- Святой отец, у церкви свои законы, у города свои, - чиновник потел и время от времени протирал лоб платочком. - Что за жара сегодня, - вздохнул он, покосившись на окно. - Здесь что, никогда не проветривают?
- Успокойтесь, месье, - заметила пожилая медсестра, - мы стараемся поддерживать постоянную температуру.
- В этом больше нет необходимости, - он заметно нервничал и торопился закончить как можно скорее. Постановление болталось в его руке, как лист осины на ветру. Чиновника грызла мысль о том, что в каком-то смысле он является палачом этой невинной девушки, представшей его взору в палате.
- Муниципалитет принял решение, - начал зачитывать он, поглядывая на судебного пристава, устроившегося в углу маленькой комнатушки, - отключить Бьянку Матео, девятнадцати лет...
- Ей исполнится девятнадцать через три дня, - поправила его сестра, которая явно стала неравнодушна к девочке за все эти годы. Она купала и переодевала ее, как собственного ребенка, расчесывала ей волосы и иногда украдкой даже читала сказки. Ее дети давно уже выросли и вспоминали о своей матери только по праздникам, а Бьянка всегда была рядом, прекрасная, как ангел и безмолвная.
- Попрошу меня не перебивать, - чиновник поднял голос, потом откашлялся и продолжил: - уроженку...
- Как духовный отец этого чада, каковым я себя считаю, - бесцеремонно прервал его священник, - я выражаю протест действиям муниципалитета, поскольку все мы знаем, что на все воля божия, и не нам решать, где и когда лишать человека жизни.
- Святой отец, - вступил судебный пристав, поднявшись со своего места, - я с вами полностью согласен, не нам решать. Поэтому мы и отпускаем это бедное дитя на попечительство господа.
Священник потемнел от негодования, он не привык к тому, чтобы миряне толковали ему святое писание.
- Вы не отпускаете, вы убиваете ее! - воскликнул он.
- Что за патетика. Тогда идите в парламент и выбивайте нам средства на содержание неизлечимых больных, и мы с радостью построим еще десять, двадцать таких зданий с палатами, наполним их аппаратурой и будем заниматься благотворительностью.
- Вы прекрасно понимаете, о чем я говорю. Я говорю об этой конкретной девушке, а не о ситуации в стране.
- Что до этой девушки... никто не запрещал Вашему господу сотворить чудо, если она ему так дорога. И на это у него есть, - разозленный пристав посмотрел на часы, прикидывая, сколько ему понадобится времени по пробкам добраться до здания суда, - не более трех минут.
- Это кощунство! Святотатство! - выдохнул священник. А пристав раздраженно подал знак врачу, чтобы тот отключал приборы.
В это время Бьянка Матео, абсолютно не участвуя в словесной перепалке, лежала все такая же тихая и прекрасная в своей ночной рубашке на белых простынях, с ореолом темных вьющихся волос, рассыпавшихся по подушке. У окна тихо заплакала сестра: она только вчера мыла девушке волосы, специальным шампунем с травами, который купила в лавке неподалеку, чтобы ее локоны не спутывались, и их легко было расчесывать. - Для дочки? - спросил ее продавец, и она лишь кивнула, не в силах вымолвить больше ни слова. Ее сердце в ту самую секунду дрогнуло, и она поняла, что любит Бьянку, как собственную дочь.
Священник истово молился, успевая при этом метать громы и молнии в судебного пристава с чиновником. Чиновник потел и мялся, пытаясь убраться с линии огня, и как можно скорее из самой больницы. Пристав бросал короткие взгляды на собственные часы, и мыслями был уже вовсе не здесь. Врач отключал приборы с отсутствующим видом, так же, как и вырезал опухоли. Он знал, что у пациентки не было шансов выйти из комы, и его совесть была кристально чиста.
- Бьянка, - всхлипнула сестра, когда врач извлек из горла девушки дыхательную трубку.
В эту же секунду девушка сделала первый самостоятельный вдох и закашлялась. Врач приложил пальцы к ее шее и с изумлением понял, что у пациентки есть пульс. Священник рухнул на колени и вознес славу господу. Слезы текли по его испещренному морщинами лицу, ибо он не сомневался, что стал свидетелем чуда. Его молитвы были услышаны: девушка ожила. Пристав не верил своим глазам, и, отталкивая доктора, ринулся сам проверять пульс. Чиновник закатил глаза и рухнул на пол в глубоком обмороке. Возле него засуетилась сестра, не забывая поглядывать на воскресшую Бьянку и утирать ладонью счастливые слезы.
- Немыслимо, - пробормотал доктор, скорее рассуждая сам с собой.
- Разве такое возможно? - возмутился пристав, не оставляя попыток выявить подвох. Время стремительно уходило прочь, все его планы полетели к черту, и он едва ли мог умиляться произошедшему, как экзальтированный святоша или престарелая сестра, возомнившая себя матерью Терезой. Если Богу было угодно совершить чудо, неужели он не мог потерпеть до окончания рабочего дня?
- Это уникальный случай, - взяв себя в руки, прокомментировал доктор, проверяя чувствительность рук и ног и получая положительную реакцию. - Но это не невозможно.
И когда док уже был готов приподнять ее веки, девушка раскрыла глаза и посмотрела на него жгучими карими глазами в пушистых ресницах. В первый миг даже у него, циника и реалиста, возникло ощущение, что на него воззрился ангел. Кожа Бьянки была настолько бледной, почти воскового цвета, что ее худое лицо с этими огромными глазами казалось совершенно нереальным. И только хищный нос с маленькой горбинкой говорил о том, что она все же человек, к тому же унаследовавший эту характерную черту от своего отца, Сержа Матео. А от матери ей достались в наследство роскошные волосы и глаза.
- Бедная девочка, она же, должно быть, ничего не знает, - заметила сестра, усадившая пришедшего в себя чиновника на свободную кушетку и вновь подошедшая к Бьянке.
- Я поговорю с ней, - заверил женщину священник, глядя на Бьянку, как на статую Мадонны в своем приходе. - Доктор, с ней все в порядке? - Забеспокоился он.
- После стольких лет потребуется длительное время на восстановление, - заметил доктор. - Чувствительность в конечностях присутствует, что уже хорошо. Зрачки реагируют на свет, - луч его фонарика-ручки скользнул по глазам девушки, - легкие в норме, дыхание не затрудненное.
- А мозг? - холодно поинтересовался пристав, и все обернулись на него с откровенным неодобрением во взглядах.
- Опять же, после стольких лет, сложно говорить о чем-то наверняка. Потребуется разработать мышцы. Возможно, часть памяти будет утрачена, или вся. Возможно, какие-то функции нарушены.
- Доктор, она нас слышит? - спросила сестра, беспокойно глядя на Бьянку. Та, казалось, никак не реагировала на их обсуждение. - Бьянка, скажи что-нибудь, - попросила сестра. - Это я, Надин, мы с тобой знакомы уже несколько лет.
- Надин, не смущайте ее - девушка, скорее всего, совершенно Вас не помнит, - попытался осадить ее доктор, но сестра уже схватила Бьянку за руку и стала ее трясти, что есть мочи, умоляя произнести хоть слово.
Бьянка открыла рот, попыталась издать какой-то звук, но у нее ничего не вышло, кроме сиплого хрипа.
- Голосовые связки, очевидно, ослабли. Им также потребуется время на восстановление. Никаких резких движений, никаких стрессов, - врач сурово глянул на сестру.
- Да, не будем беспокоить бедное дитя, - священник поднял руки, призывая всех покинуть палату. - Я буду приходить каждый день. Зайду завтра с утра, - сказал он не то Бьянке, не то доктору, и удалился вместе со злым приставом и ошалевшим чиновником за дверь.
- Да, удивили Вы нас, не то слово, - произнес доктор, закончив тщательный осмотр. - Надин, возьмите кровь из вены на анализы, нужно все проверить.
- Да, конечно, доктор, - тут же отозвалась сестра. - Что Вы думаете? С ней все будет в порядке?
- Если она сумела вернуться к жизни после стольких лет, полагаю, что да.
* * *
- Бьянка, - в этом голосе было столько тепла и заботы, что она пошла бы на него из окружающей тьмы, как на луч света.
Немолодая женщина с натруженными руками смотрела на нее с любовью, а из открытого окна с белыми занавесками лился солнечный свет.
- Где я? - спросила девушка, и из горла вырвался чужой незнакомый ломаный голос.
- Слава богу, ты заговорила, - всплеснула руками на радостях женщина.
- Я - Надин, - затарахтела она. - Сестра, сиделка. Ты в больнице, но не бойся, ты уже идешь на поправку. Все хорошо.
- А я... что я здесь делаю? - Бьянка попыталась сесть, и Надин кинулась ей помогать, подкладывая подушку под спину. - Не торопись, дорогая, вот так, хорошо. Прыткая какая: столько лет спала - и сразу бежать.
- Я спала? Что случилось? Я ничего не помню. - Бьянка ощупала свою голову, и с удивлением обнаружила целую копну волос. Ей это почему-то казалось в корне неправильным.
- Ну, вот, начнем с тебя, - улыбнулась Надин, - ты у нас красавица, темные волосы, отросли до пояса, никогда не хотела тебя стричь, как знала. И глаза, помнишь, какого цвета у тебя глаза?
- Как у мамы? - вырвалось у Бьянки раньше, чем она успела подумать, и боль прорезала сердце. - Что с мамой? Где она?
- Тише, тише, - Надин как-то вдруг вся потухла, и глаза ее подозрительно забегали, будто не позволяя наполниться слезами.
- Что случилось? - Бьянка вырвала свои руки из крепких рук Надин и в упор посмотрела на нее.
- Была авария, много лет назад, - вздохнула Надин, сознаваясь. - Выжила только ты.
- Когда? - голос Бьянки звучал издалека.
- Шесть лет назад.
- Я шесть лет пролежала здесь? - девушка недоверчиво окинула взглядом безликие стены.
- Да, и на днях пришла в себя. Это чудо, это просто чудо. Ближе к обеду зайдет святой отец, он присутствовал, когда ты очнулась, обещал заходить каждый день.
- Какой святой отец?
- Из прихода Сен-Жермен.
- Сен-Жермен, - задумчиво повторила Бьянка. - Я что, католичка?
- Конечно, милая, - рассмеялась Надин. - Мы все тут, в основном, католики. Не думаю, чтобы у тебя было время выбрать что-то другое.
- Сколько мне было лет, когда это случилось?
- Тринадцать, - вздохнула Надин.
- Значит, мне сейчас девятнадцать?
- О, ты прекрасно складываешь в уме, - всплеснула руками Надин.
Бьянка в недоумении посмотрела на нее. Это было элементарно, и она не понимала, чему так радуется женщина. Поверхностный анализ показал, что она помнит и более сложные операции, а также высшую математику, физику, языки... Бьянка отлично знала несколько языков, но не могла понять, откуда.
- Мы много путешествовали с семьей?
- Едва ли, - пожала плечами Надин. - Ваша семья была из маленького городка, отец держал там бакалейную лавку, а мать помогала с бухгалтерией.
Это Бьянке совершенно ни о чем не говорило. Да и не помнила она ничего ни о каких милых маленьких городках. Скорее, в ее сознании всплывал многолюдный хмурый северный город.
- И мы никуда не ездили, скажем, в отпуск? - не унималась она.
- Твоя бабушка говорила, что как-то родители брали тебя в Сан-Тропе, однажды летом, - довольная тем, что смогла ей помочь, проговорила Надин.
Но от ее слов Бьянке лишь захотелось потереть виски, чтобы выкинуть ненужную информацию. Сан-Тропе не вызывал у нее абсолютно никаких ассоциаций.
- Меня что, готовили к иностранному отделению или в дипломатический корпус?
- Откуда такие мысли? - поразилась Надин.
- Иначе с чего бы мне знать голландский, английский, французский и русский? - перечислила она все языки, которые были заложены в ее сознании. Причем, всеми она владела свободно.
- Русский? - Надин явно была сбита с толку. - Помилуй, дорогая, откуда тебе знать русский?
- Вот я и спрашиваю, откуда.
- Ты уверена? Ты ничего не путаешь? Мы сейчас говорим с тобой на французском. - Как с полной идиоткой заговорила с ней Надин.
- Надин, я это прекрасно осознаю, - вздохнула Бьянка и, повернувшись в кровати и откинув одеяло, свесила ноги вниз.
- Только не торопись, я тебе помогу, - Надин уже оказалась у ее плеча и, поддерживая ее очень бережно, помогла подняться на ноги. Так, вместе, они очень медленно подошли к окну. На улице явно было лето, цветущие каштаны заглядывали прямо в окна, запах и пение птиц настолько ударили Бьянке в голову, что она зашаталась, но крепкие руки Надин не позволили ей осесть на пол.
- Ты еще слишком слаба, - запричитала Надин, пытаясь отвести ее назад к кровати. Но Бьянка схватилась пальцами за подоконник и не желала отступать.
- Я в порядке. Мне просто нужна минутка. - Упрямо проговорила она, оставшись стоять на месте.
- Экая ты упрямица, - заметила Надин, но сдалась.
- У меня сейчас должно быть сознание тринадцатилетней девочки, так? - спросила Бьянка, жадно глядя на улицу и впитывая все краски, звуки и запахи.
- Да, но это не страшно. Я помогу тебе все наверстать, да и святой отец, уверена, не откажется.
- Надин, я не ребенок, - покачала головой Бьянка.
- Дорогая, я и не говорю, что ты ребенок, но...
- Надин, я тут, - Бьянка обернулась и постучала себя пальцем по голове, - не ребенок. Я даже сомневаюсь, что мне девятнадцать.
- Ну, милая, твой день рождения был вчера. И если ты хочешь, мы можем устроить небольшой праздник. Думаю, доктор нам разрешит.
- Не надо, - Бьянка покачала головой и осторожно пошла назад к кровати, отказавшись от помощи Надин. Сестра только покачала головой, думая о том, что как только дети вырастают, они сразу же покидают гнездо, и матерям снова остается одиночество.
- Как себя чувствуем? - в палату вошел доктор, и Бьянка была благодарна ему хотя бы за то, что он заставил Надин выйти. Ее утомляла многословность сестры, и ее взгляд, требовавший в ответ чего-то такого, чего она не могла дать.
- Неплохо, - отозвалась она.
- Клянусь, у Вас ведь должен быть южный акцент, а я сказал бы, что Вы говорите, как парижанка.
- Я и двигаюсь, как парижанка, - пошутила Бьянка, откладывая книгу в сторону, - слишком быстро, если верить Надин.
- Вы отлично двигаетесь для пятого дня после такой продолжительной комы. В каком-то смысле, Бьянка, Вы - медицинское чудо.
- А святой отец говорит, что я - чудо церковное.
- И я не вижу у вас никакой задержки развития, скорее даже, наоборот, - заметил доктор, улыбнувшись в ответ на ее шутку.
- После всех ваших разговоров над моей койкой, мне можно идти сразу на третий курс медицинского, - снова отшутилась Бьянка, а доктор улыбнулся еще шире.
- То есть, вы утверждаете, что все слышали и понимали?
- А вы можете иначе объяснить мои познания? - вопросом на вопрос ответила она.
- Не могу, - честно признался доктор. - Я вообще насчет вас терплю непрерывное фиаско.
- Док, когда мне уже можно будет выйти наружу? - ее большие глаза с надеждой посмотрели на мужчину. Он был еще достаточно молод, чтобы определенным образом отреагировать на подобный взгляд. Доктор закашлялся, пытаясь замаскировать свой неуместный отклик на ее просьбу.
- Еще слишком рано об этом говорить, - ответил он.
- Ну, пожалуйста, - Бьянка мотыльком слетела с кровати и оказалась прямо перед ним. В такой близости от этого удивительного создания, немного нескладного, но все же невероятно прекрасного, он засомневался в своей способности дать ей отпор.
- Надин была права, Вы невероятно резвы, - с трудом выдавил из себя он.
- А вы невероятно жестоки, если не позволяете мне выйти из стен, в которых я провела последние шесть лет, - бесцеремонно заявила Бьянка, обиженно надув губы.
- Если Вы уговорите Надин, можете выйти во двор на полчаса, но за ворота я Вам выходить категорически запрещаю, слышите?
Бьянка подпрыгнула от радости и чмокнула доктора в щеку, отчего тот залился краской едва ли не до основания шеи. Этот непосредственный ребенок в облике соблазнительной девушки сводил его с ума. Кто бы мог подумать, ведь он едва не лишил ее жизни. Последняя мысль отрезвила его и позволила выйти из палаты, не утратив достоинства.
- Как она? - озабоченно поинтересовалась Надин, перехватив его в коридоре.
- В ней жизни больше, чем в нас с вами, - философски ответил доктор и пошел дальше.