Поход на Ладогу был как "корпоративный выезд" на лоно природы. Это вам не в Рамбове, где "хоть и близок городок, да не укусишь локоток". И даже не острова на Балтике, где в любой момент на корАб могли "свалиться", под видом проверяющих, высшие чины с жёнами и детишками.
Ладога это свобода. Ладога это отдых и души, и тела. Если только ты не "без берега" или не на вахте. Это острова с не пуганой дичью для аХвицеров. Шхеры с прозрачной водой, где оглУшенную тротиловой шашкой рыбу видно на всю глубину, аж до самого дна... И мимолётные любовные встречи с девчонками, оставленными разъехавшимися по городам местными парнями...
Встречи с Ладогой ждали все.
Встреча эта была обязательной.
Поход на Ладогу предусматривался утверждённым командованием ЛенВМБ (Военно-Морской Базы) планом летней компании ежегодно. Под секретом было только одно - в первой половине лета или во второй мы туда направимся.
Конечно же лучше во второй. В конце июля.
В августе в при ладожских лесах уже грибы появляться начинают. А это, что ни говори, для команды "приварок" отменный. А там и ягода вызревала.
Но лично мне и просто пО лесу побродить было здорово. Войдешь в лес, отойдёшь за сосёнки стройные, бухнишься на взгорке в ягель мягкий - хорошо, для тех, кто понимает. После солярного "парфюма" в машинном отделении, или затхлого, как ты его не проветривай, воздуха кубрика - райские ощущения испытываешь. Так бы и дышал полной грудью. И никакого курева душа не просит.
Благодать.
Но как ты не ждёшь встречи с Ладогой, как не торопишь время, а всё равно:
- По местам стоять! С якоря и швартовых сниматься! - для тебя неожиданностью звучит.
И хорошо, если эта команда под вечер раздаётся, после ужина. Тогда есть надежда, что встанешь ты не доходя моста "Лейтенанта Шмитта" на "бочку" и с тоской, и завистью будешь в "гляделки играть" с сухопутной братвой, которая девчонок своих по набережным прогуливает.
Если на ночь, глядя КЭП (командир корабля) от стенки отчаливает, то это в Питер значит. А если по утрянке, или днём - то тут "бабушка на двое сказала". Может случиться, что и по Балтике "прогуляться" решил.
Согласно диалектике той же, "ждалкам" всяким конец приходит.
И вот с утра ещё робко, как бы невзначай, обронит кто-то:
- Сегодня в ночь на Ладогу идём.
К обеду эта весть уже у всех на слуху. Особенно если мичман Траньков c Ромкой Муртазиным по кораблю "шастать" начинают. Проверяют всё ли так как надо на палубе, да в отсеках принайтовано. После обеда по всему кораблю "Большой сбор" играют и все до единого, кроме вахты конечно, на юте выстраиваются. А на стенке уже ЗиЛы стоят с клетками баллонным. - То гелий и гелио-кислородную смесь привезли для водолазов-глубоководников. Баллоны эти по шкафутам надо разнести и таким образом сложить, что бы не "рюхнули" за борт в случае чего...
Всё! Теперь уж точно на Ладогу пойдём.
Сколько ночей я, будучи на гражданке, с девчонками вдоль Невы гулял - не сосчитаешь. Любил я тогда на корабли смотреть, которые то вверх, то вниз по Неве свой путь держали. Завидовал я тем, кто на этих кораблях, как дома управлялся. А теперь вот и сам вверх по реке поднимаюсь. И не зрит меня никто. И вряд ли завидуют. Видят, небось, на клотике флаг военно-морской. А если корАб военный, тут про романтику забудь. Песенку если только спеть можешь. И то не вслух, а как бы про себя:
И вот послышалось "Аврал".
Я мчусь к колёсам, за штурвал.
Братишка, пару поддавай!...
Ведь мы же с вами моряки
И жаром дышат огоньки.
Есть огонёк?... Есть, есть - давай!
Да-а-а! Oгоньков сейчас по набережным города каких только не увидишь. И народ около каждого моста толпами собралсЯ. Что им не спится? День, кажись, будний, и на работу с утра, а они от Невы оторваться не могут... Их бы к нам на карАб, вахту раз-через-раз стоять. Посмотрел бы я на них через недельку. Романтики фиговые...
Эх, глянуть хоть глазком - что там, в городе "деиться". Где проходим в данную минуту... Нельзя! Под мостами проходить - это вам не шутки с прибаутками. В любую минуту "ситуейшин" измениться может. Сейчас и вахтенные, и подвахтенные на местах. Все по боевым постам расписаны, как во время тревоги боевой.
Ладно, за себя я спокоен. Я этого Питера и ночного навидался в "школьные годы чудесные". А вот кто вдоль Питера уже который год Неву бороздит, а на город так и не глянул - вот за тех обидно.
Уже под утро за Володарским мостом встали.
Как раз у стенки речного вокзала. Теперь нас другой лоцман поведёт, который до Ладоги с нами будет. Самое сложное позади уже, если не считать Ивановских порогов. Вот их пройдём, а там Шлисенбург и вот она - "Ладога, родная Ладога! Дорогой жизни названА...".
Интересно, где, куда мы на швартовку встанем - в бухте Богатикова, в Сортавале или сразу в Лахденпохье? Лучше бы в Лахденпохью напрямик. Но не откажет КЭП себе в удовольствии со своими "годками" повидаться. Он ведь дружбой флотской тоже не обделён. Наверняка захочется ему и там, и там с друганАми офицерами встретиться. Святое дело. А Лахденпохья от нас никуда не денется. Будем мы там стоять. Тогда и наверстаем своё.
На Ивановских порогах потрясло нас немного. Сложностей там особливых нет, если ты не первый раз мимо них идёшь. Прижался к правому берегу и иди от одного створного знака к другому. Но течение там бурливое и волна "рябью" постоянно. Другому кораблю может и всё равно, а наш то корАб плоскодонный и осадка у него "чуть-чуть", специально для прохождения минных полей предусмотрено. А на волне "корвет" наш глиссИровать начинает. Потому, как машины на "полный вперёд" работают. Вот его и трясёт как припадочного. Но ничего - сдюжила техника. Прошли мы эти самые пороги без вредных эмоций.
Бороздят форштевнем воду,
А в море путь далёк.
И в шторм, и в непогоду
Манит нас огонёк.
Лахденпохья встретила нас огнями вдоль единственной на весь город улицы.
И в домах, в которых люди проживали, окна светились. Хоть белые ночи здесь ещё и не кончились, но стоит город у подножья высоченной сопки бросающей на всю округу сумеречную тень. А называлась эта сопка словами красивей которых на свете нет - Сопка Любви. На её склоне всегда костерок где ни будь мерцает. То люди, которые ещё душой не остыли, собираются. Кто природой полюбоваться, кто водовку попить, кто отношения с любимой выяснить. Но чаще всего все эти мероприятия объединялись, не мешая друг другу. Бывали и наши матросики на этой сопке не раз. Но об этом разговор особый.
В Лахденпохье от города только что название было.
Ну, улица километра на три. Дома вдоль этой улицы все как есть деревянные. Народу проживало человек, может быть, тысячи полторы. А кормились все за счёт фанерной фабрики, что на окраине города существовала. На ней и электростанция дизельная была, и контора какая-то, и ещё что-то...
Но самое главное, что на фабрике больничка стояла. А в больничке этой стоматологический кабинет присутствовал. И в кабинете этом Любаша работала. Она там, по-моему, за весь персонал врачевала. Но в основном зубы страждущим лечила. А поскольку аборигенов она уже давно вылечила, то мы для неё развлечением от скуки были. Да и не только мы, а со всех кораблей, что в бухте у Лахденпохьи швартовались, к ней шли.
Матросы её любили. Любили и ухаживали за ней кто как мог. Причём договорённость была такая, что обидеть её никто несмел - с приставаниями разными, домогательствами нехорошими, ну и в общем - без баловства к ней относились.
И ещё, как-то собой это сложилось, что офицеры её услугами не пользовались. Наша она была - флотская стоматолог. И, баста!
Но знать про неё офицеры знали. И наше влечение к доктору им тайной не было. А воен-врач наш, капитан медицинской службы Волковытский, тот даже приветствовал нашу дружбу. Ему заморочек меньше, если у матросиков зубы здоровые будут. Он, от щедрот своих, и с разрешения командира, Любашу нашу даже медикаментами снабжал. Один приходит от стоматолога и говорит что Любашке нужно. А другой, в следующий раз, несет, что она заказывала.
Отпускали нас по трое.
Отпускали, с учётом дороги туда и обратно, на четыре часа. По часу на матроса, плюс дорога в оба конца. И каждый день, когда мы у стенки стояли. Настал день и до меня очередь дошла. Не скажу, чтобы я на зубья жаловался. Но, думаю, пускай посмотрит родимая. Уж больно ребятишкам нравилось, что Любашка о них животиком своим тёрлась, когда те в кресле "зубодёрном" сидели. Поэтому шли к ней даже те, кто совсем здоров был. А чем я хуже, подумалось мне. Я и пошёл. И уж как там сложилось в мою пользу - не знаю. Только один я к ней пошёл. Больше некому было.
По пути в больничку, зашёл в магазин. Думал конфет шоколадных купить, чтоб не с пустыми руками к девушке являться. А там из всех конфет только соевые в шоколадной обливке продавались. И те развесные. Ну, купил я, уж не помню сколько - кулёк получился.
Прихожу. Поздоровался. Кулёк на стойку с инструментом положил, а сам на Любашку уставился. И не сказать что бы красавица. Стройняшка? - да. А мордочкой - я и лучше подружек имел. Но приятной девушка оказалась. И лицо, и взгляд добрые такие. Сразу к себе располагающие. Ну, бескозырку на вешалку повесил и так, по-уставному, докладываю шутейно:
- Старший матрос прибыл для профилактического осмотра.
Глянула Любаша в пасть ко мне. Что-то там постучала, что-то поковыряла... А потом и говорит:
- Здоровый ты, старший матрос. Кури только поменьше, а зубы чисти почаще. Тогда не будет у тебя никотинового налёта на зубах. А так у меня претензий нет. Кто там следующий?
- А нет больше никого. Один я нынче. Так что полностью в вашем распоряжении.
- Ах, значит в моём распоряжении? Тогда придётся тебе, старший матрос, меня до дому проводить. Сегодня на фабрике продуктовые заказы выдавали. Вот ты их и потащишь.
У меня аж в "зобу спёрло":
"Подумать только - с Любашкой пройтись получится.
Ещё никто такой чести не удостаивался".
Жила Любашка рядом с фабрикой.
Мы за пятнадцать минут дошли. Жила в отдельном доме, одна. И когда я кули её в дом занёс, она мне чаю предложила. Ну, я ж не дурак отказываться. Пока чайник на плитке электрической грелся, мы с ней об ерунде всякой лялякали. А вот когда поспел чайник и мы за стол уселись, то... не знаю, как и сказать... И неловко, и вспомнить приятно.
Она когда кулёк мой с конфетами развернула, то слегка обрадовалась что ли. Ну, улыбка у неё по лицу пробежала. А потом стала конфеты эти кушать. И ведь что придумала чертовка - взяла половину конфеты в рот и прошепелявив спрашивает:
- Хочешь?...
Я вообще-то к конфетам равнодушен, но тут сподобился ответить:
- Ага, - и жду, когда сама конфету даст.
А она, сквозь рот приоткрытый, из которого половина конфеты торчит:
- Кусай, - говорит.
Наклонился я к ней и, откусив свою половину конфеты не удержался, поцеловал её в губы прямо.
Ох, девчонки вы наши дорогие, и что же вы с нашим братом делаете. И как не понять было, что меня не целованного, после этого в такой "шторм" затянуть должно...
Еле успел я на корАб ко времени в увольнительной указанном. Хотелось мне ещё к Любашке зайти и в глаза её бездонные глянуть, но поутру, город спал ещё:
- По местам стоять! С якоря и швартовых сниматься! - по всем отсекам корабля прозвучало.
А я с тех пор соевые конфеты с шоколадной обливкой больше всех люблю.