Вывалившись из дверей автобуса, растолкав ожидающих на остановке пассажиров, он ещё некоторое время бежал торопливой походкой в неизвестность. Чёрный туман застил глаза. Страшная боль сдавила сердце. Горькая, мучительная тоска сковала душу. Ещё миг и ему казалось, что он потеряет сознание от охватившего его отчаяния.
- Как?! Как Она посмела сказать такое? Как только мозг её додумался до таких мыслей?... И всё это с истеричным криком, которого он всегда боялся...
Он мог бы всё ей объяснить. Убедить её, что она не права обвиняя его во всех грехах. Но против крика был бессилен.
Куда шёл, куда спешил - этого он и сам не знал. Только бы подальше от ненавидевших глаз. От этого ужасного, своей злостью, лица. От давящего крика. Только подальше.
- Нет! Надо успокоиться. Сесть, закурить и успокоиться. Ведь должен был быть выход. Должно было быть объяснение всему этому...
Взгляд упал на мигающую вывеску:
Вино, водка, пиво в розлив.
Рады Вас видеть.
Работаем круглосуточно.
Хлопнув дверью он вошёл в пустующее помещение. Подошёл к стойке. На зеркальной витрине, в подсветке разноцветья, искрились бутылки.
- Чёрт побери! Только этого ещё не хватало - напиться...
Но как ещё унять эту боль во всём теле, во всём сознании, в груди...
- Добрый вечер! - раздался голос напротив. - Что желаете?
- Сестрёнка, налей водки стакан.
- Закуску брать будете?
- Ну, дай, если не жалко.
- Мне для Вас ничего не жалко. Что, проблемы?
- Да, родная. Проблемы. И ещё какие.
- Я бы рекомендовала Вам сесть за столик. Вон там, в углу будет удобно. Располагайтесь. А проблемы пройдут. Вам музыку поставить?...
Не ответив, он сел за стол, поставив перед собой металлический поднос с водкой и бутербродом.
- И что же мне так плохо, - подумалось в очередной раз.
Он отпил большой глоток из тонкого стакана. Закурил. Закрыл глаза и почувствовал как водка, разливаясь по телу, смягчает навалившуюся боль, оставляя вместо себя обиду.
Но мысли никак не хотели расставаться с тем, что произошло эти вечером.
- А что, собственно, произошло? Из-за чего она, вдруг, стала такой злой, крикливой и, сразу, нелюбимой?... Я же ни в чём не виноват. Это времена такие, что приходится работать, не считаясь со временем. Временем, которое забирало от него ту, ради которой он пошёл на жертвы. Чтобы хоть как-то облегчить жизненную неустроенность.
Ни квартиры, ни достойной работы, ничего на что можно было бы рассчитывать в ближайшем будущем... Но как-то выживать надо...
Он ещё, уже без спешки, отхлебнул из стакана обжигающую глотку жидкость. Чувствовал, что начинает успокаиваться. И даже обида стала растворяться. А на смену ей приходила, ещё ничего не подозревающего, измученного мыслями человека, злость.
Злость на себя, на неё, на это проклятое время, в котором им всем пришлось оказаться...