- Мне тоже так поначалу казалось, - усмехнулся он, поворачиваясь лицом к долине. - Первое время меня мучила ревность, когда я увидел тебя и узнал о Синглафе.
- Но я... - начала Лили, но Ник лишь поднял руку, останавливая ее.
- Да, я знаю, я проверял тебя не один раз и каждый раз видел одно и то же - твою любовь ко мне. Потом меня мучили страхи, что ты не признаешь меня светлым, не признаешь кем-то иным, нежели властелином ада. Хотя, - он улыбнулся, - я им и остался.
- Ты же знаешь, - сокрушенно покачала Лили головой, - я была готова на любую глупость, лишь бы вернуть тебя. И мне все равно, кем.
- К слову о глупостях, - Ник замолчал и задумчиво посмотрел на кувыркающихся птиц.
- Кокон не убил тебя, - выдохнула Лили, сознавая. - Это означает, что не помешай я тебе в прошлый раз, все было бы в порядке. Так?
- Нет, - он покачал головой. - Разве можно назвать порядком озверевшие души, вырвавшиеся из слоев?
- Но не притащи я василисков в колодец...
- Да, а не соверши я оплошности и не попади в кокон... А не отвергни я своего отца и не пади вниз... - взгляд Ника был пронизан чем-то таким, что невозможно было прочесть.
- Я понимаю, - тихо проговорила Лили. Они все делали что-то или чего-то не делали, и мир состоял из миллионов вариантов их выбора, и из-за этого случалось либо не случалось что-то дальше. Нечаянно вернув время вспять, она дала Нику второй шанс на спасение, исправив свою же собственную оплошность.
- Не грусти, - Ник коснулся пальцами ее головы, - мы все совершаем выбор и не знаем, к чему он приведет. Но этот выбор, все то, что случилось сейчас, было предопределено.
- Как? - Лили изумленно посмотрела на него.
- Тобой, - улыбнулся он. - Ты никогда не была ошибкой, ты была Его надеждой.
- Я? - Лили по-прежнему ничего не понимала.
- Меня не могли тронуть ни ангелы, ни начала, ни даже престолы. Но ты, прошедшая все и сохранившая свет, была тем, что я понимал. Ты говорила со мной на одном языке, твое сердце билось с моим в унисон. Он создал тебя для меня, Лили. И я не знаю, смогу ли вымолить у тебя прощение за весь тот ад, что тебе пришлось пережить, ведь целью всего этого кошмара было лишь быть понятой мной. Он создал тебя для меня.
- Но это же неимоверно жестоко, - задохнулась Лили.
- Да. И он скорбел об этом многие годы, скорбит и поныне. Но то, к чему это все должно было привести, - он обвел рукой расстилавшийся вокруг мир, - стоило любых жертв.
- Но ведь меня никто не спрашивал, готова ли я принести эту жертву...
- Нет, потому что иначе я бы тебе не поверил. Ты должна была быть одинокой, несправедливо осужденной, покинутой всеми. Ты должна была быть такой, как я.
- Но ты ведь не проходил через ад, ведь так? - Лили засомневалась в самом конце, не зная, чему верить после всех его слов.
- Я его создал, - усмешка, осветившая лицо Ника, была поистине страшной. - Ты понимаешь, каким должно быть существо, чтобы создать все это?
- Больно, - прошептала Лили, - ему должно быть очень больно.
Ник молча кивнул.
- Настолько больно, чтобы желать всем той же боли во сто крат.
- Верно, - его разноцветные глаза впились в лицо Лили. - Я нес ее на своих плечах, она разрывала меня изнутри, и с каждым столетием не становилась легче. Я мучил, рвал, ненавидел, а она все не становилась меньше, эта боль. И только когда я увидел кого-то, терзаемого той же болью, но способного верить, я начал понимать, что есть выход.
- Но ведь начала несут столько света и облегчения, что рядом с ними невозможно не почувствовать себя лучше.
- Свет режет глаза и причиняет боль душе, что темнее ночи.
Лили вспомнила свои попытки увидеть его лицо и согласилась. Даже в ее жизни были моменты, когда она ненавидела свет.
- Я исцелю тебя, если ты мне позволишь, - он протянул к ней свою руку.
Лили смотрела на его длинные пальцы и не знала, что сказать.
- Ты не обязан этого делать, - наконец, проговорила она, заставляя себя произносить слова вместо того, чтобы броситься к нему.
- Я хочу этого, - улыбнулся он, никак не реагируя на ее благородное разрешение.
- Чем, коконом? - Лили приблизилась, и ее пальцы замерли над его раскрытой ладонью. - Грерия сказала мне, что он уничтожен. Или для меня будет соткан новый?
- Сарказм у нас тоже общий, - заметил он, но не сдвинул свою руку ни на миллиметр.
- А что с Грерией? - глаза Лили в тревоге распахнулись.
- Она в порядке, - ответил Ник, не дрогнув. - В последнее время мне пришлось сильно потрудиться, но я почти никого не потерял.
- Почти? - Лили взволнованно посмотрела на него.
- Аспидов больше нет, - выдохнул он, опуская руку, но Лили поймала ее в самом низу и крепко сжала его пальцы.
- Я была в черных скалах, видела Гаруса. Мне так жаль.
- Самаэль развлекал старика напоследок, - грустно улыбнулся Ник, и его пальцы переплелись с пальцами Лили. - Ты позволишь? - Он вновь посмотрел на нее, и не совсем ясно было, о чем именно он спрашивал. Но Лили больше не могла отгораживаться от него и не желала.
- Да. Все, что угодно, - ее глаза неотрывно смотрели в глаза Ника.
- Это большой аванс, - усмехнулся он.
- Наверное, - Лили смутилась от скользнувшей мысли и опустила взгляд.
- У ангелов тоже есть особенные отношения, - догадался он, поднимая ее руку и прижимая к своей груди. - Это называется слиянием. - Тепло от соприкосновения с ним разлилось через руку по груди Лили и разноцветной радугой застелило ей глаза. Это был взрыв света, одновременно бесконечно яркий, но мягкий и приятный, будто через нее текла самая настоящая радуга, переливаясь всеми цветами, и волны каждого цвета отдавались удивительным ощущением во всем ее теле, наполняя ее жизнью и благоуханием. Словно они с Ником были средоточием света, одним ожившим светилом, способным создавать вселенные и даровать жизнь. Слияние - так он это назвал, и Лили не могла подобрать более подходящего слова.
- Это... великолепно, - слова с трудом давались ей, потому что в свете слова были не нужны, они могли думать, могли создавать образы - это все принадлежало им обоим, рождаясь в одной голове и заканчиваясь в другой, так что Лили не всегда успевала понять, кому принадлежала та или иная идея. Но они все были близкими, правильными, ее, независимо от того, откуда приходили. Ей хотелось петь и пролиться дождем одновременно, но она знала, что, что бы из этого ни случилось, песня будет самой прекрасной на свете, а дождь - живым. Они были средоточием. А потом, когда мир взорвался мириадами радужных капель, наполнивших воздух, она, наконец, снова смогла видеть и поняла, что они по-прежнему стоят рядом, и ее рука оторвалась от его груди.
- Что это? - с трепетом спросила Лили, уже догадываясь, что он ответит, но желая еще одного подтверждения необъяснимому чуду.
- Любовь, - ответил он. Оба его глаза пришли к согласию и смотрели на Лили нежно и тепло.
- Любовь, - повторила Лили, утопая в их незамутненной глубине. Она вдыхала воздух полной грудью и впервые позволила себе поверить, без сомнений и оговорок, в то, что их ждет счастье. Что эра боли окончена. Что белый цвет, сменивший багровые оттенки, не несет фальши и не грозит предательством. Что ее любят, что в мир ее отправила не бездушная ошибка системы, а все та же любовь, и что она оправдала надежды. Они оправдали, оба, созданные друг для друга.