Дунаева Татьяна Валерьевна : другие произведения.

Жди. (Рабоче название). Общий файл

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
  • Аннотация:
1-30 главы.... С разбивкой по частям. Пока что без аннотации))) Книга находится в работе, написана прим. на 80%. Выкладывается кусками, по мере прохождения вычитки и причесывания. Просто мир. Просто одна отдельная жизнь, отдельая повесть.
 Обновка от 28 октября 2016.
 
  Часть 1. Жди.
  
  Глава 1.
  Позор семьи.
  
  'Позорище!' - Шипела во след отцова мать, норовя швырнуть в девушку комком раскисшей от дождя земли.
  'Уродина!' - Цедили сквозь зубы красавицы-сестренки, прячась за спинами хмурых родственников.
  'Беда моя...' - Шептала до срока состарившаяся мать, пряча лицо, сморщенное, как прошлогоднее яблоко, в натруженных заскорузлых ладонях.
  'Магова подстилка!' - Дразнили, не прячась и кривляясь, злые щербатые мальчишки, когда она стояла на ступенях к Храму, стыдясь поднять заплаканные глаза на жреца.
  Босая, простоволосая, с криво остриженной под самый затылок золотой косой. Туго, до боли, перепоясанная в тонкой талии грубой волосяной веревкой... А рядом, покаянно опустив макушку - вихрастую и давно не чесаную, каштановую, да густо перемешанную с проседью, переминался с ноги на ногу отец, комкая в руках тощую котомку с дочкиными пожитками.
  - Оставь это себе, Дичик, - С презрением в зычном, не по годам и сединам, голосе, гулко протянул Жрец, - Ей это больше не понадобится.
  Отец её - большой, лохматый, с огромными ручищами, казалось, еще в колыбели поросший грубой темно-рыжей волосней, вздрогнул и попытался стать еще меньше и незаметнее, стоило со всех сторон посыпаться новым ехидным смешкам и комментариям. Отцова бы воля, он сбежал бы от сюда еще раньше, стыдливо привязав дочь к перилам, как глупую паршивую козу к забору за околицей... Да вот только боялся, что упрямая девка, что та коза, сбежит раньше времени, добавив семье еще стыда. Будто бы его и так мало на них свалилось дочкиным старанием!
  - Идем, чадо непутевое, - громко и гулко, в меру сурово и строго, изрек высокий жрец, хмуря косматые светлые брови.
  Скорее для толпившихся горожан сказал, жующих пряники и тянущих головы в попытках все по-лучше рассмотреть и запомнить, чем для девки, покорно опустившей голову и не чаявшую, как от сюда, с лобного места, удрать. Жрец предусмотрительно ухватил дрожащую от негодования девицу за рубище, сшитое из грубой холстины, и потащил ее в недра храма. Дорогу она запомнила смутно - слишком много было длинных, похожих на кишки неведомого зверя, коридоров. В память навечно врезался только долгий, нудный спуск куда-то вниз, глубоко во чрево земли, прочь от света и чистого воздуха, в глухой подвальный этаж, наполненный сливающимся в своей монотонности гулом голосов, запахом давно не мытых тел, да чада от масляных ламп и факелов. Девушка как во сне отметила для себя, что явно сыто и богато живет их монастырь: даже подвалы, и те масленными светильниками освещались, хотя и скудно, через один горели светильники эти, перемежаясь со смоляными факелами. У них дома тоже был один такой же светильничек. В комнате её бабки.
  - В четырнадцатую келью ее, - равнодушно скомандовал жрец, подтолкнув девушку в сторону надзирательницы, - Грешница...
  Последнее слово упало весомо и тяжело, как решетка на яму для обреченных на казнь змеями, что, поговаривали, на заднем дворе замка их герцога когда-то была, при деде его еще.
  Пронеслось эхом по длинному высокому коридору подвала злое, жалящее слово, заставив на несколько долгих и томительных секунд смолкнуть извечный неумолчный гул голосов, век за веком читающих молитвы, стонущих, проклинающих, просящих...
  Немая надзирательница, будто сломанная пополам толстая тряпичная кукла, низко и подобострастно поклонилась Верховному жрецу и цапнула ошалевшую, безразличную ко всему девушку за короткие теперь космы над ухом, вынуждая со стоном согнуться и идти за собой. Прохладный камень под ногами приятно холодил босые ступни, исколотые шипами колючей дерезы, чьи ветки щедро, с оттяжечкой и замахом, бросали ей под ноги горожане, метившие все больше по голым ногам. Жрец степенно прошел следом, признавая власть женщины в этом мрачном месте, только позволил себе небольшое грозное напутствие, когда девушку, уже трясущуюся от страха, втолкнули в тесную камеру.
  - Сиди и моли за свои грехи Богиню-Мать, грешница! Вспоминай свою жизнь и моли Её, милосердную, простить тебя! - Припечатал он сквозь ржавую решетку положенное напутствие.
  Лоснящийся и чистенький, уже изрядно пожилой жрец ушел, стоило захлопнуться тяжелой двери и скрипнуть снаружи заржавелому засову в расшатанных пазах.
  Милена понимала, что в следующий раз эта дверь откроется, только когда её будут выносить от сюда для погребального костра. 'От того и скрипит, - отрешенно подумалось ей, - что раз в пол-сотни лет, от силы, открывается...' Девушка стояла средь камеры-кельи и диким, затравленным взглядом осматривала свое обиталище до конца жизни. Каменная конура четыре на четыре шага. Те жалкие крохи света, что приникают сквозь решетку и в щель под дверью, давали ей возможность хоть как-то разглядеть убогую квадратную комнатку с двумя альковами в противоположных стенах - один со статуей, а второй... второй с дыркой в пору, из которой явственно пахло... Не хорошо, в общем-то пахло, решила для себя девушка, не сходя со своего места. Парашей от туда несло столь явственно, что возникало желание зажать нос по-крепче. Очень ей показалось забавным такое расположение альковов. Милена нервно хихикнула и зажала рот ладошкой, скосив глаза на дверь. Лишь бы не засмеяться, ведь гарпия, что тут за 'грешницами' наблюдает, стоит напротив двери и сопит, жадно прислушиваясь к новенькой.
  Миленка, подавив зародившуюся было истерику, сделала осторожный шаг и села на жесткую, местами до дыр протертую и засаленную подстилку, а взгляд, по мимо воли зацепился за статуэтку Богини, на которую странной прихотью судьбы падал крошечный лучик света. Ну вот и тут Милена, как у неё водилось и за что ни раз уже ходила битой, опять от нормальных людей отличилась: ну не видела она в этой кособокой и толстой статуэтке отражение Великой и Милостивой Богини... Только неровный камень, затертый до блеска грязными руками тех, кто моля о скорой смерти, в отчаянии взывали к милостивой Богине... До Миленки, сквозь пелену отчуждения и холода, что сковал её еще накануне ночью, начал потихоньку доходить весь ужас своего положения и девушка уставилась на уродливую статуэтку широко распахнутыми от страха глазами, всхлипнув по мимо воли. А за первым всхлипом-стоном, прорвав спасительную плотину, потекли слезы, и худенькое тельце скрючилось на пыльной и сальной дерюжке, прикрывавшей вытертую солому, щедро замешанную пополам с полынью.
  Услышав тихие, полные горя рыдания, надзирательница расплылась в довольной улыбке и, кивая головой своим отрывистым простым мыслям, пошаркала на свое место в начале коридора. Умей она считать больше, чем до двадцати - ровно столько было келий по каждой стороне в её отнорке - старая баба знала бы, что на этой должности уже почти сорок пять лет. Но кроме этого подвала она уже ничего и не помнила. Ну, разве что что-то смутное, из такого далекого детства, ставшего похожим на тень сна о сне. Сошка, немая и горбатая дурочка, отданная родителями в Храм сопливой девчонкой, едва только смогла сама себя обслуживать, ничего кроме этих келий и подвала не знала, не подымаясь даже до первого этажа монастыря. Ну разве что все Догмы и Стихи, что смогли уложиться в её больной от рождения голове. Она, как могла, их и мычала все время, когда не была занята подглядыванием за запертыми грешницами или едой. Так вот и шла её жизнь год за годом, еще больше ограничивая её и без того скудный ум. Новенькие были её страстью и единственными развлечением, а такие, как эта сегодняшняя, так вообще наслаждением для её убогой души. Красивых Сошка ненавидела всем своим куцим разумом, а потому старуха шла к своему закутку и лыбилась, являя миру на диво крепкие, крупные зубы, да щуря мутные, слеповатые от вечного дымного полу-мрака, близко посаженные глазки под тяжелыми бровями.
  Когда из камеры с новенькой перестали доноситься всхлипы, Сошка искренне, как дитя, расстроилась: слишком быстро все прошло. Ей было обидно...
  А Миленка, сжавшись в тугой дрожащий комочек, провалилась с спасительный в полу-бред, полу-сон...
  
  ***
  
  Тихий уголочек огромного парка за замком старого герцога всегда манил её своей особой ухоженностью и непохожестью на привычный девочке лес. И солнышко, казалось, тут было другим - свободным, ласковым и ярким, водились тут и грибы, да никто их не собирал, и ягоды, которые кроме птиц никто не ел... И хворост, который никому тут не нужен был и просто сваливался в кучу в дальнем уголке сада. И если осторожненько, то можно набрать по окраине этого леса-парка хорошую кучу для бабки за час-другой. А старого герцога девочка и не боялась совсем, искренне думая, что если он в замке и живет, до до нее, Миленки-козявки, старому герцогу дела никакого нет. А что самое главное - от вредин-сестер тут всегда можно укрыться! Те-то, совсем еще соплячки, даже увязавшись за Миленкой, не могли пролезть через дырку в заборе - не доросли, что бы дотянуться до удобного камня, торчащего из кладки... Вот только сегодня ни играть не хотелось, ни ровненькие и разноцветные камешки швырять в чудный прудик, поросший невиданными, яркими и мясистыми листьями, и даже разглядывать и трогать яркие, невиданные цветочки, рассаженные вдоль прудика, тоже желания не было. Милка сидела, опять несправедливо наказанная с утра-пораньше злой бабкой, обняв исцарапанные колени, обтянутые простой и грубой юбкой, выкрашенной матерью луковой шелухой в неприглядный буро-коричневый цвет, и размазывала по грязным щечкам крупные горькие слезы, икала и вздрагивала всем худым тельцем.
  - Ты чего тут ревешь? - Раздался звонкий мальчишечий голосок позади маленькой Милены.
  Девочка вздрогнула всем телом, а тельце-то затекло, как оказалось... Попыталась вскочить и стрекотнуть зайцем от обидчика, но ножки, отсиженные за время самозабвенного рева и саможаления, подвели. Неловко взметнулись тонкие ручки, пытаясь ухватиться за ломкие веточки росшей вдоль прудика вербы, подвел любимый камень, что, казалось, так крепко и надежно врос в бережок...
  - Стой, глупая! - Завопил мальчишка и попытался поймать Милку за хрупкую и ветхую одежку.
  Ворот громко хрустнул, а его белобрысая хозяйка, оставив кусок ткани в руке севшего от неожиданности на землю мальчика, с коротким визгом рухнула, неудачно заваливаясь на бок, прямо в холодную и темную воду.
  Хрупкая-то, её одежка, может, и хрупкая, а ноги-то широкая юбка качественно оплела и ко дну потянула, да так, что Миленка уже и с жизнью прощалась, топориком опускаясь на дно, лишь только глазки вылупила, да губы плотнее сжала, отчаянно молотя в воде руками, лишь добавляя себе бед и наматывая на руки гибкие, но слишком крепкие для ребенка стебли кувшинок, тянувшихся от самого дна. Малец, скинув ботинки и плюнув на нарядные бриджи и шелком расшитую рубаху, кинулся в воду с крутого берега, нырнул щучкой и выловил запутавшуюся в корнях девчушку, получив за хорошее дело локтем в челюсть и коленкой по ребрам так, что едва сам не захлебнулся, щедро хлебнув противной водички замешанной пополам со взбитой девчонкой тиной. Сцепив зубы, он тащил к берегу барахтающийся и булькающий комок, шипя сквозь зубы все те ругательства, что успел узнать за свою короткую жизнь. А о том, что сам мог утонуть, он как-то не подумал. Не успел.
  Отплевываясь от тинистой и горькой воды, мальчик, дрожащий от напряжения, выполз и упал на бережке, не выпуская из сведенных судорогой пальцев 'добычи'.
  - Вот дура-то! - Зло и сипло пропыхтел он сквозь кашель, дрожащей рукой убирая со своего лица налипшие водоросли и ряску, - Ты какого Темного туда полезла?
  - Упала я! - Прохрипела в ответ Миленка, выплюнув кусок жирного корня, за который она пыталась ухватиться, хоть и зубами, - Из-за тебя!
  Мальчик хмыкнул как взрослый и протянул ехидно:
  - Ну да! Сама кинулась, а я - виноват?
  Личико успевшей сесть ровно Миленки жалко скривилось и она всхлипнула.
  - Ты чего? - Опасливо спросил мальчишка, отодвигаясь от мокрого чучела, на которое была сейчас похожа девочка, - Ты это... не реви, ладно?
  А вот это он зря произнес - Милка, до того еще как-то державшаяся, тут же в голос и заревела.
  - Вот что сегодня за день такой? - Вопрошала она у притихшего мальчика, в ужасе не сводившего с нее испуганного взгляда, - Весь день так!..
  Грегори, а именно так звали мальчика, с растущей паникой наблюдал за набирающей обороты истерикой маленькой нарушительницы территории и, вспомнив шутливое наставление отца, придвинулся вплотную, наклонился, зажмурился и... решительно поцеловал девочку в кривящийся от плача рот.
  - Ты чего дерешься?! - Завопил через секунду обиженно мальчик, потирая мигом припухшее ухо, по которому Миленка со всех доступных ей силенок зарядила кулачком.
  - А что ты целоваться полез?! - Взвизгнула девочка, успевшая сесть и даже отползти по-дальше от этого ненормального.
  - Да я тебя успокоить хотел! Мне папа говорил, что это - лучшее средство! - Гневно сверкнул он на девочку глазами, - Ну и еще пощечина, - смущенно добавил он, торопливо и извиняющимся тоном произнеся для зло засопевшей девочки, - Но женщин бить нельзя!
  - Это ты моему бате сказал-бы! - Шмыгнув покрасневшим и опухшим носом-пуговкой, буркнула девочка.
  - Что, бьет? - С ужасом и недоверием спросил мальчик.
  Миленка кивнула и принялась сдирать с себя стебли и водоросли, вытирать замурзанную мордашку еще более грязным рукавом, вспомнив, что она, все-таки, девочка...
  - А хочешь - скажу, что бы не бил? - Предложил Грегори, с улыбкой наблюдая за потугами Миленки привести себя в порядок.
  - Так он тебя и послушается! - Ядовито пробормотала Миленка, продолжая чиститься, как мокрый воробей в оттепель.
  - Меня - послушается! - Заулыбался малец, тоже начав приводить себя в порядок, - Меня Грегори зовут!
  - А меня - Миленой, - отозвалась она уже от кромки воды, куда поползла умыться - ноги отказывались держать и расползались, но тут она замерла и с подозрением спросила, обернувшись через плечо, - Ты из замка?
  - Ага! - Кивнул Грегори, лыбясь, как ненормальный.
  - Родители там служат? - Спросила на всякий случай Миленка, с завистью рассматривая нарядную, хоть и сильно теперь грязную одежку мальчика. Особенно её впечатлили однотонные, некогда явно белые чулки мальчика, заставив неосознанно одернуть юбку и поджать под себя свои ноги, одетые в вечно драные, темные и полосатые чулки. *
  - Неа, - еще шире заулыбался Грегори, - Я в гостях в замке.
  Миленка совсем сникла и протянула так обиженно, будто Грегори ее обнанул:
  - Поня-а-атно...
  - Да что тебе понятно-то? - Опять развеселился малец, - Я у дяди там в гостях, вот!
  Девочка молча и остервенело умывалась, смешно отфыркиваясь, а Грегори, сообразив что-то для себя, принялся торопливо говорить:
  - Мои родители меня сюда отправили, пока война идет. Не знаю - на сколько, говорят - на все лето, а я... боюсь я спрашивать...
  - Почему боишься? - Покосилась на него Миленка, успевшая привести в порядок не только себя, но и снять и торопливо прополоскать свою рваную, латанную рубашонку, а теперь осторожно отжимавшую жалобно затрещавшую ткань. Куска ворота теперь не хватало, ну да это не страшно. Рубашка была, как и положенно, перешитой из отцовской, да вот незадача - неуклюжая Миленка вечно пачкалась и цеплялась за все подряд, а потому похоже было, что до положенных семи годков ткань не доживет, хоть сколько бы латок на нее мать не ставила...
  Грегори, смешно сморщив тонкий и прямой нос, дурашливо пожал плечами и протянул:
  - Ну... Дядя уже старый, и строгий... Я не хочу к нему приставать с лишними расспросами, а учителя говорят, что я должен быть ему благодарен и все такое...
  Миленка расправила на руках рубаху и, придирчиво осмотрев, напялила на себя с тяжелым вздохом, поежившись от холода. Сойдет. А там до вечера солнышко высушит.
  - Ты, значит, из этих... Из благородных? - Спросила насупленная Миленка, во все глаза разглядывая мальчика, столь не похожего на ее широких в кости, крепких и щекастых двоюродных братьев и его приятелей.
  Грегори был худым, даже сейчас - слишком чистым, и каким-то совершенно чужим. Даже двигался он не так, как её знакомые ребята, а уж говорил как...
  - Ну да, - Кивнул Грегори, - Только я еще и из магов!
  И такой вид у него стал загадочный и гордый... Но ровно до тех пор, пока Миленка, взвизгнув прищемленный кроликом, не рванула в сторону забора.
  - Да стой ты, дурочка! - Обиженно взревел Грегори, бросившись следом, - Я же никому не скажу, что ты тут была!
  Миленка, которой, хоть и страшно было, а все же интересно до жути, с готовностью остановилась и обернулась, недоверчиво косясь на мальчишку, оказавшегося вдруг одного почти с ней роста. Ну на пол-ладони выше, и все...
  - Честное слово! - Заверил её мальчик, - Мне знаешь, как тут, одному?
  - Сам ты дурак, Грегори! - Заявила в сердцах Миленка, у которой дома помимо трех младших сестер, пищал и орал еще и младший брат, да вечно жаловалась ей на все подряд ходившая в очередной раз на сносях мать, орала и бранилась с отцом бабка, да еще и родственники по отцу часто забегали на огонек, на недельку-другую, - Я сюда за тем и бегаю, что бы одной побыть! Знаешь, как сестры надоели? У-у-у!
  Грегори рассмеялся её забавной гримасе, и предложил неожиданно, протянув Миленке свою по-девичьи узкую и белую ладонь:
  - Тогда давай играть вместе, а, Миленка?
  Грегори улыбался и держал протянутой руку, а Миленка, перестав дичиться, крепко ухватилась за его ладонь и, неожиданно для себя улыбнувшись, часто закивала.
  
  ------
  * Однотонные, а тем более светлые чулки, долгое время были предметом роскоши и гордости. Овечья шерсть, специально отобранная, сначала отбеливалась для них, а потом уже красилась в нужный цвет, а шерстяная пряжа, из которой их вязали (зачастую - широкой иглой, кстати, а не на спицах), быстро протиралась на пятках и мысках о грубую обувь. Носки штопали, постоянно перевязывали, доставляли полосами по длине по мере роста владельца, ведь пяток на них, как таковых, не было. В общем, столь часто копируемая мода на полосатые чулки была не данью традиции, а вынужденной мерой.
  
  
  
  Глава 2.
  
  Призрак надежды.
  
  Скрип окошка в двери кельи-камеры вырвал Миленку из чудесного, пронизанного солнцем и детским смехом сна, оставившего после себя терпкий привкус малины во рту и дикого чеснока, что они с Грегори нашли в густых зарослях на бережке...
  Обед, что ей просунули в тесное окно не вызвал в ней ажиотажа- кружка теплой мутной воды, краюха хлеба и пустая холодная каша. Для девушки, хоть и 'позора семьи', а все же не отлучаемой от стола до последнего, эта еда была непривычной и убогой. В её отчем доме собак лучше кормили, чем тут 'грешниц'... Миленка, подумав, взяла только воду и как смогла умылась, морщась от запахов из 'уборной'. Вернула кружку на полочку в окне и обратно улеглась на лежанку, подтянув босые ноги и обхватив колени. Одеяла тут не было, одно хорошо - не сильно холодно. Терпимо.
  Сон, такой желанный, снова укрыл девочку милосердным ласковым одеялом, хоть на чуть-чуть унося её в то доброе время...
  
  
  ***
  
  - Миленка, а что это у тебя? Фингал?! - Возмутился Грег, заметив-таки, как старательно подружка от него прячет правую сторону лица.
  Миленка смутилась и спрятала нос в поднятом вороте тулупчика, да только Грег, сильно выросший за лето и осень, сладил с тощенькой семилеткой и принялся разглядывать её личико, обезображенное здоровенным припухшим темно-фиолетовым кровоподтеком на скуле. Грег присвистнул и хотел было коснуться её лица и вылечить гематому, но девочка вырвалась, предупредив:
  - Не надо, Грег! Мне еще хуже влетит, если я без фингала домой приду!
  Изо рта девочки вырывался парок, а их любимый пруд покрылся тонкой и хрупкой корочкой льда, и Грегори, сообразив-таки, что за глупость хотел сделать, торопливо начал расставлять на притащенной волоком из замка шкуре медведя нехитрую снедь. Миленка, совсем переставшая уже дичиться друга, все же иногда стыдилась вот таких моментов, а, скорее даже невозможности подобрать слова, что бы объяснить доброму и жизнерадостному другу разницу в их положении. Вздохнув, девочка все же уселась на краюшек шкуры, натянув на озябшие ноги одеяло - хоть новенький тулупчик и был справный, да вот только ноги в шерстяных чулках все-же мерзли. Грегори же, тепло и добротно одетый, наоборот, сидел, распахнув на груди свою подбитую теплым мехом дубленку. Мальчик подумал и в несколько слоев замотал подружку в ненужный ему сейчас длинный теплый шарф поверх тулупчика. Меленка, прижав мягкую и почти не колкую шерсть к щеке, пытаясь сгладить неловкость, принялась терпеливо объяснять:
  - Ты, Грег, не понимаешь, но если я домой без фингала приду, то все поймут, что я к магу бегала, и бабка еще сильнее разозлится... Магов у нас боятся, понимаешь?
  - Ну ты-то не боишься! - Возразил ей сердито засопевший Грег.
  Ему, как мужчине, хоть и будущему, страстно хотелось наказать обидчиков подруги, хоть это и были ее же родные.
  - Скажешь тоже! - Фыркнула девочка, - Это тебя, что ли, бояться надо?
  Дети рассмеялись старой шутке и принялись, быстро теряя остатки возникшей было напряженности, болтать и обсуждать последние дни, что они провели врозь - Миленка, здорово получившая от бабки по бокам за прогулы, болела, а Грегори усердно занимался с новым учителем, да и в замке были гости старого герцога, коему Грег родней приходился - двоюродным племянником.
  - А мне письмо от родителей привезли, вот! - Похвастался мальчик и для достоверности вытащил из за пазухи смятый лист и помахал им, - Хочешь почитать?
  Миленка насупилась и призналась стыдливо:
  - Я читать не умею... И писать...
  - А хочешь, я тебя научу? - Загорелся идеей Грегори, страстно желая порадовать добрую девочку хоть чем-то.
  Миленка закивала головой так энергично, что Грег опять засмеялся. Покидав обратно в корзинку позабытую снедь, а письмо в сторону, дети весь день ползали по первому снегу, выводя веточкой буквы и знаки и греясь друг о друга под старым одеялом, когда совсем окоченели. А вечером Миленке, тайком выводящей пальцем буковки на столе, влетело еще и от отца. Сестрички, мстя несговорчивой старшей за тайны, которые она бережно от них хранила, сдали её частые походы в герцогский парк родителям. Тогда мама впервые оттолкнула девочку от себя, пряча повлажневшие глаза от непоседы-дочки.
  
  
  ***
  
  Сошка-старуха, вот уже пятый день через решетку наблюдавшая за новенькой, была разочарованна до глубины своей калеченой души, а младший жрец, зашедший её проверить был недоволен - грешница не ревела, не буянила, и либо тихо плакала, либо спала, свернувшись калачиком на лежанке. На что и нажаловался он Верховному Жрецу и матери-настоятельнице монастыря. А на шестой день Верховный, сходив по-тихонечку в город и пообщавшись с градоправителем и со своими хорошими знакомыми, разведал нехитрую историю этой маленькой 'грешницы', и у него у самого сердце заныло, когда он сопоставил все факты, отбросив шелуху сплетен, домыслов и зависти... А уж после того, как со старым герцогом записками обменялся, разузнав подробности тех давних дней, Жрец вообще пришел в ярость, готовый на самые крайние меры... Но вот беда: родители вольны в своих детях, и если девчоночку сдали сюда, то что тут сделаешь? Разве что герцог заступится, или в столицу написать, выпросив для девочки прощение и грамотку?..
  - Милена, - тихо позвал её Верховный Жрец через окошко где-то на двадцатый день её заточения, - Я весточку послал в столицу, Верховному отцу-настоятелю... Попросил за тебя - может, что и получится у нас с ним. Или, если хочешь, на верх тебя переведу? Ты только ешь, дитя, ешь... и потерпи немножко!
  Миленка сжалась в комочек и тихо прошептала 'спасибо', не оборачиваясь. Жрец тяжко вздохнул и седой головой покачал, уходя прочь. Погрозил Сошке и приказал - 'не мучать!'
  Сошка, приоткрыв широкий рот, покивала, совершенно не понимая Старшего, но для себя решила, что девушка эта странная, а потому... А дальше мысль не шла и голова от усилий заболела так, что Сошка-старуха еще хлеще прежнего разобиделась на новенькую, виня её в своих бедах.
  
  ***
  
- Миленка, ну возьми ты эти туфли! Они мне маленькие уже давно! - Возмущался Грегори, а Миленка показала язык дружку и еще и фигу свернула, помотав перед носом.
  - Да не заболею я! Это вы, благородные, все в обуви ходите, а мне - пальцы жмет и натирает! - Девочка для демонстрации пошевелила перемазанными в сырой земле пальцами ног.
  Её дружок, выросший в окружении любящих родителей и толпы родственников, восхищавшихся таким милым и талантливым мальчиком, совершенно не мог принять тот факт, что бывает и по-другому. И миленкино нежелание брать у него подарки он списывал на упрямство девочки или на смущение. Вот и сейчас он принес свои старые туфли в надежде вручить их босоногой подруге. А Миленка - опять в отказ!
  Грегори, недавно отметивший свое одиннадцатилетие, сердито поджал губы и принялся разуваться. Миленка долго хохотала, наблюдая из-под криво остриженной золотистой челки за дружком, пытающимся впервые в жизни ходить босиком по весенней земле.
  - Грег, обуйся, болван ты эдакий! Заболеешь же! - Возмутилась девочка и всучила ему его гольфы и ботинки.
  Грегори еще чуть-чуть поупрямился, но все же обулся, вымыв предварительно ноги в студеной еще воде просыпающегося после долгой и затяжной зимы пруда. Весь день они играли, разглядывали красивые картинки далеких городов и земель в толстой книжке, стащенной Грегом из библиотеки дяди, читали по-очереди сказки и фантазировали, как они там вместе побывают, давали друг другу глупые и искренние клятвы, что погуляют там, по аллеям столицы... Мечтали, а к вечеру, когда уже Миленке пора было бежать домой и получать свои законные тумаки от бабки и отца, Грегори вдруг начал чихать, шмыгая покрасневшим и распухшим носом. Девочка, встревожившись не на шутку, вызвалась проводить его хотя бы до середины парка, но Грегори, едва пройдя половину пути, вдруг тяжело осел ей на руки, хрипло, как ворон на ветке, закашляв. Миленка, часто нянчившаяся с младшими братьями и сестрами, дотронулась до лба мальчика и вскрикнула - до того он показался ей горячим в стылом воздухе весеннего парка.
  Сорвав с себя потрепанный жизнью тулупчик и укутав Грегу ноги своей шерстяной шалью, девочка, не помня себя от страха, побежала в сторону господского замка, молясь Великой Матери и размазывая по лицу кулаком слезы, застилавшие взгляд. Девочка успела, подняв на уши и слуг, и герцога, оказавшимся не таким уж и старым и страшным, как о нем шептались кумушки на базаре. А тот, быстро разобравшись в ситуации, позвал с собой лекаря. Как позже Милене сказала кухарка, юный лорд Грегори совсем недавно тяжело болел, и лекарь весь этот вечер караулил своего юного пациента, что бы проверить, как идет выздоровление, да только тот удрал до его приезда.
  И перепуганная девочка, заламывая заледеневшие руки, хваталась за теплые нарядные кафтаны мужчин и рвалась обратно в сумрачный и стылый парк - показать, где она оставила друга, но ее не пустили, оставив под надежным присмотром кухарки отогреваться и отпиваться травяными настоями.
  Грегори, закутанного в одеяла, буквально спустя пол-часа, на руках принесли домой. Все засуетились, забегали, но о храброй девочке тоже не забыли, оставив ночевать в теплой каморке при кухне и отправив её семье служку с запиской - предупредить о том, где девочка проведет ночь. Если бы уставшая и, стараниями добрых кухарок, чрезмерно сытая Миленка, уже не спала к этому времени, она бы костьми легла, но не дала этого сделать... Босая бы, голая побежала домой, да вот только сделанного не воротишь, да и было самой Миленке, надо сказать, не полных семь лет от роду...
  Утром девочка, придумавшая уже ладное оправдание, что ночевала у родной тетки на другом краю города, вернулась домой... А после целый месяц она просидела дома, битая так, как еще ни разу в жизни. А прозвище 'магова подстилка' прилипло к ней не хуже, чем пятно жирной сажи к беленой стене. Знали уже и в родном доме, знали и соседи, прибежавшие ночью на заполошный лай собак, на ругань бабки-змеи, перемежаемую причитаниями матери, что Миленка, якобы, спасла герцогова племянника от смерти, да оставлена была ночевать в замке... А еще гонец торжественно вручил при всем честном народе десять золотых в бархатном мешочке с гордым гербом семьи - золотым драконом на алом фоне... Больше деньги для семьи Миленки, сущий пустяк за жизнь маленького герцога Грегори. Проклятие и крест на всю жизнь для семилетней девочки из семьи простых фермеров, что растили репу, свиней и кур на продажу...
  Когда же сошли все следы на теле девочки, что ей в сердцах наставили мать и бабка, когда отрасли выдранные опозоренными на весь свой век, сестрами, волосы... Осталось это, не понятное до времени для Миленки слово - 'шлюха', припечатанное, опять же, при толпе родни и соседях злословной бабушкой, да так и оставшееся с ней на всю жизнь...
  
  
  
  Глава 3.
  
  Письма из прошлого.
  
  День проходил за днем, сливаясь для Милены в тягучий кисель с запахом масленного и факельного чада - даже о том, что сейчас утро или вечер, девушка узнавала лишь по тому, спала ли старая бабка Сошка или шаркала разношенными ботами вдоль по коридору. Послабление ей сделали, выдавая утром и вечером по целой кружке воды, да по полной, с верхом, миске каши, приправленной теперь салом или маслом, а иногда и мясцом - Верховный Жрец велел. Выдали через решетку колкое шерстяное одеяло и тонкие сандалики, а узнав от герцога, что девушка умеет читать, еще и книги ей принесли - хоть священные писания, а все же развлечение.
  Пожилой храмовник, жалея девушку, часто приходил к ней и пытался разговорить хоть как-то, но Миленка, привыкшая за свою короткую жизнь молчать, не особо-то охотно отвечала, обходясь односложными ответами, глядя все больше в пол. Она почти не молилась, не плакала больше, только иногда, по утрам, она так тепло и солнечно улыбалась, что Сошка, раньше жадно ловившая тень чужого горя, теперь спешила, стараясь увидеть именно эту улыбку, освещавшую унылую келью ярче первых лучей солнца.
  
  
  ***
  
  Миленка, вырвавшись, наконец-то из-под присмотра матери и бабки, бежала, не разбирая дороги через чахлый лес, что отделял их от замка герцога, что сам того не желая, так подпортил ее жизнь. Только девочка на него не обиделась, понимая, что старый герцог не хотел для девочки того, что она перенесла по его вине. Он же как лучше хотел, да и те деньги, которыми её что ни день, то попрекали, отец, грозившийся в начале их выкинуть, позже, стыдливо озираясь, в дело вложил, выкупив хороший кусок земли по соседству и наняв еще работника... 'Все же польза от тебя, беспутной!' - высокомерно заявила бабка на миленкины жалкие просьбы вернуть герцогу деньги.
  - Миленка! - Заорал радостно Грегори, подхватив едва вывалившуюся из дыры в заборе и глупо улыбающуюся девчонку, - Я каждый день тебя тут пасу, а ты?
  - А меня дома заперли! - Засмеялась она, взлохматив длинные, вьющиеся волосы дружка, - Но я хитрее!
  - У-у-у... Опять тебя из-за меня выдрали, да? - Виновато потупился Грег, рассматривая из-под взъерошенной челки свою маленькую подружку.
  - А! Да ладно! - Отмахнулась девочка, - Сам-то как?
  Грегори разулыбался и повел Миленку, с загадочным видом велев закрыть глаза, к их полянке у пруда. Девочка же, изнывая от любопытства, доверилась другу, за что получила невероятный сюрприз - новенькая, вкусно пахнущая свежей сосной, круглая и просторная беседка возвышалась на 'их месте'.
  - Это дядя приказал сделать, - пояснил мальчик и, покраснев, добавил, - Что бы я больше не простыл, и что бы мы с тобой на земле холодной не играли...
  И Грегори, на правах хозяина, начал хвастаться устройством беседки, показывая и хитро спрятанную печь, и толково сделанные тайники, куда он уже напихал сухарей, три одеяла, бутыль с водой и кучу книг и рисунков, что так хотел показать маленькой подруге, которую не видел больше месяца.
  - Я теперь не смогу часто приходить, Грег, - Грустно произнесла девочка сдавленным, полным слез голосом, - Мать... И отец... Да еще и бабка...
  Миленка всхлипнула, а Грег, как настоящий мужчина, обнял её и прижал к себе, со вздохом признаваясь:
  - Я тоже, Мил, не смогу. Война кончилась... И в конце лета я еду домой. А еще мне в академию нужно поступать осенью... Я же маг.
  - Будущий! - Привычно поддразнила его девочка, уткнувшись мокрым носом в плечо друга.
  - Ага... - Рассеянно отозвался он, впервые не ответив на подколку язвы-подружки, - Я обязательно буду сюда на каникулы приезжать.
  - А как я узнаю, когда они у тебя? - Спросила Миленка, уже знавшая от бредившего академией друга - что такое каникулы.
  - Я... Я голубка пришлю! Магического! - Нашелся мальчик.
  - Ага, и тогда меня точно убьют! - Мрачно пошутила Миленка.
  - Ну тогда... Тогда я дядю попрошу вывешивать на северной башне еще один флаг! - Снова нашелся мальчик, лучезарно улыбнувшись, - Красного дракона! Сразу заметишь!
  Миленка закивала и, легонько оттолкнув друга, вытащила у него из-за отворота рукава платок и утерла мокрое лицо и сопливый нос.
  - Ты хоть магией-то научился пользоваться, маг? - Улыбнулась хитро она, - Хоть на мизинчик?
  - А то! - Приосанился он и тут же продемонстрировал свои нехитрые и невеликие пока умения к радости подруги, хлопавшей в ладоши от простых и немудреных фокусов.
  А потом Грегори достал и расстелил на столике большую потрепанную карту и показывал Миленке, не особо понимавшей, что там на карте и где север, а где - юг, где Теплое Море, про которое она раньше слышала только однажды, от заезжего купца, приехавшего прикупить самоцветов, что смельчаки добывали в их предгорьях. Грегори на карте показал их столицу, что заняла большой кусок морского побережья, вытянувшись вдоль берега большой белой рыбиной, а Миленке подумалось вдруг, что, вот если смотреть на карту, то она же совсем рядом, столица-то эта. Что и высказала вслух. Друг рассмеялся и объяснил, что рядом-то, может, и рядом, да вот только ехать до нее пять дней, а гонцы, вздумай они направиться в Предгорный, смогут доехать и за четыре дня, меняя лошадей.
  А еще он показывал и рассказывал сияющей от восторга девочке про соседние королевства и княжества, про южные и северные острова, про диковинных зверей, что свозят со всего света в королевский зверинец, про необычные народы, что жили далеко-далеко, за Теплым Морем на юге и за Альтарскими горами на севере, про оборотней, про серокожих и совершенно непохожих на людей чудищ-людоедов, про огромных летающих ящеров-драконов, что селились когда-то за Южной Грядой, а теперь улетевшие далеко за море... Миленка слушала, раскрыв рот и ахая от переполнявших её чувств, мечтая вслух, как она покатается на этих самых ящерах, как будет смело плавать по Теплому морю на корабле... И таким умным и взрослым и далеким ей казался её друг в этот момент, что ей от чего-то захотелось плакать. И снова время, будто бы издеваясь над друзьями, неумолимо побежало. И снова вечер, проклятый вечер, наступил раньше, чем дети наговорились и наигрались....
  
  ***
  
  - Миленушка! - раздался от окошка горячий шепот матери, - Доченька!
  В каменном мешке подвала наступила мертвая тишина, а Миленка, заложив пальчиком книгу, нахмурилась, поглядев в сторону окошка. Она начисто переписывала крупными и красивыми буквами тексты молитв, переводя их со старого языка для тех, кто зрением слаб - Старший Жрец попросил её, дав все необходимое и даже роскошный и дорогой магический светильник, дававший ровный и яркий свет. Маленькое яркое солнышко в тонкостенном стеклянном кожухе на бронзовой подставке.
  - Миленушка, - опять раздалось от окна жалобное.
  Девушка хотела было сделать вид, что не слышит, но не смогла - дрогнуло, сжавшись в комочек боли доброе сердце, рука сама отложила в сторонку работу, пригасила чуток светильничек и подошла к окну в полной тишине.
  И словно впервые в своей жизни она разглядела свою мать, показавшуюся ей в первый момент совершенно незнакомой старой женщиной. А ведь когда-то давно маленькая Миленка задирала нос и гордилась - до того её мать была красивой и статной. Высокая, яркая златовласка с точеными чертами лица и огромными серыми глазами, опушенными темными, почти черными ресницами... Принцесса, вышедшая из сказки. Такая же, как и сама она сейчас становилась, расцветая... Девочка поймала пальцы матери, просунутые между прутьев решетки, и слегка сжала их в ответ.
  - Иди домой, мам, отец хватится - не сдобровать тебе... - Грубовато проговорила девочка, с жалостью разглядывая седую старуху с глазами её матери.
  - Доченька... я тут принесла тебе...
  Мать засуетилась, пытаясь просунуть сквозь решетку лоскутное одеялко и сверток с гостинцами. Миленка, вздохнув, втащила - не было у нее зла на нее, хватило ей трех месяцев здесь, что бы подумать о многом.
  - А еще - вот! Записка для тебя от тетки, - Вдруг смутилась мать, сгорбившись, - И вот - письма...
  И мать, пряча от дочери потускневшие глаза, просунула несколько пачек замызганных конвертов. Измятых и вскрытых.
  - Зачем, мама? - Миленка попыталась заглянуть в лицо матери и пояснила, - Вскрывали-то зачем?
  - Свекровка... Она читала их, и нам потом пересказывала, - совсем мертвым голосом прошептала она в ответ.
  - Иди, мам. Спасибо, но ты знаешь... Лучше не приходи, не надо.
  - Ты... Ты простишь меня? - Спросила мать, все так же не глядя на дочь.
  - Что, нашла, кто кроме бабки их тебе письма прочтет? - Проницательно спросила Миленка, и криво усмехнулась, заметив, как мать вздрогнула, втянув седую голову в плечи.
  Миленка бережно прижала к груди растрепанную стопку и тихо произнесла, сдерживая дрожащий от обиды голос:
  - Богиня-Мать простит... А я - нет, не смогу! - Уже шепотом произнесла девушка, отвернувшись.
  Мать, тихо всхлипывая, ушла, а Миленка аккуратно сложила письма в стопку, выкладывая рассматривая подписи на них, сделанные рукой Грегори... Погладила ласково ладошкой, как плечо друга и бережно развернула первое из них, углубившись в чтение. До самого рассвета, пока её не сморил очередной сон, унося в недалекое, в общем-то, детство.
  
  
  ***
  
  Осенью, едва начала желтеть листва, Грегори простился с Миленкой и уехал в столицу - 'учиться на мага', как он сам говорил, и девочке стало очень тоскливо, да только родители наконец-то вздохнули спокойнее - дочка непутевая почти перестала удирать из дома, притихла и послушно рукодельничала, да так, что даже свекровка наконец-таки замолкла, прикусив змеиный язык. Все-то у Миленки получалось аккуратно, ровненько да красиво, за что она ни возьмется - сестрам на зависть. А Миленке даже скупая похвала была не в радость - запоздала она, на годы запоздала.
  И только изредка, после службы в храме, маленькая Миленка позволяла себе сбегать в герцогский парк, заворачивалась в пахнущее плесенью и холодное от сырости одеяло и сидела одна в беседке. Там её и нашел как-то старый герцог, которого, как и её дружка, звали Грегори. Договорились они на 'Грегори-старшем' и часто сидели, если погода позволяла, разговаривали, или же пили горячий травяной чай, что приносил с собой в толстом тубусе-термосе герцог, читали друг другу книги, или же Миленка тихо пела песни, что слышала в городе на посиделках, седому, как лунь, пожилому мужчине с добрыми глубокими морщинками вокруг ярко-карих глаз.
  - Как хорошо, Миленка, что ты у меня есть! - Часто говорил ей старый Грегори, ероша её волосы сухой рукой с узловатыми длинными пальцами, - Я с тобой отогреваюсь вернее, чем у жарко натопленного камина!
  Девочка тепло улыбалась и с удовольствием слушала забавные или страшные истории из прошлого бывшего придворного мага, сказки, коих старый, лишившийся давно силы маг знал огромное множество, играли в карты, шахматы или же просто молчали, глядя в пасмурное зимнее небо. Как-то герцог предложил затосковавшей девочке выучить еще какой-нибудь язык, кроме их родного, и был приятно удивлен прилежностью маленькой ученицы. Старый герцог оценил живой цепкий ум и природную внимательность девочки, с головой уйдя в новую для себя роль учителя, подкидывая девочке все новые и новые книги, новые головоломки и знания.
  Несколько раз младший Грегори писал письма для Миленки и передавал их через герцога, а в конце весны, когда Миленка уже устала ждать, на северной башне подняли дополнительный флаг и покоя ей не стало. Все из рук валилось, нитки в вышивке рвались, а драгоценные иголки либо ломались в пальцах, либо кололись, раня в кровь тонкие пальчики и портя ткань.
  Мать списала это на весну, расслабившись за долгую спокойную зиму и, наказав девочке собрать черемши и дикого чеснока, отправила её с огромной корзинкой прочь, пока все приданное для себя и сестер не запортила, непутевая.
  
  
  ***
  
  Черемши в тот день они не набрали и пол-корзинки - пришлось просить добрую кухарку Марфу помочь и поделиться запасами 'медвежьего лука', что бы не влетело Миленке от родителей. Зато наговорились и нагулялись, ползая по всем окрестным оврагам всласть, да и герцог, тепло и радостно улыбаясь весне, тоже с ними погулял с превеликим удовольствием, радостно подставляя спину теплым солнечным лучам.
  Грегори привез Миленке кучу гостинцев и подарков, но все их пришлось припрятать в тайниках, а часть и вовсе отдать Марфе-кухарке на сохранение до 'лучших времен'.
  Возмужавший, коротко и непривычно остриженный Грегори вырос так, что Миленке пришлось голову задирать, а еще голос у него такой смешной стал - 'то басом, то писком, то медведем, то мышью', как откомментировала сияющая вешним солнышком Миленка, жадно выглядывающая в дружке новые черты.
  А вечером, подхватив корзинку и помахав 'Грегорам' на прощание, Миленка полетела домой, не чувствуя усталости долгого дня.
  - Ну что, опять со соим любовником встречалась?! - Накинулась на неё с порога бабка, огрев клюкой так, что девочка лишь пискнула, выронив корзинку и отстраненно наблюдая, как из неё высыпалось все то, что они так бережно собирали и складывали.
  'Убегу!' - Мрачно подумала Миленка ночью, пытаясь хоть как-то пристроить ноющие руки и ноги, - 'Вот все уснут и убегу!'
  И ни ночи она не забоялась, ни весеннего страшного леса, ни парка, наполненного шорохами и скрипами, ни грозных сторожевых псов альтарской породы, что на ночь выпускали в господский парк... Прибежала и заколотилась в двери, размазывая по лицу жгущие глаза слезы.
  Переполох, шум, гам... И снова - жарко натопленная кухня, где на этот раз сидел сам герцог и Грегори-младший, а лекарь, покачивая седой головой, залечивал ссадины и ушибы, коими наградила её злая бабка... Уложили спать её подле доброй и обширной кухарки Марфы, а у 'Грегоров' впервые состоялся взрослый, серьезный разговор, о котором Миленка узнала лишь спустя шесть с половиной лет из письма. Оно лежало первым в стопке, датированное миленкиными восьмью с половиной годами. Его девочка дважды перечитала, не веря до конца в свою прожитую за это время жизнь, перевернувшуюся с ног на голову... Или, вернее, с головы на ноги:
  
  'Добрый мой друг, Милена!
  Помнишь ту злополучную ночь, когда ты спала на кухне, под надежным бочком Марфы? Мы тогда ведь очень серьезно с дядей поговорили о тебе. Он рассказал, что пытался уже как-нибудь тебя в замок перетянуть, и что только он не пробовал - и в работницы тебя нанять, и купить, отчаявшись с твоим отцом, дуболомом, договориться... А они - в отказ. А точнее - бабка твоя, змея, все шипела и смеялась дяде в лицо...
  Герцог Грегори тогда сокрушался, ругался, рассказывая мне все это, да только, пойми, он действительно все перебрал, что только можно было! Жила б ты в деревне, что при городе - тогда еще ладно, смог бы тебя забрать, пользуясь Правом, или просто надавить, ведь деревни-то вокруг города все ему принадлежат. А так - ты ж несовершеннолетняя, да еще и дочь свободных людей, да еще и городская... Никак. Он и к градоправителю ходил, а все без толку, понимаешь, Миленка?! Я пытался отцу пожаловаться, о помощи попросить, да тот, кроме как силой тебя вырвать, да спрятать, ничего дельного посоветовать не смог, да и то - в шутку это, скорее, сказано им было. Нельзя так, против Законов идти. Нас бы потом с дядей, да и с отцом за одно, перед судом поставили. Отец же маг придворный - ему нельзя ни в какие темные дела вмешиваться, мигом с поста слетит. А тут - похищение маленькой девочки из семьи. А что тебя там бьют, как объяснил нам градоправитель - 'так то не до смерти же'. Дядя разволновался так, что и ему лекаря позвали...
  До утра мы с дядей тогда голову ломали, думая - что делать, да так и ничего придумать не могли, дружок ты мой. Прошу тебя об одном - не сбегай из дома, вытерпи все! Я вернусь скоро и попробую тебя в академию пристроить, хотя у тебя и дар к магии слабее слабого, что жаль. Но и это поправимо, если тебя поучить как следует, то целитель из тебя выйдет хороший, ты же добрая и сострадательная. Ну а не получится на учебу - на службу куда-нибудь в столицу, ты же грамотная, умненькая - не пропадешь!
  Ты, главное, подруга, держись, не сломайся, не потеряй крылья и душу, не стань такой, как твоя мать!'
  
  Миленка торопливо утерла рукой бежавшие по щекам слезы и отложила это письмо, взявшись за следующее, а потом - еще одно, и десятое... Проглядела подписи и почтовые штемпели - раз в месяц, исправно, по письму... А она?.. Она тоже писала ему все эти эти годы, хоть и реже - в доме не было ни бумаги, ни чернил - батя помнил и так все необходимое, а счетами ведала бабка, и только добравшись до замка герцога, Миленка имела возможность изложить душу на бумагу, поделиться с другом своими тревогами, чаяниями или надеждами. Никогда девочка не писала ему о плохом или грустном - будто бы запретом это для нее было...
  Год шел за годом, а последний год Грегори, по велению отца и матери, вообще не смог выбраться в герцогство... Ему уже было семнадцать лет, и он практически закончил академию с отличием, став боевым магом и подучившись заодно и на целителя, 'что бы нос, твой, Миленка, сопливый, лечить', писал в письме бывший смешной мальчик, обещавшийся этим летом приехать за ней. 'В середине лета, ровнехонько', как он часто повторял. Да не сладилось.
  
  ***
  
  Первую кровь Миленка, что еще осенью накануне уронила, скрыть смогла, пользуясь там, что все были заняты небывало обильным урожаем, а вот вторую - уже нет. И ведь сделать-то ничего не смог ни постаревший еще больше герцог, ни градоправитель, пытавшийся уговорить несговорчивую бабку отпустить девочку... Уперлась, сговорила за деревенского увальня, еще и хихикала в лицо Миленке, в ноги кидавшийся с мольбами 'не губить'.
  - Сама сгубила себя, отродье! - Сплюнула ей под ноги бабка, - Когда с магом этим связалась, тогда и сгубила! А будешь плохо себя вести, я мужу твоему расскажу после венчания, как ты у нас тут ославилась - забьет на смерть, дурищу, так и знай!
  И Миленка отступилась, затаившись до сватов, что через месяц пришли, до самых смотрин, что еще через неделю были. Думала - сбежать, да только хорошо её герцог просветил по этому поводу, зло выговаривая, расхаживая взад-вперед по потемневшей от времени беседке:
  - И вот что самое мерзкое-то, Миленушка! По закону-то ты уйти можешь, да вот только после совершеннолетия, после шестнадцати лет. А если ты замужем уже будешь, да, наверняка, еще и с детьми на руках... Я ж пытался уже закон этот поменять, да вот только королю-то начхать на то, как простые люди живут, а совету - тем более. Сколько девок, за калым отданных, якобы, в семью другую переданных на воспитание, с камнем на шее в речках топится из года в год, их не волнует!
  - Я не буду топиться, дядюшка, - улыбнулась девочка, давно уже звавшая старого мага в отставке 'дядей' во след за другом.
  - Да уж, ты, скорее, моя птичка, мужа прибьешь! - Пошутил Грегори-Старший.
  Старик плюхнулся в кресло и, скрестив длинные сухие ноги, стал и вовсе похож на аиста - до того он был худ, высок и нескладен. Подумал немножко и продолжил:
  - Если тебя до следующего лета сбагрят за муж... Я тогда королю в ноги кинусь, Миленка! Не дело это - девчонку сопливую, да мужичью на забаву... И вот же что придумали-то! Девку сныкают, силком к браку принуждают, а потом уже поздно - куда её, беременную-то? Да еще и откупом отданную, да еще и бумаги честь-по-чести все сделают, что, мол, любовь да детки...
  - Ну не все же так! - Возразила было Миленка и язык сама себе прикусила.
  - Ну да, не все! Иным везет, и они вдовами остаются, а потом уже хоть сами выбрать могут, без воли родителей. И снова - в кабалу, в лямку!
  Часто старый герцог, удаленный от двора за опасные и вольные идеи, вот так возмущался, размахивая руками, а Миленка его угомонить пыталась, возражая, что 'всех не переделаешь!'
  
  
  
  Глава 4.
  
  Когда зацветет яблоня.
  
  
  А под самое утро пришло еще одно воспоминание:
  
  - Миленка! - Раздался шепот под окном, - Ну Миле-е-енка!
  - Что тебе, Жэка? - Зло отозвалась девочка, откинув выросшую на зависть сестрам тяжелую, густо-золотую, как спелый ячмень, косу, за спину.
  - А пошли... гулять! - Предложил, сияя щербатой улыбкой и масляно блестя глазами, названный Жэкой молодой парубок.
  - А иди ты... один гулять! - Зло рявкнула Миленка и попыталась захлопнуть окно, в которое сунулся было наглый парень.
  - Ишь ты, цаца! - Отозвался еще один противный голос с улицы, - С герцогом, значит, можно, а с нами - не?
  В Миленку будто бес вселился - кинулась по горнице, ухватила ведро с золой, что она из печки выгребла, да шваркнула за окно, не целясь. Хохот за окном сменился отборной бранью и глумливым хихиканьем девок, а на шум выбежала мать и, не разбираясь, привычно выдала Миленке оплеуху. Девочка упрямо сжала губы и набычилась, сжав кулаки. Мать испугалась и отступилась, закрывая рот рукой.
  Миленка, выросшая из нескладной худой девчоночки в высокую статную красавицу уже к тринадцати своим годам, хмуро глянула на мать и продолжила уборку, не обращая на ругань и оскорбления внимания, а мать тихо, бочком, ушла из горницы, не решившись 'обрадовать' хмурую и нелюдимую дочку. Да и как тут стать разговорчивой, когда её, так часто сидевшей за беседами со старым герцогом, прочитавшей залпом уйму книг, вечно дразнили за её плавную, красивую и сложную речь, так сильно непохожую на простой деревенский говор её родственников и соседей.
   Что мать побоялась сказать, с тем справились сестры: по секрету, хоть их об этом и не просили, рассказали, вертясь и гримасничая, что к ней сваты от дальних родственников приходили. О том она уже знала, а вот что смотрины, да без её ведома провели, пока она репу, как положено у них, почти голой, лишь в короткой нижней рубахе-безрукавке сажала в поле... О том она не знала.
  - В общем, Миленка, через месяц тебя в деревню повезут, свадьбу играть! - Вещала Леська, следующая после нее сестра.
  - Туда, в деревню, про твои подвиги еще вести не дошли, а вот что ты ладная, да красивая растешь - о том знают уже! - Ввинтила средняя сестричка.
  - Бабку благодари, что сладила, сговорила тебя, непутевую! - Добавила, копируя ненавистные интонации бабки, третья сестрица.
  Им, сорокам неразумным, только того и надо было, чтобы старшее 'позорище' со двора сбагрить - глядишь, и к ним сваты, позабыв про позор семьи, придут...
  Миленка застыла, прикрыв полные слез серые глаза и сжав до хруста костяшек кулаки. А в голове, как шорох листвы пронеслось ласковое, незабываемое: 'Дождись, Миленка, увезу тебя, спрячу от них всех!' Два года назад произнесенное в её золотую макушку, но не забытое. И свое обещание дождаться, вытерпеть, произнесенное в плечо, пахнущее выделанной кожей и дымом...
  Сестры вокруг скакали молодыми козами, кривлялись, что-то еще говорили, а Миленка... Будто в столб соляной обратилась Милена, лишь по побелевшим щекам текли слезы, которые она не сумела сдержать.
  - Через месяц свадьба, а ты смотри, опять не опозорься! - Съехидничала опять третья сестра - бабкина любимица, что сильнее остальных была похожа на бабку. Чернявая и статная, почти с саму Миленку уже вымахавшая в свои одиннадцать лет. И еще что-то добавила, да такое, за что мать обычно за косы больно дерет, да рот с мылом моет, что бы не повадно было в другой раз такими словами бросаться.
  Миленка, медленно открыв глаза, обвела пустым взглядом комнату, ставшую вдруг тесной, что собачья конура. А дикий, как у загнанного животного взгляд сам собой зацепился за ножницы, позабытые на широком подоконнике. Сестры, испугавшись дурной сестрицы, прыснули прочь, осознав, что наделали и отчаянно зазывая бабушку и батю, а Миленка кинулась к окну, под которым все еще дразнились Жека с дружками, да молниеносным движением подхватила острые кованные ножницы, что легко, с первого раза прорезали сырую овечью шкуру и, дергая и торопясь, отрезала косу под самый корень, раня в кровь острыми концами тонкую кожу шеи. С улицы только ахнули, когда словно обезумевшая, Милена, растрепав жидким золотом во ветру, швырнула косу в окно под ноги замершей толпе парубков и девчат, хрипло и безумно рассмеявшись.
  - Что же ты наделала, дура! - Прошептал, потрясенный её поступком Жэка, не веривший, на самом деле, всем этим слухам про герцога и его племянника ни на грош, но дразнивший гордую красавицу за компанию со всеми, и то, скорее по привычке, - Тебя же теперь... В Храм же тебя отведут! В монастырь засунут... *
  
  Так и случилось. Прибежавшая на крики бабка, разразившись площадной бранью, порывалась ударить клюкой непослушную девку, покрывшую себя позором, да вот только не одними книжками они с Грегом занимались на полянке около пруда. Сама бабка поперек согнутого дугой хребта отловила, да клюку ненавистную разошедшаяся в конец Миленка об подоконник сломала. А когда через толпу, собравшуюся на дармовое зрелище, пробрался миленкин отец... Осталось только жрецов звать - никого уже не заткнешь, да девку порченную никто замуж не возьмет - косы по затылок только монашкам да девкам гулящим режут. Сгорбился мужик, завыл глухо, что пес в на изломе зимы... Но поздно было что-то сделать - куда её, такую, теперь девать?
  Вечером, когда Миленку, запертую-таки в подвал, угомонили, а возбужденных и ревущих чуть что младших разогнали по лавкам, семья, а с ней и самые ближние родственники, держали совет.
  - Может, и вправду в замок герцогу отдать, а, матушка? - Робко подал голос отец семейства, с надеждой глядя на свою строгую мать.
  - Щаааас, разбежалась я! Маговым ублюдкам на забаву! Небось, специально девку подговорили, али спортили магией своей проклятущей! - Брызгала слюной бабка, шарившая рукой в поисках любимой клюки, а от того еще хлеще злившаяся, - Не бывать этому!
  Миленкину мать, до одури опоенную успокоительными зельями, даже не спрашивали. Как водится у них в стране - баб никогда не спрашивали. Ни когда за мужика страшного, недалекого умом, грубого, но работящего, златовласую красавицу за выкуп в пять золотых отдали, хотя ей только тринадцатый год исполнился. Ни когда, запугав её и застращав, брюхатую, в храм Богини-Матери тащили обручить с немилым. Как и мнения её робкого не спрашивали, когда дочку-красавицу травили всем городком. Какой с нее спрос? Только гнобили, что все только девчонок, будто бы во зло свекровке и мужу, одну за другой, четверых, рожала... Чуть под-отпустили, да гнобить перестали, лишь когда она еще троих сыновей год за годом родила, в конец красоту и волю к жизни потеряв... А потом вновь нашли за что: за дочь непутевую, за кровь её бабки, магом, говорят, порченную... Смеялась и плакала она, Краса Уваровна, когда поняла, что не повторит дочка судьбы - ушла, увернулась ужом скользким, в руках бабки извилась, да сбежала. 'Лучше монастырь, лучше тюрьма, чем вы, изверги!' - Кричала она исступленно сквозь хохот, зажимая, по привычке себе рот руками, что бы дети не слышали. Насилу вызванный лекарь угомонил, влив сквозь сцепленные плохонькие зубы горькое, дурманящее пойло...
  
  
  ***
  
  На том и порешили родственники, да только вот об этом Миленка уже только от настоятельницы узнала, когда её, пятнадцатилетнюю девицу, за заслуги и старание 'к свету', на третий этаж монастыря перевели, как самую ловкую и прилежную переписчицу, да еще и одну из немногих в городе, кто кроме своего языка, еще умевшую писать и читать на старом языке. А как узнали, что она еще и язык соседней державы, хоть и отличный от родного, да все ж похожий, разумела, да писала на нем сносно, так вообще растаяли, а Миленка от всей души жарко помолилась за умершего этим летом старого герцога, научившего её когда-то.
  Старший Жрец только диву давался, глядя на девушку - и не нужно, вроде бы уже, а волосы она по-прежнему под самый затылок резала. Как не ругался он на нее, как не журил... Но все без толку - молчит, как воды в рот набрала. А как шестнадцатая весна ближе подошла, так и вовсе Миленка двух учениц взяла из послушниц по-смышленее, и щедро поделилась своим мастерством, успевая и работу делать, и девчонок, таких же отданных Храму, как и она, обучать читать-писать.
  Знали закон и Верховный Жрец, и мать-настоятельница - от обвинения отчищенная, она могла хоть в семью вернуться, хоть восвояси отправиться, едва шестнадцать лет исполнится, а потому все бумаги они для нее сами заранее подготовили, и, как-то утром, за месяц до её дня рождения, вызвали к себе поговорить.
  - Миленка, ты, может быть, передумаешь? Там-то неизвестно что будет, а тут же тебя все уважают... - Начал было Жрец, но подавился заготовленной проникновенной речью, едва посмотрел в серые, не по-девичьи серьезные глаза.
  Поерзал он, поерзал, с матушкой переглянулся, и выложил, стараясь глядеть только на свои ухоженные руки, начистоту то, что давно ему жгло язык и не давало смотреть на девушку прямо:
  - Я, Миленушка, еще совсем мальцом был, десять годков от роду всего, но вот поди ж ты - помню, что за бесчинство тогда случилось, в память врезалось. Городок наш ведь совсем недавно разросся, а тогда совсем крохотный был, да и храм большой тут сорок лет, как построили, а я тогда уже к службе готовился, сам же тоже из семьи жрецов.
  Жрец перевел дыхание, а Миленка, замерев, сидела, не шелохнувшись - лишь складочка залегла между тонкими темными бровями.
  - Бабка твоя по отцу знатной красавицей была, только в город приехала уже с мужем, и сразу же на окраине кусок земли прикупили за бесценок. Свиньями хотели заняться. И такая она, прости меня, Миленка, стерва редкостная была... Да вот только до того красивая, что даже у нас, у мальчишек, дух захватывало, от красоты-то её. Но только мужа она, стоило первенцу, отцу твоему, родиться, со свету считай что сжила: запил мужик, по чужим дворам загулял, бабы своей боясь, а после и вовсе в сугробе он заснул, да так и нашли по весне - с бутылкой в обнимку. Много кто к ней после в то лето сватался, да вот только всех она отвергала, высмеивала зло, со двора собаками гоняла. И старый герцог Грегори к ней как-то заходил, сватался, хотя и было ему уже лет сто пятьдесят тогда, что даже по меркам магов - не мало. Всех она высмеивала, а герцогу вообще нервы вымотала - все цену набивала, в герцогини метила, да вот только как узнала, что старый Грегори лишившийся дара маг, и что у него у самого уже не только дети, но и внуки-правнуки есть, да и вообще - целая череда наследников, за которыми её место в очереди - двадцатое, так на дверь ему указала, высмеяв прилюдно. Тот ушел, да больше не появлялся в городе. И так она куролесила, ей Голова, от бардака и свар меж мужиков уставший, на закон указал и на первом попавшемся и женил, как только срок траура вышел. А первый попавшийся был мужиком служивым, другом детства тогдашнего нашего Головы. Знаешь, до скольки лет у нас простые люди служат, Миленушка? - Обратился к ней Жрец.
  - До пятидесяти, Верховный Жрец, - прошептала девушка, кусавшая губы.
  - Верно... Вот тому и было, на тот момент, как я помню, пятьдесят четыре или пятьдесят пять уже. Хороший-то мужик, да только вот и не красавец, и без денег, и... Ну да это другое дело - сама небось все поняла, дитя, не маленькая уже.
  Миленка кивнула, уставившись в окно, лишь прошептав 'вот оно как...'
  А дальше матушка продолжила, ласково по руке поглаживая отрешенно замершую девушку:
  - Именно так, девочка, именно... А дальше... Дальше притихла сначала-было бабка твоя, а после - озверела совсем. Думала, видать, и этого мужика со свету сжить - не мил ей был старый вояка, в её восемнадцать-то лет, да крепким, тертым орешком оказался. До восьми десятков почти прожил, да еще и двоих детей заставил бабу строптивую родить. А как преставился, так и осталась она - одна, не молодая уже, с тремя детьми и с хозяйством большим-богатым, да без власти над ней самой. Замуж третий раз у нас не выдают по закону-то... В общем, как-то так, Миленушка, как-то так... Мы бы, конечно, тебе этого не рассказывали, жрецы мы, а не сплетники базарные, да только видим же, что ты себя во всем винишь, дитя милое. Не кори себя, нет твоей вины тут, ни на капельку. Только воля бабы дурной, балованной... Да простит меня Богиня-Мать за такие слова.
  Жрец, тяжело вздохнув, предложил то, что они с матушкой приготовили:
  - Ты, Милена, если хочешь, иди на службу Богине-Матери, а хочешь так, вольной служи при Храме, на довольствии да при жаловании, что мы выделим. Не обидим. Только вижу я тебя - упрямая ты, не отступишься! Но мы с матушкой бумагу составили, для Центрального Храма, в столицу. Поедешь, как бы учиться, а там - даст Богиня, так найдешь своего друга. А не даст - хоть в тепле, да при деле будешь.
  Меленка, не привыкшая получать добро от людей, неверяще глядела на Старших, а матушка, улыбаясь, кивнула и ласково, как с ней одна лишь Марфа-кухарка в её жизни говорила, пояснила:
  - Я же вижу, как ты изводишься, что от него вестей нет с зимы, дитя, не слепая! Не будет тебе покоя, да и нам с тобой, пока ты сама все не спросишь у него.
  Старший кивнул и добавил грустно, будто бы извиняясь:
  - Я у наследников старого Герцога справлялся - где юный лорд Грегори, они сказали - на службе он, жив-здоров, только вырваться не может - король уж больно его ценит, да загружает.
  Миленке страшно на миг стало - раз Грегори сам король не отпускает... То как она, деревня, к нему сунется? Девушка закусила губу, встала с табуретки и низко, до земли поклонилась Настоятельнице и Верховному, попросив разрешения удалиться, а получив благословение, ушла к себе в ставшую родной уже светлую и просторную келью, где корпели над ровно обрезанными листами её ученицы. Отпустила девочек отдыхать и раскрыла окно, подставляя разгоряченное лицо еще холодному, но уже по-весеннему ароматному сырому ветру, сжимая нервными пальцами дерево оконной рамы.
  Куда она собралась? На что надеялась? Что Грегори еще помнит её клятву? Что тот красивый, веселый мальчик, что лопал вместе с ней заветренный сыр, болтая босыми ногами в прохладной воде пруда, еще ждет её? Нет уже того мальчика, нет уже той Миленки, что так весело хохотала, зная, что ей все равно 'попадет' вечером... Есть придворный маг, лорд Грегори, есть безродная девка 'Милена, дочь фермера Дичика, из города Предгорного', как она лично диктовала для подорожных документов, 'храмовая переписчица' по роду деятельности... Миленка, обессилив, сползла, цепляясь заледеневшими от волнения пальцами за раму, привычно давя в себе тихие рыдания, продолжая втаптывать в грязь свою столь близкую сейчас мечту.
  'Дождись...' - Шепнул весенний ветер, шаловливо растормошив короткие волосы цвета старого золота, бросив пригоршню белых сливовых лепестков, долетевших из храмового сада в бледное, не знающее много лет загара, тонкое и красивое девичье лицо. Да может, она, Миленка, уже уродина сейчас? Может, как её мать - состарилась? Ведь Миленка себя уже два года, как в зеркале не видела - нет в храме Богини-Матери зеркал, не во что посмотреться, кроме тусклого отражения в воде, да кривых - в начищенных до блеска медных котлах на кухне...
  Девушка, свернувшись калачиком на полу, поджала колени к подбородку, как когда-то давно, в детстве, и закрыла глаза, думая, вспоминая... Последний год письма были все реже, все короче, хотя и по-прежнему были пропитаны теплом и доброй лаской, да вот только отрывисты, а порой, казалось, что Грег пишет в день по строчке - то чернила разные в одном письме, то лист был замят по краям, то замусолен, словно он на грязном, неубранном столе писал, лишь смахнув рукавом крошки.
  'Сколько ему сейчас?' - Задала себе вопрос Миленка. И сама же и ответила: 'Двадцать'. В двадцать деревенские, да и городские, как правило, уже женатые ходят. И детей - не по одному, а по двое-трое... Если боги благоволили... 'А он?' - Замерла испуганной мышкой, страшась вздохнуть, шевельнуться, комочек нервов по имени Милена.
  А когда в глазах потемнело, зло выдохнув и разозлившись, Миленка обругала саму себя дурой и истеричкой и резко поднялась с пола. Рывком распахнула на всю ширь успевшее закрыться окно, подставляя мокрое от слез лицо своей шестнадцатой весне, своей свободе, запрокинув криво стриженную голову... Ветер, осушив слезы, поиграл с волосами, пробежался по оставленным на столе листам, подкинул их в воздух, приглашая хозяйку кельи поиграть, но, не получив поддержки, улетел в окно, зовя с собой в даль.
  - Когда зацветет яблоня, я отправлюсь в путь, и выполню клятву. Богиня-Мать не любит не выполненных клятв, Бог-Отец не прощает изменников и клятвоотступников. Пусть так, пусть он уже чужой... Но я выполню нашу клятву. Я приеду в Столицу, найду его, и будь, что будет! - Дала себе самой обещание Милена, приложив ладони к груди.
  
  
  -------
  * Косы резали только беспутным девкам, не сохранившим себя до брака. Или - гулящим. Знак бесчестия и поругания. Девок, лишившихся кос, никто уже не возьмет замуж. Это клеймо на всю жизнь. Потому, в том числе, и стригли в монахини - куда девкам с обрезанными косами деваться?.. То-то же!
  
  
  Глава 5.
  
  Дорога в жизнь.
  
  А спустя ровно месяц принаряженная в новое светло-серое платье Милена, поджимая уже натертые в новых скрипящих ботинках пальцы ног и тесно прижав к груди котомку с нехитрыми пожитками, впервые за почти три года вышла за пределы храма, стоя на широких каменных ступенях в компании из еще троих тихих, одинаково одетых послушниц. Девушки, что неосознанно жались к ней, были сиротами, выросшими при храме и робели так, что Миленке было их до слез жаль. Её ровесницы, они казались ей несмышлеными малышками, но так, по сути, оно и было для нее.
  Настоятельница, благословив девушек и осенив их знаком Богини-Матери, поцеловала каждую в лоб, крепко обняла и пожелала им легкой дороги, а Старший Жрец, стоя чуть поодаль, строго напутствовал в дорогу двоих младших жрецов, Сеньку и Власа, что должны были проводить девочек до столицы, до которой всего-то было пять дней пути конному, а в двух крытых возках, да с небольшой охраной - все семь. И в конце каждого дня ожидался привал в деревеньке или городке.
  Девочки, поклонившись храму и поблагодарив за заботу настоятелей, едва сдерживая дрожь и глотая слезы, отправились к ожидавшим их возкам, возле которых толпились, не смотря на ранний час, неистребимые зеваки.
  'Миленушка...' - Послышалось девушке жалобным голосом из толпы, что оттесняла хоть и немногочисленная, но грозная с виду охрана.
  Обернуться? Поднять глаза?.. И, пока девушка размышляла, другой уже голос, печально знакомый, зло и ядовито прошипел ставшее уже непривычным прозвище 'магова подстилка', поставив жирную точку в метаниях Милены, перечеркнув последние сомнения в правильности её решения. Девушка подняла выше подбородок, еще теснее прижала к груди котомку со своим нехитрым барахлишком и, уже не оборачиваясь, прошла в первый возок, повторяя про себя наставление, что каждое утро повторяла своим тихим грудным голосом послушницам добрая Матушка-настоятельница:
  'Прощай слабых, берегись глупых, не отдавай себя в руки алчным, пожалей злого, но только в сердце своем...'
  И если с первыми понятно... То вот последнее всегда вызывало у юных послушниц роптание. Матушка же только печально улыбалась и раз за разом отвечала на их вопросы коротким 'поймете'.
  Крикнули возницы, охрана ловко влетела в седла, заскрипели колеса, а из толпы полетели жиденькие пожелания легкой дороги и удачи. Жрец, что сел рядом с возницей, завел с ним неторопливую беседу, обсуждая предстоящую дорогу, ночевки и прочее, прочее, совершенно для Милены неинтересное.
  Скрип колес, шорох и хлопки полоскавшейся на ветру грубой ткани полога, защищавшей от яркого весеннего солнышка и чужих глаз, тихие разговоры мужчин, нарушаемые ядреными шутками или смехом охранников, тихие молитвы, что бормотали послушницы-попутчицы, ржание коней, да цоканье копыт - вот, собственно и все, во что слилась для нее неделя пути. Даже на дневные привалы их не выпускали из крытого возка, передавая им еду через строго надзирающего за ними жреца Сеньку. Даже в кусты и к ручью девушки ходили под приглядом, не разлучаясь. Так было решено, что Милена, до поры, не будет выделяться из общей массы, притворяясь до последнего одной из послушниц - так её хоть монастырь защищал. Без этой защиты, как она сама понимала, добраться живой и целой до столицы у нее шансов было ой как мало. Потому она привычно помалкивала, бормотала про себя все положенные молитвы, пряталась в душном и пропыленном за первые же две версты возке и хоть украдкой старалась рассмотреть незнакомые места, по которым они ехали.
  Даже на ночь девушки укладывались спать в тех же тесных возках, половина которых была забита тяжелыми сундуками и мешками с дарами, что отвозились в центральный Храм Матери-Богини. Миленка знала, что там, но держала язык за зубами, отдавая себе полный отчет, что охрана нанята не ради их скромных персон и девичьей чести, а именно ради драгоценного груза - беленых тканей, тонкого овечьего руна, выделанного пергамента, масла для ламп и целебных трав, а так же, в отдельном, засунутом на самое дно возка, большом ларьце - самоцветы, что гильдия мастеров пожертвовала Храму в первый день весны. Она сама лично составляла опись всех этих драгоценных даров, пока жрецы суетились между мешков и ларьцов и диктовали ей перечень.
  И признаться, Миленке было страшно, ведь путешествие ей представлялось таким долгим и опасным, что первые две ночи она боялась глаза сомкнуть, отсыпаясь днем, слишком уж много вокруг было шорохов, непривычными и странными были грубые и громкие голоса мужчин, треск костра казался чем-то далеким и почти сказочным, а шум ночного леса ее, Миленку, впервые в жизни пугал. Казалось уже диким сном, что она когда-то без тени сомнения побежала сквозь ночь в замок старого герцога искать защиты, как и то, что она до поздна гуляла на улице, а утром, едва вставало солнце, неслась помогать мамке кормить поросят... Все стало далеким сном, будто бы не о ней это было. Закрывала глаза, пытаясь вспомнить родной дом, а перед глазами вставали только тщательно беленые стены её монастырской кельи, да, пожалуй, еще их с Грегори пруд и посеревшая от дождей беседка, кухня графского замка... Смешно сказать, но Миленка, не смотря на все обвинения бабки и горожан, даже в гостиной замка была лишь однажды - когда с Грегори случилась беда. В остальном же - дважды на кухне побывала, в которую вел отдельный ход для таких, как она.
  Девушка не питала глупых иллюзий на свой счет, как и романтического бреда по отношению к Грегори-младшему, в её юной светлой голове не было. У нее было время и подумать, и прикинуть что да как. Только в сказках принцы женились на пастушках и простых работяжках, а ведь как бы просто не держал себя её дружок детства, именно к королевской семье-то он и относился, как выяснила Милена. Не наследный принц, отдаленная ветвь, графы и герцоги... Не простой деревенской девочке чета, ведь так? И несмотря на дружбу в детстве, Милена не рассчитывала ни на теплый прием, ни на какую-то помощь в обустройстве и уж точно не претендовала на свое место в слаженной и устроенной жизни молодого лорда Грегори. Увидеть, поговорить, выполнить клятвы... Мечтать о большем ей и не хотелось. Как успокаивала она себя - время для мечтаний осталось в прошлом. Там, около заросшего пруда было их место и время...
  Милена смотрела вперед, гоня отчаянные мысли и волны липкого страха, что нет-нет, да накатывали на ее, грозя поглотить. Тут помогали привычные действия, захваченная в дорогу любимая книга о травах и их свойствах, составлявшая половину веса её вещей, да отвлекали разговоры с невольной попутчицей, которую, по иронии Матери-Богини, звали Марфой.
  
  Жрец, сопровождавший их, тихо окликнул Миленку по-имени, едва они проехали большие, окованные широкими полосами железа ворота стольного города:
  - Милена, ты куда сейчас? В Храм, с нами?
  Возница навострил уши, даже попытался обернуться, но жрец со смешным именем Сеня зыркнул на него и грубовато велел на дорогу смотреть, а не на послушниц пялиться.
  - Да, Сень, в Храм, а от туда уже... дальше от туда пойду.
  - Ну как знаешь, Милена, как знаешь, - покачал он головой и вновь отвернулся.
  Миленка закусила губу и опустила голову, что бы скрыть от соседки блеснувшие наворачивающимися слезами глаза, но не успела - сидящая рядом с ней девушка коснулась её руки и тихонечко прошептала:
  - Миленушка, может - передумаешь? Мало ли...
  Миленка упрямо головой покачала и чуть пожала ладонь кроткой послушницы в ответ.
  'Мало ли...' Мало! Миленке мало стен монастыря, мало стен храма... Ей хотелось жить! Сам того не зная, Грегори, читая маленькой Миленке сказки о дальних странах, о приключениях и других народах, словно разбудил в её душе спящего дракона из сказок. Жадного, ненасытного и вольного, как ветер. И сейчас, когда перед ней замаячил туманный призрак всего того, о чем она грезила, Миленка не могла повернуть обратно. Не хотела провести даже лишнего дня за высокими стенами и крепкими запорами монастыря! Дурочка? Именно! И она это признавала, как и то, что ей, девке без роду и племени, будет ой как тяжело удержаться не то чтобы на плаву, но и хотя бы просто пристроиться в жизни. Но и то, что она вырвалась из ставшего ей тюрьмой городка - уже, как ей сейчас казалось, уже пол-дела.
  Словно бы в ней самой жило два человека - маленькая семилетняя девочка, верящая в чудо, и взрослая, многократно обжегшаяся баба-стерва, одергивающая и предостерегающая её от глупого необдуманного шага.
  А Сенька... Знала Мелена, что Сенька на нее давно уже глаз положил - сам-то он в преемники Старшему Жрецу, видно, метил, да тот только в бороду седую посмеивался, глядя, как Сенька вокруг пригожей переписчицы увивается. А Миленку Матушка, бывало, в шутку уговаривала годков через десять вернуться в родной городок, одумавшись. Опытная женщина сразу приметила старательность и ум молодой девушки, и всё и так, и эдак увещевала, на место свое пророча в будущем... А Сенька и мотал на ус - браки-то между жрецами и жрицами не запрещены, даже наоборот, поощрялись всячески. А как сняли с Миленки все обвинения и наветы, как объявили во всеуслышание на ступенях храма в выходной день, что нет на девушке греха, так и вовсе пригожий и статный Сенька к ней зачастил, выдумывая новые и новые предлоги и поручения. Но только та же Матушка и признавала следом, что нет ей пока обратной дороги в родной городок, пока ее бабка-змея жива.
  Бабка же её, шептались приходившие за благословением Богини-Матери прихожане, последнее время совсем из ума выжила, срываясь уже не только на одной Миленке, как раньше, а и на всех внуках, на сыне и работниках фермы так, что стражников иной раз звали на помощь, да только все равно жители их маленького городка её бредни слушали и пересказывали друг другу охотнее, чем проповеди жрецов.
  Но не понятно было недалекому умом увальню Сеньке, что, намучившись в родном доме, хлебнув горя и обид, не хотела девушка идти за муж. Хоть за мужика, хоть за лавочника, хоть и за жреца - все было для нее едино, все одинаково противно и мерзко. Хватит, насмотрелась она, пока девчонкой бегала.
  Шептались, правда, что в столице вольнее бабам жилось, но слухам девушка с некоторых пор верила меньше, чем зимней оттепели. И вроде бы и ясно, и тепло, да только ударит морозец к вечеру, да так, что дыхание перехватит.
  
  
  
  Глава 6.
  
  Новые стены.
  
  
  До храма доехали только к глубокой ночи, миновав очередные ворота и настолько высокие стены, что Миленка неосознанно котомку свою крепче перехватила и к груди снова прижала.
  - Сень, а Сень... - Позвала она робко.
  - Чего? - Встрепенулся молодой парень, с готовностью повернувшись к ней.
  - А зачем тут такие стены высокие?
  - Да от врагов обороняться, - Усмехнулся парень.
  - Храму? - Не поняла Миленка, - Разве ж кто-то на храм-то нападет?
  - Эх ты, Миленка! Есть кому напасть! Не все же люди одной веры, а еще же и нелюди есть... Не знаешь ничего, а туда же, в столицу собралась! - Потягивая гласные, покровительственно и насмешливо ответил Сенька, в конец потеряв последние крохи симпатии, что еще теплились у девушки.
  Сенька смачно почесал в остриженной под горшок макушке и пояснил:
  - У города - свои стены, а монастыри и храмы Бога-Отца и Богини-Матери - как отельный город внутри города. Если городские стены падут, то люди отступят за стены храма. Понятно тебе?
  Миленка кивнула и решила больше не расспрашивать Сеньку, окончательно на него обидевшись, больно уж он противным голосом ей все это говорит, будто с дитем неразумным разговаривал.
  Соседка-послушница опять на нее свои глазищи подняла испуганные, умоляя взглядом девушку одуматься и остаться внутри этих безопасных для них стен, а Миленка крепко задумалась, решив-таки, что в город сразу соваться не стоит, не разузнав все как следует.
  'Ну вот ты выйдешь завтра за эти кованные ворота, и что? - Разговаривала она сама с собой, - Как кура во щи попадешь, ничего не зная. Где мне Грегори искать? Адрес-то у меня есть его на конвертах, да вот только последний год, что он писал, все как-то разные адреса-то были. И половина - не из столицы, а то и вовсе без внятных адресов были. Что, в каждый дом так и будешь стучать? И что спрашивать? Или обходить все богатые дома и высматривать среди них нужный тебе герб?.. А дальше? - Вопрошала она себя жестко, - Как быстро тебя, Миленка-деревенька, со двора выкинут?'
  Чем дальше думала девушка, тем язвительнее и мрачнее были её мысли, тем безумнее казалась ей сама идея приехать сюда. Столица представлялась ей в её мечтах таким же городком, как и их родной Предгорный, только, разумеется, больше и богаче. Ну дома ей представлялись все-же по-больше, хотя бы как у их головы... А на деле? С самого утра и до позднего вечера они ехали по шумной мощеной дороге, петляя и сворачивая, а Миленка, заранее проковырявшая себе дырочку в холщовом борте возка, во все глаза смотрела и смотрела. Камень, камень, всюду камень... Двух- и трехэтажные дома теснились, давя соседние и нависая над улицей балконами и надстройками. Столько же этих домов было только по пути, если она сбилась со счета на третей сотне? И ведь это они проехали город насквозь, а как тут найти нужный ей? Даже зная адрес наизусть, Миленка не представляла себе, как найти хотя бы нужную улицу, не то что бы дом отыскать.
  За размышлениями и самокопанием её и застали встречающие, а тут уже не до мрачных мыслей было - нужно выслушать приветствия, показать свои бумаги, передать встречающим их зевающим жрицам опись даров, успокоить совсем разнервничавшихся девушек... Когда же шатающуюся от усталости Миленку проводили в маленькую, еще меньше её 'родной', келью, она только о том и думала, как бы ополоснуть лицо, снять пропыленные насквозь платье, да упасть на узкую жесткую кровать и уснуть.
  
  ***
  
  - Мил, а ты кем хочешь стать, когда вырастешь? - Оторвавшись от старой и затрепанной книги, спросил её Грег.
  Миленка крепко задумалась, подперев щеку кулачком. Она про себя вспомнила занятия всех знакомых ей женщин, потом - мужчин, и ничего её не радовало, не манило.
  - А ты? - Спросила она его, когда так дельной идеи в голову так и не пришло.
  - Ну, я стану магом! - Приняв горделивую позу, сказал дружок.
  - А если не станешь? - Сощурилась, как кошка, на него Миленка.
  - Скажешь тоже - не стану! - Фыркнул Грег, - У меня же дар!
  И он так сказал это слово 'дар', с таким трепетом, что у девочки даже сомнения не возникло - станет.
  А она? Какой у нее, Миленки, дар?...
  
  
  ***
  
  Утром была та же бестолковая беготня, что и накануне вечером, а в обед её вызвала к себе настоятельница для беседы, а вечером и вовсе не стоило одной идти в город... И так день за днем - в Храме, оказавшимся, скорее целым городом не меньше её родного, всегда найдется работа для пары расторопных рук. А уж если учесть, что даже здесь, в столице, писать умел далеко не каждый... А еще и так красиво, так аккуратно и быстро как Миленка - вообще единицы... Так оно и закрутилось: одно задание за другим, новое поручение следовало за только что сданным, и хорошо, с одной стороны - и похвала, и деньгами, хоть и скромными по меркам столицы, но снабжали, да только вот незаметно, суетно, но как-то бестолково и мимо неё прошла шестнадцатая весна, на которую Миленка столько надежд возлагала.
  Спохватилась она лишь почти два месяца спустя, поняв, что ни разу не вышла за ворота нового монастыря. Спохватилась и задумалась - что делать? Ждать оказии и выбраться в город было долго и муторно, а выйти за ворота самой - страшно. Потому при первой же возможности Миленка ухватилась за мелкое поручение - отнести заказ на новые листы тонкого пергамента в гильдию кожевников. Ей для безопасности еще и сопровождающего выделили, что бы не заблудилась по дороге, и что бы не обокрали простушку, как добавил казначей храма, отсчитывающий полагающиеся ей за работу деньги, что она попросила выдать ей на руки.
  И вот, спрятав пухленький кошелек с серебром и затесавшимися среди них потертыми десятью золотыми, раскрыв широко рот и вытаращив глаза, Миленка шла по улице, постоянно одергиваемая неразговорчивым мужиком-служкой, что обычно за истопника зимой был, а по причине жаркого лета бездельничал, да еще и выпить был не дурак. Миленка, привыкшая в родном городке, что жрицам, облаченным в простые светло-серые платья, с поклоном уступают дорогу, сразу же растерялась - её толкали, её ругали, грубо и зло двигали с пути, а возчик странного, блестящего и украшенного золоченым гербом огромного возка замахнулся на нее кнутом, но мужичок-служка в последний момент успел выдернуть Миленку, больно дернув за шкирку и растрепавшиеся волосы, выбившиеся из-под косынки, из-под мчащейся во весь опор четверки вороных. Вытащил, отряхнул и так обматерил, как её в жизни еще не хаяли. А Миленка, мысленно успевшая уже попрощаться с жизнью, только икала и жалась к грязной стене ближайшего дома.
  - Вот жеж, колода ты деревенская! Так-твою-растудыть, - буянил истопник к удовольствию зевак, щедро перемежая отрывистую речь грязными словцами, каких девушка и не знала даже, - Кто же на центр дороги-то прет? Жить, дуре, надоело?! А дальше-то что? Мы же с тобой и пол-пути не прошли, а ты уже вляпалась!
  Истопник плюнул в сердцах под ноги, гаркнул на зевак и, крепко ухватив не успевшую толком оклематься Миленку повыше локтя своими мозолистыми, вечно черными от въевшейся сажи и угольной пыли пальцами, попер напролом, привычно переругиваясь со всеми встречными, не забывая громко возмущаться по поводу 'деревенщин'.
  Кое-как, с оттоптанными ногами, затрепанным и грязным подолом и всклокоченную, истопник дотащил буксиром Миленку до здания гильдии кожевников, наказал ей стоять за воротами и ждать его, а сам нырнул в широкие ворота, охраняемые парой дюжих ребят-парубков, подпиравших толстые воротные столбы.
  В странном отупении Милена, теребя в руках слетевшую с головы косынку, наблюдала за идущей мимо разряженной толпой, пытаясь понять - нормально это, или какой-то праздник у них? Все смеются, идут в одном направлении, волосы девушек украшены лентами и цветами, а у многих парней в руках барабаны или дудочки, а кому не хватило инструментов, те шли с крышками от кастрюль и лупили по ним чем придется.
  Пока Миленка рассматривала яркую до рези в глазах толпу, парни у ворот оценивающе осматривали ладную фигурку замершей Миленки, а их перемигивания и знаки, которыми они обменивались, описывая жестами её внешность и свои намерения, только слепой бы не заметил, а потому, когда один из них, на вид вроде как старший, подмигнул ей и зазывно кивнул на распахнутые ворота, а второй сделал шаг в её сторону, Миленка торопливо помотала головой и козой скакнула в сторону.
  - Стой, дуреха! - Успел заполошно крикнуть ей второй парень, когда из набиравшей обороты толпы к ней с визгом и хохотом потянулись руки, и шумная вереница ряженых поволокла её с собой, как весенняя река сухую травинку.
  Девушка забилась в руках её похитителей, пыталась поджать ноги, лягаться или кусать ненавистные руки, что тормошили её, дергали из стороны в сторону и не давали вырваться... Она кричала, звала на помощь, но все напрасно - водоворот лиц, мелькание ярких лент и юбок, чьи-то хохочущие, жутко перекошенные хари и невыносимый шум дикой, первобытной музыки вызывал приступы удушья и головокружения. А когда же девушка, взвыв, рванулась из последних сил, оставив в чьих-то руках отлетевший рукав и вывалилась на грязную мостовую, она уже едва дышала, стремясь хоть на руках, но отползти прочь от захватившей ее в плен чудовищной змеи из человеческих тел, молясь шепотом Матери-Богине об избавлении и помощи.
  
  
  Глава 7.
  
  Новое имя.
  
  
  Где-то справа от оглохшей и ослепшей от пережитого ужаса Миленки послышался звон разбитого стекла, словно сквозь вату до нее донесся взрыв визгливого хохота, красивый, сочный звон медного колокольчика, а следом, с легкостью перекрыв шум и гул, полилась такая отборнейшая площадная брань, исполняемая звонким, глубоким женским голосом, что скорчившаяся у стены Миленка вздрогнула всем телом, судорожно закрывая свою многострадальную голову руками.
  - ... И я тебя, гаденыш, запомнила! - Закончил было голос особенно злобно и громко, а следом пошла новая порция ругани, в конце которой прозвучало, явно уже Миленке, ибо других сидящих под стеной тут не было, - А ты что тут развалилась? У меня заведение приличное, иди на паперть, там тебе подадут!
  Миленка с трудом подняла гудящую чугунную голову, пытаясь разглядеть крикунью, готовая собственными руками её придушить, до того ей плохо было и тошно. Шальной взгляд метался загнанным зверем, отказываясь воспринимать полную картину, цепляясь за отдельные яркие детали: груда сверкающих осколков на мостовой, разбитая витрина, ярко выкрашенная вывеска над дверью, на которую закинули чей-то рваный туфель, привязанный к длинной синей ленте, стоящая напротив женщина, уперевшая руки в бока и брезгливо разглядывающая её скукоженную на загаженной мостовой фигурку. Для совершенно чумной Миленки даже рот этой женщины открывался рывками, а в висках болезненно стучало, и все окружающее воспринималось безумно ярко, болезненно, будто картинки в детской книге, рассматриваемые во время лихорадки. Видно ей еще и по голове сильно досталось, пока она пыталась вырваться из беснующейся толпы. Сфокусировав взгляд на продолжавшей ругать её женщине, Миленка замерла и только глупо хлопала глазами, поскольку бранила ее невероятная дама: волосы, забранные в высокую прическу и заколотые шпильками, были непривычного для Миленки жгуче-черного цвета, кожа - смуглая, губы были полными и темно-красными, а выразительные, сияющие на смуглом лице глаза этой удивительной во всех отношениях женщины были яркие, синие, как летнее небо. А уж одета незнакомка была до того откровенно и непривычно, что Миленка покраснела до корней волос: белая рубаха была с таким широким воротом, что виднелись ключицы и даже ложбинка между грудей просматривалась, рукава же не закрывали локтей, собранные пышными фонариками и обшитые кружевом, а темно-зеленая юбка в мелкую складочку, была на две ладони выше щиколоток и открывала взору черные туфельки с милыми, украшенными блестками бантами, ну а вместо положенного приличной женщине широкого скромного кушака был... было... Миленка вообще растерялась, не способная дать определения тому, что видела: что-то странное, блестяще-черное, непонятное и с частой шнуровкой от высоко поднятой груди и до талии.
  - Чего уставилась?! - Возмутилась опять смуглянка и руки, что до этого, словно сами по себе, взлетали и опадали в такт ругани, опять нашли себе пристанище на крутых боках незнакомки.
  Смуглянка подошла еще на шаг и наклонилась ближе, склонив голову на бок и внимательнее рассматривая замершую и вжавшуюся в стену Милену, и вдруг неожиданно воскликнула 'ах ты ж батюшки!', снова всплеснула руками и присела на корточки напротив Милены, разом растеряв и пыл, и гнев, и ершистость, а в глазах зажглось сочувствие пополам с удивлением.
  - Так ты из монастыря, что ли? - Участливо спросила молодуха, разглядев-таки потрепанный наряд Миленки.
  Миленка смогла только кивнуть - говорить она уже не могла. Ее мутило, хотелось пить и противно дрожал подбородок, обещая хорошенькую, небывалую истерику.
  Чернявка всплеснула руками, заворковала ласково, успокаивающе и с неожиданной для такой хрупкой девушки силой подхватила Миленку под руки, подставив свое плечо и чуть не волоком потащила в соседнюю дверь, над которой и висела яркая вывеска с нарисованным рогаликом и исходящей парком чашкой. Проволокла её через небольшой зал со столами до входа в просторную кухню, усадила на стул с высокой спинкой и захлопотала, забегала, притащив таз, кувшин с водой, тряпки и горшочек с мазью, а потом уселась напротив и принялась, быстро и ловко орудуя, помогать Миленке приводить себя в порядок.
  Шебутную чернявку отвлек звон колокольчика из общего зала и она, извинившись, оставила растерянную, но уже отмытую Миленку самостоятельно обрабатывать многочисленные ссадины и царапины.
  Милена уже успела привести себя в порядок, хотя рукав, да и косынка были безвозвратно утеряны. Ладно хоть ботинки, которые девушка неоднократно в душе хаяла, оказались крепкими и не слетели в людской круговерти. А то сидела бы она сейчас еще и босая - самый тот вид, что бы на паперть идти.
  - Да уж, тебя будто кошки драли! - Поморщилась девушка, вернувшись через несколько минут и поставив перед Миленкой ароматно пахнущую травяным настоем и медом чашку и тарелочку со свежими булочками, - Как же тебя так угораздило? Ты разве не знала, что сегодня большое гильдийское шествие?
  Миленка, ухватив чашку обеими руками, поморщилась от резкого запаха снадобья, которым, как ей казалось, она теперь вся пропиталась и помотала головой, признавшись:
  - Я оступилась, а меня кто-то за руку втянул в толпу... А потом, как не брыкалась, как не дралась...
  Девушка вздрогнула и затихла, захлестнутая запоздалым страхом, а чернявая, сев напротив, взяла тряпицу и осторожно принялась протирать царапины на лице, попутно объясняя:
  - Не знаю, кто тебя в город отрядил, ноги бы ему вырвать, да только у нас сегодня большой праздник: вся гильдейская молодежь, а с ней и студенты, да и всё отрепье за компанию, вышла на улицы и пройдет от Базарной площади до Морского порта, а там до утра будут пьянствовать, буянить и т... Ну это тебе не положено, думаю, знать, - Спохватилась, с кем разговаривает, смуглянка и начала убирать со стола, попутно рассказывая дальше, - Такое, вообще-то каждый год происходит. Власти все пытаются как-то запретить это гульбище, да только не очень-то выходит у них. Попробуй-ка, справься с толпой!
  - Что, сильно разор чинят? - Поняла по-своему Миленка.
  Чернявка легкомысленно пожала плечами и улыбнулась:
  - Да в нашем квартале не так страшно еще. Так, намусорят, бывает, ну стекла, как у меня вот сегодня, побьют. А вот дальше по городу это гульбище расходится так, что, бывает, и трупы за ними остаются, а уж если кто с дороги убраться не успел, как ты сегодня - вообще мрак...
  Миленка побелела, представив себе лишь на секунду - каким должно быть это действо, если она едва выжила после того, что чернявка назвала 'не страшно'.
  Смуглянка, сноровисто наведя порядок, опять села напротив, подперев суетливыми руками острый подбородок, откровенно разглядывая Миленку и улыбаясь каким-то своим мыслям. Тут она, нахмурившись, предупредила девушку:
  - Одно могу тебе сказать - нечего тебе даже и пытаться до завтрашнего вечера в храм пробраться. Жуть, что этим вечером и ночью в городе будет твориться, а утром караульные пойдут по улицам, собирать тех, кто перебрал и не уполз вовремя. А вот этим вообще не стоит в руки попадаться - посадят в тюрягу и будешь там со всякими такими сидеть, что сама удавишься... Есть хоть тебе где переночевать по-близости?
  Миленка опустила глаза и помотала встрепанной головой, пояснив:
  - Я не местная, живу в монастыре при храме.
  - Да это-то я вижу, что не местная ты. Говоришь-то правильно, да только заметно, что из деревни, - Усмехнувшись, ответила чернявка, - Тебя как звать-то?
  - Милена, и я не из деревни, а из города... - Обиделась девушка.
  - Ми-ле-на... - По слогам, будто бы смакуя, произнесла смуглянка и заявила решительно, - Красиво... Только вот я и говорю - так и тянет от тебя молоком, грибной похлебкой и так и кажется - коровки сейчас замычат...
  - Мы не коров держали! - Окрысилась Миленка.
  - А кого? - Сощурилась в ответ хитро смуглянка.
  - Свиней! - Заявила Миленка и, глядя на пофыркивающую от восторга чернявку, неожиданно для себя сама прыснула.
  Девушки, посмотрев друг на друга, захихикали, а когда схлынула волна веселья, чернявая утерла выступившие слезы и выдала:
  - Так, Миленка-деревенька! Я уже чайную закрыла, сейчас поможешь мне витрины щитами закрыть и тут заночуешь, у меня над лавкой есть две комнаты - в одной я припасы храню, а в другой у меня спальня. Там постелю и перекантуешься.
  - А хозяйка не заругает? - Выразила сомнения Миленка.
  Чернявая лучезарно улыбнулась, приняла горделивую позу и пафосно изрекла:
  - Разрешите представится: Лизавета Афимина, хозяйка уважаемой многими чайной 'Сладость Миролии'! Для друзей и подруг, если они у меня заведутся - Лизка.
  Милена попыталась вспомнить карту, что бы сообразить - где эта Миролия и неуверенным тоном спросила у Лизаветы:
  - Здорово... Только, Лиз, прости за глупый вопрос, а Миролия - это где?
  Лизка прыснула, мигом села по-человечески, по-простому сложив руки на стол и хитренько так призналась:
  - А нигде!
  Миленка вытаращилась непонимающе, а Лизка опять развеселилась:
  - Хех, Миленка! Ты думаешь, мамка с папкой меня 'Лизаветой' назвали, что ли? Тут в кого не плюнь - все 'Элизы', да 'Анны', да всякие там 'Нивелины', а копни глубже, так одна бегала 'Фросей', другая 'Глашей', а третья на 'Маруську' 'ась' из хлева орала. Не понимаешь?
  И, видя только слабенькую тень понимания в глазах Миленки, разжевала для новенькой в здешнем кавардаке:
  - Ну вот скажи, сколько бы клиентов пошло в кондитерскую лавку Главки из Шошунок? А сколько есть на свете дураков, что, желая умными казаться, скажет: 'Да ты что, дурак что-ли? Не знаешь, где Миролия?' Поняла теперь?
  Милена медленно кивнула головой, что после травяного настоя передумала болеть, а мысли прояснились настолько, что до нее начало доходить то, что ей пыталась вдолбить собеседница. Лизка ухватила булочку с миленкиной тарелки, макнула её бочком в шоколад и вручила ей, напомнив о еде и о том, что у Миленки с утра ни крошки во рту не было, а время уже даже не обеденное. А сама, удостоверившись, что гостья по достоинству оценила угощение, продолжила с лукавой улыбкой рассказывать:
  - Ну вот! Дураков тут много, и я, надеюсь, не среди них, так что пришлось мне стать Лизаветой, а название я от балды взяла, взяв по кусочку от имен матери и отца. Я ж тоже, как и многие, не от хорошей жизни сбежала. Это тебе хорошо и тепло в монастыре своем...
  - Я там только живу, - быстро вставила Миленка и, раньше, чем сама сообразила, выпалила, - Работу в городе ищу, надоело в монастыре, жуть как.
  - Работу, говоришь... - Сделала вид, что задумалась Лизка, - Что умеешь хоть?
  Миленка смутилась - она как-то не привыкла себя нахваливать и, запинаясь на каждом слове, пробормотала:
  - Готовить могу... правда, если что простое... Убирать, стирать... Ну еще читать... и писать умею... Хорошо умею. Я переписчицей при храме последние три года как.
  И если вначале лицо Лизки не выражало интереса, то на последнем глаза заблестели и она, сверкнув широкой улыбкой, накрыла руку Милены своей и выпалила:
  - Беру!
  Миленка рот раскрыла и на Лизку выпучила глаза, чуть чаем не подавившись, а Лизка, заметно смутившись, пояснила:
  - Ты, Мил, ничего себе плохого не думай, я просто сама-то грехом с пополам пишу, а клиенты, бывает и записки присылают с посыльными, или, там просят красивую карточку сделать и в ней вписать, от кого пирожные посланы в подарок. Стыдно уже соседскую дочку просить... - Лизка зарделась и виновато улыбнулась посерьезневшей Миле, - Да и так - замучаешься перечислять каждый раз клиентам, что у меня есть, чего - нет, что да сколько стоит. Да и тяжко одной, давно хотела помощницу взять, да как-то все не приходило толковых, а тут такая удача! Будто бы тебя сама Мать-Богиня ко мне прислала!
  На последних словах Милена улыбнулась и кивнула, подумав про себя, что так, наверное, оно и было - ведь не мог казначей не знать, что сегодня праздник и отправить её в разгар этого безобразия. А потому... Но додумать ей не дала Лизка:
  - Только ты не обижайся, но имя мы тебе поменяем, и платье... И прическу. У меня тут разный народ толчется, а ты мало того, что прехорошенькая, так еще и видно, что из простых смертных. Еще кто обидит...
  Мила, уже приняв для себя решение, светло и легко улыбнулась Лизке и уверенно кивнула, предложив свой вариант:
  - Может, тогда Илена?
  Лизка, повторив несколько раз выбранное Милой имя, будто бы посмаковала его и согласилась, выдвинув встречное предложение:
  - А для своих - Ленка! А что? Лизавета и Илена из Миролии! Звучит?
  - Еще как! - Подхватила новоиспеченная Ленка и засмеялась.
  - Ну тогда, Леночек, пошли баррикадироваться и спать! А завтра придумаем, где тебя поселить, да и вообще, все дела - завтра!
  
  
  Часть 2. Надейся.
  
  Глава 8.
  
  Хозяйка себе.
  
  
  - Лизок, все готово, пора открывать! - Крикнула Ленка подруге.
  - Иду, Ленуська! - Отозвалась откуда-то с улицы Лизка.
  Звякнул колокольчик и в зал ворвался веселый шум улицы. Ленка, тщательно вытерев руки и огладив белый нарядный передник, окинула критическим взором стройные ряды пирожных, ровные горы печенья и стеклянные вазочки, наполненные разноцветной карамелью и шоколадными конфетами. Поправила кружевные салфетки на ближних столах и торопливо провела рукой по волосам, проверяя - не выбились ли пряди из прически, не вылезли ли шпильки-невидимки из густых отросших волос, кинула взгляд в небольшое зеркало, спрятанное от посетителей, в которое часто поглядывала, все еще не веря тому, что там отображается весьма красивая юная девушка с умными серыми глазами, в меру пухлыми розовыми губами и чистой, ровной белой кожей, и, как всегда, осталась довольной.
  Разрумянившаяся с холода Лизка, зябко похлопывая себя по плечам, вернулась в зал, впустив прохладный воздух с улицы. Подошла к подруге и подмигнула, встав за новенькую и нарядную резную стойку, скинув теплую шаль на стул.
  - Хорошо мы, все таки, тут все с тобой переделали! - Довольным голосом признала она в который раз, - И это - твоя заслуга, Ленок!
  Ленка привычно уже отмахнулась от щедрой похвалы, проверяя - все ли на местах, все ли скатерти чистые, нет ли складок или огрехов...
  Пол-года назад Лизка, рисково поведясь на уговоры подруги, решилась. И в рассрочку, найдя поручителей среди клиентов, подбив на авантюру еще и лизкиного старшего братца Лежика, который, хоть и прозябал в городской страже, пятнадцатый год как не выслужившись из-за низкого происхождения выше десятника, да вот только, в отличие от девчат, смог хорошенько обрасти полезными связями. Получив же поддержку и разрешение у властей, Лизок заняла-перезаняла деньги у знакомых... И скупила за небольшие деньги разорившуюся соседнюю лавку, рискнув всем, вложив все до гроша. Даже Ленка-Миленка все свои скромные сбережения до последнего медяка вложила в дело, рискнув... И это окупилось сторицей: уже и долг почти отдан, и зал оформлен на зависть конкурентам, и на новой кухне споро вертятся две шустрые стряпухи, и склад перекочевал со второго этажа в широкую и удобную подсобку на первом, а клиенты, полюбив новый просторный зал на дюжину столов, зачастую уже к перенесенному на час раньше открытию, топчутся под тяжелой дубовой дверью, пуская слюни на красиво оформленные витрины и обсуждая смелую и яркую, как и сами молодые хозяйки, вывеску.
  Ленка, пообтесавшись почти за год, что прошел с её встречи с Лизкой, уже больше не норовит подтянуть потуже завязки на шокировавшей её по началу откровенной блузке, не одергивает непозволительно короткую для приличной женщины ярко-зеленую юбку, ловко убирает отросшие до лопаток темно-золотые волосы в 'городскую' прическу по утрам и смело улыбается в глаза незнакомым людям, научившись и шутить, и флиртовать в шутку и в удовольствие, и играть словами, не обижаясь на резкости или откровенное озорство, а то и хамство некоторых клиентов. Девушка похудела, пропали по-детски пухлые щечки, горделиво держала осанку, научилась затягивать узкую талию в корсеты и маневрировать в толпе, как настоящая столичная жительница. А клиенты полюбили эту спокойную статную красавицу за ум и внимательность, за память к мелочам, за то, что для каждого у нее найдется ласковое или шутливое слово. А еще за выдумку - большинство лакомств, ставшими излюбленными для многих аристократов и сановников города, придумала именно Илена. Если раньше в 'Сладость Миролии' приходили только дочки да жены лавочников и купцов, то теперь и почтенные отцы родовитых семейств с удовольствием водили своих дам и дочерей в это уютное и светлое заведение, ставшее популярным.
  Их копировали, им подражали, их пытались закрыть и скомпроментировать, но девочки, договорившись через братца с 'теневыми лордами', выплыли, удержались на гребне волны и задавали стиль уже не только их кварталу, но и большей части подобных заведений в городе.
  Вместе с известностью пришли и закономерные проблемы: скучающие холостяки, столичные хлыщи и просто богатые бездельники расточали улыбки, сыпали изысканные комплименты, прожигали спины горячими взглядами, изображали томные вздохи, сидя в дальнем углу кондитерской часами, слали полные намеков записки и подарочки... Все это девушки словно бы не замечали, к огромному огорчению братца подруги, мечтавшего однажды выдать-таки красавицу-сестру за хорошего и, главное, нужного человека.
  
  Как-то в один из вечеров, когда девушки, закрыв заведение, тихо ужинали и делились впечатлениями, Лизка смогла вытянуть из Ленки не хитрую историю её жизни. Прорыдав на груди друг у друга битый час, девушки, изрядно приняв на грудь красного ягодного вина, что обычно использовался для пропитки бисквитов, пьяненько подбадривая друг друга, решились написать два письма - одно на адрес Грега, а второе, написанное простыми печатными буквами самой Лизкой, утром было отправлено в родную деревеньку Лизки, её родным, от которых она уже почти десять лет, как сбежала. Лизка, подперев щеку рукой и поджимая сердито пухленькие губы, раскрыла подруге тот кусочек своей души, что от всех до этого вечера прятала:
  - Понимаешь, Ленок, он так ухаживал... Такие слова говорил... Да и сам - вдовец, пригожий, как мне казалось, детей нету, дело свое есть, хозяйство большое от родителей досталось... Я и растаяла, как дурочка последняя. Мне ж и пятнадцати не было - дурочкой еще и была! А как до свадьбы неделя всего осталось, мне мамка глаза на него, как говорится, и раскрыла. Рассказала, что он потому и вдовец, что жену свою первую насмерть запорол, а вторая от него в штормовое море сама с горя бросилась. А я ж у бати поздняя, аж восьмая дочь, это сыновей пятерых не считая! Он и не чаял, что замуж меня сбагрит... А Ошик за меня денег хорошо дал, пятьдесят золотых! У нас за эти деньги трех коров можно взять, еще и на бычка останется. Ну я в слезы, в отказ, а батя за розги... Ну так я тишком, ночью, эти деньги сграбастала из заначки, манатки собрала, да задолго до зорьки еще и удрала из деревни. Долго добиралась, Ленка, тяжело так, что лучше и не вспоминать - самой стыдно за себя. Если б брат мне старший не помог, не вытянул... С нужными людьми не свел... Не знаю - что б со мной было тогда, Ленок... Да вот только... Знаешь... - Лизка подняла на нее свои синие глазищи, опушенные густыми черными ресницами и зло, резко, добавила, - Лучше я вот так, всю жизнь одна буду, чем с этим... Чудовищем. Купил он меня, понимаешь!
  Девки засиделись за полночь, а утром, отпиваясь холодненьким кислым квасом после вчерашнего, решили изменить к лучшему если не целый мир, так хоть малую её часть, что их касалась, как сказала Ленка.
  
  И вот теперь Ленок, с выправленными для нее 'городскими' документами на имя Илены Афиминой из Миролии, была совладелицей большой и прибыльной кондитерской лавки. Все шло хорошо, да вот только Ленку, уже никем не принимаемую за 'деревенщину', хорошо знавшую цену себе и окружающим, нет-нет, да пробивала немыслимая, невыносимая тоска по чему-то не сбывшемуся. Лизка, чутко реагировавшая на настроение подруги, списывала все на её романтические чувства к неизвестному ей магу Грегори и втихую, заранее, записала молодого мужчину во враги, жалея добрую подругу, возмущаясь громко и сердито:
  - Нет, ну это же надо, а? Пол-года, как письмо ему передали, и не просто так, а с посыльным, а его ни слуху, ни духу! Забудь его, Ленка! Гад он и дурак! Ну ты глянь на себя! Красавица такая, что у меня даже дух захватывает, а мужики так вообще падают под ноги! А он?!
  Ленка со смехом останавливала порывистую подругу, пытаясь донести до той, что дело не в романтике или глупой влюбленности, а в данном ей обещании... Но Лизка воспринимала все по-своему, отказываясь понимать подругу. Для совершенно не набожной и не верящей в приметы Лизки это было за гранью её привычного мира. Хотя это, пожалуй, было единственной темой, в которой они не сходились во мнении, обычно понимая друг друга с полу-слова.
  Уплывшую в воспоминания Иленку вернул в реальность звон дверного колокольчика, извещавшего о первом прибывшем клиенте. Илена, и без того с самого утра пребывавшая в отличном настроении, только шире улыбнулась, увидев, кого принес утренний туман.
  Шумя и беззлобно переругиваясь в зал ввалился Лежик, а за ним и двое его приятелей - светловолосые и светлоглазые братья, северяне Альберт и Олаф, решившие лет пять назад попытать счастья и с годик поработать в городской страже, а теперь не горящие желанием возвращаться на свои неприветливые родные острова.
  - От, сейчас опять будет театр! - Прошептала Лизка подруге и, заняв гордую и независимую позу, замерла, сложив руки под грудью.
  Лежик, как и уже не один десяток раз до этого, чеканно, как будто бы на плацу, размашистыми шагами пересек зал, остановился, и под скрип железа и беззлобный смех друзей, бухнулся перед Ленкой на одно колено. Стащил с себя надраенный до блеска шлем, спохватился, сдавленно ругнулся, развязал и снял с себя потертый кожаный подшлемник, сунув его за спину, опять ругнулся под ехидное хихиканье сестры и торопливо содрал с головы еще и забавную льняную шапочку**, явив-таки окружающим свою взмокшую и изрядно примятую шевелюру. Помялся пару секунд, поднял на Ленку синие, как и у сестры, очи и, приложив-таки ладонь куда-то в область груди, пафосно, с придыханием изрек:
  - Илена! Прекрасная Илена! Выходи за меня за муж!
  - Лежик, так сердце-то не там! - Фыркнула Иленка, сложив руки на груди.
  - Знаю! - Отмахнулся тот, - Я ж к самому ценному приложил - к желудку!
  Северяне слаженно заржали - им эта сценка, повторяющаяся каждую последнюю неделю месяца, никогда им не надъедала.
  Илена, идеально скопировав неприступную позу подруги, задрала подбородок и холодно спросила:
  - Что, опять жалование не дотянул до конца месяца?
  - Ага! - Легко отозвался Лежик и состроил жалобную моську.
  - Ну и вот зачем не такой муж? - Строго спросила Иленка.
  - А он работящий! - Вклинился веселящийся от души Олаф.
  - Так только языком молоть и умеет! - Ответила бойко Иленка.
  - А он смелый! - Нашелся Альберт.
  - Ага, вечно на рожон лезет, а мне траур не к лицу! - Парировала Иленка, задрав тонкий носик еще выше.
  Лежик театрально и легко вскочил на ноги, и, кривляясь, как мальчишка перед друзьями, похвастался, размахивая шлемом и задрав нос по-выше:
  - А я... а я... А я на повышение иду, вот! Отметим сегодня в 'Лисе', а?
  Девушки принялись поздравлять доброго и в целом-то, незлобливого Лежика и, конечно же, накормили мужиков от пуза, правда, вчерашними пирожными и пирожками с повидлом, за то на халяву, как говорится.
  Вообще ребята из стражи специально изменили свои маршруты, четырежды в сутки, по два раза на каждую смену, прогулочным шагом проходя как бы 'мимо' их 'Сладостей', и каждый раз заворачивали под видом проверки 'все ли в порядке у почтенных хозяек'. Конечно же, каждый из них получал теплый прием, свою долю приятельских улыбок, чашку ароматного медового настоя и тарелочку со вкусностями, в добавок каждый из них имел неплохую скидку и маленькие поблажки... Но и это тоже давало свои плоды - их улица в последнее время начала считаться одной из самых благополучных и пристойных для пеших прогулок в среде обеспеченных горожан, стала значительно чище и безопаснее, чем еще в начале лета. А осенью им еще и фонари поставили вдоль всей улицы, делавшие их заведение еще привлекательнее для публики. Правда, и время работы пришлось увеличить еще и на пару вечерних часов, но это, право дело, мелочи, когда, хоть и уставшими руками, а пересчитываешь довольно-таки неплохую дневную выручку. Девушки даже подумывали, как им посоветовал один из южных гостей как-то: поставить на улице под яркими навесами летние столики и продавать там прохладительные напитки и фруктовые корзинки с охлажденными сливками... Но это все были такие далеко идущие планы, что сейчас они старались не заморачиваться - лишь бы с долгами расплатиться и на плаву удержаться, а летом... Летом - видно будет.
  Разморенный в тепле сытый Лежик, расправившись с лакомством и выпив третью чашку щедро сдобренного медом настоя, ослабил поясок и, сцеживая частые зевки в кулак, поделился сведениями, от которых в душе Ленки поселилась тревога пополам с робкой надеждой:
  - Так, девчатки! У нас через три недели сезон балов у благородных начинается, так вы подготовьтесь хорошенько. Говорят, аристократы со всей страны съедутся, да и из-за бугра гостей будет много. Фонари там дополнительные повесьте над входом, что бы светлее было, подавальщицу еще одну возьмите хотя бы на два месяца, и мы тут подумали с Олафом, что вам нужен будет тут крепкий надежный парень. И не спорьте! - Предупредил Лежик резко, легонько стукнув широкой заскорузлой ладонью по столешнице, - Вот нечего мне тут! Ты, Лизка, конечно, вся из себя умница, но среди этих благородных швали будет столько, что мама не горюй! И всякое может случиться, а мы, городская стража, им не указ - у них свои суды и стражники. А вы у меня красавицы, - Лежка обвел внимательным взглядом лица притихших девушек, наблюдая внимательно и, видя, что споров не будет, продолжил, - Так что через неделю паренька пришлю, из знакомых. Он хоть и выглядит пай-мальчиком, а любого буяна в бараний рог свернет и аккуратно в дверь вышвырнет. Мало, что сам он маг, так еще и люди за ним стоят серьезные, не мне чета. Сами только, прошу, с ним ухо в остро держите. И без глупостей!
  Девушки, напуганные тоном Лежика, переглянулись и слаженно кивнули. Братья-северяне молчали и в разговор не лезли, налегая на пирожки.
  - Вот и умнички! - Похвалил их Лежик, заметно расслабившись.
  - Лежка, а к чему такие предосторожности? - Рискнула спросить Иленка, зная, что Лежик к ней питает слабость, считая, на деле, её кем-то вроде маленькой племяшки.
  - Ох, Иленка... В этом году зима ведь теплая и сухая очень выдалась. Обычно хоть эта вся кодла, что на окраине живет, из своих родовых нор не вылезает к нам. Прошлый сезон вообще тихий и тухлый был, а тут, говорят, все виллы, все дома городские, каждый особняк спешно вылизывают к приезду господ. Места в хороших гостевых домах - тоже раскуплены на сезон. Да в добавок театр, будь он не ладен, из Верии приезжает на зиму - тоже для многих событие. Ну и Его Величество изволит какую-то там дату основания своей династии праздновать с размахом на три недели. Так что, считай, все, у кого хоть какие-нибудь гербы, пусть даже и самые новые и многоцветные** на родовых документах тиснятся, все притащатся к нам... Э-э-х.. Вот бы смотаться куда-нибудь на это время... Хоть больным притворяйся, - Сморщился Лежек, - Да только самые ушлые заранее прознали и уже 'заболели', а на зиму в порт и в пригород перевелись. А я вот не успел.
  Девушки, конечно, Лежику посочувствовали вслух, а сами очень порадовались, что Лежик не смотался никуда и хоть какая-то поддержка в эти грешные праздники у них будет. Олаф и Альберт, сыто жмурясь, ждали старшего друга, не решаясь идти и заканчивать утренний маршрут, да и опять выходить на стылую улицу, шагать до казарм после целой ночи гуляний по городу, где даже крысы, казалось, попрятались в своих норах, спасаясь от влажного и холодного дыхания близкого к ним моря... Нет уж, лучше посидеть тут, медленно смакуя рассыпчатые пирожки с восхитительными ягодными начинками и любоваться чуждой и слишком броской для них красотой дев-хозяек. Но тут их старший встал, обнял по-очереди девушек, и собрался-таки на выход, вынудив северян торопливо собираться и приводить в порядок форму и доспехи.
  Мужчины тепло распрощались с девушками, пообещав зайти в следующую свою смену, что была через день, получили на руки по пухлому свертку вкусностей 'для друзей' и оправились восвояси.
  Лизка, глядя во след брату, тихо шепнула подруге:
  - Нужно хорошенько подготовиться, Ленок. Чует моя филейка - ждут нас неприятности!
  Ленка кивнула и принялась в уме прикидывать - что можно сделать, где на это все взять денег и, главное - где в этом огромном городе найти нормальных, расторопных и не вороватых подавальщиц, успев уже на собственном опыте понять, почему Лизка так радостно в свое время в нее, в храмовую воспитанницу, клещом вцепилась.
  
  
  
  --------------
  * Всегда удивляла меня сцена в фильмах, где доблестный воин напяливает шлем прямо на буйные кудри... Хм... И вот что интересно: железо, а ведь у них это было именно кованное железо, а не современный нержавеющий сплав стали, со всеми вытекающими от сюда последствиями... Вот как это железное ведро легко так и непринужденно снимается и не оставляет следов на их причесонах и героических лицах в виде подтеков ржавчины по коже и прочей радости. Да и вообще: наденьте тяжелую железную кастрюлю на голову и вдарьте по ней половником. Только не сами - попросите ребенка лет пяти - у него жалости меньше, а дури - больше вашей в разы. Незабываемо, думаю, будет! Или походите в ней пару часов на жаре - тоже мало не покажется. Потому под шлем, если хозяин кудрей не дурак, надевался кожаный набивной подшлемник, отдаленно похожий на современный шлем танкистов. Ну а под подшлемник надевалась еще и плотная тканевая шапочка на завязочках, как те, что современные мамы сейчас напяливают на младенцев, дабы эти самые кудри раньше времени не потерять, и потеющую голову хоть как-то защитить.
  
  ** Есть основные 7 цветов, что использовались в геральдике, но, со временем, их количество увеличилось, гербы усложнились, обросли завитушками и прочей атрибутикой. Гербы же самых старых семейств и королевств содержали и содержат от силы два, реже - три основных цвета. Белый (серебро) или желтый (золото), плюс фоновый цвет, несущий 'девиз' семьи в своем значении.
  
  
  
  
  Глава 8.
  
  Не все маги хорошие.
  
  
  Что бы все подготовить, пришлось девушкам, охая и причитая, засунуть лапки, да по самые локти, в заначку на черный день. Одни только магические фонари, дававшие ровный приятный свет и не требовавшие ежедневной заправки маслом, стоили по десять золотых за каждый. А их, как не считали, как не крутили, пришлось заказать десять штук - четыре по фасаду и еще шесть расставили по залу. Иленка, критическим взором окинув скромновато выглядевшей зал, заказала еще и тяжелые портьеры на окна и драпировки на стены густо-изумрудного, как и их форма, цвета, а еще большой камин в общем зале обложили декоративным камнем и снабдили кованной решеткой, пребольно ударившей по карманам. Лизка же, покумекав, заказала у загруженных по самую макушку портных еще и новую форму, и нарядные блузы с легкомысленными рукавами-фонариками и открытыми плечами заменили строгие белые блузки под горло, но с кружевными жабо, и рукавом в три четверти, юбки стали пышнее и длиной в пол, корсеты спрятались под блузки, а поверх блузок еще и длинные строгие жилеты с инициалами девушек прибавились, окончательно создавая образ строгих и неприступных дам. Строго, стильно, безлико и одинаково. Как ни любила Лизка свободного кроя одежду, намекающую на то, что хозяйка не только личиком хороша, а пришлось им выглядеть, как воспитанным пансионаткам, дабы хоть часть возможных проблем избежать в будущем.
  Новая подавальщица нашлась быстро, хоть и пришлось им перебрать немало смазливых девиц, прежде чем найти среди них более-менее разумную. Провозившись почти неделю, на новых плотных листах дорогогой и очень плотной бумаги Иленка выписала весь их ассортимент и напротив проставила цены, пояснив заинтересовавшейся этим новшеством Лизке, что устала уже перечислять всем новым клиентам 'что у них есть', а среди их публики большинство - грамотные, вот и пусть сами читают. Лизка, почесав в макушке, предложила еще и под каждым названием краткое описание добавить - что да из чего, а то все равно клиенты пристанут с расспросами. Им, дескать, только дай повод потрындеть. Иленка, взявшись за тонкое перышко, аккуратно вписала требуемое и откопировала получившийся список на две дюжины листов, украсив все это вензелями и завитушками, как на страницах старинных фолиантов.
  
  К моменту же появления обещанного братцем мага, в царящей кутерьме о нем как-то все подзабыли, потому заявившийся в 'Сладости' очередной подтянутый, нарядный и приятный внешне франт был дежурно обласкан, препровожден за свободный столик и усажен изучать исписанный с обеих сторон лист. Девушки волчком крутились, выполняя свою любимую работу, Лизка и новая подавальщица с ног сбивались, бегая между столиками, кухней, витринами и прилавком, а Иленка, занятая каким-то шедевром, на глазах у восхищенной публики аккуратно украшала сложной вязью крема трехъярусный свадебный торт, заказанный к вечеру. Франт тоже сделал заказ и вот уже с час, как с непередаваемо брезгливой миной изучал кремово-бисквитное чудо, украшенное засахаренными фруктами и хрупкими, почти прозрачными шоколадными цветами, вертя перед собой тарелку и осторожно тыкая в него ложечкой. И не ел. Только обнюхивал содержимое ложки и клал обратно на тарелку.
  ТАКОГО по отношению к своим творениям Иленка спустить, как не старалась, не могла. Этим рецептом она особо гордилась, а потому, закончив украшение и отложив опустевший кулёчек с кремом, Иленка торопливо вымыла и вытерла руки, и под отчаянное шиканье Лизки решительно направилась к раздражавшему её одним своим видом посетителю, не забыв, кстати, нацепить на лицо дежурную учтивую улыбку. Ленка уже набрала воздуха, дабы поинтересоваться, что же не устраивает капризного клиента, как тот её опередил, глянув на девушку пронзительными темно-вишневыми глазами и обезоруживающе улыбнувшись:
  - Я просто не люблю сладкое, милая барышня, - извиняющимся, но с нотками смеха, голосом, пропел он.
  - Не любите? А зачем тогда заказали? - Изумилась Иленка, которая, кстати, тоже не была сластеной, просто очень любила творить маленькие вкусные чудеса для людей.
  Франт тяжело вздохнул и отодвинул тарелочку с зверски замученным шедевром в сторону, за одно жестом указав девушке на свободный стул напротив. Ленка степенно села, расправив складки на юбке, за что получила еще одну теплую улыбку от странного клиента. Тот же, не скрываясь и совершенно не смущаясь, с тем же интересом разглядывал Илену, как до того содержимое пирожного.
  - А я, милая хозяйка, вообще сладкое не ем, а вот мясное - с удовольствием бы съел, - изрек он, продолжая рассматривать хозяйку.
  - Увы, мясного у нас нет. Есть свеженькие рогалики с сыром, могу их предложить, - Сделала вид, что не поняла намека Иленка, хотя держать вежливую улыбку было все сложнее и сложнее, когда непослушные губы так и норовили растянуться в ехидной улыбочке.
  Прочитав уже приличное количество разнообразных, как и её интересы, книг, Иленка, сопоставив прочитанное и то, что она видела сейчас, сделала очень простой вывод: перед ней сидел не человек, а яркий представитель рассы альтар, славившейся своими боевыми магами, но живших значительнее севернее их королевства, за трудно проходимым горным хребтом, что так и звался - Альтарский. При первой встрече их легко перепутать с людьми, но вот если присмотреться по-внимательнее... Иленка тоже принялась совершенно неприлично разглядывать гостя, и пришла к выводу, что молодой мужчина был на диво хорош, да вот только все в нем было как-то неуловимо чуждым. Опытный глаз переписчика цеплялся за крохотные, но явные отличия: волосы были чересчур темными в контрасте с сливочно-белой кожей, да еще и имели едва заметный сине-зеленый, как вороново крыло, отлив; цепляли взгляд слишком сильно вытянутые к вискам глаза с крупноватыми для человека зрачками и радужкой цвета перезревшей вишни; узкий и слишком хищный нос с небольшой горбинкой; слишком узкие, довольно яркие для мужчины губы; да еще и само лицо - скуластое, рубленное, словно выбитое из камня. Все это преображалось, мигом стиралось, когда мужчина улыбался так вот широко и ярко, что невозможно было не улыбнуться в ответ. Но стоило ему перестать улыбаться... Иленка подобралась, поняв, что если на первый взгляд этот клиент и показался им с подругой очередным эдаким милым франтом, то хорошенько приглядевшись, он производил впечатление крайне опасного и злого хищника. Поджарый зверь, готовый в любой момент своей неспокойной жизни к броску. Какие дела его сюда привели, Иленка уже догадалась, сложив два и два, и расслабилась, свободнее улыбнувшись альтарцу. Тот, все это время наблюдавший за девушкой, изящно склонил голову на бок, от чего в ухе его блеснула рубиновая серьга, только подтверждая догадку девушки. Такие носили только боевые маги. И любой простой смертный, рискнувший нацепить подобное украшение, будет отвечать за свою глупость... Иленка, тепло улыбнувшись магу, предложила:
  - Что ж, если вы так любите мясо, специально для вас я буду что-нибудь готовить, если вас не пугает перспектива вкушать это на нашей уютной кухне и вечером, когда клиенты разойдутся по домам. А обедать вам придется ходить в едальню, что на углу нашего квартала - там готовят превосходное мясное рагу, а трижды в неделю там на обед молодая баранина.
  Альтарец, изобразив проказливую мордашку, закивал и представился:
  - Альтар, боевой маг, к вашим услугам, милая хозяйка!
  - Илена, - Коротко ответила девушка, спокойно приняв прозвище мага вместо имени.
  Маг снова кивнул своим мыслям и указал кивком на дальний столик, тихо, почти шепотом, предупредив:
  - Я буду сидеть вот там, за тем столиком, и не прошу от вас ничего, кроме послушания в возможных сложных ситуациях, которые мы с вами, думаю, вечером обсудим за чашечкой чего-нибудь не сладкого, - перешел он на деловой тон, но, не удержавшись, добавил с хитрой улыбкой, - Ну и мясной ужин, а если вы еще и кофеек умеете готовить... Буду вообще вам благодарен сверх всякой меры!
  - Лизавета умеет, хотя и не особенно хорошо. Давно хотели нанять мастера, да разве найдешь свободного сейчас! - Вздохнула Иленка, вставав из-за стола.
  - Да мне уже хоть какой-нибудь! - Поморщился Альтар и, поблагодарив девушку, ушел в облюбованный уголок, попутно касаясь рукой магического шара и чуть приглушая его свет.
  Илена сама прибрала за ним, отнеся замученную жертву мага на кухню, и вернулась к работе. Как она не старалась расслабиться и с головой уйти в любимую работу, но весь день ей владели напряжение и скованность, не позволявшая получить удовольствие от хорошо проделанной работы. Подруга же, видя хмурую складочку, поселившуюся между темных бровей подруги, улучила момент и на ушко ей призналась, что ей тоже не по себе от присутствия этого чужака. А еще Лизка созналась, что магов она если не боится, то уж точно хорошенечко опасается. Когда же Ленка сказала, что этот еще и альтарец, так подруга вообще громковато пообещала удавиться. Но, подумав, решила, что лучше удавит заботливого братца, подкинувшего такую вот свинью, как маг, да еще и оборотень.
  Альтарец, периодически выныривая из небольшой карманной книжки, что принес с собой, только хитренько улыбался из своего угла, видя растущий нервоз в стане очаровательных хозяек заведения, и никак себя не проявлял, лишь изредка выказывая тень любопытства, когда заходил какой-нибудь интересный для него клиент. Как он их сортировал, Ленка пыталась разобраться для себя, но не смогла, решив, что это его, магово дело, и лично её, Иленку, совершенно не касается. Только иногда девушка замечала, что некоторые клиенты, даже из постоянных, заходя в зал, мигом начинали озираться в поисках чего-то, а заметив альтарца в углу, заметно стухали, ведя себя тише воды. Подумав хорошенько, Илена сделала для себя вывод, что эта категория клиентов, скорее всего, маги или связанные с магией или с 'теневыми лордами' люди.
  И уж совсем неожиданным для Илены стало, когда при появлении на пороге постоянного и почтенного клиента, всегда оставлявшего щедрые чаевые и весьма любезного в общении, Альтар медленно и лениво привстал со своего места и в упор принялся разглядывать заметно растерявшегося джентельмена, которого уже успела тепло поприветствовать Иленка. Джентельмен чуть коснулся пальцами своей шляпы и, извинившись перед Иленой, удалился, не сделав свой обычный заказ. Такого произвола Ленка терпеть не собиралась и довольно резкой, дерганой походкой направилась к навязанному им 'охраннику', возмутившись свистящим шепотом:
  - Уважаемый господин Альтар, я бы попросила вас не отваживать и не прогонять почтенных клиентов!
  Альтарец, продолжая исподлобья смотреть в сторону двери, за которой скрылся объект спора, сквозь зубы прошипел девушке:
  - Уважаемая Илена, будьте добры, займитесь своими обязанностями и не мешайте мне выполнять свои. Идите, ну не знаю там, полепите пирожки, успокойтесь, - добавил он, переведя чуть светящийся алым взгляд на Иленку.
  Иленке бы испугаться, до того этот маг сейчас выглядел не-человеком, но её понесло:
  - Я не просила вас... - Начала заводиться Илена, но маг на нее просто шикнул, как на разбуянившегося дитя, прервав на полу-слове.
  - Девочка, я очень прошу вас не лезть в мои дела. Если я кого-то и выгнал, то не обязан вам объяснять - почему.
  - Клиент обижен теперь на нас и больше не придет! - Попробовала возмутиться Илена, проглотив, но не забыв, обидное обращение 'девочка'.
  - И благодарите ваших богов, что он не придет! Вы не знаете, о ком сейчас так рьяно печетесь, юная барышня! - Ехидно парировал он, грациозно усаживаясь на свое место.
  Альтар взял со стола книжку и смерил Илену оценивающим взглядом, от которого ей захотелось сбежать за дверь, спросив напрямую:
  - Вам не нравится моя кандидатура?
  - Да, не нравится, совершенно! - Подтвердила Илена, решив не юлить.
  Маг пожал плечами, расслабился, нацепил улыбку, снова став похожим на милого худощавого франта и легкомысленным тоном добавил, поставив жирную точку в разговоре:
  - А вас, моя милая Илена, увы, никто не спрашивает, и другой, более удобной вам кандидатуры вам не предложат. Так что расслабьтесь, смиритесь и идите кормить людей вашими, думаю, несомненно вкусными пирожками.
  Иленка сама не заметила, как послушно развернулась на месте и ушла за прилавок. Только там уже её, зло комкающую пустой кулек, растормошила подбежавшая Лизка, наблюдавшая всю неприглядную сцену со своего рабочего места. Девушка с тревогой заглядывала в лицо подруги и то, что она разглядела в глазах вечно спокойной и уравновешенной Ленки, заставило её зябко поежиться, мысленно пожалев незнакомого мага, умудрившегося так сильно ранить подругу. Порывисто обняв Ленку, Лизка сделала себе пометку: поговорить с этим магом по-душам.
  
  
  
  Глава 9.
  
  Наглый гость.
  
  
  - Нет, ну каков хам, а? - Возмутилась тремя часами позже Лизка.
  Они сидели в полу-темной подсобке, куда они с подругой удрали посовещаться, пока помощницы приводили в порядок зал перед закрытием.
  - Лизонька, я его боюсь... И, кажется, начинаю ненавидеть по-тихому, - сообщила шепотом Ленка.
  Девушки, продолжая болтать, не забывали о деле, наводя порядок в подсобке.
  - Он же еще и нелюдь, да? - Спросила Лизка, а когда подруга торопливо кивнула, смугляночка брезгливо добавила, - Терпеть я их не могу - никогда не поймешь, что у них на уме. Этот еще и непонятный совсем! Выглядит как мальчишка не сильно старше тебя, а как присмотришься... Брррр!
  Лизку передернуло всю от омерзения. Ленка, поняв, что руки уже мелко подрагивают от сдерживаемого с трудом гнева, вцепилась пальцами в передник и решительно заявила:
  - Так, что-то с ним нужно делать! Он за день уже четверых хороших клиентов отвернул от нас, и трех почтенных дам довел своими буркалами до бегства! Когда там Лежик к нам обещался зайти?
  - Да вроде как в конце недели, через четыре дня, - сердито отозвалась Ленка.
  Она прикидывала в уме, прислушивалась к себе, соображая, сможет ли вытерпеть присутствие раздражающего их чужака в зале еще четыре дня, если по прошествию всего одного, она уже вполне готова на него поднос с объедками уронить. С хорошеньким размахом. И кофейком сверху полить. Холодненьким. С сахаром!!! Ленка помотала головой, прогоняя кровожадные, не типичные для нее мысли и примирительным тоном предложила подруге:
  - Ну тогда давай потерпим до этого момента, а потом попросим Лежика забрать его обратно. Лучше уж совсем без мага... Как-то же мы раньше справлялись?!
  - Вот именно, что как-то, милые девочки! - Раздалось у них над головами вкрадчивое, заставив девушек, чувствовавших себя до этих слов в полной безопасности, взвизгнуть от неожиданности.
  Девушки попытались отшатнуться, но жесткие руки, обхватив их обеих за талии, прижали к телу мужчины, лишая возможности вырваться и удрать. Тем временем наглец вальяжно продолжил:
  - Те джентельмены, из-за которых вы столь сильно на меня дуетесь, довольно опасные маги из темных, и ходили сюда они, поверьте мне, милые барышни, не ради ваших пирожков и прекрасных глаз...
  Маг замолчал, прижав к себе забывших как дышать девушек еще крепче и произнес вкрадчиво:
  - А вполне с определенными целями, от которых я защищаю вас и ваше милое заведение, не смотря на ваше ко мне отношение.
  - Ну а клиентки? - Пискнула обиженно Лизка.
  - А клиентки... Ну раз уж вы сами заметили, поясню вам. Эти дамы занимались здесь тем, что ждали своих клиентов.... И эти уважаемые многими дамы тоже весьма известные в определенных кругах личности, с удовольствием предоставляющие тем, кто способен оплатить их услуги и средства от ряда житейских проблем, если вы меня поняли, мои дорогие девочки.
  Лизка, поняв, охнула и опустила голову, а Ленка покосилась на мага, чей подбородок был где-то над её головой - маг был выше нее на голову и Ленка, боясь повернутся, рассмотрела только только его шею и необычное, почти лишенное мочки ухо со сверкающей даже в полу-тьме рубином серьги.
  - Хорошо, Иленочка, поясню для тебя: под 'житейскими проблемами' я подразумевал неугодных соперниц, постылых мужей или совсем не вовремя начавшуюся беременность. Так понятнее?
  У Ленки, и без того выведенной из равновесия слишком близким соседством с Альтаром, ноги совсем неприлично подкосились, а голова отказывалась работать, потому она тупо переспросила:
  - Колдуньи? - Прошептала тихо Ленка практически в шею Альтару, и маг наклонил голову, желая по-лучше рассмотреть сей образец святой наивности, пугая ее своими чуть светящимися алым глазами.
  - Можно и так сказать, милая, если тебе так понятнее будет.
  Ленка вспыхнула и дернулась прочь из сжимавших её тисками рук, рядом так же молча и яростно билась Лизка, а маг, хмыкнув, еще крепче прижал вырывающихся девушек к себе и выдохнул им в макушки:
  - Девочки мои милые, эти господа уже столько месяцев доставляют вам мелкие, но совершенно незаметные неприятности одним своим присутствием, а вы - ни сном, ни духом... И да, я и впредь буду разворачивать такую публику прямо с порога, дабы ваше драгоценное заведение стало еще лучше и чище. Не говоря уж о том, как вас самих легко обидеть таким вот темным личностям, как они. Или я. И да, где мой мясной ужин, девочки? - Неожиданно ласково закончил свою проникновенную речь Альтар, выпуская подружек из плена.
  Альтар, криво усмехаясь каким-то своим мыслям, оставил встрепанных и раскрасневшихся девушек одних в подсобке и бесшумно, как большой лесной кот, удалился.
  Ленка перевела взгляд на свои трясущиеся руки, мертвой хваткой вцепившиеся в кружевной передник. Так нельзя. Либо действительно нужно попытаться понять, какие мотивы движут этим магом, либо найти способ сохранить хотя бы шаткий мир с этим странным альтарцем.
  - Проклятие, вот теперь я еще больше его боюсь! - Тихонечко и жалобно пропищала Лизка, тоже напоминавшая испуганного грозой суслика, замершего средь чистого поля.
  - Так, Лизок... Иди-ка наверх, я пойду покормлю этого... оборотня... и приду к тебе на ночь спать, ладно? - Решительно предложила Иленка, у которой тоже кошки на душе скребли и поджилки тряслись, но ради подруги она решила держаться.
  Лизка послушно кивнула и, подозрительно вглядываясь в каждую тень, на цыпочках пошла на второй этаж, зная прекрасно, что когда её младшая подруга в таком настроении, спорить не стоит. Тем более, что и говорить, Илена и Лиза смотрели на жизнь совершенно с разных сторон, гармонично дополняя друг друга. Лизка была бурлящим котлом эмоций без крышки, а Ленка - холодным спокойным разумом в их тандеме. Хотя сейчас, как ей казалось, разум решил спрятаться, уступив место суевериям и страху.
  - Так, Ленка, соберись! - Пробормотала она себе под нос, выпрямив спину, - Все не так, как кажется на первый взгляд. Нужно только понаблюдать, заметить детали и понять суть.
  'Вот только страшно-то как!' - Вякнула жившая внутри нее маленькая семилетняя девочка, испуганно зажавшаяся куда-то в уголочек души.
  На кухню она зашла уже спокойная внешне и застала там совершенную идиллию: молоденькая подавальщица, подперев руками пухлые щечки, самозабвенно флиртовала с Альтаром, а не менее молодая, но замужняя, кстати, стряпуха, щедрой рукой накладывала ему в тарелку жаренное мясо. При виде строгой хозяйки обе тут же смутились, подорвались и торопливо попрощались с магом и хозяйкой, резко засобиравшись домой. Илена же, не проявляя ни капли нетерпения, проводила работниц до выхода и закрыла дверь. Магическая защита, тоже немало бившая по карманам девушек, будет включена позже, когда она сможет, наконец, отделаться на сегодня от мага.
  - А защиту можешь уже включать, - предупредил её снова бесшумно подкравшийся со спины маг, - Я ночую у вас сегодня.
  - Альтар! Это совершенно невозможно, не говоря уже о том, что неприлично. Пойдут слухи и...
  И он опять не дал ей договорить, перебив её:
  - Моя дорогая хозяюшка, поверь мне, о вас с Лизонькой ходит уже столько слухов, что одним больше, одним меньше - какая разница.
  Иленка побледнела и так резко повернулась к магу, что едва на ногах устояла, прошептав занемевшими губами:
  - Какие слухи?
  Маг аристократично заломил бровь, удивившись столь бурной реакции, но все же с ленцой и неохотой ответил:
  - Да обычные слухи, ничего конкретного... Ну может, чуть больше, чем про других, вы же всё таки девушки незаурядные и яркие, а еще и одинокие. Завидные невесты. Вот и болтают всякие пошлости и глупости.
  По мере того, как он говорил, Иленка почувствовала, что ей стало дурно и она, нашарив стул, с трудом села, пробормотав извинение за свое состояние перед внимательно разглядывавшим её магом.
  - А что, вас пугает какой-то конкретный слух, моя милая девочка? - Спросил он ровно и спокойно, будто бы о погоде шла речь.
  Иленка тряхнула головой и попыталась взять себя в руки, жалко улыбнувшись явно встревоженному и непонятно с чего разозлившегося мужчине.
  - Простите, я все никак не привыкну, что здесь слухи и сплетни такая же открытая тема для обсуждения, как и наряды модниц.
  Иленка уже окончательно взяла себя в руки и, встав и выпрямившись во весь рост, ровно и спокойно предложила мужчине:
  - Раз так, то вы можете занять гостевую спальню, она дальняя по коридору. Доброй ночи, господин Альтар.
  Девушка включила защиту, подержав три секунды пальцы на простеньком амулете, что носила в поясном кошельке и, учтиво кивнув магу, удалилась в комнату Лизы.
  Маг до последнего не сводил с неё странно мерцающего взгляда, рассеянно поглаживая указательным пальцем серьгу в ухе.
  
  
  
  
  Глава 10.
  
  Сложная работа.
  
  Утром, спешно умываясь и собираясь, девушки решили между собой держать себя с магом предельно вежливо, прохладно и ровно, будто бы ничего не случилось, братцу не жаловаться и терпеливо ждать, благо протерпеть нужно месяца два-три, пока не закончатся эти грешные праздники, а Ленка еще и решила поговорить с ним, попросить чуть мягче, что ли, выставлять неугодных клиентов, больше заботясь о репутации заведения.
  Когда они спустились в зал и привычно занялись своими делами, выяснилось, что мага нет не только в доме, но и в его комнате. И похоже, что и не было его там ночью, как выяснила Лизка, набравшаяся смелости проверить гостевую комнату.
  - Вот вам и хваленая дорогая защита! - Пробурчала Лизка, когда стало понятно, что маг прошел сквозь нее, не потревожив ни сигналок, ни даже надежных замков.
  - Да, я, кажется, понимаю, почему он сказал, что нас с тобой легко обидеть. Хотя наверняка таких сильных магов, как он, в городе не так уж и много.
  - Но вот тут, милая девочка, ты ошибаешься, - ласково сообщил ей голос мага со стороны по-прежнему закрытой двери.
  Девочки снова слаженно подскочили, уставившись во все глаза на мага, подпиравшего дверь изнутри. Он же, довольный произведенным эффектом, широко улыбался и весомо добавил:
  - Таких, как я - с дюжину, а еще имеется примерно с сотню магов послабее, ну и это не считая тех, кто хорошо прячется, тех, кто на королевской службе и, должен вам сказать, что ваша защита для них для всех, что занавеска из трухлявой ткани - отодвинул и не заметил. Ну разве что испачкался чуть-чуть.
  - Вы поэтому хотели у нас остаться ночевать? - Догадалась Илена.
  Парень кивнул и отлип от двери, направившись к ним и задав совершенно идиотский вопрос:
  - А завтраком в этом доме кормят? Или у вас только фруктовые пирожки тут?
  - Пирррррожжжжные у нас тут, - утробно прорычала Лизка, - а еще конфеты и печенья! А если ты так легко туда-сюда через нашу защиту шастаешь, то можешь сгонять по-быстренькому...
  - Лиза! Хватит! - Рявкнула на разбуянившуюся подругу Ленка.
  Ленка уперла руки в боки и набычилась, наступая на мага:
  - Да что хватит-то?! Всем-то он недоволен, все-то он знает! А мы за эту, так сказать, гнилую защиту по тридцать золотых в месяц откидываем!
  Иленка застонала сквозь зубы, а маг тормознул напротив них и воскликнул, дурачась:
  - Ого! Серьезные деньги! И кому же?
  Лизка набрала в грудь по-больше воздуха, готовая орать и принялась:
  - А вот такому же, как ты...
  Но Ленка быстро закрыла ладошкой раззявленный рот девушки, напомнив строго:
  - Через два часа открытие, нужно позавтракать, все проверить и подготовить. Это - важнее, чем все остальное.
  Пристыженная Лизка виновато глянула на подругу и кивнула, мигом сдувшись.
  - Альтар, я вас очень прошу: не выводите Лизавету из себя.
  Маг покаянно опустил голову и произнес, едва сдерживая смех:
  - Я не могу, она так шикарно ведется, так чудесно выходит из себя, что меня словно бесы за язык дергают!
  Иленка попыталась сдержать улыбку и сохранить лицо, но все же выдала себя улыбкой в дрожащем от смеха голосе:
  - Лиза очень открытая и эмоциональная, и именно за это её и любят. И я в том числе.
  Маг перевел на нее искрящийся смехом взгляд и спросил, продолжая улыбаться, как маленький бесенок:
  - А ты, Илен? Я не верю, что столь юная девушка, как ты, может быть холодной, как ледяная статуя! Тебе точно семнадцать?
  Иленка вмиг перестала улыбаться, проклиная себя за проявление чувств перед магом и прохладно ответила:
  - Действительно семнадцать. Почти. А что касается проявлений чувств, то вам наверняка известно, хотя бы от Лежика, что я воспитывалась при храме.
  Маг поморщился от её ледяного тона и сделал вид, что удовлетворен ответом.
  На счастье Ленки, из щекотливой ситуации её спасла подруга, позвавшая завтракать всех в кухню, а позже уже было пора открывать 'Сладости' и Ленку с головой захватила работа. За весь день не произошло ничего примечательного, разве что в какой-то момент Альтар, учуяв что-то, быстро вышел на улицу и, вернувшись через пару минут, подмигнул Иленке, а проходя мимо нее, прошептал: 'Гоняю теперь на подходах. Так лучше?' И Иленка тепло поблагодарила мага за заботу, поставив перед ним кружку горячего кофе, которе она до того мучительно, почти час, для него готовила, поминутно сверяясь с книгой рецептов.
  Альтар же, глотнув черный и кисло-горький напиток, замер с вытянувшимся лицом, мучительно сглотнул и, пользуясь тем, что зал был почти пуст, встал с чашкой и пошел на кухню. Пошумел там, безжалостно вылив неудачный напиток в помои, а потом, позвав насупленную Иленку на кухню, потратил еще почти два часа на то, что бы научить-таки её правильно обжаривать твердые звонкие зерна и готовить этот капризный напиток. Когда же ароматный кофе был готов, Альтар уговорил недоверчиво принюхивающуюся девушку попробовать результат их трудов. Иленка сделала осторожный глоточек и вынуждена была признать, что этот 'кофей' имеет право на существование хотя бы за чудесный запах, но ей он совершенно не понравился, к разочарованию Альтара, так старавшегося произвести впечатление на девушку. А на её предложение добавить туда сахара или меда, он только страдальчески глаза закатил, отобрав у неё неоцененный по достоинству напиток.
  К вечеру к Альтару зашли какие-то люди и он ушел почти на час, бросив напрягшимся девушкам, что, мол, все под контролем.
  Лизка весь день напролет шипела сквозь зубы, тихо ругалась под нос, только забавляя мага своей бурной реакцией, а Иленка внимательно и втихую за ним наблюдала. И что-то её врожденное чувство близких неприятностей, почти никогда её в жизни не подводившее, ей покоя не давало, лишь усиливаясь час от часа. Может, и не Альтар был тому виной, но с его появлением чувство опасности только крепло, походя на холодные щупальца, сжимавшие внутренности. Списав все на расшалившиеся нервишки и хроническую усталость, Иленка привычно окунулась в работу с головой, благо вечерний наплыв припозднившихся клиентов в виде загулявшихся сладких парочек это вполне позволял. Только один столик оставался пустым. Илена не рискнула кого-либо сажать за облюбованный магом столик, поставив на него нарядную зеленую табличку с надписью 'заказано', отбивавшую охоту у парочек спрятаться в затененном уголке.
  Маг вернулся уже перед самым закрытием - довольный, как кот, стянувший кусок парной говядины из под носа жадного мясника. Илена как раз убирала с зачарованных витрин пирожные и тортики, решив с утра выставить другие, а эти, такие же свежие, как и в первый день, как она их сюда выставила, продать или отдать стражникам.
  Маг, понаблюдав с минуту за ней, принялся без спросу помогать, тут же вляпавшись в воздушный крем одного торта и уронив на пол маленькое пирожное, за что был изгнан на кухню ужинать заранее заготовленным для него мясным рагу в горшочке.
  - И вот охота тебе самой с этим возится! - Поморщился он, когда девушка, убрав и отмыв до кристального блеска витрину, пришла на кухню, - У вас служанки здесь для чего? Для красоты? Сомнительная, знаешь ли, красота...
  - Это не служанки, господин Альтар, - поправила его Илена, - Это стряпухи и подавальщицы. Именно для этого мы их и нанимали. И мне правда нравится самой со всем возиться.
  - Как и мне! - Подала из уголка кухни голос Лизка, весь день до того смолкавшая, стоило магу подойти ближе, чем на пять шагов, - И если будет по-другому, я к лешим продам 'Сладости' и открою какое-нибудь другое дело, которое будет по душе.
  - Какое смелое заявление, - улыбнулся маг.
  - Правдивое! - Задрав носик, обиделась Лизка и удалилась спать, хорошенько шарахнув дверью напоследок.
  - Альтар... - Укорила его Ленка и тоже встала из-за стола, привычно прибрав за собой.
  - Ты спать? - Почему-то спросил он у нее.
  - Нет пока, нужно еще специи, пряности проверить, запасы пересмотреть. Вы идите, я сама все уберу.
  Маг, к удивлению Ленки, молча подчинился и ушел, оставив её одну, а девушка, взяв с собой светильник, пошла в подсобку шерстить запасы, тщательно выписывая на листе - что заканчивается, что испортилось не смотря на все их старания, а что еще хотелось бы прикупить. В какой-то момент девушка увлеклась и совсем забыла про время, начав составлять отдельные списки для каждого из поставщиков с перечнем необходимого, да так, что очнулась только от свербящего затылок чувства, что за ней кто-то внимательно наблюдает. Ленка подняла глаза от бумаг и уперлась взглядом в лицо сидящего напротив нее на табурете Альтара. Сморгнув, она залилась жгучей краской стыда и молниеносно отвернулась от мужчины, одетого лишь в бриджи и распахнутую на груди рубаху.
  - Э-э-э... - Это было единственным звуком, что он смог из себя выдавить от удивления.
  - Вы не могли бы одеться? - Попросила она его, по-прежнему не оборачиваясь.
  Перед зажмуренными глазами Ленки, как она себя не ругала, стояла отпечатавшаяся в мозгу картинка, только усугубляя её стыд.
  - Могу, конечно... - Протянул он задумчиво, повозился чуть-чуть и спросил у девушки, пытавшейся, походу, совсем вжаться в табурет, - Ну, вот так - пойдет?
  Иленка скованно повернулась и, помявшись, рискнула открыть один глаз. Альтарец затянул шнуровку на груди и заправил широкие полы рубахи в бриджи. Еще и спрятал под табурет голые ноги. Илена, мысленно ругая себя за бурную реакцию, кивнула, вернувшись к прерванному занятию и стараясь вновь сосредоточится на деле.
  Альтар же порушил даже саму попытку вернуть испарившийся с его появлением рабочий настрой, отбив оный совершенно идиотским вопросом:
  - Ленок, а ты что тут делаешь?
  - Работаю, - отозвалась девушка, все еще стесняясь на него смотреть.
  Подобрав без спросу несколько исчерканных листочков, улетевших далеко от общей кучи, маг пробежал глазами по спискам и изумленно подняв брови, опять задал не менее грандиозный по своей глупости вопрос:
  - Нет, ну а все-таки?
  - Да работаю я тут, господин Альтар. Ра-бо-та-ю! - По слогам произнесла она.
  - В четыре часа утра? - Не поверил он, - Составляешь списки... засахаренностей?
  Иленка устала потерла глаза и хорошенько размяла давно уже нывшую шею, попутно поясняя въедливому магу:
  - Впереди выходные и будет много посетителей, а многие ингредиенты подзакончились уже, или вот-вот закончатся. Нужно составить списки всего необходимого и утром разослать по поставщикам, что бы к выходным все доставили в лавку.
  - Восхитительно... - Пробормотал ядовито маг и положил листы на место, - Скажи мне, милая девочка, а когда ты последний раз нормально отдыхала? Или хотя бы брала выходной?
  Ленка, нашедшая в ближайшем к ней листе ошибку, нахмурилась и пробормотала:
  - Месяц назад здорово простыла...
  - И? - Не сдавался маг, уставившись на нее в упор.
  - Ну и четыре дня провела в постели. Я не понимаю, господин Альтар, вам что не спится? Идите спать, мне тут нужно все закончить и переписать на чист...
  Ленка замолчала на полу-слове, задумчиво покусывая кончик пера, размышляя - хватит ли сорока фунтов меда на неделю, или больше заказать? Если больше, то на сколько? Или заказать еще на середину недели небольшую поставку?..
  Из раздумья её грубо вырвала мужская рука, отобравшая сначала перо и чернильницу, а затем и сдвинувшая в сторону её драгоценные листы с расчетами. Ленка заторможенно уставилась на ставший вдруг чистым стол, тупо моргая воспаленными глазами.
  - Спать! - Жестко скомандовал маг Илене.
  - Угу... Списки мои отдайте! - Уперлась Илена.
  Маг чуть-чуть посопел недовольно, но Ленке сейчас все было ровно и фиолетово, даже недовольные и страшные в гневе маги. Альтар придвинул листы ей обратно, встал и куда-то сходил, а когда вернулся, снова провернул финт с исчезанием бумаги со стола. Иленка возмутилась до глубины души и подняла на него мутный от недосыпа взгляд.
  - Либо ты сейчас послушно идешь спать, либо я тебя усыпляю заклинанием и отношу твою тушку в кровать сам. Списки отдам утром! - Предупредил он девушку, начавшую придумывать, как бы выкрутиться.
  - Альтар, ну я действительно должна была их сделать. Я и так на два дня задержалась, теперь многое не доставят вовремя - зима ведь уже.
  - Девочка, я все понимаю, но сейчас тебе действительно нужно пойти спать, - устало, но терпеливо, как маленькому неразумному дитятке, повторил маг, - Утром, если хочешь, я сам разошлю твои списки, а сейчас ты бы себя со стороны увидела! Несвежий покойник и то краше! Брысь спать!
  Иленка, с трудом подняв затекшее тело с табурета, послушно побрела в сторону лестницы, сопровождаемая идущим следом магом, готовым её подхватить на руки.
  - Альтар, а почему вы так упорно зовете меня 'девочкой', - спросила покачивающая от усталости Ленка. У нее даже глаза были полу-закрытые.
  - Давай уже на 'ты', Ленок, утомляет меня твое выканье. А зову я тебя так, потому что я тебя почти в десять раз старше, - фыркнул он, легонько подтолкнув девушку в спину, задавая направление в сторону их с Лизкой спальни.
  - А-а-а-а... понятно...
  Девушка закрыла за собой дверь и поплелась в кровать, большую половину которой заняла сладко сопящая Лизка, раздеваясь по пути и скидывая вещи прямо на пол. Альтар, прислушавшись к тихому шуму, что доносился из соседней комнаты, все больше и больше мрачнел, обдумывая что-то свое, 'магово', как говорила Лизка.
  
  
  
  Глава 10.
  
  Цена ошибки.
  
  
  Ленка встала с кровати рывком, испуганно отшвырнув в сторону одеяло. Ей опять снилось, что она в подземелье, а на её груди, прямо под тонкой тканью рубахи, пригрелась крыса, не дававшая ей покоя ни днем ни ночью почти пол-года. Передернувшись от омерзения, девушка побрела умываться, пытаясь сообразить - как же это Лизка, редкостная любительница поспать, умудрилась встать раньше нее? А из зеркала на нее смотрело чудовище: глаза - припухшие, волосы - дыбом, да еще и щеку украшали отпечатки кружевной наволочки с любимой подушки. А вдобавок Иленка, прислушавшись к себе, с изумлением поняла, что выспалась! Заподозрив неладное, девушка кинулась к тяжелым портьерам и рывком их раздвинула, зажмурившись от яркого дневного света. Припав лбом к окну, она застонала в голос: наполненная деловито спешащим по своим делам народом улица сообщила ей о том, что время уже далеко за полдень.
  - Да как же так?! - Чуть не плача, вопрошала Ленка вслух, торопливо одеваясь, - Что этот гад со мной сделал?!
  Практически сбежав вниз, Ленка, боявшаяся, что застанет там бардак, обнаружила только обычную деловую суету. В зале тоже царила идиллия и порядок. Разве что слишком сильно пахло кофеем, а по залу, с подвязанным на узкой талии ленкиным кружевным передником, с подносом, уставленным крошечными кофейными чашечками, расхаживал Альтар. Маг как раз наклонился к одной из посетительниц - тучной дебелой купчихе и, судя по румянцу, вспыхнувшему на её нежных щеках, говорил ей какие-то милые комплименты.
  - А ты присядь, ага... - Посоветовала ей Лизка, стоявшая сегодня за прилавком и остервенело взбивавшая венчиком крем в миске.
  Ленка послушно присела на высокий табурет, прятавшийся обычно под стойкой.
  - Он с утра, как вышел, нацепил твой передник и носится по залу... Даже не завтракал - только кофей свой противный заглотил и помчался. Никого не напоминает? - Съязвила подруга, остервенело взбивая венчиком ни в чем не повинную массу.
  - Меня он напоминает! - С невольной улыбкой признала Илена, глядя, как Альтар нахваливает клиенту ненавистные ему сладкие 'пирожки', - Точнее - с успехом передразнивает.
  Мерзкое настроение потихонечку уступало шальному веселью и Ленка, подорвавшись, сбегала за запасным передником и вклинилась в работу. Пробегая мимо Альтара она, словно озорная девчонка, показала ему украдкой язык, подрезав его около одного из столиков. Не магу соревноваться с ней в расторопности в ЕЁ заведении!
  Почти до самого вечера они, высунув языки и опережая друг друга, носились по залу так, что клиенты, подметив их состязание в ловкости, подзуживали их, как могли. Наконец, Илена, груженая пятью плотно заставленными подносами, один из которых балансировал на её голове, царицей прошествовала по залу под аплодисменты и одобрительные возгласы собравшейся в зале теплой компании студентов. Альтар, сумевший до этого справиться лишь с тремя подносами, поднял руки и, смеясь, признал свое поражение, шутливо и низко поклонившись победительнице. В зале вновь раздался смех и аплодисменты, когда раскрасневшаяся и небывало похорошевшая Илена, ловко расставив по столам заказы, присела в глубоком реверансе, благодаря всех за теплую похвалу.
  - Ладно-ладно, признаю себя побежденным! - Воскликнул Альтар, когда смог-таки отпиться водой и вымыть взмокшее лицо, вымазанное на подбородке клубничным кремом, - Это просто адская работенка, хотя и имеет свои приятные стороны.
  - Какие, например? - Заинтересовалась молодая стряпуха, уже второй час стоящая над пышущей тяжелым жаром плитой и деревянной лопаточкой мешавшая в сотейнике особенно хитрую глазурь.
  - Ну, напримеррр... - Альтар сделал вид, что глубоко задумался и, постояв с лицом мыслителя, вдруг 'просиял', театрально щелкнув пальцами, - Например, девочки мои, вся эта толпа сладкоежек буквально через час выйдет вон и вы сможете вытянуть-таки свои гудящие ножки!
  Девочки залились звонким смехом, а Лизка, впервые с момента появления мага, светло и радостно улыбнулась, признавая, что он тоже может быть милым. Если захочет.
  - Лизок, ты мои списки смотрела? - Спохватилась Ленка ближе к закрытию.
  - Ага, - Кивнула она, - Мы их уже разослали. Маг помог.
  Лизка еще что-то говорила, а Ленка опять на табурет опустилась, некрасиво разявив рот.
  - Ты чего, Ленок? - Спохватилась Лизка, подбежав к подруге.
  Ленка сглотнула и просипела придушенно:
  - Да я их не проверила... А потом из головы совсем вылетело...
  Лизка за голову схватилась и простонала:
  - Ой блииин... Ленок, ну может же там быть все в порядке, а? Ты же умничка, если где и ошиблась, так не сильно? Ты кудааа?!
  Ленка, скинув в угол кухни передник, метнулась молнией к черному ходу, схватила с вешалки пальто и шаль и рванула на улицу, одеваясь уже по пути.
  - Илена! - Прогремело у нее за спиной голосом Альтара, - Да стой же ты, сумасшедшая! Нормально там все!
  - Да иди ты... КОФЕ ВАРИ! - Заорала Ленка, срываясь в бешеный забег.
  Маг еще что-там ей во след кричал, но Ленка проигнорировала его, как надоедливую муху. Выскочила проулками на Базарную улицу и понеслась шуганной кошкой по улице, уворачиваясь от припозднившихся прохожих.
  'Нормально там все! - Бесилась она про себя, - Это у вас нормально, а я перепутала с сонных глаз, будет нам... сорок фунтов корицы вместо меда!'
  Запыхавшаяся Иленка успела как раз к закрытию лавки, поставляющей им пряности, где встретила радушного хозяина, осчастливленного её обширным, почти на восемь тысяч золотых, заказом. Когда же она, рассыпаясь в извинениях, сообщила, что ошиблась, и корицы нужно лишь четыре унции, а меда, наоборот, сорок фунтов, тот, может и расстроился, но не подал виду. Заодно Илена, давно уже не имевшая возможности нормально выбираться в город, смогла-таки посмотреть новый ассортимент в соседней лавке, торгующей засушенными и засахаренными фруктами, и на словах договориться о поставках и ценах.
  - Ну вот стоило из-за этого так бежать? - Сердито спросил её Альтар, бесшумно выйдя из густой тени у стены лавки с пряностями, когда она, нагруженная кульками с 'пробой' пошла обратно домой.
  Иленка вздрогнула и чуть не растеряла все кульки, опять совершенно забыв про мага, который, как выяснилось, все то время, пока она проторчала в новой лавке, караулил её на улице, да еще и без куртки. Иленка прижала крепче к себе добычу и вздернула подбородок.
  - Стоило, - ровно ответила она, - Из-за моей ошибки 'Сласти' были бы завалены тюками с корицей на сумму почти в восемь тысяч золотых.
  - Наверное, это ну очень много тюков, раз ты так рванула, что меня не услышала? - Съязвил маг, замерзший, как цуцик, зябко нахохлившийся и злой сейчас на весь мир.
  Ленка, хоть и чувствовала себя виноватой, продемонстрировала ему пухлый и довольно вместительный холщовый мешочек в своей руке и пояснила чересчур резко:
  - Вот тут четыре унции. Их хватит на три месяца. А теперь представь сто шестьдесят таких мешочков!
  - Очень впечатляюще! Просто катастрофа мирового масштаба в одной отдельно взятой лавке! - Изгалялся он, - Скажи мне, милая девочка, а ты могла вместо того, что бы сломя голову нестись одной по ночному городу, попросить меня отправить послание? - Ядовитым тоном сообщил ей маг.
  Иленка прикусила язык, но тут же нашлась с ответом:
  - Могла! Но, многоуважаемый маг, я привыкла САМА отвечать за свои ошибки и не перекладывать ответственность за них на других, - маг явно в этом месте хотел что-то резкое вставить, но Илена, повысив голос, мотнула головой и закончила резко и холодно, - И то, что нам ЛЮБЕЗНО предоставили мага на время зимних каникул, не дает мне право нагружать вас СВОИМИ проблемами.
  Иленка, чуть не плача с досады, развернулась и решительно зашагала по улице в сторону дома. Маг, как пришпиленный, торчал все на том же месте и не сводил с неё ярко засветившимся алым глаз. И если вначале девушке было стыдно за свое поведение, то сейчас она разозлилась. Сильно разозлилась.
  'Да кто он вообще такой?! - Бушевала она в мыслях, оставаясь предельно холодной внешне, - Приперся, командует, рассказывает ей что и как делать?! Да к кикиморе в болото таких, как он! Нашелся мне тут... Взрослый умный дядечка!'
  Донеся до дома и сгрузив кульки и свертки, она успокоила Лизку и закрыла заведение, решив, в очередной раз уже, с утра жестко определить рамки взаимоотношений с этим несносным альтарцем. Девушки дружно ушли спать, не дожидаясь мага, шлявшегося через их защиту, как через дымную завесу, оставив, правда, тому готовый ужин на столе.
  Лизка, как обычно, мигом отрубилась, а Ленка, выспавшаяся за утро и взведенная беспримерным поведением мага, ворочалась в кровати, прокручивая в уме безобразную ссору с магом, устроенную на улице. Накручивала себя и гнала прочь стыд за свое поведение. А вот нечего ему было лезть туда, куда не просят! Тогда бы и не получил.
  Девушка уже почти засыпала, когда внизу тихонечко хлопнула дверь в подсобку, а чуть позже и дверь в гостевую комнату. Как он поднялся по лестнице, она совершенно не слышала, сделав вывод, что этот маг, когда хотел, мог быть еще и совершенно бесшумным.
  
  Утром Илена, едва только встала, оставила 'Сладость' на Лизку и пошла методично проверять остальные отправленные без её проверки 'заказы'. Прихватив корзинку и переодевшись в обычную неброскую одежду, накинув на голову теплую шаль, Илена вышла на только просыпающуюся и непривычно тихую Базарную улицу. Проворочавшись без сна всю ночь и встав задолго до рассвета, девушка не имела никакого желания встречаться с черноволосым магом.
  Тихая улица, легкий морозец, срывающиеся с неба первые в этом году снежинки, едва только начинающие просыпаться горожане и лавочники, запах утреннего хлеба, сереющее на востоке небо... Иленка подставила лицо свежему ветерку, бравшему начало откуда-то с просторов видневшегося вдали моря. Красота! Мир и покой. И никаких магов!
  Поставщики, как и она, уже вставшие и вовсю суетившиеся, встретили Иленку радостно и успокоили её нервы, с готовностью проверили списки, в которых не оказалось досадных ошибок и обрадовали, сообщив, что сегодня доставят все необходимое. Подумав хорошенько, Илена заскочила еще и в лавку, где торговали зернами какао и кофе и сделала приличный заказ, договорившись заодно с довольным поставщиком о том, что тот будет приходить к ним вечером и научит девушек готовить этот странный и капризный напиток, потихоньку набиравший популярность из-за начавшейся тесной торговли с южными островами, где его выращивали и весьма ценили. Так же мужчина поведал ей, что моду на этот напиток задавали в основном маги, чаще других мотавшиеся по миру.
  Илена, тепло поблагодарив торговца, побрела дальше, вспомнив про еще целый ворох мелких дел, когда её окрикнул кто-то, назвав старым именем. Заозиравшись, она с удивлением обнаружила возле лавки, торгующей благовониями, радостно улыбающихся ей Сеньку и Власа, простецки машущих руками. Иленка, подхватив подол, поспешила к ним на встречу, осознав, что все-таки соскучилась по добрым и таким простым храмовникам.
  - Вот это да! - Восхитился Влас, разглядывая девушку со всех сторон, - Вот это красавица! Я ему, балбесу, говорю, что это точно наша Миленушка, а он заладил все - нет, да нет!
  Иленка зарделась и торопливо обняла обоих жрецов. Сеня застыл, вытаращив глаза и приоткрыв рот.
  - Сенька, отомри! - Засмеялась она.
  - Вот это даааа... - Протянул, наконец, Сенька, расплывшись в улыбке, - Ты изменилась так, что я тебя и не узнал.
  - Да ладно тебе, Сенька! Ну волосы отросли, ну приоделась, - попробовала она отмахнуться от жреца.
  - Да нет, не только. Ты такая... взрослая, что ли, стала. Аж барышня прям! - И у парня опять заклин случился от невозможности объяснить свою мысль.
  - Ну так, Сень, год уже почти прошел! - Отозвался Влас, - Не мудрено! А давайте куда-нибудь пойдем, отметим это? - Предложил он радостно, - Тут есть едальня отличная, там та-а-а-кой квас подают - язык проглотишь!
  Все согласились, тем более, что Илена уже успела сделать почти все свои многочисленные дела. А те, что не успела - подождут.
  
  - Надо же как! Хозяйка чайной! - Заулыбался Сенька, когда Илена рассказала ему о том, как устроилась в столице, опустив множество деталей.
  И тут же строго переспросил, строго нахмурившись:
  - Не обижают?
  - Да что ты, Сенька! - Воскликнула она, - Мало того, что я и сама себя в обиду не дам, так еще и стража за нами приглядывает. У Лизки-то брат в городской страже служит.
  - Ну тогда - ладно, тогда хорошо, - успокоился Сенька.
  - Ты лучше давай, сам рассказывай! Как там Матушка, как Верховный, как вообще жизнь? - Спросила Иленка, потягивая вкусный квасок и заедая его хрустящими гренками.
  - Да все по-прежнему, Мил, вот только... - Смутился вдруг Сеня и бросил беспомощной взгляд на Власа.
  - Рассказывай! - Приказала Иленка, не на шутку встревоженная их перемигиваниями.
  Влас, как более спокойный и смелый, и рассказал. Оказывается, пока Миленка тут обустраивалась, её мать сначала слегла, а потом, по осени, и вообще померла. А отец с горя запил. Любил, говорит, её сильно. Сестриц уже всех замуж поотдавали, а младшие братья у тетки живут, прячась от постоянных скандалов, что им закатывают пьяный отец с полоумной бабкой. Ферма, говорил Влас, в упадок потихоньку приходит, как матушка её слегла, а сейчас так вообще работники разбежались, отказываясь терпеть самодурство вконец выжившей из ума бабки. А герцогский замок пустой стоит, только охрана там и старый дворецкий остались зимовать. В одну ночь, еще в начале лета, все графские родственники собрались, слуг своих рассчитали и съехали, а куда - неизвестно.
  - Вот, в целом, как-то так, Милен... Ты прости, что все новости какие-то грустные, не мы их сами придумывали, - извинился Сенька.
  - Только вот, да простят меня боги, поделом им всем! - Зло добавил Влас.
  Разговор после этого как-то не клеился и, допив кружку кваса и расплатившись, Ленка попрощалась с жрецами и пошла домой.
  Голова, и так с утра нещадно гудящая, окончательно разболелась и Иленка, пройдя в чайную через черный ход, едва нашла в себе силы рассортировать покупки и объяснить что и где лежит подбежавшей к ней встревоженной Лизке.
  - Ленок, ты давай-ка спать, а? На тебе же лица нет! - Участливо предложила подруга, - Случилось что-то? - Спросила она ее шепотом, наливая ей чая.
  - Да так, грустные новости из дома догнали, - поморщилась Иленка, пытаясь массировать виски, что бы утихомирить грызущую их боль, - Старых знакомых встретила.
  - Расскажешь потом? - Спросила Лизка.
  Ленка осторожно кивнула и бросила косой взгляд на дверь, отделявшую кухню от обеденного зала. Лизка, как обычно, все правильно поняла, проворчав тихонечко:
  - Сидит с утра в углу своем и место себе не находит. Изъерзался весь, пока тебя не было. А потом как-то разом успокоился, повеселел, я потому и решила, что ты вернулась. Вы с ним что, поцапались вчера?
  Ленка опять только поморщилась, боясь шелохнуть пудовой головой. Боль набирала силу, а все тело начало ломить, как при подкрадывающейся простуде. Сделав себе травяной отвар на меду, Ленка, сжимая руками раскалывающуюся от любого движения голову, осторожно побрела в спальню, моля Богиню-Мать лишь о том, что бы хотя бы сегодня не встречаться с несносным магом. Богиня, будто бы пожалев свое послушное дитя, сжалилась, и до кровати Ленка добралась без ненужных встреч. Маленькими глоточками выпила остывающий горьковатый отвар, щуря слезящиеся глаза задернула портьеры и, упав на кровать, уснула, едва успев завернуться в толстое теплое одеяло. Раздеваться сил не было, а туфли она скинула, лишь миновала порог спальни. Последней её мыслью было то, что она, кажется, пошла не в Лизкину спальню, а в свою.
  А снилась ей опять эта проклятая крыса! Ленка во сне пыталась её прибить неизвестно откуда взявшейся в её камере метлой, а когда, наконец-таки, загнала мерзавку в нишу с дверью и хорошенечко приложила, дверь в камеру скрипнула и распахнулась во всю ширь. А за ней стоял почему-то маленький, как в первый день знакомства, Грегори и протягивал ей чашку с травяным отваром, приговаривая: 'Ну вот, дурочка! Опять по морозу набегалась и простыла! Говорил же я тебе - сиди дома, раз нос такой сопливый!'
  Иленка послушно приняла чашу, выпила горьковатый, щедро сдобренный медом и лимонным соком теплый настой и потянулась отдать Грегори пустую чашку, но вместо друга детства там стоял криво усмехающийся Альтар. Обозвав все происходящее бредом, Иленка вернулась в свою камеру и закрыла дверь прямо перед носом опешившего от такого заявления Альтара и, хихикая, улеглась обратно на свою вытертую лежанку, показавшуюся ей сегодня неожиданно уютной и чистой.
  Мягкое теплое одеяло вновь укрыло её скукожившееся от холода тело, а шершавая рука, осторожно поглаживая по полосам, забирала с собой боль и погружая в приятное состояние легкой дремы. Иленке показалось, что она уснула во сне и она сама себе улыбнулась от этой мысли, показавшейся ей весьма смешной и занимательной.
  
  
  
  Глава 11.
  
  Перемены и изменения.
  
  Альтар, стоило девушке расслабиться и ровно задышать, осторожно отошел от кровати, готовый уйти, но в последний момент его взгляд зацепился за довольно скромный шкаф, плотно забитый книгами. Удивленный этой находкой в спальне юной девушки, Альтар подошел ближе, изучая названия на корешках книг. Полумрак ему, оборотню, совершенно не был помехой. Маг хмыкнул, представив, в какую сумму обошлась эта небольшая библиотека девушке, экономившей обычно каждую монетку. Взгляд его скользнул по корешкам, но зацепился за первый же том, заставив мага присмотреться и тихонечко присвистнуть, получив новый сюрприз от не устающей его удивлять хозяйки чайной: уже готовый увидеть названия популярных среди женщин сиропных романчиков и поэм о любви и красотах природы, альтарец с удивлением одно за другим читал названия довольно редких в продаже книг об истории народов, сборники легенд и древних преданий, а книги по анатомии и целительству вообще занимали всю верхнюю полку и половину следующей, следом за ними шли сборники книг по травничеству, а еще одну полку заняли книги, описывающие путешествия или сборники заметок о дальних странах. Протянув руку, маг осторожно вытянул лежащую поверх книг аккуратно сложенную карту, где кружочками были помечены определенные места. Альтар, нахмурившись, сунул карту за пазуху и пошел прочь из комнаты, не обернувшись и стараясь не глядеть на мирно спящую девушку.
  
  Утром Ленка, напрочь забывшая свой странный сон, легко и радостно поднялась с кровати, потянувшись всем телом и внимательно прислушиваясь к себе. От начинавшейся простуды не осталось и следа, а тело было таким легким, что Илене казалось, что она сейчас вот-вот взлетит, стоит ей хорошенько постараться.
  Улыбаясь своим глупым и детским мыслям, Иленка быстренько привела себя в порядок и спустилась в кухню, прыгая через одну ступеньку. Лизка уже суетилась там, заметно обрадовавшись цветущему виду подруги. Ленку потискали, пожурили за то, до чего она себя довела, отчитались за уже привезенные купцами запасы и за те, что ожидались в течении дня. За многое Лизка уже расплатилась, остальное купцы дали в рассрочку аж в пять дней. А торговец медом так вообще дал десять дней и привез им еще и новый мед на пробу - густой и с тонким ароматом луговых цветов. В самый раз для них!
  - А как выручка? - Спросила Ленка, подвязывая передник и расправляя на груди накрахмаленное кружевное жабо.
  Лизка мечтательно закатила глаза и вкусно причмокнула, вызывая невольные смешки среди работниц, до того это у нее потешно и выразительно вышло.
  - Я думаю, в этом месяце девушки, если так же продолжат стараться, будут достойны хорррошой премии, не так ли? - Спросила Лизка у улыбающейся Илены, а работницы торопливо закивали, невольно заряжаясь дурашливым настроением старшей хозяйки.
  Обсудить премию решили в конце месяца, когда будут подведены итоги и будут отданы все долги перед поставщиками и погашена последняя часть ссуды. По прикидкам Илены, занимавшейся, в том числе, и счетами, уже сегодня у них набралось не только на премию, но еще и на новую посуду, и на кучу разных полезных мелочей, что они с Лизкой все откладывали на эфемерное 'потом'.
  На смотря на то, что сегодня она опять немного проспала, помощницы под руководством Лизки успели до открытия справиться и с её обязанностями, ведь Альтар их предупредил вчера, что хозяйка сильно простыла и ей нужно поспать хорошенько. Илена чуть нахмурилась, пытаясь понять - откуда магу знать, что она приболела? Может Лизка, беспокоясь за нее, вызывала к ней лекаря? Ведь не показалось ей, что кто-то дал ей лечебный настой, от которого явственно тянуло магией?..
  О том, что с каждым годом Илена все явственнее и четче начинает чувствовать магию, она предпочитала молчать, хорошо понимая, что добра ей это не принесет. Перерыв кучу книг, часть из которых, увы, пришлось купить, девушка нашла способы если не глушить свои способности, то хотя бы просто контролировать. Даже подумывала сходить в академию, что бы точно проверить себя, но побаивалась того, что её, как обладательницу магических способностей, заставят учиться, фактически заперев минимум на три года, а то и на все пять. О том ей было точно известно от забегавших к ним время от времени бывших студентов академии.
  Но и дальше так жить было довольно сложно. Непослушный дар целителя время от времени выбивался из-под контроля, проявляя себя. Даже Лизка догадывалась о том, почему на Иленке заживает все, как на собаке, но догадки держала при себе, за что Илена была очень благодарна верной подруге.
  Как водится, первыми утренними посетителями были стражники, спешившие закончить ночное дежурство и уйти отсыпаться в тепло казарм. Вместе со звоном колокольчика в зал вошли непривычно тихие Лежик и Олаф. Иленка, уже поспешившая им на встречу с радостной улыбкой, замерла, боясь самого страшного. Лежик, не устраивая сегодня представлений, просто уселся за первый же столик и вяло махнул Иленке вместо приветствия. Олаф был тих и задумчив, а поперек его долговязой физиономии шла длинная глубокая царапина.
  - Лежик... - Тихо позвала Илена, подойдя к ним и осторожненько присев на краешек стула, - А где Альберт?..
  Лежик отвел глаза, а Олаф и вовсе сгорбился, как столетний старик.
  - Олаф! - Тихонечко позвала вздрогнувшего от её голоса мужчину подошедшая к ним с подносом в руках Лизка, - Не молчи, прошу тебя!
  - Подстрелили его, - выдавил из себя Лежик, - Маг какой-то, ночью этой. Подстрелил и удрал, что б его!
  Ленка прижала ладонь ко рту, что бы не закричать. А Лизка тихо всхлипнула. Альберт... Шутник и добрый балагур, готовый посмеяться над доброй шуткой. Альберт, таскавший им с Лизкой по весне первые цветы каштанов с одноименной аллеи... Альберт, жаловавшийся на свой возраст и мечтавший вернуться через пару лет на родные острова и жениться на подросшей, наверное, пригожей и умненькой дочке соседа...
  - А потом этот ублюдок удрал в квартал богатеев, а нам туда дорога заказана, мать их...
  Лизка, утерев слезы, поставила перед мужиками поднос и метнулась на кухню, вернувшись с бутылкой крепкой настойки и двумя стаканчиками.
  - Мы бы его, может, и поймали, да он через забор махнул... А там.. - Произнес Олаф и зло махнул рукой.
  Да, это не требовало объяснения. У Золотого Квартала, где жили самые богатые и именитые аристократы, было все свое: свои лекари, бравшие только за один прием больше, чем их чайная за три дня зарабатывала; своя вышколенная и разряженная, как павлины, стража; свои почтальоны и лавки, в которых трудились только продавцы, обладающие титулами не ниже наследных баронов; свои суды и законы... И простым смертным туда дорога была заказана. Именно в этом квартале, в самом престижном месте, и жила семья Грегори, как разузнала Иленка лишь на пятом месяце своего пребывания тут.
  - Если маг удрал, как вы говорите, в Золотой Квартал, то он родом от туда, - мрачно сообщил им очевидное подошедший на шум Альтар, скосив, почему-то, глаза на Илену.
  Будто подсказывая ей или вопрошая что-то. Но что? Илена изумленно вскинула брови, не понимая - что ему от нее нужно. Маг тем временем продолжил:
  - Чем именно его подстрелили?
  - Да что бы я знал! - В сердцах воскликнул Лежик, - Что-то пролетело такое... светилось белым, трещало... И от Берта только пыль на мостовой осталась. А ты, вообще, прости, кто? - Выдал он подозрительно, присмотревшись к магу.
  - Ну я - это я. Маг.
  Лежик нахмурился, кинув быстрый взгляд за удивленную Илену и явно рассчитывая на более внятные объяснения.
  - Это Альтар, маг, - пробормотала она, - Ты же сам нам про него говорил, нет?
  Лежик нечего не ответил, только еще больше нахмурился и встал. Альтар же, напротив, выглядел совершенно спокойным и расслабленным.
  - Выясню, - резко бросил Лежик и ушел, дав знак Олафу следовать за ним.
  Ленкино врожденное чувство опасности взвыло пойманной белугой, а Альтар, хитро подмигнув подругам, преспокойненько отправился на свое место, поднял со стола отброшенную ранее газетку и углубился в чтение.
  - Леший знает что! - Прошипела потрясенная Лизка.
  - Не то слово! - Согласилась Илена, забирая поднос с нетронутым угощением.
  
  День этот, такой по-началу для Ленки приятный, с появлением Лежика окончательно испортился, продолжая сыпать неприятными сюрпризами. То постоянная клиентка, уважаемая, но поиздержавшаяся пожилая вдова, виконтесса Таррисон, зайдя, как и множество раз до этого, вдруг разрыдалась не-пойми с чего, да так, что и без того нервной и дерганой сегодня Лизоньке пришлось её успокаивать до тех пор, пока не приехал вызванный для неё наемный экипаж, за который пришлось еще и платить самим, ибо у виконтессы не оказалось с собой ни гроша. То почтенный дородный купец, приведший сюда свое степенное семейство, состоявшее из двух смешливых дочек-пышечек и улыбчивой и немногословной красавицы-жены, чем-то не угодил зашедшему впервые спесивому отпрыску баснословно богатой баронской семьи, устроив безобразный скандал, пресекать который пришлось уже Альтару... То в зал заскочил босоногий мальчишка, спасаясь от невесть откуда взявшейся огромной своры собак, которую Альтар, взвыв 'да когда же этот день уже кончиться!!!' рванул разгонять с помощью магии.
  Стоило же вымотанной почти до предела Ленке присесть на табурет за стойкой, как вновь звякнул колокольчик, от звуков которого она начала нервно вздрагивать уже к раннему вечеру.
  Лизка, пожалев умученную подружку, пошла сама встречать новых гостей, погладив готовую начать позорно хныкать Иленку по плечу. Ленка же, тяжко вздохнув, принялась за украшения к заказанным на званый вечер для кого-то из благородных дворян шести тортов. Один другого вычурнее. Рядом дожидались своего момента еще две большие коробки нежных и крошечных пирожных-корзиночек, до того хрупких, что каждое приходилось упаковывать в отдельную ажурную бумажную салфетку, стоившую столько же, как и само пироженко. Но, как говориться, хозяин - барин.
  - Фух... Ты представляешь, Леночек, там двое магов с дамочками приперлись, - поделилась вернувшаяся Лизка, - Благорооодные.
  Ленка бросила мимолетный взгляд на сидящих за самым лучшим столиком гостей и замерла, боясь и страстно желая поверить своим глазам.
  - Ленок, ты чего? - Встревожилась не на шутку подруга, касаясь её плеча.
  Ленка же, не дыша, смотрела на молодого мужчину, сидевшему боком к ней. Да, он, конечно, сильно изменился... Но... Но вот он нежно улыбнулся сидящей напротив него очаровательной белокурой девушке, вот он знакомым таким движением тряхнул головой, откидывая за спину отросшие ниже плеч крупные и тяжелые каштановые кудри...
  - Леночек?.. - Совсем уж жалобно пискнула Лизка, обхватив ладонями её дрожащие руки, вцепившейся в ложку так, что костяшки пальцев побелели.
  Только одними губами Илена прошептала имя, и подруга все поняла, сдавленно охнув.
  Гости определились с заказом и Лизка, затравленно озираясь на подругу, пошла его принять. Ленка же, с усилием расцепив сведенные пальцы, отложила ложку и, стараясь не глядеть в зал на НЕГО, ушла в подсобку. Девушка сжалась на какой-то коробке, закрыв лицо руками, но это не сильно помогло. Цепкая память подкидывала образы, не жалея хозяйку: небрежно застегнутый бриллиантовой брошью на плече замшевый плащ, подбитый искристым черным мехом, рубиновая серьга боевого мага в ухе, бросающая блики на белоснежный воротник шелковой рубашки, полный нежности взгляд, что он дарил миниатюрной, кукольно-прекрасной незнакомке, одетой в бархатное, шитое золотом платье и кутающейся в белоснежные меха длинной распахнутой шубки... И хорошо знакомый ей с детства герцогский перстень Грегори-старшего, блеснувший голубым сапфиром с правой руки младшего Грегори, когда он, смеясь, протягивал своей спутнице лист со списком, которым Иленка так гордилась. Значит, старший Грегори, как он, бывало, грозился в шутку, оставил наследство своему двоюродному племяннику? Как не хотелось делать поспешных выводов Илене, а один все же настойчиво лез в голову: Грегори должен был побывать в замке, когда умер старый герцог. Обязан был. И он по какой-то причине... Иленка запрокинула голову, пытаясь остановить закипавшие на глазах слезы жгучей детской обиды. Сжала кулаки и помотала головой. 'У всего есть объяснения! - Решила она для себя, не веря в предательство друга, - И у этого - тоже.'
  Решив так для себя, Илена вернулась на кухню, умылась и тщательно вытерла лицо, а в зал зашла уже готовая улыбаться и шутить. Лизка как раз споро расставляла на столике их заказ, попутно отвечая на вежливые, ничего не значащие вопросы Грегори. Его сосед не особо обращал внимания на происходящее вокруг, целиком поглощенный беседой со своей спутницей - жгучей, явно крашенной брюнеткой, небрежно скинувшей баснословно дорогие меха на руки своему кавалеру.
  - Да уж, моя милая девочка, на стоимость тех побрякушек, что навешали на себя эти леди, можно открыть десять таких чайных, как ваша, - раздался над ухом Илены вкрадчивый голос мага.
  Иленка с деланным равнодушием пожала плечами и попыталась приступить к работе, но маг, обвив её талию рукой, опять прошептал:
  - Справа, на сколько мне известно, сидит его светлость герцог Эдуард Эвэрс, а второй молодой человек - герцог Грегори Торенбри, подающий надежды маг. Дамы рядом с ним - сплошь столь же титулованные особы. И столь же испорченные бездельницы, что и их кавалеры.
  - Мне это безразлично, господин Альтар, - нашла в себе силы ответить Илена.
  - Мда? А мне как раз показалось, что нет...
  - Вам показалось, господин маг.
  Маг, ухватив её пальцами за подбородок, мягко, но настойчиво развернул её лицо в сторону обсуждаемых посетителей, прошептав ласково на ухо:
  - Мне показалось, моя милая девочка, что вы увидели привидение. И я, в отличие от вас, целиком и полностью доверяю своей интуиции. А вы?
  И, раньше чем Илена успела придумать достойный ответ, Альтар выпустил её и направился в сторону магов скользящей, совершенно нечеловеческой походкой. Иленка стояла ни жива, ни мертва, опасаясь, что Альтар что-то сделает... Что-то, что она ему никогда не простит.
  Но, против ожиданий, Альтар подошел к Грегори, вежливо кивнул и, обменявший парой вежливых фраз и дежурных комплиментов в сторону дам, после чего мужчины вежливо попрощались и вернулись к прерванной трапезе. Альтар, возвращаясь на свое место, насмешливо глянул на замершую столбиком Илену и подмигнул ей. Илену спасла, как обычно, Лизонька, вызвавшись лично заняться новыми клиентами, просидевшими в чайной почти час и оставившими щедрые чаевые сверх счета. Уже почти на выходе Грегори, спохватившись, вернулся к столику и поднял оставленные его дамой перчатки. А после... После Грег совершенно неожиданно обернулся и внимательно и серьезно посмотрел прямо на Илену, стоящую возле прилавка. Девушка готова была поклясться, что он её узнал, но предпочел делать вид, что они не знакомы.
  - Илена! Иленка! Да твою же... так-раз-этак!!! Илена! - Тормошила её подбежавшая Лизонька, только вот её голос до Иленки доносился словно из далека, прорываясь сквозь шум и стук в голове.
  - Альтар, помоги! - Жалобно позвала мага Лизка, с трудом удерживая оседающую в обморок подругу.
  Мужские руки подхватили её и под причитание подбежавшей разносчицы, под полные сочувствия восклицания посетителей, и Альтар почти бегом понес обмякшую Иленку в её комнату. Последним, что запомнила девушка, был полный праведного гнева голос постоянной клиентки, возмущавшейся, что, мол, 'совсем эти маги распоясались, достойных дам до обморока пугают!'
  
  
  
  
  Глава 12.
  
  Плата за известность.
  
  - Иленка, ну давай, приходи уже в себя, девочка! - Уговаривал её маг, подсовывая к самому носу флакончик с нюхательными солями.
  Девушка скривилась и вяло махнула рукой, пытаясь оттолкнуть от себя источник неприятного запаха. Маг, удовлетворенно кивнув, отложил в сторонку соли, подхватил девушку и удобнее переложил, подсовывая ей под спину подушки. На приходящую в себя, но бледную до нездоровой зелени Илену было жалко смотреть, но это не самое неприятное зрелище в его жизни. А девушка? Девушка - потерпит его заботу, ничего с ней не сделается.
  Одна из кухарок принесла и оставила на столе поднос с чайником и какой-то едой для так неожиданно сомлевшей хозяйки. Альтар, коротко с ней переговорив, велел говорить всем, что хозяйкин обморок всего лишь следствие напряженного дня и вновь разыгравшейся простуды, которую девушка не вылечила, а лишь забила лекарствами. Добрая женщина поохала, пожурила слабо и жалко улыбнувшуюся ей Илену, больше похожую на тень и отправилась вниз, успокаивать остальных работниц и разволновавшихся клиентов.
  Маг вернулся к постели Иленки, притащив с собой поднос, сказав с иронией:
  - Ну вот, малышка, теперь еще больше пойдет слухов.
  Иленка перевела на него затравленный взгляд, а маг продолжил изгаляться:
  - Ну как же, обморок, да еще и на глазах публики. Да еще после этих пламенных взглядов, которыми вы с молодым герцогом обменялись! Красота! Да в каждой гостиной это событие целых три дня будут обсуждать, как же! Такое событие!
  - Альтар, прошу вас... - Сделала жалкую попытку урезонить мага Илена.
  - О неет, моя милая девочка! Такой глупости я от тебя совершенно не ожидал! Втюриться за какой-то час в разряженного франта. Да еще в кого? В герцога! Высоковато метишь, малышка, - усмехнулся Альтар, не сводя светящегося взора от вжавшейся в подушки Илены.
  - Я знаю свое место, господин Альтар! - Прошептала она, сдерживая слезы, - Очень хорошо знаю.
  - Так что же это такое было там, в зале? - Сощурившись, холодно спросил он.
  - Мне стало нехорошо, - осторожно попыталась вывернуться Илена.
  - Ну это как раз я понял, Леночек! Но вот лгунья ты совершенно никакая, даже не пытайся пробовать. Твоя милая мордашка, обычно такая холодная, впервые с нашего знакомства выражала такую гамму чувств, что даже я растерялся. Что уж говорить о герцоге?
  Илена уже едва сдерживала слезы и попыталась хоть как-то отвадить мага:
  - Альтар... Я очень прошу вас, оставьте эту тему, вы все совершенно не правильно поняли и сделали неверные выводы.
  Маг, сощурившись, разглядывал кусавшую губы девушку, готовую скатиться в банальную истерику.
  - Хорррошо, Леночек! Мы об этом поговорим завтра, когда ты уже сможешь спокойно рассуждать.
  - Нет, Альтар, мы с вами не будем об этом говорить. Не о чем. И я не обязана перед вами отчитываться.
  Маг хмыкнул и, пристроив поднос на тумбочку рядом с кроватью, вышел из комнаты, не приминув оставить за собой последнее слово:
  - Ошибаешься, девочка! Ты очень сильно ошибаешься!
  
  Пришедшая вечером в комнату Лизка так жалобно вздыхала, так косилась на подругу, что Илене не осталось ничего иного, кроме как похлопать на кровать рядом с собой и признаться:
  - Это был Грегори, Лиз.
  Лизка присела на краюшек кровати, покаянно признаваясь:
  - Это-то я поняла, Ленок. Как-то сложила два и два, чай, не дурочка! Но почему он так поступил? Он же явно тебя узнал! - Прижав руки к груди, возмутилась Лизка.
  - Ну, например, не хотел показывать своего знакомства с низкородной девкой при дамах, - ровно предположила Иленка.
  И только Мать-Богиня знала, как тяжело дался этот спокойный, с долей иронии, тон.
  - Значит, застыдился он тупо, да? Ах гаденыш! - Зашипела Лизка, остервенело дергавшая завязки на тугом корсете, - Да сам он после этого низкородный! Цацек-колечек на себя нацепил и думает, что все ему теперь можно!
  Ленка усмехнулась, в душе благодарная за эти слова шумной подруге. А Лизонька продолжила буянить и возмущаться, пылая праведным гневом:
  - Знаешь, как меня уже эти выскочки достали? А дамочки их - это вообще что-то! У блондиночки его, между прочим, локоны накладные, морда вся беленая и крашеная, а как меня увидела, так вся брезгливо так сморщилась и платочек надушенный так, что мне поплохело от вони, поднесла. Фу, блин! Мымры напудренные! Ну а дружок его? Вроде бы и весь такой из себя, а меня глазищами все поедом ел, да гонял туда-сюда.
  Лизка состроила мину и, передразнивая интонацию мага, пропищала:
  - Ах, милейшая хозяйка, мне кажется, чай недостаточно горячий, принесите другой... Будте добры другую салфетку, моя дама эту нечаянно уронила... Ах, у меня, кажется, волос в джеме, какая гадость! Как баба на сносях! - Рявкнула Лизка и сделала страшные глаза, вытянув губы трубочкой.
  - Вот разбогатею, куплю себе дворянский титул - поплатятся у меня эти гаденыши!
  - Да ты же хотела корабль прикупить и в плаванье за море отправиться? - Спросила, отсмеявшись, сползшая в корчах с подушек Иленка.
  - Нуууу... Вот теперь уже не знаю, - протянула подруга, сделав вид что всерьез раздумывает, - Месть тоже достойная цель. Но и попутешествовать тоже всегда хотелось.
  Лизка надула пухлые и принялась завивать на пальце черный, как смоль, локон.
  - Знаешь, что обидно больше всего, Леночек? - Спросила, наконец подруга, - Что вот эти крашенные мымры же ничего из себя не представляют на деле. Сними с них их раззолоченые шмотки, смой косметику, скинь парики... И что там останется?
  - Там останется испуганная, тощая и голая девка. Еще и лысая вдобавок! - Поддержала её Ленка.
  - Вот и я о том же. Ладно - я, у меня и талантов - раз и обчелся, и умом я не блещу, но все же... Вот как он мой тебе предпочесть её, а? Ты же столько лет его ждала, столько вынесла, а он? - Опять протопталась по больному непоседливая подруга.
  - А он, Лизок, герцог. Знаешь, что это такое? - Иленка дождалась, когда подруга помотает головой и продолжила, - Это значит, что он родственник короля. И что случись что с королем, один из герцогов вполне может занять трон, если подсуетится как следует. А семья Грегори еще и безумно богата, так что у них есть все шансы.
  Лизок задумалась и её глаза вдруг округлились. Девушка быстро стрельнула глазами по сторонам и, нырнув под одеяло, громогласно прошептала подруге, делясь последними сплетнями:
  - Знаешь, Ленка, говорят, что Его Величество Георг XII на днях занемог сильно, только это так, слух. Но вот, если этот твой Грегори...
  - Он не мой!
  - Не перебивай ты меня, с мысли собьешь! Так вот, если этот не-твой Грегори действительно в наследничках ходит, то... Нужно куда-то уже валить от сюда. Король-маг, да еще и такой дурной на троне, сама понимаешь...
  - А как же королева? И юный принц? - Нахмурилась Иленка.
  - Пф, Ленок! Неужели так сложно убить человека, будь это хоть король? - Отмахнулась Лизка от наивности подруги, - Ты сама подумай головой: сейчас балы, все аристократы - тут, а на балу во дворце, так еще и всей толпой там будут, включая всех наследников и невест. Желай я захватить трон, это был бы идеальный день! Ррррраз, и всех одним махом к ногтю! - Расфантазировалась подруга.
  - Нет, Лизка, ну они же тоже не дураки? Там будет охрана....
  - Купят!
  - Там будут маги!!
  - Пффф... Эти только берут больше!
  - Там... Да побойся богов, Лизка! - Возмутившись, попыталась урезонить упрямую смуглянку Илена.
  - Это мы с тобой богов боимся и чтим, а эти - только свою мошну ценят. Деньги и власть - вот их боги! - Презрительно скривилась Лизавета, - Я-то знаю, достаточно среди них покрутилась.
  - Когда успела? - Удивилась подруга.
  - Знаешь, Ленк, я же до того, как 'Сладости' открыла... В борделе я работала, чего уж там. Для богатеньких. Вот там и насмотрелась на таких ублюдков, что тебе и в кошмаре не присниться. Семь лет почти там... А потом, как денег накопила, подарки и цацки все продала, магу денег за то, что бы лицо мне подрихтовал, отвалила. Ну и вот...
  Ленка охнула и, ни секунды не раздумывая, крепко прижалась к подруге, погладив ее по голове.
  - И знаешь что еще, Ленка... Маг этот наш, альтарец, на тебя глаз положил. Ты имей в виду, осторожнее с ним.
  Рука Ленки, поглаживающая подругу по буйным кудрям, на миг замерла и она, осторожно пытаясь перевести разговор в шутку, пробормотала:
  - Опять ты придумываешь, Лизка.
  - Неа. У меня глаз, как ты понимаешь, наметанный. И хочется этому гаду, и колется... Потому и бесится, нелюдь, что ты никак на него не реагируешь. А этот уже чуть ли не через голову готов прыгнуть. Когда ты в обморок упала, знаешь, как он побледнел? - Сонно пробормотала подруга и засопела раньше, чем Иленка смогла придумать достойный ответ.
  Илена еще долго лежала, смотря в потолок и пыталась уложить в голове все события этого долгого и тяжелого дня. И слова подруги о перевороте, короле и, почему-то, о успевшем достать её до печенок альтарце, никак не желали уходить, тормоша её и не давая покоя, нагоняя волны липкого страха.
  
  Утром девушки, как обычно, спустились вниз за два часа до открытия. Альтарец уже сидел на кухне и уплетал ранний завтрак, а при виде девушек чинно поздоровался. Будто бы заранее все договорились не вспоминать вчерашнее.
  В положенные восемь утра Ленка сняла защиту и открыла двери, бросив мимолетный взгляд на улицу, проверяя чистоту витрин снаружи и выискивая мусор на мостовой. Мусор обнаружился под самой дверью. Нахмурившись, девушка подняла сложенный вчетверо лист довольно дорогой бумаги, неуместной здесь на улице.
  - Что там, Лен? - Сунула нос Лизка, когда девушка вернулась, задумчиво вертя шелковистую бумагу, слишком чистенькую для простого мусора, хотя и изрядно подмоченную с краю.
  Ленка, повертев находку, развернула и распрямила листок, начав было говорить: 'Да вот нашла...' и осеклась на полу-слове, вчитавшись в единственную строчку, что была на листе. Лизка сунулась через плечо подруги, тоже прочитала и вытаращилась на Ленку, как монашка на приведение в ванной:
  - Это что значит?
  Заинтересованный альтарец кидал косые взгляды, но не лез, хотя и сгорал от любопытства, судя лицу.
  - Бред какой-то! - Констатировала Ленка, комкая бумагу и выбрасывая её в корзину для мусора.
  Не успела она вякнуть, как злополучная записка взмыла из корзины и полетела прямиком в руки Альтара, послушно ложась и расправляясь перед ним на столе.
  - 'Оставь его в покое, маленькая дрянь!' - Громко и торжественно прочитал он, - Хм... Интересно-то как... Ну и у кого ты молодца увела, Леночек?
  - Вы с ума сошли все? - Вытаращилась залившаяся краской от злости Ленка, - При чем здесь я?! Какой, к темным, молодец?! Я же с вами тут с утра до ночи! А с тобой, Лизка, еще и в одной кровати!!!
  - Ну кто-то же это подкинул? - Потряс маг листком, искренне забавляясь ситуацией, - Может, ты на кого-то из кавалеров накануне чрезмерно ласково глянула, или прелестнице какой дорогу перешла? Не помнишь?
  Лизка и Ленка синхронно потрясли головами, а маг еще шире заулыбался, протянув:
  - Ну-ну! Поздравляю, девочки! К вам приходит известность. А записка... Ну я отдам, кому нужно, там выяснят - в какой из домов такую вот бумагу поставляют. Оттиска герба нет - хватило ума отрезать. Но и чернила-то не дешевые, отнюдь, - Маг поднес записку к ближе к глазам, обнюхал зачем-то, да еще и послюнявил палец, потерев надпись, выдав вердикт, - Очень не дешевые! Воды не боятся, да еще и с дорогими маслами для аромата замешаны. Хм... Что-то около полутора золотых за четверть жидкой унции*... Точно - дама писала. В общем, девочки, выясню я, кто вам это послал, хотя это ровным счетом ничего нам не дает. Только знание.
  Девушки опять переглянулись, а Лизка глазами на подсобку указала, произнеся одними губами 'через час'. Ленка моргнула два раза и пошла заниматься делами, стараясь не коситься на мага, задумчиво вертящего в руках послание.
  
  
  -------------
  * Четверть жидкой унции это чуть больше 7ми грамм, т.е. примерно одна столовая ложка.
  
  
  Глава 13.
  
  Осколки души.
  
  
  Девушки, поочередно удравшие под благовидным предлогом в подсобку, не сговариваясь, железно решили, что 'это точно она, больше некому', имея в виду белобрысую обладательницу накладных локонов, что была вчера с Грегори. Поскольку раньше таких вот записок к ним не попадало, да и жили раньше они спокойно и мирно. Ленка попыталась было усомниться, но Лиза, сохранявшая присутствие духа в тот злополучный вечер, припомнила ей, что когда Грег вернулся за перчатками, его друзья ждали его на улице, ровно напротив огромной прозрачной витрины. И блондинка вполне могла это все видеть и сделать соответствующие её куцим мозгам выводы.
  К счастью, хозяйка записки больше себя никак не проявила до обеда, и Ленка расслабилась и даже решилась на вылазку за не кстати закончившимися сливками, благо идти тут всего два квартала.
  Одевшись, девушка привычно нырнула через черный ход на улицу, подставляя разгоряченное лицо зимнему ветру. Раскланиваясь по пути со многочисленными знакомыми, Иленка в прекрасном расположении духа прошла квартал, а вот на углу ей повстречался давешний клиент, которого вредный маг в первый день своей работы выставил под предлогом его неподобающей деятельности. Илена с ним вежливо поздоровалась и уже хотела пройти мимо, как тот, заступив ей дорогу, резко рубанув воздух перед ней рукой. Девушка пискнуть не успела, как мир вокруг нее подернулся серой пеленой и потерял все краски и звуки. Маг же, предупредительно выставив пустые ладони, торопливо произнес:
  - Госпожа Илена, прошу вас, не пугайтесь!
  А вот это он сказал зря... Если до этих слов Ленка и не успела напугаться, то вот теперь - точно. Маг, склонив голову в вежливом поклоне, тем временем продолжил:
  - Я не ставил свой целью вас напугать, только предупредить. Пожалуйста, у меня мало времени!
  - Я вас слушаю, - помертвевшими губами прошептала девушка.
  - Госпожа Илена, простите, я за вами очень много наблюдал, вы мне очень симпатичны, как и ваша решительная подруга, - заливался он соловьем, - Прошу вас, очень прошу - уезжайте из города! Вы, сами того не ведая, попали в эпицентр неприятных событий.
  - Я не верю вам, господин... маг, - Решительно заявила девушка.
  - Да, я маг, хоть и не такой сильный, как ваш альтарец. Но я, в отличает от него хочу быть честным с вами. Попробуйте поступить в академию, я замолвлю за вас словечко, или прячьтесь в монастырь - там вам дадут защиту. Только прошу вас, держитесь подальше от вашего старого знакомого. Да и от альтарца заодно.
  - Вам известно что-то конкретное? Или вы меня просто попугать решили? - Рассердилась на него Ленка.
  - Вам не стоит знать и того, что я вам сказал. Через две недели уходит корабль на один из южных островов. Попробуйте на него попасть. Мне пора.
  Иленка открыла было рот, что бы ответить вежливым отказом, но вокруг словно бы полыхнуло странным, блекло-серым светом, и девушка невольно зажмурилась. А когда проморгалась, то странного мага уже не было на прежнем месте, а мир обрел свои прежние краски и звуки. Передернув плечами, Иленка припустила к молочной лавке, прокручивая в голове эту странную встречу.
  Обратно девушка неслась, неразборчиво бурча под нос:
  - Как же меня уже достали эти... доброжелатели! Все-то они хотят мне помочь, всем-то я нравлюсь! Ну кроме этой, белобрысой... И Альтар этот непонятный. Пристал, как банный лист к срамнону месту. Хоть и вправду - в монастырь от них беги обратно!
  Ну это, конечно, Ленка горячилась, пытаясь за бурчанием и раздражением спрятать страх. В академию она точно не хотела - не так уж и много было в ней магического дара, что бы тратить годы на обучение. Приспичит - пойдет сама, и уж точно не из-под указки этого темного мага! Да, Ленка признавала, что она, возможно, не права, но знает Богиня-Мать, как её уже достали все эти доброжелатели, считавшие, что лучше самой девушки знали, что ей нужно делать со своей жизнью. У хозяек чайной была отложена не особо-то большая, но все же весомая сумма на черный день и 'исполнение мечт', как они решили между собой, ссуда уже практически погашена - еще одна такая неделя, и долги будут отданы. Как тут уедешь? Продать чайную, куда вложено столько сил, за бесценок, поведясь на грозные, но голословные предупреждения темного мага? Мага, который, кстати, был вне закона! Ленка сердито фыркнула и, перехватив корзинку с разлитыми по крынкам сливками наподобие тарана, рванула на кухню, выкинув нелепый разговор из головы и с остервенением нырнув в приятные хлопоты.
  - И этого еще принесло, - пробормотала себе под нос Ленка часом позже, когда услышала неподражаемую речь господина Моррисона, их знакомого целителя, тоже считавшего своим долгом по-отечески опекать молоденьких хозяек чайной.
  Ленка до того ловко начинявшую заварные пирожные нежнейшим кремом, вынуждена была все бросить и, нацепив самую свою радушную улыбку, поспешить на встречу пожилому магу, успевшему уже пристать к одному из клиентов с лекцией о вреде чрезмерного увлечения сладким.
  - Добрый день, господин Моррисон! - Как можно теплее поприветствовала она сухонького, но шустрого старичка, внутренне готовая уже к тому, что бойкий старичок сейчас начнет ГОВОРИТЬ.
  Целитель, разом бросив свою предыдущую жертву, пытавшуюся незаметно для мага прожевать и сглотнуть кусок шоколадного торта, заулыбался девушке и широко распахнул руки, словно собираясь обнять радушную хозяйку, но Ленка, хорошо знавшая замашки этого старого ловеласа, успела заблаговременно отгородиться от него подносом с пузатым заварником и нарядной чашечкой. Маг, сложив руки на груди, поклонился и затараторил:
  - Здравствуйте, драгоценная моя Илена! Ооо, шо я виду, шо я вижу! Как же так можно, дорогая моя! Вы совершенно отвратительно выглядите, а поверьте мне, я вас сейчас вижу так же хорошо, как самого себя! И шо я вам скажу на то, милая моя? Это же просто недопустимо! Лизонька, ну хотя бы вы имейте смелость и скажите вашей подруге, шо за здоровьем нужно внимательно следить, а не приглядывать в пол глаза, как за дохлой кошкой!
  - Да я ей говорила уже, господин Моррисон! - Попыталась вклиниться в поток слов подошедшая подруга, но маг её перебил:
  - Да, и шо? Я ей таки тоже это постоянно говорю, и шо я получаю в награду? Мне сейчас совершенно некогда, господин Моррисон! - Передразнил он Иленку печальным голосом, - Я вам еще осенью говорил за шикарные морские курорты на островах, и не надо мне возражать, шо вам это не по карману, душечка! ша! Здоровье все равно дороже, поверьте мне, лекарю, я знаю полный прейскурант наизусть. Разбудите господина Адона Моррисона ночью и спросите, сколько стоит подлечить печень? И я вам таки отвечу: сорок семь золотых! А это, я вам скажу, не мало!
  Ленка тяжело вздохнула, готовая к продолжению обычной головомойки, а пожилой лекарь, чувствуя, что жертва прогнулась, продолжил вещать:
  - Я же вам говорил за то, шо вам нужно отдыхать, гулять и дышать морским воздухом? Говорил! А вы - шо? Опять ровно торчите тут, нарезая круги только по залу вашего замечательного заведения!
  - Господин Моррис, я обещаю вам, что через два месяца я возьму отпуск!
  - Нет, вы послушайте эту святую наивность! Два месяца! - Ужаснулся целитель, - Да через месяц, моя драгоценная Илена, ваш скрюченный трупик привезут ко мне, и будут умолять меня, господин Моррисон, помогите! И знаете, шо я вам на то скажу, милая моя хозяюшка?
  - Что же? - Влез в разговор заинтересованный Альтар.
  - А я и скажу, милейшие, шо это не наш случай! Глупость не один маг таки еще не вылечил! Вот вы юноша, вы же тоже, как и я - маг! Может хотя бы у вас, хотя я в том имею сильные сомнения, получится донести-таки до этой очаровательной барышни, шо так измываться над своим здоровьем, это чистой воды преступление! Да и талант! Редчайший талант, шо она самым непочтительным образом зарывает в землю! Нет, Илена, никаких обид, ваша выпечка, должен вам сказать, лучшая в городе, но это же страшно делается, стоит представить - сколько людей вы можете спасти своими замечательными руками! О, милая Лизавета, мой заказ! - Обрадовался старичок, когда Лизка, спасая положение, принялась ловко выставлять на стол лакомства, коими старый целитель себя весьма любил побаловать дважды в месяц.
  Ленка, пожелав целителю приятного аппетита и, решив освежиться, пошла в маленький закуток под лестницей, где они организовали туалетную комнату для работниц. Только она успела схватиться за кувшин и собралась плеснуть в таз воды, как дверь позади нее тихонько хлопнула. Ленка, не оборачиваясь, весело произнесла, думая, что это кто-то из девушек:
  - Да знаю я все, только господин Моррисон, как всегда преувеличивает! Польешь на руки?
  Вот только кувшин у нее перехватила отнюдь не девичья рука.
  - И в чем именно он преувеличивает? - Ехидно поинтересовался маг.
  - И в плане состояния моего здоровья, и в плане моих талантов! - Ответила девушка, попытавшись улыбнуться, повернувшись лицом к магу.
  Только сложновато как-то улыбаться, когда тебя так серьезно, почти в упор, рассматривает своими нечеловеческими глазами боевой маг.
  - Мда? Иленка, у тебя почти каждую ночь кошмары, ты падаешь в обморок, одежда с тебя не падает только за счет того, что ты её крепко тесемками к костям привязываешь. Если бы я не напоил тебя эликсирами, предназначенными, кстати, только для магов, ты бы не встала вчера с постели! Это не говоря уже о том, что работаешь ты с шести утра до полуночи каждый день как проклятая. Думаю, господин Моррисон не сильно преувеличивает, хотя бы тогда, когда говорит о твоем здоровье.
  Ленка только вздохнула. Как ему объяснить, что её слабое здоровье, равно как и кошмары, часто мучившие её ночами - это последствия почти трех лет, проведенных в подвале монастыря? Как-то не очень-то хотелось ему это объяснять. А Альтар не сводил с нее глаз, ловя каждую отразившуюся на её лице эмоцию, мрачнея с каждой секундой все больше. Наконец маг, наклонившись к ней и заставив девушку инстинктивно отпрянуть, медленно проговорил:
  - Ты, конечно, можешь, опять мне заявить, что это не мое дело, но кто-то же тебе это должен сказать так, что бы ты, наконец, перестала задирать нос и игнорировать очевидное!
  Ленка набычилась, готовая даже на то, чтобы укусить мага за руку, которой он перекрывал ей пути к отступлению. Впрочем, не переходя границы приличия больше, чем он их уже попрал, ввалившись сюда.
  - Так, Лена. Говорить ты не хочешь, трясясь над своими тайнами. Хорошо. А что на счет дара? Я не верю, что Адон ошибается. Либо ты блокируешь свои возможности, либо - что?
  Ленка разомкнула губы и упрямо произнесла:
  - Я не хочу быть магом. И никогда не хотела. Вообще.
  - Ого, сколько тут, оказывается, эмоций есть, если встряхнуть! - Восхитился маг, - И с чего это ты так на нас, магов, взъелась? Опять ты глаза отводишь! Ленка, я же докопаюсь до правды, - предупредил он, - Так или иначе - докопаюсь!
  - Альтар, вам заняться больше нечем, кроме как до меня... докапываться? Если вам скучно - сходите в гости, или в театр, развейтесь. От меня только отстаньте, пожалуйста!
  Ленка поднырнула под руку мага, вспомнив опыт многочисленных уличных драк, что в детстве перепал на её долю. Маг следовал за ней по пятам, зло сопя в затылок, но, хвала Богине, молчал. Ленка же вся кипела от злости. Уже третий маг за этот день указывает ей что делать! Кажется, она потихоньку начинала разделять взгляды людей на магов.
  Ленка дернула на себя дверь, ведущую в кухню, но она не поддавалась, будто бы приклеенная намертво к косяку.
  - Альтар! - Возмутилась она не оборачиваясь.
  - Илена? - Невинным голосом выдохнул маг ей в самый затылок.
  - Откройте, пожалуйста, дверь.
  - Я её, вообще-то, и не держу, - с сомнением в голосе произнес маг, подвинул девушку с дороги и подергал для верности дверь, хмыкнув.
  Снова потряс дверь, прикладывая на сей раз заметные усилия и тихо шипя что-то на незнакомом Ленке языке.
  - Хм... Вот это уже интересно! - Непонятно произнес он и... исчез!
  Девушка ахнула и протерла глаза, а потом и пощупала воздух в том месте, где только что стоял маг. Она раньше видела, как он исчезал и появлялся, но не так близко к ней. Ни звука, ни дыма, ни пшика - просто взял и исчез! Ленка прижалась спиной к двери и торопливо пробежала дрожащими пальцами по тщательно уложенным волосам, пытаясь хоть как-то успокоиться. Резкий стук в заднюю дверь заставил её подскочить на месте, подтверждая слова целителя о том, что ей пора лечить нервишки. Стук повторился и Ленка пошла открывать, опять закипая от злости и готовая даже накричать на нахального мага, успешно выводившего его хлеще всех тех, кто встречался в её жизни.
  - Альтар, это совершенно не смешно! - Возмутилась девушка, распахнув во всю ширь дверь на улицу и осеклась, увидев за ней переминающегося с ноги на ногу смурного Грегори.
  - Пригласишь? - Спросил хмуро маг.
  Ленка отступила на пару шагов и сделала приглашающий жест, не в силах вымолвить ни слова.
  - Хм... Я вообще-то подразумевал гостиную, - сказал с сарказмом Грегори, осматривая полутемный коридор, освещаемый тусклым светом магического светильника с лестницы и хорошенько захламленный сундуками и коробками коридор.
  - У нас нет гостиной, - улыбнулась замешательству Грегори девушка, - Мы её переделали под склад.
  - Ну тогда... Хотя бы кухня? - Лучезарно, как в детстве, улыбнулся Грегори. Только вот глаза его оставались настороженными и словно чужими.
  - Там сейчас стряпухи готовят, да и жарко там. Если тебя устроит, есть столик и пара кресел в коридоре на втором этаже.
  Грегори кивнул и последовал за Ленкой, указывающей направление. Дойдя до крохотного коридора, где, по-хорошему, давно уже было переклеить блеклые обои и хотя бы покрасить старенькие двери, хмурясь и озираясь, осторожно сел на кресло, проверив его предварительно пальцем на предмет пыли. Ленку это царапнуло в душе, слишком это было не похоже на её приятеля, когда-то с удовольствием плюхавшегося на мокрую траву.
  - Я сейчас чай принесу, - Предложила девушка, но Грегори отказался.
  - Я смотрю, у тебя все хорошо? - Начал он после нескольких затяжных минут неловкого молчания, когда каждый не знал, что сказать.
  - Да, вполне. А у тебя?
  - У меня тоже, - ответил он, тайком разглядывая девушку, - А дядя был прав - ты выросла красавицей! Но тебе, наверное, об этом часто люди говорят?
  - Ты прав, часто. Как родители? Все здоровы? - Решила быть вежливой Ленка.
  - Ты еще меня о погоде спроси, - скривился Грегори и добавил, дабы избежать дальнейших пустых вопросов, - Здоровы. Здесь, в столице.
  К удивлению Ленки, герцог вдруг начал нервничать и принялся теребить изящное кружево белоснежного манжета.
  - Я рада, что у тебя все хорошо, - тепло улыбнулась Иленка.
  Грегори взъерошил пятерней волосы и пристально, как обычно делал Альтар, уставился на девушку, спросив её в лоб:
  - Мил, скажи, пожалуйста, только честно: зачем ты приехала?
  Ленка ожидала этого вопроса, потому спокойно и ровно ответила:
  - Хотела вырваться из Предгорного, а тут легче устроиться, если руки есть.
  - И - все? - Не поверил Грегори.
  - Ладно, и тебя повидать, если получиться! - Рассмеялась Иленка.
  Грегори поджал губы. Улыбку с лица Ленки словно ветром сдуло и она, пытаясь устранить неловкость, торопливо начала объяснять, словно бы оправдываясь:
  - Грег, я так или иначе хотела выбраться, а ты мне столицей все уши прожужжал в детстве. Вот и воспользовалась твоим советом.
  - Миленка, я... А я, знаешь, стал герцогом. Старый Грегори оставил мне все в наследство. Я об этом только зимой узнал - нотариус все оформил через родителей. А мне только бумаги на подпись дали - и все. Ты вообще давно в столице? - Невпопад совершенно спросил Грег.
  - Весной будет год как, - удивленно отозвалась Ленка.
  - Вот как... И как? - Пронзительно глянул на нее маг.
  Ленка совершенно потеряла нить разговора и осторожно переспросила:
  - Что - как?
  - Как ты столького добилась за такой срок?
  - Трудом, конечно, ну и счастливый случай помог. Точнее - Лизавета. Долгая история, но теперь я совладелица 'Сладостей'.
  Грегори опять провел рукой по волосам и, словно в ледяную воду прыгнул, предложил ей немыслимое:
  - Мил, я бы очень просил тебя... я герцог, и служу при дворе. Меня ценят, и вообще... В общем, сколько ты хочешь?
  Девушка отшатнулась, отказываясь понимать слова друга, словно оглушившие её своей странностью. И его тон...
  - Я не понимаю тебя, Грег.
  Грегори же, почуяв себя в привычной ситуации, презрительно скривился и продолжил:
  - Я спросил тебя, сколько тебе нужно за молчание? Хочешь титул? Или дом? Или деньгами?
  С каждым новым словом глаза девушки становились все больше и больше похожими на два серебряных боюдца и она потерянно произнесла, чувствуя себя идиоткой:
  - За что?..
  Молодой же герцог, так похожий внешне на её друга детства, достал из кармана маленькие золотые часы и, кинув на них взгляд, раздраженно пояснил, как для тугоумной:
  - За то, что бы история нашего знакомства не выплыла наружу. За то, что бы о том, что мы были знакомы, никто не унал. Сколько тебе нужно?
  - Уходи, Грегори.
  - Мил, хватит ломаться. Просто скажи - сколько тебе нужно, и я уйду.
  Ленка вскочила с кресла и сжала кулаки.
  - Да как ты вообще помел! Уходи немедленно! И больше не приходи, я и так ни кому ни чего не скажу! Не нужны мне твои деньги, и никогда не нужны были!
  - Все так говорят, - криво усмехнулся этот выглядивший, как её Грегори, этот странный и незнакомый молодой человек, - Вопрос только в сумме.
  - Юноша, девушка ведь вам внятно дала понять, что вам следует уйти, - раздался с верха лестницы полной ленцы голос альтарца, - Прошу вас не досаждать моей невесте и навсегда забыть дорогу в этот дом.
  Альтар отклеился от косяка, который до того подпирал спиной и вальяжной походочкой направился к ним. Как долго он там стоял, наблюдая эту безобразную и унизительную для нее сцену, Ленка не знала - все её внимание было занято Грегори, говорившего ей гадкие, немыслимые вещи.
  Альтарец приблизился и черты его лица словно поплыли, становясь каждую секунду все более и более звериными. Грегори вздрогнул и вскочил с кресла. С минуту маги стояли друг напротив друга, как два кота, разве что молча. Закончив поединок взглядов, альтарец сделал шаг в сторону и кивнул Грегори на выход, мельком глянув на прижавшуюся к стене Ленку, кусающую костяшки пальцев, чтобы не закричать.
  Альтар проводил ссутулившегося Грегори, уже на улице неразборчиво внушил ему что-то еще, явно не предназначавшееся для девичьих ушей и захлопнул за ним дверь. Ленка совсем уже по стенке на пол сползла, сотрясаемая беззвучными рыданиями. Такой её альтарец и застал - скорчившейся около стены и обхватившей себя руками. Маг, не надеясь достучаться до разума девушки, просто подхватил её, как куль с мукой, раскрыл ногой дверь в свою комнату и оставил её одну рыдать на кровати.
  
  
  
  
  Глава 14.
  
  Еще один осколок в душу.
  
  Маг вернулся спустя почти пол-часа, принеся с собой на подносе чайник. 'Кажется, это стало плохой традицией...' - Вяло подумалось девушке, успевшей немного прийти в себя. По крайней мере, её уже больше не колотило в истерике и не тянуло выть диким зверем на луну.
  - Ну и что это было? - Спросил её маг после того, как напоил её чаем с щедро добавленным в него фирменным успокоительным господина Моррисона.
  - Это был... клиент, - осторожно пояснила Ленка, не знавшая - что он успел услышать.
  - Ой ли? Лен, я, может, и не все расслышал, но вот только как-то я не замечал раньше, что из-за претензий клиентов ты раньше в истериках билась. И попытку подкупа я ни с чем не спутаю.
  - Альтар...
  - Ага, - перебил он её, - Это не мое дело - знаю! Ошибаешься, девочка - мое. Ты даже не представляешь себе, до какой степени это МОЕ дело. Мы этого господина уже третий год пасем, и вот он тут, в глупенькой милой чайной и предлагает девочке-сиротке без роду и племени деньги, титул, домик в столице... За что, спрашивается, за какие услуги? Молчишь?
  Маг, продолжая возвышаться над девушкой горой, отобрал у нее чашку из ослабевших рук и Ленка только пробормотала тихо:
  - Вы его - что?
  - Пасем мы его, моя милая. Следим. Шпионим. Так понятнее тебе?
  Ленка кивнула, вжавшись спиной в заботливо подложенные магом подушки.
  - А теперь, моя милая, скажи-ка мне, что ему от тебя нужно?
  - Я не могу сказать. Я обещала.
  - Да нет, ты скажешь, Ленок. И либо мне сейчас и добровольно, либо... Давай лучше добровольно, - попросил он так вкрадчиво, что от его тихого голоса у Илены внутренности сжались в тугой холодный комок, - Я уже устал торчать в вашем милом заведении, Ленок. И теряю терпение. Так что давай ты просто мне все расскажешь, а я придумаю, как тебе выкарабкаться из того дерьма, в которое ты вляпалась. Договорились?
  - Альтар, я все еще не понимаю, какое отношение имеют ваши с герцогом дела ко мне! - Мягко попыталась отбиться девушка от наседавшего на нее мага, стараясь не делать резких движений. Опыт общения с ненормальными у нее был, так что она закономерно записала мага в категорию безумцев. А учитывая, что альтарец не слабый боевой маг, так еще и в категорию опасных безумцев попадал.
  Пока девушка пыталась от него хоть как-то отодвинуться, маг, устав ждать от Иленки покорности, рывком подтянул её к себе и крепко сжал ее голову, больно надавив на затылок жесткими пальцами. Тело девушки конвульсивно дернулось и перестало её слушаться. Илена даже крикнуть не могла, скованная заклинанием. Маг же задумчиво начал бормотать, отвечая сам себе на вопросы:
  - Давай предположу, дорогая. Ты что-то для него сделала, а теперь шантажируешь? Нет, мимо. Ты что-то видела и он решил, что от тебя проще откупиться? Хм, опять мимо. Или ты его давняя подельница, и вас связывают какие-то делишки в прошлом? Вооот, уже ближе.
  Голова Ленки начала отзываться пульсирующей болью, как и всегда было с ней при сильном воздействии магией, которому сопротивлялся её организм. Именно об этом даре, в том числе, и говорил господин Моррисон, когда так неосторожно трепался при альтарце.
  - Ну и что, девочка, ты по-прежнему мне говорить, что у тебя с ним нет никаких общих дел? А ты знаешь, что этого милого и очаровательного мальчика как ширму используют те, кто жаждет утопить эту страну в крови? Нет, не знаешь. Откуда тебе. Ты же милая и талантливая девочка. Простая такая. Из деревни. Но вот только знающая три языка, а среди твоих книг подозрительные карты с пометками, смысл которых никто у нас не может просчитать, а там не глупые люди сидят, нет. И очень странная у тебя библиотечка для простой такой девицы, какой ты хочешь казаться.
  Из глаз Ленки уже вовсю текли слезы - так ей было больно и обидно, но она даже моргнуть не могла, сдерживаемая заклинаниями мага.
  - Ну что, скажешь что-нибудь? Или мне дальше делать вот так? - Боль усилилась, а дар Илены, отзываясь на страдания хозяйки, рванул по её жилам, наполняя все тело энергией исцеления и гася разрушительное воздействие заклинания Альтара.
  Довольный маг убрал руки и размял пальцы, присвистнув.
  - А еще вот это. Ты можешь пудрить мозги магам вроде Адониса, но не мне. Кто ты, девочка?
  Ленка прошелестела, трудом разжав сухие губы:
  - Илена. Я Илена. И я не понимаю, что ты от меня хочешь, маг.
  - Я? Я хочу от тебя правду, Иленка. Мне уже надоело пасти тебя, да и времени у нас почти нет. Как там говорила твоя подружка? Очень мило и интересно было слушать ваше шептание. Много интересного узнал. О себе тоже. Она, помнится, мечтала собрать их всех в одну кучу и рррраз! Вот именно это и произойдет, если мы не остановим твоего дружка и его многочисленных родственничков. Погибет много людей, девочка. Очень-очень много. Да, большинство из них редкостные ничтожества. Моя бы воля, их бы уже не было на свете. Но кроме них там будут и послы других государств, и нормальные, вполне симпатичные люди. И их дети, Илена. А потом это все выйдет за пределы дворца, пройдет кровавой волной по тихим улочкам, сметая все на своем пути. Убивая всех неугодных. Как думаешь, что с тобой сделает твой обожаемый Грегори, когда закон не будет связывать его руки, а? Догадываешься?
  Ленка закрыла глаза и попыталась прошептать, на надеясь быть услышанной:
  - Альтар, ты, наверное, совсем свихнулся. Я не та, за кого ты меня принимаешь. Ты не знаешь ничего обо мне, как ты можешь обвинять меня в подобном, зная меня лишь не полную неделю! - Прошептала Иленка в лицо склонившегося над ней мага.
  - Ошибаешься, девочка, - едко ответил маг, как куклу подняв её с кровати и встряхнув над полом, - Тебе восемнадцатый год, звали тебя до последнего времени Миленка Дичикина, родом ты из зачуханного городка Предгорный, что на карте не больше прилипшего рядом мушиного дерьма, но отметилась в родном городишке в куче скандалов местного пошиба. Водилась с семьей герцога и мага-лишенца Грегори Торенбри, а в возрасте почти четырнадцати лет, после очередного грандиозного по меркам деревни скандала, заботливые родители сбагрили тебя в монастырь при храме Матери-Богини, где ты и проторчала до шестнадцати полных лет, откуда, полная амбиций, рванула покорять столицу. Кажется, я ничего не упустил? - Спросил он затихшую и кусающую губы Иленку, - Ну, кроме того, что тебя обвиняли в позорном сожительстве с обоими герцогами сразу?
  Иленка дернулась, как от пощечины. Лучше бы он её ударил, не так бы больно было, но он равнодушно продолжил, руша остатки самообладания девушки:
  - Или ты наивно полагаешь, что 'теневые властители' ссудили такие крупные деньги абы-кому и не проверили твою подноготную, милая моя монашка? Или - кто ты там у нас?
  Маг, будто бы издеваясь, обвел оценивающим взглядом аппетитную фигурку девушки и, особенно уделил внимание ложбинке между грудями и край простого белого корсета, проглядывающего из полу-расстегнутой и сбившейся на одно плечо блузки. Будто бы и так Илене мало унижений за сегодняшний день, еще и это!
  - Это была клевета! Я... ЭТОГО не было! - Крикнула она свозь закипавшие где-то в горле и душившие её слезы и попыталась вскочить с кровати, но маг легко поймал и поднял её над полом, держа на вытянутых руках.
  - Конечно не делала, милая. И это мы тоже, поверь мне, проверили, как и заключение лекаря, что тебя осматривал в храме по просьбе Матушки-Настоятельницы. Ты чиста, как божественная дева, как первый снежок! - Язвительно изрек он и подмигнул ей, - Но вот это-то и подозрительно! Может ли полу-грамотная девочка из забытого вашими богами местечка обладать таким букетов талантов и добродетелей? И, главное - магия, Илена. Тут уже у тех, кто тебя нанял, случился настоящий прокол. Аристократы не только потому так трясутся над чистотой своей крови, что боятся бастардов. Ты заметила уже, что любой аристократ выше барона - маг? Знала, что любую особу с каплей магии в крови тут же забирают в Золотой квартал?
  - Да в чем ты меня подозреваешь опять?! - Выкрикнула Иленка, которой уже надоело висеть и пытаться дотянуться до него хоть одной ногой.
  - А что, не в чем? - Изобразил удивление маг, уже мало похожий сейчас на человека, - Малышка, ну не бывает так, пойми! - Перешел он на ласковый и теплый тон, - Просто скажи, какую игру ты тут ведешь, на кого трудишься и все, я тебя отпущу, замолвлю словечко за тебя перед нужными людьми и все будет хорошо. Ну же, девочка, скажи и я стану хорошим и милым Альтаром, другом, которому ты можешь доверять все свои маленькие тайны.
  Последние слова Альтара отозвались невыносимой, жгучей болью в душе Иленки, только что познавшей горечь предательства одного друга, а тут еще и следом второе. Илена, закрыв глаза, прошептала тихо:
  - Отпусти меня. Я. Ничего. Никому. Не делала. И не сделаю. Отпусти.
  Альтар, оценивающе поглядел на девушку, казавшуюся такой хрупкой и нежной в этот момент и что-то в душе, кричавшее и не дававшее покоя с самого начала их разговора, все-таки победило, заставив опустить её на вожделенный пол. Иленка осела тряпичной куклой в ворохе юбок, не подымая глаз на мага. И молчала. Тот уже хотел её насильно на ноги поставить, когда она заговорила так тихо, что он вынужден был наклониться к ней:
  - Может это вы так погрязли в грязи, что сквозь нее вы ничего уже не можете разглядеть, подозревая всех и каждого... Только это и оправдывает вас... Мне не нужны ни вы, ни ваши или его деньги, ни чья-то дружба. И твоя - тоже не нужна, раз у нее есть цена. Я лишь хотела вырваться из родного города, хотела жить нормальной жизнью, а не тянуть то странное и страшное существование, что досталось моей матери. Хотела... Да не важно уже, чего я хотела. Раньше... Все уже не имеет значения. Отпустите меня, я уеду куда-нибудь по-дальше от сюда. Все равно - куда. В другую страну, на острова - куда денег хватит. Не хватит - заработаю, пойду в поломойки, кухаркой... Кем угодно, лишь бы меня там никто не знал и не обвинял в том, чего я не делала.
  Илена подняла на него сухие, лихорадочно блестящие глаза и продолжила, глядя на Альтара с неожиданной для него жалостью, бьющей больнее любых слов:
  - Грегори действительно друг моего детства, и я не видела его с моих двенадцати лет и по вчерашний день. Это он в детстве научил меня читать и писать, а потом, уже в монастыре я научилась всему остальному. Там много рукописей и книг. И никому они не нужны были, кроме меня. А Грегори... Если у него... Если у вас с ним какие-то дела, то я тут не при чем. Да, я искала его, написала записку, объяснив, где меня можно найти. Дурочка наивная, хотела просто увидеть друга детства, сказать, что со мной все в порядке, что я вырвалась из ненавистного мне дома... Ну еще, как нам в детстве мечталось, поесть мороженного у фонтана на площади Георга X, погулять по набережной и попробовать заморских фруктов, о которых он мне рассказывал... Думала, что он за меня беспокоится, переживает. Успокоить его хотела, - горько усмехнулась девушка, - И закрыть эту страницу из моего детства, выполнив глупые детские клятвы, не дававшие мне жить дальше. Вот, собственно, и все, в чем я виновата перед миром, маг Альтар.
  Девушка, по-прежнему не сводя с него глаз, сново криво усмехнулась, а маг... маг впервые в жизни растерялся. Он ждал истерики, оправданий, обещаний или хотя бы мольбы... Но девушка жалела его, сочувствовала ему, как неразумному мальчишке-недорослю, расквасившему нос в шумной игре. Он сел на пол рядом с ней и потянулся рукой, словно желая убедиться, что она живая, настоящая, но Иленка, брезгливо от него отшатнулась как от больного проказой. Хотя нет, от прокаженного эта девушка не отшатнется, а смело шагнет на встречу, стараясь помочь.
  - У тебя ничего не получилось, маг. Я не та, за кого ты меня принял, и ты только напрасно потерял свое драгоценное время. Мне жаль тебя.
  - Но почему, Илен?.. - Спросил он, когда смог справится с севшим голосом.
  - Потому что, Альтар, - девушка тихо и сипло рассмеялась, покачав головой, - Ты хотел сделать мне больно? Сделал. Это далеко не первая боль в моей жизни, и не самая сильная. Меня в детстве уже били, да так, что тебе до этого ох далеко. У них в запасе были годы и закон, позволяющий это. Ты хотел унизить, лишний раз напомнив мне кто я? У тебя и это получилось! Но главное, что я сама знаю правду, а мнение других меня давно уже не волнует. Ну разве что чуть-чуть обидно, что верят не мне, не моим поступкам, а чужим словам. Потому мне и жаль тебя, сильный мужчина, боевой маг Альтар, но ты этого не поймешь. Прошу тебя, уходи. И передай своим хозяевам, что они глупо ошиблись, потратив драгоценное время.
  У мага глаза опять красными огоньками зажглись и он зло прорычал:
  - Они мне не хозяева!
  Иленка равнодушно отозвалась, устало прикрыв глаза:
  - Хозяева, наниматели... какая разница, маг, если ты им служишь... Уходи. Завтра... Завта утром приходи на работу, если тебе нужно. Я, правда, не выйду завтра, но ты... ты выполняй свою работу, Альтар. Уходи.
  Едва пробормотав это, Илена завалилась на пол, да так, будто бы из нее вытащили разом все кости. Альтар, испугавшись, дернулся и единым, слитным и плавным рывком поднялся с пола, подхватив Иленку с пола под мышки, и отнес её на кровать, нащупывая пульс. Но, к счастью, это был только обморок, так что он укрыл девушку одеялом и уже хотел оставить её, как вспомнил про её дурацкий корсет. Ругнулся под нос и, слегка ослабив шнуровку, снова укрыл, оставив одну, как она и просила. Ему еще предстояло держать ответ перед нанимателем, как можно скорее отчитавшись о своем провале и промахе их шпионов. Что делать с самой Иленой, он теперь не знал, как и то, какими глазами он будет на нее смотреть, когда снова войдет в чайную.
  
  
  
  Глава 15.
  
  Кто тут кто?
  
  Альтарец, которому щедрые хозяева предложили устроиться в шикарном кресле с высокой спинкой, чувствовал себя совершенно неуютно. Да и кресло было явно 'специальное' - на первый взгляд такое удобное, с обивкой темно-зеленого велюра, окантованного темно-золотым витым шнуром... и до того на деле мягкое и низкое, что колени сидящего безобразно задирались выше подбородка, а тело само собой запрокидывалось на широкую и мягкую спинку. Волосы противно липли к жесткому подголовнику, а уж как ты из этого кресла вставал! Мрак! Что немощный старик, с кряхтением выползающий из кровати и цепляющийся за специальные перильца. Альтарец, уже раз попавший на это пыточное устройство для гостей, теперь пристраивался на самом уголке седалища, вытянувшись стрункой и балансируя. Свет магического светильника, запрятанного под абажур из темно-синего узорчатого стекла окрашивал комнату в нереальный, нездешний свет, искажая все цвета и оттенки, делая лица собеседников похожими на морды морских чудищ. 'Или на несвежих покойничков.' - Мысленно поправил он сам себя, сохраняя при этом на лице маску сосредоточенного внимания и толику служебного рвения.
  Начальство только что выслушало его скупой, наполненный голыми фактами отчет и теперь задумчиво взирало на разложенные перед ним бумаги, перекладывая холеными пальцами, унизанными перстнями-артефактами, исписанные листы с его донесениями.
  - Если ты в этом уверен, Альтар, то я не буду подвергать твои слова сомнениям. Бытует мнение, что интуиция альтарцев не дает сбоев, - с легким укором в голосе бросил ему начальник тайной полиции. И двоюродный дед нынешнего короля по совместительству.
  Альтар скрипнул зубами, но сдержался. Что, впрочем, не ускользнуло от проницательного взгляда Великого герцога, в расслабленной и вальяжной с виду позе развалившегося в удобном, в отличае от гостевого, кресле. В длинных и сухих, но ухоженных пальцах герцога перекатывался бокал, наполненный на четверть крепким золотистым вином. Бокал замер на секунду в руках, когда герцог с ленцой и скукой в голосе поинтересовался:
  - Ты хочешь сказать, что твоя интуиция на этой девочке дала сбой?
  - Интуиция - нет. Мой опыт подвел меня. - Как можно более ровно ответил начальнику Альтар. Еще и досадливо дернул уголком рта.
  Герцог, подозрительно легко сразу согласившись со всеми доводами мага, только подтвердил мысли альтарца, что он был отправлен по заведомо ложному следу. И сейчас Великий герцог лишь отечески улыбнулся одними губами и произнес наставительным тоном:
  - Ничего страшного. На нее указывало слишком много косвенных улик. А в добавок... Вдобавок, Альтар, эта её магия, странный случай, хотя и не так далеко от столицы... Мы не смогли проверить толком, только по записям в храме, которые тогда велись отвратительно, но её бабка или прабабка со стороны матери явно нагуляла дитя с заезжим магом. Как так получилось, что одаренное дитя прозевали, это тема для отдельного расследования. Думаю, маленький герцог Грегори знал, что девочка одаренная, хотя и не говорил о этом. А сейчас, возможно, решил приберечь для себя малышку. Жаль, что все участники тех событий уже, к сожалению, мертвы и правды не выяснишь. Ну да ладно.
  - Бывает, что дар спит несколько поколений, просыпаясь неожиданно в одном из потомков, - влез в разговор второй мужчина, оказавшимся заметно помолодевшим и переставшим суетиться и кривляться на каждом слове метром Адонисом Моррисоном, - Это хоть и редкость, а все же нет-нет, да бывает.
  - Полностью согласен с вами. Не будь таких вот 'проявлений', мы бы давно выродились, метр, - отозвался герцог.
  И, видя явное непонимание смысла их реплик замершим в неподвижности альтарцем, пояснил для него равнодушно, будто бы речь шла об обыденном деле, таком как о разведении лошадей или собак:
  - Такие самородки тщательно собираются во младенчестве, воспитываются в пансионатах и под видом отпрысков богатых семей вливаются в состав аристократии, принося с собой свежую кровь. Или же ,если возраст не позволяет, просто становятся суррогатными матерями или отцами для кого-то из верхушки. У нас это обычная практика, Альтар. Не так уж нас, магов, и много, да и так все между собой в слишком близком родстве, - поморщился герцог, вспоминая, с каким трудом ему сейчас приходится подыскивать подходящие партии для своих многочисленных потомков, - Куда не ткни - все кузены или дяди-тети! Но в этом нам помогают храмовники, кстати, тщательно ведя записи и вылавливая вот таких детей-бастардов в младенчестве. А тут такая досадная оплошность! Если бы эту девочку нашли хотя бы в возрасте лет трех, то сегодня она бы семенила среди фрейлин в свите королевы, искренне считая, что она графиня или хотя бы виконтесса. Жаль. Она бы стала настоящим украшением этого сборища дурочек.
  - Вы желаете устранить эту девочку? - Спросил Альтар тоном равнодушного палача, не выдавая себя ни единым мускулом.
  - Зачем же?! - Изумился герцог совершенно искренне, - Подождем год-другой, подержим под присмотром, и будет ей романтичная история с любовью и красивыми ухаживаниями. И роль содержанки. Отработанная схема, - отмахнулся герцог, - Тем более, вы её так славно напугали, что она сама побежит любому в руки, кто сможет утешить и пригреть бедную девочку. Я бы и сам не отказался, но возраст, понимаете ли. Да и занят я слишком, а эти ухаживания занимают столько времени, - герцог гадливо поморщился, будто бы речь шла о выгребании отхожих мест, а не о совращении красивой девушки, - Да и зачем тратить впустую такой материал? Убрать мы её можем в любой момент.
  - Нельзя разбрасываться такими талантами, - согласился метр, наливая себе вина в пузатый бокал, - У этой девушки сильный дар к целительству, а еще она может маскировать и блокировать свои способности по желанию. Ну и чувствует магию рядом с собой. Отличный потенциал, господа, хорошие внешние данные!
  - Вы так говорите, будто бы уже нашли для нее партию! - В шутку усмехнулся альтарец.
  - Все может быть, дорогой наш Альтар! - В тон ему ответил целитель, - Это у вашего народа нет таких проблем, а вот нам приходится выкручиваться, собирая крохи древней крови по всему миру.
  - Кикие у вас будут распоряжения? - Спросил оборотень, видя, что эту словесную дуэль его собеседники могут вести вечно.
  - Побудьте еще хотя бы с неделю в этой чайной, Альтар. А лучше - до конца этих глупых праздников, что задумал мой внук. Думаю те, кто так жаждут увидеть нашего молодого Грегори на троне, в близжайшее время нанесут еще визит нашей милой монашке, - протянул задумчиво герцог, откинув голову на удобный подголовник кресла, - Ну и заодно, присмотрите, что бы она действительно не кинулась на руки первому встречному за утешением. Женщины слабы и вечно ищут, на кого перекинуть свои проблемы. Выполните это, и ваш контракт будет окончен.
  Альтарец поклонился и покинул кабинет великого герцога. Небольшое и скромное здание, в котором располагался штаб тайной полиции, имело обширную сеть подземных и тайных ходов, имеющих выходы почти во всех районах города. Пятнадцать минут бега по зачарованным коридорам, и ты на кухне дворца. Еще двадцать - и ты вышел на заброшенном пустыре за городом. Многие горожане сильно удивились бы, что ниже их подвалов есть еще одни, чистые и ухоженные, имеющие свою вентиляцию и многочисленные отнорки, в которых хранились запасы еды, были прорыты собственные колодцы. Весь город с успехом мог бы тут прожить не один месяц, не выходя на поверхность, укрытый от магических воздействий извне. До 'Сладостей' было чуть больше десяти минут ходу, и эту дорогу маг хорошо уже выучил, на автомате шагая и высчитывая нужные арки-входы и повороты. Вот только воспользоваться этими катакомбами можно было только имея специальный артефакт-разрешение, выдаваемое лично Великим герцогом.
  Время было далеко за полночь, когда усталый и голодный Альтар, привычно отодвинув защиту лавки и бесшумно вскрыв замки заклинанием-отмычкой, прошел в темный зал, уже готовый к завтрашнему приему посетителей. Только из-под двери кухни пробивалась тоненькая полосочка света. Альтарец изогнул бровь и, заготовив заклинание-сеть, легонько толкнул дверь, готовый к броску.
  А на кухне, в компании светильника и полу-пустой бутылки и стакана, сидела, подперев щеку кулачком, Лизка, печально вздохнувшая при виде мага:
  - А... Это ты... А я думала - моя судьба...
  Девушка хмыкнула и налила себе еще, разлив часть вина по столешнице. Маг подобрал челюсть, уставившись на это странное зрелище: девушка была печальна, прекрасно-задумчив и пьяна в дым. Он метнул испуганный взгляд в сторону подсобки, но Лизка его перехватила:
  - Да спит она, спит... Гаденыш ты, маг. Нелюдь и гаденыш, вот!
  - Ты что себе позволяешь?! - Маг хотел было ответить грозно, но девица так косила осоловелые глазки, пытаясь сфокусироваться на вошедшем Альтаре и выглядеть трезво, что возмущение его вышло комично.
  Лизка, сфокусировав-таки взгляд, гордо выпятила грудь и сложила руки на этой выдающейся части своего тела, нечаянно смахнув со стола блюдце с нарезанной закуской.
  - А то! Ленка - моя подруга! Единственная за всю мою дрянную жизнь! Да мне сестры и мать были чужими, а она... Святая она, понял, гад! А ты её обиииидеееел...
  Девушка некрасиво скривилась и заревера, размазывая слезы по хорошенькому лицу, бормоча сквозь всхлипы что-то неразборчивое. Маг, тяжело вздохнув, добыл с подставки второй стакан и вылил в него остатки густого ягодного вина, подцепив к себе чудом уцелевшую миску с маринованными груздями.
  - Да я уже понял, что она святая. А я - кретин, Лизка, - признался он, одним махом опрокидывая в себя вино, - Дурак и кретин, попавший... как говорит Ленка, как кур во щи попавший.
  - Во-во! Попал ты, оборотень! А, кстати, что ты вообще тут делаешь? Да еще зимой? Тебе же у нас слишком жарко, или нет? Или наоборот?..
  Лизка зависла, что-то соображая, а альтарец осторожно приступил к расспросам, начав издалека:
  - Лизок, скажи - что мне делать, а?
  - О-тож! - Восхитилась Лизка, сильно протягивая гласные, - Теперь он, значит, меня спрашивает, гад легавый!
  Альтар чуть не подавился грибочком и закашлялся, вытаращившись на разгневанную, стремительно трезвеющую Лизку, продолжившую его распекать:
  - То, что ты из легавых, я поняла, как только Лежик напрягся и глазками косить в сторону начал. Ты же наверняка знаешь - кем я раньше была, а?
  Маг осторожно кивнул, а Лизка, опасно и почти трезво сощурившись, продолжила, обличающе ткнув пальцем в его сторону:
  - Таких, как ты, я давно уже научилась отличать, маг. Ваши... Не морщься, именно ВАШИ ищейки постоянно рыщут по городу, заглядывая и в колыбели со спящими малютками, и в трущобы, не пропуская и бордели, выискивая новеньких и девочек, отличающихся от других. Осененных магией и желательно - красивых... Разыгрывают перед ними комедию, обещают лучшую жизнь... А потом эти дурехи бесследно исчезают. А спустя какое-то время газеты кричат о новой любовнице какой-нибудь титулованной шишки. Или о рождении долгожданного наследничка. Простой народ тоже не из одних идиотов состоит, Альтар. Думаешь, я не знаю, что маги очень часто по десять-двадцать лет бьются, а потом ррраз, и радость-то какая, когда уже не ждали! Наследничек! А за год до этого какая-нибудь дурочка вот так вот пропадает. Ночью. Чаще всего эту дурочку до того, под видом болезни, маги-целители обследуют.
  - Ты так в этом уверена! - Попытался прервать поток обвинений маг, сам только сегодня толком узнавший - куда эти девочки и мальчики деваются.
  - Пффф.... Маг, не смеши меня, а! Только за то время, что я провела в борделе мадам Даммп, исчезло девятнадцать новеньких девочек. Девятнадцать за три года, что я там... работала. Более того, мадам их сама и сдала магам, сказав нам, что хочет сначала проверить их, опасаясь заразных болячек.
  Лизка поджала губы и замерла, сцепив руки в замок так, что пальцы побелели.
  - И что? - Подтолкнул маг ушедшую в воспоминания Лизку.
  - И все! - Отмахнулась Лизка, - За неделю максимум, каждая из них исчезла в неизвестном направлении.
  - Может, их кто-то перекупил? Или в другой бордель мадам продала?.. - Предположил маг.
  - Щааас! Отдаст мадам таких милашек, да еще и чистеньких, не тронутых! Разве что ей заплатят больше, чем она сможет выручить, держа их у себя. Или, как вариант, заставив её и припугнув как следует. Но уж больно мадам была довольна после каждого исчезновения. И в розыск не обращалась, хотя когда одна такая сбежала с любовником-морячком, она всю стражу на уши подняла, пока девку обратно не приволокли. Хотя не она самая лучшая была у нас. 'Дело принципа', как заявляла мадам. Вот и думай.
  - Так ты решила, что я здесь ради того, что бы украсть Илену? - Спросил он, делая для себя дополнительные выводы о своих нанимателях.
  Лизка брезгливо скривилась и окончательно скинула с себя маску эдакой соседской хохотушки-девчонки, какой она для всех была, бросив холодно и презрительно:
  - Ну не ради же её красоты, маг! Что тебе, оборотню, жизнь какой-то там Ленки?
  - А если что-то да значит? - Нехорошо сощурился он.
  Лизка, хмыкнув, сделала сложный рукой пас рукой, пробормотав себе под нос несколько странных, гортанных слогов, ставя глушилку, способную обмануть любую известную ей форму прослушки. Для всякого, кто сейчас слушал их ночной разговор, они с магом вели пьяный треп, затрагивающий исключительно знакомых, обсуждая их достоинства и недостатки. Альтар подобрался, готовый трансформироваться и кинуться на эту странную женщину в любой миг. Лизка же, довольной кошкой, греющейся на теплой завалинке, прищурилась, продолжив:
  - Если она для тебя что-то значит, забирай её и немедленно увози из этого мерзкого гадюшника в свой Альтар! От нее ведь не отстанут, так?
  - Не отстанут, - Согласился маг, - Так или иначе, они её заполучат. Если она все-таки выживет в той резне, что будет этой зимой.
  Лизка откинулась на спинку стула и прикрыла глаза, пробормотав тихо:
  - Ага, я, все-таки была права. Резне - быть. Жаль, придется убираться раньше времени из города и опять все начинать сначала.
  - Ты... Вообще - кто? - Опешил маг, глядя на совершенно трезвую Лизу, с усмешкой наслаждающуюся растерянностью мага.
  Лизка искривила губы в озорной улыбке и пропела на родном для него языке:
  - Хм... Сложный вопрос, Рональд Оур д'Альтар, не так ли?
  Маг замер, услышав свое полное имя впервые за пол-сотни лет.
  - А вот не надо дергаться или пытаться меня убить! - Предупредила она мага, - Я тебе, между прочим, нечего плохого не сделала. Столько намеков дала! Столько зацепок!! Да я тебе уже ПРЯМО все сказала, когда ночью с Ленкой трепалась!!! А ты?! Ты мне еще за Иленку должен, глупый молодой оборотень! Напугал девочку так, что она дар засветила перед этим старым козлом, мэээтром Адонасом.
  - Кто ты?! - Прошипел он.
  - Дракон в... - Девушка скосила глаза на свою одежку и добавила, - В юбочке! Что - не веришь? А зря!
  - Очень смелое заявление, не находишь? - Съязвил маг, непримиримо складывая руки на груди и нахально ухмыляясь.
  - Ну почему? Я действительно в юбке! И действительно дракон. Точнее - драконица.
  - И что же ты тут делаешь, дракон... в юбке? - Невинно поинтересовался маг.
  - Сладости готовлю и людей кормлю, за Иленкой, вот, приглядывала в меру сил, пока ты не появился тут и не испортил мне все дело! - Довольно оскалилась Лизка, поправив шикарную грудь, сжатую тесным корсетом.
  Маг склонил голову на бок, поинтересовавшись отрывисто:
  - И - все?
  - Ииии... И я - вроде как тот самый злобный шпион, которого шпики великого герцога так усердно ловят!
  Маг, скривив губы в гаденькой улыбочке, ехино поинтересовался у Лизки, хитро поблескивающей на него глазками из-под вьющейся челочки:
  - А как же твой братец, Лежик?
  Лизка сдула непослушную челку и развела руками, ласково улыбаясь магу:
  - А Лежик - человек. Его самая младшая сестра, знаешь ли, очень много болела в младенчестве, а потом и вовсе слегла. Идеальная кандидатура для подселения духа. Девочка и так была обречена, а тут рррраз - и пошла на поправку. К удивлению родителей, уже считавших её смерть делом решенным. Ничего сложного для нас, как ты понимаешь. Разум просто подселился в умирающее тело, а магия - вылечила. Дел-то, украсть младенца на два часа из под носа пьющей напропалую матери и отца-рыбака!
  Маг поджал губы и вынужден был кивнуть, принимая объяснения Лизки. Не всем, даже среди альтарцев, была известна эта способность старших драконов подселяться в тела обреченных на гибель людей. Маг задумчиво рассматривал яркую внешность девушки, признавая, что это идеальное прикрытие. Гораздо лучше его собственной личины наемника, под которой он уже пятый десяток лет шнырял по людским землям, пробиваясь все выше и выше, что уж говорить.
  - А Иленка? - Спросил он.
  Лизка чуть смущенно улыбнулась, разводя руками и вымолвила:
  - А Иленка - обычный милый человечик. Она мне просто понравилась. Можешь считать, что это женская солидарность.
  - И думаешь, что я тебе поверю?
  Лизка хмыкнула и подалась вперед, довольно ехидно напомнив ему прописную истину:
  - Пффф! Ронни, драконы не лгут никогда! Не умеют.
  - Ну а как же твоя замечательная легенда?
  - Ни слова лжи, маг! Ни единого! Вся история моей жизни - правда до последнего слова. Я все это прожила, только вот немного умолчала о том, что было ДО этой короткой жизни. В отличае от твоей легенды, мааааг, к моей негде прикопаться! - Девушка скривила проказливую мордашку и хихикнула, глядя, как у мага нервно дернулся уголок рта.
  - И что же тебе обо мне известно, Лииизонька? - Вернул он ей её же издевательскую интонацию.
  - Да, собственно - всё, - легкомысленно пожала округлыми плечами Лизка, - Меня отправили позже тебя, уже известив, что есть тут один альтарец, самозабвенно трудящийся в людских землях на благо своей родины... Скажи, Ронни, неужели ты думал, что только ваш народ приглядывает за древней кровью? Что мы стороной обойдем то, что тут творится?
  - Что тебе известно? - Спросил он, думая про себя 'Или это правда, или она мастерски играет...'
  - Хм... А тебе?
  - Я тут дольше, - улыбнулся маг.
  - Ты еще скажи 'я старше'! - Усмехнулась девушка, - Ну давай тогда я первая, раз ты так трясешься над своими тайнами, оборотень. А ты - добавь то, что тебе известно. И мы квиты.
  Лизка потянулась под стол за припасенной там второй бутылкой, ловко вытащила зубами пробку и разлила по стаканчикам. Обняв ладонями свой стакан, Лизка задумчиво призналась магу:
  - Не люблю алкоголь, но у этого вина такой запах приятный! Иленка выбирала.
  - Та же ситуация, как у меня со сладким, - признался маг.
  Лизка сделала глоточек, смакуя вино. Потянув чуть-чуть паузу, она спокойно и ровно рассказала магу то, что могла ему открыть:
  - Небольшая группа существ, что стоит тут у власти, маскируясь под людей, уже несколько сотен лет собирает потомков древней крови, скрещивая их между собой и добиваясь очень неплохих результатов. А потом используют их, чтобы усилить свой собственный гаснущий род. Родители нужныйх им детей либо лишаются сил и ссылаются, как герцог Грегори-старший, либо тихонько убираются под тем или иным предлогом. Болезнь, несчастный случай - все чисто, нигде не подкопаешься. Не так давно, примерно лет тридцать назад, верхушка этого рода раскололась на два лагеря. Одиннадцать лет назад была первая попытка захватить власть под прикрытием войны. Она провалилась. Сейчас готовится вторая попытка, и думаю, она будет удачной, ведь стоящие у власти лишились многих своих марионеток в том, первом перевороте, а новая смена еще не достаточно подросла. Все это маскируется борьбой за власть и корону. А одновременно с этим, как и прежде, они собирают детей, в чьих жилах есть хоть капелька той крови, которую зовут так же божественной.
  - Кровь наших прародителей. Кровь первых магов, алондов, создавших все магические расы, - кивнул маг, воспользовавшись тем, что Лизка решила промочить горло вином, - Вы же её тоже, насколько я знаю, бережно собираете?
  - Как и вы, - парировала Лизка, - Как и все, у кого есть хоть чуточку мозгов. Но вот только разница состоит в том, что мы её собираем, что бы она не досталась людям. А вы?
  - Что бы стать сильнее, конечно же! - Ухмыльнулся маг.
  - Куда еще сильнее?! - Изумилась девушка, - Вы же и так уже чуть ли не раздуваетесь от магии?! Только вот одна беда, Ронни: чем больше в вас будет божественной крови, тем дольше вы живете, но тем меньше вас будет самих, не так ли?
  - Так, - нехотя признал маг, - как и вас, между прочим!
  - Ну не совсем так, маг. Мы состарились за последнее время, и сильно. Слишком мало молодых осталось после этой человечекской моды на подвиги и убийство драконов, что прокатилась по всему миру лет триста назад. Даже сейчас нет-нет, да какой-нибудь олух, начитавшись героических эпосов, идет воевать дракона и отбирать у него несметные сокровища и непорочную девицу. Что характерно - именно в таком порядке и непременно - прекрасную принцессу! - Возмутилась девушка.
  - Ну эти слухи имели под собой вполне конкретные факты, - Напомнил маг, окончательно успокоившийся и вынужденный признать, что перед ним сидит воплощенный в человеческое тело дракон, а не ловкая актриса. Хотя сомнения еще остались.
  - Факты, - поморщилась Лизка, - Хороши факты! Часть наших ходит в воплощенном виде, как я сейчас. А обратно - долгая процедура возврата, когда оба наших тела обязаны находится долгое время вместе... Вот тут-то нас и подлавливали! Если тебе интересно - могу рассказать, какого это - чувствовать, что ты одновременно лет тридцать дрыхнешь в пещере и бегаешь по городу на двух ногах!
  - Я оборотень, - напомнил ей Альтар.
  - Значит, можешь меня понять хоть в этом. Ну что, что-то можешь добавить?
  - Только имена тех, на кого я тут, якобы, работаю. Запомнишь?
  Драконица опять фыркнула и принялась слушать, иногда задавая неожиданные для Рона вопросы или подсказывая ему новые имена, что сама смогла разведать за время, проведенное под прикрытием в столице. Их расы никогда не воевали в открытую. Альтар - далеко на севере. Драконы - за Теплым Морем, на юге. Но вот люди, что были как раз по середине не давали расслабиться обоим древним народам, держа их в постоянном напряжении.
  
  
  Часть 3. Верь.
  
  Глава 16.
  
  Перемирие - это пауза между войнами.
  
  А пока маг и Лизка, окнинув на время вражду и неприязнь, делились друг с другом ценными сведениями, распивая третью уже бутыль вина, на втором этаже, в комнате Альтара, спала Илена, хмурясь во сне и время от времени разевая рот в беззвучном крике. Ей снились какие-то странные, впервые в жизни оторванные от реальности или воспоминаний сны. Спотыкаясь и сбивая ноги в слишком тонких туфлях-балетках, подбирая замерзшими руками длинные пышные юбки расшитого золотом и сапфирами платья, девушка пыталась убежать от преследователей, казавшихся ей жуткими размытыми тенями. Она плутала, цепляясь окровавленной рукой за стены, по грязным, незнакомым ей закоулкам совершенно пустого и вымершего города. В какой-то момент ей казалось, что она бегает по родному Предгорному, но стоило ей куда-нибудь свернуть, пытаясь уйти от погони, как новый переулок снова оказывался незнакомым, а над головой нависали громадины каменных домов с зияющими провалами-глазницами пустых окон.
  Очнувшись, наконец, от терзавших её кошмаров, Ленка чувствовала себя совершенно разбитой и жалкой. Глаза болели, будто под веки щедро сыпанули мелкого песка, а ребра, стянутые толком не расшнурованным тугим корсетом, нещадно ныли, причиняя боль на каждой судорожной попытке вздохнуть полной грудью. Добавляла еще и спина, ноющая от долгого лежания в одной, не самой удобной позе.
  Одновременно с осознанием себя и болью, накатило и понимание - где она есть и что с ней случилось накануне, заставив девушку залиться краской стыда. Не то, что бы она начала в полной мере доверять альтарцу, но было противно и обидно выслушивать подобные подозрения с его стороны. Как и понять, что он шпион... Само это слово на вкус отдавало болотнотной гнилью и шипением клубка гадюк. Мерзкое и противное слово, что она узнала уже только здесь, в столице, глупо поинтересовавшись у Лизки значению незнакомого слова, случайно встреченного в одной из книг. И оно обрело для нее реальные формы и смысл только этой ночью. И от этого на глаза наворачивались слезы, ведь, хоть Иленка и гнала от себя любые подобные мысли, но с появлением в её жизни альтарца, будто бы тихонечко начала заполняться звенящая пустота в душе, которую не могли заполнить собой ни Лизка, ни любимая работа, ни похвалы клиентов, ни книги. Это напрягало девушку, заставляя внимательнее прислушиваться к себе, опасаясь своей реакции на мага. Даже все те неприятности, что он принес в её жизнь своим появлением, она готова была ему простить за это теплое чувство, что возникало каждый раз, когда маг улыбался ей или поддразнивал. Будь у неё в детстве нормальная семья, Илена бы знала, что рядом с сильным и взрослым магом она чувствовала себя более защищенной, более сильной. Но подсказать и успокоить её было некому, а потому Илена, опасаясь и стыдясь своих чувств, только ругала саму себя за глупость и смущалась.
  Дверь в комнату бесшумно отворилась и в темноте к кровати скользнули одна за другой две тени, живо напоминив Иленке, толком не отошедшей от кошмара, её призрачных преследователей.
  - Тшшш! Лен, это мы! - Раздался в тишине, нарушаемой только судорожным дыханием Илены и шорохом ткани, оглушительный шепот Лизки, - Я и Рон.
  - Рон? - Переспросила она, натягивая на себя одеяло до подбородка, разглядывая темную фигуру, очертаниями напоминавшую мужскую.
  - Ну Альтар то есть. Ты как? У нас к тебе серьезный разговор есть.
  Ленка опять попугайчиком переспросила, только прозвучал её голос совсем жалко:
  - У вас?..
  - Тьфу ты, Лизка! Совсем Ленку напугала! - Возмутился маг и зажег крохотный огонек светильника в изголовье кровати.
  - Это кто еще напугал, дурень шерстистый! - Тут же окрысилась подруга.
  Ленка принюхалась и, не веря своему открытию, уставилась на вошедших во все глаза.
  - Вы что, пьяные?!
  - Неа. Слегка выпимши! - Гордо и совершенно трезво отозвалась Лизка, нагло двигая на узкой кровати ноги подруги и усаживаясь по-удобнее.
  Альтарец, проделав все те же манипуляции, сел с другой стороны от кровати, не сводя с Ленки мерцающих в тусклом свете глаз. Ленка торопливо села и подтянула колени почти к подбородку, придерживая тяжелое теплое одеяло. От пристального вгляда Рона не укрылось то, что девушка инстинктивно переползла ближе к Лизке, стараясь не задеть его руки, которой он уперся в матрас рядом с её бедром.
  - Так, Ленка! Мы тут хорошенечко покумекали с Роном. Нужно из города валить!
  Ленка нахмурилась и потрясла головой.
  - Да чего нет-то?! Ронни, давай ты, а? - Перекинула она ответственность на мага.
  - Лен, у тебя, конечно, нет никаких оснований мне теперь хоть на грош верить, но... В общем, я очень прошу тебя, послушайся Лизу. Она знает, что говорит.
  Подруга коснулась её руки, привлекая внимание и грустно спросила:
  - Помнишь, я тебе говорила, что будет резня?
  Ленка кивнула, косясь на альтарца, а Лизка продолжила:
  - Ну так вот, это все будет. И нам нужно за оставшиеся две с половиной недели убраться из этого города с наименьшими потерями. Я дня за три организую продажу чайной со всеми потрохами, а Рон обещал организовать наше исчезновение из города.
  - Лиз... Я не знаю, что и сказать. Продать все? Ты уверена? - Насторожилась Ленка, все это время внимательно разглядывающая встревоженное и расстроенное лицо подруги.
  Лизка грустно улыбнулась и проговорила тихо:
  - Я и так собиралась этим летом отправиться по-странствовать, Ленок. Заначки бы хватило на корабль до Южных, и на пару месяцев безбедной жизни для нас с тобой там. Придется слинять раньше... А чайная? Да ладно тебе - живы будем, откроем новую в любом месте, в любой стране! Тоже мне - беда! Рон, - обратилась она к альтарцу, - Сколько, думаешь, мне за чайную дадут, а? Тысченок десять могу выжать?
  - Да и больше можешь, Лизка. Сейчас на носу сезон, местечко популярное, прикормленное. В газетах о вас регулярно пишут и хвалят, опять же. Думаю, можешь смело просить пятнадцать и скидывать до тринадцати.
  - С половиной! - Жадно, будто уже сейчас торгуется, поправила Лизка.
  Ленка сглотнула, пытаясь представить себе эту кучу золота. Но, здраво рассудив, что им виднее, она вынуждена была кивнуть. Только спросила на всякий случай:
  - Только куда бежать, Лиз? Порталами - дорого, мы больше половины вырученной суммы потратим, а по морю сейчас - никак.
  - По суше, вглубь страны, Ленок. Купим экипаж, наймем охрану и отправимся в сторону Альтарскийх гор. А весной, когда тут все уляжется, уже куда нам с тобой захочется рванем. Адарон - не единственный порт в стране. Есть и красивее, и спокойнее, и безопаснее. Согласна?
  Лизок с робкой улыбкой уставилась на подругу, ожидая согласия или вопросов, но Ленка не сводила глаз с напряженно ожидающего её решения Альтара.
  - Нет. Я не хочу в Альтар, - Произнесла она, пряча взгляд.
  Лизка, быстро перегнувшись через кровать, отвесила магу такой звонкий подзатыльник, что тот ойкнул и схватился обеими руками за пострадавшую макушку. Лиза еще было замахнулась на сжавшегося мага, но, подумав, вместо этого лишь махнула рукой. Альтар от этого её движения дернулся.
  - Я не буду спрашивать - откуда такое предубеждение к альтарцем, но поверь мне, не все они такие гады, как наш Ронни. Да и не съест нас там никто, Ленка.
  Ленка, напротив, криво улыбнулась, стараясь не рассмеяться - до того у Рона, приласканного лизкиной тяжелой рукой, была обиженная моська.
  - Ну а куда тогда? - Спросил он, - Соседи ваши, едва начнется резня, тут же хлынут через границы. Им ну очень давно хочется самим получить побережье в свои ручки, они это давно уже отрепетировали, только момента ждут подходящего. Паспорта вам выправить, конечно, можно, но вот беда, Ленок: ты с таким жутким акцентом говоришь на их языке, а весь лизкин облик таки и кричит: я родом с побережья Теплого Моря!!!
  Лизка состроила кислую мину и кивнула, признавая его правоту.
  - Ленка, я бы и рада куда-нибудь в другое место рвануть, да и путь в Альтар лежит через горные перевалы. Совсем не факт, что нам не придется зависнуть в какой-нибудь деревушке по нашу сторону гор на всю зиму.
  Альтарец, перестав тереть затылок и строить из себя несправедливо обиженного, легко согласился:
  - Вполне возможно. Я там давно уже не появлялся, но где нам приткнуться - найду.
  - А ты, никак, с нами собрался, а? - Подозрительно прищурилась на него Лизка.
  - Пфффф! Лизонька, да меня одним из первых сольют, когда резня будет!
  - Уверен? - Насторожилась подруга.
  - А как же иначе? Знаешь, меня совершенно не радует то, что мне так вот запросто вываливают сокровенные государственные тайны последний месяц. Да за одно то, что мне сегодня... нет, уже - вчера, спокойненько так поведали, меня прибить должны были, узнай я это случайно.
  - Ну да, либо тебя хотят по-крепче привязать, либо извини, Ронни, ты кандидат в покойники!
  Ленка во все глаза пялилась на Лизку и Альтара-Рона, сухим деловым тоном обменивающихся непонятными и страшными для неё фразами. Наконец она не выдержала и чуть дернула подругу за кружево на рукаве её блузки, обратив внимание на себя и потрясенно прошептала:
  - Лизка... Ты что - тоже из этих? - Она нервно мотнула головой, указывая на смутившегося Рона, напрочь забывшего, что они тут обсуждают, сидя, по сути, на кровати едва вышедшей из детского возраста девочки, совершенно далекой от этой темы.
  - Ну не то, что бы очень... - Замялась Лизка, принявшись теребить изрядно уже замусоленное кружево рукава, - И мы из разных стран, да и вообще... Ну в целом - да. Только это тайна, понимаешь, Ленка?
  - Лиз, ты меня совсем за дуру держишь, да? - Обиделась Ленка, - Вы только мне одно скажите, раз уж все за меня решили...
  Шпионы сделали вид, что смутились, а Ленка продолжила, поочередно вглядываясь в их якобы виноватые лица:
  - Вам не кажется, что это будет крайне подозрительно, если мы с Лизкой, за неполный месяц до возможности получить небывалую прибыль, продадим чайную, а? И что мы куда-то сорвемся средь зимы?
  Рон одобрительно улыбнулся девушке, но под её строгим серым взглядом его улыбка погасла, но он все же ответил Ленке, приятно удивившей его своей рассудительностью:
  - Да не просто кажется - я абсолютно в этом уверен. Давай так, Лен, тебе завтра... Точнее, уже сегодня вечером, придет срочное маг-сообщение из родного города, где тебя незамедлительно просят прибыть? Например, что дела совсем плохи и твой отец с бабкой окончательно разбазарят ферму, а твои младшие братья - побираются по родне. И что градоправитель срочно молит тебя приехать, желая, как старшей в семье, передать тебе все имущество семьи... Ну и все в в подобном роде. Согласись, большинство девушек, получив из дома такие известия, тут же, сломя голову понесутся спасать родных от разорения.
  Ленка опешила настолько, что едва смогла проблеять:
  - Откуда ты...
  Тот дернул уголком рта - жест, выдавший раздражение мага.
  - Не только ты потолковала с той парой олухов в рясах жрецов. И, в отличае от тебя, я их очень тщательно порасспросил обо всем, что касается тебя. И мне показалось весьма странным, что ты в тот день не паковала чемоданы, как только пришла домой.
  Ленка усмехнулась и покачала головой. Ничего-то он о ней не знает! Но, увы, доля смысла в его речах была.
  - А ты для виду понервничаешь на глазах у кухарок, чтобы они точно дали нужные сведения тем, кто их будет потом расспрашивать. Закажи успокоительные капли у метра Моррисона, пожалуйся ему и спроси совета, - предложил Альтар, вставая с кровати.
  - Какого еще совета? - Удивилась Лизка, повторяя его действия.
  Ленка нахмурилась и задумчиво пробормотала:
  - Например, можно ли будет вылечить бабку и отца. Придумаю что-нибудь. Спасибо, Альтар, это действительно должно выглядеть естественным. Так и сделаем, - Решила девушка, - А сейчас... Сейчас пора открывать чайную.
  Альтар ушел из комнаты, давая девушкам время привести себя в порядок, а Лизка, метнувшись в их спальню, принесла для Ленки запасную форму и чистое белье, никак не комментируя тот факт, что Иленка проснулась в комнате мага. Ленка попыталась было что-то пролепетать в свое оправдание, но Лизка просто крепко обняла подругу, прошептав ей на ухо, что, мол, она уже все знает, маг - гад, и они ему еще отомстят. По-девичьи.
  Чуть позже, когда Лизка, не слушая возражений подруги, споро и быстро наводила у той порядок на голове, а Ленка вынужденна была прикладывать к припухшим от слез векам холодный компресс, неугомонная чернявка сердито высказалась:
  - Ничего-ничего, отольются этому гаду шерстистому наши слезки, вот увидишь! Если он собирается с нами ехать через всю страну... Мммм!
  Лизка так обворожительно улыбнулась, что Ленка, не смотря на все беды и тревоги, не удержалась от ответной улыбки.
  
  И опять, будто бы весь мир за её спиной сговорился и повернулся к ней... спиной! И этот новый день решил порадовать её очередной гадостью. Первым пришел Лежик, позвал и по-хозяйски, чего раньше себе совершенно не позволял, повел за собой в подсобку Альтара, да еще и захлопнул дверь перед самым носом у изнывающих от любопытства девушек. О чем они там тихо переговаривались, девушки узнать не смогли, как не прикладывали к двери пустые стаканы, банки из-под джема или, как сделала отчаявшаяся Лизка - улечься на пол и попытаться подслушать под дверью.
  - Глушилку поставил, гад шерстистый! - Шипела Лизка, отряхивая от налипшей пыли, недоумевая про себя - и когда эта мерзкая пыль успевает появиться, когда тут по три раза на дню полы моют!
  - Ну следовало ожидать, Лиз. Он же маг, - урезонила её подруга, которая тоже едва удерживалась от своей детской привычки и не начать кусать губы.
  Наконец дверь распахнулась, девушки отшатнулись, сделав вид 'мы тут просто стаканы моем', а на пороге возник совершенно взмокший и слегка потрепанный Альтар, за которым шел невозмутимый Лежик, тайком пытающийся потереть ободранные костяшки пальцев о штаны. Лизка чуть не окосела от такого зрелища, поняв, что Лежик умудрился навалять боевому магу!
  - Брысь с кухни, - Сказала она раззявившим рты стряпухам, - Идите сбегайте за льдом к мастеру Гансу!
  Девушки мигом испарились, подхватив стоящие на полке плоские корзины для льда. Который, кстати, действительно подошел к концу, грозя скорой порчей продуктов в шкафу-леднике.*
  - В общем, мы тут поговорили с Альтаром, - Лежик мотнул головой в сторону невозмутимого мага, - И я решил вот что... Вы, девоньки, по-тихоньку собирайтесь, а я разузнаю у купцовой братии - может, кто в ту сторону собирается. Вас одних, а тем более с этим, - опять раздраженный кивок в сторону мага, - Не пущу, даже с охраной. А вот с купеческим караваном - запросто.
  - Да кто ж сейчас, зимой, на север попрется?! - Возмутился маг.
  - Попрется. Вот один вроде бы заикался в таверне, что собирался в Предгорный за самоцветами завернуть. И за мехами к Велеску собирался от туда. Вот и поговорю с ним.
  - Много народу слышало, что он туда собрался? - Сощурил глаза Альтар.
  - Достаточно. Ему заказы всем кварталом собирали, сам знаешь - многие в пролете оказались, маловато скупили, не хватило. Дамы гардеробы заказывают, господа кошельки растряхивают - только успевай ладони подставлять. Вот этот и собрался. Туда - на легке, без телег, только полу-возки для людей, а на месте уже и телеги надеется купить. Барыши, благо, позволяют.
  - И как мы к нему прибьемся? - Засомневалась Ленка, - Мы же не купцы!
  - Ну вот это пускай ваш маг придумывает, раз кашу заварил!
  Альтар, пожевав губу, задумчиво спросил Лежика:
  - У купца супруга же есть?
  - Ну есть...
  - Ревнивая, так?
  - Жуть! А еще из благородных, хоть и так себе, мелкая сошка - дворянская кошка...
  Маг кивнул и довольно потер руки, нараспев протянув:
  - Ага... Ну, значит, ей компаньонки полагаются? Лизка?
  - Ну типо того, - Скривилась Лизонька, поняв - куда этот гад клонит.
  - Ну значит, сегодня вечером вы с этой купчихой и встретитесь. И договоритесь, - Подвел итог Лежик.
  - Как-то все... Слишком быстро, что ли... - Возразила Ленка, пресекая полет фантзии новоиспеченных заговорщиков, - Встретились, подружились, договорились, поехали... Не подозрительно разве?
  - Да, ты похоже права, Леночек... - Скис Лежик.
  На кухне повисла гнетущая тишина.
  - Ну ладно, а если вы с этой купчихой в... ну, допустим, во второй по пути таверне пересечетесь? И кто знает, может, вы с ней уже знакомы? - Опять влез Лежик, - Господин купец Фарчи, знаете такого?
  Лизка с Ленкой переглянулись, пытаясь вспомнить оного купца.
  - Жена у него худая такая жердина, вечно кутается в куний мех, гундя от туда, как крыска из норы, с собачкой такой визглявой ходит? - Спросила на удачу Лизка.
  - Нет. Но описание мне понравилось, я запомню. - Заулыбался Лежик.
  - Тогда... Да чтоб тебя, Лежик! Знаешь, сколько их - купцов их жен? - Возмутилась на брата Лизка.
  - Агнессой её зовут. Такая серенькая, бледная, как умирающая моль и вечно платочек надушенный нюхает, - Рассекретил всю интригу Альтар, победно ухмыляясь.
  - А откуда?! В мозги ко мне залез?!! - Взвыл Лежик и на мага попер, выпятив грудь в начищенной кирасе.
  - Да нужен ты мне! - Рассмеялся маг, быстро уйдя за спину Лизки и выставив выпучившую глаза девушку перед собой, как живой щит, - Лизонька, уйми ты своего братца!
  - Нет, откуда ты знаешь?! - Не сдавался братец, гневно раздувая широкие ноздри.
  - Да, вот пристал! Знаю я! Госпожа Агнесса сидела тут третьего дня и подруге жаловалась, что, дескать, её бестолковый муж собрался в Велеск податься на закупки! Думаю, второго такого идиота нет в округе, что бы по зиме мотаться, да еще и на север, - отбрехался от Лежика маг, пристроив подбородок на плечико Лизки и зажмурившись от удовольствия.
  Лизка дернула плечом так, что у наглого мага клацнули зубы. Пока Альтар чертыхался и пытался разглядеть свой высунутый язык, Лизка проговорила, потирая ушибленное острым подбородком оборотня плечо:
  - Ну да, помню такую. Без проблем к ней прибиться. Только так давай: Ленка вперед срывается, Альтар, коль его приставили за ней следить - следом, а я через пару дней на легке, с почтовыми сорвусь. И не возражать! - Рявкнула Лизка на Ленку и брата.
  - Нееее... - Заблеял маг, а Лизка подхватила тяжелую сковороду и принялась её с интересом изучать, прикидывая в руке вес.
  - Знаете, Альтар, Лежик... А Лизка-то права, - проговорила, пряча улыбку, Ленка, - Логично будет, если я оставлю на нее расписку, а она пока останется продавать лавку, объясняя всем желающим нашу историю. Скажем, что я задумала распродать ферму, а мясо и прочее, что есть - в столицу привести, что бы сорвать куш. Ну и самоцветы - тоже можно сюда приплести.
  - Хорошо придумала, Ленка. Только у меня все равно сердце не на месте. Хлипко как-то все. Давай хоть в неделю разрыв возьмем?
  - Тогда в четыре дня, ладно? Я, кстати, пока вы тут ругаете меня, покупателя нашел, сегодня будет вас уламывать тут при всех.
  - Да когда успел-то?! - Восхитилась Лизка.
  - Ну я же все-таки маг, - расплылся в самодовольной улыбке Альтар.
  - И кто покупатель?
  - Не поверишь, Лизок! Мой давний друг!
  - Не поверю. Откуда у тебя друзья, шерстявый?
  - А вот это было грубо, Лизонька! - В серьез оскорбился маг.
  - А другого не заслужил! - Хором отозвались девушки, еще и языки покзали. Обе. Разом.
  Лежик, усмехнувшись, как-то разом успокоился на счет наглого мага. Даже немного его пожалел, представив, что тот будет с его младшенькой зимовать. Да и Ленок, хоть и тихоня, а тоже огрызаться волей-не-волей учится.
  - Ну тогда все, я побежал, а то щас ваши кухарки припрутся. А тут собрание!
  - А мы скажем им, что вы из-за Ленки подрались, и все путем будет! - Не растерялась смуглая язва, - Беги уже! Подушка заждалась поди!
  Лежик, расцеловав и обняв девушек, смерил напоследок грозным взглядом Альтара и ушел как раз в тот момент, когда вернулись стряпухи, с натугой тащившие лед в корзинках.
  - Хозяйка, лед стал по два с половиной серебра за кусь, - пожаловалась молоденькая кухарка, - Совсем оборзел старик Ганс!
  Лизка схватилась за сердце и театрально изобразила обморок, а Ленка кинулась помогать девушкам. Они так заболтались, что совсем забыли, что до отъезда-бегства нужно еще делать вид, что все в полном порядке! И первые посетители начнут приходить буквально через четверть часа, а у них конь не валялся. Лизка перестала изображать обморок и начала зычно отдавать распоряжения, гоняя бедных девушек так, как давно этого не делала.
  
  
  ------------
  * Холодильники... Эти полезные в хозяйстве агрегаты представляли собой отдельные погреба, или помещения с толстыми каменными стенами, вдоль которых выкладывались блоки из льда, присыпанные опилками, соломой или сеном. Называлось это 'ледник', с ударением на букву 'е'. Чуть меньшие шкафы были при кухнях и лед в них, увы, быстро таял, вынуждая хозяек идти и покупать новый.
  
  
  
  
  Глава 17.
  
  Театр приехал. Прима - на сцене.
  
  
  - Так, Ленка, эта похоже, по твою душу пришла! - Шепнула подруге Лизка, указав кивком головы на только что вошедшую... леди.
  - Похоже на то, - со вздохом пробормотала Ленка и специально стараясь идти не торопливо, отправилась встречать гостью. Нежеланную.
  Спутать тут было совершенно невозможно. Хоть она не разу в жизни не встречалась с матерью Грегори, да только слепой не смог бы разглядеть фамильного сходства. Те же чуть вьющиеся светло-каштановые пряди, только забранные в великолепную прическу, украшенную брилиантовыми шпильками и примостившейся в изящно уложенных локонах герцогской короной*, очень схожий тонкий нос и высокий лоб. И вся её фигура, закутанная в поистине драгоценную шубку черного соболя, выражала высокомерие одной позой.
  Как такое может быть? Это нужно хоть раз увидеть, что бы понять: бровки удивленно приподняты, одна задрана заметно выше другой, а между ними поселилась крошечная, но глубокая складка, глазки застыли в выражении 'о Боже мой!' или 'куда меня вообще занесло?!' голова чуть склонена на бок, брезгливо поджаты тонкие губы. Так благородные дамы смотрят на дохлую лягушку, что оказалась у них на дороге: опасаясь, что ЭТО оживет и кинется на них. Добавляли образу и едва заметный поворот укутанных в искрящиеся меха плеч, локти прижаты так, словно она старалась не коснуться грязной стены в узком проулке, а отставленная чуть в сторону ножка в расшитом золотистым жемчуге ботиночке выставлена так, что казалось - Её Сетлость раздумывает: сбежать ли, подобрав еще повыше стоящие целое состояние юбки, или еще задержаться на минутку?
  - Доброе утро, Ваша Светлость! - Поприветствовала герцогиню Ленка и сделала реверанс.
  - Ну если вы так на этом настаиваете... Могу я увидеть.. Хотя, наверное это именно вы?
  - Думаю - да, Ваша Светлость, - ровно и с достоинством ответила Ленка.
  - Мне нужно с вами побеседовать, девушка!
  А глаза гостьи и кривящийся брезгливо рот с характерными для вечно недовольных особ морщинами и складками сказали Ленке, привыкшей работать с людьми о герцогине гораздо больше, чем любые меха или бриллианты, которых на ней было в избытке. Чрезмерном для истинно-благородной дамы её лет избытке. Тем более - для герцогини.
  - Если вас устроит кухня, Ваша Светлость. У нас нет отдельных кабинетов, - Измывалась Ленка, хотя внешне была сама любезность.
  - Это упущение. Большое упущение. Что-то помимо кухни у вас есть?
  - Есть пара кресел в коридоре на втором этаже. Там мы можем поговорить.
  - Веди, - бросила леди, поджав губы. Хотя, казалось - куда уж больше.
  На втором этаже сцена с 'креслом и пылью' настолько точно повторилась, что Ленка, растеряв остатки начавшегося-было мандража, закусила щеку изнутри, что бы не начать хихикать. Герцогиня, прижимая объемные юбки, бочком втиснула свой царственный... тыл... в не предназначенное для таких туалетов кресло и начала Вещать:
  - Дорогая девочка! Я понимаю, что ты, в силу своего происхождения и воспитания, можешь не знать очевидных для нас вещей и думаешь, что...
  - Ваша Светлость, простите, я перебью вас, но это сэкономит и мое, и ваше время!
  Герцогиня, зло сощурилась, но все же выжала из себя странное и кривое подобие вежливой улыбки, кивком головы позволив Ленке продолжить:
  - Я не думаю, что этот разговор имеет какой-нибудь смысл! - Перебила её непреклонно, но как могла более спокойно, Иленка, - Я догадываюсь - кто вы и о чем пришли поговорить, но должна вас уверить: никаких планов, илюзий или романтических идей по отношению вашего сына я не питаю! Это же я сказала и ему, теперь повторю м для вас, Ваша Светлость!
  Герцогиня закатила глаза и - вот как у нее получается?! - сделаса такооое презрительное лицо, что у Ленки сразу руки зачесались - разбить о него что-нибудь, и непременно с тягучим соусом... Что бы по-дольше стекало. Девушка сама от таких своих кровожадных мыслей немного опешила, приходя в себя.
  - Вы уверены, девушка? - Переспросила тем временем её светскость Ленку столь прохладно, что у той мысли о соуснице вновь вернулись, прихватив с собой не менее пакостных подруг.
  - Да, Ваша Светлость! Всецело и полностью! - Сглотнув, уверенно проговорила Иленка, сдерживая, как могла, предательскую улыбочку, наползающую на лицо.
  Герцогиня, на сей раз изобразив уже не презрение, а возмущенное непонимание, обвиняющим тоном продолжила допытываться:
  - Но... Но вы же присылали записку моему сыну?!
  - Да, Ваша Светлость. Но, думаю, тут имело место простое непонимание, - уверила её Иленка, старавшаяся мыслями обратиться к чему-то нейтральному и грустному.
  - Объяснитесь! - Возмутилась герцогиня.
  Медленно про себя досчитав до пяти, Иленка дрожащим от смеха голосом принялась объяснять очевидные для нее вещи:
  - Я отправила записку для Его Светлости герцога Грегори лишь за тем, что бы он не беспокоился на мой счет, написав ему, что я устроилась и у меня все хорошо.
  - Вы смели предположить, что мой сын за вас беспокоится? - В первые за весь этот абсурдный разговор проявила искренние эмоции леди.
  - Да, Ваша Светлость! Так и было! - В голосе Ленки, как она не старалась, всеравно сквозили смех и ехидство.
  Герцогиня, криво улыбнувшись, покровительственным тоном изрекла, неопределенно взмахнув в воздухе лапкой, усеянной баснословно дорогими перстнями:
  - Вы плохо его знаете, девушка!
  Илена горячо проговорила и изобразила поклон, соглашаясь с леди:
  - Я тоже так подумала, Ваша Светлость.
  - Я... Мы подумали, что вы... Хотя, раз так - то это уже не имеет значения. Ну что же, значит, вы не будете ничего требовать от моего сына Грегори?
  - Совершенно, Ваша Светлость! Мне ничего от него не нужно. И никогда не было!
  Леди нахмурилась и кивнула головой в такт своим мыслям, продолжая бесцеремонно допытываться:
  - Как странно... А что это за молодой... альтарец прожигал меня взглядом?
  - Мой жених, Ваша Светлость, - с удовольствием ожидая реакции герцогини, произнесла Иленка.
  О дааа, реакция последовала - вот это было герцогине понятно и просто. Она окатила девушку странной смесью ледяного презрения с пробившимся наружу облегчением:
  - Ах, вот оно даже как... Вы действительно неплохо устроились, девушка...
  - Мне не на что жаловаться, Ваша Светлость. С учетом моего происхождения и воспитания, конечно же, - вернула она укол герцогине.
  - Тогда, я думаю, разговор окончен, девушка. Проводите меня.
  Ленка, все время разговора стоявшая на ногах, присела в реверансе, дожидаясь, пока леди встанет, расправит юбки и пройдет первой. После этого сумбурного разговора Илене стало многое яснее. И да, последние илюзии на счет её друга детства капитулировали, стоило взглянуть на эту бедную духом женщину. Ни дорогая косметика, ни драгоценности и наряды не могли обмануть Ленку, приучившую себя смотреть в суть человека. А суть этой женщины была проста: перед ней шла не урожденная аристократка, ни даже дочь богатых купцов. Сквозь золото и блеск камней на Илену глядела голодными глазами вылезшая из трущоб девица, ухватившая каким-то образом счастливый, как тогда ей думалось, билет в жизни.
  Как странно казалось девушке, что глядя на эту женщину с драгоценной короной на голове, из памяти выплывала сгорбленная фигура Сошки-старухи из подвалов монастыря. Наверняка она, как и Сошка, так же одинока, и сын для нее - способ исполнить все её заветные мечты. Не зависимо от его желания, мать будет толкать его к вершине. Туда, куда хотела сама, но не могла дотянуться. Потому и было у нее такое отношение к Илене, что сама герцогиня увидела, возможно, отражение себя в юности и угрозу своим планам.
  Проводив даму, она выдохнула лишь вернувшись на кухню, состроив такое лицо, что девушки загоготали. Вид герцогини, вышагивавший по их щкворчаще-пыхтяще-шипящей кухне, прижимая к ногам драгоценные меха и юбки, теперь будет для девушек темой для острот не на один день.
  - Фууух! Ну и мегера! Понятно, в кого её сыночек пошел! - Влезла Ленке под руку Лизка, приобняв подругу, - Или он в детстве был другим?
  - Уже не знаю, Лизка. Может и да, а может я слепой была, - грустно улыбнулась подруга, на секунду прижавшись лбом к плечу подруги.
  - Да ослепнешь от такого! - Опять подкрался со спины маг, - Лизка, а ты справишься с чайной на пару-тройку часиков?
  И на Ленку глазами так шмыг-шмыг, а потом такую моську сделал умоляющую, что Лизка изобразила что-то напоминающее скуку и с ленцой в голосе совершенно неподражаемо прогнусавила:
  - Ой, ну конечно справлюсь! Что тут справляться-то?
  - Отлично! Ленка, собирайся! - Повернулся к ней маг, сияя, что новый чайник.
  - Куда?! - Опешила Ленка.
  - Гулять! - В тон ей ответил маг, сделав очень удивленное её тупостью лицо.
  Ленка, еще до конца не отошедшая от визита герцогини, снова почувствовала себя дурочкой, совершенно не понимая мага:
  - Куда гулять?!
  Альтар тихо взывл, выдохнул, вдохнул и высказался в сердцах:
  - Вот, блин-оладушек!.. Илена, я приглашаю вас погулять по городу! Возражения не принимаются!
  - Аааа... Неее... - Заблеяла Ленка, истерично придумывая причину отказа.
  - Иди! - Отрезала Лизка, ощутимо ткнув подругу под ребра, - Совсем засиделась в лавке. А скоро не до прогулок будет.
  Лизка и Альтар переглядывались. Лизка хмурилась и грозно шевелила бровями, Альтар же делал невинное лицо.
  - Ага, понятно! Вы - сговорились! - Поняла Ленка.
  - Неа! - Хором ответили 'не-сговорившиеся'.
  - Ленка, да иди уже, одевайся. Хотя нет, знаю я тебя! Опять оденешься, как мышка церковная! Я сама её сейчас одену, Альтар! - Пообещала она довольному магу.
  У Лизы вообще слова с действиями ни на секунду обычно не расходились, а потому она цапнула Ленку за руку и потащила вглубь дома. На леснице их догнало предложение альтарца:
  - А я могу помочь? Так еще быстрее будет...
  - Пей свой кофе! - Снова хором и слажено ответили девушки.
  
  Спустя битый час уговоров, угроз и заявлений с обеих сторон 'ты мне не подруга', Ленка, отчаянно сопя, упиралась руками в косяк, а Лизка, натужно пыхтя и бранясь, пыталась выпихнуть цепкую подругу из комнаты.
  - Я не пойду в ЭТОМ! - Шипела Ленка.
  - Ты прекрасно выглядишь! В меру скромно, в меру шикарно. А это пальто тебе идет больше, чем твоя подергайка!!! - Лизка особо удачно пихнула подругу под локоть, добавив ускорения хорошим толчком округлого бедра, и та вылетела из проема двери пробкой.
  - Альтар! Скажи ей! - Одновременно воскликнули подружки, завидев хихикающего мага, подпирающего линялую стенку коридорчика. До того им было не до него.
  - Скажу! Леночка, ты великолепно выглядишь! Мило и очаровательно! Как раз для прогулки. Лизок - талант! Принимай благодарность!
  Сам маг уже тоже приоделся, надев длинное, подбитое мехом пальто и затейливо завязав на шее популярный в этом сезоне мягкий кашемировый шарф молочно-белого цвета. От чего его и без того бледное лицо казалось лунной маской. Тоже модной в этом сумасшедшем сезоне.
  - Франт! - Припечатала Лизка, разглядев облик мага.
  - Вполне подходящий образ, Лизонька. Леночка? - Маг ловко взял под локоток робеющую и смущающуюся Иленку, про себя последними словами ругающую себя и свою уступчивость, яркий гардероб подруги и её неуёмное желание приодеть Иленку.
  
  - Ну же, выше голову! Ты прекрасно выглядишь! - Сказал он ей уже на улице, когда они, под одобрительные и не очень восклицания клиентов, сияя улыбками, вышли через центральный зал чайной.
  Точнее - это маг расточал улыбки, а Ленка едва переставляла ноги, опустив глаза и заливаясь румянцем. Челюсть, похоже, заклинило в подобии кривого оскала. Но то была злость, а никак не смущение.
  - Альтар, зачем ты меня потащил через зал?! - Прошипела Ленка, готовая на месте провалиться. Или залепить разбуянившемуся оборотню хорррошую затрещину на лизкин манер.
  - Так надо, девочка, - спокойно ответил маг и переложил пытающуюся удрать в карман руку Ленки на галантно подставленный локоть. Еще и своей ладонью накрыл сверху, что бы не вырвалась.
  - Куда мы сейчас идем? - Спросила она мрачно, вертя головой.
  Маг, лукаво улыбнувшись, потащил её куда-то в сторону центральных районов города, в этом не было сомнения, а вот куда? Не считая первой прогулки по городу, приведшей её к дверям 'Сладостей', Илена толком-то узнала разве что Базарную улицу и площадь, ни разу не выходя за нее. Да и зачем - когда все, что ей было нужно - там. А для остального есть посыльные. И по спине девушки пополз первый липкий холодок страха, вытаскивая на свет все опасения, что у нее были связаны с альтарцем, все обиды, что он успел ей нанести... Накрутила себя Ленка до того, что её уже потряхивало, а внутренности будто бы узлом завязывались, прилипнув холодным комком куда-то в район хребта.
  - Ну вот! Пришли! - Наконец-то подал голос маг, когда Ленка была уже готова с криком 'помогите' вырваться и побежать от него прочь.
  - Что? Где мы? - Заозиралась Ленка, ошалело вертя головой по сторонам.
  Маг поставил Ленку напротив себя, заглядывая в её перепуганное, бледное лицо своими странными глазами и тихо, чуть с иронией, проговорил:
  - Площадь Георга X! Только мороженного сейчас нет, но есть горячий шоколад! Ну и я, конечно же, не твой дружок из детских грез... Иленка, ты чего?
  Иленка запрокинула голову и часто заморгала, пытаясь сдержать слезы. 'Ну вот что я за плакса такая стала?! - Ругала себя девушка, - Чуть что - в рев! В жизни столько не ревела, как за последние несколько дней...' Маг продолжал настороженно вглядываться, только протянул Ленке платок.
  - Не нужно...
  - Я думаю - платок не помешает! - Попытался пошутить Альтар, хотя прекрасно догадывался - о чем она.
  - Я не про платок... Я про все это. Про площадь, про мороженное ... не нужно. Я уже выросла.
  - Ленок, я тоже серьезно отношусь к клятвам. Не стоит этим шутить... И у тебя нос покраснел и стал, как слива, взрослая ты наша!
  - Ой! - Ленка торопливо выхватила платок из пальцев мага и прикрыла им нос. Слезы мигом высохли, стоило ей подумать о том, что она стоит в центре города и позорно ревет!
  Маг, по-доброму рассмеявшись, повел девушку вокруг грандиозного, но не работающего сейчас, по зимнему времени, фонтана, попутно рассказывая, что это был за король такой - Георг X и что он прославился только строительством фонтанов и установкой своих конных статуй, а после завернул в сторону маленькой лавочки, торгующей горячим шоколадом и воздушными булочками, наполненными сливочным кремом.
  От туда он потащил девушку по Алее Каштанов, провел по Прямой Королевской, ведущей к Военному порту, а от туда - по набережной, пустой сейчас и почти пустынной. Едва ли десяток крупных кораблей покачивались на волнах незамерзающего Теплого Моря, да и те были так далеко от берега, что казались игрушечными копиями настоящих кораблей.
  - Здесь летом очень шумно и людно, я стараюсь без крайней надобности сюда не ходить, - подал голос маг, кутая шею от холодного и стылого ветра.
  Ленка робко и счастливо улыбалась, впервые в жизни видя столь близкий к ней берег. Её пугали волны, накатывающие время от времени на каменный пирс и белесое кружево замерших на пирсах брызг. Воздух пах горько, резко и совершенно непривычно, заставляя девушку вдыхать его с осторожностью.
  - А я первый раз дошла до моря... Представляешь? - Тихо пробормотала она.
  - А я не был на море уже лет пять. Странно, да?
  - Даже летом? - Изумилась Ленка.
  - Даже летом.
  Украдкой глянув на альтарца, девушка была поражена той смесью чувств, что проступили на его лице: грусть, тоска по чему-то не сбывшемуся, разочарование и горечь. Альтару словно было неприятно стоять здесь, рядом с морем. Почему-то ей вдруг показалось, что сквозь маску проступили, хоть и на считанные мгновения, истинные черты этого странного оборотня. И ей стало очень грустно, хотя она и сама не могла понять для себя причины такого перепада настроения.
  - Домой? - Тихо спросила она.
  Альтар, все еще такой же странный и незнакомый сейчас, непонятно ответил Илене:
  - Домой... Да, Илена, пора домой.
  Весь обратный путь они оба молчали, все больше и дальше отдаляясь друг от друга, хотя рука Илены по-прежнему покоилась на сгибе локтя Рона, накрытая сверху его широкой и горячей, обжигающей даже сквозь перчатки, ладонью. Но она могла чем угодно поклясться, что в этот момент маг был мыслями где-то очень далеко. Дома? Возможно и так, если у шпионов может быть дом. Ленка шла и молчала, мысленно прощаясь с этим городом, так толком его и не узнав.
  
  --------
  * Герцогская корона - золотой обруч с пятью листовидными зубцами, отороченный горностаем. Украшена, как правило, белым жемчугом и сапфирами. Женский вариант изящнее и легче, в виде тиары, но обязательный атрибут - пять зубцов. Три более длинные, два более короткие между ними, либо равнозначные. Не сказать, что корона вообще обязательна к ношению кроме как на официозах, но некоторые 'товарищи', не взирая на то, что сей атрибут власти изрядную плешь натирает, таскали непрерывно... Но это уже к психологам... Вообще у каждого дворянского сословия есть полагающиеся им камни и короны. Но это отдельная, как говорится, история.
  
  
  
  
  Часть 4.
  
  Глава 18.
  
  Сбежать - не значит спастись.
  
  Иленка в очередной раз плеснула в пылающее, обветренное лицо полные пригоршни ледяной воды, пытаясь хоть как-то прийти в себя, скинуть овладевшее её тупое оцепенение. Последне четыре дня прошли для нее в сплошном тумане и в состоянии не проходящей нервотрепки. Девушка лучше всяких преследователей запугала сама себя до того, что шарахалась уже от каждой тени, тихо вскрикивала от любого резкого звука. А в добавок ко всему постоянно накручивала себя, опасаясь то погони, то соглядатаев, то начиная придумывать всевозможные ужасы, что могли произойти с её подругой или с ними самими в дороге, взвинчивая себе нервы до предела, до темных точек в глазах и тяжелого шума в голове.
  Дорога из города, такая хорошая, мощеная камнем и надежная в первые два дня пути, на третий день, да еще и с после неожиданно нагрянувшей оттепели, превратилась в жуткое месиво, схватывающееся утром и вечером ненадежной коркой, а в районе полудня, буквально за пару часов, превращаясь в жидкую чачу, хлюпающую под копытами лошадей и с чавканьем всасывающую узкие колеса их двухместной коляски, что для них нанял Альтар. Временами магу, за компанию с изрыгающим проклятия извозчиком, приходилось чуть ли не на руках выносить их легкий транспорт из очередной канавы, пока Илена под узцы держала в сторонке распряженных лошадей. Летом-то эта грязь засыхала и крепко держалась, но сейчас же... Единственное что успокаивало хоть немного Альтара и Ленку, так это то, что и их преследователям будет не легче, чем им самим. Верхом по этому подобию дороги будет проехать почти не реально, да и дольше в разы, их же двойка мохнатых и неказистых 'каретных' меринов* упорно тянули коляску, не особо напрягаясь. Лишь изредка кони вставали, или наотрез отказывались идти в глубокие холодные лужи. Но тут уже ничего не поделаешь, кроме как самим впрягаться вместо коней.
  Агнессу по этой жиже они нагнали только прошлым вечером, и Илене совершенно не пришлось играть на публику - до того она выглядела жалкой, грязной и измученной после очередного выталкивания коляски, когда ей пришлось идти по обочине, что и сам купец, и его супруга и слышать ничего не хотели, предложив девушке путешествовать оставшиеся пять-шесть дней, на которые грозило растянуться их путешествие, в их компании, да еще и в крепкой телеге-возу с высокими и широкими колесами и плотным тентом, что упорно и ровно тянула четверка мощных тяжеловозов, которых выращивали на родине купца - в Арузском княжестве, только этими конями, в принципе, и прославленном. Ну еще и подобными дорогами, причем в любое время года.
  Иленка опять плеснула холодной водой в лицо, растерев ледяными руками шею и озябшие плечи, унимая вновь поднявшийся в ней страх перед погоней. Последние два дня, что она провела перед отъездом, тоже не особо отложились в памяти. Так, несколько ярких фрагментов: получение 'письма из дома', действительно написанное рукой их городского головы (как это провернул маг - девушка не знала, да и не хотела знать, если откровенно); очередной визит в чайную господина Моррисона, возмущенного внешним видом девушки и её состоянием на гране нервного срыва, после чего целитель сам едва ли не заставил девушку съездить к родне и 'продать все их болото к едрене-фене', как он в сердцах выразился; очередная подброшенная записка с угрозами, да еще и пропитанная каким-то ядом, от которого у Ленки, если бы не вмешательство и быстрая реакция Альтара, облезла бы кожа на руках; ночь перед отъездом, когда девушки, по приказу мрачного и взъерошенного Рона, спали не в своих комнатах, а на матрасе в подсобке, опасаясь нападения или подлянки, полностью одевшись и прижав рюкзаки с пожитками к груди... Еще один фрагмент - то, как они объяснялись со стражей на воротах, когда их почти два часа мурыжили на выезде из города, мотивируя это тем, что у них, дескать указ - проверять всех въезжающих и выезжающих... Первая ночь на постоялом дворе, когда Альтар запретил ей раздеваться и разуваться, готовый к тому, что придется бежать пешком в зимнюю ночь, и Илена пролежала без сна до рассвета, отсыпаясь потом урывками в дороге. Горький привкус настойки травы-мирника, что хлестала прямо из флакончика девушка уже на вторые сутки, пытаясь унять расшалившиеся нервишки, грозившие срывом в истерику... Сейчас, казалось, все это было позади. Через часа два купец и его люди, с нанятой им немалой и, главное, проверенной и надежной охраной, отправятся в дорогу, хорошенько и плотненько позавтракав, а Иленка попытается хоть как-то прийти в себя до отъезда.
  А еще Ленка раздумывала - как ей вести себя с Альтаром, которого она вообще перестала понимать, и вновь, как в первые дни их знакомства, начала опасаться. С того дня, когда они стояли вдвоем на заледенелом пирсе, он начал отдаляться от девушки. Да и она сама, словно бы подсмотрев или подслушав там, возле моря, какое-то не предназначавшееся для нее откровение, начала его старательно избегать. И без того сложные отношения, стали напряженными и натянутыми - маг либо молчал и думал о чем-то своем, 'маговом', либо, если Ленка затеивала какой-нибцдь разговор, отвечал односложно, бросая на нее такие раздраженные взгляды, что девушка уже за день до отъезда или полностью старалась его избегать, или же молчала в его присутствии, притворяясь декоративным элементом интерьера. При этом в присутствии посторонних Рон прекрасно играл свою роль чуть франтоватого, но душевного и свойского парня, чем вообще повергал девушку в злое изумление.
  Вот и сейчас - еще только-только утро наступило, а снизу, из обеденного зала старенького и обшарпанного постоялого двора, сквозь тонкие деревяные перегородки, доносится голос мага и гогот мужчин - это Рон рассказывает один за другим перченые анекдоты, пользуясь тем, что дамы еще не спустились.
  Иленка быстро привела себя в порядок - благо и платье, ставшее за время путешествия заметно свободным, и чулки, и измятое, забрызганное дорожное пальто, за ночь прачки за символическую плату успели привести в порядок и выгладить, а для большего тут не было ни условий, ни даже просто подходящих помещений. Потому Илена довольствовалась умыванием и радовалась тому, что у её расчески крепкие зубья, а волосы отросли всего-то чуть ниже плеч. Отвыкла за год девушка от того, что ванная - это роскошь, а не жизненная необходимость. А у них с Лизкой еще и душ был! С подогревом воды! Верх роскоши в простых домах. Так что Илене пришлось с утра, разбив тонкий ледочек в кувшине, резво плескать водичку на лицо, взвизгивая и выстукивая зубами замысловатую оду горячему душу по утрам... Зато девушка по-тихонечку приходила в себя, сбрасывая тупое животное состояние хронического страха.
  Спустившись вниз, девушка тихо и вежливо поздоровалась со смутившимися при её появлении мужичками и чинно уселась в уголочке кушать, поджидая госпожу Агнессу, которая обещала спуститься к завтраку и присоединиться к ней, когда Ленка постучалась в её дверь. Мужчины свое занятие продолжили, но уже сблизив головы и приглушив голоса, стараясь хохотать чуть тише. Когда до слуха Илены долетела одна из шуточек, девушка, что бы не подавиться, быстро сплюнула поданый служанкой лиственный настой с ягодами обратно в стакан.
  К ней в этот моммент и присоединилась мадам Агнесс, по-своему истолковав реакцию девушки:
  - Жуть, правда? - Тихонечко спросила она, - Ненавижу еду и питье в придорожных трактирах! Все на один вкус, все будто бы в одном котле варят, а потом по этим самым клоповникам развозят!
  - Может, так оно и есть? - Улыбнулась купчихе Иленка, - А мы просто не знаем?
  Агнесса сморщила свой чуть-чуть длинноватый, даже для её узкого лица, нос. Водянисто-голубые глаза молодой женщины лихорадочно блестели, выдавая её нервозность. Иленка опять испугалась, да так, что в ушах кровь застучала в такт сердцу, забившемуся о ребра.
  - Госпожа Агнесса, все в порядке? Что-то случилось?
  - Да нет, Илена, не переживайте... Это я так, из-за мужа... опять. Что б ему икалось!
  Илена заметно расслабилась, медленно выдыхая сквозь стиснутые зубы и прикрыв глаза. Вчера вечером Агнесса, не смотря на плачевное состояние самой Илены, уже не приминула воспользоваться новыми свободными ушами, и почти два часа, пока Илена не начала откровенно засыпать, заваливаясь в бок, жаловалась на своего непутевого-растяпу-неряху-авантюриста мужа, за которого она вышла по настоянию отца и из-за его денег. Ну и, надо сказать, супруг её был тем еще дамским угодником, чем доставлял супруге-моралистке дополнительных хлопот и расстройства. Вот и сейчас Агнесса, наклонившись по-ближе к Илене, начала вещать о том, как она подкарауливала мужа этой ночью на кухне, а этот... свинтус неблагодарный, этот недостойный тип, вечно недовольный её заботой о моральном облике семьи, как выяснилось, ночь на пролет трындел о лошадях с мужиками на конюшне, помогая принять трудные роды у одной из кобыл хозяина 'этого клоповника'. А потом они 'обмывали' новорожденного жеребенка так, что она, трепетная и нежная натура, не смогла сомкнуть глаз до самого рассвета...
  Вообще-то последнее было чушью и враньем, поскольку это именно Илена не смогла уснуть почти до утра, разбуженная менее чем через час после полуночи мощным храпом, доносящимся из соседней с её комнатки, где как раз и поселили 'трепетную и нежную госпожу Агнессу'. Иленка, поворочавшись с боку на бок, сразу как-то догадалась - почему мужчины перед сном тянули жребий, распределяя выделенные им комнаты. И почему так ехидно скалились те, кому досталось спать вповалку на тюфяках в общем зале. Но одна из коротких соломинок досталась её супругу (и он пошел спать на конюшню, попав на момент рождения жеребенка), а вторая - Илене, вызвав волну смешков и фальшивых сочувствий, суть которых она поняла только под утро, когда смогла забыться тревожным сном, зажав голову между двумя тощими подушками.
  - Илена! Вы совершенно меня не слушаете! - Укорила её Агнесса, поняв на пятнадцатой минуте, что уши 'поплыли' в сторону.
  - Прошу простить меня, Агнесса! Совершенно отвратительно спала этой ночью... - Состроив виноватую мордашку, честно ответила Ленка.
  - О! И вы тоже?! - С жаром и сочувствием подхватила купцова жена и вновь принялась заливать уши девушки чушью...
  Мужики за столом, пользуясь тем, что сидящая к ним спиной Агнесса их не видит, потрясали над головой сцепленными в замок руками, выражая уважение девушке. Альтар, тоже подняв над головой руки, беззвучно аплодировал Иленке, пытавшейся сохранить участливое и внимательное лицо. И ей это удавалось! Но ровно до тех пор, пока помошник купца, с прискорбным выражением стряпчего на оглашении завещания перед безутешными родственниками, указал на Агнессу, потом, постучав сначала по своей голове кулаком, постучал уже по столешнице. Дубовой.
  - Илена, что с вами? Вам нехорошо? Ох, ну не ешьте вы эту гадость! Через два-три часа по дороге будет маленький городочек - там купим что-то съестное! Вы же этим давитесь! Ну что же вы, право слово, как маленькая...
  И дальше уже пошла лекция, смешенная из обрывков некогда прочтенных ею статей о здоровой пище, приправленных самыми невероятными заблуждениями и суевериями, обычными для любого городского жителя и щедро сдобренная её, Агнессы, личным мнением по каждому вопросу.
  А мужики, гады, все это еще и в лицах изображали у неё за спиной, активно жестикулируя, разыгрывая сцены из разряда 'если скушать огурец и запить его молоком, то можно получить запор... или, нет? Нет, все же - понос, милочка! Точно - понос!' И только одни Боги знают, чего Иленке стоило не захохотать в голос, маскируя хихиканье за мучительным кашлем, когда вернувшийся к этому времени купец, проявляя недюженный талант актера, весьма натурально изображал сомнения по поводу характера внезапного и резкого недуга, охватившего его от неосторожного поедания огурца с молоком...
  Хорошо хоть возницы, успев уже и позавтракать, и запрячь меринов-тяжеловозов в возы, вернулись и позвали всех в дорогу.
  - Предатели! Я чуть со смеху не умерла! - Прошипела в шутку Иленка мужикам, когда проходила мимо них.
  - Нет, не предатели! Мы отдыхаем! Она нам четвертый день мозг выносит так, как тебе! - Шепнул ей на ушко в ответ помощник купца - моложавый и чернявый, чем-то отдаленно похожий на её подругу Лизавету, южанин Димент, проходя мимо девушки.
  Представив перспективу - еще почти неделю в компании госпожи Агнессы, Ленка чуть не завыла тоненько-тоненько, боясь привлекать к себе лишнее внимание.
  - Илена! - Раздалось за спиной властное и возмущенное, - Сегодня и впредь вы путешествуете в моем возке! Не подобает девушке ездить наедине с мужчиной, если он ей не супруг!
  - Я её жених, - попытался вразумить поборницу морали мрачный, как туча, Рон.
  Но вот лучше бы он молчал! Агнесса, гневно раздувая тонкие ноздри, разразилась такой тирадой, что маг слегка окосел:
  - Тем более, молодой человек! Тем бо-ле-е! Честь ваша и так пострадала, но хотя бы с вами был возница! Но это же совершенно недопустимое поведение и вам...
  Дальше последовала длинная лекция о правилах поведения, чести и моральном облике молодых девушек, преследовавшая Илену сквозь весь день, прерываясь только тогда, когда девушка засыпала сидя, и до самой поздней ночи, когда Иленка, практически вырвала ключ из рук явно сочувствующего ей Альтара, и позорно сбежала в очередную снятую для неё комнату, наотрез отказавшись спускаться к ужину. Голова у неё, разрываемая на части плотно набившимся в уши и засевшем где-то глубоко в мозгах визгливым голосом Агнессы, болела так нещадно, что даже врать не пришлось, объясняя свое отсутствие за ужином. Более кошмарного и длинного дня в своей жизни она не могла вспомнить, как ни старалась! Это была столь изощренная пытка, что, пожалуй, её следует брать на вооружение палачам: четырнадцать часов лекций о морали! На пятом часу любой, даже самый закостенелый преступник, покается во всех грехах, плача, как дитя. Ленка же, закаленная монастырем и работой в чайной, выдержала! Но вот хватит ли её на завтра - не известно...
  Настойчивый стук в дверь вызвал бурю эмоций: Ленка застонала, стон перешел в шипение и сменился тихим, но вполне отчетливым ругательством. Хоть и приличным, но сам факт, что девушка до них докатилась...
  За дверью стоял, конечно же, Альтар, с самым что ни на есть идиотским вопросом:
  - Лен, с тобой все в порядке?
  - Даааа! - Простонала Ленка, схватившись за виски.
  За дверью послышался какой-то шум, и маг со смешком изрек:
  - Врешь.
  - Ладно. Альтар, оставь меня. Дай умереть спокойно!
  - Не-а. Мне Лизка тогда голову за тебя откусит. Открывай дверь.
  - Нет. Уйди, а? Я посплю и все пройдет, - попыталась отмазаться Ленка от назойливого внимания мага.
  - Если ты не поешь - не пройдет. Ты когда последний раз что-то ела?
  - Сегодня днем! - Уверенно и преувеличенно бодро соврала Ленка.
  Маг довольно резко саданул по двери, но помимо обычного механического замка, которые он открывал с легкостью, Ленка дверь еще и засовом заложила изнутри.
  - Вчера утром! - Донеслось до девушки спустя минуту шебуршания приглушенное возмущение.
  - Ну и ладно! Я не хочу есть. Не буду! - Согласилась Илена, роясь по своим вещам в поисках успокоительного.
  - Не хочешь, или не будешь?
  Ленка замолчала, раздумывая над этим вопросом. Получалось - что есть не хотелось совершенно. Желудок будто бы сжался и замер, ожидая лучших времен. Опять же, надежно скрытая от взгляда мага дверью, она смогла довольно бодро, как ей казалось, ответить:
  - Не хочу. Я хочу тишины и спать.
  Саму Ленку при этом чуть ли не мутило, а грешный пузырек все никак не хотел находиться, где-то прячась.
  - Это ищешь? - Вкрадчиво спросил маг.
  Голос раздался так четко, и ровно за спиной, что Ленка, протянув вопросительное 'Аааа?', медленно развернулась. Маг, наблюдая за ней зло сощуренными, не хорошо горящими глазами, держал на уровне её глаз внушительный, пустой на половину флакон. Её флакон с успокоительным. Не отдавая себе отчета, девушка потянулась за ним рукой со странно скрюченными судорогой пальцами. Мир для нее сузился до размеров небольшого пятна, в котором были только пальцы Альтара с зажатым в них флаконом, горящие рубиновым светом глаза и шум тока крови в голове. Рот наполнился вязкой горькой слюной, предвкушая резкий вкус мирника. Кроме этого она ничего не видела, не понимала слов мага - для нее он только разевал перекошеный рот, как и не заметила, что маг-оборотень сложил щепотью пальцы свободной руки и довольно резко ударил её в солнечное слетение.
  
  - Твою мать... - Изрек маг, когда Илена, покачнувшись, кульком рухнула ему под ноги, скошенная боевым, в общем-то, заклинанием. На другие она не реагировала в глухую.
  Альтарец отбросил от себя грешный, заранее заполненый простой водичкой флакон, присел рядом с девушкой, и прижав пальцем быстро бившуюся жилку на шее, принялся считать пульс, сверяясь с карманными часами на цепочке. Выходило так, что либо Илена только что бежала кросс наперегонки со смерью, либо...
  - Вот я кретин! - Взвыл себе под нос маг, изучив розоватые с прожилками белки глаз Илены.
  Про себя маг еще много чего резкого добавил, перемешивая самые емкие слова из разных языков мира со злым взрыкиванием, пока бегал за теплой подсоленой водой, организовывал ванную, обустраивал комнату под процедурный кабинет, перетаскивая в нее запасные простыни, жаровню с потрескивающими углями и чайником, свои сумки с запасами медикаментов и отправляя посыльных к ближайшей целительнице... Прилипшую с желанием 'помочь' Агнессу он так затейливо послал, что та, взревев медведицей, спряталась в свой комнате.
  - Ну что же ты, крысюки тебя сожри, Альтар! Расслабился, не просчитал... Пррридурок размякший! - Шипел он сквозь трансформировавшиеся от злости зубы, перетаскивая по-прежнему бессознательную Иленку в туалетный закуток при её комнатке.
  А дальше была ночь, наполненная унизительным для девушки насилием: в нее силком вливали теплую и щедро подсоленную воду, промывали раз за разом желудок, чередуя до омерзения противную воду с какими-то каплями и настойками, безжалостные руки запихивали её в деревянную лохань с горячей, воняющей какой-то дрянью водой, непреклонно держали над тазиком, пока она не переставала биться в конвульсиях, заворачивали в горячие, прогретые над жаровней простыни. В какой момент к экзекуции присоединилась крепко сбитая женщина-целительница, Илена не осознала, но тут процедуры стали до того зверскими и унизительными, что девушка, не сдерживаясь, рыдала в голос, проклиная тот день, когда впервые только увидела Альтара. Иногда сознание уплывало, погружая девушку в липкую тревожную темень, но её раз за разом возращали в кошмар реальности.
  Ранним утром, когда замордованная всеми этими пытками, чисто выкупанная в четыре руки и завернутая в сухую простынь и плотное одеяло Иленка вырубилась, комната напоминала место бойни. Или еще что-то более неприглядное. Маг и целительница, подпирая друг друга, прошаркали к единственному чистому уголку комнаты - высокому сундуку возле окна, предварительно кликнув служанку.
  - Как же ты так прошляпил-то, а? - Скорее с сочувствием в голосе, чем с укором, протянула представившаяся в начале ночи бабой Шурой целительница.
  - Да вот так. Дурак потому что. Кто ж знал, что этот ублюдок ей в успокоительное цхишь** добавит?!
  - Ну я бы сказала, что это еще ты вовремя спохватился. Еще дней пять-шесть, и получил бы ты на руки законченную наркоманку. Говорят, столичные целители его часто используют, но то, что ты мне дал... Ну не думаю, что такую дозу можно добавить случайно. У меня есть небольшие запасы - на крайний случай держу. Если кто сильно пострадает, что бы успеть до столицы докинуть, или что бы пациент от болевого шока не умер. Хорошее обезболивающее и снотворное. Если правильно дозу рассчитать. Но только один раз в жизни - второй раз уже нельзя давать.
  Альтар, сжав до хруста костяшек кулаки, выругался сквозь зубы, но на всякий случай спросил бабу Шуру, когда одна служанка ушла, забрав с собой всю грязь, а другая принесла им еду и кувшин разбавленного водой красного вина:
  - А вы, случайно так, не в курсе, сколько он стоит?
  - Ну почему - случайно? Знаю, как не знать! Не совсем в глуши ж живем. Сейчас примерно сорок золотых за шестнадцатую часть унции.***
  - И сколько, по-вашему он туда влил? - Без особой надежды спросил альтарец у пожилой женщины.
  - Я не эксперт, - усмехнулась баба Шура, с удовольствием прихлебывая вино и закусывая его соленой брынзой,- Но так, на вскидку - не меньше тридцать шестой части на флакон. Ну и, конечно, сделал максимально горькой настойку, что бы девушка не выхлебала эту дрянь раньше времени. Мирник, цветы белого венчика, горький пролесок - все это только для отвода... Хм... В общем, для прикрытия вкуса. Так что разбирайся сам потом с этим... отравителем. Хотя я должна сообщить в столицу...
  Маг ТАК посмотрел на пожилую женщину, лукаво блестевшую на него черными бусинками глаз, что та, вопреки всему, звонко рассмеялась, совершенно не опасаясь разбудить пациентку. Отсмеявшись и вытерев набежавшие слезы, она пояснила начавшему злиться Рону:
  - Я никому об этом случае не скажу. И взятки, милый мой коллега, тоже не надо. Можешь, если это тебе так важно, сделать пожертвование в фонд лечебницы. Я прекрасно понимаю, что у человека, которому понадобилась эта девушка, нет ни совести, ни чести, ни, даже, элементарных мозгов! Я видела тех, кто был подсажен столичными целителями на эту дрянь. И я рада, что смогла чем-то помочь хоть этой бедняжке. А с этим целителем... Не моего уровня противник, как я понимаю. Что бы купить цхишь в таких количествах, нужно быть либо магом на службе Короне, либо хорошенечко знать черный рынок. И то, и другое - не для меня. Так что за тайну свою не беспокойся. Мне, знаешь ли, нравится моя тихая жизнь.
  - А лекарства, что ты потратила?
  Пожилая женщина тихо рассмеялась, запрокинув голову, а отсмеявшись в волю, тряхнула седыми кудрями, поинтересовалась у мага язвительно:
  - А кто их хватиться-то, альтарец? Я ж их сама и составляю! Ох столица, ёшкин-кот!
  Альтарец заметно смутился, упрямо дернул уголком рта и снова уперся:
  - Давай я хоть их оплачу? Не привык я в должниках бегать...
  - От же! Ну раз уж тебе так нужно непременно успокоить свою совесть...
  Женщина замолчала, что-то прикидывая в уме и плямкая губами. Потом хитро блеснула на него по-девичьи яркими, угольно-черными глазами и выдала, как и положено, явно завышенную цену, сильно протягивая гласные на манер южан:
  - Четыре с осьмушкой золотых - за лекарства, еще половинку - за вызов. И на этом - все!
  И наигранно протянула к самому носу магу крепкую и жилистую, как у мужчины, ладонь.
  Альтар молча развязал кошелек и вложил ей в руку шесть золотых. Бабка усмехнулась и только покачала головой, когда альтарец еще десять быстро добавил, буркнув 'для нужд лечебницы'.
  - Ну, в общем, пошла я, альтарец. Если что - присылай за мной. Девчоночку еще дня два минимум не кантовать, сутки... хотяааа... двое суток - не кормить, поить через край, чтобы аж до бульканья... Ну а потом... Быстро от сюда, и куда-нибудь в горы, понял?
  - Да понял я, Баб Шур, понял.
  Женщина, с усилием оперлась рукой о край служившего им лавкой сундука и, чуть припадая на правую ногу, встала, совершенно неожиданно потянулась и, словно мать или бабушка в детстве, взъерошила рукой и без того растрепанную прическу Альтара. Тот опешил от такой неожиданной 'ласки', а баба Шура, чуть грустно улыбаясь, тихонечко проговорила:
  - Не знаю, в какие вы неприятности, дети, попали... Да и знать не хочу, да только... Увози её, малыш, как можно дальше увози от сюда! Гнилое это место для таких вот милых и хорошеньких девочек. Сколько их уже таких я видала за свой долгий век - не сосчитать. Хорошо, когда как у этой, есть, кому спасти... А чаще бывает и по-другому ведь. Пусть Богиня-Мать поможет ей. Ну и тебе, маг-оборотень. Хоть ты в нее и не веришь.
  Сделав знак альтарцу молчать, женщина, заметно хромая от усталости, медленно побрела прочь из комнаты, прихватив свою лекарскую объемную сумку. Только на пороге она обернулась, с тоской и нежностью глянув на завернутую в одеяло девичью фигурку, осенив её на прощание знаком Богини-Матери.
  
  
  
  ---------------
  * Мерин - это не только второе слово из устойчивого словосочетания 'старый ...', но и просто кастрированный жеребец. Сильная, тихая, тупая и послушная животина. Например, горе тому, кто запряг в телегу молодого, нехолощенного жеребца, поскольку стоит ветру донести от куда-то издалека запах кобылы 'в поре'... то близжайшее время хозяину жеребца либо будет очень страшно и опасно жить, или, если чуть больше повезет, то ему по обломкам телеги, и потирая ушибы, придется искать своего удравшего в поисках любви и семейного счастья коника.
  ** Цхишь - местный наркотик. В малых дозах - действительно хорошее, но экстремальное успокоительное, а в больших, бесконтрольных - токсический яд и наркотик, вызывающий привыкание примерно за неделю-полторы.
  *** Шестнадцатая часть унции - 1,77 грамма.
  
  
  
  
  
  Глава 19.
  
  Живой кусочек легенды.
  
  
  
  Альтарец, как заправский студент, сидел на подоконнике, подтянув колени к подбородку, и думал о том, как он да такго докатился. То, что Иленку подсадили на цхишь умышлено - как пить дать. Цель - тоже понятна: отравленная наркотиком девушка, едва расквитавшись с делами, будет вынуждена поехать обратно, подгоняемая жаждой и страхом. После такого для нее была бы только одна дорога - в 'заботливые ручки' столичных магов, в их лечебницы... И, конечно же, под личный надзор добрячка-Моррисона. 'Хитро придумали, ублюдки, - ярился про себя маг, - Отравить девчонку, дать ей с собой 'успокоительное', дней на десять количеством, напугав перед этим до колик 'состоянием её здоровья', что бы жертва сама прикладывалась к заветной бутылочке... А потом, стоит так называемому лекарству закончиться, так Иленка, сама не понимая как и зачем, будет рваться в город...'
  Маг с усилием подавил глухое рычание, клокотавшее в горле. Злился он, по-большому-то счету, на себя самого и на то, что недооценил противника. Закрыв глаза, он пару раз ощутимо так побился затылком о оконную раму. Не особо, правда, помогло, но рычать расхотелось. Ему бы сразу заподозрить не ладное, еще когда 'начальство' его так легко отпустило, стоило только доложить о 'письме из дома' и планах Илены на отъезд. Слишком легко с ним согласились, слишком. Чуть ли не благославили в дорогу. А еще его назначили в сопровождающие, велев следить за состоянием здоровья девушки... Тут бы уже напрячься и сводить Иленку к первому же попавшемуся НОРМАЛЬНОМУ целителю, так нет же... Ругая себя, на чем свет стоит, маг еще раз, для проформы, побился затылком об раму, отгоняя болью накатывающую усталость. Потом отоспаться сможет, когда Иленка будет в безопасности. И здорова.
  Воскресив в памяти последний ночной разговор с Лизкой, он мысленно взвыл, принявшись костерить себя еще хлеще! Ведь Лизка, в отличае от него, балбеса, таскала к подруге мага из городской стражи, и тот признал, что да, мол, у девушки есть дар. Но такой крошечный, что тратить время на обучение - глупость несусветная. Ну проживет Иленка здоровенькой лет так до ста, ну детки будут у нее - красивые на заглядение, здоровые и крепкие. Ну да, харизматичными будут, как и все обладатели древней крови, хорошо и далеко продвинутся по службе или в жизни... А ведь Лизка уже тогда дала ему намек, уцепив его, как мальчишку-неслуха, крепкими пальцами за ухо и жарко и озлобленно как-то, шепча: 'Что-то, Ронни, не укладывается тут в обычную их схему! В Иленке-то, как бы я её не любила, говорят, крови магов - с маковую росинку. Не потому за ней так следят, ох не потому, маг! И то ли Грегори этот так в её судьбе наследил, то ли тут что-то третье... И мамаша его с чего-то всполошилась, и записки эти... Все это не то, чем на первый взгляд пытается казаться! И провалиться мне на этом месте, альтарец, если я не права!'
  Маг прикинул по времени, что определила для Илены баба Шура, что к моменту, когда девушку бы начала выворачивать зависимость и она бы вернулась обратно в город... Аккурат на проклятые темными богами праздники выходит! Значит ли это, что Иленка нужна в качестве заложника против молодого герцога Грегори? На что они рассчитывают? Что он, а, точнее те, кто его толкают на переворот, бросит все и ринется её спасать? И кого спасать? Зависящую от Моррисона и его хозяина тихую и послушную марионетку?.. То, что именно марионетку - уже понятно. Маги-целители умеют лечить любые зависимости, вот только пациент после этого лечения становиться уже совершенно другим - его воля подавляется, личность, исковерканная и изломанная, стирается. Видел он таких как-то. Послушных, милых и робких женщин и мужчин с интелектом пятилетнего ребенка. Полностью подконтрольных тем, кто 'снимал зависимость'. Получается ли, что он в очереной раз ошибся с выводами в отношении девушки? Что его опять провели, поставив в безвыходную ситуацию? Или же нет?
  Иленка слабо шевельнулась на кровати и тихонько закашлялась. Маг, тут же отбросив все мысли, кинулся к ней, прижав слегка её на всякий случай к матрасу.
  - Иленка, ты меня слышишь, девочка?
  - Я тебя ненавижу, Рон Альтар, - прохрипела она, щуря красные и воспаленные глаза с полопавшимися капиллярами.
  Рон хмыкнул и осторожно отпустил, готовый в любой момент снова прижать локти девушки, ласково выговаривая ей:
  - Эх, Ленка-Ленка! Ты меня и так уже... всего располосовала, страшная женщина!
  Иленка, щурясь, приоткрыла по-шире один глаз и рот сам собой сложился в беззвучное 'ооо', стоило только ей как следует рассмотреть лицо и шею мага, обезораженные длинными, глубокими царапинами. Маг же только тихонько рассмеялся над её реакцией, продолжая выделываться:
  - И вот как я в таком виде на люди покажусь, малышка?
  - Это... это я? - И, без перехода, хрипло и зло: - Сам виноват! Ты! ТЫ!!!
  Девушка задохнулась возмущением, торопливо закрыв глаза, а маг, с неожиданной для него нежностью провел ей по лицу, от чего Иленке еще горше стало.
  - Ленок, я не буду что-то говорить о произошедшем. И объяснять свое поведение тоже не хочу - устал и вымотался, как треклятый крысюк... Да и...
  Что 'да и', он тоже не договорил, только сипло и мучительно вздохнул. Девушка почувствовала, как бесцеремонный маг улегся рядом с ней, устраиваясь по-удобнее. Помолчав немного, альтарец все-таки начал не извиняться, но говорить что-то к тому близкое, что можно было бы с натяжечкой принять за объяснения:
  - Я, Ленок, кретин. И не хмыкай, у тебя это сейчас совершенно жутко получается! - остудил он пыл девушки, - Ждал погони, опасности, слежки... А опасность-то рядом была, под самым носом!
  Ленка, слабая сейчас, как новорожденный котенок, отчаянно пыталась извернуться и заглянуть этому гаду в глаза. Но маг снова продолжил говорить, и от его голоса её пробрало морозом по коже хлеще, чем мокрую кошку в зимнюю ночную вьюгу:
  - Ты, Ленка. Ты была этой самой опасностью! Тебя эти выродки посадили на наркотик. Сама бы через неделю-полторы прибежала к ним. Босая бы прибежала, мне бы глотку перерезала ночью, Лизку бы загрызла, вздумай она тебя остановить... Еще бы чуть-чуть... Сам, чтобы меня... мы сами бы себя перехитрили. И я хорош, и Лизка тоже.
  - Но... Альтар, я не понимаю. Как? Когда? Ты о чем вообще говоришь?! - Прохрипела напуганная до одури Ленка, смаргивая слезы.
  - Да так! Я тебе нервы всю поездку трепал, дурак. А ты хлебала эту чудо-настоечку! Вот в ней то и была опасность, Ленок. В ней. Я же её, типа, проверял... Ну понюхал, лизнул - нормально вроде бы. И все! Кретин я, Ленка. Чуть тебя не угробил. Домой мне надо, - совершенно нелогично закончил он потерянно, - Устал я... От людей - устал, от вони этой городской, от всего. Побегать по травке, повыть на луну... Может, косульку задрать, или хоть горную козу на крайний случай. Старый уже совсем стал, малышка! Списывать меня пора. Я уже лет тридцать, как на четырех лапах не бегал. От луны прячусь, настойки чертовы эти пью, амулеты таскаю... Человеком притворяюсь. Служу ублюдкам, лишь бы еще чуть-чуть сведений добыть... А толку?! Нюх давно почти потерял, мозги последние, похоже, тоже.
  Рон, тихо рыкнув, завошкался, устраиваясь удобнее на слишком узкой для двоих кровати и пристраивая поверх кулька с Иленкой тяжелую руку, пробурчал сердито на её возмущения:
  - Спи, козявка!
  - Сам такой! - Тихо, скорее по привычке, буркнула девушка, закусывая губу от обиды.
  
  Ей Лизка незадолго до их отъезда объяснила, что их альтарец, по меркам даже его народа, если уже не 'мужчина в расцвете сил', то немножко 'за' этот самый расцвет. Скорее всего, как рассуждала Лизка, и Ленка ей безоговорочно поверила, у Рона уже не только дети, но и внуки бегают под луной, а то и правнуки справили совершеннолетие... Девушке, непонятно от чего, каждый раз становилось немножко грустно и одиноко от мысли, что 'их маг', фактически, уже старик, и что их разделяет такая бездна лет. Хоть Лизка и поправилась, добавив, что, вообще-то, маги-оборотни и выходят за пределы родного государства только после того, как обзаведутся взрослыми наследниками, но... Но вот оно вечное 'но'. И каждый раз, когда альтарец звал её 'малышкой', или 'девочкой', ей чудился издевательский намек на... на что? На её слишком юный возраст? На колоссальную разницу в летах?..
  Однажды в ответ на её очередную возмущенную отповедь, маг, с совершенно серьезной миной, начал звать её 'не-девочкой', вгоняя в такую краску стыда, что хоть под пол зарывайся. Вот и сейчас Иленка, не смотря на слабость и мерзкие ощущения в ободранном горле и замученном, вымотаном лекарскими экзекуциями организме, почувствовала, как запылало лицо и уши. Да так смутилась, что на время потеряла способность соображать, придумывая язвительный ответ 'умному и старому' магу. Но тут же, спохватились и вновь притихла, стоило разуму зацепился за слова, сказанные магом ранее. Что-то об отраве, наркотиках и лекарстве, что ей дал господин Моррисон. Получается, что он это нарочно? Но как?! Ведь он, хоть и был, временами, излишне назойлив, заботился о Иленке, давал хорошие и действенные рекомендации? Помог, когда та, пожаловавшись на ночные кошмары, обратилась к нему. И его лекарства... раньше же такого не было?
  Илена закусила губу, размышляя - кто же врет? Кто? Альтар, которого она знает без году неделю, и успевший перевернуть с ног на голову её размеренную и такую счастливую, до его появления, жизнь? Или господин Моррисон, от которого и она, и все в их чайной, видели только добро и, хоть и порой чрезмерные, но отеческие внимание и заботу?
  - Что ты опять надумала себе? - Пробурчал сердито маг, что чутко прислушивался к её сопению все это время.
  - Ничего, - отрезала Ленка.
  - Знаю я это ваше, женское, 'ничего!' После него пылают города, тонут континенты и вымирают народы. А мужики прыгают с моста. Вниз головой. Зимой, да на лед. Что надумала?
  Ленка решила ответить честно:
  - Что я тебе не верю.
  - О-как. Логично! А Моррисону, значит, веришь? - Ласково переспросил маг.
  Ленка засопела сердито, а маг её добил радостным известием:
  - Моррисон, что бы ты знала, во-первых - графский бастард, и он, кстати, далеко не так стар, как хочет выглядеть. Ему чуть-чуть за сорок. Для мага - вообще смешно. Живут они лет до двухста, так что можешь сама посчитать. Во-вторых - занимает должность зав-кафедры целителей. Ну а в-третьих - трудились мы с ним, на протяжении лет так двадцати с хвостиком, на одну и ту же организацию. То есть на Тайную Полицию, на службе Его Величества. Могу перечислить тебе все привычки, мимические ужимки, любимые фразочки и вкусовые предпочтения этого выдающегося актера и одного из самых сильных магов вашей страны, если и дальше отказываешься мне верить. Начинать? Или, все-таки, спим?
  Ленка, буркнув, 'спим', насупилась, решив про себя, что, пожалуй, не стоит торопиться и пока что запишет во враги обоих магов. И Моррисона, и Рона Альтара. Тоже, кстати, блистающего актерскими талантами, и тоже служившего на ту же Корону, если уж разобраться. А посему - пусть оба во врагах походят, пока... А вот как альтарцу теперь заслужить её доверие - она не знала. А потому, решив дождаться утра и попытаться выскользнуть, когда маг заснет по-крепче и удрать с купцами, Ленка принялась ждать и... уснула уже на третьей минуте ожидания, поскольку действия той прорвы лекарств, что в нее на прощание влила седая целительница, которую она смутно, но понила, начала-таки действовать, подкосив её вернее удара дубиной по затылку.
  В подобие сознания Иленка пришла только к вечеру нового дня. Да в таком состоянии, что маг, горько застонав, распаковал заботливо оставленные бабкой Шурой заначки и опять принялся напаивать её сильным травяными снотворными, не забыв, ругаясь и рыча на бездумно вырывающуюся Ленку, напоить её водой и мясным бульоном.
  
  Ей снилось, что её куда-то несут, спеленав по рукам и ногам, снился шум ночного леса, завывание вьюги и тихое пение на незнакомом ей языке, за которое она цеплялась ускользающими остатками сознания. Песня, исполняемая приятным, смутно знакомым мужским голосом, звала её куда-то, где тепло, где от края темного, древнего и волшебного леса и до самого горизонта, в свете луны живым серебром колышется ковыль на вольном ветру, где носятся табуны диких коней, где звенят ручьи, весело прыгая по камням... Убаюканная чуть хрипловатым, надтреснутым, как от простуды, голосом, она счастливо улыбалась, следуя за песней. А альтарец, хрипя на нежданном крепком морозце чуть надорванным голосом, прижав кулек с девушкой к груди, тихонько пел ей, вплетая родовую магию в древнюю колыбельную их народа, пытаясь не дать Иленке скатиться в тьму отчаяния и боли.
  Не верно баба Шура прикинула количество отравы в 'лекарстве', ой не верно! Иленка, погруженная в сон, вот уже третий день как, приходя краткими моментами лишь в намек на ясное сознание, становилась все хуже и хуже, пугая мага и притихших от страха купцов-попутчиков, неосмотрительно решивших не бросать их на зимней дороге, своими хриплыми криками и болезненными стонами, вырывавшимся из-за сжатых до хруста зубов.
  И без того бледная, а сейчас - белая, как полотно, Агнесса беспрестанно молилась, осеняя себя знаками Богини, её супруг с сочувствием протягивал не спавшему несколько суток альтарцу флягу с крепчайшей спиртовой рябиновой настойкой, а помошники-зубоскалы, тишком между собой шутили, что, мол, если девчонка выкарабкается, то просто будет обязана идти с магом под венец, устроив ему такую свистопляску в дороге! Если оклемается... Ведь сами понимали, догадывались - что происходит с девушкой. И, сложив два да два: побег из города, ночную беготню, целительницу и состояние больной, догадались о причинах 'недуга' очаровательной спутницы мага. Дураков купеческая братия не держит в помощниках. Но все тактично молчали о своих догадках. Болтливых купцы тоже при себя не держат. 'Болтунов мы по весне находим. Если находим!' - как любили говаривать знакомые альтарцу стражники.
  Буквально за сутки пути до Предгорного к магу на стоянке подошел помошник купца, сняв шапку и стараясь не смотреть в возок, где за спиной альтарца в очередной раз угомонилась-таки, затихнув, Иленка. Помявшись, он предложил ему завезти девушку к святой отшельнице, что, как знал как он сам - выходец из окрестностей Предгорного, давно уже жила в этих местах. Альтарец, вымотанный до предела, уже даже на монастырь был согласен, так что коротко переговорив и расспросив дорогу, он по-плотнее укутал Ленку и пристроил её перед собой в седле выкупленной у купца (за не скромную сумму) лошади, распрощался с поезжанами и свернул в лес. Мысленно высчитывая - когда в Предгорный пребудет Лизка. Выходило, что дня три у него есть. Но - не больше. Что предпримет драконша, когда её обожаемой подопечной не обнаружится в городишке, лучше не думать... Но он уже был слишком умотанным, что бы беспокоиться еще и о жителях Предгорного или же о нервах Лизки. От мысли передать записку через купцов он отказался. Пусть, если что, все считают, что Ленка, серьезно заболев, пропала где-то по пути... А там и хоть чуть-чуть времени, да выкроется.
  
  На поиск оказавшейся неожиданно крепкой и справной избушки целительницы маг убил всю оставшуюся половину дня, а когда он стучал в крепкую, почерневшую от старости и непогоды дверь, уже во всю светил тонкий ущербный месяц, скорее сгущая тени, чем разгоняя их.
  - И кто ж тут опять приперся?.. - Нелюбезно прозвучало от высоко поднятого над цоколем и забранного крепкими ставнями окна.
  - Мне помощь нужна! - Вявкнул хриплый альтарец.
  - Чайку с малинкой попей. Молочка с медом - пройдет горло. Домой иди! От этого не умирают!
  - Бабусь, не мне нужна - девушке! Она умирает.
  Стукнула, выходя из пазов, щеколда, дверь запела сверчком, являя альтарцу неожиданно для такого мощного грудного голоса маленькую старушечку, едва достававшего острым носом ему до пупка.
  - Так уж и умирает?! - Принялась было язвить бабуська, но вмиг осеклась, откинув с кулька с Иленкой край одеяла, - И правда! А ну бегом, неси в дом! Да не туда, на стол её, на стол! Вот увалень! Ты, что ли, мне новые чашки принесешь? - Костерила его бабуська, когда он неаккуратно смел со стола миску и чашку, - А ну, бегом - ведра подхватил, и на двор - колодец сам найдешь. И чтобы цыц мне!
  Альтар - откуда только силы взялись - начал бегать на посылках, выполняя сотню торопливых и нудных поручений, таская и грея в огромном котеле воду, переколол кучу дров, спохватившись лишь на рассвете, когда понял, что он, оборотень, впервые за всю свою долгую и бурную жизнь, сидит на махонькой лавочке, в передничке, расшитом крупными розовыми цветками, и механически, но довольно ловко доит перепуганную до столбняка козу, у которой до этого еще и хлев выскреб дочиста...
  - Ну бабка! - Восхищался он позже у колодца, раздевшись до пояса и обливаясь с деревянного, густо-черного от древности ведра студеной водой.
  - Ну, крысюков хвост, святая отшельница! Ведунья, чтоб меня в ясный день с подкрыском перепутали! - Восхищался он, когда он, посмеиваясь над собой и ситуацией, вернулся в жарко натопленный дом, где старушенция, проказливо хихикая, отобрала у него подойник с молоком и указала на топчанчик за шторкой.
  - Ну, бабуська! - Шипел маг уже следующим утром, когда она его разбудила, безбожно продрыхшего целые сутки.
  - Ну ведьма, и что? Мать я, ведающая. По вашему - ведуния, по местному - ведьма. Тебе-то, волчек, какая разница? Главное, что помогла. И ей, и тебе... А как - другой вопрос.
  - Она жива? - Севшим голосом просипел альтарец, замерший на половине движения к 'встать с топчана'.
  - От те раз! Совсем сдурел, волчок?! - Бабуська пребольно стукнула сухеньким кулачком по лбу мага, - Жива конечно, что с ней станется? От народ пошел... непутевый. Есть иди! - С укором в голосе приказала бабуська и ушаркала в сторону памятного стола.
  Альтарец встал, стыдясь своей реакции и слов бабульки, и быстренько улизнул на улицу. А там, куда не глянь, лежал снег, укрывший все следы плотным одеялом. Зачерпнул полные пригоршни хрусткого от мороза снежка и с удовольствием им растерся. Вернулся в дом ведунии он в значительно более приподнятом настроении, чем уходил. Бабуська, хитро сощурившись, указала ему на полную до краев миску с кашей. И маг мог поклясться, что это была ТА САМАЯ миска, что он расколотил накануне. Ровно как и прочая немудренная посуда, стоявшая на дубовой столешнице, осколки которой он сам лично ночью сметал в совочек...
  Только сейчас магу удалось как следует разглядеть убранство избушки. А тут - новое потрясение: альтарец мог поклясться, что домик снаружи был максимум десять на десять его шагов - уж он вокруг набегался будь-здоров, пока бабулька его гоняла на посылках... Прикинул в уме расстояние между углами только той комнаты, где он сейчас сидел - получалось шагов двадцать. А еще четыре двери, ведущие в неизвестном направлении. И огромная печь...
  - Ну чего замер-то? Ешь давай! - Беззлобно подтолкнула его бабулька, пододвигая ближе к нему ивовую плетеночку со свежей сдобой.
  Альтарец с трудом сглотнул втавший в горле комок, покосившись на хозяйку странной избушки. Бабулька, как бабулька. Ну разве что шустрая очень - вертлявая и сухонькая. В кости очень тонкая - косточки, как у птички. Глаза яркие, черные, как у мышонка... Оборотень попытался перейти на магическое зрение, что бы проверить сущность бабуськи... и... и ничего! Человек! Стопроцентный, чистокровный...
  - Да как же так? - Пробормотал он себе под самый нос.
  - Что тебя не устраивает, малец? - Удивилась бабуська, чей слух оказался довольно острым для такой старой развалины.
  - Да какой я тебе малец-то, бабушка!.. - Возмутился оборотень.
  Но бабка со смешком перебила разошедшегося мага, да так, что тот опять только глазками мог хлопать и сидеть с открытым ртом:
  - Ну а кто ж ты, волчок? Все вы для меня - мальцы. И ты, и отец твой, и дед - пусть ровно стелется ему мох Зеленых Лесов под призрачные лапы... Да и создатели ваши - тоже. Давно я тут, малыш. Ой, как давно... А ты жуй давай, нечего так на меня таращиться.
  Альтарец, сам того не замечая, потянулся за отставленной было миской и принялся наворачивать кашу.
  - Ну ты же... человек? - Успел он промямлить между порциями сдобренной сливочным маслом каши, что ему впихивала его же непослушная конечность.
  - Ну... да, - с заминкой ответила бабулька, - Но и нет. Что ж ты, хочешь сказать, что я на человека не похожа что ли?
  Маг округлил глаза и оооочень выразительно посмотрел на свою руку, которая быстро и ловко кусочком булочки прибирала со дна кашку, скармливая добытое хозяину. Бабушка улыбнулась ласково и любяще, пояснив альтарцу, как маленькому дитятке:
  - А это, малыш, знаешь ли, особенность ведьм. Пациент разный бывает - и умный да послушный, и непутевый, и совсем уж дурной... Вот и дала нам Природа такую вот власть над телами живых. А иной раз и душу можно пленить, или наоборот - призвать обратно, или же выгнать, если тело чужое заняла. Разное бывает. Вы это еще хитрыми словами зовете сейчас - некромагия там, экзорцизмы. А мы - люд простой.
  - Мы, если не секрет - это кто?
  - Ведьмы, - пожала бабулька плечиками, - ведьмы, да ведуны. Люди мы, волчок.
  - Люди столько не живут, - заговорщическим тоном поделился он с ней.
  - Не живут, - легко согласилась бабулька, - Только смотря какие люди. Наши - жили. Ваши сейчас - нет. Да то и не люди уже вовсе. Шутка ли - сорок лет и развалина! Ужас просто! Совсем измельчал народец, ох измельчал... А я им ведь говорила - нечего с силами Природы баловаться, нечего! А они все - 'жизнь создать' жаждали. Будто им мало тех было людей, что мамки исправно на свет рожали.
  Альтарец уронил челюсь. А еще уголок рта задергался, а к нему присоединилась и вся щека в нервном тике, довершая картину. Бабулька, устроив подбородок на сцепленные замочком тоненькие ручки, продолжила ворчать:
  - Ну думали - ладно, пусть их. Побалуются и прекратят - в первый раз что ли? Так нет же! Уж чего только не навыдумывали - одних зверолюдей наплодили с пол-сотни видов. Гадов всяких - без счета наделали. Часть сразу убили, что-то вот разбежалось по свету. А дальше, спрашивала я их - что? А эти мне: а давайте создадим им подходящие условия и посмотрим, как оно - выживать будет, или нет?.. Волчок, ты куда это поплыл? - Удивилась бабулька, - Малохольный что ли? А вроде бы крепкий на вид...
  - Как это - создадим подходящие условия?.. - Простонал маг, готовый то ли рассмеяться, признав для себя, что у бабки 'не все дома', то ли обратиться в волка и завыть, ведь магией изменения пространства и изменения тел владели только первые маги - алонды...
  - Ну как... знамо - как: раскидали вас по разным уголкам, горами разгородили и оставили наблюдателей. И все. Вот только, вроде бы вас мало что-то стало? Или нет? Сколько вас сейчас кланов-то? Четыре? Три?
  - Два. Кошки и волки.
  - Хех... Жалко, еще птичьи были кланы, лошадки были, да много кого еще... красивые были, да только, видать, не достаточно живучие, раз перевелись. Вы их, небось, сами извели, да?
  Маг оторопело кивнул, пытаясь отбрыкаться от своей назойливой руки, пихавшей ему под самый нос кружку с горячим молоком, резко пахнущим медом. Бабулька прикрыла глаза на секундочку и улыбнулась тонкими губами, прислушиваясь к чему-то.
  - Иди уж - проснулась твоя подопечная, - Проворчала беззлобно бабуська и головой кивнула на дверь в стене, которой просто не могло было быть тут, - Жива-здорова. Не помнит ничего с мометна, как вы купчиху нагнали. Так что сам ей придумывай хорошую враку*. Не поверит - твоя беда.
  
  
  
  ----------------
  Вранье, враки, врун*... Одно из значений этого слова, сохранившийся через века - сочинять байки по ходу устного повествования. Более того, однажды стала свидетельницей такого чудесного дейсвтва: несколько бабулек (Ульяновская область) собралась в кучку и решала - кого из врунов позвать, а то скучно. Позвали одного дедка, посколько 'врет он, паршивец, уж больно складно!' И что я вам скажу - чудесно этот дед врал - заслушаешься! Рты все пораскрывали и слушали. Весь вечер. Врун - тот же баечкник, только вот байки все-таки устоявшаяся сказка или рассказ, а вот 'враки' - это экспромт. Возможно, это и не так, но я уже несколько раз сталкивалась в этим явлением среди очень пожилых людей, и я им склонна верить.
  
  
  
  
  
  Глава 20.
  
  Сладка ложь, горька правда.
  
  
  От Иленки Рон вышел вымотанный и нервный - девушка упорно не хотела верить в то, что она провалялась в горячке половину дороги, и магу пришлось постараться, что бы её убедить. Получилось, хотя девушка и хмурилась, косясь на мага. И правильно делала - с её-то способностями она и с лихорадкой справлялась дня за три-четыре. Самое долгое - две недели, да и то, когда ей бабка её ребра клюкой пересчитала. А тут?.. Но Альтар, не желавший рассказывать девушке все унизительные подробности прошедших дней и - отдельно - признаваться в совем промахе, врал крайне убедительно и вдохновенно, приплел туда еще и нервное истощение и передозировку мирником... В общем, когда альтарец оставил медленно моргающую Ленку в комнате, чувствовал он себя так, как будто на нем мешки с баржи разгружали.
  - Ну и складно ты ей завернул - я аж заслушалась! Что про отраву ничего не сказал? Постыдился? - Тихонько спросила его бабулька, суетившаяся около печи.
  - Не только, - уклончиво ответил альтарец, перехватывая у бабульки тяжеленный горшок с чем-то одуревающе пахнущим тушеным мясцом.
  - А все же? Учти, от твоего ответа зависит - отпущу я её с тобой, или нет, - предупредила бабулька, продолжая свою деловитую суету.
  В том, что алонда могла удержать девушку при себе - альтарец уверился сразу. Как и в то, что он больше не в жизнь не найдет обратную дорогу к этой избушке, если того не захочет сама хозяйка зачарованного домика. Бабулька внимательно на него посмотрела и кивнула его мыслям.
  - Да вы вообще-то для меня все - открытая книга, - ответила она на его мысленное возмущение, - Иначе и быть не может. Ну так что?
  - Я не хочу, что бы девушка в чем-то себя винила. И так ей в жизни досталось. А тут еще и это. Хоть что-то могу для нее сделать.
  - Привязался?
  - Есть немного, - улыбнулся альтарец так, будто речь шла о зверушке, а не о девушке.
  - А вот она, между прочим - не немного. Хоть и не понимает - что с ней происходит.
  - Плохо... Ты же знаешь...
  - Знаю. А она - нет. И вообще - ты, фактически, третий мужчина в её жизни, с которым она хоть сколько-то времени провела рядом. Да еще и растрепал ей нервы. Что тоже дало о себе знать.
  Маг взерошил волосы, и без того напоминавшие гнездо не привередливой вороны, и протянул недовольным тоном:
  - ЭТОГО я точно не хотел.
  - Да кто ж спорит. Может, скажешь девочке начистоту, а?
  - И как ты это себе представляешь? - Съязвил он, - Знаешь, Илена, мне тут бабка-знахарка сказала, что ты в меня влюбилась немножко. Так что ты это брось - я человек женатый, и вообще - почти что старик. У меня правнучка тебя старше на десять лет! Так что ли?
  - Нуууу... - Протянула бабулька и хихикнула, представив на минутку лицо Иленки, - Думаю, это слишком будет... резко.
  - Угу. Я её для начала спрячу в Альтаре, а там уже будет видно. Может, кто-то другой ей приглянется.
  - Вот вроде бы большой мальчик, а в сказки веришь! - Изумилась бабулька, - И вообще - не смей её с кем-то сводить. У нее другая судьба, и не в твоем драгоценном Альтаре её путь!
  - Ты, конечно же, не расскажешь - где?
  - Конечно.
  - Хоть намекни!
  - А тебе зачем?
  - Провожу её.
  - Хех... Как тебя, однако, зацепило! А говоришь - женаааатый...
  - Да не в этом дело! - Возмутился Рон, - Я...
  И правда - а в чем дело-то? Маг замолчал на полу-слове, пытаясь для себя сформировать мысль и причины, заставлявшие его так переживать за чужую, в общем-то, девочку. Да еще и за человеческую. Бабулька замерла в уголочке, во всю наслаждаясь его душевными терзаниями.
  - Дурррак ты, волчок! - Довольно грубовато выдала бабулька-алонд, вволю полюбовавшись на хмурого альтарца, - Вот ты говоришь: я - человек. А она - кто, по-твоему?
  - Человек она, обычный простой... мать моя волчица! - Взвыл альтар и хлопнул себя по лбу. Еще бы и об печь побился головой, но бабулька ухватом погрозила.
  - Ага, доперло вроде как... - Удовлетворенно протянула бабулька.
  - Ты что, хочешь сказать, что у нас все это время под носом был алонд?
  - Не-а. Человек. На половину, а на половину - маг. Это, что бы ты знал, вообще разные веточки с разных кустиков. Вот те, на кого ты трудился - маги, хоть и пережененные сто раз с человеческим племенем. А тут, кстати, в Предгорном и окрестностях, все больше люди живут. Давно уже. Только задичали немного после войны.
  - Кккакой войны? - Оторопело промямлил оборотень, окончательно запутавшись.
  - Знамо какой! Маги когда на людей ополчились.
  - Ээээ... бабуль, а ты точно ничего не путаешь?
  - Я-то, как раз - нет. Это вас запутали.
  Маг потряс головой и уставился на бабку, ожидая внятных объяснений. Та вздохнула, пробормотав что-то про луковое горе и короткую память, вручила сияющий медными боками чайник магу и указала на стол. Когда же они уселись и пригубили вкусный ягодный взвар, бабулька, словно жалуясь магу, принялась рассказывать:
  - Война, волчок, была. Страшная, да вот только не помнит о ней никто, кроме тех, кто у верхушки магов остался, да наших. Двести семьдесят девять лет назад...
  - Стой, бабуль! Ты что-то путаешь опять! Шестьсот сорок лет прошло с тех пор как... - Перебил её альтарец.
  - Сам ты... запутанный! Двести семьдесят десять лет, год в год! А то, что вам наплели - это уже сами виноваты, что не проверили! Хотя вашему народу-то чуть больше трехсот лет будет.
  - Врешь! Нам уже две тыся...
  - А ну не перебивай старших! - Прикрикнула на него видунья, - Две тысячи! Нашелся мне тут... хисторик великий! Говорят же тебе... А, да что с вас взять-то! Твой дед, кстати, был из первых зверо-людов, и прожил он лет тридцать от силы, а отец твой - чутка по-боле, но тоже не особо-то много... А 'столице' этой, вот как раз лет так с семьсот-то и будет...
  - Ваш, хочешь сказать, город? - Попытался съязвить маг.
  - Ну зачем? Магов... Как же тебе, дурню-то молодому, объяснить-то...
  - Без оскорблений! - Предложил он.
  - Поязви мне еще, ага. Память, знаешь ли, штука такая... интересная. Мы ж вашим первым и вложили знание, что вы, мол, отдельный народ и все такое - не гоже было вас просто так, как котят, выбрасывать - все же вы разумные существа, живые... Вот и получается, что вам, на деле-то всего-ничего, а вы считаете, что две тысячи. Тут понятно?
  Альтарец кивнул, решив пока не встревать в сказки бабульки. Та продолжила:
  - А война... Ну маги, они понятно - наше более раннее детище. Они создавались тоже искусственно, только мы просчитались, и их век уж больно короткий получился. Лет двести от силы протягивали - и все. Кто-то себе слуг делал, кто-то - спутника жизни. Внешне-то мы одинаковые все. Ну, пожалуй - маги по-симпатичнее будут, их же искусственно создавали, на свой вкус, так сказать. А кто-то - просто от нечего делать создавал целые толпы. Да только вот видишь, как получилось: те, что 'спутниками' были, умудрились от наших понести. И то потомство, что народилось, уже и посильнее было, и жило чуть дольше. А дальше, как совместные дети пошли, так их родители за голову схватились - чадо-то смертное получилось. Что делать-то? Никому не хочется дитя свое терять. Ну и любовь, она, знаешь ли, не выбирает. Начали некоторые из людей искать - как продлить жизнь магам. Придумали обряд. Да только он силу из человека вытягивает быстро, саму жизнь вытягивает. А маги... Маги, знаешь ли, быстро сообразили, что можно не зависеть от милости дарителя жизни, а взять самостоятельно то, что им так надо. И понеслось - то там, то тут находили трупы людей. Мы вроде бы сначала хотели по-хорошему договориться. Не удалось. А когда сообразили - было как-то поздно. Первая война бала давно, так потом, вроде бы помирились, придумали систему хитрую... Ну-ка, развяжи кошелек и достань золотой - так нагляднее будет.
  Маг послушно достал крупный золотой кругляшик и положил перед собой. Бабка, стараясь не касаться его руками, удовлетворенно кивнула, разглядев монетку. Только задала идиоткий, с точки зрения альтарца, вопрос:
  - Что это, по-твоему?
  - Золотая монета, - покладисто ответил маг, окончательно записывая бабушке диагноз 'слабоумие'.
  Бабулька хмыкнула, будто другого ответа от него и не ожидала.
  - Ага. А почему, по-твоему, она именно золотая? И она, и артефакты все, и символы власти, и магические жезлы - везде именно золото? Ведь оно мягкое, неудобное, да и мороки с ним много?
  - Ну, оно не тускнеет...
  - Не то, маг, не то... Чему-то же тебя учили? Ну, вспоминай!
  Альтарец нахмурился, пытаясь поймать за хвостик убегающую мысль.
  - Оно... оно впитывает в себя энергию, принимает легко заклинания... Ну еще магические печати проще накладывать. Опять же - проводник.
  Бабулька закатила глаза и выдала торжественно и с пафосом:
  - Ну слава Природе! Хоть что-то вы еще не забыли! Вот это, - Она указала пальцем на монету, - И есть та система, что была придумана полторы тысячи лет тому назад. Маги выполняли работу, услуги разные, какие было лень или неприятно выполнять людям, а за них получали вот такие же кругляши, только крупнее, хотя печати почти те же на них. Заряженные нашей энергией. Они поддерживали их жизнь, продлевая её. А мы теряли не так много, что бы не успевать восстановиться. Все довольны и счастливы были, но не долго.
  - И что случилось? - Альтарец покосился на монетку, раздумывая над словами бабки. Выходило логично и просто, но верилось во все это с трудом - так отличалось её объяснение от привычной картины мира.
  - А то, что, опять же - дурачье мы наивное! Конечно же появились те, кто начал собирать правдами и не-правдами эти печати, питаясь и продлевая себе жизнь. А со временем появились и подделки, и спекулянты, и те, кто выступали посредниками среди магов, беря свою долю за выполнение заказов. Ну и, конечно же, и просто лентяи среди людей - ведь зачем строить что-то самому, когда можно пожертвовать чуть-чуть своей силы, влить в печати - и маги сделают все, что угодно... Так вот и повелось. Многие наши вообще лишились силы, отдав их этим вот монеткам, как ты их зовешь.
  - А если... если древняя кровь пробуждается... то она что - сама переходит в них?
  - Да. Я же говорю - лентяи среди наших тоже были. Часть монет переделали так, что их достаточно подержать в руках. И готово. Вот как эту монетку. Знал бы ты, как все быстро для нас произошло...
  - А почему никто не помнит? Откуда это массовое заблуждение?
  - Ну, заешь ли, малыш, не все наши из патоки и меда сделаны - есть и из... другой субстанции, по-вонючее. Эти тоже быстро сообразили - в чем их выгода. Взяли в свои руки производство печатей, контроль за ними, подогнали законы и правила в свою пользу, заставив, фактически, первых работать на себя руками магов и их же ленью. Вот между первыми и вторыми и была первая война, а потом - и вторая за ней. А маги встали на сторону вторых - жить-то им хотелось. Кто из наших выжил, те прячутся по таким вот норам, как я. Не будь у тебя на руках этой девочки - прошел бы мимо, да наткнулся бы на домик другой знахарки - полу-слепой бабки-целительницы.
  -Постой-ка... Получается, что магам, что бы продолжать свой род, и увеличивать срок жизни, до сих пор нужна ваша кровь? Для обряда? А еще исила из печатей?
  - Ну да. И они все еще мечтают стать такими же, как и мы, обладать теми же способностями. Потому и после обряда, забирающего силы у смешанных детей, стараются им свое потомство заделать. Кровь-то никуда не девается, пробуждаясь от сил Природы в новом поколении.
  - А мать Иленки?
  - Аааа... Это... И такое бывает - или сама с перепугу запечатала, или за какую-то услугу большую сумму денег в руки взяла, да близко к сердцу приняла... Обе крови, кстати, запечатала. Ну или кто-то из храмовников подсобил, закрыв силы. Или традиция эта - за девок откуп монетами золотыми давать. Чем больше монет - тем больше они забирают сил. Её же, фактически, продали. А за Иленкину мать, как я поняла - хороший выку дали. Много вариантов - кто ж знает, как все было на самом деле-то.
  - То есть, ты хочешь сказать, что храмовники, сами того не зная, перекрывают вашу кровь? А люди, не догадываясь ни о чем, по-прежнему отдают магам все силы? Просто держа в руках монеты-печати?
  - Ну да. Только вот магова кровь - остается. Если она есть.
  - То есть... Мы ищем потомков алондов, а они тут - везде? В каждом встречном-поперечном?
  - Ну да. В каждом. А что такого-то? Каждый сам выбирает - как ему жить. Ну и без обучения они все равно бесполезны. Вот оставишь мне девочку на годик-другой - я её подучу. А лучше лет на десять. Алондой, как ты нас называешь, не будет, а вот ведуньей - знатной получится.
  - Не оставлю!
  - Ну и не надо. Не оставляй. А кровь в ней все одно - проснется. Магова уже просыпается, а наша - спит пока что. До поры.
  - Но как? Иленка же столько раз брала в руки эти печати?! Она же в чайной каждый день сденьгами дела имела?
  - Ага, - легко согласилась бабулька, - Что-то делала, а за это брала монеты. Питая свою магову половинку. Так?
  - Так... Но кровь алондов? Неужели ей не было вреда от этого?
  - А ты думаешь, те, кто эти печати придумал, дураки совсем были? Есть способ защититься и от этого, причем простой. Скажи, много ли раз Иленка что-то заказывала для себя? Или покупала, а?
  - Деньгами Лизка распоряжалась все больше. А Илена - так, по мелочи, - согласился маг, - Ну да, так и есть. Ленка только если за какие-то товары расплачивалась, или за свою работу деньги принимала. Неужели этого достаточно?
  - Вполне. Да, что-то она уже потеряла, и, как я судить могу - многое. Но непоправимого нет. Несколько лет в глуши и все восстановится, а магова кровь, лишенная подпитки, сама притихнет.
  Альтар нахмурился, пытаясь уложить это все в голове, а бабулька, пододвинув кончиком ложки к себе монетку, начала её рассматривать, шевеля губами.
  - Ты так об всем этом говоришь спокойно... - Предпринял попытку поймать бабуську на лжи маг.
  - И что? Вот вернешься ты в свою стаю и что скажешь? Что все кругом - обман, что нет никаких алондов, что есть люди и маги, а ваша великая история - пшик. И что людям маги потерли память всем под чистую, а вся история - вымысел? Что тут была война, а вы проморгали, поскольку и вас тоже вокруг пальца обвели, да?
  - Да меня на смех подымут. И будут правы. Зачем ты мне это рассказала?!
  - Да просто так... Что бы подумал - как вам дальше жить. Мы-то, помнящие историю, потихоньку отмираем... Мне тоже не много осталось, если подумать. Мы же тоже не совсем бессмертные, а прожила я уже настолько много, что устала. Но ведь маги не остановятся. Еще сотенку лет взаперти на этом материке покукуют, и будет им мало того, что у них есть. И куда их жадный взор повернется - кто знает? Может - опять на драконов ополчатся, может - альвов начнут грызть - ведь те вообще вечно юные и мирные, а еще и крылатые, да и сущие дети по уму-то, а может, вас разметав, на народы эльфов пойдут. Или на зеленокожих попруться войной, как уже бывало. Кто ж их знает?
  Маг сидел ошалев - какие, к крысюкам, альвы-эльфы и прочие зеленые?!
  - Ооооо, малыш... Ты вообще вот мне что скажи - как наш мир-то выглядит?
  - Плоский диск, лежит на спинах... Ты чего, бабусь?
  Бабуська, вытаращив глаза и раскрыв рот, в ужасе глядела на мага.
  - Ты с дуба рухнул?! Еще скажи - что звезды, это шляпки гвоздей, прибитых к небосклону!
  - Ну да, а что?!
  - Вот же... Да нет, малыш... Мир наш - огромный шарик, и его населяют не только люди, драконы и оборотни, но и еще почти три десятка разных рас. А еще есть переходы из мира в мир. И все это раньше было известно каждому школьнику. А ну, иди-ка сюда!
  Бабулька крепко зажала руками голову мага. Тот только почувствовал легкое головокружение, и все закончилось.
  - Да уж, крепко они вас приложили. Не ожидала. Целый материк обработали. Со всеми тут проживающими. Да, понятно, почему от вас остальные народы отгородились, как от чумных... Моя бы воля - я бы так же сделала. Иди-ка, подыши свежим воздухом. Мне подумать нужно.
  Маг, сам поражаясь своей внезапной послушности, ушел на улицу, успев только цапнуть с вешалки пальто и сунуть ноги в хозяйские валенки, подходившие для погоды больше, чем его городская обувь.
  Присев на здоровенную колоду для колки дров, маг впервые пожалел, что у него нет ни одной вредной привычки - покурить там, или врезать что-то из деревяшки. До того тошно стало, что хоть вой. Нет, в слова бабки до конца не верилось, но вот в чем ей резон врать такое? И вокруг него, как он сейчас только присмотрелся, было не предгорье, а бесконечная равнина, расстилавшаяся от одного края небе до края... Ни леса, через который ехал сюда альтарец, ни гор на горизонте, на которые он успел насмотреться за последние три дня пути... Ни-че-го. Значит, что бабулька действительно живет вне мира, зачаровав избушку и полянку, на которой она стояла. На такое действительно были способны только алонды. Даже маги, как ни пыжились, не умели управлять пространством. А Иленка? Она же совершенно здорова - как он её не осматривал, как не обнюхивал - ничего. Здоровая, только сильно уставшая девушка. Даже тени запаха лекарств нет, что он в нее вливал по дороге. Стирать память умели и некоторые из магов, но так, что только несколько дней из памяти убрать под чистую - опять же единицы могли. Большинство бы отмахнуло несколько месяцев или лет. А так виртуозно...
  Права была бабка и в том, что вздумай он рассказать своим об этом - его на смех подымут, или решат, что Рон Альтар из ума выжил от долгой разлуки с домом. Кто же в такое поверит? А Лизка? Она же из рода драконов - знает ли она правду? Маг нахмурился, поняв, что он уже внутренне принял на веру слова старухи, раз рассуждает так.
  - Что надумал? - раздался от двери грудной голос бабульки.
  Покосившись на замершую в дверях старушку, зябко кутавшуюся в вытертую серую шаль, маг-оборотень, раздраженный тем, что не заметил зрителя, спросил:
  - Лизка, иленкина подруга... Она из рода драконов. Они - тоже ничего не помнят?
  Бабулька желчно усмехнулась и покачала головой, съязвила:
  - Еще как помнят! Потому и слиняли по-дальше от всей этой клоаки, как только началась основная заварушка. Аж за теплое море улетели, черти крылатые, на самые дальние острова Южного архипелага. А хотят еще дальше - за Черный Океан, к другим народам. Небось, уже договорились - ушлые они, жуть!
  Альтарец нахмурился, вспоминая карты известных земель. Ничего толков не надумав, он спросил, делая над собой заметное усилие:
  - А за Черным океаном - что? У нас на картах там ничего нет. Край земли.
  Бабулька опять развеселилась, даже руками всплеснула, будто бы радуясь забавной выходке малого дитятки:
  - Край земли! Ишь, как придумали-то! Но там-то другие земли. Под парусами - месяца четыре плыть, да и не факт, что приплывешь целым и невредимым. Он потому Черный и зовется, что там если не шторм, то буря, - усмехнулась старушка, - Если эльфы драконам помогут - то смогут переправить их к себе. Самим - нечего и думать. На ваших корабликах, что умудряются даже в легкий шторм в Теплом море тонуть, это не мыслимо.
  - А вы, значит, раньше плавали? - Зло сощурился маг. Все эти язвительные оценки их возможностей было довольно обидно выслушивать от той, чей народ сам себя погубил. Собственной ленью и недальновидностью.
  Так как алонда внимательно вглядывалась в лицо напряженно сидящего мужчины, его помыслы она легко прочитала. Веселье с её морщинистого личика как ветром сдуло и она враз стала серьёзной, перейдя на деловой тон:
  - Плавали. Хотя это на любителей. Переходы были - огромные врата, размещенные по всем континентам. Во всех важных точках и крупных поселениях. Нам не нужно было месяцами добираться в гости к дальним родственникам, как вам сейчас. Переходы настраивали на нужные врата и за мгновения переносились. Вот на том континенте они остались, и даже в рабочем состоянии. Ну и на всех крупных или важных островах. Драконы ищут как раз подобные уцелевшие врата. Ну и другие расы ими с удовольствием пользуются, научившись и настраивать и чинить. А у нас - разрушены все под чистую.
  - Магами? - Сделал он предположение.
  - Э нееет! Маги, как раз их сохранить хотели, да кто же им даст! Что-то мы сами, поняв, к чему все идет, до подземного основания развалили. Что-то другие народы под шумок. Некоторые просто-напросто разобрали наши потомки на свои строения. Ну а что-то сами маги сломали, пытаясь понять - как оно работает. От них, магов, стоит защита, кстати. И слава Природе, что врат больше нет!
  Альтар криво улыбнулся и уставился бабульке в глаза. Уж больно она последнюю фразу торопливо произнесла - будто бы заведомую ложь.
  - Есть. Если ты о огромных, высотой в пять человеческих роста, вратах, со светло-золотистого камня, похожего на банальный песчаник, то такие есть. Я, по крайней мере, двое таких знаю.
  - Значит, если ты не совсем дурень - пойдешь и разрушишь их, - равнодушно пожав плечами, припечатала бабулька.
  - Но... Если мы найдем способ их запустить? Мы же сможем уйти от сюда? К тем, другим? - Ухватился за идею, как утопающий за соломинку, Альтар.
  - Ну и кому ты там нужен? Или Иленка, несущая в себе каплю проклятой крови, а? Да вас прямо с порога развернут, и будут правы!
  - А мы попытаемся! Ты знаешь - как их запустить?
  - Нет. Только в теории - знаю. На деле я не запускала ни разу. У нас были те, кто это хорошо делал. Я как-то все больше лечила, - призналась бабулька.
  - А мне расскажешь? - Сощурившись, спросил маг.
  Бабка крепко задумалась, сверля альтарца тяжелым взглядом, и начала то ли спрашивать, то ли отговаривать мага от его затеи:
  - Ты понимаешь, что неизвестно где вы выйдете? Что вы не будете знать местного языка, местных обычаев, куда идти и чем заняться? Что ваше золото вы можете выкинуть в ближайшую канаву, а все 'ценные' здесь вещи потеряют всякий смысл там, где вы выйдете? Что ты там будешь, скорее всего, единственным оборотнем? А ваша Лизка, согласись она перейти с вами, так и умрет в теле человека, потеряв связь с собой-драконом? Готов к такому?
  - Нет, - Признал маг, - Но решать не мне, а Иленке. И Лизке.
  - А ты, значит, готов поплестись за ними, переложив решение на плечи девушек? Струсил вернуться к своим, боишься в глаза им смотреть, зная правду?
  - Легче, бабуль, легче, - пригрозил маг язве-старушке, - Сама же все поняла - мне обратной дороги нет. Пусть живут, как живут. Нас слишком мало сейчас, что бы бороться с магами. А ты во многом права - они, если вздумают, перейдут перевалы и сотрут наш народ с лица земли. И пусть мы чей-то эксперимент, но ты правильно подметила - мы живые существа. И жить хотим.
  - Хочешь попробовать договориться с теми, кто вас там встретит и переселить оборотней? - Догадалась бабулька.
  - Да. Хотя многие и не согласятся бросать долину даже ради лучшей доли.
  Бабулька покачала седой головой и, развернувшись, ушла в дом, притворив за собой дверь. Маг, оставшись в одиночестве, принялся обмозговывать свои шансы. Допустим, ему поверят - не в то, что наговорила бабка, а в отредактированную версию - что часть магов стремиться захватить власть в стране, что до войны с альтарцами не далеко, что нужно уходить, и что он, Рон, нашел и смог поговорить с одним из выживших чистокровных алондов, разузнав о вратах на друге континенты... Если бабулька объяснит, как ими пользоваться, и если у них получится их запустить - хорошо. Но где гарантия того, что маги, прийдя в долину оборотней, не найдут способ обойти запрет и запустить врата после этого? Не сделает ли он этим хуже? Или, как любит говорить Лизка, с проблемами разберемся по мере их поступления?
  Рон вдруг понял, что ему очень не хватает сейчас рядом Лизки, что бы поговорить хоть с кем-то не выжившим из ума, как эта вот бабулька. Стоило отправиться в Предгорный и встретить там драконшу, паралленьно инсценировав Иленкину смерть. На какое-то время это собьет со следа магов, вздумай они что-то предпринять.
  Альтар решил вернуться в дом, в комнату, где отдыхала Иленка, забрать её вещи и как следует подготовиться к краткому путешествию до её родного городка, где предстоит всех убедить втом, что он не довез её до целительницы, а, допустим, похоронил под близжайшем деревом. Осталось только убедить упрямую Илену в том, что это самый лучший вариант.
  
  
  
  
  
  Глава 21.
  
  Мнимая смерть и продолжение пути.
  
  
  Девушка, к удивлению Альтара, уже выглядела практически здоровой и бодренькой. Удобно устроившись на узкой кровате с кучей больших пуховых подушек в изголовье, как любят в деревенских домах, с таким упоением читала какой-то толстенный фолиант, что и не сразу заметила его вторжения.
  - Кхм... Илен? - Позвал он девушку.
  Она подняла рассеянный взгляд от страниц и часто заморгала, разглядывая мага, замершего около двери.
  - А? Альтар? Ты что-то хотел?
  - Да. Я сейчас в Предгорный - Лизку встретить. Ну и заодно погоню, вздумай кто-то её за нами отправить, со следа собью.
  - Хорошо, - кротко ответила девушка, ныряя обратно в старую потрепанную жизнью книгу.
  - Я сейчас возьму те вещи, в которых ты ехала, ладно? - Спросил маг.
  - Угу...
  Альтар, пожав плечами, цапнул её платье, обувь и пальто, нашедшееся тут же, на деревянном гвозде-вешалке. Иленка совершенно не обращала на него внимания, не отрываясь от чтения.
  - Что это у тебя? - Спросил он, подойдя ближе.
  Кровать стояла в глухом углу, за спиной Иленки была бревенчатая стена с небольшим окном, забранным свинцовым переплетом и маленькими ромбиками стекол, и магу, что бы взглянуть на страницы, пришлось бы залезть к девушке под бок.
  - Это по целительству... Ну как бы. Но в это тяжело поверить, - Иленка подняла на мага рассеянный взгляд, для наглядности ткнув пальцем в пожелтевшие страницы, - Здесь написано, что любой человек может лечить! Для этого не надо обладать кровью магов, достаточно только знать - что и как устроено в человеке, и на что нужно повлиять... Так странно...
  - Это техника алондов, а не магов, - кивнув своим мыслям, произнес альтарец.
  - Алонды? - Нахмурившись переспросила она.
  - Ну да... расспроси нашу хозяйку, пока меня не будет.
  Иленка встревожилась, только сейчас сообразив, что оборотень одет по-дорожному.
  - А ты на долго?
  - Дня три-четыре. Тебе что-то нужно в городе?
  - Да... Я же не заеду в Предгорный? - Спросила девушка, маг кивнул, - Скажи Лизоньке, что бы она мне тогда в дорогу все необходимое купила. И... если можно... - Иленка закусила губу, но кинув вороватый взгляд на Рона, отказалась от своей идеи: - Да нет, ничего...
  - Лен, - устало выдал маг, раздраженно проведя рукой по своим растрепанным волосам, - Если нужно что-то особенное - скажи. У меня три дочери, одиннадцать внучек и полторы дюжины правнучек. Меня можешь точно не стесняться.
  Ленка залилась краской стыда и запальчиво воскликнула:
  - Да я не о том, о чем ты подумал! Я хотела попросить тебя матушке-настоятельнице письмо передать!
  - Что в письме? - Насторожился Рон.
  Иленка очень удивилась странному тону мага и честно призналась:
  - Что у меня все хорошо, что я хорошо устроилась в столице и все такое...
  Брови альтарца изумленно взлетели вверх, и он, на всякий случай спросил девушку:
  - Ты меня вообще слушала?
  - Дааа... Нет, наверное, а что?
  - Иленка, я, вообще-то, твою безвременную и трагическую гибель хочу изобразить! А ты мне про письмо! Настоятельнице!
  Ленка вытаращилась на мага. Даже челюсть отвисла. Рон, тяжко вздохнув, медленно разъяснил еще раз:
  - Я взял твои вещи, - он для лучшего понимания девушкой ситуации потряс кульком с оными перед её носом, - Изображу твою гибель и захоронение по обычаю моего народа - сложу костер и сожгу останки.
  Илена, скосив глаза на кульке, заикаясь, пролепетала:
  - Кккакие останки? Мои?
  - Ну да. А под видом останков чей-нибудь трупешник, - продолжал он втолковывать Иленке, как маленькой.
  - А... хм... трупешник - где возьмешь?.. - Не поняла она.
  - А вот это - ерунда. Найду. Не та проблема - труп в лесу найти. Унюхаю какой-нибудь.
  Иленка отстранилась от мага, подозрительно на него косясь. Для оборотня и для деревенской девушки, какой Ленка и оставалась в сущности, 'труп' был совершенно разными вещами. Подумав немного, Иленка кивнула и уже более осмысленно поглядела на мага.
  - Эммм... Ну ладно. Только дай мне слово, маг-альтарец! Что бы это был уже готовый труп! А не чья-то... насильная смерть по моей вине! - Затребовала она.
  - Ладно, - легко и покладисто согласился маг.
  - Рооон! Я серьезно! Я знаю эти места - тут просто так трупы не валяются - это не город!
  - Ну да. Я понимаю это очень хорошо. Давай я обойдусь без неаппетитных подробностей? Просто поверь - труп я найду. Они - трупы - всегда где-то да есть.
  Ленка, посопев, решила не упираться, но тут в ней проснулась крестьянская бережливость:
  - А мои вещи - зачем?
  Альтарец, призывая себя к терпению, послушно пустился в объяснения:
  - У нас сжигают трупы, золу ссыпают в ямку, а сверху кладут вещи погибшего. Ну и засыпают землей. Вздумай кто копать - все чисто. Сыскные псы найдут это захоронение по запаху даже под землей, и как раз по твоей одежде. А вот разобраться - чья там зола - это нужно иметь либо твою кровь в образцах, либо кровь близжайших родственников. Да и опять же - пока найдут, пока откопают, пока доставят в город экспертам - это недели три уже пройдет. А мы, как я прикидываю, уже будем так далеко, что не достанешь.
  - А в городе ты что скажешь? - Не сдавалась Ленка. Даже книжку отложила в сторону. Впрочем, из рук до конца не выпуская. Идея мага была хоть и здравой, но все же Иленке было как-то не посебе от того, что её будут считать мертвой не только враги, но и немногочисленные друзья.
  Маг легко подал плечами и принялся упаковывать сверток в свою сумку, равнодушно объясняя девушке прописные истины:
  - Скажу, что, мол, не довез до целительницы. Что ты в дороге помрэ. И что, как положено истинному оборотню-безбожнику, я тебя съел! Ладно, шучу! Что я тебя похоронил, окропив твою могилку скупой мужской слезой, - попытался перевести все в шутку маг, но Иленка не сдавалась:
  - Но ведь возникнут вопросы - почему не повез в город мое... мой труп?
  - Возникнут. Обязательно возникнут! Но я сделаю крысючью морду и предложу им самим сутки с хвостиком ехать с ледяным трупиком в обнимку по зимнему лесу.
  Ленка слабо улыбнулась, представив эту картинку и реакцию вопрошающих на такое заманчивое предложение:
  - Думаю, этому поверят. А Лизка? Ей - тоже скажешь про смерть? Или правду?
  А вот тут маг не знал - как действовать, что бы не нарваться на возмущения, но ришил, что горькое лекарство лучше приторного яда, потому решил выдать правду, да в лоб:
  - Скажу, что ты умерла. Так она достовернее сыграет.
  Иленка аж подпрыгнула от возмущения, сжав кулаки и гневно уставившись на мага, отступившего на всякий случай от сверкавшей на него очами девицы.
  - Нет! Так нельзя! - Возмутилась она.
  - Так - нужно. Я ей скажу, что хочу показать - где твоя могилка... - Опять попытался перевести разговор в шутку Рон, но Иленка решительно перебила его:
  - Нет.
  И до того она выглядела воинственной, что маг, решивший было про себя поступить по-своему, как то сразу передумал - ему с этими девицами еще предстояло вместе если не жить, то уж точно долго путешествовать и быть заодно, а потому он примирительно поднял обе руки вверх и спросил:
  - Ладно, что ты предлагаешь?
  Девушка от такой покорности и смены ролей немного опешила, но высказала довольно неплохую идею:
  - Думаю... Что... А ты предложи лучше Лизке изобразить радость от того, что я, якобы, умерла. Что-то из разряда 'ага! мне больше достанется' - в это все охотнее поверят, чем в убитую горем подругу, тем более - в убитую горем столичную красотку.
  Маг выглядел ошарашенным, но да - он был вынужден признать, что идея девушки была гораздо лучше его собственной. С минуту подумав под напряженное сопение Иленки, он ухмыльнулся уж очень гадко и, растягивая слова, произнес:
  - Ага, понял идею. Пусть немного посорит деньгами, угостит всех бесплатной выпивкой и шумно будет со всеми делиться планами по переезду... например - на Южные острова?
  Иленка кивнула, все еще не веря в то, что маг так легко сдался и отказался от своих планов в пользу её советов.
  - Да. Так жителям Предгорного будет понятнее. Они не плохие люди, просто... Ну... - Иленка смутилась и отвела глаза.
  - Ну?.. Какое тут может быть 'ну' вообще? Ленка, ты мне-то не заливай! Там через одного - добытчики самоцветов, пушнины и мелкие торгаши. Та еще братия! И да, ты права на все сто - в эту версию они охотнее поверят. Еще и решат между собой, что это мы с Лизкой тебя специально прикончили и в лесу прикопали, что бы деньгами не делиться. Но к этому времени нам уже надо быть как можно дальше от этих мест.
  Иленка кивнула, по прежнему стараясь не подымать глаз, а на щеках расцвел румянец смущения. То, как охарактеризовал её земляков маг, было, в принципе, верно. Люди в их городке редко задерживались на долго. Никто не называл их город 'любимым' или 'благословенным' местом, но те, кто там задерживался, обычно говорили, что они 'застряли в этой дыре', добавляя после каждого из этих слов по паре-тройки непечатных... Большинство молодежи, как и Ленка, сбегала в более крупные города, едва возникнет такая оказия. А потом уже возвращались, если оставались в живых, в родной городок только для того, что бы коротать старость и проматывать заработанные гроши, если таковые имелись. Некоторые даже, накопив небольшой капитал, открывали свое дельце, приносившее доход только от торговли с теми же добытчиками - но все это был лишь сезонный заработок. С начала осенних дождей и до наступления весенней погоды дороги в их родной городок превращались в глубокое грязевое месиво, напоминая, скорее, полосу препятствия, что они на своей шкуре сполна ощутили. И даже те несколько дней пути, что она не забыла, запомнились ей если не на всю жизнь, то уж точно настолько крепко, что подобного путешествия она ни в жизнь даже врагу бы не пожелала!
  Но все эти заработки, дела и перемещения относились к только к той части населения Предгорного, которым посчастливилось появиться на свет мужчинами. А вот женщины как рождались в Предгорном, так там же старели, и там же и умирали, если не выходили за муж в другие деревни и села-городки. Но и там их ждала та же самая участь. Либо монастырь, либо замужество лет в пятнадцать максимум. Третьего не дано. Да, случалось и такое, что некоторые, как и сама девушка, сбегали из замшелого в своих порядках города в другие места. Таких, кроме Ленки, было целых три за последние лет сорок! Это не считая не полного десятка жриц, переведенных за это же время в другие монастыри. И каждую такую беглянку до сих пор при каждом сборище поливали грязью так, что никому не позавидуешь...
  Маг же, пока Иленка смущалась и краснела за родных ей людей, закончил упаковывать в свою обширную сумку ее вещи, добавив в кулек, к стыду Ленки, еще и нижнюю сорочку и даже бельем не побрезговал, не обращая ровным счетом никакого внимания на её возмущенный писк. Вот точно - ничего его не прошибает! Ноль стеснения или такта!
  - Ленок, не сопи! Я за тобой неделю почти ходил, как за лялькой, пока ты болела. Даже мыл. И не только белы-ручки и личико, - добил он ошметки чувства собственного достоинства девушки, уже спрятавшей малиновое лицо в ладонях, - Так что не бери в голову и прекрати краснеть!
  Альтарец, удостоверившись, что упаковал все те вещи, в которых она приехала сюда, перекинул челез плечо слишком объемное для сумок пальто, присел рядом с её кроватью на корточки, развел её ладошки в сторону и заглянул ей в пылающее от стыда лицо, мягко и уверенно заговорил с ней, убеждая в правильности своих действий:
  - Ленка, послушай меня внимательно! Те, кто за тобой охотятся, гораздо хуже меня, поверь. Они способны на такие гадости, что чем дальше от них я тебя спрячу, тем лучше. В идеале бы - за море. Но сама знаешь, сейчас зима. Я хочу спасти тебя, девочка, понимаешь? Тебя и Лизку твою - ведь до тебя через нее попытаются добраться, если что. И пытки - это то, что ждет и её, и меня, если они нас поймают. Это ты понимаешь? - Ленка, от лица которой схлынули все краски, завороженно кивнула, а маг продолжил, - Я понимаю, что в твоем родном городе есть хорошие люди, которые не равнодушны к тебе и твоей судьбе, но я и их не хочу подставлять тоже! Их же в первую очередь вычислят и будут допрашивать. И не дай боги им хоть чем-то выдать знание о том, что ты жива, или где тебя можно искать! Хоть взглядом, хоть жестом выдать, хоть мимикой... Я хорошо знаю методы воздействия этих не-людей: пытки, зелье правды, проверка памяти - вот что их ждет в этом случае. А так - спросят, они ответят, что ты умерла. Знаний любого мага-дознавателя хватит на проверку - врут они, или нет, пойми. Пусть лучше они погорюют, считая тебя мертвой, чем их потом будут мучать. Ну хочешь, я скажу твоей настоятельнице, что ты хорошо и праведно жила, что тебя все любили, что ты умерла достойной девушкой, чистой и непорочной? Хочешь?
  На глаза Ленки сами собой навернулись слезы. Опять она, не подумав, как следует, попыталась обидеться на мага, а он - грубовато, но как умел, заботился о ней и о том, кто ей дорог. Иленка улыбнулась сквозь слезы, осторожно вытащив свои ладони из рук альтарца.
  - Она наверняка будет рада это услышать, Рон. Скажешь? - Робко попросила она.
  Маг кивнул и по-отечески поцеловал девушку в макушку. Быстро встал и ушел из комнаты, оставляя Иленку в расстроенных чувствах.
  'Пусть. Пусть плачет - так ей будет легче!' - Думал про себя маг, по опыту знавший, что лучше эта ложь, как он ей и объяснял ранее, чем мысль о том, что она може стать причиной не самой лучшей и легкой смерти своих друзей и близких.
  
  В большой комнате его уже заждалась бабулька-видуния. Мало того, что сумку ему в дорогу собрала, так еще и оделась по-теплее, будто бы собралась провожать его в дорогу.
  - Никак со мной собралась? - Изумился Рон, с нездоровым весельем рассматривая тепло упакованную бабульку.
  - Нужен ты мне! - Задрала нос старушка, - Дорожку тебе короткую открою - часа за два до городка доскачешь по ней.
  - А потом, когда я за Иленкой приеду - сможешь до долины оборотней тропку открыть? - Решил ковать железо, пока горячее, Рон.
  - Хитрый какой! Ну, положим, могу. И что?.. - Намекнула та.
  Альтарец сделал вид, что намека не понял, а потому изобразил поясной поклон, тоном деревенскоко увальня из сказки про Ивана-дурня, пророкотав:
  - И я тебе буду очень благодарен, бабушка-ведунья!
  - Хех. Ну уж нет, знаю я вашу благодарность! - Деланно возмутилась старенькая алонда, - Я переправлю вас в волчью долину и объясню, Иленке и вашей Лизке, как активировать врата. А ты поклянешься предками, что разрушишь те врата, что на видном месте у вас в долине стоят.
  - Бабуль, а не многовато ли? - Зло сощурился маг, - У меня на эти врата, как бы, планы свои есть!
  - В самый раз! Или это - или зимний перевал с двумя девушками, в жизни в горы не ходившими. Как думаешь - пройдешь? Девчоночки выживут?.. А не рискнешь, так застрянешь до середины, а то и до конца весны. А это еще пять месяцев. И за это время прорва воды утечет. Не говоря уж о том, что так или иначе вас смогут найти. Ты же наверняка, когда на службу поступал, оставлял магам свою кровь в залог верности, а? Как думаешь - как скоро найдут тебя маги, задайся они целью? Как ты вообще собрался исчезнуть из их поля зрения?!
  Бабушка оказалась очень неприятно хорошо осведомлена для 'деревенской ведуньи'. Либо она этот козырь для торгов приберегла, либо выискала в памяти Рона. Но в обоих случаях - это была для Рона не самая приятная новость.
  - Никак, - маг упрямо сжал кулаки, - Я - не исчезну. Я вернусь в Альтар, как только буду уверен в том, что Ленка в безопасности. Меня найдут где угодно - в этом ты права. Но только в теле человека. В теле волка моя кровь другая. Об этом маги, к счастью, до сих пор не знают.
  Бабулька закатила глаза, что-то весьма эмоционально сообщив потолку, а после, чуть-чуть успокоившись, и магу:
  - Ну хорошо, ты будешь бегать на четырех лапках... Хотя это само по себе нелепо! Охранять ты её, положим, сможешь. Пока тебя не подстрелит какой-нибудь охотник. Не говоря о том, что вы крупнее волков и внешне очень отличаетесь. Так что то, что тебя пристрелят - вопрос времени. Ну а саму девушку ты, конечно же, в известность ни о чем не ставишь? Хочешь её в темную вести? Не боишься, что по тебе это шарахнет, да так, что мало не покажется?
  - О чем ты? - Насторожился маг, пропустив мимо ушей угрозы бабки об охотниках. У них, у оборотней и поговорка есть: 'Охотников бояться - под кустом жить!'
  Бабка же продолжила попытки пробудить совесть в маге:
  - Иленка, может, и юная дева, но не младенец же! Что ты так с ней? Возьми и расскажи всю правду.
  - Нет. Не стоит ей все знать. И ты тоже не расскажешь, - с нажимом в голосе предупредил он возмущенную такой наглостью и тупостью алонду, - Я её вытащу отсюда. И народ свой постараюсь вытащить - пусть маги сами тут в своем котле варятся! Маги и люди. Это они кашу заварили.
  Алонда выглядела ошарашенной.
  - Хоррррошая позиция - ничего не скажешь! - Прошипела она, по-новому разглядывая стоящего напротив нее мужчину.
  - А сама-то?! - Обведя широким жестом дом, где она уже невесть-сколко лет пряталась, криво усмехнулся маг, - Сбежала сюда, заперла свою полянку от мира - а мы, там, разгребаем то, что натворили твои, между прочим, сородичи! И после этого ты еще делишь на 'они' и 'вы'?! Будто бы вы, ведунии, тут не причем!
  Бабулька стояла, теребя в руках край теплой пуховой шали и гневно сверкала глазами-бусинами на оборотня.
  - Нас не послушали! - Попыталась возразить бабулька.
  - Значит, не так и не то говорили! - Припечатал альтарец и принялся собираться.
  - Ронни, ты не понимаешь - о чем сейчас говоришь! Мы... - Бабулька горько усмехнулась и поправила сама себя, - Я и другие ведуны вот уже почти три сотни лет по одному, по двое, берем и обучаем людей. Иногда бывает, что мы находим кого-то, подходящего для обучения. Младенцы, брошенные детки, сироты. Мы их берем, растим и учим! Мы не можем брать детей из колыбелей! Начни пропадать дети, и их хватятся. Нас начнут искать. Если уже не начали...
  Все это было больше похоже на оправдание и маг бросил на бабульку острый взгляд из-под челки, спросив излишне резким и сухим тоном:
  - И скольких же лично ты обучила?
  - Восемь... - Смутилась алонда, сама понимая, что это - капля в море.
  Покачав головой, Рон, закончив сборы, подошел вплотную к расстроенной старушке и тихо произнес, глядя ей в глаза:
  - Этого слишком мало, алонда. Слишком.
  - Я знаю... Но в каждого из них я вкладываю частичку себя, трачу годы, что бы их воспитать и научить...
  Альтарец застегнул теплую куртку, подбитую коротким мехом, накинул сверху потрепанный жизнью шерстяной плащ и подчеркнуто равнодушно спросил:
  - И где же они, твои ученики?
  Плечи старушки опустились и она, спрятав в морщинистые ладони лицо, отвернулась от назойливого мага, задававшего слишком правильные, больно, как дикие осы, жалящие вопросы. Альтар молчал, ожидая ответа и уже когда он хотел-было развернуться и уйти, старая женщина через силу, словно выдавливая из себя признание по капле, призналась:
  - Ушли искать Врата... Почти все. Одна - живет целительством, как и я.
  - Что, тоже не захотели выступать против магов? - Добавив участия в голос, задал он еще один вопрос.
  Бабулька уже совсем упала духом, бесцветно прошептав свой последний довод:
  - Да. Не хотят. Мы не воинственны по Природе своей. И наши воспитанники - тоже.
  - Это слабое оправдание, ты же сама это понимаешь.
  Альтарец еще раз пересмотрел свое снаряжение, мученически вздохнул и подошел к сжавшейся в комочек бабульке, протягивая руку к своей чересседельной сумке, что наполненная щедрой рукой гостинцами от хозяйки, стояла у её ног. Неожиданно для самого себя он передумал и коснулся плеча старушки и чуть сжал, пытаясь передать той хоть чуть-чуть своей уверенности, хоть немного поддержать старую женщину. В конце-то концов, кто он такой, что бы вот так её обвинять в том, что сделал целый народ? Путь и её народ, но разве только она одна виновата?..
  Когда же бабулька подняла на него по-детски удивленные и лихорадочно блестевшие глаза, Рон тихонько проговорил:
  - Я понимаю, что тебе стыдно, что тебе... всем вам, - поправил он сам себя, - Горько и больно, и хочется все исправить. Я не говорю, что это не моя война, и что меня все устраивает, но я уже отвоевался, бабуль. Хватит с меня. Я просто не хочу, что бы вон та малышка, что ты спасла, воевала. Это не для нее, понимаешь? Я уверен, что есть те, кто выступит против магов - среди людей есть здравые полководцы, воины и стратеги. Думаю, пройдет еще немного времени, и маги сами себя обыграют.
  - Ты думаешь? - С робкой надеждой спросила она. Столько лет она повторяла про себя оправдания своей беспомощности, что слова мага доходили до нее с трудом.
  Маг кивнул, решив рассказать еще кое-что из того, что он узнал:
  - Буквально через неделю в столице, где сейчас сосредоточено большинство магов и аристократов, будет переворот. Если коротко, то маги будут резать магов. Ослепленные жаждой власти эти недоумки не берут во внимание то, что их соседи сильны, и причем без всякой магии. Это и многочисленные хорошо вооруженные и обученные армии, и боевые машины, и лазутчики, специально натасканные распознавать и убивать магов. Они им умудрились продать артефакты, способные распознавать носителей магии на расстоянии в пять шагов, думая, что соседи им помогут с поисками одаренных детей, а те и помогают - вербуют найденых себе по мере сил, отправляя под видом учеников шпионов, диверсантов, или просто слишком слабых магов. Их академия сейчас почти на треть состоит из иностранных агентов, а на половину - из бездарей. И не только это! Важно другое - донесения о подобных вещах им приходят, но они отмахиваются от них, как он несущественной мелочи, по привычке считая себя самыми сильными. Но уже больше половины тех, кто способен управлять стихиями, ничего из себя не представляет, как личность - они подавлены либо заклинаниями, либо зельями, либо волей родителей-аристократов. В своем стремлении уменьшить опасность изнутри, в академии и в высокопоставленных семьях последние десятилетия не учат детей боевым заклинаниям, опасаясь бунта и сопротивления. Они наступили на ваши же грабли - вместо того, чтобы растить своих воинов, способных дать отпор, они нанимают иностранцев на охрану. На них сейчас служат альтарцы и дикари-поморы, способные к боевой магиеи. При этом их хваленые маги-аристократы могут разве что разжечь камин или сделать так, что бы их одежда не пачкалась, а дождик не капал на дорогую шляпку. Бытовая магия. Ну и да, - Маг иронично улыбнулся, - Последние лет сорок, как стало модным, что бы аристократы не касались презренных денег своими руками - у них есть специальные слуги, которые за них расплачиваются в салонах и магазинах. Ввели бумажные векселя и чеки, заменяющие особо крупные суммы. Кто-то умело ввел эту моду, пришедшую из-за границы, но примечательно, что почти одновременно с этим их силы начали стремительно спадать, хоть и не сильно. Раньше для меня это было просто парадоксом и связи между этими двумя событиями я не видел... И если то, что ты мне говорила про печати - правда, это означает, что соседям кто-то про них шепнул из ваших. И это вселяет надежду. Но только, если ты мне рассказала правду!
  - Зачем мне врать про печати? - Искренне возмутилась бабулька, - Это вам... Да, ладно, - отмахнулась она от извечного спора, - Если так, то глядишь и доживу до того момента, как магов поставят на место. Береги себя, волчок! И драконшу привози - лет четыреста их уже не видела!
  Маг улыбнулся взявшей себя в руки и заметно воодушевившейся бабульке и пошел седлать лошадку, а когда вышел из хлева на двор, ведя в поводу отдохнувшую и отъевшуюся конягу, бабулька его уже ждала на краю полянки перед домом, чуть ли не подпрыгивая от нетерпения - будто бы и не было тяжелого для неё разговора только что. Удивительная способность многих людей, ставившая злопамятного оборотня в тупик!
  Едва дождавшись, когда маг сядет в седло, она принялась его инструктировать деловым тоном:
  - Едешь прямо, никуда не сворачиваешь и не оборачиваешься до тех пор, пока не появится под ногами дорога. Как закончишь с 'похоронами' и прочим - кинешь на дорогу вот это, - бабулька передала магу плотный холщевый мешочек с чем-то мягким на ощупь, - Это горсть земли, я её заговорила на то, что бы она стала тропкой. Закроешь глаза и шагнешь. Лошадке - тоже глаза прикрой, а то испугается. Примерно через два часа от этого момента выйдешь со стороны центральной дороги на Предгорный. Обратно - вот это на дорогу брось, как от жилья человеческого по-дальше отъедешь, - она выдала две перекрещенные палочки, связанные между собой власяной ниткой, - Удачи тебе, волчок, и легкой дороги.
  Маг, сидя в седле, как мог учтиво поклонился сухонькой сгорбленной фигурке, пришпорил своенравную лошадь, принявшуюся грызть удила, и не оборачиваясь, поскакал в указанном бабулькой направлении. При этом давя в себе огромнейшее желание обернуться через плечо. Но что-то ему подсказывало - не стоит этого делать. То ли инстинкт самосохранения ему о том вопил, то ли многочисленные легенды из далекого детства, где с обернувшимися непременно что-то настолько страшное случалось, что жуть брала, когда ему бабка в детстве эти сказки-страшилки рассказывала... И думал тогда маленький оборотень, что вот он-то точно не поступил бы, как глупые герои этих сказок и не обернулся бы ни за что! А вот пришла пора - и на-те вам: шея чешется, сзади чудится нарастающая опасность, и Рон сам себя ругает, мучительно давия в себе зудящее желание оглянуться.
  Но вот под ногами появилась тропа, поднялся легкий туман, заволакивая сначала ноги лошадки по самые мохнатые бабки, потом плавно - едва успел заметить - белесая муть охватила и корпус занерничавшей и стригущей ушами лошадки, словно отрезав половину ездовой скотины за компанию с его ногами. Рон не успел как следует запаниковать, как липкий густой туман, качнувшись плавной волной, накрыл его с головой и так же внезапно отступил, оставляя мага и дрожащую от испуга лошадку на небольшой полянке в лесу.
  А дальше было нуднейшее занятие - привязать по-крепче лошадь, раздеться, поеживаясь от холода, снять с себя все амулеты, блокирующие оборот во вторую ипостась, короткая судорога, выкручивающая суставы, краткая боль и бег по лесу, когда лапы едва касаются земли под тонким слоем рыхлого, но скрипучего от мороза снега.
  Наполненый подзабытыми запахами лес звал, манил свободой, блазил запахом близкого зверья, осторожно затаившегося в норах, дразнил проснувшиеся инстинкты охотника, шекоча нервы и заставляя верхнюю губу задираться, обнажая внушительные зубы и рождая в глубине широкой грудины глухое утробное ворчание. Спохватился забывшийся альтарец уже в близких серебристых сумерках, со стыдом вспомнив о долге и обязательствах. Порысив по лесу и наскоро перекусив замешкавшейся дичью, но нашел то, что ему было нужно - закоченевший труп какой-то уснувшей и замерзшей до смерти бродяжки. Причем не так далеко от того места, где он оставил лошадь. Лошадь!!! Альтаец коротко рыкнул и побежал к оставленной на произвол судьбы животинке, которая и так его недолюбливала из-за его оборотнической природы, а теперь еще и забыл её, привязанную, на пол-дня в лесу!
  Кобылка, крепко привязанная к толстой ветке, ни куда не делась, хотя и была понурой, недовольно косясь на подошедшего к ней нерадивого хозяина - голого и разгоряченного беготней. Торопливо одевшись, маг, как удалось, подлизался, потатив не одну свежую горбушку, к обиженной умной животинке и повел её к найденым ранее останками бродяжки. Что тоже не добавило ему очков в глазах животного, чуткого к смерти.
  До темноты альтарец возился с костром и погребением обнаруженной бедняжки, а когда закончил, понял, что уже не может, как раньше, хладнокровно относиться к телам и смертям людей. Списав все это на эмоциональную привязку к Иленке и на неосознанное сопоставление этого безымянного тела с живыми подругами, он, сам удивляясь себе, произнес... ну пусть будет речь:
  - Что ж... Я не знаю, кто ты была, откуда, и как ты жила. Но я отпускаю твою душу, человек, - коротко произнес он, поднося разожженый самодельный факел к выложенному смолистым еловым лапником погребальному ложу, на котором покоилась его скорбная находка.
  Может, одинокая душа уже и отлетела, покинув ненужное тело, а может - и нет. Альтарцы верили, что покойного непременно нужно сжигать на погребальном костре, осовбождая от оков брошенного тела бессмертную душу. Так что, спасая Ленку, он сделал еще одно доброе дело для этой неизвестной девушки.
  
  
  
  
  Глава 22.
  
  Люди Предгорного.
  
  
  Когда же от костра остались лишь угли, рдеющие под слоем легкого пепла, ночь уже перевалила за середину, и альтарец, матерясь на свою глупость, кинжалом расковырял верхний подмерзший слой земли, кое-как, расшвыривая землю руками, выкопал яму и ссыпал туда все, что осталось и от костра, и от тела. Протянул над импровизированной могилой перемазанную руку, обращенную ладонью вниз и загасил заклинанием рассыпающиеся с треском угольки - у него не было времени ждать, когда все погаснет самостоятельно, как оно и положено было, по по-хорошему. Прикопав золу и черный уголь, он сложил поверх ленкины вещи, присыпав еще и это сверху хорошенько землей, что бы зверье не растащило. Ну еще полагалось что-то съедобное оставить неподалеку... За съедобное пошел сладкий пирожок с размоченными сушеными яблоками, которые оборотень на дух не выносил, считая издевательством над вкусными продуктами, а вот кобыла к 'счастью сладкоежки' принюхивалась с жадностью, потому остатки припасов он скормил ей.
  Закончив с похоронами, альтарец выполнил инструкции бабки, предварительно замотав морду лошади своим плащем - кто её знает, эту алонду? Может иначе колдовство не сработает, и ему придется невесть сколько времени чапать через ночью лес, что бы вовремя добраться до этого грешного городишки, спасая его жителей от беды по имени 'Лизка в гневе'?
  Но странное и непривычное колдовство исправно сработало, и буквально через пару минут до слуха мага, ведущего в поводу присмиревшую кобылку, долетели приглушенные расстоянием звуки ночного городка. Оглядевшись, он примерно догадался, что до околицы, как и обещала бабулька, пара часов неспешной езды. Осталось только уговорить своевольную кобылу. Маг покосился на животину, раздумывая - а не поехать ли на ней прямо вот так? С замотанной мордой? Вон, какая тихая и послушная стала! Но, словно бы подслушав мысли хозяина, животина тот час же умудрилась споткнуться, переступив с ноги на ногу. Причем - это на ровном месте!
  Да уж... А счастье было так возможно... Помимо сладкого он еще и недолюбливал лошадей - и это чувство, похоже, было искренним и взаимным. Тем более сейчас, когда в его крови еще гулял волчий азарт, а тело хранило ощущение стелющегося под лапы леса... По венам разлилось знакомый жар предваряющий трансформацию и Рон потряс головой, прогоняя наваждение - будет еще его время, успеет побегать по лесу. А сейчас, разматывая морду наглой кобылы, альтарец дал себе зарок - никаких больше лошадей! Повозки или свои ноги-лапы! С ними хотя бы не надо договариваться! Ну, если только вести трезвый образ жизни... Вот и сейчас скотина прядала ушами и подрагивала, чуя тонкий запах оборотня, не доступный большинству людей, но очень пугавший её ранимую натуру.
  - Ну давай, мешок с овсом! По-тихонечку, и в город! Чем быстрее я от тебя избавлюсь - тем нам обоим проще, согласна? - Уговаривал он чутко прислушивающуюся к его голосу кобылу, - Конечно же ты согласна! У тебя, кстати, выбора другого нет. Или я тебя продаю, или ем!
  То ли животина каким-то образом поняла его слова, то ли просто расслышала в морозном воздухе звуки и запахи близкого жилья, но припустила знатно, не смотря на то, что засыпанная тонким слоем снега дорога, почти не тронутая следами, едва виднелась в скудном свете уходящей к краю неба ущербной луны.
  
  Что сказать? Предгорный мага разочаровал. Полностью, но, в принципе, ожидаемо. Не было у городка ни ворот, ни хоть плохонького, хоть гниленького, но частокола, ни каких-то внятных границ, ни даже мощеных улиц, ели не считать за мостовую ту пару здоровенных булыганов, о которые споткнулась его кобыла в центре города. Аккурат рядом с незамерзающей и непросыхающей Вечной лужей. Надо сказать, что в каждом подобном городке и поселке много помотавшийся по свету Ронни видел такую Лужу. Она мерило погоды и отправная точка для местных, ведь именно на неё ссылаются коренные жители, говоря, например, о засухе: 'Ты, гля, даже Наша Лужа почти пересохла!' Ну и так же - о небывалом морозе, когда 'Она промерзла', или - о дождливой погоде - 'Её не обойдешь, а попробуй насквозь пройти - утонешь по шею!'. Всего-то достопримечательностей, не считая Вечную Лужу - центральная прямая улица, в начале которой путника встречали не больно-то высокие, в два роста, каменные стены небольшого монастыря, тускло светившиеся в полумраке местами облупившейся от осенних дождей беленой штукатуркой, а следом за стенами храма - несколько богатых домов в два этажа (нижний из камня, верхний - поседевшие бревна, вокруг - забор, за забором - злющие кобели), ратуша (она же дом местного старосты, тюрьма и зал для приемов и заседаний, а еще там проводили суды и праздники, только менялись украшения на подходящие случаю, хотя бывали и казусы, когда предыдущие украшения забыли снять, а гости уже пришли). Вот, собственно, и все достопримечательности, коими мог похвастаться городок. Пожалуй, вздумай Рон задержаться в Предгорном, его внимания бы заслужили разве что те несколько богатых домов в один-два этажа, да единственный и самый ухоженный из всех зданий городка, трактир.
  Окна, кстати, по столь позднему времени, скудно светились только в привратницкой монастыря и в трактире. Магические светильники тут, может и имелись у кого-то, но, как и все, относящиеся к миру магов, в слух порицалось, а потому усердно пряталось от чужих глаз по-дальше.
  Была ли здесь гостиница или что-то вроде того - маг так и не понял, а кружить по городу под перелай злющих дворовыйх псов желания Рон не имел, надеясь, что местный источник выпивки был именно трактовым вариантом, когда на первом этаже едальня, а на втором - комнатушки-клоповнички для не брезгливых постояльцев. Так на проверку и оказалось, когда он смог вручить лошадку с трудом разбуженному пожилому конюху, крайне удивленному визиту нового, еще не виданного в этих краях гостя в такое глухое время. Да еще и конному гостю! Это зимой-то! Конюх долго пытался предупредить Рона, что, мол, сани караулить не буду, пока Рон терпеливо пытался втолковать мужику, что саней-то нет... В результате, пока неверующей в подобное конюх высматривал 'сани аль хоть бричку', Альтар лично отвел лошадь в тепло конюшни, попутно отметив, что кроме его кобылы в стойлах оказалась еще только пара простеньких лошадок, наталкивая на мысли о том, что купцы либо остановились где-то еще, либо уже покинули этот славный городок. В обоих случаях это ему было на руку - чем меньше врешь, тем меньше шансов попасться.
  
  - Что нибудь желаете? - С сомнением в голосе отозвался трактирщик, оказавшийся пропойного вида жилистым старичком с пучками седых волос, украшавших обширную блестящую лысину над круглыми выдающимися ушами, делавшими его похожим на ушастую сову. Старик был довольно высок, но сутул, перемещался чуть бочком, от чего Рону вспомнились почему-то уже не совы, а горгульи и, как ни странно, мумии...
  - Да. Ужин, ванную и комнату, - не смотря на настырное желание проверить хозяина на принадлежность к нежити, спокойно, с ленцой, протянул Рон.
  - На одного? - Заучено переспросил хозяин заведения, сам исподволь разглядывая гостя, шевеля седыми бровями, торчащими дыбом.
  - Да, - отрывисто бросил Рон. Торчащие космы и чрезвычайно развитая мимика еще больше усиливали схожесть трактирщика с нежитью.
  Трактирщик что-то шепнул девушке-служанке и та, понятливо кивнув, понеслась наверх. Наверное - готовить комнату для гостя.
  'Что господин изволит на ужин' его, конечно же не спросили - не столичный ресторан тут. Хозяин самолично, погрузив все имеющееся в 'меню' на поднос, принес на выбранный магом столик. Кормили путников сегодня гороховой кашей на сале, которую Рон тут же брезгливо отодвинул на самый дальний край стола, предварительно слямзив со своей же тарелки хороший шмат слабо прожаренного мяса и, придирчиво осмотрев и обнюхав, подтянул к себе еще и кружку со светлым и слабеньким элем. Ну и неожиданно мягкий и еще теплый белый хлеб порадовал. Все же Рон не удержался - пробормотал под нос формулу, с веселым изумлением осознав, что хозяин - не нежить, а анчутка - наполовину человек, а на половину - лесная нечесть. Трактирщик, видя озадаченность, написанную на лице заезжего мага, раздвинул тонкие, чуть синеватые губы в улыбке, явив тому самые края острых тонких зубов. 'Вот вам и благочестивые граждане! - Усмехнулся альтарец, салютуя хозяину кружкой, - По самым носом анчутку не распознать!'
  - Господин отстал от своих? - Спросил тем временем трактирщик у альтарца, мигом рассмотрев хоть пыльную и потрепанную, пропахшую гарью, но все же весьма дорогую одежду гостя.
  - Нет. Обогнал нечаянно. Жду компаньона.
  Тон мага был таков, что у хозяина тут же отпало желание разговаривать с интересным посетителем. Рон, не глядя, вытащил из кошеля монету весом в четверть золотого серебром и положил на край стола. Трактирщик, довольно кивнув, ловко прибрал монетку, спрятав её в обширный карман. Нечисть боится серебра? Глупое заблуждение, развеявшаяся в первые же годы службы Рона в людских землях. Они его обожают, зачастую даже больше золота! За золото нужно отвечать - где взял, да как добыл. А серебро? Кто его считает, кроме ростовщиков-то? За серебро ушлые нечистики давно научились жить среди людей, во всю пользуясь даруемыми за деньги благами.
  - На долго за вами закреплять комнатку? - На всякий случай, криво ухмыляясь, поинтересовался трактирщик, поскольку сумма тянула гле-то дня на три пребывания и кормежки в этом славном заведении.
  - На сутки точно, а там - видно будет. Маг-почта у вас работает?
  Трактирщик совершенно не удивился - все приезжие из столького града первым делом спрашивают про почту. Он учтиво поклонился важному господину, решив держаться с ним как можно более вежливо.
  - Да, господин. Утром, в семь открывается. До десяти утра аккурат работает. Что-то еще? - Продолжил он намекать.
  - Пока - ничего. Хотя нет. Если меня не будет в трактире, но меня будет искать компаньон - девушка, черноволосая, смуглая, яркая и красивая, но резкая и наглая до желания прибить... Не перепутаете. Скажите ей, что бы подождала в моей комнате. Вот вам за труды, - предупредил маг любые возможные возмущения хозяина заведения, протягивая еще восьмушку.
  - Девушка? Компаньон?! - Изумился мужик, приняв, сам того не заметив, монету из рук мага. Отказаться от поручения уже возможности не было - деньги-то взял!
  - Да. Точнее - молодая женщина. Вас что-то удивляет, любезнейший? Слишком сложное для вас поручение? - С заметной издевкой спросил альтар, кинув на хозяина невинный взгляд.
  - Нннеет, что вы!.. Но - девушка?.. - Продолжил удивляться коренной уроженец Предгорного. В смысле - дуб-дубом. Укоренившийся.
  - Ну так идите - вон вас другой посетитель никак дозваться не может. Отчаялся уже совсем, бедняга, - небрежным кивком маг указал на единственного в полу-темном зале выпивоху.
  Хозяин обернулся и брезгливо поморщился, рассмотрев озвученного посетителя:
  - Это не посетитель! Это бездна! Разорение!!! - Пожаловался анчутка Рону, сплюнув в сердцах на грязноватый пол, и без перехода заорал на выпивоху, - В долг не налью! Вали домой! Что бы тебя крысюки по пути зажрали, пьянь подзабоная!
  И, уже альтарцу, демонстративно потирающему пострадавшее от воплей трактирщика ухо, нижайше поклонившись:
  - Вы извиняйте, господин маг, у мужика, как бы, горе - жена погибла не так давно. Дочь в монастырь ушла, мать свихнулась и на все живое с кулаками кидается... А сыновья - маленькие, у родичей бедуются, знать отца не желают...
  - Хм... Это совершенно не мое дело, но что мешает вам его выставить за дверь?
  Хозяин обезоруживающе улыбнулся и развел руками, пояснив:
  - Так жалко же его... Закончит еще, как и его батя - пьяный вусмерть под забором замерзнет, - трактирщик понизил голос и доверительно сообщил гостю, видя легкую заинтересованность благородного господина, - Говорят, его мать в свое время так же мужа с этого света свела. Или еще кого-то - врать не буду. Кто ж знает - давно дело было! Лет тридцать с хвостиком прошло. Уж свидетелей-то почти никого в живых нет...
  Маг изобразил на лице брезгливую скуку, и хозяина как ветром сдуло. Значит, вот он - отец Иленки? Альтарец оторожно, делая вид, что поглощен ужином, присмотрелся к пьянчужке. А здоров бык! Вот и впрямь - тур или медведь. Небось Дичиком прозвали не с младых ногтей, а как подрос и на ноги встал. И сейчас по нему заметно, что хоть пил без продыху, а все же не сильно еще обрюзг или высох, как это бывает с пропойцами, заменяющими еду крепким самогоном. В кого тогда пошла тонкая в кости и довольно высокая для девушки светловолосая и светлокожая Иленка - можно только гадать. Либо в мать или её родню, либо в прохожего молодца... Третьего не дано.
  Алкаш тем временем канючил и клянчил у трактирщика выпивку, обещая завтра же весь долг принести, унижался перед ним так, что у Альтара напрочь пропал апетит. Когда же к нему подбежала запыхавшаяся служанка, доложив, что комната готова, альтарец, бросив девушке медную монетку, с радостью отодвинул недоеденный 'ужин' и поспешил уйти. Ему не приятно было находиться рядом с этим человеком, в свое время отдавшим дочь в монастырь лишь за то, что та не хотела выходить за муж. Это ему поведала Лизка по секрету, да еще и Ленкины приятели подтвердили, когда он за них взялся, выложив всю нехитрую историю его подопечной. Желание вывалять как следует это ничтожество в Непросыхающей Луже было столь велико, что Рон предпочел поскорее уйти из зала. Алкаш-то он, может, и алкаш, а вот только он свой тут. А Рон - чужой.
  
  Лизка до Предгорного добралась уже сильно после обеда, когда Альтар уже успел отправить ложное сообщение связному в столицу о том, что его подопечная 'скончалась от тяжелой лихорадки в дороге'. Он довольно подробно описал в послании её болезнь, смерть и могилу, указав примерное место захоронения, вызывая своим равнодушным голосом оторопь у мага-связника на почте. Следующим этапом его утреннего марафона, выглядевшего для наблюдателя со стороны, как ленивая и неторопливая прогулка скучающего щеголя, был местный староста, коему он, как добропорядочный и ответственный гражданин, сообщил 'о гибели Милены, дочери фермера Дичика от лихорадки', уже не особо вдаваясь в подробности. Только добавил, что сопровождал девушку в дороге как охранник, когда той вздумалось проведать родню, для верности продемонстрировав не особо-то расстроенному новостями старосте соответствующую грамоту, составленную на коленке в подсобке еще до отезда. Может, в последнее староста и не поверил, но ведь он и вправду отсылал более трех недель назад письмо о том, что у нее на ферме разор творится, хотя и не надеялся особо, что эта дурная девка рванет по зимнему пути сюда. Староста скурпулезно записал в книгу, где учитывались перемещения жителей города на жизненном пути, поставил жирную точку и едва сдержался от желания потереть довольно руки.
  - Ну что ж... Мдя... - Староста промочил горло, приложившись к кружке, от которой пахло медом, - Вечно этим молодым не терпится! Сидела бы в своем монастыре - стала бы, глядишь, настоятельницей следующей. А так... Ну что же, сама девка виновата. Хотя и жаль её, да, - Торопливо добавил староста и осенил себя знаком богини, дабы гость чего дурного не подумал.
  Гость молчал, проявляя больше интереса к горке мушиных трупиков в заплесневлом углу окна,чем к словам старосты. Мужик неувереннно то ли чихнул, то ли кашлянул, привлекая к себе внимание и весомо проговорил, пытаясь уследить за реакцией странного мужчины, сидящего напротив него:
  - Значит, ферма отдается во владение старшему из Дичиковских сыновей, ну и, конечно же, назначем опекунов...
  - Меня это не интересует, - перебил его Альтар, - Мне заплатили за работу, я её не выполнил до конца. Это меня волнует больше, чем какой-то там... Дичий выводок.
  Глаза гостя опасно засветились красным и староста, в мыслях проклиная себя за недогадливость, быстро принялся лебезить, сообразив-таки, что перед ним, скорее всего, боевой маг:
  - Ну что вы, господин маг! Вы же не виноваты, что эта пигалица посереть зимы надумала ехать! Тут не мудрено заболеть - шутка ли! Вы у нас задержитесь?
  - Не долше, чем необходимо, что бы дать лошади отдохнуть с дороги, и обратно в столицу. Нечего мне здесь делать.
  - А жаль! Мы всегда рады магам, - профессионально-искренне солгал, не моргнув глазом, староста, - Если что-то нужно будет - непременно заходите прямиком ко мне!
  А сам староста, пряча под столешницей скрещенные в отводящем зло жесте пальцы, с такой опаской покосился на мага, будто бы он ну оооочень надеясь, что тот прямо сейчас подватит свои вещички и свалит из его городка, и больше никогда не появится тут, и дорогу, желательно, пусть забудет... Ну это в мыслях, а на деле староста, рассыпаясь в благодарностях, пытался максимально вежливо выпроводить опасного гостя.
  Как тут любили магов - Альтар знал из разказов Ленки, потому устроенное старостой представление его совершенно не впечалило, оставив после себя ощущения мерзкие и гадостные. Да и сам Рон уже имел счастье видеть, как на него косился староста и его молчаливый помошник - как на смердящий труп, выловленный в реке по весне. Потому Рон не удержался от соблазна и принялся немножечко глумиться над скользким мужичком, не знавшим уже - как отделаться от столичного мага, а потому изобразив заинтересованность, встал в дверях, на которые с таким вожделением поглядывал помошник старосты, невинно поинтересовавшись:
  - Может, это вам помощь какая нужна? Неупокоенные, скажем, шалят, или еще что в окрестностях завелось?
  - Что вы, что вы! - Замахал руками и почти истерично засмеялся староста, опять спеша трижды осенить себя знаком, - У нас тихо, ну прямо как... как в болоте зимой! Ничего такого, для чего бы маг надобен был бы! А если что и есть - жрецы славненько справляются! Не стоит беспокоиться - отдыхайте себе.
  От старосты альтарец вышел, посмеиваясь - знал он по своему опыту такие вот 'мирные' местечки. Стоит капнуть по-глубже и все найдется - и упыри, и вурдалаки, и шишиги, и анчутки-полукровки, такие же, как тот трактирщик - потряси их как следует, и за ними найдутся прегрешения на полноценный смертный приговор, а уж кикиморы или утопленницы, мстящие за свою погибель - точно имеются, стоит только к реке пройтись... Ну а мелой нечисти и нежити - так вообще обычно целая орава. Хоть и большинство этих напастей сейчас действительно затаились до наступления весны, но вот летом-то наверняка тут весело. Он когда-то давно с такой вот работенки и начинал, шатаясь по трактам и зарабатывая себе стойкую репутацию в людских государствах. Сначала - тракты и деревеньки, позже - окраинные городки, подобные этому вот. Еще позже - служба в гарнизоне боевым магом, перевод сначала в пригород, а позже, выслужившись, и в саму столицу перебрался по протекции начальства... Долго он шел к цели, но заработал отличную репутацию неподкупного профессионала, что бы не вызывать подозрения у властей и нанимателей, всегда с настороженностью относившихся к оборотням. Ну и насмотрелся разного за годы службы. Но на нет и суда, как говорится, нет, а тратить драгоценное время на уговоры старост? Увольте! Эти охотнее пожертвуют людьми, 'что и так часто и от болезней мрут и в лесу пропадают' как как-то ему ответил один такой деятель, чем тугим кошельком с десятком-другим золотых монет. Кстати - не своим кошельком-то, как правило, а 'вскладчину' набранным по монетке с каждого дома.
  В целом первой половиной дня он остался доволен, только вот приезд Лизки его несколько выбил из колеи - эта дикарка мало того, что приехала верхом, без сопровождения, да еще и с парой вьючных лошадей, плотно нагруженных поклажей. Да еще и напугала местных аборигенов своим отчаянным и неприличным видом: широкая юбка-брюки, модная в этом сезоне среди столичных деловых дам, перетянутая тугим корсетом талия и втиснутая, как в драгоценный чехол, в богато расшитый цветами и серебром ярко-синий жакет. И бес бы с одеждой, но местная братия, собравшаяся в обеденное время пропустить кружечку-другую и - чем боги не шутят - поглазеть на заезжего мага, особенно неодобрительно косились на буйные кудри девушки, не укрытые ни хоть каким-нибудь приличным платком, ни даже заплетенные в допустимую для девушки косу! Бесстыдные, невозможные для честной девы, черные кудри и заколки с искрящимися в них ярко-синими гранеными стекляшками! А еще и сапожки на небольшом каблучке выглядывали из-под брючины - вообще верх порочности. Нет, что Лизка - модница и любительница покрасоваться, он и раньше знал, но не до такой же степени!
  Альтару стоило не малых трудов сохранить серьезную мину, когда он как следует разглядел раскрасневшуюся от гнева девушку, что-то втолковывающую хозяину трактира, отчаянно жестикулирующую левой рукой, а правой она при этом крепко ухватила за ворот жилистого мужика, оказавшегося на голову её ниже. Мужичонка уныло кивал, кривил губы, вяло отбрехиваясь от хамки.
  - Лизавета, побойся богов, не мучай хозяина трактира! Душу ты из него все равно не вытрясешь за неимением оной! - Строго предупредил он девушку, зайдя к ней со спины.
  Зал, заполненый сегодня уже почти на половину, осмыслив шутку, через мгновение грянул хохотом, а хозяин сначала с готовностью захихикал, но через мгновение замолчал и лицо его обиженно вытянулось. Но он быстро оклемался, вспомнив о том, что господа, хоть и шутят зло, но, в отличае от местной публики, платят хорошо и серебром, а не расписками, нешлифованными камнями и стащенными в кладовке жен продуктами, а потому, вновь захихикав, натянул на лицо самое добродушное выражение. Тем более, что дурная девица наконец-то перестала трясти за ворот, отвлекшись на мага.
  - Ба!!! Вот тебя-то я и ищу! Что эта камбала сушеная мне лопочет? Как так - нету тут нашей Миленки?! Что еще за бред сивого мерина?
  Каждая фраза девушки резонировала в зале новыми порциями смешков и шепотков, так что Рон, с отеческой строгостью во взоре оглядев крикунью, тяжело вздохнул - устраивать бесплатный цирк в зале не входило в его планы.
  - Давай-ка наверх - там поговорим с глазу на глаз, - громко, чтобы все слышали, произнес альтарец, подавая пример девушке.
  Толпа неодобрительно загудела, досадуя, что яркое зрелище и свежая сплетня уплывает буквально из под самого носа. Но вырвавшийся из цепкой лапки Лизки хозяин уже оклемался и поспешил на свое рабочее место, выставляя новый боченок с элем, и гул толпы изменился на более благодушный, стоило только трактирщику наполнить первые кружки.
  Рон, закрыв за собой дверь и удостоверившись, что любителей подслушивать под дверью нет, привычно проверил и Лизку и комнату на предмет прослушки, и только после этого сухо и по существу рассказал Лизке последние события, не отвлекаясь на подробности и лишние сейчас детали. Лизка - не Илена-простота, сама достроит цепочку событий, не надумав ничего лишнего. Когда же Рон в своем расказе дошел до того, как оставил Иленку на попечении старой целительницы, та вскинула руку, предупредив:
  - Так! Стоп! Остальное - по дороге или на месте. Тут слишком много любопытных ушей собралось. Мне тоже есть, что рассказать. Когда выдвигаемся?
  - Немедленно. Нужно только прикупить вещей для Ленки - у нее ничего сейчас нет, кроме того, что целительница дала. Даже обуви, и той нет.
  - Ну это-то есть. У нас с ней один почти размер. Чего нет - без того обойдемся, не впервой ни ей, ни мне. Не думаю, что в этой дыре есть круглосуточно работающая лавка готового платья или еще что-то подобное. А обувь вообще будем неделю, а то и больше ждать. Да и это будет весьма подозрительным, если я, приехав из столицы с такой внушительной поклажей, еще что-то покупаю ЗДЕСЬ. Тут Ленка сглупила - сразу видно, никогда ни от кого не убегала... Тогда сейчас едем, но сначала пропускаем по стаканчику - и в путь.
  - Ты же только с дороги! - Попытался урезонить деятельную драконшу маг.
  - И что? Думаешь, мне тут рады будут? - С ядом в голосе произнесла Лизка.
  - Так что ж ты тогда вырядилась, как фаворитка на королевскую охоту? - Изумился альтарец, демонстративно-придирчиво разглядывая яркий наряд Лизки.
  Та закатила глаза и не менее ехидно спросила мужчину, напомнив тому о реалиях славной дороги в Предгорный:
  - А ты думаешь, после четырех дней пути у меня хоть что-то чистое осталось, кроме этого? - Лизка указала на свою вызывающую одежду, - А в грязном сюда являться я не собиралась! Вот еще - позориться!
  Девушка фыркнула, да еще и язык показала посмеивающемуся над ней магу. Альтару только и осталось, что покорно собрать свои вещи и распорядиться насчет своей лошади.
  
  Внизу их уже ждала подогретая градусом и заметно подросшая толпа, ожидавшая их возвращения и даже заметно притихшая при их появлении. Лизка не стала их разочаровывать, благо тут был уже и староста, тоже пропустивший кружечку и собравший вокруг себя крожочек разномастных восторженных слушателей:
  - Хозяин! Всем по кружке эля за мой счет! - Голосом избалованной жизнью столичной штучки громко известила Лизка, оперевшись спиной о стойку и демонстрируя всем желающим свое декольте и золотую монету в три злата весом.
  - Радость, небось, какую-то обмывать удумали? - Подал голос тот, поспешно наполняя посуду и делая знаки служанкам поторопиться, пока подвыпившие мужики сами не кинулись за дармовщинкой.
  - А то! Я ж теперь сама себе и делу хозяйка! - Гордо подбоченясь, заявила смуглянка, швырнув монету на стойку.
  Завсегдатаи столь же жадно, как до того за струйкой живительной влаги, вытекавшей из боченка, проводили взглядом монету, быстро скрывшуюся в кулаке анчутки.
  Тут, видимо, староста, как самый сообразительный и трезвый в здешнем обществе, сложил воедино 'столицу', 'мага-сопровождающего', 'смерть Миленки', прибавил сюда еще и сообщение о гибели 'Илены, совладелицы чайной лавки, урожденной Милены Дичиковой', конечно же раззвоненное, вопреки инструкциям и правилам, единственным местным магом с почты, и вот эту яркую и аппетитную во всех смыслах даму, решившую на радостях проставиться на приличную сумму незнакомым людям... Каринка сложилась, и староста мигом успокоился, переложив тревожившее с утра событие в разряд обычных и житейских, рассудив про себя: 'Девку прибили, прикопали в лесу, а еще и проверяли - можно ли ферму отхватить. Ферма же это всяко прибыльнее, чем какая-то лавка, торгующая чаем, так? Да и кто будет покупать чай? Вот эль - это дааа...'
  Примерно так же подумали все, у кого еще имелась хоть капля мозгов, не пропитых окончательно и бесповоротно, а Дичик, принесший-таки с утра долг поросенком и славно успевший угоститься, проспал и Лизкино появление, и рассказ старосты, перелетавший от стола к столу и обраставший подробностями, но проснулся мигом, будто бы подкинутый на лавке чутьем близкой халявы. Седоватый увалень улыбался щербатой улыбкой и пил, захлебываясь, халявный пенистый эль, не понимая, что же на него все так косятся в трактире и ржут. Дичик пожал широкими плечами и, допив одним махом пол-кружки, увалился обратно головой на стол, покрытый объедками и липкими следами от кружек и пролитого эля. Кто-то отвел глаза, а кто-то откровенно и гадко заржал, подталкивая локтями соседей и перемигиваясь с дружками.
  - Пошли отсюда, - шепнула, гадливо поморщившись, Лизка, - Противно.
  Маг кивнул, полностью поддерживая девушку в ее стремлении удрать из душного трактира, в котором ему внезапно захотелось перебить всех и каждого, начиная с улыбчивого анчутки и заканчивая Дичиком, подозвал служанку, старавшуюся пробираться по забитому залу так, что бы держаться по-дальше от загребущих рук завсегдатаев и с плаксивым выражением на простоватом личике потиравшей общипанные здоровенными ручищами бока, когда не смогла увернуться. Отдав распоряжения, он быстро забрал из комнаты свои отощавшие сумки, а Лизка усиленно делала вид, что расспрашивает на счет другого постоялого двора или приличных домов, куда могут пустить на ночлег. Дескать, ей тут не нравится. Служанка, косясь на отвлекшегося на разговор со старостой хозяина, тихим шепотом пояснила - куда ехать, и Лизка, кинув еще пару полновесных золотых на стол, удалилась, высокомерно задрав нос. Кстати, искать ночлега её, как высокородную госпожу, отправили не куда-нибудь, а прямиком в герцогский замок!
  
  - Фух, блин-оладушек! Это же надо - какая клоака! - Возмущалась Лизка спустя уже битый час, как они ехали по дороге. И это уже были более-менее приемлемые слова, чем в начале её монолога, перемежаемого многозначительным мычанием или ехидным хмыканьем Рона.
  - Да нормальный городишко, Лизка! Что ты взъелась-то? - Прикидывался дурачком Альтар, хотя самому было не до смеха и шуточек.
  - Да?! Нормальный?! Ты слышал, как они там заржали, глядя на этого увальня? - Взвилась в седле смуглянка, завопив от возмущения так, что норовистая кобыла альтарца шарахнулась в сторону, замотав тяжелой головой и зафыркав.
  - Ну слышал. Кстати, этот увалень - ленкин, с позволения сказать, родитель.
  Лизка, раскрыв рот, неверяще вытаращилась на мага, став похожей на пучеглазую морскую рыбину, выброшенную на берег. Рон наслаждался эффектом и сменой эмоций на личике смуглянки, пока до той доходила вся мерзость прожитой только что ситуации. Примерно через пять минут молчания - безумно много для Лизки - она просипела совсем потерянным и несчастным голосом:
  - Значит, они ржали не над тем, что он так споро на дармовщинку проснулся, а над тем, что?..
  Альтарец разве что не насвистывал от избытка веселья и с охотой подтвердил опасения попутчицы:
  - Ага. Что Дичик, сам того не зная, пил за упокой своей старшей дочери!
  - Кошмар-кошмар-кошмар!!! - Замотала головой Лизка, - Гадость какая! Никогда сюда больше! Ни ногой! Я вообще удивляюсь - как Ленка при таких вот условиях нормальной выросла!
  - Ну она же несколько лет в монастыре прожила? - Выдвинул свое предположение маг.
  Лизка мрачно кивнула, резкими движениями поправив выбившиеся из прически тугие кудри за ухо, мрачно пробормотав:
  - Угумс. И больше половины этого времени - в темно уютном подвале, в крохотной камере. Без света, среди сошедших с ума подвывающих баб, с немой и злой надсмотрщицей, млевшей от криков боли и ужаса, да еще и с крысами в компании. Ты не знал? - Спросила она, заметив, что маг после её слов выглядит так, будто бы Лизка на него вылила ушат ледяной воды.
  - Не знал... - Мрачно признался маг, когда смог разговаривать на цензурном диалекте человеческого языка, - Она потому и просыпается ночью с криками?
  - Угу. Именно. Говорит, что ей все та крыса снится, что у нее на груди любила погреться и спать холодными ночами. Бррр... Ленка досих пор крыс и мышей боится до судорог.
  - Понятно...
  Разговор как-то сам собой затих до тех пор, пока они, словно проехав невидимую черту, отделяющую их от ставшим ненавистным городка, не решили, что нашли подходящее место, откуда можно будет переместиться, воспользовавшись обратным билетом, данным бабулькой.
  - Рон, - позвала его Лизка.
  - Да?
  - Скажешь ей про её отца и про все ЭТО, убью, - подчеркнуто ровно и спокойно пообещала ему спутница, не глядя на мага.
  - Понял, учту. Я и сам не собирался.
  Лизка, пристально глянула на мага, да так, что у того по спине давно забытый холодок страха прошелся. Видя реакцию оборотня на свои слова, драконица медленно кивнула, и они шагнули, ведя лошадей в поводу, в поднимающуюся перед ними завесу тумана.
  
  
  Часть 5. Помни
  
  Глава 23.
  
  Старушка Вольга.
  
  Когда перед ними, опять-таки в уже почти в полной темноте, возникла широкая полянка с домиком старушки-алонды, Лизка, похоже, готовая увидеть, как и Рон в свое время, сараюшку-развалюшку, удивленно присвистнула. Если что и выглядело тут ветхим и старым, то разве что сама хозяйка дома, встречавшая гостей на крыльце, закутанная по самые глаза в теплую вязанную шаль. Гости спешились и Рон, приветливо кивнув хозяйке, повел лошадок в хлев.
  - Поздорову тебе, бабуль! - Звонко и радостно поприветствовала Лизка целительницу, склонившись в простом деревенском поклоне.
  - И тебе, сердешная, не хворать! - Отозвалась бабулька весьма язвительно, - Ты, значится, Лизаветка и есть?
  - Я и есть! - Не стала отпираться девушка, сияя улыбкой, - А ты, значится, та самая алонда? Давненько я вас не видела-то. Отвыкла. Что под старуху-то косишь? Удобно?
  - Да, что уж там... - Отмахнулась алонда, - Сама-то - вон, девкой какой вырядилась!
  Лизка напустила на себя строгий и неприступный вид и демонстративно поправила черные кудри на затылке, сердито выговорив во всю веселящейся алонде:
  - Но-но-но! Это маскировка!
  Старушка в ответ кокетливо хихикнула и махнула сухонькой лапкой, подхватив шутку:
  - А у меня, можно подумать, это тоже от хорошей жизни! В дом пойдем, непутевая!
  Лизка нагло ухмыльнулась, хитро поблескивая на старушку глазами, но в дом за бабулькой пошла, неприминув буркнуть хозяйке в спину:
  - Это мы посмотрим, кто тут... непутевая!
  Спор у первых людей и драконов был настолько давний, что его истоки и причины терялись в седой древности. Но одной из причин было смелое заявление людей о том, что это именно они научили драконов уму-разуму, а до того, мол, те были тупыми примитивными тварями, драконы же выворачивали эту легенду с точностью до наоборот. Если же спросить эльфов или альвов, расшифровать и понять их путанную манеру речи, то ответ будет простой: эти две расы настолько давно ссорятся и мирятся из-за ерунды, что даже стыдно за них становится. Ведь все же знают, что и людей, и драконов создали ...(нужное вставить в зависимости от расовой принадлежности рассказчика)... Как же на самом деле было - кто теперь знает? Уже и Черный Океан трижды менял свои течения и проливы, поменяли очертания и разошлись далеко в стороны континенты, а люди и драконы все так же спорят, как и в самом начале времен.
  Лизка, едва только переступила порог дома, была сметена с ног визжащим от радости комочком счастья по имени Илена. Та, хоть и не помнила точно - сколько дней не видела подругу, но почему-то ощущала, что ну точно больше месяца! Привыкшие за год без малого жить и трудиться бок о бок, девушки сами не осознавали - насколько они сблизились дуг с другом, и как их обеих тяготило расставание.
  Старушка предпочла оставить пищавших и тискавших друг друга девчат наедине, только махнула рукой, указав на выставленное нехитрое угощение - румяные пирожки, да крынку томленного в печи молока.
  Лизка, первые мгновения с тревогой разглядывавшая деловито засуетившуюся по хозяйству подругу, заметно успокоилась, облегченно выдохнула и впервые за весь день искренне улыбалась. Не настолько все страшно, как могло было бы быть - пусть и бледная, похудевшая, с запавшими глазами и отчетливо проступившими скулами, но уже идущая на поправку Иленка ловко орудовала, расставив миски и кружки, раздумывая - куда разместить многочисленные саквояжи и увязанные в тугие узлы вещи подруги.
  - А мне тут Ронни говорил, что ты вся из себя помирать собралась, - бросила она пробный камушек, - А ты вроде как ничего...
  Иленка замерла на месте, нахмурилась и сердито уставилась в свою кружку. Покатав ту в ладонях, она задумчиво протянула, делясь с Лизкой своими ощущениями, беспокоившими её тех самых пор, как Рон рассказал ей о её странной и внезапной болезни:
  - Странно как-то всё, Лизонька! Рон говорит, что я с лихорадкой слегла... Но ты же сама знаешь, что я не болею лихорадкой! Да и вот так сильно, чтобы до беспамятства, так вообще ни разу в жизни не было!
  - Ну все бывает в первый раз... Ты вообще в эту зиму все рекорды по болячкам бьешь, будто бы тебя сглазил кто-то! - Осторожно обронила Лизка, мысленно ставя галочку, что бы не забыть отругать как следует торопыгу-альтарца.
  Иленка неуверенно пожала плечами, оставив в покое кружку, но руки она по-прежнему не знала, куда деть, принявшись тормошить кармашек на одолженом у хозяйки переднике.
  - Ну да, есть такое... Но, знаешь... я, например, помню... песню? - Неуверенно спросила она саму себя.
  Лизка не успела толком порасспросить подружку - уже и рот раскрыла, как в дом ввалился альтарец, нагруженный еще целой горой вещей и сумок, снятых с вьючных лошадей. Иленка, раскрыв рот от удивления, села на лавку, вытаращившись на гору пожитков, раздумывая над двумя вещами: откуда у Лизки столько шмоток и куда это все девать теперь?
  Рон тем временем бесцеремонно сгрузил все это в углу, да так резко, что из кучи, откуда-то из самого центра, отчетливо раздался хруст.
  - Хана моему любимому чайничку... - Грустно изрекла Лизка, состроив скорбную мину.
  - Фух, Лизка! Ты что с собой нахватала?! Кирпичи на память о чайной? Или еще что? И зачем ты потащила с собой чайник?! - Возмутился Рон, демонстративно потирая поясницу и подпихнув носком сапога укатившуюся в сторону шляпную коробку.
  - Ой, Ронни, не плакайся! - Сморщила носик Лизка, напрочь игнорируя возмущение мага, - Там мои и Ленкины вещи, украшения... Ну и несколько Ленкиных любимых книг, и да, золото!
  - Сколько выручила? - Загорелась интересом Ленка.
  Хотя сама при этом готова была рвануть к сумкам не за деньгами, а посмотреть - какие книги Лизка прихватила, а с какими ей придется навсегда попрощаться.
  Лизка гордо распрямилась, чуть не навернувшись с колченогого табурета и задрала нос, торжественно пропев:
  - Двенадцать тысяч! А еще - отдельно, на две тысячи золотых запасы в кладовых были оценены. Итого - четырнадцать! Я молодец?!
  - Да не то слово! - Заулыбалась Ленка.
  Лизка, всомнив о подробностях поездки, поморщилась и нехотя призналась:
  - Но пришлось почти тысячу из этого потратить... И взятки сунуть меня угораздило, и лошадей купить оказалось не так-то просто - все извозчиками скуплены так, что только самые неказистые остались, да клячи, не годные даже для живодерни! Ну и да, за постой с меня в каждой гостинице хорошенько шелушили.
  - Ну ничего удивительного! Три лошади! - Возмутился Рони, не удержавшись от подколки, - Да еще и одинокая девица, одетая с иголочки! Я бы тоже ободрал, как липку!
  - Ну да, конечно!.. Знаешь ли, не только во мне аткой замечательной дело! - Лизка показала язык Рону, - Между прочим, наши соседи, княжество Гринвали, у которых мы уже боги знают сколько лет мы покупали овес, в этом году взяло и обломало всех! С ума можно сойти, что твориться на рынках, - продолжала возмущаться Лизка, а Иленка уставилась на Рона - уж больно тот серьезно был обеспокоен словами подруги, а та продолжала возмущаться, - Ведро овса для лошадки стоит, как у нас - упаковка 'Миндальных'! Два злата! А это одно из самых наших дорогих печений! Вы чего это? - Заметила-таки Лизка странности в поведении дузей.
  Рон скривился, будто бы неспелого лимона с дуру щедро куснул. А Иленка, так вообще странно на Лизку посмотрела.
  - Да так... Думаю. - Произнес Рон, - А хозяйка наша - где?
  Ленка растерянно махнула рукой на дверь, за которой Рон еще не был, а из-за нее, будто бы почуялв, что речь зашла о ней, вышла и сама хозяйка. Древней развалиной она уже больше не выглядела, скорее уж просто усталой женщиной в годах. Ленка и Рон неприлично вытаращились, оценивая преображение, а Лизка лучезарно улыбнулась и помахала бабульке рукой, зазывая ту в общую компанию.
  - Вот наглая, а! - Восхитилась алонда, - Будто бы это не вы, а я у вас в гостях!
  - Да ладно тебе, Вольга! Не тушуйся, все свои! - Осклабилась Лизка и хитренько подмигнула алонде.
  - Уж так и свои! - Кокетливо стрельнула она глазами на Рона, но за стол уселась, чинно сложив ручки на столешнице.
  - А то ж! Ты же нас пустила в дом? Пустила! Значит - свои теперь, не отвертишься.
  Рон сидел и прикидывал - откуда эта вездесущая драконша знает имя этой бабки, которое она упорно отказывалась открывать и ему и даже Ленке, и как бы из Лизки вытрясти подробности, желательно за ухо или за горлышко прихватив девицу по-крепче, а Ленка неуверенно улыбалась, наблюдая за шутливой перепалкой, устроенной помолодевшей целительницей и подругой-язвочкой. Свою историю бабулька ей уже поведала, когда Альтар отсутствовал, и девушка имела примерное представление, что они с Лизкой вполне могли оказаться знакомыми, да и не чувствовала она никакого напряжения между этими двумя. Ну разве что было видно, что обе спорщицы получают массу удовольствия от самого процесса 'переругивания', будто бы это их обычная манера общения.
  - Я вот как выгоню! - Продолжала тем временем Вольга, хитро сощурив бусинки глаз.
  - Ха!
  - Что, думаешь - не смогу?!
  - Три раза - ха!
  - Ну ты, Надька, зараза! И как только тебя земля до сих пор носит-то, а?! - Всплеснула руками алонда.
  - А я все больше крылышками, крылышками! - Быстро нашлась наглая смуглянка и для наглядности ручками помахала, демонстрируя свою манеру перемещаться.
  - Ну-ну! А сейчас-то - ножками! Что, об мать-землю больно стукнулась, когда на поворотах занесло?
  - Ну тебя! У землицы-то матушки терпения и ума всяко больше, чем у тебя, старая перечница! Она меня любит!
  - Это кто тут еще старая!...
  Обмен любезностями прервал Рон, строго напомнив дамам:
  - Надежда, надо же... Это твои родители-драконы, видно, промахнулись с именем-то... Мы тут, помнится, о ценах говорили? До того, как вы друг друга так мило и дружески, как я понял, хаять начали... Или мы с Ленкой можем пока погулять, а вы закончите свой обмен любезностями?
  Обе заулыбались, а Вольга, махнув рукой на Лизку, которую она в пылу спора назвала старым именем вместо нового, поерзала на лавке, усаживаясь напротив молодежи, подперла щеки кулачками и хитро улыбнулась своим мыслям.
  - Нет, не надо... - Абсолютно спокойно ответила она, кривя в улыбке уголки тонких губ, - Это мы с Надь... тифу ты! С Лизкой... по старой памяти, не обращайте внимания. Давно я эту змеюку знаю, ой давно! Сначала еще сомневалась, да как она рот раскрыла... Ну, думаю - понятно, кто ко мне пожаловал!
  - Ага, - заговорщически улыбнувшись, подтвердила Лизка, - Вольга мне не раз помогала в свое время. Ну и двух учениц я ей как-то принесла, но давно это дело было.
  Лицо Рона закаменело. Он сидел, не шелохнувшись, и отсутствующе уставился на пирожок в своих пальцах, не успев донести пол-пути до рта. Если до этой минуты у него еще оставались робкие надежды на то, что все сказанное бабкой - старческий бред, то сейчас, слушая перепалку этих двух женщин, его чаяния таяли, как утренний туман.
  - О! Дошло, да? - Первой заметила состояние мужчины Лизка, - Я так и думала, что ты ни на грош Вольге не поверил! Ронни, ну как можно быть таким... недоверчивым, а?
  - Не можно, а нужно! - Заступилась за него алонда, по-матерински строго глянув на веселящуюся драконицу, - У него служба такая, что все нужно по сто раз проверить. Мало ли, кто и что ему говорит - небось и по-хлеще баечки в жизни слышал.
  - Не обращайте внимания на меня, - довольно-таки раздраженно бросил Рон, - Рассказывай дальше. А тебе Лизка... в общем, потом мне кое-что расскажешь...
  Иленка, косясь на злого, как похмельный извозчик, мага, притихла, предпочитая пока что помолчать и послушать, и уж потом задавать возникшие у нее вопросы, а переставшая развлекаться за чужой счет Лизка поморщилась и перешла на сухой и деловой тон, продолжив прерванный появлением Вольги рассказ:
  - Так... В общем, я еще и успела немножко слухов напоследок собрать, и ситуация у нас такая: княжества Гринвали и Лонггас, ссылаясь на неурожайный год и летнюю засуху, отказались продавать в этом году зерно. Вообще, наотрез!
  - А договора?.. - С трудом разомкнув сжатые зубы, спросил Рон.
  - Какие, к лешему, договора, когда у них, как они сами говорят, чуть ли не голодные бунты? Вернули деньги и заплатили огромную неустойку, как миленькие! А зерна-то от этого ни у нас, ни у них-то не прибавилось. Об этом на каждом углу сейчас шушукаются, в городе паника нарастает, все скупают запасы по баснословным ценам.
  Альтар усмехнулся, предположив дальнейшее развитие событий:
  - Морской путь сейчас закрыт, своего зерна у нас толком и нет, запасы наше правительство делает, но как положенно истинным хомякам - ныкают за щеку, повернувшись ко всем... скажем, попой, и прут в свою нору, так что простому народу этих запасов не видать, даже взявшись за вилы и дреколье. Соседи откупились золотом...
  - Не-а, серебром, бумажными векселями, и все в валюте Гринвали и Лонггас, - вставила Лизка, елозя от избытка чувств на табурете, а улыбочка альтарца еще более кривенькой и гадкой стала.
  - Ага, понятно! А это значит, что свои драгоценные 'печати' они опять не получили. Скорее всего их уже переплавили, если совсем не дурачье, отлив в свои деньги. Удобно еще и то, что нашим либо придется еще раз отливать 'печати' в золоте вместо утраченных, либо опять пускать в оборот иностранные деньги или векселя. Кстати, у денег этих стран вес больше в серебре на каждую монету, за это их и любят простые граждане.
  Лизка и Ленка синхронно закивали, подтверждая слова мага, а Лизка, криво ухмыльнувшись вставила от себя:
  - Добавлю, что из-за обилия толстосумов цены в столице до небес за неделю подскочили, и не только на 'роскошь', но и на любую ерунду.
  - Ну а ты как хотела?! - Дурашливо разведя руками, возмутился альтарец, - Толпа людей приехала и сорит, сорит, и снова сорит деньгами! Логично, что так и будет! Только нас это уже не волнует, - напомнил ей Рон, - Есть еще что-то важное для нас?
  Лизка кивнула и призналась, сделав загадочное лицо и понизив тон почти до шепота:
  - Моррисон приходил, меня искал, но я уже в тот момент сдала все бумаги, оформив сделку и забрав денюжки. Мне об этом мальчишка-газетчик доложил.
  Рон вовремя прикусил язык, понимая, что, расслабившись в хорошей компании, чуть-чуть не проговорился, вовремя спохватившись, что Иленка не помнит ничего ни о моррисоновском 'чудо-лекарстве', ни о последствиях.
  - Что хотел-то? - Чуть грубовато спросил он, стараясь не коситься на сердито поджавшую губы и неодобрительно качавшую головой Вольгу.
  - Да кто ж его знает? Паренек говорил, что очень этот джентельмен сердит был, что и его расспрашивал, и нового хозяина, и соседей, пытаясь разузнать, куда это хозяйки делись. Но все ему и говорили, как и было условлено, что, мол, хозяйки одна за одной на родину к госпоже Илене подались, а поскольку не знали - сколько времени дела там займут, то лавку продали, поскольку задумали в другой части города открывать новую и предложение заманчивое получили. Но малец сказал еще, что Моррисон вроде бы как успокоился, когда все одно и то же ему сказали. Даже посмеивался и улыбался, говоря, что эти две девочки теперь, небось, завидные невесты. Оставил всем свой адрес и велел прислать сообщение, если мы с Ленкой где-то объявимся. Вот, собственно, и все. Из города я вообще почти без проблем уехала, меня только стража задержала для досмотра, но маленький мешочек с золотыми все недоразумения быстро уладил.
  - А к чему вот то, что овес подорожал, что лошади в цене поднялись? - Все-таки решилась выставить на всеобщее обозрение свое непонимание Ленка.
  Рон ободряюще улыбнулся девушке, нисколько не сердясь на её вопрос и пояснил:
  - Да к тому, что соседи тихо-мирно нас жмут, Ленок. Для армии ведь лошадки нужны. И не только для конницы, но и для обозов, и для посыльных, и для командования, а наших-то пород толком и нет, у нас все больше неказистые, но выносливые пони. Все раньше из-за границы покупали. Тоже самое и с зерном, с фуражом и прочим. Даже железо последнее время - и то привозное. Сейчас, начнись война, благородные со своих конюшен коней в армию не отдадут. Только у крестьян будут забирать, а ты сама, небось, хорошо знаешь, что такое - хозяйство без лошадей?
  - Знаю, - уверенно кивнула Ленка, - Это смерти подобно для хозяйства, тем более - для больших, выращивающих зерно на продажу или скот на мясо.
  - Правильно. Теперь подумай - какого будет, когда, мало того, что в состоянии войны, да еще и без зерна весной на посадку, и без лошадей даже для плуга народ оставят?
  - Голод будет. Голод и бунт, - уверенно влезла в разговор Вольга, до того сидевшая тихой мышкой.
  - Правильно, бабуль. А теперь представь - как будет воеваться на крестьянских-то лошадках, да еще и на пустое брюхо?
  - Да никак! В этом и идея?.. - Чуточку наивно спросила Вольга.
  - Скорее всего, там еще множество аспектов, но в целом - да, - Рон снова принялся разглядывать пирожок, уйдя куда-то в свои мысли, делиться которыми он с женщинами не спешил.
  Пауза затянулась, но неловкости никто не ощущал - каждый сидел и думал о своем, прислушиваясь к завываниям разбушевавшейся к ночи вьюги и к потрескиванию дров в печи. Первой нарушила тишину Лизка, хмуро покосившись на мрачного альтарца, задав логичный вопрос, который теперь предстояло решить:
  - Тогда... Если они будут набирать людей в войско, и если они начнут рыскать по весям, забирая лошадей и фураж... Нас же тогда найдут, если только мы в лесах глухих не спрячемся до середины весны! Но как тогда в Альтар попасть?
  - А с этим я вам помогу, - предупредила переживания девушки Вольга, - Как и обещала, открою тайную тропку прямо в долину к волкам. Но, раз уж такое дело, меня отсюда тоже забирайте! Нечего мне тут делать!
  - Как раз тебя-то лучше оставить. Людям целительницы понадобятся, - попытался возразить Рон, но бабулька его гневно перебила:
  - Да, понадобятся! Но это не первая такая война на моей памяти, уж поверь мне! Сначала - да, с поклонами и подарками идут, мол, спаси-помоги бабушка! А чуть оклемаются, да на ножки встанут - нож к горлу и по погребу шарить идут, рыскать по полкам - что бы взять у беззащитной старушки! А как денег не найдут, так еще и по ребрам, да сапогами отблагодарят! Нет уж! Увольте меня, старовата я для подобных благодарений!
  Гости смущенно потупились, отводя глаза, признавая за бабулькой если не правоту, то хоть превосходящий опыт прожитых лет. Вольга, тем временем, продолжила:
  - Я бы, может, и осталась, но ты, Лизка, сама знаешь, как мое волшебство работает - если меня очень будут искать, то рано или поздно, но найдут дорожку к дому. А стоять на опушке и каждому глаза отводить, так на такое моих сил и в молодости не хватило бы, а сейчас и подавно! Так что, волчок, не спорь! Или я иду вместе с вами, или сами разбирайтесь потом - как врата открыть!
  - Сама нам их откроешь? - Не поверил своим ушам Альтар.
  Бабушка непримиримо сложила ручки на груди и выставила подбородок, заявив уверенно и категорично:
  - Сначала Леночку научу, как открыть, а потом - открою в нужное вам место.
  Рон сощурился и ухмыльнулся, подколов упирающуюся бабушку:
  - А куда именно откроешь-то? Где это 'нужное нам место'?
  Ленка сидела, вытаращив на двоих спорщиков глазищи, как малое дитя, и Рон опять сквозь зубы чертыхнулся, вспомнив, что девушка, вообще-то, была не в курсе его планов, но отвлекаться сейчас он не решился, стараясь выжать из увертливой старушки нужные ему обещания, а уж бурю эмоций Илены потом как-нибудь загасить можно будет.
  Старушка, видя такое дело, гадко захихикала, замотав головой, продолжая издеваться над терпением мага и выдержкой тихо закипавшей Илены. Лизка же просто наслаждалась подвернувшимся зрелищем, перемигиваясь с подружкой и делая ей какие-то знаки.
  - Ну, можно подумать, у вас большой выбор! - Просипела тем временем Вольга, утирая выступившие слезы, - А то ты прям знаешь - то это место будет, или нет!
  - Да ты сама, небось, от старости забыла все, вот и изгаляешься! - Упрямо заявил Рон, отказываясь сдаваться на милость пожилой алонды.
  - Я забыла?! Ах ты мелкий блохастый нахал! Я все помню по-лучше вашего!
  - Ню-ню! - Вытянув трубочкой губы, просюсюкал альтарец.
  - Ну ты и наглец, волчок! Ну сам подумай - как ты можешь знать, куда я тебя переправлю?!
  Рон изогнул брови и тоном благородной девицы из пансионата поинтересовался:
  - Только надеяться на твое благородство, честь и совесть?
  - Да! И в отличие от тебя, у это все у меня есть!
  Девчата опять переглянулись и захихикали, а Рон продолжил 'жать' бабульку:
  - Конечно есть! А совесть, в отличие от моей - чистая, ты ж её лет так с тысячу, как постирала и забыла - где сушиться оставила!
  - Так, блохастое чудовище! Я теперь знаю - куда тебя засунуть! Есть одно местечко... как раз для тебя! - С явной угрозой изрекла бабулька, опасно сощурив черные глазки.
  - А девочек не жалко? - Спохватился Рон, чувствуя, что перегнул палку.
  Вольга кинула полный разочарования взгляд на хихикающих девиц и тяжело вздохнула, признавая:
  - Хм... И вправду, жалко! Да леший с тобой, оборотень! Даю места на выбор - степь, пустыня, болото, или - лес? - Щедро предложила бабушка, стрельнув глазками на Лизку и подмигнув той.
  - Лес! - Не раздумывая выбрал альтарец, подуставший за последние годы от степей и равнин вокруг.
  - Отлично! - Слишком быстро согласилась старушка, радостно потирая сухонькие лапки.
  - Кажется, Ронни, ты только что попал! - Предположила Лизка, криво улыбаясь.
  - О нет, мои дорогие! Это мы все попали, да, Вольга? - Протянул Рон.
  - Да нет, не очень... Ну не больше, чем если ты выбрал что-то другое.
  Лизка, усмехнувшись, поднялась и потянула за собой уставшую от долгих разговоров Иленку, вяло ковыряющуюся в начинке пирожка и осоловело разглядывавшую оный.
  
  - В чем подвох? - Спросил уже в пятый раз Рон у бабки, наотрез отказываясь идти спать.
  - Да нет тут подвоха, волчок! - Тяжело вздохнув, снова повторила бабушка Вольга, - И там вы ничего не знаете, и там. Разница-то?
  - Хоть к кому мы попадем? - Решил поменять тактику оборотень.
  - В волшебные леса попадете. Там народов и народцев разных - тьма, но если с народом Эльдар договоритесь, то считай, все будет хорошо. Только это... Лизку к эльфам не подпускай, ладно? - Подозрительно заискивающе попросила бабулька.
  - А как я эльфа опознаю? Если там, как ты сама говоришь, много разного народа?
  - Да как твои девчоночки замрут двумя дурочками, восторженно ахая, а Лизка завопит что-то из разряда 'какооой мужчина', так, значит, там эльфы и есть. А если умилительно запищат или засюсюкают, глядя куда-то вверх, 'какие крылышки', то это вы на альва наткнулись. Если с воплями радости 'бабочку' ловить начнут по кустам, то это пикси, осторожно с ними - тупые и злопамятные. Ну и так, по реакции следи, там еще и и маленькие лепреконы есть, карлики, но они все больше под землей...
  Попытавшись уложить бабулькину классификацию народонаселения в голове, маг с надеждой спросил:
  - А ты сама-то с нами не желаешь, а?
  - Да нет, что я там одна буду делать, скажи? А вас задерживать в путешествиях мне ни ум, ни гордость не позволит.
  Рон задумчиво поскреб пятерней подбородок, спросив бабульку:
  - Как, интересно, я с ними договариваться только буду? Чем их заинтересовать?
  - А вот не имею не малейшего понятия! И еще могу добавить, что вся эта братия разговаривает на другом языке, которого ни ты, ни Лизка, ни, тем более, Иленка, не знаете.
  - Научишь?
  - Как? Дуну-плюну и ты их язык выучишь? Ты же вообще собрался на четырех лапах там бегать! Тебе-то зачем чужой язык, когда свой лопатой до земли будет?
  - Хм... Ну я, вообще-то именно на вариант 'дунул-плюнул' и рассчитывал, - стушевавшись, признался Рон, - А вот что делать с 'четырьмя лапами', если мне еще и эльфов от Лизки охранять придется...
  Бабушка хмыкнула, пожевала губами и задумчиво пробормотала, будто бы не до конца уверенная в том, что собирается сделать:
  - Думала я, думала... Ну, допустим, будешь ты в серой шкурке бегать... Толку тогда девочкам с тебя? Шубу сделать? Так там тепло... В общем, давай-ка я сегодня-завтра покумекаю, как бы заклятие обойти, что на тебя наложили. На кровь, говоришь оно?
  Альтарец мрачно угукнул. Если и был какой-то способ снять заклятие-метку, то он его не зал, а то бы давно воспользовался.
  - Я уже думал, может, удастся вместо себя кого-нибудь отправить? А сам в долине останусь?
  - Ну это было бы хорошим вариантом, да только девушки тебе худо-бедно доверяют, а что с другим оборотнем будет - неизвестно еще. Хотя да, тоже хороший выход, если я другого не придумаю. Дай мне два-три дня, если ничего не вспомнится, то так и сделаешь.
  Бабушка, встав славки, принялась прибираться со стола, указав оборотню на лежанку, на которой он провел первую ночь в этом доме. Рон кивнул, но для начала натаскал воды в бадью на кухне, проведал лошадей, задав им корму. Уже на выходе он вспомнил про козу, боязливо косившуюся на него своими странными глазами из дальнего угла хлева.
  - Ну и что? Тебя тоже с собой тащить что ли?
  - Мееее... - Подала голос коза, забившись еще глубже.
  - Вот-вот... Две девки, четыре лошади, коза и бабка... Свита крысюкова! Меня свои же засмеют!
  Коза опять мемекнула, мотнув рогатой головой и с шумом сглотнув жвачку, а в завершение своего демарша еще и насыпала 'гороху' на чисто выскобленный пол. Рон мрачно сплюнул на пол, отправившись наконец-то спать. Дом встретил его тишиной и шорохами, только в углу за печкой тихо шебуршилось семейство мышей, с писком деля найденные крошки, да ровно гудел в огромной печи огонь, навевая мысли об уюте и крепком сне. Дверь в комнату девушек тихо скрипнула, приоткрывшись на ладонь и явив альтарцу любопытный нос Лизки.
  - Что не спишь? - Шепотом спросил он у той, поняв, что мечтам о подушке не суждено сбыться.
  - Тебя караулю! - Прошептала в ответ Лизка, на цыпочках выбираясь из спальни и заворачиваясь в теплый халат.
  Рон демонстративно и выразительно посмотрел на разобранную лежанку, намекая, что сейчас совершенно не подходящее время для разговоров, но Лизавета его намеки проигнорировала с изяществом кабана:
  - Ты в курсе,что Иленка твоим бредням на счет болезни ни на грош не верит?
  - В курсе, и что?
  - А то, что хорошенько подумай - как оправдываться теперь будешь!
  - Лизка, отстань, а?
  - Рон, не отстану! Ты заврался уже так, что сам путаешься! Ты доиграешься до того, что Ленка...
  - Да отстань ты от меня со своей Ленкой! - В сердцах воскликнул Рон, - Я двое суток на ногах, а ты мне тут... мозги правишь!
  Лизка обиженно поджала губы, но от своего не отступала:
  - Ронни, я, кстати, устала тоже! И врать в глаза друзьям я не намерена, я не такая, как ты! Не хочешь сам, расскажу я, но за последствия отвечать не буду! Почему я должна юлить, когда она меня спрашивает?!
  - Хочешь - рассказывай, но только уже в долине!
  - Да шел бы ты, Ронни!
  - Я и шел! Спать!
  Зашипев злой кошкой, Лизка, развернувшись на голых пятках, удалилась в спальню, едва сдержавшись от того, чтобы не шарахнуть дверью по косяку. То, с каким маниакальным упорством Рон отказывается говорить Иленки правду, её бесило. 'Ну, вот что такого в том, что Моррисон - говнюк? - Бесилась она, устраиваясь на краю кровати, которую они делили с Иленкой, - Или он не её бережет, а свою гордость, что не разглядел сразу подставу с лекарством? Ну тогда почему он не осадит Ленку, глядевшую на него глазами зачарованной волком овечки?!..' Девушка еще бы долго ворочалась, но побоялась разбудить мирно сопевшую под боком подружку. Для себя она решила, что расскажет все ей с самого утра, и будь что будет! Множить ложь она не собиралась, даже если на кону стояла гордость оборотня или кого-то еще!
  
  
  
  Глава 24.
  
  Уйти прочь.
  
  
  А утром был скандал. Но тихий и семейный такой скандальчик, поскольку Ленка все-таки была девушкой воспитанной строго и по-монастырски, и по другому скандалить пока не умела. Лизка, не чинясь, рассказала ей и о 'лекарстве', и о том, какими ей это грозило бедами, и, отдельно, когда Ленка немножко пришла в себя и смогла говорить внятно и цензурно, еще и добавила немножко от себя про самого альтарца:
  - Ленка, - продолжила она каяться за Рона, - Дело еще и в том, что оборотень наш, он, знаешь ли, женат!
  - И что? - Не поняла Ленка намеков, - Я уже догадалась об этом, причем давно.
  - И тебе - все равно? - Не поверила своим ушам драконица.
  - Ну... да, а что?.. - Немного заторможенно спросила Ленка, искренне недоумевая -почему её этот факт должен как-то волновать.
  - Ну... - Смутилась Лизка, - Как бы, чужой мужчина и все такое...
  Ленка как-то странно покосилась на подругу, и в ее голове зародились первые подозрения.
  - Хм, ну да. Хотя, стой! Если он женат, то, скорее всего, очень давно жену не видел, так? - Кинула она пробный камушек, пытаясь понять - к чему Лизка клонит.
  - Тааак... - Протянула Лизка, совсем запутавшись в рассуждениях подруги.
  А подруга, нахмурившись, не на шутку встревожилась, воскликнув:
  - Ну тогда, думаю, у нас назревает проблема!
  - Дааааа, - теперь пришла пора Лизки пытаться понять - к чему это заявление подруги.
  - Что - 'даааа'? - Передразнила её Ленка, - А если она его с нами не отпустит?! Я бы вот, не отпустила! С двумя девицами-то, к лешему на рога!
  Лизка почесала в затылке, поморгала удивленно и, решив, что дебаты зашли куда-то не туда, снова попыталась навести подругу на правильную мысль:
  - Эээээм... Ленооок, а ты... ну, Альтар, он сам-то тебе - как?
  Ленка опять нахмурилась и уставилась на подругу, как на что-то странное и непонятное.
  - Что - как? Что-то я тебя сегодня через раз понимаю, Лизок!
  - Я тебя - тоже, так что квиты! - Надула губы смуглянка.
  - Так... Ты мне о чем тут пытаешься еще поведать? Может, перестанешь намеками говорить, у меня от них уже голова пухнет!
  - Ну о том, что Ронни - не наш, и что он женат, и, ну, в общем... - Лизка набрала воздуха в грудь и выпалила на одном дыхании: - Что бы ты не смотрела на него, как на мужчину, вот!
  Лизка перевела дух и с виноватым видом уставилась на подружку, которая в ответ выразительно у виска пальцем покрутила, добавив вслух:
  - Лизка, ты совсем сбрендила?! Я на него так и не смотрю!
  - А со стороны не скажешь! - Обиженно, а от того чересчур запальчиво окрысилась Лизка.
  Покрасневшая до корней волос Ленка подхватила с колен забытую в пылу скандала расческу, и принялась теребить её в руках, промямлив чуть слышно:
  - Ну да, возможно и было чуть-чуть, в самом начале, но сейчас... да еще и зная, что он женат... Нет, Лизка это не то, меня совершенно к нему не тянет.
  - Точно? У тебя что, есть с чем сравнить? - Решила уточнить смуглянка.
  Ленка, не привычная к подобным разговорам, еще хлеще покраснела, и все отчаяннее принялась терзать расческу, пока у той с тихим треньком не отлетел зубец. Лизка молча вглядывалась в лицо подруги, готовя мысленно про себя речь, но тут Иленка-таки смущенно улыбнулась и смогла сформулировать то, что для себя поняла не так давно:
  - Нет... Не с чем мне сравнивать... Просто мне кажется, что это не то. Знаешь, то, что я чувствую к Рону, сродни тем чувствам, что я испытывала к Грегори-старшему. Ну помнишь, я тебе рассказывала?
  Лизка, удивленная и сбитая с толку словами девушки, кивнула, до последнего отказываясь верить в то, что она так ошиблась в оценке поведения своей, казалось бы, знакомой вдоль и поперек, подруги, а Ленка продолжила объяснять:
  - Я и сама долго понять не могла, а оказывается, что он для меня... ну что-то вроде старого, но любимого дядюшки, или такого отца, какого у меня никогда не было, понимаешь? Нет ничего такого, о чем в романах пишут, или о чем женщины шепчутся! Мне рядом с ним хорошо, спокойнее как-то, но доверять я ему до конца уже не смогу. Тем более зная, что он шпион... Да и после той ночи, когда он меня так напугал...
  Сердце Лизки болезненно кольнула от слова 'шпион', но она заставила себя тепло улыбнуться подружке, спросив тихонечко:
  - Давно поняла?
  Ленка помотала головой и рассказала ей о прогулке по городу, после которой они с альтарцем начали так стремительно отдаляться друг от друга. В конце Лизка совершенно успокоилась, заулыбавшись - долго тревожиться или грустить было не в её природе.
  - Так что ты не думай, Лиз, я не собираюсь закатывать истерик или еще чего такого! Скорее уж тихо порадуюсь за нашего Ронни и его жену, что они наконец-то встретились через столько лет. Наверное, это ужасно - вот так надолго оставлять тех, кого ты любишь...
  - Ужасно, - тихо пробормотала Лизка.
  И Иленка, вскинув виноватый взгляд на подругу, порывисто её обняла, поняв внезапно, что не только Рон тут такой оторванный от родных и близких, и не только его пожалеть нужно...
  - Я своих тоже давно не видела, но ничего так не укрепляет семью, как долгая отлучка! За то представь, как искренне мне обрадуются, когда я вернусь домой! - Попыталась утешить расчувствовавшуюся подругу драконица, хотя у самой на душе кошки скребли от простой мысли, что она домой уже не вернется.
  Для нее сейчас стоял непростой выбор: либо - отправиться с Иленкой, к которой она прикипела всей душой, в неизведанные дали, либо - попытаться берегом пробраться в горы на границе с Гринвали и вернуться в свое, драконье, тело. Что сложнее осуществить - легко догадаться. И Лизка металась между этими двумя вариантами, где один сулил возможностью договориться о безопасном прибежище для её рода, но её собственной смертью в человеческом теле, а второй - предательством подруги и будущей войной с магами, к которой её народ совершенно не готов.
  - Лизка, ты чего? - Спросила её Ленок, когда почувствовала, что чернявка непривычно тиха и серьезна, - Что еще случилось?
  - Да, не бери в голову! Волнуюсь я - как все пройдет! Ну и да, хочу этих самых, про которых Вольга вчера говорила, поскорее увидеть! Любопытно же! Давно мечтала, а тут такая возможность!
  - А ты что, знала, что кроме нас, еще и другие лю... существа есть? - Распахнув глаза, спросила Ленка.
  - Ну не то,что бы очень... Мы раньше думали, что никто не выжил почти. Ну вот про эльфов - знала, а что и остальные все живут и здравствуют - нет.
  - А как так случилось? У меня все никак в голове это не укладывается... Хотя, если прислушаться, то такое чувство, будто бы Вольга мне рассказывает что-то давно забытое.
  - Да так и есть... Ну еще и кровь в тебе говорит, подсказывая, что правда, а что - нет. У нас так же. А вот оборотни только прямую ложь чуют, у них такой интуиции нет. Как и у магов, и еще у бездны тех тварей, что в свое время алонды насоздавали. Вот скажи уверенно Альтару, что... ну, не знаю... что вот эта подушка, - Лизка ткнула пальцем в верхнюю в стопке пуховую подушку-думку, - Не белого цвета, а... ну, бежевого. Уверенно, главное сказать! И он может поверить. Он же на чутье и запахи ориентируется, хотя и хорошо это делает, зараза...
  Ленок кивнула, на всякий случай приглядевшись к обсуждаемому предмету и отмечая про себя, что подушка-то и впрямь, не кипенно-белая, а чуть молочного цвета, а Лизка тем временем продолжила говорить:
  - А мы, как ты понимаешь, подзастряли, когда вся канитель завернулась... Мы же не можем кладки, как бабы горшки, в мешки покидать и сорваться с насиженного места? Ну и молодые дракончики, они, чего уж греха таить, умом не отличаются, да и перелететь через не то, что через Океан, а и даже через Теплое море не смогут. У нас нет ничего страшнее, чем дитя потерять. А уж что бы вот так, бросить... Ни один дракон на такое не пойдет! Ну и да, барахло, сокровища, добычу - как все бросишь? Вот и остались. Думали, что лихо мимо пронесет, а потом как-то завертелось все, закружилось...
  К концу речи Лизка вообще стушевалась, поняв внезапно, что из всех причин самой, пожалуй, понятной для Ленки была о детях - вон какое у нее лицо стало сочувствующее, того и гляди - разреветься сейчас, пожалев всесильных покорителей воздуха.
  - Ну да ладно, Ленок! Чего грустить? Глядишь, доберемся до эльфов этих и сможем доболтаться с ними об местечке и для нас! Не захотят к себе пустить, так пусть хоть вратами дадут воспользоваться, а мысами куда-нибудь улетим, да, глядишь, и пристроимся с краюшку! А там и привыкнут к нам - чем бес не шутит! Как тебе мой отчаянный, но, несомненно, гениальный план?
  - Отличный! - Сквозь застилавшие глаза слезы торжественно произнесла подруга.
  - Вот и хорошо! А теперь вытирай нос и пошли по сумкам рыться - хвастаться буду и Вольгу дразнить.
  Девушка заметно повеселела, хотя та самая интуиция, проснувшаяся одновременно с появлением в доме алонды, и шептала что-то тихое и невнятное Ленке, заставляя болезненно сжиматься её глупое сердечко и вызывая непрошеные слезы на глазах...
  
  К радости драконицы, Вольга, как и положено любой женщине, а тем более, столь долго оторванной от цивилизации, реагировала на демонстрируемые ей обновки бурно и с заметной завистью. Что-то Лизка, спустя два часа разборов, скрепя зубами, была вынуждена выбросить, как, например, разбитый чайник, не поддавшийся на попытки Вольги его починить, а что-то она оторвала от сердца и подарила сердито сопящей старушке. Та не приминула ехидно прокомментировать:
  - Смотри, Леночка, и запоминай: все драконы - скряги! Они готовы отказаться от воды и еды, но не от того, что попало в их цепкие когтистые лапки! И на людей, кстати, тоже это же распространяется, так что учти...
  - Ой-ой-ой! - Возмутилась Лизка, выдавая Ленке ворох удобной одежды и обуви, которую для неё отбирала из своих запасов, - То же мне, бессребреница нашлась! У самой-то, небось, закрома ломятся, а туда же!
  - Это все нужные и полезные в быту вещи! - Возмутилась алонда, - А то, что ты нам тут приволокла, это хлам! Ну скажи на милость, зачем тебе вот эта срамота?!
  И Вольга двумя пальцами вытащила и продемонстрировала из сваленной на роновский лежак кучи тряпья что-то прозрачное и ажурное.
  - Но-но! Это оружие! - Строго заявила Лизка и выхватила пеньюар из лап Вольги, - Много ты понимаешь!
  - А уж я могу отличить оружие от срамоты! - Сощурив глаза, не сдавалась алонда.
  - А вправду, Лизонька, что это? - Встряла наивная Ленка.
  - Я ж говорю вам, несчастные жертвы воспитания, что это - оружие! Локального масштаба и сто процентного поражения!
  И Лизка, не тушуясь продемонстрировала это самое 'оружие', в качестве цели выбрав... конечно же Рона! Когда девушка, гордо удалилась в спаленку, кинув напоследок 'подать мне мужчину', Вольга и Ленок, переглянувшись, отправились звать альтарца с улицы, куда он сбежал от греха по-дальше, стоило только девушкам взяться за узелки и раздаться первым 'охам' и 'ахам'.
  Ничего не подозревающий Ронни вернулся в дом, свалил в кучу колотые дрова и привалился бочком к печке, пытаясь отогреться, когда дверь в спальню девочек распахнулась и в проеме, соблазнительно покачивая крутыми бедрами и томно взирая на жертву, появилась Лизка во 'всеоружие.'
  Правда, реакция мага заставила Лизку в сердцах плюнуть и гордо удалиться, а оставшихся двух зрительниц закатиться в приступе хохота:
  - Оррригинально... А спиной повернись? Ага... Ого! А держится оно на лямках вон там? Ага, понял! А если ты нечаянно так сама дернешь - свалиться? Хм... Чего только девки не придумают, надо же!
  И - все! Рон, вопреки ожиданию Лизки, и к неописуемому восторгу Вольги, хмыкнул, равнодушно к зрелищу прикрыл глаза и, зевнув, поудобнее устроился, вытянув мосластые ноги в выданных заботливой алондой с утра теплых шерстяных носках. А Лизка, подобрав челюсть, вынуждена была признать, что даже самое верное и проверенное оружие может дать осечку, если целью выбирать 'бесчувственного болвана или идиота'. Рон от комментариев воздержался, но, стоило Лизке за собой сердито захлопнуть дверь, как он, перестав играть в непробиваемого истукана, согнулся пополам и зашелся в беззвучном смехе, возобновив приутихшее было шальное веселье, поселившееся с самого утра в доме старенькой алонды.
  Вольга, казалось, за прошедшие сутки еще больше помолодела и, хоть и не тянула девушкам на сверстницу, но уж на младшую тетку, так точно. Видно и впрямь затосковала старушка, прячась столетиями ото всех и вся своей уютной, но совершенно одинокой норке, а теперь - ожила и повеселела. И что самое удивительное, собирать вещи она наотрез отказывалась, отделываясь от девушек только загадочным 'потом увидите' и строя загадочное до нельзя лицо.
  До самого вечера девушки возились, перекладывая и перепроверяя поклажу, откладывая что-то для подарков в долине оборотня (Ронни с хитрым лицом выпросил что-то вроде продемонстрированного Лизкой пеньюара для жены), а что-то, как возможно пригодящиеся в дальнем походе вещи. Ну и, как надеялись девушки и Рон, если уж золото, как говорила Вольга, у эльфов не в ходу, так от серебра или от самоцветов хорошей огранки они уж точно не откажутся.
  - Не бывает такого, что бы что-то столь красивое не могло привлечь внимание или хоть как-то понравиться, - рассуждала вслух Лизка, - У них же должны быть женщины, в конце-то концов?! Ну ладно, мода другая! Но ведь камни-то им чем насолили?
  - Да ничем они им не насолили, Лизка, - успокоила ее Вольга, - Просто то, что ты в руках сейчас держишь - грубая поделка! Хочешь - покажу альвийскую работу?
  У Лизки глаза стали как два синих озера - огромные, влажные и манящие. Вольга, метнувшись в свою комнату и погремев там, принесла и подсунула под нос Лизке настолько дивной и тонкой работы браслет, что Лизок, страшно зашипев, сграбастала в свои ненасытные ручонки чудесную поделку и принялась ворковать с браслетом, как с маленьким ребенком.
  Пока Лизка находилась в прострации и, забывшись, ласково терлась о браслет щекой, совершенно спокойная Вольга, обернувшись к дико взирающей на подругу Ленке, равнодушно пояснила:
  - Вот именно это я имела в виду, девонька, когда говорила о жадности драконов! Все, пошли ужин готовить, эту стервь теперь часа два не вытащишь из транса.
  - Почему? - Удивилась Леночка.
  - Да потому, милая, что эта вещица мало того, что красивая, так еще и древней магией пропитанная. Драконы её любят, чуют и старательно собирают, питая свои силы. А Лизка, как я погляжу, изрядно поистратилась, да еще и без подпитки осталась.
  - А вы ей вот так легко подарите этот браслет? Она же его вам не отдаст!
  - Ловишь на лету, солнышко! - Ласково улыбнувшись, со смешком произнесла Вольга, - Придется Лизке подарить, пусть носит на здоровье, ей он нужнее, чем мне. Да и, глядишь, альвы, увидев на вас один из браслетов, что когда-то давно для нас делали, чуток оттаяют, как знать?
  - А чего-нибудь более неприметного у тебя не найдется? - Подал Ронни из своего угла у печки.
  - Хм... Могу дать две палки, холстину и краску...
  - Это зачем еще?
  - А напишешь большой плакат 'мы пришли с миром' и будете его держать над головой. У остроухих, знаешь ли, зрение хорошее - издалека разглядят.
  - Так толку-то, если мы их язык не знаем?
  - Ну многие из них знают наш старый язык.
  - Это какой? - В Иленке проснулся профессиональный интерес.
  - Да такой... - И Вольга скороговоркой произнесла несколько фраз на старом наречии.
  Лизка и Альтар заметно скисли, а Ленка, наоборот, просияла, заявил легкомысленно:
  - А я этот язык знаю! Меня лорд Грегори-старший учил ему. Правда, говорю я на нем плоховато и медленно, но писать хорошо и правильно могу! - Тут же стушевалась девушка, видя реакцию друзей.
  - Ну уже хлеб! - Облегченно заявил Рон, -Вольга, потренируешь Ленку пока что?
  - Кстати, а сколько у нас дней до отъезда? - Спохватилась Лизка, прикидывая в уме - на сколько еще дней они тут застряли.
  Вольга нахмурилась, подсчитывая в уме что-то одной ей ведомое, кинула короткий взгляд на оборотня и уверенным тоном предупредила:
  - Мне нужно еще минимум три дня - и в путь. А пока действительно, давай-ка, Леночек, займемся делом. Не сказать, что ты на старом языке, как на родном заговоришь, но хоть что-то, и то не хе-хе, с голым задом на ежей...
  
  Каждый из вытребованных дней отсрочки проходил одинаково: Вольга, стоило только окончиться завтраку, запиралась у себя в комнате, периодически вызывая к себе Альтара, с каждым таким 'заходом' все более и более мрачного. Зачем его алонда к себе вызывает, девушки, конечно же, пытались дознаться, вот только оба заговорщика молчали, как партизаны, отделываясь только расстроенными вздохами или же сообщением, что, мол, 'ничего не получилось'.
  В промежутках между своими экспериментами Вольга учила Ленку старому языку. То ли учитель из Вольги был никакой, то ли дело в самой Ленке, но уроки не особенно-то шли в прок, лишь чуть-чуть улучшив произношение девушки, но хотя бы дав Лизке и Рону 'джентельменски набор' из десятка самых расхожих фраз, которые они еще и каждый на свой манер коверкали. Вольга ругалась, дулась, обижалась, думая, что нечаянные ученички над ней издеваются, но сделать ничего не могла, махнув рукой уже на второй день. Чудес она, конечно, и Ленка не особо-то ждала, но было немного обидно - уж больно этот язык был одновременно похожим на их собственный и при этом во много раз сложнее. Лизка, когда вечером успокаивала расстроенную неудачей подругу, объяснила суть проблемы:
  - Ты, Ленок, пойми одно - был бы этот язык сильно отличным от нашего, было бы проще, а так - постоянно путаешься, да и знаешь, не парься ты так, прорвемся как-нибудь! Я же смогла прорваться, а ведь наше, южное наречие, еще сильнее отличается от столичного. Поначалу я, помниться, вообще никого понять не могла - и вроде бы слова-то знакомые, а говорят их чудно настолько, что и не понять толком.
  - Ну вот со старой речью у меня так же! - Сердито возмутилась Ленка, - Знаю, как слово пишется, даже могу медленно произнести, правильно построить предложение, но вот если кто-то будет быстро говорить - увы, дай бог, половину пойму.
  Лизка легкомысленно пожала плечами и подмигнула подруге, устраиваясь спать на выделенном ей Вольгой тюфяке. С блаженным видом вытянувшись и поелозив, разминая под собой лежанку, она протянула насмешливо:
  - Ну если ты хотя бы половину поймешь, уже хорошо для нас! Я-то ничего кроме этой самой фразы 'я пришла к вам с миром' ничего сказать не могу!
  Ленка с досады закусила губу - с каждым прошедшим днем она все более и более нервничала, накручивая себя. Предстоящее путешествие казалось ей уже далеко не развлекательной поездкой. И, если честно, она чувствовала себя обузой и... эгоисткой?.. Понимание последнего её догнало внезапно, ведь если Лизка, понятное дело, отправится через врата, что бы попытаться спасти свой народ, и Рон рвался к тому же, то что она, Ленка делает? Спасает свою шкуру? И только? Да и так ли на самом деле ей тут опасно, как ей говорят? Ведь ей достаточно уехать по-дальше из этой страны, не так ли? В том же Гринвали, например, она вполне сможет пристроиться, а там, кто знает, может и войны не будет, а она вот так, в омут с головой - во врата и в неизвестность.
  Вот так и мандражировала девушка, мечась от желания отправиться вместе со всеми до желания позорно сбежать глухой ночью. Лизка из-под ресниц за всеми этими метаниями наблюдала, стараясь не давить на подругу и дать ей возможность выбрать самостоятельно. О чем думал Рон - оставалось загадкой, но с каждым прошедшим днем он мрачнел больше и больше, становясь задумчивым и раздраженным. Робкая попытка Ленки разговорить его наткнулась на такой жесткий отпор, что девушка отступилась, в очередной раз обидевшись на оборотня.
  
  В последний день Вольга, с самого утра, заявила, что все готово и больше мучать никого она не намерена и пора в путь. Ленка, ожидавшая эффектного колдовства, вспышек и всяких там ярких и зрелищных порталов, была абсолютно разочарована. Вместо внятного колдовства алонда заставила их вынести из дома на полянку свои вещи и вывести всех животных из хлева на улицу. Пока Рон с Лизкой грузили тюки и свертки на спины лошадям, Ленка во все глаза смотрела на Вольгу, надеясь, что вот сейчас, наконец-то, она увидит настоящее волшебство... Но дальше было то, что Лизка брезгливо обозвала 'шаманством', а Рон... Рон косился с заметной завистью: тепло одетая алонда обошла по кругу дом и хлев, что-то ласково шепча каждому углу и выщипывая по кусочку мха из утеплителя между бревен, складывая добытое в легкомысленный полотняный мешочек в яркую клеточку.
  Обойдя все постройки по кругу, Вольга подошла к ним и не менее ярким и нарядным платочком махнула куда-то им за спины, скомандовав:
  - Вещи подхватили, козу мою не забыли и - в путь.
  - А где путь-то? - Не поняла Ленка, забавно вытянув шею и оглядываясь по сторонам.
  - А прямо у тебя под ногами, - рассмеялась Вольга, ткнув худым пальцем вниз.
  И действительно, стоило ей приглядеться, как в снегу, под самыми их ногами, выступили очертания тропки. Едва заметно, но все же...
  - Вы только под ноги себе смотрите, а не вперед, - предупредила Вольга и показала пример, согнувшись и натянув теплый и пушистый платок на самый лоб, отсекая себе почти всю видимую область, - А то не сработает.
  - Вот всегда с вашим колдовством так! - Скривилась с досады Лизка, - И вроде бы работает, но чувствуешь себя полным идиотом, когда задумаешься над инструкциями.
  - А ты не думай, Лизок, ты выполняй инструкции-то! Все беды от умных, ага, - подхихикивая в платок, посоветовала Вольга, - Долго я вас еще ждать-то буду?
  В Ленке проснулась крестьянская жилка, и она, дернув под шумок начавшую жевать её юбку козу за поводок, беспомощно оглянулась на бабкино справное хозяйство, жалобно пискнув:
  - А как же ваш дом?
  - А, не боись, я не первый раз переезжаю, так что с домом все хорошо будет, - отмахнулась от ленкиных беспокойств алонда, притоптывая от нетерпения старыми разношенными валенками на месте.
  Хитро поблескивая глазами, Вольга, устав ждать, обошла замерших на дороге гостей и припустила по тропке, да так, что остальным только и осталось, как второпях похватать баулы, что не умещались на лошадях и припустить следом, стараясь глядеть только под ноги. Наверное, со стороны они выглядели довольно колоритно: Вольга, закутанная в серые пуховые платки поверх тулупа, а от того похожая на пухлый кокон, шла согнувшись и что-то бормотала себе под нос, за ней, отчаянно ругаясь пятилась Ленка с упирающейся всеми четырьмя козой на привязи, за Ленкой - Лизка с парой завешенных по самое 'не могу' лошадей, а замыкающим - Рон, старательно глядящий себе под ноги, а от того чувствовавший себя последним дураком. И, конечно же, без происшествий не обошлось - запыхавшаяся в неравном бою с козой Ленка, спустя пару часов пути натолкнулась на Алонду, выронив нахальную скотину, которую она уже час, как тащила на руках, отчаявшись с ней справиться. Коза, коротко взмекнув, со всей своей животной дури рванулась из рук и удрала под громкую ругань.
  - Не подымай взгляд! - Дурным голосом заорала Вольга на Ленку, успев ухватить ту за рукав, - Да бесы с ней, с козой! Пропасть хочешь?
  Ленка, вздрогнув всем телом, виновато уставилась в землю, молча глотая слезы обиды.
  - Вольга, отстань от девочки! Сама бы эту дрянь рогатую и перла тогда! - Раздался окрик Лизки, - Долго еще идти?
  - Недалече, - ядовито протянула Вольга, возобновляя движение их процессии, - Ты на меня не обижайся, девонька, я за тебя перепугалась... А коза... Да что коза? Другую заведу, а ты у нас такая одна и единственная.
  Ленка только носом шмыгнула, обиженно выпалив в спину алонде:
  - Ну от козы хоть какой-то прок, а от меня? Всем из-за меня бежать пришлось, а я - бестолочь какая-то... Язык так и не выучила, в неприятности всех втравила...
  - Э, милая, ты что, думаешь, эти двое только из-за тебя бегут?
  - Ну да...
  - А вот это ты зря. Им еще опаснее, чем тебе в землях людей находиться.
  - Да ладно?
  - Вот тебе и ладно! - Передразнила её Вольга, - Как только будет переворот, начнутся поиски шпионов, вырезание под корень всех неугодных и просто тех, кто победителям дорогу перешел. Ронни работал на Тайную полицию при НЫНЕШНЕМ короле. Как ты думаешь, через сколько часов он оказался бы в пыточной камере, стоит только смениться власти?
  Ленка притихла, обдумывая слова алонды, а та тем временем продолжала ворчать:
  - Ну а Лизок... Ну допустим, она бы выжила. Потрепанная, без денег и связей, но - выжила. А дальше - что? - И, не давая ответить Ленке, женщина продолжила бурчать, - А дальше, после того, как большая часть магов поляжет, им где-то нужно будет набирать новых... Всех, поверь мне, на проверки погонят - и сирых, и убогих, и калеченных. А тут - Лизка, обвешанная глушащими магию амулетами, как новогодняя елка. Как ты понимаешь, она в тех же застенках осядет, где до этого Ронни выпотрошат. Вот потому-то они и дали деру. А ты - так, повод и катализатор. Знаешь, что такое катализатор?
  Не отдавая себе отчета, Ленка помотала гудящей от вертящихся там мыслей головой, а женщина, которая, по логике, не могла её видеть, пояснила:
  - А ты кидала в котелок с кипятком соль? Ага, вот примерно так и ты, как та соль в кипяток брошенная - все забурлило, закипело и ускорилось.
  После долгого молчания Ленка тихо прошептала себе под нос, не сомневаясь, что будет услышанной Вольгой:
  - Спасибо.
  - Да пожалуйста, - так же тихо отозвалась алонда.
  И, опять пол-часа молчания и новый тихий вопрос от Вольги:
  - Только вот без тебя они пропадут, знаешь?
  - Знаю, - сказала Ленка раньше, чем до нее полностью дошел смысл вопроса.
  До нее донесся тихий смешок алонды и девушка нахмурилась, поняв, что ответила женщине. А ведь она действительно знала, что должна, обязана пойти с Лизкой. Причем почему-то именно с Лизкой, а не с Роном.
  - Вольга, а Рон?.. - Робко спросила она, пытаясь заполнить нарастающую в сосущую душе пустоту.
  Девушка рискнула поднять чуть-чуть взгляд на бредущую в паре шагов впереди нее алонду, попутно отмечая, что та от её вопроса ссутулилась еще больше, чем раньше.
  - Не пойдет он с вами. Нельзя ему, - с досадой в голосе проворчала Вольга.
  - Понятно...
  - Боишься без него? - Снова нарушила неловкое молчание алонда.
  - Да, боюсь.
  - Вам другой проводник будет.
  Прислушавшись к своим ощущениям, Ленок кивнула, твердо и уверенно подтвердив слова этой странной женщины:
  - Знаю.
  - Это хорошо, что знаешь. Может, сможешь угадать - кто? - Со смехом в голосе опять пристала к Ленке алонда.
  - Не могу, конечно! Просто чувствую, что с Роном... ну как будто мы с ним уже попрощались, а что будет другой - логично. Не отпустит нас оборотень одних. Скорее всего, кого-то из родичей отправит.
  Вольга тяжко вздохнула, и до Ленки донеслось усталое и полное разочарования бормотание:
  - Эх, Ленка-Ленка! Ты бы больше сердцем, а не умом думала.
  - Сердце слишком легко обманывается, Вольга, - слишком серьезно для своих лет произнесла Ленка.
  - Да нет, девочка, оно не обманывается. Только с разумом, бывает, спорить начинает и проигрывает... А ошибиться-то оно не может. Потом, если хочешь, поговори об этом. Почти пришли уже чуть-чуть...
  И вслушиваясь в слова Алонды, Ленка успела рефлекторно сделать еще два шага, когда по её глазам ударила резкая, болезненная вспышка света.
  
  
  
  
  Глава 25.
  
  Обман зрения.
  
  
  Когда за зажмуренными веками перестали вертеться, подсекая друг друга, черные и красные кляксы, Ленка, борясь с приступами тошноты, попыталась проморгаться и осмотреться вокруг. Рон столько за последние дни рассказывал о своей родной долине, что девушка уже во время пути словно воочию видела и величественные сосны и кедры, и искристые снежные пики, и звонкие быстрые реки... Но вот реальность оказалась немного другой, и это несоответствие заставило Ленку замереть в той же глупой позе, в какой она пыталась протереть глаза. Ленка стояла не на ковре из зелени и мха, а на обычном, хотя и довольно дорогом ковре с цветочным орнаментом, а напротив нее были витринные шкафы с какими-то книгами, да пестревшими банками и бутылками, заполненными разноцветными жидкостями и чем-то не очень приятным даже на вид. Пока она таращилась на это безобразие, сзади раздалось деликатное покашливание.
  - Хм... Должен сказать, мэтр, великолепно сработано. Правда, на несколько дней позже обещанного, но все же у вас это получилось. Впечатлен. - Раздался в звенящей тишине низкий, чуть надтреснутый, мужской голос.
  Второй голос, старческий и дребезжащий, со сквозящим в нем самодовольством, тут же ответил первому:
  - Благодарю за похвалу, милорд!
  - Это не было похвалой, мэтр, - равнодушно проговорил этот неизвестный 'милорд'.
  Ленка боялась повернуться к говорящим лицом, молясь про себя, что бы это было секундным замешательством, помутнением рассудком, шибкой... да чем угодно, лишь бы это не оказалось правдой! Вот сейчас она ущипнет себя за руку и проснется, а это все - просто очередной кошмар, и нет никаких... Но додумать мысль ей не дали:
  - Я свободен, господин Великий Герцог? - Подавлено, но с робкой надеждой, просипел старческий голос.
  - Да, господин Эльмир, вы свободны.
  - Благодарю вас, господин Великий Герцог.
  Пока мужчины за её спиной обменивались репликами, Ленка, наконец, решилась повернуться, но делала это очень плавно и спокойно, что бы и своего страха не показать, и не спровоцировать похитителей. В том, что это все не бред и не сон, а именно похищение, она уже, увы, не сомневалась. Великий Герцог - не тот титул, который можно вот так просто взять и использовать, не спровоцировав на свою голову страшной кары. И носящий этот титул человек у них в стране один. И, говорят так же, горе тем, кто встал у него на пути. Лорд Триан, с прочно закрепившимся за ним прозвищем лорд-Тиран, начальник Тайной полиции, среди горожан был фигурой почти легендарной. Многие даже считали, что это персонаж мифический, но кто-то его знал лично, а кто-то, например - 'теневые лорды', боялись до дрожи этого тихого и вежливого пожилого человека и, хотят слухи-шепотки, платили ему не малую дань лишь за то, что бы он не обращал свой взор на них и их делишки... Но это уже вообще сплетни, в которые Ленка верила с трудом. До сегодняшнего дня. Ведь мэтр Эльмир Кэрол в столице так же был только один, и Ленка довольно хорошо его знала, заказывая у него ту самую, в пух и прах раскритикованную Альтаром, магическую защиту для 'Сластей'. Девушка решилась обратить на себя внимание мужчин:
  - Добрый день, господин Великий Герцог, - реверанс герцогу, - Добрый день, мэтр Кэрол, - кникенс и кислую улыбку магу.
  - Кхм... - Подавился очередной любезностью маг, - Добрый день, госпожа Илена...
  Лицо герцога, лучившееся удовольствием и каким-то детской радостью, прорезала сетка глубоких и добрых морщинок, производя впечатление этакого веселого старичка и любителя посмеяться над любой шуткой, и начальник Тайной полиции, послав Ленке ласковую улыбку, радушно предложил смущенному магу:
  - Эльмир, вы её еще о погоде спросите, право слово!
  - Я, пожалуй, пойду?.. - Старательно пряча от бывшей клиентки взгляд, заискивающе пробормотал мэтр.
  Сделав в сторону взмокшего и дерганого мага жест рукой, будто бы смахивал пыль или муравья, лорд Триан, продолжая улыбаться своим мыслям, жестом радушного хозяина указал Ленке на тяжелый антикварный стул напротив себя, да такой, что бы не посрамил и королевский дворец, предлагая разместиться с комфортом. Даже, с ума сойти, привстав в своем кресле, собственноручно налил ей лимонада из графина и придвинул девушке большое блюдо, уставленное морскими деликатесами, один даже запах которых Ленка с трудом переносила. А уж вид мог испортить ей аппетит на все день!
  - Или вы предпочитаете что-то по-крепче? Ягодное вино? - Спросил он, чуть иронично улыбаясь и с заметным удовольствием наблюдая, как девушка кривила личико, разглядев крошечных маринованных осьминогов с ближнего к ней края блюда.
  - Нет, спасибо, господин Великий Герцог, - старательно отводя взгляд от морских гадов, вежливо произнесла Ленка, складывая ладони на коленях, как воспитанная послушница.
  - Странно, но это же ваше любимое вино, не так ли? - Деланно изумился герцог, разглядывая девушку своими ясными, темно-серыми глазами.
  - Скажем так, мои предпочтения сильно зависят от компании. Сейчас, думаю, будет достаточно лимонада.
  Лорд Триан, не смотря на грубый, практически не прикрытый намек, расстроенным не выглядел, наоборот даже, откинулся на спинку кресла и еще шире, как узревшая косяк рыб акула, улыбнулся, довольно произнеся:
  - О! А вы, оказывается, не только глазками хлопать умеете, но еще и дерзить учитесь! Очаровательно! Но глупо, Милена. Глупо и грубо.
  Пожав плечами, Ленка взяла окантованный серебром фужер со стола и сделала вид, что собирается сделать глоток. Лорд Триан с интересом наблюдал за действиями девушки, как иные люди наблюдают за насекомыми в закрытой крышкой банке. Жидкость ни чем, кроме лимонов не пахла и на вид была совершенно прозрачной, но Ленка, слегка принюхавшись к краю бокала, сморщила нос и не удержала звонкий чих, только насмешив лорда.
  - Лорд Триан, мне кажется, или в эту воду добавили слишком много хм... специй? - Прочихавшись, невинно поинтересовалась Ленка.
  - Миленушка, что вы, какие могут быть специи в обычном освежающем лимонаде? Я собственноручно его готовлю.
  - Хм... Тогда, быть может, бокал недостаточно хорошо вымыт?
  - Вы думаете?
  Великий герцог уже более пристально посмотрел на свой бокал, стоящий рядом с графином, но все же спросил:
  - С чего вас посетили такие мысли, милое дитя?
  - Я кондитер, - просто, буто бы это все объясняет, ответила Ленка, - Обоняние очень чуткое, ведь многие новые блюда приходится готовить, полагаясь на запах. Кстати, по запаху я так же могу определить, сколько ложек меда мои работницы положили в тесто и не прикарманили ли они излишки... А тут - явно что-то лишнее.
  Герцог, протянул руку, требуя бокал и Ленок с радостью его передала лорду. Тот, обнюхав тот же край, что до этого и сама Иленка, нахмурил кустистые брови и, продолжая держать на весу несчастную посудину, позвонил в колокольчик, зажав его двумя пальцами, да еще и через перчатку.
  Через две секунды дверь распахнулась, и на пороге, склонив голову, застыл мужчина в форме полиции, ожидая распоряжений, которые Лорд Триан бросил по военному рублено и коротко:
  - Это - экспертам, Эльмира - взять.
  Военный молча принял фужер, колокольчик и платок, поклонился и исчез за дверью.
  - Хм, примите мои извинение, Милена... Поверьте, это не входило в мои планы.
  - Лорд Триан, а могу я поинтересоваться - что входило? - Осмелела от нереальности всего происходящего Иленка.
  - Можете. Но это вам ровно ничего не даст.
  - И все же? - Не сдавалась девушка.
  Еще и блюдо мизинчиком от себя отодвинула, осмелев.
  - А вы довольно настойчивы для столь юной барышни, - намекнул герцог.
  - Сложное детство, понимаете ли, - парировала барышня.
  - Что ж, я наслышан. Тогда ответьте на мой вопрос, и я отвечу на ваш, идет?
  - А давайте сначала вы?
  - Наглеете, барышня, - предупредил мужчина с жесткой улыбкой на устах.
  - Извините, милорд, это, наверное, от нервов.
  - Принято. Итак, собственно, вопрос: что от вас нужно герцогу Грегори Торенбри?
  - Я без малейшего понятия, господин Великий Герцог. Серьезно! - Абсолютно честно ответила Ленка.
  - Но что-то же ему от вас нужно? Помогите мне, барышня. - Продолжил увещевать герцог, сканируя девушку заклинанием правды.
  Решив, что самое лучшее в такой ситуации - быть максимально честной, Ленка, как можно спокойнее и искренне ответила:
  - Милорд, исходя из последнего нашего разговора, ему от меня нужно только одно: что бы я исчезла из города и никогда не появлялась! Того же требовала от меня его матушка!
  - И кто же мне врет, милое дитя? Не знаете?
  - Мне сложно судить, милорд...
  - Хорошо, давайте я тогда отвечу вам на ваш вопрос, и тогда снова вернемся к теме лжи.
  Великий герцог достал из заготовленной заранее стопки сложенный пополам лист бумаги и подтолкнул его к Ленке, ожидая, когда та его возьмет. Ленка, вопросительно глянув и дождавшись кивка лорда, взяла лист и принялась внимательно, стараясь ничего не упустить, читать. Бумага оказалась полным завуалированных угроз и намеков письмом, где кто-то от имени Грега требовал вернуть ему её, Миленку, в обмен на какого-то заложника, чье имя и титул ничего не говорили девушке.
  - Это я получил три дня назад. И именно по этой причини вы сейчас здесь, милое дитя. Если бы не эта писулька, вас бы никто не потревожил.
  - Милорд, это письмо... - начала Ленка, возвращая лорду бумагу.
  - Подделка, - кивая головой, с охотой согласился лорд, - Точнее так: это действительно бумага, чернила и послание из замка Торенбри, и даже личная печать юного Георга - подлинные. А почерк - не его. Да и манера писать письма тоже не его. Грегги более изящен и осторожен в словах.
  - Вы ведь знаете, кто это написал, не так ли?
  - Конечно знаю, милая! Я же не просто так уже полтораста лет занимаю этот пост! Но, может быть, вы прольете немного света на эту историю?
  Лорд сидел в расслабленной позе. Зачем этот разговор - Ленка решительно не понимала. Получается, что её вот так, в любой момент, могли перенести сюда, но почему-то этого раньше не делали. Да и эти требования... Подумав и так и эдак, девушка была вынуждена разочаровать лорда:
  - Увы, милорд. Я даже не знаю, чем могу вам помочь.
  - Жаль... Значит, я просто обменяю вас на своего человека, как и требуют в этой писульке... Согласны? - Предложил тот равнодушно.
  - Конечно, нет.
  - Ах, вы же хотели куда-то сбежать, верно? Скажите, что же вам так у нас не приглянулось? Или вас Ронни так очаровал, что вы решили вместе с ним попытать счастья? - Поинтересовался начальник Полиции, оценивающе разглядывая серьезное и миловидное лицо девушки.
  - Нет, милорд, не в этом дело.
  Девушка попыталась уйти от прямого ответа. Но не на того она напала:
  - Ну-ка, мне даже любопытно стало, надо же! И в чем же?
  - Вы, конечно же в курсе, что меня пытались отравить? - Раздражение, как Ленка не старалась, все же вырвалось.
  Герцог, казало, было неприятно удивлен, или же это была мастерская игра, когда он воскликнул:
  - Даже так? И кто?
  - Вам должно быть известно это лучше меня, - намекнула девушка.
  Герцог, перестав столь наигранно изображать неведение, сдался:
  - Ну, допустим. Ладно. Согласен - это было не красиво. Но вот только не отравить, а подсадить на цхишь. Хотя, если подумать, это одно и тоже. Да, это мне известно, хотя я такого приказа не давал. Господин лекарь действовал на свое усмотрение. Очень уж вы ему понравились.
  - И вы так легко об этом говорите? Что кто-то нарушил вашу волю и не поплатился? - Пустила шпилечку Иленка.
  Вскинув брови, Великий Герцог изумленно уставился на наглеющую девицу, спросив:
  - Почему вы так думаете? Очень даже поплатился. Скажем так, если вам от этого станет легче: этот лекарь сейчас переведен на другую должность. Убрать его, увы, было бы расточительством, но вот лет так десять работы тюремным доктором немного остудит его пыл. Вам от этой мысли легче?
  - Несомненно.
  - Мстительная, надо же! - Восхитился лорд Триан так, будто бы он за мышью в лаборатории наблюдал, а та его удивить смогла, - Но ведь это не единственная причина, верно?
  - Не единственная, - с достоинством кивнула Иленка, - Я хотела посмотреть мир.
  - Зимой? - не поверил пожилой маг.
  - И проведать родных.
  - Ну-ну... Слабо верится, учитывая вашу биографию.
  - Хорошо. Мне так же было страшно находиться в столице в свете назревающих событий. Я хотела на время уехать.
  - В долину к блохастикам?
  - Почему - нет? - Ответила вопросом на вопрос Илена, чувствовавшая возрастающее с каждой секундой давление на её ауру.
  Маг, сканировавший её все это время, вынужден был признать, что ни слова лжи еще не было произнесено. Даже на счет родных - и то правда.
  - Действительно... А ваша подруга, Лиза? - Зашел он с другого краю.
  - Со мной за компанию. У нее очень развиты интуиция и инстинкт самосохранения.
  - Это вполне логично, учитывая, что до 'Сластей' она работала в борделе... Но вы, кажется, совершенно этим известием не шокированы?
  Ленка, криво улыбнувшись, качнула головой и сказала, уставившись магу в глаза:
  - Нисколько, милорд. Напомню вам, что я росла при монастыре. Женщин туда приводят совершенные разные дороги.
  Давление на Иленку враз прекратилось к её облегчению. Сколько вот так она смогла бы балансировать на грани, стараясь отвечать правдиво и уверенно - она не знала. Но все же расслабляться было рано - Великий Герцог опять поменял маску, состроив печальное лицо, устало и с сожалением проговорив мягким, доверительным тоном:
  - Эх, Милена, мне даже жаль, что у нас с вами так мало времени осталось для разговора... Увы, срок ультиматума истекает буквально через несколько минут, и вас придется отдать этому дурачью, но если вы обещаете себя тихо и разумно вести, то я вас дня через четыре у них обратно заберу. Давно я не получал такого удовольствия от общения с юной особой... Но увы, время... Это безжалостное время... А пока что прошу вас, отойдите вон к тому окну, сейчас за вами прибудут.
  Ленка послушно встала и отошла к указанному окошку, понимая, что вся эта показная доброта Великого Герцога не более, чем развитое мастерство пускания пыли в глаза. Но да, кое-какого эффекта он добился, правда, скорее обратного - девушка твердо для себя решила, что лучше костьми ляжет, чем опять попадет в руки этому 'дедулечке'.
  В центре комнаты, как раз там, где девушка и появилась ранее, замерцала тонкая голубоватая пленка портала и из него шагнули трое незнакомых мужчин, один из которых тут же взял на прицел взведенного арбалета герцога, а другой держал у горла центрального мужчины так плотно приставленный кинжал, что у несчастного по коже текла тонкая струйка крови, пачкая и без того замызганный воротник. Заложник был в форме офицера полиции и вид имел изрядно помятый.
  - Ну полно тебе, Стефан! Ты же знаешь, что я всегда выполняю свои обещания. Или мне тоже нужно приставить к горлу моей гостьи нож?
  - Это для того, что бы ты обошелся без своих фокусов, Триан. - Зло прошипел названый Стефаном, затравленно озираясь в поисках Иленки. Рука его чуть заметно дрогнула, и по горлу заложника струйка побежала заметно бодрее.
  - Ну-ну, мальчик, легче. Не порть моего человека - не прощу. Но, я сегодня добрый, да и нет желания кого-то убивать, знаешь ли. Так что отпускай моего человека и забирай девушку.
  Стефан, помявшись, кивнул арбалетчику и сделал осторожный шаг от не гаснущей пленки двустороннего портала.
  - Илена, будь солнышком, подойди к дяде, а то он нервничает и мой человек может пострадать. Тебе же его жалко, не так ли?
  - Вы вот так просто ему меня отдадите? - На всякий случай спросила Иленка, опасаясь каких-либо сюрпризов. Да и не выглядел этот 'Стефан' адекватным, чего уж там.
  - Да, а куда деваться, милое дитя? Я дал слово, - с тяжелым вздохом, произнес лорд, - Хотя знал бы, какая ты умничка, мог бы и передумать...
  Пока Ленка раздумывала, у Стефана не выдержали нервы, и он оттолкнул в сторону заложника и молниеносным рывком цапнул Ленку за руку, подтягивая к себе и приставляя липкое и теплое от чужой крови лезвие ножа уже к её горлу. Именно этого герцог, судя по ехидной улыбка, и добивался. Не успела та ахнуть, как мужчины спиной вперед подались к порталу, и последним, что девушка увидела, была мягкая улыбка Великого Герцога и то, как он, словно напоминая о своем обещании её забрать себе, поднял вверх четыре пальца.
  Но вот только длительное путешествие по тропе Вольги, два переноса за один день, испуг и шок от похищения, когда она не ждала ничего подобного, и выматывающий разговор с герцогом, подобный зимнему бегу по лесному бурелому на перегонки с медведем, отняли последние силы еще не до конца окрепшего после болезни организма. Да и волнение за друзей, наверняка обнаруживших её пропажу и не знавших, где она сейчас, тоже не лучшим образом сказалось на самочувствии девушки, которая, едва вывалившись из тотчас же захлопнувшегося за ней портала, почувствовала, что мир вокруг неё как-то уж больно стремительно и противно начал вертеться, а звуки, зазвучав на мгновение невозможно-ярким аккордом, отдаляясь, слились в неясный гул, и Ленка самым безобразным образом осела на руках своего похитителя в банальнейшем обмороке, как не старалась удержать уплывающее сознание.
  
  Пробуждение было под стать дню - ей под нос сунули какую-то редкостную дрянь, от которой девушку совершенно безобразно вырвало прямо под ноги тому счастливчику, кто решил привести её в чувства. Ленку долго и мучительно рвало под аккомпанемент брани и сыпавшихся на нее проклятий. Когда же ей чуть-чуть полегчало, капризный женский голос заявил, что она это терпеть не намерена и чьи-то руки, как сверток, грубо подхватив её поперек немилосердно болевшего живота, подняли с пола и, пронеся несколько шагов, швырнули на кушетку. Глаза открывать совершенно не хотелось, но звонкая и сильная оплеуха, полученная через несколько секунд, быстро привела девушку если не в чувства, то в состояние ярости. Раскрыв глаза и сцепив зубы, Ленка уставилась на своих похитителей, опешивших от бушевавших в её глазах бури, ожидая дальнейшего развития событий. Сил сопротивляться у нее не было. Пока что не было. Но в том, что от сюда лучше бежать, и как можно быстрее, сомнений тоже не возникало! Она попала из огня, да в полымя, разглядев-таки сквозь застилавшую взор муть своих новых похитителей. Рядом с кушеткой, на которую Ленку швырнули, стояла, прикрывая носик кружевным платочком и морщась, мать Грегори, а за ней, выглядывая из-за её плеча, тянула шею печально знакомая блондиночка с накладными локонами, что была с Грегори в 'Сладостях'. Мужчина, что во время похищения держал на прицеле Великого Герцога, отошел в сторонку и с брезгливой миной рассматривал девушку, из-за которой они рисковали головой. Стефана видно не было, и Ленке мстительно подумалось, что вот его брань-то она и слышала. Видимо, когда её скрутило, его наряду преизрядно досталось, и благородный лорд отправился срочно чиститься и переодеваться.
  - Леди Дания, эта дворняжка... - Начала блондинка визжать так, что у Ленки опять картинка перед глазами поплыла и накатила тошнота, но герцогиня властно её перебила:
  - Ильзе, не забывайся! Или мне напомнить тебе о твоем происхождении?
  Зло сверкнув глазами на будущую свекровку, Ильзе, не смотря на перекошенное злобой лицо, покорно и нежно проворковала:
  - Простите, леди Дания...
  - То-то же!
  И, уже Ленке, не сбавляя тон:
  - Ну что ж, милочка... Пришлось изрядно повозиться, что бы тебя выловить... Но оно того стоит. Ну-ку, встань!
  В голосе прозвенел металл и Ленка, дернувшись-было, смогла побороть неизвестно откуда взявшееся желание подчиниться. До нее с опозданием дошло, или же она почувствовала, что отданная ей команда была подкреплена магией.
  - Превосходно! Как и говорил этот старый дурак! Эта девица может сопротивляться нашей магии. Отличный экземпляр! Даже удивительно, что начальник Полиции, этот напыщенный старый кретин, согласился тебя отдать.
  Ленка предпочла молчать, прекрасно понимая, что любое её слово сейчас только разозлит эту и без того нервную особу. Она с бабкой своей так же себя вела, но той непременно нужно было, что бы бестолковая внучка заплакала. Пока же девушка пыталась хоть как-то справиться со своим состоянием, вспоминая все, что вычитала или узнала о лечении с помощью магии. Получалось очень плохо, разве что общее состояние заметно улучшилось. Леди Дания, не дожидавшись её реакции, приказала мужчине поднять Иленку на ноги. А дальше были одни сплошные унижения - её поволокли куда-то по узкой потайной лестнице, провели через огромные, дорого, но совершенно кричаще и безвкусно отделанные помещения, одно другого кичливее, и затолкали в маленькую комнатенку, скорее всего предназначенную для слуг, коротко приказав привести себя в порядок.
  Но хотя бы отдельный закуток с холодным душем, убогими удобствами, и узкая кровать тут имелись, а так же выглаженные и чистые полотенца, нательное белье и какое-то форменное платье унылого, темно-серого цвета, с удушающе-тесным воротником. Кстати, ленкиного размера, как и найденные у кровати туфли. К её приходу тут хорошо подготовились. А судя по слою пыли на тумбочки и чистому следу только от поднятой девушкой одежды - готовились еще и давно. Приведя себя в порядок, девушка, не зная, через сколько времени её похитители опять о ней вспомнят, решила воспользоваться возможностью и поспать. Мысли о еде она от себя старательно гнала, хотя та тарелка каши, что она решительно отодвинула утром, решив, что у нее будет время покушать позже, так и стояла у неё перед глазами.
  - Так, Ленка, соберись! И помни, что ты тут не на прогулке, и надо не только выжить, но и вырваться из этой переделки. Живой и невредимой!
  'И сытой!' - Добавил желудок, громко проурчав в пику её серьезным мыслям.
  
  
  
  Глава 26.
  
  Кошки-мышки.
  
  
  Выспаться ей дали, да еще как! Её на сутки с лишним заперли в этой комнатушке, забыв. Если бы не безликая служанка или еще кто-то добрый, принесший ей поднос с простой и знакомой пищей, пока Ленка спала, эти сутки, как ей казалось, она бы не пережила. А так - жевала черствый хлеб, запивая его простоквашей и старалась как можно на дольше все это растянуть. Утром второго дня от начала её заточения, кто-то подошел к её двери и, воспользовавшись ключом, открыл узницу. Оказалось, что за ней пришла какая-то молодая женщина в таком же, как и у нее платье, но с несколькими ключами на поясе, в сопровождении пары гвардейцев в суконных алых сюрко* поверх надраенных кольчуг. А на груди - золотой дракон.
  Последние сомнения в том, кто её, как она это для себя назвала, перепохитил, отпали окончательно. Гвардейцам за пределами поместья делать нечего. Если только они не сопровождают своих господ по особому приказу. Но тогда бы наряд был бы более... вызывающим, и сукно было бы поменяно на бархат, или, на край - на атлас. Пока Иленка раздумывала, быстро скручивая волосы на затылке в пучок и закалывая их чудом уцелевшими шпильками, служанка, махнув рукой на выход, но не проронив ни слова, пристроилась за Илекой. А девушка, пожав плечами, задрала подбородок и пошла, осторожно ступая в новых и жестких туфлях, за вышколенными гвардейцами, не удостоившими пленницу не единым лишним взглядом.
  Идти пришлось не долго - обратно через две комнаты в оформленную в кремовых и темно-розовых цветах огромной зале-гостиной, где её, лениво наигрывая какую-то простенькую мелодию на розовом же клавесине, дожидалась давешняя визгливая блондиночка. Зачем нужен был вооруженный эскорт - Илена могла только догадываться. Указать ей на её положение пленницы в этом доме? Так сутки с лишним в заточении и так ей доходчиво все объяснили. Или была попытка демонстрации силы, или эта блондинка Иленку боится?.. Служанка, поклонившись, ушла, а за ней и гвардейцы покинули зал, и девушки остались наедине. Но вот только под рукой презрительно разглядывающей Ленку блондинки, Ильзе, как её назвала леди Дания, был колокольчик. Секунда - и тут будут слуги и охрана. Да и не думала Ленка бросаться на эту скандалистку.
  Не выдержав первой, Ильзе, вздернув подбородок, принялась вещать противным и капризным тоном:
  - Девка, тебе что, мало было угроз? Не поняла ничего? Грегори - мой!
  Ленка, уставшая уже от тупости всевозможных личностей, встречавшихся ей за последние дни, сердито фыркнула. Да еще и вид этой расфуфыренной, розово-карамельной куклы совершенно не вязался с выговором портовой девки, добавляя Ленке наглости:
  - Кто тут еще, прости меня Милостивая богиня, девка, сомнительно. А Грегори мне, что бы ты знала - и даром не нужен! Тем более с таким довеском, как его семейство.
  - Ах ты! Дрянь!!! - Зашипела Ильзе, готовая вцепиться любому в глотку за своего возлюбленного.
  - Ильзе, остынь, - предупредила её по-простому Ленка, - Кинешься на меня - так личико изукрашу, ни один маг не поможет. Мозгами думай, а не другим местом. Я сама не знаю - зачем меня притащили сюда. И буду рада вырваться как можно дальше и от тебя, и от Грегори с его помешанной мамашей.
  Тон был выбран верно - до Ильзе именно такая речь, не смотря на два года попыток воспитать из нее барышню, лучше всего доходила. Зло сощурив серо-голубые глаза, невеста Грегори прошипела:
  - Что, клянчишь, что бы я тебя на волю выпустила, а?
  - Как вариант. В город, а дальше я уже сама доберусь, куда надо.
  - Ха! Дура наивная! - В сердцах сплюнула Ильзе.
  Блондинка, мигом расслабившись и почувствовав себя в роли более сильного, пояснила покровительственным тоном:
  - Ничего не выйдет. Меня саму за приделы поместья только с Грегги выпускают. И то под присмотром. Думаешь, я такая дура, что бы тебя ему показывать раньше срока?
  - Не думаю, Ильзе. Ты не производишь впечатление человека, который может упустить свою выгоду, - польстила ей Ленка, мысленно уцепившись за оброненное Ильзе, но пока непонятное 'до срока'.
  - Вот именно, - довольно осклабившись, пробурчала Ильзе, - Хорошо, что ты это понимаешь.
  - И все же, Ильзе, если бы ты мне хоть намекнула, или рассказала, какие у Дании на меня планы, я бы смогла как-то тебе подиграть, - продолжила раскручивать девушку Илена заискивающем тоном.
  Почувствовав, что Ленка на её стороне, эта одинокая и недалекая, в сущности, девица, не задумываясь, повелась:
  - Ну если только ты дашь мне Клятву... ты же маг?
  - Увы, Ильзе, маг я не обученный, да и дар - так себе, - не стала врать Ленка, но попала этим в цель - губы Ильзе изогнулись в снисходительной улыбке, - Могу, если хочешь, поклясться на крови, что не замышляю против тебя ничего дурного, и что мне не нужен ни Грег, ни кто-то еще из его семьи. Ну и что единственное мое желание - убраться отсюда по-дальше.
  - И что же, ты не хочешь роскоши, денег, богатства?
  Иленка состроила брезгливую моську, процедив:
  - Меня, вообще-то из путешествия выдернули. И у меня, знаешь ли, были и деньги, причем не малые, и свобода. Да еще и весьма симпатичный молодой человек, который мне очень нравится... - Наобум добавила Ленка, опять попав в точку.
  Ильзе, подумав чуть-чуть, кивнула, а Ленка вдруг спохватилась, поняв, что девчонке-то, смой с нее косметику, дай Боги лет четырнадцать! И то с натяжкой.
  - Ну раз так... Ладно, можешь не клясться, - щедро разрешила Ильзе. Сесть, однако, не предложила, продолжая держать девушку стоя перед собой, - Но учти, если узнаю, что ты меня пытаешься обмануть... Никого не побоюсь - сделаю так, что тебя со свернутой шеей под окнами найдут, поняла?
  - Да поняла я уже, - отмахнулась Ленка, - Может, уже расскажешь - для чего я этой Дании?
  - Ну... раз ты не в курсе - скажу по секрету...
  И девчонка, соскучившаяся, как видно, по разговорам на понятном ей языке, принялась вываливать на Иленку, плюнувшую на все и севшую-таки на стул, так как боялась от таких известий упасть. Оказалось, что её, Иленку, держат заложницей, вздумай Грегги отказаться жениться - именно исходя из этого Ильзе и сделала вывод, что Ленка ему не безразлична. Так еще есть и вторая часть плана: использовать Ленку как... как суррогатную мать, дабы талантливый Грег смог бы как можно большее количество отпрысков произвести на свет! Все эти детишки - и от нее, и от Ильзе, были бы представлены, как рожденные в законном браке. Подгадали бы время, и - все. То, что обе они - блондинки, примерно схожие по внешним данным, тоже учитывалось за плюс. Изначально мать Грега, имевшая возможность мельком глянуть как-то на портрет Иленки, а позже - проверить её в монастыре, хотела провернуть стандартную аферу с 'бедной дальней родственницей', но какие-то дела спутали ей все планы. Да и потом Ленка, не приняв предложение матери-настоятельницы и слиняв из Предгорного, тоже крови Дании изрядно попортила, пока сама не объявилась в Столице под самым носом со своими записками.
  - Что же, выходит, Дания, да и Грегори, и Стефан, прекрасно знали, что я в монастыре, более того - как-то имели возможность на меня посмотреть, но там и оставили? - Возмутилась Иленка.
  - Ну да! Как ценную бумагу в камере хранения, в банке, - подтвердила Илена, - А ты что, мечтала о том, что тебя кто-то от туда вытащит, да?
  - Ну, тебя-то вытащили?
  - Но-но, - строго пригрозила Ильзе, - Я не в монашках ходила, а в работном доме для беспризорников. Так что не путай теплое с мягким!
  - Ладно, леший со всеми ими. Что делать-то будем? - Спросила Ленка, поняв-таки, что вот уж кому-кому, а Ильзе вообще нет резона ей, Ленке, вредить. Если только из ревности, но, опять-таки, не такая Ильзе и дура, как пытается выглядеть перед Данией.
  - Знаешь что... Давай-ка я тебя на кухню, на нижний ярус отошлю. Тебя Дания мне в горничные определила. Я ей заявлю, что ты - неумеха, и устрою сцену из слез и капризов, ладно? Скоро бал, мне не до тебя - готовиться надо. После придумаем, что с тобой делать.
  Еще немного поговорив, Ильзе заявила, что она устала, да и подозрительно будет, что они так долго тут торчат вдвоем. Приложив палец к губам и требуя молчания, девушка, скривив лицо, завопила, обзывая Ленку тупицей и неряхой. На вопли тут же забежала служанка. И, вытирая набежавшие по команде слезы, Ильзе отдавала приказания отправить Ленку на кухню 'с глаз её долой'.
  
  'Хорошая девчонка, бойкая. Нигде не пропадет!' - Думала Ленка об Ильзе, вышагивая за сердитой служанкой, не посмевшей ослушаться невесты будущего хозяина. Идти пришлось долго, так что у Илены, которую совершенно никто не дергал, было достаточно времени, что бы обмозговать все, что она смогла вытянуть из невесты Грега.
   Как она поняла из её более чем непрозрачных намеков, ей была уготована роль суррогатной матери для второго или третьего ребенка Грегори в будущем, а после её, как породистую матку, скорее всего, перепродадут еще кому-нибудь для этих же целей, 'что бы добавить свеженькой крови', как заявила эта малолетняя стерва. Конечно же, саму Ленку совершенно не устраивала подобная перспектива - рожать раз за разом будущих отпрысков для благородных господ, закончив свои дни в какой-нибудь тюрьме или закрытом монастыре. Но сделать сейчас она ничего не могла и её, передав с рук на руки уже четвертый раз за какой-то час, привели на кухню и поставили перед крупной и резкой в манерах дамой, названой главной кухаркой. Охрана отсыпалась уже на первом этаже, забив на тихую и послушную новую служанку. А женщина, многозначительно хмыкая, и кривясь, как торгашка при виде тухляка, довольно грубо повертела Ленку перед собой, попутно ощупывая, как теленка на торгу.
  - Тощая уж больно. Еле на ногах стоит, - резюмировала кухарка, - По-лучше не мог привести?
  Слуга, который её сюда привел, крупный мужчина с простым и невыразительным лицом, только плечами пожал, выдав равнодушно:
  - Велено было к вам отвести.
  - Ну и куда мне её девать? Мало мне тут их бывших подстилок? - Возмутилась кухарка, обращая внимания на вспыхнувшую от стыда Ленку не больше, чем на кухонный шкаф.
  - Не, эта не из бывших, эту велено было при кухне держать и глаз не спускать.
  - То есть, что, господам она прислуживать не может? - Возмутилась кухарка, готовая уже гнать сей подарочек поганой метлой с ЕЁ кухни.
  - Неа, не велено, - нагло ощерился мужик, - Маримар передала, что ты сама знаешь, что делать.
  Ленка хоть узнала, как служанку, что при Ильзе состоит, зовут. Та принципиально с ней не разговаривала, только с другими слугами, когда её с рук на руки передавала.
  Кухарка, прикинув что-то в уме, поморщилась и сдалась, презрительно, через губу, процедив:
  - Ну, раз Маримар... Тогда - ладно. Иди уже, нечего тут грязными ботинками топтаться.
  Наконец, стоило слуге, подгоняемому строгими окриками, выйти, как кухарка, прищурившись, велела Ленке встать на более освещенном участке и уже внимательнее осмотрела новенькую, кивая и кривляясь каким-то своим мыслям.
  - Ну что, доигралась? Кому глазки-то хоть строила? Чего молчишь?
  - Велели молчать, вот и молчу, - огрызнулась Ленка, за что сразу же получила ощутимый и обидный подзатыльник.
  - Ишь ты! Смелая? Эт не на долго! Значит так, девка... Меня зови госпожа Адель, я тут главная и все кухонные работники мне подчиняются. Будешь дерзить, жить тебе будет тяжело и плохо, поняла?
  Госпожа Адель дождалась, когда поджимающая дрожащие от обиды губы Ленка кивнет и продолжила наставления:
  - От господ держись по-дальше, особенно - от леди Ильзе, она, хоть и выглядит агнцем, но может тебе хлеще прочих жизнь попортить. Тем более, как я вижу, вы с ней отдаленно похожи, а значит, тебя для нее сюда взяли. Леди Дания, как я понимаю, тебя на дух не переносит, раз уж сюда тебя запихали, а не в горничные перевела. Господин Стефан на кухню никогда не заходит, но мой тебе совет - не попадайся ему на глаза, поняла?
  - Да, госпожа Адель.
  - Умничка, дошло... И еще - не блуди! Узнаю - сама господину сдам. Сначала страже на потеху отдам, а потом - сдам. Теперь - давай о деле: что ты умеешь? - И Адель, заранее готовая к ответу 'ничего', была приятно обрадована ответом.
  Пока Ленка перечисляла свои умения, она украдкой, из-под ресниц, разглядывала других работниц кухни, тайком кидавшие на неё такие же короткие взгляды - от заинтересованных и сочувствующих до полных злобы и презрения. Когда Ленок дошла до 'кофе', которое она все-таки, благодаря упорству Рона, научилась вполне сносно варить, госпожа Адель расплылась в довольной улыбке и потерла пухлые ладони в предвкушении.
  - Ну что ж, пойдет для начала. Хоть что-то! Вставай тогда к Нисси, она вооон там, в дальнем углу, рыженькая с конопушками на пол-рожи, и учись у нее - что и как готовить надо. Тут у нас, знаешь ли, не третьесортная забегаловка, а герцогский замок, не деньгами накажут, а плетьми угостят, или чем похуже, если господам кушанье не по нраву придется. Но, если тихо себя вести будешь, приживешься.
  Ленке только и оставалось, что потеряно кивнуть, борясь с головокружением и накатившей слабостью, и, стараясь не сильно спотыкаться, пойти на подгибающихся ногах искать ту самую Нисси, с которой ей предстояло работать. Судя по всему, кухарка решила и впрямь запихнуть Ленку в самый дальний и укромный уголок, но для девушки это было сейчас только на руку - чем меньше она будет на виду, тем для нее лучше.
   Нисси оказалась малоразговорчивой женщиной лет сорока с хвостиком, полноватой и изнуренной не меньше остальных работниц кухни, мимо которых Ленка проходила, старательно пряча взгляд. Кондитерша заметно обрадовалась подмоге и сразу взяла новенькую в оборот, поставив ту на самую нудную и тупую работу, отбиравшую обычно кучу времени. Но, хотя бы разрешила Ленке сесть на табурет, видя, что та уже едва на ногах стоит.
  - Подъем в пять, завтрак в шесть, обед - в час, два часа на отдых - с двух до трех и с семи до восьми, ужин в десять, - бросила она ей, - Спать уходят, как все уберут.
  - А у нас? - Робко поинтересовалась Ленка, не знакомая с порядками замковых обитателей и челяди.
   Нисси скосила не девушку глаза и сердито возмутилась:
  - Глухая? Я тебе что сказала? Ты что, думаешь, господа изволят так рано вставать что ли? Наивная...
   Нисси с силой ударила ребром ладони по тесту, выпуская на волю раздражение и продолжила:
  - У господ завтрак в одиннадцать, обед - в два, потом, в четыре - полдник, в пять - чай, это если гостей нет, первый ужин - в семь, второй - в десять... Ну и бывает, кто-то до поздна шлындает...
  - Не шлындает, а изволит заниматься государственными делами, - строго поправила Нисси Адель из кухни, - Я все слышу.
   Нисси скуксилась и настолько тихим шепотом продолжила говорить, что Ленке пришлось придвинуться вплотную и прилагать усилия, что бы разобрать сказанное:
  - Ты осторожнее, госпожа Адель у нас на особом положении, она дите от господина Стефана прижила по молодости. Говорят, тот знатным господином сделался, хотя Адель его только на руках и держала, когда родила... Так всегда бывает, когда дите от мага родишь, - прошептала она в ответ на тихое изумление Ленки, - Но её не выгнали, а на кухню определили, что бы под присмотром была всегда.
  - А зачем? Не проще ли её по-дальше куда-то услать?
  - Много ты понимаешь! Она тут, как гарантия того, что сыночек её никогда против господина Стефана не пойдет. Заложник, знаешь такое?
  Ленка торопливо кивнула, не на секунду не переставая взбивать венчиком охлажденную массу будущего мусса, а Нисси, отвыкшая болтать за долгие годы здесь, замолчала. До самого вечера девушка работала под строгим надзором Нисси и Адель, заскакивавшей в их закуток чуть ли не каждые десять минут - будто бы ей занять больше нечем.
  - Ну что, Нисси, справляется, или бестолочь? - Спросила она кондитершу ближе к полуночи, когда большая часть кухонных работниц уже прибрались на своих местах и ушли спать.
  - Справляется, госпожа Адель. Знает дело.
  - Ну тогда ты за нее отвечаешь. Она на особом счету, поняла? - Строго и очень выразительно посмотрела на Нисси кухарка.
  - Да, госпожа Адель, - почтительно склонила голову Нисси.
  И кухарка, сняв пробу с угощений для засидевшихся господ, удовлетворенно кивнула головой и велела вымученно улыбающейся, зеленовато-серой от усталости Ленке сварить кофе на десять порций с добавкой. Тут, благодарение Богине, ей и Нисси тоже смогла помочь, и девушка, не чуя ни рук, ни ног, спустя еще полтора часа покорно побрела следом за кондитершей, несущей перед собой тусклую сальную свечу в подставке со стеклянным абажуром и показывающей дорогу к её новому пристанищу.
   Как описать комнату для прислуги в этом странном замке? Клетушка в подземелье, явно переделанная из казематов или складских закутков, три на четыре шага, где из всего комфорта - узкая кровать, обшарпанный сундук и разномастные деревянные крючки для одежды на стене. Зато дверь - серьезная, надежная, закрывалась на внушительный засов снаружи, но не изнутри, ставя жирный крест на мыслях о ночном побеге, и всем своим видом намекая на ту участь, что ждет здесь девушку. Ленка, вконец отупев от тягот этого бесконечного дня, добрела до кровати и, не раздеваясь, рухнула, как подкошенная. Раньше, чем уснуть, она смогла расслышать, как со скрипом вошел в пазы засов и еще спустя несколько секунд - стук соседней двери. Успела только сонно подумать, что наверное, все слуги в этом замке живут здесь, как и она - как пленники. Как заложники.
  А ночью, как и всегда при подобном переутомлении или в тяжелой болезни, пришли кошмары, в которых Иленка, вновь ощущая себя забитой и всеми презираемой девочкой, металась по родному городку, не находя не только Грегори, но и парка, и их беседки у озера. Со все возрастающим ужасом и паникой она то кидалась из одного края невеликого их городка в другой, то пыталась спрятаться, почему-то, уже в старой, давно уже перестроенной подсобке 'Сладостей', то за мешками на кухне замка Грегори-старшего, а под конец сна Иленка уже бежала через зимний, но какой-то нереально жуткий и мертвый лес в избушку Вольги, ставшей вдруг пустой, обветшалой и с завалившейся с краю до самой земли крышей. Когда же она, ломая ногти и в кровь обдирая пальцы, смогла-таки открыть рассохшуюся и заклинившую дверь, то внутри, вместо уютной и обжитой комнаты и печки её взору открылся темный, затянутый паутиной, затхлый склеп с грудой черепов, увенчанной по середине потемневшем и рассохшимся от старости троном. А на троне восседал иссохший мертвец, одетый один-в-один, как герцог Грегори-старший, когда Ленка видела его в последний раз.
  На том моменте сна, когда мертвец, слабо шевельнувшись, поднял голову, и из под туго обтянутого черной кожей лба на девушку сверкнули два луча жуткого, потустороннего света, Ленка проснулась от своего же вопля, подхватившись на лежанке и разевая рот в попытках вздохнуть.
  Уняв с всхлипыванием и свистом выходящий из легких воздух, Ленка, стуча зубами от холода и пережитого липкого ужаса, завернулась в одеяло с головой и забилась в угол кровати. Но стоило только ей задремать, как снаружи раздался шум открывающихся дверей и шарканье множества ног. Словно бы жалея девушку, Нисси зашла будить Ленку последней, принеся ей воды в кувшине и маленький таз для умывания. А еще - чистую форму и крепкие башмаки взамен женских и матеревших ноги туфелек. Взгляд, которым она наградила Ленку, был далек от дружелюбного, и, не чинясь, Нисси тут же грубовато проворчала:
  - Если у тебя кошмары, то ты либо спи носом в подушку, либо к госпоже Аделле обратись, она тебе снотворного даст, а орать ночью - не надо. Мы и так спим всего-ничего, а тут еще и ты вопишь...
  - Прости меня, пожалуйста, Нисси... - Понурилась Ленка.
  Кондитерша заметно смутилась от этих простых слов и искреннего, дружеского тона, неуверенно шаркнула ногой в таком же крепком ботинке, как и те, что для Ленки принесла, пробормотав под нос:
  - Да ладно, я-то что... А вот остальные и пакостить могут начать, так что ты учти... Смотри сегодня в оба. Еще напортят чего, а влетит - нам с тобой. Ладно, пошли работать, сегодня гостей много будет, даже дополнительных работниц пришлют, хоть и пользы от них мало. Но это все не раньше часов трех после полудня, а до того нужно наготовить много разного.
  - Список - есть? - Встрепенулась Ленка, торопливо натягивавшая грубую, но удобную одежку.
  - Есть, - удивилась Нисси, - А ты что, еще и грамотная, что ли?
  - Читать - умею, - коротко ответила Ленка, не вдаваясь в подробности.
  Нисси, кивнув, приблизила к лицу девушки тусклый светильник и будто бы заново разглядывала помощницу. Наконец, что-то найдя в её лице, она горько ухмыльнулась и протянула, повернувшись спиной к девушке:
  - Красивая, стройненькая, еще и грамотная... Не долго ты у нас тут пробудешь.
  - Почему это? - Не поняла Ленка, сноровисто шнуруя боты.
  - А вы ж, грамотные, вечно на рожон лезете! Не сможешь ты тихо сидеть на кухне, по глазам вижу. Сбежать хочешь? - Спросила Нисси язвительно и зло.
  - А ты, будто бы - нет? - Удивилась Ленка.
  Нисии разразилась лающим смехом. Будто бы давно не смеялась и забыла - как это делается. Утерев тыльной стороной ладони выступившие слезы, женщина, продолжая обидно посмеиваться, спросила:
  - А мне-то куда бежать? Ни семьи нет, ни друзей. Денег - тоже ни гроша. Да и возраст... Хотя будь я такой, как ты, красавицей, рискнула бы, а так - кому я нужна, кроме самого дешевого борделя.
  И Нисси, ссутулив по-крестьянски широкие плечи, вышла в коридор, вынуждая до смерти боящуюся подземелий Ленку поспешить за ней.
  - А монастырь? - Опять спросила девушка.
  - А какая разница - где гнить? - Не оборачиваясь пожала плечами Нисси.
  - Ну не говори, там хорошо, тихо, ты всегда при деле...
  - Ага, рассказывай байки!
  - Да какие байки? Я сама при монастыре росла, - чуть-чуть покривив душой, сказала Ленка в спину идущей впереди Нисси.
  - А чего сбежала? - Задала та провокационный вопрос.
  Ленка с шага даже сбилась, но промолчать не удалось - Нисси, остановившись, повернулась к ней в пол-оборота, криво ухмыляясь и ожидая ответа.
  - Жить вольно хотелось... думала... думала - смогу. - Промямлила, глядя в пол, залившаяся краской по самые уши Ленка.
  - Ну что? Смогла? И как долго продержалась? - Ядовито прошипела Нисси.
  - Год...
  - Ну-ну. И я о том же.
  
  ==============================
  Сюрко - цельнокроеная верхняя накидка с разрезами по бокам. У мужчин - короткая, у женщин - длинная,часто - с узкими и не сильно-то удобными рукавами (поверьте на слово, я такое на себе неделю таскала как-то вынужденно). Но если есть рукава, то в подмышках - дыра. Самая настоящая, ибо рукава в средние века так ловко, как сейчас, кроить не умели. Грубо говоря - верхняя одежда, которая шилась из более толстой и дорогой, чем нижние платья, материи. Защищало это безобразие от грязи и холода, показывало статус владельца. Ну и, например, рыцари и прочие воины на сюрко изображали свои гербы, дабы никто их не спутал в толпе таких же бронированных и ржавеющих на весенней сырости черепашек. Наиболее близкое из современных аналогов - детские платьишки-тунички советского образца. Да, те самые, которые с нелепыми завязочками на боках, круглым вырезом по горлу, без какой-либо талии, неудобные и вечно задиравшиеся до подмышек. И те из девушек, кто шил на уроках труда сорочку - поймут: модель ?6. Да-да, именно эта, которая кроится, как топорик неандертальца, ага. Кто это чудо не видел - есть интернет. Подивитесь. В этом ходили мужчины и это было верхней одеждой благородных господ и состоятельных воинов. Откройте любые гравюры и присмотритесь.
  
  
  
  Глава 27.
  
  Банкет для особых гостей.
  
  
  Весь день Нисси неприятно ухмылялась, стоило ей только посмотреть на Ленку, а ту такое поведение женщины изрядно выводило из себя. К тому же не было возможности поговорить - одна из поварих, Фаня, замешкавшись, обварила руку до локтя и толком не могла работать, а так как свободных кухарок тут не было, да и вообще ощущался дефицит работниц, на её место, конечно же, была отправлена новенькая. И Ленка носилась по кухне, получая нагоняи с самого утра уже и от госпожи Адели, и от загруженной сегодня работой Нисси, и от самой Фаньки с по-быстрому замазанной лечебной мазью рукой, и мучившейся от вынужденного безделия и боли в обожженной конечности.
  И только ближе к десяти часам вечера Ленка смогла перевести дух - поздний ужин был готов и подан, все лакомства для благородных гостей были готовы, красиво сервированы и выставлены на специальны столы, откуда их забирали нарядные и напудренные, благоухающие духами юноши-официанты, специально нанятые к сегодняшнему вечеру. И ей оставались только многочисленные закуски и кофе, которое она варила одну порцию за другой, выставляя очередной кофейник на 'заборный' стол. Ленка попыталась было сосчитать количество сваренного ей кофе и прикинуть, сколько гостей пришло, но быстро оставила эту затею, когда поняла, что гости, скорее всего - маги. Нормальный человек столько этой бурой жижи не выпьет.
  Часы на входе в кухню пробили час ночи, а потом и два. Почти все уже ушли спать, но не Иленка, давящая зевок за зевком и варящая очередную порцию кофе. И, вынужденная её пасти, не ушла никуда ответственная за нее Нисси. Только что, умаявшись за длинный день, женщина прикорнула на ящиках с джемом в уголке кухни. Да еще госпожа Адель тихо клевала носом за своей конторкой, делая вид, что она занята огромным гроссбухом, где вела учет продуктов. В этот же гроссбух она твердой рукой вписывала штрафы, щедро накладываемые на работниц кухни. Таким образом Несси, уронившая на пол миску с ягодами, лишилась зарплаты за неделю, а Латти, работавшая с рыбой и морепродуктами, теперь была должна господину Стефану жалование за три месяца, запортив трех королевских креветок. что бы не уснуть, Ленка в уме прикинула, что каждая креветка стояла никак не меньше пятидесяти золотых... И ей стало жаль этих женщин, попавших, фактически в рабство, из которого не было шансов выбраться.
  Когда же большие часы на стене гулко пробили три, в кухню спустился уставший молоденький слуга в нарядной ливрее и, забрав очередной сияющий поднос с кофейником, сахарницей и чистыми чашками, обрадовал девушку:
  - Ну все, можешь спать идти, там уже все почти разошлись по комнатам. Но утром рано встанут - хозяин предупредил?
  - Да. Много их? - И Иленка указала глазами куда-то вверх, где далеко над ними высилась громадина замка.
  - Много, - улыбнулся парень, с удовольствием разглядывая неожиданную находку на кухне - златовласую и статную милашку, - Куча магов, благородные господа и целая толпа разряженных дам с ними. Праздник, наверное, какой-то отмечают. Даже молодой хозяин прибыл. Хочешь, проведу завтра тебя на гостей посмотреть?
  - Нет, не хочу. Мне работать надо, тем более - завтра не до того будет, - предупредила Ленка, не вдаваясь в подробности, и уверенная в подслушивании их разговора переставшей похрапывать Аделлой.
  Парень ловко и сноровисто забрал поднос, предварительно специальной тряпочкой стерев ленкины отпечатки с до блеска отполированных ручек и, подумав, подмигнул Ленке, полным надежд голосом прошептал:
  - Если передумаешь, меня Бертом зовут.
  - Спасибо, Берт, я запомню, - тепло улыбнулась Ленка первому человечку, отнесшемуся к ней по-доброму в этом холодном замке.
  Еще оставалось прибрать за собой рабочее место - за этим строго следили, но это была уже настолько привычная и механическая работа, что Ленка, практически задремав на ходу, её выполняла чуть ли не с закрытыми глазами. Мужской голос, раздавшийся с порога кухни, Ленку, намурлыкивающую себе песенку под нос, чтобы не уснуть окончательно, заставил подпрыгнуть и выронить из рук миску, которую она в тот момент отмывала.
  - Так вот кто у нас тут такой кофе чудесный варит... Как интересно!
  Ленка, торопливо вытерев руки о передник, присела в низком реверансе, моля о чуде - что бы скучающий господин не смог побороть брезгливость и зайти на кухню, пробормотав чуть слышно:
  - Милорд...
  - Я лично пришел поблагодарить тебя, милая девочка! Мои гости оценили сегодня и невероятно нежные десерты и горячий кофе... Говорят, что как женщина готовит, таков её темперамент.
  Ленке краем глаза было видно, как в своем углу шевельнулась Нисси, а Адель, вскочив с места, тоже опустилась в подобострастном поклоне и с собачьей преданностью и обожанием уставилась на вошедшего, разбивая в дребезги надежды Ленки на защиту с её стороны.
  - Господин Стефан! - С придыханием прошептала Адель.
  - О, Адель! Иди-ка ты, дорогая, спать. Неважно выглядишь. И остальные - свободны. Кроме тебя, милочка, - обратился он к начавшей мелко и противно подрагивать от страха Ленке, - А с тобой мы, наконец-то, познакомимся, да?
  - Милорд, я прошу вас... госпожа Дания... - Подала робкий голос Адель.
  - Госпоже Дании мы ничего не скажем, верно ведь, милая моя Адель?
  - Да, господин Стефан, - послушно пробормотала Адель, разом ставшая как будто бы мельче и незаметнее.
  Женщина торопливо закрыла гроссбух и бочком вышла с кухни, кинув полный тоски взгляд на хозяина, и ненависти - на Ленку. Нисси же - с точностью на оборот: хозяина одарила весьма злобным взглядом, а загнанной в угол Иленке досталась выражающая смесь сочувствия и неодобрения гримаса, но и она тоже, стараясь быть как можно неприметнее, припустила следом за старшей кухаркой, плотно прикрыв за собой дверь.
  Гнетущую тишину нарушил голос Стефана:
  - А я-то все думал, куда же тебя моя милая женушка спрятала! Все закутки замка за эти два дня обошел, в каждую подсобку заглянул... А ты вот где, - с насмешливой интонацией, произнес мужчина, с удовольствием разглядывая свою добычу.
  Выбрав стратегию молчания, Ленка сцепила зубы, упрямо выставив подбородок. Ситуация была патовая, и надеяться на кого-то, кроме себя самой, девушке было бессмысленно. Но и сдаваться без боя она не желала, а потому взгляд её метался вокруг в поисках оружия по-увесистее. Терять ей уже нечего.
  Это зрелище так насмешило привыкшего к своей безнаказанности мага, что он, запрокинув голову, с удовольствием захохотал, еще больше нервируя девушку, а отсмеявшись, пошел к Ленке, зажигая один за другим маленькие и яркие светящиеся шарики, висящие в воздухе.
  - Ну что ты так всполошилась, маленькая... Я ведь в этот раз пришел только поговорить. Ничего такого, веришь?
  Ленка молчала, мысленно взвешивая сковородку и сотейник с ухватистой ручкой, склоняясь в пользу сковородки. Вот чему её Лизка хорошо научила, так это осаживать хамов и не сдаваться. Да и вообще, кроткая и милая Ленка в критической ситуации преображалась, с яростью бешеной рыси защищая свою жизнь и честь. А уж магией её и подавно уже не напугаешь! Лорд же тем временем продолжал ворковать, приближаясь к Ленке и все ярче и ярче освещая кухню. Будь Ленка обычно деревенской девчонкой, с обычной судьбой, тогда - да, это бы её напугало, причем заикания и ватных ног. А так? Куда этому лорду до Рона?.. А уж 'светлячками', даже таким яркими и мертвенно-белыми, её уже не проймешь. После сегодняшнего сна страх её оставил. Да и отупение от долгой работы давало о себе знать.
  Разом перестав дрожать, она решилась, когда лорд, продолжая заливаться соловьем, принялся уже петь оды ленкиной незабываемой красоте и потянулся к девушке рукой. Ленок, подобно сжатой пружине, кинулась к не успевшей остыть после обжарки очередной порции зерен кофе сковороде, полной горячего песка, перехватила ту двумя руками, со всего размаху приложив лорда по вытянутой в её сторону конечности, да полноты ощущений еще и обдав облаком горячего песка. Гул, хруст ломаемых костей, громкий вопль боли и ненависти вкупе с бранью стали аккомпанементом для второго удара и оглушительно-громкого падения - лорд Стефан очень неосмотрительно зашел на кухню, где даже поварам-то нужно перемещаться осторожно и со сноровкой! Отпрянув с прижатой к груди рукой назад, он сослепу налетел на не остывающую даже к утру широкую плиту, на которой буквально пол-часа назад Ленка готовила, и, заорав благим матом, высокородный лорд с поджаренными тылами скакнул от плиты, собрав на себя еще и стол, перевернув таз с мыльной водой, которая тут же, щедро, через край плеснула на раскаленную верхнюю пластину плиты, взрываясь облаком вонючего и удушливого пара! Воспользовавшись этим моментом, Ленка, приласкав лорда еще разок, но уже по темечку, пулей рванула из кухни, предпочитая направление 'вверх' двери в подвал, где явно очень злой, к моменту пробуждения лорд сможет до нее легко добраться, если только она его насмерть с перепугу не забила. В замке есть хоть призрачный шанс затеряться, тем более - ночью!
  И она бежала, как никогда в своей жизни. Прочь и прочь, сбросив в каком-то из темных закутков грохочущие ботинки, под бешеный шум сердца, стучащего где-то в голове и горле, перепрыгивая через ступеньки и крадясь вдоль стен по тускло освещенным коридорам, в господское крыло, где её, как подумалось Ленке, будут искать в последнюю очередь. А там, глядишь, и шанс удрать появится. И так хорошо ей удалось спрятаться, что она сама вконец заблудилась, в очередной раз стрекотнув раненным зайцем от своей же тени.
  Забившись в какие-то пыльные и, похоже, что давно не используемые и ждущие ремонта покои, Ленка, не остановившись на достигнутом, забралась в гардеробную и забилась в самый дальний угол, спрятавшись за горой давно забытых и никому не нужных платьев и затихла, сжимая горло руками, пытаясь унять сипящее от долгого бега и страха дыхание и обливаясь холодным потом.
  
  Ей показалось, что она там сидит уже несколько часов, до того медленно в её состоянии тянулось время, но рассвет так и не наступал. Или, может, это портьеры задернуты? А вдруг уже вечер? Может, ей показалось, и она незаметно уснула? Она же целую вечность бежала по замку, да еще и тут просидела... Паника опять накатывала удушливой волной, да еще и тело, скрюченное в углу и отходившее от шока и панического, на пределе человеческих сил, бега, затекло и, девушка, решившись, по-тихоньку шевельнулась, чутко прислушиваясь и готовая снова бежать, но вокруг была только пыль и звенящая тишина, так что она осмелела и на цыпочках, обмирая на каждом шагу, пробралась к окну, осторожно отвернув край портьеры. То, что она увидела в окне на день никак не походило, и Ленка, еще чуть-чуть осмелев, подлезла под тяжелую ткань, протерла замурзанной ладонью себе кусочек стекла с краю и уставилась на видимые отсюда улицы города. Она все никак не могла понять - что же она видит там. Огромных огненных змей? Или это жидкий огонь, причудливо извиваясь, течет по улицам города? Что это? Но тут её разум, перестав издеваться, словно бы прояснился, и до Иленки дошло - что это. Закусив костяшки пальцев, она тоненько заскулила, грузно навалившись грудью на подоконник, не в силах оторвать взгляда от того, что происходило внизу.
  - Меня точно никто не хватится, - отрешенно прошептала она и содрогнулась от ужаса.
  Внизу, на сколько хватало глаз, раскинулось море огней - это в сторону Золотого Квартала по улицам стекались люди с факелами. Ворота Квартала из этого окна было видно лишь самым краем, но и этого хватало, что бы понять, что там сейчас самая настоящая война. Вспышки магического огня перемежались со всполохами взрывающейся на мостовой и аллее зажигательной смеси, пущенной меткой рукой по ту сторону местами прогнутых вовнутрь высокой кованной ограды. Махина королевского замка, на которую, собственно, и выходило это окно, была частично охвачена пламенем, а на самой верхней башне мерцали, вспыхивая и погасая по-очереди, яркие магические огни - красный-золотой-красный-золотой... Цвета рода Торенбри, пытавшегося захватить власть в свои руки. Что эти сигналы значили, Ленка могла лишь догадываться о назначении этих вспышек. Они могли быть и сигналом к чему-то, и, с таким же успехом - лишь совпадением, и отсветом битвы двух магов, равных по силе. Девушку волновал гораздо более прозаический вопрос - как унести ноги, находясь, пожалуй, с одном из самых опасных сейчас мест в городе, исключая разве что горящий королевский дворец?
  Посмотрев еще с минуту на бушующее далеко внизу море факелов, девушка метнулась, дергая все ручки дверей подряд в поисках ванной, а найдя её, она поблагодарила Богиню-Мать и не считающих копейки богачей за то, что в этих покоях забыли отключить воду. План, дырявый и абсурдный, созрел мигом. Прихватив первое же попавшееся платье из гардеробной, даже в темноте выделявшееся богатой отделкой, она подхватила его и принялась приводить себя в порядок. Пока торопилась и неумело застегивала крючки на спине, умудрилась порвать хрупкую ткань по низу лифа, но, плюнув на это - кто там в темноте и панике разглядит, нашла другое платье-жертву и рывком оторвала длинную полосу от подола, сложив ту вдвое и обмотав на манер кушака вокруг талии, пряча прореху. Заодно и вместо корсета будет, а то платье было явно рассчитано еще на более худую девицу, чем она. Найти драгоценности она тут и не надеялась, но все же Богиня, улыбнувшись, подбросила ей шпильки в выдвижном ящике и расческу с вывалившимися наполовину щетинками, но все же и это ей было сейчас за счастье. Коротко возблагодарив Богиню, Ленка принялась ваять из себя благородную даму, благо в темноте и неразберихе кто будет пересчитывать мечущихся и истерших от страха дам?
  Успокаивая себя этим, Ленок принялась искать обувь, но тут её ждало разочарование - обуви не было. Либо слуги потихоньку растащили, либо, в отличие от платьев, её отсюда вынесли, но туфли было необходимо добыть - ведь можно, хоть и с трудом, представить себе юную леди, с перепугу не надевшую украшения, но представить себе леди, не надевшую туфли? Ленка аж с досады ругнулась любимым лизкиным ругательством, прикусив себе язык от удивления. Но обувку пришлось пойти добывать...
  
  Покружив по этажу, она выбрела на лестницу вниз и, полагаясь на слух, пошла искать себе жертву. Нет, не даму, дабы ограбить ту на туфельки, ей достаточно любой комнаты с брошенными вещами! Да хоть домашние туфли или, на худой конец - тапочки, сойдут и они. Размер ноги у Ленки довольно средний - ей любые сойдут, кроме детских или мужских, не до перебора тут.
  Не запертой оказалась десятая по счету дверь, но и тут её ждало разочарование - мужская спальня со смятой постелью и брошенными на полу вещами. Девушка уже хотела-было уйти, но заметила две вещи - пара коротких кинжалов украшала стену, а на полу валялась удобная поясная сумка. Прихватив маленький кинжал и сумку, Ленка пошла мародерствовать дальше, осторожно шаря в сумке, порадовавшей её довольно крупной суммой золотом и серебром, парой векселей на предъявителя еще на три сотни злотых в одном из банков Гринвали, чистым, без монограмм, носовым платком и медальоном, явно женским, на витой золотой цепочке. Выковыряв от туда какой-то девичий портрет, Ленка отхватила прядку своих волос с затылка и вложила в медальон, что бы не возникло ненужных вопросов, если что. Может, она и наивная, может, и глупая, но что значит эта маскировка в сравнении с почти пятью годами игр в прятки с её бабкой?
  Еще через две двери Ленке опять повезло, и она нашла-таки то, что искала - туфли лишь чуть свободнее, чей ей нужно. Но, без зазрения совести подхватив две пары теплых чулочков и напялив одни на другие, она и с этой бедой справилась. Чуть-чуть белил на лицо, пудру - на волосы, губы подвести, и плевать, что кривовато от отсутствия практики, мушку в уголок рта - насмотрелась она на благородных леди за время работы, так что худо-бедно, но как они выглядят - знала. Последними штрихами - духи, легкий газовый шарфик и выловленный из-под вороха перчаток жемчуг на шейку, меняя очертания плеч и делая шею визуально тоньше и длиннее. Оглядев получившийся образ в смутном свете пожара за окном, Ленка криво усмехнулась своему отражению и, прошептав 'Лизка бы была в восторге', девушка, сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, рванула с места в поисках выхода из этого лабиринта.
  На нижних двух этажах действительно было сейчас шумно - гости метались, паниковали, налетали друг на друга и на не менее перепуганных слуг, но свет не зажигали, не желая раньше времени привлекать жаждущую крови толпу, которую сейчас еще худо-бедно сдерживали гвардейцы и охрана, а потому паника и хаос приняли вид гротеска. У дам случилась ломка стереотипов - казалось бы, в этой ситуации положено падать в обморок, желательно на руки кавалерам, но вот только кто же их подхватит, когда мужчины, которых тут оказалось очень мало, караулят не возле прекрасных дам, а возле дверей и окон, сложив баррикады и вооружившись. Маги же вообще окопались в центре зала и что-то коллективно колдовали, стараясь не сильно шуметь.
  - Нет, ну вы представляете! Они мне гарантировали полную безопасность! Они мне клялись! Взяли денег за охрану - и что?! - Возмутилась стоящая рядом с облюбованным Ленкой темным уголком экзальтированная и весьма богатая дама, прижимавшая к груди объемистый саквояж.
  Решив, что это подходящая кандидатура, Ленка, изобразив негодование, на пару шагов приблизилась к дамочке, с удивлением узнав в ней леди Вилору Доминику Ибеллу Харитскую - на редкость взбалмошную особу, мельком знакомую по светской хронике, что ей часто по-утрам, пока нет посетителей, вслух читала Лизка, отпуская емкие комментарии по каждой особе. Еще и портреты самозабвенно разрисовывала, приукрашивая и без того запоминающиеся внешности великосветских дам и господ. Возблагодарив мысленно подружку-язву, Ленок выскользнула из своего укрытия и кинулась к пожилой, но не признающей этого наотрез виконтессе, принявшись пищать:
  - О! Госпожа виконтесса, хвала богам, что вы здесь, с нами! Теперь мне не так страшно!
  Подслеповатая виконтесса, прервав свои возмущения на полу-слове, принялась разглядывать ту, что посмела её перебить. Наконец, не найдя соответствий, благородная дама, боясь показаться старой маразматичкой, воскликнула насквозь фальшиво:
  - Ах, это вы, моя бедная голубка! Как же вы тут оказались? Да еще и одна?
  - Моя дуэнья, госпожа виконтесса, сбежала, бросив меня одну, да еще и ночью! И служанка куда-то делась, негодная! - Ленка довольно натурально всхлипнула и прижала трофейный платочек к глазам, опасаясь за криво наложенный макияж, благо играть напуганную девицу, когда у самой от страха поджилки трясутся, было не сложно.
  - Ничего другого от этих безродных ждать не приходится! Моя служанка тоже куда-то делась, и компаньонка, старая бестия, провалилась как сквозь землю! Но, боюсь показаться бестактной, моя деточка, но я не могу точно вспомнить ваше имя...
  - Ах, простите меня, леди, я так напугалась, что совсем забыла, что еще не представлена вам! Элеонора Ивская, баронесса Ивская... - Ленка присела в реверансе, радуясь темноте и тому, что имя она заранее, пока шныряла по комнатам, придумала, и продолжила блеять, пока виконтесса сосредоточенно пыталась вспомнить несуществующую в природе баронессу, - Я... меня только завтра должны были представить обществу... и тут.. это...
  Изобразив ужас, Ленок принялась ожесточенно терзать в руках платок, и с такой мольбой во взоре уставилась на виконтессу, что та не выдержала, протянув девушке руку, начала ласково ворковать и успокаивать мнимую баронессу, напуганную до глубины души. Дрожать и всхлипывать влепившая в сухонькую лапку виконтессы Ленка перестала ровно после того, как из потока слов выхватила фразу:
  - Сейчас наши маги перестанут страдать ерундой и построят-таки портал до монастыря, а там мы подземных ходом переправимся за границы города, в безопасное убежище. Не бойтесь, милочка, я вас не брошу одну, но и вы меня не бросайте, договорились?
  Радостно закивав, Ленка совершенно счастливыми и преданными глазами поедала виконтессу, глядя на ту снизу вверх, а та просто млела от счастья, принявшись хлопотать над 'бедной крошечкой' и даже собственноручно подправив Ленке макияж, вытащив из недр своего безразмерного саквояжа походный набор. Честно говоря, Ленок была в шоке, увидав, что дама с собой в бегство прихватила не только драгоценности, но и не малое количество косметики, но, вспомнив эпитет Лизки 'кошелка старая, помешанная на диетах, молодости, косметологии и сводничестве', вынуждена была подобрать челюсть и покорно играть навязанную ситуацией роль. Когда же увлекшаяся процессом виконтесса, заявив, что ну вот теперь Элеонора похожа на человека, с видом закончившего полотно художника выдала Ленке небольшое зеркало, Ленка едва сдержала восторженный писк. На нее уставилось чудовище из кошмарных снов! Или нет, результат сильно напоминал Ленке облик невесты Грегори, только еще более жуткий за счет скачущих отблесков близкого пожара.
  - Превосходно! Вы - волшебница, госпожа виконтесса! Добрая волшебница, - совершенно искренне и радостно выдохнула Ленка, любуясь собой и прикидывая в уме, что ТАКУЮ её точно никто не узнает!
  Виконтесса зарделась и счастливо заулыбалась, смахнув набежавшую от умиления слезу, польщенно произнеся:
  - Ну что вы, моя голубка! Для тебя - леди Вилора! Ах, какая ты миленькая! У тебя есть на примете достойный кавалер? - Завела обычную свою песнь леди.
  - Ну что вы, леди Вилора! Откуда? Родители мне, конечно, выбрали несколько кандидатов, но я, увы не вкуснее их планов... Но, может быть вы мне посоветуете подходящую партию?.. - Ответила ей Ленка именно то, что виконтесса и мечтала услышать от такой хорошей и милой девочки.
  И понеслось! Все оставшееся время, до того момента, как маги смогли наладить двусторонний портал, а это не меньше часа, леди Вилора сыпала именами достойных и недостойных кавалеров, перечисляла - кто и когда с её незаменимой помощью вышел замуж или удачно женился... Ленка, привыкшая в 'Сладости' общаться с разного рода людьми, широко распахивала густо накрашенные глаза, в нужных местах вставляла восхищенные вздохи, восклицания 'не может быть!' или 'о, неужели?!' и виконтесса таяла, как кучка снега под лучами весеннего солнышка. Когда же маги пригласили господ проследовать к порталу, виконтесса, вручив Ленке свой драгоценный саквояж и взяв девушку под локоток на буксир, разрезая толпу аристократов, как фрегат волны, пошла напролом, щедро раздавая едкие словечки и шлепки сложенным веером. Отвечавший за транспортировку маг, сам никак не ниже виконта по происхождению, попытался-было воспротивиться такому самоуправству, но леди Вилора, смерив уничижительным взглядом юного мага, произнесла речь, поставившую жирную точку в будущем положении самого виконта в обществе:
  - А, молодой виконт Юлант? Ну-ну... Знала бы я, что у вашего батюшки родиться такой вот неучтивый отпрыск, ни за что бы не дала ему возможность скомпроментировать вашу матушку, за которой этот увалень два года хвостом бегал! И, если вы хотите, чтобы у вас когда-нибудь были потомки, не смейте мешать мне и моей протеже!
  - Леди! Да при чем тут потомки?! - Возмутился красный, как маков цвет виконт.
  - Да при том, что, боюсь, детей вы не скоро заведете с вашим-то наследственным темпераментом... А вот внуков, двоюродных, вам, глядишь ваша сестричка, шельма бесстыжая, уже лет через пятнадцать подарит! Прочь с дороги!
  И дама, оттолкнув с дороги разевающего рот мага, рядом с которым тихо, стараясь не особо выделяться, смеялись его друзья, нырнула в арку перехода. Причем одиного из них все похлопывали по плечам и поздравляли.
  Последнее, что долетело им спину, когда они с предельно собранной виконтессой вошли в портал, был разъяренный вопль молодого виконта, обращенный к тому, которого поздравляли:
  - Ах ты ублюдок! Друг называется! Дя я тебя!!! Завтра же с Ханной под венец, понял меня, осел!..
  Переход через портал окончательно прояснил тот способ, которым Ленка сюда попала - та же вспышка, бьющая по глазам, та же тошнота и легкое головокружение. Рядом постанывала, навалившись плечом на Ленку, виконтесса, обмахиваясь веером.
  - Ох... Надо признать, старовата я для подобных мероприятий, да уж... - Слабым голосом пробормотала пожилая женщина, с силой оперевшись на подставленный Ленкой локоть, - А ты ничего, молодцом, девочка... Хорошо, что ты додумалась ко мне прибиться, а то бы этот виконт тебя с потрохами сожрал бы. Актриса из тебя никакая, но хоть позабавила старушку!
  Ленка замерла, готовая в любой момент бежать, а леди Вилора, погрозив ей веером, хитро подмигнула и ясно, четко, без прежних ужимок и кривляний, спросила взмокшую от страха Ленку:
  - Что замерла, голубка? Думаешь, я за столько-то лет не научилась тех, кто с серебряной ложкой во рту родился от прочих отличать, а? Или спутаю с современными легкомысленными нарядами платье времен моего дебюта? Или не отличу малолетнюю избалованную дурочку от взрослой и хлебнувшей горя девушки? Да не бойся, малышка, не выдам! Но - в замен, когда нас поселят-таки куда-нибудь в тишине и покое, ты мне расскажешь свою историю, договорились?
  К ним уже спешили храмовые послушницы, неся теплые одеяла, а леди, продолжая лукаво и ласково улыбаться Ленке, не торопила её и терпеливо дожидалась ответа. И таким теплом, спокойствием от её хрупкой фигурки веяло, что Ленка, устав за эти дни бояться, доверилась, как того и требовала от нее Вольга, своей интуиции, улыбнулась в ответ и, кивнув, уверенно произнесла:
  - Договорились, леди Вилора!
  
  
  
  Глава 28.
  
  Истинная леди.
  
  
  Леди Вилора была аристократкой, что называется 'из старой гвардии'. Не достаточно титулованная для 'высших кругов', боковая ветвь хоть и не достаточно влиятельной или богатой, но очень древней и уважаемой семьи но, увы - бездетная и не обладающая ни каплей магического дара, на котором последнее время все помешались. Виконтесса, тем не менее, обладала завидным чутьем на неприятности, позволившие ей продержаться на плаву вот уже почти шесть десятков лет, вовремя планируя длительные поездки на курорты или в свое родное баронство к братьям-племянникам, пересиживая там очередную смуту в тишине и комфорте. И именно это чувство неприятностей сейчас кричало виконтессе о том, что как раз пришло подходящее время убраться куда-нибудь по-дальше, бросив чемоданы и, не чинясь, подхватив юбки по-выше.
  Так же, когда их обустроили, по настоянию обеих, в одной келье, леди Вилора с удовольствием пояснила вымотанной до полного отупения Ленке, что от пожилого мужа-виконта, близкого друга и родственника прадедушки нынешнего короля, к сожалению, выдержавшего всего неделю в браке с молодой и темпераментной супругой и преставившегося на радостях, она разве что титул, не наследуемый, и получила, да кое-какую недвижимость в городе, с которой больше мороки, чем удовольствия или дохода. Вовремя слиняв от двора и отговорившись трауром, леди Вилора мастерски научилась исчезать из поля зрения власть имущих. Это, да еще и её вызывающе-эпатажное поведение и сводничество, в купе с хорошей игрой в ранний маразм и непроходимую тупость, позволили ей жить если не спокойно, так отводили хотя бы часть подозрений даже в те времена, когда казнили по любому подозрению в измене.
  Так же леди, мастерски растормошив Ленку, за несколько минут вытрясла из нее всю неприглядную правду о той роли, что для нее приготовила зарвавшаяся в последние лет пять леди Дания, да и прошлом самой Ленки заодно. Хмыкнув и состроив брезгливую мину, пожилая дама вывалила довольно много шокирующих сведений о положении магов в их странной стране на разревевшуюся девушку, которую с большим запозданием догнало осознание того ада, что её ждал в особняке Торенбри и мысль, что она, возможно, убила человека. Когда Ленка, проревевшись и запоздало поистерив, умылась и успокоилась, понемногу приходя в себя, леди заявила, что вот теперь, дескать, она за свою 'милую голубку' уже не беспокоится, и обо всем можно будет поговорить уже завтра. Благо стены у монастыря - крепкие и высокие, а озверевший народ, подстрекаемый, несомненно, иностранными агентами, всю ночь, да и завтрашний день - тоже, будет занят, мародерствуя в Золотом Квартале.
  - Так что давай-ка спать, моя милая девочка! - Решительно заявила она Ленке, видя, что та наконец-то перестала дрожать, как заячий хвост, отходя от шока.
  Устроившись на узкой койке и завернувшись в пахнущие лавандой и, чуть-чуть - пылью, теплое и толстое стеганное одеяло, Иленка, как не хотелось ей подумать о всем произошедшем, уснула, едва только её голова коснулась подушки. Леди Вилора, с нежной, печальной и ласковой улыбкой глядя на вздрагивающую и хмурящуюся во сне девушку, подошла и села рядом, поглаживая так много пережившую в последние дни девушку по плечу и тихонечко, будто бы стесняясь внезапного порыва, напевая ей тихую колыбельную.
  Сейчас, когда Ленка крепко уснула и перестала кривиться и чуть заметно заулыбалась во сне в ответ на ласковые интонации её голоса, пожилая виконтесса вглядывалась в правильные черты девушки, находя все больше и больше знакомого в её лице.
  - Бедная моя девочка... Я не знаю - кто ты, душа моя... Но меня к тебе тянет, будто бы я всю жизнь тебя знаю. Как к чему-то родному. Вот только как бы мне тебя спрятать по-лучше, а? - Прошептала женщина одними только губами, - Вот бы взять, и суметь придумать для тебя такое место, где ни Стефан, ни Триан до тебя не дотянутся. Спи, маленькая моя герцогиня... Спи... Старая глупая виконтесса придумает, как обвести этого лорда-тирана, и спрятать от него родную кровь...
  Вилора заботливо поправила сползшее с девушки одеяло и села на свою кровать, в задумчивости перебирая тонкими и слабыми пальцами веер. Да, она всего лишь слабая женщина, как и Иленка. Но, в отличие от девочки, на её стороне был и опыт, и возможности, и связи, которыми она старалась без нужды не пользоваться. Хмурясь и задумчиво теребя кружево веера, виконтесса раздумывала - как ей лучше поступить.
  Первый порыв спрятать от всех чудом найденную девочку уступил разумной осторожности. Бросить вызов Триану в лицо? Опасно. Это не тот соперник, с которым будет легко сражаться. Да еще и на его поле, в его городе, где все пронизано сетью его агентов и магией. Однажды она уже смогла вывернуться из его лап. Чудом. Второй такой случай может не представиться, а у нее есть время только до сегодняшней ночи, если только старый лорд-тиран не изменил своих привычек к театральным жестам. Или же попытаться его обвести вокруг пальца и ускользнуть опять, жа еще и с ценной добычей? А в случае, если не получится - попытаться отыграть свою жизнь, сдавая карты-сведения. Виконтесса в задумчивости бесцельно разглядывая скудную обстановку кельи, и тут её рассеянный взгляд зацепился за лицо девушки. 'Боги, как она похожа...' - Сердце женщины пропустило удар и стрельнуло резкой болью. Это все и решило. Она не должна отдавать её. Не сейчас, когда у нее есть возможность... Строго оборвав саму себя, виконтесса, стараясь не шуметь, встала и вышла, прикрыв за собой дверь кельи. План она додумывала на ходу, импровизируя и отчаянно блефуя.
  
  - Голубка моя, не хотелось бы тебя будить, но на дворе утро! - Вклинился в сон Иленки голос виконтессы, обретший неожиданную глубину и незамеченные ранее приятные обертона.
  Да что там, визгливый голос виконтессы ранее вызывал только желание вздрогнуть и зажать уши. Подивившись сквозь отступающую дрему на такие резкие перемены, Ленка рывком вскочила с кровати, продирая глаза. По внутренним ощущениям, поспать ей удалось всего-ничего.
  Поиски вчерашней спасительницы ничего не дали. Разве только... Протерев ладонью глаза, Ленка вытаращилась на стоящую рядом с её кроватью пожилую монашку, смиренно перебиравшую четки длинными и слишком ухоженными пальцами с коротко подстриженными ногтями.
  Приветливо кивнув озиравшейся в поисках виконтессы Ленке, женщина протянула ей стопку серой монашеской одежды и, ломая восприятие реальности, опять голосом виконтессы предупредила чуть сварливо:
  - Ну и? Моя дорогая девочка, у нас совсем нет времени, я кое-что придумала, так что нужно спешить, - снова голосом Вилоры, чуть ворчливо, проговорила гостья.
  - Леди Вилора?.. - Робко прошептала Иленка, машинально приняв стопку.
  - Ну не мать же настоятельница! - Подмигнула женщина, разведя руками, - Потом все объясню, девочка моя. Некогда сейчас. У меня есть идеи, как оторваться от твоих преследователей. Триан же тебя сегодня как раз грозился забрать, так?
  Ленка, отчаянно тормозя с недосыпа, снова не нашла ничего лучшего, как кивнуть - она довольно смутно помнила, что да, она на Великого Герцога и его угрозу вчера вроде как тоже жаловалась. Вообще вчерашний вечер вспоминался довольно смутно, урывками, напоминая беспробудный кошмар. И хвала Богине! Еще раз скатиться в истерику ей совершено не хотелось.
  Пока Ленка, как механическая кукла, одевалась, преобразившаяся до неузнаваемости виконтесса, нырнув в свой безразмерный саквояж, принялась там с шумом рыться, вытаскивая на кровать разные предметы и приговаривая 'блондинка-блондинка-блондинка... это очень хо-ро-шо! Просто за-ме-ча-тель-но!'
  - Будешь ты у нас темно-русой! Подставляй голову! - Потребовала Вилора, смешивая что-то в большой миске, - Не переживай, это на пару недель - потом смоется.
  Решив, что все это ей снится, Иленка послушно терпела все манипуляции, что с ней производила воодушевленная и весело напевающая виконтесса. Через минут сорок в небольшом зеркальце, так же принадлежавшем виконтессе, отразилась эдакая простушка с едва заметными синяками под ставшими блеклыми и мутными из-за светлой подводки глазами. Брови из черных стали какими-то невыразительно-пыльно-русыми, поменялась форма губ, исчезли острые скулы, а в довершение виконтесса заставила девушку заложить за щеки по паре не чищенных лесных орехов, что сделало Иленку похожей на опухшую со вчерашнего гуляку. Даже уголки глаз, смазанные какой-то дрянью, изменили свою форму, а глаза болезненно слезились. А в кожу был втерт слабо пахнущий йодом лосьон, затемнивший её до цвета застарелого загара и сделав болезненно-сероватой. Этакая деревенская деваха, отекшая, не выспавшаяся и сердитая. Фигуру, ловко орудуя, виконтесса тоже замаскировала, намотав на не сопротивляющуюся девушку несколько слоев ткани.
  - Ну вот! Другое дело! Не то дилетантство, что ты вчера изобразила, не правда ли? - Ехидно прокомментировала Вилора, - Но вот только это еще не все. Звать тебя... ну, пускай, Агафьей, меня - Мираной зови. Запоминай по пути, что бы не сбиться. Пошли скорее, нам еще к Главной Жрице надо.
  - Я фобсе с этсими ссстуками во лту гоффолить не моху, - прошепелявила Иленка.
  - Вот и отлично! Тем лучше. Еще минутку! Хватаем все белье и вещи, - торжественно заявила 'Мирана' и принялась наводить порядок в комнате.
  На пороге Ленка уперлась - её начала нервировать излишняя деловитость пожилой леди.
  - Ле... Милана, - прошамкала она, - Сто плоискходитссс?
  Виконтесса, тяжко вздохнув, обратно закрыла дверь, наградив девушку строгим взглядом.
  - Скажи, моя дорогая девочка, ты хочешь попасть в руки... ЭТИХ?
  Ленка устыдилась на миг, но все же продолжила упираться:
  - И фссе зе?
  - И все же, моя дорогая, давай я тебе кое-что поясню: если ты попадешь в руки лорда-тирана, то о моем участие в твоей эвакуации ему тут же станет известно. А мне, в силу некоторых моих дел, с ним встречаться тоже не с руки. Я, знаешь ли, не ангел, но жить хочется и таким, как я. А этот старый маразматик имеет очень нехорошую привычку с интересными ему людьми общаться только после того, как с ними пообщается палач. А я, знаешь ли, боюсь боли и пыток. Сама понимаешь.
  - И поэтссому вы мине помохаетссе? - Догадалась Ленка, переводя дыхание.
  - Да. Ну и хочу оставить с носом эту дурочку, Данию, возомнившую себя чуть ли не новой королевой.
  В бескорыстную помощь, тем более от совершенно незнакомых людей, ей верилось с большим трудом. Уже накололась - Грег и его дядя, мать-настоятельница, которая, как выяснилось, встречалась с семейством Торенбри и передавала им сведения о ней, оказавшийся дважды шпионом оборотень Ронни, да еще и Ильзе, отправившая её на кухню, где Ленка стала заложником и от куда она сбежала только чудом. Потому ей, как бы ни хотелось поверить виконтессе, было страшно. Слова пожилой леди хоть и успокоили немного Ленку, но все же интуиция тревожно звонила в колокольчик где-то глубоко в душе. И все же... Аура спокойной уверенности, что распространяла вокруг себя женщина, притягивала её, заставляя одновременно с этим задуматься девушку о том, что сама она не обладает и каплей уверенности или вот этой ровной силы. Вспоминая свое поведение в кабинете лорда-тирана, она обругала себя. Ну вот почему так? Когда нужно бы устроить истерику, она - спокойна и собрана, когда же все нормально - она ищет проблеем на ровном месте. И, как правило, находит! Устрой она банальную слезоточивую сцену, прояви себя, как обычная девушка, лорд-тиран бы не заинтересовался её персоной, забыв о ней сразу же, как её забрали. А теперь приходится, наступив на горло своим же страхам, послушно, как овечка, идти за известной своей эксцентричностью виконтессой, надеясь, что она не отведет Ленку прямо в его лапы. Все то время, пока Иленка раздумывала, виконтесса, кинув свою кучу белья прямо на пол, терпеливо ждала, недовольно поджав губы. Когда же Ленкин взгляд немного прояснился и она смогла довольно уверенно кивнуть пожилой даме, на что леди Вилора, сокрушенно покачав седой головой, проговорила:
  - Милое дитя, я понимаю, что оснований доверять мне, как и кому-то другому, у тебя мало, учитывая, что ты пережила, но все же, просто прими на веру, что я сейчас завишу от тебя даже сильнее, чем ты от меня прошлой ночью. Я всю ночь и утро думала - как спастись. Единственный выход, который я нашла - обратиться к жрицам за помощью. Есть один обряд, который поможет нам сбить со следа магов Триана, но мы сильно рискуем. Ты готова пойти на это? Или ты, как пойманный за уши кролик, сложишь лапки, позволив этому монстру делать с тобой все, что ему заблагорассудится? Он уже отдал тебя Стефану и Дании, когда того требовали его интересы? Думаешь, он не знал - какое место в их планах занимаешь ты? Поверь моему опыту, Триан не выпустит тебя из своих когтей, вновь и вновь кидая тебя в жерло вулкана, будет использовать тебя до тех пор, пока ты не сломаешься, или еще будешь способна дышать. В нем не осталось ни капли человеческого!
  Столько тоски и боли было в срывающимся голосе женщины, что последние сомнения, терзавшие Иленку, отпали. Она, решительно поджав губы, протянула руку торопливо вытиравшей заблестевшие глаза леди, взглядом указывая на дверь.
  - Я велфью вам! - Как можно внятнее пробулькала Ленка, пытаясь улыбнуться.
  Промокнув глаза, расчувствовавшаяся виконтесса встала, коротко объясни Ленке план действий. Последним пунктом сборов, поразившим Иленку до глубины души, была пряча саквояжа. Вот тут Иленка удивилась, да так, что рот сам собой раскрылся и девушка едва успела поймать чуть не выпавшие орехи-вкладки: Вилора, которую она мысленно старалась звать Мираной, что-то подергала в саквояже, подкрутила, вытащила из него ручки, превратив саквояж в объемный плоский сверток. Задрав грубое серое платье, пожилая леди обернула сверток вокруг бедер, подвязывая и закрепляя оный поверх панталон. Одернула подол, и Иленка чуть не засмеялась в голос, разглядывая результат.
  - Но-но! Грех смеяться над недостатками ближнего своего! - Строго укорила её новоиспеченная сестра Мирана, в противовес своим словам призывно и соблазнительно качнув обширными бедрами.
  - Я не моху бесс смекха ссмотлеть! - Просипела Ленка.
  - А ты и не смотри! Смотри вон в пол, как и положено скромной девушке. И дури во взгляд по-больше! Вчера у тебя с перепугу это настолько прекрасно получилось, что даже я на пару секунд поверила! Ну что, понеслись?
  Ленка, стараясь широко не улыбаться, от чего стала похожа на хомячку, закивала. подхватила белье и они вышли в коридор. Переходы были довольно широкими, но Вилора тихим шепотом предупредила, воспользовавшись тем, что никого вокруг пока нет:
  - Нужно скинуть белье в прачечную, или в лазарет. Нашу одежду я уже сожгла в истопной, но если дойдет дело до ищеек, то нас смогут вычислить по оставленному запаху. Только в лазарете монастыря столько магических мазей и зелий, что поиск будет невозможен. Ну а в прачечной... Они используют самый едкий щелок, какой только можно, опасаясь инфекций или паразитов - сама, небось, знаешь. Старайся держаться за мной - чем меньше народу тебя запомнит, тем лучше.
  - Вы стястсо тсак пляталиссь? - Спросила Ленка, пристраиваясь за виконтессой.
  - Бывало... Я несколько смут пережила, и в этом монастыре я не впервой. Как-то даже год с хвостиком среди монахинь прожила, спасаясь от одного настойчивого кавалера, - со смешком прошептала женщина, - Так что что тут и к чему - знаю хорошо. А теперь - молчим. Не подымай взгляд, хоть я и старалась, а взгляд у тебя ну ни как не похож на взгляд кроткой монашки.
  Какое это было зрелище! Две монахини - одна другой толще, пыхтя и отдуваясь, шли гуськом и тащили стопки белья с одеялами и подушками.
  - Куда тащите?! Некогда стирать! Чистое? На первый этаж, в приемный бегом, там такая толпа прибыла, что класть некуда. И раненых - куча! - Развернула их с порога прачечной замученная до дрожи в руках старшая сестра, стоило им показаться в поле её зрения.
  Сопя и поскуливая, беглянки потащили свертки вниз, вручив там другой заморенной до темных кругов под глазами сестре и разузнав - сколько сейчас времени. С тоской признав, что завтрак они протоптали, Мирана, подхватив первые попавшиеся корзины с бинтами и цапнув за рукав Иленку, потащила ту в глубь монастыря, нечего толком не пояснив - кругом стольно народа разномастного суетилось, что две бегущие куда-то монахини на их фоне терялись, хотя их постоянно пытались пристроить к какому-нибудь делу. Спустя десяток минут бешеной гонки с препятствиями, виконтесса, велев Иленке помалкивать, оставила её в укромном уголочке. Иленка место узнала - центральный зал Храма Богини-Матери и она довольно смутно, но все же начала догадываться - что именно задумала её невероятная покровительница.
  - Готово, пошли скорее. И так половину всех ценностей пришлось пожертвовать, да и медальон твой, вкупе с жемчугом - тоже пришлось отдать Жрецам. Дорого, что бы их... Но это того стоит! И да, локон из медальона я сожгла, так что не трусь.
  Иленка, поняв-таки суть приготовлений, решила отдать инициативу в руки виконтессы, кивнула и покорно засеменила следом, стараясь ссутулить плечи и успешно подделывая походку 'вперевалочку'. Жрец и Жрица, оторванные от своих дел, были резки и проявляли нетерпение, но все же ритуал провели идеально, как и положено. Спустя десять минут из самого сокровенного места Храма, держась за руки вышли новоиспеченные девы - Агафья и Мирана, исчезая в подземных переходах монастырского комплекса и пытаясь хоть как-нибудь пригладить ставшие короткими - до плеч - волосы. Правда, первым же действием двух 'новорожденных' было банальное воровство, но, как говориться, каков священник, таков и приход...
  Хорошо, что храм имел хороший запас 'мирских' платьев и обуви, которыми он по большим праздникам снабжал бедных прихожан, и они смогли, пользуясь суетой, взять для себя все необходимое, а то было бы туго. Стриженные, да еще и в монашеских робах и в накидках 'новеньких' монахинь, они бы далеко не ушли. А так - воришки смогли вполне спокойно в укромном уголке переодеться в грубую и невзрачную одежду, да еще и запастись в дорогу лепешками и изюмом, прихватив в добавок еще и пресный, но сытный сыр. Последним пунктом их маршрута был кабинет старшей сестры-хозяйки, согласившейся за небольшую мзду выписать на вымышленные имена 'крестьянские подорожные'.
  
  - Ну вот! Теперь до нас никто из магов не доберется! - Заявила, пытаясь отдышаться новоиспеченная Мирана, когда они, миновав подземные ходы, выбрались в сотне метров от какой-то речушки и отряхивали с себя налипшую пыль и хлопья паутины.
  - Тьфу, - Иленка шумно сплюнула осточертевшие орехи изо рта, - Если только жрецы не проболтаются.
  - Да нет, не проболтаются, - уверенно заявила виконтесса, - Они, вообще-то, этот ритуал должны за бесплатно делать, если кто-то перед статуей Богини попросит, а не вымогая плату! Ну и для того, чтобы нас выловить, мы должны были бы представиться реальными именами. Ты что, в храме росла, и не знаешь - как действует оно действует? Это же, по сути, магический ритуал!
  - Не очень... - Вынуждена была признаться Ленка.
  - Хм... ладно, объясню по-быстренькому, - сжалилась бывшая виконтесса, - Тебе с благословения Божественной Четы не просто имя новое дали, но и судьбу. Нет теперь Миленки, нет и Иленки, - она рассмеялась, - Да и виконтессы Вилоры - тоже. Нет, и не было таких в природе! А если учесть, что магия наших преследователей едва ли не на половину завязана как раз на силе, что они от храмов получают... Выводы делай сама! Это, конечно, был крайний способ - я теперь не смогу воспользоваться большей частью своих денежных заначек, да и дорогое удовольствие, знаешь ли. Я ж все драгоценные камни, что не меченые, им отсыпала - там на покупку пары деревень хватило бы, да еще и на строительство усадьбы осталось... Но нам с тобой перебирать не приходится, не так ли?
  - Ле... Мирана, - поправилась, покраснев под укоризненным взглядом, Ленка, - А вы точно не шпион?
  - Помилуй, солнышко! Я - еще лучше! - Воскликнула Мирана, широко улыбаясь, - Я столько лет под самым носом магов крутилась, не попадаясь, что мне всякие там агенты и в подметки не годятся! Да и маги эти сами, знаешь, сколько секретов мне выболтали, считая меня чем-то вроде безобидной мухи... Да и вообще, у агентов это работа, у меня - вопрос выживания, и не только мой, но еще и моей семьи!
  Как по команде, беглянки обернулись на оставленный позади город-ловушку. Столбы темного дыма курились над мощными стенами, создавая ощущение черных веревок, уходивших и терявшихся где-то в небе. По мимо воли, обе женщины, вжав головы в плечи, прижались друг к другу в поисках поддержки - до того было сильным ощущение давления чьей-то сильной и страшной воли, управляющей городом, как артист-марионеточник своими куклами на представлении.
  - Смотри! Что это там? - Воскликнула вдруг более юная и зоркая Ленка.
  - Да где?.. - Начала было женщина, но осеклась, разглядев блеснувшие в дыму быстрые силуэты.
  Мирана-Вилора, прислонив козырьком руку ко лбу, ахнула, вглядевшись в странные мельтешащие тени над городом.
  - Или у меня галлюцинация, или это... драконы? - Неуверенно пробормотала она.
  - Тогда у нас у обеих галлюцинация, - прошептала Иленка.
  Не смотря на шаткость положения, в котором они находились, в душах всколыхнулась совершенно детское ожидание чуда. Драконы! Настоящие! Вот прямо буквально в паре километров от них кружит в воздухе ожившая сказка! Пока беглянки, потеряв от восторга всякую осторожность, пялились на невидаль, их тоже, как оказалось, в свою очередь внимательно разглядывали.
  - Это ж надо... Радует, что хоть кто-то вот в таком восторге, видя наш народ, - ехидно и гулко, как из колодца, прозвучало у них за спиной.
  Взвизгнув, зазевавшиеся растяпы бестолково заметались по полянке. Мирана, забившись в ближайшие кусты, вытащила откуда-то из складок платья небольшой нож, готовая дорого продать свою жизнь, а Ленка на бегу подхватила увесистую корягу, прижимаясь спиной к надежному и нагретому солнцем боку скалы. Подумав и воровато оглядевшись, Мирана зигзагами перебежала к Ленке, прижимаясь рядом.
  - Ой! Тепленькие какие! - Восхитился тот же голос, звуча откуда-то с неба прямо у них над головами, - Себе вас оставлю, вы не против?
  Девчата опять завизжали, прыснув в разные стороны под громоподобный хохот неведомого противника. Скала за их спиной заходила ходуном так, будто бы началось землетрясение.
  - Ну хватит уже, у меня глаза разбегаются от вашей суеты у меня под носом! - Капризно заявил голос.
  Невидимый собеседник никаких действий не предпринимал, а потому Иленка, сныкавшись за деревом по-толще и прижавшись к корням, рискнула:
  - А ты кто?! - Крикнула она ломающимся от страха голоса.
  - Дракон, - самодовольно отозвался 'некто'.
  - Не врешь? - Сварливо спросила Мирана, отказываясь высовываться из своего убежища и перехватывая по-удобнее слишком маленький для боя нож.
  Собеседник сердито фыркнул и на поляне явственно запахло дымом.
  - Драконы, что б ты знала, никогда не врут! - Возмутился голос.
  - Ага, только вот мастерски недоговаривают, а еще так все выворачивают, что любой пройдоха обзавидуется! - Поделилась своими наблюдениями Иленка.
  - Фффф... Звучит это так, как будто ты с кем-то из наших плотно знакома! - Ничуть не смутился назвавшийся драконом.
  - Сталкивалась, - не стала препираться Ленка, осмелев окончательно и выходя из-за ствола.
  Кое-что ей Лизка про своих рассказывала, да и легенды это подтверждали. Особенно запомнилось девушке про кошачье любопытство драконов, на котором можно будет сыграть.
  Ленка, стараясь не дрожать и не клацать зубами, осмотрелась по сторонам. То, что они по-началу приняли за скалу, оказалось огромным крылатым ящером, компактно улегшимся и сложившим крылья. Еще и ветками прикрылся для большего сходства. А в добавок еще и шкура цвета выветренного базальта легкой зеленцой отливала, так что нет ничего удивительного, что выйдя из темного подземного хода на слепящий глаза свет, девушки не смогли его рассмотреть. А если учесть еще и то, что вокруг было изрядно наметено снега и следов не было, и беглянки расслабились, считая себя в относительной безопасности. Да и в конце-то концов, не ожидали они увидеть дракона так близко к столице магов, так что им простительно.
  Дракон сидел не шевелясь и удачно прикидываясь скалой, но, присмотревшись, Илена смогла различить - где у него что. И была удивлена, поскольку ничего общего с картинками из книг этот конкретно экземпляр не имел. Не было ни шипов по всему телу, ни чего-то 'эдакого'. Большой ящер, в свою очередь рассматривал девушку, приподняв тяжелую треугольную голову в короне длинных зеленоватых отростков.
  - Кажется, ты выглядишь расстроенной, человечек? - Понятливо спросил дракон.
  - Ну как тебе сказать... - Отведя глаза, протянула Иленка.
  - Аааа... - Понятливо протянул дракон, - Ты хотела что-то такое грозное, шипасто-зубастое, так?
  - Ну примерно это мы и ждали... - Это уже Мирана подала голос, стыдливо припрятав ножик и присоединившись к Ленке.
  - Так это у нас мужчины такие. Вон, видите - кружат? А женщины - нет. Нам-то зачем рога-шипы? Друг с другом драться? Пффф! - Драконица расплела крылья, оказавшиеся в размахе просто огромными, и с шумом потянулась, выгибая длинную шею, - Оставим это мужчинам. Ну так что, девочки? Вы же девочки? Я не ошибаюсь?
  Девочки закивали, улыбаясь, а драконица, завораживая плавностью и грацией движений, принялась расплетаться, разминая затекшее тело.
  - А вы тут что делаете? - Спросила Иленка, помимо воли вцепившаяся в руку побледневшей от осознания размеров дракошни Мираны.
  - А? - Дернулась та, - Мы? Вот они, - она махнула кончиком крыла куда-то в небо, - Решили под шумок поголовье магов урезать. А я, - драконица, изогнув шею, опустила оказавшуюся вблизи изящной и поражающей какой-то хищной красотой голову, - Я ищу наших в этом городе.
  - Нашла?
  - Нет, увы... Хотя странно.
  - Надежду?.. - Наобум спросила Иленка.
  Драконица, повернув голову на бок, уставилась на Иленку одним янтарным глазом, оказавшимся размером как раз с её голову. Внутреннее веко опустилось и поднялось вновь. Догадавшись, что драконица так кивнула, Ленка, хоть было и страшно, решила рискнуть:
  - Мы с Надеждой вместе работали, она сейчас в долине у оборотней, - от таких известий их новая знакомая даже фыркнула, - Меня выкрали маги, я хочу вернуться к ней.
  - Что в замен? - Деловито поинтересовалась рептилия, с шумом обнюхав нахальную девицу.
  - Информация, - лаконично ответила Иленка.
  - Ценная? - Ехидно спросила драконица, опять сморгнув.
  - Очень, - влезла Мирана, включившись в игру Ленки.
  Драконица прикрыла глаза и повернула морду в сторону города, застыв каменным изваянием.
  - Лен, чего это она морду воротит? - Недоуменно прошептала виконтесса, тоже украдкой кинув взгляд в сторону города.
  - Со своими договаривается, - так же тихо ответила Ленка, наклонившись к ней.
  - Ага. И долго будет договариваться?.. - Не сдавалась чувствовавшая себя крайне неуютно женщина.
  - Не знаю. Можем пока что поесть, например, - пожав плечами, предложила Иленка, расчищая в снегу место и скидывая себе под ноги мешок с припасами.
  - Ну да... Если она согласится, у нас не будет времени поесть довольно долго, - согласилась виконтесса и по-простецки уселась рядом с мешком, решив, что старые привычки заедать стресс отмирают не так хорошо, как любая другая хорошая...
  
  
  
  Глава 29.
  
  Обратная сторона веры.
  
  
  Драконы совещались долго - беглянки успели уже и поесть, и продрогнуть, и снежком умыться, и подремать, сообразив привалиться к теплому, нагретому солнышком боку неподвижной драконицы. Когда они проснулись, уже смеркалось, а город внизу превратился в затянутое жирным чадом пожарище. Даже монастырь, чьи ворота пали под натиском волшебного огня летающих монстров, и тот пылал, даром что каменный. Рассмотреть что-то подробнее с этого расстояния не представлялось возможным. Иленка попыталась было помолиться, но её товарка строго выговорила ей за привычку чуть-что бормотать заклинания.
  - Как это - заклинания? - Вытаращилась на пожилую леди Иленка.
  - А вот так! Или ты думаешь, что культ этот - настоящий? И ты богам молишься, а?
  - Ну да... а что, не так? - Иленка, выросшая при монастыре, насупилась, готовая обороняться.
  Виконтесса, видя праведное возмущение девушки, в ответ лишь насмешливо фыркнула, сложила руки на груди и отвернулась. Решив не высказывать свои претензии затылку дамы, Ленок, дала себе зарок не спорить больше с глупьцами, но не удержалась и украдкой кинула взгляд на свою попутчицу. Вид обычно и язвительной и насмешливой леди заставил девушку замереть. Пожилая дама с неожиданной для Ленки яростью и жадной, какой-то нереальной мстительностью, рассматривала лежащий в руинах город. Помолчав с минуту, она, все так же зло, рвано и резко, как выдох на морозе, процедила сквозь зубы:
  - Ну да.. Ну да... Сказочки про эту их Богиню-Мать... Она и по ныне здравствует, между прочим! Вот только никакая она не богиня, а всего лишь одна из магичек, по-удачливее многих, да вовремя сообразившая - как себя вести-то надо. А Пра-отец, это её супруг, что бы ты знала. Тоже жив и здоров, зараза... Ты вспомни хоть часть молитв-то! Сама же их раз за разом повторяла, да переписывала, не задумываясь над текстом! А это, что бы ты знала, старые заклинания, - виконтесса сощурилась, выглядывая что-то внизу и продолжила, - На старом языке, на котором раньше маги-то говорили. Ну вот вспомни что-нибудь сама и подумай - что ты сейчас сделала бы.
  Ленка и подумала. А потом еще разок. Нахмурилась... Пожевала губу и еще раз подумала. С последним выходило туго - мозги скрипели и напрочь отказывались воспринимать заученные с детства слова, как заклинания. У нее даже голова закружилась от усилий... Но стоило только абстрагироваться и фразы, цепляясь одна за другую, начали раскрываться новым смыслом. Ведь та молитва, что читается на третий день от рождения над младенцем, всецело отдавала его душу, тело и энергию во власть богам. А если учесть, что в жрицы берут только тех, кто 'одарен богами', так старые слова вообще заблестели новыми гранями, привязывая человека к богам от рождения до смерти, и даже в посмертии... Видно лицо девушки стало настолько ошарашенным, что старая перечница, прикрыв рот ладошкой, мерзко захихикала, умудряясь совмещать ехидность с тоном строгой наставницы:
  - То-то же! Думай теперь - что, кому и когда ты говоришь! Даже в мыслях не смей!.. - Предупредила её пожилая женщина.
  - Как-то это все... сложно слишком. А вы-то откуда это все знаете? - Усомнилась Ленка.
  Мирана тяжело вздохнула и подтолкнула носком башмака камешек. Ленка от нечего делать проследила взглядом за его полетом. Вот он сорвался вниз, ударился, увлекая за собой труху и песчинки, порождая своим полетом целый поток. Она даже перегнулась было посмотреть вниз, но её увлекательное занятие прервала пожилая леди:
  - Да знаешь, я когда маленькая была, этот культ еще не такую мощь набрал, как сегодня. Мы по началу посмеивались над этими культистами... Ну не верилось, что люди, замыв своих богов, новым начтут молиться. А поди ж ты... Но у них шло все не сказать, что гладко, только вот лет в сорок последних, как людям жить невмоготу стало, так все повадились чуть что - хамы строить. А до того... Кому только не молились, знаешь ли.
  Бывшая виконтесса, горько усмехнувшись своим воспоминаниям, отправила в полет еще один камень. И еще несколько. Ленка не сводила глаз с этой искусственной лавины, наблюдая, как внизу, подними, образуется горка из камней и мусора. А виконтесса, вдоволь полюбовавшись на результат, продолжила тихонько:
  - Капища старые даже я застала еще, да и по сию пору, уйди ты от столицы по-дальше, их можно найти в лесу. Рядом с городами-то почти все растащили на камни. А я еще помню, что разные боги-то у каждого народа были, да и много их было - всех не сосчитать. Те, кто вдоль рек жил, одним кланялись, кто у морей - другим... Южане вон морского царя, да бога ветров все больше почитали, а в столице, так вообще - каждый край свое капище держал. Жрецов тьма была. Какие споры у них были - ммм! Нянюшка моя, помнится, очень любила бегать на площадь, если там жрецы меж собой схлестнуться. Только эти споры все больше перерастали в драки... Бывало, что пол-столицы разорят, доказывая - чей бог главнее. Вот потому их и заменили, думается мне. Каждый же своим богам молился, и денежки, да жертвы, текли тоже по разным закромам. А сейчас... Да что, сама видела рожи этих жрецов. Не у каждого короля такая гладкая кожа и руки холеные... Крестьянин лет сорок живет, а жрец - сотни полторы, пока его конкурент не угрохает. Ну и пока под властью в правильную сторону вертится... Вспомни кладовые, где мы с тобой в дорогу затарились. И это ж мы с краю зашли, да самые простые видели... А глубже, за дверями - лучшие масла, ткани, продукты... Каждый за собой грешки-то знает, вот и получается... Что все туда стекается, только руки подставляй.
  Дама махнула рукой и отошла от края обрыва, заложив руки за спину. А готовый сорваться с языка вопрос о том, как можно 'заменить богов', Ленка благоразумно проглотила, вовремя вспомнив и про подмену власти, и про рассказы алонды Вольги, и про оборотней, считавших себя древней расой, а на деле-то недавним, по меркам тех же драконов и алондов, экспериментом. Виконтесса же, или выдохлась, или просто решила неразумной девке дать время на размышления, но разговор сам собой затих, а драконы по-прежнему признаков жизни не подавали.
  Так что обе беглянки, не зная, чем заняться, начали сортировать имеющиеся у них ценные вещи. Золота и серебра у них на двоих набралось довольно неплохо, но все это было мелочью - в лесу, а им только лесами и пробираться, если ящеры откажут подкинуть, нет трактиров, да и базаров - тоже нет. Деревушки, как ленка знала - были. Но там наверняка беженцев сейчас пруд пруди. Да и рванья всякого навалом.
  А в лесу что им с денег? На серебро и драгоценности не подманишь дичь, разве что двуногую, а векселем, защищенным от огня и воды, не разожжешь костер. И честно признаться, толком ни одна, ни вторая не особо-то представляли себе все прелести дорожной романтики. Ленка, часто в детстве ночевавшая в лесу, да умевшая разжечь печь, еще могла сложить костер, а вот с виконтессой дело обстояло гораздо хуже. Не смотря на все её многочисленные приключения, она призналась с нервным смешком, что 'пару раз ночевала под открытым небом с очаровательными кавалерами, отдавая дань романтике', и что 'прятаться она предпочитала хотя бы в двухместных номерах гостиниц, что бы и горничная, и прачка, и ужин в номер', что для их положения было недоступной роскошью. Всего их богатства как раз и хватит, что на месяц-другой в захудалой ночлежке окраинных городов Гринвали, или на неделю, а если повезет - то на полторы, снять убогий домик на островах. Это с учетом того, что из страны, как тараканы с залитой кухни, побегут богачи всех мастей.
  - И цены взлетят до небес... - Закончила грустно виконтесса, с тоской во взгляде рассматривая остатки своих сокровищ - пяток завернутых в кусок замши не самых дорогих и крупных самоцветов, с которых можно было еще с пол-тысячи золотых выкружить.
   - Ну я в свое время еще и с меньшими деньгами устроилась, - отмахнулась Ленка, не желавшая сдаваться.
  - Ну тебе-то, положим, случай помог. А вот я, кажется, свой кредит удачи вычерпала, как бы не пришло время платить по счетам, - задумчиво пробормотала виконтесса, деля все их богатства на две примерно равные кучки. Подумав, она перераспределила сокровища, компенсируя более дорогие самоцветы монетами.
  Большую кучку, плотно завернув в тряпицы и утрамбовав в три мешочка, она отдала Ленке, а другую спрятала в недрах своей одежды. На недоумение, написанное на лице девушки, она спокойно ответила:
  - Мало ли, что с нами случится! Может, разделиться придется, а и вообще - ни ты, ни я, не бессмертные. И да, если я знаю цену цапкам, и, что характерно, могу их не только профукать, но и продать, оставшись живой, то тебе такое не светит, милочка! Уж больно ты простая у нас... Не обижайся, голубка моя, но это - факт, - с мягкой улыбкой пробурчала пожилая дама,- И мало ли как жизнь повернется, пусть у обеих будут средства к существованию, если вдруг что...
  Но вместо робко улыбнувшейся Ленки виконтессе ответила драконица, уже минут десять, как с интересом наблюдавшая за человечками:
  - Разумно. Выдает не малый опыт, и наличие мозгов. И все же, скажите-ка мне, девочки, вы точно хотите в волчью долину?
  Ленка кивнула, а виконтесса раздраженно дернула плечом.
  - А что там, тоже что-то случилось?
  - Да нет, наши говорят, что там-то все хорошо как раз.
  - Хорошо для вас, или?.. - Усомнилась виконтесса.
  - Да вообще - хорошо там. Мирно и тихо. Не могу только понять - что Надежду туда понесло? Подскажешь?
  Ленка насупилась и буркнула, не особо рассчитывая, что огнедышащая ящерица её услышит:
  - Это тоже часть ценной информации, на обмен.
  Драконица забулькала-зафыркала, прикрыв глаза и пуская клубы белого дыма-пара. Беглянки, подхватившись, отбежали от опасной соседки, не понимая причины такой реакции. Когда же драконица отсмеялась и вновь обратила внимание на человечков, те уже не знали, куда бежать - хоть в подземный ход обратно ползти. Та же, продемонстрировав им в улыбке очаровательный набор сабельных клыков, протянула, насмешливо пофыркивая:
  - Эх... Человечек-человечек... Так я же могу сама туда слетать - делов-то! Пара часов, и я сама от Надьки все узнаю, без твоих подсказок. Если уж решила торговаться с драконом - хоть бы место не говорила. А так... Давай что-то другое на обмен, и хорошенько подумай, прежде чем говорить!
  Кулаки Ленки сжались сами собой - ждать столько часов решения драконов, что бы понять, что она так опростоволосилась! Слезы застилали глаза, когда она рявкнула:
  - Врата к альвам!
  Вот теперь драконшу проняло - она подобралась, пригнула голову к самой земле, обдав паром Ленку, отшатнувшуюся от огромной морды, благоухавшей отнюдь не сандалом и розами.
  - Ты хочешь сказать, что знаешь - где они? Или что можешь их открыть?.. Ты знаешь, что с тобой будет, если ты нам соврешь?
  Виконтесса, сделав шажок в сторону подземного хода, придушенно пискнула, а Ленка, злая, как пчела, чей улей разрушили, только сжала кулаки так, что костяшки побелели, прошипев под стать драконице, глядя той прямо в глаза:
  - Знаю, что будет. Но кроме того, что я уже тебе сказала - ничего не добавлю. Кроме как в волчьей долине, куда ты меня и мою компаньонку отнесешь. Сегодня. Целыми. Живыми. И здоровыми. Прямо к Надюшке, в её человеческом воплощении.
  Драконица опять тихо фыркнула, пробормотав:
  - О как! Молодец, быстро учишься. Ну тогда - у тебя мое слово, у меня - твое. Перелет в обмен на информацию о вратах к альвам. В случае, если ты ввела меня в заблуждение...
  Она не договорила, только плотоядно облизнулась раздвоенным языком.
  - Хорошо, тогда ты нас обоих съешь, - слабым голосом подтвердила виконтесса, делая весьма выразительные знаки в сторону Иленки. Точнее, исключительно те жесты, касающиеся её, Ленки, умственных способностей.
  - Да нужны вы мне больно! Пара баранов - и то больше мяса, а уж вкус несравнимо лучше. Вы тогда будете мне отрабатывать. А как - я придумаю.
  - Заметано! - Согласилась Ленка, украдкой показав язык бледной и театрально схватившейся за сердце виконтессе.
  
  Как они садились на не предназначенную для этого спину драконицы, привязываясь чем только можно и подкладывая под попы все возможное - отдельная песня. Достаточно сказать, что Ирма, как отрекомендовалась драконша, была ВСЯ покрыта мелкими отросточками-шипами, как панцирь у речных раков. В сущности, не сказать, что большими - всего-то в палец высотой, да и не особо острыми... Но вот лететь, буквально сидя на иголках, два часа?! И что долетит до долины?.. Драконша язвила, сочно комментировала ползание человечков по своей шкуре и звонко фыркала, упрашивая почесать еще и 'вооон там, по-выше', но все же, кое-как устроиться удалось, и виконтесса, извернувшись, даже придумала хоть какое-то подобие крепления, распустив для этого веревочные монашеские пояса, прихваченные с собой.
  Страху же за показавшийся им бесконечно долгий полет они натерпелись на всю оставшуюся жизнь. Добавим к этому еще и пронизывающий холод - не лето на дворе-то, да еще и ветер, огибая шею ящера, со свистом налетал на них, и становится понятно, что до долины, кутавшейся в туман и поздние сумерки, на спине Ирмы долетели две полу-мертвые тушки, уже равнодушные ко всему и всем. Отвязаться самостоятельно они не смогли бы не в жизнь, но им на встречу очень удачно выскочил вооруженный конный разъезд, сурово ощетинившийся копьями и арбалетами.
  - Прибыли! Волчья долина! - Жизнерадостно отозвалась Ирма, вглухую игнорируя опасность в виде двух десятков воинов, - Живые?
  - У-у-у-у... - Провыла Ленка.
  - Целые?
  - Нееее... - В тон девушке провыла виконтесса.
  - Как это? - Удивилась Ирма и изогнула гибкую шею, пытаясь рассмотреть седоков.
  В это же время позади с шумом и фырканьем приземлялась еще пара драконов, сопровождавших их по пути - два молодых самца темно-бордовой окраски.
  - Да ты дыхни на них. Замерзли, небось! - Подсказал один из них, - Что, человечков ни разу не катала?
  Воины, встречавшие их, чуть отступили, принимая круговую оборону и сосредоточенно обмениваясь между собой знаками. А Ирма же, отрицательно мотнув головой другу, чуть-чуть дохнула на пассажиров, начавших трястись и стучать зубами. Огонь драконов, как ей как-то объясняла Лизка, бывает разным. Все на усмотрение самого дракона. Он может и камни плавить, а может и исцелять. Вот и сейчас окоченевших до полу-живого состояния беглянок обдало не клубами пламени, а струйкой легкого малинового свечения, наполненного золотистыми искорками-всполохами. И под воздействием этого огня, боль и стужа уходила из мышц, а кровь быстрее бежала по венам, унося болезни и усталость.
  - Ну вот так-то лучше! Ты нас чуть не убила, между прочим, - проворчала виконтесса, первая придя в себя и принявшаяся разрезать насмерть затянувшиеся узлы.
  - Не считается! На землю долины вы ступите живые, здоровые и целые. Я свое слово сдержала.
  - Хм... Ирма, а тебя не смущают вон те воины внизу? - Снова влез в разговор молодой дракон, рассматривавший вероятное развлечение с интересом щенка, что нашел мышиное гнездо.
  Надо заметить, что этот красавиц, был как раз таким, как драконам, по мнению людей и положено быть - огромным, раза в три больше невзрачной Ирмы, с полагающимся их виду внушительным набором когтей, клыков и шипов вдоль хребта и красивой короной из острых рогов-отростков. И он, как самый настоящий щенок, повиливал длинным хвостом от нетерпения, готовый кинуться в бой.
  - Мммм... Есть немного... Обычно нас не так встречают в этой долине. Точнее, встречали раньше... Эй, любезные, что у вас стряслось? - Не стала откладывать в долгий ящик Ирма, скосив глаза на предводителя маленького войска.
  Оборотни были, как на подбор - крупные, тяжеловесные мужчины. У Ленки на мгновение мелькнула мысль, что отбирали их, как по трафарету: прошел - вон отсюда, с трудом протиснулся - иди, подкачай мышцу, не пролез - милости просим на службу! Брони на них не было, а всей одежды - домотканые рубахи, да холщовые штаны до колен. Но крестьянский вид, да и босоногость их с лихвой компенсировались количеством оружия, что каждый индивид на себе тащил. Особенно впечатлял нацеленный на драконицу массивный арбалет, который гармоничнее смотрелся бы где-нибудь на крепостной стене. Вперед, помявшись, вышел предводитель и, нервно кося глазом на драконов, обратился к виконтессе, сочтя её предводительницей этой шайки:
  - Дамы... И... - Тут он помялся и потерянно глянул на драконов.
  Для полноты образа он еще и в затылке поскреб, украдкой покосившись на ящеров.
  - Джентельмены! - Ехидно подсказал молодой самец, явно примериваясь к детине с арбалетом.
  - Э? Ну ладно, как скажешь... - Пожал плечами старшина, растеряв весь пафос, - Я ж что хотел сказать-то... Нельзя к нам. Граница закрыта, так что разворачивайте.
  - Не-а, - Ирма потянулась и зевнула, демонстрируя набор ковырялок для рыцарской брони, - Не хочу.
  - Эт еще почему? - Удивился оборотень.
  - Я спатеньки хочу. И кушать! - Претворяясь фарфоровой дурочкой и отчаянно кокетничая, промурлыкала десятитонная деточка.
  - Не, у нас правда - того. Закрыто... - Влез в разговор мужик с арбалетом.
  - Где? - Невинно поинтересовалась виконтесса.
  - Ну... Тут... Долина, - дюжие ребятки переглянулись.
  - Ммм.. А тут?
  И Ирма, переступив с лапы на лапу, изящно подпрыгнула, подмахнув себе крыльями. В результате хамка оказалась позади присевших оборотней.
  - А там... Вы что, по-хорошему не понимаете?.. - С привычной угрозой в голосе прорычал старшина, начав частично трансформироваться.
  - Мальчик, не зли их. Это они пока с тобой просто играют... - Предупредила виконтесса, - Сейчас им надоест - и все. Мы им все - на раз перекусить.
  - Да я её сам сейчас, - начал было старшина, но резко осекся, обернувшись к людям, стоявшим уже возле самых лап самцов, сделавших всего один шаг к оборотням.
  Старшина стоял, красный, как вареный рак, и Ленка, струхнув, тоже украдкой оглянулась на 'джентельменов'.
  - Ой... - Вырвалось у нее.
  Виконтесса в ответ на 'ой' потрясенно кивнула, полностью согласная с девушкой. Действие, разворачивавшееся за их спинами, завораживало - самцы, до того дурашливые и веселые, встопорщили гребни и шипы, став похожими на две передвижные крепости. Все маленькие шипчики выдвинувшись из бронированной шкуры ладони на две, были плотно прижаты к шкуре и опасно блестели, превратив бока драконов в подвижную броню. Костяные наросты вдоль хребта налились багрянцем, а короны вокруг их узких морд рдели яркими углями, светясь в сумерках. Пасти и широкие ноздри, до того извергавшие лишь пар, были приоткрыты и в них, как в жерлах вулканов, клубилась готовая сорваться в полет огненная смерть. Ленка пискнула и закрыла глаза. Бежать от ЭТОГО было бесполезно.
  - Ладно, мальчики, порезвились - и будет, - раздался в тишине строгий голос виконтессы, - Идите лучше, монастырь какой-нибудь разрушьте - и то польза. Нечего тут оборотней пугать.
  - И правда... Сайр, Донни... Идите-ка вы, мальчики, успокойтесь немного, - поддержала пожилую даму Ирма.
  И, уже замершим на месте людям и оборотням:
  - Вы уж из извините, они сегодня несколько перевозбуждены. Первый серьезный вылет, первая кровь и все такое... Ну вы меня поняли, да? - Это уже старшине, что первый отмер и болванчиком кивал словам драконицы.
  - Вот это было здорово! - Восхищенный голос одного из молодых оборотней никак не вязался с образом 'напуганной жертвы'.
  Из группы воинов посыпались восторженные возгласы одобрения и восхищения. Ленка рискнула открыть один глаз. Ну, все были целы и невредимы, виконтесса разглядывала свои ногти со скучающим видом, а 'мальчики' потухли и смущенно переглядывались, получив в ответ на свои угрожающие позы не совсем ту реакцию, какую ожидали.
  - Не, ребят, не на тех напали, - улыбнулся старшина, подмигнув бледной и икающей Илене, - Я ж знаю, что это у вас позы... хм... ну для привлечения дам... Красиво - спору нет, только вот я, как ни крути - вроде на даму не больно-то похож,- старшина хмыкнул, но, спохватившись, посуровел лицом и гаркнул, - А граница закрыта, не обессудьте.
  - Но почему закрыта-то? - Не выдержала Ирма.
  - Война у нас!
  - Ой, удивил! - Фыркнула драконша, взяв на себя переговоры, - У вас каждый понедельник - война. А в пятницу - попойка в честь её окончания! С кем сегодня?
  - Не ерничай, тебя это не красит, - строго припечатал драконицу оборотень, - С людьми у нас война.
  Теперь уже и виконтесса фыркнула, оторвавшись от созерцания своих ногтей.
  - Да ты не поверишь, свет мой ясный, но у нас тоже там война. Но мы же сюда не просто так приперлись, мы своих ищем.
  - И кого же? - Старшина скептически оглядел пришельцев. Удалив особое внимание драконам.
  - Леночка, напомни имена, будь ласкова. Распрямись, подними подбородок, руки из карманов, и прекрати трястись!
  Девушка вытянулась, отрапортовав с перепугу скороговоркой:
  - Лизка, чернявенькая такая, южанка, Вольга, алонда... И Альтар... То есть - Рон. Рональд Оур д'Альтар, он маг, из ваших, - добавила чуть тише Ленка, краснея под серьезным взглядом старшины. У нее от всего пережитого за прошедший день, да еще и от холода, зуб на зуб уже не попадал, и ноги отказывались держать.
  - Так, значит. Ты - Илена? - Спросил старшина, склонив голову на бок и внимательнее рассматривая дрожащую девушку.
  Та в ответ только кивнула, обхватив себя руками. Её било крупной дрожью, и она никак не могла понять - что это. Сосущая душу пустота поселилась где-то под ложечкой и вымораживала ее изнутри.
  - Пойдемте со мной, - бросил оборотень,- Драконы - как хотят. Люди - со мной, - добавил он, уже отвернувшись к своим и давая тем какие-то отрывистые распоряжения.
  - Что-то случилось, - прошептала Ленка, закусив дрожащую губу.
  - Да может просто подруга твоя что-то натворила... - Начала было виконтесса, но её перебил один из драконов, молчавший до того:
  - Нет, девочка права. Что-то случилось, и серьезное. Что ты чувствуешь, дитя алондов?
  - Пустоту, - не раздумывая, ответила Ленка, - И холод.
  - Надеюсь, что это не Надежда, - пробормотал дракон, - садитесь.
  Опустив до земли тяжелую голову, он склонил её на бок. Получалось, что женщины умещались у него как на небольшом ровном участке между глаз самца. Там хотя бы было тепло, да и пар, что шел из ноздрей зверя, овевал их теплом. Но дрожь так и не ушла никуда.
  'Не паникуй раньше времени, дитя алондов, не стоит. - Вторгся в мысли голос Ирмы, - Это может быть предчувствие, или - тень уже произошедшего, или же - грядущего. Но ты уже ничего не сделаешь.'
  - А вдруг... - Начала была Ленка, но самец ее перебил:
  - Не бывает никаких вдруг, человечек. Все так, как должно быть.
  - Но Лизка... То есть Надежда... - Опять принялась себя накручивать двушка.
  - Вот за нее я как раз не стала бы беспокоиться. Она непотопляема, как... ммм... как крыса, - усмехнувшись, пробурчала Ирма, - Если что-то и случилось, то нервничать уже поздно. На месте разберемся.
  
  
  
  Часть 6. Иди.
  
  Глава 30.
  
  
  Самое обидное для Ленки, что её, похоже, и не ждали. Дом Вольги оказался крайним в ряду широких бревенчатых изб, в надежно укрытом от чужих глаз холмами и лесочком небольшом поселении. Десять раз мимо пройдешь, и не сообразишь, что тут припрятан хуторок почти на два десятка избушек. Скотины в долине никто толком не держал, но алонда решила не оставлять своих привычек, и как ни в чем ни бывало деловито суетилась, обустраивая в свеже-построенный сарай новую козу. Увидев Ленку, она широко улыбнулась, кивнула своим мыслям и лапкой с зажатой в ней хворостиной махнула, в сторону дома. Мол, располагайся, я - позже присоединюсь. К счастью, виконтесса такой прием не прокомментировала. И только верная Лизка, радостно взвизгнув, кинулась встречать гостей от самых дверей перенесенного на новое место дома алонды. Вот только, потискав немного подругу, смуглянка кинулась...к Ирме, вопя что-то неразборчивое и явно не совсем приличное.
  - Илена, ты уверена, что мы туда попали, куда стремились? - Высокомерно и нарочито громко поинтересовалась ехидная виконтесса, не привыкшая, что на нее не обращают внимания.
  Старшина хмыкнул, скосив глаза на зардевшуюся Илену.
  - Думаю, ваша подруга вам не настолько рада...
  Но Лизка, вякнув возмущенно, обернулась к оборотню, грозно насупившись. Выморозив нелюдя презрительным взглядом, она ласково так, нежно пропела:
  - Я тебе сейчас как...
  - Ты все обещаешь, обещаешь, красавица... Когда же я дождусь этой чести? - Съязвил старшина, плотоядно улыбнувшись смуглянке.
  Лизка, возмущенно засопев, еще одним взглядом оборотня наградила. На сей раз со смесью презрения и вселенской скуки. Посмеиваясь в кулачок, Ленка спросила:
  - А где Рон? У родни застрял, да?..
  - Хм... - Поперхнулся заготовленной колкостью старшина, смутившись от чего-то.
  - Ленка... Тут такое дело... - Замялась Лизка, пряча взгляд от подруги.
  - Лиз?
  Все веселье схлынуло, и на Ленку по новой накатило ощущение леденящей внутренности пустоты.
  Лизка, отмахнувшись от подруги, что-то сказала драконам, и те, пофыривая и забавно переваливаясь, отправились в сторону ближайшего лесочка. Едва шум, издаваемый тремя драконами утих, старшина с осуждение посмотрел на Лизку и сделал знак своим воинам возвращаться без него. Пожевав губы, мужчина, взяв инициативу на себя, предложил:
  - Давайте в дом пройдем? Там и поговорим.
  - А вы - кто?.. - Спросила она оборотня, насупившись.
  - А я - свой. Почти родственник, считай.
  И со столь многозначительным видом покосился на Лизку, что та, коротко, но емко ругнувшись, рванула в дом, цапнув попутно Ленку с собой.
  
  В доме все расселись обстоятельно, даже Вольга, в буквальном смысле плюнув на упрямую козу, пробралась в свое жилище и приткнулась в уголочек комнаты. Все молчали, кося глазами куда угодно, лишь бы не смотреть на усаженную по-ближе к пышущей жаром печи Иленку, застывшую ледяной статуей во главе стола.
  Старшина, так и не потрудившийся представиться, оглядел собравшихся, поскреб пятерней в затылке, понял, что ответ держать придется ему и, тяжело вздохнув, с шумом прочистил горло. В полной тишине звук вышел почище грома. И эффект имел такой же.
  - Ну, раз никто не хочет говорить, то, значиться, я первый скажу. Что тянуть-то?
  И, вопреки своим-же словам, замолчал, уставившись на печку и задумчиво жуя ус.
  - Да что тут говорить-то... - Вздохнула тихонечко в своем уголочке Вольга, тоже, похоже, заразившаяся косоглазием от остальных, - Нету Рона, Ленок...
  - Как - нету?.. - Не поняла девушка, пытаясь поймать взгляд Лизки, - Уехал, да?
  Старшина крякнул и переглянулся почему-то с виконтессой, разведя руками. Мол, вот что с этой наивной простотой делать?
  Презрительно поджав губы, бывшая виконтесса обвела взглядом собравшихся и, горько усмехнувшись своим выводам, ледяным тоном изрекла:
  - Я так понимаю, девочка моя, что они всеми силами пытаются не-сказать,что некто Рональд Оур д'Альтар, маг, отправился к предкам. Не так ли?
  Могучий оборотень, свесив голову, кивнул, подтверждая:
  - Не уберегли мы его... Сами виноваты...
  Из Ленки будто бы хребет выдернули - если бы Лизок не подоспела, та бы сверзилась со стула. Взгляд девушки стал потерянным и беспомощным, но она все же, надеясь на что-то, спросила подругу:
  - Лизонька... Ну скажи ты, что это не правда...
  - Ленок, я, конечно, скажу... но правду-то это не отменит... - Лизка, крепко обнимая подругу, поглядела в глаза девушке.
  И прочитав в глазах подруги ответ, Ленка, все еще не веря, помотала головой, став похожей на ребенка, отрицающего страшное:
  - Не правда... Лизка, он же... он же маг! Боевой! Он столько лет... а тут! Да как же? - Прошептала она уже сквозь слезы.
  - Когда мы с тропы вышли, он... В общем, ты когда пропала на выходе, он обернулся, Ленка... Сама же знаешь - нельзя там оборачиваться... А потом он на землю осел - его чем-то приложил тот урод, что тебя украл! Только ты... Ленка, ты ни в чем не виновата, не казни себя! Не смей, слышишь! - Горячо зашептала смуглянка, до боли стискивая помертвевшую Ленку, - Это те, кто тебя украл сделали! Мне Вольга все объяснила... А сначала я сама... А тут ты пропала, и Рон... Он, как упал, так просто растворился... как сахар в воде... И сородичи его говорят, что нет его больше... И тебя не было...
  Лизка, спрятав лицо на плече подружки, тоже зарыдала, вцепившись в ленкино платье.
  - Он знал, что его рано или поздно убьют, маленькая, - глухим голосом произнесла Вольга, сидевшая сама не своя, - Не надеялся даже до долины дойти, если честно. С такой службы, как у него была, своими ножками не уходят... И он знал это.
  Сквозь шум в ушах, напоминавший шум прибоя, голоса доносились до Ленки, точно издалека. Перед глазами у неё стоял тот самый день, когда они с Роном гуляли по городу.
  - Он знал... Только я дура, не видела... Он же говорил, что... И тогда... - Ленка шептала, смаргивая застилающие взгляд слезы. Сквозь шум тока крови в голове, до нее пробился густой бас старшины:
  - Он разве что успел крикнуть, что бы мы о вас позаботились и помогли. И все.
  Пожилая Леди, побарабанив пальцами по столу, бросила раздраженно:
  - Это Триан. Его любимое заклинание. Ваш друг на тайную полицию, как я понимаю, трудился?
  Собравшиеся в комнате вразнобой кивнули.
  - Ищейкой? - уточнила Вилора.
  Дождавшись кивка от совершенно смурного старейшины, бывшая виконтесса, сложив тонкие пальцы шалашиком, еще раз кивнула.
  - А вы, извиняйте, сами-то кто? - Запоздало спохватился старшина.
  - Ну я... Человек прохожий, обшита кожей... Мираной звать, - съязвила леди, гаденько усмехнувшись, - Не обо мне речь-то сейчас. Вы мне лучше вот что скажите, милейший, он вам успел в последние две недели хоть какие-то сведения передать?
  - А кто вам сказал...
  - Да бросьте вы эти игры, они мне уже давно не интересны, господин хороший! И говорок отставьте, - все вы тут не не, за кого себя выдаете... Ну разве что Леночек... Ну это просто она по простоте душевной...
  - А вы, можно подумать - не претворяетесь тут! - Возмутилась Вольга, с прищуром разглядывая пожилую даму.
  - Я - это я. И никто больше, - насмешливо ответила леди, изогнув бровь.
  - И сколько же у вашего 'я' имен, а? - Это уже Лизка, оторвав зареванный нос от ленкиного плеча, возмущенно ввинтила.
  - На данный момент - ровно одно! - Голосом абсолютно честного человека отвалила леди, подмигнув недовольно пыхтевшей из своего угла Вольги.
  - Ой, а давно ли!
  - Хватит... - тихо, но небывало зло для своего обычно мягкого нрава, произнесла Ленка.
  И так это прозвучало, что никто не посмел возразить. Девушка, старчески опираясь ладонями о колени, распрямилась, подняв покрасневшие глаза на Мирану, и потребовала:
  - Я прошу вас... Объясните вы по-человечески - что случилось с Роном.
  - Ленок, Рон умер. Искать его бесполезно. От него ничего не осталось. Мне жаль, но я знаю, о чем говорю. Это методы нашего с тобой общего знакомого, девочка моя. Заклинание, что он накладывает на всех без исключения своих шавок, уж простите меня, но по другому и не назовешь этих бедняг. Проклятье, если быть точным в формулировках. Цель простая - контролировать и в нужный момент убрать неугодного сотрудника. А разорвать его может только устная формула, подкрепленная магией и, непременно, каплей крови. Но этот му... мудрый мужчина всегда обстряпывает дело так, что Рон, и ему подобные, ловятся раз за разом.
  Виконтесса грустно вздохнула и покачала головой, вторя своим мыслям. Все молчали, пытаясь переварить услышанное. Видя непонимание, она привела пример:
  - Что бы было понятнее, вот вам история из жизни: моему внучатому племяннику после десяти лет беспорочной, как всем казалось, службы, лорд Триан, добродушно улыбаясь и похлопав по плечу, заявил что-то из разряда 'Ну, бывай, Силиван! Мне тебя будет не хватать. Иди в казначейство за расчетом, и благодарю за верную службу!' И все, ровно неделя, и от Силивана, читавшего утреннюю газету на глазах у жены и тещи, остались только газета, да чашка остывшего чая. Ни тела, ни клочка ткани. Ни-че-го. Поисковые заклинания, даже на крови и локоне волос, сообщали, что он умер. И, замечу, что Ван маг-то был, не из последних. И он - не единственный. Мне жаль, Ленок, но с вашим Роном случилось примерно то же самое.
  Ленка кивнула, изобразив кривое подобие благодарной улыбки. Руки девушки комкали грубую ткань юбки. Опустив голову, она, заикаясь от душивших её слез, тихо проговорила, не к кому конкретно не обращаясь:
  - Я плохо помню... Но, он, кажется, говорил, что... Что должен был меня в родной город доставить, а потом - обратно в Столицу привести. И на этом его служба кончится.
  Вилора со строго дозированным сочувствием поглядела на девушку, давя в себе желание обнять и утешить бедное дитя, даже не позволявшее себе отдаться горю. Пожилая леди могла только молча, про себя, восхищаться выдержкой девушки, так быстро взявшей себя в руки. Если сначала Ленка показалась ей очередной бесхребетной дурочкой, вляпавшейся в неприятности... То сейчас же бывшая виконтесса задумалась - а как бы она сама прореагировала на подобные известия в ленником возрасте? Прочистив горло, как можно ровнее и спокойнее, она произнесла:
  - Она и кончилась, моя девочка. Аккурат в тот момент, когда ты оказалась в руках Триана. Формально - все до каждой запятой в договоре соблюдено.
  Кивнув Миране, Ленка, поддерживаемая под локоть Лизкой, встала и, пробормотав извинения, ушла в комнатушку, которую начала считать своей еще в прошлое посещение вольгиного дома. Все остальные, дождавшись ухода девушки, как по команде, клещами впились в знавшую непозволительно много Вилору. Всех опередил старшина:
  - А теперь - о деле. У нас там три дракона маяться дурью. И, как я понял - чего-то ждут. Чего?
  - Соблюдения договора, конечно же. Они тактично дали нам время, но не думаю, что у них на долго хватит терпения, - спокойно ответила Вилора, выразительно поглядев на заварочный чайник, сиротливо стаявший на краю стола.
  - Жасминовый, милочка. Без сахара. Знаю я вас. - Скучающим тоном пропела леди.
  Только что вернувшаяся от подруги Лизка, не дойдя до стола, мигом подхватилась, стараясь не сильно греметь. Замерев на мгновение, смуглянка с изумлением поглядела на чайник. На пожилую даму в грубых обносках, снова на чайник. И вытаращилась, одними губами прошептав ругательства.
  - Я все слышу, милочка, - ледяным тоном произнесла леди. Только в глазах чертики плясали.
  - А жасминового - нет, леди... - Смущенно пробормотала залившаяся краской по самые уши Лизка.
  - Я не гордая, сойдет и... ну что у вас там есть? Готовьте уже, - скучающему тону пожилой дамы могла позавидовать и герцогиня.
  И, без перехода, тем же тоном:
  - Не думаю, что стоит дергать Леночку прямо сейчас. Ей итак досталось больше, чем любой здесь может вынести. Ирма показалась мне дамой умной и понимающей, так что подождет это дело до утра.
  Лизка от печки только хмыкнула, выражая собственное мнение.
  - Так-то оно так... Но вы там что-то городили про сведения... - Опять подал голос оборотень.
  - А, вы про то, что ваш маг пытался шпионить?
  - Почему - пытался? - Опасно сощурив янтарно-рыжие глаза, прошипел староста.
  - Да потому, милый мой альтарец, что никто, кроме самого Триана не знает толком - что у них там твориться. Все ваши сведения - возьмите и выкиньте. Вот вам свежие новости, если угодно, не успели остыть: в Столице беспорядки, чернь сорвалась с катушек и громит Золотой квартал, попутно грабя поместья богачей. Никто из важных шишек, ну, кроме королевской семьи, не пострадает, кроме как морально и немного финансово. Хотя можете звать меня монахиней, если Тиран под шумок уже не прополол ряды неугодных и родовитых ублюдков... Ах, да на десерт - драконы сожгли без малого половину Столицы, порт, разрушили монастырь, куда сбежало большинство аристократов. Тьма, хаос и анархия. Это прогноз примерно на неделю. Потом истинные хозяева страны договорятся меж собой, сопляк-Грегори, если выжил, или еще кто-то столь же милый и сговорчивый, героически освободит город от сброда и иноземных захватчиков и, поддерживаемый ликующей толпой, будет воздвигнут на престол. Все заживит мирно и счастливо, но не долго - еще лет на двадцать-тридцать, не более. Потом сценарий, но уже с другими актерами, повторится. Аминь!
  - И часто так у них? - Это ошарашенная Вольга подала голос.
  - За последние сто с хвостиком лет - шестой раз, - кокетливо стрельнув глазками на подбиравшего челюсть старшину, промурлыкала пожилая дама.
  - Постойте ка.... Вы так уверенно об этом рассуждаете... леди?..
  - Мирана, - сладким голоском пропела леди, - И без титулов. Нет их теперь. Пока новый король не утвердит списки аристократов. Угодных новой власти, конечно же. И моего имени там точно не будет.
  - Судя по вашему довольному виду, вас все это искренне радует!
  - Ну а каки это может не радовать, милочка? - Вполне искренне изумилась 'Мирана', - Титул, пф... купить под шумок можно, я не гордая. И я уже успела оставить от себя подарочек на коронацию для новой власти...
  - Это какой же? - Ехидно поинтересовалась Лизка, ставя перед 'совсем не леди' кружку с травяным отваром.
  'Не-леди' чопорно поблагодарила, демонстрируя безупречные манеры и намеренно нервируя собравшихся затянувшейся паузой. Любила старая грешница быть в центре внимания. Посмаковав отвар и удовлетворенно пробормотав 'прованс... мило, очень мило', Мирана, вдоволь понаслаждавшись неврозом окружающих, призналась в содеянном:
  - Что ж, у меня в любом случае прегрешении пред новой властью уже на смертную казнь набралось, - тут она улыбнулась так, что у Лизки волосы на затылке зашевелились, - Вопрос только в виде этой самой казни... Так что... - Она опять замолчала, повернувшись к Вольге, - Многоуважаемая алонда, а вы знаете чудесный цветок, черный астаман? Сколько его пыльцы нужно для того, что бы человек отправился на тот свет?
  - Несколько крупинок, - уверенно ответила алонда, склонив голову к плечу и сощурившись.
  Вилора кивнула женщине с благодарностью, улыбаясь с видом щедрой и любящей бабушки. Тон её опять шел в разрез со смыслом слов, создавая ощущение нереальности у неискушенных дворцовыми интригами слушателей:
  - Я сорок лет осторожно покупала эту пыльцу. По чуть-чуть. Год за годом. О, это было довольно сложно, а уж сколько ушло средств! Все думали, что я сошла с ума, мотаясь по всем южным островам в поисках 'элексира молодости'. Но! Я покупала пыльцу атамана, маскируя её среди прочей ерунды... И вот, накопилась целая унция. Ровно унция пыльцы этого чудесного во всех отношениях растения было мною высыпано в подземный колодец в главном святилище храма.
  Пот конец её речи добрая целительница Вольга воскликнула, зажав рот ладонями, а Вилора, нежно улыбнувшись ей, продолжила ворковать:
  - Это центральный колодец. Святая всех святых монастыря. От туда берут воду только для высших обрядов. А именно - для помазания королей, для поименования отпрысков знатнейших семейств.. Для внутренних обрядов... Уловили суть подарка?
  - Вы же их всех?!... - Ахнула Лизка, отодвигаясь от сумасшедшей дамы.
  - О нет, дорогая моя! ВСЕХ отравлю не я. А жрецы. И обвинят - их. Скорее всего, казнят на месте, если только они сами не потравятся. А я... Ну я - старая и не ловкая маразматичка, уронила сверточек в колодец, когда молилась...
  - Хоррррошая логика, ничего не скажешь! Я - не я, и вина не моя! - Возмущенно прошипела очухавшаяся Лизка, сама уже готовая Маране в кружку плюнуть, - Вы же уйму народа на тот свет отправите? Не дергает, не?
  - Девушка, да отрави я хоть пять тысяч человек собственноручно, все равно Триана и его шайку не догоню! Куда мне до их цхиша? Так что... И учти, что ПРОСТОЙ народ не пострадает. А те, кто умрет - вина и так на них достаточная.
  - А ты, случаем, не из поклонников бога Сошима? - Подала голос Вольга.
  Вилора загадочно улыбнулась и пожала плечом. Мол, расценивай, как знаешь.
  - То-то я смотрю... - И под взглядом леди Вольга смутилась, оставив свои догадки при себе.
  - Ладно, языками вы, бабы, можете долго молотить... А у меня дела еще есть, - пробурчал старшина, старательно отводя глаза.
  - Иди-иди, служивый. Что, и тебе противно? - Язвительно поинтересовалась Вилора.
  - Да, противно. И, Вольга, если ты эту ... и ... тут надумаешь оставить, то извини, но я тебя попрошу искать другое место для дома. Мне в моей долине такого не надо, - процедил оборотень, борясь с желанием плюнуть под ноги полоумной бабки.
  - Надо же, какие мы... щепетильные!
  - Мы - честные! - Рыкнул, застыв на пороге, старшина.
  - Ага! И шпион не ваш там крутился, притащив вам под нос мало того, что живую алонду, но еще и девочку-целителя, не растратившую сил на мелочевку. Рассказывай им, старейшина, а меня от этих сказок уволь!
  Оборотень, рванув на выход, пробкой вылетел из дома, наподдав напоследок дверью так, что с потолка труха посыпалась.
  - Лизонька, сходи, проверь, как там Ленок, будь добра, - попросила Вилора.
  - Отослать пытаетесь?
  - Нет, за малышку волнуюсь.
  Смуглянка, пожав плечами, подошла к двери, осторожно приоткрыв, и заглянула через щелку, боясь разбудить подругу. Ленка, сжавшись в тугой комочек под толстым одеялом, тихо спала.
  
  
   P.S.: Солнышки мои, я жива, здорова, но к интернету доступ крайне тяжкий. Да и со свободным временем беда. Увы(
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"