Ветер бил наотмаш, редкие, тусклые звезды намертво прикрученные в ледяном пространстве не могли растопить болезненный ком разрастающийся в грудной клетке подобием спрута.
Девочка закашлялась, дышать получалось только ртом, старенький шарфик противно обледенел, ворсинки шерсти прилипали к соленым губам и щекам. Она привычно втянула голову в воротник клетчатого, осеннего пальтишка. Влага стекала по лицу и было не понятно, что это...слезы или тающий снег.
Иногда ее почти сдувало с лысых участков крутой, белой дороги, но девочка продолжала идти каким то чудом выдерживая круговерть начинающийся пурги.
Утренний сумрак надежно скрывал от случайного взгляда тщедушную фигурку припорошенную снегом точно так же, как деревья, ограда и кресты старого кладбища, как крыши низких домов и редких одна, двух этажных кирпичных зданий.
Нога девочки попала в глубокую выбоину занесенную снегом и девочка упала, она сумела встать и скрюченными и не чувствительными от холода руками отыскать сетку с вещами и одну свою красную варежку.
Взгляду Творца девочка не представлялась чем то существенным, снежная пелена становилась все плотнее и тяжелея.Девочка знала, что маленькие дети легко замерзают и рок называемый случаем неотвратим, смерть представлялась ей механической женщиной без души, она ее не боялась, зная нужное направление все шла и шла.
(Кругом было много людей, они спали в тепле, ели, что-то говорили друг другу...прятали под рубашками и свитерами свои горячие сердца,точно такое же, как и у нее под вельветовым платьем.
Люди были счастливы, они работали для себя,болтали непререкаемым тоном глупые вещи.Обычные люди, которые любят своих детей, жен, матерей...а то, что они не чувствуют ее боль это не важно. Они ведь и не должны ее чувствовать, это у нее сейчас все безнадежно, слишком большое расстояние отделяет ее от умерших матери и отца.
Получится ли у нее выжить, слишком много чужих людей ее окружало и плохих тоже, ни кто не качнет головой, как жаль...все смотрят с любопытством.
Или это время, время превращает живую и горячую кровь человека в тягучую субстанцию вяло текущую по жилам, превращая их в скотов, гребущих все под себя, смотрящих хитро...ну, как тебе?
Только бы не превратиться в них. Девочка дошла до остановки автобуса и стала смотреть в темноту, откуда должен был появиться автобус. Вой ветра глушил все звуки, девочке хотелось почувствовать в воздухе запах железа и бензина, но ничего не происходило.
Скажите, спасибо, что государство вас кормит свиней!!!Если бы можно было бить, он хлестал бы ремнем, а не словами. Девочка видела воспитателя Петра Антоновича Перехода. Но вот, она моргнула и видение расплылось. К остановке подошли две грузные женщины. Теперь автобус точно не проедет мимо, подумала девочка. Ноги совсем заледенели. Вместо черных туфель на шерстяной носок, на девочке были легкие ботинки матери, она их нашла на чердаке и размер 33,5 ей подошел, она не удержалась и надела их.
А так, она ничего в интернат не брала. Девочка очень любила читать, но собрание сочинений русских и иностранных классиков ровными рядами оставались стоять на полках, точно также, как оставался лежать у глубинах стола праздничный сервиз с бокалами с золотым ободком, ложками и вилками и белой скатерть. Это был ее дом и она ни кому не позволит растащить его и разграбить. Она вырастет, а дом ее обязательно подождет.
Подъехал неприметный маленький автобус, на каждой остановке людей с мешками и сумками набивалось все больше и вот уже девочка сидела на заднем сидении автобуса плотно прижатая к окошку.
На завтрак она опоздает, обед в два часа...Карагаш, Кицканы, Суклея, Тирасполь. Теперь надо сесть на другой автобус и доехать до Паркан.