В небольшой светлый кабинет врача-терапевта Антона Христофоровича Орлецкого протиснулся согбенный пациент. Доктор узнал вошедшего. Это был его сосед по подъезду Роман Иванович Селезнёв.
- Что случилось, Роман Иванович? Заболели? Бессимптомный ковид или грипп австралийский? - пробовал шутить Орлецкий, вставая и пожимая соседу руку, - на себя не похожи.
- Хорошо, Антон Христофорович, что к вам попал. Нет больше сил терпеть.
- Не волнуйтесь. Рассказывайте по порядку, что тревожит. Чем сможем - поможем. Мы - врачи, для этого встаём по утрам, чистим зубы и идём в районные поликлиники.
- Можно только позавидовать вашему жизненному оптимизму. А у меня настоящая беда. Вчера, в воскресенье, жена на рынок побежала. Она всегда так делает, выходит из дома одна, словно меня стесняется. Бежит вперёд под тем предлогом, что весь горячий хлеб в палатке раскупят. А я покормил завтраком детей, оделся и пошёл следом. Тёща в дорогу наказ дала, - положить ей деньги на телефон. Бегу на рынок, звонит супруга. Телефон у меня во внутреннем кармане пуховика. Дёрнул молнию за "язычок" бегунка, он и сломался. Куртку расстегнуть не могу. А жена звонит, наяривает. Пока снял с ключей кольцо, пока попросил проходившую мимо женщину вдеть кольцо в бегунок, пока расстегнул молнию и достал телефон, жена успела шесть раз позвонить. А с чего такое нетерпение? Думаете, что-то чрезвычайное произошло или обеспокоилась, почему я долго не отвечаю? Нет. Спросила буднично, какой хлеб покупать, "Столичный" или "Бородинский". С этой молнией провозился, из головы вылетело, что тёща просила на телефон деньги положить. На рынке жена на меня накричала из-за того, что я долго из дома выходил. Вернулся домой, обругала тёща за то, что я её ни в грош не ставлю, простого поручения выполнить не смог. А всему виной паралич воли. Да-да, не смейтесь. Это очень серьёзно. Другому я и не открылся бы, а вам как на духу. С женой второй год спать не могу, мешают тревожные мысли. "А что если снова забеременеет? У меня нет ни средств, ни сил новых детей содержать. А пошлёшь на аборт, её калекой сделают, на лекарствах разоришься". Такие вот скорбные думы. Поэтому я с ней и не сплю. А она думает, что я завёл женщину на стороне. Так-то у меня всё на месте, по мужской части всё как надо работает. А вот психически я уязвлён. Что делать, не знаю. Рушится семья на глазах. Помогите.
- Я, собственно, не психотерапевт, - приятным грудным голосом заговорил Орлецкий, - Но тут случай понятный. Вам, Роман Иванович, надо сделаться преступником. В том смысле, что переступить то, на что вы не решаетесь. Необходимо разрешить себе делать то, чего вы опасаетесь. Для примера представьте, что Любовь Максимовна не ваша жена, а жена вашего соседа, до которого вам, собственно, и дела нет. Забеременеет - её проблемы, сделает аборт - её головная боль. Понятно?
- Нет.
- Вам нужно сломать в себе этот психологический запрет, освободиться. А иначе вас могут ожидать большие проблемы со здоровьем. Это я вам не как врач, а как мужчина говорю.
Тут без стука дверь в кабинет открылась и вошла жена Антона Христофоровича Клавдия Васильевна. В руках Орлецкая держала две огромные сумки с продуктами.
Это была не молодая, но красивая женщина с чертовщинкой в глазах. Поздоровавшись с Селезнёвым кивком головы, она сказала мужу:
- Вот, после работы занесёшь, а я в парикмахерскую. Записалась на час.
- У меня после работы важная деловая встреча, - осадил её Орлецкий, - Я не смогу таскать с собой сумки по всей Москве.
- И что нам делать? - задала риторический вопрос Клавдия Васильевна.
- Думаю, Роман Иванович не откажется помочь тебе. Ведь вы, сосед, сейчас домой идёте?
- Домой. И с готовностью помогу, - изъявил своё согласие Селезнёв.
- И помните, Роман Иванович, то, о чём я вам говорил. Поставьте себе задачу, переступить начерченную в вашем воображении морально-этическую черту. Скажите себе: "Мне всё позволено". Знайте, что вас никто за это не накажет. И всё у вас получится. Как там у Чехова? Выдавить из себя раба, освободиться.
- Буду стараться, - пообещал Селезнёв доктору и взял в руки тяжёлые сумки.
Когда вечером Орлецкий пришёл домой, то обнаружил Романа Ивановича спящим в постели с Клавдией Васильевной.
Антон Христофорович растолкал негодяя и, сдерживая себя, чтобы не дать волю кулакам, с сарказмом в голосе поинтересовался:
- Ну и как оно, с чужою женой?
- Понравилось. Спасибо, доктор, - не реагируя на сарказм, искренно поблагодарил Селезнёв. - Теперь и со своей, полагаю, всё получится.