Царица не чувствовала своего тела. Она словно Ангел воспарила над просторами своих владений, словно над бескрайней Галактикой. Её Галактикой! Галактикой доставшейся Ей по праву наследства от предков.
Им эта Галактика и эта Земля досталась от своих предков. И так до бесконечности в той вечности, которая уходит своими корнями в далёкую, далёкую древность.
Прекрасна и величава смотрелась Сибирь с высоты Её полёта. Но надо было спускаться и посмотреть во что превратилась Земля Сибирская за время Её правления. Выбрав лужайку среди вековых сосен, кедров и пихт Царица мановением мысли мягко опустилась в душистые травы малочая, вереска и красно-синих цветов.
-Хорошо! Да чего же хорошо на душе от покоя и тишины тебя окружающей. И не надо ни дворцов ни каких и свиты постоянно тебя окружающей. Жить бы вот здесь на лужайке наедине со своими мыслями. Писать о восприятии жизни, природы, свободы, счастья безмерного...
-Хи-хи-хи... - раздался вдруг чей то девичий хохоток. -Ишь чего удумала? Пока ты тут неге предаваться будешь в Нижне-Ямске твою Землю на кусочки порвут и тебя саму по миру пустят.
-Кто здесь? Кто?! - встрепенулась Царица. -Откройся девица красная. Не обижу я тебя своим Величием. Покажись.
-Меня трудно обидеть. Я и сама кого хочешь обижу. Только не для того я в леса эти перебралась. Я здесь для того, как и ты - людей счастливыми сделать. А зовут меня Огнёвка. Читала, небось, у Бажова? Вот я та самая и есть. Где взмахну платочком синеньким, там и землю капай. Там богатства Земли мной запрятаны. Да, не каждому открою я тайну ту. А только тем кто за Землю нашу горемычную радеет.
-А почему - горемычную? - позволь узнать. -Вроде бы наладилась жизнь в краю нашем. Ещё чуть-чуть и людям совсем счастливо жить станет.
-Это чуть-чуть ещё многих в могилу загонит, пока ты не возьмёшься всех Оборотней повывести.
-А что - есть такие?
-Как не быть. Пошли покажу. У них как раз сегодня Шабаш намечается. На острове посреди болота потопного. Но мы то с тобой проберёмся. Заговор я знаю против хитростей ихних. Пошли?
-Ой, Огнёвочка, жутко я аспидов боюсь А их то, наверное, здесь тьма-тьмущая.
-Есть, есть. Но и против них у меня словечко припасено. Повторяй за мной:
-Молитв ради Пречистыя твоея матери благодатный свет мира,
отступи от меня, нечестивый, змея злая, подколодная, гадина лютая,
опухоль злая разойдись, отступись, от рабы твоей Огнёвки и гостьи Её -
Царского Величества. Аминь!
-Ну, а теперь пошли.
-А еже-ли ведьма, или вурдалак какой встретится? Или Баба-Яга?
-"Веселей гляди, Бричкина!" - говаривал мне один знакомый. -Мы и на них управу найдём.
-Баба-Яга, костяная нога.
Она спит, смердит, колесо вертит.
Ты крути его верти,
только дай ты нам пройти.
-Всё! Хватит ойкать и айкать. На каждого сатану не начихаешься. А коль встретится - поквитаемся. Айда за мной.
Царица перекрестилась набожно и шагнула в лес поспешая за Огнёвкой. Она бы с превеликой радостью вернулась во дворец, но любопытство женское было сильнее внутренних страхов. И потом - должна же она была знать, кто здесь кроме неё "правит бал".
Лес, кажущийся непроходимым, расступался перед ними и это вселило в Царицу уверенность, что они на праведном пути.
Она и не заметила как они оказались на берегу топкого болота в центре которого возвышался остров с мерцающими в зарослях леса огнями. Видимо Шабаш уже начался. Поспели они ко времени.
-Как же мы через топь переберёмся? - молвила Царица с тревогой и нетерпением оказаться на острове. -Здесь, наверное и водяные водятся, и кикиморы-болотные?
-Водяной играет, дурачится в Ивановскую и Ильинскую недели. Тогда он ждёт всяческих жертв. А на кикимору-болотную у меня заговор есть:
-Кикимора-девица. По лесу ходила,
гадость говорила, травы собирала,
корни вырывала, Месяц скрала, Солнце съела...
Чур её колдунью, Чур её ведунью.
-Всё пошли. С кочки, на кочку - прыг по чуточку. Коли промахнёшься - в воду окунёшься. Веселей гляди, Царица!
Вот и остров.
Посередь камней костёр горит, полыхает. Вокруг костра ведьмы, ведуны, упыри, оборотни собрались. Только Водяной со своей Кикиморой-болотной в сторонке сидят, от огня подальше. Им огонь противопоказан - враз изсохнут.
А кто это там на пне долбанном играет, песню распевает? Ни как Леший публику потешает:
-Он первое ученье - ей руку отсёк,
Сам приговаривает:
"Эти руки те не надобны,
Ласкали оне Змея Горынчища!".
А второе ученье - ноги ей отсёк:
"А и эти-та ноги те не надобны,
Оплетали они Змея-Горынчища!".
А третье ученье - губы ей отсёк:
"А и эти губы те не надобны,
Целовали они Змея-Горынчища!".
А четвёртое ученье - голову ей отсёк:
"А и это голова те не надобна,
Знала она дела еретические!".
-Эх, не удалось песенку с начала послушать, - подумала Царица поудобнее усаживаясь среди мшистых валунов. -О ком это сказание такое грозное? Уж не про наших ли девушек прелюбодейством промышляющих?
-А это кто на смену ему выходит? Ко огню поближе усаживается? Ни как Домовой?... Ну подожди у меня, тихоня запечная. Вот ужо вернусь во дворец, я твои космы повыдергаю. Воспользовался, что я прогуляться вышла и сам из дома вон. А покои наши охранять от нечистой силы кто остался? Ишь уселся, балалайку настраивает:
-И слышу кумушка моя с печи спрыгнула,
Слегка обшарила меня, присела к печке - вздрогнула.
И свечку тонкую зажгла - да и в уголок со свечой.
Там с полки скляночку взяла и села перед печкою.
Разделась донага, потом из склянки три разА хлебнула.
И вдруг на венике верхом взвилась в трубу и улизнула.
Эге, смекнул в минуту я: -А баба видно басурманка!
Постой, голубушка моя - вернёшься, мы продолжим пьянку.
-Погодите, погодите! Это про что такое поёт, никчемное рыло. Уж не про меня ли? - в сердцах подумала Царица. -Ах ты хмырь запечный. Я те покажу кумушку. Я те покажу - "разделась до гола..." Вместо того, чтобы дворец стеречь, ты здесь надомной изгаляешься?...
Царица протерев глаза тыльной стороной ладоней и внимательно вгляделась в солирующего.
Что-то вспрыгнуло Ей на грудь и Царица ощутила неимоверную, удушающую тяжесть.
Она открыла глаза, освобождаясь от жуткого наваждения. Подняла руку желая освободиться от этой тяжести и ощутила у себя на груди мягкий, ласковый комочек:
Мур-р-р, мур-р-р, - услышала она в ответ на прикосновение и Царице стало тепло и радостно на душе.
А над Землёй Сибирской занималась заря, предвещавшая новый день.