Дьяков Виктор Елисеевич : другие произведения.

Рождение нации

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    События, описываемые в романе, происходят параллельно в 21 веке и второй половине 9-го. В 21-м студент-историк Михаил Арсеньев увлекается идеями своего университетского преподавателя профессора Сиротина и мечтает написать учебник по древней истории России, в корне отличающийся от официальных учебников, как царских, так и советских времен. В 9-м славяне-кривичи, согнанные Рюриком и его варяжскими дружинами с прибыльного торгового пути "Из Варяг в Греки" и обложенные данью, вынуждены уходить на восток, спасаться от варягов в глухих лесах, где обитает финно-угорский народ мещера. Перипетии 9 и 21 веков чередуются по главам. В девятом рождается русский народ в результате мирного проникновения славян на лесные просторы нынешней Русской равнины, где они мешаются на княжеском и простонародном уровне с аборигенными финно-угорскими племенами. Но не только миром шли славяне на восток. Вятичи, самое дикое славянское племя идет покорять мещеряков огнем и мечом. Но так и эдак в муках рождается новый народ, которому будет суждено дойти до Тихого океана и создать великую страну. А в 21 веке профессор Сиротин и студент Михаил Арсеньев, потомки тех кривичей, вятичей, мерян, мещеряков, муромы, веси... хотят знать истинную, а не написанную в угоду Рюриковичам и их последователей древнюю историю своей страны. Они хотят, чтобы народ с тысячелетней историей, наконец, узнал о своих истинных корнях, что равносильно новому рождению.
  
  
  
   РОЖДЕНИЕ НАЦИИ
  
   роман
  
   Центр русской равнины начало 21 века.
  
   Михаил сидел в своем "рабочем кабинете", то бишь каморке школьного рабочего по зданию. Каморка представляла небольшое помещение под лестницей, ведущей с вестибюля первого этажа на второй. Именно здесь отгородили закуток, где и оборудовали своего рода мастерскую, в которой Михаил резал стекло, чинил сломанные стулья, замки, и так далее. Минуло уже шесть часов вечера, а в школе еще находились немало, и учеников, и учителей. Вообще-то школа работала в одну смену, но... Но московский район-новостройка, естественно, являлся новым, новой была и школа, ее "история" не насчитывала и десятка лет. Большинство учеников - дети родителей относительно недавно ставших москвичами, или дети приезжих, снимавших неподалеку квартиры. Ну, и учителя, начиная от директрисы и кончая учительницами "на подхвате", работающие в группах продленного дня, тоже в подавляющем большинстве являлись недавно испеченными москвичками. А "провинция во дворянстве" почти всегда рвется громко о себе заявить. Потому, школа не жила спокойной жизнью даже после окончания уроков. Здесь до самого вечера что-то репетировали, пели, плясали, готовили какие-то постановки. Все рвались где-то выступать, что-то выиграть, "засветиться"...
   Михаил все это отлично понимал, но в такие репетиционно-авральные дни искренне завидовал тем своим коллегам из нижестоящей школьной обслуги, работающим в школах расположенных в более старых районах города, где и руководство и учителя никуда не рвались, и сами вовремя домой уходили, и учеников не задерживали. Михаил же в такие дни испытывал напряг едва ли не вдвойне. Причина заключалась в том, что он являлся студентом-вечерником и естественно вечером должен был посещать лекции, семинары, консультации. В "нормальные" дни в школе уже после четырех-пяти часов, как правило, никого кроме охраны не оставалось, и Михаил тоже заканчивал работу и спокойно успевал на занятия в свой университет. Но сейчас уже шесть вечера, а вся школьная администрация еще на месте, что-то там смотрят, обсуждают, решают...
   Плюнуть и уйти, ведь у него нормированный рабочий день и он уже закончился? Но то-то и оно, директриса неофициально с тем условием и брала его на работу, что в подобных случаях его рабочий день "по умолчанию" становился ненормированным. А вдруг он срочно понадобится, например, что-то там сломается или разобьется? И если в такой момент его не окажется на месте, директриса вполне может разозлиться и тогда... И тогда все его довольно хрупкое нынешнее относительное благополучие, заключающееся в том, что он имел возможность, и работать, и одновременно учиться, к тому же ему разрешалось и ночевать в школе, в своем закутке, то есть иметь крышу над головой и питаться недорого в школьной столовой... Все это могло сразу рухнуть. Нет, такого места, такой работы, при всех ее недостатках, Михаил лишиться не хотел. Ведь она позволяла ему учиться не где-нибудь, а в том московском ВУЗе, о котором Михаил мечтал с детства и поступал два раза. Первый раз сразу после школы - неудачно, второй уже отслужив Армию, поступал по льготному списку. Поступил на очное, но учиться пришлось на вечернем.
   Нет, родители Михаила искренне хотели, чтобы их сын нормально учился на дневном отделении, обещали помогать деньгами. Но Михаил отказался, ему стало стыдно. И в самом деле, как это он, здоровый двадцатидвухлетний бугай будет жить и учится за счет родителей, тем более те никогда больших денег не зарабатывали и потому особых сбережений не имели. Помочь они могли разве что в размере оплаты самого скромного питания в студенческой столовой. А вот оплатить снятую в Москве комнату с ее запредельными ценами они уже никак не могли. Жить в общаге Михаил сам не захотел, а ездить каждый день ночевать домой за сто десять километров... Это, конечно, возможно, многие из его земляков, что учились или работали в Москве, именно так и поступали. Но тогда бы пришлось вставать каждый день в четыре-пять часов утра, чтобы на первой электричке успеть приехать к началу занятий. От такого графика с ума сойдешь, и любимая учеба в конце-концов каторгой обернется. Имелся и еще один немаловажный фактор - целых пять лет пребывать в ранге бедного студента, сшибающего копейки у родителей за каждую мелочь. Нет, так жить и учиться Михаилу совсем не хотелось. Он же молодой парень, ему и одеться надо, и поесть хорошо хочется. Хватит, в Армии наголодался, и скудное питание студенческой столовой его совсем не прельщало. И потом, если познакомиться с девушкой, для ухаживания за ней тоже нужны определенные деньги, пригласить, угостить... Весь этот "комплекс" вкупе подвиг Михаила перевестись на вечернее отделение и искать работу.
  Он пошел по охранным агентствам. Перебрав таковых несколько, остановился на специализирующихся по охране средних школ и детских садов. Ему показалось, что это самый подходящий для него вариант. И действительно, сначала все вроде бы шло так, как он и планировал. Михаил дежурил две недели в школе круглые сутки, потом две недели отдыхал. В недели отдыха он, понятное дело, днями пропадал в университетской библиотеке, вечерами сидел на лекциях, ночевать договорился в студенческой общаге... А вот когда наступали рабочие недели... в эти дни Михаил договаривался с напарником и тот вставал на вахту с 18 до 24 часов, он же уезжал в университет, а потом оставшуюся часть ночи дежурил. В общем, первый курс Михаил таким образом осилил. Но во время летних каникул его перебросили из относительно спокойной школы, не стремившуюся в передовики, вот сюда, где, что называется, "рвали подметки", и здесь у него все пошло кувырком. Теперь в рабочие недели он вынужденно частенько пропускал занятия, ибо просто не мог отлучиться с работы, так как в школе до позднего вечера жизнь "била ключом" и каждовечернее отсутствие одного из охранников не могло остаться не замеченным. К тому же поползли слухи, что два охранника это много и вот-вот ЧОП перейдет на систему с одним, что вообще было неприемлемым. Потому Михаилу пришлось срочно искать выход. И он его нашел.
  В этой школе давно уже собирались увольнять рабочего по зданию, любителя прикладываться к бутылке. Его терпели по той причине, что не могли найти замену. Желающих, особенно среди гастарбайтеров, конечно, найти было можно, но дело в том, что существовало неписанное строгое правило, на всех должностях школьной обслуги должны находиться только граждане России. Парадокс заключался в том, что даже некоторые учителя не соответствовали данным критериям, но вот техничек и прочую обслугу предписывали брать только россиян. Так что житель хоть и дальнего, но Подмосковья Михаил вполне соответствовал. Он пошел к директрисе и предложил свои услуги вместо пьяницы. Та удивилась, что молодой охранник просится на столь низкооплачиваемую работу. Она поинтересовалась, умеет ли он резать и вставлять стекла, чинить замки, протекающие водопроводные краны, производить элементарные электротехнические, столярные и строительные работы. Конечно, ввиду своей молодости Михаил всеми этими навыками в совершенстве обладать никак не мог. Тем не менее, он храбро заверил, что научится, овладеет. Директриса все же не поверила на слово, а поставила вопрос ребром: зачем тебе эта работа, скажи истинную причину? Михаилу ничего не оставалось как признаться - он хочет совмещать работу и учебу, что будучи охранником весьма проблематично...
   Директриса вошла в его положение, приняла на работу, но и свой интерес соблюла. Она даже разрешила ему ночевать в школе на своем рабочем месте, но предупредила, что за это кроме своих прямых обязанностей, он должен всегда быть "на подхвате", исполнять работу, и грузчика, и уборщика снега зимой, и газонокосильщика летом, и еще много чего по мелочи. Михаил согласился на все, так он обрадовался, что смог выйти из весьма затруднительного положения. И вновь сначала вреде бы все пошло на лад, он успешно сдал зимнюю сессию... Но затем пошли снегопады и он замучился убирать школьный двор, потом начались внутришкольные авралы, и то завхоз, то директриса постоянно дергали его по всякой мелочи, лампы перегоревшие вставлять, слив в унитазе чинить... И это все почему-то случалось ближе к вечеру. В общем, и на новой должности он тоже не всегда успевать на свои лекции.
  
   Вот и сегодня, после пропуска двух лекций Михаил рисковал не успеть на очень важную и интересную для него консультацию по этнологии. Все именно к тому и шло, но, наконец, уже около семи вечера учителя и ученики, участвовавшие в подготовке какого-то массового мероприятия, стали покидать школу. Дождавшись, когда уйдут директриса и завхоз, непосредственные начальники Михаила, он тоже спешно оделся, взял сумку с конспектами лекций и с минуту поколебался, брать или нет ноутбук. Иной раз на семинары и лекции он брал и его, но на этот раз решил, что не стоит. Заперев свою "каптерку", он двинулся к выходу.
   - Василич, я пошел, вернусь после одиннадцати, смотри не засни, дверь откроешь,- предупредил Михаил охранника "на вахте", мужчину лет сорока с лишним.
   - И охота тебе вот так мотаться по ночам. Действительно охота пуще неволи,- непонимающе покачал головой охранник вслед "студенту".
   Ехать Михаилу предстояло в центр города на метро. Здесь располагались старые учебные
  корпуса университета, предназначенные в основном для функционирования в них платных подготовительных курсов, а так же для занятий студентов заочников и вечерников. Когда Михаил буквально добежал до ближайшей станции метро, на часах было уже почти восемь вечера. На первую пару, начинавшуюся в 18.30, он естественно безнадежно опоздал, но к двадцати тридцати, на начало второй, еще мог успеть. На метро с пересадкой ехал минут двадцать пять. От станции бежал еще минут десять, минут пять сдавал куртку в раздевалке, поднимался по лестнице на второй этаж. В аудиторию Михаил влетел, когда консультация была в полном разгаре...
  
   "Вечерники", люди в основном уже не юные. Во всяком случае, студентов моложе двадцати лет среди них почти не наблюдалось. Более того, многим было явно под тридцать, а некоторым и за. В этой связи они, люди работающие, а то и семейные, всячески приспосабливались, в зависимости от своих житейских обстоятельств. Одна из "вечерниц" даже умудрялась посещать занятия с ребенком, мальчиком лет пяти. Видимо его не с кем было оставить.
   Профессор Сиротин Алексей Никитич, читавший на их потоке курс этнологии, на появление взмыленного студента лишь укоризненно покачал головой, при этом не прекращая отвечать на вопрос из аудитории. В аудитории, впрочем, присутствовало едва ли чуть более половины учебной группы. На вечернем отделении это дело обычное. Но Михаил на первом курсе крайне редко пропускал занятия и никогда не опаздывал. Увы, на втором и пропускал, и опаздывал. С ходу "включиться" ему не удалось. Профессор уже под завязку был загружен вопросами по реферату, который студентам предстояло сдавать через полторы недели. Чтобы ответить на них ему не хватило времени до самого конца занятий. Ну, а опоздавший Михаил "в очереди" оказался последним и до него та очередь вообще не дошла. Впрочем, здесь имела место и вина самого профессора. На поступавшие вопросы он не то, что отвечал слишком подробно, а чуть не читал целую лекцию. Он любил и знал досконально свой предмет и когда говорил о нем, мог запросто забыть о времени. Михаил внимательно, с интересом выслушал эти ответы-лекции, хоть почти все они оказались довольно далеки от выбранной им темы реферата. По истечении времени занятий, когда студенты стали покидать аудиторию, Михаил подошел к профессору, который тоже собирался уходить:
   - Алексей Никитич, извините, я опоздал сегодня... на работе задержался. Вы бы не могли уделить мне несколько минут?
   Профессор рослый, но субтильный, лет пятидесяти пяти, с редкой посеребренной шевелюрой, глянул на студента укоризненно поверх очков.
   - Что-то вы Арсеньев в последнее время частенько стали злоупотреблять не только опозданиями, но и пропусками. Насколько помню, когда-то вы были образцом посещаемости. Потому вам нет необходимости напоминать, что студентам, не посещающим мои лекции и консультации я выше "удовлетворительно" не ставлю.
   - Да я, конечно, в курсе. Но у меня действительно так сложились обстоятельства, что я никак не мог успеть раньше,- изобразил отчаяние Михаил.
   - Ладно, Бог вам судья. Что там у вас за вопросы ко мне. Кстати, какую тему для реферата вы себе взяли?- тон профессора явно смягчился и он вновь опустился за преподавательский стол.
   - Этногенез русского народа,- бодро отрапортовал Михаил, довольный что "препод" внял его мольбе.
   - Ух, ты!- глаза профессора округлились от удивления.- Да вы гляжу из тех, кто выбирают самый трудный путь.
   - Почему? Мне кажется, наоборот, по этой теме так много литературы, что проблем с первоисточниками никак не возникнет,- не понял, чему изумился профессор Михаил.
   - Вы так думаете?...- профессор помедлил, испытующе посмотрев на студента.- В том-то и проблема, что литературы очень много, и она далеко не однозначна. Например, та что имеется в нашей университетской библиотеке в основном безнадежно устарела. Какие первоисточники вы уже использовали?
   - Ну, прежде всего Топорова "Этнография народов СССР", потом Рыбникова "Очерки этнографии русского феодального города", Седова "Восточные славяне в 6-13 веках"...- начал перечислять Михаил.
   - Стоп...- перебил профессор,- все понятно. Вы набрали первоисточники из списка, что указаны в программе.
   - А откуда же еще?- изумленно спросил Михаил.
   - Поймите, дорогой вы мой, если бы вы взяли любую другую тему из предложенных вам, возможно, означенной в программе литературы было бы вполне достаточно. Но этногенез... Вы представляете полное значение этого термина?- профессор уже смотрел как-то жалеючи.
   В открытую дверь опустевшей аудитории заглядывали студенты-вечерники из других групп - занятия закончились и все покидали здание.
   - Конечно, я смотрел "Свод этнографических понятий и терминов". Там сказано, что этногенез это происхождение того или иного народа,- уверенно ответил Михаил.
   - Хорошо. Так вы что собираетесь писать о происхождении так называемых восточнославянских народов, и русских, и украинцев, и белорусов, или только русских?- в уголках губ профессора обозначилась издевательская усмешка.
   - Ну да, а разве можно их рассматривать отдельно?- явно не понимал поведения профессора Михаил.
   - На первый взгляд действительно вроде бы нельзя. Но дело в том, что на дворе у нас 2008 год. Понимаете о чем я?... Если бы сейчас был 1978 или даже 88 год,- действительно ничего непонятного. Ведь в те годы этногенез всех этих трех народов фактически не разделяли, во всяком случае, официально. А если говорить проще их историю, образно говоря, валили в одну общую кучу. Так кстати, не впрямую, но фактически говорится в тех первоисточниках, которые вы перечислили. Я буду перед вами предельно откровенен, как русский человек перед русским человеком. Все эти учебники не просто безнадежно устарели, они написаны с позиций враждебных всему истинно русскому, истинной русской истории. Ведь та этнография, что преподавалась в советский период и истинный этногенез русского народа далеко не одно и то же,- профессор сделал акцент на своих последних словах.
   - То есть как? Извините, но я вас не понимаю,- Михаил явно был сбит с толку и смотрел на "препода" с недоумением.
   - Вы или невнимательно меня слушали или вообще пропустили лекцию, где я предостерегал студентов от этой темы и объяснял почему. Ну, если же вы упорствуете и собираетесь все же брать именно её, то в качестве первоисточника я бы посоветовал прежде всего работу недавно умершей, царство ей небесное, замечательной была ученый... Так вот, я вам советую прочитать работу профессора Татьяны Ивановны Алексеевой, которая так и называется "Этногенез восточных славян", а также совсем недавно вышедшую книгу Балановских "Русский генофонд на русской равнине". И когда вы ознакомитесь с этими исследованиями, то увидите, что изложенное там, едва ли не противоположно тому, что проповедовалось в официальных учебниках. Конечно, и эти работы ни в коем случае нельзя считать истиной в последней инстанции. И вообще Михаил, так насколько я помню вас зовут,- профессор вдруг перешел на доверительный тон,- исходя из сложившихся к концу двадцатого века исторических реалий, оснований говорить об абсолютной идентичности происхождения так называемых восточно-славянских народов, не так уж много. Хотя надо отметить тот непреложный факт, что многие ученые, как старшего поколения, так и молодые по-прежнему утверждают именно оное, продолжая многовековую традицию, зародившуюся еще в царской России и которую официально, как догму приняли и в советской исторической науке...
   Профессор опять забыл о времени, но был вынужден прерваться, ибо его внимание отвлекла комендант здания, стоявшая в дверях аудитории с крайне возмущенной миной на лице.
   - Все-все, уходим,- виновато проговорил профессор и, подхватив свой портфель, заторопился к выходу.
   - Погодите, это как?... Я что-то не догоняю. Алексей Никитич,- Михаил шел рядом с профессором,- но ведь во всех пособиях...
   Профессор остановился посередине пустынного коридора и заговорил неожиданно зло:
  - Если хотите постичь истину, научитесь отличать учебники, написанные в угоду политической конъюнктуре, от настоящих научных работ. Я же вам могу лишь посоветовать прочитать работы Алексеевой и Балановских, или меняйте тему реферата. Поймите, эта тема уж очень спорная, я бы сказал по нынешним временам даже взрывоопасная.
  Профессор вновь двинулся вперед, явно давая понять, что сказал все.
  - Но Алексей Никитич... подождите... если как вы намекаете, что русские, украинцы и белорусы вовсе не такие уж близко-родственные народы, то как объяснить большое сходство их языков?- этот вопрос Михаил задавал профессору когда они уже спустились в раздевалку.
  - Идти по пути определения родства народов по сходству их языков, это самый легкий и поверхностный способ изучения этногенеза. Но ответьте мне на такой вопрос, например, казахи, узбеки и азербайджанцы говорят на родственных тюркских языках, но во всем остальном совершенно не похожи друг на друга, ни внешне, ни по ментальности. Или русские и болгары, то же самое. Потому понятие славяне, тюрки или финно-угры прежде всего лингвистическое, но далеко не всегда генетическое. В пределах той или иной лингвистической группы часто находятся народы генетически весьма друг от друга далекие. Так имеем ли мы право при глубоком изучении этногенеза опираться в первую очередь на язык?... Нет и нет. Необходимо учитывать все доступные современной науки средства исследования: антропологические, генетические. Только независимые друг от друга источники в комплексе дают объективные сведения о структуре генофонда того или иного народа...
  Профессор продолжал говорить, одновременно одевая пальто. Параллельно тоже одевал свою куртку Михаил - одевал и слушал.
  - И имейте в виду, история дославянского населения на русской равнине на порядок больше русской истории. Русский генофонд вобрал в себя гены многих популяций живших здесь и составил свой генетически код. Потому и случается так часто, что официальное родство народов только языком и исчерпывается, а во всем остальном они друг от друга за века и тысячелетия так разошлись, что общих ген осталось совсем немного. А в то же время с другими народами, родной язык которых принадлежит совсем к другой языковой группе, наблюдается куда больше общего и во внешности, и по наличию множества одинаковых ген, и в ментальности. Причем такое положение дел сложилось не вчера и не сто, или двести лет назад, а уже много веков назад. А у нас по-прежнему все норовят делить народы по языковому сходству. А что касается русских, украинцев и белорусов, родство конечно есть, но насколько оно близкое, очень большой вопрос. И я вас умоляю, Миша, чтобы наши беседы по этому вопросу имели смысл, прочтите Алексееву и Балановских. Алексеева начинала проводить антропологические исследования еще в пятидесятые годы прошлого столетия во Владимирской, Ярославской и Костромской областях. Использовались правила трех поколений, то есть исследовались только те коренные жители, которые в третьем поколении и более жили там же на одном месте, чтобы избежать влияния миграций советского периода. Понимаете, о чем я говорю!- повысил голос профессор, чтобы Михаил слышал его через уличный шум - они уже шли по направлению к метро.
  - Да, но разве можно о всем русском народе судить по результатам исследования всего лишь в трех, пусть даже самых что ни на есть русских областях,- слабо возражал буквально захлестнутый потоком совершенно ему неведомой информации Михаил.
  - Вполне можно. Ведь территория Поволжья, Дона, Урала, Сибири, да и Северного Кавказа были прочно заселены русскими в эпоху, когда этнический тип русских уже сформировался именно на русской равнине. Да и потом в период территориального роста Российской империи и уже в советские времена окраины и другие советские республики питали в основном европейские русские области. Вы знаете, какова численность населения была до революции в Вятской, ныне Кировской области? Два с половиной миллиона человек. А сейчас там живет миллион триста тысяч. За советское время население этой коренной русской области сократилось почти вдвое. Примерно тоже можно сказать и про другие исконно русские области. Это коренное русское население не исчезло, оно просто переселилось подгоняемое советской пропагандой в Сибирь, на Урал, Дальний Восток, в другие советские республики... Что касается литературы, которую я вам рекомендую, работу Алексеевой как раз дополняет книга Балановских. Это даже не столько научный труд сколько итоговый отчет об исследованиях различных популяций коренного русского населения, что производились этнографическими экспедициями, начиная с пятидесятых годов и кончая двухтысячными. Обязательно прочтите, и только тогда у нас с вами получится предметный разговор. На следующей неделе у меня последняя консультация, там и поговорим. Только больше не опаздывайте, до встречи,- профессор чуть приподнял шапку и повернул к эскалатору - они, увлекшись разговором, уже зашли в вестибюль метро, и Михаилу надо было идти к другому эскалатору.
  Пока ехал назад в метро, шел до школы по морозной январской Москве, Михаил только и думал о том, что ему говорил профессор. Вывод напрашивался однозначный - по легкому этот реферат никак "спихнуть" не получиться. Может, действительно сменить тему, пока время есть? Взять, например, "Дворы, усадьбы и дома старой Руси". Любо-дорого, и материала полно и никаких различий в толковании, что в царское время, что в советский период, что сейчас. Однако исподволь все сильнее хотелось узнать, что именно ему пытался втолковать "препод". Несмотря на колебания относительно темы реферата, Михаила решил обязательно прочитать книги, что рекомендовал ему профессор, которых почему-то не было в официальном программном списке рекомендованной литературы по курсу этнологии.
  
  Охранник, конечно же, уже спал. Михаилу пришлось перелезать школьный забор и минут десять руками и ногами колотить в дверь, чтобы его разбудить, а потом некоторое время уговаривать дать ему ключ от кабинета информатики. Охранник ругался, но так хотел спать, что в конце-концов уступил, неприязненно бросив ключ, висевший над его вахтовым столом напротив номера соответствующего кабинета:
  - На, лови, только смотри не натвори там чего-нибудь, сам знаешь, с меня спрос.
  - Не беспокойся Василич, в первый раз, что ли. Я недолго, и ключ сам на место повешу, а ты ложись.
  - И хочется тебе не только вечерами, но и ночами учиться, когда нормальным людям спать положено,- недовольно ворчал охранник вслед взбегавшему на второй этаж пустынной школы Михаилу.
   Еще одно удобство места работы Михаила заключалось именно в том, что он имел возможность ночами вот так проникать в кабинет информатики и бесплатно, то есть фактически за счет школы, выходить в Интернет. Воспользовался такой возможностью он и сейчас. Михаил не использовал компьютеры школьных преподавателей информатики, зная, те наверняка отследят, что кто-то пользовался аппаратурой в их отсутствие. Он просто подключал к Интернету свой ноутбук. Еще в позапрошлом году, только начав учиться в университете, Михаил со всей очевидностью осознал, что без собственного компьютера современному студенту никак не обойтись. И он, откладывая деньги с каждой зарплаты, через три месяца приобрел-таки ноутбук. До того знакомый с компьютером весьма поверхностно, Михаил уже к концу первого курса прошел путь от "чайника" до весьма уверенного пользователя. Тут сыграло свою роль и то, что работая в школе, он имел возможность постоянно консультироваться у профессиональных преподавателей информатики.
  Михаил отпер кабинет, не включая света, подключился к модему информатиков и вскоре уже блуждал по просторам Рунета. Он забил в адресную строку имя Татьяна Алексеева и включил поиск. Михаил очень надеялся, что работа, которую ему настоятельно советовал прочесть профессор, выложена в Интернете. Но, увы, находились только отзывы, или статьи о той работе других авторов, как хвалебных, так и резко отрицательных. В одной из отрицательных автор возмущался, что Алексеева ставит под сомнение славянское происхождение племени вятичей и по антропологическим признакам черепов и скелетов из захоронений времен средневековья относила их скорее к финно-уграм, нежели к славянам. Для Михаила это все звучало как китайская грамота, ибо самого оригинала статьи вокруг которой "ломались копья" он так и не нашел. Из недр интернета Михаила буквально вырвал звонок мобильного телефона в его внутреннем кармане...
  
  Как же это замечательно иметь работу и стабильную, пусть и совсем небольшую, зарплату. Михаил мысленно не раз себя поздравил с тем, что не уподобился тем великовозрастным детям-студентам, сидящим на родительской шее. Еще будучи охранником, он имел в месяц по двадцать тысяч рублей, сейчас когда он поменял охранное агентство непосредственно на школу у него выходило меньше, но все равно он мог фактически полностью себя обеспечивать и даже более того, имел возможность изредка пригласить в ресторан, или даже в недорогой ночной клуб девушку...
  С Викой Михаил познакомился тоже здесь в школе, когда еще работал охранником. В обязанности охранника вменялось в первую очередь не допускать в школу посторонних лиц, а так же препятствовать покидать школу ученикам, сбежавшим с уроков. Некоторые тогдашние коллеги Михаила, впрочем, в исполнении своих обязанностей не особо усердствовали. Они сквозь пальцы смотрели на то, как отдельные старшеклассники покидали школу посреди уроков, или не могли удержать на входе борзую мамашу, прибежавшую разбираться с учителями, обидевшими ее чадо. Особенно тяжело приходилось охране, когда в школу приходили "разбираться" кавказцы. Они, как правило, приводили с собой по нескольку человек родственников, и тут даже добросовестному охраннику удержать их было нелегко. Нет, Михаил несмотря на то, что изо всех сотрудников агентства являлся едва ли не самым молодым, не пасовал ни перед напористыми родителями, ни перед самыми наглыми старшеклассниками, и даже перед "стреляющими глазками" девченками-нимфетками. Опыт армейской службы, где ему не раз приходилось вступать в казарменные конфликты со сплоченными джигитами, в которых он узнал их сильные и слабые стороны... Этот опыт помог ему в тех случаях, когда в школу чтобы "поговорить" пытались проникнуть данные "горячие" особи. В общем, когда Михаил стоял "на вахте", он не пропускал в школу в урочное время никого кроме сотрудников школы. Но в тот день в дверь школы посередине учебного дня буквально влетела и, не задерживаясь, энергичной походкой через вестибюль направилась прямо к лестнице молодая особа.
  - Девушка, вы куда!... Стойте! Сюда посторонним нельзя!- сидящий "на вахте" Михаил вскочил, кинулся следом и схватил "прорвавшуюся" за рукав куртки.
  - Пусти!- неожиданно громко воскликнула девушка и попыталась вырваться.- Вы... вы что новенький, не знаете, кто я такая!?- на ее лице отобразилось искреннее возмущение.
  Михаил от такого тона даже несколько смутился, ибо дежурил в этой школе всего вторую неделю. Тем не менее, вроде бы весь местный педколлектив и прочую обслугу он уже более или менее знал. Более того, естественное внимание обращал на молодых учительниц. А эта... нет, эта девушка ему была явно не знакома. Потому Михаил переборол смущение и заговорил тверже:
  - Извините, а разве вы здесь работаете? Что-то я вас впервые вижу.
  - Нет, я здесь не работаю... здесь моя мама работает, учитель математики Людмила Петровна. И я всегда к ней свободно проходила,- девушка продолжала говорить чуть не с вызовом, все время порываясь продолжить свое движение вглубь школы.
  Но Михаил не пустил:
  - Извините, но я вас не знаю, и потому пустить не имею права. Если же здесь работает ваша мама, то мы сейчас позвоним в учительскую, и ее к вам вызовут, если конечно она не на уроке...
  Вот так и произошло знакомство Михаила с Викой Рыжовой. Вика довольно часто таким образом прибегала к матери, и Михаил уже беспрепятственно ее пропускал, так же как и ее младшую сестру Лизу. Вике на момент их знакомства исполнился двадцать один год, Лизе - девятнадцать. После того как Михаил из-за вахтенного стола охранника перебрался в каптерку рабочего по зданию, он волей-неволей еще глубже окунулся во внутришкольную жизнь. Когда Михаил еще сам учился в школе, он и не подозревал о наличии столь большой "подводной части айсберга", невидимой, как правило, для непосвященных. Ученики и их родители обычно наблюдают лишь "надводную часть". Для Михаила, прежде всего, стало неожиданностью довольно высокие заработки большинства учителей московских школ. Они раза в полтора-два превышали аналогичные заработки учителей подмосковных школ, а в сравнении с более отдаленной провинцией разница достигала уже трех-четырех, а то и пяти-шести раз. Так что официальная молва о "нищих учителях" оказалась справедливой только в отношении провинциалов. О том, что та же викина мать получает в месяц более сорока тысяч рублей, да еще имеет дополнительный приработок в виде платных учеников, Михаил узнал как раз от Вики, когда они познакомились поближе. Теперь, приходя вроде бы к матери, Вика не столько проводила время с ней, сколько болтала с Михаилом, сначала "на вахте", а потом и в его "каптерке". А вот о том, что "училки" в Брянской, или Тамбовской областях имеет в месяц пять-шесть, а в лучшем случае десять тысяч, он узнал от своих тогдашних коллег охранников, бывших оттуда родом.
  Отец Вики и Лизы давно развелся с Людмилой Петровной, тем не менее, материально семья Рыжовых являлась вполне самодостаточной. Они имели трехкомнатную квартиру, отремонтированную по евростандарту, соответственно обставленную, и несколько лет назад приобрели иномарку "Форд", которую по очереди водили мать и старшая дочь. Потому так часто и забегала Вика в школу, подгоняя машину и отдавая ключи от нее матери, или наоборот, забирая ключи и уезжая на припаркованной у школы машине. Младшая сестра пока что машину не водила, но собиралась поступать на курсы вождения. Михаил как-то спросил Вику:
  - И как же вы будете свой "Форд" на троих разрывать, если даже для вас двоих такой напряг?
  - Нет проблем, вторую купим,- отмахнулась Вика, вызвав очередной "приступ" тщательно скрываемого удивления у Михаила.
  Поразмыслив трезво, Михаил понял, что удивляться здесь особо нечему. Это ему с его подмосковной "колокольни" казалось, что покупка второй машины в семье, где нет ни одного мужика, нечто запредельное. А по московским меркам... Людмила Петровна и Вика работают, Лиза учится. У матери сорок тысяч с гаком в месяц, иногда и за пятьдесят зашкаливает, Вика закончила какой-то ускоренный частный ВУЗ, работала в турагентстве и имела чуть за двадцать тысяч. То есть на семью получалось порядка семидесяти тысяч или до двух с половиной тысяч баксов. Если учесть, что в Москве подержанную иномарку в хорошем состоянии можно было приобрести за 12-15 тысяч долларов... В общем, как уже неоднократно убеждался Михаил, в Москве, имея квартиру и прописку, можно жить материально весьма неплохо даже будучи всего лишь учительницей, разведенкой или молодой начинающей сотрудницей сферы туристического бизнеса, и опять же даже не имея ни одного мужика в доме.
  Вика довольно часто звонила Михаилу. Отношения меж ними по времени насчитывали где-то около года, и их трудно было назвать отношениями между парнем и девушкой в неофициально общепринятом для постсоветского периода смысле слова. Оба они являлись довольно занятыми людьми. Михаил днями работал, вечерами учился. Даже по субботам у него были занятия, а воскресения он проводил у родителей. Вика, кроме того, что высиживала определенное время в офисе своего турагентства, частенько разъезжала по городу, аэропортам, утрясая различные вопросы по организации загрантуров. Ее как молодую сотрудницу "гоняли" по Москве, но возглавлять тургруппы за рубеж, самые "хлебные" должности в турагентстве, пока что не доверяли. Именно для служебных поездок ей так часто нужна была машина, которую она и забирала у матери. В своих хлопотах Вика тоже довольно часто зарабатывалась допоздна. Таким образом, у молодых людей времени, чтобы встречаться, например, вечером, куда-нибудь сходить, таких возможностей за все время знакомства выпало всего несколько раз. Как-то они сходили на молодежную дискотеку. Им не понравилось, там в основном отрывались тинэйджеры до двадцати лет. Ночные клубы... как-то ни у Вики, ни у Михаила не возникло желания туда заглянуть. Они не были и тем более не изображали из себя этаких "крутых", а ночной клуб в мировоззрении их обоих казался пристанищем именно для подобных менов и герлз, к тому же провести полночи в клубе, а потом утром идти на работу... Другое дело ресторан. Именно туда один раз и пригласил Михаил Вику. В том ресторане работал двоюродный брат одного из его бывших коллег по школьной охране. Коллега, рекомендуя ресторан, отметил:
  - Если хочешь нормально выпить, поесть и с девчонкой в культурной обстановке посидеть, вот адрес... Классный ресторан, хоть и недешевый. Хозяин еврей, но устроено все строго по-русски, и главное, туда "черных" на порог не пускают. Тот еврей так своей охране и прочей обслуге и говорит, что хотите делайте, но чтобы "черных" за столиками не было. Пропустите - уволю. Потому там обстановка всегда спокойная, ни драк, ни к бабам приставаний...
  Последнее обстоятельство и подвигло Михаила пригласить Вику именно в оный ресторан, хотя он действительно оказался не из дешевых. Ко всему Вика как-то призналась, что побаивается именно "черных". Какой уж там негативный опыт общения с "джигитами" она имела, Вика не уточнила, а Михаил постеснялся выспрашивать. Если после дискотеки они плевались, то ресторан им обоим пришелся по душе. Обстановка оказалась действительно уютной, спокойной, расслабляюще-приятной. Все от официантов до тихой баюкающей музыки располагало к задушевно-откровенной беседе. Вика, забывшись, призналась, что мать не одобряет ее знакомство, встречи и перезванивания с охранником, ставшим потом школьным рабочим по зданию. Более всего Людмила Петровна опасалась, как бы не дошло до интима. Вика что-то пыталась обьяснить, но Михаил так и не уразумел, чем он не понравился матери Вики. Ведь когда он видел ее в школе, Людмила Петровна внешне никакой антипатии к нему не выказывала. После этого неожиданного известия вечер, в общем, оказался испорчен, хоть они по-прежнему ели, немного пили, танцевали... и все, в том числе и счет, который оплатил, естественно, Михаил, все было на высшем уровне, или выражаясь молодежным слэнгом "супер". Тем не менее "бочку меда" безнадежно испортила "ложка дегтя".
  К сожалению, они крайне редко могли позволить себе проводить друг с другом много времени, и обычно этот вакуум в их отношениях в какой-то степени восполняли телефонные разговоры. Причем и здесь имелось определенное ограничение. Вика не разрешала звонить себе в рабочее время и когда этот звонок могла бы услышать ее мать. Таким образом, куда чаще звонила она сама. Михаил тоже ограничил Вику - не звонить когда он по времени должен был находиться в университете. Потому иной раз Вика звонила ему вот так, фактически ночью после его возвращения из университета, в это время Людмила Петровна уже засыпала и не могла отследить, куда это звонит ее дочь. Вот и сейчас, когда минула уже полночь, Михаила из Интернета "выдернул" звонок Вики.
  
  - Миш, ты еще не спишь?... Извини, если разбудила,- послышался в трубке явно озабоченный голос девушки.
  - Да нет, я только из универа приехал. А ты, что это не спишь так поздно?- в свою очередь спросил Михаил.
  - Не до сна мне сейчас, у нас тут такая засада,- еще более отчетливо в голосе девушки зазвучало нешуточное беспокойство.
  - На работе, что ли, проблемы?- предположил Михаил, одновременно отключая ноутбук, ибо начало разговора предпологало его немалую продолжительность, а раз так, то лучше покинуть кабинет информатики и спуститься в "каморку".
  - Да нет, я же тебе говорю дома... Миш, ты помнишь я тебе говорила, что мы собирались покупать вторую машину?... Ну так вот, третьего дня нам ее пригнали, "Опель", прямо из Германии. Машина хоть и не новая, но очень в хорошем состоянии. Восемнадцать тысяч баксов отдали.
  - Ну что ж, поздравляю. Теперь тебе всякий раз у матери машину просить не придется, на своей ездить будешь.
  - Рано поздравлять. У нас тут и проблема нарисовалась некстати через ту машину,- в голосе девушки уже чувствовалась неподдельная тревога.
  - Неужто, сразу разбили?- в свою очередь выразил обеспокоенность и Михаил.
  - Да нет, тьфу-тьфу, хотя то, что случилось, может, и не лучше, если не хуже. Помнишь, я тебе говорила, что сестра Лизка на курсы вождения ходила?
  - Ну, помню.
  - Так вот она их окончила, экзамен сдала, права получила. И как только этот "Опель" мама оформила, Лизка и давай ее уламывать: дай на новой поездить. Мать и разрешила на нашу голову,- в голосе Вики послышались и злые нотки.
  - Правила что ли нарушила, права забрали?- Михаил лишь мог предположить, что за проблема возникла в связи с новой машиной.
  - Да нет... Поверишь Миш, наша Лизка умудрилась прямо на дороге, на проезжей части с хачём познакомиться!- теперь голос девушки передавал уже высшую степень возмущения.
  - С кем... с каким еще хачём? Как это на дороге... она, что подвозила его?- не мог взять в толк то, что сообщила ему Вика Михаил.
  - Да нет. Этот хач тоже ехал на своей машине, увидел Лизку за рулем. Видно она так ему понравилась, что у того кровь закипела. Им ведь для этого не много надо. Он ее и стал к тротуару прижимать по-наглому. Если бы меня, я бы конечно этому гаду не далась. А у Лизки опыта вождения нет, она и растерялась, остановилась. А он из своей машины вышел и опять по-наглому к ней в машину прямо сел. Вот так и познакомились. Конечно, кучу комплиментов наговорил, в ресторан сразу пригласил, и вообще, все что пожелаешь добуду и сделаю. Ну, ты же знаешь как "черные" охмуряют молоденьких русских дурочек, да и не только молоденьких. Вон сколько таких дур за них замуж повыскакивали, а он, как только пропишется здесь, сразу сюда еще одну жену из чуркестана везет. Вот и Лизка от всех этих его комплиментов поплыла. От ресторана, правда, ума хватило отказаться, а вот на свидание согласилась. Я ей говорю, не ходи, а она мнется, похоже только о нем и думает. Во как пыль в глаза дуре напустил!
  - Постой Викуль. Ты же вроде говорила, что у твоей сестры уже есть парень, они учатся вместе,- вклинился в монолог девушки Михаил, уже повесивший над вахтенным столом охранника ключ от кабинета и направившийся в свою "коморку".
  - Да какой там парень, так ребенок. Лизка, кстати, этому хачу сказала, что у нее мальчик есть. А тот только рассмеялся и опять в наглую говорит, что такое русский мальчик в сравнении с кавказским мужчиной, младенец. Вот ведь сволочь какая, насколько в себе уверен. В чужой стране средь бела дня на проезжей части прижал машину незнакомой девушки, не спрашивая разрешения сел в нее, познакомился и еще хвастает, что он... Чурка сраная, только с гор спустился и позволяет себе что хочет. Я их и так не переношу, а тут такое. Просто зла не хватает, как подумаю, что моя родная сестра с черножепым... И поговорить, главное не с кем. Вот решила тебе позвонить,- окончательно пояснила причину столь позднего звонка девушка.
  - Слушай Вик, ты раньше времени не паникуй. Если тебя сестра не слушает, пусть мать на нее воздействует,- попытался дать совет Михаил.
  - Ох, Миш, что мать, ты нашу мать видишь только, когда она с гордым видом по школе ходит. Ты же ее совсем не знаешь. Именно отношение к этому нашей мамы меня больше всего и беспокоит,- вздохнула в трубку Вика.
  - Что за отношение?- не понял, что имела в виду девушка, Михаил.
  Ответа не последовало, было лишь слышно, как Вика возбужденно сопела в трубку. Она заговорила лишь после продолжительной паузы:
  - Ладно Миш, извини что потревожила так поздно. Ты же только из универа, спать, наверное, хочешь, а я на тебя все наши проблемы вывалила. Чао милый, спасибо что выслушал,- довольно неожиданно завершила разговор Вика и, так и не ответив на последний вопрос Михаила, отключилась.
  
  Что все это означало, и насколько действительно все там серьезно, Михаил так и не мог уразуметь. И потом это вырвавшееся у Вики: ты нашу мать не знаешь. Конечно, откуда он мог знать, что за человек Людмила Петровна, разве что она считалась лучшим специалистом-математиком в школе. И все же из рассказов Вики о матери он определенное мнение о ней составил. Людмила Петровна выражаясь словами героя Тургенева Базарова "сама себя сделала". Если ее дочери уже являлись урожденными москвичками, то сама она оказалась землячкой Михаила и его родителей. Ибо Шатура родной город Михаила и Егорьевский район, откуда происходила Людмила Петровна, на карте Подмосковья располагались рядом, соседствовали. Если родители Михаила являлись потомственными энергетиками и всю жизнь трудились на знаменитой шатурской ГРЭС, то Людмила Петровна родилась в деревне в семье простых колхозников. Тем значимее казалось ее, так сказать, превращение обычной сельской девочки в педагога московской школы со всеми сопровождающими атрибутами теперь уже стопроцентной москвички: прописка, квартира, машины... и все прочее. Семейная жизнь с мужем, правда, не получилась. Но даже это обстоятельство Людмила Петровна объясняла просто и уверенно: лучше жить без мужа, чем мучиться с таким, который не в состоянии хорошо заработать. Именно таковым и являлся ее бывший муж, отец Вики и Лизы. Когда разводились Людмиле Петровне не исполнилось и сорока лет, она вроде бы была и умна и в неплохой "телесной форме", и казалось, ей еще встретится тот самый энергичный, пробивной, добычливый... Но увы, за десять лет так и не встретился. Даже в Москве такие "на дороге не валялись". С годами, а Людмиле Петровне уже исполнилось сорок восемь лет, шансы на повторное замужество стали совсем мизерными. А вот непробивной и малозарабатывающий бывший муж, которого Людмила Петровна фактически бросила, женился вторично. И хоть зарабатывать хорошие деньги он так и не научился, в новой семье был весьма счастлив, там у него тоже рос ребенок и тоже девочка. За исключением патологического неумения зарабатывать деньги, отец Вики и Лизы человек был весьма положительный, и алименты все положенные годы честно выплачивал, и дочерей не забывал - регулярно поздравлял и делал посильные подарки на именины и восьмое марта.
  Из рассказов Вики о своей матери, Михаил, наконец, догадался о причине негативного отношения Людмилы Петровны к завязывающимся отношениям ее дочери с ним. Они были те же, из-за которых она в свое время рассталась со своим мужем. Однажды Михаил прямо спросил Вику, чем же он не глянулся ее матери. Вика столь же откровенно поведала: Людмила Петровна, когда узнала, что Михаил учится на историка, сразу сделала безапелляционный вывод, что он с такой специальностью никогда хорошо зарабатывать не будет, разве что если сумеет стать академиком. Но даже если такое случится, он до тех пор так измучает бедностью семью, что и от академических заработков радости не будет. Своим дочерям Людмила Петровна упорно втолковывала, что сейчас самые перспективные женихи учатся на управленцев, юристов, финансистов, нефтяников или каких-нибудь торговых менеджеров. Вика, и учиться пошла, и работать в туристический бизнес в основном в результате "прессинга" со стороны матери, потому как тоже дело перспективное и там можно найти соответствующего жениха. А История? Да кому она сейчас нужна. Это в советское время такая профессия считалась перспективой, потому что с дипломом историка можно было сделать парткарьеру. В те годы не то, что в университет, на исторические факультеты областных педвузов без блата ниже райкомовского было трудно поступить. Но что было, то безвозвратно ушло.
   Да, не одобряла Людмила Петровна ухажера дочери, но пока в открытую не препятствовала их нечастым свиданиям. Тем не менее, она регулярно напоминала Вике, что мужиков на свете много, и пока есть время не надо спешить, главное не ошибиться, чтобы потом не жалеть. Впрочем, Вика к предостережениям матери всерьез не прислушивалась. Для нее куда важнее было то, что Михаил по всему не бабник и в их отношениях не форсирует события, ухаживает хоть и без шика, но в то же время сразу дал понять, что Вика ему очень нравится... в первую очередь физически.
   Это только в старой романтической литературе упорно втюхивают, что на первом месте у влюбленных душа, внутренний мир, и лишь где-то там на задворках тело. Ну, а в современной постсоветской беллетристике напротив, любовные отношения низведены до чисто "механических функций", не успели познакомиться - и в койку. Обычные молодые люди, не выдающиеся ни какими "углами", как правило, тяготеют к середине. Потому и Вика, когда осознала, что Михаилу прежде всего нравятся не "мечтательное выражение ее глаз", и не "грани ее богатого внутреннего мира", а вполне осязаемые плотские вещи: ее ноги, грудь и даже, пардон, попка... Это ее вовсе не шокировало. Ведь во все времена девушки с нормальной психикой предрасположены положительно реагировать именно на такого рода внимание. Даже при выборе одежды основная задача женщины, выгодно подать в первую очередь именно ту же грудь, ноги, ну и все прочее. И Вика тоже естественно "подавала", а Михаил своей этакой ненавязчивой прямотой в комплиментах и "подкупил" ее. Первым делом, когда их отношения еще находились в "зачаточном" состоянии, он обратил внимание на небольшой размер ее обуви:
   - Ух, какие туфельки!?
   - Туфли как туфли, в "Матино" купила за четыре тысячи,- непонимающе пожала плечами девушка.
   - Да нет, я про то, какие они маленькие. У тебя какой размер?
   Так, вроде бы невзначай, Михаил бросил "пробный шар". И Вика не осталась равнодушной к тому, что этот сидящий "на вахте" молодой школьный охранник обратил внимание на ее маленькую ступню. Впрочем, внешне она не подала вида:
   - Не такая уж и маленькая, тридцать седьмой размер.
   - Как же не маленькая, какой у тебя рост? Наверное все сто семьдесят, для такого роста ножка просто миниатюрная,- завоевав "плацдарм", Михаил продолжил наступать.
   - Какие сто семьдесят,- возразила Вика, явно польщенная, что Михаил явно завысил ее рост,- У меня всего сто шестьдесят пять.
   - Разве? А смотришься выше. Ну, все равно, очень маленькая ножка,- с видом знатока заключил Михаил.
   Произносимое им слово "ножка" сыграло роль тарана окончательно пробившего брешь в оборонительных порядках девушки, а все остальное лишь закрепило успех. После этого Вика уже жила неосознанным желанием еще слышать примерно то же, и даже куда более откровенные комплименты во время их кратковременных встреч, когда она забегала к матери за ключами от машины. Ну, а потом, когда Михаил обзавелся собственным "рабочим кабинетом", она и туда приходила, чтобы в первую очередь услышать его чрезмерно "плотские" комплименты. Михаил же всякий раз все увеличивал "смелость" своих высказываний касательно внешности Вики, уже не сомневаясь, что ей это нравится.
   Они оба были молоды, но уже не юны. Несмотря на это в общении с представителями противоположного пола ни он, ни она особого опыта не имели. Даже то, что вроде бы так ловко получалось у Михаила, выходило скорее по наитию, нежели он имел какой-то продуманный план, как "закадрить" девушку. Да и Вика, несмотря на имевшиеся у нее нечто вроде знакомств с рядом парней, ни в школе, ни в том частном ВУЗе, ни на нынешней работе по-настоящему так ни с кем до Михаила не "закрутила". Почему у нее до двадцати одного года не было тесных отношений с парнями? Она и сама себе нет-нет, да и задавала такой вопрос. И внешне вроде все в порядке, хоть и не сногсшибательная красавица, но явно лучше многих. Правда, несколько полновата, но как все говорили, это ее ничуть не портило, скорее наоборот. И одеваться любила и умела, всегда по моде, и вроде не дура. А вот все как-то не складывалось. Вику даже стали посещать мысли типа: это же ужас, мне двадцать один, а я до сих пор ни с кем... да я же почти уже старая дева. Как-то в порыве откровенности она созналась в том матери. Людмила Петровна тут же словесно отчехвостила дочь:
   - И думать про это забудь. Я за твоего отца в двадцать четыре вышла, и до того никогда не боялась, что старой девой останусь, и тебе нечего боятся. А чтобы переспать с первым подвернувшимся большого ума не надо. Ты лучше думай о том, как бы найти и выйти замуж за такого мужчину, который тебя полностью обеспечит, и ты будешь за ним, как за каменной стеной. А когда ты такого найдешь, в двадцать два или в тридцать, не имеет значения. Лучше в тридцать настоящее счастье найти, чем в двадцать выскочить черти за кого и потом всю оставшуюся жизнь мучиться.
   Слова матери возымели действие, Вика успокоилась и вот, наконец, встретила парня, причем там, где никак не ожидала встретить, и он говорил ей такие слова, от которых иногда бросало в краску, но она так хотела это слышать. В свою очередь и она иной раз выказывала, нечто напоминающее ревность. Так однажды она решила подковырнуть его, высказав предположение, что в школе на него, наверняка, обращают внимание, и молодые учительницы, и даже некоторые старшеклассницы. Михаил и здесь сумел ей весьма изобретательно угодить: де, есть такая тенденция, но почему-то активность на данном "поприще" проявляют женщины и девушки совсем не в его вкусе, как правило, не по-женски сложенные. На последовавший ожидаемый вопрос: какое же телосложение он считает истинно женским, Михаил тут же с готовность удовлетворил любопытство Вики:
   - Вот у тебя сочетание что надо. А то, что это за девчонки пошли, у которых плечи как у мужиков, а бедер нет,- делал очередной беспроигрышный комплимент Михаил.
   Вика в ответ изобразила нечто среднее между смущением и возмущением, но и потом всячески старалась спровоцировать его на такие откровения, что Михаил делал с превеликим удовольствием. Так, в прошлом году в мае, когда установилась теплая погода и едва ли не все девушки и многие женщины стали носить короткие кофточки-топ и опускать юбки низко на бедра... Вика тоже явилась в школу в "топе", и Михаил конечно сразу "клюнул", не удержался от высказываний касательно ее обнаженного животика, правда, выждав момент, когда рядом никого не было:
   - Ух, какая прелесть, можно потрогать?- при этом Михаил сделал движение, будто как раз и собирается конкретно коснуться рукой "обнаженной прелести".
   Вика, с трудом сдержав довольную улыбку, выставила вперед ладонь с длинными "нарощенными" ногтями:
   - Успокойтесь, молодой человек, пока что нельзя, а дальше видно будет, посмотрим на твое поведение.
   - Ну, тогда я буду просто смотреть и любоваться. Это-то можно?
   - Можно,- великодушно позволила и рассмеялась довольная Вика.
  
   Вот так, скоро уже год ни шатко, ни валко развивались отношения Михаила и Вики, так и не доходя до интимной кульминации. Они импонировали друг другу, но в то же время понимали, что на более тесную связь пока не готовы. И что самое удивительное оба пока что вполне удовлетворялись такими целомудренными взаимоотношениями. Хотя, возможно, они просто присматривались друг к дружке, как и положено молодым людям, имеющим цель не просто "перепихнуться", а завести семью, и у которых в голове не свербит, застилая разум, животный порыв: поиметь за жизнь как можно больше сексуальных партнеров и не терять времени даром.
  
   Михаил взял в университетской библиотеке рекомендованную профессором работу Алексеевой. Автор утверждала, что русские во Владимирской, Ярославской, Костромской областях в своем облике несут отчетливые черты финно-угорского происхождения... Хоть уже и подготовленный профессором к подобным откровениям, Михаил все же с определенным трудом принимал эту данность, припоминая статьи в Интернете, где Алексееву обвиняли в ее ярко выраженной антиславянской позиции в происхождении русского народа. Нет, явного антиславянизма в статье не было, просто профессор Алексеева впрямую без обиняков утверждала, что русские далеко не только славяне, но и несут в себе отчетливые черты дославянского населения восточно-европейской равнины. Становилось понятно, почему этот труд не запрещая напрямую, все же в советские годы неофициально замалчивали. Ведь именно по кровному, генетическому единству трех восточнославянских народов эта статья наносила весьма чувствительный удар. Но и после развала СССР, в условиях вроде бы полной информационной свободы и плюрализма мнений, вокруг данной работы образовался некий вакуум, заговор молчания, не считая откликов в Интернете.
   На следующую консультацию Михаил прибыл вовремя и "во всеоружии". Он так и заявил профессору:
   - Алексей Никитич, я прочитал работу Алексеевой и в этой связи кое что хочу с вами обсудить.
   Профессор в ответ предостерегающе поднял руки:
   - Очень хорошо, но мне кажется данное обсуждения обязательно выйдет за рамки моей консультации, как по содержанию, так и по времени. Потому я предлагаю, как и в прошлый раз обсудить это в приватной беседе, после консультации. У вас есть время?
   - Да, конечно...
  
  К счастью это была не последняя пара занятий вечерников, и они покинули аудиторию, ибо здесь начинались занятия у другой учебной группы. Профессор предложил пройти в свободную, где занятия в данное время не проводились. От нее у него как раз имелся ключ... Профессор отпер дверь пропустил Михаила и, зайдя следом тут же ее запер. Увидев удивленное лицо студента, профессор пояснил:
   - Думаю, будет лучше, если нас никто не услышит, а то знаете, на меня в деканате и так косо смотрят. Не стоит давать лишнего повода... Я вижу, у вас возник искренний интерес к вопросу этногенеза восточных славян. И я намерен быть с вами предельно откровенным. Кстати, вы в курсе, что эту тему кроме вас не выбрал ни один студент, ни в вашей, ни в параллельной группе? А вот у вас я подозреваю кроме чисто научного интереса и некий личный посыл. Не так ли?- Профессор смотрел хитровато прищурившись.
   - В общем, можно и так сказать,- Михаил с улыбкой признал догадку профессора.- Дело в том, что я родом из подмосковного города Шатура. Есть такой небольшой райцентр на самом востоке области. Места наши еще своими торфяными пожарами знамениты. Так вот, насколько я в курсе, все мои предки по обеим линиям жили там же, в окрестных деревнях. И мне очень хотелось бы проследить, насколько это возможно, от кого они пошли. Если пришли, то когда, откуда? Ведь славяне появились в междуречье Оки и Волги где-то в девятом веке. Вот мне бы и хотелось узнать обо всем этом поподробнее, отсюда мой интерес к данной теме.
   - Ну, что ж, понятно... Берите Миша стул, подсаживайтесь.- Значит вы у нас коренной житель Московии. А я вот из под Пскова, скобарь, так сказать. А упомянутое вами междуречье Оки и Волги это центр, сердце исконных русских земель. И в этой связи попрошу вас уяснить одну сверхважную деталь. Именно с Владимира, Новгорода, Твери, Смоленска, Пскова, Ярославля, Рязани пошла земля русская, а вовсе не с Киева, как огульно до сих пор утверждает наша официальная историческая наука,- профессор со значением поднял вверх палец.
   - Но подождите Алексей Никитич, а разве сюда славяне не пришли именно оттуда из района Киева, когда бежали от агрессивных степных народов, надеясь укрыться в здешних лесах?- возразил Михаил.
   - В том-то и дело, что на самом деле все обстояло совсем иначе. Есть мнения, которого придерживаются многие историки, что как таковой Киевской Руси фактически, скорее всего, совсем и не было. Ее придумали уже позднее монахи православных монастырей и подхватили официальные царские историки, тот же Ключевский, версию которого о происхождении русских от полян и древлян, то есть жителей киевщины, почему-то до сих пор боятся официально опровергнуть. А ведь против нее говорит множество фактов, прежде всего археологические раскопки, и анализ ДНК коренного русского населения. На этом основании противники официальной версии утверждают, что имело место не единое централизованное государство, а всего лишь цепочка земель, населенных совершенно различными, почти ничем друг с другом не связанных, кроме общего происхождения, славянскими племенами. Они расселились вдоль крупнейшего в средневековье торгового пути известного под названием "Из Варяг в Греки". Именно в середине девятого века, этот лакомый кусок, этот путь, а заодно и живущие здесь славянские и неславянские племена подмяли и обложили данью варяги, то есть выходцы из Скандинавии. Варяги в то время обладали самой сильной военной организацией, и никто в Европе, ни в западной, ни в восточной не мог им противостоять. Впоследствии эту цепь подвластных варягам княжеств и объявили Киевской Русью. Объявили произвольно, в угоду правящей династии Рюриковичей, а потом Романовых, тоже изначально имевших варяжское происхождение. Но собственно сформировавшийся с девятого по двенадцатый века русский народ к этому почти никакого отношения не имеет. Он сформировался сам по себе, скорее всего, в результате бегства некоторых славянских племен от тех варяжских князей на восток, в непроходимые леса от дани, поборов, жестокости.
   Профессор замолчал и пытливо посмотрел на Михаила, ожидая ответной реакции. Но оной не последовали и он продолжил:
   - Да-да, славяне шли на восток не по своей воли, а именно бежали от варягов. А то, что начиная с девятого века от Рюрика все, так называемые, русские князья на самом деле были варягами, постепенно изводя природных славянских и не славянских князей, это вполне достоверный факт, естественно замалчиваемый. Все потомки Рюрика варяги, и их дружины из которых потом сформировалось русское дворянство, тоже первоначально были исключительно варяжскими. И уходили славяне на восток и северо-восток в непроходимые леса часто под руководством своих племенных князей, которые тоже не хотели выплачивать дань варягам. А теперь вспомните, какие собственно славянские племена попали под власть варягов, которые как раз и жили на пути из "Варяг в Греки"?- прервал свою речь вопросом профессор.
   Михаил не сразу нашелся с ответом:
   - Насколько я помню, если начинать перечислять с севера, это новгородские словене, южнее кривичи, далее по среднему течению Днепра в районе Киева и окрестностях жили поляне и древляне.
   - Совершенно верно. Для краткости можно ограничиться этими наиболее крупными племенами, но обязательно добавив к ним вятичей, которые располагались не на пути из "Варяг в Греки", а восточнее и по той причине дань платили не варягам, а другой могущественной силе того времени - хозарам. Так вот, к колонизации земель нынешних Московской, Ленинградской, Калужской, Тверской, Ивановской, Ярославской, Костромской, Вологодской, Тульской, Рязанской, Нижегородской и даже Кировской и Архангельских областей, то есть ареала зарождения собственно русского народа, славянские племена, жившие в районе Киева и современной Украины совершенно не причастны, это доказанный факт. То есть поляне, древляне и волыняне к возникновению собственно русского народа не имеют никакого отношения. Точно так же как кривичи, вятичи и новгородцы не имеют никакого отношения к украинскому народу. Между этими племенами, конечно же есть родство, но не большее, а может быть и меньшее, чем с теми же поляками. Впрочем, тут надо слегка углубиться в более древнюю историю.
   Профессор вновь замолчал, как бы давая понять, что далее начет излагать некие фундаментальные, основополагающие понятия и Михаил должен это осознать. Помедлив и убедившись, что слушатель предельно внимателен, он продолжил:
   - Самые древние славяне, так называемые праславяне, сорганизовались как общность, еще до железного века, то есть более трех тысяч лет назад. Они занимали территорию где-то от Днестра, через Карпаты и до среднего течения Вислы. Затем уже где-то ближе к временам известной нам древнеримской истории, то есть порядка двух-трех тысяч лет назад, эта общность разделилась на днестровских и средневислинских славян. Так вот, в дальнейшем судьбы этих двух общностей разошлись. Привислинские частью осталась на месте, и впоследствии явились прародителями нынешних поляков, чехов и словаков, а частью пошли на северо-восток и образовали племена словен новгородских, кривичей и вятичей. А днестровские и прикарпатские пошли на восток и юг, и потому контактировали со скифами и другими ираноязычными народами причерноморья, с фракийцами и другими жителями Балкан. Уже тогда в древние времена зародилось различие этих далеко разошедшихся друг от друга славян. Кривичи и словене, продвигаясь на северо- восток, мешались с балтами и в результате этого контакта приобретали характерные балтские черты, светловолосоть, высокорослость и прочие. Вятичи, те судя по всему прошли южнее балтов и с ними в древности не мешались, потому несмотря на общее первородство, уже тогда выглядели потемнее волосом и пониже ростом, чем кривичи и словене. Кстати, и документально подтверждено, что как вятичи, так и кривичи со словенами происходят из Польши, или как говорится в древних летописях, из рода ляхов. А что касается полян и древлян, которых тот же Ключевский бездоказательно объявил, чуть ли не прародителями русского народа, то они имеют несколько иную первооснову, днестровско-карпатскую еще с глубокой древности. К тому же они никак не могли двинуться в том же девятом веке на северо-восток, так как им путь преграждали, прежде всего, другие славянские племена, те же вятичи и потому они остались на месте своего прежнего обитания и впоследствии стали ядром формирования украинского народа. А теперь сами помыслите, кто напротив, мог легко и беспрепятственно сняться со своего места проживания и пойти еще дальше на восток? Догадаться нетрудно,- профессор замолчал, явно обдумывая продолжение своей лекции.
   - Позвольте вопрос Алексей Никитич,- вклинился Михаил.- Вы говорите, что поляне остались на месте. Но разве они также не могли побежать от варягов как кривичи и другие? Если не на северо-восток, то просто на восток?
   - Вспомните политическую географию девятого века, кто граничил со славянскими племенами на востоке?... Вспомнили... Хазарский каганат. Мощное по тому времени государство. Поляне и древляне до варягов платили дань именно хазарам. Нет, туда путь был заказан. Кстати, вятичи платили дань хазарам аж до середины десятого века и уходили в леса не от варягов, как кривичи и новгородцы, а именно от хазар. Тема эта очень обширна и о ней можно говорить без конца,- профессор мельком взглянул на часы.- Потому сейчас я хотел бы услышать, какие выводы вы делаете по прочтению работы Алексеевой "Этногенез восточных славян" и того, что я вам только сейчас высказал.
   Михаил одновременно и завороженный и сбитый с толку довольно длительным монологом профессора не сразу смог ответить. Не менее минуты ему потребовалось, чтобы собраться с мыслями:
   - Знаете, Алексей Никитич, хоть вы напрямую это и не говорили, но как бы подводили меня к мысли, что прослеживается и в работе Алексеевой, что русские не совсем славяне и даже более того в довольно значительной степени не славяне. Алексеева та вообще даже вятичей фактически не считает славянским племенем, в чем ее и обвиняют оппоненты в Интернете. Но ведь это противоречит тому, чему учили и нас и наших родителей и даже более далеких предков, учили много столетий,- Михаил вопрошающе смотрел на хитро ухмыляющегося профессора.
  - А вы не допускаете, что и дореволюционная и советская этнографическая наука намеренно исказили истинное происхождение нашего народа. Они, конечно, не доходили до того, чтобы утверждать, что русские чистые славяне и только. Они даже неофициально допускали, что в нашем генофонде имеется некий процент тюркских ген, как-никак сказалось два с половиной века татарского ига, то да се...- профессор отвлекся, прислушиваясь к возросшему шуму за дверью аудитории - закончился предпоследний час занятий и студенты вышли на перерыв.
  - Извините, но зачем, кому понадобилось искажать действительность, тем более так глобально, ведь получается, что фактически в памяти многих поколений сложился сфальсифицированный исторический облик,- в отличие от собеседника, Михаил ни на что не отвлекался, ибо "консультация" поглотила его буквально "по макушку".
  - Как всегда виноваты политика и политики. А они во все времена чаще преследуют весьма низменные цели и готовы обманывать кого угодно. До революции, с момента зарождения русской исторической науки отсчет отечественной Истории начинался именно от Рюрика и его потомков. Как я уже упоминал все первые, так называемые, русские князья являлись чистокровными варягами и носили варяжские имена: Рюрик, Олег, Игорь. Первый князь, который носил славянское имя это Святослав. Более поздние русские князья, в том числе ставшие царями хотели в среде европейских монархов выглядеть своими, равными им, с древней родословной. А многие европейские монархи как раз имели нормандское, то есть варяжское происхождение. Потому именно с подачи царей летописцами и было придумано это государство Киевская Русь, вроде бы управляемая волей киевских князей наследников варяжского конунга Рюрика,- профессор с легкой усмешкой смотрел на изумленную физиономию студента.
  - Не... вы знаете, я как-то не готов вот так сразу признать, что Киевской Руси не было... А что же тогда было-то?- по прежнему не мог преодолеть некоторого замешательства Михаил.
  - Еще раз повторяю, это так называемое государство представляло собой весьма аморфное образование, где тот же киевский князь, кроме нерегулярного сбора дани, почти не влиял никак на тех же кривичей, новгородцев и тем более вятичей. Почему я чаще всего упоминаю именно эти три славянские племени? Да потому, что именно они в своем стремлении уйти как можно дальше на восток от власти варягов, отобравших у них ключевые позиции на хлебном пути "Из Варяг в Греки", или от хазар, как в случае с вятичами, в конце концов колонизовали обширные лесные территории и ассимилировали жившие там с незапамятных времен местные племена, в основном финно-угорского происхождения. Это племена меря, мещера, мурома, весь, сюда же надо добавить балтское племя голядь. В результате и появился на свете народ русский. А поляне и древляне, попав под власть варягов, так и остались на киевщине и мешались совсем с другими народами. Вот так еще с девятого века, а не после монголо-татарского нашествия резко разошлись пути предков русского и украинского народов, хотя и до того общего меж этими племенами было не так уж много. А варяги, оседлав путь "из Варяг в Греки", брали пошлину с купцов, да собирали дань со славян и никакого единого централизованного государства, видимо, не было. Позднее Русь тоже платила дань татарам, но единого государства с Золотой Ордой никогда не было, так и тут. На самом деле абсолютная власть киевского князя почти никогда не распространялась далее земель полян и древлян. Период же, когда Киев действительно был чем-то вроде стольного града для всей летописной Руси случился в начале 12 века при Владимире Мономахе. И этот период длился не более 20-30 лет. Затем она вновь, что называется, разбежалась по удельным княжествам. И разбежалась не только потому, что князья враждовали, но и потому, что эти народы не составляли единого целого, ни экономического, ни языкового. Киев тяготел к Византии и был сам по себе, Новгород имел тесные отношения с Ганзой и тоже был сам по себе, Владимир торговал с Волжской Булгарией. Общими у этих княжеств было только то, что во главе их стояли князья Рюриковичи. Еще раз с полной ответственностью заявляю, Киевскую Русь придумали приближенные к царям летописцы и всякие там думные дьяки.
  - Извините Алексей Никитич, разрешите еще вопрос.
  - Конечно, Миша.
  - То, что древляне и поляне не смогли никуда убежать, потому что были зажаты со всех сторон сильными народами, а те же кривичи, вятичи и новгородцы легко переместились на такие большие расстояния, это ведь говорит о слабости местного финно-угорского населения, которое не смогло дать отпор пришельцам. Не так ли?
  - Я бы не стал именно так ставить вопрос. Тут дело не в слабости. То что финно-угорские народы много веков жили в этих лесах в очень тяжелых природных условиях и не вымерли, а приспособились, говорит как раз не о слабости, а об их живучести. Другое дело, что они не смогли создать достаточно сильных племенных образований. Потому славяне достаточно легко смогли здесь обосноваться и за три-четыре века фактически слиться с местным дославянским населением. Вот так варяжская экспансия фактически предопределила зарождение русского народа. А ядро его и составили три славянских племени, четыре финноугорских и одно балтское. Конечно, имелись и другие так сказать, составляющие, но эти основные, перечисляю еще раз: кривичи, вернее восточные кривичи, вятичи, новгородские словене, меря, мещера, мурома, весь, голядь. Эти племена полностью растворились во вновь образовавшемся народе, который стал именоваться русским. И основополагающий этап этого слияния происходил с девятого по двенадцатый века. И за три-четыре века, что работал этот "плавильный котел", ко времени монголо-татарского нашествия, именно здесь на лесных просторах в основном сформировался этнос уже имевший много отличий и от западных кривичей, предков будущих белорусов и еще больше от степных жителе киевщины, будущих украинцев, - профессор кончил говорить, в очередной раз взглянув на часы.
  - Значит, наши далекие предки это восемь названных вами племен, которые сплавились в единый народ,- в задумчивости не то спросил, не то констатировал факт Михаил.
  - Не забывайте, что я добавляю слово в основном. Конечно же, в тот плавильный котел попадали и более мелкие племена, след которых вообще истерся в истории и части крупных этносов, которые существуют и по сю пору. Те же новгородцы колонизировали, например, земли и других мелких финноугорских народов, типа ингерманландцев, води, которые тоже в большинстве своем превратились в русских. А вот вятичи, уходя в леса от хазар, сначала полностью ассимилировали уже упоминавшуюся голядь, потом частично мещеру и мурому, и активно наступали на земли эрзи и мокши, племен, которые впоследствии стали называться мордвой. Даже название города Рязань, который основали вятичи, не что иное как производное от Эрзянь и стоит он на бывшей эрзянской земле, которую вятичи отвоевали, попутно ассимилировав и часть этого племени. То же самое можно сказать о происхождении названия города Арзамас. Все вышеупомянутые финно-угорские племена говорили на родственных языках, а мещера, мурома, мокша и эрзя фактически на одном языке. Но даже те финноугорские народы, кто до сих пор сохранил свою национальную идентичность, такие как мордва, карелы, марийцы, удмурты по сей день питают, если так можно выразится, своей кровью русский народ, уменьшаясь в численности и становясь, так же, как их древние родственники, русскими. Не сомневаюсь, что со временем они разделят судьбу мери, мещеры, муромы и веси. Об том говорят и многие русские фамилии, в которых прослеживается явная финно-угорская основа. Это фамилии типа Шаншин, Шебаршин, Шевандин, Панюшкин, Чиндяйкин, Кудашкин, Меркушкин... И еще, знаете Миша, я вам все же советую, смените тему реферата. Понимаю, времени уже не осталось, но я пойду вам навстречу. А то боюсь, вы по этногенезу такого понапишете, не дай Бог кто из моих недоброжелателей этот реферат прочитает. Давайте схитрим, напишите хоть какой, самый поверхностный реферат на нейтральную тему, и я не стану придираться, поставлю зачет. А мы с вами продолжим наши разговоры по этногенезу. Гляжу, он вас буквально захватил, и я этому очень рад. Ну что, договорились?...
  - Хорошо, пусть будет по-вашему,- неуверенно согласился Михаил.
  Прозвенел звонок, и профессор моментально из увлеченного изложением своей теории ученого превратился в спешащего, суетливого препода:
  - О, извините, наше время истекло...
  Михаил хотел продолжить общение с профессором как в прошлый раз в коридоре, на лестнице, на улице, в переходе метро... Но тот на сей раз не проявил встречного желания, а едва заперев аудиторию буквально бегом устремился в раздевалку. Михаил сообразил, что на этот раз "преследовать" профессора будет с его стороны неэтично и сразу отстал. Впрочем, за эти два часа он узнал столько, что у него уже самопроизвольно запустился процесс "переваривания" услышанного.
  
  
  Вторая половина девятого века, леса между Москвой-рекой, Клязьмой и Окой.
  
  Погоня не прекращалась вторые сутки. Дружина одного из кривических племенных князей Всеслава все дальше забиралась в почти непроходимые дебри, идя в сторону, откуда по утрам вставало солнце. Дружина все дальше отдалялась от устья реки Яузы, где кривичи имели передовой форпост, небольшое укрепленное городище с малым гарнизоном. Преследуемые кривичами мещеряки явно куда-то их уводили, не вступая в непосредственное боестолкновение. В лесу легко идти только в сосновых борах, в еловых куда труднее, а в чернолесье совсем тяжело. Мещеряки прекрасно ориентировались в родных болотистых дебрях и потому уйти от кривичей по чернолесью, раствориться в сплошной сырой чащобе для них не составило бы труда. Тем не менее, они почему-то не спешили отдаляться от преследователей, напротив, казалось, делали все, чтобы кривичи ни в коем случае не потеряли их след. По свежим просекам, проложенным в густом подлеске, кострищам, испражнениям сотни воинов, кривичи безошибочно вычисляли этот след и шли по нему. Но на третий день погони мещеряки оплошали, подпустили противника слишком близко и не успели уклониться от боя.
  Конечно, в открытом сражении с более хорошо вооруженной и обученной дружиной кривичей, даже при равной численности, выстоять у мещеряков было мало шансов даже в своих лесах. Потому они, оставив несколько человек с луками в прикрытии, вновь поспешили отступить, ловко укрываясь за деревьями и в кустарниковом подлеске. Лучники из прикрытия тоже всерьез сражаться не собирались. Выпустив десятка полтора стрел с наконечниками, сделанными из плохого болотного железа, они тоже поспешили врассыпную разбежаться. Мещерские стрелы не пробивали железных рубах-кольчуг кривичских дружинников. Зато стрелы кривичей, чьи наконечники делались из крепкого варяжского железа, разве что на излете не могли пробить защитных рубах мещеряков, сшитых из многослойной льняной ткани. Конечно, бегать за мещеряками по такому лесу задача для кривичей непосильная, но их стрелы и в такой чащобе вполне могли кого-то из них "догнать". Они "догнали" двоих лучников оставленных в прикрытии, после чего их удалось и заарканить...
  
  - Ведаешь, пошто ваш князь Кову нас уводит, почему не хочет ни уклада уплатить, ни биться с нами?... Мы уже почти насквозь всю вашу землю прошли, а он все бежит и бежит как кабан со своим стадом, которых спугнул медведь,- обращался, через знающего мещерский язык толмача, Всеслав к пленникам, чьи лица искажали грмасы боли от сидящих в них наконечников стрел - их специально не вынимали, чтобы те испытывали большие страдания.
  Пленники стояли перед князем на коленях, молча терпя боль, ожидая своей участи. Весь их вид, изодранная одежда, состоящая из льняных тканей, звериных шкур, онуч, вызывал вполне однозначный вывод: это племя явно не процветает. Один из пленных, с всклокоченной рыжей бородой и волосами, особенно страдал от торчащего наконечника стрелы из плеча. Он сломал оперение, пытаясь вытащит ее, и теперь тихо стонал от боли. Второму, с сальными черными волосами, безбородому стрела попала в ногу, и он старался опираться на здоровую ногу, и когда невзначай тяжесть его тела смещалась на раненую, лицо тут же искажала гримаса боли. Оба пленника не произносили ни звука, буд-то не слыша толмача. Князь же внимательно всматривался в пленников, пытаясь определить, кто из них будет молчать, хоть жги, хоть живым его режь, а кто испытание болью может и не выдержать. Он решил - слабее тот, что ранен в плечо. По его лицу и телу время от времени пробегала мелкая дрожь, как от озноба. В то же время второй, раненый в ногу шептал про себя молитвы лесу, небу, земле, воде, всему тому, чему поклонялись мещеряки, прося укрепить его дух и достойно принять то, что предназначила ему судьба, даже если это смерть.
  - Бучила, подь сюды!- зычно позвал князь.
   Из группы стоящих неподалеку дружинников к пленникам подошел рослый плотный детина со свалявшейся нечесаной бородой.
  - Ну-ка Бучила сделай, чтобы вот ему жить невмочь стало,- князь ткнул перстом в того что был ранен в ногу.
  Детина подошел к пленнику и с лицом, выражавшую животную радость, схватил его за верхнюю часть плотной льняной рубахи, что у простых мещеряков служила в бою заместо кольчуги. Он рывком повалил пленника на спину, чем вызвал его протяжный стон, затем поволок по мшистой земле, нарочито задевая торчащим из его ноги куском стрелы за корневища вывороченных ветром деревьев, протащил по кустам, валежнику, по остаткам костров и пищи. На этом месте, на небольшой лесной поляне, как раз незадолго до этого мещеряки сделали неудачный привал, где их и настигли кривичи. Потаскав, таким образом, пленника по поляне, и не добившись от него ничего кроме вскриков и стонов, детина явно разозленный этим вытащил свой меч и несколько раз ткнул острием прямо в рану у основания торчавшей стрелы. Кровь из раны, до того весьма умеренно кровоточащей, полилась весьма обильно. Пленник на этот раз уже не закричал, а пронзительно, дико заревел.
  - Ну что, будешь со мной говорить?- князь спрашивал второго пленника, который с ужасом смотрел на происходящее.
  Первый же пленник продолжал орать и кататься по земле, орошая кровью бело-зеленый мох.
  - Бучила еще!- приказал князь.
  Детина с удовольствием вновь ткнул мечом в кровавую рану. На этот раз мучитель по всему перебил артерию, потому как кровь ударила буквально фонтаном. Этого зрелища не выдержали даже некоторые видавшие много смертей дружинники, одни отворачивались, другие отходили подальше. Стало очевидно, что жить несчастному оставалось недолго, пока не вытечет вся кровь. Реакция второго пленника удовлетворила князя и он, уже не обращая внимания на истекающего кровью, обратился к нему:
  - Ну, будешь говорить или хочешь, чтобы мы и из тебя кровь выпустили?!
  -Я...я... говорить... не убивай!!- неожиданно по-славянски срывающимся голосом, почти закричал пленник.
  - Сразу бы так,- удовлетворенно заключил князь.- Бучила, кончай его!- явил князь милость к пытаемому, надобность в котором отпала.
  Детина с явным сожалением выполнил этот княжеский приказ. Видимо он бы непроч был еще продлить мучения умирающего. А так, всего лишь один удар мечом в горло прекратил муки мещерского воина.
  
  - Переведи ему, что я ведаю, зачем их князь водит нас по этим проклятым лесам. Не для того, чтобы нас тут гнус пожрал или мы бы в болотах утопли. Он уводит нас от своего селища, от своих баб, детей и немощных стариков, от места, где он хоронит богатства их племени, пушную рухлядь. Он трус, биться с нами боится, потому и таскает нас за собой, чтобы мы из сил выбились и восвояси без боя и без добычи ушли. Это я все ведаю и мне про то говорить не надо. Я только не ведаю где это селище. Но ты ведь ведаешь где оно?- князь с пренебрежительной улыбкой, не мигающим взором смотрел в глаза пленнику, да так словно через них пытался заглянуть ему в душу. Пленник был не стар и не молод и по всему не хотел разделить участь своего соплеменника.
  Толмач перевел слова князя, хотя пленник видимо немного знал язык кривичей и понял, что от него хотят без перевода. Он опустил глаза полные мучений, страха и ... молчал.
  - Бучила!- вновь зычно позвал князь, и чернобородый мучитель тут же с готовностью подбежал.
  Пленник, предвидя дальнейшее, издал горловой звук и что-то быстро, сбивчиво стал обьяснять по-мещерски. Толмач несколько раз уточнял невнятно произнесенные слова. Наконец он дололожил:
  - Княже, он говорит, что семьи, скотину и меховую рухлядь их народа князь Кову отправил на озеро Воймегу. Там у них селище, где они зимуют.
  - Далеко отсель то озеро... сколько дней пути?- с охотничьим азартом спрашивал Всеслав. Толмач перевел вопрос, выслушал ответ и перевел уже князю:
  - Говорит, что Кову уже далеко увел нас. По прямому пути отсель только зимой дойти можно, когда болота замерзнут, а сейчас того пути нет. В обход идти надо, а это пешими четыре-пять дней пути. Сначала надо назад идти до Яузы потом от нее до Клязьмы и по ее берегу, а уже оттуда до Воймеги. Идти все время лесами по охотничьим и бортницким тропам.
  - Скажи ему, если проведет нас туда, будет жить. Знахаря сюда, пусть делает что хочет, но чтобы завтра с рассвета он мог нас вести к этой Воймеге,- тон князя не допускал ни малейших возражений.
  Через некоторое время лес огласили еще несколько диких криков,- это у пленника из плеча вынимали обломок стрелы и тут же, раскалив на огне наконечник от копья, прижгли рану. Тем временем уже начало смеркаться и дружина на той же поляне стала ужинать и устраиваться на ночлег. Но сначала тот ужин надо было добыть. Дружинники по нескольку человек, держась неподалеку друг от друга, зорко осматриваясь, пошли в лес. Добыча оказалась невелика: несколько линявших после зимы зайцев да рябчики. И если бы не удалось спугнуть стадо кабанов, ложиться пришлось бы на голодный желудок. Стрелы настигли одного матерого и дюжину молодых поросят. В мещерских лесах водилось множество всевозможной дичи, по этой причине дружина не взяла с собой запаса провизии кроме ржаных сухарей и соли, рассчитывая на свежую дичину. И сейчас, запалив костры и освежевав туши, они начали жарить мясо. Хотя для восьми десятков здоровых мужиков на этот раз мяса получилось немного, не то что в первый день, когда удалось сразу завалить целую лосиную семью: лося, лосиху и лосенка...
  Князь же весь вечер провел в раздумье. Проверив выставленные вокруг поляны посты и наказав костровым не спать, а поддерживать огонь всю ночь, он вернулся в разбитый для него походный шатер и приказал, чтобы к нему позвали его сына Вячеслава.
  
  Всеслав взял с собой в набег на мещеряков своего шестнадцатилетнего сына, несмотря на яростное сопротивление супруги. Она, как и всякая мать, искренне считала, что ее сын еще слишком юн для походных тягот и лишений. Тем более не могла смириться княгиня, что ее Вячеку придется сражаться, то есть рисковать жизнью. Но сын сам рвался в поход, и княгине в конце концов пришлось смириться. Нелегко дались юноше эти переходы по лесисто-болотистому бездорожью. Быстро опротивела и принимаемая раз в сутки перед сном, приготавливаемая на кострах безо всяких специй и добавок, пища из дичины. Нежное лицо княжича с едва пробивающимися усиками покрылось кровавыми волдырями и царапинами от укусов бесчисленных полчищь лесных насекомых, от кустарника и деревьев, хлещущих гибкими прутьями и сучками. Конечно, от этого похода он ожидал совсем иного. Для чего столько времени он готовился, обучался владеть мечом, стрелять из лука, скакать верхом? Пока что ничего этого ему не понадобилось. Они целыми днями ходили по бурелому, продирались через густой подлесок и к вечеру не чувствуя ни рук, ни ног, а лишь доспехи, которые казались невероятно тяжелыми, валились спать на сырой мох. Княжичь намеренно в походе делил все тяготы с простыми дружинниками и в шатер к отцу без лишней надобности не ходил. Не знал он, зачем его зовет отец и в этот раз.
  
  - Вячек, слушай меня со вниманием. Не хотел я в первом же твоем походе поручать тебе столь важное дело. Но делать нечего, по-иному никак не выходит. Не могу же я назначить десятника старшим в таком деле, да и дружина может подумать, что я тебе не доверяю. Это мать тебя маленьким все считает и от юбки отпустить боится, а по годам тебе уже пора к воеводскому делу приноравливаться...
  Всеслав сидел на своей княжеской постели уже без доспехов. В шатре, благодаря горящей свече, распространявший отпугивающей гнус запах, царил полумрак, в котором смутно просматривалось лицо князя, усталое, испещренное морщинами, нерасчесанная борода и усы... Сын стоял перед ним в доспехах и при оружии, не в состоянии разгадать к чему ведет разговор отец.
  - Какое дело отец? О чем ты ведешь речь?- откровенно спросил княжич.
  - Это дело достойное князя... Вести дружину.
  - Что... ты мне хочешь доверить дружину, но куда и зачем ее вести?- глаза юноши загорелись восторженным блеском.
  - На Воймегу пойдешь ты. Возьмешь двадцать дружинников и пойдешь,- князь уже говорил приказным тоном.
  - Как я...а ты что же и почему всего двадцать дружинников?- никак не мог уразуметь ход мыслей отца княжич.
  - А я с остальной дружиной останусь здесь и пойду дальше за Кову... для обмана. Если мы все разом снимемся и пойдем на Воймегу, мещеряки все поймут. Они умеют быстрее нас по лесам ходить и все потайные тропы знают. Потому нас они всегда видят, и иной раз их охотники совсем близко к нам подходит, а мы их и не видим,- пояснял князь.
  - Если так как ты говоришь, то почему же они ночью ни разу наших дозорных и костровых не вырезали, да и нас спящих,- родился естественный вопрос у княжича.
  - Как помоложе был, тоже не мог понять, думал, что мещеряки нас просто сильно боятся. Но несколько раз вот так на них сходив понял, дело тут не в боязни, просто они не такие как мы. Они смирный, не ратный народ и не хотят проливать без пущей надобности нашей крови, чтобы мы не разозлились на них сильно и не пошли в поход на них со всей нашей силой, со всеми кривичами, тогда им от нас и в лесах не схорониться. Они просто хотят, чтобы мы за ними вот так побегали, умучились да и ушли обратно без злобы в сердце, с одной досадой. Понял? Таков это народ и князь их таков.
  - Но ведь мы уже убили одного из них, да еще как убили. Наверное, они и это видели, как этот изверг Бучила...- предположил княжич.
  - В прошлые разы мы тоже случалось их убивали и даже не одного. И все равно из-за малого количества, даже мученическую смерть от нас принявших, они никогда сами на нас не нападали. И нам всякий раз вот также ни с чем уходить приходилось. А вот если сейчас они поймут, что мы все ж таки вызнали дорогу к их главному селищу и идем его зорить, их баб, девок и детей полонить, тогда уж точно нападут и будут до смерти биться. А почему я всего два десятка с тобой отряжаю, так это чтобы мещеряки не встревожились, дескать малая часть дружины на отдых ушла, или за припасами. И то, что тебя отправил тоже уразуметь можно, де устал молодой княжич по лесам бегать, гнус кормить, умучился, вот отец его и пожалел, отпустил. А то, что я с главной дружиной остаюсь, и совсем их успокоит, значит не идут они на Воймегу, не выдали пленники пути туда. Ведь двадцать дружинников, да еще под командой молодого княжича, куда они могут идти, только в свое городище.
  - Но отец, всего с двадцатью дружинниками идти на мещерское селище... так же нельзя. Там же кто-то и из мужиков остался, даже если и возьмем селище как добычу, как пленников с таким малыми силами вывести?- опять выразил недоумение княжич.
  - Вот здесь и есть моя главная хитрость,- Всеслав довольно заулыбался в полумраке шатра.- Ты идешь в устье Яузы, на нашу заставу. В заставе, ты знаешь, осталось еще двадцать охранных дружинников. Где-то дней через пять туда сотник Голова приведет сменный отряд в сорок человек. Двадцать из них должны сменить охрану, а двадцать идти сюда вместо заболевших и раненых. Так вот, ты завтра на рассвете заберешь вроде бы тех самых больных, но на самом деле с тобой пойдут все здоровые, я уже наметил, кто с тобой пойдет. Потому вы пойдете очень борзо. По нашим же просекам в два дня дойдете до Яузы и Москвы-реки. Там ты ждешь Голову с его людьми. Голове передашь весь наш с тобой разговор и мое повеление, что все его люди и он сам поступают под твою команду. Никакой смены в дозорном городище не проводить. А оттуда ты уже с шестьюдесятью дружинниками идете на Воймегу, куда вас поведет вот этот мещеряк не захотевший умирать.
  - И ты ему веришь, отец?- возразил княжич
  - Я уже не в первой хожу на мещеряков и эти леса немного понимаю и про Воймегу не впервой слышу, что там главное селище князя Кову. Нет, пленник не врет. Я и раньше слышал, что прямиком до того озера только зимой можно дойти через болота. А обходной путь очень далек и тяжел, и мало кто его знает. Впервые нам попал пленник, который и знает, и жить хочет, раньше не попадали. Если бы он хоть в чем-то соврал, я бы почуял, но Бучила так его напугал, что он сказал правду. Возьми с собой Бучилу, если мещеряк начнет хитрить, пусть он с ним поговорит. Не бойся Вячек, иди к Яузе и там передай мой приказ Голове. Он матерый сотник, верный нам. Он тебе и помощником и советчиком будет. Ведь ты же с ним давно дружишь, мечом-то он тебя учил владеть. Ты его слушай, но и он и дружина должны знать, что главный ты, ты их будущий князь. С Головой говори, только когда рядом никого не будет. Дружине много воли не давай, особливо после боя. С Бучилы глаз не спускай. В бою с него мало проку, но когда баб с девками в полон брать будете смотри, как бы он какое непотребство не сотворил. А если кого мучить да пытать придется, тут он самый полезный...- наставлял сына князь.
  - Отец, но когда мы уйдем с тобой останется шестьдесят человек пятнадцать из которых больные да раненые, и им не будет смены, которую ведет Голова. А мещеряки, ты сам говорил, они в своих лесах не болеют. Их же тут, тогда на много больше вас будет. Вдруг они на вас нападут?- выразил свою обеспокоенность княжичь
  - Вячек, ты меня плохо слушал. Я же тебе сказал, мещеряки никогда не нападут, если будут думать, что их семьи в безопасности. Да и не так уж их тут на много больше нас будет. А один здоровый кривичский дружинник в бою двух мещеряков стоит. Они же к мечу не больно привычны, все больше охотой, рыбалкой, да бортями промышляют. У Кову здесь самое большее сотня, ну чуть более людей. И это почти все мужики племени Кову, что могут носить оружие. Другие-то мещеряки, те что ближе к Оке-реке живут и по ее берегу, они с Кову не роднятся. Они в обиде на него за то, что Кову, когда еще молодой был, невесту себе не из мещерских княжон выбирал, а поехал в Мокшу и оттуда привез. Потому помощи ему ждать неоткуда и он людей своих сильно бережет, оттого и с нами не бьется, а бежит. Я ведаю, что он дальше делать будет. Добежит до речки Гуся и вдоль нее нас водить будет. А за Гусем уже земли муромы начинаются. Мурома мещерякам тоже родня, но такая же, как нам вятичи, хоть и говорят на одном языке, а друг дружке не то, чтобы пособить, иной раз и нож в спину наровят сунуть.
  Вячеслав внимательно слушал и, хоть не переспрашивал, далеко не все ложилось ему на ум. Отец это понимал и наставительно произнес:
  - Учись сынок, во всем этом понятие иметь надобно. Пока я жив учись, ох как много познать надо, чтобы, и с дружиной, и со знатными людьми, и со смердами управляться, да так чтобы тебя, и те, и те почитали и слушались. И чтобы боялись тоже, без боязни нельзя, как и без веры. Перун для дружинников главный бог, Велес для смердов, и князь для них тоже как бог должен быть... Как от Яузы на Воймегу пойдете, присматривайся к Голове, все выспрашивай вызнавай, как дружину в походы водить. Я тебе уже говорил, в лесу главное стороны не путать, тогда не заблудишься и с пути не собьешься. Всегда знай, которая сторона для солнца восходная, а которая заходная, с которой студеный ветер всегда дует, а с какой теплый. По солнцу, деревьям стороны узнавай. Только в походах всему этому умению выучиться можно. И как с людьми управляться тоже. Только так настоящим князем станешь...
  
  Вячеслав с двумя десятками дружинников и пленным мещеряком успели до рассвета по свежей тропе-просеке проложенной в подлеске неслышно покинуть лагерь. За день небольшой отряд проделал путь, который вся дружина преодолела за три. К полудню второго дня они прибыли в дозорное городище у слияния маленькой реки Яузы - Гусиной реки и большой Москвы-реки - Медвежьей реки. Вячеслав строго помнил наказ отца, потому и словом не обмолвился никому о конечной цели всего этого маневра. Ни один дружинник не знал, для чего это князь отправил их с княжичем назад. Охранять одного-единственного пленника? Это конечно смешно, но вопросов юному княжичу никто не задавал, так было заведено в дружине: князь все знает и все делает правильно, а раз князь назначил над ними старшим княжича, то теперь он для них князь.
  Как и ожидалось сотник Голова с сорока дружинниками прибыл через два дня после того как Вячеслав и его люди добрались до заставы. Уединившись с сотником, княжич слово в слово передал придуманный отцом план и повеление немедленно выступать на Воймегу. Голова хоть и был опытным воином, уяснял смысл княжеского плана медленно, но накрепко. Все обдумав, он изьявил желание самолично поговорить с пленником-проводником, к тому времени на удивление быстро оправившемуся от своей раны. Голова тоже более или менее ориентировался в мещерских лесах и потому заставил пленника нарисовать на прибрежном песке план пути, по которому тот собирался вести кривичей. Уяснив, что на их селище собирается идти не малый отряд кривичей, проводник стал молить, чтобы пощадили, не брали в полон и рабство его жену и детей. Видимо, нарисованный план и настоящий животный страх проводника убедили и осторожного сотника, что ему можно верить. Голова предложил объявить дружине цель их похода после полудня пути, дабы остававшиеся в городище этого не узнали, и таким образом исключалась возможность, что эти сведения достигнут ушей лазутчиков мещеряков. Так и сделали. Отойдя от Яузы и углубившись в дебри, на привале княжич объявил истинную цель их похода - нападение на основное селище мещеряков у озера Воймега. Туда еще ни разу не доходили кривичи и тем более вятичи, в основном грабившие селища мещеряков расположенных на берегу Оки-реки, по обе стороны от устья Москвы-реки.
  
  Путь оказался тяжелым, особенно для еще не обвыкшихся к гнусу и преодолению чащобы дружинников прибывших с Головой. Полегче стало когда вышли к Клязьме и пошли ее берегом. Вдоль Клязьмы шли два дня с привалами и ночевками, пока не дошли до устья реки Поли. Отсюда шли уже по берегу Поли с полдня, после чего свернули в болотистое редколесье преодолеть которое можно было, только имея опытного вожа, проводника, не раз здесь ходившего. Пленник оказался именно таковым, он уверенно вел кривичей и на исходе четвертых суток вывел дружину к окруженному со всех сторон топкими болотами озеру Воймега.
  Вплотную подходить к озеру не стали. Выслали вперед разведку, которая донесла, что мещеряки в селище не подозревают об опасности и заняты повседневной деятельностью: женщины готовят еду, стирают одежду в озере, рыбаки развешивают для сушки, сплетенные из льняных нитей, сети-мережи. Давно уже не видевшие женщин дружинники, что пришли в городище с Вячеславом особенно подробно выспрашивали, что из себя представляют мещерячки. Разведчики насколько могли удовлетворяли их любопытсво: мещерячки в основном светло и рыжеволосые, белотелые, по полноте большинство средние, но видели и сочных с ядреными грудями и бедрами. Большинство из них ходят в простых льняных рубахах, без платков и босые, но некоторые одеты богато в одежду из дорогих шкур и хорошо выделанной ткани и обуты в разукрашенные онучи. Разглядели разведчики и украшения на этих богатых женщинах, в основном бронзовые и серебряные "шумящие" подвески. Отдельно описали и увиденную ими самую богато одетую и самую дородную изо всех обитательниц селища. Разведчики с восхищением описывали множество всевозможных украшений на ней, ее одежду и соблазнительные женские формы, что колыхались под этой одеждой. Мнение было едино, да и проводник подтвердил - то княгиня, жена князя Кову... Голова посоветовал княжичу переждать ночь и атаковать селище с восходом солнца, когда у мещеряков должен наступить самый крепкий сон.
  
  Мещерское селище, видимо, строили с расчетом, что до него никогда не доберется никакой враг. Потому и укреплено оно было слабо и состояло из примерно полусотни многосемейных и односемейных жилищ. В многосемейных жили наиболее бедные члены племени. Они устраивались как большие полуземлянки, углубленные на несколько ладоней с земляным полом. Кровлю в этих общественных полуземлянках устраивали двускатную, опускавшуюся своими краями почти до земли и опиравшуюся на врытые в землю бревна. Стены делали из тесанных досок, вбитых вертикально в землю и обмазанных глиной. Но зажиточные мещеряки из наиболее удачливых охотников, бортников, рыбаков, а также оказавшимися богатыми по наследству, могли позволить себе жить со своими семьями отдельно в бревенчато-срубных жилищах, которые выделялись на фоне дощатых полуземлянок. Внутри каждого жилища имелся сложенный из камней очаг. Жилища состоятельных мещеряков еще отличались тем, что возле них имелись всевозможные хозяйственные пристройки, где содержалась их личная скотина. Бедные, как правило, личного скота не имели, но для общих нужд держали общественное стадо свиней и коров. Лошадей в хозяйстве мещеряков было немного и только в частном владении. Их использовали в основном для пахоты. А так по таким лесам на лошади особо не наездишься. Отдельно на отшибе селища стояла кузня. Местами вокруг селища с дерева на дерево, по сучкам переброшены жерди - городьба, чтобы пущенная в лес скотина не забредала далеко...
  Разведчики у кривичей были опытные, они и спрятались так, что их никто не обнаружил и рассмотреть успели не только мещерских женщин, но и все расположение селища. Вернувшись в отряд, старший разведчик стал прямо на освобожденном от дерна куске земли рисовать план селища. Княжич с Головой сравнили его с тем, что на бересте по памяти нарисовал им пленник-проводник. Оба плана совпали вплоть до мелочей. Ставя задачу дружине незадолго до захода солнца, Вячеслав постоянно оглядывался на Голову, особенно тщательно разъяснял расположение княжеского жилища и других наиболее состоятельных мещеряков, полуземлянку, используемую как хранилище племенного запаса пушной рухляди и зерна. Голова от себя добавил, надо сделать так, чтобы все ценное имеющееся в этих домах и хранилище ни в коем случае не пострадало и самое главное не сгорело во время штурма.
  - И самим не жечь и мещерякам поджигать не давать!- акцентировал внимание дружинников сотник.
  Ночь провели без огня, даже поужинали сухарями и холодной водой, боясь кострами выдать свое местонахождение, ведь до селища было всего-ничего.
  
  Чтобы быстро и без потерь захватить селище со всеми его обитателями, где в этот момент по словам проводника находилось свыше двух с половиной сотен человек, в основном женщин, детей и стариков... Так вот, шести десятков дружинников для этого явно недоставало. Потому в основном приходилось рассчитывать на неожиданность и крепкий сон мещеряков. Элемент внезапности сыграл свою роль. Где-то три-четыре десятка мещерских воинов, в основном уже немолодых, едва успели выбежать, не успев даже одеть своих защитных рубах, а иные и без оружия. Они тут же поражались стрелами, копьями, мечами. Быстро и сноровисто расправлялись кривичи с защитниками села, убив в скоротечном боестолкновении десятка полтора мещеряков. Остальные сообразили, что сопротивление бесполезно, ибо сразу поняли, кто на них напал. У кривичей, и оружие лучше, и доспехи, к тому же дружинники князя Всеслава намного сноровистее этим оружием владели. Все дружинники кривичских племенных князей являлись профессионалами своего дела, ибо по примеру варяжских дружинников ничем кроме ратного ремесла более не занимались. У мещеряков таких дружин не было. Они брались за оружие только по нужде, а так их основным занятием были обычные промыслы: охота, рыбалка, бортничество, пасьба скота...
  Обратив в бегство еще сохранявших способность двигаться защитников селища, кривичи не стали их преследовать, а с возбужденными криками стали врываться в первую очередь в бревенчето-срубные жилища, надеясь именно там поживиться богатой добычей и хорошо кормленными женщинами, которые были куда более привлекательны, чем уработанные и несытые обитательницы полуземлянок. Проводник, чье семейство обитало в полуземлянке, видимо, еще и потому так подробно на своем плане отмечал именно богатые жилища, надеясь, что его жена и дети после штурма успеют убежать и таким образом избежать, и насилия, и угона в рабство.
  Княжичу Вячеславу никогда еще не приходилось принимать участия в такого рода мероприятиях. Он никак не ожидал, что после скоротечного боя начнется настоящая вакханалия. Потому он растерялся, увидев как его дружинники, едва ли не мгновенно из послушных, собранных воинов превратились в неуправляемых грабитилей и насильников. По всему селищу стоял гвалт, ругань и женский визг вперемешку с детскими криками и плачем. Полураздетые мещерячки выскакивали из своих жилищ, многие с маленькими детьми на руках и пытались бежать в сторону леса. Кое-кто бежал к берегу озера к лодкам-долбенкам, вытащенным на берег. Самые проворные успевали стащить их в воду и отплыть. Дружинники хватали в первую очередь молодых женщин. Голова перед атакой предупредил: в полон брать только молодых и здоровых. Старики и совсем малые дети все равно не выдержат тяжкого пути до Яузы и дальше в стольное городище племени Всеслава.
  Но среди дружинников были и такие, в первую очередь у кого имелись семьи, которые не столько интересовались женщинами, сколько дорогими и красивыми вещами. Утварь, металлическая посуда, украшения, которые женщины, как правило, снимали на ночь и сейчас не успели на себя надеть, ну и конечно меха и одежда из них - все это запихивалось дружинниками в припасенные заранее мешки. То, что оказывалось в такой момент в личных мешках дружинников потом им же и оставалось, не сдавалось в "общий котел" с которого в казну князя шла треть, а остальное делилось меж всеми. Но все же большинство дружинников молодые, сильные, холостые мужики, прежде всего хотели именно женщин. Они срывали и разрывали одежду, что на них оставалась, заваливали там, где застали, иной раз прямо на их же супружеских постелях. Некоторых малоподвижных, разнеженных, дородных, любящих долго спать женщин из зажиточных жилищ даже ловить и заваливать не пришлось. Они не успели ни подняться со своих постелей, ни одеться...
  Княжич готовился биться с врагом, но ему так и не пришлось скрестить меча ни с кем из мещеряков, ибо Голова придержал его во время начала атаки, и он оказался сзади строя дружинников. Теперь он с ужасом наблюдал за тем, что происходило на его глазах. Он кричал, пытался остановить, но его как будто перестали слышать, дружина словно обезумела. Он искал сотника, но тот до того буквально не отходивший от княжича, словно сквозь землю провалился. Вячеслав, конечно, слышал о том, что после взятия вражеских городов, городищь, селищ... некоторое время идет неуправляемый повальный грабеж и насилие, но не оджидал что это так ужасно выглядит вьяве. Совсем растерявшись княжичь в прострации зашел в первое попавшееся бревенчато-срубное жилище из которого в отличие от остальных не выкидывали ценные вещи... И когда зашел понял почему. Здесь было тепло и уютно, в очаге еще тлели остатки дров и вещи в основном все, видимо, оставались на местах, потому что двое дружинников забежавших сюда не грабили... Они завалили на расстеленную на дощатом полу медвежью шкуру обнаженную молодую с налитым телом женщину. Один держал ей руки, второй раздвигал полные ноги. Женщина извивалась, билась, визжала. А из угла за всем этим наблюдал оцепенев, дрожа от страха, мальчик лет пяти. Именно увидев мальчика, Вячеслав вспомнил то, что случилось с ним десять лет назад, когда он оказался примерно в положении этого мальчика...
  
   В тот день в стольное городище князя Всеслава под видом купцов, привезших на продажу оружие, зашли несколько разведчиков из бродячей и никому не подконтрольной варяжской дружины. "Купцы" ничего не продали и ничего не купили, зато изнутри осмотрели укрепления городища и уяснили его слабые места. Определили они и местонахождение княжеского дома, что в общем оказалось нетрудно - он был самым большим и красивым. Ночью несколько варягов зарезав пару дозорных, проникли через вал в городище и изнутри открыли въездные ворота, через которые и вошла та самая бродячая дружина. Людей там было немного, человек двадцать-тридцать, но они и не собирались захватывать все городище, им был нужен всего лишь княжеский дом. И их план удался. Они ворвались в дом, где им преградила путь личная челядь князя. Под мечами варягов она вся пала, но дала возможность самому Всеславу, схватив шестилетнего сына через окно выпрыгнуть прочь, а вот нежнотелая княгиня со своей постели настолько долго поднималась, что ее варяги так в одной рубашке и схватили.
   Всеслав быстро собрал свою дружину и окружил дом, предлагая варягам сдаться по добру, или он дома своего не пожалеет спалит их всех... Варяги в ответ лишь посмеивались и сначала выставили в окна оголенных прислужниц княгини и у всех на глазах сзади их насиловали, а потом... Нет княгиню они насиловать не стали, они даже не стали срывать с нее рубашку, они просто выставили и ее в окно... Вячеслав тогда еще не очень понимал что происходит, он только видел свою мать, находящуюся в руках страшных чужих воинов, видел как ее унижают, хватают за большие груди и пышные бедра, и вроде бы ей даже не было больно, но он видел какие моральные мучения это доставляет и ей, и отцу... Потом варяги закричали, что если князь не хочет чтобы с княгиней сделали то же что и с ее прислужницами, то он должен будет им уплатить столько-то и столько, и беспрепятсвенно выпустить из гордища, а если хочет их сжечь, то пусть жжет вместе с женой... Тогда Всеслав был вынужден согласиться на все условия, а в душе мальчика осталась заноза-памятка, о которой он почти не вспоминал, но сейчас увидев мещерского мальчика, наблюдающего, как собираются насиловать его мать, мгновенно вспомнил все.
  
   Отпустите ее... я вам велю отпустить ее!!- что было мочи заорал княжич и оттого, что кричал он не на улице, а в относительно небольшом помещении голос его зазвучал так пронзительно-страшно, что дружинники словно очнулись от одуряющего морока. Они отпустили женщину и та, накинув что-то из одежды, мгновенно метнулась в угол, схватила за руку оцепеневшего мальчика и с необычайным проворством, явно не соответствующим ее крупному телу, стремглав мимо Вячеслава кинулась прочь.
   - Добычу... добычу берите,- едва не в полуобморочном состоянии приказал княжич дружинникам, и нетвердо ступая, покачиваясь как пьяный, покинул жилище.
  
  Надо было как-то прекратить этот разгул, тем более, что при таком обороте значительная часть обитателей селища имевших достаточно резвые ноги, то есть молодые и дети старшего и среднего возраста разбегались, а не полонились. Оказавшись на улице, княжич вновь растерялся, понимая, что так же криком он здесь никого не успокоит. Он, наконец, увидел и Голову и окончательно впал в ступор. Его верный сотник выволакивал из какого-то бревенчатого жилища сразу два туго набитых мешка....
  - Что встал княжич, не зевай!- мимо остолбеневшего Вячеслава бежал крепко сбитый дружинник без оружия, неся на своем широком плече кричащую и колотившую кулаками по его спине опять-таки полнотелую женщину с развевающимися рыжими волосами. Дружинник движением руки задрал подол ее длинной льняной рубахи, обнажив широкий белоснежный зад.- Во, какую поймал, мягкая как взбитая перина и на ногу тяжела, убечь не успела, видать не смердка, хорошо кормлена,- с вожделением говорил дружинник делая звонкие шлепки по сочным ягодицам.
  Зачем он нес ее куда-то? Видно не мог удовлетворить свое вожделение, когда вокруг творилось такое, хотел сделать свое дело уединенно, где-нибудь на хвое под низкими ветвями развесистой ели.
  
  Окончательно прийти в себя Вячеслава заставил крик. Хотя криков, визгов и стонов вокруг было великое множество, Вячеслав изо всех различил именно этот крик. Кричала немолодая женщина, причем кричала по-славянски, но с сильным мещерским акцентом, окая, цокая и растягивая слова:
  - Не трогай... отпуцти... цобака!!! Она доц княц... ее нелця... отпуцти!!!
  Эти крики адресовались Бучиле. Страшен был записной мучитель и в своем обычном облике, но сейчас... Его бороду и кольчугу залила кровь, вытаращенные глаза пылали нечеловеческим огнем. На руках Бучила держал полуголую русоволосую девочку, видимо выхваченную им прямо из постели. Девочка громко плакала, вцепившись Бучиле прямо в бороду, сзади за него цеплялась, пытаясь удержать, та самая кричащая по-славянски женщина, худая и немолодая.
  - Эй, ребята, подсобите мне, отгоните кто-нибудь эту старую лешачку!- в свою очередь кричал и Бучила, не в состоянии отогнать пожилую женщину, в то время как девочка с необыкновенной энергией буквально рвала его бороду.
  Одной рукой мучитель держал ее, а второй пытался отбиться от старухи но та, несмотря на возраст, была очень проворна, вовремя уворачиваясь от его кулака. Тем временем плачь девочки перешел в рыдания и причитания, она говорила по-мещерски. Вячеслав хоть и совсем плохо знал этот язык, но сумел понять, что девочка причитает по убитой матери.
  Бучило смолоду прославился своей жестокостью. Потому его и привлекали для совершения казней и пыточных дел. Перед боем он всегда становился в первых рядах дружины и своим ростом, страшным лицом, выражением глаз должен был наводить ужас на врага. Но когда начиналось сражение он свое место в первых рядах уступал и страшным уже не смотрелся. Обычно он любил нападать сзади, добивать раненых, лежащих, или подкравшись бить в спину. И еще одна страсть отличала этого специфического дружинника - при грабеже вражеских селений он более всего любил "забавляться" с девочками-подростками. При этом он их предпочитал любой взрослой красавице. И сейчас судя по виду девочке, что он тащил, было где-то 11-12 лет. Огромные окровавленные ладони Бучилы погружались в нежную плоть девочки, наверняка причиняя ей боль, хоть и сама она приносила мучителю немалые страдания, буквально выдирая волосы из его бороды. Княжичу стало ясно, что на глазах девочки страшный бородач убил ее мать и именно ее кровь была на его руках и доспехах.
  "Бучила убил мещерскую княгиню, жену князя Кову, и сейчас хочет ссильничать его малолетнюю дочь", - эта догадка, наконец, вывела Вячеслава из ступора и побудила к немедленному действию:
  - Стой Бучила! Кто эта девочка, и куда ты ее тащишь!?- княжич старался говорить повелительным тоном, но его голос сорвался на юношеский фальцет и выдал волнение.
  - Чтооо!?...- находясь в предвкушении животного удовлетворения и постоянно отбиваясь от преследующей его пожилой мещерячки, Бучила не осознал вопроса княжича.
  Вячеслав решительно заступил дорогу Бучиле:
  - Эта баба говорит, что девочка дочь мещерского князя. Что ты сделал с ее матерью!? Она должна была стать для нас самой дорогой полонянкой. Ты убил ее!?
  Бучило тряс кудлатой головой, отстраняя лицо от цепких рук девочки. Шлем он видимо где-то потерял, когда сразу заприметив княжеский дом первым туда ввалился, выбив дверь. Наконец он перехватил руки девочки, оторвав их от своей бороды, попутно "переварив" и вопрос княжича.
  - Какого князя?... Не ведаю... Она не хотела отдавать мне мою добычу на меня с мечом... ха-ха баба с сиськами, с брюхом и меч двумя руками еле держит ха-ха... ну я меч из рук ее выбил и своим прямо в брюхо... ха-ха... жирное брюхо, меч как в масло вошел... кровищи из нее как с хорошей свиньи, вот весь запачкался,- Бучила дико захохотал, продолжая ногой лягать вцепившуюся в него пожилую мещерячку, видимо няньку княжны.
  Девочка тем временем вновь вцепилась в бороду убийцы своей матери. Но почему-то Бучиле это доставляло не только боль, но и какое-то одному ему понятное удовольствие - он не столько отрывал ее руки от бороды сколько жмурился и удовлетворенно урчал. Нянька, сообразив кто такой этот юный кривич, о чем говорили его доспехи и шлем. Он единственный изо всех имел не просто кольчугу в виде рубахи, а с железной "юбкой" снизу, его руки до локтей закрывали наручни, а на ногах набедренники и поножни, и шлем у него одного был с железной "чешуей" закрывавшей сзади шею... Так вот, нянька превозмогая боль от ударов, что нанес-таки ей Бучила, согнувшись подбежала к княжичу, упала перед ним на колени:
  - Княц... Княц!! Воймега доц наш княц. Он,- нянька с ненавистью взглянула на Бучилу,- убил Мокшу, наш княгиня! Не доцвол ему!!...- старая женщина, видимо исчерпав свой запас славянских слов дальше заговорила по-мещерски, но для Вячеслава все уже было ясно.
  - Бучила оставь девочку! Она княжна и тебе не по чину. А за убийство мещерской княгини ответ держать будешь!
  Привлеченные этой громкоголосой перепалкой многие дружинники прекратили грабеж и насилие. То есть перестали заваливать не успевших убежать женщин, а стали привязывать их ко всему к чему можно привязать, чтобы не убежали. Десятка два дружинников, в том числе и Голова, успевшие спрятать в укромные места свои мешки, встали рядом с княжичем - опытные воины они и в бою ловчее всех и в грабеже быстрее управлялись, при этом никогда не добивали раненых и не убивали женщин, не издевались над ними. Насильникам, как правило, в деле грабежа перепадало меньше, ведь для них на первом месте была их страсть. Тем более сотник Голова, будучи уже не молодым, совсем не отвлекался на женщин.
  
  - Нет княжич, сейчас уже не бой, и ты мне не судья и не начальник, и никто не в праве отнять у меня мою добычу. Я не ведал кто та баба, которой я брюхо вспорол, и не ведаю кто эта девчонка... Я сейчас только ведаю, что она моя добыча и рукой своей чую, что мясо на ней уж очень мягкое и косточки мелкие-мелкие и чистая такая что от нее дух как от леса соснового... Сколько баб и девок я спробовал, ото всех дух потный шел, а от этой... Не бывало у меня еще никогда такой... Потому княжич хоть ты, хоть сам князь... Судить меня вы опосля будете, а сейчас она моя и никто ее от меня не возьмет, и ты княжич лучше не заступай дороги, а то не посмотрю... Сам небось хочешь такую подушку под себя подстелить мягкую да духовитую? Так нечего было стоять рот разинув, а брать что получше ха-ха... Ладно так и быть опосля себя, тебе ее отдам. А сейчас уйди с дороги добром прошу!
  Видимо щупая своими огромными ладонями нежное тело юной княжны, и ощущая исходящий от нее "лесной" запах, Бучила пребывал в эйфории вседозволенности, предчувствуя насилие над беззащитной девочкой-полонянкой. В такие моменты разум уже над ним был невластен.
  - Отпусти ее смерд!... Ты меня слышишь!- оскорбленный словами не контролирующего себя Бучилы, княжич в ответ оскорбил уже его, и тут же выхватил из ножен свой меч.
  - Что!?... Кто смерд... я!? Я дружинник и отец мой никогда смердом не был, весь наш род из дружины... А ты, значит, княжич, никак мечами со мной позвенеть хочешь!? Что же, предупреждал я тебя... сам захотел,- Бучила резким движением отбросил девочку, оставив в ее руках очередной клок своей бороды.
  Она с плачем упала на траву. К ней тут же подскочила нянька и, проворно стянув с себя через голову некое подобие шерстяной кофты, тут же стала укрывать ею почти обнаженное тело девочки, что-то шепча ей на ухо по-мещерски. Бучила с усмешкой стоял готовый ответить на выпад княжича, обнажив свой меч со следами запекшийся на нем крови.
  - Убивать тебя не буду, хоть и обидел ты меня и род мой сильно, а вот поучить давно пора,- Бучила по своему обыкновению громко, зловеще расхохотался.
  - Ты что окаянный... на кого руку поднимаешь, на княжьего сына!?- закричал, побледнев до серости как льняное полотно Голова, и попытался выйти вперед, прикрыть собою княжича.- Вот я тебя за такие слова сам поучу,- Голова не обнажил меча, но всем видом показал, что готов это сделать. Ему и раньше приходилось таким образом утихомиривать не в меру разбушевавшихся подчиненных. Несмотря на солидный возраст, мало кто из дружинников мог потягаться с сотником в искусстве владения мечом, тем более Бучила, знаменитый вовсе не своим ратным умением.
  Но княжич неожиданно отклонил помощь сотника:
  - Отойди Голова. Бучило убил мещерскую княгиню и хотел взять на силу ее дочь. За это я сам его накажу.
  Вячеслав говорил настолько твердо и спокойно, так что и сотник, и дружинники готовые тут же утихомирить и вязать Бучилу в нерешительности переглянулись. Конечно, в поединки с настоящим опытным воином шестнадцатилетний юноша вряд ли бы выстоял. Но Вячеслав доподлинно знал, что тридцатилетний Бучила не столько воин, сколько изверг и потому рассчитывал, что сможет отплатить за оскорбление княжеского рода хоть и другого в данное время враждебного кривичам народа. Не для того ли он столько времени упражнялся в бое на мечах с тем же Головой, разучивал боевые приемы и хитрости. Правда, в настоящем бою ему пока что так и не пришлось побывать. Но сейчас необъяснимое чувство исподволь толкало его на этот бой не просто ради спасения этой светловолосой княжны в разодранной, но явно дорогой искусно украшенной вышивкой рубахе. Из под лохмотьев той рубахи он успел узреть невероятно белое, гораздо белее, чем у кривических женщин и девушек тело, на котором Бучило оставил ссадины и кровоподтеки, следы от своих окровавленных рук. И уже в нем заклокотала неуправляемая все перекрывающая ненависть - он жаждал убить изверга.
  Бучила все же немного остыл, и даже уже был непроч, чтобы Голова с дружинниками не допустили поединка. Но те послушно отошли, а княжич стоял напротив с мечом в руках и испепелял его взглядом. Голова все же нашел нужным его предостеречь:
  - Княжич, не горячись, бейся как всегда, вспомни, чему я тебя учил!
  Бучиле ничего не оставалось, как вступить в поединок, иначе его просто бы засмеяли, обвинив в трусости - для дружинника это позор. Сначала он попытался обезоружить противника и сильно ударил своим мечом по мечу княжича, явно пытаясь выбить его из рук противника. Но тот легко отбил удар. Неудача подстегнула Бучилу, его лицо из снисходительного стало трансформироваться в дикое и очередным выпадом он хотел сбить с противника шлем. Но Вячеслав вновь уклонился, и когда Бучила не удержавшись пролетел мимо, сзади ударил его, разрубив кольчугу - мечь достал противника на излете и лишь его острие обагрилось кровью. Бучило взвыл от боли, а дружинники одобрительно комментировали меж собой удачный прием княжича. Бучило развернулся и теперь уже по настоящему разъярился и словно подранок бросился на противника... Теперь он уже не думал о том как обезоружить каняжича, он хотел его убить или самое малое нанести тяжелое увечье. Это желание застило в нем даже неминуемое навлечение гнева князя и наказания, скорее всего тоже смертью. Теперь Бучила вкладывал в удары всю свою немалую физическую мощь, используя большое преимущество в росте и весе... Но княжич оказался необычайно ловок, увертлив, быстр и не по возрасту умело владел мечом. Бучило не экономил сил и потому стал быстро уставать, задыхаться, а его противник напротив, казалось, не знал устали, более того краем глаза успевал видеть как смотрит на него девочка... Вячеслав и сам не понял как это у него получилось, он даже не делал опасных выпадов, только заученно, уверенно отражал удары и увертывался... А этот встречный удар он так часто отрабатывал с Головой, потому он и получился у него как бы сам собой. Он в очередной раз отвел в сторону своим мечом меч Бучилы, и когда лезвие меча противника прошло мимо, тут же выставил вперед свой, уперевшись всем телом. И Бучила сам всей своей массой наскочил на меч, который пробив кольчугу и подкольчужную рубаху вошел ему в верхнюю часть живота почти на половину. Кровь буквально окатила, забрызгала Вячеслава. Он еще успел увернуться от падавшего на него со звериным ревом огромного тела... но меч остался в нем...
  Дружинников ошеломила быстрота и результат произошедшего. Куда быстрее отреагировала девочка. С пронзительным воплем она вырвалась из объятий няньки, подбежала к распростертому во весь свой рост лицом вниз телу убийце ее матери и стала пинать его своими босыми ножками. Потом она схватила недвижимого Бучилу за волосы и принялась вертеть его голову, словно пытаясь оторвать. Один из дружинников бережно поднял и оттащил девочку, но та продолжала вырываться, кричать и изловчилась укусить его за палец. Дружинник вскринул от боли, замахнулся... но не ударил, а лишь обозначил движение, что собирается ее отшлепать. Этот укус вызвал смех дружинников и разрядил обстановку. Но девочка восприняла движение дружинника как истинное намерение и испугалась...
  Она с мольбой посмотрела на Вячеслава, поняв, что среди этих враждебных пришельцев есть один, у которого она может найти защиту. И когда дружинник ее отпустил, она тут же кинулась к нему, своему спасителю, убившему убийцу его матери, того кто причинял боль и ей. Юная княжна с разбегу бросилась на еще не успевшего отойти от поединка Вячеслава, обвила руками его шею, прижалась к его твердой "кольчужной" груди, лепеча багодарности по-мещерски. Княжич никак не ожидал такого проявления чувств, к тому же девочка оказалась далеко не пушинкой. Во всяком случае, он в свою очередь вынужденный принять ее в сои объятия, попятился шага на два-три, когда она с разбегу буквально прыгнула на него. Тут же княжна вновь залилась слезами, а княжичь успокаивающе поглаживая ее по спине. За тот небольшой промежуток времени, что она к нему прижималась, Вячеслав успел почувствовать и изгибы ее тела и тот дурнопьянящий лесной запах, что действительно исходил от юной мещерской княжны.
  Кривичанки низкого происхождения, много работающие и не всегда регулярно мывшиеся, обычно пахли не очень приятно. Но в среде потомственной племенной знати кривичей уже появились женщины по мере возможности за собой следящие. У некоторых из них имелся свой штат прислужниц, в обязанности которых вменялось мытье, умащивание и одевание своих хозяек. У матери Вячеслава, как и полагалось по статусу княгини, насчитывалось с десяток таких прислужниц, и каждая имела свои особые обязанности. Например, наиболее приближенная, пользующаяся особым доверием прислужница, ходила с княгиней в баню и там ее мыла и умащивала благовониями, привозимыми купцами из ромейской земли из города Царьграда. До сих пор Вячеслав как-то не задумывался, почему от матери и прочих знатных женщин его племени исходит совсем иной запах, чем от большинства смердок. Он простодушно считал, что это богиня красоты Лада наделила именно знатных женщин таким вот благоуханием. Сейчас Вячеслав обонял от льняных волос и тела княжны какой-то особый дотоле совершенно неведомый ему запах. То не были благовония, да и даже самые знатные и богатые мещерячки не имели возможности покупать благовония из Царьграда - ни какие купцы в такую глухомань не заглядывали, да и мещеряки из своих лесов по доброй воле отлучались крайне редко. Мещерские леса находились в стороне от основных торговых путей, и мещеряки жили обособленно в своем замкнутом мирке. А запах?... То был всего лишь запах абсолютно чистого, регулярно омываемого озерной водой тела здоровой, сытой девочки, где ничего не болело, не гнило, где каждая клеточка благоухала лучшим в природе запахом - чистоты и здоровья.
  
  - Не бойся, не бойся... никто больше тебя не посмеет тронуть... не плачь,- шептал княжич поглаживая девочку по волосам и спине.
  Нянька тем временем подползла к нему и принялась целовать его грязные сапоги, благодарила, с трудом подбирая славянские слова:
  - Цпацы княц мой маленький хоцяйка, тебе княц Кову за нее мног шкур дацт, мед дацт...
  Вячеслав хоть и внимательно слушал, но не все понимал и из слов благодарности и обещания богатого выкупа за княжну. Он, наконец, освободился от цепких объятий девочки и передал ее няньке...
  
   Воспользовавшись тем, что значительная часть кривичей отвлеклась на поединок Бучилы с княжичем, большая часть обитателей селища успела разбежаться и спрятаться, либо в лесу, либо доплыть на долбенках на противоположный берег озера, тоже поросший сплошным лесом. А в окрестных хорошо им знакомых лесах спрятаться было проще простого. Ну, а княжич после того как заколол Бучилу уже решительно взял бразды правления в свои руки. Неуправляемый грабеж прекратился и начался целенаправленный сбор добычи и учет не успевших убежать пленников. Добыча состояла из большого количества металлической, деревянной и берестяной посуды, нашли немало традиционных для мещеряков "шумящих" женских украшений, в основном из бронзы и серебра. Также брали льняные ткани, бочки с медом и главное, обнаружили целый племенной склад с меховой рухлядью: шкурками бобра, соболя, куницы, рыси, горностая, белки... Там же обнаружили и три медвежьи шкуры в придачу к дюжине взятых в зажиточных жилищах. А вот пленников способных преодолеть тяжелую дорогу, к тому же нести поклажу и потом годных к продаже оказалось совсем немного. Всего два с половиной десятка женщин и с десяток детей. Остальные оказались таковы, что их брать с собой не имело смысла - они и идти далеко не смогут и поклажу не снесут. Их всех пришлось отпустить. Так что большую часть добычи дружинникам предстояло тащить самим. Пожилая мещерячка, несмотря на то, что княжич отпускал и ее вместе с прочими стариками, отказалась покидать свою маленькую госпожу и пошла в полон добровольно. Когда стали собираться в обратный путь выяснилось, что в суматохе пропал проводник. Кто-то видел, как он бросился в землянку, вывел оттуда свою семью и одним из первых скрылся в лесу.
   Ночевали в селище, запалив костры и выставив усиленные дозоры. Спать дружинники свободные от нарядов разошлись по жилищам... Из них вскоре стали раздаваться характерные женские стоны - это дружинники после ужина разобрали наиболее красивых пленниц. Так как таковых на всех не хватало, к наиболее привлекательным "выстраивалась очередь". Княжна была не настолько мала, чтобы не понимать, чем занимаются с пленными женщинами эти суровые воины. Потому она, несмотря на заверения Вячеслава, что ее никто не посмеет тронуть, все же испуганно держалась возле него и даже попросила через няньку чтобы он ночевал в их доме... доме князя Кову. Но там лежала убитая княгиня, и Вячеслав приказал в княжеский дом никого не пускать.
  
   Пожалуй, впервые в жизни Вячеслав почувствовал себя совершенно самостоятельным. Да и вообще многое в это лето в его жизни случилось впервые: впервые отец взял его в поход, впервые доверил ему возглавить отряд дружинников, впервые он сошелся в бескомпромиссном поединке с жестоким изувером... впервые убил. Впервые пленительное маленькое светловолосое девственной чистоты существо, в нем, враге своего племени, видит своего защитника и бесконечно доверяет. Потому, когда Голова подошел к нему с предложением:
   - Княжич, не хочешь на бабе полежать? Воином ты уже стал сегодня, пора и мужиком становиться. Там есть, которые с мягким телом, не смердки, отдохнешь...
   - Некогда отдыхать,- решительно оборвал сотника княжич. Гляжу, в дружине опять веселие началось. Смотри, чтобы медовухи не перепились... дозоры проверь, костровые чтобы до самого рассвета огонь палили. А то подкрадутся... - Вячеслав взглянул на княжну, уже одетую в исправную одежду и все время старающуюся находится в поле его глаз. Княжичу почему-то не хотелось, чтобы она увидела, как он пойдет к какой-нибудь женщине-полонянке. Он, уже сам того не осознавая, не желал обонять запах других женщин, после того как побывал в ауре исходящей от маленькой княжны, наполненной ароматом лесной хвои и озерной воды. На ночлег княжич расположился у костра, завернувшись в одну из медвежьих шкур, взятую в качестве добычи. Княжна с нянькой, уже собравшиеся в дорогу, прикорнули неподалеку. Девочку пожилая мещерячка укрыла ее же меховыми шубками, которые специально извлекли из общей добычи, и сама спала рядом беспокойным чутким сном.
  
   В обратный путь двинулись с рассветом. Обычно после нападения и разорения чужих селений кривичи перед уходом их поджигали. Но Вячеслав, несмотря на то, что всю добычу унести оказалось невозможно, даже если нагрузить всех без исключения дружинников с сотником во главе... Забрали только меховую рухлядь, а большую часть взятых съестных припасов и прочего пришлось оставить. Так вот, Вячеслав запретил жечь селище мещеряков, и большинство дружины восприняло это спокойно. Тут сыграло свою роль то, что никто из дружинников не был, ни убит, ни ранен, если не считать Бучилы. Потом, едва ли не все ночью отлежались-отдохнули на мещерских женщинах. Потому решению княжича не жечь мещерского озерного селища с оставленными в нем запасами, дружина в общем не воспротивилась, хоть это и противоречило общепринятым правилам. Сыграл свою роль и авторитет княжича, который он несомненно приобрел после поединка с Бучилой. Хоть далеко не первый боец Бучила, но то, что юноша убил изверга, которого в дружине, мягко говоря, недолюбливали, многим пришлось по душе. Также никто не возражал и когда княжичь приказал четырем дружинникам передать свою поклажу другим и соорудить носилки из кольев с маленьким шалашом из дерна чтобы нести на них княжну и ее вещи собранные нянькой, коих набралось немало. Все понимали - она самая ценная добыча изо всего, что они взяли в этом селище.
   Бучилу похоронили не как павшего воина, его просто безо всяких церемоний зарыли в землю, без оружия и доспехов. Тело убитой мещерской княгини и тела других погибших мещеряков оставили на попечение оставляемых в селище стариков и старух, чтобы те после ухода кривичей совершили ритуальное погребение, принятое у лесных людей.
  
   Назад, с поклажей и пленниками шли по пробитой, прорубленной тропе, потом по берегам рек. Нянька все время шла рядом с носилками княжны и не то что не отставала, но переносила дорогу куда легче, чем куда более молодые полонянки. Хотя возможно это от того, что княжич разрешил ей не нести ни какой поклажи. Она все время утешала княжну, что-то ей говорила, а на привалах кормила из своих рук. Несмотря на тяжелую моральную травму, девочка весь этот путь мучительный, как для пленников, так и для дружинников... для нее он особенно тяжелым не стал, ведь она даже не шла, ее несли. Время от времени пожилая нянька подходила к княжичу и произносила слова благодарности за такое отношение к ее госпоже, и хоть он ее ни о чем не спрашивал, как могла рассказывала ему все, что знала о княжне, ее матери и отце...
  
   У князя Кову Мокшана была уже вторая жена. От первой детей у него не случилось, да и болела она часто. А как умерла, решил мещерский князь больше не брать в жены мещерячку, а поискать себе подходящую жену среди других родственных народов, чтобы и язык понимала и также с измальства была приучена поклоняться силам природы: лесу, небу, воде, траве... Дочерей равных ему по статусу мещерских князей, чьи селища, охотничьи и бортнические угодья распологались по берегам Оки, откуда происходила его первая жена, он знал всех и они ему решительно не нравились. Те племена жили под страхом, вселенным постоянными набегами вятичей, самого жестокого изо всех славянских племен. Потому большую часть теплого времени года, на которое и приходились набеги вятичей, они прятались по лесам и болотам, а в это время их селища грабились и сжигались. От такой жизни поочные мещеряки сделались очень бедными, и постепенно вырождались, выраждалось не только простонародье, но и знать. Те племенные мещерские княжны, как правило, были настолько некрасивы, худы и болезненны, что Кову, наученный примером с первой женой, уже не надеялся от кого-то из них иметь здоровое потомство. Потому и поехал Кову за невестой к своим соседям в сторону восхода солнца, в Мурому, затем в сторону студеного ветра в Мерю.
   Тамошним князьям он и подарки привозил и хмельную медовуху с ними пил, а они предлагали ему своих дочерей, сестер, племянниц... Но ни рыжеволосые мерянки, ни голубоглазые муромчанки как-то не глянулись Кову. Не старый он еще был и потому долго собирался править своим племенем, и ему нужна была не просто жена, но и помошница в делах княжьих. Кто-то во время тех путешествий и присоветовал Кову съездить в земли эрзи. Де, там много беловолосых и стройных, что любая простолюдинка как княгиня смотрится. Поехал Кову в Эрзю. Действительно очень белый народ оказались эрзяне и телом и волосом и стройный, высокий. Да вот та стройность особенно женская Кову совсем не понравилась. Уж больно худыми оказались эрзянские девушки, даже княжны и княгини, буд-то досыта не едят, как те же поочные мещерячки. Но с теми-то все ясно, им и в самом деле иной раз есть нечего, да и по лесам от вятичей бегают, хоронятся, а эти-то, он сам видел, едят очень даже хорошо, но тела от этого почему-то у них не пребывает - такой народ. Тяжело будет такой девушке выдержать суровую мещерскую жизнь, даже в ранге княгини... Не на шутку рассердились эрзянские племенные князья, когда Кову отверг всех эрзянских княжон, что ему сватали. Один из них в сердцах воскликнул:
   - Если тебе мещеряк-лесовик, тонкие белые эрзянки не по нраву, то тебе только среди черных мокшанок надо жену искать! Там они все такие как тебе надобно, поперек себя шире, не женщины а медведицы!
   Что оставалось делать Кову? Последним из известных ему родственных народов как раз и оставались мокшане, и он направился к ним, уже не надеясь, что сыщет невесту по нраву. Мокшане хоть и жили с эрзянами рядышком, но внешне от них сильно отличались. Эрзянский князь в обиде назвал мокшанок черными. Это оказалось не совсем так. Если эрзяне едва ли не поголовно были светловолосыми, то среди мокшан черноволосых и светловолосых насчитывалось примерно поровну, а большинство имели волосы некого среднего цвета, от темно русого до светло русого. Но вот росту мокшане оказались пониже, а в кости и теле действительно пошире, особенно женщины. И когда мокшанские князья стали показывать мещерскому князю своих невест на выданье, тот сразу заприметил шестнадцатилетнюю дочь одного из мелкоплеменных мокшанских князей, по-эрзянски светловолосую и по-мокшански упитанную. Больше Кову не колебался, не раздумывал. Конечно, не только волосы и тело "сразили" его, было еще что-то и в ее глазах такое... В общем, не мешкая Кову начал переговоры о дарах и выкупе за невесту...
   Увы, не дали мещерские боги Кову много детей и от мокшанской жены. Родив через год после того как он ее привез в свое селище крепкую здоровую девочку, нареченной Воймегой... после того еще четыре раза рожала Мокшана, раз от разу становясь все дородней, но вот младенцы либо рождались мертвыми, либо не доживали до года. А Кову... он, конечно, мечтал о сыне, наследнике...
  
   Много порассказал пожилая мещерячка Вячеславу, пока они шли к опорному лагерю кривичей в устье Яузы-реки. Но еще где-то в середине пути, когда дружина с добычей и пленниками медленно брела по берегу Клязьмы, Вячеслав отправил вперед на лодке-долбенке двух гонцов. Они должны были оповестить князя Всеслава о результатах набега на мещерское селище и предупредить, чтобы он с дружиной спешно выходил из лесных дебрей и тоже шел к опорному городищу. А нянька княжны все рассказывала и рассказывала уже о себе. Она от рождения была мокшанкой и смолоду попала в прислужницы к княжне Мокшане, а потом вместе с ней попала в дом князя Кову. Она была в курсе всего, что творилось в этом отрезанном от мира, обособленном лесном краю. Впрочем, обособленность была относительной. Со своими соседними родственными племенами и народами мещеряки всегда поддерживали хоть и не братские, но достаточно тесные отношения - сближало родство языков. Вячеслав впервые услышал подробности внутренней жизни этих народов, живших за мещерскими лесами. Княжич для своего возраста считался весьма знающим юношей. От отца и других старших родственников, а также бывалых людей он узнал о многих близких и дальних народах. Но в основном те сведения ограничивались народами, жившими от кривичей на заход солнца или со стороны холодного и теплого ветров. Эти народы все говорили на похожих славянских языках: новгородцы, полочане, разбойники-вятичи, поляне... Много знал он о варягах, народе не знавшем равных в ратном деле, все сильнее теснивших и новгородцев и кривичей с "золотой жилы", с торгового пути по рекам и волокам от Варяжского моря до моря Ромейского.
   После того как ряд новгородских, кривических и мерянских князей пригласили на верховное княжение трех варяжских князей, варяги настолько усилились, что местным племенным князьям кое где стало совсем невмоготу: на все главные волоки сели варяжские дружины. Варяги даже стали притеснять те племена, чьи князья приглашали их. Ну, а кто не приглашал, тех тем более. Всеслав на том сборе, где просили Рюрика с братьями "прийти и володеть нами" не участвовал, вернее приехал и уехал, узнав что большинство его "коллег" собираются челом бить варягам. Нет, Всеслав в том участвовать наотрез отказался, он не любил варягов. И вот сейчас, чтобы хоть как-то поправить материальное положение своего племени, выплатить давно задерживаемую оплату за службу дружине, Всеслав и затеял этот поход на мещеряков, ибо с торгового пути "Из Варяг в Ромеи", ему уже ничего не перепадало, лишили его варяги, новые хозяева гнездовского волока доли, которую получали его отец и дед.
   Много знал Вячеслав о народах, живших вдоль этого торгового пути. Конечно же знал он и о сказочном Царьграде, столице империи ромеев. Именно туда по весенней большой воде купцы на своих ладьях везли варяжское оружие, крепкое железо, новгородские, мерянские и кривичиские товары: мед, льняные ткани, лес, и главный самый ходовой товар из северных лесов - пушнину. А назад, уже в конце лета: белоснежные хлопковые ткани, прятный на ощупь блестящий шелк, стекло, драгоценные камни, украшения, посуду, свечи... Знал Вячеслав, что у варягов имеется и достаточно мощный противник, государство Хозария, именно хозары сумели обложить данью и одно из славянских племен, хорошо известных Вячеславу вятичей. Да видать некрепко хозары подмяли вятичей, берут с них совсем малую дань, а те что хотят то и делают, разбойничают никакой совести и закона не чтя. Но как велик мир. Оказывается, есть еще много всяких народов, о которых он ничего не знал. Не раз задавался княжич вопросом: есть ли кто на свете, познавший весь мир целиком, или такое только Перуну да Сворогу под силу?
  
   Князь Всеслав никак не ожидал, что его юный сын так успешно "сбегает" на Воймегу. Особо радовало, что если не считать Бучилы княжич не потерял ни одного дружинника и при этом взял много пушной рухляди. Пушнину легко обменять на все что угодно, на любой товар или золотые ромейские монеты, не говоря уж о серебряных новгородских деньгах. Пленников, правда, привел немного, но зато полонил дочь самого Кову, а за нее с мещерского князя еще много ценной пушнины можно затребовать. В опорном городище в княжей избе уединились князь с сыном.
   - Ай да славное дело ты сделал Вячек! Теперь Кову у нас как на аркане. Вот увидишь, скоро послов пришлет, будет выкуп за дочь предлагать. Так что до зимы и с дружиной расплатимся, и еще немало останется. А с Кову мы самую высокую цену запросим. Если не согласится, пугнем что по весне его дочь купцам, что в Царьград плывут, продадим. Они за нее хорошо заплатят. После этого он и с себя и с людишек своих все поснимает, а нами расплатится. Даром что ли столько мук в его лесах да болотах приняли, гнус поганый кровью своей кормили,- торжествовал Всеслав.
   - А за то, что жену его убили... за это как разочтемся?- до того смиренно слушавший отца княжич вдруг подал голос.
   - Ну это...- несколько растерялся князь не находя быстрого ответа.- Но ты же сам и наказал убийцу и все это видели. Ты кривический княжич свои мечом смыл обиду нанесенную мещерскому князю... Да смыл... Не думай об этом Вячек. Ты в этом походе сделал столько, что будь я там, не сделал бы больше. Молодец, я рад, что у меня такой наследник... Чего не пьешь, нако чарку, медок добрый у мещеряков... Ты теперь настоящим и воином и воеводой стал, не только наследником, но и опорой моей, правой рукой...
  
  
   Начало 21 века
  
   Михаил тесно общался с дежурившими в школе охранниками. От них он и узнал, что в ЧОПе стали чуть не ежемесячно задерживать зарплату. Естественно, рядовые охранники зароптали. На это руководство ЧОПа отреагировало весьма оригинально - оно предложило наиболее "борзым" сотрудникам дежурить в школах находящихся в районах, где немалую часть населения составляли выходцы из ближнего зарубежья. Там зарплату по-прежнему выдавали вовремя и некоторые соглашались, но вскоре молили Христом Богом вернуть их на прежние места, божась больше "не возникать". Михаил как-то поинтересовался у одного из своих прежних коллег "сходивших" в такую школу, почему он не захотел там дежурить.
   - Да ну их... ну задерживают тут деньги... зато нервы сберегу, а там...- охранник зло махнул рукой.- Район еще моложе этого, школа совсем новая, третий год как работает. Директриса молодая-пробивная, но неопытная, до того, говорили, в завучах, не то год, не то полтора проходила и сразу в директора прыгнула. А ученики там собрались такие, с ними не всякий опытный педагог справится. В общем, в школе полный бардак, никакой дисциплины. Старшеклассники в школу чуть не в открытую водку и наркоту проносят, в туалете травку курят. И за все за это охрана отвечай. Что я каждого ученика на входе обыскивать должен!? Не, там за дежурство должны коэффициент доплачивать как на Крайнем Севере, и стаж год за полтора, а то и два идти должен,- резюмировал охранник.
   - И что в том районе во всех школах такое положение?- удивился Михаил.
   - Во всех не во всех, но в новых, где еще не сложился достаточно стабильный педколлектив, первые два-три года именно так проходят, пока все не устаканится. А кое где так и хуже случается. Ребята рассказывали в одном микрорайоне, что за МКАД в школе кавказцы-старшеклассники и их родственники буквально все под себя подмяли. На переменах русским девчонок зажимают, и лапают в открытую. Молодым учительницам на уроках прямо в глаза хамят. Михаил немало удивлялся услышанному, и в очередной раз поздравлял себя, что вовремя ушел из ЧОПа. В зарплате со всеми подработками, он, в общем, потерял совсем немного, а в остальном, несомненно, выиграл. Со своими обязанностями рабочего по зданию он в общем уже освоился: научился менять замки, резать и вставлять стекло, чинить текущие краны в туалетах - пожалуй, самые часто случавшиеся неисправности по его линии. Уставал же он не столько от работы и своей вечерней учебы, а более всего от детей, их огромного количесва, беготни, шума, звонков на уроки и с урока - все это незримо действовало на нервы, психику. Михаил даже стал понимать тех учителей, которые к концу учебного года иногда в сердцах признавались, что детей просто видеть не могут, так они им отосточертели. То же испытывали и охранники со стажем.
  Охранники теперь дежурили по одному и потому днями неотрывно сидели на своей вахте. Сейчас на вахте дежурил опять Василич. Родом из Брянской области, но по национальности белорус, он любил поспорить на политические темы. На этой "почве" не раз с ним "схватывался" и Михаил. Особенно часто они спорили на тему взаимоотношений Белоруссии и России. Как-то Василич рассказал о том, как в последний отпуск ездил к родственникам под Витебск, и очень хвалил тамошнее жизнеустройство:
   - Кругом чистота, поля все распаханы, засеяны, колхозы не разграблены, работают, у стариков пенсии выше российских, милиция шпане разгуляться не дает, и начальство как у нас не наглеет. И так везде, не только в Минске, в каждом поселке и деревне. А у нас что, чуть от Москвы отъехал и все, жизнь кончилась, сплошная нищета и бардак. Я ж говорил тебе, что у нас на Бряньщине работы вообще почти никакой нет. Колхозы развалились, заводы встали. А на тех, что работают, столько платят, что едва хватает ноги не протянуть. Если бы я не подсуетился, сюда в Москву в ЧОП этот долбанный не устроился, и отсюда по двадцать тысяч не привозил, моей семье жить бы не на что было, только за счет огорода, на подножном корму существовали бы. Многие так и живут.
   - Не может быть, чтобы у вас все там на подножном корму, наверняка кто-то и хорошо живет,- выразил сомнение Михаил.
   - Хорошо живет только областное и районо начальство, а больше никто,- безапелляционно заявил Василич.
   - Неужели никто никаким бизнесом не занимается?- не соглашался Михаил.
   - Какой бизнес, те же чиновники налетят и тут же объедят как колорадский жук картофельный куст. Если ты не родственник больших начальников у нас там никакого бизнеса и затевать не стоит, так или иначе тебя разорят. Чиновники и тех, кто в школах и больницах работает, обирают. Учителя, врачи совсем плохо живут. Это здесь в Москве рядовой учитель по тридцать-сорок тысяч гребет, а некоторые и поболе. А вот у меня сестра двоюродная, двое детей у нее, мужа нет, она в младших классах преподает за семь тысяч в месяц. Разве это деньги по нынешним временам?- возмущался Василич.
   - Да, на семь тысяч сейчас не разбежишься, тем более с семьей. У нас в Шатуре, хоть и не как в Москве, но я узнавал, учителя меньше пятнадцати тысяч не имеют. Действительно, что-то там у вас начальство чудит,- недоуменно качал головой Михаил.
   - Именно так, чем дальше от Москвы, тем местная власть над людьми больше издевается, все себе гребут, и нет никакой на них управы. А в Белоруссии у батьки порядок, он начальству на местах много воли не дает,- резюмировал охранник.
   - Да брось ты Василич, какой там порядок,- Михаил пренебрежительно усмехнулся.- Пойми, то что Лука сейчас организовал в Белоруссии, это все вчерашний день. Все эти колхозы, совхозы, твердая рука власти... это мы уже проходили. Все это и привело к развалу Союза. Я хоть и плохо помню советское время, маленький был, но как мать в Москву моталась на электричке за продуктами и шмотками, потому что у нас в магазинах ничего не было, это у меня, пожалуй, самое яркое детское впечатление на всю жизнь. Один раз она меня с собой взяла, оставить не с кем было, так я на Казанском вокзале чуть в толпе не потерялся, тоже очень яркое впечатление от тех лет,- упорно стоял на своём Михаил.
   - Все правильно... Там Горбач до ручки страну довел своей Перестройкой. А вот у батьки все по уму устроено, и в магазинах все есть, и работа у всех есть, а порядок как в советские времена, ни бандиты, ни черные не беспредельничают,- стоял на своем охранник.
   - Да все это... неужели сам не понимаешь, всё это благоденствие Белоруссии за счет России. Лука конечно большой хитрован, умеет за красивые слова о союзном государстве из нашего правительства и льготные кредиты себе выбивать, и энергоносители по дешевке. Вот, за счет России он и содержит свои колхозы и предприятия. Но сможет ли Белоруссия без всех этих льгот, халявной нефти и газа прожить со своим советским хозяйством? Белорусы потом еще проклянут Луку за то, что он на целые десятилетия продлил им советский строй, когда все остальные бывшие советские республики все это время учились и привыкали жить в рыночной экономике. Да и сейчас многие белорусы это понимают. Вон сколько их в Москву работать приехало. Не отсюда туда едут, а оттуда сюда. Значит не так уж там хорошо...
  
   После таких споров и Василич, и Михаил оставались на своих позициях, но в данный момент спору не суждено было завершиться, ибо его прервал звонок мобильника в кармане Михаила. Звонила, конечно же, Вика:
   - Миш, ты сейчас в школе?
   - Да, а где же мне быть в рабочее время? Я-то всегда на месте, а вот вы Виктория Анатольевна, что-то давно и не заходите и не звоните, уж не чаял и дождаться,- высказал нечто вроде обиды Михаил.
   - Если ты так жаждешь меня услышать, мог бы и сам позвонить,- тут же парировала девушка.
   - Тоже не решусь никак, все боюсь оторвать вас от важнейших дел на ниве развития международного туризма, или вызвать гнев многоуважаемой Людмилы Петровны, если она, невзначай, именно в этот момент окажется рядом,- Михаил засмеялся в трубку.- Ладно Викуль, чего там у тебя, проблемы возникли, или еще что, неужто соскучилась?
   - И то, и то... Слушай, ты сегодня в свой универ когда поедешь?- спросила Вика.
   - Еще не скоро, через три с половиной часа,- Михаил мельком взглянул на свои часы.
   - Тогда я сейчас к тебе подъеду, срочно поговорить надо, получается, что кроме тебя и не с кем, и разговор не телефонный,- Вика заговорила почти просящим тоном.
   - Давай, подъезжай, только прими к сведению, что мне не позже половины шестого надо отчаливать в универ,- счел нужным предупредить Михаил.
   - Хорошо, я сейчас, я быстро, - в голосе девушки послышались благодарные нотки.
  
   Вика действительно подъехала довольно быстро, минут через пятнадцать. Была оттепель -шел снег с дождем. От машины она почти бежала и все равно успела намокнуть. Михаил вышел ей навстречу распахнул дверь:
   - Что же ты без зонта, мокрая вон вся,- недовольно выговарил Михаил.
   - Ой, да ничего, я почти и не промокла...
   Они уединились в его "мастерской". Михаил включил электрообогреватель и начал кипятить чайник, чтобы Вика, не дай Бог, не простыла.
   - Ну, давай, выкладывай, что там у вас за проблема возникла, предполагаю, что семейная?- сразу приступил к расспросам Михаил, заставив Вику пить горячий чай с лимоном.
   - Проблема все та же, хач этот проклятый навязался на нашу голову, - сокрушенно отвечала Вика.
   - Так что они все это время с твоей сестрой?
   - Представь себе, да, больше месяца встречаются. Он ее уже и в кафе и в ресторан успел сводить. А Лизка, вот дуреха, ей все это очень даже в кайф, нравится,- Вика возмущенно отставила чашку и, достав из нее дольку лимона, стала его сосать.
   - Погоди... это точно, что встречаются... и Людмила Петровна в курсе?- с некоторым недоумением осведомился Михаил.
   - В курсе, Лизка ничего и не скрывает. Если в первый раз, после того как он ее машину к бордюру прижал, она это едва не со страхом рассказывала, то сейчас, чуть не с восторгом. И чувствуется, что эти его широкие жесты, щедрость, очень ей нравятся. Ну, ты же говорил, что служил с ними в армии и должен знать, как эти хачи умеют пыль в глаза пускать. Это наши в большинстве понятия не имеют, как девчонку к себе расположить, либо стесняются, либо, наоборот, с первого же свидания в койку тащат,- Вика несколько смутилась, увидев усмешку в глазах Михаила.
   - Это откуда такие глубокие познания в данной области, будто сама с черными общалась?- тон Михаила соответствовал взгляду.
   - Ну да, конечно общалась, и не с одним,- раздраженно отвечала Вика.- Да я рядом с ними вообще находиться не могу. Это у нас в офисе одна девочка опытом делилась. Я Лизке тоже все это пересказала. Спрашиваю, и как тебе не противно рядом с ним? А ей как об стену горох.
   - Ну, а Людмила Петровна, что на это?- Михаила по-прежнему очень интересовало мнение матери девушки.
   - Она... ну, я тебе уже говорила, мама у нас со странностями. Как принято говорить об их поколении, оно воспитано на интернационализме, но он какой-то у них однобокий. Им с детства в башки забили, что все черные с Юга хорошие, а западные белые, кроме нищебродов, плохие. Но сюда еще добавился промтоварный и продовольственный дефицит, при котором прошла большая часть их сознательной жизни...
   Увидев, как изумленно округлились глаза Михаила после изложения данной "теории", Вика поспешила раскрыть секрет своей "политграмотности":
   - Это не я, это один из моих начальников как-то высказался. Но, в общем, я думаю, он здесь прав. Вот я и смотрю на маму, и мне иногда кажется, что это ее самая верная характеристика. Она как-то нам с Лизкой призналась: "Как я вам девчонки завидую, если бы на мою молодость пришлось сегодняшнее товарное изобилие, я бы так одевалась, и такой косметикой пользовалась, что лучшего парня на себе женила. А в наше время даже паршивые джинсы невозможно достать было, колготки стирали и штопали. А сейчас иди в магазин и, что хочешь покупай, не нравится иди в другой, третий. Про то, как в советское время машины покупали, тоже рассказывала. На какой-нибудь "жигуль" паршивый денег годами копили, да еще в очереди по месту работы вставать надо, иначе не купишь. К чему я все это? Мишь, наша мама прежде всего хочет знать, что это за хач, денежный или нет. Если сможет обеспечить Лизку, то она вроде и не против. А то, что он хач, на этом наша интернационально воспитанная мама не зацикливается. Лизка говорит, что у него вроде "Мерс", но дорогой, или нет, не знает. А мать начала допытываться, чем он занимается, богатые ли у него родственники. У меня чуть уши не вянут, во разговор, ее дочь во-вот с хачем по настоящему сойдется, а ее только волнует богатый он или нет,- возмущенно взмахнула рукой Вика.
   - Ты мне лучше скажи, а хач этот местный, московский, или из Армении приехал?- решил уточнить эту, как ему казалось, немаловажную деталь, Михаил.
   - Почему из Армении... Нет, он вроде из Баку, - в раздумье произнесла Вика.
   - Бакинский армянин, что-ли?... Тогда он, наверное, уже давно в Москве живет, наверное с детства. Их, насколько я знаю, где-то лет двадцать назад азеры из Баку турнули,- сделал вывод Михаил.
   - Никто его не турнул, он и есть азер,- явно не понимала ход мыслей Михаила Вика.
   - Тогда с чего же вы его хачем-то величаете? Это армяне хачи, а азеры они... ну скажем мамеды,- попытался разъяснить девушке, как ему казалось, прописные истины Михаил.
   - Да это мама, она их всех так зовет, ей все одно кто они, главное богатые или нет,- чувствовалось, что и самой Вике наплевать, как называть кавказцев, только причина была иная, чем у матери, она их всех одинаково ненавидела.
   - Ладно, понятно с вами. Ну, а ты сама-то на этот счет с матерью говорила?
   - Конечно, говорила. Ты что, говорю, мама делаешь, при чем здесь богатый или нет. Представь если он, не дай Бог женится, и тогда внуки твои хачами, чурками будут. Нас вся родня осудит.
   - А она что?
   - Она свое гнет, если у этого хача не только "мерс", но и фирма здесь есть, да еще загородный дом в три этажа, то вся родня и наша и отца вашего от зависти на ге изойдет. Вижу тут ее не пронять, с другой стороны "захожу". Мама, говорю, а если он вовсе не богат, а просто хочет московскую прописку таким образом поиметь? Пропишется у нас в квартире, а потом свою родню привезет. Гляжу, задумалась мама. Призналась, что и сама этого боится. И что ты, думаешь, предлагает?... Лизке говорит, надо чтобы он со мной встретился. Если согласится, то значит действительно имеет серьезные намерения. А при встрече она надеется выяснить, богатый он или нет,- Вика раздраженно отмахнулась и полезла в сумочку за носовым платком, видимо все же она успела немного простудиться.
   - Понятно, и с Людмилой Петровной все ясно. Ну а Лиза то что, неужто влюбилась в этого азера?- переключился с матери на сестру Михаил.
   - Ааа,- Вика раздраженно с силой высморкалась.- Ты Лизку нашу видел?
   - Видел несколько раз. Она так же как и ты к Людмиле Петровне за чем-то приходила.
   - Ну, и как тебе она?- в вопросе против воли прорывалось и нечто напоминающее ревность.
   Михаил вспомнил, что при виде сестры Вики удивился ее не по годам развитым женским формам. Лиза являлась натуральным воплощением красноречивой характеристики: девка кровь с молоком. К тому же она любила носить обтягивающие одежды и все ее "естество" буквально "лезло наружу". Видимо, именно этот фактор в немалой степени привлекал азера, не говоря уж о московской прописке. Поняв по выражению лица Михаила, что тот вспомнил какая внешность у ее сестры, Вика не дожидаясь его характеристики, продолжила:
   - Сам видел, телесно она, что называется "девочка созрела", а вот в голове ветер-сквозняк гуляет. После каждого свидания с хачем этим она такая приходит... Понятно, что там он ее зажимает, лапает, и она его просто физически хочет,- Вика так посмотрела на Михаила, что тот ощутил даже какую-то неловкость и смущенно отвел глаза. Вика же продолжала, как ни в чем не бывало,- Оттого, как я не пыталась ее уговорить, она меня словно не слышит и на следующее свидание чуть не бегом бежит. Ох, как я боюсь, как бы беды не вышло, как наша бабушка любила в таких случаях говорить. Если она этого хача к нам приведет, каким бы он не был, я не смогу с ним в одной квартире жить, и вообще...
   Вика замолчала. Михаил не знал, как тут реагировать и что советовать. Он в очередной раз стал успокаивать девушку:
   - Викуль, не стоит раньше времени горячку пороть, может оно как-нибудь само-собой образуется. Если он обычный прохиндей, желающий только переспать с сочной девчонкой, то на встречу с Людмилой Петровной никак не согласится, и она так или иначе запретит Лизе с ним встречатся.
   - Я тоже на это надеюсь, Лизка мать не посмеет ослушаться...
  
   После почти часового разговора Михаил провожал девушку до машины. Вика и в конце разговора, и уже по пути к машине несколько раз что-то еще порывалась сказать Михаилу, и всякий раз как будто что-то ее сдерживало. И лишь оказавшись возле своего "Опеля" она, наконец, решилась:
  - Миш, сядь пожалуйста в машину, я тебе еще что-то сказать должна.
   В салоне "Опеля", они как бы укрылись ото всех за тонированными стеклами.
   - Миш, я знаешь что?...- девушка вдруг стала краснеть и в несколко секунд ее лицо приобрело почти кумачевый цвет. Ей стало жарко, и она нервно расстегнула верхние пуговицы своего пальто,- Я боюсь, что Лизка под этого черного и без материнского согласия ляжет,- она это произнесла не громко, но четко.
   - Ну, что ж теперь. Если ей приспичит, то ни ты, ни мать помешать не сможете,- так же тихо отвечал Михаил.
   - Да я вообще-то уже все варианты продумала и согласна с тобой. Потому ни мешать ей, ни решать за нее не собираюсь, это ее жизнь, пусть своей головой думает... Я про нас ...- Вика опять явно что-то недоговаривала.
   - Что про нас?- не понимал Михаил.
   - Ну, ты что, маленький, что ли?... Тебе двадцать четыре года, мне двадцать два... Если Лизка под хача ляжет, то я старшая сестра рядом с ней старой девой считаться буду,- Вика по прежнему говорила четко, но чувствовалось, что эти рассуждения даются ей с трудом.
   - Погоди Вик... Ну, как тут можно сравнивать? Сестра твоя под первого встречного получается...- Михаил тоже в свою очередь засмущался и старался не смотреть девушке в глаза.
   - С ними все ясно... Я же хотела узнать, что ты думаешь про нас?- совсем тихо настаивала на своем Вика.
   - Я? - Михаил совсем растерялся и замолчал, не зная, что и говорить.
   - Знаешь, после чего я к тебе приехала?... После того как Лизка мне сегодня прямо в лицо заявление сделала, почему я ее от хача отговариваю. Говорит, ты мне завидуешь, потому что у меня настоящий мужик появился и я стану женщиной раньше чем ты со своим студентом,- Вика чтобы скрыть смущение после этих слов опустила голову на руки которые лежали на руле, и спрятав, таким образом, лицо, будто спряталась вся.
   На этот раз Михаил не стал изображать целомудренное непонимание. Он наклонился к девушке и, обняв за плечи, потянулся к ней, зашептал на ушко:
   - Викуля, милая... нашла о чем переживать. Да все у нас с тобой будет. Но вот так, из-за сестры и этого азера... Но если ты захочешь... когда и где тебе будет угодно. Но сперва подумай, жалеть потом не станешь?
   В ответ Вика сначала засопела носом, потом подняла голову и уткнулась в грудь Михаилу:
   - Спасибо Миш... ты очень, очень хороший
   - Да, хороший, только вот бедный, а то бы и мать твоя меня хорошим считала,- счел нужным "вставить шпильку" в общий лирический настрой Михаил.
   - Да, ну тебя,- Вика небольно ткнула Михаила кулачком в грудь.- А я знаешь, что Лизке ответила, после того как она свои хачем стала хвастать, что у нее мужик, и с машиной, и что в ресторан за месяц сводил ее больше раз, чем мы с тобой за год... Да, я говорю, у меня студент, но он нормальный русский парень, а у тебя чурка черноже...
   Михаил не дал ей до конца произнести это бранное слово, которым русские во зле именовали кавказцев. Он вообще не любил, когда она употребляла такие слова... Он приник к ее губами. Последовал долгий поцелуй...
  
   Когда Михаил возвращался в свою подсобку, он пребывал в такой задумчивости, что охранник с усмешкой поинтересовался:
   - Какие-то проблемы, девчонка, что ли отказала?
   Михаилу сейчас было не до того чтобы "цепляться языками", но охраннику видимо стало скучно сидеть в одиночестве и он "не отпускал" его.
   - Ты Миш не парься, если нравиться прижми ее где-нибудь, хоть у себя под лестницей, так чтобы потом ни ей, ни мамаше ее деться не куда было,- Василич прозрачно намекал.- А так с одними разговорами у тебя ни чего не получится. Московские девки они редко которые даже вас подмосковных за путных держат, про остальных я вообще не говорю. Был бы я помоложе, да не семейный, уж я бы не упустил. Не теряйся, у тебя все карты на руках, чтобы москвичку с квартирой и машиной в жены заполучить. Знаешь...
   - Слушай, Василич, знаешь старую поговорку? Если бы да кабы, да во рту росли грибы,- перебил охранника Михаил и продолжил свой путь к подсобке.
  
  Его рабочий день уже кончился и начинался учебный вечер. Надо было переодеваться и ехать в университет, но разговор с Викой не шел из головы. Девушка хоть и не напрямую, но как буд-то обвиняла его в нерешительности, что он слишком "долго запрягает", в то время как азер всего месяц назад познакомившийся с ее сестрой уже "на все готов". Вот те на, действительно женская душа потемки. Он то искренне считал, что ухаживая за Викой по-старомодному, не форсируя событий, вызовет и с ее стороны, и со стороны Людмилы Петровны полное понимание и одобрение, а тут... Конечно, младшая сестра спровоцировала Вику заявлением, что "опередит" ее в столь важном для любой девушке событии. Но разве мог он, парень, выросший, хоть и в не выдающейся, но вполне нормальной, положительной семье, поступить как какой-то вертопрах или замороченный на сексе каким-нибуть тусовочным окружением и интернетом тинейджер. Для них все это не содержит ни малейшей тайны, всего лишь физиологический "перепих", совершаемый без особых прелюдий и не предпологающий никакого серъезного продолжения. Или как этот азер, невесть откуда свалившийся и быстро сумевший "очаровать" Лизу. Да, некоторым девушкам нравится этакий грубый, животный напор, когда за ней не цивилизованно ухаживают, а вот так, навязываются чуть не силой. Но в кавказской ментальности такое отношение с девушкой некавказской национальности считается вполне допустимым. С соплеменницей тот же азер никогда бы себя так не повел. Конечно, скорее всего, новоявленным ухажером Лизы, кроме чисто плотского желания овладеть молодой русской девушкой, двигало желание втереться именно в семью москвичей, жениться, прописаться. Во все времена провинциалы мечтали жить в столице. Но кавказцы, как правило, проявляли просто невероятную энергию и готовность преодолевать на этом "пути" любые преграды. Как говорится: только тогда ты джигит настоящий, если сумел прописаться в Москве.
  Постепенно мысли Михаила трансформировались в постановку естественного и мучительного вопроса для большинства русских в начале 21 века: почему именно кавказцы на всем постсоветском пространсве наиболее напористы, наглы, предприимчивы, энергичны. То есть, в общем и целом пассионарнее как русских, так и представителей всех прочих народов, когда-то населявших Советский Союз? Когда эта тема поднималась в беседах с другими студентами и некоторыми преподователями, ему приходилось слышать ряд теоретических обоснований данного феномена. Кто-то все объяснял суровыми условиями жизни кавказских горцев. Но в той же Средней Азии, у киргизов и таджиков схожие, если не более суровые условия, а они далеко не такие пассионарные. Другие, с полной уверенностью в своей правоте утверждали, что все дело в уникальности исторического развития кавказского региона. На протяжении веков и даже тысячелетий Кавказ являлся постоянной ареной войн, и предметом завоеваний. Там никогда не было сильных централизованных государств, способных на длительное в историческом масштабе время обеспечить спокойное развитие общества и нормальное воспроизводство населения. Там и в древние, и в средние века завоеватели регулярно вырезали почти все мужское население, и так же поголовно насиловали женское. И так по многу раз в каждом столетии. В результате получился народ - дети многовекового насилия, а в законченном варианте этого "синтеза" в большинстве тамошних людей уже главенствовал ген насилия. Именно он и породил тот необыкновенно пассионарный характер, который присущь в большей или чуть меньшей степени всем народам как Северного Кавказа, так и Закавказья.
  Конечно, в последней "гипотезе", как и в иных имелось немало "слабых" мест. Но Михаила интересовала не столько чрезмерная пассионарность современных кавказцев, сколько, как ему казалось, отсутствие оной у современных русских. Именно в этом направлении потекли его мысли, когда он ехал в метро из своего спального района в центр. В ряду прочих он вспомнил и то к чему его в последнее время "подталкивал" профессор Сиротин. Алексей Никитич фактически подводил его к мысли, что русские как народ сложился из двух основных "компонентов" воинственных славян и более инертных, миролюбивых финно-угорских народов. В результате смешалась "холодная" финно-угорская кровь с "горячей" славянской и изрядно ее "остудила". Получился народ со "средней" температурой крови. Но, видимо, это обстоятельство и привело в конце-концов к образованию сильного централизованного русского государства. Ведь горячекровный, брутальный народ трудно держать в узде, трудно объединить, собрать воедино. Так вот и получился народ с долей славянской пассионарности, но уже куда более терпеливый, спокойный, что обусловили в первую очередь финно-угорская и возможно балтская кровь. И этим народом уже можно было управлять. Результат известен, окончательно сформировавшийся и объединившийся под знаменем Великого князя Московского русский народ сначала сбросил монголо-татарское иго, а потом именно на основе этого народа была создана Российская империя одна из крупнейших в мире, потом СССР, великая супердержава. Русский народ увеличивался в численности, включал в себя все новые составляющие, но основа как была, так и осталась славяно-финноугорская. Впрочем, как-то профессор обмолвился, что и татары сильно помешались с восточными финно-уграми. Получается, что и татарскую кровь они "остудили" и от их былой пассионарности мало чего осталось, и они, став спокойным небуйным народом, управляемой нацией, легко уживались с русскими, да и внешне, среди современных татар почти невозможно встретить раскосых, хотя их средневековые предки были именно таковыми.
  Михаил так увлекся размышлениями, что чуть не пропустил свою станцию. И потом, уже по пути к университету, его мысли текли сами по себе. Он теперь думал о татарах. Ведь получалось, что через финно-угров они тоже состояли в родстве с русскими, условно говоря, по материнской линии. Значит, широко известная поговорка про потертого русского звучит несколько иначе: потри любого русского финн получится, и потри любого татарина - тоже финн получается. Но родство здесь, конечно, хоть и бесспорное, но не прямое. А вот по отцовской линии есть такой народ, с которым у русских есть общие средневековые предки - это белорусы. Белорусы произошли от славянского племени полочан, то есть от западных кривичей. Таким образом, получалось, что у обоих народов по отцовской линии имеются одни родичи, кривичи. А вот по-материнской линии разные. Полочане мешались с балтами и мешались сильно, так же как восточные кривичи с финно-уграми. Надо думать, что балты сыграли ту же роль, что и финно-угры в отношении русских и татар, они остудили кровь полочан, до современной белорусской "температуры"...
  Хитрый жук этот профессор, ничего впрямую не говорит, но все время как бы подталкивает к догадке. Вот и с украинцами получается из его полунамеков, что у русских по материнской линии вообще никакого родства, а по отцовской не прямое. И в самом деле, ведь основу современных украинцев составляли совсем другие славянские племена, нежели у русских и белорусов - поляне, древляне, волыняне. Они, конечно же, родственны кривичам, вятичам и новгородцам, но разошлись с ними уже в глубокой древности, когда праславяне разделились на днестровско-карпатских и привисленских. К тому же и украинцы не "однополый" народ, кроме отцовской составляющей имеют и материнскую. Ведь те же поляне и древляне много веков контактировали со степными ираноязычными народами причерноморья, потомками скифов, тюркоязычными печенегами, половцами, позднее с крымскими татарами, которые в отличие от своих волжских собратьев, сильно смешавшихся с финно-уграми, куда в большей степени сохранили свою тюркскую первородность...
  
  Обе пары у Михаила были лабораторные по информатике. Он уже достаточно хорошо владел компьютером, потому рассчитывал без труда справиться со всеми заданиями, но думы о своем вновь ему мешал. Михаил анализировал полуторачасовой давности разговор с Викой и все никак не мог понять, почему девушка высказала свое недовольство тем, что их отношения "буксуют" на месте и никак не выйдут на "новый уровень". Казалось бы, все должно быть наоборот, он парень должен склонять девушку, а она всячески противиться форсированию отношений. А тут... Конечно, они оба отлично понимают, что пока не готовы к женитьбе, потому и с интимом не торопились... Во всяком случае так, считал он до сих пор. Но сейчас он уже не знал, что по этому поводу думала Вика.
  Михаил усилием воли заставил себя отключиться от постороннего и думать о лабораторной работе. Но сосредоточиться полностью никак не получалось, его опять стали донимать всевозможные этнологические размышления... С лабораторной он все же справился и был отпущен несколько ранее окончания второй пары. Тем не менее, "домой" он не поехал, а решил дождаться, читающего свою лекцию для параллельной группы профессора Сиротина. Однако когда он "поймал" выходящего из аудитории профессора, тот не выразил большого желания пообщаться:
  - Это конечно замечательно Миша, что у вас ко мне много вопросов, очень рад, что вас по-прежнему интересует тема этногенеза. Но помилосердствуйте, сейчас уже одиннадцатый час, ночь. Извините, но мне не столько лет сколько вам, и я не могу после двух вечерних пар обсуждать даже свои любимые темы.
  - Но Алексей Никитич, я вас надолго не задержу,- Михаил все же сделал попытку "заполучить" профессора.
  - Нет-нет, у меня уже, и голова кругом, и глаза слипаются... Я вот что предлагаю,- профессор до того решительно шагающий по направлению к раздевалки, остановился и в раздумье поморщил высокий лоб.- Сегодня у нас что... четверг? В эту субботу у вас есть занятия?
  - Да конечно, История мировой культуры, третья и четвертая пары,- отвечал Михаил.
  - Вот и прекрасно, и у меня третья и четвертая пары, а после я свободен. Вы не против, встретиться в субботу после занятий?
  - Да, конечно,- не раздумывая, согласился Михаил, хотя в субботу сразу после занятий собирался ехать в Шатуру. Но ради разговора с профессором он был готов поехать позднее.
  
  Весь день в пятницу Михаил занимался своими обычными делами: чистил снег, менял перегоревшие лампочки в кабинетах... В младших классах случилось ЧП, расшалившиеся третьеклассники вдребезги разбили большое зеркало, стоявшее в коридоре. Директриса распорядилась посмотреть, можно ли с ним что-нибудь сделать. Но зеркало восстановлению не подлежало. Потом его попросили починить классную доску. Пока Михаил сообразил, что именно "заедает" в ее хитром устройстве, то ли дело старые доски, которые были наглухо прибиты к стене, а сейчас крутятся во все стороны... В общем, день выдался насыщенным, что даже не осталось времени с Василичем поговорить, поспорить. Ну, а вечером он опять был в университете и изрядно уставший пытался слушать лекцию по не очень его интересующей "Социологии".
  
  По субботам студенты дневного отделения не учились, ну а вечерники именно в субботу наверстывали свое естественное отставание от них. В этот день учиться было куда приятнее, чем вечером в будни, ведь вечерники приходили на занятия более или менее отдохнувшими, а не сразу после рабочего дня. К тому же и сам предмет "История мировой культуры" Михаилу очень нравился. Потому он в охотку прослушал и законспектировал лекцию. После занятий он в отличном настроении отправился на кафедру Древней русской истории, чтобы встретиться с профессором.
  
  - Вот сегодня я готов к диалогу с вами, а в прошлый раз, извините, находился в несколько разобранном состоянии,- профессор чуть сощурился в улыбке, спрятанной за стеклами очков.
  Ввиду того, что студенты дневного отделения по субботам отдыхали, а вечерников насчитывалось на много меньше, да и в большинстве групп было всего по две пары занятий... В общем, свободные помещения в учебном корпусе имелись. В одном из них они вновь и уединились.
  - Алексей Никитич, я вот уже который день только и думаю об одном и том же. В общем, у меня к вам опять просто море вопросов. Я и сам из ваших слов и первоисточников, что вы мне советовали прочесть, пришел к некоторым выводам. Вот вы утверждали, что изначальную природу каждого народа, его генофонд можно определить путем анализа состава крови населения, по ДНК, то есть по наследственным генам. Но если они уже проведены, насколько я понял, то почему же не обнародованы, не опубликованы для всеобщего обозрения?- вполне конкретным вопросом Михаил завершил свое "вступительное слово".
  Профессор словно ждал именно этого вопроса. Он широко, удовлетворенно заулыбался, снял очки и начал их суетливо протирать. Отвечать начал, когда вновь водрузил их на переносицу:
  - Ну, слава Богу, наконец-то я удостоверился, что не для всех мои лекции это пустые слова, не вызывающие никакого самостоятельного мыслительного процесса. А то подавляющее большинство студентов воспринимают мои слова с сомнамбулическим равнодушием, причем не только у вас, у вечерников, но и на дневном тоже, в одно ухо впускают, в другое выпускают... Гены говорите?... Давайте о генах чуть попозже. Начнем с самого простого, с антропологии, то есть с внешнего вида. Вот, как вы представляете себе типичного русского человека, этакого русака?... Чтобы нам было легче понимать друг друга, давайте в качестве примеров приводить известных людей, чья внешность узнаваема, примелькалась.
  - Ну, не знаю,- Михаил в растерянности развел руками.
  - Вы спортом интересуетесь, боксом например?- задал "направление поиска" профессор.
  - Не сказать чтобы очень, но в общем разбираюсь, особенно в профессиональном боксе,- заверил Михаил.
  - Надеюсь имя Олег Маскаев вам знакомо, как и его внешность?
  - Да, конечно, он был чемпионом мира в супертяжелом весе по одной из версий,- подтвердил Михаил.
  - Ну, а его внешность вы помните, как она вам?- с хитрецой в голосе спрашивал профессор.
  - Конечно, помню, внешне он стопроцентный русский богатырь. Будь он артист, с таким сложением Илью Муромца можно сыграть, и лицо чисто русское,- без тени колебаний утверждал Михаил.
  - Совершенно с вами согласен, внешность у него типично русская. Но славянская ли?- вновь, как будто с подковыркой, вопрошал профессор.
  - А какая же еще?... Впрочем, я понимаю, что вы хотите сказать,- раздумчиво произнес Михаил.
  - Да, именно так, Маскаев по отцу мордвин, вернее мокшанин. То есть в нем многократно смешались славянские и финно-угорские гены, что и предопределило такую характерную внешность. Кстати, насчет Ильи Муромца... этот былинный богатырь, существовавший на самом деле, тоже наверняка получился в результате смешения славянской и финно-угорской крови. Кто же еще мог родиться в Муроме в одиннадцатом веке? К тому времени там уже двести лет шло смешение пришлых славян, кривичей и вятичей с местными аборигенами, финно-угорским племенем мурома. Ну, а мурома и та же мокша прямые родственники и говорили в древности на одном языке, потому Маскаев и имеет внешность типичного русского богатыря. А вот у братьев Кличко уже совсем иная внешность. Вы не находите?
  - Да пожалуй... у них можно сказать типично украинская внешность и с тем же Маскаевым мало общего, как в сложении так и в лице,- в раздумье согласился Михаил.
  - Вот вам первое не то, что доказательство, а наглядное предположение, что меж русскими и украинцами не столь уж близкое родство. Можно еще привести примеры известных людей. Возьмем футболистов. Вы ведь интересуетесь футболом?- продолжил разрабатывать "спортивную" тему профессор.
  - А как же, болельщик, хоть и не фанат.
  - Тогда как вам внешность вратаря сборной России Игоря Акинфеева?
  - Пожалуй, и ее я назвал бы типично русской. Неужто, он тоже не совсем?...- Михаил многозначительно недоговорил.
  - Да нет, я не в курсе его родословной,- улыбнулся профессор.- Но с вами и тут абсолютно согласен - типично русское лицо. Я же привел его в пример ради сравнения с известным персонажем из мира отечественного кино. Вам, наверняка, знакомы кинороли финского киноактера Хапасалло.
  - Да,- Михаил напряг память,- насколько я помню, он снимался в фильмах... что-то про охоту, рыбалку.
  - Совершенно верно, это фильмы режиссера Рогожкина: "Особенности национальной охоты" и "Особенности национальной рыбалки". Еще он снимался в фильме "Кукушка", и по мелочам немало. Вы можете сейчас представить внешность этого актера?
  - Постойте... этот тот финский артист, который является одним из ведущих передачи "Минута славы"?- плохо помнивший названные профессором фильмы, Михаил вспомнил этого финна именно по "мельканию" на широко известной телепередаче.
  - Да-да, только сейчас он на наших хлебах так разъелся, что сильно отличается от того молодца, что снимался в "Особенностях". Так вот, Миша, если сравнивать внешность того молодого Хапасалло, когда он был примерно в возрасте нынешнего Акинфеева, с внешностью самого Акинфеева, что вы увидете?
  Михаила данное сравнение поставило в тупик, потому что он никак не мог хорошо вспомнить Хапасалло из "Особенностей", ибо смотрел тот фильм еще мальчишкой.
  Ну, ладно, хотя бы можно назвать Хапасалло типичным финном?- решил помочь Михаилу профессор.
  - Да пожалуй,- согласился Михаил.
  - Ну, так вот, я вам с полным на то основанием говорю, тот молодой типичный финн Хапасалло и типично русский Акинфеев поразительно похожи друг на друга. Конечно не как братья-близнецы, но тип лица один и тот же. Поставьте рядом Хапасалло, Акинфеева, Маскаева и, не зная их истинной национальности, а судя только по внешности можно смело предположить, что они соплеменники. Они круглолицы, более или менее коротконосы и волосы примерно одного цвета, что-то в границах от светло-русого до темно-русого и множество других общих деталей как лица, так и телосложения.
  - Подождите профессор, но те характерные черты, что вы перечислили по общепринятому мнению характеризуют прежде всего славян. Что же получается, что они же типичны и для финно-угров?- не то спросил, не то сделал вывод Михаил.
  - То-то и оно, что общепринятое мнение и историческая истина часто не совпадают. С чего вы взяли, что славяне изначально, в том же раннем средневековье были круглолицы, светловолосы и курносы?... Есть доказательства, основанные на результатах раскопок древних могильных захоронений. О том же свидетельствуют и письменные воспоминания средневековых иноземных путешественников, купцов. Они в один голос утверждают, что те же поляне и древляне, жившие в районе Киева, были преимущественно длиннолицы и темноволосы, и носы имели совсем не короткие. Кстати большинство украинцев и сейчас выглядят так же, вспомните внешность тех же братьев Кличко. Этого же мнения, что древние славяне были в основном длиннолицы, темноволосы и темноглазы, с прямым узким носом еще в начале прошлого века высказывал известный антрополог Волков и не только он один. А те образы, что нам навязывали в советских фильмах о древней Руси, все эти сплош голубоглазые и светловолосые киевляне и киевлянки... Их же в основном играли современные русские актеры и актрисы, во внешности далеко ушедшие от тех древних славян,- профессор по прежнему излагал свою точку зрения твердо, веско, словно гвозди забивал.
  - Никогда бы не подумал... длиннолицые и темноволосые. Сейчас среди современных русских я вообще таких не наблюдаю. Разве что артист Лыков, есть такой с длинным шнобелем, темноволосый... так вот он, пожалуй, соответствует,- задумчиво усмехнулся Михаил.
  - Ну почему же, встречаются, хоть и не часто. Вы, наверное, не помнете в шестидесятых-восьмидесятых годах был такой довольно известный киноартист и кинорежиссер Владимир Басов. Вот у него была, на мой взгляд, характерная для древнего славянина внешность, хотя его почему-то за еврея принимали, и он, чистокровный русский, очень на это обижался.
  - Басов? Нет, не помню. А в каких фильмах он снимался, может я их смотрел?- покачал головой Михаил.
  - Понимаю, вы молодежь сейчас старые фильмы редко смотрите. А Басов в свое время был очень узнаваем. Какие же фильмы вам подсказать... "Я шагаю по Москве" смотрели?- загнул палец профессор.
  - Извините, нет, название знаю, слышал, но не смотрел,- Михаил виновато пожал плечами.
  - Поверьте мне Миша, это у вас большой пробел. Не скажу что это выдающийся киношедевр, но вещь знаковая и каждый русский гуманитарий, если он таковым себя считает, должен этот фильм знать. Так что же еще... тогда вот, "Москва слезам не верит",- профессор загнул второй палец.- Неужели тоже не смотрели?!
  - Нет, нет... этот смотрел и не раз,- поспешил заверить профессора, что он не настолько "темен" Михаил.- Это любимый фильм моей мамы. Первый раз я его смотрел, когда не то в пятый, не то в шестой класс ходил. А кого там этот Басов играл?
  - Помните в первой серии, когда главные героини, которых играют Муравьева и Алентова приглашают на вечеринку гостей. И среди молодых парней там затесался мужчина явно далеко за сорок лет. Он когда представлялся, заявил что из Главка... Ну вспомните,- всячески пытался прояснить память собеседника профессор.
  - Да-да... кажется припоминаю, он там еще из сортира не вылезал,- наконец начал мыслить в нужном направлении Михаил.
  - Во-во,- подхватил профессор, древние славяне в основном примерно так и выглядели как Владимир Басов, темноволосые, длиннолицые и длинноносые.
  - Знаете, не хотелось бы мне иметь таких предков, даже очень-очень дальних. Я его вспомнил, уж очень страшен этот Басов,- не удержался от реплики Михаил.
  - Так ведь он снимался в этом фильме уже очень немолодым и нездоровым. А в солидном возрасте редко кто выглядит привлекательно,- резонно заметил профессор.- Можно привести пример и более привлекательный, помоложе. Вот, пожалуйста. Вы теннисистку Мыскину представляете?
  - Анастасию?... Да, очень даже хорошо.
  - Не знаю ее родословной, но по внешности она тоже типичный пример древней славянки. У нас такие типы довольно редки, но на Украине они встречаются гораздо чаще,- опять без тени сомнения констатировал озвученный факт профессор.
  - Вы хотите сказать, что украинцы ближе к древним славянам, а мы, значит, сильно помешавшись сначала с балтами, потом с финно-уграми и стали несколько дальше?- сделал вроде бы напрашивающийся вывод Михаил.
  - Не совсем так. Украинцы, конечно же, потомки древних полян, древлян и волынян, но только, как вы как-то удачно выразились, по одной, отцовской линии. А то, что у большинства современных украинцев значительно больше общего во внешности с их древними славянскими пращурами, чем у нас, объясняется в основном тем, что численно те же поляне и древляне являлись самыми большими на тот период восточнославянскими племенами. Они значительно превосходили и кривичей, и вятичей, не говоря уж о новгородских словенах. И потому процент ген, что в них влили, если так можно выразиться, сопредельные степные народы при взаимных контактах, как мирных, так и военных, оказался намного ниже процента финно-угорской-балтской составляющей у русских и балтской у белорусов. В то же время я берусь утверждать, что такого разнообразия типов внешности как у украинцев нет, ни у русских, ни у белорусов. У них одни могут обладать чисто европейской внешностью. Может, помните, был такой довольно известный футболист Михайличенко, совершенный блондин. А другие похожи, на опять же известного футболиста Цимбаларя, во внешности которого просматриваются явные тюркские черты. У русских, как правило, такого разброса нет, Басовы и Мыскины средь нас редкость, мы в абсолютном большинстве достаточно однотипны, как и белорусы. В чем причина сходства многих русских и белорусов вы наверное и сами знаете - кривичи. Это третье по величине после полян и древлян восточнославянское племя является, если говорить вашим языком, отцом для белорусов и одним из отцов для русских. Родство русских и белорусов на основе кривичей прослеживается и в том, как их с древнейших времен и по сю пору именуют наши ближайшие соседи - балты. По латышски, например, русский это krives, то есть кривич, а белорус -baltkrives, то есть балтокривич. Также последнее название свидетельствует о родстве белорусов с балтами, - профессор замолчал, явно ожидая реакции собеседника.
  - Надо же... никогда бы не подумал,- Михаил изумленно покачал головой.- Но тогда, если говорить о родстве... то нам те же эстонцы и финны, латыши и литовцы получаются такие же родственники по материнской линии как украинцы по отцовской,- понизив голос, тоном буд-то делал открытие проговорил Михаил.
  - Если судить по внешности, то да, они безусловно наши родственники. Вообще если не считать белорусов никто за границами России почему-то так внешне не похож на русских как финны и таких близнецов как Хапасалло с Акинфеевым можно найти великое множество. Сейчас многие этнографы занимаются научным обоснованием различных форм родства у тех или иных народов, не только языковых или антропологических, но в первую очередь генетических... Вот мы с вами и переходим к генам. Да, это основной кровный признак. Но если не иметь понятия об антропологии, используя ее как ступеньку на пути к изучению генофонда, то многое будет трудно объяснить. По анализу крови определяется ДНК людей из числа постоянных жителей той или иной местности. А уже по ДНК определяется "портрет" народа, наличие тех или иных ген, или как говорят ученые гаплогрупп. Именно этот анализ наиболее точно определяет схожесть и различия. А сделанные за последние века исследования дали такие результаты, которые на научной основе опровергают веками сложившиеся, казалось бы, непоколебимые истины. Уже сейчас по предварительным данных генетических исследований у мужчин по игрек-хромосоме, а у женщин по митохондриальным ДНК маркерам, можно с большой долей вероятности сделать вывод, что из себя представляет русский народ и кто наши ближайшие родственники. И как вы, наверное, заметили эти результаты я в несколько завуалированной форме излагал в своих лекциях, и более открыто в беседах с вами. И знаете, какой можно сделать интересный вывод?- профессор испытующе смотрел на Михаила.
  - Ну, в общем и целом я...,- неуверенно пожал плечами Михаил, давая понять, что не совсем прослеживает дальнейшее направление мыслей профессора.
   - Генетический анализ почти полностью подтвердил антропологическую идентичность и в значительной степени опроверг языковую схожесть как первооснову родства. Конечно, у близких родственников могут быть похожие языки. Как, например, у русских и белорусов, тут совпадает буквально все, антропология, генетика, не говоря уж о языковой близости. А вот если, говоря вашим языком, брать родственников по материнской линии, то по антропологии и генетике нам ближе всех те финно-угорские народы, кто были в средние века прямыми родственниками племен полностью растворившихся в русском народе: мери, мещеры, муромы, веси. То есть, эрзя, мокша марийцы, и вепсы. К тому же эти народы, как я уже упоминал, много веков являются постоянными "донорами" русского народа. То же самое можно сказать едва ли не о всех финно-угорских народах проживающих на территории России: удмуртах, карелах, коми и прочих. Кроме вышеназванных было еще ряд малых финно-угорских народов, о которых я упоминал, так же полностью растворившихся в русском народе как когда-то меря, мещера и мурома. Таким образом, получается, что финно-угорская составляющая в русском народе за последнюю тысячу лет постоянно прирастала. Ну, а если говорить конкретно о финнах, то русским они родственники по материнской линии прежде всего через своих ближайших родичей карел, которые тоже давно уже питают собой русский народ,- профессор вновь замолчал ожидая ответной реакции, но Михаил сосредоточенно слушал, на этот раз не пытаясь, ни задавать вопросы, ни встревать с репликами.
  - К вопросу о различии современных русских и украинцев. Здесь надо учитывать то, что наши прародители кривичи, вятичи и новгородцы, имели, кроме того, на что я вам указывал ранее, еще и совершенно отличные от древлян и полян жизненные условия. В первом случае это жители северных лесов, во втором в основном степного юга. Потому изначально различие охватывало очень широкий спектр, как экономический, так и культурный. Различие касалось градостроительства, жилых построек, техники выращивания и ассортимент сельскохозяйственных культур, денежно весовой системы. Причем мнение о бедности Севера по сравнению с Югом, что нередко подчеркивалось киевскими летописцами, на поверку оказались совершенно неверны. Торговля пушниной и наличие именно в лесах большого количества зверя позволяло в том же девятом веке, прежде всего кривичам и новгородцам жить в большем достатке и довольстве, чем основной массе полян и древлян. О том говорит и большая продолжительность жизни тех людей, чьи черепа раскопали в могильниках кривичей и новгородцев, в сравнении с теми, что обнаружили в славянских захоронениях на территории Украины. Кривичи и новгородцы в 10-м веке жили в среднем на 5-10 лет дольше полян и древлян. Это не относится к вятичам, у тех уровень жизни был по всему не столь высокий и они жили примерно столько же сколько и прародители украинцев. И главное, что доказали археологи, движение древлян и полян, с Юга на Северо-Восток не подтверждено, а вот следы кривичей, вятичей и новгородцев там видны повсеместно и достаточно отчетливо.
   На этот раз профессор умолк с твердой целью узнать ответное мнение студента. Михаил же некоторое время "переваривая" услышанное, задал, наконец, явно назревший вопрос:
  - Но, почему же все-таки эта историческая версия до сих пор не является официально признанной, хотя сейчас уже, как вы утверждаете, все говорит за нее, даже научные исследования? Не верится, что все дело всего лишь в воле властьимущих.
  - Трудно ответить однозначно,- профессор вздохнул.- Но безусловно до октября семнадцатого года теория, что Россия и русский народ пошли от Киевской Руси и фактически замалчивающая наличие значительной, по величине второй после славянской, финно-угорской составляющей в русском генофонде... Эта теория выстраивалась, как я уже говорил вам неоднократно, прежде всего в угоду монархической идеи, как подтверждение ее главенствующей роли в создании русского государства. Безусловно, сюда же добавился и еще один немаловажный фактор, так сказать, этического плана. У нас почему-то признание факта родства с финскими народами неофициально считается чем-то вроде мезольянса, дескать, это стыдно. Как же так, мы самая большая европейская нация, во всех отношениях великий народ, а на поверку произошли не от гордых древних русичей, а от слияния каких-то никому не известных кривичей, вятичей, с еще более неизвестными мерей, мещеряками, муромой, чуть ли не с чухонцами. Не может быть такого! Французы почему-то не считают зазорным признавать факт, что их нация сформировалась в основном в результате слияния германского племени франков и кельтского галлов. Англичане не стесняются, что получились в результате смешения саксов, англов, бриттов и норманнов. А мы почему-то стесняемся. Полнейшая ерунда, тем не менее, данный факт имеет место быть до сих пор. Не сомневаюсь, что именно по данной причине, в общем-то, довольно умеренная работа Алексеевой вот уже более тридцати лет благополучно замалчивается. Но от фактов никуда не деться, финно-угорский субстарт присутствует в русской жизни повсюду, в названиях рек, озер, городов. Москва, Клязьма, Ока, Онега, Ладога, Муром, все это древние финно-угорские названия, дошедшие до наших дней...
  - Воймега,- негромко добавил Михаил.
  - Что вы сказали?- не расслышал собеседника профессор.
  - Недалеко от Шатуры озеро есть, оно называется Воймега. Видимо это мещерское название.
  - Конечно, это же очевидно. Онега-Воймега-Ладога, это однокоренные слова, обозначающее озеро в древнем финно-угорском языке,- подтвердил профессор.
  - Даа...- Михаил покачал головой.- А ведь столько веков жили в полной уверенности, что русские и украинцы фактически один народ, и вот на тебе, на поверку-то...
  - Ну, это у нас в русской среде в основном была такая уверенность, среди украинцев далеко не в такой степени,- возразил профессор.
  - Не думаю, разве что среди западных, а на востоке в советское время, наверное, тоже почти одним народом считали.
  - Не совсем так Миша, свою идентичность и отличие от русских и многие восточные украинцы всячески подчеркивали и соответственно с этим кучковались. Каждый радеет о своих и это естественно, только надо точно знать кто свой, а украинцы всегда это знали, многие во всяком случае. Хотите пример?... Как вы думаете, почему в нашем российском отряде космонавтов большинство этих самых космонавтов носят украинские фамилии, да и родом они с Украины?
  - Я не в курсе, а разве?... Нет, я ничего про это не знаю,- удивился Михаил.
  - Все объясняется очень просто. Еще в советское время этот отряд космонавтов очень долго возглавлял космонавт Береговой, украинец. Он и набрал еще в восьмидесятых годах молодых летчиков почти одних украинцев и начал готовить из них космонавтов. А сейчас они уже опытные космонавты, многие сами стали начальниками в той отрасли и опять же своих продвигают и постоянно летают от России. А те русские кого Береговой втихаря отсеял именно по национальному признаку, так и не стали никем, а эти летают и летают. Вот так-то.
  Воцарилась пауза, вызванная тем, что Михаил переваривал услышанную информацию, да и профессор, извинившись, на несколько минут отлучился... Когда же он вернулся...
  - Алексей Никитич...- Михаил, собираясь задать очередной вопрос, вдруг замолчал, словно чего-то застеснявшись. Но эту неловкость он быстро преодолел.- Я вот, что еще хотел у вас спросить. Вот я... по моему антропологическому типу, как вы думаете, какие во мне гены. Я вам уже говорил, что все мои предки, и с отцовской, и с материнской стороны жили в районе Шатуры. Сначала были крестьянами, потом пошли строить электростанцию... Помните фильм старый "Коммунист" называется, там ведь показано не что иное как строительство нашей Шатурской ГРЭС. В общем, все мои предки, родители, деды, прадеды, да видимо и пропрадеды с обоих сторон жили здесь, никуда не бегали. Так, что я наверное был бы идеальный тип для этнографического исследования,- Михаил усмехнулся и настороженно посмотрел на профессора.
  - Понятно... Ну, что ж попробуем,- профессор внимательно вгляделся в лицо Михаила.- Я хоть и не антрополог, но некоторый опыт в такого рода исследованиях имею.
  - Я бы хотел знать, что во мне от славянина, и желательно от какого племени, потому что по другой линии я скорее всего мещеряк,- счел нужным уточнить свой интерес Михаил.
  Профессор же, похоже, его уже не слышал. Он не отрывая глаз от лица Михаила, изредка переводя взгляд на его фигуру, производил какие-то определенные мыслительные "исследования". Затем он словно вернулся в реальность и, сняв очки, с полминуты провел в неком "контрольном" раздумье, после чего изрек:
  - Как вы сами понимаете, точный ответ на ваш вопрос может дать только лабораторная экспертиза по игрек хромосоме для прослеживания ваших корней по отцовской линии и митохондриальной ДНК по материнской. Но если судить с антропологической точки зрения, в вас скорее прослеживаются характерные черты кривичей, нежели вятичей, со славянской стороны. Во-первых, форма лица, она у вас явно удлиненная, а не округлая, то есть вытянутая снизу вверх, а не в ширину. В то же время цвет глаз у вас голубой, явный финно-угорский признак. Вы предпологаете, что скорее всего ваши дальние предки были мещеряками?...- Возможно, хотя голубоглазостью в основном отличалось племя мурома. Пойдем дальше... Вы худощавы но довольно высоки... Какой у вас рост?
  - Сто восемьдесят два сантиметра,- с готовностью отвечал Михаил.
  - Это тоже говорит скорее за кривичей, они в росте превосходили вятичей, не говоря уж о финно-уграх. Зато финно-угры как правило были коренастее, крупнокостнее, кроме эрзи, пожалуй. Оттого при смешении высоких кривичей и коренастых муромчанок, появились такие богатыри как тот же Илья Муромец. Ваша худощавость тоже говорит за кривичей. Ведь вятичи уже с восьмого века, значительно раньше кривичей начали мешаться с финно-уграми, потому и ростом они стали пониже, и лицами пошире. Это кстати утверждает и Алексеева, что вятичи были в основном невысоки,- продолжил свои обоснования профессор.
  - Извините, Алексей Никитич, я бы хотел уточнить одну деталь насчет коренастости. Это что же получается, что физически древние финно-угры были сильнее славян?- сделал из слов собеседника и свой вывод Михаил.
  - Однозначно это утверждать нельзя. В любом народе найдутся как физически сильные, так и не очень сильные люди. Но если брать некий средний уровень, то вполне возможно так оно и было. За то говорят и исторические факты. Из трех воспетых в былинах, но существовавших на самом деле древнерусских богатырей все происходили именно из мест, где имело место активное смешение славянского и финно-угорского населения. Илья Муромец, несомненно, имел в своих жилах кровь племени мурома, а Алеша-попович, он из Ростова Великого родом, это место первоначального расселения племени меря, куда также пришли кривичи в девятом-десятом веках. Ну, а Добыня Никитич рязанский, где шло смешение вятичей с мокшей и эрзей. Правда здесь надо учитывать и такой немаловажный факт как особенности физических качеств. Ведь одни могут, например, поднимать большие тяжести, а другие быстрее бегать и выше прыгать. Это в значительной степени зависит от телосложения, которое может быть присуще тому или иному народу, племени. Например, на севере Европы люди в среднем более рослые, чем на юге. И это имеет свои наследственные корни с древности. Причем случается, что народы, находящиеся в самом близком по всем параметрам родстве могут иметь совершенно разные типы телосложения. Наиболее яркий пример уже не раз упоминаемые мной эрзяне. Они, как правило, стройные, мелко-
  костные, светловолосые. Наверняка знаменитые чемпионы по спортивной ходьбе из Мордовии Каниськина и Борчин эрзяне, они оба как раз этакие худощавые и беловолосые. Эрзяне вообще любят говорить, что они не мордва, дескать, это мокша мордва, потому что у них морды широкие и волосы темнее, а женщины вообще, как правило, очень широкие, как лицом, так и телом. Со стороны вроде бы смешно это слышать, но как говориться дыма без огня не бывает. Каким-то удивительным образом почему-то именно эрзяне сумели сохранить в окружении не слишком-то блондинистых народов удивительную белокурость. И в средние века они на западе с вятичами граничили, а с востока вообще с тюркоязычными волжскими булгарами, потом на смену булгарам пришли татары, тоже черноволосые. А у мокши соотношение черноволосых и светловолосых примерно такое же как у русских по-ровну, а в основном средний переходный тип от светлорусого к темнорусому. У вас же волосы пожалуй скорее светлорусые, чем темнорусые. Это тоже скорее признак кривичей. Как я уже говорил, кривичи в результате совместного проживания с балтами еще до того как встретились с финно-уграми стали волосом светлее вятичей,- профессор явно увлекся и говорил словно читал лекцию.
   Но Михаил вдруг перевел разговор в несколько иное русло:
   - Алексей Никитич, у меня уже давно назрел вопрос, и вот сейчас я его вспомнил. Как вы объясните широко известную поговорку: "какого русского не потри татарин получится"?
  - На ваш вопрос опять же исчерпывающий ответ дает лишь все тот же генетический анализ. Сколько в русских этой самой пресловутой татарской крови? Причем монголо-татар надо подразделять, это не одно и тоже. Монголы носители одних ген, а тюрки, которые составляли большую часть армии Батыя, совсем других. В той же рекомендованной мною вам книге Балановских "Русский генофонд на русской равнине" есть эти данные. А теперь прикиньте сами, могли ли татары в тринадцатом веке придя в Восточную Европу сильно разбавить уже сложившийся генофонд местного населения, который до того формировался в течении не менее четырех веков. Могли ли татары за два - два с половиной столетия далеко не полновластного владычества над русскими княжествами сделать то же, что сделали за четыре-пять веков славяне и финно-угры, слиться в одну полноценную нацию?- профессор многозначительно умолк, вновь ожидая реакции студента.
   - Не знаю... конечно не в такой степени, но все же свою, так сказать лепту, они, видимо, внесли,- опять неуверенно предположил Михаил.
  - Да какая там лепта - мизер. Ведь за время так называемого татаро-монгольского ига, татары и русские фактически не сливались. Были набеги, разовые насилия, от которых большинство населения просто уходило, прятались в лесах и пережидали там пока татары уйдут. Разве от этого могло родиться столь же многочисленное смешанное потомство, что и от продолжительного проживания по соседству, когда налаживаются прочные как экономические, так и житейские связи? К тому же, как вам известно, татары не всю русскую землю прошли даже во время нашествия Батыя. Они разорили только восточные княжества, а до Новгорода и Пскова так и не дошли. Ну, взяли они ряд городов, разово изнасиловали там женщин, что не успели убежать. Но большинство населения в ту пору было сельское, жило в деревнях. А деревни располагались и в таких дебрях, куда не добраться. А до которых доходили, народ-то не ждал, по тем же лесам и разбегался. Леса не степь, здесь верхом не поездишь, людей особо арканом не половишь. Так вот, по дебрям пошатавшись бестолку, где для лошадей корма нет, татары так или иначи были вынуждены вскоре в свою степь возвращаться. Другое дело, когда столетиями рядом живешь, например, рядом деревня кривичей и деревня мещеряков, или мерян. За четыре столетия такого проживания все так перемешается, переболтается, что нет уже ни кривичей, ни мещеряков, ни мерян, а есть одни русские,- профессор широко улыбнулся, как бы говоря, что спорить здесь не о чем и вроде бы невзначай бросил взгляд на часы.- Ну, а в дальнейшем взаимному слиянию русских и татар очень сильно препятствовали разные религии принятые обоими народами. У славян и финно-угров этого препятствия не было и нет, и те и те стали православными,- "увесисто" заключил профессор.
   - Ну, а все-таки этот татарский... или тюркский ген... какой его процент в генофонде современных русских?- упорно хотел выяснить степень "верности" старой поговорки Михаил.
   - Я могу оперировать официальными данными, опубликованными в книге Балановских. Не со всеми из них я согласен, ибо у меня имеются и другие данные из неофициальных источников, и они несколько отличаются, но что касается процента тюркских ген в нашем генофонде он во всех источниках одинаков и здесь я полностью согласен с Балановскими... Он равен всего пяти процентам.
   Михаил удивленно расширил глаза, никак не ожидая насколько неверна поговорка про "потертых русских" и что-то хотел спросить, но профессор в свою очередь недвусмысленным движением руки удержал его и продолжил говорить сам:
   - Миша, чтобы сразу снять все вытекающие из этой цифры вопросы, ответить на которые я сегодня никак уже не успею, есть смысл озвучить общий процентный состав генофонда русского народа, по данным приведенным Балановскими. По опубликованным ими данным ген свойственных славянам по игрек хромосоме, передающейся только по мужской линии от отца к сыну, это так называемая гаплогруппа R1а - сорок семь процентов от общего генофонда. Аналогичная гаплогруппа свойственная финно-угорским и балтским народам N2 и N3 - двадцать два процента, остальные...
   - Минуточку, Алексей Никитич, не так быстро,- просящее перебил Михаил.- Мне надо это переварить... Так что же получается славянских ген у нас и половины нет, а финно-угорских и до четверти не дотягивает?... Ладно, считаем сорок семь плюс двадцать два это шестьдесят девять и плюс пять тюркских, всего семьдесят четыре процента. Не понял, а чьи же тогда остальные двадцать шесть?- эмоциональный интерес буквально переполнял Алексея.
  Профессор рассмеялся:
  - Вы прямо как счетовод. Неужто вы думаете, что кроме славянских, финно-угорских и тюркских ген в русском генофонде больше ничего нет? В любом народе столько всего намешано, и наш генофонд ничем не лучше и не хуже любого другого. Значительный процент, не менее десяти в русском генофонде имеют так называемые балканские гены, пришедшие к нам из Византии вместе с иконописцами, строителями храмов, первыми священнослужителями. И эти гены только совсем недавно научно выявили и их, как видите, не так уж мало, во всяком случае, куда больше чем тюркских. И не забывайте это процент только по мужской линии, по женской митохондриалной ДНК славянский субстрат намного ниже, не дотягивает и до сорока процентов, а фино-угорский больше, примерно тридцать процентов
   В коридоре возник шум. Это закончилась очередная "пара" в тех группах вечерников, у которых в эту субботу по расписанию значилось четыре "пары" занятий.
   - Учтите Миша, те цифры, что я вам озвучил это не прогноз и не оценка, а результат многолетних научных исследований, в которых аккумулированы данные собранные у коренного русского населения от Архангельской области на севере до Кубани на юге. Я не утверждаю, что все подсчитали абсолютно точно. Ведь выборки в различных местах были неравнозначны. Но, в общем и целом с учетом допустимых погрешностей на них вполне можно опираться. Кстати, в итогах тех исследований прослеживается вполне прогнозируемая тенденция: процент различных составляющих генофонда с севера на юг меняется. Как не трудно догадаться на севере финно-угорская составляющая больше, на юге меньше. Ну, а те проценты, что я вам только что озвучил, где-то соответствуют центральному региону, то есть междуречью Оки и Волги. А, например, в той же архангельской области у коренного русского населения процент славянских и финно-угорских ген одинаков по тридцать пять - сорок процентов. Оттого и люди там более светловолосые чем на юге...
   И профессор и студент настолько увлеклись, что вроде бы и о времени забыли. Михаил в тему, что называется, погрузился с головой, а профессору импонировал его интерес к тому, что и его интересовало более всего в жизни.
   - Алексей Никитич, у меня еще возник вопрос. Вот те же кривичи, они ведь в девятом веке по развитию опережали вятичей. С вятичами все ясно, они просто силой внедрялись на земли тех же мещеряков, голяди, эрзи, мокши. Недаром у них была этакая бандитская слава, вплоть до одиннадцатого века. Об этом даже в былинах упоминается. Я где-то читал, что отрицательный былинный персонаж Соловей-разбойник, на самом деле был не то князь вятичей, не то атаман разбойничьей шайки тех же вятичей. Но кривичи, что-то не верится, что они просто так уступили варягам волок у того же Гнездова и сломя голову побежали на восток в леса, в болота. Вот вы говорите, что именно кривичи заселили довольно обширные территории, земли мери, муромы и частично мещеры где-то в девятом-десятом веках. Неужто, так сильно их прижали варяги?- Михаил уже имел свое суждение на данный счет, но все же хотел знать мнение профессора.
   - Вы правы, без более чем веских причин вряд ли бы кривичи стали столь массово осуществлять колонизацию земель, лежащих к востоку от их первоначального места расселения. Кривичи, как и вятичи и новгородские словене к середине девятого века создали своего рода племенной союз. Во главе каждого удельного племени стоял свой князь, и он был волен принимать решения к выгоде именно своего племени, не очень оглядываясь на остальных кривичей. С момента призвания Рюрика и последовавшего затем усиления варягов, обложения данью с их стороны отдельные племенные князья избежать не могли. И когда ту дань становилось платить невмоготу, то они были вынуждены сниматься с обжитого места и уходить на восток, прятаться в непроходимых лесах. Вот это первая причина, которую мы уже установили, по которой новгородцы и восточные кривичи, уходя от варягов, стали заселять земли сопредельных финно-угорских народов. У вятичей же, как вы уже знаете, в девятом веке сложилась несколько иная ситуация. По всей видимости зависимость от хазар у вятичей была не столь сильной как у кривичей от варягов, но и они стремились избежать ее и тоже уходили на восток в леса, имея основной целью грабеж эрзян, мокши и мещеряков, таким образом облегчая себе задачу выплаты дани хазарам... Но имелась и вторая весьма немаловажная причина, прежде всего для кривичей, как преимущественно земледельческого племени. Это истощение обрабатываемых ими земель. После того как варяги фактически лишили многих племенных кривичских князей доходов от сбора пошлин с проезжавших купцов, именно земледелие стало основной статьей доходов этих племен и падение плодородия почвы очень сильно сказывалось на их благосостоянии. Земледелие тогда велось подсечным способом: сообща вырубали лесной участок, корчевали пни, годные деревья шли на строительство, а остальные сжигались. Земля прогревалась и удобрялась золой. Потом лет десять-пятнадцать такая земля давала хорошие урожаи, но постепенно истощалась. Еще и по этой причине шли кривичи на восток, на новые места. Такое переселение могло происходить и стихийно, но думаю, чаще переселялись по велению племенного князя,- профессор замолчал, ожидая реплик студента.
   Михаил чуть поразмыслил, согласно кивнул головой:
   - Так... понятно. А как вы думаете, кривичи мирно или не совсем так вот заселяли земли лесных жителей? Они же, наверняка, захватывали их угодья, где они охотились, мед собирали, а тут все корчуют, сжигают, засевают. Я вот в интернете встречал взаимоисключающие версии. На одном сайте рисуют просто благостную картину, что лесные аборигены чуть ли не хлебом солью встречали славян. На других так же безапелляционно утверждают, что славяне огнем и мечом покоряли финно-угорское население, насильно его ассимилируя, обращали в рабство или просто уничтожали.
   - Миша как всегда в запале спорящие субъекты ударяются в крайности. Мой вам совет, всегда держитесь золотой середины. Конечно, никакой хлеб-соли быть не могло, но и поголовного уничтожения тоже. О том, прежде всего, свидетельствует генетический анализ современных русских. Сами посудите, если бы меряне, мещеряки, мурома и прочие финно-угорские народы беспощадно уничтожались, не было бы тех финно-угорских ген в нашем генетическом коде. Нет, как я уже говорил, кривичи и те же мещеряки, меряне и мурома очень долго сожительствовали, привыкали друг к другу. Тут главную роль по-моему сыграло то, что финно-угры в основном миролюбивы и терпеливы. Славяне, конечно, были более пассионарны, но не нетерпимы. Оттого и получился такой вот сплав миролюбия, долготерпения с буйностью, стремлению к перемени мест, движению. В то же время эта финно-угорская терпеливость с одной стороны помогала переносить всевозможные тяготы, терпеть и несправедливость. Все это позволило русскому народу за несколько столетий преодолеть много тысяч километров, растечься на огромном пространстве, дойти до Тихого океана, выйти в космос. Терпели при этом и нужду, голод, и во все времена сравнительно низкое качество жизни,- лицо профессора приняло при последних словах нечто вроде мессианской удовлетворенности.
   - А такие черты, как склонность к пьянству, это у нас наверное тоже от финно-угров?- задав столь банальный вопрос, Михаил не дал возможности профессору продолжить пребывание в своем "мессианстве", ибо вернул его на реальную "почву".
   - Да, пожалуй, ведь и современные финны, несмотря на весь свой благоприобретенный западноевропейский лоск сильно подвержены этой напасти. А вот те же западные и южные славяне, никогда не мешавшиеся с финно-уграми, от такой зависимости не очень страдают. Ну не все же положительные качества русскому народу получать по материнской линии: миролюбие, терпеливость, физическую силу и отрицательные присутствуют - это тяга к спиртному. Думаю по этому поводу нечего посыпать голову пеплом, у других народов тоже немало специфических отрицательных черт и ничего, они их даже за достоинства умудряются выдавать. Кстати, многие знаменитые люди, которых мы считаем чистокровными русскими, на самом деле имеют финно-угорское происхождение. Помните, мы с вами говорили о боксере Маскаеве? А великая певица Русланова по отцу эрзянка, Василий Шукшин мокшанин, Чапаев опять эрзянин,- явно встал на защиту финно-угров профессор.
   - Надо же, Шукшин - мокшанин... никогда бы не подумал,- Михаил недоверчиво покачал головой, но не стал зацикливаться на услышанном, ибо его очень интересовало нечто другое.- И еще вопрос Алексей Никитич. Ведь граница колонизации земель мещеряков между вятичами и кривичами проходила где-то в районе современной Московской области. Интересно, как это они договаривались о разделе сфер влияния, или на этой почве меж ними доходило до военных столкновений?- Михаил хотел уточнить в чью "сферу влияния" в девятом веке попали его родные места.
   - О, да вы "копаете" глубоко и конкретно,- профессор заулыбался с хитрецой.- Не знаю чем тут я вам смогу помочь. Разве что предположить, что кривичи с вятичами встречались тут неоднократно на незримой границе меж ними где-то с середины девятого века. Как вы правильно предположили кривичи в развитии опережали вятичей. Те все же слишком удалились на восток и как бы оторвались от культурной и экономической оси восточных славян того времени, коей являлся все тот же торговый путь "Из Варяг в Греки". А кривичи хоть и теснимые варягами, но на этом пути довольно долго "сидели" и все передовые веяния как из Западной Европы, та и из Византии до них доходили куда быстрее. Потому кривичи и могли предложить тем же мещерякам, мерянам и муроме куда больше всевозможных экономических и житейских новшеств, чем вятичи. Думаю, еще и по этой причине продвижение на восток кривичей носило куда более мирный характер, чем вятичей. Кривичи к тому времени, когда пришли на земли финно-угоров, владели более совершенными технологиями возделывания земли, изготовления орудий труда, бытовых предметов. Что касается границы меж сферами влияния. Имеется и на этот счет довольно аргументированное предположение. Скорее всего, та граница проходила как раз в районе современной Москвы. А вот были ли меж ними столкновения? Не знаю. До сих пор наша историческая наука конкретно не занималась ни кривичами, ни вятичами, ни тем более мещеряками. Пока что жизнь этих народов, наших пращуров в основном скрыта под толщей веков. Все это до сих пор поле непаханое для нового поколения ученых. Дерзайте Михаил, учитесь, становитесь ученым и добывайте, доказывайте истину. У вас, как мне кажется, может получиться. Только ни в коем случае не бросайте учебу, как бы тяжело вам не пришлось. Я почему вас предостерегаю, потому что именно вечерники чаще всего не могут доучиться до конца... Ох время-то уже...- профессор поглядел на часы.- Засиделись мы с вами, но, надеюсь, время прошло не напрасно. Искренне рад был в очередной раз с вами побеседовать. Если еще будут вопросы милости прошу,- профессор засобирался.- Лучше всего вот также в субботу, когда у меня первые две пары и больше занятий нет... Всего хорошего... извините мне надо бежать...
  
   В этот день Михаил как никогда поздно приехал к своим родителям и по дороге два часа сидя в электричке мысленно многократно "перелопачивал" разговор с профессором.
  
  
   Вторая половина девятого века, побережье озера Воймега через пятнадцать лет
   после набега кривичей.
  
   Князь Кову зябко кутался в шубу из бобровых шкур, глядя на огонь в очаге. Несколько последних лет он неотвратимо ощущал, как уходят его силы. Он мерз даже знойным летним днем, а по вечерам, когда с озера тянуло сырой прохладой, тем более. Князь осознавал, что приближается его кончина и надо определиться с преемником. Иначе после его смерти возможны неопределенность, смута, и в жизни его племени тогда не будет ни мира, ни лада. Да плохо когда у князя нет прямых наследников, и вообще семьи как таковой...
   После гибели жены во время набега кривичей, князь долго мучился осознанием своей собственной вины, тем что позволил себя обмануть, не разгадал, не понял, что вражеская дружина разделилась и часть ее скрытно, ведомая предателем, ушла разорять его племенное селище. Если бы догадался... Если бы догадался, то наверняка со свими воинами коротким путем вышел бы к Воймеге раньше кривичей и отразил нападение. Мещерские боги леса, воды, неба... уберегли большую часть женщин и детей его племени, они сумели убежать и спрятаться в лесу или за озером. Но те же боги жестоко наказали его лично за непростительную для главы племени ошибку - его собственная жена погибла, а дочь попала в плен к кривичам. Несколько лет сразу после набега, Кову пытался выкупить Воймегу, и вроде бы на то имелась немалая надежда. Князь Всеслав даже торговался с послами мещерского князя. Но потом, как отрезало, послов Кову в городище Всеслава вообще перестали принимать, и вот уже больше десяти лет никаких контактов меж ними не было. Видимо Воймегу кривичи кому-то продали с большой выгодой, и им стало не с руки встречаться с мещеряками. Кову слышал, что особенно дорого платят за светловолосых и белотелых девочек и женщин восточные купцы, чтобы перепродать их своим владыкам.
   При мысли о наиболее вероятной судьбе дочери сердце старого князя кровью обливалось. Но что он мог? Ничего. Даже отомстить не мог. Напасть на городище Всеслава? Дружина Всеслава лучше вооружена и главное, занимается только ратным делом, не сеет, не пашет и всегда готова к сражению. У Кову нет такой дружины. К тому же кривичи куда дружнее мещеряков. Случись чего, на помощь Всеславу тут же прислали бы своих дружинников другие племенные князья. Кову же мог рассчитывать только на свое племя. Другие мещерские племена, что обитали южнее на берегах Оки, и бедны, и малочисленны из-за регулярных грабительских набегов вятичей. Из тех племен, от бедности и постоянной опасности к Кову каждый год бежали тамошние мещеряки, и одиночки, и целыми семьями. Долго Кову лелеял мечту отомстить кривичам во время их очередного набега на его земли. Казалось, после той удачи их аппетит должен был возрости. Вот тогда он уже не станет играть в прятки, заманит в непроходимое болото и всех в нем утопит, а кто не утонет, погибнет от мещерских стрел, мечей и рогатин. Но и этой мечте неутешного князя не суждено было сбыться. Кривичи, казалось, вообще позабыли о существовании Кову и его племени. За все эти пятнадцать лет с их стороны не было не то, что набега, кривичи вообще в мещерские леса не совались.
   Все это, прежде всего полтора десятка мирных лет, привело к тому, что племя Кову стало самым многочисленным среди всех мещерских племен и самым зажиточным. Выросло в размерах и селище на берегу озера Воймеги. Как и их предки, мещеряки выращивали на вспаханных лесных полянах вблизи селища ячмень, мягкую пшеницу, овес, лен, выпасали скот. Но в основном племя жило за счет охоты: в мещерских дебрях водилось множество диких кабанов, немало лосей, а уж мелкого пушного зверя и птицы без счета. В общем, с пропитанием проблем не было, что стимулировало деторождение. В условиях хирения прочих мещерских племен, Кову стал самым влиятельным мещерским князем. Общая численность его племени уже перевалила за пятьсот человек, из которых более полторы сотни мужчин способных держать оружие. Прочие мещерские племена даже в совокупности имели чуть большую численность, которая к тому же постоянно сокращалась из-за голода, болезней и увода в плен вятичами.
  
   Старого Кову не только знобило, по вечерам у него ныли кости. Днем помогала согреться шуба, вечерами и она не спасала. Впрочем, иногда кости донимали и днем. Сколько раз он по совету знахарей лечился старым опробованным способом: засовывал ноги в муравейник и, сколь было мочи, терпел укусы муравьев. Это помогало, но чем дальше тем на более короткое время ломота в суставах утихала.... Кову кряхтя поднялся и медленно вышел из своего просторного и пустого княжьего дома на солнышко. Князь сел на старый пень и стал равнодушно наблюдать за суетой повседневной жизни селища. На берегу озера рыбаки чинили развешенные на шестах сети. Стадо одомашненных кабанов яростно хрюкает и дерется в огороженном кольями загоне за корм, желуди и всевозможную рыбную требуху, которые им бросала босая девушка в длинной до пят льняной рубахе. Как и положено с детства приученной к труду простолюдинке, она худа, плечиста, ступни ног и кисти рук крупные. Это работница, которую отдали в зажиточную семью для ухода за скотиной ее бедные родители. Вот к кормящей свиней работнице подходит ее хозяйка и что-то начинает ей выговаривать... Она не на много старше рабтницы, но одета в куда более добротную и сшитую по фигуре рубаху, на ногах расшитые красивым узором онучи, в ушах и на шее "шумящие" серебряные украшения. Да и сложена хозяйка иначе, плечи уже, бедра шире, ступни и кисти рук небольшие. Сразу видно, что с детства ее не заставляли заниматься тяжелой работой, и росла она не зная недоеда, играя и веселясь, холимая своими состоятельными родителями. "Выговаривание" заканчивается тем, что хозяйка бьет своей маленькой ладошкой работницу по лицу и та, опустив голову, идет выполнять какое-то другое поручение, которое она либо забыла исполнить, либо сделала плохо. Молодая хозяйка с отвращением отворачивается от дурно пахнущего и издающего поросячий визг загона и, покачивая бедрами и грудью, тесно обтянутыми тканью рубахи, не спеша идет в свой дом. Кову сначала позавидовал молодости хозяйки и работницы, которые могли легко и быстро передвигаться, жить своими внутренними житейскими интересами. Он уже ничего этого не мог. Все отравляла эта тянущая боль в конечностях. Потом его зависть обрела иной характер: хозяйка, ударившая работницу где-то по возрасту была ровесницей его дочери. Ей повезло в тот памятный день, она будучти девочкой сумела со своими родителями убежать от кривичей. Если бы тогда спаслась и его Воймега... Вот сейчас она бы так же могла легко ходить, покрикивать на работниц, наполнять смыслом жизни его дом, а он бы... Он бы смотрел на нее и радовался. Наверняка, она была бы уже замужем, родила ему внуков...
   В доме, куда скрылась сначала работница, потом хозяйка из продухов повалил дым. По всему хозяйка разозлилась оттого, что работница не протопила очаг, пока хозяева спали, и заставила ее это сделать сейчас. Обычно очаги топили с утра во всех зажиточных домах, кроме тех дней, когда ночи выдавались теплыми. В полуземлянках небогатых мещеряков, где обитало по нескольку семей, в том не возникало необходимости из-за большого количества людей и выделяемого ими тепла. Более того, там нередко царили смрад и духота. Дом Кову выше и просторнее всех, его сруб сложен из отборных толстых бревен. В нем легко дышится, даже если топится очаг. Но этот дом пуст. Тогда, сразу после гибели Мокшаны Кову еще мог взять новую жену... но не захотел.
   Бесчисленное количество раз, лежа под медвежьей шкурой в своей одинокой постели видел одну и ту же, навечно запечатлевшуюся в его памяти картину... Он со своими воинами возвращается в селище, уже оповещенный, что оно подверглось нападению кривичей. То что все там разорено и разграблено - к этому он был готов, но его ждало... Когда Мокшану, обряженную в погребальный наряд со всеми сохранившимися после грабежа украшениями, положили в прямоугольную яму на их племенном капище, Кову поклялся отомстить Всеславу. Рассказам многих очевидцев, что молодой кривичский княжич лично заколол убийцу его жены и тем спас его дочь от надругательства, Кову не придавал особого значения. Вернее он не верил в благородство никого из кривичей, а оберегали его дочь лишь для того, чтобы получить за нее большой выкуп. После того как стало очевидно, что Воймега сгинула бесследно, Кову еще сильнее возненавидел кривичей. Он уже отчаялся дождаться очередного набега кривичей, он просто ждал смерти, попутно по инерции продолжая выполнять обязанности главы племени. Что будет после него?... Кто возглавит племя, его двадцатилетний племянник или тридцатилетний, в последнее время сильно разбогатевший самый удачливый охотник и ловкий воин, обладающий всеми качествами вождя, но не относящийся к числу потомственной племенной знати? Правда, он взял в жены девушку не из полуземлянки, а из зажиточной семьи. Это она, его молодая жена била работницу, и если он получит власть...
   Возле загона для свиней теперь стояли уже две девки-работницы, та что получила нагоняй и еще одна. Первая продолжала кормить свиней и, видимо, жаловалась второй на несправедливость хозяйки... Кову отвернулся и стал смотреть в сторону стоящей на отшибе кузницы из которой тоже валил дым. С годами став дальнозоркими, глаза князи различали, что там происходит: кузнец со свим помошником раздувал сделанные из кожи кузнечные меха, чтобы плавить железо из болотных руд. На орудия труда: наконечники для сох, борон, на мотыги и заступы то железо годилось, на наконечники для стрел и копий, еще куда ни шло, а вот мечи из такого железа получались неважные, как и наконечники для медвежьих рогатин. Изделия новгородских и гнездовских ковалей были куда как лучше, ведь они использовали, прежде всего для изготовления оружия, привозимые купцами из-за варяжского моря железные заготовки, намного превосходящие по качеству железо получаемое из болотной руды.
   Наблюдая за работой кузнецов, князь упустил из виду момент, когда из-за кузни вдруг выскочил взмыленный босой подросток в рубахе задранной выше колен, чтобы не мешала бежать. Кову обратил на него внимание, когда тот уже бежал к нему, крича на ходу:
   Князь!... Князь!... Кривичи!... Кривичи идут!
   Кову встрепенулся, встал с пня, выпрямился, будто моментально сбросил довлевший и пригибавший его груз лет, тоски, безразличия.
   - Что ты сказал!?... Кривичи... дружина... сколько их!? И кто ты есть, чей сын, что-то не припомню?- сурово вопрошал князь пытавшегося отдышаться после долгого бега гонца.
   - Нет... посольство... сам князь Всеслав к тебе идет... Дружины с ним немного, человек сорок... Я сын Сантура, бортника... Мы с отцом на дальних бортях мед брали у Поли-реки... Увидели ладьи кривичей, спрятались. Но они нас заметили и стали кричать, что с миром пришли, что это князь Всеслав к нашему князю с посольством идет.
   То, что сам Всеслав, князь кривичского племени, чьи земли вплотную примыкают к мещерским лесам, тот чья дружина пятнадцать лет назад совершила памятный разбойный набег... и он идет теперь не с войском, а с посольством - Кову не поверил.
   - Что ты болтаешь шелудивый щенок!? Сами князья с посольством не ходят, у них для того назначенные люди есть!- зло, но без особого ожесточения отчитал молодого бортника Кову.
   - Поверь мне князь... Мой отец вместе с тобой воевал с кривичами, он знает князя Всеслава. Это он сказал мне бежать короткой дорогой к тебе, предупредить, что не позднее завтрешнего полудня посольство будет у Воймеги. Он их специально повел дальними тропами. Он просил, что если ты решишь убить кривичей, то знай, они сгрузили с ладьи какой-то тяжелый шатер на носилках и несут его на руках. Отец думает, что в том шатре дары тебе. Они, наверное, хотят щедро расплатиться за тот последний набег и действительно пришли с миром,- гонец уже отдышался и говорил со спокойной уверенностью.
   - Да кто он такой твой отец!? Простой бортник и смеет советовать мне, князю!?- возмутился было Кову, но тут же заставил себя успокоиться, ибо привлеченные появлением гонца на почтительном расстоянии от князя уже собирались и прислушивались к их довольно громкому диалогу любопытные.
   - Не гневайся князь. Отец никогда бы не посмел тебе советовать. Он просто так думает и меня просил это тебе передать. А носилки очень тяжелые и шатер богатый, видно много даров несут. Толмач, что слова Всеслава переводил так и сказал, что очень дорогой подарок и хорошие вести тебе везут... А там, твоя воля, как решишь так и поступай... Еще отец велел передать, что на ночлег он остановит на большом лугу, там, где три лета назад Ваир большого медведя на рогатину взял. Там на них будет удобно напасть. Если хочешь их убить, то надо прямо сейчас собираться и выступать. Под утро там будете, как раз на их самый крепкий сон. Можно и по дороге засаду устроить. Только отец просил, чтобы в него стрелы не пускали, он первым идти всегда будет. Пожалей князь, не убивай отца,- молодой бортник нервно теребил в руках заячью шапку и смотрел на него с мольбой в глазах.
   Кову ничего не ответил, немного подумав, он движением руки приказал гонцу удалиться, но тот не уходил и князь прикрикнул:
   - Иди прочь и будь в своем жилище, ты мне можешь понадобиться!
   С максимально возможной скоростью собрали всех старейшин. Не хотел верить Кову в то, что услышал от гонца, что кривичи идут с миром. Но оснований не верить сыну своего верного воина он не имел. Итак, Всеслав с малой дружиной идет к нему. Зачем? Не с ума же он сошел, не может не понимать, что здесь в дебрях ему могут устроить засаду? Или настолько уверен, что мещеряков можно купить, и они забудут про то, что случилось здесь пятнадцать лет назад? Но ведь он знает, что Кову еще не умер, он по-прежнему князь и никогда не забудет убийства жены и пленение дочери. Кову не находил вопросов на свои вопросы, в том числе и на главный: зачем князю, чье племя входила в мощный племенной союз кривичей о чем-то договариваться с князем маленького племени из небольшого и бедного народа?
   Когда собрались старейшины Кову уже принял решение: посольство принять, выслушать Всеслава, посмотреть, что он там с собой несет, какими дарами собирается расплатиться за свое злодейство. Но дружину его окружить и держать под прицелом, так чтобы на каждого кривича приходилось два мещеряка-лучника, из числа лучших охотников которые бьют соболя "в глаз". И вообще всех находящихся в селище и поблизости мужчин собрать с оружием и держать их в готовности немедленно атаковать кривичей. Если дойдет до боя, Всеслава он хотел убить сам, не гоже князю погибать от стрелы или меча рядового воина. И еще... Кову не мог напасть на кривичей ранее, чем они дойдут до селища. Ибо тогда он, скорее всего, не смог бы поговорить с Всеславом, а поговорить ему надо было обязательно - он хотел узнать о судьбе дочери, Воймеги.
   Когда Кову объявил о посольстве кривичей, среди старейшин разгорелся спор: где лучше устроить засаду. Кову равнодушно всех выслушал и объявил свое решение: засады не будет, посольство запустить в селище и окружить всеми наличными силами, выслушать кривичского князя, и уже потом спросить с него за все. Не все старейшины согласились с Кову, но спорить с князем не решились. Остаток дня, ночь и следующий день до полудня прошли в подготовке и тревожном ожидании...
  
  Бортник Сентур привел кривичей в селище как раз к тому времени, как и обещал. Те самые носилки с "дарами", о которых говорил гонец, с особой осторожностью несли сразу восемь дюжих дружинников. По всему, им пришлось немало потрудиться, чтобы не уронить свою явно нелегкую ношу, проходя буреломы и густой кустарник, через которые была проложена охотничья тропа. Едва посольство оказалось в центре селища, на "вечевой" площадке, как было плотно со всех сторон окружено. Из каждого жилища, из-за стен, с крыш, из канав в них целились из луков. Путь назад, к отступлению тоже заступили вооруженные мещеряки. Всего Кову привлек более сотни своих воинов, кривичей же насчитывалось всего тридцать-сорок человек. Сентур тут же отделился от кривичей и пошел прямо к Кову, который стоял во главе отряда из полусотни воинов, преграждавших мещерякам дальнейший путь. Князь стоял в полном боевом облачении: кольчуга, шлем, но меча не обнажал. Держали пока что мечи в ножнах и мещерские воины, но предельное напряжение буквально висело в воздухе. Женщин и детей заранее спрятали за толстыми стенами сруба племенного хранилища пушной рухляди.
   - Князь, там в шатре на носилках они каких-то женщин несут, молодую и старую,- вполголоса поведал Кову Сентур, о том, что разглядел пока вел кривичей.- Та, что старуха по-нашему говорит как мы с тобой, она со мной разговаривала, говорит, что родом отсюда. А вторую я не разглядел, меня туда близко не подпускали.
   - Какие еще женщины?- не понял бортника Кову.
   - Не знаю князь,- развел руками Сентур.- Я и со старухой совсем немного успел поговорить. Я же говорю, меня к ним не подпускали.
   Кову не успел подумать, чтобы это все могло значить, зачем посольству тащить в таком шатре каких-то женщин? Из рядов кривичей вперед вышел сам князь Всеслав... одетый совсем не по военному, в кунью шапку, кафтан и сапоги. Ни оружия, ни доспехов на нем не было. Кривичский князь тоже очень сильно постарел с того времени как помнил его Кову, в его бороде и выбивающихся из-под шапки волосах просматривалось много седины. По возрасту они с Кову были где-то ровесники. Всеслав заговорил по-славянски, говорил не громко, зато стоявший чуть сзади и сбоку толмач переводил его слова на мещерский гораздо громче. Толмач говрил с сильным славянским акцентом и чтобы его понять, Кову приходилось напряженно вслушиваться. И все равно он не смог разобрать всего сказанного. Устав от неразборчивой речи толмача, Кову обратился прямо к Всеславу по-славянски:
   - Говори князь громче, чего хочешь, зачем пришел? Я понимаю твой язык.
   Всеслав с готовностью кивнул и тут же повысил голос:
   - Здрав будь, пресветлый князь мещерский Кову! Я Всеслав, князь порубежных кривичей, сам к тебе пришел и челом бью. Чтобы вечный мир меж нашими людьми постановить. Много всего меж нами было, но давай простим обиды и вместе подумаем, как дальше нашим людям в дружбе жить,- Всеслав снял шапку и поклонился Кову своей седой головой в пояс.
   - Хорошо говоришь князь, да нет у меня к словам твоим веры. Много горя ты и твои дружинники принесли моему народу. Или ты забыл как люди твои все здесь разорили, людей наших побили, да в полон поуводили... Или ты про жену и дочь мою забыл!?... Как оправдаешься князь!?
   - За княгиню, жену твою, прости, и что людей твоих тогда побили, да в полон позабирали. Но знай, рабами твои люди у нас не стали и дети рабами не выросли, никого тогда мы не продали проезжим купцам, что невольниками торгуют. Все они у нас так и живут, бабы замуж повыходили, дети выросли. Правда, дети не мещеряками, а кривичами выросли. Полюбуйся, вот у меня в дружине есть такой молодец. Мой сын тогда его отсель мальчишкой взял, а сейчас вон он... в княжьей дружине первый поединьщик,- Всеслав указал на стоявшего в первом ряду и с интересом смотрящего по сторонам молодого дружинника, отличающихся от остальных широким разворотом плеч и светлорусыми волосами, густой шапкой выбивавшимися из-под шлема.- Тогда ему лет семь было, а сейчас он личный охранитель княжий, полюбуйся на него... Подойди сюда Волод.
   Всеслав поманил дружинника, тот подошел, встал рядом с князем и, с трудом подбирая полузабытые мещерские слова, заговорил:
   - Да князь, я мещеряк от роду, а сейчас верой и правдой служу князю Всеславу и сыну его княжичу Вячеславу. Раньше меня звали Воргул, а сейчас я Волод... Скажи мне князь, а мои мать и отец... живы ли?
   Явление Воргула-Волода поломало все планы Кову. Весть о том, что в дружине кривичей имеется мещеряк, ребенком уведенный кривичами, изрядно разрядило взаимное напряжение. Лучники, что каждую секунду пребывали в готовности мгновенно натянуть тетиву из льняной нити, словно забыли о своем оружии и повысовывав головы из-за своих укрытий с интересом рассматривали этого дружинника. Видя, что вызывает всеобщий интерес, Волод снял свой остроконечный шлем и на всеебщее обозрение предстали не только его длинные светлые локоны, но и округлое лицо, окаймленное небольшой курчавой бородкой, с коротким тупым носом, заметно контрастируя с другими дружинниками в основном черноволосыми, длиннолицыми и остроносыми. К Володу осторожно потянулись мещеряки из задних рядов, которые его оттуда видели недостаточно хорошо. Возникло даже нечто вроде толкотни.
   - Прочь... все по местам!- прикрикнул Кову и любопытные с сожалением вернулись на исходные позиции. - Я верю тебе и знаю чей ты сын. Отец твой Чермус, а мать Синега, сколько не рожала, один ты у нее выжил. А после того как они напали,- Кову кивнул на Всеслава,- и тебя в полон увели, мать твоя с тоски померла. Не поверил бы я тебе, если бы ты не был так на Чермуса похож. Такой же сильный был, на медведя один не боялся ходить...
   - Где отец мой... он здесь?- голос Волода задрожал
   - Нету его, медведь отца твоего задрал!- Кову повысил голос.- После того как тебя увели и мать твоя умерла, Чермус жить больше не хотел, сам смерти искал. Если бы не он,- Кову мрачно взглянул на Всеслава,- твои отец и мать может быть и сейчас живы были, и у тебя еще бы были братья и сестры, Кову не отводил враждебного взгляда от опустившего голову Всеслава.
   Волод растерянно огляделся, потом попятился и отступил в строй прочих дружинников. Над селищем вновь повисла тревожная тишина.
   - Ладно, раз сам пришел, значит есть что сказать. Послушаем тебя князь. И что это вы такое тяжелое через весь лес с собой тащили? Неужто, задобрить нас хотите, думаете, что за золото, меха, серебро мы вас простим? Давай показывай князь, за сколько ты собираешься нас купить... при всех показывай, у меня от моего народа тайн нет. Подсчитаем, стоят ли ваши подарки, тех жизней людей моих, что вы загубили, жизни моей жены и чести моей дочери!- у Кову от ненависти так свело скулы, что он стал по-настоящему страшен, а его глаза так "горели", что казалось вот-вот начнут извергать молнии. После слов своего князя и мещеряки сразу вспомнили о своем оружии.
   - Князь, подарок, что я тебе привез, он не для всех, он для тебя. Не стоит пока его всем показывать. Потом ты сам людям своим все скажешь,- негромко, чтобы слышал только Кову, наклонившись к нему, проговорил Всеслав.
   - Что гоже народу моему, то и мне гоже, а что ему не надо, то и мне не гоже, топнул ногой Кову, вызывая массовый шепот одобрения мещеряков.- Показывай что принес, но помни тебе не только от меня ото всех здесь откупиться надо. Боюсь, не хватит всех твоих богатств!
   Всеслав явно не хотел делать того, что требовал от него Кову, желая предъявить "подарок" сначала ему одному. Но делать было нечего, и он тяжелой старческой походкой пошел к носилкам. Чуть приподняв полог переносного шатра, он что-то тихо сказал внутрь его и протянул туда руку. Тут же на его руку оперлась небольшая холеная, явно женская ладонь, с пальцами унизанными множеством сверкающих золотом колец и перстней с разноцветными драгоценными камнями в оправе. Эта ладонь, несомненно, принадлежала очень знатной и богатой женщине. И в самом деле, Всеслав вывел из шатра женщину в роскошной узорчатой одежде и высоком головном уборе, обычном парадном одеянии знатных кривичанок. Из-за головного убора она показалась очень высокого роста, а из-за немалой полноты величественно-монументальной. Ее молодое округлое лицо покрывал румянец волнения. Цвет лица свидетельствовал о том же, о чем и руки - это не простолюдинка, что целыми днями работает в поле на солнце и ветре, или готовит еду и убирает жилище. У нее была такая осанка, что казалось легче наклонить столетний дуб, нежели ее.
   У Кову словно в глазах померкло. Он увидел свою молодую жену Мокшану, разодетую в роскошные одежды и украшения, что знатные кривичанки покупали у купцов, торгующих в Ромейской державе, известной на весь мир своими предметами роскоши. Всеслав держа за руку вел ее к нему, затем он остановился, отпустил руку, а она продолжала идти...
   Батюшка... батюшка...- она произносила слово по мещерски, но с ужасным славянским акцентом и от волнения не могла вспомнить второго нужного ей сейчас слова.
   - Войма... доченька,- сердце едва не выскочило у Кову из груди, когда на нее легла голова его дочери...
  
  Когда мещеряки поняли, что из переносного шатра вышла не кто иная как их княжна, пятнадцать лет назад уведенная в полон, их враждебность безо всякой команды окончательно пошла на убыль, сменилась интересом, любопытством. Кову, даже придя в себя, долго не мог "переварить" случившегося. Он такого никак не ожидал. К тому же он помнил дочь еще девочкой, а сейчас вдруг увидел такой вот взрослой роскошной красавицей. Стало очевидным, что Воймегу кривичи не только не продали, но она явно у них не на положении наложницы и тем более смердки. И хоть Кову немало растерялся, он спрашивал Всеслава с прежней враждебностью:
   - Ты что сотворил с моей дочерью? Сначала сделал полонянкой, а потом выдал замуж за кого-то из своих ближних слуг?
   Всеслав усмехнулся и отрицательно качнул головой:
   - Княжну выдавать нельзя даже за воеводу, не по чину будет.
   - Неужто, сам женился!?- теперь к враждебности добавилось и брезгливое изумление.
   Всеслав никак не ждал такого вывода и от неожиданности даже закашлялся, замешкался с ответом, что Кову расценил как подтверждение своей догадки:
   - Может и дети уже есть!?- Кову говорил таким тоном, что не вызывало сомнений - и такому "раскладу" он совсем не рад. Да Всеслав богатый и влиятельный князь, но он старик... и вопрос о детях был задан с неприязнью и издевкой - если детей нет, то все ясно, а если есть - твои ли они?
   Всеслав, опустив голову, молча терпел явную обиду. Наконец Кову не выпуская из руки ладони дочери повернулся к своему дому и повел ее, и как бы невзначай кивнул и Всеславу - иди и ты...
  
   В доме Кову накрыли стол, растопили очаг. Воймега бегала по дому, смотрела, вспоминала о своем детстве, а оба князя сидели за чашами с крутой медовой настойкой. Всеслав все это время молчал, не реагируя даже выражением лица на всевозможные высказывания Кову с оскорбительным подтекстом, будто не слышал. Из чего Кову еще более уверился что прав - его дочь молодая жена старого кривичского князя. Потому так долго он и не общался с Кову - ждал пока зарастет рана старой обиды и вот только теперь решился. Всеслав продолжал молча пить мед, пока не подошла, наконец, набегавшаяся по родному дому Воймега. Кову не заметил, как Всеслав подал ей какой-то знак, та в ответ чуть заметно кивнула и тоже присела за стол и немного пригубила хмельного меда. Красный лицом и от хмельного и от уничижительных слов и тона Кову, Всеслав вдруг зашелся веселым смехом вперемешку с кашлем - видимо старый князь простудился в дороге. Кову удивленно взглянул на него, не понимая, чем вызван этот смех.
   - Чего веселишься князь?- сурово вопрошал Кову.
   - Да вот слова твои, там на людях неудобно было, а здесь не могу больше, смех разбирает сил нет,- Всеслав вновь засмеялся.- Говоришь я твою дочь в жены взял... Ну сам подумай, зачем мне в старости молодая жена?... Тебе вот нужна молодая, или вообще баба?
   - Сейчас без надобности, а вот еще лет десять назад... - по-прежнему не понимал веселости Всеслава Кову.
   - Я думал, что ты сразу догадаешься, но раз ты от ненависти ко мне совсем думать не хочешь, то слушай. Ты же знаешь, что мой сын Вячеслав своей рукой покарал убийцу жены твоей, не позволил ему надругаться над твоей дочерью... Он полюбил ее... Он ее муж, а не я!- Всеслав смотрел на Кову со снисходительной усмешкой, улыбалась и Воймега, отвернувшись в сторону - ей тоже тяжело далось до сих пор молча выдержать "умопомрачение" отца, чтобы сделать все разьяснения вот так в домашней обстановке, а не ставить раньше времени в известность посторонних людей. При дворе кривических князей уже давно существовал некий внутринний придворный церемониал - что можно говорить между людьми знатными, то вовсе не обязательно выносить на обсуждение всему простонародью.
   - Что... твой сын?- как ни странно такое почему-то до сих пор не приходило в голову Кову.
   - Да... она жена моего сына, а после того как три лета назад померла моя старая жена является хозяйкой всего княжьего дома. Потому и дела все она решает как княгиня. А про детей... да есть у нас с тобою уже двое внуков и одна внучка. Так что мы с тобой князь со всех сторон родичи. А ты, кажись, меня изрубить на куски хотел, а?- Всеслав вновь негромко засмеялся...
  
  Тяжело давалось мещерскому князю осознание обрушившихся на него новостей. Воймега, после того как отец отвел ее на место погребения матери долго плакала. Она почти забыла мещерский язык, и Кову общался с ней преимущественно на славянском. Но в свою очередь Кову знал язык кривичей весьма неважно, а сказать своей внезапно нашедшейся дочери ему хотелось очень много, еще больше спросить у нее: как живет, не скучает ли по родине, оказывает ли муж и другие кривичи ей должное уважение... Хотя, уже по ее внешнему виду и властным приказам отдаваемым ею время от времени дружинникам, все указывало на то, что Всеслав говорил правду, и Воймега стала фактически полноправной кривичской княгиней. С другой стороны на Кову произвело неприятное впечатление то, что дочь, за это время превратилась хоть и в высокородную, но абсолютную кривичанку. Несмотря на то, что она стала очень похожа на свою мать, осанистую, дородную, но и дородство у нее было какое-то не мещерское.
   Лесная и приозерная жизнь заставляла и мещерских женщин из зажиточных семей много двигаться, ходить по лесу в поисках грибов, ягод, лесных орехов. Лесного собирательства не чурались даже женщины из княжеских семей. Та же Мокшана несмотря на все свою немалую полноту была очень подвижна. Потому холеность и дородство Воймеги произвели сильное впечатление в селище, таких женщин особенно среди молодых здесь не было ни одной. Чем больше смотрел Кову на свою, сейчас уже двадцатисемилетнюю дочь, тем меньше узнавал. В детстве это была упругая, резвая девочка, которая с другими детьми без устали бегала по окрестным лесам, купалась, несмотря на материнские запреты, в озере. А сейчас? По всему она в основном сидит в своем тереме, много спит, много ест и мало двигается. Похоже, и питалась Воймега эти пятнадцать лет совсем не тем, чем в детстве. Пища мещеряков это в основном дичина, рыба и всевозможные лесные плоды. А вот что касается хлеба, редкий год его хватало до нового урожая. А так как племя жило далеко в стороне от торговых путей, то и выменять его на что либо мещерякам было сложно. Даже в княжеском доме не всегда имелось в достатке хлебных запасов. Впрочем, может быть именно недостаток мучной пищи вместе с образом жизни не позволял мещерячкам, за редким исключением, даже в возрасте накопить слишком уж большие телесные излишки. Сейчас же видя округлые щеки дочери и распиравшие парчовое одеянием тугие, массивные формы... Чтобы в двадцать семь лет так выглядеть, даже родив троих детей, надо есть много мучной пищи, жить в холе и неге, и не со стариком, а с любимым мужем в расцвете мужской силы. Ни одна из ее бывших подруг-ровесниц так пышно не выглядела. Ну и ее одежда - наверняка женщины селища на все лады обсуждают невиданные ткани, пошив, обувь в которых красовалась их бывшая княжна. Ведь вся одежда даже не бедной мещерячки летом - длинная льняная рубаха, на ногах онучи, зимой та же рубаха только вниз одевали шерстяные порты, сверху шуба, на ногах те же онучи только из валяной шерсти, да на голове шапка или плат опять же из шерсти. А бедные те и зимой и летом в тех же рубахах и лаптях из лыка. Как живут другие народы, что едят, во что одеваются? Если не считать ближайших соседей говорящих на том же языке, лесовики-мещеряки ничего этого не знали. Так что Воймега показалась лесным затворникам пришелицей из далекого чудесного мира, о котором мещеряки не ведали. Шелк и парчу, из которых состояла ее верхняя одежда, здесь видели впервые, но особенно поразила ее обувь - сшитые по ноге красные сафьяновые сапоги на каблуке со слегка загнутыми вверх носами. Эти сапоги поразили местных женщин больше, чем даже обилие колец и перстней на ее пальцах, серег и подвесок с драгоценными камнями - такую обувь, изготовленную специально для знатных женщин, здесь видели тоже впервые.
  
   Первоначальная враждебность в отношении хозяев к гостям совсем сошла на нет, как только вихрем пронеслась по селищу неожиданная новость: их и кривичский князья связаны родственными узами. Теперь уже никто не сомневался - кривичи действительно пришли с миром. Уже и то, что здесь произошло пятнадцать лет назад воспринималось как-то иначе. Дружинников приглашали на постой, угощали дичиной и медом. Особенно "на расхват", конечно, оказался светловолосый богатырь Волод. Хоть родители его и не дожили, не оказалось родных братьев и сестер, но нашлись двоюродные. Меж ними даже едва не возникла драка, за право пригласить к себе этого бывшего мещеряка, ставшего кривичским дружинником.
   Несмотря на свалившееся на него нежданное родство и множество прочих новостей, Кову все время не переставал напряженно размышлять: какова же главная цель этого посольства кривичей. Мещерский князь понимал - все произошедшее всего лишь предлог для настоящих серьезных переговоров. Чего хотят Всеслав и его сын? Зачем столько лет даже не пытались завязать с ними никаких отношений, даже не дали знать, что его дочь жива и более того замужем за княжичем, сыном Всеслава, рожает от него детей? Видно до сих пор совсем им не надобен был невлиятельный и не сильный мещерский князь, сидящий безвылазно в своих лесах. Явно не хотели они такого родства. Дочь им глянулась, а отец не нужен, сидит в своих чащобах и пускай сидит. И ведь Воймегу заставили молчать, столько лет не давая возможности сообщить о себе отцу. А сейчас, что же изменилось, зачем он вдруг понадобился? Такими вот вопросами задавался, переворачиваясь с боку на бок на своем ложе Кову, прислушиваясь как храпит за льняной занавеской перебравший медовухи Всеслав... Поговорить с дочерью, вызнать у нее план кривичей? Но Кову за полдня общения отчетливо осознал, что той пятнадцатилетней давности девочки, Воймы, нет, его дочь уже не мещерячка, она фактически кривичская княгиня. Она не только внешне стала не похожа на мещерскую женщину, она и мыслями своими не здесь на своей родине, сейчас ей куда роднее племенное городище кривичей, где ее ждут муж и дети. Но с кем же тогда поговорить, посоветоваться?... Наконец Кову осенило...
   Как и предупреждал своего князя бортник Сентур и его сын, Воймега оказалась не единственной женщиной в составе кривичского посольства. В том же переносном шатре восемь дружинников попеременно несли вместе с ней и ее старую няньку. Да-да ту самую, что добровольно пошла в полон вместе со своей маленькой госпожой. Все эти годы она так и оставалась при ней. Как и в детстве ей Воймега доверяла все свои сокровенные тайны, через нее осуществляла связь, еще будучи в положении знатной полонянки, с влюбившимся в нее княжичем Вячеславом. В общем, Кикура, так звали няньку, была в курсе всего, что происходило с ее хозяйкой. Почему, так же как и Волод, она не вышла к соплеменникам, не назвалась, не стала искать родичей? Просто тех родичей в Селище у нее и пятнадцать лет назад не было, ибо она, будучи еще прислужницей у княгини Мокшаны была привезена вместе с ней из мокшанской земли и здесь все время состояла сначала при княгине, а потом стала нянькой ее дочери. Кикуре уже исполнилось столько лет, что она и сама не помнила свой возраст. Некогда худощавая, но жилистая мокшанка, и в молодости не походившая на своих в основном дебелых соплеменниц, сейчас вообще высохла и выглядела так, что ее вряд ли бы кто узнал и вспомнил. Она и сама не желала быть узнанной, ведь здесь в селище у нее не было корней. Зачем ее такую старую взяли в столь нелегкий путь? Так повелела Воймега, которая привыкла всегда и во всем советоваться со своей старой нянькой. К тому же Кикура не забыла мещерский язык, который почти не отличался от ее родного мокшанского.
   Именно со старой Кикурой и решил немедля, пока все спят, переговорить страдающий бессонницей Кову. Как всегда когда Воймега спала без мужа, неподалеку от нее пристраивалась Кикура. Хоть старуху и измучила дорога, спала она очень чутко. Потому, когда Кову вошел в княжью опочивальню, где когда-то они спали с женой, а сейчас ночевала Воймега, Кикура мгновенно сбросила с себя оцепенение сна и вскочила, стараясь закрыть собой ложе, на котором безмятежно отдалась крепчайшему сну ее госпожа.
   - Кикура, пойдем со мной,- еле слышно прошептал, чтобы не потревожить дочь Кову, хотя уставшую от дороги, и выпившую хмельного меда Воймегу разбудить было нелегко.
  
   Огонь в очаге почти погас и Кову подбросил в него березовых поленьев, после чего присел на скамью, покрытую меховой полостью, мановением руки предложив то же сделать и Кикуре. Но та продолжала стоять.
   - Что хочет от старой рабыни пресветлый князь?- смиренно опустив голову, спросила Кикура.
   - Садись, садись... лет-то тебе поди поболе чем мне, а я уж стоять долго не могу, ты поди тоже.
   Кикура почтительно присела на край лавки.
   - Хочу поблагодарить тебя Кикура за то, что ты осталась верна моей дочери, помогала ей в трудные дни и до сего дня служишь ей верой и правдой,- говорил Кову, имея целью подвигнуть старую няньку на предельную откровенноасть.- А ты вон какая оказалась... Из наших-то женщин до твоих лет пожалуй ни одна не дожила. А ты еще и дорогу какую осилила. У кривичей-то жизнь, поди, полегче нашей?
   От похвал князя Кикура несколько смутилась и ее морщинистые щеки даже слегка зарделись.
   - Дорогу эту я в носилках рядом с дочерью твоей одолела. На своих ногах никогда бы не дошла. А жизнь... Да жизнь у кривичей получше чем у мещеряков и лучше чем у мокшан. Но сказать, чтобы очень уж хороша... Хорошая жизнь только на княжьем подворье. А как я все эти годы при княжне, то и у меня жизнь неплохая. Князья кривичские живут не как ты живешь, пресветлый князь. У той же княгини там не одна, много прислужниц. А после того как старая княгиня умерла и наша Войма в доме князя за хозяйку стала, то и у нее как у княгини этих прислужниц много стало, а я над ними всеми старшая. Это сюда меня одну она взяла, я то легкая и шатер не много тяжелее со мной стал, да и верно ты заметил князь, я самая верная у нее. А так у нашей Воймы тринадцать прислужниц, кроме меня. Пятеро допущены к ней в опочивальню и мыльню, а остальные для всякой черной работы. И над всеми я там самая главная,- с гордостью повторила Кикура, какой важный пост она занимает при княжеском дворе.
   - А что же ты при такой-то жизни, видно и ешь досыта, а так иссохла-то. Я ж помню тебя, ты не такой была, а сейчас одни кожа да кости. От хорошей-то жизни не сохнут,- скептически заметил Кову.
   - А ты князь не на меня, а на дочь свою смотри. Я же всегда ради нее стараюсь, ради госпожи моей. Вот если бы она была как я, значит плохая я нянька, плохая прислужница. А она сам видишь, как лебедушка белая, как яблочко наливное... Да и жизнь у меня хорошая и еда с княжьего стола, да только в заботах о госпоже моей иной раз и поесть некогда, а то и кусок в рот не лезет. И девок надо гонять, чтобы быстрее управлялись, и Войме чего-нибудь присоветовать. Много, очень много забот у меня князь. Ты на меня не гневайся, но подворье князя Всеслава это не твой дом и городище кривичей это не мещерское селище, пожалуй пять, а то и более таких селищ в том городище будут. Мне там все знать надо, да госпоже моей передать что нужно, ничего не просмотреть, не забыть. Вот только с памятью у меня плохо стало, запоминать все тяжелее становится. Ты уж прости меня князь,- вновь смиренно потупила свои выцветшие глаза старуха.
   - Да нет, это ты меня прости Кикура, не подумав сказал я. Не держи зла, на ко вот пригуби медку, может и память прояснится. У кривичей может и лучше житье чем у нас, но меда такого у них нет, Всеслав сам признал,- Кову пододвинул к старухе деревянную резную чашку.
   Кикура не отказалась...
   - Да... давно я такого не пробовала, такой мед только здесь в мещерских лесах добыть можно,- тем не менее, отпила она совсем немного.
   - Я вот чего тебя позвал Кикура, спать не даю и сам без сна маюсь. Думы меня одолели. Послужи своему прежнему князю Кикура, как жене моей служила и дочери моей служишь. Расскажи зачем вы пришли, что хочет от меня Всеслав?... Пей пей медок, раз хороший, с него голова яснее и не болит совсем,- Кову кивнул на стоящую перед старухой почти полную чашу.
   Кикура сразу насторожилась, опасливо покосившись на медовуху, не решаясь ее отодвинуть, в то же время осознавая, что мед может развязать ей язык, а она ой как много знает. И все же, когда князь сам взял чашу и подал ей, она отказаться не посмела, не взять чашу из рук князя... Волна алкогольного жара все более обдавала миниатюрное тело старухи, ее в последние годы часто знобило даже в хорошо протапливаемом доме князя Всеслава, еще сильнее знобило и по дороге, она не могла согреться даже сидя у костра. Сейчас же после целой чаши медовухи ей стало, наконец, тепло и приятно, куда-то ушла, пропала сонливость и постоянная старческая усталость...
   - Расскажи-ка мне о вашей жизни у кривичей,- спокойно и вроде бы без всякой иной мысли спросил Кову.
   Кикуру насторожил предыдущий вопрос о планах князя Всеслава, но рассказать о жизни... в этом она не уловила никакого скрытого смысла, подвоха. А так как голова стала ясной она с удовольствием начала свой рассказ:
   - Так вот, князь, я уже тебе говорила, что кривичи тоже живут по-разному. Но на княжьем подворье все кто самому князю служат и одеваются чисто и едят сытно, да и работа у них не тягостная. Главное князьям угождать и молодому и старому, ну и, конечно, Войме нашей. Ты князь говорил, что до таких лет до каких я дожила, у тебя в селище ни одна мещерячка не доживает. А там на княжьем подворье таких немало. Есть даже кто еще у матери князя Всеслава в прислужницах бегали. Такой то жизнью и жить хочется...
   - Жить-то всем хочется, а все одно умирают,- усмехнулся в свою седую бороду Кову, видя что старуху, наконец, стало заметно "развозить".
   - А я вот такой жизнью уже лет десять живу с тех самых пор как княжичь Вячеслав за себя нашу Войму взял. А уж как старая-то княгиня померла, так совсем вольготно стало. Войма наша всем на подворье заправляет, да так что иной раз и старого князя люди не послушают, а сделают как она велит. Вот с этих-то пор и я только и делаю, что девкам указываю, что им делать, да куда бежать. Войму нашу, уже не княжной, княгиней кличут, да она княгиня и есть. А я, значит, девкам указую: княгиню одеть, причесать, омыть... а я все время тут же рядом, с госпожой моей и за всем приглядываю. А когда случается, что ни старого, ни молодого князя дома нет, то мы с ней вместе всем домом, а то и городищем правим. Так занятно живем, что такой жизнью без конца жить хочется. Ты вот князь говоришь, что высохла я вся, а ты на тело мое не смотри, я еще на ногу быстра и зубов у меня еще много. А отчего люди к старости слабнут, оттого что зубов у них не остается. А без зубов разве хорошую еду есть станешь, даже если есть еда. На одном молоке да хлёбове долго не проживешь. А я еще и мясо жевать могу... Князь ты бы еще мне медку налил,- вдруг попросила старуха, вожделенно поглядывая на объемистую деревянную бадью, из которой Кову черпал медовуху.
   Кову подлил меда с сомнением поглядывая на старуху - не свалилась бы под стол раньше времени, до того как он сумеет вытянуть из нее то что хочет. Если бы кто со стороны подсмотрел, как немолодой князь сидит рядом со старой смердкой, да еще поит ее лучшей медовухой чуть не из рук своих... Но что не сделаешь ради дела. А ему обязательно надо знать, что затеяли кривичи, чтобы иметь хотя бы немного времени на раздумья.
   Кову опасался напрасно, Кикура кормившаяся с княжьего стола у кривичей, имела опыт "пития". Иной раз, когда оба князя бывали в отъездах и "на хозяйстве" оставалась Воймега, молодая княгиня из озорстава приказывала принести из княжьих погребов не только медовуху, но и заморское хмельное, ромейское вино и устраивала этакие "девичники" со своими ближними прислужницами. В общем, после того как старуха выпила вторую чашу медовухи, она не то что не опьянела, а как будто стала трезвее чем была до нее.
   - Эх князь... веселое житие на подворье княжеском у кривичей. А дом, знаешь какой дом у Всеслава и сына его? Большой, как твои десять будет, бревна толстые, уложены красиво, сверху тесом обшит. Двор перед домом княжим мощен, выстлан гладко тесанными бревнами, на нем ни грязи, ни пыли никогда не бывает. У них там мастера есть, которые умеют и бревна класть и доски тесать, и так хорошо они это, красиво делают, потому как не пашут и не охотятся, а только этим делом занимаются. Посуда в доме не деревянная, глиняная вся, разными узорами изукрашенная. В дому печи и дым не через продухи уходит, а в специальную дыру, трубу, от того в доме и тепло и чисто, никакой сажи от дыма нет и дышится легко. Там в самые морозы по дому можно босиком ходить и ноги не мерзнут. На окнах не как у тебя бычьи пузыри и даже не слюда как в Мокше, я помню, была. У кривичей слюда только у дружинников семейных в избах, а у князя в окнах стекло. Ты, наверное, и не знаешь, что это такое. А это на слюду похожее, только твердое как лед, но не тает никогда и прозрачное как вода чистая. Через это стекло свет идет как через воздух. В доме от этого стекла днем так же светло как на улице. А как стемнеет в княжьем доме не лучину жгут, а свечи ромейские, от них куда как больше света, да и горят дольше и без звука всякого. А одеваются там как... Видал какие на Войме верхние рубахи?... Ты исподнего не видал. Все это не изо льна. У кривичей лен только смерды и носят, даже княжьи люди его редко одевают, а уж князья да другие знатные люди только в заморское одеваются, все из ситца, шелка да парчи. А сапоги какие на Войме, видал? Это когда они с Вячеком в Гнездово ездили, тамошние сапожники ей с ножки мерку сняли, да тут же и сапоги сделали... А у тебя князь уж очень скучно, ничего люди твои не видели, кроме кожи, льна и шерсти не знают из чего можно одежу делать. И хлеб там лучше делают, вкуснее чем у тебя. И убирают его не как здесь, руками из земли не рвут, там его серпами железными режут и потом зерно не просто толкут, а жернова крутят и давят, с тех жерновов мука получается тонкая, как песок речной, оттого и хлеб получяется мягкий, вкусный...
   Старуха без умолку повествовала о многочисленных преимуществах кривичской жизни, против мещерской, пока, наконец, Кову устав это слушать ее не перебил:
   - Ну, а веру... ты что же и веру нашу на кривичскую поменяла?
   - Что говоришь князь, веру?- старуха явно не ожидала такого вопроса, несколько смешалась, но вскоре преодолела и эту "заминку".- Вера у них, если хорошенько посмотреть очень похожая на нашу. Во что верят мещеряки или мокшане? В лес, чтобы зверя, мед да деревья давал, в воду, чтобы от жажды спасала, в болото, чтобы железо оттуда брать, в небо с солнышком, чтобы свет давали, да теплом обогревали, в землю, чтобы хлеб да лен родила. А у кривичей князь с дружиной да ближними людьми в Перуна верит, громовержца, то же самое что и небо. Смерды те в Велеса верят, который урожай хороший дает, да у скотины приплод, как здесь лес или земля. Да и вера у кривичей не сказать, чтобы очень уж сильная была, кто верит, а кто и нет. Волхвы, что в белых рубахах ходят да Перуна с Велесом славят, те вроде сильно верят. Да я замечала, что не все, иные придуриваются, есть и такие, кто к тому делу приладился, чтобы черную работу не делать, потому как тяжело и ратным делом не заниматься, потому как страшно. Но никто никого не неволит, хочешь верь, а не хочешь не верь. Жертвы Перуну и Велесу приносят, животину забивают, но не все. А разве у тебя тут не так же... А есть места где не так. Я вот слышала, купцы проезжие говорили, в городище Царьграде там в одного бога верят и так сильна там эта вера, кто и не хочет, силком заставляют. А у кривичей нет, у них вера легкая, вольная. Так что я там и от старой своей веры стала свободной, и к новой меня никто не понуждал, и как видишь, живу себе. И Войма, госпожа моя тоже такая. Хотя по правде у них и вера веселее, чем мещерская и мокшанская, вот есть у них такой праздник летом День Ивана Купала. Как же этот праздник бабы любят, особенно молодые да незамужние. В ночь на этот день они обязательно голышами купаются, и венки из цветов по воде пускают.
   - И ты что тоже купалась,- удивленно усмехнулся Кову.
   - Была бы молодой, купалась бы. Войма пока еще женой не стала, тоже ох как хотела в ночь на речку пойти. Так я всякий раз удерживала. Где ж это видано, чтобы княжна вместе со смердками да прислужницами по ночам голая бегала. Там же и мужики есть, которые в эту ночь не спят, а ходят подсматривать. Узнали б ее, потом сраму не оберешься. Ну уж, а как за княжича замуж пошла, да дети пошли, так уж не до девичьих забав стало,- старуха уставилась в пустую чашу стоявшую перед ней, как бы давая понять князю, что ее пора наполнить.
   - Ладно, про веселье да забавы у кривичей ты много порассказала,- делал вид, что не замечает желания Кикуры Кову.- Ты лучше расскажи, как моя Войма с княжичем живет. То, что в первые годы он ее любил да холил - в это я верю. Ну, а сейчас, они ж уже поди все десять лет вместе живут?
   - Как любил, так и любит. И она его тоже. Он же тогда спас ее, когда этот убивец ее в лес тащил. Это ж княжич его своим мечом насквозь, аж со спины вышло...
   - Да я все это знаю,- недовольно перебил старуху Кову.- Ты расскажи, как они сейчас-то живут, и о внуках расскажи, а то ты все больше про то, как у них сытно да весело, а у нас голодно да скучно. Скучно... может быть, а вот насчет голода, мы уж и забыли когда он у нас в последний год и был.
   - Да что ты князь, не гневайся,- несколько испугалась старуха.- А про Войму я все расскажу тебе и про внуков. Как же это я запамятовала. Внуки... все хороши, все как на подбор. Старшему, значит, девять лет, серъезный такой, хоть волосом черен в отца, а Светом назвали, все к оружию тянется, в походы ходить хочет. Внучку Любавой назвали, восемь лет ей, такая беленькая вся и телом и волосом, по всему дому целыми днями бегает, да прячется. Прошлый год в малиннике спряталась, долго найти не могли, пока сама не объявилась. Все переполошились, Войма так напугалась, а та только смеется. Ну, а младшего Кулавселом назвали, ему четвертый год пошел, тоже озорник растет и командовать уж очень любит, сразу видно княжья кровь...
   Кикура замолчала словно забыв о чем говорила... Потом тряхнув головой продолжила.
   - Ты князь, наверное, обижаешься, почему тебе так долго ничего о Войме не сообщали, - вдруг сама Кикура заговорила о том, о чем давно уже хотел спросить Кову.- Скажу тебе, как все там получилось. Вина тут не на Всеславе, а на жене его старой княгине Милане. Не взлюбила она сразу нашу Войму. Ее бы власть продала бы она ее, а меня в смердки определила. Да не получилось это у нее. Вячек сразу против матери пошел, сказал, что не позволит с Воймой ничего дурного сделать. Вот так и жили мы первые три года, не зная, что с нами будет. А как Войма-то подросла, в разум да в тело входить стала, Вячек еще больше ее любить стал. Когда дома был каждый день к ней приходил, в светелку, где нас держали, уж и не поймешь как, как полонянок - не полонянок, но кормили вволю и одежу давали. А вот выходить дальше двора не позволяли, да и то чтобы старой княгине на глаза не попасться. Тут и Князь Всеслав, который пока Войма малая была, все не знал чью сторону брать, жены или сына, стал к ней добрее. Потому тогда и переговоры с тобой перестали вести, что старый князь раздумал Войму и купцам продавать и тебе за выкуп отдать. А и невестой объявить не мог, княгиня против стояла. Она хотела Вячеку невесту из своего прежнего племени сосватать, гнездовских кривичей, дочь какой-то своей дальней родни. Даже привозили ту невесту на смотрины. Но она Вячеку не понравилась потому, как он кроме Воймы никого не хотел. А главное, та невеста и Всеславу не глянулась. Вдвоем они княгиню-то и одолели, отослали тех сватов во-свояси. Разозлилась тогда княгиня, да и хворой от той злобы сделалась, ну а нам сразу послабление вышло, Войму уже не полонянкой все видели, а невестой княжича. Конечно, можно было раньше и тебе князь весточку послать, да опять старая княгиня не позволяла, что хотите делайте, но с лесными мещеряками родниться не хочу. Всеслав с Вячеком на том ее и уговорили, ладно пусть будет по-твоему, с мещеряками не знаемся, но ты не противишься женитьбе сына на Войме. Года два, наверное, ее уговаривали тем, что Вячек все одно ни на ком больше не женится и у тебя старой дуры внуков не будет. Еле-еле согласилась, но все одно пока не померла, мы с Воймой не могли в спокое жить, все от нее какой обиды ждали. А как померла, так и стали думать как с тобой быть, то ли гонца послать, то ли еще как... Да вот в конце концов и порешили, посольством идти, чтобы значит наибольшее уважение тебе оказать... Такие вот дела князь. Тебе то это может и не делом покажется, что столько лет ты о Войме ничего не знал, и уж наверное похоронил ее. А я там при всем том была и говорю тебе, никак нельзя было иначе, ведь двор князя Всеслава это такая хитрая штука, словами не расскажешь, если там не поживешь. Когда собирались, хотели и внуков сначала взять, но Вячеслав не позволил, ехать вона как далеко, а внуки это наследники княжьи, их беречь надо...
   Кову слушал, что говорила Кикура и у него проснулись ранее неведомые чувства. Он уже уверовавший, что его род закончится на нем, и что во всем виноваты кривичи лишившие его будущего... И вот такая метаморфоза, дочь жива и счастлива и сразу трое внуков. И кривичи уже не враги, а ближайшие родственники. Правда, осознание того, что его внуки растут кривичами и оттого как бы не совсем и его, коробили старого князя. При рассказе Кикуры о внуках Кову как бы немного расслабился, но тут же вновь взял себя в руки, не забывая, что прежде всего он князь, а уж потом отец и дед. Он вновь стал думать о цели, ради которой завел этот ночной разговор со старухой. Чтобы окончательно разговорить Кикуру надо было идти на какую-нибудь хитрость, ибо она явно не собиралась делится с ним планами своих новых князей. Другое дело темы житейские, здесь Кикура была искренна и рассказывала все в охотку. Потому Кову продолжил задавать именно житейские вопросы:
   - Как же все же княжичу удалось устоять против матери, да видно и не только против нее. Ведь, наверное, многие его отговаривали брать в жены мещерячку?
   И вновь Кикура с удовольствием принялась отвечать:
   - Еще как отговаривали. Не одна мать свою невесту ему подсовывала, и другие кривичские князья дочерей предлагали, и из Новгорода приезжали, даже от разбойников вятичей послы наезжали. Все в один голос, что не ровня мещерячка кривичскому княжичу и не их крови. Если бы князь Всеслав сторону жены своей взял, уж не знаю, устоял бы Вячеслав. Но старый князь сначала раздумывал, а потом твердо за сына вступился, и ему Войма наша понравилась, только его милостью она из полонянки невестой стала. А в последнее то время старый князь все больше дела на сына перекладывать стал, сам то хворает часто, так что и Войма наша хоть и княжной считается, а в самом деле настоящая княгиня. Вячеслав-то все больше с дружиной, а хозяйством в дому она в основном управляется и я ей помогаю как могу... Может еще медку нальешь мне князь?
   Кову испытывающее поглядел на старуху и молча зачепнул еще с полчаши и поставил перед ней. Кикура выпила, причмокнула и что-то собралась сказать, но Кову решил что пора, наконец, переходить к главному:
   - То, что меня они, наконец, уважили и за родственника признали... это конечно хорошо. Но кажется мне, не только из-за этого решили кривичи такое посольство прислать, да еще во главе с самим князем. Скажи-ка мне Кикура, что же все-таки хотят Всеслав со своим сыном от меня и моего народа? Сдается мне, что дочери моей им не достаточно, что-то еще понадобилось.
   Кикура, чьи глаза "горели" когда она рассказывала о всех перепетиях жизни у кривичей еще более "запылавшие", когда она осушила третью чашу медовухи... Последний вопрос словно ведро воды на костер затушило "горение" ее глаз. Старуха осознавала себя важной персоной при дворе Всеслава. С тех пор как Воймега стала полноправной женой княжича, она не раз сопровождала свою госпожу в поездках в гости к другим кривичским князьям, принимала участие и в княжеских пирах, прислуживая ей. Она и после третий чаши сохранила ясную голову и понимала значение вопроса Кову.
   - А это ты князь сам спроси у Всеслава, или дочери своей. А я что, я их рабыня сейчас, а не твоя, - сделала явную попытку уйти от ответа Кикура.
   - Врешь, я твой князь, к кривичам ты в полон попала, хоть сейчас и хорошо у них живешь, но по закону я твой первый князь, потому что ты вместе с приданным жены моей Мокшаны мне досталась. Вспомни, что ты мокшанка, а мещеряки и мокшане братья и сестры, внуки прадедов наших прадедов. Разве не так?... Ты жене моей служила, дочери моей служишь, так и мне послужи,- голосом, взглядом Кову буквально "давил" Кикуру.
   И старуха словно ощущала это давление. Она сидела сжавшись и беззвучно шевелила губами. Кову замолчал, но продолжал "давить" взглядом и... ждал. Прошло некоторое время в абсолютной тишине, только слегка потрескивали поленья в очаге. Наконец Кикура заговорила:
   - Если бы кривичи хотели зла мещерякам, Всеслав не с посольством пришел, и дочь твою с собой не повез. Он хочет с тобой договориться. Это Войма сначала мужа, а потом и старого князя уговорила. Она, дочь твоя, о тебе и народе твоем печется, в ней же твоя мещерская кровь. Опасность на вас, воймежным мещеряков, как туча движется, и год от году все ближе и страшней. Вы ж тут не знаете ничего в лесу сидючи, а к нам все новости скорее доходят. Вятичи уж давно на тебя зуб точат. Им поочных мещеряков уж мало, они их совсем разорили, до тебя вот-вот доберутся. И тебе князь с вятичами никак не сладить, их много и они не знают жалости. Поверь, и дочь твоя, и Всеслав с сыном тебе помочь хотят,- Кикура проговорила последние слова понизив голос и опасливо огляделась, словно их кто-то мог подслушать.
   - Давай о дочери моей пока не будем говорить. Я не верю, что Всеслав так уж хочет мне помочь и кто-то на это мог его уговорить. Но если и так, как именно они нам хотят помочь?- в словах Кову сквозило недоверие.- А вятичи... им сюда никак не добраться. Мещеряки, что каждый год к нам с Оки прибегают, в один голос говорят, они в леса далеко ходить боятся. Селища пограбят и тут-же восвояси возвращаются. Туда они по реке доплывают, а сюда водного пути им нет, через леса и болота они не доберутся.
   - Доберутся князь. Твое племя последнее изо всех мещеряков, которое ими не разорено. А дорогу они найдут, как тогда нашелся упырь, который кривичей привел и сейчас найдутся. Те же поочные мещеряки из страха или зависти дорогу покажут. Их же разоряют, им и обидно, что твой народ множится и богатеет, а их голодает и мрет,- Кикура по-прежнему мыслила ясно, но вот язык понемногу у нее начал заплетаться.
   - Все одно не верю. Зачем кривичам нас жалеть, только из-за того, что жена их княжича мещерячка? Зачем им эта забота? Они же с вятичами как мы с муромой или мокшей - родня, а для нас стараться им не с руки,- Кову встал, подбросил поленьев в очаг и вновь сел, глядя на Кикуру в упор.
   - Ты вот говоришь, князь, что дочь твоя мещерячка, а как будто разумом про то забыл совсем. Ты не подумал почему все эти пятнадцать лет после того набега кривичи ни разу на тебя не напали, хоть и знали как дойти до твоего селища? Догадываешься почему?... Из-за дочери твоей. А сейчас дочь твоя в доме князя как княгиня и ее слова там много значат. Иной раз и с моих слов она и Вячеку и старому князю советы дает. Поверь князь, что и я, и Войма добра хотим тебе и народу твоему, и все что ты хитростью кривичской считаешь мы с ней придумали. А разве мы с ней хотим зло мещерякам сделать и тебе?- Кикура замолчала, повернув голову к огню, ибо подброшенные недавно поленья занялись и начали весело потрескивать и огонь вздымался языками пламени.
   - Так так...- задумчиво признес Кову. - Вижу, что ты все знаешь, а говоришь все одно не все,- в очередной раз выразил не полное доверие словам старухи Кову, и, желая вызвать ее на большую откровенность, еще подлил меду.
   Кикуру явно обидели последние слова князя, она не стала пить и даже отставила чашу. Но после паузы переборола это чувство обиды:
   - Ладно, от тебя все одно не утаишь ничего. Все не все, но знаю я и в самом деле много. Скажу, что ведаю, может, тогда ты мне поверишь. Не так уж и хороши дела у кривичей. Варяги, проклятые собаки с каждым годом их все больше утесняют. Раньше Всеславу доля шла от купцов, что по гнездовскому волоку ладьи свои перетаскивали. Но давно варяги, там севшие, его этой доли лишили, да еще и самого данью обложили. А дань чем платить? Смерды, княжьи данники, год от году все меньше хлеба со своей земли собирают. Земля уж очень плоха стала. Дань то варягам Всеслав и раньше платил, но они ее ему самому поручали со смердов своих собирать. А вот уж три года они уж ему не верят, сами дружины присылают и обдирают людей как звери лютые. Если смерд положенной дани дать не может, забирают все что увидят, скотину, посуду, а то и детьми расплачиваться заставляют. И Всеслав и Вячек в Гнездово ездил, просили снизить дань, ни с чем вернулись. Варяги сказали, платить не можете, давайте свою дружину, чтобы вместе с варягами на хозар в поход пошла, тогда и дань снизим. Всеслав не знал, что и делать, а Вячек сразу отказался, как можно дружину отдать, дружина и князю и всему племени опора,- Кикура умолкла, словно устав от длительного разговора, уставившись в одну точку на столе.
   - Так чего же хотят и молодой и старый князья, неужели чтобы мы им против варягов воевать помогли?- Кову удивленно вскинул свои густые брови.
   Кикура словно очнулась от короткого сна, вскинулась и затряслась в беззвучном смехе:
   - Ну, сам посуди, князь, какая от твоих мещеряков может быть помощь в ратном деле. С варягами биться не в лесу, а в чистом поле придется. С варягами даже кривичской дружине не справится, а уж твои-то бортникам да охотникам тем более. Не такой помощи от тебя хотят Всеслав и Вячек, да и Войма тоже. Они хотят переселить на твои земли, в леса, несколько деревень своих смердов, чтобы когда в следующий год варяги придут на полюдье они бы их не нашли. А варягам скажут, что сбежали смерды самовольно не знамо куда от непосильной дани. Но так получится, только если ты князь не против будешь, и чтобы люди твои этим смердам селится не противились. И поселятся они там, где ты укажешь. Вот с какой нуждой сам Всеслав к тебе с посольством пришел. Ты князь подумай, не хочешь меня, дочь свою послушай и не спеши Всеславу отказывать.
   Кикура вновь взялась за чашу, а Кову оставалось только последовать совету старухи - он глубоко задумался. "Сколько он хочет переселить своих смердов, ведь у него их поди много сотен. Нет, на это нельзя соглашаться, ведь они не в набег, придут и уйдут, а насовсем поселятся, поселятся чуждые люди, которые навсегда нарушат спокойное мещерское житие, начнут валить, корчевать и жечь лес, принесут свои привычки, веру..."
  
   То, что кривичи пришли с миром положительно восприняли едва ли не все воймежные мещеряки. Смирный, не воинственный народ всегда предпочитает мир, даже если те, кто его предлагает, в свое время нанесли ему тяжкую обиду. Сыграло свою роль и то, что после кривичского разбоя прошло уже много лет. Из тех, кто держал в сердце обиду, многие не дожили, а для нового поколения та обида не была столь больной. Самым популярным среди кривичей, конечно же, стал Волод. Он поочереди бывал в домах своих родственников, рассказывал о своей жизни у кривичей. Правда Волода увезли совсем ребенком, и он почти забыл мещерский язык. Но особым препятствием это не стало. В селище имелись мещеряки особенно из тех, кто ходил на свой медовый промысел к самым границам своих земель, где им приходилось общаться с кривичами и они понимали славянский язык. Худо-бедно слова Волода и других словоохотливых дружинников передавали и осмысливали... Но, конечно, самой лучшей рассказчицей стала старая Кикура. Она общалась в основном с женщинами, что допускались в княжеский дом, а от них все сказанное старой мокшанкой быстро узнавало уже все селище. Эти рассказы на все лады обсуждались и передавались, производя действие подобное дуновению свежего ветерка в застоявшемся недвижимом воздухе. Кову с неудовольствием замечал, что общение мещеряков как со своими бывшими соплеменниками, так и с остальными кривичами, способствовало восхвалению чуждого образа жизни.
   Всеслав же весь последующий день мучился головой с похмелья и не отошел даже к вечеру. Потому переговоры на второй день так и не начались. Кову эта задержка предоставила еще время, чтобы поразмыслить, ибо цель Всеслава благодаря ночному разговору с Кикурой он уже знал. Но что делать, какой ответ дать кривичам? Окончательного решения даже для самого себя Кову так и не принял.
  
  Всеслав оказался готов к переговорам только на третьи сутки. Старый кривичский князь был пока доволен, как все складывается. Еще задолго до лета, студеными зимними днями они с сыном не раз обдумывали, как наладить отношения с Кову. Потом собрали совет племенной знати. Воймега хоть на совете и не присутствовала, но все знала от мужа. С кем как не с ней советоваться о переговорах с ее отцом, хоть она и давно уже потеряла связь с ним. Ведь кривичи и мещеряки хоть и жили рядом, но как бы все время не лицом, а спиной и мало что знали друг о друге. Кривичи в основном контачили с новгородцами, своими ближайшими родичами-полочанами, ну и еще по мере необходимости с вятичами, ну и конечно с пришельцами варягами. Мещеряки те даже со своими языковыми родичами мерянами, муромой, мокшой, эрзей особо не роднились, тем более не знались со славянами, живя в обособленном мирке. Потому кроме как с женой Вячеславу и посоветоваться не с кем было. Не раз и Всеслав разговаривал с невесткой, расспрашивая ее о том, что она могла помнить об отце и мещеряках. Сначала с посольством хотел идти Вячеслав. Но Всеслав решительно воспротивился, ведь идти предстояло с малой дружиной, что предполагало большой риск - могло и до переговоров не дойти, ибо в непроходимых дебрях мещеряки имели возможность запросто положить малую дружину, даже не спросив, зачем они идут. Гибель Вячеслава стала бы просто невосполнимой потерей.
  Тогда и напросилась Воймега. Долго не соглашался отправлять с посольством жену княжич, хоть и понимал, что с ней у отца куда больше шансов успешно завершить это сверхсложное и сверхрискованное мероприятие. Всеслав же хотел, чтобы невестка не просто сходила к себе на родину и растопила сердце отца, но и приняла непосредственное участие в переговорах с Кову. О том он и попросил мещерского князя, когда на третий день оказался, наконец, готов к "серъезному разговору". Кову в ответ поднял на него удивленные глаза. Всеслав тут же пояснил, что невестка в курсе всех княжьих дел и вообще данная встреча состоялась во многом благодаря ей. Кову, уже знавший "тему" переговоров, на присутствие дочери в конце-концов согласился. Более того ему явно это польстило, к тому же он надеялся, что при возникновении спорных ситуаций дочь вспомнит кто она по рождению и поможет отцу.
   Несмотря на то, что князья более или менее приноровились объясняться друг с другом, но совсем без толмача на переговорах все же обходиться не могли. В данной ситуации лучше всех с обязанностями переводчика справилась бы Кикура - она свободно говорила на обоих языках. Но это даже не рассматривалось. Одна женщина участвует в переговорах, но она княжна и родственница обоих князей, это еще куда ни шло. А вот вторая, фактически смердка, прислужница, хоть и приближенная к княжеской семье - это уже было бы слишком. Что подумают, что скажут? Потому и позвали толмача, которого привез с собой Всеслав.
   Вскоре после начала "главного разговора", Всеслав осознал, что мещерский князь как-то вызнал цель, с которой прибыло посольство. Проболтался ли кто, или Кову сам догадался, этим Всеслав не стал ломать свою еще не совсем здоровую голову. Напротив, он стал сразу "брать быка за рога":
   - Князь Кову, я вижу, что ты уже ведаешь, зачем мы пришли. Потому не будем ходить вокруг да около, а сразу начнем говорить о главном. Пойми княже, тебе одному с твоим народом, даже если вы все спрячетесь в лесу никак не выжить. Я не стану говорить про вятичей, что из-за Оки-реки каждый год набегают на твоих родичей, ты об том и так знаешь. Вятичи хоть нам и родичи, но народ этот средь всех нас неуважаемый, потому что они не знают, ни совести, ни чести, не выполняют договора, слова не держат. Для нас же, кривичей, слово данное свято, поверь князь. Когда-то мы были с тобой врагами, а сейчас стали кровными родственниками через дочь твою и имеем общих внуков. Теперь ты мне самый близкий родич, и если я чего тебе пообещаю, клянусь Перуном-громовержцем, исполню, чего бы то мне не стоило, мой сын тоже. На том нас и обманывают часто, что мы слово свое до конца держим. Дочь твоя тут, она не даст мне солгать. Кто нам друг, тот всегда и во всем может на нас положиться. Вот я и хочу князь, чтобы ты забыл обиды, что мы когда-то тебе нанесли, и уже по-родственному оказал нам услугу. А добро князь, поверь, мы тоже никогда не забываем и добром сторицей отплатим...
   Всеслав замолчал, испытывающее посмотрев на Кову. Но тот сидел с непроницаемым лицом, и тому ничего не осталось как продолжить:
   - Хотим мы, чтобы ты пустил на свою землю три деревни наших смердов. Не стану от тебя утаивать, что хочу я их так спрятать от полюдья, варяжских сборщиков дани из Гнездова. Варяги ни мне, ни сыну моему не верят и сейчас каждый год сами дань собирать приходят с сильной дружиной. А собирают так, что иной раз и на посев зерна не оставляют. Вот мы и хотим часть своих смердов от них в твоих лесах схоронить. Варяги они ведь на лошадях ездят, а в твои леса на лошади не проехать, к тебе не сунутся, даже если им кто и подскажет, куда те деревеньки подевались. Позволь князь, а наша благодарность тебе за то большая будет. Что хочешь проси. Хочешь, я купцов тебе знакомых пришлю, что каждый год через наши земли ходят. Они тебе, и полотна привезут, что твои женщины никогда не видели, и железа хорошего, с него твои кузнецы крепкое оружие выкуют. Могут и готовое оружие продать, варяжские мечи да топоры, доспехи, рубахи железные. У тебя же пушной рухляди, поди много, а купцы до нее очень охочи. В наших-то лесах зверя уже повыбили, а у вас тут его прорва. А у купцов какого товару только нет, и варяжский, и фряжский и ромейский и персидский. Ты только проводника своего дай, а боле тебе и делать ничего не надо. И хлеб привезут. Пусть народ твой хорошего хлеба поест, а то ваш-то уж больно плох. Потом я знаю, соль у вас дорога. Ключей на вашей земле горьких, годных для добычи соли мало, а грибов и прочей еды на зиму вам много солить надо. Купцы тебе и соли дешевой в избытке привезут. Торговать с купцами станешь, и сам забогатеешь, и у народа твоего жизнь лучше будет. Вот дочь твоя, она не даст солгать...
   Кову по-прежнему молча слушал Всеслава, который говорил быстро, толмача, который медленно переводил слова князя, время от времени посматривал на Воймегу. Дочь сидела парчевым изваянием, не шевелясь и не издавая ни звука. Даже когда Всеслав призывал ее подтвердить его слова, у нее не менялось выражение лица, будто не про нее говорят. Когда Всеслав замолчал, сказав все, что хотел, Кову довольно долго медлил с ответом, собираясь с мыслями. Наконец, он заговорил:
   - Понимаю тебя князь, варяги, что по вашим главным городищам сели, данью своей разоряют тебя и народ твой. Но хоть я и в лесу сижу, и как ты считаешь знать не знаю, что за границами земель моих делается, но все же прослышал я, что варяги эти не сами по себе пришли, вы их сами призвали и над собой поставили. Верно я прослышал, или все это неправда?- Кову с хитрецой усмехнулся.
   Всеслав никак не ожидал такой осведомленности мещерского князя, смутился, но быстро нашелся:
   - Верно княже, призвать-то призвали да не все. Я на тот сбор в Новгород хоть и ездил, но согласия своего на призвание варягов не давал. И еще были князья, кто не ездил и не давал. Все без нас решили. А сейчас все уже видят, что неправы те призывщики оказались, варяги не порядок, а разор на нашу землю принесли. А ты-то княже, откуда про то знаешь?
   - Не стану от тебя таиться, знаю я про то от мерян, они же тоже вместе с новгородцами и вами, кривичами тех варягов призвали, а сейчас также вот как вы, не знают куда от них спрятаться,- пояснил свою осведомленность Кову.- Ладно, не про то разговор, давай про нас говорить. Вот, что я тебе скажу князь, мы мещеряки, народ малый, нам себя сохранить только так и можно, в лесах да болотах спрятавшись. Но вы то, кривичи, у вас каждое малое племя больше чем нас всех и поочных и воймежных. И дружнее вы нас. Я не раз про то слыхал, как вы по нескольку племен договаривались, чтобы вместе дать отпор врагу. Как же так случилось, что мы малое племя никому дань не платим, а вы большое, богатое и стали варяжскими данниками и они вас разоряют, и теперь вы тоже в лесах спрятаться хотите?
   Вопрос не понравился Всеславу, он с явным неудовольствием закряхтел, заерзал на своей лавке, едва толмач перевел слова Кову. Не сразу нашелся и что ответить. На этот раз отреагировала и Воймега. Ее до того совершенно бесстрастное лицо выразило определенный интерес, видимо и ей хотелось услышать, что на это ответит свекр. Наконец Всеслав собрался с мыслями:
   - В нашем мире все устроено куда хитрее и непонятнее чем у вас тут, в лесу. А с другой стороны, вроде и ничего особо хитрого. Как в лесу звери живут, так и люди. Кто самый сильный зверь в лесу - медведь, его все боятся, а он никого, у кого хочешь добычу отнимет. Вот и варяги, навродь того медведя. В ратном деле им равных нет, это все знают. С кем бы они не воевали, всегда верх берут. Кто только с ними не воевал, и отцы наши и деды пробовали - все бестолку. Вот потому и порешили эти наши призвальщики Рюрика с братьями призвать. Они-то как думали, что от них защита будет, да и дружины наши от них ратному делу обучатся. Но боле всего хотели, чтобы варяги нас всех помирили. Вот ты говоришь меж вами дружбы нет, но насколько я наслышан и вражды тоже нет. Вот у тебя с соседями, что на восходе солнца живут, с муромой есть вражда, или у отца твоего была когда-нибудь?- вдруг спросил Всеслав.
   - Да нет, не припомню... хотя бывало что мурома в наши леса заходила, охотники. Ловили, добычу отбирали, но самих всегда отпускали. Да и наши охотники, случалось, заблудятся да в Мурому уйдут и тоже назад возвращались, когда с добычей, а когда тоже забирали. Ну, а с мерянами у нас граница ясная, Клязьма-река и они сюда не ходят, ни мы туда. А зачем и у нас земли лесной много и у них, - недоуменно пожал плечами Кову.
   - У вас так, а у нас не так. Мы хлеб сеем, много, потому нам много свободной земли надо оттого и споры меж нами случаются в основном из-за земли, а то и враждой дело кончается. Народ у нас не таков как у вас. У вас люди все больше тихие, смирные, а у нас шабутные, друг дружку все как-то задеть наровят, обидеть, обворовать. Вот потому и позвали Рюрика, всех нас рассудить, подавись он костью. Думали, он с дружиной придет, чтобы тут справедливый суд чинить. А он на все самые богатые городища своих родичей понаставил на все реки и волоки, а старых князей ото всюду и отставил. Так вот варяги наше главное богатсво, путь торговый по которому купцы из варяжского моря в ромейское и назад ходют, под себя подобрали. Теперь там везде сидят варяги старшие дружинники Рюрика со своими дружинами. А старые князья новгородские да наши кривичские совсем уж обнищали, а то и вовсе пропали. Уж как наши князья, что на главном волоке в Гнездово сидели за волок тот бились, а не сдюжили. Пришла варяжская дружина, городище на приступ взяла и стала и городищем и волоком владеть. Сейчас в том Гнездове уже боле чем на четверть от общего числа варягов тех. Если бы я тогда им на дороге встал и я бы совсем пропал, сейчас уж может не я с сыном смердами бы своими владел, а какой-нибудь сотник или десятник варяжский. Хорошо хоть городище мое в стороне от волока, а то бы так и было. А вот от дани не смог уберечся, да и ни одно кривичское племя не убереглось,- Всеслав замолчал и тяжело вздохнув, опустил голову.
   - Да... удивил ты меня князь немало, в свою очередь покачал головой Кову.- Я-то думал, что вы кривичи всегда и во всем сами себе хозяева, такой большой народ. О том, что дань варягам платите слышал, но не верил. Теперь понятно... Так ты получается не нам помочь хочешь, а за княжение свое боишься. Боишься, что не сегододня-завтра варяги и тебя и сына твоего погонят, а то и убъют и сами в твоем городище князьями сядут. Так что ли?- сделал очередной вывод из услышанного Кову.
   - Правильно думаешь,- вновь тяжело вздохнул Всеслав.- Два лета назад Рюрик послал своего малолетнего сына Игоря, приставив к нему советчиком шурина своего Олега вниз по Днепру-реке, чтобы Киев последнее городище на пути в ромейскую державу под себя подгрести. Недавно вот известие пришло, Олег князей киевских Аскольда и Дира из городища хитростью выманил и поубивал, а сам в Киеве на княжение сел и тамошних людей полян с древлянами данью обложил. Теперь получается уже весь путь, от которого столько народов кормится под ними, все городища, все волоки. И все народы, что около того пути живут, все варягам дань платят. Товару, золота сейчас у них много, дружины у себя в варяжской земле им есть на что нанять. И с ними уже нам не справится, даже если мы все кривичские князья, кто еще в своих городищах остались, вместе объединимся. Я уж ездил и Вячек мой ездил к соседям. Никто не мыслит оружие против варягов поднимать. А я чую со всеми нами варяги мыслят то же сделать, что с Аскольдом и Диром сделали, со старыми гнездовскими князьями, нас поубивать, а смердов наших своими рабами сделать... Вот так князь, как видишь я весь перед тобой открылся. В твоих лесах я хочу спасти свой народ, свою семью, своих внуков. А моя семья сейчас и тебе не чужая и мои внуки и твои тоже. Потому и хочу сначала смердов своих у тебя спрятать, а потом может и сам, а не доживу так сын мой, дочь твоя и внуки наши в твои леса совсем жить пойдут...
   Кову морщил лоб и кривился явно не зная как реагировать на такой "поворот", и хоть Всеслав ждал ответа, мещерский князь так и не нашел что сказать.
   - Но не только о себе и своих я мыслю, я и о твоем народе думал. Вятичи для вас это самый злой враг сейчас. А вместе с нами вы от них отобьетесь. Помоги князь и мне и себе,- уже чуть не с мольбой просил Всеслав.
   Когда толмач замолк переведя последние слова своего князя, Кову вновь не нашел, что говорить, лишь сосредоточенно смотрел перед собой. Наконец он заговорил:
   - Спасибо за правду, князь. Я понимаю боль твою... Но пойми и меня, эти леса, озера, реки, болота, здесь жили наши отцы деды и прадеды, а сейчас живем мы... Это все что у нас есть, только здесь мы и можем жить и молится нашим высшим покровителям. А если здесь поселятся твои смерды... Они же наш лес будут рубить, корчевать, жечь, ловить рыбу в наших озерах и реках, бить нашего зверя. Сейчас нам здесь всего хватает, хватает рыбы, дичины, меда. А если еще вы поселитесь, хватит ли?... Верно говоришь, твой народ и драчливее моего, и он намного больше. Если я соглашусь, то ведь за тремя деревнями, что здесь поселятся и остальные потянутся, без дани-то легче жить и все твои смерды будут тут в наших лесах, а потом и ты сам, или сын твой городище свое сюда перенесете, от варягов подальше. И что тогда станет с моим народом!? Сейчас я еще могу тебе отказать, а потом мы уже на своей земле будем не хозяева, когда твои люди узнают тайные тропы и проходы через болота. И тогда весь твой народ придет сюда и уже не мы, а вы тут будете хозяева. Что на это скажешь князь, и ты дочь моя Войма?
   Всеслав и Воймега по-разному реагировали на слова Кову. Кривичский князь помрачнел и явно не знал, чем ответить. Воймега же напротив как будто чему-то воодушевилась, раскраснелась и заговорила, путая мещерские и славянские слова, потом сбившись окончательно перешла на славянский:
   - Отец... ты говоришь как мудрый повелитель своего народа. Но поверь, я как и ты хочу только добра народу мещерскому и мира на земле где я родилась. То, что тебе предлагает князь Всеслав, это не только спасение для кривичей, это и спасение для мещеряков. Мы с мужем моим и князем Всеславом много думали, прежде чем к тебе ехать. Поверь, другого пути нет, нам надо договориться, только тогда кривичи спасутся от варягов, а мещеряки от вятичей. Оба наши народа сейчас нужны друг другу. Если ты откажешь Всеславу, сюда придут вятичи, это звери алчные. Они здесь не лес корчевать, не зверя бить будут, они народ твой убивать, грабить, жечь и в полон уводить будут!
   - Послушай дочь свою князь, она права,- подхватил, даже привстав со своего места Всеслав.- Придет в твои леса дружина вятичей человек в пятьсот. Даже если ты весь свой народ поднимешь, с ними не сладишь. А проводников они найдут из тех мещеряков, что в полоне у них. Что будешь делать, кого на помощь звать? Мерян из-за Клязьмы, мурому из-за Гуся? Так они, сам говорил, вам не враги, но и не друзья, биться за вас не станут. Подумай хорошенько, вятичам ведь ничего другого не остается, как на тебя идти. Ты со своим народом самое близкое к ним не разоренное племя. С поочных мещеряков им уже нечего взять, они их дотла разорили, а дань хазарам платить надо. На эрзю и мокшу они уже много набегов сделали, но то большие народы и так просто их не взять, не подмять, разве что селище какое-нибудь разграбить да людей оттуда в полон увести. Я знаю, вятичи любят в наложницы эрзянок брать, они белотелые и беловолосые и от них дети белые рождаются. А вятичи они как и мы с черными волосами, только ростом нас ниже. Вот и хотят через эрзю побелее стать, да и повыше,- Вячеслав натужно рассмеялся, чуть улыбнулась одними губами и Воймега. Кову напряженно молчал.- Но и эрзю с мокшой, что к ним ближе они уже сильно разорили. Так что ты для них самый вкусный кусок... Князь я же знаю, что к тебе много поочных мещеряков бежит, целыми семьями бегут. Ты видел, какие у них в последнее время дети пошли... они на мещеряков разве похожи? Сплошь черноволосые и длиннолицые, да еще мелкие совсем. Это оттого что вятичи из года в год набегают и сильничают тамошних мещерячек. С твоими то людьми тех детей уже никак не сравнить. Твои-то вон я посмотрел, некоторые как Волод, прямо богатыри, как мокшане и все больше светлые почти как эрзяне, да рыжие навродь мерян. Поверь, придут вятичи и твой народ ждет судьба ваших поочных родичей. А что они скоро придут, я хоть своими, хоть твоими богами поклясться могу,- Всеслав тяжело вздохнул и замолчал, явно давая понять, что все сказал.
   Все что предсказывал Всеслав, в общем, предвидел и сам Кову, он уже не раз продумывал план действий в случае набега вятичей. Всеслав, конечно, всячески нагонял страху, преувеличивая возможную численность вятичской дружины. Потому Кову не сомневался, что первый набег его воины наверняка отразят, и второй скорее всего, тоже... Но вятичи на том не успокоятся и их постоянные набеги в конце концов истощать его племя, превратят в нищих и рано или поздно доведут до состояния в котором пребывают его поочные сородичи. С Оки к Кову только за последние пять лет прибежало более пятидесяти человек, от детей до стариков. А сколько не дошли, утонули по пути в болотах, сгинули от болезней, попали в лапы к медведю... Видимо поочные мещеряки бежали не только к Кову, но и к кривичам. От кого же, как не от беженцев, все это мог знать Всеслав. Прав был Всеслав и относительно возможных союзников - действительно на помощь ни со стороны восхода солнца, ни со стороны студеного ветра никто не придет.
   Словно осознав колебания мещерского князя, Всеслав вновь принялся его убеждать:
   - Знай князь, слово кривича крепкое. Если договоримся, поверь, не дадим народ твой в обиду, на разор и полон. Вот дочь твоя тут, не даст солгать...
   Воймега тут же, тряхнув серебряными подвесками, подтвердила:
   - Да отец, это так, для знатного кривича своему слову изменить, что жизни лишиться.
   Кову и сам был наслышан об этой особенности родовитых кривичей, особенно князей. Тем не менее он молчал, напряженно думал и думал... Кову не был уверен, что его преемник, кто бы им не стал сможет сплотить племя в грядущем лихолетье, а в союзе с кривичами... Если даже это зло, то несомненно меньшее чем быть перебитыми и полоненными, - Кову наконец принял нелегкое решение.
  
  
   Начало 21 века
  
   Занятия у вечерников заканчивались в 22.20, так что Михаил до своей школы добирался иной раз заполночь. Как-то Василич, недовольный тем, что ему в очередной раз пришлось в морозную ночь выскакивать открывать школьную калитку, в сердцах сказал:
   - Слушай Миш и не надоело тебе так мучиться. Вот, гляжу, ты сначала целый день тут вкалываешь, крутишься, а потом еще в институт свой мотаешься. Тут тебе мозги поласкают, потом там, да еще дорога. И ради чего все это?... Нет, я бы еще понял, если бы тебя после этой учебы непыльная да денежная работа ждала. Тогда можно несколько лет помучиться, чтобы потом всю жизнь в теплом кабинете сидеть, помогать кому делать нечего, и еще за эту помощь деньги хорошие получать. Как у нас некоторые начальники и депутаты устраиваются. Но, ты же сам говоришь, что ни должность, ни деньги большие тебе после этой учебы не светят. Тогда зачем вся эта мука?
   Примерно одну и ту же мысль брянский белорус в разном "исполнении" озвучивал не один раз. Михаил в ответ либо отшучивался, либо отмалчивался. Но на этот раз он возвращался из университета в неважном настроении и в ответ, в свою очередь, разразился "лекцией о смысле жизни":
   - Слушай Василич, тебе твоя работа нравится?
   Охранник удивился вопросу, но кривить душой не стал:
   - Да кому же эта охрана может нравиться? Да гори она ясным огнем, если бы не нужда!
   - Ну, а вообще, в целом, тебе твоя жизнь нравится?- все глубже "забрасывал сети" Михаил.
   - Да разве это жизнь... от дома от семьи сижу тут за четыреста километров. Каждый месяц мотаюсь туда-сюда как заводной. Жена одна, дети сами по себе растут, и дом без мужского догляду хиреет. В доме-то всегда что-то подновить, подправить надо, а когда хозяин постоянно мотается... Да, платили бы у нас там хотя бы по десять-двенадцать тысяч, никогда бы сюда не поехал. Разве это мое дело сиди тут сутками, как вертухай какой. Я же электрик пятого разряда, а мне там с моей квалификацией больше шести тысяч не предлагали. Да за такие деньги работать - себя не уважать,- охранник раздраженно махнул рукой.
   - Значит, Василич, получается, что у тебя сейчас в жизни глубокий кризис, и впереди никакого улучшения не предвидится?- констатировал Михаил.
   - Да, какое там улучшение. Иной раз вот так ночью проснусь и не пойму, кто я и где я, а как вспомню, что к чему, такая тоска найдет. Если бы не семья, хоть в петлю от такой жизни лезь,- подтвердил охранник.
   - Семья это понятно, ты ради нее все мотания и работу эту тупую, скучную и в то же время нервную, терпишь. И я к своей работе примерно так же отношусь, как ты к своей, она мне тоже совсем не нравится. Но у меня, Василич, отдушина есть, это как раз моя учеба. Это я здесь днем мучаюсь, а вечером в универе я не мучаюсь, я там познаю то, что мне хочется познать, я занимаюсь тем, что мне по душе, интересно. Понимаешь?
   Но Василич не понимал Михаила, чем привел того едва ли не в отчаяние:
   - Ну как мне тебе объяснить, прямо не знаю... Я очень люблю Историю, со школы. Очень хочу знать, что происходило много веков назад, как жили тогда люди, о чем думали, переживали...
   - Зачем!? Ну, жили и жили, в шкурах звериных ходили, на лошадках ездили, чего там интересного?- недоумевал охранник.
   - Ну, как же... Вот, например, мне очень интересно от кого пошел мой народ, мой род. Вот, ты говоришь, что белорус. А знаешь, от кого белорусы произошли?- пытался вызвать интерес у собеседника Михаил.
   - Как от кого?... От белорусов,- одновременно и удивленно и с сомнением в голосе произнес Василич.
   - Все не так просто как ты думаешь,- с чувством превосходства рассмеялся Михаил.- Ты в курсе, что на территории современной Белоруссии больше тысячи лет назад жило восточнославянское племя кривичей... хоть слышал что-нибудь о нем?
   - Неа...- растерянно отвечал охранник.
   - Так вот, потом это племя разделилось. Западные кривичи остались на месте и стали зваться полочанами. А восточные кривичи, которые первоначально жили в районе от Смоленска до Пскова, двинулись на восток осваивать новые земли, то есть вот сюда в междуречье Оки и Волги и дальше севернее и восточнее. Полочане же с кем граничили?... С предками современных латышей и литовцев. Вот они с ними помешались и составили основу современного белорусского народа, а восточные кривичи, придя на новые земли, помешались с живущими здесь финно-угорскими народами и составили основу современного русского народа. Секешь?- поучительно закончил Михаил.
   - Так что же это, мы что-ли с Литвой и латышами, что ли мешались?... Не верю, ерунду несешь, с литовцами у нас всегда вражда была,- недовольно возразил охранник.
   - У соседей по лестничной клетке и то вражда бывает, а у соседних народов за века тоже всякое случается. Но с кем рядом живешь с тем и мешаешься, от этого не уйти, совместные браки, да и просто случайные встречи, даже насилия, вот тебе и пошла кровь мешаться, и за тысячу с лишним лет столько раз перемешается. То, что белорусы произошли от смешения славянского племени с балтами это, Василич, доказанный факт, как и то, что русские получились в основном от смешения славянских и финно-угорских народов,- опять безапелляционным тоном заявил Михаил.
   - И что это так важно знать?- пожал плечами, явно не обрадованный своей "родословной" Василич.
   - Как ты не понимаешь, конечно, важно. Нам-то в школе про происхождение наших народов совсем не то говорили. Мы ведь до сих пор правды не знаем, ложную теорию на веру принимаем. А я вот хочу до истины докопаться, отбросить ложные теории, как чисто восточнославянскую, так и скандинавскую, нордическую, они обе не верны, хотя первая до сих пор считается официальной, ее забивают в мозги учащимся школ, студентам в ВУЗах, фактически всему народу,- все более заводился Михаил.
   Но Василич его не понял, он по-прежнему не мог принять, что белорусы не чисто славянский народ, а некий синтез каких-то кривичей с далекими предками неуважаемых им литовцев и латышей. К тому же по большому счету охраннику было все равно и от кого произошли белорусы, и говорят правду или выполняют политический заказ авторы официальных учебников истории. Он так и не осознал, зачем Михаил мучается на своей вечерней учебе, которая не сулит никаких материальных перспектив.
  
   В очередной раз Вика позвонила в разгар рабочего дня, когда Михаил у себя в безоконной каморке чинил поломанный стул. Уже по голосу стало ясно, что на этот раз девушка пребывает в приподнятом настроении. Она так и порывалась сообщить нечто ее буквально переполнявшее. Она вызвала его на очередное свидание... в свою машину. Михаилу пришлось поспешить со стулом, ибо уже через полчаса Викин "форд" стоял у школьной ограды... Едва Михаил успел прикрыть за собой дверцу и поцеловать девушку, как она радостно затараторила:
   - Мама с хачем встречалась, посмотрела на него и, в общем, дала ему от ворот поворот. Вчера у нас в квартире наверное до полуночи ор стоял, мы с мамой на пару Лизку окучивали, стыдили и все прочее... Фу, слава Богу, а то я уж вся испереживалась.
   - Понятно... А чего это Людмила Петровна такой отрицательный вывод насчет азера сделала, если как ты говоришь, у нее не национальность и вероисповедание, а финансовая состоятельность главный критерий отбора? У азеров ведь с этим делом обычно все тип-топ. Неужто, бедным оказался?- с усмешкой предположил Михаил.
   - Вот именно, нищеброд, мыльный пузырь, даром что хач. В Москве, он оказывается, вместе с братом на съемной квартире живет. Машина, на которой он ездит тоже не его, а родственника какого-то. У мамы ведь почти тридцать лет педстажа, она умеет распознавать человека с ходу. А из этого хача она все, что ей надо было вытянула. Оказалось, он пыль в глаза Лизке пускал, дорогие цветы дарил, райские кущи обещал, рощи мандариновые. Она дурочка и поверила. Тот и маме нашей решил лапши на уши навешать, столик в ресторане заказал, и ей цветы преподнес, вино-фрукты. Но мать не проведешь. Она сразу поняла, что ресторан средней паршивости, который конечно какой-то его земляк держит. Мама потом рассказывала как он перед ней соловьем разливался, комплименты сыпал, то то, то другое попробовать предлагал, уверял что больше всего на свете учителей уважает. А у мамы же обзорное зрение, привыкла за всеми учениками в классе разом смотреть, она сразу увидела, что ресторан грязный, за столиками одни хачи базарной внешности. Да и его хорошо рассмотрела. Спросила: сколько вам лет? Она сразу определила, что этот молодой человек не так уж молод. Так и оказалось, двадцать девять лет. Даже если не соврал, он Лизку на девять лет старше. Уже дома мама ей объяснила, что джигиты только смолоду горячие, а с годами у них это... ну понимаешь?- Вика стыдливо потупила глаза.
   - Ты хочешь сказать, резко ослабляется мужская потенция?- догадливо улыбнулся Михаил.
   - Ну да, мама говорит, что они как созревают быстрее европейцев, так же быстрее и стареют. И еще она сказала, что на вид тому хачу не двадцать девять, а все тридцать пять дать можно. Так что вполне возможно, что у него уже есть где-то семья. И вообще он сразу маме не понравился. То, что наглый, это понятно, они все наглые. Но он еще и подливать вина ей начал и уговаривать пить, в наглую пытался ее напоить. Конечно, маме это не понравилось, и она ему еще вопрос на засыпку: а какое у вас образование? Тот опять вилять начал, дескать, учился в каком-то ВУЗе там у себя, но не закончил. Мама и тут просекла, что врет он все. Это стало окончательно ясно, когда мама задала главный вопрос: на что живете? И знаешь, что он ответил? Заявил, что владеет фирмой. Потом сообразил, что маму такой туфтой с толку не собьешь, признался, что на пару с братом торгует в палатке зажигалками и тому подобной мелочью. Представляешь, даже не на рынке овощами-фруктами как многие из них, а какой-то дребеденью.- Вика возмущенно всплеснула руками, насколько это позволял салон автомобиля.- Тут уж мать окончательно все поняла, что он всего лишь хочет в московскую квартиру залезть, а с него с самого взять нечего. Мама конечно виду не подала, говорила с ним все время крайне вежливо. Она посидела, поулыбалась, поела и под благовидным предлогом откланялась и Лизку с собой забрала, хоть та была не прочь и остаться. Ну, а дома, мы ее уже вдвоем в оборот взяли. А это уже не то, когда я одна мозги ей промывала, к тому же что-что, а доставать наша мама умеет. Как она начала на Лизку орать, не хватало нам тут еще нищих хачей, своих нищебродов, вон, куда ни плюнь. Уж если с ними и связываться, то только с богатыми. А я ей поддакиваю и свою линию гну. Представь сестрица, что дети твои не русские, а хачи будут. Ты с ними, как только из дома выйдешь, на тебя же все пальцами показывать будут - от черного родила. А в школу, когда пойдут? Вон у мамы спроси, как к таким детям относятся? Это если мать русская, а отец хоть и другой нации, но белый или даже татарин, на это особого внимания не обращают, а если русская родила от хача это ненормальным считается... Вот так с двух сторон ее и долбим. Гляжу, задумалась Лизка,- Вика довольно улыбалась.- А мать еще и свою идеологическую платформу подвела. Говорит, был бы он богатый, тебе бы все завидовали, а если черный да еще нищеброд, над тобой все только смеяться будут.
   - Да, у Людмилы Петровны железная логика,- бросил ироническую реплику Михаил.- Кстати, насчет нищебродов, это ведь не только к сестре твоей, но и к тебе, Викуль, относится. Я-то в понимании твоей матери самый, что ни на есть нищеброд.
   - При чем тут ты? Ты же русский, а русских нищих много. Тут другое. Ты нашу маму строго не суди. Я же тебе говорила, что она человек старого закала, советского воспитания. Потому она и не возмущается, что к ее дочери не русский набивается, а вот то, что он нищий, это ее бесит,- пояснила Вика.
   - Ну, ладно, с матерью ясно. А сестра-то как восприняла этот ваш двусторонний воспитательный прессинг?- захотел услышать итог озвученного события Михаил.
   - Вроде поняла... До того она меня особо не слушала. Вбила себе в башку, что я ей завидую. Дуреха, было бы чему завидовать, с черным, да еще много старше себя. Тоже мне, крутого мэна нашла. Ну, а когда и мама против него выступила, и она уже вроде бы башкой, а не другим местом начала думать. Во всяком случае, насчет квартиры и прописки мать ей очень доходчиво все рассказала. Ну и еще, мама ей разъяснила, что очень скоро, этот его пыл и вожделение, с которыми он на нее сейчас смотрит, у него начнет пропадать, как у всех у них. Мама так и сказала, джигиты, он где-то до 30-35 лет джигиты, потом до сорока ни то, ни се, а после сорока сразу стариками становятся. Вроде какие-то ее подруги по молодости за таких вот замуж повыскакивали, все вокруг им завидовали. Они ведь и в советское время богаче всех жили. А потом с годами те подруги жаловаться стали на то, что с их родней невозможно жить, ну и на это самое... В общем, мать запретила Лизке с ним встречаться, велела заменить симку на мобильнике, чтобы не звонил, не доставал. Ну, и пугнула, пообещала, если ослушается, из дома выгнать и пусть со своим хачем живет где хочет. Лизка струхнула, расплакалась, рассопливилась, а потом вроде успокоилась...
   Выслушав от Вики за время их знакомства столько негатива о взаимоотношениях ее сестры с "хачем", Михаила уже давно подмывало спросить девушку, откуда лично у нее эта недоброжелательность в отношении к кавказцам. Сейчас он решился:
   - Викуль, давно хотел спросить, у тебя, что уже имелся некоторый опыт общения с ними?
   Вика изобразила недовольство на лице и ответила с явной неохотой:
   - Это со мной еще где-то лет десять назад случилось. Я тогда в шестом классе училась. Классная руководительница повела нас в какой-то музей в Центре, на экскурсию. Из метро вышли, идем по тротуару как положено парами, а тут эти черные асфальт кладут. Тогда они мне девчонки старыми показались, но сейчас то я понимаю, там работали в общем-то молодые парни, лет по двадцать может чуть больше. Как нас увидели, заулыбались и чего-то меж собой гыр-гыр на своем, а один по-русски нам говорит: эй девошка, иди к нам посиди на коленка. После этого они громко все заржали. Наша классная еще молодая была, растерялась, а они работу бросили и к нам, мальчишек отпихнули, а нас девчонок давай за руки хватать, к себе тянуть, конфеты какие-то предлагать. Ну, тут наша классная, наконец, очнулась и заорала: что вы делаете, это же дети. А они, да мы шутим, иди и ты к нам мы и тебя на коленках покачаем. Мы все как припустили бегом, до самого музея так и бежали. Такого страху натерпелись. Потом, когда я маме про это рассказала, она ту училку одну встретила и наверное час чехвостила, что прямо там милицию не вызвала. Вот как эти гады здесь себя ведут и все им с рук сходит, и хач этот такой же...
   Вика замолчала и, словно выполнив некую обязанность, облегченно вздохнула, взглянув на часы.
   - Понятно...- Михаил тоже выдержал паузу понимания.- А ты что приехала специально, чтобы мне сообщить о разрыве твоей сестрой отношений с этим азером?- Михаил дал понять, что озвученное Викой внутрисемейные перипетии, хоть и очень важны, но не настолько, чтобы объявлять их не телефонным разговором.
   Вика чуть помолчала, словно обдумывала что-то, потом произнесла неожиданно тихо:
   - Нет, не только.
   - Тогда чего же мы время теряем?- Михаил игриво привлек девушку к себе, одновременно пытаясь просунуть свою руку между ее колен, чуть прикрытых короткой мутоновой шубкой.
   - Ну, ты что... ну погоди,- слегка противилась Вика.
   - Чего годить и тебе уже ехать надо и меня работа ждет,- Михаил, одну руку которого девушка намертво сжала коленями, второй преодолел застежки шубки и пуговки кофточки и почти добрался до бюстгалтера...
   - Погоди... постой... Мне тебе что-то сказать надо,- сопротивление Вики и против второй руки резко возросло.
   Недовольный Михаил был вынужден остановить свое успешное "наступление" на последнем "оборонительном рубеже", но рук не убрал.
   - Отпусти... ну Миш... послушай,- Вика, наконец, изгнала его руки из-под своих одежд и даже чуть отстранилась.- Ты в этот выходной домой поедешь?
   - А как же. Надо же раз в неделю родителей проведать. Как всегда в субботу после универа на электричку побегу. Воскресенье дома побуду, маминого борща поем, а в понедельник с первой электричкой назад,- голосом и выражением лица Михаил всячески давал понять, зачем Вика задала ему этот вопрос, ответ на который и сама знала, вместо объятий, поцелуев, ласк.
   - А ты можешь в эту субботу к своим не ездить?- вопрос прозвучал совершенно неожиданно.
   - Как это... зачем?- не понимал Михаил.
   - Дело в том, что меня в субботу мать в деревню гонит, наш бабушкин дом проведать, посмотреть все ли там нормально, не залез ли кто, печку протопить. А то мы уже три месяца там не были, мало ли что. Обычно мама с Лизкой зимой туда ездят, раз в полтора-два месяца. Уже давно пора ехать, а мама все не может и в эту субботу, и в следующую. Ты не мог бы туда со мной съездить?- последние слова Вика произнесла чуть не шепотом и заметно покраснела.
   До Михаила сначала как-то не дошел весь "глубинный" смысл просьбы девушки.
   - А что я своим скажу?- простодушно брякнул он, в общем, и не собираясь отказываться.
   - Ну, если ты не можешь...- эти слова Вика произнесла так, что Михаил мгновенно осознал, что сморозил несусветную глупость.
   - Вот же я идиот!... Прости Викуль, конечно я поеду с тобой, о чем разговор,- он спешил как можно скорее загладить свою несообразительность.- А мы там, что посмотрим все ли в порядке и назад поедем?- он все же решил уточнить, на что можно рассчитывать в этой совместной поездке, но спросил с тайной надеждой, что они сразу назад не поедут.
   - Нет... там же надо будет печку протопить... мы... мы там заночуем... Как ты на это?- и Вновь Вика спросила совсем тихо, пряча свои "запылавшие" щечки в воротник шубки.
   - Я?... Я как скажешь... Если надо я там у вас и дров могу нарубить и все что хочешь...- голос Михаила тоже выдал немалое волнение.
   - Ничего рубить не надо. У нас в сарае есть запас угля. А как ты своим предкам объяснишь, почему не приехал?
   - Да я... это... это ерунда, позвоню, скажу что в эту субботу у нас в универе вечером консультация,- легко нашел выход из создавшегося положения Михаил.
  
   От осознания того, что Вика фактически сама приняла решение переночевать с ним в их деревенском доме, Михаила захлестнули соответствующие чувства. Он даже забыл про то, что собирался делать несколько минут назад и потому уже не пытался проникнуть девушке под шубку. Мысленно он был уже в предстоящей субботе, в деревенском домике давно умершей бабушки Вики. В том доме родилась и выросла ее мать, столь своеобразно трактующая жизнь, педагог-математик Людмила Петровна. Вика же воспользовавшись "заминкой", прижалась головой к плечу Михаила и скромно потупилась - она уже и так сказала ему такое, перед чем его обычные намерения ее "пощупать" выглядело невинной детской шалостью. Так они молча просидели минут пять, пока эту идиллию не нарушила мелодия звонка мобильного телефона Вики... Звонила Людмила Петровна, у которой в этот день было немного уроков и она уже давно находилась дома. Естественно она интересовалась, где пропадает ее дочь, ибо рабочий день уже кончился. Вика заверила мать, что уже на подъезде к дому.
   - А Людмила Петровна... она не будет знать, что мы там вдвоем?- в свою очередь, преодолевая неловкость, спросил Михаил.
   - Конечно, нет. Если бы знала, она бы меня из дома не выпустила,- озорно усмехнулась Вика.
   - Это как-то не очень... как будто мы прячемся,- неуверенно предположил Михаил.
   - Что, не очень? Мы взрослые люди, а мама... Она вон была готова родную дочь под хача подложить, если бы у него бабла много было. Совсем на деньгах свихнулась. А я живу на свои деньги, ее не дою и встречаюсь не с каким-нибудь чуреком, а с нормальным русским парнем. Так, что имею все права поступать как считаю нужным. Или ты не хочешь со мною ехать?- Вика спрашивала с вызовом.
   - Нет, что ты, хочу, хочу... больше всего на свете хочу,- поспешил признаться Михаил, и дабы у нее не возникло больше, ни сомнений, ни соответствующих вопросов буквально вмял Вику в сиденье, комбинируя действия руками с долгим поцелуем, не давая произнести ни слова в ответ. Она впрочем, ничего и не говорила, лишь изредка издавая вожделенный стон, вызываемый его прикосновениями к наиболее чувствительным местам ее тела.
  
   Трое суток, что оставались до субботы, Михаил все делал с каким-то вдохновением, работал, ездил на лекции, при этом думал только... ну понятно о ком, и о чем. И вот долгожданный день настал. Михаил как на гвоздях высидел пару по психологии и как на крыльях полетел на платформу станции Выхино, где они условились встретиться, чтобы сесть на электричку, следующую в Егорьевск. На машине до той деревни зимой добраться было сложно, ибо к ней от Егорьевска вела грунтовая дорога, которую частенько переметало. Пока ехали Михаил, провожая глазами лесной пейзаж за окном вагона электропоезда, рассказывал Вике о том, чем сам интересовался более всего, надеясь, что его рассказ ее тоже увлечет:
   Поверишь, Викуль, более тысячи лет назад здесь тоже рос лес, только сплошной, почти непроходимый, и здесь тоже жили люди. И знаешь, уже давно доказано, но почему-то на официальном уровне это скрывается, что еще в 8-9 веках здесь жили совсем не славяне.
   - А кто же?- сообщение действительно вызвало у девушки интерес.
   - Племя, которое называлось мещера, мещеряки. От них и пошло название мещерская низменность,- охотно пояснял Михаил.
   - Да что ты... А ты знаешь, у моей мамы девичья фамилия Мещерякова,- одновременно и удивленно и почти восторженно поведала Вика.
   - Вот это да,- восторженно подхватил и Михаил.- Да ты, может быть, являешься прямым потомком тех самых мещеряков, что здесь когда-то жили. Впрочем, возможно, что и я. А твои родные они все из той деревни, в которую мы едем, или пришли откуда-нибудь?
   - По маме... да, вроде все отсюда или ближних деревень. Была бы бабушка жива, спросила бы. Но может, и мама знает, или старики местные. А еще я девчонкой от бабушки слышала о помещиках, а она от своей матери. Вроде в деревне сразу двое помещиков было, оттого она какой-то странной формы, не как другие, одна улица одному помещику принадлежала, а вторая другому,- Вика не без удовольствия рассказывала семейные предания.
   - Девичья фамилия твоей матери сама за себя говорит. Значит она, а через нее и ты коренная жительница этих мест. А про отца ты говорила, что он коренной москвич. А его предки откуда в Москву приехали?- перешел на выяснение "отцовской линии" Вики Михаил.
   - Да... папа в Москве родился, но родители его из Тверской области, из под Осташкова. Помню, маленькая была, пока папа с мамой не развелись мы почти каждое лето к его родственникам ездили гостить на Селигер. Места обалденные, я такой красоты нигде не видела... Слушай Миш, вот ты говоришь, что здесь жили мещеряки, а там, возле Селигера, там кто раньше жил,- как-то сам-собой возник вопрос у Вики.
   - Ну, если говорить о девятом веке, которым я сейчас вплотную интересуюсь... Тогда еще ни России не было, да и Руси тоже не было,- вслух размышлял Михаил.
   - Как не было?- удивилась Вика, одновременно подбирая ноги, чтобы пропустить сидящих рядом пассажиров, которые вдруг повскакивали со своих мест.
   Такую реакцию большей части вагона вызвало появление контролеров. Безбилетники сорвались со своих мест и побежали в сторону хвоста поезда, чтобы на ближайшей остановке выскочить на платформу и, обежав вагон с контроллерами, заскочить в уже проверенный. Михаил, не глядя на контроллеров, подал свой "студенческий" билет, оставшийся с тех времен, когда он учился на очном отделении, ибо с головой погрузился в свое любимое состояние - размышлений-рассуждений о тех событиях, что возможно имели место быть здесь на русской равнине много веков назад. Не всегда этот просроченный билет помогал, но сейчас, что называется, прокатило. Вика же для проверяющих озвучила многократно опробованную версию: села только на предыдущей станции, не успев купить билет, а сейчас готова законопослушно его купить. Таким образом, дорога ей обошлась вдвое дешевле истинной стоимости. Едва контролеры прошли дальше, Михаил продолжил разговор, будто он и не прерывался:
   - Вот так и не было никакой Руси. Да и была ли она вообще большой, большой вопрос. А вот что точно было, так это отдельные живущие бок о бок восточнославянские и финно-угорские племена. Они и населяли весь этот край, который потом стал именоваться русской равниной. Что касается озера Селигер, по нему проходил оживленный торговый путь называемый "Из варяг в греки", и жило там большое восточно-славянское племя, кривичи. На севере они граничили со славянским племенем новгородских словен, а на юге и юго-востоке с еще одним славянским племенем вятичей. Потом кривичи пошли на восток и пришли сюда в междуречье Оки и Волги. Кривичи шли с запада, и сюда же с юго-запада проникали вятичи. Где миром, где войной они поселились на этих землях и постепенно перемешались с местным финно-угорскими племенами, с мещеряками и другими им родственными.
   Вика, видимо, не до конца уразумела сказанное Михаилом и переспросила:
   - А эти вятичи, они тоже славяне были?
   - Да вятичи славянское племя, но очень агрессивное и сильно смешавшееся с народами которые оно покоряло. Они и с мещеряками мешались и с предками современной мордвы, и даже с балтским племенем голядь, которое здесь же на территории нынешних московской и калужской областей проживало. Они по отзывам летописцев тогда считалось самым диким и не цивилизованным племенем среди славян,- продолжал охотно пояснять Михаил.
   - А мещеряки, значит, не славяне. А кто же тогда они были?- девушка не могла мгновенно "ухватить" объяснения Михаила.
   - Ну, Викуль, я же обьяснял тебе, все эти места задолго до прихода славян населяли финно-угорские племена. Когда-то, тысячи две лет назад, то был единый народ, а потом он разошелся, расселился. И сейчас о родстве этих народов можно судить по большей или меньшей языковой схожести. Например, финны и венгры живут очень далеко друг от друга и по внешности и по характеру, да уже и по крови они также весьма далеки. Так получилось, что за последнюю тысячу даже больше тысячи лет они так далеко разошлись территориально, что контактировали совсем с разными народами и смешались с ними. А вот по языку считаются родственниками, хотя во всем остальном фактически ничего общего. Здесь же, где-то в шестом-восьмом веках образовалось волжско-окская группировка финно-угорских племенных союзов и один из этих союзов и образовал народ мещеру, так же как и говорившие с ними на одном языке их ближайшие родственники, народы меря, мурома, сюда же надо отнести и мордву, и ряд прочих народов, что проживали на нынешней русской равнине. Они все кто целиком как мещера слились со славянами, кто частично как мордва и марийцы и стали единым народом - русскими. Впрочем, мещеряки не все слились со славянами. Небольшая часть ушла от вятичей по Оке на восток и там уже позднее во времена монголо-татарского ига слилась с татарами и стала называться мишарами. Но по мнениям некоторых ученых ядро русского народа сформировалось до татаро-монгольского нашествия, и образовали его шесть племен, три славянских и три-четыре финно-угорских, которые целиком растворились в русском этносе - кривичи, вятичи, новгородские словене, меря, мещера, мурома и весь. Правда мой профессор настаивает на том, что к этим семи племенам необходимо добавить еще одно, балтское племя голядь. Но я лично еще не пришел к такому же мнению, да и не хочу тебя заморачивать дополнительной информацией,- "сжалился" Михаил, видя как девушке тяжело дается понимание его науки.
   - Надо же, даже подумать не могла... Но подожди, Миш, я же по истории в школе хорошо успевала, твердую четверку имела и помню, что в учебниках истории совсем иное говорится. Там утверждалось, что наши предки это славяне, от которых пошли русские, украинцы и белорусы и ни о каких кривичах, вятичах и мещеряках там не говорилось,- нашла кое что и в своей памяти Вика.
   - Говорилось, но так мало и вскользь, словно о какой-то несущественной мелочи и таким образом в зародыше извратили всю нашу историю. И русские, и украинцы, и белорусы это не восточнославянские народы, а народы сложившиеся в результате смешения восточнославянских племен с другими неславянскими народами. А князья, а затем цари эту историческую правду исказили себе в угоду. А после революции тоже восстанавливать истину оказалось никому из властьимущих не нужно,- без колебаний излагал версию профессора Сиротина Михаил.
   - Это ты сам так думаешь, или в твоем универе так учат?- высказала догадку Вика.
   - Официально там учат, как и сто и двести лет назад, но многие ученые думают именно так, как я тебе сказал, и в основном я разделяю их мнение,- вновь убежденно заявил Михаил.
   - Но Миш, если они как бы неофициальные эти взгляды... они ведь наверное что-то вроде крамолы. Разве так думать это не опасно?- вдруг Вика выразила и опасение.
   - Сейчас уже нет... А вот при советской власти, такие взгляды действительно не приветствовались, да и при царе тоже. Нашей власти, хоть царской, хоть советской пришлась ко двору именно официальная, процентов на восемьдесят придуманная отдельными близкими к властьимущим летописцами, история о Древней Руси, о чисто славянском происхождении русских, укринцев и белорусов, об их сверхблизком родстве,- Михаил, словно устав, говорил уже как будто через силу, вновь уставившись в завагонный пейзаж.
   - А что разве это не так, родства нет?- Вика напротив, все увлеченнее откликалась на "лекцию" Михаила.
   - Есть, конечно, но совсем не такое уж близкое и однозначное, как веками в головы забивали сначала гимназистам, потом советским школьникам и во все времена студентам,- по-прежнему вяло, будто бегун в конце длинной дистанции, объяснял Михаил.
   - Погоди Миша... ты говоришь, что русские произошли от семи племен. А как же татары, ведь даже поговорка существует?- нашла новый поворот в казалось бы затухавшем разговоре Вика.
   - Да знаю я эту поговорку. Все это ерунда. В тех же украинцах татарских ген, вернее тюркских намного больше чем в русских. Это доказали научные исследования генофонда каждого народа. В нас тюркских ген мизерный процент, несопоставимый, ни со славянскими, ни с финно-угорскими. Всего пять процентов против почти половины славянских и при почти одной трети финно-угорских и балтских,- обосновывал несостоятельность народной поговорки Михаил.
   - Подожди Миш, а балты это кто такие, они то тут с какого боку?- не переставала вникать в суть дела Вика.
   - Балты это народы родственные современным латышам и литовцам. Они тоже в древности населяли довольно обширные территории. Одно племя, о котором я тебе говорил, голядь, довольно далеко забралось на восток и где-то в восьмом, первой половине девятого века было почти полностью ассимилировано вятичами. И по данным генетических исследований даже эта голядь оставила больший след в русском генофонде, чем татары. А почему, потому что голядь вольно или невольно приняла участие в закладке первооснов, ядра русского народа, а не татары, которые набежали, когда этот народ фактически уже сформировался. Тут скорее можно про татар сказать, кого из них не потри - финн получится. Современные татары, казанские во всяком случае, по своему генофонду уже тоже давно не столько тюрки, сколько те же финно-угры и славяне. И вот здесь родство с татарами у нас куда более весомое, чем по чисто тюркским генам...
  
   Рассказ Михаила настолько захватил Вику, что молодые люди почти не заметили как доехали до Егорьевска. От райцентра пришлось добираться сначала на автобусе, и еще километра полтора идти по протоптанной в лесу тропинке... Небольшая деревенька, казалась, совершенно вымерла, если бы не несколько дымков из труб и характерный запах сжигаемого угля. С одной стороны к деревне вплотную подступал хвойно-лиственный лес. Именно в этом конце деревни, вблизи леса и находилась изба, в которой жили деды Вики и сейчас он по наследсву перешел к ее матери. В самой деревне дорога была кое-как расчищена бульдозером, а возле большинства зимой необитаемых изб высились сугробы. Правда, среди покосившихся старых строений попадались и относительно новые домишки дачного типа. Но "родовое гнездо" Вики представляла классическая русская изба, бревенчатая, небольшая.
   - У вас здесь, что соседи такие же как вы, постоянно не живут?- осведомился Михаил, прокладывая путь к калитке и покосившемуся забору в снегу, доходящем до колен.
   - Да... в этом конце постоянных жителей почти нет. В основном дачники, на лето из Москвы или Егорьевска приезжают,- отвечала идущая следом Вика.
   Пришлось с полчаса отгребать снег сначала от калитки, потом от входной двери. Долго не поддавался и застывший на морозе замок, пока с риском сломать ключ Михаил все же его одолел.
   - Слава те Господи, незваных гостей, кажется, не было,- совсем не как молодая современная девушка, а уже пожившая женщина отреагировала Вика, убедившись, что и замок и окна целы и внутри дома все на своих местах.
   - Грабят часто?- поинтересовался Михаил, оглядывая дом, состоящий из двух небольших комнатушек и нечто вроде кухни отгороженной большой печкой - внутри избы, на окнах, в углах и расщелинах крышки погреба, белел слой изморози.
   - Да почти каждый год... замучили гады. У нас и брать-то нечего. Мы же тут хороших вещей не оставляем, все равно украдут. Здесь все старое, что от бабушки осталось, посуда, мебель, телогрейки вон ношенные-переношенные висят. И все равно находят, что брать. Последний раз все лопаты, грабли, вилы и прочий сельхозинвентарь позабирали, сволочи,- возмущаясь Вика, попутно снимая сапоги, чтобы переобуться в старенькие видимо еще бабушкины валенки.
   - Мой батя говорит, что с этим невозможно бороться. Воровство будет всегда, ибо всегда будут появляться на свет люди падкие на чужое. Я ведь с родителями тоже до того как получить благоустроенную квартиру жил в доме без удобств, с сортиром на улице, огородом и погребом. Тот дом нам тоже от деда по материнской линии достался. А отца родная деревня в знаменитом торфяном пожаре 1972 года целиком сгорела. Вот этот материнский дом мы тоже сейчас как дачу используем. Дом вроде вашего, маленький и чуть живой, его сносить и новый строить надо, да где денег взять. Так вот, до дома того вроде совсем рядом, только через железную дорогу перейти. Мы там часто бываем, огород сажаем, и дом как можем поддерживаем. В общем, на недели даже зимой не реже двух раз там бываем, и все одно залезают и грабят. И тоже вроде особо брать нечего. А у вас-то тут и не живет никто. Представляю, какое здесь в зиму для бомжей раздолье, вон сколько пустых домов и в любой заходи...
   - На, одень, теплее будет... это еще дедовы валенки,- Вика откуда то из за печки достала и протягивала Михаилу большие, поеденные мышами серые валенки.
   - Спасибо, не откажусь, колодрыга однако, такое впечатление, что в доме холоднее чем на улице. Давай скорее печку затапливать. Где, говоришь, у вас тут дрова, уголь?- Михаил в деле "разжигания очага" по-мужски взял инициативу на себя.
   - Сейчас Миш, пойдем покажу. Дрова вот, на веранде, а уголь в сарае, на вот ключ, там же и ведро для угля. А я пока в подпол слазаю посмотрю, как там наша картошка да соленья-варенья сохранились. Вообще-то у нас погреб зимой не промерзает...- не переставая тараторила Вика, входя в роль хозяйки.
   Сняв куртку и обрядившись в телогрейку, с мыслью, что надо как можно скорее затопить печь и поднять температуру в доме, чтобы ничто не могло помешать их первой совместной ночи, Михаил вышел из избы. Обозревая внутренний двор, он увидел, что помимо сарая здесь же имелась небольшая, чуть покосившаяся банька, занесенная снегом едва не по самые оконца. У Михаила вдруг возникла шальная идея: а что если протопить и ее? Набрав ведро угля и попутно снега в валенки, Михаил вернулся в дом. Пока Вика в погребе обследовала состояние картошки, банок с вареньем и засоленных с лета огурцов, он с третьей попытки затопил-таки печь, впрочем, напустив немало дыма, так что пришлось даже приоткрыть дверь, чтобы от него избавиться. Про баню Михаил решил пока не говорить, отложив это на попозже, когда в доме потеплеет, и Вика несколько разомлеет, расслабится.
   Уголь горел хорошо, и вслед за первым ведром пришлось идти за вторым, но уже через пару часов внутри дома можно было находиться без верхней одежды. Вика осталась в свитере и тесно облегавших ее брюках. Приготовив обед из привезенных с собой суповых пакетов, отварной картошки, колбасы и открыв банку соленых огурцов, она пригласила к столу Михаила. Не Бог весть какой получился обед, но Михаилу он показался невероятно вкусным. Он нахваливал все, и "пакетный" суп, и соленые огурцы, и черничное варенье. Вика смеялась и делала вид, что верит в его искренность, но сама невольно млела от комплиментов, взглядов и близости Михаила... Второе ведро угля уже настолько раскалило печь, что стало даже жарковато. Поев Михаил начал слегка шалить, она в ответ тоже. Все это переросло в некое подобие возни с обязательным задеванием друг дружки, с его стороны хватаний, с ее вроде бы увертываний, заканчивающимися разнообразными объятиями с поцелуями, при этом его руки всякий раз, вроде бы невзначай, касались ее "красноречиво" обтянутых свитером и брюками округлостей. Вика притворно сердилась, при этом, не сдерживая довольных улыбок. В конце концов, сопротивление девушки настолько ослабело, что Михаил притянул ее к себе так, что одновременно ощутил мякоть едва ли не всего, что у нее скрывалось под одеждой, и зашептал на ушко:
   - Викуль, у вас баня функционирует?
   - Да...- так же шепотом, будто кто-то их мог подслушать, отвечала Вика.
   - Может, протопим?- со значением, но еще тише прошептал Михаил.
   - Зачем... ты что грязный?- вновь сделала вид, что не поняла намека Вика, но не сдержалась и выдала себя лукавой улыбкой.
   - Да нет... но вообще-то я по субботам обычно моюсь, когда к родителям приезжаю. А ты когда?- продолжал шептать Михаил, не больно прихватывая губами мочку ее ушка.
   - Ну, ты и бесстыжий,- оттолкнулась руками от его груди девушка, и уже в открытую весело рассмеялась.- Нет это... в общем я к такому не готова, чтобы в баню,- не очень уверенно возразила Вика.
   - А то, что будет после бани... или без бани... ты к этому готова?- "прессинговал" Михаил, вновь притягивая девушку к себе.
   - Ну, не знаю... но на баню я как-то не настраивалась,- продолжала противиться Вика, хотя уже стала явно проявлять интерес к "поступившим предложениям".- Ну, Миш... подожди... Я с собой чистое постельное белье привезла, простыни, наволочки. Тут на кровати хорошая старая перина пуховая... Зачем в баню-то?
   - Да с чего ты решила, что я хочу... в бане? Я просто хочу с тобой в баню. Я умею баню топить, меня отец приучил. Помоемся, а потом на перину твою старинную,- описывал свое "видение ситуации" Михаил.
   - А ты это там... в бане-то сдержишься?- заливаясь краской и продолжая улыбаться, спросила Вика.
   - Да что я, чурка что ли, хач, как в вашей семье говорят, у которого от одного вида даже одетой "бедлой" женщины "крыша" ходуном ходит. Но уж извини, там я тебя Викуля пощупаю от души, а с ума не сойду, во мне же не кавказская, а скорее всего кривичско-мещерская кровь. Ты смотри сама, того, не сойди,- в свою очередь подначил девушку Михаил.
   - Ой-ой, да мужики все с полоборота заводятся, я знаю,- Вика показывала, что мужские психология и темперамент не такая уж для нее тайна.
   - Ну, так что, топим, или нет?- Михаил проявлял настойчивость.
   - Ой, не знаю... туда ведь сначала воды надо натаскать, а уже вечер,- совсем чуть-чуть продолжала сопротивляться Вика.
  
   До наступления сумерек оставалось где-то с час. За это время Михаил натаскал воды из колодца и затопил баню. Вика же все это время убиралась в доме. Она промела полы, переменила постельное белье на кровати, предварительно перебив старую свалявшуюся перину, после чего стала готовить ужин. На ее мобильник позвонила Людмила Петровна. Она хоть и погнала дочь одну проведывать их деревенский дом, но не могла за нее не беспокоиться. Потому после обычных вопросов все ли в доме на месте, и не дымит ли печка, она выдала много раз озвученный ранее инструктаж, предписывающий на ночь закрыться на все запоры и на всякий случай иметь под рукой топор. Вика заверила мать, что все вокруг спокойно, но про то, что у нее имеется и защитник, и что печь топится не только в доме, но и в бане, она, конечно, ей не сообщила.
   На деревеньку уже опустилась темень, слившаяся с темной массой леса, когда Вика, слегка обеспокоенная тем, что Михаил, топя баню, долго не заходит в дом, вышла его проведать. Тут она с удивлением обнаружила, что Михаил орудует деревянной лопатой, сооружая возле бани, что-то вроде снежного вала, сгребая снег со всех сторон.
   - Миш, а что это ты делаешь,- не поняла этих манипуляций Вика.
   - А это Викуль, я приготавливаюсь к принятию снежных ванн. Я когда вот также моюсь с отцом в нашей старой бане, всегда после парной в снег ныряю,- буднично пояснил Михаил.
   - А зачем много-то так, ты же вон целую снежную стену соорудил.
   - А это чтобы со стороны, если кто нечаянно пойдет, нас тут с тобой не увидели,- Михаил вновь бедово заулыбался.
   - Как, ты и меня в снег тащить собрался!?- боязливо не то удивилась, не то возмутилась Вика.
   - Ты просто не знаешь, какое это удовольствие, после жара в снег,- восторженно произнес Михаил, втыкая лопату в снег.
   - Нет, нет! Я никогда не пробовала... я боюсь... я простужусь!- замахала руками Вика.
   Михаил смотрел на девушку, едва освещенную тусклым светом из маленького банного оконца, и будто видел впервые. Она стояла в телогрейке и валенках и каком-то допотопном клетчатом платке, видимо тоже изъятом из бабушкиного сундука.
   - Ты в этом виде...- он звонко рассмеялся,- настоящая деревенская баба.
   - Кто деревенская... я!? Сейчас я тебе покажу бабу!- Вика налетела на Михаила и попыталась свалить прямо в сооруженный им снежный вал. Но он ухватился за нее и в сугробе они оказались вместе.
   - Баня скоро будет готова?- лежа в сугробе, в перерыве между снежными поцелуями осведомилась Вика.
   - Полчаса-час,- Михаил отвечал, не отвлекаясь от своего любимого занятия, обнимать, щупать, находить губами ее губы, щеки, в сладостном предчувствии, что вскоре он будет ощущать и лицезреть, наконец, любимую без одежды, а потом и обладать ею.
  
   В баню решили идти, предварительно поужинав, чтобы потом сразу лечь в постель. Первой пошла Вика, разделась в предбаннике, зашла в моечное отделение и обдала горячей водой полок и скамейки. Михаил, как и было обговорено, пошел минут через десять после нее. Он, предварительно постучался и, получив разрешение, тоже зашел в предбанник и начал раздеваться, невольно косясь на вещи Вики, затем пригляделся к маломощной лампочке.
   - Викуль, а кто тут у вас электропроводку делал?- спросил он через дверь.
   - Не знаю, наверное дед, когда еще жив был, но я не помню, он умер когда я совсем маленькая была. А что?
   - Да гляжу с умом сделано, через понижающий трансформатор, хоть и тускло светит зато безопасно, током не ударит...
   Михаил посторонним разговором пытался унять нарастающее внутреннее возбуждение, ведь он сейчас откроет дверь и впервые увидит свою девушку обнаженной и таковым же предстанет перед ней. И это важнейшее для влюбленных событие произойдет не как-то спонтанно-случайно, или как-то по-киношному нереально, а чисто по-русски - в бане.
   Баню построили еще в советские времена, когда невозможно было купить стройматериалы, а только каким-то хитрым образом достать или украсть. А достать или украсть в больших количествах могли только большие начальники. Дед Вики таковым не являлся, потому и баню построил маленькую, где моечное отделение и парилка были совмещены. Вика схитрила, она залезла на полок и там легла так, что только выставленная ко входу голова оказалась на свету, а почти все ее тело осталось "на заднем плане" в относительной тени, ибо маломощная двенадцативольтовая лампочка не могла одинаково ярко осветить даже столь небольшое помещение. А вот Михаил оказался, так сказать, в явно проигрышном положении, ибо оказался весь на виду. В дверь он, правда, заходил боком, но ожидая увидеть полностью обнаженную Вику, увидел лишь ее плечи и лукаво улыбающееся лицо, смеющиеся глаза в обрамлении распущенных светлорусых волос. Михаил, видя, что его перехитрили, еще более повернулся к девушке боком и даже, как бы невзначай прикрылся ладонями.
   - Эээ... так нечестно. Ты чего это туда залезла? Давай, слазь, все должно быть по чесноку!- весело возмутился Михаил, видя, как покрасневшая и от жара и от смущения Вика глаза, тем не менее, не отводит и откровенно его рассматривает.
   - Не слезу, мне и здесь удобно. А чего это ты там прикрываешь...а?- Вика, чье лицо уже начало покрываться капельками пота, ехидно захихикала.
   - Ну, раз ты так, то я вот так,- с этими словами Михаил сделал шаг к полку, придержав голову девушки нашел ее губы своими губами, затем руками взял ее за плечи, потом руки скользнули ей под мышки и стали стаскивать ее с полка.
   - Не надо, не надо, я сама!- запросила пощады Вика, и когда он отпустил ее она, оправив волосы, с медленной грацией сошла вниз...
   Потом они залезли на полок уже вдвоем и, соприкасаясь, потели вместе. Их тела, его этакое "постное" лишенное даже намека на жировые излишки, широкое вверху и узкое в поясе, и ее, наоборот, узкое даже хрупкое в плечах и широкое в бедрах, с полными ляжками, круглыми средней величины грудями, небольшим, но хорошо "проявленном" животиком, покрытое сверху слоем молодого "бабьего" жирка... Они как разные полюса тянулись друг к другу, хоть разум и призывал к сдержанности - здесь слишком жарко и даже обданная горячей водой старая баня не могла быть абсолютно чистой. Пропотев, вышли в предбанник, чуть приоткрыв входную дверь запустили порцию свежего морозного воздуха. Подышали и вновь вернулись в жаркую среду парилки. Михаил в ковшик зачерпнул холодной воды, плеснул на каменку - поддал пару. Вика же залезла на полок, легла и он начал легонько охаживать ее березовым веником, по спине, заду, ногам. Уже через минуту Вика запросила пощады, соскочила с полка и выбежала в предбанник. Михаил при этом буквально пожирал ее глазами. Она "ощущала" его взгляд, но не показывала этого, а сама уже смотрела на него лишь украдкой, словно подглядывая, с удовлетворением убеждаясь, как сильно он ее хочет. В то же время она инстинктивно все время пыталась "выгодно" к нему поворачиваться, принимать красивые позы, вроде бы невзначай колыхнуть грудью, покачивать бедрами... Вика "дышала" в предбаннике, а Михаил еще поддал пару, залез на полог и отхлестал веником себя сам. Затем он, с ног до головы красно-багровый с прилипшими листьями от веника, тоже выскочил в предбанник и скомандовал:
   - А теперь в снег!
   Он хотел увлечь за собой Вику, но та не далась:
   - Нет-нет, я не пойду... боюсь!
   - Смотри, это совсем не страшно!- Михаил распахнул дверь на улицу и, как был, выбежал в зимнюю студеную темень.
   Вика с опаской выглянула следом. Михаил хватал пригоршнями снег и с кряхтением натирал себе плечи и грудь. Потом он с разбега нырнул в сугроб и тут же из него выскочил, побежал назад в баню, пролетел предбанник и сразу же поддал еще пару...
   - Ух... супер, кайф просто обалденный,- приговаривал он уже сидя на полке и вновь хлеща себя веником, а снег на его теле на глазах таял и стекал ручейками.
   Отогревшись и отпарившись, Михаил соскочил вниз, затащил на полок Вику по пути изрядно полапав ее. Оставив ее там, он соскочил, поддал пару и тут же вновь заскочил на полок сел рядом и пресек ее попытку сойти вниз. Она взмолилась, что действительно уже не может терпеть. Тогда они сошли вместе, и когда вышли в предбанник он увлек ее за собой дальше - на улицу. На этот раз разомлевшая от жара Вика в первый момент совсем не почувствовала мороза и холодящего ноги снега, а только чистейший свежий воздух с легким запахом смолы и хвои от недалекого леса. После душной парилки дышалось удивительно легко. Темень опустилась - хоть глаз коли, ночь выдалась безлунной. Они стояли во весь рост, от обнаженных тел шел пар. Когда стал ощущаться холод, Вика прижалась к Михаилу всем телом.
   - Ну что, падаем?- спросил Михаил, кивая головой на сугроб, где уже обозначился "слепок" его тела от предыдущего нырка.
   - Подожди, давай еще так постоим... действительно, настоящий кайф,- восторженно прошептала Вика, ощущая жар его тела, компенсирующий холод со спины и нечто твердое упирающееся ей в живот на уровне пупка.
   Мороз был невелик, днем не более двух-трех градусов мороза, а сейчас вечером может быть самое большее семь-восемь. Но не имеющий жировой прослойки Михаил, несмотря на всю свою браваду и опытность в деле купания в снегу, холод ощущал сильнее Вики, таковую прослойку имевшую. Потому он спешил уже завершить "снежные процедуры".
   - Давай Викуль, падаем,- повторил свое предложение Михаил.
   Девушка ничего не ответила и он увлек ее вместе с собой прямо в снег... Здесь Вика, наконец, ощутила даже через свою "прослойку" настоящий какой-то щиплющий холод, взвизгнула и выскользнув из объятий Михаила и уже не заботясь о "красоте позы" скрючившись и дрожа как мокрая курица побежала в баню... Зато как легко и приятно стало париться, после "снежной ванны", не ощущались ни жар, ни духота. Когда они еще раз выбежали на улицу, она уже не решилась нырять в сугроб, но зачерпнув снега осторожно натерла себе плечи... Потом они, наконец, стали мыться... он мыл ее, она его. Постепенно Вика так осмелела, что не стеснялась в ответ на его "лапание" соответственно отвечать, и уже смело смотрела туда, куда еще десять минут назад смотрела со стеснением.
   Не чувствуя времени, молодые люди провели в бане часа полтора и задержались бы еще... если бы не "заиграл" мобильник Вики, который она на всякий случай взяла с собой. Людмила Петровна вновь тревожилась за дочь, напомнила, чтобы она ни в коем случае не закрывала на ночь заслонку печной трубы, чтобы не угореть. Михаил едва сдерживаясь от смеха смотрел как Вика подробно и в деталях заверяет мать, что в точности исполняет все ее инструкции... а сама при этом даже не находится в доме, а стоит в бане без одежды, а рядом с ней тоже без оной не безызвестный Людмиле Петровне школьный рабочий по зданию... Этот звонок заставил вспомнить о времени и прервать такую приятную для обоих банную прелюдию, подготовку к главному действу, кульминации, вершине любви... Баня сыграла свою роль, в постели они уже совершенно не стеснялись друг друга, и все что положено произошло естественно и легко, сначала в первый раз, потом во второй ...
   Единственно, что на время прервало их затянувшуюся чуть не до середины ночи добровольную бессонницу, это простынь, которую Вике пришлось заменить после первого раза - ведь та оказалась в крови. Но и после второго раза они были так возбуждены, что не могли уснуть, лежали на старинной перине и разговаривали. Тон разговору задал Михаил:
   - Знаешь Викуль, о чем я подумал? Ведь вот также и сто и двести и тысячу лет назад парни и девушки встречались, вот так же, может где-нибудь среди леса, на сеновалах, а может и в тех же банях или на речке уединялись и купались вместе.
   - А может вообще голые ходили... Я слышала, что в старину климат теплее был,- выдала и свою версию Вика.
   - Нее... такое было очень давно, на самой заре человечества. Я имею в виду относительно более близкие времена, тысячу, тысячу сто лет назад, тогда вот здесь на этой самой земле наш народ зарождался. Тогда еще и христианства здесь не было, все язычники были, даже феодализм еще не наступил, и жили при племенно-родовом строе.
   - А язычники, это которые многим богам поклонялись?- уточнила Вика, положив голову на руку Михаила.
   - Да, но те верования не допускали таких моральных запретов как христианство или тем более ислам. И по всему люди здесь тогда чувствовали себя раскованнее, чем те же христиане в Византии, например, и даже чем сейчас. Вот взять хотя бы тебя. Днем, как только я тебе предложил баню топить и вместе мыться, ты же посчитала это чем-то аморальным. В твоем самосознании сам собой сработал некий запретительный инстинкт. И у большинства людей он такой же, по наследству на генном уровне передается. Я не говорю про всех, про тех аморальных уродов, про которых поговорку сложили: им хоть ссы в глаза - все божья роса. Мне кажется в телепередаче ТНТ "дом-2" именно такие особи собраны. Я говорю про таких как мы с тобой, родителей наших, про обычных людей. У нас у всех в головах схожий запретительный инстинкт, что можно, а что нельзя. А вот сейчас мы с тобой в баню пошли, в снегу искупались, в общем, получили удовольствие от самых безобидных вещей и они нам уже аморальными не кажутся. Верно?
   Вика никак не ответила, лишь только слегка изменила положение руки Михаила, лежащей на ее груди. Не дождавшись ответа, Михаил продолжил:
   - Вот ты, когда приглашала меня сюда, уже готова была лечь со мной в постель. Так ведь? А в баню идти оказалась почему-то не готова. Тебе сейчас это самой не кажется смешным?- Михаил в очередной раз начал ворочаться, укладываясь поудобней - лежать на взбитой пуховой перине ему было непривычно.
   - Не знаю... может быть, но я действительно никак не ожидала, что будет так здорово,- откровенно призналась Вика.
   - Что здорово, баня... или после,- подначил Михаил.
   - Все,- Вика перевернулась на бок лицом к Михаилу и прижалась к нему.
   - Я что хотел сказать-то,- Михаил стал просовывать свою руку под Вику, а девушка с готовностью ее "пропустила",- что те условности в виде расхожих штампов моральных норм, за которые частенько выдают обыкновенное ханжество, а мы их чтим как непререкаемые постулаты... Так вот, тысячу лет назад их не существовало. Люди были ближе к природе. Наверняка в те времена парень с девушкой, встречаясь наедине где-нибудь на берегу реки или озера, не считали аморальным ходить друг перед другом голыми. Ведь не на пустом же месте все эти языческие ритуалы и праздники возникли. Та же ночь на Ивана Купалу, когда девушки обязательно купались голыми. При этом они наверняка знали, что за ними подсматривают парни, и они их не стеснялись.
   - Миш, ну что тебя все в прошлое-то тянет? Ну его...- Вика стала ластиться к нему всем телом, своей нежной бархатистой мякотью - она познав впервые блаженство любви, вновь хотела его испытать. Для нее действительность значила куда больше чем далекое прошлое.
   Но Михаил уже насытился и явно тяготел к "лирическим отступлениям":
   - Извини Вика, но уж больно я люблю Историю, это самое прошлое. Так что привыкай, с этим тебе придется мириться. А тебе разве не хочется узнать, что, например, стало с помещиками, которым когда-то принадлежала ваша деревня, каковы их судьбы, куда они делись.
   - Неа,- замотала головой, нарочно задевая его по лицу своими промытыми, распушившимися после бани волосами, Вика.
   - Не может быть, это же так интересно. А еще интереснее приоткрывать завесу тайн еще более далеких от нас времен. Удивительно, но факт, мы же почти совсем не знаем своей древней истории. Так отрывочные сведения былины да "Повесть временных лет", "Слово о полку Игореве", которое, кстати, скорее легендами являются и к украинской истории относятся, нежели к нашей. Мы историю Древнего Египта, Греции и Рима знаем лучше, чем свое раннее и среднее средневековье...- вновь окунулся в свою любимую "ауру" Михаил.
   Но Вика слушала рассуждения Михаила вполуха. Она, освободившись от тех условностей, что накопило общество за последнюю тысячу лет, совсем не хотела больше о них думать. Прикрыв рот, продолжавшему разглагольствовать Михаилу, она тут же взяв инициативу на себя "оседлала" его, навалилась, зацеловала... Это продолжалось до тех пор пока не вызвало соответствующего ответного действа...
   Вставать пришлось рано, чтобы не опоздать на проходящий автобус, а потом на электричку. А им еще так хотелось всласть поваляться, постоянно касаясь друг друга и даже вообще не вылезать из постели, с этой неудобной, но подарившей им столько блаженства перины...
  
  В электричке, пока ехали от Егорьевска до Куровской, Вика дремала, привалившись головой к плечу Михаила - она не выспалась. Ему пришлось ее будить:
   - Вика просыпайся, к Куровской подъезжаем, мне выходить...
   Они расстались на этой станции, на развилке. Она поехала дальше в Москву, он остался ждать электричку на Шатуру, чтобы остаток воскресения провести у родителей. А рано утром в понедельник Михаил уже садился на московскую электричку, чтобы к восьми часам быть в школе, на работе.
  
  
   Конец девятого века.
  
   Вячеслав и Воймега лежали в своей опочивальне на высоко взбитой пуховой перине, укрытые покрывалом из выделанной лосиной шкуры. За узорчатыми окнами княжеского терема давно рассвело, но князь и княгиня не спешили вставать, звать постельничью челядь, а просто валялись, нежились, неспешно переговаривались. Князьям незачем рано вставать в мирный день: княгине корову не доить, печь не топить, скотину на выпас не выгонять, князю в поле не идти, траву для той же скотины не косить. Большие начальники и их близкие всегда жили, и будут жить приятнее простых людей, чей удел черная низовая работа и даже приятнее жизни тех весельчаков-скоморохов, что всю жизнь поют и пляшут. Последние, правда, тоже тяжело не работают, но, как правило, сами себе не хозяева. А князь он хозяин и себе и подвластным ему людям, которые хотят - не хотят должны выполнять его волю. Вот и сейчас перед дверями княжей опочивальни ждут постельные слуги, чтобы не пропустить момент пробуждения вельможных супругов и если князь или княгиня чего потребуют, быть рядом и немедля исполнить. Такой порядок в княжьих покоях завела костлявая старуха Кикура, ключница и старшая над всеми прислужницами княгини. Вот она ходит с клюкой и если что не так, гуляет эта клюка по спинам девок безо всякого сожаления.
   Подолгу супруги стали спать последние полтора года, после того как скончался старый князь Всеслав. До того и Вячеслав испытывал некое стеснение и не залеживался в постели, да и Воймега вставала вместе с мужем. Ну, а как старый князь представился, Воймега уже частенько не отказывала себе в удовольствии, и поспать подольше, и просто поваляться в постели. Челядь, впрочем, хоть и простаивала в готовности, но долгий сон князей был им на руку. Пока спят господа и слуги отдыхают, или изображают некую деятельность. Ведь угождать это тоже определенная мука, хотя конечно не сравнить с той, что испытывают простые смерды, те что работают в поле, да на покосах. Потому и держится во все времена челядь за своих господ, ибо хлеб этот куда, как более легкий, чем у тех кто пашет, сеет, жнет, кует...
   Князь с княгиней потому задержались в постели, что Воймега именно в оной по утрам, время от времени убеждала мужа в том, что в данный момент считала очень важным и нужным обязательно сделать. Сейчас же княгиня еще вчера от Кикуры узнала о донесении, что принес ей гонец из мещерского селища...
   - Вячек, вчера мне Кикура жалобу передала от отца моего князя Кову. Молодые парни, наши смерды из деревни Голянки, которую мы в Мещеру переселили, умыкнули трех девок-мещерячек, когда они ягоды собирали и ссильничали их. Прикажи старосте той Голянки парней тех сыскать, да сечь до потери здоровья. Что я отцу своему скажу, если это охальство им простится?- упорно внушала мужу то, что тому надлежит делать княгиня, обратив к нему свое округлое лицо, обрамленное распущенными, ежедневно по утрам и вечерам тщательно расчесываемыми девками, светлорусыми волосами.
   Князь терпеливо слушал, но соглашаться с женой не спешил:
   - Пойми Войма, в том и отца твоего немалая вина имеется. Ведь это он не дозволяет мещерским девкам выходить замуж в наши деревни. С чего это он считает наших смердов ниже даже самых последних мещерячек? Он что хочет, чтобы наши холостые дружинники средь дочерей его бортников и охотников себе жен искали? Так дружинники-то здесь в городище да в походах все время, а смерды там рядом с ними уже который год живут и с мещерскими девками встречаются. Я же знаю, к нему, отцу твоему, и сами девки, и отцы их ходили, просили: отпусти князь в кривичские деревни замуж, они же добром берут и даже откуп дают. А он ни одну не отпустил. Мне сдается, что никакого сильничания там не было. Все по доброму сговору случилось, чтобы князь, отец твой, разрешил, раз девки спорчены, чего ж их в селище-то держать, никто уж не возьмет. Я старосту призову и велю ему все по правде сказать, сама от него и услышишь. Пусть отец твой отпустит девок, вот и все дела, и сечь никого не надо,- предложил свое решение Вячеслав.
   Воймега собиралась что-то возразить, но Вячеслав, не сомневаясь в своей правоте, разговор продолжать не стал. Откинув покрывало он выпростал ноги на пол, застеленный медвежьей полостью и встал во весь свой немалый рост, с хрустом потянулся... Воймега молча любовалась обнаженным мужем... Казалось столько лет они жили вместе, превратившись из юных в зрелых, а любовь вспыхнувшая меж кривическим княжичем и мещерской княжной не утихала, только она из порывистой превратилась в спокойную, осмысленную... и тоже зрелую.
   - Что-то долго мы сегодня с тобой постельничаем Войма, идти надо, а то дела, поди, заждались,- Вячеслав подошел к большому овальному ромейскому зеркалу, стоявшему в углу опочивальни. Обычно в него смотрелась жена, но сейчас и князь с интересом, будто видел впервые, смотрел на свое обнаженное отражение. Правая нога, она сломана после падения с лошади и срослась не совсем правильно и даже на глаз кажется чуть короче левой. Он к ней приноровился и давно избавился от хромоты. Следы от ранений, стрелой в бок и топором через кольчугу на предплечье, характерными шрамами выделялись на теле этого физически развитого, без намека на телесные излишки, мужчины-воина тридцати пяти лет от роду. Остался ли муж доволен своим отражением, княгиня так и не поняла, ибо он тут же накинул на себя бархатный хазарский халат, подошел к омовельне, смочил лицо, бороду, вытер их расшитым цветами рушником. Обычно князь, привыкший в походах обслуживать себя сам, и дома редко пользовался услугами челяди, когда одевался, в отличие от жены. Та, напротив, за исключением дней, когда болели дети, церемонии вставания с постели и одеванию придавала большое значение. И сейчас она, лежа на перине, ждала, когда Вячеслав, как обычно, быстро одевшись и умывшись, выйдет, чтобы позвать прислужниц во главе с Кикурой. Но князь на этот раз решил ускорить процесс подъема жены с постели. Он подошел к супружескому ложу и резким движением сорвал покрывало, княгиня только и успела охнуть от неожиданности. В том же зеркале отразилось ее молочно-белое сдобное тело с синими разводами на объемистом животе - следами от порывов во время родов. Она подняла руки, вроде бы пытаясь прикрыть тяжелые, словно вымя невыдоенной коровы груди и поросшую светлым пушком складку внизу живота. Но не сделала ни того ни другого, сама засмотревшись на свое отражение в зеркале. Князь смотрел то в зеркало, то на застывшую в недвижимой позе жену, словно сравнивал разных женщин, потом подошел ближе.
   - А ну-ка вставай княгинюшка сахарная, хватит тело свое белое нежить и так мягче пуха,- Вячеслав схватил жену за небольшую ладонь с отметинами от колец и перстней на пухлых пальцах и сильным, но в то же время бережным движением буквально выхватил супругу из перины.
   Княгиня вновь лишь успела по-бабьи охнуть. Князь держал ее за руки, не давая возможности ни вырваться, ни прикрыться и вновь смотрел то на нее, то в зеркало:
   - Хороша ты Войма, сколько лет на тебя гляжу и не нагляжусь. Говорят, что бабы после родов красу теряют, а по мне так ты все краше становишься,- при этом Вячеслав отпустил одну руку жены, слегка повернул ее и увесисто шлепнул по мощному заду, вызвав соответствующий звук и колыхание сочной плоти.
   Воймеге было прохладно после теплой постели, но она терпела, лишь чуть взвизгнув после шлепка:
   - Ну, Вячек, синяя метина же будет.
   - Какая метина, я же любя... Ладно, хватит, придется тебе сегодня быстрее одеться. Мне надо скорей ближних советчиков собрать, и тебе там тоже быть надобно. Важные думы будем думать, и твой совет понадобится.
  
   Вячеслав сумел заронить у жены сомнение в правдивости доведенных до нее сведений о насилиях, совершенных кривичскими смердами в отношении мещерских девок. Та деревня три года назад обосновалась на берегу одного из небольших лесных озер в мещерских лесах. Первый год те смерды перезимовали в землянках, терпя много невзгод и тягот, перемерло много стариков и малых детей. Тем не менее, участок под посевы был вырублен, пропален палом, из бревен поставили избы. Как и положено кривичам те смерды были непоседливы, шастали по окрестным лесам, изучали свое новое место проживания. Среди молодых парней нашлись и такие, которые своим в основном черноволосым девкам, предпочитали светло и рыжеволосых воймежных мещерячек...
   После ухода мужа княгиня, наконец, кликнула девок, и пока они ее спешно одевали, умывали, причесывали, расспрашивала Кикуру о подробностях случившегося межу кривичскими парнями и девками-мещерячками. И когда старуха выложила абсолютно все что знала, княгиня уже почти не сомневалась в правоте слов мужа. Действительно ее отец, пожалуй, сам спровоцировал случившееся.
   Едва вся княжеская семья собралась в горнице, где был накрыт завтрак, на двор во весь опор влетел верховой гонец с дальней заставы со стороны вятичей.
   - Князь... вятичи... дружина по Медвежьей реке вверх поднимается, с лошадьми и припасами! Дня через три на нашей заставе в устье Яузы будут. Много долбенок и большие лодки есть, лошадей везут, все оружны. Не иначе на воймежных мещеряков в набег идут,- едва переведя дух и испив воды, поведал гонец-дружинник.
   Княгиня не любила когда вот так бесцеремонно врывались в княжью горницу во время трапезы. Она не раз выговаривала мужу, который на это не очень обращал внимания и не наказывал гонцов... Но сейчас, услышав о грозящей отцу и его племени опасности, и Воймега забыла о всяких церемониях и в ее сердце закрался страх. Да и вообще на сонное разморенное летним солнцем городище кривичей словно вылили ушат холодной воды...
  
   Князь с княгиней, старшие бояре-советники и командный состав дружины: старый воевода Голова, сотники спешно собрались на совет. Надо было решать, либо не мешкая выступать навстречу вятичам с одной своей дружиной, либо погодить, послать гонцов во все соседние кривичские городища, сохранившие относительную племенную независимость от варягов и дождаться когда хоть кто-то из них откликнется, придет на помощь и выступать вместе. Выступать со своими двумя сотнями дружинников было рискованно. По данным гонца у вятичей на долбенках сидело не менее трех, трех с половиной сотен хорошо вооруженных ратников. Голова и сотники колебались, но князь, поддерживаемый молчаливым согласием жены, настоял именно на немедленном выступлении, чтобы наверняка успеть перехватить медленно плывущие против течения, тяжело груженые долбенки вятичей, у заставы в устье Яузы:
   - Если ждать подмоги будем, они и на мещеряков успеют напасть, да и мимо деревень с нашими смердами никак не пройдут. А им все одно кого грабить, а потом скажут, не ведали, что кривичские смерды на мещерской земле поселились.
   Не все старшие дружинники и бояре согласились с князем, все ждали, когда скажет свое веское слово опытный воевода Голова, к мнению которого всегда прислушивался князь. Воевода начал говорить как-то неуверенно, словно и сам не знал, как поступать:
   - Ох... не к добру все это... Ведь, знают вятичи, что мы своих смердов в лес к мещерякам поселили, что теперь воймежные мещеряки под нашей защитой и все одно походом идут. Что за народ, ни совести, ни чести. Мало им... сколько народу грабят каждый год, поочных мещеряков, эрзю, мокшу задирают. Нет, мало им, надо еще и наших мещеряков идти зорить.- Постепенно голос воеводы окреп, его возмущение передавалось и прочим советникам князя.- Большую добычу хотят взять вятичи, недаром такую сильную дружину собрали. Кову-князь забогател, разжился со своим народом. Ты прав князь, выступать надо немедля, но и гонцов за помощью тоже послать. Только вот боюсь, не успеют родичи наши на помощь-то, да и придут ли. Князь-то Кову им не родня. Я вот чего думаю, надо мещеряков оповестить. Сейчас же к Кову гонца послать. Пусть своих лесных людей собирает и нам на подмогу выступает. Думаю, он куда быстрее к устью Яузы подойдет, чем наши родичи, если и соберутся. Еще думаю я, нам в бой с этими разбойниками сразу встревать не надо. В переговоры-разговоры вступить, мед, брагу попить, может они и сами впопят поворотят. А если не получится все равно волынку тянуть, пока Кову со своими мещеряками не подойдет. Они хоть в поле биться не больно сноровисты, но вместе нас будет куда больше чем порознь. Так я думаю... Веди князь, да пусть поможет нам Перун-громовержец, потому как это дело наше правое, а вот вятичи неправое дело замыслили...
   Дружина Вячеслава разделилась: верховые поскакали посуху, пешие поплыли на долбенках вниз по Медвежьей реке. Хоть всадники скакали намного быстрее, но их путь был куда более длинный, чем пешим на лодках. С таким расчетом и выступали, чтобы подойти к старой заставе в устье Яузы примерно в одно время. Как и ожидалось, вятичи плывшие против течения по Медвежьей реке еще не добрались до заставы кривичей, которую по всему они собирались обойти, чтобы войти в устье Яузы и по ней как можно дальше углубиться в мещерские леса, а потом, сойдя на берег, уже идти до главного мещерского селища. За те почти два десятка лет, что прошли с того памятного набега кривичей, селище на берегу озера Воймега уже не являлось столь же недоступным. При желании до него можно было дойти не только пешему, но и конному. Вятичи, наверняка, это знали от своих проводников, потому и взяли с собой лошадей. Вятичей ждали, выставив вперед дозоры, внимательно следящие за рекой.
  
   "Флотилия" вятичей появилась чуть позже срока ожидания. Не менее пяти десятков лодок-однодревок да еще пару десятков спаренных, строенных, счетверенных, обшитых тесом на которых перевозили лошадей и припасы, мерно махая веслами, медленно шли против течения. На самых больших лодках гребли до двух десятков гребцов-дружинников. Но на однодревках, как правило, находилось всего по нескольку человек, а гребло и того меньше двое-трое попеременно. Увидев долбенки кривичей, цепью перегородившие вход в устье Яузы и дружину Вячеслава, выстроившуюся в боевом порядке на берегу, вятичи остановились и уже не гребли во всю силу, а лишь препятствовали течению сносить их назад. Так на одном месте вятичи "буксовали" некоторое время, пока, наконец, ведший их князь не принял решение - выгребать к берегу чуть ниже того места где выстроилась дружина кривичей. Здесь между берегом и лесом в давние времена кривичи, когда устраивали свою заставу, расчистили участок саженей на сто. Так что чистое поле для битвы имелось. Высаживались вятичи спешно, на ходу одевая доспехи и разбирая сложенное в лодках оружие, сводили на берег лошадей, затем вытаскивали лодки из воды. Они явно опасались, что именно в момент высадки их атакуют. Но кривичи лишь наблюдали и не приближались. Высадка в таких условиях проходила сумбурно еще и из-за того, что люди и особенно лошади вязли - берег здесь оказался топким. Как и говорил гонец, вятичей насчитывалось сотни три, лошадей не больше полусотни. Вооружение состояло в основном из мечей, и топоров-секир, у конных имелись копья с железными наконечниками, десятка три-четыре имели луки с колчанами стрел. А вот с доспехами у вятичей дело обстояло неважно. Железные рубахи-кольчуги имели разве что князь да сотники с десятниками, железных шлемов не было и у половины, щиты имелись у всех, но в основном они были легкие, сбитые из сосновых досок - такими хорошо только от стрел укрываться, меч в умелых руках разрубал его с первого раза. Явно не с опытным, хорошо вооруженным противником собрались воевать вятичи, а с мещерскими бортниками и охотниками, вооруженными мечами из плохого болотного железа, которые и сосновых щитов не разрубят, а стрелы не пробьют не то что щитов и кольчуг, но и суконных и дерюжных рубах. Такие рубахи нетрудно разрубить хорошо закаленными мечами и топорами, но вятичи не сомневались, таковых у воймежных мещеряков нет.
   Кривичская дружина была заметно меньше. Всего сто пеших воинов сплавилось сюда. Зато всадников тоже сотня, конных Вячеслав привел больше вятичей. Все то были потомственные дружинники, многие из которых и доспехи и оружие наследовали от отцов и дедов. Да и собирались они не в набег, а биться с настоящим противником: у каждого на голове остроконечный железный шлем, грудь и спина защищены короткими не стесняющими движений кольчугами, под которыми поднадеты толстые суконные подкальчужные рубахи. Особый отряд искусных лучников насчитывал тридцать человек, у каждого лук с тетивой из сплетенных льняных нитей и по два колчана стрел с наконечниками из каленого железа, способных с тридцати шагов не то, что суконную рубаху, кольчугу насквозь пробить. У десятников и сотников кольчуги длинные, до колен и мечи не гнездовской ковки, как у рядовых, а варяжские, особого закала. И щиты у кривичей не чета вятичам, не просто деревянные, а обшитые специальной шерстью, которые смягчали удар мечей и топоров. Именно явное превосходство вооружения кривичей и их доспехов сразу охладило пыл вятичей. К тому же те дружинники, что сидели на веслах сильно устали от продолжительной гребли против течения и биться в полную силу никак не могли. При таком "раскладе" общего численного превосходства могло оказаться и недостаточно, чтобы сбросить дружину кривичей в Яузу, в которую они, судя по всему, не собирались пропустить вятичей. Вятичи испытывали острую нужду в отдыхе после тяжелого многодневного пути. С этой целью после непродолжительного совещания со старшими дружинниками походный князь вятичей послал к кривичам переговорщиков... Когда те вернулись, то рассказали, что дружину кривичей возглавляет сам князь близлежащего кривичского племени. Походный князь вятичей изъявил желание встретится с князем Вячеславом на глазах у обоих дружин на "ничейной" земле.
  
   Выборный походный князь вятичей Бажен в этот набег на воймежных мещеряков сумел уговорить пойти не только людей из своего рода-племени, но и немало охочих из других ветвей племенного союза. Он уверял, что поход будет нетрудным, а добыча богатой. Ближайших к себе поочных мещеряков они уже лет двадцать как обложили фактически безразмерной данью и каждый год для ее сбора отряжали такие вот "экспедиции", осуществлявшие не столько сбор дани сколько бессовестный грабеж. Вообще-то вятичей лесные мещерские дебри и болота с гнусом не очень-то привлекали. Для них куда притягательнее были земли, лежащие к востоку, где обитали родственные мещерякам народы муромы, эрзи и мокшы. Там и леса не столь дремучи и топи не такие непроходимые, а главное земля плодороднее. Тем не менее, обложить данью и последних независимых от них мещеряков, воймежных, вятичи замышляли всерьез. Бажен знал, что кривичские смерды с разрешения Кову уже поселились на землях воймежных мещеряков, и это грозило, что данный "кусок", который вятичи считали законно своим, то есть потенциальными данниками, может совсем уйти к кривичам. Потому вятичи спешили.
   Бажен также был осведомлен и о родственных связях Вячеслава и Кову, но он на это особого внимания не обращал, ибо не сомневался, что кривичи за мещеряков воевать не станут. Главное, что двигало Бажена и его дружину это пьянящий запах богатой добычи. Где же еще такую можно взять, если не на Воймеге. Тамошних мещеряков уже много лет никто не грабил, и главное, они никому не платили дани. Последнее обстоятельство более всего бесило Бажена. Как это можно, чтобы столь ничтожное малое племя никому ничего не платит. Куда более значительные племена и народы платят, кривичи, новгородцы, древляне, поляне, все они платят дань варягам, сами вятичи платят этим проклятым упырям хазарам. Так всегда было заведено, более слабые платят более сильным, а тут... Бажен знал точно, что и кривичи не обложили данью Кову и его племя, значит он по-прежнему, так сказать, бесхозный. Его люди богатеют, мещерячки хорошо едят и нагуливают на теле нежный жирок, не то что их голодающие поочные соплеменницы, их костлявых и на силу брать никакого удовольствия - об мослы исколешься. Да, не только пограбить взять меха, мед, рыбу, но и с рыжеволосыми, светловолосыми, сытыми, мягкотелыми мещерячками позабавятся его дружинники на берегу озера Воймеги. Самых красивых баб и сильных мужиков они возьмут в полон и пригонят к себе. А если и старого Кову удастся полонить... Ну что ж, тогда пусть за него родственники-кривичи выкуп платят, посмотрим как крепки их родственные узы...
  
   Князья встретились между строями своих дружин, восседая на конях, и как бы соперничая друг с другом богатством доспехов и конной сбруи. Бажен проигрывал во всем, и главное, он хоть был не намного старше Вячеслава, в нем совсем не чувствовалось этакой княжеской удали-молодцеватости. Вячеслав смотрелся значительно и выше и стройнее невысокого Бажена, своей коренастостью напоминающего скорее смерда-пахаря, нежели князя. Да и доспехи: тонкозвенчатая кольчуга, поножни, налокотники, шлем - все это у Вячеслава было заранее начищено оруженосцем и блестело на солнце. На таком "фоне" грубые нечищеные доспехи князя Бажена и потертая сбруя его коня "отдавали" явной бедностью. На это в первую очередь и обратили внимание следившие за князьями и те и другие дружинники. Вятичи выстроились в свой привычный боевой порядок: первый ряд наиболее физически сильные воины вооруженные двуручными топорами-секирами, во втором ряду копьеносцы, далее лучники и метатели дротиков. У кривичей не было такого явного "разделения труда", здесь в дружине имело место более однородное вооружение: копья, мечи, щиты. Оттого и слабых мест было меньше. Разве что лучники также находились в задних рядах.
   Князья, осадив коней, поприветствовали друг друга взмахом руки. Бажен по праву старшего начал говорить первым:
   - Здрав будь, князь Вячеслав! Это что же ты путь-то нам загородил и дружину свою будто не с добром против нас вывел?
   - И тебе не хворать, князь Бажен. А стою я тут с дружиной потому как земля эта теперь наша и реки, что по ней текут, тоже наши. А ты послов своих для получения дозволенья по ним ходить и плавать не присылал,- спокойно отвечал Вячеслав.
   - Это что же получается вся Гусиная река ваша?!... Первый раз об том слышу. Тот берег ваш, где застава ваша стоит, а этот всегда ничейный был и река она не ваша, а может наша скоро будет,- Бажен вдруг дико засмеялся, да так что конь под ним начал нервно переступать ногами.- Ты, мешок с говном, смирно стой!- натянув узду, вятич успокоил коня.
   - Никогда ни река, ни земля эта ничейной не была. Испокон здесь охотничьи угодья мещеряков были. А по договору с князем мещерским Кову на этом берегу чуть выше уже третий год наши смерды поселились и землю эту пашут, хлеб сеют, скотину водят. Так что мы их оборонять должны. Сам закон знаешь, какого племени люди на земле селятся, значит то их земля. Разве у вас не так?- Вячеслав смотрел на Бажена со спокойной усмешкой.
   - Так-так... говоришь, князь, что смерды твои сюда пришли? Слыхал я про то, от варягов ты их тут прячешь. Ну и хитры вы кривичи,- Бажен вновь раскатисто расхохотался. Смех Бажена слышали обе дружины, но лишь его ближние люди знали о его привычке вот так хохотать без особой причины. - Ладно... земля эта нам без надобности, ваша так ваша. Нам всего лишь мимо проплыть надо, если хочешь, пошлину за это заплатим... только не сейчас как назад пойдем сразу за оба раза, а?!- и вновь последовал дикий хохот.- Так что прикажи своим людям речку разгородить, да и разойдемся с миром. Или мы уж не братья и не одним языком говорим? Ведь наш прародитель Вятко и ваш Криве родными братьями были, разве не так?- дипломатично решил напомнить этническое родство вятичей и кривичей Бажен.
   - Все верно, князь, братья-то мы братья. Но скажи-ка, пошто ты дружину-то вона какую немалую собрал. Уж не собрался ли ты воймежных мещеряков жечь да разорять? Поди, знаешь, что мещерский князь нам сейчас тоже родней приходятся, и люди его через то нам родня хоть и другими словами говорят. Ты уж не серчай князь, но не пропустим мы тебя,- последние слова Вячеслав произнес негромко, мягко и как бы с сожалением.
   До того злобно-веселое выражение лица Бажена стало терять веселость, а злоба... злобы наоборот явно добавилось, и заговорил он соответственно:
   - Какие же вы кривичи мещерякам лесным братья, а!?... Такие же вот как они перед нами очей поднять не смеют. А тут у вас... Ты уж, князь, не крутись как прядильное веретено, так и скажи, что с тех пор как взял в жены мещерскую княжну, кривичем перестал быть, вон за тестя своего, за мещеряков вступиться готов. Неужто, и на своих кровных братьев меч поднять готов!? Неужто, мещерячка над тобой такую силу взяла, что не своей головой, а ее думаешь!? Слышал я про порядки в твоем городище, да не верил. А сейчас гляжу, не врали люди, что не ты, а мещерячка, жена твоя, да ее прислужница, старая мокшанка, всем там у вас заправляют, что надумают-скажут, то ты и исполняешь. И сейчас не свою волю, а ее, жены своей исполняешь. Вона, всей своей дружины не жалко, чтобы мещеряков-лесовиков спасти!- Бажен сдвинув шлем на затылок исподлобья сверлил Вячеслава зловещим прищуром.
   - Не бросай слов попусту князь. Мы с князем Кову не просто родичи теперь. Он и отец мой, когда еще жив был, на крови поклялись помогать друг дружке, и я той клятве тоже верен. Не пройдете вы здесь... Чтобы зазря кровь не лить, вели своим людям, князь, поворачивать восвояси,- Вячеслав по прежнему говорил твердо, его глаза смотрели холодно и спокойно.
   Бажен же сдерживался с трудом, на его лице одна гримаса крайнего раздражения сменялась другой.
   - Я не просто так осилил дальний путь, я пришел за добычей, и я ее возьму! В чем твоя правда, не стоит нам лить кровь. Но твоя дружина не выдюжит против моей... Отойди, открой проход, князь! Я не хочу лить братскую кровь, и с тобой ссориться не хочу и со всеми кривичами тоже, уйди с дороги добром. Пойми, я не могу вернуться без добычи!- не то уговаривал, не то требовал Бажен.
   - Почему не можешь... ты же князь, ты все можешь. А если я тебе от себя, от князя Кову дары богатые поднесу, тебе и дружине твоей, а!? Возьмешь, а у себя скажешь, что откупились от тебя кривичи с мещеряками, испугались силы вятичей. Возьми и ступай себе восвояси. А разорять мещеряков я тебе все одно не дам, живот положу, а не дам!- на последние слова Вячеслав сделал явный акцент.
   Бажен нахмурился и глубоко задумался. По нервному кривлянию его лица было видно, что он таки переборол переполнявшее его зло и теперь колебался, не зная как поступить. Наконец он заговорил вновь:
   - Никакими подарками, ты меня князь не купишь, все одно на Воймеге мы куда больше добычи возьмем.
   - Не возьмешь, только дружину зазря положишь,- сказал, как отрубил Вячеслав.
   - Да ты посмотри, сколько нас, мы же сомнем вас!- Бажен махнул рукой назад, словно обводя рукой всю свою дружину. Ты что же думаешь, вятичи не сладят с кривичами, которые варягам зад целуют?!- Бажен вновь зашелся в истерическом смехе.
   - Этот лес и мещеряки помогут и от вас отбиться и от варягов спрятаться. Ну, а про зад, что мы варягам целуем... хазарский, что вы лижете, варяжского не слаще, только чернее...
   Упоминание хазар не могло не вызвать гнев Бажена, но он сдержался.
   - Уходи князь, не дам я тебе наших мещеряков у вас свои есть. А если вы их дотла разорили, то в том только алчность ваша виновата. Даже овцу, чтобы шерсть давала, стригут а не забивают, а вы только и знаете что забивать!- до того абсолютно спокойный Вячеслав тоже вдруг заговорил зло.
   - Значит, такое твое последнее слово!? Мещеряки для тебя важнее родичей-вятичей. Подумай князь. Они ведь совсем не такие, как мы, они ни Перуна, ни Велеса, ни Стриборга не знают, лесу, озерам да рекам молятся, и друг дружке никогда не помогают. И тебе твои мещеряки не помогут. Вот ты свою дружину за них положить готов, а они то где? Сидят в своем селище лосятину жрут, да баб своих мнут. Уходи добром с дороги, не хочу я с тобой биться.
   - Не уйду, князь, а тебе скажу, как и говорил, прими дары, что тебе приготовлены и уходи. И ты и дружина твоя довольны будете... Эй, вятичи, дружина храбрая! Меду я вам жалую шестнадцать бочек, да браги мещерской особой в больших туесах припас! Берите, пейте да радуйтесь! Иль боитесь, что не сдюжите столько хмельного?! Вот князь ваш, что-то боится. Видать, думает, что вы на хмельное слабы! Так что ли?!- Вячеслав до того говоривший негромко, вдруг закричал что есть силы, обращаясь уже не к Бажену, а к его дружине.
   Тут же Вячеслав махнул рукой, и из-за сомкнутого строя кривичей вышло до двух десятков пеших дружинников. Они катили бочки с медовухой и несли большие берестяные плетеные жбаны с настоянной на можжевельнике мещерской брагой... Вятичи любили хмельное, толк в мещерской медовухе и браге знали. Вот только если медовуха, что катили в бочках, была обычной, то брага имела некоторый секрет - ее настояли не только на можжевельнике, но и еще на некоторой толике не определяемых на вкус, растворенных в ней высушенных, толченых "пьяных" грибах. Грибы то были не простые, а произраставшие только в самых глухих болотистых перелесках мещерской земли. Секрет той браги знали единицы бабок-знахарок. Такой брагой можно было и лечить и привести человека в состояние боевого экстаза, если соблюдать определенную норму, так и довести до полного умопомрачения, если норму перебрать. То было тайное оружие воймежных мещеряков. Кову, когда к нему прибыл гонец от Вячеслава, будучи не в состоянии быстро собрать своих разбросанных по лесам охотников и бортников прислал несколько жбанов такой браги. А уж как ее смешивать, поднять боевой дух кривичских дружинников или по-другому, все Вячеславу объяснили мещеряки, что принесли на себе эти жбаны. Вячеслав не стал поить своих дружинников, он решил преподнести брагу вятичам в виде подарка вместе с большим количеством медовухи. А с медовухой, как объяснили мещеряки, эту брагу мешать никак нельзя - рассудок через некоторое время теряется, сопровождаясь выбросом бешеной неуправляемой энергии, после чего наступало полное бессилие, апатия, сон...
   Ни Бажен, ни его дружина никак не ожидали, что им как альтернативу кровавому бою предложат хмельное да еще в таком количестве. Не могли не возникнуть подозрения на примитивную попытку отравить всю дружину.
   - Ты что же, князь, никак зелья нам приготовил. Это что же и есть ваша кривичская честь, которой вы так любите хвалиться?- зловеще отреагировал Бажен.
   - Честь кривича, слово кривича - они крепче варяжского железа. А вот что бы ты, князь, не опасался обмана, смотри... Ей, зачерпните мне ковш!- приказал Вячеслав.
   Один из кативших бочку с медовухой дружинников остановился, поставил бочку на попа, ловким ударом выбил крышку и тут же, зачерпнув заранее припасенным ковшиком, подбежав, подал его своему князю.
   - Половину ковша пью я, вторую ты,- с этими словами Вячеслав отпил медовухи и протянул ковш Бажену.
   Вятич с подозрением посмотрел на ковш, не беря его. Конь Вячеслава слегка заволновался от близости и запаха коня Бажена, переступал ногами и потому рука с ковшом то приближалась, то удалялась.
   - Пей, не бойся, видишь, я живой!- с усмешкой наблюдал за вятичем Вячеслав.
   То, что его нерешительность может быть его же дружинниками расценена как трусость, подвигло Бажена все же взять ковш и выпить оставшийся мед.
   - Ну, а теперь бражки!- подмигнул Вячеслав и тут же дружинники открыли огромный берестяной туес и принесли ему полный ковш браги, от которой он тоже отпил половину...
   В небольших количествах брагу с медовухой мешать было безопасно, смесь не оказывала никакого воздействия на сознание, и потому Вячеслав пил смело. И вновь Бажену пришлось допивать уже брагу. При этом он не удержался и одобрительно крякнул - настолько понравился ему вкус браги.
   - Пейте храбрые вятичи, не бойтесь, примите от нас это хмельное!- Вячеслав подал знак своим дружинникам и те, открыв все бочки и жбаны, стали пить из них, демонстрируя, что отравы нет.- Медовуха чудо как хороша, а можжевельная брага еще лучше, вот князь ваш скажет. Примите от нас, отведайте, в лес сходите - свежей дичины добудьте, здесь кабанов кругом без счета, может, и лося подстрелите... отдыхайте с дороги! А завтра на свежую голову и поговорим, биться нам, мечами звенеть, или миром разойтись,- не дожидаясь реакции Бажена, Вячеслав развернул коня и не спеша поехал к строю своей дружины, за ним пошли и дружинники-носильщики, оставив открытые и початые бочки и жбаны перед строем немало изумленных вятичей. Потом кривичи вообще отошли подальше к своему лагерю, как бы оставив вятичей наедине с хмельным.
   Бажен растерянно вертел головой, оставшись рядом с бочками и жбанами. Дружина ждала его решения, а он все медлил. В том, что в медовухе и браге не было отравы, он уже не сомневался. Его смущало другое, он знал, как невоздержанны и трудно управляемы его дружинники во хмелю. Но отказаться от такого подношения он уже никак не мог, здесь князь кривичей рассчитал верно, ибо вятичи, увидев перед собой столько дарового хмельного, уже вожделенно сглатывали слюну. Да и большая часть дружины, особенно те что сидели на веслах были так утомлены, что совсем не горели желанием махать мечами, а вот отведать медовухи да еще знаменитой мещерской можжевельной браги... Нет, никак не мог сейчас Бажен запретить, разрубить бочки и жбаны, вылить хмельное на землю. Не такой уж крепкой была дисциплина в сборном вятичском войске. Для Бажена сложившаяся ситуация вылилась в серьезное испытание его княжеского авторитета. Потому, на вопрос одного из своих десятников, окликнувших его и спросивших как хмельное, он ответил с небрежной ухмылкой:
   - Неплохое... пить можно... забирайте ребята... попьем раз дарят...
  
   Кривичи на солидном расстоянии напряженно наблюдали, как вятичи унесли к себе бочки и жбаны, как они сначала понемногу, осторожно пробовали их содержимое, как принялись разбивать лагерь, в лес отрядили сборщиков дров и охотников с луками... Запалили костры, вскоре охотники стали возвращаться с добычей: тетерева, глухари, потом пошла добыча покрупней, притащили несколько кабанов. А спустя некоторое время в лес ушло сразу больше десятка человек, по пути рубя длинные березовые слеги. На этих слегах потом приволокли три лосиные туши. Добычу разделывали, лосятину жарили отдельными кусками, кабанов и птицу целиком на вертелах. Князь с сотниками и десятниками, как могли удерживали дружинников от хмельного пиршества, но смогли это делать только до вечера, когда стало окончательно ясно, что в хмельном нет никакой отравы, ибо ни одному из тех кто его пробовал так и не стало плохо, в том числе и Бажену. С наступлением сумерек контроль командиров явно ослаб, и началось неуправляемое питие, постепенно превращавшееся в дикое веселье.
   Кривичи тоже отошли в свой лагерь, выставив сильные дозоры, которые внимательно следили за вятичами. Оружие и доспехи дружинники держали под рукой. Подаренные медовуху и брагу под сытную закуску вятичи выпили довольно быстро, в охотку. По всему у них имелся и свой собственный запас хмельного, который они тоже "раскупорили". Ни Бажен, ни сотники с десятниками уже были не властны над ними. Дружинники с воем и гиканием выкатывали уже бочки из своего запаса, выбивали крышки и продолжали без устали пить... Бажен не вмешивался, отлично осознавая, что ничего не сможет сделать, хоть и понимал, кривичи могут воспользоваться данным обстоятельством и напасть. Он клял себя за неосмотрительность, и в то же время надеялся, что кривичи не сделают этого, их слово в отличие от всех прочих славян или варягов действительно стоило дорого, и не сдержать его для Вячеслава значило покрыть себя несмываемым позором в первую очередь в глазах соплеменников.
   Действие можжевелово-грибного пойла во взаимодействии с медовухой сказывалось все сильнее. Дружинники, которые хлебнули особенно много браги, ошалели первыми. Они в приступе неуправляемого выброса энергии стали неистово орать, бегать и прыгать вокруг костров, вертеться в дикой пляске, некоторые обнажили мечи и со свистом размахивали ими. У других действие галюциногенных грибов сказывалось иначе, они либо впадали в ступор, либо начинали мелко трястись, другие засыпали стоя, сидя, не видя и не ощущая ничего. Все больше дружинников впадали в этот буйный или наоборот тихий экстаз. Кто-то принялся выбивал дробь по дну опорожненной бочки, к нему присоединялись другие "барабаньщики" и возник целый оркестр, стучащий что было мочи по днищам бочек и под этот бой вокруг бегали, рычали, скакали... Кто-то вдруг необузданно захотел женщину и орал соответственно:
   - Бабу.... бабу давай... мещерячек хочу, белых, жирных... ууу!!!....
   К ночи не осталось ни одного вятича, который так или иначе не выпустил из себя всю энергию, всю силу, которую дружиннику надлежало выкладывать в бою.
  
   Дозоры кривичей не смыкая глаз наблюдали за разудалым весельем вятичей. Опасность заключалась в том, что выплеск энергии трудно было предугадать, они в экстазе могли и напасть - от таких всего ожидать можно. И лишь когда, наплясавшись и наоравшись, вятичи стали валиться там, где их оставляли силы: в момент пляски, или вгрызающимися в лосиную кость, или вожделенно грезящими о нежном и обильном женском теле, или бредущими в стоячем сне... Только тогда от вятичей перестала исходить опасность. Костры догорали, ибо уже некому было подкладывать дров - все костровые тоже обессиленные спали мертвым сном, так же как и дозорные.
   Вячеслав успел вздремнуть, но едва начало светать, в княжеский шатер вошел десятник, старший дозора и осторожно растолкал его:
   - Просыпайся князь, солнышко вот-вот вставать зачнет.
   - Что вятичи, не пробудились?- сразу отошел от некрепкого сна Вячеслав.
   - Куда там... их сейчас водой не отольешь. Сейчас хоть сам Перун загреми - не проснутся.
   В лагерь вятичей пошли едва над верхушкой леса показался край солнечного круга, Вячеслав, воевода Голова и десять дружинников. Вятичи лежали вповалку, будто пронзенные невидимыми стрелами, не оставляющими ран. Если бы не многоголосый храп, издаваемый этими распростертыми телами, можно было бы подумать что это побитое войско. Вячеслав, воевода и дружинники обходили и переступали тела, видели неприглядные заросшие свалявшимися волосами и бородами лица, многие из которых искажали гримасы, свидетельствовавшие не то о неприятных сновидениях, не то о желудочно-кишечных мучениях. Кто-то во сне обмочился, кого-то стошнило... Все это сопровождалось соответствующим неприятным запахом. Наконец, дошли до княжеского шатра. У входа лежал не то дозорный, охраняющий князя, не то случайный дружинник. Он что-то едва слышно бормотал во сне и ежился от утренней прохлады, веющей с реки. Но даже холод не мог заставить его проснуться, как и прочих вятичей. Мещерская брага вкупе с медовухой сделали свое дело - у вятичей не осталось сил даже для того, чтобы открыть глаза, не говоря уж о том, чтобы встать и взять оружие.
   Кривичские дружинники оттащили мешавшему проходу своего вятичского "коллегу", воевода откинул полог, Вячеслав вошел в шатер, кивнув Голове следовать за ним, а дружинникам остаться у входа и никого не впускать. Бажен лежал ничком, уткнувшись лицом в расстеленную медвежью шкуру. Часть этой шкуры была запачкана рвотными испражнениями, отчего в шатре стоял неприятный кислый запах. По всему, князю вятичей во сне стало очень худо и он, не имея сил проснуться, частично опорожнил желудок. Голова неодобрительно покачал головой:
   - Во, добро понапрасну извел, все назад вывалил. Значит быстрее пробудится... А эти еще полежат.
   - Буди его,- приказал Вячеслав, вновь откидывая полог, чтобы обеспечить доступ свежего утреннего воздуха в зловонный шатер.
   - Эй, княже!... Будет спать, вставай, утро уже!- воевода довольно грубо, так же как обычно расталкивал своих сонных подчиненных, тряс Бажена. Но тот в ответ лишь нечленораздельно мычал, рыгал и мотал кудлатой головой.
   Отчаявшись таким образом разбудить вятичского князя, воевода крикнул дружинникам:
   - Сыщите-ка бадью да воды из реки принесите!- В очередной раз брезгливо окинув взором Бажена, Голова высказал то, что уже давно хотел сказать.- Эх, придушить бы его сейчас, а людишек повязать. Потом, как охолонутся, развязать и отпустить, а про этого сказать, что в блевотине своей захлебнулся. Уж больно этот Бажен людина поганая... Что скажешь, князь?
   - Нельзя... Какой ни есть, а он князь из рода Вятко. Хоть и разбойный народ вятичи, а нам, как ни крути, кровной родней приходятся и никуда нам от родства этого не деться,- не согласился с воеводой Вячеслав.
   Принесли воду. Голова безо всяких церемоний вылил на голову Бажену всю деревянную бадью. Вятич сразу вскочил с выпученными глазами.
   - Ааа!... Что это!!!.... Кто посмел!!! Эй, дозорный, что за люди тут!!!...- он таращил глаза на Вячеслава, но не узнавал его. Увидел в руках у Головы ведро, сообразил, что именно из него его облили студеной водой. Бажен чуть не заревел.- Как ты смел, собака... смерд... князя!!!
   - Не орись... тут тебя никто не пугается, воевода предупредил движение Бажана кинуться к висящему на центральном опорном столбе мечу в ножнах, загородил ему дорогу и оттолкнул.
   Бажен нетвердо стоял на ногах и совсем плохо соображал. Мимо Головы и Вячеслава он выскочил из шатра... и здесь, схваченный кривичскими дружинниками, наконец, начал осознавать создавшееся положение. Он увидел, что вся его дружина лежит недвижимо, а у шатра караул кривичей. По приказу Вячеслава Бажена отпустили, и он бессильно осел на землю.
   - Чем... чем вы нас опоили?- скривился от вдруг пронзившей его боли и обхватил голову руками Бажен.
   - Давай поговорим князь... Помнишь, я вчера тебе сказал, что утро вечера мудренее, вот и пришло утро. Сам суди, мы можем сейчас перебить всю твою дружину, но не сделаем этого, потому что хотим не на словах, а на деле поступить по-братски. Пойми, чем друг дружку задирать, лучше в мире жить да силы копить. Тогда и вам легче будет от хазарского ярма освободиться и нам от варяжского. Подумай над моими словами князь.
   Но Бажан по-прежнему соображал с трудом, ничего не ответив, он поднялся и, шатаясь, пошел к реке. Зайдя в воду по колени, он наклонился и стал пригоршнями лить воду на уже мокрую голову, потом несколько раз опустил голову прямо в воду... Наконец, ему удалось несколько унять головную ломоту, и он, уже весь мокрый, нетвердо пошел назад к шатру. По пути ему попался его распростертый храпящий дружинник. Бажен запнулся о него, едва не упал, выругался, схватил чуть приподняв безвольное тело, начал трясти... Убедившись, что привести в чувство дружинника невозможно, он в отчаянии ударил его кулаком по лицу, что тоже не возымело никакого эффекта. В свою очередь, вновь обессилив от короткой вспышки гнева, Бажен присел на перевернутую вверх дном лодку-долбенку. Вячеслав подошел и присел рядом.
   - Не держи на меня зла, князь. Пойми, я не мог поступить по-другому. Иначе пролилась бы и ваша и наша кровь. А позволить тебе идти разорять селище мещеряков, князя Кову, отца жены моей, матери наследников моих я никак не мог... Дружина твоя где-то до вечера спать будет. Да, в браге было мещерское зелье, оно дает невиданную силу на малое время, а затем ту же силу совсем отнимает. Потому ты не дивись, что и ты и люди твои еще день, а то и два прежнюю силу и сноровку не обретут. А как сила вернется, вставайте, грузитесь на свои лодки и ладьи и плывите восвояси. Назад по течению, легко плыть будете, не то, что сюда. А мы все это время охранять вас будем, пока слабые вы. И не бойся, не тронем мы вас,- твердо заверил Вячеслав.
   - Неужто не тронешь?- слабым голосом, отняв ладони от головы, выразил недоверие Бажен, известный своим коварством и не понимающий отсутствие такового у других.
   - Я же говорю... охранять будем,- подтвердил Вячеслав.
   - То, что не отравишь, ты тоже говорил!- срывающимся голосом возразил Бажен, затем зловеще-хитро улыбнулся.- А если мы после того как в силу опять войдем, да за мечи возьмемся... не боишься что мы за отраву эту, за обман?!!...
   - Не боюсь. Ты же людям своим все объяснишь, что и как, что не били и не грабили мы вас, пока вы без сил лежали. Ты же всю правду своей дружине скажешь, а!?- повысил голос на последнем слоге Вячеслав.
   Бажен молчал, только время от времени мотал головой, будто хотел что-то из нее вытрясти, мешающее сосредоточится, думать.
   - Ладно, князь, гляжу люди твои, что покрепче или пили меньше, уже пробуждаются. Как голова болеть перестанет, приходи в мой шатер, если будет, что сказать, я тебя жду. А мы пойдем. И помни, хоть и говорят, что у кривичей не правда а кривда, у нас она самая настоящая правда, и ты людям своим настоящую правду скажи, ничего не утаивай,- Вячеслав поднялся и кивнув своим дружинникам зашагал в сторону своего лагеря.
  
   До самого вечера приходили в себя вятичи. Бажен прежде всего разыскал и лично приводил в чувство сотников и десятников, и уже с их помощью "ставил на ноги" свою дружину. Вячеслав же теперь не сомневался, что Кову со своими мещеряками подойдет до того, как вятичи вновь обретут свои временно потерянные силы, боевые навыки и умение. Так оно и вышло. Вскоре после того как в лагере кривичей пообедали по Яузе приплыла долбенка с гонцом от Кову. Он сообщил, что мещерское войско уже совсем близко. Мещеряки шли пешие, только престарелый князь и его приближенные ехали верхом на лошадях. Кову понимал всю нависшую над его народом опасность и спешил как мог... Мещеряки подошли к вечеру. Вячеслав, Кову и Голова уединились в шатре кривичского князя. В последние годы в результате постоянного общения с кривичами Кову не раз бывал в гостях у дочери и зятя, навещал внуков. Потому он стал довольно свободно изъясняться по-славянски.
   - Почему ты не изрубил их и не потоптал конями? Это и сейчас еще не поздно сделать. Ведь уже завтра они снова будут крепко держать мечи,- не мог осознать действий зятя Кову.
   - Нельзя этого делать, если мы хотим мира и спокойной жизни. Если перебьем сейчас вятичей, это породит долгую войну. Вятичей много, а в этой дружине изо всех их племен есть воины, они же все нам мстить будут,- объяснял свои поступки Вячеслав.
   - Я знаю их лучше тебя. У мещеряков нет врагов злее вятичей. Сам знаешь, от их постоянных набегов у поочных мещеряков уже дети не похожие на мещеряков рождаются. Они же чуть не всех женщин там силничают, когда свои набеги творят. Они живут только грабежом и обманом. И ты веришь, что этот Бажан тебя не обманет. Вот увидишь завтра...- с трясущейся от возмущения головой, отставив чашу с непочатой медовухой, говорил Кову.
   - Не будут сейчас биться вятичи. Даже когда сила к ним воротится... побоятся. Теперь моих дружинников вместе с твоими людьми, князь, больше чем их. Нечестен Бажен, но не дурак, чтобы со своими тремя сотнями на наши пять с лишком нападать. А то, что я людей его не побил и самого Бажана на аркане в полон не поволок... Это может дать мир с вятичами, и нам и вам. А мир нам нужнее всего. Сам знаешь только в мире и твой и мой народ богатеть и множиться будет, сильнее становиться. А если сейчас войну затеем ничего этого не будет, ни богатства, ни многолюдства,-терпеливо молодой князь втолковывал, что в общем-то уже давно осознал и старый... но уж слишком он ненавидел вятичей.
  
   Дружина вятичей только через полтора дня окончательно и полностью пришла в себя. Все это время они много пили воды, и все время испытывали слабость в ногах и сонливость. Бажен несколько раз совещался в своем шатре со старшими дружинниками. Он их громко ругал, те дружно огрызались, дескать и сам не лучше нас себя повел. Они, конечно, все возмущались обманом кривичей, но еще более удивлялись, что те не воспользовались их беспомощным состоянием. В общем, единства в вопросе, как поступать дальше не было. Одни призывали наказать кривичей, другие, напротив, указывали на их великодушие. Бажен колебался, хотя возвращаться без добычи... это грозило ему позором в своей среде племенных вождей, потерей авторитета. Конец спорам и колебаниям положил самый старый по возрасту сотник, первый помощник князя:
   - Биться сейчас нам никак несподручно, потому как кривичам подмога подоспела, сами видели, человек триста мещеряков, а то и все четыреста. Они, конечно, в поле вояки - не как в лесу, и оружие с доспехами у них худые, но многолюдством да еще вместе с кривичской дружиной, могут тут нас всех посечь. Отступать-то нам некуда с одной стороны лес с другой река...
   - Да, мещеряков много подошло, и все больше здоровые да молодые, и оружие у них не так уж плохо. Мои ребята со стороны леса к ним подползали, смотрели. Мечи с топорами у них есть очень неплохие,- подтвердил один из десятников.
   - Это им за рухлядь меховую кривичи оружие продали,- сообщил второй десятник.
   - Да откуда же их столько-то, молодых да здоровых?- удивленно спросил кто-то из задних рядов, тесно сгрудившихся в княжеском шатре старших дружинников.
   - Их уже лет двадцать никто не разорял да в полон не уводил, вот и народились, наросли. Нас на них не было, а то бы...- пояснил первый десятник.
   - Да и с кормлением у них - по всему - все хорошо, а если всю жизнь с рождения лосятину с кабанятиной есть, ох, сколько силы накопить можно,- это уже сделал вывод старший сотник.
   Совещание как-то перешло в разговор, который с каждой минутой становился все более свободным и даже скабрезным. Одни с восторгом вспомнили, каких стройных беловолосых красавиц-пленниц они брали во время набегов на эрзю. Другие с большим удовольствием высказывались о мокшанках, особенно если попадались по мокшански полнотелые и по эрзянски светловолосые. Дорого ценились такие пленницы у хазарских сборщиков дани, что каждую осень наезжали за ней к вятичам. Иной раз нескольких пленниц хватало, чтобы хазары засчитывали дань целому племени.
   - А эти мещерячки они же родня и эрзи и мокше. А вот бабы у них волосом потемнее, чем эрзянки да рыжих много, зато телом побогаче их, но мокшанок пожиже будут,- доносилось из одного угла шатра.
   - Ну, это только здешние, воймежные, а у наших ближних на Оке, сколько туда не ходил за данью, светлых только старух видел, а у молодых... наши отцы еще их матерей перепортили, и их самих тоже,- дружинная старшина дружно загоготала удачной шутке.
   - Да и этих бы тоже попортили, если бы не кривичи...
   - Ну, все, замолчь!- наконец не выдержал разгула вольницы князь и стукнул кулаком по грубо сколоченному походному столу.- Против такого многолюдства нам тут никак не устоять. Да и не все наши дружинники от отравы той до конца оправились, на ногах не все крепко еще стоят, и по нужде часто в лес бегают... Как таким в бою с мечом или копьем управляться? Потому велю вам сейчас разойтись по своим сотням и десяткам и всем говорить, что мещеряков в подмогу кривичам не три, а все пять сотен подошло. Чтобы каждый дружинник понял, что такое многолюдство нам ни как не одолеть. Потому и приходится нам на этот раз домой без добычи плыть. Да накажите тем дружинникам, что в догляд ходили, чтобы не болтали, сколько мещеряков видали, пять сотен лесовиков да две кривичей, всего семь сотен, и все тут. А то ведь могут и засмеять нас, как вернемся, что без боя, да и без добычи. И чтобы никто про то, что нас отравили... тоже болтать не надо, сраму не оберемся...
  
  К вечеру четвертого дня противостояния, уже Бажен наведался в гости к Вячеславу. Он, конечно, не опасался, что в лагере кривичей ему может что-то или кто-то угрожать. Тем не менее, для солидности он взял с собой несколько дружинников из тех, что менее других ощущали последствия потребления "грибной" браги. Вятичского князя Вячеслав принимал в своем шатре вместе с Кову. Присутствие мещерского князя Бажена не обрадовало. Он хотел говорить с Вячеславом наедине, но тот сразу дал понять, что у него от тестя секретов нет. От предложенной медовухи Бажен сразу отказался. Вячеслав стал его убеждать, что сейчас все будет без обмана и тут же выставил на стол фряжское вино, зная, что до заморского хмельного Бажен особенно охоч.
   - Нет, не буду... Не подумай, князь, что не верю тебе, но после той твоей браги я уже не скоро любого хмельного захочу. Ты лучше все это со стола убери, а то как вспомяну, так меня опять наизнанку выворачивает начинает,- объяснил свое состояние Бажен.
   Но без хмельного разговор поначалу не клеился - Бажена явно сдерживало присутствие молчаливого, но смотревшего на него исподлобья ненавидящим взглядом Кову. Этого не мог не заметить и Вячеслав:
   - От князя Кову у меня тайн нет, еще раз тебе говорю.
   - Так уж и нет?- в свою очередь бросил злой взгляд на старика Бажен.- От того, что ты его дочь из наложницы своей женой сделал... этого достаточно, чтобы кривичи с мещеряками кровными братьями стали?!- Своими словами Бажен хотел обидеть прежде всего Кову, говоря в пренебрежительном тоне о его дочери и словно игнорируя его присутствие. - Ты сам себе лжешь Вячек,- вятич вдруг заговорил наставительно и как будто ласково, как старший брат, когда поучает младшего.- Родичи - это вы и мы, а у этих и обличие иное, и словами мы говорим разными. Да мне тоже нравятся их бабы, потому как телом и волосом светлые, но от этого мы с ними не роднимся. Да и более ничего хорошего в них нету, негодный народ, уж очень тихий, не быстрый, задора в них совсем нет никакого. Телом вроде крепки, а душа у них заячья, против нашего народа не устоят. Потому не они наших, а мы ихних баб мяли и мять будем. Вон сколько мы с их родичами бились, и с эрзянами и с мокшанами, и с муромой случалось, и всегда верх за нами был. С таким негодным народом родниться нам негоже, и я тебя Вячек...
   - Это у кого души заячьи, разбойник ты алчный?!- с некоторой задержкой до Кову дошел смысл сказанного Баженом, и он, наконец, отреагировал.- Зашел бы ты к нам в лес, посмотрели бы, кто там медведь, а кто заяц.- Кову говорил медленно, тщательно складывая славянские слова в выражения. Ему очень мешало негодование и ненависть ко всем вятичам.
   - Молчи, старик!- пренебрежительно отозвался Бажен.- Ходил я много раз на родичей твоих и знаю, какие они, потому и говорю. Все твои братья, князья поочным мещеряков дань нам платят, всем платят, и рухлядью меховой, и медом, льном, рыбой... бабами. Что хотим то там и берем. А тебе старому вот что я скажу. Ты конечно хитер, и дочь твоя хитростью сумела его вот окрутить, стреножить да уговорить на защиту народа твоего встать. Хитрое вы племя... но смотри, если и дальше наших данников с Оки-реки к себе принимать да укрывать будешь... сам нашим данником станешь!
   Вячеслав несколько раз пытался прервать этот становящийся все более напряженным диалог, но Кову знаками просил его не вмешиваться и тот остался как бы сторонним слушателем.
   - С данниками так, как вы, никто не поступает, не дань вы берете, а разбойничаете!- начал свою отповедь Бажену Кову.- А бегут ко мне от разбоя вашего наши братья и сестры и дети их. И я как принимал их, так и принимать буду. Они порассказали, что творили в мещерских селищах ты и дружинники твои. Благодари вот его, что ты сейчас тут живой сидишь и слова свои поганые говоришь. А моя бы воля, я бы тебя на куски разрубил и в лесу разбросал, чтобы звери твое мясо растащили и вороны склевали,- Кову встал из-за стола так быстро, что казалось он вовсе не старик а полный сил человек средних лет, и так же быстро вышел из шатра...
   Немало пришлось постараться Вячеславу, чтобы удержать рвавшегося следом за Кову Бажена с явным намерением обнажить меч... Когда же вятич немного остыл, наконец, начались переговоры между двумя славянскими князьями. Вячеслав терпеливо разъяснял:
   - Хоть ты и не уважаешь стариков, князь, но послушай, что мне присоветовал мой отец князь Всеслав, когда еще жив был. Он говорил так: нам всем кривичам надо как можно дальше на восход солнца идти, за лесами и болотами от варяжских князей и их дружин неодолимых спрятаться, иначе у нас никогда ни богатства большого, ни многолюдства не будет - все варяги отберут, богатства не будет, смердов, баб и детей забирать будут. А там, у мещеряков мы и от варягов схоронимся, и на новых землях забогатеем. А варяги за нами следом не пойдут, они же тем только и живут, что торговый путь в державу ромейскую, который у нас отняли, под свою руку взяли, и с него они никуда не сойдут, с коровы дойной. А нам на восход солнца лучше не войной, а миром идти и с тамошними народами в справедливости жить. Через них мы и свою многолюдность возростить можем. А как сила наша большой станет, тогда и с варягами можно будет по-иному говорить... Ведь и вы вятичи тоже так делаете на восход идете, да только с войной и разором и потому силу свою вы не прибавляете. А если бы миром - может быть, у эрзи или муромы в лесах бы спрятались, и там вас бы хазары не сыскали...
   - Хазарам недолго над нами озоровать осталось. Дай срок, мы сами без чужой помощи и никуда не прячась их поборем и всю дань, что заплатили, им припомним, все с лихвой вернем,- зло пробурчал в ответ Бажен.
   - Пусть будет по-твоему, дадите вы хазарам отпор, так вместо них варяги придут. А с варягами вам не справиться, хоть весь ваш народ от детей до стариков в дружину загоните. И нам не справиться и вместе нам не справиться. У них столько богатства всякого и в Новгороде, и в Гнездове, и в Киеве. На него они такие дружины за варяжским морем наймут. Все народы, что на заход солнца живут, все от варягов страдают, и ромеи страдают, и никто с ними в бою сладить не может. Вон сколько раз новгородцы против них вставали и все бестолку. Так что один у всех у нас путь, на восход уходить, в леса, но не как вы делаете, а как мы с Кову поступаем, миром да ладом все решаем, свою силу с их силой соединяем. А то, что у мещеряков душа заячья, в этом ты князь не прав. Мои сыновья от мещерячки родились. Если бы ты их видел. Старшему сыну пятнадцать лет - так он храбростью как я, а вот силой, вижу, обойдет меня, как подрастет. Второй такой же. Они от любви родились и храбрость, и удаль у них кривичская, а сила с терпением - мещерские. И сейчас, когда смерды наши в этих лесах поселились, уже многие из них мещерячек в жены взяли, и дети от них родятся, может с них и пойдет новый народ, который ни варяги, ни хазары согнуть не смогут, и никому они дани платить не будут. А вы, вятичи, только напрасно кровь льете, да обиду на себя сеете. И поочных мещеряков вы замордовали не потому, что душа у них заячья, а потому что мало их, а вот эрзян больше и вы так же наклонить их да данью обложить не можете... А Кову, князь, не трогай, мы с его народом уже крепко побратались и теперь всегда под защиту их возьмем,- твердо заключил Вячеслав.
   Бажен молча все выслушал, так и не высказав, что он думает по поводу рассуждений Вячеслава, после чего лишь предупредил, что завтра с дружиной отплывает восвояси. Бажен ушел уже в сумерках и потому немногие его дружинники обратили внимание, что их князь необычно молчалив и задумчив.
  
   Грузиться вятичи начали с утра, чтобы к исходу дня доплыть по течению до места впадения Медвежьей реки в Оку, где, собственно, и начиналась земля вятичей. Собирались споро, солнце стояло еще невысоко, когда и лошади и люди были уже в лодках и ладьях, и головные долбенки стали не спеша выгребать на стремнину. Следом и тяжелые ладьи выстраивались согласно отработанному походному распорядку. За ними внимательно наблюдали кривичи и мещеряки, вольно без строя стоявшие на берегу. До вятичей было недалеко, но ни кто не сказал друг другу ни слова, ни приветственного, ни бранного, словно боялись ненароком шуткой или неосторожным словом изменить сложившийся порядок вещей - битва не состоялась, потенциальные противники расходятся, не обнажив мечей. Вячеслав и Кову заранее предупредили своих людей - ни в коем случае не задевать вятичей, хватит и того, что они уходят "не солоно хлебавши". И все же совсем без общения не обошлось. Одна из замыкавших долбенок неловко выгребла на стремнину, не успев увернуться от волны, которую создала идущая перед ней большая счетверенная лодка с лошадьми. Долбенка встала к течению боком, ее чуть протащило таким образом, после чего она перевернулась. Два гребца с веслами и еще два сменных оказались в воде, барахтаясь и крича о помощи. Но весь "караван" находился впереди, а большая лодка-ладья с лошадьми, оказавшаяся ближе всех, дать "задний ход", чтобы подобрать тонувших, никак не могла. Спасти их могли только кривичи, которые наблюдали за вятичами сидя в своих лодках. Вячеслав мгновенно оценил обстановку и приказал нескольким лодкам, что есть мочи грести к утопавшим вятичам. Первая лодка подобрала одного, вторая трех оставшихся. Тут же они, помогая течению веслами, догнали ладью с лошадьми, на которую "купальщики" и перебрались.
   Бажен все это видел со своей ладьи, располагавшейся в середине "каравана". Он кричал, ругался и мысленно уже расстался со своими четырьмя незадачливыми дружинниками. Когда же кривичи их спасли... Вятичский князь, явно этого не ожидавший, приказал затормозить головные лодки, и весь "караван" встал, веслами не давая течению их сносить. С княжеской ладьи спустились две долбенки-однодревки, и они стали скользить от лодки к лодке, от ладьи к ладье, одна в сторону "носа каравана", вторая к "хвосту". Они обошли всех. Видно, Бажан отправил на малюсеньких юрких лодченках своих гонцов с каким-то известием ко всей своей дружине. С каким?...
   Стоящие на берегу и кривичи, и мещеряки, все были наслышаны о коварстве вятичей. Вячеслав даже на всякий случай приказал своим дружинникам ни в коем случае не расставаться с оружием и держаться ближе друг к другу. Конечно, сейчас никто не думал, что они на добро ответят злом, но и никакой благодарности тоже не ждали. Тем более стало неожиданным, когда река и окрестные леса буквально содрогнулись от дружного единого возгласа трех сотен человек по знаку, падения в воду выпущенной стрелы с княжеской ладьи. Вятичи кричали:
   - Будь славен народ - кривичи!!!
   Прокричав, вятичи не поплыли, а продолжали стоять, ждали ответа. Вячеслав и тут нашелся мгновенно, благо почти вся дружина стояла рядом и была обучена не только воевать, но и приветствовать дружными возгласами. Видно они вновь удивили вятичей, потому что ответили без задержки, как заранее знали, что их будут приветствовать и были готовы к ответу:
   - Будь славен народ - вятичи!!!
   Услышав ответное приветствие, вятичи чуть помедлили, потом дружно подняли сразу все весла, кроме рулевых, и отдались воле течения, которое понесло их вниз, домой...
  
  
   Начало 21 века
  
   На последней консультации перед летней сессией, Михаил как обычно дождался, когда все "вечерники" получат ответы на свои многочисленные вопросы, и только тогда подошел к профессору... Дело было в субботу, то есть днем, и опять их разговор затянулся. Говорили сначала в аудитории, потом в коридоре, на лестнице, по пути в метро, при этом периодически останавливались. Последний раз надолго остановились у "развилки" эскалаторов метро - они все никак не могли наговориться...
  
   - И все же Алексей Никитич, я хоть и разделяю вашу позицию, умом понимаю вашу правоту, но не могу принять ее полностью, может еще не созрел, попозже дойду,- словно стеснялся своих слов Михаил.
   - Понимаю вас Миша. Даже могу предположить причину ваших колебаний. Главенство языка, а не крови, ген, воспринималось на протяжении веков, как само-собой разумеющееся. К тому же еще никто по-настоящему и не пытался поднять этот вопрос на обсуждение хотя бы в СМИ. И опять я утверждаю, это происходит оттого, что главенствовал не научный, а политический подход, ведущий к намеренному искажению истины. То было выгодно не только царям, Рюриковичам и Романовым, но и многим русским дворянам, ведущим свои родословные не от коренного населения, а от варяжских дружинников, или от предков, пришедших из других мест. А таких дворян было большинство. До сих пор официально не признан даже такой многократно доказанный исторический факт, что не кто иные, как варяжские князья создали нечто вроде государства, который потом опять же официальные летописцы и историки стали называть Киевской Русью. А было ли оно когда-нибудь полноценным, единым централизованным государством? Ведь все восточные славянские племена за исключением того, что платили дань варягам, между собой имели мало общего и жили каждое само по себе. И отмеченная в истории феодальная раздробленность возникла не только из-за противоречий отдельных князей, но и из-за все большего кровного и даже языкового расхождения вновь формируемых наций. Например, в украинском языке это прежде всего мягкое "ге", вместо твердого, в русском характерный акцентированный звук "о", чем севернее тем сильнее. Эти языковые отличия получались под влиянием тех народов, с которыми те или иные славянские племена наиболее тесно и долго контактировали,- настойчиво убеждал профессор своего студента.
   - А чекание в белоруссаком языке... это, наверное, от балтов, верно?- тут же предположил Михаил.
   - Не совсем так. Тут, как мне кажется, имеет место диалект пошедший от древнекривичского языка. У белорусов он, как вы выразились, характерен чеканием, а вот у наших псковских кривичей выражался в совпадении звуков ц и ч. Я будучи у себя на родине во Пскове интересовался данным вопросом и тамошние специалисты считают, что такое случилось под воздействием восточных соседей, финно-угорского племени меря. Но вполне возможно, что первооснова здесь все же балтская, как в нашем изначальном псковском говоре, так и в белорусском языке. Ведь именно с балтами много веков тесно контактировали западные кривичи, частично смешавшись с ними и став впоследствии белорусами. Как вы, наверное, помните, у них в позднем средневековье даже образовалось единое белорусско-литовское государство, известное под названием Великого Княжества Литовского.
   Пассажиры, кто с удивлением, кто с недовольством обходили этих двух увлеченно беседующих людей, пожилого и молодого. А они опять так увлеклись, что ничего вокруг не замечали. Пожилой в основном говорил, молодой слушал:
   - Кстати, насчет балтов, их история тоже хранит массу невыясненных тайн. Ведь взаимные контакты балтов и финно-угров начались задолго того, как на русскую равнину пришли славяне. Об этом говорит, что, и у тех, и у других общая главенствующая гаплогруппа по игрек-хромосоме, N. Когда-то, в глубокой древности балты занимали пространство от Немана, Западной Двины на западе до верховьев Днепра и Оки на востоке. По всему, именно балты являются самыми древними обитателями восточноевропейских лесов. Потом уже, где-то на рубеже старой и новой эры, может даже раньше, сюда из-за Урала пришли финно-угры. По всему, их было больше и они постепенно начали теснить балтов, расселятся на их землях, мешаться с ними. Скорее всего, финно-угры тоже изначально были смуглы и темноволосы. Как и сейчас подавляющее большинство хантов, манси, коми и прочих восточных финно-угров. А вот те, кто продвинулись далеко на запад, такие как эстонцы, в средние века они звались эсты, меряне, мокша, эрзя, мурома, мещеряки... они за много столетий так перемешались с балтами, что стали светлее, и волосом, и телом, и глазами. Потом, когда во второй половине первого тысячелетия сюда пришли славяне, они фактически стали смешиваться со сравнительно немногочисленными балтами, и более многочисленными народами, говорящими на финно-угорских языках, но уже имеющими смешанную с балтами кровь... Трудно постигается?- участливо спросил профессор.
   Лицо Михаила приняло мыслительное выражение, но чувствовалось, до него дошло далеко не все. Но все же, он счел нужным задать вопрос, как бы давая понять, что "усекает" профессорскую мысль:
   - Так, что же получается финно-угры выходцы из Сибири, то есть азиаты?
   - Вернее, когда-то ими были. О том говорит тот же анализ ген. Гаплогруппа по игрек хромосоме характерная для финно-угорских народов, как я уже упоминал, это гаплогруппа N. Так вот, самый большой процент этих ген, как нетрудно догадаться у финнов более 60%, а вот кто по этому показателю к ним ближе всех, ни за что не догадаетесь,- профессор улыбнулся со своей "фирменной" хитрецой.- Попробуйте угадайте.
   Михаил недоуменно пожал плечами:
   - Может быть карелы?... Нет?...- Тогда не знаю, мордва не может, у них славянская R1a большой процент занимает... Коми, удмурты тоже не могут, они со славянами и татарами сильно перемешались. Может венгры?
   - Да что вы Миша, у венгров этой N остался совсем небольшой процент, они и со славянами и западными европейцами так успели помешаться, да и те же турки до них в период своей экспансии доходили, и свой процент ген успели внести.
   - Тогда просто не знаю, неужели русские, раз мы друг на дружку так похожи, то может быть...- неуверенно рассуждал Михаил.
  Последнее предположение Михаила уже вызвало откровенный профессорский смех:
  - Я же вам говорил, что ни за что не догадаетесь... А более всех гаплогруппы N оказалось, как это не звучит странно, в якутах аж 80%.
  - Не может быть... Это же противоречит тому, что вы мне до сих пор объясняли, что генофонд имеет совпадение с антропологическим обликом. Ведь якуты и финны не имеют вообще ничего общего, ни во внешности, ни в языке... да вообще ни в чем,- принялся с жаром возражать Михаил.
  - И, тем не менее, это факт, указывающий на то, что когда-то финно-угры жили в восточной Сибири, очень давно, много тысяч лет назад, а потом разошлись да так переродились, что на своих древних родичий уже совсем не похожи и даже языки приобрели разные, финны говорят на финно-угорском, а якуты на тюркском. Кстати та же гаплогруппа R1a, которую принято считать славянской, она ведь тоже более всех не у славян встречается. Самый высокий ее процент у славянских народов зафиксирован у поляков, около 60%. А вот у киргизов она достигает 65%, а у памирских таджиков и того более 68%. Понимаете к чему я клоню?
  - Нет,- откровенно признался окончательно сбитый с толку Михаил.- Я вообще не могу здесь, что либо понять.
  - Вы забываете, что игрек хромосома передается лишь по мужской линии от отца к сыну. А ведь существует еще и материнские гены, митохондриальные ДНК. А родство отдельных народов не определяется только главенствующей в их генофонде гаплогруппой игрек хромосомы, так же как не определяется языком. Оно определяется соотношением всего набора гаплогрупп, что в конце концов определяет и антропологическое сходство. Понимаете мою мысль?
  - Не совсем,- пожал плечами Михаил.
  - Ну, смотрите, это же не сложно. Почему якуты и финны, имея такое совпадение по игрек хромосоме, внешне не имеют между собой ничего общего? Да потому, что все остальные гаплогруппы у них не просто разные, а бесконечно далекие друг от друга. Ведь финны уйдя на запад контактировали со славянами, скандинавами, балтами, а якуты, оставшись на месте, мешались с сопредельными монголоидными и тюркскими народами. И за несколько тысяч лет эти народы окончательно и бесповоротно разошлись. То же самое можно сказать о русских, киргизах и таджиках. Или, почему у русских с белорусами больше сходства, чем с украинцами. Да потому, что и у русских, и у белорусов кроме главенствующей гаплогруппы, определяемой по игрек хромосоме, совпадают и ряд других. А с украинцами кроме R1a прямых совпадений немного, тюркских ген у русских намного меньше, чем у украинцев, а финно-угорских, в разы больше. И вот так надо искать сходство с каждым народом не по одной, а по совокупности совпадений гаплогрупп, как отцовских, так и материнских, находить некий общий процент.
  Увидев, что студент, все же с ходу не может "объять необъятное" научной гипотезы, профессор сжалился:
  - Ладно, об этом у нас еще будет время поговорить. Давайте лучше вернемся, так сказать, на исходные позиции. Все сведения о генофонде славянских народов, как я уже не раз говорил, довольно подробно изложены в книге Балановских. Но они в своих таблицах приведя по отдельности проценты по отцовской игрек хромосеме и материнской ДНК, не определили некий общий усредненный процент, который бы в наибольшей степени определил генофонд того или иного народа. Помните, в предыдущей нашей беседе я вам озвучил цифры гаплогрупп по мужской игрек хромосоме? Славянской сорок семь процентов, финно угорской двадцать два и так далее?
  - Ну конечно помню, я даже записал эти цифры,- с готовностью подтвердил Михаил.
  - Так вот, из неофициальных источников имеются истинные усредненные результаты исследований, как по отцовской игрек хромосоме, так и по материнской митохондриальной ДНК, проводимых среди коренного русского населения выборочно от Архангельской области на севере, до Краснодарского края на юге. И они несколько отличаются от тех, что мы имеем по игрек хромосоме. Они таковы: славянский субстрат сорок два процента, финно-угорский двадцать семь, балканский - десять, западноевропейский - шесть, тюркский те же пять и монгольский два процента. Причем на севере, как мы уже с вами выяснили в Архангельской и Вологодской областях славянские и финно-угорские составляющие совершенно равны. Что же касается южных областей, то здесь надо учитывать, что в исследования включили жителей Краснодарского края, то есть кубанских казаков, значительную часть которых, вернее их предков, переселили туда в конце восемнадцатого века с Запорожской сечи, фактически украинцев, что естественно снизило общий финно-угорский субстрат и повысило славянский и особенно тюркский. Если бы из исследований исключили бы этих бывших запорожцев, то картина общего генофонда, хоть и несущественно, но изменилась бы. Во всяком случае, не сомневаюсь, и тех пяти тюркских процентов не получилось бы. А что касается соотношения тюркских и монгольских ген 5% и 2%, то это полностью соответствует этническому составу монголо-татарского войска, где тюрок было в два с половиной раза больше чем монголов,- увлеченно убеждал профессор, будто забыв, что ему надо идти на эскалатор, но тут же, словно спохватившись, бросил тревожный взгляд на часы.
   - Хорошо,- видя, что профессор вспомнил о времени, Миша, уже опоздавший на свою электричку и потому не торопившийся, поспешил заинтересовать собеседника очередными вопросами,- я вот тут опять подсчитал ваши проценты, и в сумме получается сорок два - двадцать семь - десять, пять и два, то есть в целом восемьдесят шесть процентов. Остается четырнадцать. Это что же получаются, видимо, варяжские гены?- Михаил задал вопрос, на который профессор никак не мог не ответить.
   - Во-первых, вы упустили шесть процентов западноевропейского субстрата. Так что в сумме уже получается девяносто два процента. Ну, а что касается варяжских, то есть скандинавских ген, их даже меньше чем тюркских, всего три процента. Вот вам уже и девяносто пять процентов. Среди пяти оставшихся присутствуют самые различные. Но все они не превышают одного процента каждый. Я вам говорил про кубанцев, что там много выходцев с Украины, а с ними пришли и иранские гены от скифов, и еще бог весть кто. Генофонд любого народа довольно пестр. Но всегда надо помнить об его основополагающих субстратах,- профессор вновь озабоченно глянул на часы.
   - И все-таки, мне почему-то казалось, что варяжских ген в русском генофонде побольше,- с явным разочарованием в голосе произнес Михаил.
   - Понимаю ход ваших мыслей. Да, большая часть первоначальной княжеской элиты и первая волна дворянства формировалась, в основном, из варяжский князей и их дружинников. Племенных славянских и финно-угорских князей они в основном, либо уничтожали, либо ассимилировали. Но, в то же время, только первая волна русского дворянства имела варяжские корни, а таких волн было несколько и все остальные уже имели другое происхождение, в основном не русское, то есть не славяно-финноугорское. У нас, к сожалению, нет специальных исследований по этнографии потомственного дворянства, купечества, духовенства, чиновничества, ремесленников. Этнографы во все времена основное внимание уделяли крестьянству, издревле составлявшего подавляющее большинство любого народа. Вообще если бы была возможность исследовать генофонд столбового российского дворянства где-то в середине девятнадцатого века, думаю, он бы сильно отличался от генофонда простонародья. И тут дело даже не в том, что русское дворянство в основном пошло от варягов, в дальнейшем оно преумножалось в период с тринадцатого по шестнадцатый века, в основном, за счет приходящих на русскую службу выходцев из Литвы и Орды. Отсюда среди русского дворянства были так распространены фамилии явно тюркского происхождения или польско-литовского. Так что получается поговорка, потри любого русского получится татарин, куда более чем для простонародья верна для так называемого русского дворянства и аристократии. Наверняка, в этой благородной, если ее так можно назвать, среде не два и пять процентов тюркских и монгольских ген, а значительно больше. В восемнадцатом и девятнадцатом веках к ним добавились немцы, французы, голландцы и прочие западноевропейцы, которых цари стали массово приглашать на русскую службу со времен Петра Первого и иной раз жаловать им дворянство, даже если у себя на родине они такового не имели. Потому генофонд русского дворянства был куда мозаичнее генофонда собственно русского народа, который как уже доказано в основном состоял из двух главных составляющих славянской и финно-угорской...
   На них уже начали подозрительно посматривать служащие метро, но они настолько увлеклись, что не видели ничего вокруг. Михаил слушал рассуждения профессора и, параллельно в его сознании возникали самопроизвольные догадки:
   - А вам не кажется, что в общем-то существующая столетиями взаимная неприязнь, доходящая до ненависти между дворянством и народом, теми же крепостными, в основе имела не только социальные, но и национальные корни. Дворяне ведущую свою родословную от варягов, ордынцев, литовцев, немцев не считали своих крепостных одной с собой крови и потому их притесняли еще и по этому признаку.
   - Хм,- профессор задумался,- интересный вывод вы сделали. Надо признать, что мне в голову он как-то не приходил... Возможно, но только на начальном этапе, когда смерды от своих племенных князей попадали в подчинение к варягам. Затем, думаю, вряд ли это отношение было осознанным, скорее где-то на подсознательном уровне тот же столбовой дворянин, зная, например, что его далекие предки пришли на службу к русскому царю из Орды, какие-нибудь Юсуповы, Аксаковы, Баскаковы или Тургеневы считали себя именно по национальному признаку выше своих крепостных Ивановых, Смирновых, Петровых. Вообще принято считать, что вся эта жестокость на Руси в отношениях господ к своим крепостным, и наоборот не что иное как наследие монголо-татарского ига. Однако те же татарские мурзы не стали закрепощать свой единокровный татарский народ. Но придя на службу к русскому царю, они с удовольствием становились помещиками и угнетали чуждых им по крови русских крепостных крестьян, точно так же, как это делали помещики варяжского, польско- литовского и западно-европейского происхождния.
   - Интересно все-таки знать в процентном отношении, каково происхождение того русского дворянство, каков процент его русскости?- с интересом спросил Михаил.
   - К сожалению, здесь в какой-то степени судить можно только о высшей аристократии. Я тут выяснил один интересный факт, о происхождение княжеских родов Российской Империи. Любопытная получилась картина, чисто русских князей в Империи был совсем ничтожный процент. Согласно исследованиям профессора Загоскина, который жил во второй половине 19 века, среди княжеских и прочих аристократических родов Российской империи от Рюрика образовалось таковых 168, собственно русских 43, татарского происхождения 120 и еще 16 другого восточного происхождения, польско-литовского корня 223 и западно-европейского 120. Так что если верить этим исследованиям, то от кривичей, новгородцев, вятичей, мерян, муромы и прочих основополагающих народов в русской аристократии насчитывалось никак не более 43-х родов. Ничтожно мало, учитывая, что, наверняка, не все эти 43 произошли именно от вышеперечисленных народов.
   - Это что ж получается?- Михаил сбил шапку на затылок и стал вслух размышлять.- Ведь до октября 17-го, почти всю нашу культуру творили дворяне. Значит и все кем мы гордимся того... не русские изначально?
   - В общем-то да, большинство наших гениев прошлого из дворян явно не русского, то есть не славяно-финноугорского происхождения. Тот же Пушкин, не только по материнской линии эфиоп, по отцовской он имеет литовские корни. Про ордынских потомков Тургенева и Аксакова я уже упоминал. Бунин тоже потомок выходца из Литвы, Достоевский имеет, скорее всего, тоже польско-литовские корни. Лермонтов потомок выходца из Шотландии, предок Чайковского стал дворянином, придя на службу из Запорожской Сечи, и так далее и тому подобное. По этому признаку многие современные так называемые СНГшные историки и просто интернет-болтуны обвиняют русский народ в крайней бесталанности. И вы знаете, если так сказать "потереть" родословную каждого выдающегося нашего писателя, ученого или политического деятеля, то чисто русским, то есть имеющим славяно-финноугорское происхождение являются не так уж многие, такие как Михаил Васильевич Ломоносов. А у большинства остальных имеется либо нерусская примесь, либо вообще нет русской крови. И сейчас у нас ситуация не намного отличается от имперской и советской, опять нацмены почему-то чаще и успешнее развивают свои таланты. Не в последнюю очередь так получается оттого, что и по сей день наши высокие руководители как бы по умолчанию, того не ведая, продолжают плевать на свой народ, даже если они и кровь от крови настоящие русские. Чего стоит заявление Путина, которое он сделал несколько лет назад, пытаясь задобрить армянские и азербайджанские диаспоры. Он прямо с высокой трибуны во всеуслышание заявил, что в России надо создавать все условия для деятельности и процветания армян и азербайджанцев. И ничего, совесть его не замучила, что для русских и других коренных народов в их собственной стране таковых условий не создано, а для армян и азеров будем создавать. Если бы не эта многовековая традиция верховной власти он бы никогда не решился такое сказать. Я вам больше скажу, именно за счет наших бесправных и забитых крепостных предков, их дармового труда, так называемое русское дворянство успешно развивало свои таланты и выдвинуло в 18 и 19 веках так много гениев. А вот как их после революции выгнали на Запад, и уже самим пришлось тяжким трудом зарабатывать пропитание, этот фонтан талантливости быстро иссяк. Похожая ситуация имела место и в двадцатом веке. За счет дарового труда десятков миллионов в первую очередь русских рабочих и колхозников буквально расцвели евреи. Сколько они выдвинули талантливых ученых, писателей, артистов, чемпионов мира по шахматам - не сосчитать. А как побежали в Израиль и на Запад и там у них фонтан талантливости тоже как-то быстро усох.
  - Так что же получается, что наши предки в основном вкалывали на низших ступенях социальной лестницы, чтобы свои способности развивали люди другой, не их крови!?- возмущенно изумился Михаил.
   - Причина до банальности проста,- с сожалением вздохнул профессор, глядя на проходящих мимо пассажиров метро.- Конечно, наш народ ничуть не менее талантлив, чем любой другой. Все народы Миша от природы наделяются примерно равными способностями и недостатками. Так почему же из какого-нибудь племени африканского или чукчей не получается ни одного нобелевского лауреата, а из евреев, как говорится, вагон и маленькая тележка?
   - Ну, это я думаю яснее ясного, евреи учатся все, а негры в Африке по деревьям лазают, да охотой занимаются, в Америке в баскетбол играют и реп танцуют, чукчи оленей пасут...- начал было пояснять Михаил.
   - Тут надо обязательно добавить, что евреи учатся в энном поколении, и связь времен по линии грамотности у них не прерывается, несмотря ни на какие катаклизмы и независимо от страны проживания. А негры, даже американские, более чем двумя-тремя поколениями грамотных людей похвастаться вряд ли могут. Вот и у нас причина примерно та же. Фактически весь русский народ столетиями не имел возможности, ни учиться, ни занимать мало-мальски значимые командные высоты. Пример Ломоносова показывает, что и чистые русские не менее талантливы, чем дворяне, но у других, таких же талантливых, не было, либо его богатырского здоровья, либо возможности, как у него уйти с обозом в Москву, выучится. Большинство русских крестьян были не государственные, как поморы, а крепостные, а крепостным грамота не полагалась,- профессор тоскливо смотрел по сторонам, понимая, что и идти давно пора, и не мог этого сделать, разговор со студентом перешел в такую "болотную" фазу, что из его трясины уже не было "сил" вырваться.
   - Ну хорошо, а после революции-то, когда крышку сорвало и народная ненависть смела сословное неравенство, почему?...- Михаил не договорил не найдя слов.
   - После революции в качестве интеллектуальной элиты на смену дворянам хоть и не с русской кровью, но позиционирующих себя уже русскими, пришли, увы, не люди с низов русского общества. На их места пришли ущемленные при царе нацмены в основном, евреи в первую очередь, кавказцы, опять же латыши. Кстати родословную Ленина вы знаете?- профессор уже смирился и даже не пытался смотреть ни на часы, ни по сторонам.
   - Слышал, что он вроде тоже еврей,- сделав припоминающую мину, ответил Михаил.
   - Да нет... вернее еврейская кровь в нем, конечно, ест, но всего-навсего четверть. Вот чего в нем совсем не было так это русской крови, и вообще никакой к ней близкой. Ни один его предок ни к славянам, ни к финно-уграм не относился. Оттого, наверное, он и кровь русскую лил в охотку. Отец его наполовину чуваш, то есть тюрок, наполовину калмык, то есть монголоид, мать наполовину еврейка на четверть шведка, на четверть немка. Представляете, какой коктейль, какая гремучая смесь породила этого гения зла, на горе русскому народу и не только ему. На смену Ленину Сталин пришел, ясно кто. Потом Хрущев, который себя всегда украинцем позиционировал, потом Брежнев, опять в большей степени украинец, нежели русский. Андропов - еврей. Горбачев с юга России, по матери украинец. Так что и советское цари и по всему советское дворянство, увы, имело в значительной степени не русские корни. Ну, а про творческую интеллигенцию и память напрягать не стоит, она в советский период, да и сейчас в значительной степени состоит из евреев. И получается, что смоленские, тверские, рязанские, ярославские, вологодские, да и московские люди никогда Россией не управляли, и русскую культуру в основном создали не потомки кривичей, вятичей, словен, мерян, мещеряков, муромы. Я уж грешным делом думаю не в этом ли корень всех наших бед? Если элита общества, властьимущие и творческая интеллигенция, в своем большинстве не будет иметь кровного родства с массами простого народа, как это имело место в Российской империи и в СССР, то такое общество прочным и долговечным не будет. Потому, Миша и нужно сломать эту сложившуюся традицию и, наконец, сказать людям истинную правду о нашем происхождении. А уж на основе этого, отвечать на извечные вопросы, кто виноват, и что делать. Да и с родственниками пора разобраться.
   - Я тут допетрил, что и татары нам родичи не столько по тюркским, сколько по финно-угорским генам,- тут же похвастал творческой мыслью Михаила.
   - Именно так. Кстати, у современных татар этих финно-угорских ген немногим меньше чем у нас...
   Профессор, наконец, уже собрался идти на эскалатор,
   - Подождите, Алексей Никитич... но как же дальше быть, все оставить как есть?- поспешил вновь остановить профессора вопросом Михаил.
   - Оставить все как есть, уже не получится. Как ни странно на мельницу истины много воды налил тот факт, что развалился Советский Союз, и теория славянской идентичности уже не играет стержневую государствообразующую роль, потому у истины появились, наконец, шансы выйти из небытия, заявить о себе. И если вы Миша хотите, чтобы ваше имя стало причастным к признанию данной истины... учитесь и дерзайте. Это очень длительный процесс и на ваш век научной работы хватит, поверьте мне...
  
   ***
  
   Лето для школьных работников традиционно пора отпусков. У Михаила отпуск совпал с летней сессией. Вернее именно на время сессии он отпросился в отпуск, чтобы ни что не отвлекало его от сдачи экзаменов. Впрочем, ночевать он продолжал в своей каморке под школьной лестницей. Ну, а с середины июля, когда все прочие студенты уже гуляли каникулы, у него началась летняя работа в школе. То, в общем, была и работа и аврал, связанный с ремонтом школьного здания. Кроме того пришлось заниматься выкашиванием травы на школьном дворе, обихаживать и поливать деревья, цветочные клумбы. На сколько эта работа соответствовала обязанностям рабочего по зданию?... Михаил по этому поводу не имел морального права возмущаться. Ведь директриса за это позволяла ему столько... Вот теперь она и припахивала его по полной программе. Михаилу даже пришлось иногда заменять завхоза, и это, когда в школе шел капитальный ремонт.
  За ремонтом должна была наблюдать завхоз, женщина лет под пятьдесят, по образованию инженер-строитель. Подрядчики прислали сразу несколько бригад. Здесь наблюдался интернациональный подход к делу: асфальт у входа в школу клали армяне, сварочные работы осуществляли молдаване, спортзал ремонтировали узбеки, гаревую дорожку на спортплощадке делали таджики. Завхоз неплохо разбиралась в строительном процессе, но вот с интернациональными строителями никак не могла найти общий язык - те игнорировали женщину и обнаруживаемые ею недостатки не устраняли. Особенно этим отличались армяне и молдаване. Когда завхоз заявляла бригадиру армян, что не примет такую работу, ибо асфальт положен неровно, тот прямо ей в глаза нагло отвечал: мы по всей Москве асфальт кладем и все нашей работой довольны, а ты кто такая, чтобы нашу работу хаять. Откровенно наглели и молдаване. Они варили ограду для клумб, а затем девушка из их же бригады эти ограды красила. И сварка, и покраска были осуществлены с очень плохим качеством. На замечания завхоза бригадир Аурел, небольшого росточка, постоянно грязный молдованин лет двадцати шести, отвечал, что и так сойдет, а девушка-маляр вообще заявила, что не понимает, что от нее хотят, ибо не говорит по-русски. Завхоз со слезами в голосе жаловалась на такое отношение со стороны "гастарбайтеров" директрисе гулявшей отпуск. Но та не захотела ей помочь - твои обязанности, так и крутись, как хочешь. Тогда несчастная женщина стала изливать "боль души" Михаилу, занимавшемуся выкашиванием школьного газона:
   - Я же вижу, как они халтурят. Эти армяне они же все родом из Грузии и уже давно здесь в Москве с помощью взяток и откатов добились монопольного права на ремонт асфальтового покрытия во всем городе. У них уже нет конкурентов, потому они за свою отвратную работу не боятся. Они за нее все от начальства до бригадиров по нескольку квартир в Москве имеют и коттеджи в Подмосковье, даже рядовые рабочие все на иномарках ездят. Не поверишь, что всего десять лет назад они приехали в Москву с голыми жопами!... Господи, что творится. Они же прямо в глаза мне смеются, что ничего ты нам не сделаешь. И ведь действительно, проволынят до августа, и что мне делать останется, подпишу приемный акт, а куда денешься. Ведь если ремонт к началу учебного года не закончить, с меня спросят. Да ладно, плохо делают, так хоть бы не издевались, а то ведь совсем ничего не боятся, будто мы не в России, а где-нибудь у них на родине. Я ведь даже на вскидку вижу, что они не выполнили работ самое малое на двести тысяч, и ничего с ними сделать не могу, и они это знают, смеются, разве что в глаза не говорят, не вы здесь настоящие хозяева, а мы...
   Выслушав завхоза, Михаил невольно вспомнил то, что рассказала ему Вика о том как укладчики асфальта напугали тогда девочек из ее класса и ее саму, предлагая сесть им "на коленка". Сопоставив воспоминания Вики и слова завхоза, он сделал вывод, что тогда к шестиклассницам скорее всего и пристали именно такие же вот армяне из Грузии, специализирующиеся на укладке асфальта в Москве.
   Буквально на следующий день после этого "плача" охранник позвал Михаила к школьному телефону:
   - Миш, там тебя завхозиха к телефону зовет, что-то сказать хочет, вроде заболела.
   Михаил взял трубку и услышал слабый болезненный голос:
   - Миша я вас прошу, присмотрите за ремонтом, я понимаю, что с ними ничего не сделаешь, но хоть для вида обозначьте контроль, а то мне сегодня совсем что-то плохо, перенервничала вчера, давление подскочило...
  
   Михаил решил начать с самого тяжелого участка с "армянского". То, что он торчит возле рабочих, укладывающих асфальт, не понравилось их бригадиру:
   - Слушай, ты чего тут стоишь, ты здесь кто, косильщик, так иди коси свою траву, а не действуй людям на нервы!
   - Я сегодня за завхоза,- изобразив в ответ пренебрежение, эдак через губу, отвечал Михаил.
   - Ты что сказал, за завхоза, а почему так разговариваешь?- видимо тон Михаила все-таки задел бригадира, носатого армянина лет сорока, каждый день приезжавшего на белой "Тойоте".
   - Я с тобой говорю, так как вы говорите с нами,- не изменил тона Михаил.
   - А как мы говорим с вами?- удивился бригадир.
   - А так, чтобы мы все русские поняли, что вы для нас делаете огромное одолжение, что тут работаете, и что все русские должны стоять перед вами на коленях, или раком... Разве не так?!- резко повысил голос Михаил, так что армяне прервали работу и стали тревожно прислушиваться к разговору их бригадира с этим молодым русским.
   Бригадир явно не ожидал такого ответа, в растерянности лупал глазами и вертел головой по сторонам.
   - В общем так, если все неровности асфальта устранены не будут, я сейчас же согласовываю с директором школы и подаю в департамент образования, а заодно и в отдел внутренних дел докладную записку, в которой указываю, что армянская бригада по укладке асфальта неоднократно оскорбляла школьного завхоза, русскую женщину, делая ей недвусмысленные намеки, а когда она отвергла их притязания, обозвали во всеуслышание русской блядью, чему я и был свидетелем. От этих оскорблений женщина слегла и не может работать,- решил окончательно запугать армян Михаил.
   - Какой намек... зачем нам эта старуха!?- еще более растерялся бригадир.
   - Во-во еще добавлю, что обзывали не просто блядью, а старой русской блядью, и еще добавлю, говорили, что вся Россия у Кавказа сосала, сосет и всегда сосать будет. Думаю, мне поверят и завхоз подтвердит. А вы вот потом как хотите, так и отмывайтесь, там я думаю, еще всплывут вопросы, откуда у вас квартиры в Москве и иномарки наворочанные за такую поганую работу...
   Михаил и сам не ожидал, насколько действенным окажется его "экспромт". Армяне по настоящему струхнули и тут же стали исправлять огрехи. Более того бригадир уже сам с заискивающей улыбкой бегал за Михаилом и уговаривал:
   - Слушай... ты это... не надо ничего писать, мы все сделаем...
   С молдаванами "договориться" оказалось еще легче, ибо пришлось потратить куда меньше времени и слов:
   - Вот что, вы для чего сюда приехали, работать или великих румын изображать!?
   "Осведомленность" в молдавских делах сразу произвела впечатление. Даже молодая малярша, сразу вспомнила, что вполне сносно говорит по-русски. Правда низкорослый бригадир Аурел пытался что-то возразить, но Михаил отвел его за школу и там, приперев тщедушного молдованина к стенке, несколько минут втолковывал ему "прописные истины":
   - Слушай ты, чмо грязное, мне еще отец говорил, что когда служил в советской армии, так там не было более забитых и трусливых солдат, чем молдаване, они в казарме всегда последними чмырями считались. А здесь вы, что себе позволяете!?... В общем так, чтобы помылся и морду побрил. Ты здесь в школе работаешь, тут и учителя приходят и дети. Я, конечно, понимаю, что вы всех русских считаете много вам задолжавшими, но не мы к вам, а вы к нам за куском хлеба приехали, понял!? И если не приведешь себя и своих архаровцев и архаровку в порядок, я тебе лично по тыкве настучу,- с этими словами Михаил отпустил, успевшего аж вспотеть от страха Аурела.
   Через три дня завхоз выздоровела и вышла на работу. Она никак не могла понять, каким образом Михаил сумел так благотворно воздействовать на гастарбайтеров. Она, конечно, поинтересовалась, как ему удалось с ними договориться.
   - Да ничего особенного. Просто я напомнил им, кто есть кто в России. А пока, слава Богу, не все из них считают себя здесь хозяевами, а нас пустым местом...- как смог объяснил свои "педагогические" эксперименты Михаил.
  
   Днем работая, по вечерам Михаил брал у охранника ключ от кабинета информатики, подключал к интернету свой ноутбук и искал, искал информацию о кривичах, вятичах, мещеряках...
  Уже в августе на охрану опять заступил Василич. Как обычно летом он побывал у родственников в Белоруссии и опять нахваливал тамошние порядки:
   - В Белоруссии народ честнее, и такого воровства и чиновничьего беспредела как в России нет, и жизнь в Минске от провинциальной не сильно отличается.
   - Кончай Василич, твоя Белоруссия это большой колхоз, а Лука в нем председатель. Мои деды в таких колхозах всю свою жизнь провкалывали задарма, и я еще с детства помню, как дед говорил: в колхозе только председатель и его прихвостни живут хорошо, все остальные нищие и бесправные.
   - Не правда... Ты еще молодой и знать того не можешь. А дед твой... ну что ж, обиженные всегда и везде были. А в том колхозе, которым ты Белоруссию назвал, нищих как раз нет совсем, а в России их тьма-тьмущая,- привел очередной аргумент Василич.
   - Конечно нет, потому что уравниловка. У тех кто лучше работает отбирают, чтобы лодыри с голоду не сдохли. В результате все как в СССР - ни нищих, ни богатых, даже средних нет, все в честной бедности живут, ничтожную зарплату получают. Я же тебе говорил, что не из России в Белоруссию, а в Россию из Белоруссии народ на заработки бежит. Здесь хоть заработать можно, а у Луки в колхозе среднестатистическая гарантированная пайка. Поверь, Василич, колхоз это наше советское прошлое, как говорит наш препод по политологии. А Лука свой народ заставил уже больше полутора десятков лет жить в этом прошлом, когда Россия худо-бедно, но шла вперед и уже создала хоть и не ахти какую, но вполне рыночную экономику. А у Белоруссии все эти пробы и ошибки, что пережила Россия, еще впереди. Так эту ситуацию наша препод по экономической теории объясняла, умная баба, профессор, где-то твоих лет,- привел свои аргументы и ссылки на свои университетские авторитеты Михаил.
  
   У Вики же летом наступила своя "горячая" пора. В своем турагентстве она до сих пор занималась документальным оформлением групп отдыхающих. Но случилось то, чего она очень опасалась - вместо заболевшей штатной сотрудницы ей самой пришлось свозить одну из таких групп в Анталию. Вернулась она вымотанная, злая...
   С Михаилом они теперь встречались в квартире Викиной подруги, которая сама уехала на полтора месяца за границу. Вика успела отойти от той первоначальной эйфории, сопровождающий период, когда девушка впервые себя осознает, так сказать, полноправной женщиной, началом которого послужила та мартовская совместная поездка в деревню. Теперь она уже все воспринимала более спокойно и даже в какой-то степени по-житейски обыденно. Во всяком случае, она заставляла Михаила принимать меры предохранения, что он делал с неудовольствием, ибо не мог не помнить высшего наслаждения той их первой ночи, когда они не думали ни о каких последствиях. В очередной раз они договорились встретиться на "их" квартире вскоре после приезда Вики из Турции. Михаила сразу выказал Вике неудовольствие ее измученным внешним видом:
   - Вик, что с тобой? Я думал ты приедешь загоревшая, отдохнувшая, а тут... как будто там пахали на тебе.
   - Какой отдых, я же там работала. Пахали, говоришь? Да почти так и было. Не поездка, а сплошное издевательство. Тут свои клиенты с самого аэропорта задолбали, то то им не так, то другое, еще и турки издеваются. И ничего им в ответ не скажешь. Даже вспоминать противно. Как я на мать зла за то, что она меня на этот турбизнес учиться уговорила, будь он проклят,- ругалась Вика, пока они ехали в ее машине до квартиры.- Говорили мне, что турки к нам очень плохо относятся, но не думала, что до такой степени. Там они нам чуть не в открытую дают понять, что наш турист, это турист второго сорта. Перед западными туристами и их турагентами они чуть не на цырлах ходят, а перед нами... Чурки сраные, возомнили о себе, что они европейцы, а мы вроде как бы и нет. И унизить по всякой мелочи наровят, чуть не все, начиная от руководства отеля и кончая последним официантом.
   - А ты не обратила внимание, как они к другим не к совсем западным туристам относятся, например, к болгарам, румынам, грекам?- задал вопрос Михаил.
   - Нет. Да там таких, кажется, и не было. В основном наши валом валят, да западные. Особенно немцев много. Немцы там вообще как дома. Очень многие турки по-немецки говорят, потому у них и языкового барьера почти нет, не то, что у нас,- обрисовала ситуацию Вика.
   - Все правильно, турки уже лет пятьдесят массово ездят в Германию в качестве гастарбайтеров, как к нам в последние лет пятнадцать таджики и узбеки. Отсюда и язык... Я тебя чего про болгар, да греков с румынами спросил? Они несколько столетий под турецким владычеством пребывали, потому турки их, скорее всего, презирают, в упор не видят,- объяснил свое видение ситуации Михаил.
   - Ладно этих, а нас-то за что?- не поняла к чему он клонит Вика.
   - Как за что? Историю Викуль надо знать,- Михаил заговорил укоризненно.- Ведь, и Румыния, и Болгария, да и Сербия с Грецией из под турок выбрались в основном благодаря России. В восемнадцатом и девятнадцатом веках Россия Турцию столько раз и так сильно бивала, что та в конце концов обессилела и не смогла удержать эти покоренные народы, и из большой Оттоманской империи превратилась в сравнительно небольшое государство. Потому они и злы на нас, по исторической памяти,- поучительно объяснял Михаил.
   - Ну, и что, это когда было-то... неужто до сих пор помнят?- недоумевала Вика.- У нас, мне кажется про это вообще мало кто помнит, хотя кажется, что-то такое в школе проходили... Нет, я этого не понимаю. И зачем они все время пытаются оскорблять русских женщин. Как увидят среди русских туристов молодых девчонок обязательно кричат: эй Наташка, и делают неприличные движения и недвусмысленные знаки.
   - И это можно объяснить. Действительно, как ты заметила, турки хоть и корежат из себя европейцев последние лет тридцать-сорок, но сами относятся к тюркской этнической группе народов и их историческая прародина Средняя Азия. А среди большинства азиатских народов как было в средние века, так и до сих пор сохранилась одна общая ментальная черта: самое сильное оскорбление, которое можно нанести народу который ты не любишь, это оскорбить женщин этого народа. Сама подумай, кто больше всех любит оскорблять русских женщин из наших бывших собратьев по СССР. Вон прибалты, как русских не любят, но конкретно русских женщин они не трогают, ни западные украинцы, ни даже молдаване, хотя и те и те русских ненавидят. Всячески оскорблять русских женщин как физически, так и морально модно у народов Средней Азии и Кавказа. А у турок схожий генотип и с теми, и с теми. Из Средней Азии они родом, а с кавказскими народами много веков рядом жили, воевали-кровь мешали, точно так же как славяне с финно-уграми. Вот оттуда у них эта ментальная черта, оскорбил женщину нелюбимого народа и вроде легче ему, исторические поражения не так тяжко воспринимаются...- разговор заканчивали, уже выходя из машины, поднимаясь в лифте, и зайдя в квартиру.
  
   Разговоры говорили, но и о главном, цели своего свидания молодые люди не забывали и делали это уже не спеша, обстоятельно. Они ведь в отличие от своих родителей принадлежали не к "телевизионному", а к "интернетному" поколению и из "сети" знали о, так называемом, сексе такое, о чем их предки в их возрасте разве что смутно догадывались. Тем не менее, широко выложенных в Интернете всевозможные крайности типа анала, орала и кугулингуса у них даже не возникало желание опробовать. В то же время то, что касается "классического варианта", они себе ни в чем не отказывали, не стеснялись ни каких поз, а что касается "места действия", оно никак не ограничивалось одной кроватью. Главную роль здесь играло получение наивысшего удовольствия от этого самого естественного и Богом данного человеку наслаждения. А потом, в перерывах, отдыхая, они вспоминали, что тогда в деревне, в бане и после все равно было лучше... Попутно они могли разговаривать на самые разнообразные темы: эстрада, мода, погода, родичи, цены... Они были счастливы и пока не хотели ничего менять в своих взаимоотношениях, разве что горевали насчет возвращения Викиной подруги и потери такого замечательного места для свиданий.
   Но длилась такая идиллия совсем недолго и прервала ее вовсе не вернувшаяся хозяйка квартиры, а обстоятельство куда более важное. Михаилу где-то уже в августе позвонила обеспокоенная Вика и сообщила, что сейчас приедет и им надо срочно обсудить один вопрос. Михаил уже опять по полной программе был загружен работой вышедшей из отпуска директрисой, и потому отлучиться из школы в рабочее время никак не мог. Говорили опять в машине. Вика огорошила сразу безо всяких "прелюдий", едва он захлопнул дверцу.
   - Миш... я кажется беременная...
   - Как же это... мы же вроде предохранялись?- растерянно пробормотал оглушенный новостью Михаил.
   - Предохранялись, предохранялись...- передразнила Вика.- Тогда в первый раз... в деревне... тогда-то не предохранялись... Я уже давно что-то такое чувствовала. А вчера взяла медицинскую энциклопедию...все симптомы, сто пудов... залетела,- последние слова Вика уже плаксиво лепетала.
   Михаил по-прежнему сидел, словно громом пораженный. Он осознавал, что такое после того как их отношения из шупально-поцелуйных перешли в фазу регулярных интимных, вполне могло случиться, но почему-то он надеялся, что это не будет так скоро... с первого раза.
   - Вика... ты это, все же сходи к гинекологу, выясни точно... мало ли что, может тебе показалось,- словно за соломинку пытался ухватиться Михаил.- Но если все как ты говоришь и это случилось тогда в марте, то срок где-то четыре-пять месяцев... это значит к Новому году,- лихорадочно рассуждал он вслух.
  - Но ведь сейчас, ни ты, ни я никак не можем!- вдруг подала отчаянный голос Вика.
   - Что не можем?- не понял ее Михаил.
   - Ничего не можем... Ты учишься, у тебя твоя история любимая на первом месте, а я совсем не хочу становиться матерью-одиночкой,- по лицу Вики покатились слезы.
   - Подожди... что ты такое говоришь!? Если уж так получилось... то, в общем... я совсем не против. Неужто ты подумала, что я срулю, или на аборт тебя погоню?!... Ну ты даешь. В общем, раз иного варианта нет, то нам надо жениться,- не очень уверенно говорил Михаил.
   Тем не менее, его ответ в значительной степени успокоил Вику. Она тут же вытерла слезы.
   - Не знаю, как я обо всем этом матери буду сообщать. И потом, как мы жить-то будем, где? Ты здесь в своей подсобке на птичьих правах, а я в квартире с матерью и сестрой... Женится он,- в последних словах несмотря на иронию слышались и явственные нотки удовлетворения.
  Переход от наслаждения всеми формами любовных отношений в последующую фазу, олицетворяемую поговоркой: любишь кататься, люби и саночки возить... Это сулило такие изменения в его дальнейшей жизни, что Михаил, чем больше эту данность осознавал, тем более терялся, и уже не знал что и говорить. А Вика, напротив, словно выплескивая из себя все, выговаривалась:
  - Дура... дура... все боялась старой девой остаться, бабой стать невтерпеж было! Стала, ешь теперь полной ложкой, не подавись только! Ну, где были мои мозги, тогда в деревне? Будь оно все проклято!
  - Не надо,- негромко, но твердо предостерег Михаил.
  - Что не надо?- с вызовом спросила Вика.
  - Не надо проклинать то, что там у нас с тобой было. Разве можно такое проклинать? Как у тебя язык повернулся,- Михаил начал выходить из неопределенно-растерянного состояния.
  Вика, виновато пошмыгав носом, осознала, что хватила лишку.
  - Вик... а ты... это самое...неужто аборт делать собралась?- с опаской в голосе спросил Михаил.
  - Не знаю я,- вновь всхлипнула Вика.
  - Не надо Вик... только не это. Давай все Людмиле Петровне расскажем, а я своим тоже все расскажу. Мои, я ничуть не сомневаюсь, только рады будут,- уговаривал Михаил.
  - Так уж и рады... С чего ты это взял-то? Твои, мать с отцом меня даже не знают,- выразила сомнение Вика.
  - Так в чем дело? Поедем в эту субботу со мной в Шатуру, познакомишься с моими, и сразу все им и расскажем. Отец с мамой все поймут, поверь,- уже без сомнения в голосе настаивал Михаил.
  - Твои-то, может, и поймут, а моя мама? Она же на деньгах повернута. У нее свои оценки женского счастья, в ее время выходить надо было за перспективного, а сейчас за богатого. Вон Лизку она бы и под хача подложила, если бы он богатым оказался. Для нее ничего нет хуже нищеты, и для нее жених без квартиры и машины - не жених,- Вика в отчаянии, будто сама себя заводила.
  - Но, ты же, не такая, Вик.
  - Я не такая. Но, как подумаю, что она мне скажет, когда я ей сообщу. Она ведь недавно меня в очередной раз предупреждала насчет тебя. Так и сказала, если приведешь этого студента - выгоню,- Вика вновь залилась слезами.
  - Ладно, нечего сырость разводить, как-нибудь проживем. Если Людмила Петровна сделает, что обещала, у моих поживешь, пока не родишь. Погоди, что мы тут раньше времени фантазируем. Ты же еще даже у врача не была, может...- с надеждой заговорил, было, Михаил.
  - Да была я у врача, сегодня с утра с работы отпросилась специально. На четвертом месяце я!- наконец, решилась признаться до конца Вика.
  
   ***
  
  Как только начались занятия вечерников-третьекурсников, профессор Сиротин сразу же обратил внимание на изменения, произошедшие с Михаилом. На занятиях он стал необычно пассивен, создавалось впечатление, что в основном его мысли витают вдали от аудитории.
  - В чем дело Миша, у вас что-то произошло?- профессор не мог не задать этого вопроса студенту, с которым так сблизился за прошедший год.
  - Да так, личные обстоятельства,- попытался уклониться от ответа Михаил.
  - И они настолько важны, что негативно сказываются на вашей учебе,- уже в "лоб" спросил профессор.
  - Скорее всего да... Этот семестр я дотяну, а потом, наверное, "академ" возьму,- смущенно поведал о своих ближайших планах Михаил.
  - Как "академ", зачем!?... Миша давайте, как сейчас вы молодежь любите говорить, по чесноку, что уж такое сверхординарное у вас произошло, и вы никак не можете продолжать учебу?- профессор явно не собирался "отстать", более того отвел Михаила в сторону, чтобы никто из проходящих по коридору студентов не мог им помешать.
  - Видите ли, Алексей Никитич...- Михаил колебался, стоит ли все говорить, - у меня девушка... она беременна от меня и где-то сразу после Нового года должна родить. В общем, нам срочно надо жениться,- наконец Михаил решился на полную откровенность и виновато опустил глаза.
  - Ну, так что же, замечательно. Но разве это причина, чтобы прерывать учебу?- в тоне профессора слышалось искреннее недоумение.
  - Понимаете, все так складывается, что перерыв сделать необходимо,- в последнем Михаил, казалось, старался убедить не только профессора, но и самого себя, ибо окончательного решения, касательно академического отпуска, еще не принял.
  - У вас, что совсем плохо с деньгами? Но ведь сейчас за рождение ребенка положен немалый материнский капитал, насколько я знаю,- продолжал участливо интересоваться профессор.
  - Да нет, с деньгами как раз более или менее. У нее мать не бедная. Она хоть и всего лишь школьная учительница, но неплохо зарабатывает, да и мои родители хоть и не богачи, но помогут, да и верно вы сказали, материнский капитал. У нас с жильем сложности. Конечно, квартиру снять можно, или даже у моих родителей в Шатуре пожить, они, кстати, так и советуют...
  - Так чего же вы все усложняете, Миша? Пусть ваша девушка рожает, а вы учитесь,- вновь выказал непонимание профессор.
  - Все дело в ее матери. Если я буду учиться, она нам просто жизни не даст,- наконец, поведал о главной проблеме Михаил.- Моя будущая теще считает, что если у мужчины нет машины, и он зарабатывает меньше сорока тысяч, это не мужчина.
  - Так, значит вы собираетесь узаконить свои отношения с вашей девушкой, а ее мать ставит вам вот такие условия, и вы ради их выполнения готовы пожертвовать учебой... Так что ли?- Михаил в ответ лишь молча отвел глаза.- Миша если вы уступите, потом она вам просто не позволит возобновить учебу. Кстати, а как ваши родители относятся ко всему этому, и к тому, что вы собираетесь бросать учиться,- несколько сместил вектор своей "атаки" профессор.
  - Тому, что ребенок будет мои только рады, внука или внучку ждут. А насчет учебы я им еще не говорил. Тут главное позиция ее матери. Она, как узнала про беременность, чуть в осадок не выпала, потом скандал закатала. Хорошо еще, что на аборте не настаивает, чего я очень боялся. Мы же с ней каждый день видимся, в одной школе работаем. Она мне прямо в лицо заявила, что нищего студента в качестве зятя терпеть не собирается. Но это еще ладно, перетерпеть можно. Нам главное свадьбу успеть сыграть, пока у нее беременность не очень заметна. В общем, забот навалилось, не знаю, как я и этот семестр дотяну,- подвел итог сложившимся обстоятельствам Михаил.
  - Это, конечно, вам решать Миша. Но я вам категорически советую учебу, ни в коем случае не прерывать. Прервете, а тут пойдут пеленки, распашонки, режущиеся зубы, болезни, ясли - суета засосет, и уже не возобновите, совсем бросите. Такое часто случалось, умные ребята из-за семейной неустроенности не могли кончить учебы. Потом простить себе не могли, но как говорится, поезд ушел. А на тещу поменьше обращайте внимания, поругается и привыкнет, это я по собственному опыту знаю,- настойчиво убеждал профессор.
  - Может вы и правы, Алексей Никитич, но я...- хотел что-то возразить Михаил.
  - Миша я вас прошу, заклинаю, только не бросайте учебы,- профессор вдруг перешел на умоляющий тон.- Из вас получится настоящий ученый. Я все сделаю, чтобы вам помочь. И пусть ваша теща свыкнется с тем, что вы никогда не будете зарабатывать больших денег. У вас другое предназначение. Вы, и никто другой, должны помочь мне написать истинную историю зарождения нашего народа. А если я не успею, то вы закончите эту работу. То, что вы это сможете, я не сомневаюсь. Хоть и любят все кому не лень повторять расхожую фразу - у нас талантов пруд-пруди, это не правда. Любой большой талант это дар Божий и потому это редкость. Вот, я сколько уже преподаю, и на очном, и на заочном, и на вечернем отделениях... Скажу прямо, я ни у кого не вижу такой тяги, такого искреннего интереса к тем темам, о которых мы с вами так много говорили. У вас бесспорные способности и чтобы не загубить, развить их, вы должны, вы просто обязаны закончить университет, а потом и аспирантуру. А я вам в этом помогу. Как стайер на дистанции перетерпите этот непростой период в вашей жизни, а потом станет легче, как говорится, придет второе дыхание. Иначе... я один, боюсь, не сверну эту глыбу, никак не успею. Ведь, мне кажется, что кроме нас с вами никто этого не сделает. Пришла, наконец, пора нашему народ изучать свою истинную историю, а не вымысел, которым его потчевали много столетий...
  Просящий тон профессора так подействовал на Михаила, что его почти уже полная уверенность в необходимости взятия академического отпуска заметно "пошатнулась".
  
  Осенние месяцы были настолько насыщенны всевозможными событиями, что показались промелькнувшей парой недель. Свадьбу сыграли в самом начале октября - дальше затягивать было никак нельзя, ибо живот Вики выдавал ее состояние. На свадьбе, которую играли в том ресторане в который когда-то Михаил приглашал Вику... В общем, на свадьбе даже Людмила Петровна "одела" на свое лицо маску радости, в чем родителям Михаила не было ни малейшей необходимости - они радовались искренне, в общем, как и сестра Вики. Лиза, несмотря на неодобрительные одергивания матери, раз за разом во всеуслышание повторяла:
  - Круто замутили, молодец Вика, и все так тихо обделали, никто и не знал!
  Но самым неожиданным оказалось то, что в судьбе молодых неожиданную положительную лепту внес отец Вики и Лизы. Бывший муж Людмилы Петровны, некогда получивший от нее отставку, как патологический нищеброд, хоть денег дать молодоженам и не мог, но от своей матери он унаследовал однокомнатную квартиру в Вешняках. Он сдавал ее и тем изрядно облегчал финансовое положение своей новой семьи. Отец Вики поступил, можно сказать и глупо и благородно. Впрочем, очень часто эти слова употребляют как синонимы, особенно в делах житейских. Так вот отец решил квартиру эту больше не сдавать, а пустить в нее молодоженов и никаких денег, естественно, с них не брать, разве что квартплату и коммунальные платежи. Вряд ли это пришлось по душе его новой семье. Но как радовалась Вика, буквально бросившаяся отцу на шею, да и Михаил едва ли не то же готов был сделать - ведь это решало массу проблем и главную лично для него. Ему теперь никак не грозило проживание с тещей в одной квартире. В агентстве, где работала Вика, конечно, не выказали радости от того, что их сотрудница ушла в "декрет", и не обещали держать ее место не занятым. Впрочем, по этому поводу Вика совершенно не расстроилась, ибо всерьез подумывала о смене профессии, к тому же сейчас у нее на первом месте были совсем иные заботы...
  
  Вика родила точно в срок, мальчика. Став бабушкой, Людмила Петровна, во всяком случае, внешне, стала терпимее к зятю, тем более, что жили они в разных районах города и особо друг друга не раздражали. Профессор только после того, как Михаил успешно сдал зимнюю сессию и стал с прежней регулярностью посещать занятия во втором семестре, "вздохнул" с облегчением. Он с прежней силой возобновил "просветительское воздействие" на своего потенциального преемника. Темой очередной беседы стало преподавание истории в средней школе:
  - Миша, вы же хоть и не учитель, но постоянно находитесь в школе. Вам не приходилось просматривать учебники Истории, по которым сейчас осуществляется обучение?
  - Приходилось Алексей Никитич, более того, после наших с вами бесед я это сделал намеренно.
  - Ну, и каково ваше мнение о их содержании?
  - Вы знаете, если предположить, что учебники по Истории для средней школы поручили писать мне, я бы совсем по-другому их написал. Причем не только Историю древней Руси. Думаю, и вы согласитесь со мной, что нам жителям современной России, конечно, надо знать о достижениях киевских князей, но основной для нас историей того времени должна стать не история Киевской Руси, государства организованного лишь для того, чтобы сторожить доходный торговый путь "Из Варяг в Греки" и собирать пошлину с купцов, да дань с сопредельных народов, а историю кривичей, вятичей, новгородских словен, мещеряков, мери, муромы, веси, народов в ходе многовекового смешивания, которых и сформировался собственно русский народ,- уже с искренней верой в то, что излагал, говорил Михаил.
  - Так-так... замечательно. Я, конечно, кое в чем в деталях готов с вами поспорить, но в общем мыслите вы в абсолютно верном направлении. Ну, а еще что вы бы изменили в современных учебниках истории?- чувствовалось, что профессор с каким-то гурманским наслаждением внимал Михаилу, как художник, написавший удачную картину, любуется своим творением.
  - Еще?- Михаил задумался.- Мне кажется, что надо во всеуслышание заявить, что колыбелью России и матерью городов русских Киев никогда не являлся. Что касается Киева, вы сами мне уже все растолковали, в том районе жили поляне и древляне, никогда в образовании собственно русского народа не участвовавшие. Словене новгородские, конечно же, одни из прародителей русских, но если опираться на документы, которые я просмотрел по вашей рекомендации, их численность была заметно меньше численности восточных кривичей и вятичей. Да и мешались новгородцы в основном с небольшими финно-угорскими племенами. Потомки данного процесса впоследствии, видимо, составили основную массу коренного русского населения Архангельской, частично Вологодской, Вятской и конечно Новгородской и Ленинградской областей. А кривичи мешались с самыми большими на тот исторический период финно-угорскими народами, мерей и частично с мещерой и муромой. Они и составили основную часть коренного населения современных территорий Смоленской, Псковской, Тверской, Ярославской, Владимирской, Ивановской, Костромской и частично Московской и Вологодской областей. Вятичи же ассимилировали сначала немаленькое балтское племя голядь, затем частично принялись за мещеру, мурому и также частично слились с мокшой и эрзей. Потомки этого слияния составили коренное русское население территорий современных Калужской, Тульской, Рязанской, Орловской, Пензенской, Нижегородской и частично Московской областей. Таким образом, вышеперечисленные племена и народы, смешиваясь, образовали единый народ, который принял язык на основе славянского и впоследствии византийскую культурную традицию, в том числе и религию - христианство православного толка. Дальше этот народ стал растекаться на юг и восток, в конце-концов и создав собственно Россию.
   Михаил замолчал, вопросительно посмотрев на профессора, но тот слушал с упоением, и не прочувствовал момента, что ученик ждет от него реплики, и тому ничего не оставалось, как продолжить:
  - Ничего этого и в помине нет в современных учебниках истории, как их не было, и в советских, и в дореволюционных. Я так же думаю начало собственно русской истории, конкретно зарождение русского этноса надо отсчитывать не с Рюрика, и не с Крещения Руси, а с того периода в девятом веке, когда кривичи, вятичи и новгородцы, массовое двинулись на восток и начали слияние с коренным финно-угорским населением. Нашим детям надо изучать не походы Игоря или Святослава на Царьград, им куда важнее знать о доблести новгородцев, кривичей и вятичей, деятельности их племенных вождей. Ведь не под руководством варягов Игоря и Святослава, а под руководством славянских племенных князей осуществлялась колонизация русской равнины, в результате чего и зародился народ русский. А мы ведь даже имен их не знаем, как и то, сумели ли хотя бы некоторые из них войти в состав столбового русского дворянства, - подвел итог своему пространственному монологу Михаил.
  - Ого... да вы кое в чем даже дальше меня пошли, и выдвигаете свои собственные весьма интересные гипотезы. Еще, что мне понравилось в ваших высказываниях... я вот вырвал из вашего контекста то, что вы одну из областей современной России назвали Вятской... Она ведь сейчас совсем по иному называется официально,- профессор с хитрой улыбкой смотрел на Михаила.
  - Вот именно официально... Ну, не знаю, я как-то машинально Кировскую область назвал Вятской, почему-то уверен, что рано или поздно ей вернут истинное название, так же как и России ее истинную историю,- ни чуть не смутившись отвечал Михаил.
  - Ну что ж, и здесь я полностью разделяю ваши надежды, хоть и не надеюсь дожить до столь замечательных времен...
  
   В другой раз профессор вдруг заговорил о характере русского народа:
  - Скажите, как вы считаете, какие именно качества лежат в основе, так называемой, русской ментальности, что способствовало растеканию русского народа на столь огромной территории? Подождите отвечать, я вам дам некое направление. Откуда взялась эта внутренняя устойчивость. Ведь и природные условия тех необъятных пространств, что колонизировали наши предки, это не преимущественно субтропические просторы нынешних США, Австралии, Аргентины, что колонизировали выходцы из Западной Европы. Да и собственная власть, какой бы она ни была, часто ставила наших предков в очень нелегкие условия. А русские, тем не менее, вытерпели и до сих пор сохранились как самая большая по численности европейская, если хотите белая нация,- профессор то ли спрашивал, то ли рассуждал с явным подтекстом.
  - Я, кажется, понимаю, что вы имеете в виду, Алексей Никитич,- чуть помедлив, отвечал Михаил.- Мы уже определили, что русский национальный характер, это не что иное как скрещивание славянской пассионарности с финно-угорской терпеливостью, и именно это все объясняет.
  - Вот именно Миша. Именно такой сплав и позволил дойти до Тихого Океана, даже перешагнуть через него на Аляску и создать крупнейшее на планете государство. То, что финно-угорским народам присуще, прежде всего, терпение и упорство показала та же советско-финская война. Маленькая финская армия в наступлении не сильна, зато в обороне показала невероятное упорство. Красная Армия была многократно сильнее, а линию Маннергейма преодолела с огромными трудностями и не с первого раза, ценой колоссальных потерь. А о том, что и русским присуще это терпение говорят даже самые распространенные наши фамилии. Вы знакомы с последними исследованиями о наиболее часто встречающихся русских фамилиях?- вдруг сменил направление разговора профессор.
  - Да как-то не приходилось видеть, хоть и слышал, что там открылась какая-то сенсационная неожиданность с этими фамилиями. Но я, конечно, и раньше слышал, что Россия на Ивановых держится, ну а если опять же вспомнить народную поговорку, то еще на Петровых и Сидоровых, - казалось об очевидном говорил Михаил.
  - Ох уж эти поговорки и общепринятое мнение, то же самое что и с Киевской Русью и потертым русским. Также с этими Ивановыми, Петровыми, Сидоровыми,- скептически улыбнулся профессор.- Да-да и с фамилиями на поверку все оказалось не так, как привыкли думать. Сенсация, о которой вы упомянули это то, что Иванов не самая распространенная русская фамилия, а Петров не вторая в списке, и тем более Сидоров не третья.
  - Вот так новость!- искренне изумился Михаил.- А тогда какая же... самая распространенная?
  - Кстати, вы приобрели книгу Балановских "Русский этнос на русской равнине", которую я вам неоднократно рекомендовал?- неожиданно профессор совсем, вроде бы, отошел от темы.
  - В инете я зашел на сайт магазина Библио-глобус и выяснил, что там она стоит свыше пятисот рублей, в других магазинах еще дороже. Я лучше ее в нашей университетской библиотеке возьму,- несколько смущенно Михаил признал, что данная книга ему не по-карману.
  - Она вышла тиражом всего пять тысяч экземпляров, а в нашей библиотеке сподобились приобрести всего два экземпляра, за ними уже очередь, ведь книга уникальная, хоть и не бесспорная. Для таких людей как мы с вами ее просто необходимо иметь в качестве настольной. Не жалейте эти пятьсот рублей и купите пока она еще есть в свободной продаже... Так вот, в той книге наряду с массой прочих уникальных результатов исследований, опубликованы результаты выборок частоты русских фамилий и оказалось, что самая распространенная русская фамилия вовсе не Иванов, а Смирнов! Причем Смирновых намного больше чем Ивановых. Понимаете, что это означает? Россия держится и всегда держалась в основном на Смирновых.
  - Вот так новость, действительно, сенсация, так сенсация,- изумился Михаил
  - Ясно, что эта фамилия пошла от слова смирный. То есть Смирновы это люди, чьи предки были смирными, не бунтарями. Хорошо это или плохо, что среди нашего народа так много смирных людей? На этот вопрос можно ответить по-разному, но в то же время это ответ на вопрос почему русские, не сгинув, перетерпели, и монголо-татарское иго, и крепостничество, и большевизм, надеюсь, перетерпят и современные социальные катаклизмы, такие как чиновничий беспредел, бытовой, уголовный и экономический натиск южных сверхпассионарный наций и все прочее. Перетерпят и не сгинут. Все перетерпят Смирновы, к тому же мы все-таки учимся жить, хоть и тяжело, медленно, но учимся. Сейчас нас уже не взорвать, как взорвали в семнадцатом году прошлого века. Тогда потомки варяжских князей и дружинников, выходцев из Орды, Литвы и Западной Европы, ставшие русскими аристократами своими вековыми издевательствами над массами русского простонародья спровоцировали в конце-концов накопление к себе такой ненависти, что не выдержали даже Смирновы. Ну, а всевозможные политические авантюристы, опять же в основном нерусского происхождения, этот процесс умело возглавили. Думаю, такого исторического примера и его последствий достаточно, чтобы более не взрываться. А вот на том же Кавказе, как взрывались, так и будут взрываться. У кавказских народов пассионарность запредельная, а вот терпеливости совсем нет. Потому у таких народов и будущего нет,- твердо сделал вывод профессор.
  - А вы знаете, насчет кавказцев... самые дальновидные и умные из них это, кажется, понимают. Я от кого-то слышал высказывания Абдулатипова, довольно известного политического деятеля, дагестанца. Он прямо заявил, что сейчас идет формирование новой славяно-кавказской нации. Кстати, есть и конкретные примеры. Ярким представителем такой вот славяно-кавказской нации является некто Эдуард Багиров. Вы не читали его нашумевшую книгу "Гастарбайтер"?
  Профессор отрицательно покачал головой и пожал плечами, а Михаил увлеченно продолжил:
  - Сам Багиров по матери русский, а по отцу азербайджанец. Я в инете читал эту книгу. Книга дрянь, но весьма любопытная. Буквально каждая строка этого чтива пронизана ненавистью ко всему истинно русскому. Он фактически утверждает, что все русские женщины только и думают как бы лечь под джигита и все такое. Ненавидя Россию и русский народ, он в то же время чуть не до слезных соплей признается в любви к Москве и к Лужкову. Такой это хороший город, и такой здесь мудрый мэр, и он только в нем хочет и будет жить. И как бы между строк читается мысль, если все осевшие в Москве кавказцы и полукавказцы объединятся, русским настанет полный кирдык. И тут же хвалится кавказским благородством, де потому не объединяются и не выступают они единым фронтом, потому что нас жалеют, не хотят ставить на колени, хоть мы того и заслуживаем. Дескать, русские люди в массе своей настолько убоги, но вбили себе в головы, что являются великой нацией, так пусть и дальше этой мыслью тешатся. А на самом деле в России давно уже рулят не они, а евреи, кавказцы и полукровки с обязательным присутствием вышеозначенной крови, как тот же Лужков,- словно фонтан выплескивал мысли Михаил.
  - Так-так... Неужто и вы Миша верите в эти кем-то запущенные байки, что Лужков полуеврей?- снисходительным тоном спросил профессор.
  - Как же не верить, если все только и говорят, что его настоящая фамилия Кац. А разве не так?... Было бы не так, он бы наверняка эти слухи опроверг, нашел и наказал бы распространителей, а раз молчит... - Михаил осекся, увидев, что профессор смотрит на него с сожалением.
  - Миша не надо безоглядно доверять всевозможным провокаторам. А таковых всегда пруд-пруди. Вам не кажется, странным, что почти каждого мало-мальски талантливого, или чрезмерного энергичного, как в случае с Лужковым, человека, сразу объявляют евреем. И народ в эту чушь верит. Лужков это фамилия отца Лужкова, он из тверской губернии родом, я это точно знаю, потому что с Лужковым мне приходилось пересекаться, когда он, конечно, еще не был мэром. Почему не реагирует на эти провокационные слухи? Точно не могу сказать, но догадку имею. Вы знаете Миша, наш мэр действительно невероятно работоспособный и энергичный, но он, несмотря на наличие у него высшего образования, в культурном плане довольно примитивный человек. По этой причине тот же Церетели сумел влезть к нему в доверие. Потому же он и не препятствует распространению слухов о своем якобы еврействе?
  - Ничего не понимаю, зачем ему эти слухи, они же подрывают его авторитет?- не понял доводов профессора Михаил.
  - Тут все дело в матери Лужкова, так я думаю. Дело в том, что она у него марийка. А если Лужков начнет компанию против клеветников, то непременно придется ему рассказать о своей полной родословной, чего он, по моему мнению, боится. Он боится прослыть марийцем больше, чем прослыть евреем. Понимаете?- пояснил профессор.
  - Нет, не понимаю,- недоуменно развел руками Михаил.
  - Ну как вам... Я же говорю, что Лужков в культурном плане недалекий человек, и стесняется своей марийской матери, ему кажется прослыть, умным, деловым евреем более почетно, чем не понятно каким марийцем. Здесь тоже имеет место рецидив не знания нами наших корней, истоков, что марийцы в большей степени достойны быть хозяевами этой земли, чем те же евреи, что они прямые потомки племени меря, одной из составных частей современного русского народа.
  - И все равно, не понимаю я этого... дурость какая-то. Впрочем, не о том я хотел. Ладно, бог с ним с Лужковым, хочет быть евреем пусть будет, я вот что хотел, я про высказывания Абдулатипова. Вам не кажется, глядя на то как активно кавказцы пытаются подъезжать к русским девчонкам и женщинам, что это вроде того как в раннем средневековье те же вятичи силой ассимилировали голядь, мещеряков и других финно-угров?- сделал предположение Михаил.
  Профессор с усмешкой выслушал Михаила и отрицательно покачал головой:
  - Нет, не кажется. Не думаю что у этого, так сказать, проекта есть перспектива. Тогда когда зарождался русский народ славяне, во-первых, численно превосходили ассимилируемые финно-угорские народы, что наглядно отразилось в процентном соотношении ген современного русского человека. И главное, славяне в культурном отношении и экономическом развитии тогда намного опережали финно-угров. Все вместе и обусловило, по всей видимости, не только силовой, но и мирный характер ассимиляции. Потому здесь вернее употребить более точное выражение, не ассимиляция, а слияние двух различных этносов в единый народ. В первую очередь кривичи и новгородские словене являлись наиболее развитыми в культурном отношении, ибо имели связь с Византией и Западной Европой. Они несли более передовую культуру труда и быта, потому они не отвергались большинством финно-угорского населения, несмотря на языковые различия. А что нам несут те же кавказцы?- профессор вопросительно смотрел на Михаила.
  - В культурном плане, конечно, ничего, но что касается этой их характерной пассионарности... Вам не кажется, что как раз её-то нам сейчас очень недостает?- предположил Михаил.
  - Да их напор впечатляющ, но кроме пассионарности, этого сумасшедшего желания всех здесь под себя подмять, овладеть недвижимостью, продовольственными рынками, женщинами наконец... Кроме этого скорректированного под современность, но по сути средневекового напора, они не имеют не только никаких культурных, но даже экономических преимуществ. А то, что они добились некоторых успехов в постсоветское время именно в низовой экономической сфере, так это в основном за счет криминально-родственной экспансии. Рано или поздно этот "ресурс" они исчерпают. Не сомневаюсь, Смирновы и это перетерпят, не смешиваясь с людьми по сути враждебной ментальности. Слишком уж их у нас не любят. Уверен, надолго кавказцев не хватит, их пассионарность непременно пойдет на спад. Те же, что здесь смогут зацепиться и жениться на русских, они не ассимилируют, а ассимилируются, обрусеют. А те, кто не захотят ассимилироваться, либо будут изгнаны, либо уничтожены. Не забывайте, что в нас имеется не только финно-угорская терпеливость, но и славянская пассионарность, и ее вполне хватит, чтобы на дикий напор ответить соответственно жестко, как на бытовом, так и на государственном уровне...
  Профессор тяжело вздохнул, взглянул на часы, и обреченно махнув рукой продолжил:
   - Куда большую опасность, нежели кавказская экспансия представляет низкая рождаемость. Если не решим демографическую проблему, нас кто угодно голыми руками возьмет со всеми нашими атомными бомбами, ракетами и многовековой культурой. Но думаю такого не должно произойти, опять же из-за нашего уникального генотипа. Потому я очень рад Миша, что вы стали отцом. Также надеюсь, что ваше поколение не последует примеру нашего, которому советская пропаганда так заморочила головы, что мы в молодости думали черти о чем, только не о продлении рода. Очень надеюсь, что вы и ваша супруга на этом не остановитесь и продолжите производить на свет новых потомков кривичей-вятичей-мещеряков...- явно размечтался профессор, не замечая, что уже собеседник смотрит на него со снисходительной усмешкой.
  - Подождите Алексей Никитич, насчет потомков это ладно, давайте вернемся к нашему вопросу. Ведь все может сложиться и не столь оптимистично. Римская Империя рухнула под ударами малокультурных, но пассионарных варваров. Они пришли, ассимилировали римское население, а потом переняли их культуру, а язык современных французов, испанцев и итальянцев сложился в результате этой ассимиляции, на основе латыни, языка древних римлян. Разве у нас также не может получиться? Только в роли варваров выступят те же кавказцы и сформируют новый народ, как утверждает Абдулатипов. Только отцом этого народа станут пассионарные смуглые кавказские джигиты, а матерью терпеливые белотелые русские женщины, которых они берут, когда силой, когда другими способами,- высказал обоснованное опасение Михаил.
  - Исключено,- безапелляционно заявил профессор.- Вспомните, когда варвары со всех сторон наступали на Рим, их численность в совокупности значительно превышала число римлян. А кавказцев, если их даже посчитать всех вместе и северных и закавказцев, во много раз меньше чем русских. Так что повторюсь, не Кавказа нам надо боятся, а вымирания, и эта проблема страшнее Кавказа и всех других в сотни, в тысячи раз...
  
   ***
  
  Если бы Михаилу еще полгода назад сказали, что его жизнь за столь короткий срок изменится настолько, он бы просто не поверил. На работе и в университете вроде бы все осталось как прежде, но теперь открылся, так сказать, "третий фронт", домашний, где были жена и маленький ребенок. Конечно, и для Вики все было внове и пока интересно. В их однокомнатной квартире нередко появлялась мать Михаила - приезжала помочь с малышом. Изредка наведывалась и Людмила Петровна. От ее "всевидящего ока" Михаилу и без того доставалась. Когда их дороги пересекались в школе, она не говоря ни слова вслух, тем не менее, взглядом посылала четко читаемые смс: "Ну, зачем ты нищеброд совратил мою девочку!? Ведь ей теперь с тобой мучиться, копейки считать придется!" Впрочем, словосочетание нищеброд от тещи Михаил ни разу так и не услышал. Вика находилась в декретном отпуске по уходу за ребенком. Это занятие не отнимало у нее всех сил, потому, когда Михаил в будние дни после работы и учебы к полуночи возвращался домой, она его встречала, в отличие от него, не очень уставшей. Он наскоро ужинал на их малюсенькой кухне, спрашивал как провел день сынишка, и видя, что она стоит перед ним в халате одетом на голое тело, сразу забывал об усталости.
  И хоть вроде бы все у них обстояло хорошо и даже денег с учетом помощи родителей, в общем, хватало, учиться стало намного тяжелее - катастрофически не хватало времени. Будучи холостым, Михаил в своей каморке мог выкраивать время для самоподготовки даже во время работы и ночью, но теперь... Теперь он ночевал дома и возможности для самостоятельных занятий резко сократились. Тем не менее, он терпеливо продолжал "грызть" науку и пока ему удавалось не допускать "хвостов". Очень мешало то, что не всегда удавалось выспаться ночью. Нет, Вика здесь была не при чем, после нее он засыпал как убитый, если давал заснуть сын, частенько устраивавший по ночам "концерты". Вика, видя как муж устает, исхудал, вновь подняла вопрос об академическом отпуске, чтобы дождаться пока сынишка немного подрастет и станет спокойнее спать. В ответ Михаил обнародовал намеченный им план их дальнейшей жизни:
  - Знаешь Викуль, мне никак нельзя прерывать учебу, ни одного года терять нельзя. Я тебе говорил о моем профессоре?... Так вот он хочет, чтобы я безо всякой задержки институт закончил и в аспирантуру поступил, а потом стал преподавателем в ВУЗе и параллельно занимался научной работой. Я долго думал над этим предложением и скорее делал вид, чем действительно был с ним согласен...- Михаил замолчал.
  - Ты что не собираешься следовать его совету? Но Миша, он же наверняка тебе помог бы, и с аспирантурой, и потом на преподавательской работе. Мне кажется, твой профессор дело советует. Мама часто говорит, что сейчас не только деньги большое значение имеют, но и социальный статус. Думаю, преподаватель ВУЗа, это и есть тот самый хороший социальный статус,- не могла понять, почему муж колеблется Вика.
  Они сидели на кухне и разговаривали вполголоса, чтобы не разбудить спящего в комнате сынишку.
  - Так то оно, конечно, так... Но ты представляешь, что такое аспирантура. Туда есть смысл поступать, если ты ВУЗ закончил в двадцать два года, а я-то в лучшем случае закончу его в двадцать семь. В этом возрасте уйти с работы и существовать на нищую аспирантскую зарплату, которая меньше того, что я имею рабочим по зданию. И потом, даже если я сумею стать преподом, сначала ведь хорошо платить не будут, пока там зарекомендуешь себя,- Михаил рисовал возможное будущее довольно мрачно.
  - Как-нибудь перебьемся,- не совсем уверенно отреагировала Вика.
  - Это в советское время после защиты кандидатской, как правило, и место и оклад хороший давали, так мне профессор говорил. Сейчас ничего этого не будет. Вон, докторов сколько, не говоря уж о кандидатах, бесхозными ходят, за учебными часами гоняются по всей Москве, по частным ВУЗам бегают, то там, то там крохи сшибают. А если чисто на науку сесть, это вообще зубы на полку положить можно. Нет Викуль, так не пойдет,- покачал головой Михаил.
  - А что же тогда ты собираешься делать, разве есть выбор? Ведь ты же хочешь стать ученым,- так и не могла сообразить, куда клонит муж Вика.
  - Ученым хочу... но нищим не хочу. Хоть и специфическая у тебя мать, а кое в чем она права, в корень смотрит. Сейчас иной раз даже умные русские мужики становятся бедными потому, что не хотят проявить даже малейшей инициативы для изменения неудачно складывающейся жизненной ситуации. Все думают, что как-нибудь само рассосется, несет и пусть несет, куда-нибудь вынесет. А ведь выбор всегда есть. Есть и у меня, этот другой путь, отличный от стандартного, что предлагает профессор. Сейчас я в общих чертах его тебе обрисую... Я уже второй год в школе работаю, конечно, должность у меня если и не последняя то предпоследняя, технички разве что после меня. Но я за это время узнал, что такое школа изнутри и знаю, что по чем. Понимаешь, о чем я?- Михаил вопросительно смотрел на жену.
  - Так ты, что после универа хочешь не в аспирантуру, а в школу простым учителем устроится?- вопрос прозвучал как недоуменно, так и с долей негодования.
  - Не после института, а прямо с начала следующего учебного года. Я ведь этим летом третий курс заканчиваю, и у меня будет официальное незаконченное высшее. Я договорюсь с нашей директрисой, чтобы она меня на какие-нибудь часы взяла. Историю она, конечно, мне сразу не даст, Обществознание тоже вряд ли, да и наши исторички-истерички мне ни одного часа не уступят. Но они все как черт от ладана отбиваются от МХК и всевозможных факультативов по гуманитарным предметам, вот я и пойду на эти часы. Часов там конечно немного, но для начала сойдет,- Михаил говорил все более увлеченно.
  - Миша мне кажется, ты не совсем понимаешь, во что ввязываешься. Я на примере мамы знаю, насколько это нервный и неблагодарный труд, скорее даже не труд, а мука,- принялась отговаривать мужа Вика.- Как только ты станешь полноправным учителем, тебе сразу же навесят классное руководство, а это страшная нервотрепка. И потом, у тебя же университет, а не пединститут, это тоже может сказаться, и главное, я боюсь, что если ты влезешь в эту школьную трясину, то уже вряд ли сможешь заниматься своей наукой.
  - Викуль ты права и неправа одновременно...- Михаил замолчал, ибо из комнаты раздался плачь проснувшегося сына.
  Вика поднялась с табуретки и спешно пошла в комнату... Вернулась минут через пять-шесть, заменив пеленки и вновь убаюкав сынишку.
  - Так вот Викуль, я в перспективе не собираюсь оставаться рядовым учителем. Если увижу, что у меня не получается сразу уйду. Но почему-то мне кажется, что у меня должно, должно получиться,- Михаил в свою очередь встал и, шаркая тапочками, заходил по ограниченному кухонному пространству, два шага до стены - два назад.- Сама подумай, большинство учителей женщины, причем многие предпенсионного и даже пенсионного возраста. А я мужик, и еще пока молодой. Я наводил справки, мужиков среди учителей в школах совсем немного, молодых тем более и они все на виду и те, которые проявляют даже малейшую инициативу, растут как грибы после дождя.
  - Ты уверен, что учителем пробудешь недолго, и тебя начнут двигать на повышение?- в вопросе Вики слышалось явное сомнение.
  - Вот именно. Помнишь, сама говорила, как Людмила Петровна возмущалась, что мужики-педагоги, с которыми она когда-то работала, очень быстро становятся либо директорами школ, либо шишками в департаментах образования, научно-методических центрах и так далее? Причем именно мужиков часто двигают даже без блата, просто потому, что он мужик, и ту же школу крепче сможет в руках удержать, нежели женщина. А вот для женщине-учительнице пробиться по служебной лестнице, хотя бы без малейшего блата, почти нереально.
  - Да это так,- задумалась Вика.- А ты уверен, что у тебя получится хотя бы на первых порах... ну с детьми работать? Мама говорила, что иной раз как раз мужики даже одного года не выдерживают.
  - Хвастать не стану, но когда я еще охранником работал, получалось у меня, старшеклассников я и сейчас, случается, на место ставлю. Это конечно будущее покажет, но в случае успеха материально мы с тобой жить будем намного лучше, чем если бы я стал аспирантом. В нашей школе учителем заработать тридцать-сорок тысяч вполне реально. А если поднапрячься и часов побольше ухватить то и все пятьдесят. А если завучем стать, то и шестьдесят-семьдесят вполне возможно. Ну, а директор... сама знаешь, какие это деньжищи, и официальная зарплата, и кроме нее,- Михаил многозначительно замолчал.
  - Значит, ты всерьез вознамерился стать директором школы?- вновь выразила вопросительное неудовлетворение Вика.- Похоже, ты не понимаешь какая это ответственность.
  - Викуль, не зайдя в воду плавать не научишься. Я много общаюсь с нашей директрисой... Ну, хитрая, мимо своего кармана не пронесет, с бухгалтершей дела крутит, а так во всем весьма посредственная бабенка, и как педагог, и как администратор. Она же математик, а все в один голос говорят, что ей как специалисту до Людмилы Петровны как пешком до Парижа. Тем не менее, она директор, а твоя мать рядовой учитель. И денег со своими посредственными способностями она гребет, я думаю, тысяч по стопятьдесят в месяц. Вот и думай, как этой обычной бабенке удалось, так в жизни устроится?- Михаил говорил уже с некоторым негодованием.
  - Да знаю я все это,- отмахнулась Вика.- Мама примерно так же о директрисе всегда говорит. Но говорит и то, что она не только себе берет, она и учителям заработать дает.
  - Конечно дает, они же за нее всю черновую работу тащат, учителя и завучи. Она ведь даже ответственной по школе дежурить не ходит, хоть ей это и положено. Да, ты права, она далеко не самая худшая. Я слышал, есть директора, которые только себе гребут, а учителей на голодном пайке держат, а наша нет,- решил быть объективным Михаил.
  - Значит, ты все-таки всерьез решил в школьные директора пробиваться?- вновь не то спросила, не то констатировала факт Вика.- А как же научная работа?
  - Да очень просто. За то время, что я буду в универе доучиваться, я на МХК и прочих подхватах окончательно в школе закреплюсь, а как закончу уже на законных основаниях стану штатным учителем истории и обществознания и, так сказать, без отрыва от производства напишу кандидатскую, имея не аспирантские гроши, а хорошую зарплату. В аспирантуре, кстати, можно и заочно учиться. Если карьера не пойдет - уйду из школы, а если пойдет, думаю, годам к сорока точно стану директором, а то и раньше. Мне почему-то кажется, что я справлюсь. Это ведь настоящее живое дело и нищими мы с тобой уже точно не будем. Да и Саша... может еще дети пойдут... в, общем, он или они не должны начинать с нуля, с нищебродства, как говорит твоя мать.
  - Миш, а ты не из-за мамы моей все это затеваешь?- с усмешкой спросила Вика.
  - Да ни в коем случае, простой расчет. Этот путь куда более перспективен, чем просто стать научным червем. У меня тогда за плечами кроме классического университетского образования будет и педагогический опыт. А имея такую базу куда проще написать стоящий, доступный для понимания, прежде всего детей школьного возраста, новый учебник по истории Древней России...
  
  Разговор супругов вновь прервал проснувшийся сын. Едва его успокоили, запиликал телефон, и Вика с полчаса разговаривала с матерью. В результате разговора ее настроение резко ухудшилось. На вопрос мужа: что случилось, она поведала:
  - Мама беспокоится, что этот хач ли азер ли, до сих пор не оставляет попыток возобновить встречи с Лизкой. Ну, что за хам. Ведь ему ясно дали понять, что мы не хотим с ним иметь ничего общего. И вроде бы отстал, с полгода слышно не было, и Лизка о нем думать забыла. Нет, опять нарисовался. Сегодня ей звонил, свидание назначил. Мать, конечно, Лизку не пускает, а та... Ох, боюсь затащит куда-нибудь да изнасилует, или напоит и все одно свое дело сделает, а потом явится с цветами, шампанским и скажет, что как честный человек готов жениться. Я слышала, они часто практикуют такой метод, чтобы родителям некуда деться было. Ну, что за народ, приехали в чужую страну и так себя ведут!- негодовала Вика уже совсем не думая о том, о чем они до того говорили с мужем.
  - Если внести культурно-временную корректировку ведут они примерно как вятичи в свое время,- задумчиво проговорил Михаил.
  - Что... какие вятичи?- не поняла Вика
  - Ну, помнишь, я тебе как-то рассказывал, что больше тысячи лет назад в этом же самом месте имела место схожая экспансия. Ну, что тут жило смирное племя мещера, которых с запада и юга теснили славянские племена кривичей и вятичей. Кривичи были покультурнее, а вятичи даже для того времени отличались звероватостью. Мой профессор считает, что кривичи с мещеряками мирно смешались, а вятичи их насильно ассимилировали,- пояснил Михаил.
  - Надо же, действительно прямо как сейчас, с запада на нас культурно наступают, через фильмы голливудские, всякие там музыкальные направления, хип-хопы и рэпы, а Кавказ с юга по хамски хочет к нам влезть, как этот хач,- натужно усмехнулась Вика.
  - Ты знаешь, а мне как-то в голову не пришла такая аналогия,- немало удивился "находке" жены Михаил.- Надо будет профессору сказать, какие у моей жены в голове прямо "открытия" рождаются.
  - Интересно, а тогда чем все кончилось, кто этих мещеряков подмял-то, эти которые культурные, или те зверюги?- и вновь у Вики родился нестандартный вопрос.
  Ответить Михаил не успел, сын в очередной раз проснулся и закричал так сильно, что вскоре стало ясно, он проголодался и хочет материнскую грудь. Вика ушла кормить, а Михаил по инерции продолжил мысленно переваривать "открытие" Вики: "И в самом деле, почему такое совпадение и сейчас к нам с запада идут культурные можно даже сказать интеллектуальные захватчики, желающие прежде всего "ассимилировать" наше сознание, душу, а с юга натурально-насильственные, желающие просто стать здесь хозяевами... О чем это я, какие ассимиляторы? Кого там может ассимилировать современная западная масскультура? Ну небольшой процент молодежи, кто утеряв свое первородство "тащится" от этих негров с их рэпом. А кавказцы даже если и смогут по хамски влезть в десятки-сотни, даже тысячи русских семей. Разве смогут они нарушить сложившиеся за более чем тысячелетие генофонд народа, которого в России и странах СНГ насчитывается не менее сто сорока миллионов человек? Да будь ты хоть сверхпассионарным. Сколько их тут всего понаехало... миллионов пять, наверное. Никогда пять не ассимилируют сто сорок, и то о чем мечтает Абдулатипов это бред...".
  
  Сын, наевшись, успокоился, и Вика вновь появилась на кухне:
  - Миш ты как-то говорил, что есть такая теория, которая утверждает, что история человечества развивается не прямо, а по спирали и в отдельные периоды как бы повторяется прошлое. Может и сейчас имеет место такой период,- Вика после получасового общение с сыном, была не прочь продолжить разговор на историческую тему.
  - Да нет,- Михаил был вынужден "вынырнуть" из толщи собственных размышлений,- спираль это... в общем, здесь ничего общего. Кавказцы не вятичи, а главное мы не мещеряки. В культурном отношении мы на голову выше этих кандидатов в ассимиляторы и нас во много раз больше. Если уж татары за два с половиной века своего ига всего пять процентов своих ген нам добавили, да еще два процента монгольских, то эти сколько смогут? Они ведь только после развала СССР резко активизировались, то есть всего чуть больше пятнадцати лет шухарят. Ну, еще самое большее лет десять-пятнадцать порезвятся, а может и меньше, после чего не только простым людям, но и правительству это этническое хамство терпеть отосточертеет, и их уже просто законодательно отсюда начнут гнать. Не, это долго не продлится, у нас, слава Богу, не кавказское иго. Вон даже твоя мать, воспитанная в духе интернационализма, восстала против кавказского жениха для своей дочери, и другие родители тоже в основном будут против таких слияний...
  Михаил последовал за женой на застекленный балкон, принял от нее снимаемые с бельевой веревки пеленки, чтобы она вместо них вывесила новые, ибо как раз закончила цикл работы стиральная машина...
  - Ты что же думаешь, они только так как к нашей Лизке сюда подъезжают, или продовольственные рынки захватывают? Они и на культурном фронте, как ты говоришь, пассионарятся. Вроде и шансов у них нет, а они везде лезут, прут, не стесняются русских отталкивать везде, где можно,- уже откровенно зло заговорила Вика, закрывая балконную дверь.
  - Ты что это имеешь в виду певиц, типа Жасмин и Гурдцкой, или телеведущего Галустяна, который таджиков парафинит в "нашей раше". Это все пена, ничего существенного им тут не обломится,- уверенно констатировал Михаил.
  - Да если бы только эти. Они же везде без мыла лезут. Вон мама рассказывала, как армянка из Спитака здесь себе карьеру делает, тоже математичка. Как специалист нулевая, по-русски тоже со страшным акцентом говорит, а вполне возможно в ближайшем будущем именно по ее учебникам наши дети будут учиться. Для нее забора нет, только вчера приехала из другой страны, с гор спустилась и прет как танк. Хоть кто бы из начальства ей ее место указал, нет, над своими издеваются, а им везде у нас дорога и почет.
  - Ну, а может она все-таки какой-нибудь невозможный талант на ниве педагогики,- Михаил скептически улыбнулся.- Наши лебералы ведь любят перед ними расшаркиваться и чуть не всех объявлять гениями, а на своих смотрят как на безмозглых скотов.
  - Да какой там талант,- Вика колдовала у плиты и отмахнулась рукой, да и зачем он им, у них его с успехом заменяет этот, как ты говоришь, пассионаризм.
  - Пассионарность,- поправил Михаил.
  - Да хоть как назови... Маму такое зло взяло, что она специально через знакомых разузнала про ее славный трудовой путь. Из Армении после землетрясения, она еще девчонкой сумела перебраться с родителями в Сочи к родственникам. По специальности она как я уже тебе говорила учитель математики. Сообразив, что простым учителем карьеру сделать сложно, она срочно еще заделалась и психологом, что-то там закончила. Потом приехала Москву покорять. Здесь с ходу зацепиться не получилось, снимать квартиру дорого, купить тем более, даже для армян. Так она не растерялась, в Ярославле обосновалась. Продала все, что там у нее в Армении было, дом и еще что-то и в Ярославле квартиру купила. Во как их в Россию тянет, знают, что здесь их ненавидят и все одно едут, так сильно над нами возвыситься и нами командовать хотят. Туда же и мужа своего из Сочи перетащила. Закрепившись в Ярославле, она уже оттуда принялась Москву атаковать. И представляешь, сумела без мыла пролезть к какой-то профессорше, которая возглавляет научно-педагогический эксперимент по новационному способу обучения. Сначала подарками эту профессоршу заваливала, а потом стала каждый год приглашать ее с семьей гостить за бесплатно у ее родственников в Сочи. В общем, ублажала ее лет пять подряд. А за это профессорша, человек в педагогических научных кругах влиятельный, стала эту теперь уже ярославскую армянку всячески пропихивать, сделала ей кандидатскую. Дальше-больше, профессорша уже в Ярославле на базе школы, где работает армянка, всероссийский семинар организовала. Со всей страны туда учителей согнали, маму тоже. Представляешь, ее пятидесятилетнюю русскую учительницу почти с тридцатилетним стажем работы в московских школах погнали перенимать так называемый передовой опыт у этой пассионаристой чуть за тридцать лет армянки, не имеющей и десяти лет педстажа... Ну, посидели послушали... Мама говорит, все с зарубежных педагогических журналов содрала, ничего своего, через предложение сыпет цитатами каких-то великих педагогов, Песталоцци помню, Ушинского еще какого-то фамилия на вег кончается...
  - Дистервег,- подсказал Михаил.
  - Да-да, а своего оригинального ничего. И хоть по конспекту читает, все одно падежи путает. Столько лет в России живет, даже по-русски толком говорить не научилась, зато учить, опытом делиться лезет! Потом участникам семинара экскурсию по Ярославлю устроили и эта армянка, которая в городе без году неделю живет, взялась экскурсию проводить как хозяйка, местный сторожил. Ей вопросы задают, многие учителя ведь и не знали, что она еще та Ярославна, волосы в белый цвет выкрасила, а шнобель то армянский куда денешь. Отвечает так небрежно и уверенно и в каждом слове сквозит, что весь этот город с его древними памятниками всего лишь перевалочная дыра, ступенька на пути к покорению Москвы. А вот когда в Москву переберется, обживется, она уже отсюда всю Россию учить начнет, да еще по своим учебниками заставит нас своих детей учить, как Церетели свое идолище поганое установил в Москве и заставил на него всех нас смотреть. И что, смотрим,- Вика неожиданно очень удачно вставила в свою обличительную речь персонаж из русских народных сказок, в очередной раз удивив мужа - он вновь обнаружил у жены то, о чем и не подозревал с самого начала их знакомства.
  
  Ближе к вечеру молодые супруги пошли гулять с сыном. Вика уже не затрагивала тему засилья южных инородцев, ибо целиком и полностью была занята ребенком. За тот небольшой промежуток времени, что прошел после родов, она довольно сильно изменилась и внешне и "внутренне". В этой обстоятельной налитой русопятой молодке уже ничто не напоминало полугодичной давности энергичного турагента, носящуюся по городу "как савраска без узды". А если говорить о "внутренних" изменениях, то ее уже не интересовали курсы доллара и евро, маркетинг туруслуг и тому подобное. Все ее мысли и переживания касались только сына, мужа... матери и сестры.
  Михаил катил перед собой коляску, довольный, что поведал о своих планах на будущее Вике. Да, для себя он уже все решил и наметил две "генеральные" цели в жизни. Первая обеспечивать семью так, чтобы иметь возможность вырастить и дать хорошее образование не одному сыну, а... Ну, здесь он не мог предугадывать конкретное количество детей, но в том, что их должно быть больше одного не сомневался. Также он не сомневался, что его планы сделать карьеру на ниве школьного образования должны предоставить такую возможность. А вторая цель, защитить кандидатскую, а может быть и докторскую диссертации, на основании чего написать учебник по ранней Истории России, написать несмотря ни на что, даже если это вызовет противодействие сторонников традиционных взглядов на формирование русской нации. А для этого уже сейчас надо втихаря начинать собирать соответствующий материал и прислушиваться не только к своему "внутреннему голосу" и профессору Сиротину, надо собирать сведения из всех возможных источников, в том числе и от окружающих людей. Вот, например, какое важное мнение высказала Вика: нельзя чтобы русских детей учили по учебникам, написанным людьми далекими от нашего миропонимания и ментальности. Скорее всего, фальсификация древней истории России людьми не русского происхождения и другой ментальности и стала в какой-то степени причиной того, что случилось с Российской империей в 1917 и с Советским Союзом в 1991. Давно пора русским знать свою истинные истоки, как и ощущать себя не столько славянами, сколько русскими, осознать, наконец, что эти понятия не совсем одно и то же.
  Последние свои мысли Михаил, не сдержавшись, высказал вслух, хоть и негромко, подмигнув сосущему в коляске соску сынишке.
  - Что ты сказал?- хорошенько не расслышала его Вика.
  - Я назвал Сашку по его изначальной национальной принадлежности,- мгновенно придумал ответ Михаил.
  Вика не стала приставать к мужу с расспросами, она догадывалась, какая сложная истинная национальность у ее сынишки, если расшифровать короткое прилагательное "русский". К тому же она знала, что в такие моменты Михаила лучше не сбивать с мысли, чтобы не нарваться на непредсказуемое раздражение. Но на этот раз она ошиблась, Михаил был абсолютно спокоен, ибо никогда еще будущее не казалось ему таким ясным и перспективным. Многие молодые люди в подобных ситуациях не думают о неминуемых жизненных "рытвинах и ухабах", что ждут их на пути к желанной цели. И потому они их не боятся, а просто идут и идут, иначе ведь дороги не осилить...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"