Душин Олег Владимирович : другие произведения.

Солдатская быль Николая Багаева

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    18 декабря 2018 г. Ветерану войны Николаю Николаевичу Багаеву исполняется 100 лет. Это большое событие для города Королева. К юбилею Николая Николаевича подготовил рассказ о нем, как он его мне поведал/Надеюсь, этот материал поможет вручить нашему земляку медаль "За оборону Москвы"
  Первая часть
  
  Родился я 18 декабря 1918 года в городе Майкоп Краснодарского края. До революции отец мой - Николай Васильевич был рыбаком. Ловил рыбу на Каспии, там в районе Култука встретил свою любовь, мою маму. Простудил он легкие там же, - на прове, - на носу лодки, поскольку приходилось лежать на груди при работе с сетями. После революции Николай Васильевич поступил в органы милиции, был начальником исправительного-трудового лагеря. Отец был старше мамы - Мавры Мефодьевны - на 20 лет, она была до свадьбы в прислуге у богатых людей. В семье было 5 детей, трое сыновей и две дочери. Старший Михаил 1911, Нина 1913 года, Валя 1916, Николай 1918, Владимир 1924 года - погиб в войну. Фамилия Багаевы произошла от населенного пункта Багаевка в Саратовской области, там много было русских Багаевых.
  
  При советской власти отец стал героем труда. Его наградили огромными швейцарскими часами. На циферблате было выгравировано - Герою труда товарищу Багаеву Николаю Васильевичу в день 8-ой годовщины рабоче-крестьянской красной милиции. Уже после его смерти во время немецкой оккупации мама отдала эти часы сыну Володе, чтобы тот спрятал семейную вещь. Он переправлялся через реку и потерял их.
  
   тот же рассказ с иллюстрациями https://olegdushin.livejournal.com/147843.html
  
  Построили глинобитный домик на окраине Майкопа ближе к железнодорожной станции. В голодомор выбирались из него, помню, на дорогу и щипали траву зубами. Отец тогда был начальником исправительного лагеря в Майкопе. Он заболел бугорчаткой легких во время голода и его в 1933г. перевели в Сухуми. Там он тоже работал в лагерях. Получал 25 рублей жалованье, паёк и ему давали по закону раз в году право всем своим детям пошить в лагере или туфельки, или сапожки. Больше себе из материальных благ он ничего брать не допускал. Я, бывало, приду в тюрьму в Сухуми, позвоню. - А, Николай, заходи. Меня пустят туда. В тюрьме был и белый хлеб, и черный и даже сливочное масло. Чтобы отец мне дал там кусочек хлеба, - ни боже! Никогда! Нельзя! А завхоз меня позовет. Нарежет кусочек хлеба, намажет сливочным маслом. - "Ну иди. Где-нибудь во дворе (тюремном) покушай." Я не знаю, кому этот хлеб предназначался.
  
  Отец был членом партии, истинным коммунистом. Он говорил мне: "Ты, сынок, будешь жить при коммунизме."
  
  В Сухуми я учился в школе во второй смене, а утром выплывал в море, ловил рыбу. Старшая сестрёнка Нина эту рыбу продавала. Старший брат Михаил купил лодочку плоскодонную, байду. На этой плоскодонке ходил в море. Ловил всякую рыбешку, морской ёрш, мезгит, бычки, сельд. Кефаль - рыба осторожная, круглая, для нее нужна была особая снасть, ее ловили на удочку с пристани. А когда сельд идет, требуется специальная удочка и груз. Ниточки для снасти изготавливали из шелковичного червя. Когда червь закругляется в кокон, он выделяет слюну. Прежде чем червячок свернулся, его бросаешь в кислоту. Червь погибает, после этого разрываешь кокон. Остается 1,5-2мм шелковинка. Её растягиваешь, получается смесинка. Она крепкая, крепкая, как леска. Червей покупали у частников, многие их разводили. Потом эти ниточки, смесинки связываешь. 17 делаешь участков, между ними крючок, а на нем соевое пёрышко. Завязываешь красной ниткой. Получается на удочке 15,16,17 крючков. Сверху специальный шнур. Всё делали сами, так дешевле было.
  
  Выходишь в море, лодочку ставишь. Она идет по ветерку. Опускаешь груз грамм 200-220 и он утягивает за собой все крючки на 2-3 метра. И так цимбалишь - поднимаешь и опускаешь удочку. Нет ничего в этом месте, пустишь лодку дальше. Слышишь, попалась! Берешь, берешь, берешь, тянешь, до лодки уже дотянешь и берешь да бросаешь. А потом тянешь, уже больше - две-три штуки. Бывает сельд идет так густо. На двух-трех метрах глубины груз ложится на эту массу и не проходит через неё дальше вглубь. Приходится отъезжать куда-нибудь в сторонку, на краешек от косяка, чтобы груз опустить. И там ловишь - по 5, по 6, по 8, по 10 штук селедок за раз вытаскиваешь.
  
   Однажды я вышел в море на байде. Поднялся сильный ветер, меня унесло далеко-далеко в море. Ночь провел среди волн. На рассвете идет со стороны Сочи пассажирский пароход Сочи. Я к нему поближе подплыл. Мне бросили конец - верёвку с палубы, взяли на буксир.
  
  На парапете в Сухуми стояло много лодок, хозяева их сдавали напрокат. Кто сам греб, а кого-то катали в море. Потом в нашей семье тоже появилась килевая лодка, ее мы купили. Я подрабатывал на море в качестве гребца. Часок покатаются люди, заплатят деньги, уйдут. В Сухуми был скалистый мол. И от берега раскидывали - метров на 400 - сети. Торчали вешки. Меня один безногий рыбачок, тоже сдавал там свою лодку, научил: - "Знаешь, что, Коля, купи бутылку водки (она 5,5р стоила) и килограммчик колбасы (она свободно была в продаже). Утром езжай в море к рыбакам. Они тебе за это хамсы насыпят. Можешь ее продавать." Несколько раз я так и поступал. Дашь рыбаку водочки, колбаски. Он тебе ковш хамсы, там и другая рыба попадалась, насыпет. Больше полмешка получалось сразу.
  
  В Сухуми мингрелы жили. Мингрелы приходили на реку Беслетка, я заплывал на лодке своей с моря, и они покупали у меня сразу эту хамсу. Это как палец круглая такая рыбешка.
  
  Грузины считали себя более цивилизованными, а мингрелы - как бы низшая группа, такое было ощущение. Серьезного противодействия между грузинами,мингрелами, абхазами не было. Нормально общались между собой.
  
  Наша семья вернулась в Майкоп из Сухуми в свой же домик в 1935 году. Отец болел, его не стало в конце 1935 года.
  
  Учился я хорошо. Дома некогда было делать уроки, поскольку рыбу ловил. Но я всегда сидел на первом столе, а потом и в армии на совещании всегда садился вперёд. Ни в середине, ни сзади. Самым внимательным образом слушаю учителя и всё усваиваю. Учился поэтому прилично. В школе завтрак давали бесплатно.
  
  Была такая забава у ребят, щеглов ловить. Поймаешь щегла, посадишь его в клетку. Устроишь приманку. Щеглы летят, в клетке пленник слышит их пение, сам начинает петь. Они спускаются, на деревья садятся. Смотрят - корм лежит. Он за ним, ловушка захлапывается, так их ловили.
  
  В Майкопе на Курджипсе (левый приток Белой) на удочку для себя тоже иногда рыбу ловили. В Майкопе многим выдавали землю в поле, наша семья по возвращению домой, тоже взяла участок. 15-20 метров по ширине, метров 60 метров по длине. Сажали картошку. Покупали, чтобы кушать, картошку, чистили и немножко шкурку покрупнее оставляли, эту шкурку и сажали. Обрабатывали, пололи. Картошка хорошая была, кукуруза. Подсолнечник между всходов сажали.
  
  У меня был значок ГТО ещё до армии. Я играл в футбол в приличных юношеских командах, имел первый разряд. Бегал 100 м за 13 секунд обязательно. И гимнастом был, на перекладине, брусьях, коне занимался. Среднюю школу - 8 классов - закончил в Майкопе. Поступил в ФЗУ (срок обучения там был 1,5-2 года - О.Д.). Учился и работал. Стал токарем по дереву, а позже слесарем, сборщиком мебели на комбинате Лесомебель в Майкопе. На комбинате выпускались в основном венские стулья, гнутые такие, изящные. Были на том производстве сначала зарубежные дрели, полуавтоматические. Их применяли для сверления, прежде чем к сиденьям ножки прикрутить. Но электродрели вышли из строя, а новых поступлений не было. Мы перешли на коловороты. Это ручной длинный инструмент для сверления. Его упираешь в живот и крутишь - сверлишь и потом заворачиваешь. Дрель то была с трансмиссией, нажимаешь и быстро-быстро сверлишь. А не стало дрелей, мы, подмастерья так усовершенствовали работу, что стали перевыполнять нормы по венским стульям и с коловоротами.
  
  6 октября 1939 года я был призван в армию. Был особый призыв. - Будете служить в войсках НКВД, - так сказали парню в военкомате. Отец же служил в органах внутренних дел, милиционер. Может быть, поэтому меня так призвали. Штаб нашей части был в Куйбышеве (Самара), а место службы у меня в Сызрани на Волге. Эти войска наркомата внутренних дел охраняли особо важные стратегические объекты. Прошел я курс молодого бойца в Куйбышеве, а дальше охранял мост через реку Волга в Сызрани. Огромнейший мост - 12 ферм. Посты стояли. С собаками специальные военнослужащие ходили. Здесь использовалась особая пропускная система: Стой! Кто идет? - Идущий называет цифру от 1 до 15. Должен ответить остаток, чтобы в сумме было 15. Я сам называю цифру 7. Он должен тогда ответить 8. Меняли эти цифры-пароли, конечно.
  
  До 1941 года я служил в войсках НКВД. В 1939-1940гг. шла финская война. Поэтому очень много внимания уделяли езде на лыжах. По 6 часов, бывало, на лыжах по сопкам ходили в своих буденновках. Могли отправить нас на войну с финнами, но не отправили. В любом случае, мы про себя понимали, что война с немцами неизбежна. В армии была напряженная учёба. Штыковой бой входил в обязательную подготовку, ему уделяли очень большое внимание, что пригодилось в войну. Были граненые штыки на трехлинейках или режущие ножи на винтовках СВТ. В лагеря выезжали летом под Тулу и Серпухов. Больше чем на охрану, времени уходило на тактические занятия - тактика, тактика и тактика. Переходы, стрельба, всё на развитие выносливости. И по 15, и по 20 километров ходили с полной боевой выкладкой. Гимнастерки от пота быстрей изнашивались. Ещё я снайперские курсы закончил в армии. Стреляли очень хорошо. За 200-300 метров в мелкий предмет свободно попадали. Сначала у винтовок были большие прицелы, потом появились маленькие.
  
  "21 июня 1941 года у нас были ночные стрельбы, мы вернулись в лагерь только утром 22 июня. И тут мы слышим по радио речь Вячеслава Михайловича Молотова (фактически, мы успели услышать лишь окончание его речи) где он говорил: Наше дело правое. Враг будет разбит, победа будет за нами!" "У наших командиров сразу прибавилось дел, обязанностей и ответственности. Можно сказать, что в этот день (22 июня) им было не до нас. Поэтому вечером, перед отбоем, мы вышли на территорию лагеря (он находился в лесу), чтобы поговорить друг с другом, о чем узнали утром. Разбились на несколько групп и развели маленькие костерки, чего обычно делать было нельзя (Дисциплина у нас в части была очень высокая.) Мы сидели около них и разговаривали. Все, конечно, были возмущены нападением фашистской Германии на нашу Родину. Между собой говорили так: "Ну что ж, понятно, что война будет серьезная. Мы, скорее всего, в этой войне погибнем, но наша страна всё равно в ней победит." (Калиниградская правда 27 ноября 2014 г.)
  
  "К отбою мы вернулись в лагерь, а в два часа ночи нас подняли по тревоге. Форсированным маршем прошли 8 километров до Серпухова, там загрузились в вагоны и отправились в Куйбышев, где у нас находился в штаб. По приезду на место постоянной дислокации нас первым делом сводили в баню, а затем выдали совершенно новое обмундирование, (Калиниградская правда 27 ноября 2014 г.) " вещевой мешок, маленькие мешочки для соли, сахара. Помню, выходили из бани с песней Священная война, которая уже транслировалась по радио Советского Союза. "Нам принесли её текст, как только мы разместились в казармах."
  
  ( 24 июня 1941 г. одновременно в газетах "Известие" и "Красная звезда" был опубликован текст Лебедева-Кумача "Вставай страна огромная, вставай на смертный бой. С фашистской силой тёмною, проклятою ордой. - О.Д.")
  
  Одна из групп ансамбля песни и пляски Красной армии исполняла на Белорусском вокзале 26 июня 5 раз подряд и выступление транслировали по радио. "Мы в течение недели разучили песню( на слух, ведь нот у нас не было) и всегда, когда шли куда-либо строем, ее пели. А я тогда был запевалой. Песня оказала на нас большое влияние, ещё сильней воодушевила нас. Да и обычных людей, когда мы с песней проходили мимо, на глазах наворачивались слезы(особенно у людей старшего поколения)" (Калиниградская правда 27 ноября 2014 г.)
  
  Вскоре из Куйбышева мы поехали обратно под Москву - в Щурово. Там из военнослужащих НКВД была сформирована 251 стрелковая дивизия НКВД. Я служил в 923 стрелковом полку в рядовом составе. Когда формировались, наш полк ( и, возможно, всю дивизию) вооружили автоматами Шпагина - ППШ. Это оружие привезли специально из Тулы. Дивизии НКВД придавалось большое значение. Что значит автомат в то суровое время, когда кое-где на фронте не хватало даже винтовок. А наш весь полк был с автоматами.
  
  (251 сд формируется в период с 30 июня по 17 июля 1941г. в военных лагерях ст.Щурово (ныне Коломенский район) Московского военного округа из числа военнообязанных запаса и военнослужащих войск НКВД. В качестве ядра в дивизию всего было передано до 1000 чел. из войск НКВД - "251 стрелковая дивизия - соединение РККА в великой отечественной войне")
  
  Дивизию посадили в эшелоны, и она поехала по месту назначения в 30 армию. Не успели 100 км отъехать от Москвы, как эшелоны стали бомбить немцы. Чтобы сохранить дивизию, остановили эшелоны, выгрузили людей. Солдаты пешком днем, а особенно ночью добирались до линии фронта (она тогда находилась в районе города Белый и Великие Луки). Идешь, вдруг "пах", какой-то щелчок слышишь. А через 15-20 минут появляются немецкие самолеты, начинается бомбёжка. Мы полагали, что это вражеские диверсанты подавали сигналы.
  
  Был приказ занять оборону, нам и танки придали. Танки вкопали в землю, укрепились, отрыли окопы. (18 июля 1941г. 251 сд 30 армии Западного фронта прибыла в Батурино (около Белого) с приказом остановить продвижение ударных войск противника на реке Осотня. Дивизии был придан танковый батальон 10 Т-34, 11 Т-26 и БТ - О.Д.) А на второй день после этого в нашем тылу высадился немецкий десант. Я полагаю, что это были парашютисты, а не прорыв на каком участке фронта. Немцы скрывались большей частью в лесу. В назначенный район шла группа, окружение, сближение в лесу. Конечно, эти десанты были уничтожены, были и наши потери.
  (В интернете нашел сообщение об уничтоженном десанте 31 июля 1941г. в расположении 251 сд юго-западнее дер.Долгое - О.Д.)
  
  Шел на этот десант я с автоматом в руках. При стрельбе из него по врагу возникало радостное ощущение. В нем же есть возможность бить одиночными выстрелами, и короткими очередями, и длинными. Магазин с 72 патронами. Оружие не клинило. Чтобы коэффициент полезного действия был больше, стрелял больше одиночными в лесу. А по большим группам противника очередями, тогда они необходимы.
  
  Каждому второму пехотинцу, через одного в отделении, взводе, роте, батальоне выдали по две бутылки с горючей смесью. Она называлась КС. Это самовозгорающаяся смесь. Когда ее бросаешь на танк, бутылка разбивается, жидкость соединяется с воздухом. Происходит самовозгорание. Еще дали по 2 гранаты и много патронов. У немцев было большое превосходство в танках и задача ставилась уничтожение живой силы и борьба с танками. При наступлении пехотинец бежит, быстро падает, именно падает, а не ложится, изготавливается, ползет, потом встает, двигается перебежками, пули вокруг свистят. Бутылка эта разбивается и человек загорается. Поэтому в течение месяца сумели заменить эту жидкость другими бутылками. Прежде чем бросить ее в танк, нужно было чиркнуть как спичкой о коробочку. Зажечь, а потом уже бросать.
  Атака немецких танков зрелище не из приятных. Танки перескакивают через траншеи. В это время пехота бросает гранаты. Взад ему или спереди или сбоку. Раз я бросал бутылку, попал. Правда, не я один в тот танк кидал. При загорании из люка вылезают танкисты, их расстреливают. Однако крупных фланговых ударов танковых соединений врага я тогда не видел. На нашем участке (Cмоленщине) летом 1941г. их не было.
  
  При атаке солдаты кричали даже не ура!, а ваааааа слышалось! Такой завывающий крик раздавался на поле боя. Фронт атаки взвода - одной цепью - примерно 160 метров. Взвод это где-то 46 бойцов, 3-4 отделения по 12-14 человек. Бывало, идешь в атаку, после неё треть состава не хватает. Раненых санитары подбирают.
  
  ("Атаковав 27 июля, дивизия вышла к переправам через Оботню в районе Якунино. Переправившись через Оботню дивизия вышла в район Долгое, Починок. Немецкие войска пытались контратаками остановить продвижение наших войск. К 3 августа 1941г. 923 сп. , где служил Багаев, насчитывал 379 чел. " - О.Д.)
  
  В 1941г. я на войну пошел ефрейтором. Военнослужащему, отлично осваивающему военную подготовку, присваивалось звание ефрейтор. Началась война, пошли потери и большие потери. А командного состава нет. Армия отмобилизовывалась, а командных кадров не хватало, их нужно было много, а их выбивало из строя. Через 20-25 дней после начала войны я уже был младшим сержантом. Командир отделения (12 чел.) погиб, взял на себя инициативу и выполнил задачу. Комбат меня повысил. Кадровый военный - это говорит само за себя, он всё знает и умело воюет.
  
  В Смоленской области было развито пчеловодство. В поле в ямах были устроены ульи (колоды), только крыша их из ямы выступали. Некоторые солдаты вытаскивали с торца соты, мёд. Так один упал в яму. Стал поднимать улик, крышка оторвалась, он оступился и упал к пчелам. Выскочил, побежал. Хлопает вовсю себя по всем частям тела.
  
  У меня появилась винтовка СВТ после операции по подавлению десантов, к ней выдали снайперский прицел. Я передал другому солдату отделение и стал снайпером.
  
  Немцы однажды пропустили боевое охранение. Наш батальон зашел ночью в "котловину". Высотки, ямы, дорога проходит с большим кюветом. По нам открыли огонь из пулемётов. Мы залегли в кювете. Потом чуть успокоилось. Начали выяснять, кто живой, кто нет. Ногой ткнешь сзади, кто лежит, - шевелится не шевелится. Переговариваться стали. До рассвета сгруппировались. Договорились перед рассветом пойти в наступление на пулемёт, бьющий слева. В группе, атакующей пулемёт, шло 17-20. Я слева, двое прямо на него идут. Пулемётчик не выдержал, перестал стрелять и собрался из окопа выскочить, и бежать. Замешкался. Я его винтовкой СВТ с ножом ткнул сзади. Единственный раз действовал в бою штыком. В той схватке мы потеряли где-то половину своих, в окружении же попали.
  
  В одном лесном месте выходишь на поляну - речушка. Мы шли вдоль реки. Плац, если можно так сказать, чистый. А из леса немецкие снайперы стреляют и уничтожают людей. Я был при командире батальона. Командир батальона говорит: "Коля, выйди и понаблюдай. " Я метров на 150 вылез вперед, у меня к винтовке и прицел, и перископ были. В перископ можно было смотреть, не высовываясь из укрытия. Стал я, значит, наблюдать. Условия для этого были невыгодные. Солнышко от леса светило, лучи попадали на приборы, от их стеклышек отсвечивало, это демаскировало снайпера. А делать нечего, всё равно надо наблюдать. Я обнаружил двоих немецких снайперов. Один сидел на дереве и другой в метрах 150 был укрывался на дереве.
  
  Быстренько пристроился. Первым выстрелом одного из них сбиваю. Вижу, что он падает. Смотрю, впереди какой-то окопчик. Пополз метров 10 до него, а это оказался кувшинчик. Их обычно рыли для борьбы с танками, в них прятался одиночный солдат. Когда подполз к кувшинчику, я руками взялся за бруствер. Мне тут песок в глаза и пуля угодила в левую руку, кисть. Это выстрелил второй снайпер. Я упал в этот кувшинчик на голову, был без каски. Там трудно было развернуться,но кое-как вывернулся. Изготовился. Смотрю, а он уже выстрелил в меня и ушёл. Это случилось 7 сентября 1941
  
  В одно время со мной командир послал вперёд разведывательное отделение. В разведке завязалась перестрелка, и у одного бойца вдруг отказал автомат. И он же прибежал обратно доложить обстановку. Боец пригнулся, затем как бы упал, лёг в укрытие, вдруг из его заклинившего автомата раздалась короткая очередь. Комбат сидел на корточках, ему пули попали по ступне.
  
  Я вернулся назад, а командир батальона прямо перед моим приходом ранен случайным выстрелом. Он видит, что я руку себе уже перевязал, и говорит: "Ну вот, Николай, вместе пойдем в госпиталь". Я ему: "Вы же офицер. Вместе нас не положат. " - "Ничего. Будем вместе." И что же, нас обоих отправили в Калугу, в одном эвакогоспитале лежали.
  
  В госпитале находились шутники. Кричали "воздух"во время питания. Неопытные раненые бросались из-за стола, а те кто шутил, пользовались этим.
  
  В Калуге меня в первый раз сватали идти учиться в военном училище. Отказался: "Я на фронт хочу."
  
  После выписки из госпиталя я попал в 1285 полк 60-ой дивизии (бывшая первая дивизия народного ополчения). Удивился как-то про себя, что обратно в 251ую дивизию не отправляют. Здесь я стал командиром отделения разведки, а потом взвода в полку. При ранении был уже старшим сержантом.
  
  В октябре 60 сд дивизия была доукомплектована остатками 303-й сд, в её состав был включен 875-й гаубичный артиллерийский полк. Дивизию перебросили к городу Серпухов в ночь на 19 октября для прикрытия бреши, образовавшейся после падения Калуги. В ходе упорных позиционных боев в районе Малеево-Екатериновка дивизия потеряла значительную часть состава. Например, на 14 ноября во всей дивизии оставалось лишь 470 активных штыков.
  
  Дивизия обороняла Москву с Юга. Обычно выходили в разведку на флангах, местах стыка подразделений, частей. Смотрели, где передний край противника, что он из себя представляет, какое вооружение. Фиксируешь всё зрительно и докладываешь начальству. За языками специально я не ходил. Главное, узнать, какое вооружение у немцев. Подходишь, сближаешься, насколько можно. Бывает на стыках бывают прогалы. По ним заходишь на 200-300-400 метров к немцам. Колючая проволока ставится обычно при долговременной обороне. При быстрых же перемещениях войск колючей проволоки, как правило, нет. Поскольку днем хорошо видно, ходили и днем.
  
   Однажды моя группа была вблизи позиций противника. Потом ушли, а за нами увязалась группа немецких разведчиков. Мы вышли на передний край своей пехоты. Побыли, побеседовали в земляночке. Рассказали, что видели. Потом отправились в штаб полка. Тем временем немецкие разведчики подошли и когда мы ушли, открыли дверку и гранату бросили. (Этот случай подтверждается донесением штадива о проникновении немецких патрулей в передовые траншеи одного из полков дивизии, 1285 сп находился тогда во втором эшелоне.-О.Д.)
  
  В штабе потому возникло сомнение, были ли или не были мы у немцев. Приходилось вследствие этого приносить из похода доказательства. Стоял на ничейной полосе подбитый танк. Специально послали для того, чтобы какой-нибудь прибор принесли оттуда. Это доказательство, что мы были там. Полковая разведка необходима для того, чтобы знать, что впереди, чтобы батальоны знали, с какими силами имеют они дело.
  
  Ходили в разведку по 6-8-12 человек. При сближении с противником приходилось оставлять пару бойцов здесь, чтобы охраняли, пройдешь дальше, оставишь пару ребят там.
  
  "Зима 1941 -ого выдалась морозной и очень снежной. Нам тогда выдали не только полушубки и валенки, но и белые маскировочные халаты, что для того времени было редчайшим случаем. - А ещё до масхалатов раздали двупалые рукавицы, приходилось снимать правую, чтобы стрелять. - В состав нашего снаряжения, помимо прочего, входили солдатские котелки. В отличие от немецких, плоских, они был круглой формы и находились во время наступления в вещевых мешках. Однажды, переползая под огнем с одного места на другое, я услышал звук: дзынь, а потом ещё-ещё два раза: "дзынь, дзынь" Во время передышки, когда у нас было немного свободного времени, я сказал ребятам: Давайте посмотрим, что же это было такое." Открыли вещевой мешок и обнаружили в моем котелке три дырки. Но мы тогда были молодые, энергичные и не обращали внимание на подобные "мелочи." (Калиниградская правда, 27 ноября 2014г.)
  
  Наступление под Москвой 5 декабря 1941г. начиналось по-разному. На участке нашей дивизии вперёд пошли втихую, пока немцы спали. На других участках атаке предшествовала сильнейшая артподготовка. Полковая разведка шла в цепи с пехотой в 3 часа ночи. Мороз тридцать градусов. Зима хорошая, снега было много. Немцы заметили нас только тогда, когда подошли к ним вплотную и застали врасплох. Некоторые, как говорится образно, были без штанов. Им и осветительные ракеты некогда было пускать. Дело сразу перешло к рукопашной. Их позиция отстояла от нашей всего метров на 200-250, проволочные заграждения они не успели обустроить, да и не собирались, наверно, делать. Фашисты то 1-3 декабря подошли совсем близко к Москве и готовились занять её, устроить парад. Они были уверены в победе, но мы внезапно перешли в контрнаступление и за 3-4 суток отогнали их на 150-250 км.
  
  Схватились в рукопашной. Мы не стреляли больше, а бились прикладами автоматов, а иной и дулом совал по зубам. Спасибо скажу от себя довоенной подготовке в войсках НКВД, как хорошо, что она была. Выстрелы были, но больше была настоящая рукопашная схватка. Сколько она продолжалась? Минут 15,20,30, точно не знаю, скоротечный бой. Они не выдержали и побежали. Побросали своё оружие и даже личное. Мы их преследовали, стало полегче. Это был первый мой настоящий рукопашный бой. Летом 1941г. немцы шли весело в наступление, с улыбкой стреляя из автоматов по сторонам. Чувствовали себя сильными. А когда мы их атаковали, они бежали, не выдерживали.
  
   Я был вместе со своим взводом, часть сблизилась с немцами. Окопы их были в неполный профиль, фашисты быстро отошли. В самих окопах драться не пришлось. Мы пошли сразу дальше. Немцы пошли на нас в контратаку массой, в чистом поле столкнулись. Стрельба была, но она была очень недлительная, тут же произошло сближение, и стрельба прекратилась. Только отдельные выстрелы. И я бил, и меня ударяли. Бойцы из моего взвода дрались рядом. Плотность большая, это не так, что ты один на один дерешься, а через 5-10 метров другой; всё кучнее происходит. Все бились на ногах, чтобы кого лежа душили, не видел. Ножей у немцев также не видел.
  
  (Этот рассказ Н.Н.Багаева требует большого комментария, поскольку он, похоже, проливает свет на один боевых эпизодов войны. Наступление под Серпуховом началось позже, чем вся операция под Москвой 5 дек. Комдив 60 Зашибалов дал приказ начать наступление в 7.00 16 декабря 1941г. При этом порядок движения 1285 сп был изменён, днём раньше предполагалось, что он двинется в направлении выс.113.6 р.Пахра, но в силу каких-то причин 1285 полк оставили блокировать c востока укрепрайон врага Малеево - много севернее Пахры. Малеево -в этом месте 60 дивизия дважды перемалывала в ноябре свои силы, пытаясь отбить село, враг здесь сильно укрепился. В декабре укрепрайон Малеево-Воронцово, видимо, решили обойти, а не тратить на него людей. 1281 и 1283 сп дивизии шли 16 декабря в наступление южнее, ближе к Пахре. Перед этим - в ночь на 12 и 15 декабря - разведка 1285 полка (с участием Багаев) выходила в район Воронцово, чуть западнее Малеево, наши опасались подхода немецких резервов.
  
  12 декабря подразделения 1285 полка покрасили огневые средства в белый цвет и приступили к поделке саней под станковые пулеметы.
  
  Журнал боевых действий дивизии говорит, что 16 декабря 1285 сп из леса наступал на Малеево, встречая сильное огневое сопротивление. Потери 4 раненых, 1 убитый. Это не очень походит масштабную атаку во весь рост, скорее можно подумать на демонстрацию без далеко идущих планов. И оперсводка штадива за 17 декабря (в 1.00 18 дек.) также несет загадку. Согласно ей - в 15.00 полк одной ротой атаковал Малеево с юго-востока и занял южную окраину Малеево, но контратакой до (немецкой) роты пехоты (эта) рота была отброшена в исходное положение. Потери убитых 7, ранено 20. Почему атаковали с юго-востока понятно, здесь село находится ближе всего к кромке леса 150-200 метров. Но почему атаковали днем - под прицелом немцев? На этот вопрос отвечает разведсводка дивизии, - там сказано иначе. - К 15.00 рота немцев контратакой из леса северо-западнее Малеево снова овладело селом. Получается, что наша рота освладела южной стороной Малеево раньше 15.00. И скорее всего это произошло, как рассказывает Н.Багаев, наши наступали ночью 17 декабря в 3 часа. Немцы были взяты врасплох, была рукопашная с ними. Потери немцев - уничтожено до взвода пехоты, 2 станковых и 4 ручных пулемета, взято 4 пленных и 2 трофейных автомата. А уже в 15.00 17 декабря наша рота была выбита из села.
  
  На 15 дек. в 1285 сп активных 409 активных штыков, то есть в атакующей роте, в цепи шел Багаев, было чуть более 100 человек. В целом эта ситуация внезапной атаки походит на наступление роты на село Овсянниково в фильме Ржев, но потери наших в данном случае незначительные. 18 декабря рота снова атаковала Малеево, но под сильным автоматным огнем противника из дзота с юго-востока и южной стороны Малеево отошла в исходное положение, удерживая весь день рубеж. В течение дня противник вел сильный минометный обстрел по расположениям подразделения в лесу, Екатериновке (нп полка) и Неботово, убито 5 чел, ранено 17. А в дальнейшем полк перевели на другой участок, и она наступала уже со всей дивизией. По дивизионной сводке в ночь на 22 декабря - после получения пополнения 33 чел.? - в полку насчитано 275 активных штыков, что в целом не очень стыкуется с отчетами об относительно небольших потерях.
  
  Посткриптум. Относительно судьбы укрепрайона Малеево я нашел ссылку - В январе 1942г около 300 бойцов бригады (морской пехоты) ворвались в деревню Малеево, где уничтожили большое количество фашистов. https://kprf.ru/ruso/188707.html
  
   24 декабря 1285 сп во взаимодействии с 1283 сп наступал на восточную окраину Нижняя Вязовня и преодолев линию дзота и окопов на дор.Малеево (Малеево к северу от этого места) -нижнее Судаково под сильным автоматным и пулеметным огнем, к 21.00 вышел 100 метров восточнее нижняя Вязовня, где встретил сильное сопротиление противника. К 3 часам 25 декабря нижняя Вязовня занята.
  
  24 декабря 1941г. при наступлении в районе Серпухова (дивизия шла в районе Высокинича,в 30-50 км от города - О.Д.) я был ранен в правую половину грудной клетки. Это было в лесу. Мы перемещались, бежали, ложились. Когда я лёг, пуля попала и не просто. В шапку вошла пуля, из шапки вышла и дальше в правое плечо и грудь.
  
  В пехотной части было 2 санитара. Если нужно, они помогали доставить тяжелораненых с поля боя в неглубокий тыл. Когда я получил ранение, минут через 15 прибыли оба наших санитара. Парень и девушка. Слышу: "Ползи сюда. Мы тебя заберем!" Я им чуть ли руганью на это ответил. Тогда они всё-таки вытащили раненого. Они не перевязывали. Взяли меня и повели в медпункт, ногами то я сам переступал. Идешь, дышишь, выдыхаешь и слышишь. Хрю-хрю-хрю. Это горячая кровь течет, льется, смешивается с одеждой. В лесу была землянка, в километре от места моего ранения.
  
  Зима. В землянке бочка стоит, ведро. Снег плавится в ведре, водичка в нем. Захотелось мне воды выпить. Взял кружку, налил и глотнул 3-4 раза. И бух. Упал между печкой и стенкой землянки. Подняли солдата, привели в чувство. Положили уже на стол. А тут лейтенанта привезли. В голову был ранен сильно. Им вперёд и занялись. А потом вернулись ко мне. Всё, что нужно, перевязали. А пока до медпомощи дело дошло, я потерял уже 30% крови! Меня и лейтенанта положили на сани, накрыли брезентом. Возчик говорит: Но! Мы тронулись и тут у меня по телу пробежал холодок, и я отключился второй раз, потерял сознание. Говорят, долго до Серпухова везли. Сани застряли, нас перегружали вдвоем на грузовик, на нем в город доставили, по дороге машина тоже вроде ломалась.
  
  Открываю глаза. Смотрю: налево - белая стена, потолок белый. Направо поворачиваться тежеловато из-за ранения. Но повернулся. Рядом со мной сидит молоденькая девушка, полненькая. Лет 16 ей. Она говорит: Это я вам своей крови дала. Мне сделали переливание. У меня на глазах слезинки навернулись. Мы то военные, а она девочка совсем и тоже воюет с Гитлером, жертвует собой. Это было в Серпухове 27 декабря. Трое суток, я не знал, что было. Кушал ли я или нет, не знаю.
  
  Дальше меня отправили в Москву в МоТи (московский областной туберкулезный институт), на ул. Божедомка 4. Во время войны он стал эвакогоспиталем, 10-34, кажется. Там я лежал 12 суток, сделали капитальную операцию. Потом многих тяжелораненных погрузили в мягкие кригеровские вагоны и повезли лечиться в Среднюю Азию, город Сталинабад (Душанбе). По пути с поезда, кстати, сняли немецкого шпиона, разоблачили как-то.
  
   Вторая часть построена на основе и интервью Алексея Федосеева - Калининградская правда 4 декабря 2014 г.
  
  В Сталинабаде я продолжил лечение в госпитале n10/34. Это было уже в 1942г. После выхода из госпиталя там же, в Туркестане, прибыл в военкомат. Военком хотел направить меня на учёбу, но я, как и в 1941г., не согласился. Тогда он отправил меня в 32-ую запасную "выздоравливающую" бригаду. В этой бригаде готовили пополнение для фронта, а я в ней служил в звании сержанта и в должности командира взвода 120-миллиметровых миномётов. Сами изучили их, и на фронте я уже знал 50 и 82 мм минометы.
  
  Затем к нам прибыло два лейтенанта из Рязанского училища, окончивших курсы ускоренной подготовки младших командиров. Один стал командиром батареи, другой замполитом. Несмотря на то что они были старше по званию, они относились ко мне, как фронтовику, с большим уважением, на "вы" называли.
  
  Как-то раз они сказали мне: "Товарищ старший сержант, вы ведь всё равно исполняете обязанности командира взвода и давно, вам необходимо присвоить соответствующее воинское звание. Мы попросим направить вас на учёбу." Я им говорю:" Товарищи, пожалуйста, насколько вы меня уважаете, настолько не надо этого делать. Мне уже два раза это предлагали, и я не дал согласия." Они мне отвечают: "Ну, хорошо, как скажете."
  
  После этого разговора прошло примерно 2 месяца. Вдруг меня вызывает командир полка и говорит: "Вот что, получишь новое обмундирование и завтра выезжаешь в станицу Талгар". Теперь это город в Казахстане, неподалёку - 25 км от Алма-Аты. Во время войны, там располагалось эвакуированное Рязанское артиллерийское училище корпусной артиллерии. Нарушили, выходит, командиры соглашение со мной и послали представление.
  
  Я говорю: "Нет, не поеду. Я хочу на фронт." Командир полка отвечает: " Ты что, не военный человек? А ты думаешь, я не хочу на фронт? Я служу здесь в тылу, и меня самого постоянно гложет мысль о том, что я тут, а не на фронте." Он то сам был фронтовиком, ходил с костылём. Он взял со стола и вслух зачитал мне приказ И.В.Сталина: "Переход из рядового и сержантского состава в офицерский корпус осуществляется только через окончание училища." Прямой переход в офицерский состав запретить.
  
  И тут же показал приказ командующего Среднеазиатским военным округом генерала-майора Курбаткина о моём направлении в Рязанское артиллерийское училище. Ну а приказ есть приказ, и обсуждать его в армии нельзя. - "Сегодня получил продуктовые талоны, новое обмундирование. Завтра выезжаешь в училище. " Меня снарядили в дорогу, выдали дополнительный паёк, и я назавтра отправился в станицу Талгар, в училище.
  
  Прибыл к месту учёбы в воскресенье, доложил о прибытии. Пришлось ждать до понедельника, правда. В строевом отделе мне говорят: "Сейчас мы проведём вас в расположение одной из учебных батарей. В настоящее время все сдают экзамены, а вы пока познакомьтесь с командиром батареи и ждите курсантов. Вы будете учиться в училище и служить в должности старшины батареи." Спрашиваю: " Мне, наверное, тоже надо сдавать экзамены?" А мне отвечают: "Вы свои экзамены уже сдали на фронте."
  
  И так я был зачислен, а затем успешно прошёл обучение в Рязанском артиллерийском училище по всем его предметам. Каждый месяц там проводились строевые смотры, обязательно - с песнями. Эти смотры принимал начальник училище.
  
  Ну а я, как и в начале войны, был запевалой и хорошим. Помимо этого, я являлся старшиной батареи, поэтому волей-неволей был, что называется, на виду, а такую категорию людей наш начальник училища знал лично. Моё подразделение всегда занимало первые места и по строевой подготовке, и по пению в т.ч. и Священной войны. После смотра оставляли всех командиров и запевал и совместно разбор достоинств-недостатков. Начальник меня выделял, звал Николай Николаевич. Всем говорил: "Так надо и петь, и строевой подготовкой заниматься, как он."
  
  В нашем училище проходили подготовку и те военные специалисты, кто был непосредственно связан с техникой, и топографы (они считались своего рода "интеллигенцией", так как теоретических знаний им давали больше, чем нам). Я служил в огневом дивизионе и имел дело с артиллерийским вооружением.
  
  У меня были курсанты и с незаконченным высшим, и с высшим. Мне,как старшине, 2 человека помогали в образовании. По желанию, конечно. После отбоя выходили вдвоем и занимались часа два- два с половиной. На другой день другой человек помогает. Охотно люди шли на это дело, без приказного порядка.
  
  Через полтора-два месяца после моего поступления в училище к нам был назначен новый командир дивизиона с запоминающейся фамилией - Вовкурилех. В один из дней он прибыл к нам на батарею к утреннему подъему и внезапно потребовал: "Старшину сюда!" Я тут же прибегаю, рапортую о прибытии, а он объявляет мне: "Трое суток ареста!" Потом оказалось, что у одного курсанта, моего подчиненного, в казарме упали сапоги, и портянки выпали из голенища, оказались разбросанными в разные стороны. - Где старшина?
  
  Надо сказать, что этот предмет "солдатского гардероба" был на фронте очень важен. По правилам после отбоя портянки нужно было заправлять в сапоги особым образом, чтобы утром, во время подъёма, можно было обуться как можно быстрее, причём сделать это так, чтобы не натереть ноги в походе.
  
  Что же делать - приходу на гауптвахту начальник караула встречает меня словами: "А-а, Николай Николаевич! Ты что? Тебя на гауптвахту! В чем дело? - Я объяснил. - Вот что я скажу: ты у меня на гауптвахте сидеть не будешь. Раз такое дело, будешь отбывать наказание в моём кабинете у стола. Я сменюсь, пусть другой начальник караула тогда решит, что дальше делать. " К вечеру в тот же день прибывает посыльный на гауптвахту: "Багаева освободить!" Вот так я, в первый раз в свои 25 лет, получил своё единственное взыскание и побывал на гауптвахте. Как я узнал позже, сам же Вовкурилех и отдал распоряжение меня освободить, когда понял, что погорячился.
  
  Но вообще то командир он был очень толковый. Так наладил дело, что весь процесс обучения находился на самом высоком уровне. В итоге наш взвод ( и ещё один взвод топографов) занял первое место в училищном соревновании. Я помню, после этого нас поощрили - выдали хромовые сапоги и драповые шинели.
  
  В училище 4 июня 1944 г. я вступил в коммунистическую партию.
  
  Окончил училище по первому разряду( то есть с самыми высокими оценками). И в это же время я узнаю, что курсантов уже готовят к отправке на фронт, а меня это как бы и не касается. Подготовка идет вовсю, машины стоят, вот-вот начнётся погрузка, младшие лейтенанты готовятся, а мне никто ничего не объявляет, как будто так и надо.
  
  У меня была знакомая официантка в столовой. Встречаю её. Говорю: "Уже собираются люди к отъезду, а меня чего-то не тревожат." А её мама работала в АХО училища. Она и говорит: "А я тебя скажу. Тебя оставляют в училище работать командиром взвода."
  
  В срочном порядке бегу в АХО и спрашиваю: "Как же я?" Мне говорят: "А вы остаётесь в училище, будете командиром взвода. Эти вопросы решает только начальник училища. " Думаю: "Да что же это такое?" и обращаюсь напрямую к начальнику училища (я уже говорил, что он знал меня лично)
  
  Хорошо помню, как зашел к нему в кабинет. Начальник сидел за столом, работал с документами. Он был некурящим и вместо сигарет сосал леденцы, которые брал по одному из коробочки. Спрашивает меня: "А, Николай Николаевич, в чём дело?" Я говорю: "Так и так. Все отправляются на фронт, скоро будет погрузка, а меня оставляют училище." "Правильно, - говорит начальник, - ты остаешься здесь будешь командиром взвода." Я возражаю: "Нет, товарищ генерал, прошу и меня отправить на фронт." Мы с ним побеседовали, он мне говорит: "Ты ведь уже повоевал, хватит, надо передавать опыт новобранцам." Но я стоял на своём. - "Хорошо, раз у тебя такие патриотические чувства и я тебя знаю. - Ты у нас первый запевала." Он берет трубку, звонит в АХО (админ.хоз. отдел): Включить в состав группы на фронт.
  
  Начальник училища назначил меня старшим группы из 22 человек (курсантов, окончивших училище, как и я, по первому разряду). Перворазрядникам отправляли только в гвардию. Нам дали направление в 5-й артиллерийский корпус прорыва, 2 гвардейскую артиллерийскую Перекопскую ордена Суворова дивизию резерва Верховного Главнокомандующего. В этой дивизии меня направили в 7-й гвардейский полк (впоследствии переформирован в 6 гвардейскую тяжело-гаубичную артиллерийскую Севастопольскую бригаду разрушения), и назначили младшего лейтенанта на должность начальника разведки 2-ого артиллерийского дивизиона.
  
  Это было в конце 1944 года, в декабре, на 1-м Прибалтийском фронта. Война шла к концу, и прошёл слух, что нашу дивизию отправят под Берлин. Но в итоге наш корпус и нашу дивизию направили в Кёнигсберг. (Под Берлин был направлен 3 артиллерийский корпус прорыва, с которым также связана история 2гв. Перекопской дивизии - О.Д.)Так получилось, что я участвовал в штурме и взятии этого города. ( С конца февраля -в течение марта 1945 г. на огневые позиции под Кёнигсбергом прибывали части всего 5-ый артиллерийского корпуса - О.Д.)
  
  Можно сказать, что в то время он был настоящим логовом фашистского зверя, столицей Восточной Пруссии. Кёнигсберг был очень сильно укреплен и представлял собой, в буквальном смысле, город-крепость.
  
  Во-первых, на его территории были расположены шесть фортов, которые строились на протяжении десятков лет. Главные укрепления выглядели так: большая гора, внутри неё вырыты бетонные туннели, переходы, пласты толстой резины для амортизации, над ним грунт, земля, щебенка, помещения для складирования боеприпасов и продовольствия, а также для размещения солдат.
  
  Вражеские подразделения - рота, батальон - могли продержаться там целый месяц без выхода наружу. А поверх всех этих подземных коммуникаций, на поверхности горы рос лес. В нашем дивизионе были пушки-гаубицы 152 мм образца 1937 года, один только снаряд для этих орудий весил больше 40 кг.
  
  Наш дивизион действовал против 4-ого форта. Ещё перед началом штурма мы пробовали бить по этим фортам и выяснили, что делать это бесполезно. Пробить гору было невозможно, получался лишь напрасный расход боеприпасов. Чтобы попасть в одну точку - надо выпустить 360 снарядов. Стреляли то с дистанции 7-8 км, мой наблюдательный пункт был в 2-2,5 км. Мы отказались от идеи прямого уничтожения фортов и сосредоточились на подавлении огневых точек.
  
  Во-вторых, помимо фортов в предместье Кёнигсберга немцы выстроили 15-20 домиков из красного кирпича без крыш, с множеством окон, коридоров и подземных коридоров - такое подобие лабиринта. В этих домиках засела вражеская пехота. Если зайти туда, не имея карты, найти выход оказывается чрезвычайно сложно, настолько немцы сделали запутанной систему ходов.
  
  В-третьих. Это минные поля, проволочные заграждения и огромнейший ров (полтора метра глубиной и четыре метра шириной), заполненной водой. Этим рвом был опоясан весь Кёнигсберг - от моря до моря.
  
  В таких условиях у меня, как начальнику разведки дивизиона, было очень много задач по сбору сведений по обороне противника. Ночью и днем наблюдать всё время за его территорией, обнаруживать огневые средства, определять их координаты. Надо было всё это занести на бумагу, большую карту-планшет. Таких технологий, как сейчас, тогда не было. Зато у меня был во взводе очень хороший художник. Ему было лет 48, он зарисовывал вражеские фортификации во всех деталях.
  
  В наградном листе Багаева Н.Н. в представлении на медаль за Отвагу сказано:"В период подготовки к проведению операции по прорыву укрепленного района г.Кенигсберг отлично организовал разедку дивизиона. За период с 1 по 9 апреля 1945 года разведкой дивизиона было обнаружено и засечено зенитная батарея, 5 артиллерийских батарей, два дота и 7 блиндажей противника. 07.04.1945г. в период наступления наших частей тов.Багаев находился в передовых боевых порядках наступающей пехоты и обнаружил миномётную батарею противника, мешающую продвижению нашей пехоты. Батарея противника огнём дивизиона была подавлена, что дало возможность для продвижения пехоты. 08.04.1945 под артиллерийским огнём противника тов.Багаев в районе (Вальдау?) занял наблюдательный пункт и своевременно организовал и обеспечил разведку, в результате чего за день боя было обнаружено 2 артиллерийских батареи противника, которые были подавлены артиллерийским огнем дивизиона.." 17 мая 1945 гв.младший лейтенант Багаев был награжден орденом Красная звезда.
  
  В период сосредоточения советских войск на подступах к Кёнигсбергу перед решающим штурмом произошёл один случай, о котором хотелось бы рассказать.
  
  Мне пришлось сопровождать одну из наших батарей на новую огневую позицию для "работы" по городу. В состав этой батареи входили четыре орудия, пушки-гаубицы 152 мм образца 1937 года. Эта пушка весила 8 тонн, её мог перевозить только гусеничный трактор ЧТЗ (Челябянского тракторного завода). Когда батарея находилась на марше, из леса - с километр от нас - вдруг вышли два немецких танка и направились к нам. Пушки то на тракторах двигаются черепашьим шагом, не убежишь.
  
  Ситуация, как вы понимаете, возникла критическая. У меня на тот момент было воинское звание младшего лейтенанта, которое мне присвоили по окончанию училища, а по должности я был начальником разведки и, следовательно, являлся старшим в нашем небольшом отряде, хотя там был и командир батареи старше меня по званию, и старший офицер батареи. Даю команду: "Три орудия продолжают движение, а одно останавливается."
  
  Единственная надежда у меня была на надежные и по-своему уникальные технические характеристики пушки. Для того чтобы привести гаубицу в боевое положение, нужно разбросать станины и было произвести некоторые манипуляции затвором. Суть в том, что орудия необходимо перевести из походного в боевое положение. Кроме того, что надо снять орудия с прицепа, забить в станины опоры, нужно было ручкой затвора поработать, отвести его, обеспечив тормозное сцепление (чтобы поршень затвора не улетел назад при выстреле. - О.Д.). Но это требует времени, а танки-то идут. (Полное время перехода из походного положения 152-мм пушки-гаубицы в боевое составляло 8-10 минут.) Для того, чтобы поработать вертушкой, требуется минутки полторы. Но конструктор допускал возможность возникновения различных экстренных ситуаций и предусмотрел, чтобы даже в походном положении пушка смогла сделать один (максимум, в самом крайнем случае, - два) выстрел без отвода (затвора).
  
  Зная о такой возможности, я сразу же остановил одно орудие. Проявил инициативу. Цель - немецкие танки - находилась от нас расстоянии прямого выстрела (примерно в шестистах-восьмистах метрах). Танки не стреляли. Прямым выстрелом у артиллеристов называется такой выстрел, когда траектория полёта снаряда не превышает высоты цели. Тут очень важно точное направление прицела - если взял его правильно, всё будет в порядке.
  
  Первый же выстрел оказался удачным - фугасный снаряд весом около 40 кг снёс башню у одного из танков. А второй танк быстро развернулся и скрылся в лесу. Из-за этого случая произошла задержка по времени, в месте нашего прибытия началось беспокойство: "Как же так, три орудия пришли, а четвертое - нет." Командир дивизиона не может доложить, что всё в порядке. Прибывают я, а командир дивизии уже здесь - в курсе дела. Я доложил. Командир дивизии: "Вот снял бы сейчас с себя медаль "За боевые заслуги" и наградил. Молодец, правильно всё сделал. Но пусть от государства тебя награда поступит." На этом разговор закончился.
  
  (Лишь в 2005 году награда за это дело нашла адресата и была вручена Николаю Багаеву. Пришел из военкомата посыльный, стал узнавать о войне, службе. Пришла медаль за боевые заслуг и удостоверение, подписанное Владимиром Путиным. Вручали её торжественно в ДК г. Королёва. Как оказалось, приказ о награждении был оформлен ещё в апреле 1945 г. - О.Д.)
  
  Потом наша артиллерия начала работать по Кёнигсбергу. Мы уже не стали стрелять по фортам, а подавляли огневые точки. Когда началось общее наступление, обошли эти форты, поставили там охрану и пошли вперёд. Артиллерия обеспечивала огневой вал перед пехотой. Снаряд заходит на 1,5 метра в землю. Взрывается. На 15-20 метров встает земляная стена. Есть основной вал, промежуточный. Пехота прошла. Огонь переносится дальше.
  
  Надо сказать, что Кёнигсберг произвёл на меня большое впечатление. Там я посетил фабрику, где штамповались немецкие "железные кресты". Мы в буквальном смысле ходили по кучам этих крестов, их фашисты заготовили впрок десятки тысяч.
  
   Солдатам разрешили из валяющегося под ногами - бесхозно немецкого добра, продуктов, мануфактуры послать домой одну посылку. Я сам ничего домой не посылал. Однако кто-то узнал мой адрес в Майкопе и послал домой подарок - большую скатерть. Мать разрезала её на куски и продавала как полотенца, жить было трудно. Я узнал об этой посылке только когда вернулся домой.
  
  Война была совсем близка к концу, мы взяли Кёнигсберг, и тут перед нами ставят ещё одну задачу. Дело в том, что неподалёку от нас, в Курляндии, оказалась армия Власова (ее части - О.Д.), и нашей дивизии предстояло её разгромить. 9 мая уже были победные салюты, а мы вели бои с власовцами.
  
  Когда подошли в район боёв, сразу заняли огневые позиции. Предъявили власовцам ультиматум с требованием немедленной капитуляции, но они его не приняли. Тогда мы дали хороший залп из всех орудий, и вот уже после это появились белые флаги - армия (части) Власова сдалась. На второй день выводили пленных, впереди офицерский состав, затем длинными колоннами, шли рядовые.
  
  Мне врезалась в память один эпизод. Власовцев ведут по дороге, мы стоим у обочины и смотрим на них. У нас, несмотря на все зверства, которые творили немцы и их пособники на оккупированных территориях, был строгий приказ - если они сдались в плен, их нельзя трогать ни в коем случае.
  
  А у меня в дивизионе был старший сержант, мужчина зрелого возраста, ему было где-то под 50 лет. Тот самый художник из моего разведвзвода. И вот он внезапно перепрыгивает через кювет, схватил одного из проходящих мимо военнопленных, стащил, упал в кювет и попытался зубами перегрызть ему горло. В строю пленных началось волнение. Волнения моментально успокоили. А дерущихся разняли. Сержанта арестовали и доставили в особый отдел.
  
  Оказалось, они до войны жили в одной деревне, были соседями, их разделял только забор. Один всю войну воевал с фашистами, а другой сдался в плен, оказался в армии Власова. Вот нервы у моего сержанта и не выдержали. Учитывая обстоятельства, в особом отделе во всём разобрались и отпустили его через двое суток. Он сказал: "Стрелять нельзя было, резать нельзя. Я хотел перегрызть ему глотку в борьбе."
  
  После разгрома врага мы некоторое время находились в Митаве (латвийский город Елгава в живописном местечке, которое называли маленькой Америкой). В 1945г. после войны в Риге проводилась спартакиада 1 Прибалтийского фронта, играл в футбол там. Был отбор по частям игроков. Сами форму себе пошили - белые кальсоны пообрезали, подшили, у нижних рубашек пообрезали рукава. Внизу на ногах сделали черные 10 сантиметровые подшивочки. Обувь была своя. Когда война кончилась, мы получили 152 мм гаубицы образца 1943 года весом всего 3,6 тонны, а не 8 тонн как образца 1937 года. С этими пушками наш артиллерийский корпус был направлен в Ленинград, и 31 декабря в канун нового 1946 года мы приехали на Финляндский вокзал.
  
  В самом Питере я прослужил один год, а потом нас дислоцировали в Ленинградской области. Там я играл за футбольную сборную артиллерии Ленинградского военного округа и был секретарем партийной организации дивизиона. 3 человека это уже парторганизация, свыше 15 человек - это уже создается партком. Спортивная форма была уже как положена - с бутсами. На первенстве артиллерии Ленинградского округа меня, игрока - правый крайний нападающий 6 гв.бригады, пригласил один полковник и говорит: Приходите к нам в техническое училище. "Будете зав.делопроизводством и будете играть за нас." Я отказался, сказал: "Спорт у меня приложение, главное - служба. Я хочу её сам нести. Не хочу, чтобы за меня кто-то работал." Занимался я и лёгкой атлетикой в свободное время.
  
  В 1954 меня перевели в ракетно-космические войска
  
  Открытие космической эры. Как Сергей Королев провожал ракету https://olegdushin.livejournal.com/190930.html
  
  Эту историю рассказал ( мне, а также А.Федосееву ) старейший ветеран нашего города Королева Николай Николаевич Багаев. Ветеран войны и ракетно-космических войск подтвердил её 12 апреля 2021г., когда принимал поздравления с днем Космонавтики. Дополняю её документальными материалами.
  
  4 октября 1957 года на Байконуре ракетой-носителем Спутник был запущен первый искусственный спутник Земли. Базой для ракеты Спутник служила межконтинентальная баллистическая ракета Р-7. Для полета в космос с МБР "просто" снимали боевую часть. Разработка ракеты Р-7 в развитие темы по созданию ракет дальнего радиуса действия была поручена ОКБ-1 под руководством Королева. Работа началась после выхода 20 мая 1954г. постановления ЦК КПСС и Совмина СССР n 956-408сс. В начале 1957 года ракета была готова к испытаниям.(см. илл. Ракета Р-7 / 8К71 на стартовом столе на полигоне Байконур, 1957 г. (http://www.energia.ru)
  
  Первый старт Р-7 был назначен на 15 мая 1957г. Увы, после прохождения команды на запуск двигательной установки в хвостовом отсеке одного из боковых блоков (блок Д первой ступени) возник пожар, ракета стала разваливаться и упала. 11 июня 1957г. не удалось запустить двигатели, на третьей попытке автоматика выдала команду на аварийное отключение. 12 или 13 июля 1957г. ракета взлетела, но стала отклоняться от заданной траектории из-за подачи ложной команды в автомате стабилизации, её пришлось подорвать. Возможно, что этими "википедийными" тремя неудачами Р-7 их список не ограничивается. Предположу, что проваленных стартов тогда могло быть 4 или 5. Так, задокументирован отказ от пуска 7 июля 1957г. из-за ошибочной установки клапана азотной продувки двигателя. Все эти накладки и ошибки создавали серьезную нервотрепку для Сергея Павловича.
  
  Сохранилась стенограмма выступления советского ученого на 2-ой партконференции ОКБ-1 14-15 ноября 1957г. Выдержка из стенограммы. Королев С.П.: "Я остановлюсь на нескольких вопросах нашей производственной работы - о качестве работы цеха n39 (сборочный). В результате ошибок допущенных цехом ?39 и аппаратом ОТК, у нас было несколько серьезных происшествий и даже аварий. Правда, нельзя не отметить, что цех n39 серьезно взялся за наведение порядка и сейчас в цехе обстановка совсем другая. Плохо у нас с отделом технического контроля (ОТК). Мне кажется, что его нужно как-то укреплять. Люди хорошие там есть, но работа по технологической обработке и приёмке наших изделий идёт очень плохо."
  
  Проблема стыковки работы конструкторского бюро и заводской части производства существовала всегда. Однако перейдем к воспоминаниям ветерана войны Николай Николаевича Багаева, который в 1957г. являлся замполитом командира батальона охраны и режима на Байконуре. (см илл. Багаев Николай Николаевич, замполит командира батальона охраны Байконура)
  
  Н.Н.Багаев: "Через какое-то время старт был подготовлен, пошли первые пуски. Вначале были неудачи - четыре-пять ракет, стартовав, падали. Вследствие этого Сергей Павлович чувствовал себя очень тревожно, он всё время был на прямой линии с ЦК партии, где от него ждали рапортов об успехах. В работе Королев старался исключить возможность не только технического сбоя, но и вражеских диверсий. Во время каждого пуска батальон охраны оцеплял место старта на расстоянии 250 метров. Шум стоял такой при пуске, что хоть из пушки стреляй, не услышишь. Однажды Королев вызвал командира батальона, побеседовал с ним, а затем сказал: Пришлите ко мне своего заместителя по политчасти". Возможно, он это так сказал, что в то время доверие к членам партии было большое. От него я получил задание. В результате нескольких неудач у Королева возникло сомнения относительно безопасности ракеты, может быть, кто-то или что-то воздействует на неё. Но дословно он сказал мне так: "Вот посмотрим, как мотовоз идет. Посмотрим, какие просторы."
  
  Монтажно-испытательный комплекс, где ракета проверялась перед пуском, находился примерно в полутора километрах от стартовой площадки. (Уже позже сделали комплекс для проверки ракеты в вертикальном положении.) Королев лично руководил проверкой ракеты, затем ее грузили на железнодорожную платформу и в горизонтальном положении везли на старт. (см.Транспортировка на стартовую позицию ракеты Р-7 / 8К71 первых выпусков (http://www.federalspace.ru/).
  
  Багаев: "Я хорошо помню такую картину, ракета погружена на платформу, мотовоз, та медленно движется к стартовой площадке, по бокам идут автоматчики, а следом за ним мы (я) с Сергеем Павловичем. Идем, о чем то беседуем. Так и шли вдвоем все полтора километра. Так он удостоверился в том, что с ракетой ничего не случилось по пути на старт. Доставили ракету до старта, подняли её, я занял своё место на контрольно-пропускном пункте (примерно 250 метров от старта)
  
  Совершили пуск, он прошёл удачно. Это была 5 или 6-ая попытка. Ну а что было после вы и сами знаете. Запуск первого искусственного спутника Земли, потом- полет Гагарина, затем Терешковой."
  
  Удачный пуск ракеты Р-7 состоялся 21 августа 1957 года. Это событие было необходимым преддверием для запуска первого искусственного спутника Земли 4 октября 1957г. Это начало космической эры человечества. Можно представить себе волнения Генерального конструктора перед её приближением. Именно тогда 20 августа 1957 года, а не потом Сергей Павлович шел рядом с ракетой, как с живой, готовясь проводить её на старте. Предыдущие неудачи со стартами подсказывают, что это был один из важнейших дней в созидательной жизни Королева. Всё остальное было как бы приложением к этому успеху, который остался за рамками официальной истории.
  
   После демобилизации я какое-то время работал аппаратчиком химической очистки воды в бассейне Вымпел в г.Калининграде (Королеве) Московской области
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"