Жарко... Ох, как жарко в конце июня в насквозь продуваемом восточными ветрами волжском городе. Эти ветра начинают свой разбег в прокаленной казахской степи и приходят в город сухими и горячими.
Жарко... Город этот узкой лентой протянулся почти на сотню километров вдоль Волги, а трубы заводов добавляют ароматам летнего зноя ароматы производственного происхождения - в каждом районе свои: тут тебе тяжелый запах чугунки на тракторном, и "лисий хвост" сталелитейного, и неповторимые ароматы химических предприятий. Впрочем, не об экологии речь.
Студенческая общага. Конец июня. Сессия уже закончилась и большая часть студентов уже разъехались, а абитуриенты еще не приехали, поэтому в опустевшем общежитии непривычно тихо и пусто. На нашем этаже жизнь теплится всего в двух комнатах: в моей - ваш покорный слуга, и через пару комнат от меня напротив по коридору Вовка Перестукин, но все знали его в основном по прозвищу Джон - метр девяносто росту, красавцем не назовешь, но была в нем, как теперь сказали бы харизма - обаятельный ёбарь-террорист, он начинал учиться еще на два декана раньше меня, и сейчас после академов был на курс моложе. Я задержался в городе, так как попал на практику на краснознаменный, известный всем своими тракторами и танками гигант, а Джон, кажется, пытался "рубить хвосты".
И так. Жаркий летний день перешел в не менее душную летнюю ночь, без малейшего дуновения. Заснуть в такой жаре невозможно, а завтра в утреннюю смену, поэтому спать надо. Открыл дверь в коридор, чтобы устроить хотя бы подобие сквознячка, бросил матрас на пол, т.к. на кровати казалось слишком жарко, намочил простыню, укрылся ей, почти не выжимая и наконец ощутил блаженное состояние проваливания в сон. Но не тут-то было: на лестнице раздался топот множества ног, дверь в секцию с грохотом открылась, в холле послышались взвизгивания и пересмешки. Остановились у моей двери:
- Вить? Это ты там? - спросил Джон
- Ну? - я встал и вышел, как был, в трусах к двери.
Джон, Андрюшка-артист (и вправду артист местного дрянь-театра, но постоянно ошивающийся в нашей общаге) и стайка девиц в белых выпускных платьицах в количестве семи (!) штук.
- Ты чё, один? Пошли с нами.
- Не, Джон, мне в утреннюю на тракторный.
- А... Ну спи... Только, дай магнитофон, он же тебе сегодня не нужен.
- Да, забирай.
Толпа протопала к комнате Джона, прихватив магнитофон.
Блин! Разбудили - гады. Попытка заснуть номер два. Где-то через полчаса, в коридоре снова раздались шаги и голос Джона с порога:
- Вить, ты спишь?
- Уснешь тут с вами? Чего тебе?
- Слышь, Вить, у тебя пожрать есть?
- Только хлеб и икра кабачковая. На столе. Забирай.
Ушел. Я провалился в сон почти мгновенно, но не надолго. Опять Джон:
- Вить, а у тебя водки нет?
- Ну не хера запросы у тебя, Джон. Ну откуда у меня водка? Таксисты в городе на что?
- У таксистов водка - чирик, а тебе я бы завтра бутылку отдал.
- Гони к таксистам - нет у меня водки.
Молчание. Сопение.
- А одеколон..?
- Ты чё, свой гарем одеколоном поить будешь? Ну вот, забирай, - достаю ему три пузырька. После короткого осмотра найденных спиртопродуктов - двух "Тройных" и одного "Русского леса" в разной степени наполненности решено было считать эти три за два полных, которые Джон и пообещал отдать завтра.
Ушел. Матрас манил, сон казался недостижимой мечтой. Все-все. Сплю... Не тут-то было! В следующий раз меня разбудили громкий мат под окном, журчание струи и флегматичный голос Джона произнес:
- Блин! Я что из своего окна и пописать не могу?
Подумалось, действительно, а почему-бы и нет?
- Гад! Убью! Зарежу! - неслось снизу. Орали они громко. Ну, какой тут сон!
Консенсус вскоре был достигнут, Джон пообещал спуститься и совместно разобрать претензии. Действительно, вскоре под окном зазвучали аргументы Джона - он настучал по башке обоим претензерам, которые вскоре ретировались, пообещав прийти завтра с земляками.
Так. Опять тихо. Все-все. Засыпаю...
И вдруг! Тишину ночи прорезал девичий визг, доносящийся из комнаты Джона. Я аж подпрыгнул на матрасе, решил, что там пришли мстители и теперь девиц без Джона убивают или, по меньшей мере, насилуют. Метнулся к двери, щелкнул выключателем в своей комнате и первое что увидел: в полутемном, освещаемом только светом из двух комнат коридоре стояли мужики в фуражках, как оказалось милицейских, по Джоновой комнате с воплями на ультразвуке носились семь голых девиц, пытаясь из кучек одинаково белых платьев, лифчиков и трусиков найти свои.
- Ты кто такой? Что тут делаешь? - рявкнул на меня лейтенант.
- Студент. Живу я здесь.
- Ну, вот и живи дальше, студент.
Сна как не бывало. Через полчаса в дверь постучали и, не дожидаясь ответа, в нее ввалился Джон, слегка помятый и разгоряченный.
- Да, Джон, зрелище было, я тебе скажу, знатное. Видел я, конечно, немного - менты не дали, но и того, что видел, мне хватило. Вы чё, в "ромашку" играли?
- Ну, старик, ладно тебе..., - неожиданно засмущался Джон.
- Слышь, Вить, дай три рубля...
- Три рубля-то тебе зачем? В три-то часа ночи...
- Дык, понимаешь, их, наверное, в "желтый дом" повезли, надо ехать, выручать. Жалко девчонок, молодые ишшо, того и гляди групповуху пришьют...
- Стоп, Джон. Кому групповуху пришьют? Им семерым или вам с Андрюхой двоим? Хорошая такая групповуха...
- Нам, наверное - почесал в затылке Джон.
- Ладно. Вот тебе трешка. Иди, спасай свой гарем, герой-любовник. Я, может, усну, наконец.
Джон взял деньги и уехал. Как ни странно мне удалось заснуть и даже выспаться, видимо в молодости организм быстрее релаксируется.
Следующий день был не менее жарким и вечер не менее душным, чем предыдущий. Джон прибился ближе к ночи, сияющий как новый пятак и с новой девицей в купальнике.
- Представляешь, мы так и шли от набережной, - тарахтел Джон, отдавая мне три рубля и два пузырька одеколона.
Подумав, пузырьки он забрал назад, кивнув на девицу.
- Может, пойдешь с нами, - без особого энтузиазизма предложил Джон, - С тебя выпивка, с меня порево.
- Нет, Джон. Мне завтра на работу.
- А. Ну, как хочешь, - буркнул Джон, выставив пузырьки назад на стол и подтолкнув девицу к своей комнате.
- Слышь, Джон, а с вчерашними-то девицами что?
- С какими такими девицами? - напрягся Джон.
- Со вчерашними.
- Со вчерашними? - на лице Джона отразилась работа мысли. - Да все путем. Отпустили их еще до рассвета. Оказывается им с классом рассвет встречать надо.
- А в милиции что?
- Ну, менты потребовали написать объяснительную.
- Ну, и...?
- Написали.
- Чё написали-то?
- "В половые сношения не вступали, а голые были, потому что жарко". Вот!