Вот интересно - они действительно думают, что этими ежедневными припевочками смогут его перевоспитать? Ну-ну. Усмехнувшись, Кирилл поправил рулон туалетной бумаги, висящий на шее (позорная метка за брошенный на землю окурок), поймал внимательный взгляд Мориса, переделал усмешку в лучезарную улыбку и, мысленно показав ему средний палец, снова активно включился в многоголосый хор:
- ... од лайла бли самим...
Скоро полгода, как Кирилл, подростком привезенный мамой и бабушкой в страну (Надо дать ребенку будущее!), по решению суда проходит лечение здесь, в кеиле - закрытом учреждении для наркоманов. Не лучшее, скажем так, место для времяпровождения, но... Альтернатива у него была - сесть. Но из двух зол, как говорится... Тем более что место уже привычное - третий заход, как-никак. Все воспитатели - свои. Почти что родственники. А Морис - так тот, ну про-о-осто отец родной!
Кирилл уже подмёл и без того чистейшие дорожки и теперь, с ведром в одной руке и совком в другой, ходил по газону, собирая мусор. С сегодняшнего дня, на неделю, он был распределен в бригаду уборщиков. Всю предыдущую оттрубил кухонным рабочим - самообслуживание.
Мусором, в обычном понимании этого слова, конечно же, и не пахло. За любую брошенную бумажку или сигарету налагались суровые санкции. Так что бросать - себе дороже. Собирая в ведро упавшие веточки, птичьи перышки и листья, он медленно приближался к блоку, где жили матери с маленькими детьми.
Возле блока, на детской площадке, под присмотром Галит, выпускницы из "шлав гимел"*, галдя, играли несколько ребятишек.
Отдельно, в сторонке, спиной ко всем, на траве одиноко сидел маленький мальчик, затерявшийся в большой, не по росту, съехавшей с одного плечика, майке. Сын новенькой, Даниэлы, репатриантки из Аргентины, неулыбчивой веснушчатой девушки с большими, светлыми, постоянно печальными глазами. А сын - эфиопчик. Бывает. Любооовь...
Он сидел как-то по-взрослому, согнувшись и обхватив руками коленки. Тоненькая коричневая шейка, казалось, с трудом держала непропорционально большую, кудрявую голову.
- Привет, Галитка! Сегодня ты за мамку?
- Привет! - ответила по-русски Галит, и Кирилл, нимало не смущаясь, достав записную книжечку, записал туда её промах (заработает вечером очки у Мориса!). - Извини, подруга!
- Да ладно.
- А этого вы почему в игру не берёте? Нехорошо! Расизмом, однако, попахивает.
- Каким расизмом? Он сам не хочет! Да... и вообще... Странный он какой-то.
- Странный? Чем же он - странный?
- Не шумит, как другие дети, не кричит. Не смеётся. Сидит вот так всё время и... ждет. Кого-то.
- Ждет? А кого?
- Я знаю? Не говорит никому! Даже матери.
- Да брось! "Странный". Это мы тут все - "странные". А он - просто маленький ребенок. Сколько ему? Года... три?
- Три? А шесть - не хочешь?
- Шесть? Да брось! Что-то он на шесть... не очень тянет. Какой-то... заморыш.
- Заморыш, говоришь? А какие ещё дети у нас, у наркошек, могут быть?
- Нууу. Не надо так... мрачно! Забыла про стакан, про который нам Морис постоянно вкручивает? Ты когда в хостел* уходишь?
- Да не забыла! Только мне, почему-то, всё время стакан полупустой попадается, а полуполный - кому-то другому. А в хостел... через семнадцать дней.
- Ну вот! Видишь? Совсем ничего осталось! И встретит тебя там новая жизнь. С распростертыми объятиями! Устроишься на работу, на мифаль*, будешь пахать по двенадцать часов, заработаешь кучу денег и - выучишься... на помощника зубного врача! Была вчера на текесе*? Слышала, как после нашей кеилы люди преуспевают?
- Да ну тебя. А ты про Игаля слышал? Упал.
- Упал? Уже? Да ещё же и месяца не прошло. Ну... упал и упал. А паренька-то вы в игру возьмите! Что он там у вас один сидит? Слушай, а может, вы просто приглашать не умеете? Он, кстати, на иврите-то говорит?
- Конечно, говорит! Он же - сабр*.
- Са-а-абр...
Оставив на земле ведро и совок, Кирилл подошел к мальчику, присел на корточки и осторожно положил руку на худенькое плечико, полностью поместившееся в его ладони. Почувствовав прикосновение, ребенок медленно повернул голову и, посмотрев на Кирилла неожиданно светлыми (совсем, как у матери!), не по-детски печальными глазами, серьезно спросил
- Ты почему не приходил так долго? Я давно тебя жду.
- Меня?
- Тебя.
- А... А... А почему - меня? Ты... уверен? Что... не ошибся?
- Уверен.
- Хммм... Интересно. А ты что, меня знаешь?
- Знаю.
- Знаешь? И откуда?..
- Я всегда тебя знал!
- Аргумент.
- Что?
- Да нет, ничего! Ну, раз так, давай знакомиться - меня зовут Кирилл!
- Кариль?
- Ки-рилл.
- Ка-риль?
- Хорошо, Кариль так Кариль! А тебя?
- Уриэль.
- Ух, ты! Как серьезно!
- Ты можешь называть меня Ури.
- Ури? А можно, я буду называть тебя... Юрка?
- Почему?
- Дружок у меня был... Юрка...
- Был? А где он?
- Юрка? Юрка... ушел.
- Умер? Наверное, его никто не звал. Звать надо. Громко-громко!
- Давай не будем о грустном! Хорошо?
- Хорошо.
- Ты вот лучше скажи мне, Юрка, а почему ты вместе со всеми не играешь?
- Я тебя ждал! Боялся, что вдруг ты меня не заметишь? А теперь ты пришел. И я пойду играть. Ведь ты больше не уйдешь?
- Да мне... вообще-то... надо.
- Я знаю! Сейчас - иди! Но ведь ты не уйдешь насовсем? Ведь ты вернешься?
- Ну... Конечно. У меня есть идея! Мы с тобой попросим разрешение и, если нам его дадут, то сегодня же, после ужина, в личное время, пойдем смотреть ежика, который живет возле дальнего забора! Пойдешь?
- Пойду! И маму возьмем?
- Обязательно - без мамы нам нельзя. Ну, беги пока... играй. Эй, Галка! Ты что там, телегу на меня строчишь?
- А ты догадайся с трех раз! Догадался? Полчаса тут болта-ешь, вместо того чтобы работать!
- Да я же общественно полезное дело делал - с ребенком общался!
- А это уже пусть Морис решает - полезное или какое, а не я! Нужны они мне, эти проблемы, перед выходом?
Теперь, после первого совместного похода к ёжику, всё своё ежедневное личное время, которое он раньше просиживал за пианино в клубе (неоконченная музыкалка на бывшей, да бабушкины - Царство ей Небесное!- уроки), Кирилл проводил с Юркой. "Делал спорт", как принято говорить здесь. Бегал с ним, учил пинать мяч и подтягиваться. Постепенно худенькие, как макаронинки, безо всякого намека на мышцы ручки и ножки приобрели упругость, тщедушное тельце расправилось. И теперь Юрка, если не на шесть, так на пять... ну... на четыре с половиной (хорошие четыре с половиной!), тянул точно. На коричневых щечках (И как такое может быть?) заиграл румянец. Из глаз ушла, ну... почти ушла, печаль. И, что самое главное, он начал, как все нормальные дети, кричать и смеяться. А ведь времени-то прошло всего ничего, какой-то месяц.
Даниэла, мама Юрки, никогда не принимала участия в их спортивных играх. Она сидела где-нибудь в сторонке и светлыми печальными глазами наблюдала за происходящим. И печаль, так прочно поселившаяся в них, казалось, день ото дня становилась всё сильнее и глубже.
- ...Устал? Нет? А я - устал! Ну, пойдем. Отдохнем. Рядом с мамой. А вот и мы! Умори-и-и-лись. Всё. Хватит на сегодня.
- Устал, маленький?
- Немножко. Мама, ты видела? Видела? Я забил Карилю гол!
- Видела, мотек*! Я всё видела. Посиди. Спасибо тебе, Кирилл.
- Да брось.
- Кариль? А завтра? Завтра я забью тебе много голов!
- Завтра? Завтра у нас - День Посещений! Ты что, забыл? Завтра к нам придут гости! Мамы, папы, бабушки, дедушки! У тебя есть... бабушка и дедушка?
- Нет! У меня никого нет. Только мама. И ты. Раньше была только мама. А теперь - ещё и ты!
- Уриле, детка, ты очень устал?
- Нет! Это Кариль устал!
- Дай-ка маме мячик. Дай-дай! Ну, дай же - я тоже хочу поиграть в футбол. Вот! Смотри!
- Ух, ты! Как далеко!
- Сбегай, милый, принеси.
- Я мигом!
- Кирилл! Я давно хотела с тобой поговорить.
- Поговорить? Говори.
- Лишнее всё это, Кирилл! Я - против!
- Лишнее? Против? Против чего?
- Ури слишком к тебе привязался! Если что... для него это будет очень большая травма. Он через такое прошел. Ты знаешь... Он родился... меньше килограмма. Меньше, чем пакет сахара! Представляешь? Я когда его увидела - у меня сразу мозги на место встали. Четыре года чистая была. Работала. Ведь у меня специальность есть! Человека одного встретила. Влюбилась без памяти. К свадьбе шло. А как Ури к нему прилепился... Всё было - как в сказке! Пока он не узнал, что я... бывшая наркоманка. И сказка кончилась. И я опять упала... Ури, мотек шели*! Вот молодец! Давай, мама ещё раз пнет!
- Грустно. А что ты имеешь в виду - "если что"?
- Ты же не ребенок, Кирилл. Никто из наших не может знать, что будет завтра.
- Права.
- Кирилл! Я очень тебя прошу! Ради Ури! Постарайся от него отдалиться. Я-то сюда сама пришла. Считай, с того света. Ури меня вернул. Кричал - "Не умирай, мамочка! Не умирай! Слышишь?!! Не умирай!!!". После этого мозги у меня опять на место встали. А ты... Да и Морис уже косо смотрит...
- Хорошо, Даниэла. Я тебя понял. Жалко.
- Прости, меня, Кирилл. И спасибо тебе.
* * *
Не спеша (А куда торопиться?), Кирилл, теперь он трудился в бригаде ремонтников, красил дальний забор. И хотя никто за ним не наблюдал, красил тщательно и качественно. И делал он это не в силу своей врожденной любви к аккуратности - просто уже хорошо усвоил один из законов кеилы: не хочешь иметь себе проблем - лучше сразу сделай хорошо.
Вокруг, привлеченные запахом краски, кружились осы, которых в этом году было необычно много - говорили, что кто-то "пронес" обработку. Они лезли в банку, садились на кисть, мешая работать. Да они что, совсем тупые?.. Не понимают, что это - несъедобно?.. А, может... нюхнуть хотят? Для драйва?.. Подобное предположение развеселило Кирилла и немного подняло какое-то удавленное, в последнее время, настроение.
Вот уже скоро месяц, как он, по просьбе Даниэлы, отодвигал от себя Юрку, мотивируя постепенное сокращение их ежеднев-ных встреч своей занятостью. Юрка, как будто всё понимая, ни о чём не спрашивал. Он как-то съежился, окрепшие ручки и ножки очень быстро опять стали напоминать макаронинки, а в глаза вернулась печаль. С одной стороны, оно конечно, жалко паренька... А с другой - права Даниэла - как он может привязывать к себе кого-то?. Да и сам?.. По большому счету, оно ему надо, чужое горе? Так что всё - к лучшему, "перетрётся, перемелется - и мука будет", как говорила бабушка.
По трассе, хорошо видимой сквозь ажурный забор, пронесся амбуланс* с сиреной. Кто-то "приехал"...
Двигаясь вдоль забора, Кирил уже успел покрасить изрядный кусок, когда увидел бегущего к нему Стаса.
- Кир! Быстро! Тебя Морис зовет!
- Меня? А зачем?
- Мне он не докладывался.
- А это всё - забирать?
- Не знаю. Сказал - быстро!
- Давай заберем - лишнее не будет! А то оставишь... А что случилось-то? Пожар?
- Даниэла... умерла.
- Что?.. Как это?.. Да брось...
- Оса её укусила.
- Оса?
- Ну да! А у неё - аллергия! Наш врач хотел ей сразу что-то там вколоть, а вен - нету. Усохли. Ты же знаешь, какие у нас вены. Вызвали амбуланс. Да только...
- Ужас... А как же теперь Юрка?
- Кто?
- Ури! Пацанчик её?
- Не спрашивай! Говорят, всё прямо у него на глазах случилось.
- Ужас...
- Говорят, он так кричал! Звал её. Просил, чтобы не умирала...
В дверях медицинского блока Кирилл столкнулся с выходящей Иланой - штатным психологом, молодой симпатичной женщиной, тоже из "русских"
- Лена! Что там? С Юр... С Ури?
- Истерика. Кричит! Тебя требует.
- Меня?
- Ну да! Мы уже и так, и этак. Еле укол сделали. Руку Морису прокусил! Не можем взять. Бедный малыш.
- Так поэтому Морис...
- Да! Иди быстрей.
Рывком открыв дверь в комнату, в которой раздавались голоса, Кирилл увидел Юрку. Сжавшись в комочек, как затравленный зверёк, он сидел в глубине большого кресла и уже не плакал, а только тоненько, жалобно скулил. Рядом с креслом стояли врач, Морис и ещё какие-то люди - Кирилл не рассмотрел.
Увидев вбежавшего Кирилла, Юрка снова закричал высоким, пронзительным голосом
- Ка-а-ари-и-иль!!!
Невзирая на присутствие начальства, ни у кого не спрашивая разрешения, что являлось вопиющим нарушением всех правил кеилы, Кирилл схватил ребенка на руки
- Юрка! Я здесь. Здесь. Ну... Ну что ты? Всё. Всё.
С невероятной силой, неизвестно откуда взявшейся в тоненьких "макаронинках", Юрка обхватил Кирилла за шею и изо всех сил прижался к нему своим маленьким дрожащим тельцем
- Кариль... Мама... Умерла... И теперь... У меня... Только... Ты...
- Кирилл! Постарайся уговорить его ехать! Ты слышишь, Кирилл?
- Кари-и-иль... Они хотят забрать меня от тебя!
- Нет, Юрка, нет! Не от меня. Просто надо.
- Я поеду... Поеду. Теперь, когда ты снова пришел. Я тебя ждал, Кариль...
- Да, маленький. Да. Я знаю. Я пришел.
- И ты больше не уйдешь?.. Никогда?.. Ты придешь ко мне туда?.. Придешь?.. Пообещай, что придёшь!
- Приду. Ну, конечно же, приду.
- Ты ведь теперь всегда будешь со мной, Кариль?! Пообещай!
- Всегда. Я не обещаю, я клянусь тебе, Юрка!..
* * *
- ...од йом бли самим...
- ...од лайла бли самим...
- ...од йом бли самим...
- ...од лайла бли самим...
----------------------------------------
"шлав гимел" - последняя, выпускная ступень
"хостел" - частично субсидированное государством жильё