Познакомившись с очень обнадёживающим поэтом Мариной Валерьевной КОЛЕСНИКОВОЙ не перестаю удивляться гениальности людей проживающих на Средней Волге. Именно на Средней Волге - в районе городов Саратова, Волгограда, Самары.
Многих я знал ребят с которыми общался, которые всю свою жизнь отдали любимому краю и тем снискали благодарность земляков. Очень надеюсь, что следующее за ними поколение не посрамит великого имени Волжанина и принесёт на алтарь признания России свою толику гениальности. У Колесниковой М.В. есть для этого все предпосылки. Её стихи тому подтверждение.
На Волге, в местечке чуть выше города Саратова, прошла моя юность. И память о тех временах неразлучна со мной и до сего времени. Всякий раз, когда у меня что-то незалаживается в жизни, я вспоминаю бескрайние просторы приволжских степей, тихие, полусонные посёлки нежданно появляющиеся в её необъятной шири, людей проживающих в этих посёлках. Людей, которые открыли, в своё время, передо мной и красоту, и смысл жизни. Всему этому я обязан по жизни. Что не скатилась она под уклон в криминал, никчемность существования, безразличие к окружающему меня. Низкий поклон тебе за это Волга. Спасибо, что ты была в моей жизни.
На Волгу я попал из Ленинграда. Было это в 1961 году. Нынче исполнилось ровно пятьдесят лет тому. Попал я на Волгу в самом начале лета. Лето вообще замечательное время года, но такого лета, как на Волге, я не встречал ни до, ни после в своей жизни.
Ласковая, не изнуряющая жара, синее-синее небо с обворожительными барашками облаков медленно плывущими в вышине. Добрый, как из сказки, лик Солнца в занебесье. И тишина... Тишина звенящая, убаюкивающая, успокаивающая в тебе тревоги. Ощущение такое, что ты находишься в другом жизненном измерении. Что и ты - не ты, обременённый множеством греховных проступков, а возрождённый вновь в чистом, святом окружающем тебя мире. От таких ощущений хочется вывернуть себя на изнанку, вытряхнуть из себя всё, что накопилось в тебе негативного, привезённого из Ленинграда и начать новую, одухотворяющую тебя жизнь.
На смену лету приходит осень. Ты, по инерции, весь напряжён в ожидании пронзительных, леденящих душу, ветров. Ты с необъятной тоской смотришь на небо опасаясь увидеть его свинцово-холодным, давящим тебя, размазывающим по асфальту мрачного города. Запахиваешься в ожидании нудного, промозглого дождя не прекращающегося ни днём, ни ночью и отравляющего жизнь всему живому на протяжении многих суток сворованных из твоей жизни.
Но - нет! Ты на Волге! Ты, не переставая удивляться, выпрямляешься и телом, и душой, выйдя на улицу, где твоё лицо ласкает прохлада сентябрьского ветерка. Солнышко светит в прозразчности осеннего воздуха даря тебе последнее тепло своих лучей. Белоснежные облака тихо-тихо плывут на Юг, в астраханские края, прощаясь с тобой до будущего лета. И обгоняя их, с грустным курлыканием, летят один за другим треугольники журавлиных стай.
В октябре погода несколько меняется не теряя своего осеннего величия. Ветер усиливается, как-бы спеша прибрать степь перед будущем снегом. Везде, куда ни кинешь взгляд, играют в догонялки свалявшиеся в плотные шары перекатиполя величавые летом заросли ковыля. Степь, пустая и таинственная , замерла в ожидании изменений в своём существовании. Уже давно не слышно трелей жаворонков, пронзительного посвиста ласточек-береговушек, писка тушканчиков и бесшабашного чириканья воробьёв.
И если только некоторую грусть приносит в душу ноябрь.
Влекомый этой грустью ты пересекаешь по, хрустящей под ногами, траве уснувшую степь и выходишь на береговую кручу Волги. Она уже не такая какой была летом - блестящей лазуревой лентой с вплетёнными в неё изумрудом островов. Волга посуровела. Пропала её сказочная синь с вкраплением солнечных бликов волн. Пропали разноцветье её маячных и створных огней. Попрятались пароходы. Не слышно нежного тарахтенья гулянок (моторный баркас) на её необъятных просторах. Ласковый, своим первым морозцем,порыв ветерка доносит до твоего слуха перекличку петухов из раскинувшейся внизу деревни Михайлёвки. Избы этой деревни, как в сказке "Конёк-горбунок", расположились друг против друга вдоль единственной, желтеющей на фоне пожухлой, серой травы, дороги соединяющей между собой и деревню Воробьёвка спрятавшейся за садами помещика жившего здесь ещё в дореволюционные времена, и Чёрный затон расположенный за поворотом реки. Дружные дымы поднимаются из труб этих изб. На улице ни какого движения. Ушли летние денёчки, когда по этой, единственной на всю деревню дороге, скрипя колёсами, передвигались телеги с запряженными в них конями перевозящими сено, мешки с картошкой, початки кукурузы валом загруженные в эти телеги. Во всех дворах, как египетские пирамиды, высятся душистые стога заготовленного на всю зиму даров разнотравья. Огороды чернеют правильными геометрическими фигурами сообщая всем, что всё, что на них росло летом, собрано в закрома, подполы, скотные дворы, сараи. И тишина, и покой, не встречаемые тобой больше ни когда в жизни, наполняют тебя всего.
Зима в том году пришла нежданно. Ещё вчера я возвращался из школы и цокот подковок моих сапог, об замёрзшую до будущего года землю, сопровождал меня на пути домой. А сегодня утром весь мир изменился как по волшебству. Несмотря на тёмное время суток, отсутствие уличного освещения в округе, улица встретила меня ярким сиянием изменившегося мира. Полноликая луна искрилась в снегу покрывшем всё вокруг - и степь, и дорогу ведущую меня в школу, и все приусадебные участки, и крыши домов. Сладковатый запах дымов лениво струящийся из труб вскружил мою голову, а на душе стало и радостно, и тревожно одновременно. Это была моя первая зима вне города Ленинграда с его чавкающей под ногами слякотью на асфальте, солёными разводами на ботинках которые не поддавались ни каким гуталинам, вечными двойками в школе и нотациями взрослых от которых меня уже тошнило. Я жил в новом мире, в новом измерении, в новых ощущениях сохранившихся со мной на всю оставшуюся жизнь и не разу больше не встретившимися со мной.
Спасибо тебе Волга, что ты была в моей жизни!
Низкий поклон тебе и всем кто живёт вдоль твоих берегов.