Лев Самуилович выпил рюмочку. Рюмочка во время приёма пациентов не помешает. Надоели эти непрекращающиеся старушки с соплями, которым даже больничного не надо. Они на пенсии. Пятьдесят граммов алкоголя позволяют смотреть на всё это с юмором.
И здесь входит она. Мечта. Полная, невысокая. Сиськи почти выпрыгивают из платья. Он не любил тощих, слишком напоминали жену. Льву Самуиловичу сразу захотелось выпить ещё пятьдесят, чтобы не хотеть.
- Раздевайтесь, - сказал он, забыв добавить "до пояса".
Она разделась, оставив за ширмой всю одежду. И сжалась, представ перед ним.
- А, вы разделись! - воскликнул Лев Самуилович.
- Да, - сказала пациентка, поёживаясь, ей было неудобно.
Он зашёл сзади со своим фонендоскопом.
- Дышите. Не дышите. Дышите.
Лев Самуилович слышал, как она дышит. В тридцать два года слух ещё действует. Пол-литра, которые он выпил, отхлынули. Жена? Да что жена?!
- Дышите! - сказал Лев Самуилович и уронил блестящую бляху фонендоскопа. Случайно задел промежность посетительницы. Мокрая.
- А-а-а! - сказала она.
Сопротивление и вожделение.
- Нагнитесь, - приказал Лёва.
Она нагнулась, облокотившись на кушетку. Он быстро расстегнул брюки и вошёл.
- Что вы делаете? - вскрикнула она.
- Лечу, - ответил доктор. - Вы же думали обо мне.
- Я, я, я, - она двигалась навстречу. - Я думала о другом.
- Это не важно, - заметил Лев Самуилович.
- А как же ваша сестра? - спросила посетительница.
- Какая сестра? - не понял Лёва, разрушая прошлую жизнь.
- Медсестра! - простонала пришедшая.
- Она болеет, - отрезал Лев Самуилович.
- А-А-А! - у больной подогнулись ноги. - Болеет!!! А жена?!
Лев Самуилович чувствовал, как сокращается всё внутри у девушки.
- Теперь ты моя жена! - воскликнул Самуилович и задвигался быстрее. Посетительница содрогнулась:
- Хорошо!
Самуилович разрядился.
- Так что вас беспокоит? - спросил он, принимая врачебный вид, но не заправляя член в штаны.
- Вы знаете, - обернулась девушка, - очень не хотела сегодня идти на работу. Горло болело.
Лев Самуилович выдавил из себя "прекрасно" и поцеловал посетительницу в половые губы. У него мгновенно встал. Снова вставил и разрядился очень быстро.
Это было магией. Член вставал мгновенно, желание не пропадало. Врач трахал пациентку раз за разом.
Она же не возражала, лишь спрашивала время от времени: "Как же больничный?"
- Вы знаете, - сказал он. - Мне кажется, у вас там воспалено. Вам нужен карантин.
- Да? - удивилась посетительница.
- Да, - передразнил её Лев Самуилович. - Воспалено. Зашиваю.
Он достал из стола нитку с иголкой, которыми сестра обычно зашивала ему халат, и сшил посетительнице половые губы.
- Больно! - простонала девушка.
- Конечно, больно. Так натёрто, - покивал головой Лёва.
Доктор делал стежок за стежком. Этими движениями он зашивал не влагалище, зашивал внешний мир от нее. Да, он хотел бы видеть её своей женой. Прежняя надоела, да и собиралась уходить. Осталось несколько стежков. Так мы порою зашиваем мир, выходя замуж или женясь.
- Мне очень больно! - простонала на последнем стежке девушка.
- Знаю, - заметил Лев Самуилович. - А так? - и Лёва вставил девушке свой член в зад.
- Вы одна из самых близких, - прошептал Лев Самуилович, кончая. - Так мне не близка была даже жена.
- Да? - восхитилась девушка.
Вытаскивая из ануса, доктор заметил кровь.
- Да, - сказал доктор. - Ну, вот у вас и зад воспалён. Его надо зашить.
Он быстро заштопал анальное отверстие.
- Что вы делаете? - возмутилась девушка.
- У вас, кажется, было больное горло? - и он зашил ей губы, предварительно отымев в рот.
Было сомнение, стоит ли это делать, и придет ли эта девушка стать его женой. Может, хоть рот оставить незашитым? Но иголка действовала быстрее, чем разум.
Открылась дверь. Из кабинета вышла полная, но прекрасная девушка в шерстяном платье. Старушка, которая рвалась на вспыхнувший над дверью свет, не заметила нитки, стянувшие губы вышедшей.
- Что вы так долго? - заверещала старушка и ввалилась к доктору.
А девушка, мелко-мелко переставляя ноги, дошла до соседнего кабинета, и в её глазах светилось: "Расшиться! Расшиться! Расшиться!"