 |
Я бы хотела питаться рассветами, музыкой, скоростью, танцем, течением реки, солнечным жаром, искрами костра в ночи. Хотела бы идти через границы, быть неуязвимой. Лежать в раскалённом песке Египта, более вечная, чем пирамида Хеопса. Карабкаться на обледенелые вершины Тибета, бинтовать содранные руки. Провести год в молчании. Спасать животных в Индии или Африке. Быть каким-нибудь чёртовым волонтёром, загореть вчёрную, и, вернувшись в большой город, пить чай в кафе, пугая и маня всех вокруг дикостью и нездешностью.
А потом, разумеется, написать книгу, в которой не будет ничего особенного, никаких таких советов, что позволят жить лучше, или чем-то вдохновиться. Ничего о том, что работа помогает преодолеть душевные невзгоды - потому что я прошла это, и теперь эта мысль неинтересна. Ничего о любви, потому что секрет тут очень прост и его не озвучить. Ни о смирении, ни о принятии, ни о чём таком, что учит быть кем угодно, кроме себя. Ни навзрыд, ни на слом, ни дать пинка, ни пожалеть. Это была бы спокойная книга, но она бы вызывала улыбку, вроде той, что бывает, когда смотришь на цветущий луг или весеннюю яблоню.
Мне думается, что я могла бы написать её и теперь, всеми необходимыми выразительными средствами я уже обладаю. Но в ней не будет полноты выдержанного вина. Ведь это звучит по-особенному, когда человек, прошедший через многое, проживший, спокойно пишет о яблоне. Это хочется слушать. И это видишь.
Нужно дойти до понимания ненужности воззвания, призыва, ненужности быть хлёсткой и бить больно. Чтобы не нужно было доказывать свою силу, но её ореол незримо шёл бы впереди. Пока мне ещё нужно, пока ещё хочется взять за плечи и встряхнуть, и кричать. А нужно проходить сквозь - одним взглядом. Нужно, чтобы одно присутствие меняло всё.
Вот тогда и можно писать книгу.
|  |
