Я пишу эти строки в одной из немногих в нашей стране закрытых психиатрических лечебниц в отдаленности от больших городов с их шумными людными барами, клубами, дискотеками, интернет-кафе, кинотеатрами и прочими атрибутами современной цивилизации.
Там, где я сейчас нахожусь, по решению суда содержатся самые отъявленные маньяки, убийцы и извращенцы на принудительном лечении.
Многие по другую сторону считают меня таким же, но я до сих пор отношусь к ним с презрением, потому как они действительно больные люди, к коим я себя не отношу.
Они там наверху решили, что я должен провести здесь всю свою оставшуюся жизнь, жизнь за решеткой, словно загнанный в ловушку зверь, пока меня не убьют их чертовы лекарства, которые заставляют принимать пачками, либо до тех пор, пока я сам не найду какой-нибудь способ уйти из этого мира.
Я уже нашел тысячу разных изощренных способов, и вскрыть вены - самый простой и безобидный из них. Но, видимо, моя природная тяга к жизни встала непреодолимым барьером перед желанием покончить с собой, а возможно, что это просто страх смерти, потому как я не знаю, что меня ждет по другую сторону и бегу от этой неизвестности.
Каждый раз, когда я хотел сделать "это", что-то останавливало меня, не давая завершить задуманное до конца. Каждый раз в последнюю секунду я пытался найти хоть какой-нибудь смысл дальнейшего существования, и всегда находились какие-то цели. Я выдумывал их для себя, выдумывал до тех пор, пока мне это не надоело.
Я...
Единственной причиной, почему я еще до сих пор жив, стали мои записи о том, почему я оказался в данном заведении, дневник, который я веду каждый божий день в своей "клетке".
Я держусь за это место, точнее я вынужден держаться за это место, ведь выбор мой невелик - либо "психушка", либо тюрьма для "смертников". Таким стал итог моей недолгой тридцатилетней жизни...
Мне разрешили писать, это главное. Кроме врача Касперской Ирины Васильевны мне и поговорить не с кем, да и то, на плановом приеме, где на меня смотрят как на неизлечимого психопата-убийцу.
Она хороший врач, пожилая, волосы с сединой, напоминает мне мою бабушку, когда я был еще совсем маленьким. На лице ее всегда можно увидеть спокойный изучающий заинтересованный добродушный взгляд, который, как мне иногда кажется, словно тысячи невидимых иголок пронзает мою голову, и ковыряет в моих извилинах, затем, чудным образом, превращает иглы в теплые волны, своими приливами успокаивающими мое сознание.
Возможно, она меня и понимает, понимает, почему я здесь. Теперь это моя церковь, где я исповедаюсь, а Касперская - мой пастырь.
С постояльцами этого заведения общаться лицом к лицу строго настрого запрещено, да и просто физически невозможно.
Нас содержат по одному, питаемся раздельно под присмотром охраны. При малейшем непослушании нас избивают дубинками, либо используют электрошок. Я сразу понял, что смирение здесь самое главное и даст мне рано или поздно хоть какие-нибудь небольшие привилегии.
И я оказался прав, потому как у меня есть ручка и бумага, а это уже много. Вообще я слыву здесь тихоней, и не нарываюсь на неприятности.
На прошлой неделе один из заключенных выкинул тарелку с горячим обедом на охранника. Даже не знаю, как ему это удалось. Он содержался в соседней камере. Поселили его туда через несколько дней после моего прибытия в этот сумасшедший балаган.
Всех обстоятельств произошедшего с ним несчастья я до сих пор не знаю, но его надрывные сумасшедшие крики и стоны раздавались на протяжении как минимум нескольких часов по всей лечебнице, заставляя меня затыкать руками уши, потому как вытерпеть это было просто невозможно. Я знаю, как может кричать человек от боли, но это было явно что-то из ряда вон выходящее.
Ночью я "наслаждался" его стенаниями, из-за которых долго не мог уснуть. Единственное, что мне удалось узнать про его личность, что он изнасиловал и убил свою мать, потом зарубил топором свою шестилетнюю сестру...
Придурок...
Били за его выходку с обедом несколько дней. Били нещадно. Потом он просто исчез...
Возможно, что его перевели в другое место, но лично я склонен думать, что его уже просто нет в живых. У нас вообще очень странное заведение...
Но об этом потом....
Наша жизнь здесь ничего не стоит, потому что здесь за людей никого не считают.
Мы - отродье, ублюдки, как любит нас называть один из охранников, щедро добавляя, как правило, к своим словам несколько ударов резиновой дубинкой.
Мне, честно говоря, жаль таких людей, если их еще можно так назвать. В чем смысл его никчемной жизни? Бить и унижать? Он сам должен быть с нами в одном ряду. Чем он от нас отличается...? Да ничем! Сволочь сволочью.
Я прекрасно знаю, что мне возможно больше никогда не придется просто поговорить с нормальным человеком, который будет ко мне относиться как к равному. Это для меня самая ужасная кара и мой непомерно тяжелый камень, который суждено нести на своем горбу до скончания моих дней.
Может люди в чем-то и правы, но, я склонен считать, что я на праведном пути и являюсь только началом, предвестником революции, и за мной пойдут другие, потому как пища для нас всегда будет.
Пищи много... Хватит на всех. Она свежая, сочная, аппетитная, она доступна для каждого, она сама только и ждет чтобы ее употребили...
Еще ее можно украсить зеленью, но пробовать нужно медленно, кулинария здесь должна учитывать все тонкости исходного материала. Лично я люблю мясо с кровью.
Много крови...
Я верю, что вместе с кровью можно впитать душу неправедной суки и излечить ее.
Пьянящий экстаз от вкуса молодой грешной плоти...
Ни с чем не сравнимое наслаждение...
Мы это заслужили, потому что все они - ...
...Стервы.
Запись N1
Родился я в 1975 году в городе Х, что в Х области. Город называют портом пяти морей, стоящим на реке Х, зимой не судоходной, но в остальное время являющейся одним из основных узлов на пути из Волги в Балтийское море.
Отец ушел от нас, когда мне было 13 лет.
Он был военным, закончил один из факультетов местного военного училища.
Мать получала образование в педагогическом институте на филфаке и одновременно училась в музыкальном училище.
Мы много ездили по всей стране, тогда еще называвшейся великим Советским Союзом.
Я поменял несколько школ...
Встречали везде по-разному. Я никогда не был лидером, но, и никогда не стоял в конце.
Характер спокойный, даже слишком. Я никогда не взрывался, мог проглотить обиду, но, затем ударял со спины в самый неожиданный для обидчика момент так, что впоследствии, повода для обид у меня, как правило, больше не возникало.
Терпеливое ожидание, прицеливание, неожиданная атака - таковой была и будет моя стратегия.
Я никогда не был разговорчивым. Не был заводилой или напротив каким-нибудь напрочь "забитым". Я стоял в середине школьной иерархии, хотя всегда находился несколько в стороне и большинство одноклассников относились ко мне с некоторым скептицизмом, обращаясь ко мне лишь когда им было что-то нужно.
Я рано понял, что все используют всех...
Запись N2
Мои отношения с противоположным полом с самого начала складывались довольно неудачно. В чем крылась причина моих неудач я не понимал, сколько не пытался их анализировать. Дефектов внешности я не имел, довольно привлекателен, не глуп, с чувством юмора. Не лучше и не хуже других.
Раз за разом в своей постели в темной комнате я путался в паутине лихорадочно крутящихся в моей голове мыслей, застревая в ней словно маленькое беспомощное насекомое, понимая всю бесполезность побега от притягивающего меня ночного царства бессонницы.
Так я пришел к тому, что впоследствии стало моей философией...
Злость накапливалась постепенно. С каждой новой потерей я впитывал все новую и новую дозу ненависти, а вместе с ней и силы совершать кровавое возмездие.
И час возмездия настал, начало было положено, и остановиться теперь уже невозможно. Слишком поздно. Слишком много доказательств того, что я оказался прав.
Правота моя вокруг всех вас. Она на виду, надо только внимательно присмотреться...
Чаще всего она прячется в квартирах семей, где с первого взгляда стерву не видно.
Стервы бывают разные. Она может быть внимательна, ласкова, добра, услужлива, хорошо готовить, удовлетворять в постели, что самое опасное, ведь удовлетворенный и сытый мужчина слепнет словно крот.
Такая стерва ловка, хитра, изворотлива, словно скользкая змея, которая медленно опутывает спящего крота кольцами, ощупывает его холодным длинным языком, и стремительно жалит, впрыскивая в тело смертельный яд.
Стервы бывают и в "чистом" виде. С такими живут те, кто не способен на возмездие и являются простыми "подкаблучниками". Они терпят все их выходки, угождают при каждом удобном случае, думая, что все их старания будут оценены по достоинству и зачтутся им в дальнейшей рабской суете в бесконечно длящемся самообмане. Такие смогут совершить возмездие лишь один раз, да и то вряд ли у них хватит на это смелости.
Стерва может видоизменяться. И чаще всего она так и делает, еще больше этим запутывая и без того слепого крота.
Только полностью "слепой крот" может не заметить того, что увидел и почувствовал я.
Я знаю, нас много, и многие готовы сделать то, что делал и буду делать с ними я. Все по-разному, все по-своему. Но так будет правильно, так будет по-справедливости и...
...так будет всегда...
Запись N3
Раскрывать их подлую сущность я стал постепенно. Ниточка за ниточкой терпеливо разматывая большой запутанный клубок, подолгу развязывал сложные узлы и переплетенья, но не останавливался на полпути к достижению цели. Когда цель достигнута и клубок размотан, нужно разрезать нить ножом на желаемого размера отрезки.
Отрезки применить по своему усмотрению... Здесь уже все зависит от таланта повара...
Запись N4
У меня было много женщин...
Каждый день я проверял на прочность свою теорию, пытаясь ухватиться за последнюю соломинку, как и все остальные найти ту одну единственную, что окажется исключением из всех возможных исключений.
Очень быстро я стал понимать, что каждый раз бьюсь головой об одну и ту же железобетонную стену, и если в ближайшее время не прекращу этого делать, то просто разобью себе лицо в уродливое кровавое месиво.
Вместо этого я стал делать кровавое месиво из стерв.
Я не думал о последствиях для себя. Все исходило из правильности идеи, стремлении к цели, стремлении исправить мир, погрязший в темном болоте по самые уши, мир, утопивший в трясине свои голубые глаза, не желающие видеть свет.
Пьянство, разврат, наркотики, брошенные у детдомов и помоек грудные безвестные дети, разгул венерических болезней, убийства на почве ревности - это далеко неполный послужной список стерв...............
- Прости я не думал что так долго задержусь. Так получилось, раньше никак было. Сама знаешь, какая у меня работа, - говорил Сергей с глупым виноватым лицом своей жене.
- Ты мне уже осточертел со своими делами! У тебя постоянно что-то случается, как будто кроме тебя больше никого нет! На тебе ездят, как хотят..., - кричала в ответ разъяренная и в явно чрезмерном подпитии Оксана, вдребезги разбивая очередную тарелку об стену.
- Ты опять сегодня пила,- чуть повысив голос, промямлил Сергей.
- Да, пила! Что хочу, то и делаю, хочу и нажрусь... Меня от тебя тошнит уже!!!
С этими словами Оксана снова опрокидывает очередную стопку себе в рот и, чавкая, хрустит соленым огурцом.
Под звук активно работающих челюстей своей жены, Сергей молча уходит в комнату, чтобы дальше не развивать конфликт, предпочитая уйти в тень. Он всегда так делал, потому как знал, что кое-что из ее слов не так уж и далеко от истины.
Уже в который раз он ощущал свою несправедливую беспомощность, и осознание этого всегда рождало в нем слишком глубоко заложенный природой инстинкт самосохранения, заставляющий оживать инстинкт охотника, и ............... убийцы.
Злость, которую он уже несколько лет тщательно скрывал от жены, от родных, коллег по работе и друзей начала просачиваться сквозь поры на его коже, заставляя до синей белизны сжимать пальцы в кулаки, требующие материал для успокоительного уничтожения.
Жизнь его продолжается, обогащаясь новыми кривыми нулями.
Но..., нули эти не смогут держаться на экране его жизни вечно, потому, как всему всегда бывает предел...
Хотя..., "ноль" - это не так уж и плохо...
Это возможность..., это - дар, для того, чтобы начать все так, как это должно быть...
Жизнь любого человека зависит от бесчисленного количества параметров...
Вся соль в том, чтобы параметры эти между людьми подошли друг к другу, словно ключик к замку...
Ключ уже есть...!!!
Где же замок???
Все не так просто....
Ты смотришь в глаза человеку, ты думаешь, что она действительно человек, что она тебя понимает, но на поверку это оказывается всего лишь иллюзией...
Ложь...
Что остается!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!???????????????????????????????????
А остается лишь тупо размышлять над всем этим со стаканом в руке, коря себя по поводу несуществующих обязательств, обязательств, которых на самом деле ты никогда в своей жизни не давал, но так хотел...
В свое время обязательства эти казались такими сладкими, такими возможными, и такими желаемыми.
Ничто никогда не было таким важным...
Как она...
Все порушено...
Все закончилось...
А может быть, еще не время...?
Еще осталось немного терпения...?
Карающая "ненависть", пожирающая плоть, превращающая мысли в круговорот хаоса, заставляющая терять самоконтроль, уносящая в пучины бесконечной злобы, оставляющая за собой только желание безжалостно уничтожать, превращая все окружающее в кромешный ад - наконец проснулась ото сна...
Потирая медленно свои пустые древние заплесневевшие глазницы, Она приходит в себя, Она голодна, очень голодна...
... и Она желает немедленно утолить нестерпимую жажду...
Запись N6
...Сергей очень любит свои инструменты.
Любит до безумия...
С педантичной аккуратностью он держит их в шкафу. С детства он столярничал, имея явный талант. Резная мебель которая стоит в небольшой однокомнатной квартире - творение его рук и объект восхищения всех знакомых, и особенно подруг жены.
Сергей открывает дверь, осматривая затуманенным взглядом свой маленький потаенный мир, с которым он может остаться наедине и где его никто не потревожит. Этот мир просто больше никому кроме него не нужен и неинтересен. Все в его распоряжении, здесь все в его власти, здесь он - единственный хозяин.
Только он... и никто другой...
Вот ящик с гвоздями, шурупами, дюбелями, все на своих местах, все разложено по отдельным коробочкам. Вот молотки, большой набор блестящих отверток, ножовки по дереву и металлу, напильники разных размеров, дрель, электрорубанок, и наконец, его гордость - импортная циркулярная пила.
Да...
...- это именно то, что нужно.
Это - решение всех проблем.
Это - его ниточка тянущаяся в темноте, ведущая к заоблачному свету.
Это - проводник в его четвертое измерение.
Это - выход из "клетки".
Это - освобождение от оков слабости, лести, лжи, лицемерия.
Это - путь праведного гнева, вершащего сладкое карающее возмездие...
Оксана сидит за обеденным столом снова, как обычно, со стопкой водки, уставившись красными хмельными глазами в одну точку на серой кухонной стене. Она не обращает внимания на то, что происходит у нее за спиной.
Сзади неслышно подходит Сергей. Лицо его искажено маской черной пустоты. В руках его любимое детище - "циркулярка", сияющая сталью в свете висящей под кухонным потолком яркой желтой лампы. Пронзительным визгом Она оглашает кухню, возвещая о своем присутствии, мгновенно набрав обороты...
"Я здесь, Я пришла наказать тебя. Меня любит мой хозяин и Я люблю его, а ты его не достойна, ты ему мешаешь, я тебя накажу..."
Раздался режущий уши звук...
Внезапно очнувшись от пьяного транса, Оксана оглядывается...
- Ты что де...
Голос ее потонул в кровавом фонтане, вырвавшемся из горла в момент прикосновения с казнящим лезвием пилы. Стопка с водкой, которую она в полудреме держала в руке, упала на пол, разбившись вдребезги.
Стопка упала вместе с ровно отпиленной головой.
На забрызганном кровью лице Оксаны так и осталось изумленное выражение непонимания произошедшего...
Глядя пустыми невидящими глазами на остатки своей жены Сергей садится на табуретку. Он смотрит на растекающуюся у его босых ног лужу и думает о том, что это всего лишь тело. Тело, начиненное злом. И зла этого больше просто нет. Его больше не будет, оно исчезло, испарилось вместе с ее гнилой душонкой.
От осознания случившегося, детская улыбка озаряет его небритое лицо, спокойное лицо человека, исполнившего свое предназначение в жизни, имя которому - наказание.
Он не думает о том, что делать дальше. Все было предопределено. Все просто и понятно.
Это не конец. Это - только начало. Новое начало нового дня и новой ночи, нового смысла жизни и смерти, начало новой галактики в новой вселенной.
Начало нового понимания света...
Через несколько дней обеспокоенные гнилостным запахом соседи вызвали участкового и службу спасения, которые и обнаружили на кухне в темной луже свернувшейся крови потекшее, изъеденное червями тело Оксаны и живую шевелящуюся кашу на лице Сергея с застрявшем во лбу диском циркулярной пилы.
Его пила, которую он так нежно любил и гладил, словно кошку, помогла ему сделать то, о чем он так мечтал - получить покой.
К горлу подступала тошнота...
Людей рвало бесчувственным сожалением. Ведь они все знали, знали, но не могли ничего сделать, потому как в их семьях тоже на все закрываются глаза. А может просто не хотели влезать в чужие проблемы...
Ведь намного проще ничего не видеть и не слышать...
Они боятся и живут, живут и боятся. Боятся самих себя, боятся такого же конца, боятся раньше времени стать кормом для мух, откладывающих в их сознание личинки, пожирающие их сущность - порочное тело, которое они все так любят и ублажают в течение всей своей никчемной суетливой жизни.
Они прячутся...
Прячутся от самих себя...
Но они даже и не подозревают, что на самом-то деле они давно уже... ...все мертвы.
Запись N7
Сегодня я рано проснулся от стука по решетке. У меня опять "поселился" новый сосед. Я не видел его, но по недолгому утреннему разговору через решетку я стал ясно представлять себе его очертания. Просто, от безделья... Заняться ведь здесь совершенно нечем.
Он почему-то рисовался в моей голове в виде человека-змеи, потому что все время что-то шептал, хотя это больше походило на шипение. Он никогда не говорил в полный голос, словно боялся, что нас кто-то подслушивает. В остальном, его вообще никогда не было слышно.
Первый наш разговор звучал примерно так:
- Эй, - прошептал он мне, - у тебя есть туалетная бумага?
Видимо он повторил это несколько раз, побрякивая чем-то по решетке. Просыпаясь, я не сразу понял, откуда идет этот шепот-шипение, восприняв его за отголосок сна.
- Э-э-й, э-э-эй, человек..., ты меня слышш-ш-ииишь? Мне нушш-ш-ш-ш-на бумага..., мно-о-о-го бума-а-ги. Э-э-эй...
Протерев глаза и осознав, наконец-то, где я и кто, повернул голову и уставился на стену в сторону его камеры.
- Тебе чего?
- М-н-е ну-шш-на бу-у-мага...
Я в полусне нащупал в темноте то, что ему было нужно и протянул через решетку рулон бумаги, не понимая, зачем ему понадобилась бумага, так как этим нас обеспечивали бесперебойно.
Я предположил, что у него проблемы с желудком и протянул между прутьями вожделенный им предмет.
За бумагой вытянулась рука, на мой взгляд с не менее чем трехмесячными ногтями, если их еще можно было так назвать, и, резким движением схватив его, скрылась из виду. Послышалось оживленное шуршание и странное бормотание чего-то непонятного, похожего на заклинания каких-нибудь Вуду.
Продолжалось это безобразие около десяти минут, затем все стихло. Я снова с трудом уснул...
Сны снились плохие. Мне вообще редко снятся сны, но в последнее время я каждый день их вижу, причем хорошие все реже и реже... Очень странные..., плохие сны...
В итоге, я не знаю, что он делал там с целым рулоном бумаги, но он его так и не вернул и больше в течении двух дней ни с какими вопросами ко мне не приставал.
Запись N8
Поздно вечером я лежал на своей кровати и просто смотрел в потолок, думая о том, что мир саркастически улыбается, глядя на меня, такого сейчас беспомощного, а я в ответ смеюсь над ним, еще более беспомощным и никчемным. Плутая в глубинах своего сознания, я потерял ощущение времени и пространства. Образы всех моих жертв построились в одну шеренгу и я стал громко, словно генерал на параде отдавать им приказы.
"Я приказываю вам, оставьте меня в покое!", - кричал я, надрывая горло.
"Я вам тут не клоун на манеже!".
В этот момент в полной тишине я услышал шепчущий, клокочущий слюной, знакомый голос из темноты.
- Э-э-й, ты спиии-шшшь?
- Нет, чего хотел?
- Ты вери-шшшь в мумию?
- Что значит "вери-шшшь в мумию"? - передразнил я его.
- А я верю, - прошептал мой сосед, оставив без ответа мой саркастический вопрос.
- Я буду жж-жить вечно. Мне ну-жжж-на ещ-щ-ще бум-м-ага, я буду бесс-с-мертным, ...мож-жж-е-шшь достать?
Я в недоумении пожал плечами.
- Могу..., - ответил я, подумав, что мой новый сосед совсем выжил из ума, - только заткнись.
- Хорош-шшо, хорош-шшо, я о тебе за это позабочус-ссь, оби-ищщ-щаю, оби-ищщ-щщаю, оби-и-ищщ-щаю, - радостно по-змеиному прошипел сосед и замолчал.
Больше я его не слышал. Для меня так и осталась загадкой его туалетная бумага. Хотя некоторые мысли, по поводу того, как он ее использовал, были...
Только за три месяца соседей по камере сменилось около пяти человек. Это странно много, учитывая характер нашего заведения.
Все они были рождены людьми. Все они вскормлены молоком, у всех у них была мать, произведшая эти исчадия ада на свет, у всех у них есть глаза и уши, нос и рот, но не у всех есть достаточно извилин, чтобы осознать, кто они на самом деле и зачем они вообще пришли в этот мир.
Там, за забором, люди растворяют себя в повседневности, превращаясь всего лишь в точку на многопиксельном экране жизни. Такова наша судьба, считают они, но так думают только слабые. А многие вообще никак не думают. Им это просто не дано природой.
Говорят, что один в поле не воин.
Это заблуждение, превращающее нас в ничто.
Запись N9
Сегодня у меня сменился врач. Касперская ушла на пенсию, оставив меня одного. За шесть лет она стала для меня единственным человеком, с которым я мог открыться и поделиться знанием.
Я знал, что для нее уже все решено, она одна из этих самых миллиардов точек, живущих в распорядке запланированности всей своей жизни от рождения до конца своих дней.
Так проще, так понятнее, так легче воспринимать действительность. Есть план - по каждому пункту есть срок. Если ты не успел значит ты - неудачник и люди презирают тебя как поцарапанное дно под многослойной людской кашей.
Думать не надо. Обо всем позаботится фатум.
Но...
Программы иногда дают сбой.
А бывает так, что вирус неизлечим и убивает всю систему.
Я - вирус, который убивает систему.
Медленно, но верно...
Запись N10
Прошло уже три дня, как я ничего не писал. Ничего не происходит. Иногда просто хочется напиться, но алкоголь мне недоступен уже третий год.
Мой новый врач - Губкина Светлана Алексеевна. Совсем еще молоденькая, с длинными красивыми ногами, носит очки, которые нисколько не портят (а даже наоборот) ее милое личико с голубыми глазами, маленьким курносым носиком и алыми пухлыми губками.
"А ведь она вполне оправдывает свою фамилию", подумал я, увидев ее в первый раз.
На безымянном пальце обручальное кольцо.
Она сразу меня заинтересовала. На первой встрече я просто молча разглядывал ее. На все вопросы отвечал спокойной улыбкой. Разговаривать не хотелось.
Она оказалась довольно выдержанной, либо, как хороший психиатр, умело скрывала свое раздражение и неприязнь ко мне, хотя я все равно это почувствовал.
Глаза умные, взгляд не отводит, вопросы задает четкие, простые, но есть какая-то детскость во всем ее поведении, не говоря уже о возрасте.
Я тут мечтательно подумал, что это не такая уж плохая замена Касперской. Контакт мы с ней наладим, это точно. Но контакт этот, я уверен, будет несколько другого плана, чем она думает...
Я видел, что опыта у нее маловато, но к своей работе она относится с энтузиазмом. С ней будет интересно.
Это хорошо...
Это очень хорошо...
Запись N 11
Все хорошо. Все нормально. Все просто прекрасно. Все просто здорово, замечательно. Великолепно!
Сегодня я отпраздновал, если можно так сказать, свой тридцать первый год рождения.
Праздник получился неказистым.
Первым и последним меня поздравил ударом дубинкой по голове молодой тупоголовый с квадратным подбородком охранник. Я не знаю как зовут этого гада с прыщавой, ничего не выражающей и не обремененной интеллектом физиономией, но он очень недолго будет смотреть в зеркало на свои прыщи.
Закрывая руками лицо, я подумал, что когда-нибудь убью его. Убивать буду медленно, удар за ударом, превращая его тупую морду в уродливое сочетание кожи, хрящей и костей. В этот момент я буду смотреть ему в глаза...
...Глаза, молящие о пощаде - вот настоящая награда убийцы и ничто и никогда не заменит этого непередаваемого и столь непонятного для простых смертных чувства.
Власть... Она достается всегда сильнейшим...
Про себя я стал называть его Искусителем...
Для меня он всего лишь МЯСО.
Я увижу его тупые бычьи глаза на своей ладони и буду давить их, пока они не превратятся в жидкую пыль...
Но это будет потом, когда у меня будет план.
А пока...
Пусть поискушает судьбу...
Запись N12
Сегодня был необычный плановый прием у моего нового врача. По-моему ее возбуждает мое присутствие, я не могу ошибаться в этом. Я вижу как она на меня смотрит, я знаю все ее страхи и тайные желания. И она знает, что я знаю.
И я не ошибся.
Держится она хорошо, хотя невооруженным глазом видно, что нервничает, и очень сильно. Пытается скрыть. От меня ничего невозможно скрыть. Я все вижу.
Сегодня я начал с ней говорить. Говорили мы много.
Обо всем...
Я смотрел, я читал ее, я открывал карты одну за одной.
