Валентина Феоктистовича Фиалкина, безмятежно спавшего на спине, разбудили яркие лучи летнего солнца. Он повернулся на бок, покрепче зажмурился и принялся мечтать: "Была бы у меня миленькая, добрая, работящая жена, нарожавшая мне кучу детей и ухаживающая за ними самостоятельно, я бы был счастлив. Она бы готовила вкусные завтраки, обеды и ужины. Жарила бы мясо, нарезала тонкими ломтиками колбасу и сыр. Вечерами мы смотрели бы всей семьёй телевизор, лузгая семечки. Ночью, когда дети уснут, говорили бы о том о сём. Ведь женитьба - это не про секс. Человеку, чтобы быть счастливым, нужно кому-то что-то отдавать. Человеку одному мало нужно. Суп он себе одному никогда варить не станет. Ну-ка, вспомни, когда сам оценил преимущества семьи? Когда из командировки на Байконур вернулся. Там жили в неотапливаемом помещении, ели холодную пищу. Ну, спирта выпьешь, чуть-чуть согреешься, а потом ещё сильнее мёрзнешь. Спали в верхней одежде, прижавшись друг к другу. Работали много, тяжело. Вернулся домой грязный, уставший. Скинул с себя одежду и в ванну. Целый кусок мыла тогда смылил, пока отмылся. Вышел на кухню и увидел то, чего раньше не замечал. Уют! Я смотрел на кухонный стол. Вроде бы обычные вещи. Баночка хрена со свеклой, тюбик со столовой горчицей, бутылка с девятипроцентным уксусом. Яйца варёные. Гора ложек-вилок в специальной ёмкости ощетинились дикобразом. На плите кастрюля с борщом, рядом кастрюлька поменьше с пельменями. На сковороде блинчики с печёнкой. Вот оно, - подумал я тогда, - главное богатство человека, а не деньги в кубышке. Богатство человека - это семья. Дедушки, бабушки, мама, папа, собаки, кошки. Птицы, поющие в клетках оттого, что им хорошо. Цветы, цветущие в горшках. Вот оно счастье настоящее! Вечером пошёл с родителями и собаками гулять. Мамка держит под руку, прижимается, рассказывает новости. Кто за месяц, что меня дома не было, умер, кто родился. Что случилось с теми-то и теми-то нашими знакомыми. Отец, не выдержав, обеими руками меня обнял за талию, я тогда был субтильный, да так рядом со мной и шёл. И все трое мы смеялись от полноты чувства друг к другу. А встречные прохожие нам завидовали. Вечером собрались гости, родня, друзья. Тут и водочка в запотевшем графине, и разговоры, и музыка, и песни, и танцы. Да, трудно копейка нам тогда доставалась. Тяжело работалось, но и отдыхали после работы с душой, с чувством выполненного долга. А что толку одному жить, деньги копить? Для кого их копить? Хорошо, если тебя ещё при жизни ограбят и за ум возьмёшься. А ведь многие деньги накопят и умирают. Зачем, спрашивается, жил такой человек. Для чего? Я этого не понимаю. А ещё не дурно бы иметь моложавую, красивую, весёлую и доступную тёщу, с которой можно было бы и в кино, и на выставку, и в баню сходить. И в ресторане посидеть под завистливыми взглядами окружающих. И когда захочешь, переспать с ней. Она бы меня в ванной мыла, расчёсывала волосы, делала бы мне массаж, рассказывала анекдоты. Мы бы с ней ходили по грибы, катались бы вдвоём на машине. Да мало ли чего можно делать вместе с взрослой незакомплексованной женщиной. Мне и без тестя хорошего, компанейского не обойтись. Главное, чтобы не был занудой. С хорошим тестем и на футбол, и на рыбалку можно сходить. И выпить хорошенько, и по бабам прогуляться. Хороший тесть - это второй отец. Ну и без богатой сестры, внезапно появившейся в моей жизни, никак не обойтись. Например, прислала бы она мне жестянку монпансье, а в ней, вместо леденцов полным полно бриллиантов, изумрудов и рубинов. Я бы тогда купил автомобиль роллс-ройс золотого цвета с водителем и охранником. Дворец на Рублёвке с садовником и кухаркой. Футбольную команду. Самолёт со стюардессой в мини-юбке. Ресторан в центре Москвы с шеф-поваром французом. Кинотеатр с молодыми билетёршами и попкорном.
- Сударь, - послышался старческий голос за спиной у Фиалкина, - Вам не пора вставать?
- А? Что? - спросил Валентин Феоктистович, поворачиваясь, и чуть было не свалился со скамейки, на которой лежал.
Перед ним стояла пожилая пара.
- Я говорю, нам бы присесть, - пояснил дедушка старческим, но ещё довольно сильным голосом, - Мы бы вас не побеспокоили, но все скамейки в парке заняты.
- Да? А сколько время? - растерянно озираясь и потирая лицо ладонями, осведомился Фиалкин.
- Двенадцатый час, - с готовностью отозвалась бабушка.
Валентин Феоктистович встал, сложил газету, на которой лежал и, ничего не говоря, засеменил к магазину.