Дыма Павел : другие произведения.

Сердце Мира том 1 часть 5: Горящие поля

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Пройдя подземелья Риная, господин Варго замысли еще более необычный "ход конем" - он собирается пройти болота забытого Хамдора...

   Часть пятая:
   Горящие поля
  
   Глава 1
   И грядет битва
  
   Седьмой день пути
   Четыре часа пополудни
  
   Ровно через восемь часов, если солнце не отстает, мы подъехали к переправе.
   А Мендор молодчина, смог-таки захватить ее целой и невредимой, и к этому моменту практически вся армия арстоцев уже находилась на другом берегу. Два парома перевозили оставшихся.
   - Где капитан? - спросил я у ближайшего солдата, стоящего у тросов.
   - А, это вы господин? На том берегу. Говорят, столица захвачена.
   - Не верь, это сплетни. Как часто ходит паром?
   - Раз в четверть часа. Устали мы тут, уже вторые сутки ворот крутим.
   Я осмотрел нехитрое устройство двойного вала с распорками-зубцами и засмеялся.
   - Тогда мы лучше своим ходом. Ранир, вперед!
   Вороной жеребец понял меня с полуслова - он тряхнул гривой и бодрой рысью направился к воде.
   - Лац, не отставай! - крикнул я, когда чуть рыжеватая вода встретила брызгами из-под копыт, а потом нежно коснулась босых ног. Ох, чувствую, сейчас проверим, насколько я проникся симпатией к этой мокрой стихии.
   "Хорошо ему, он мужчина, может купаться полуголым, кольчуга-то и лишняя одежда с сапогами мгновенно куда-то исчезли, остались только полотняные штаны. Наколдовал - и купайся сколько влезет, - печально думала Лин, подъезжая вместе с Микаэлем к ближайшему парому. - А вот если бы наследница печального Кенинга плавала в мокрой одежде на виду у двух сотен пехотинцев из Арстона, то весь двор гудел бы до весны. И почему в мире так много несправедливости?"
   Бедняге Лацу пришлось загонять своего серого мерина в воду пинками, тюки с припасами он заблаговременно сгрузил у причала.
  
   Седьмой день пути
   Вечер
  
   - Здравствуйте, капитан!
   - Приветствую, господин маг. У меня такое ощущение, что мы с вами сто лет не виделись.
   - Или около того. Какие у вас новости?
   - Враг осаждает столицу, - слегка прищурился Мендор.
   - Прекрасно, через неделю, когда он выдохнется, мы как раз ударим ему в спину! - засмеялся посланник, соскакивая с мокрой спины лоснящегося коня и надевая прямо на мокрое тело шелковую белоснежную рубашку. Откуда только и достал такую?
   - Хотелось бы разделять ваш оптимизм, но, по нашим данным, противник сильно превосходит нас в численности, что дает ему возможность разделить силы и по очереди штурмовать Валтерию тремя большими группами, каждая из которых не меньше нашей.
   - Давайте не будем волноваться раньше времени, капитан. Разве эта река вышла из берегов? Нет. А что касается муадеров, то и тут у меня есть некоторые основания полагать, что к тому моменту, как мы подойдем поближе, кое-что в нынешней расстановке сил может измениться.
   - Могу ли я узнать о ваших предположениях?
   - Вы можете, но никто более. Кстати, а где советник Генадал? Надеюсь, он не принимал участия в битве за паромы?
   Мендор хмыкнул, оценив шутку:
   - Хвала Митре, нет - муадерам повезло. Советник за полдня пути отсюда: уехал вперед вместе с Амфитером осматривать новые позиции. Хотите пригласить его на совет?
   - Зная любовь советника к скачкам и длительным переездам, лучше не надо. При случае обсудим с ним все еще раз.
   - Хорошо, тогда после обеда прошу вас ко мне в кибитку. И что там с муадерами? Насколько я понимаю, все тихо?
   - Вполне. Вместо них нам пришлось пообщаться с некими таморийцами, чье гостеприимство, к сожалению, пагубно отразилось на Микаэле.
   - Да, есть такой народец в Пседории, - согласился Мендор. - Надеюсь, Сенвил не пострадал?
   - Ничего серьезного, до битвы с дикарями заживет.
   - А когда она состоится? - улыбнулся капитан. - Возможно, у руин древнего Риная достойнейшему из сыновей Родота было видение, и теперь он знает дату и время решающего сражения за Пседорию?
   - А что вас конкретно интересует - битва с муадерами или решающее сражение? - осклабился Сын Тьмы, весело поглядывая на Мендора, не такого уж и простого вояку, как это могло показаться на первый взгляд.
   - Ну, если это не одно и то же, тогда сначала - битва с муадерами.
   Посланник оглянулся кругом, проверяя, чтобы никого не было поблизости (скорее всего, для вида) и прошептал:
   - Ровно через девять дней, капитан, когда вы упадете с коня, больно ударившись задом, ваши воины бросятся в атаку и, несмотря ни на что, победят. Что же касается главного сражения, то оно произойдет без вас.
   - Я к тому времени умру? - серьезно, но спокойно спросил седой воин.
   - Насколько мне известно, нет, - ответил Варго и замолчал.
   Мендор еще кое-что обдумал - наблюдать ход его мыслей мне всегда очень нравилось - и бодро кивнул:
   - Отлично. Тогда жду вас после обеда.
  
  
   Лин
  
   И снова лес. Переправа и речка, где так здорово плыл Варго - хватит думать о нем, хватит - остались позади, и мы с пятитысячной армией Арстона опять продвигаемся к столице. Березовый лес сменяется ельником, ближе к вечеру нас встречает темно-зеленая дубрава, а мы все едем и едем, лишь иногда делая короткие привалы. Почему я не осталась в Арстоне? Прав был Микаэль, сидела бы в городе, слушала сплетни розовощеких троюродных тетушек и горя не знала. Не видела бы постоянно спину Варго. Благо, сейчас он умчался далеко вперед, чтобы осмотреть маленькую сгоревшую крепость какого-то городка, Тернир, кажется. Жители заблаговременно спрятались в лесу, но, может, повезет, и Варго отыщет местных героев. Глядишь, и еще сотня-две добровольцев пополнят наши ряды. Солдаты шепчутся, что муадеров под столицей слишком много, а мне до смерти наскучили пустые разговоры и чужие страхи. Хочется уехать от всех подальше и никого не видеть. Может, хоть так пойму, что же произошло тогда ночью, после ливня... Конечно, проще всего списать случившееся на Сына Тьмы, мол, околдовал меня посланник, да ведь не правда это, я ведь знаю, что тоже виновата. А он? Что он чувствовал, может, просто давно не был с женщиной?
  
  
   Посланник
  
   И до чего же народ тут запуганный! Найти - нашел, звал, объяснял, а пока за шиворот хватать не начал, не вылезли. Думали, видно, что я муадер. Неужели так похож? Ладно, ну их, этих тернирцев. Мендор в отряд сто сорок человек взял - и то хорошо.
   Красивая здесь природа - зеленые холмы переливаются на ветру, леса густые, зверья много, голубые озера окружены камышом, рыбы полно. Едешь - глаз радуется. Правда, когда поселки сгоревшие начались, радости поубавилось, но только не у меня - ничто не бывает так интересно захватчику, как наблюдение и оценка работы другого захватчика.
   Муадеры, действительно, дикари; если судить по увиденному, становится ясно, что завоевывать страну они не собираются. Грабить и рвать на куски - да, но не завоевывать. Однако в рассудительности их вождю не откажешь - все мосты, переправы и поля на нашем пути сожжены, чтобы как можно больше замедлить наше продвижение, лишив лошадей и продовольствия. Интересно, откуда дикарям известно, что "арстонская" группа приказала долго жить? Наверное, шаманы нагадали или кто-то из удравших сообщил.
   А вишни густо завязались в этом году - красота! Как и яблони, груши, сливы. Так часто происходит в тяжелое, богатое пролитой кровью время - всего много -- и радости, и горя. Иногда глянешь на потяжелевшие ветви деревьев и невольно думаешь: кто выживет в этой войне, чтобы вернуться собирать урожай? Может, вон тот смешной копейщик, который за неделю порядком натер себе древком правое плечо и теперь пытается примостить его на левое? Или мальчишка из кавалерии Амфитера, что уже дюжиной командует, хотя чуть старше Лаца? Понятно, что не они - оба из арстонских крестьян-скотоводов. А сюда вернется - если, конечно, вернется - кто-то другой, из местных, и этот кто-то увидит сожженный дом, испуганную жену, полуголодных детей, озлобленного пса и вытоптанные поля. Что он станет делать?
   Забавно, раньше я не ощущал этого. Не ощущал или не видел. А сейчас мне иногда приходится делать полшага-шаг назад, в замок Владыки, чтобы не чувствовать человеческих страхов, волнений, переживаний, мучений, усталости, раздражения, тоски, сомнений, сожалений, грусти, недовольства, гнева, зависти, злости и откровенной ненависти к командирам, старшинам, правителям, друзьям, поварам, всадникам, особам голубых кровей, в частности, к Сенвилам, которые не могут вместе со всеми месить песок лесных дорог, а катаются в тепленьких повозках.
   Раньше война мне нравилась.
   Раньше я был острием копья и не желал оглядываться назад. Меня не волновало, кто стер себе ноги до крови в дешевых, угловатых башмаках.
   Я вел людей вперед и привык требовать от них новых успехов тогда, когда важнее было проявить сочувствие. Они подчинялись - железная команда офицеров, стоящих за моей спиной, всегда была готова подавить любой бунт и несогласие, а моя сила позволяла наказать виновного небрежным взмахом руки. Я правил и лил кровь, с улыбкой глядя на смерть своих солдат и воинов противника. "В этом мире для войн всегда хватит людей" - вот был мой девиз, с людьми я не считался.
   А сейчас, как ни смешно это звучит, я стал чувствовать надсадно дребезжащую во мне щербинку - усталость от войны. Воины скачут, идут, едут на подводах вперед, а я бессильно отпускаю поводья Ранира и чувствую, что ничего не хочу.
   Иногда внутренний голос говорит: "Устал ты, мой дорогой посланник, на себе такую кучу народа тянуть, привыкли мы с тобой всю орду своею силой поддерживать. Сбрось их, пседорийцев, со своей шеи, пусть сами воюют, а ты иди рядом и лишь поддерживай иногда. Зачем за других работу делать? Мудрости это им точно не прибавит. Наоборот даже - понравится побеждать, начнут верить в свое всесилие и постепенно превратятся в нашу с тобой горячо любимую Империю".
   Дельный совет, повелитель, так и сделаю. Иначе, какой толк воевать за кого-то? Так никакого удовольствия не получишь.
   - Эй, Лац! Пришпорь своего осла-переростка! Поехали - сразимся на палках.
   - С удовольствием, господин Варго.
  
   Восьмой день пути
   Полдень
  
   - Господин, к вам с докладом прибыл офицер Серье, - личный помощник Мендора, молодой и сообразительный парень по имени Джомери заглянул в кибитку капитана. - Пригласить его?
   - Да, Джом, зови, - кивнул Мендор, не отрывая взгляд от давно устаревших и до ужаса бестолковых карт местности. - Как там наша пехота, офицер? Ходят слухи, что провиант подходит к концу.
   Вошедший крепкий и улыбчивый мужчина только хмыкнул:
   - А как же те двенадцать телег из Арстона, которые недавно догнали нас? На них достаточно крупы и вяленого мяса, чтобы кормить кашей еще три недели всю эту толпу бездельников. Плюс небольшой обоз, загруженный в Тернире, в основном яйца, картошка, овощи. Будет чем разнообразить рацион.
   - Хорошо, за это я спокоен. Скажи, какое количество больных и раненых сейчас у нас на...
   Но закончить Мендор не успел.
   - Капитан, срочное послание от Амфитера! - заглянул в кибитку Джомери.
   - Говори.
   - Конница вновь остановилась у реки, мост сожжен, Амфитер послал треть всадников валить и подвозить деревья, остальных поделил на две группы и направил в разные стороны искать брод. Просит побыстрей направить к речке рабочих с инструментом.
   - Как далеко это?
   - Пятнадцать миль.
   - Снова карты врут, - проворчал Мендор. - Река Чарушка должна была нам повстречаться только завтра. Тогда объяви плотникам, пусть грузят на телеги все, что им надо, - и галопом к реке. Сколько времени это может занять, Амфитер не сказал?
   - Передал, меньше чем за сутки не управятся.
   - Хорошо, действуй. А ты, Серье, пока разбивай походную лечебницу. Скажи Норину, чтоб не затягивал, у него времени максимум до завтрашнего обеда.
   - Есть, капитан, - кивнул офицер и быстро вышел.
   Когда посыльный вернулся через четверть часа, Мендор позвал его к себе.
   - Найди Варго и скажи, что я прошу его обследовать ту сторону реки: нет ли там дозорных или засады. Хотя нет, просто спроси, как там за рекой обстановочка, я думаю, он и без подсказок сообразит, что нас интересует.
   - Понял, уже бегу. А где лучше искать господина мага?
   - За чертой лагеря, - хмыкнул Мендор, - насколько я заметил, он предпочитает ночевать подальше от толпы.
   Юноша кивнул и испарился, а капитан еще несколько секунд с удовольствием вспоминал спокойную, уверенную манеру родотского мага изъясняться. Вспомнил и улыбнулся - он недавно заметил, что некоторые из молодых офицеров стараются перенять эту повадку.
   "Неординарная личность этот Варго, - подумал старый полководец, - второго такого еще поискать. Вот бы после войны женить его на одной из арстонских девиц, тогда я бы уже за город не волновался и мог бы с чистой совестью уйти на покой".
  
   А в это время тайная надежда славного Арстона ни сном, ни духом не ведал о готовящейся для него роли.
   - Стреляй. Да не так, жестче упирай ложе в плечо, бери этот арбалет, а я пока тот перезаряжу. Чуть выдохнул - и пали. Уже лучше, сам натянешь? Хорошо, заряжай. Теперь прицелься, мысленно потянись к цели, как будто дотрагиваешься до нее невидимой рукой. Ну, и что, что короткие? А ты представь, как твоя правая рука становится невидимой и вытягивается вперед, ты ощупываешь столб, изучаешь его трещинки... И нажимай на крючок. Вот, молодец, видишь, уже лучше. Пробуй снова.
   - Кто-то бежит сюда, господин.
   - Закрой глаза, Лац, почувствуй бегущего, потянись к нему мысленно своей длинной рукой, ощути, как бьется его сердце. Ты куда тянешься к курку, дурачок? Я ведь сказал только почувствовать, а не подстрелить бегущего.
   И пока юноша сбивчиво оправдывался, из лесу на пологий спуск заросшего травой холма выскочил запыхавшийся гонец Мендора - Джомери.
   - Господин Варго, добрый вечер. Мы столкнулись с необходимостью строить переправу, и капитан просит вас узнать, что происходит за рекой.
   - А что там может происходить? - пожал плечами посланник, натягивая второй арбалет. - Нет там никого, а ближайший брод милях в двенадцати вниз по течению, но он вряд ли подойдет для переправы. Время передвижения то же, а так хоть пехота отдохнет.
   Посыльный ничего не ответил - по нему было видно, что быстрота исчерпывающего ответа его поразила и даже вызвала определенное недоверие.
   - Иди, чего стоишь, или пострелять хочешь? - продолжил Варго. - Хочешь, бери арбалет, болтов у нас много; не бойся, искать в случае промаха не заставим.
   - Спасибо, господин, но мне уже пора идти, - стал пятиться паренек и, повернувшись, побежал к лесу.
   - Беги, если так торопишься стать офицером, - проворчал посланник, вскинул арбалет и точным выстрелом засадил стальной болт в самую сердцевину перевернутого пенька-мишени.
   - Неужели вы заранее знали, зачем он явился? - через некоторое время спросил Лац, сделав еще один неплохой выстрел.
   - Знал, а что тут сложного? Как и то, что этот мальчишка из кожи вон лезет - так хочет стать офицером.
   - Это ни для кого не секрет, - хмыкнул оруженосец. - Джомери - тот еще прощелыга.
   - А ты, как мне известно, хочешь стать если не спасителем Арстона, то его выдающимся защитником, и другое звание тебя мало интересует, - продолжил посланник. - Это, скажешь, тоже ни для кого не секрет?
   Паренек напрягся, потом цепким, несколько напряженным взглядом уставился на Варго, а тот преспокойно улыбнулся и, не оборачиваясь, сказал:
   - Запомни, Лац, то, как ты сейчас на меня смотришь. И так же смотри на мишень, когда целишься. Толку будет больше. И не стой, стреляй.
   - Господин, я тоже кое-что знаю, - потупился оруженосец. - Когда в тот вечер, возле Риная, начался ливень, вас с Линеей Сенвил не было у костра.
   - Что ж, я тебя поздравляю, Лац: теперь ты знаешь нечто, за что тебя могут убить, - улыбнувшись, ответил Варго и выстрелил. Арбалетная стрела прошила старый пень насквозь, вырвав на выходе огромный корень, и в колоде образовалась сквозная дыра. - И убьет тебя Микаэль Сенвил, если ты проговоришься.
   Парнишка изменился в лице.
   - Но я никому не скажу, клянусь Митрой.
   - Надеюсь, Лац, иначе Арстон потеряет своего героя.
   О стрельбе паренек явно забыл.
   - Вы всерьез считаете, что у меня есть хоть маленький шанс?
   - Ну, не зря же я тебя выбрал, в конце концов. А ты меня. И раз мы вспомнили о госпоже Линее... Как закончим, разведи костер и ступай в лагерь - Мендор приказал своим окопаться и готовить обед. Найдешь палатку Лин и, когда она будет одна, без своего безумного братца, передашь ей приглашение на ужин. Скажешь, господин Варго зовет ее полюбоваться закатом - и ничего более.
   - А чего более? - выпалил Лац и тут же спохватился: - Простите.
   - Подрастешь - узнаешь. А пока целься и стреляй.
  
  
   Лин
  
   Почему я решилась идти? Это же противоречит любому из правил морали. Но иду, а почему - не знаю. Околдовал? Вряд ли, скорее, просто манит к себе своею молчаливой загадочностью, и я ничего не могу с собой поделать. Да и нужно ли сдерживаться, если тут жизни всего ничего осталось? А так будет что вспомнить на старости лет. Чуть не добавила - рассказать детям. Кстати, о детях, а не является ли посланник приемным сыном Владыки? Или родным? Надо будет при случае выяснить. Что бы такое надеть нарядное и одновременно неброское? Через весь лагерь идти все-таки.
  
   Восьмой день пути
   Вечер
  
   Солнце неторопливо опускалось на дальние холмы, точнее, за них. Камыши вокруг ленивого ручейка тихо горели багрянцем, но дымиться явно не собирались. Небо раскинуло над опушкой одно из своих лучших полотен, где розовые вечерние облачка зависли в прекрасной синеве. И упоительную неподвижность природы нарушали только прыгающие в густой высокой траве кузнечики и порхающие стрекозы.
   Невысокая стройная девушка вышла из лесу по едва заметной, еще не примятой как следует тропинке и вначале усомнилась, та ли это поляна. Но завидев у ручья легкий дымок от костра и мужчину, сидящего рядом, она тяжело вздохнула и направилась к нему, осторожно ступая и придерживая длинный подол зеленого платья. Не дойдя десяток ярдов до костра, девушка услышала негромкое приветствие, улыбнулась, и Варго поднялся ей навстречу. Он был одет в свободную шелковую рубаху и зеленые замшевые штаны.
   - Рад, что вы решились посетить мою скромную обитель, - кланяясь, произнес посланник и развел руками, показывая, вот она, его обитель: холмы, ручей, камыш.
   Лин только сдержанно кивнула, опуская глаза. Говорить о том, что ее визит нарушает все возможные и невозможные правила поведения, почему-то не хотелось.
   "Что мне терять? - подумала она и посмотрела в глаза стоящему напротив мужчине. Тот не отвернулся, и девушка растерялась, видя вместо ироничности честность, вместо пылкости уравновешенное спокойствие и еще что-то теплое и дружественное. - Может, я в нем ошиблась?"
   - Хочешь погулять или приступим к ужину? - спросил Варго, когда Лин, так ничего и не сказав, перевела взгляд на заходящее солнце. - Если в таком длинном платье тебе не удобно, могу Ранира позвать - покатаешься.
   Девушка опять посмотрела на Сына Тьмы.
   "Неужели он действительно просто пригласил меня на этот дурацкий ужин в камышах и ничего такого не держал в уме? А теперь настолько расщедрился, что предлагает покататься на своей вороной бестии".
   - Зови коня! - сказала наследница Кенинга, принимая условия пока не полностью понятной игры.
   Варго, казалось, удивился, но не произнес ни слова.
   "Не поняла. Мы что - уже никуда не едем?" - растерялась Лин. Но откуда-то издали послышался приглушенный топот. И вот по крутому спуску соседнего холма легким галопом несется черный, как смоль, жеребец удивительной красоты. Его стройные сильные ноги едва касаются земли, постановка головы и длинной шеи преисполнена достоинства, а пышная грива и хвост плавно развеваются на ветру.
   - Ранир, мальчик, иди сюда, - ласково говорит посланник, и конь подходит ближе, останавливается. - В седле поедешь или без?
   Лин смотрит на сильную, лоснящуюся спину коня и с дрожью в голосе отвечает:
   - Без. Надеюсь так удержаться.
   - Поверь, удержишься. Тогда наденем лишь уздечку, - кивает мужчина и через несколько секунд подводит коня к девушке со словами: - Это друг, Ранир! Отныне возишь ее, как меня. Понял?
   Лошадь недовольно косится на Лин огромным глазом и фыркает.
   - В общем, он согласен, - усмехается Варго, а когда Лин нерешительно подходит к коню, посланник легко обхватывает ее руками за талию, и во мгновение она по-мужски сидит на жеребце, до колен обнажив свои стройные ноги в коричневых башмачках. - Бери узду и правь, только не говори вслух команду "Ранир, догони". Ну что, побежали?
   - А ты позади не сядешь? - снова удивляется Линея, но посланник уже направляется в сторону леса, жеребец в нетерпении топчет копытами траву, и девушка слегка сжимает его ребра каблуками башмачков.
   В следующую секунду лес плавно бросается навстречу всаднице, воздух плывет мимо нее, закручиваясь сизыми пьянящими потоками, а она сама летит вперед, будто на крыльях, и держаться за узду совсем не обязательно, потому что упасть нет ни малейшей возможности.
   Девушка прикрывает глаза, блаженство свободы и полета переполняют ее, а конь тем временем догоняет Варго, и тот, схватившись за длинную гриву жеребца, мчится рядом.
   - Давай... через лес... наперегонки... - рывками произносит посланник. - Ты с ним... по дороге, а я... напрямик... до поляны с дубом.
   - Давай! - радостно соглашается девушка. Сейчас ей так хорошо, что она готова согласиться на что угодно.
   Лесная дорожка свернула направо, а посланник нырнул налево, видимо, знал более короткий маршрут.
   Глухо раздавались удары копыт, сердце Лин билось им в такт, лесная вечерняя свежесть бодрила, мелькающие деревья рождали все новые и новые повороты, и девушка наклонялась из стороны в сторону. А между деревьями нечеткой тенью мелькал силуэт посланника, бегущего напрямик. И сколько девушка ни подгоняла идущего галопом коня, Сын Тьмы не отставал, сокращая путь в самых неожиданных местах.
   Наконец впереди показалась поляна. Лин припала к шее жеребца и, покидая зеленую стихию, ощутила пьянящую радость победы - холм по эту сторону леса был пуст, только раскидистый дуб стоял на фоне заката.
   - Ой-хо-хо-хо! Я победила! - крикнула девушка, осаживая и поднимая на дыбы коня; вороной, кажется, был только рад.
   Нарастающий шелест, кусты дергаются - и на поляну, словно леопард, выскакивает посланник. Он проиграл, но маленькое соревнование явно доставило ему удовольствие.
   - Ты великолепно держишься в седле, - выравнивая дыхание, говорит он счастливой наезднице. - Вы с Раниром составили отличную пару. Я даже немного ревную.
   - Правильно, ревнуй! - смеется девушка, ощущая себя дикой воительницей из детской сказки. - Потому что этого коня я тебе не отдам. Отныне он мой!
   - Наверное, я забыл сказать, что этот жеребец любит запах свежепролитой крови и обожает, когда на нем появляются кольчужные латы с шипами. Он прибыл сюда специально, чтобы помочь мне воевать с дикарями.
   - А я буду кормить его цветочками и скакать наперегонки с домашними лошадьми. Ему понравится, - уже тише говорит девушка, немного загрустившая после упоминания о муадерах.
   - Извини, что вспомнил о нашем противнике, но сюда, на этот холм, мы приехали из-за него.
   - Что ты имеешь в виду? - нахмурилась собеседница, рассматривая линию горизонта.
   - Я знаю, что ты думаешь о Владыке, Лин. Знаю, что ты считаешь свою жизнь законченой. Но посмотри вокруг, все, что ты видишь: эти холмы, долины, леса и реки - все это мог захватить враг, который со временем попытался бы уничтожить здесь все живое. И если бы не ты, второго шанса у Пседории не было бы. А так, благодаря тебе, есть. Я спасу твою страну, чудесная девушка, спасу, даже если останусь одним-единственным воином на ее просторах. И никто не сможет противостоять мне.
   Внимательно слушая посланника, Линея Сенвил направила коня ближе, и на какие-то секунды они стали просто мужчиной и женщиной, защитниками прекрасной, цветущей, некогда богатой страны.
   - Ты можешь поклясться, что моя жертва не напрасна, что Пседория будет свободна? - порывисто спросила девушка у посланника.
   - Я обещаю, - сказал тот и добавил: - Владыка тоже обещал это.
   - И ты вернешься в Темные земли? Ты не захочешь поработить нас?
   - Не захочу, поверь.
   - Тогда... Я, наконец, могу вдохнуть свободно. Ты не представляешь, Варго, что это за ощущение - я сделала ради своей страны все, что могла, и теперь мое сердце спокойно. Я с легкостью встречу свою судьбу, когда вернусь домой.
   - Живи сейчас, Лин. И прошу - не считай Владыку чудовищем, которое задумало измываться над тобой.
   - Я буду жить сейчас, посланник, буду! О, боги, как я благодарна муадерам, что они сожгли именно мой город, а не какой-то другой, теперь им придется ответить за все.
   Сын Тьмы кивнул и остановил взгляд на полуобнаженной ноге девушки, та заметила и натянула узду. Ранир попятился, а в глазах Лин появилось смущение и настороженность. Варго улыбнулся:
   - Не бойся, я больше не буду набрасываться на тебя, как той ночью. Поехали обратно, там приготовлен ужин, и я хотел бы просто посидеть с тобой и помолчать.
   Лин опустила глаза, потом взглянула на заходящее солнце и снова посмотрела на мужчину - тот стоял неподвижно, наблюдая, как огненный диск уходит за горизонт. От Варго исходила удивительная умиротворенность.
   - Если ты и это обещаешь, тогда поехали, - тихо усмехнулась девушка.
   - Могу, но для одного дня будет слишком много обещаний.
   Всадница направила коня шагом обратно к дороге. Ей было спокойно и хорошо: ее страна в безопасности, можно вздохнуть с облегчением, а посланник Владыки сейчас для нее, скорее, друг, с ним можно, ни о чем не беспокоясь, поговорить о том, чего не доверишь другим.
  
   Посланник
  
   - Будем прощаться, госпожа Линея?..
   Девушка улыбнулась:
   - Спасибо за общение с Раниром, господин посланник, а также за ужин - грибы с картофелем были великолепны.
   - Еще бы, я сам готовил.
   Все так же улыбаясь, Лин помахала мне рукой, направляясь к своей палатке:
   - Спокойной ночи, Варго.
   - Это как сказать, сегодня я намерен еще немного пообщаться с этим сосудом истины. Пойду поищу себе собеседников, - улыбнулся я, приподнимая бутыль с вином, прихваченным в Арстоне. - Желаю приятных сновидений.
   Перед тем, как скрыться в шатре, девушка на миг задержала на мне взгляд своих зеленых очей и потом быстро скользнула внутрь, а я выждал немного, повернулся и побрел обратно к своей стоянке. Дойдя до границы с лесом, я аккуратно забросил пузырь с арстонской брагой в кусты и рывком окунулся в ночную зелень дикой стихии.
   Блаженство! Воздух леса пьянит пуще вина, запахи влажной земли, травы, опавшей листвы, мокрой и пряной от вечернего тумана коры щекочут ноздри и зовут в глубину чащи, где сейчас обязательно должно происходить нечто таинственное, например, восход Луны и ее братца Зенаба, что для лесных жителей всегда означает приход новой поры. Ноги помимо моей воли сами ускорили шаг, я уже почти бежал по невидимым днем и таким очевидным ночью звериным тропам, грудная клетка вздымалась, и во мне зашевелилось, поднимая тяжелую голову, что-то глубинное. Давно, ох, как давно мы не играли, не отдавались в полной мере своей звериной природе. Тогда, в Ринае, братья помогли мне воссоединиться с собой, и теперь я могу снова попробовать принять свой истинный облик.
   Часовые вокруг лагеря вдруг показались такими смешными, такими беспомощными и почему-то аппетитными, когда внезапно, прямо на бегу, я встряхнул головой, потом дернулся и содрогнулся всем телом, будто сбрасывая что-то внешнее и ненужное, какие-то невидимые оковы. И прекрасный зверь сделал шаг наружу.
   Сначала руки свело легкой судорогой, потом скрутило плечи, дальше уже все тело начало с приятной, освобождающей болью меняться. Зачесалась кожа, становясь чешуей, и я почесал ее длинными черными когтями, от удовольствия теряя последние крохи человеческого сознания и становясь крылатым носителем тысячелетней мудрости, летающим когтем мироздания, чешуйчатокожим повелителем воздушного океана. И деревья в ужасе отшатнулись, когда в темное небо взмывал, извиваясь длинным, полным молодости и силы телом черный дракон.
  
   Девятый день пути
   Утро
  
   Ночь пролетела до обидного быстро. Всего пару веков нескончаемого удовольствия - и вот уже наступает утро. Влажный сизый туман уползает в лес, неохотно покидая большую поляну, где вчера под открытым небом расположились на ночлег солдаты.
   - Ты слышал, сегодня ночью опять волки выли? - спросил один караульный другого, заступающего на вахту, когда некий родотский маг тихо проскользнул мимо - из одежды на нем был только плащ.
   - Только глухой не услышал бы, - проворчал второй и, заметив меня, поклонился, я же в ответ кивнул, быстро удаляясь, но все же услышал его громкий шепот. - Видишь, Саян, и вельможа должен босиком в лес бежать, если природа зовет.
   О, дружище, не приведи Создатель тебе такую природу!
   - Привет! Ты так рано встал? - Линея Сенвил чуть не столкнулась со мной и явно была рада видеть.
   - Доброе утро, госпожа, - улыбнулся я ей, надеясь, что она не заметит в траве моих босых ног (и еще надеясь, что внезапно налетевший ветерок не распахнет плащ).
   - Вышел прогуляться или только направляешься спать? - спросила Лин, с удивлением отмечая, что некто после запланированной попойки выглядит свежо и бодро.
   - Видишь ли, Ранир куда-то ускакал, теперь не знаю, где он, - ответил я, как минимум, наполовину честно: после моего превращения в дракона и обратно своего коня я действительно не видел.
   - Ясно, ну, как найдешь, возвращайся - недавно к Мендору пришли какие-то бродяги, сообщили странные новости, и теперь капитан не знает, что предпринять.
   - Хорошо, скоро буду, скажи, пусть меня подождет и не торопится с решением, - ответил я, быстро направляясь к своему шатру. Еще не хватало полуголым явиться на военный совет. Хотя это забавная идея.
  
   - Мы не можем отказать им в помощи хотя бы потому, что в таком случае небольшой отряд неприятеля окажется у нас за спиной, а это недопустимо. Так что кто-то из вас, господа офицеры, должен отправиться туда с группой примерно в пятьсот человек. Иначе захваченные жители погибнут, а нам будет угрожать атака с тыла в самый непредвиденный момент.
   Когда Мендор замолчал, я поприветствовал всех и занял свободное место у карты.
   Офицер Серье приподнял руку:
   - Я могу пойти, капитан.
   - Ты - командир наших лучников, так что пока подожди. Еще есть желающие? Для опоздавших повторю - неделю назад около сотни муадеров укрылись на болотах возле небольшого поселка Рилмак, взяв в плен почти всех его жителей, только двум удалось уйти. Сегодня утром они добрались к нам и просят помощи. Кратчайшая дорога к столице идет напрямик через топи Хамдора, но она еще не просохла после весеннего половодья, так что мы решили двигаться в южном направлении через провинцию Тазан. Однако кто-то должен зачистить болота, врагов там, конечно, жалкая кучка, но и ее нельзя игнорировать, тем более, что жизни захваченных пседорийцев в опасности. Господа, я снова спрашиваю, кто не боится замочить ноги в грязи и хочет поохотиться на муадеров?
   На этот раз поднятых рук было две - моя и Серье.
   - Господин Варго? - с легким удивлением в голосе спросил капитан. - Вы готовы идти или хотите предложить другой вариант? Скажу сразу - больше чем полтысячи воинов я вам не дам...
   - Мне столько и не нужно, двухсот вполне хватит, даже ста пятидесяти.
   - Это не бравада? Вы уверены? - уже с улыбкой поинтересовался Мендор, и я уловил в его голосе понимание и облегчение. Капитан доверяет мне больше, чем своим офицерам? Интересно.
   - Уверен. Мне нужно полсотни хорошо обученных щитовиков и сотня опытных лучников, желательно тех, кто служил на границе.
   - Отлично, надеюсь, все они вернутся обратно, когда мы обойдем болота и повернем на север, - кивнул капитан. - Серье, ты остаешься, так что выделишь господину магу нужных солдат. И выше нос, еще успеешь прославиться. На этом все, господа, мост через реку построен - так что готовьтесь к переправе. К обеду мы подойдем к болотам, и там разделимся.
  
   - Почему ты вызвался идти? И почему не хочешь взять меня с собой как проводника? - тщетно пыталась заглянуть мне в глаза Лин, когда догнала после совета.
   - Так надо, госпожа, - улыбнулся я. - Так будет лучше для Пседории, иначе могла бы случиться беда - поражение, которое стало бы началом конца. Тем более, мне интересно прогуляться и осмотреть болота, там скрыты загадки прошлого, не такие, конечно, как в Ринае, но тоже ничего.
   - Оставляешь меня тут? - как будто и не услышала сказанного девушка.
   - Я не могу взять тебя с собой. Разговоры пойдут, - улыбаюсь.
   - Все бы тебе шутить!
   - Вот такой я.
   - И с каких это пор посланнику Темного Властелина не все равно, что говорят другие?
   - Дам тебе совет - не пытайся управлять мною, - сказал я несколько серьезнее.
   Лин замолчала, а когда мы дошли до солдатской кухни, где уже раздавали извечную еду воинов всех времен и народов - кашу, девушка тихо прошептала:
   - Не представляю, как буду идти навстречу войне без тебя. Возвращайся, господин посланник, возвращайся, Пседория будет ждать тебя.
   - Может, только некоторые из ее жителей? - я с улыбкой посмотрел на Лин, но она вдруг закрыла лицо руками и убежала. Приехали.
  
   После обеда я, Лац, проводники, две телеги с широкими ободами и выделенные мне полторы сотни воинов гордо направились к болотам. Армия Арстона повернула направо.
   И в какой-то из уходящих на юг повозок, закрывшись от всех, удивляясь и ненавидя себя, горько плакала девушка по имени Лин, наследница древнего и славного рода.
  
   Девятый день пути
   Ближе к вечеру
  
   - Все, орлы, стоп. Поздравляю, это наш первый совместный привал. Предупреждаю заранее, есть будем мало, так как впереди неприятель и, возможно, скоро придется сражаться. Всем старшинам приказываю раздать масло и овечий жир. Скоро начнуться топи, и я не хочу, чтобы у маменькиных сынков, вверенных под мое начало, раньше времени промокли ноги.
   И пока толпа нестройно отозвалась смешком, я повернулся лицом на восток, закрывая глаза. Да, все именно так, как я видел вначале. Что ж, повоюем немного, заодно поучим западных шаманов колдовать.
   - Господин, - обратился ко мне один старшина, - в округе мало сушняка, на чем еду готовить будем? Запасов не хватит.
   - Господин Варго, - с поклоном сказал другой, - осмелюсь спросить, надолго ли мы тут расположились? Для всего отряда поляна слишком мала, люди устают стоять, а если скоро трогаться дальше...
   - Я понял, подождите.
   Вот они, военные будни - какими грозными и мужественными ни были бы твои воины, приходит время, когда ты чувствуешь, что должен чуть ли не носы вытирать целой ораве здоровых мужиков. В такие моменты каждый завоеватель, тёмный повелитель и тиран ощущает, насколько дороги и почти бесценны опытные офицеры, десятники, сотники или старшины, которые могут самостоятельно решить большинство возникающих вопросов, не отвлекая при этом своего командира от стратегических размышлений. Вот если бы каждый военачальник, подобно Мендору или мне сейчас, шел, ел и спал рядом со своими солдатами, тогда бы количество войн принципиально уменьшилось.
   Как хочется одним взмахом руки высушить пару десятин леса, чтобы дорогое сердцу войско могло благополучно выспаться и поесть, но нельзя. Владыка как раз об этом и предупреждал - нельзя брать на себя чужие задачи. Чего будет стоить войско, неспособное комфортно обосноваться в лесу? А если нам придется здесь держать многодневную осаду?
   - Значит так, бойцы, обошли поляну по кругу и выбрали десяток сухих деревьев. Валите смело - до противника далеко, ветки и верхушки рубите на дрова, причем так, чтобы и на завтра хватило, а на стволах разрешаю всем уставшим разместить свои драгоценные седалища и отдохнуть - шагать сегодня будем долго. Все понятно? Прекрасно, и в следующий раз того, кто прибежит ко мне с подобными мелочами, я прикажу выпороть и заставлю жрать сырых муравьев вместо каши. Ясно? И чтоб соблюдали маскировку.
   Когда двое старшин побежали выполнять указанное, я снова занялся тем, что осмотрел местность с высоты птичьего полета.
   Здорово, я и толпа опытных олухов затеряны в живописном полузатопленном лесу, основные силы муадеров находятся примерно в двух днях пути отсюда, а их шаман, кажется, с учеником, просматривают местность и ждут - хоть бы беличий чих раздался или ветка хрустнула.
   - Где там наши проводники? - поворачиваю голову в сторону оруженосца, терпеливо отгоняющего комаров. Ко мне эти жужжащие кровососы не приближались - не могли.
   - Едут вместе с остальными, - ответил Лац. Со времени расставания с основными арстонскими силами паренек как-то повзрослел.
   - Хорошо, вот тебе первое задание - следи за ними, чтобы они все время были на виду. Не сегодня-завтра мы поговорим по душам, а пока пусть ведут, куда считают нужным.
   - Вы думаете, господин, они могут...
   - Могут. И веди себя естественно, нельзя их пугать.
   Не знаю, почему я все это рассказал Лацу и к тому же дал такое задание. Явной необходимости в его помощи я не испытываю - и так все хорошо вижу и отслеживаю, тогда что же? Желание открыть ему глаза на реальную жизнь? Может, и так - в жизни пригодится, не всегда же при мне будет в оруженосцах ходить.
   Проходит полчаса: солдаты подкрепились, небольшие, завешенные сверху мокрыми мешками костры погасли, и мы снова трогаемся в путь. Размокшая, кое-где укрепленная бревнами дорога уводит все дальше от равнин и рек, взамен открывая обросшие хмелем и диким виноградом невысокие деревья, мокрую илистую почву, где местами виднеются трясины и лужи. Лац время от времени вертит головой и слишком ощутимо тянется ко мне поближе. Осторожней, парень, я телячьих нежностей не люблю, хотя отлично понимаю - вокруг насторожено замер чужой и неуютный лес, а комары, сырость, чавканье грязи под ногами и копытами коней настроения не прибавляют. В такой обстановке поневоле чувствуешь себя одиноким, чужим, позабытым всеми богами и хранителями. Но выше нос, орел, чтобы победить дикаря, нужно так же хорошо чувствовать лес и сливаться с природой, иначе будешь одинокой уткой на середине озера в самый разгар охоты.
   - Впереди развилка, господин, - подходит ко мне один из старшин.
   - Вижу. Что говорит проводник?
   - Налево, говорит, а там топи.
   - Значит, через них и пойдем. Заодно скажи тем троим, что на козлах сидят, пусть лошадям ноги обмотают, как договаривались, иначе увязать начнут.
   - Да, господин! - и старшина убегает, брызгая грязью на штаны с кольчужными поножами.
   - А если это ловушка? - тихо наклоняется ко мне Лац.
   - Если и так, то мы будем к ней готовы, будь уверен.
   Ярдов через пятьдесят дорога действительно раздваивалась: вправо уходила старая бревенчатая кладка, влево - мокрая, заросшая осокой тропа. Над нею только надписи не хватало: "Свернешь сюда - назад не вернешься". А мы обязаны вернуться, меня ждет битва за Валтерию, этих бойцов - слава и истомившиеся по любви жены, а мальчишку-оруженосца - великие свершения, которые я, нагрянув в Пседорию лет через десять-пятнадцать, вполне могу обеспечить.
   - Как там обоз, не сильно увязает, Лац?
   Паренек поворачивает и подстегивает мерина, тот, ступая своими крупными копытами как можно осторожнее, устремляется в конец нашей колонны. И вернувшись через минуту, докладывает (парнишка, естественно, а не мерин):
   - Нормально, пока почва хоть и мокрая, но твердая. А как дальше, видно будет.
   - Вот и хорошо. Винца выпить не хочешь?
  
   Глава 2
   Где-то в хамдорских болотах
  
   Шаман
  
   Тынь, да-да-те-те, тынь-тынь, да-да-те-те, тынь-тынь, - раздаются в шатре из звериных шкур приглушенные звуки ударов по маленькому барабану-тыдыру. Ловко отбивают размеренную дробь загоревшие пальцы, то замирая, то ускоряясь.
   Нотеке, мой ученик, сейчас очень сосредоточен. Он, сверкая темными глазами, ловит каждый мой жест, каждое слово, каждый вдох и выдох, так как тремисер-знахарь и тремисер-учитель, согласно древним законам, не должны открывать все, что знают - только основы и кое-какие ритуалы - иначе хода-ученик не будет искать новые травы, новые способы и новых юти-помощников.
   Глядя на Нотеке, я вижу в нем себя - такого же жадного к знаниям, внимательного и наблюдательного. Он понимает, что мое мастерство - это его будущая сила, молодые жены, длинная жизнь, но не жизнь воина, который часто собой рискует, а тремисера, который вождям советы дает: как поступить, что делать, с кем воевать, - а вожди за мудрые слова и подсказки зерно дают, овец, козлов жертвенных дают и детей чужих в помощники направляют. Так что ничего делать не надо, успевай только сейчас за учителем следить и запоминать.
   Когда я был таким же и впервые узнал, как приручать духа, сразу помчался своего первого юти ловить, чтобы, побыстрее его заарканить и задания давать. На жертвенную кровь подзывал, как известно - это самый сильный способ. И юти ко мне пришел могучий, под стать моей гордыне.
   Увязал я его тайными заклинаниями, а в резной горшок с костями затащить не могу - уже он меня к себе тянет, а не я его. Чем бы все закончилось, не знаю. Но, хвала Атаке-прощающей, пришел мой учитель, Аюркалах, великий знаток и хозяин многих духов из тонкого мира. Засмеялся поначалу, за моими потугами наблюдая, и мышь заговоренную из кодюра - мешочка, что на поясе носят, - вынул и юти бросил, чтоб задобрить.
   - Проси у него прощения, - говорит. - Иначе выслеживать он тебя станет. Сильный он, один из тех, что в горах камни цветные охраняют. Крови твоей хочет в отместку за обиду.
   Ох, и выпрашивал я прощение! А как простил меня юти, Аюркалах три дня воду из ручья носить заставил для очищения и еще так сказал:
   - Повезло тебе, дурачина, ты даже не поранился, пока с юти сражался, иначе он бы кровь твою выпил и в тело залез. Ты, Мишчихал, старайся общаться с теми духами, которые только принимают твои жертвы, а не требуют их.
   И с тех пор я старался слушать своего тремисера. Многих Зовущих видел я за долгие годы, но мало кто долго жил, если арканил и надолго неволил одного или нескольких юти. Чудеса они, конечно, творили небывалые - убить или найти могли многих из многих, но опытные тремисеры лишь тихо посмеивались, на гордыню чужую глядя. Знали они, что коротка будет жизнь у зазнайки. Только Аюркалаху, моему учителю, удавалось мирно расходиться с подневольными юти, не мстили они ему, а почему - никто не знает, даже я, его хода. Неужели только одними мышами расчитывались?
   - Видно ли врага нашего, Мишчихал-тремисер? - спрашивает Нотеке, и я поневоле возвращаюсь из страны грез обратно, на землю чужую и мокрую.
   - Вижу, лес дремлет вокруг, птицы говорят о дожде. Земля просит крови.
   - Русоволосых?
   - Нет, нашей, хода. За что, Танир-Отец, чем тебя прогневили?
   Горе заползает мне в душу, как змея. Уже скоро половина луны, как мы сидим здесь и ждем, а русоволосых все нет, и теперь лес обернулся против нас. А ведь я пел и плясал для местных юти, жег их любимые травы и поил змеиной кровью. Что же им не понравилось?
   "Канюмер-асака, мой старый друг и самый мудрый из юти, скажи, чего нам бояться? Кто нам так угрожает?"
   Проделав все, что нужно для вызова юти-помощника, но не раба, я замер, прислушиваясь. Темный силуэт юти медленно проступил на белой шкуре, висящей за костром, и Нотеке вздрогнул, хотя видел приход духа и раньше.
   "Тебе его не одолеть... он всех нас отпугивает... и заставляет не слушаться вас... уходи, пока можешь... он - губящий..."
   Больше я ничего не расслышал - мой помощник исчез, причем мгновенно, а не медленно, как они это обычно делают. Кто может быть таким сильным шаманом, что приказывает чужим юти? И неужели он один? Наверное, испуганный Канюмер перепутал, их больше, гораздо больше.
   Тут я впервые за много лет ощутил зависть к тем колдунам-тремисерам, которые ловят и порабощают юти. Будь я одним из них, то забыл бы сейчас о страхах и вложил все свои силы в руки раба-юти. И тогда бы никто перед нами не устоял, клянусь Горханом-разрушителем.
  
   - Что ты видел, Мишчихал? - вяло поинтересовался сотник Сабек. Привык заклейменный, что русоволосых все нет и нет, вот и расслабился, жирком заплывать стал, к настойке из хмеля пристрастился.
   - Беда, сотник, смерть наша приближается, - сказал я, со злостью предвкушая, как вытянется грязная рожа сотника. - Враги идут, а с ними маги могучие. Отступать надо.
   Не прогадал - изменился в лице воин, да еще как! Зря я Нотеке не взял с собой, вот бы вместе посмеялись, вспоминая.
   - Нельзя отступать, сенай Ямар сказал, что шкуру снимет и сапоги из нее шить заставит, если провинившиеся отступят. Жен сожжет, детей собакам бросит, если вернемся. Одна судьба - все равно помирать, зато, если многих русых убьем и уши сенаю в ноги положим, глядишь, милосердная Атака смягчит гнев Ямара.
   Кто знает, может и смягчит, да только не видать нам отрезанных ушей русоволосых, как своих собственных.
   Мысль была дельная, и я точно так высказал ее Сабеку. Еще не дослушав, сотник взорвался - страх перед смертью и стыд за былой проступок превратились в звериную злобу.
   - Да как ты, шаман, грязный пес, что объедки глотает, смеешь перечить мне?! Кто ты такой, чтобы сомневаться в воинской доблести сотника и его воинов? - зашипел бывший старшина, а ныне отступник, заклейменный позорной печатью предателя. И уже было потянулся за коротким мечом, когда я будто невзначай выставил перед собой посох-рутан, который и врачевать, и убивать с одинаковой легкостью умеет. Замолчал сотник, проглотил злую правду вместе с обидой, а я подумал, что повезло ему - был бы рядом Нотеке, пришлось мне бы Сабеку на его место указать и гордыню, словно хвост, прищемить, ибо негоже простому воину, пусть и некогда сотнику, шамана при свидетелях хулить, паршивым псом называть.
   Однако убивать или даже ранить главу одного из кланов волконогих, провинившихся и на смерть оставленных, сейчас было венцом глупости, иначе кто тогда не сегодня-завтра воинов за собой в бой поведет? Мишчихал-тремисер? Это вряд ли, я тут не на смерть оставлен, а для поддержки.
   - Что же делать? - прохрипел порядком испуганный Сабек. - Снять дозор или пусть первыми ударят?
   - Поздно снимать, сотник, я уже перестал их ощущать, - пришлось ответить этому грязному псу, а не волку. - Небывалой силы маги у русоволосых, не встречал я таких, и даже мой тремисер не встречал, а он был великий шаман, таких еще поискать.
   - Как ты мог? Тебя ж для этого к нам приставили?! - зашипел злобно воин, но вовремя спохватился и затих.
   - Я вот что думаю, Сабек, - через какое-то время предложил я, - нужно ночью на врага напасть. Я их шаманов на себя отвлеку, даст Танир силы - выстою, а вы врагов обойдете. Где стоянка врагов, Нотеке покажет. Они к этим лесам не привычные, так что ушей твои воины нарежут вдоволь и уйдут незамеченными.
   Сотник задумался.
   - А почему нам одновременно по ним не ударить?
   - Не выйдет, как только ты поведешь своих воинов вперед, они уже будут знать об этом, и волконогие начнут умирать быстрее, чем мухи. А так я смогу отвлечь их тремисеров на себя, и тогда многое смогут решить мечи. Особенно я надеюсь на то, что они вышлют своих бойцов вперед, как только узнают, где мы находимся. Тогда ты сможешь ударить им в спину, а затем разделаться с магами.
   - Хорошо, Мишчихал, будь по-твоему, - медленно кивнул Сабек, все больше становясь похожим на того коварного и хитрого, словно дикий зверь, воина, которого я знал раньше. - А как посоветуешь быть с поселенцами, пустить под нож?
   - Наоборот, усиль охрану, пусть твои волки стерегут этих жалких землероек и днем и ночью, они - наш последний шанс вырвать победу у русоволосых, если придется за свою жизнь торговаться.
  
   Глава 3
   Хамдор
  
   Десятый день пути
   Утро
  
   Посланник
  
   А здорово идем, надо отметить, дорога стала чуть суше, иногда холмики, поросшие травкой, встречаются, лучники поопытнее и посообразительнее дичи набили к ужину. Правильно кто-то из старшин сказал, что с дармоедами дикарскими в одной упряжке нам самим скоро ремни придется затянуть потуже. И я дал команду пятерым бойцам, в прошлом следопытам на границе, пройтись по лесу параллельно дороге и присмотреть пару кабанов или оленей. Даже Лаца хотел с ними отправить, но, глянув на болота и топи, передумал.
   - Как там наши пленники, успевают ногами перебирать?
   - Сейчас выясню, господин, - натягивает поводья мой оруженосец и скачет в конец колонны, где уныло плетутся две сотни дикарей, связанных между собой веревками.
   - Успевают, - говорит Лац по возвращению, - только старшина Лорин просит разрешения ослабить некоторым путы на локтях, а то, говорит, натирают.
   - А снотворное еще действует?
   - Вполне, - кивает самоуверенный паренек, он-то не знает, что примерно каждый десятый из муадеров уже пришел в себя и только делает вид, что заторможен.
   - Приказ такой: путы не ослаблять, а когда остановимся на обед, влить еще по ложке эликсира каждому из пленников. Если кончился, пусть тащат любые ягоды, я еще наколдую, - и поскольку мальчишка выглядит удивленным, приходится ему напомнить, кто тут посланник. - Тебе что-то непонятно, орел? Тогда вперед, скачи и передай приказ. Вчера едва остановил, чтобы вы их не поубивали, а теперь кто-то, видите ли, считает, что путы надо ослабить раньше времени.
   И когда серый мерин снова набирает разгон, я окидываю взглядом окрестности и возвращаюсь мысленно в тот вчерашний момент, когда еще не было известно, что будет сегодня.
  
   Девятый день пути
  
   Дикарей я почувствовал издалека и даже более - дал им возможность услышать, как мы валим деревья. После этого, доверившись проводнику-предателю, наш отряд подошел почти вплотную к месту засады, где варвары так затаились, что заснули, поддавшись моим чарам - оставить половину моего отряда остывать в грязи я не собирался, не для этого в самую западню приехали.
   - Ох, ты, Митра! Спаси и защити!
   - Да их тут больше сотни!
   - Они за каждым деревом!
   - Разукрашенные, как демоны, с копьями и с луками.
   - Стрел чуть ли не сотню каждый заготовил, вот бы мы вляпались!
   - А почему они заснули? И до сих пор не сдохли?
   Постепенно все взгляды обратились ко мне.
   - Я заблаговременно усыпил их. Пусть десяток из вас нарвут мне ягод, любых, главное побольше, я приготовлю сонное зелье, а остальные могут начинать стаскивать тела на дорогу и вязать пачками, надеюсь, запаса веревок хватит.
   - А почему бы не добить их на месте?
   - На кой нам пленные?
   - Как мы с ними управимся, господин Варго, если они проснутся и захотят мести? Их же не меньше, чем нас.
   Нужно отметить, что вопросы были дельные и заданы в довольно вежливой форме, так что я расщедрился и снизошел до ответа:
   - Добивать спящего, безоружного и раненного врага - позор для воина, это - во-первых. Во-вторых, вид пленных родичей всегда подавляюще действует на противника, а в-третьих, сонными они будут всю дорогу, даже шагать будут за нами, похрапывая на ходу. Все ясно? А теперь выполнять указание, живо!
   И через десять минут обезоруженные дикари ровной шеренгой лежали в грязи, хоть и нельзя сказать, что с ними обращались особенно бережно. Я же опустил руки над свежесорванными ягодами в небольшом котелке. Вот прочту заклинание "убогой разумности", и часа не пройдет, как муадеры, словно зачарованные музыкой змеи, гуськом поплетутся за нами, ничего не соображая.
   - Господин, простите, что отвлекаю, они шевелятся, - тихо сказал подошедший Лац.
   - Хорошо, когда я закончу, влейте каждому по глотку и вяжите парами в одну колонну.
  
   - Что будем делать, командир?
   - Погоди, видишь, я думаю. Знаешь, как это делается? Нет? Тогда молчи и не мешай.
   Старшина Тарц кивнул и умолк, тихо ухмыляясь грубой шутке, а я закрыл глаза и снова потянулся вперед.
   До чего же места красивые вокруг: деревья такие, как у нас в парке триста лет назад, лилии целыми пригоршнями на воде распускаются, утки кое-где в камышах шуршат (или не утки), вода черными омутами к себе зовет, так бы и залез, да не известно, есть ли там дно, пни-колоды живописные торчат вдоль берега, лягушек на солнце греют, деревья сухие над ивовыми кустами возвышаются, в голубое небо свои тощие руки протягивая. Вот интересно, какую грязь сапожищами не топчи, а небо на тебя сверху смотрит такое же чистое-пречистое, аж зависть берет.
   - Эй, кто у нас самый смелый? Выйти вперед! Как зовут тебя, доблестный воин, чьи штаны лишь до середины груди забрызганы илом?
   - Так телега Самара в лужу задком села, вот пришлось подсоблять, а так я Берн, господин.
   - Хорошо, Берн, понимаешь ли, озерцо перед нами возникло, и твоя задача сейчас на ту сторону перебраться.
   - Будет исполнено, господин.
   - Что будешь делать?
   - Переплыву, если глубоко, а мелко - так перейду.
   Вот, оказывается, про кого говорят: "Если всякий страх потерял, пиши покойник", в данном случае - утопленник.
   - Ты откуда такой смелый взялся?
   - Из Плошовки, господин, что на границе Ворбона с Хабором, - гордо отвечает герой.
   Так мы почти земляки, если местными мерками мерить. Что ж, тем более жалко терять такого орла.
   - Внимание, гвардия, запомните одну простую, но мудрую мысль: что бы ни приказывал полководец, офицер или сам правитель, у солдата должна быть своя голова на плечах, и нужно с умом подходить к выполнению любых указаний. Ясно? Тарц!
   - Я здесь, господин.
   - Что бы ты сделал, если бы я тебе приказал через десять минут быть на том берегу?
   - Ну, не знаю, брод поискал бы или через камыши полез, - пожал плечами седой воин, чье лицо украшало множество шрамов. - А еще лучше камней в воду накидал, и только потом искупался бы.
   - Молодец, старшина, а теперь объясни, почему. И говори погромче, пусть все слышат, можешь не бояться, врага поблизости нет.
   - Так кто ж знает, что там в болоте сидит.
   - Вот! Слушайте, обормоты, и учитесь, как должен мыслить пехотинец, если он хочет вернуться целым и невредимым домой, а не пасть смертью храбрых, ибо ваша задача не умереть за любимую Пседорию, а врага-супостата изничтожить. Теперь отойдите подальше и будьте моему псу, Акастосу, благодарны, он тут первым опасность учуял.
  
   Медленно отступили назад полторы сотни изрядно нахмуренных и порядком уставших воинов, пинками подгоняя сонных, словно черепахи весной, муадеров, а посланник шагнул ближе к воде, прошипел тайное слово и бросил на середину озера обломок ветки. Та, кувыркаясь, полетела вперед, и в следующее мгновение длинная, черная тень молнией выросла из воды и поймала ветку на лету.
   Зашипев, огромная змея выпустила свою добычу и с ужасающей скоростью скользнула на ближайшее сухое дерево, где удобно разместилась, свесив длинный хвост в воду.
   Сто пятьдесят человек судорожно выдохнули, пятясь назад и хватаясь за оружие, дерево покачнулось, но выдержало вес огромного тела, змея же, казалось, не обратила на это внимания, выпятила могучие кольца и, приподняв голову, оглушительно зашипела, да так, что у многих от страха ноги отнялись. И только Варго остался спокойно стоять на месте.
   - Молодец, собачка, хорошо поймала, - негромко сказал посланник, плавно поднимая руки. - Уходи, девочка, уходи, мы тебя не тронем.
   Змея вытянула шею и с высоты шести ярдов внимательно осмотрела столпившихся на узкой тропе людей, и каждому из них в этот момент показалось, будто именно его сейчас выберет себе на обед огромная рептилия, чьи глаза, наполненные нечеловеческим умом, завораживали и не позволяли шелохнуться.
   - Я сказал, уходи, дочь Шен, - уже громче повторил посланник и хлопнул в ладоши.
   Половина пехоты дернулась, как от удара, одна из лошадей пронзительно заржала, и змея, еще раз глянув на Сына Тьмы, быстро скользнула в воду, величественно удаляясь.
   - Ну, кто теперь отважится переплыть озеро? - весело поинтересовался родотский маг.
   Берн, абсолютно круглыми глазами наблюдающий, как уплыла змея, отчаянно замотал головой.
   - Ни за что на свете! Силой меня туда не затащите.
   - Теперича ясно, что это за идолы змеиные нам по дороге встречались, - проворчал в бороду старшина Тарц. - И кто ж их понаставлял, спрашивается?
   - Древние, - ответил Варго улыбаясь и, бодро потирая руки, добавил: - Выше нос, пехота! Чего скисли, не видите, змея сама вас боится? Взгляд на меня, орлы, нужно наладить переправу, поскольку наши друзья-муадеры будучи верными традиции, сожгли мост. Я предлагаю сделать несколько плотов побольше и на них отправиться к другим берегам, тут близко, всего-то сотня ярдов.
   - А змея, господин? - с волнением в голосе поинтересовался Лац.
   - Какая? Ах та - уже далеко, поверь мне, оруженосец. Если не веришь, могу прямо сейчас в воду залезть и поплавать. Нет? Хорошо, тогда все на поиски сухих деревьев, я парочку присмотрел по дороге.
   И работа закипела. Бойцы пришли в себя после встречи с ужасным змеем и ожесточенно рубили походными топорами и даже просто мечами сухостой, после чего обламывали ветки и вытаскивали стволы на дорогу, там лошади парами тащили их к озеру.
   По людям было видно, что их вера в господина Варго достигла невероятных высот и стала прямо-таки безграничной. Все это очень и очень не понравилось бы правителю Арстона и его офицерам, будь они рядом, но их не было. Вместо них вязал и стаскивал первый плот в темную воду загоревший, жизнерадостный и голый по пояс крепыш, великий воин, маг и чародей славного полуострова Родот.
   - Так, поднатужились, толкайте-толкайте. Готово, - улыбается посланник и выбирается на скользкий бережок, вытирая на ходу пучком травы бугристый живот и мощные плечи. - Кто разделит со мной честь быть первопроходцем этих водных просторов?
   Молчание в ответ - пехота, лучники и даже лошади стыдливо прячут глаза.
   - Что, неужели никто не хочет прямо с этого мокрого бережка шагнуть на страницы истории и увековечиться как первооткрыватель? - удивился Сын Тьмы.
   И снова тишина.
   Лац неуверенно оглянулся и сделал шаг вперед. Варго улыбнулся.
   - Кто еще, кроме этого смелого паренька, преодолеет свой страх и пойдет за мной? Ладно, тогда оставайтесь здесь, а еще лучше - возвращайтесь домой и передайте своим женам, что полторы сотни мужиков испугались старой подслеповатой змеи, - и медленно оглядев неподвижное войско, посланник добавил: - Я думал, что смогу сделать из вас армию, способную без страха выступить против дикарей, колдунов и чудовищ, потому что для вашей страны настало очень непростое время, и ей нужна помощь каждого из вас. Можете забыть о счастливой жизни ваших детей, внуков и следующих поколений - с такими защитниками Пседории не выстоять и недели.
   - Эх, однова живем! - махнул рукой Берн и полез на плот. - Как догоним змея, отдайте мне хвост, я его зажарю, а из шкуры пояс сделаю. Тарц, командуй погрузкой.
   Старшина посмотрел на озеро, покрутил в руках тяжелый короткий меч, проверил заточку и крикнул:
   - Четверка, Марик, Сохатый, Корж, за мной. И щиты прихватите, на той стороне может быть группа спецов по радушным встречам.
   Пехотинцы закинули щиты на спину и вошли в воду, отталкивая плот дальше, а потом взобрались на него.
   - Уже неплохо, - хмыкнул посланник. - Армия из восьми человек - тоже сила.
   - Господин, мы пойдем за вами на втором плоту. Мы на третьем, - сказали еще двое старшин.
   - Догоняйте, - кивнул им Варго и длинной жердью оттолкнулся от берега.
  
   Ох и молодчина Акастос, это ж надо - я змею проморгал, а он заметил и тихо зарычал на воду, отступая ко мне ближе. Хорошо она, змейка, маскируется, слилась с окружающей эти места силой и спит, ни одной лишней мысли от нее не услышишь.
   Пес у Владыки что надо, ничего не боится: один против волчьей стаи кидался, толпу воинов в клочья рвал, бесплотных странников отгонял не раз, тяжелой конницы не боялся, и слонов боевых, а вот крупные рептилии до сих пор вызывают у него беззаветный ужас, граничащий с безумием. Не понимает он, что это такое, боится, но отступить не может, не для этого служить призван. Вот и рычит, шерсть дыбом ерошит, глаза бешенные огнем полыхают, губы дрожат, клыки обнажая, но не отступает. Что тут скажешь - молодчина, каждому воину хотя бы десятую долю его отваги.
   Когда я к сестре Шен мысленно потянулся, она замерла, с удивлением разглядывая необычного пришельца - двуногого и наполовину чешуйчатого, как она сама. Мы помолчали, упиваясь родственной близостью, и расстались, но какая-то сердечная струнка осталась радостно звенеть в обоих. Не говоря ни слова, сестра успела подробно сообщить мне о многом, и теперь я знал, чего хочу и куда для этого следует направиться.
   - Берега той далекой реки все зовут и зовут, только я не плыву, меня дом не пускает, - пел в это время Берн густым голосом, осторожно нащупывая копьем дно. - Роу ри милетеле, роу ри тер ми ре.
   - А это на каком? - усмехнулся Тарц, давно уже знающий Берна.
   - Дом зовет, я не знаю откуда. На фардонарском, это удивительная страна на юге, за мауранской пустыней.
   - Неужели ты и там побывал? - приподнял брови старшой.
   - Было дело, - улыбнулся певец-копейщик.
   - А туда тебя как угораздило?
   - Нанялся вместо погонщика, который от лихорадки за два дня перегорел и скончался. У них там, на юге, таких болезней нет. А я хотел посмотреть, как живут люди на другом конце света, а то все горазды только детские байки пересказывать. Хотелось своими глазами увидеть их города с круглыми куполами цвета весеннего неба, ласки южных красавиц вкусить, что за медяк на седьмые небеса проведут тайком, породистых лошадей оценить, которые три дня скакать могут без устали.
   - И как, вкусил, оценил, насмотрелся? - перебил мечтательные рассуждения Тарц, внимательно осматривая окружающие нас заросли, видимо, будущий пояс Берна высматривая.
   - Насмотрелся, - кивнул пехотинец, - и на бедность страшную, и на халупы из тростника, и на дворцы из белого мрамора выстроенные, золотом разукрашенные, и на пески бескрайние, и на сады за высокими стенами. Все у них такое же, как у нас, только воды меньше, земля родит хуже, чем в моей родной Плошовке, все приходится в оазисах выращивать.
   - А верблюды понравились, подружился с ними? - спросил я певца, путешественника и копейщика в одном лице.
   - Понравились - не то слово, только и смотришь, как бы он тебе на ногу не наступил или шапку вместе с волосами не хапнул зубами. А с другой стороны, что там дружить, я с каждой зверюшкой общий язык найду, даже из пустыни порожняком не вышел - краснощекую крысу приручил, она потом у меня на плече полдороги ехала. Даром, что ядовитой считают.
   - Так ты, наверное, и с моим псом подружиться сможешь? - забросил удочку я.
   Остальные, кто был на плоту, тихо осклабились, хорошо зная добрейший нрав Акастоса. Были уже попытки прикормить собачку, были.
   - Хм, - усмехнулся Берн, - с ним я ничего обещать не могу. Половина армии до сих пор спорит, кто он - демон в собачьем обличии или какой-то волк северный.
   Тут уже сидящие рядом представители армии старательно отвернулись, делая вид, что изучают окрестности и к ним подобные предположения, споры и вечерний треп у костра никоим образом не относятся.
   - Странный он какой-то, - продолжил Берн, - к себе не подпускает, косится настороженно, дружбу заводить боится.
   Я слегка нахмурился.
   - Его прошлый хозяин не баловал ласками. Так, бойцы, вон берег уже видно, высаживайтесь, дикарей там нет, плот я сам отгоню.
   Пехота заняла позиции, осматриваясь и расчищая дорогу, а я с удовольствием осмотрелся, уперся в берег шестом и отчалил, стараясь вовремя выдергивать палку из вязкого дна.
   Хорошо тут, так бы всю жизнь плавал среди камышей и смотрел, как голубое, с белыми облачками небо отражается на абсолютно черной поверхности воды рядом с рваными тенями деревьев.
  
   Когда через час половина моих людей переправилась, мы занялись перевозкой лошадей и телег - последние в разгруженном состоянии достаточно хорошо держались на воде - после чего пришла очередь дикарей. Тут процесс затянулся - муадеры были полусонные и слабо понимали, что происходит.
   - Быстрее тащи их, да не дергай - они нормально плывут. Ишь, как ногами перебирают, - кричит Берн, взявший на себя роль перевозчика, и заходит по пояс в воду, чтобы вытащить упавших с плота и практически развязанных дикарей.
   Хоть бы не утопили они его с перепугу.
   - Жить захочешь, еще и не так кострюпалками заработаешь, - отвечает старшина, командующий перевозкой, и я понимаю, что свою половину работы уже выполнил и теперь можно немного прогуляться.
   - Лац, возьми первый плот, он поменьше, и подгони сюда, мы немного покатаемся.
   Юноша быстро выполняет приказ, я даю кое-какие распоряжения старшим и направляю нашу посудину в открытое... в открытое болото. Туда, куда уплыла милая змейка.
  
   - Что это, господин?
   - Ты об этих прямоугольных колоннах, которые величественно выступают из живописных зарослей нам навстречу? Это остатки древнего храма, принадлежащего городу Хамдору. А почему, как ты думаешь, болота называются хамдорскими? Или ты редко предаешься этому пагубному занятию? Правильно, к думанью быстро привыкаешь и потом не можешь избавиться от столь скверной привычки, давай-ка я тебе лучше сам расскажу, чтобы ты меньше напрягался. Когда-то здесь жили люди, стояли дома, уходили в небо высокие стены, поднимались башни с лучниками - все как у нормального города, более того - тут жил и процветал орден рыцарей-магов, который долгое время умело противостоял войскам Темной Империи. Маги обладали уникальными знаниями и были преданы своему делу и друг другу, так что Владыке долго не удавалось справиться с ними. Но теперь их нет, и даже легенды не сохранили воспоминания. Жаль, было бы интересно услышать хоть отрывки их хроник - столько лет воевали.
   - Плот во что-то уперся, господин.
   - Это ступени, стой тут, - сказал я мальчишке и занес ногу над водой.
   - Вы куда?!
   - Смотри, - я сделал шаг, но не упал, а, к огромному удивлению Лаца, устоял и даже пошел по воде. Ну, почти - до щиколоток она все-таки доходила. - Тут раньше дорога была, ведущая в главный храм Хамдора. Озерцо, где мы встретили змейку, скрывает на дне центральную площадь, дальше идет рынок, казармы и дворец правителя, над ними уже давно выросли и засохли деревья. Теперь все это покрыто водой, разве что колонны остались, потому что храм был самой высокой точкой города.
   - А как же тогда все это водой затопило? Наводнение произошло?
   - Да, наводнение, только во время войны. Трое Великих Темных вместе с Владыкой магическим образом заставили землю осесть, и менее чем за год город превратился в болото. Орден был уничтожен, а последние жители разбежались по соседним селениям.
   - Злые они были, эти древние колдуны, да? Такие ужасные вещи творили, - оглядываясь вокруг, как будто впервые увидел окружающее болото, спросил Лац.
   - Не злые, а жестокие. Война, оруженосец, - это стратегическая жестокость, а не безумная агрессия. Хотя в те времена всякое бывало. Ладно, сиди тут, я быстро, - и бросив мокрые сапоги на плот, посланник Владыки в моем лице резво зашагал вперед.
   Нагретые ленивыми, весело пробивающимися сквозь купол листвы солнечными лучиками плиты дороги оказались теплыми, как и вода, скрывающая их. Странно, везде в этих местах дно водоемов покрыто толстым слоем вязкого ила, а тут шершавый камень чистый. Наверное, вода поднимается до этого уровня лишь в период дождей, а все остальное время дорожка в храм, как и пол храма, хорошо видны. Греются под солнцем, сухие и красивые, вспоминают былые времена.
   А сейчас высокие, увитые плющом и другими вьющимися растениями, прямоугольные колонны спокойно и гордо возвышаются над водой, как будто сами когда-то поднялись из нее или были подняты неведомой силой. Прошедшие столетия не пощадили их: камень, лишенный крыши, поблек, утратил изумрудный блеск и стал темно-зеленым, выбитые на нем символы древнего языка местами осыпались и теперь зияли выбоинами, некогда ровные грани колонн изрядно погрыз бродяга-ветер, а неугомонная зелень мокрых лесов вовсю облепила каменных гигантов, словно насмехаясь над вечным и восхваляя торжество настоящего. И тем не менее, древнее сооружение в полной мере сохранило свою силу - ровный, сильный, бело-зеленый свет исходил от колонн, и тот, кто мог видеть и чувствовать, поразился бы, как многое знали и умели жрецы города Хамдора.
   Закрыв глаза, я протянул руки вперед и через пальцы вдохнул окружающее сияние. Оно не приняло меня, пришлось довольствоваться лишь первым слоем древней памяти: не густо, но все равно приятно - чужие мысли, заклинания, слова, надежды, слезы и прощания. Пробуя чужое, главное не перестараться, иначе поток силы захлестнет и надолго выбьет из седла, кого-то на год, или навсегда, меня же - всего на две минуты, хотя и это не так уж и приятно.
   Пока я пытался проникнуть в память храма глубже, приползла она. Темно-фиолетовая тень легко и почти бесшумно проплыла между колонн, чтобы потом замереть передо мной, свернувшись кольцами толщиной с бедро крепкого мужчины. Не раскрывая глаз, я прошептал: "Привет, сестра Шен", после чего с улыбкой раскрылся перед ней, представая во всей красе. Колонны дрогнули, но устояли, выдержав натиск того, Кто Я Есть, на деревьях затрепетали ветки, осыпая редкие листочки, зеленый плющ и все его собратья, враз ослабев, соскользнули в воду, где и остались, когда я открыл глаза.
   Змея, до этого возвышающаяся надо мной, теперь стелилась у ног, словно преданная собака, и не сводила с меня влюбленных глаз. Ее мудрость и молчаливое понимание успокаивали, я сел на пол, и она мягко подняла меня на своих кольцах, одновременно укладывая огромную клинообразную голову на руки.
   "Покажи мне останки города, Ширтас. У тебя красивое имя, сестра Шен", - подумал я, и она с радостью послушалась. Змеи - не люди, им не нужно говорить, а тем более повторять дважды.
   И мы заскользили вперед неторопливой, любознательной и радующей только нас силой.
  
   Десятый день пути
   Вечер
  
   Выбор места под лагерь занял больше времени, чем мне хотелось бы. Моя новая подруга все время находилась неподалеку, и хотя Акастос нервничал, я не мог приказать ей уйти, слишком приятным оказалось наше взаимное ощущение друг друга.
   "Туда, туда, где солнце и старые стволы. Останься на ночь там. Там хорошо, там теплые ключи давно уже пропитали землю, и плоть мертвого леса сохранит для нас свое тепло", - шептал во мне змеиный голос.
   "О нет, Ширтас, ведь они двуногие, им нужна земля посуше, на влажном валежнике и на трухлых пнях, нагретых солнцем, им будет холодно спать", - отвечал я, наоборот забирая вправо, откуда пахло ягодами и молодой листвой.
   - Господин Варго...
   Ох, скоро от этого обращения меня будет передергивать.
   - Да, солдат, чего тебе?
   - Лошади хромают, господин, - пожал плечами старшина. - Я лекаря спросил, он говорит, что это от сырости. Посоветовал вытереть и намазать жиром.
   - Попробуй, - кивнул я, не особенно вдумываясь. Дай им волю, они меня заставят кашу готовить и дрова рубить. Надо бы поискать армию Мендора и еще раз проверить, все ли у них в порядке. Пока был в храме, мельком глянул, на это много времени не нужно, секунда, может две: вроде бы, все хорошо, потихоньку огибают болота, на ходу подбирая беженцев и формируя еще один резервный отряд легкой пехоты. А как там Лин? Нормально, немного волнуется, но, в общем, ничего, держится молодцом, даже в вечерних советах начала принимать участие.
   Вот бы еще раз так прокатиться по городу вместе с Ширтас - она подхватывает меня за талию и несет, несет вперед, а я только успеваю расслаиваться и впитывать разные события прошлого, настоящего и, возможно, будущего. Блаженство, темное блаженство, что тут еще сказать.
   - Эй, Тарц, как там устроились?
   - Хорошо, господин, в зад не дует, волк не съест, - отвечает старшина, и солдаты помоложе хохотом отвечают на эту древнюю солдатскую шутку. Наверное, Хамдор еще не построили, а она уже была бородатой.
   - Тогда хватит чесаться и разбивай лагерь. Через час костры должны быть погашены, а пехота накормлена. Будете тренироваться.
  
   - Не понимаю я, почему мы уже час топчемся кругами по этой грязи? Эй, Лац, спроси своего господина, зачем мы тут бегаем? - проворчал крепкий усатый пехотинец в тяжелой кольчуге. - Если бы еще ноги так не чесались.
   - Господин маг сейчас занят и беспокоить его пустыми вопросами крайне нежелательно, - самым серьезным голосом ответил паренек. - А почему мы ходим вокруг лагеря, мой хозяин объяснил. Говорит, неприятель уже близко и нам необходимо хорошо изучить местность на случай столкновения. В подготовке, сказал, вся воинская сила.
   - Еще несколько кругов, и мы тут канаву протопчем, - буркнул пехотинец и затих. Оспаривать вслух решения родотского чародея усатый не хотел. Видимо, слишком хорошо помнил показательный поединок с восьмеркой опытных бойцов.
   Колонна в очередной раз прошла под старым бадьяном, чьи раскидистые ветки свисали почти до земли, и удалилась в южном направлении. Когда шум, топанье и всплески воды под солдатскими башмаками затихли вдалеке, незаметный серый силуэт медленно покинул густую верхушку зеленого великана - большого любителя влажной почвы - и по-беличьи растопырив руки, стал спускаться вниз, цепляясь сильными пальцами за кору. Ступив ногами в мягких сапогах из звериных шкур на землю, незнакомец быстро растворился в ночном лесу.
  
   Глава 4
   Лагерь муадеров-отступников
  
   Дикарский сотник
  
   - Сабек, это Дальши.
   - Заходи, сын Далера, - раздался голос из шалаша, - что ты видел, отважный волконогий?
   Усевшись на корточки перед вождем, разведчик начал рассказывать:
   - Русоволосых меньше, чем нас, Сабек. Я видел не всех, но слышал, сколько их в лагере. Тогир остался следить за ними, он согласен, что нас больше на треть.
   - Это хорошо, Дальши, очень хорошо, - осклабился сотник и потянулся за шлемом - толстым бронзовым куполом с маленькими шипами, сверху обшитым волчьей шкурой с большими ушами. Этого волка Сабек много лет назад убил своими руками, желая, как и любой юноша его племени, доказать вождю, что он уже воин, а не желторотый мальчишка.
   - Но есть и плохие известия, - опустил глаза следопыт. - Русоволосые захватили в плен весь дозор, атака не удалась. Боя не было, сотник, никто из наших врагов не ранен, а посланные убивать воины сидят связанные у деревьев.
   - Горхан их всех забери! Как такое могло случиться?! - вскочил сотник, со злостью вспоминая, что старик Мишчихал предупреждал его об этом. - Немедленно собирай волков, пусть каждый проверит яд на своих стрелах. Сегодня мы вырежем всех русоволосых, а завтра ударим в спину их армии. Ямар-казаритянин еще вознесет мне хвалу на глазах у нашего племени, не будь я Сабек.
  
   Шаман
  
   - Тремисер! Мой тремисер, сотник зовет вас к себе, говорит, выступаем сегодня ночью, - взволнованно шепчет мне хода.
   - Хорошо, - киваю я, - дольше выжидать нет смысла, их маги уже нащупали нас. - Бери свой рутан, Нотеке, и не спеши радоваться - сегодня нас ждет настоящий бой.
   Но счастью ходы, естественно, нет пределов - он-то думает, раз сражение, значит, скоро победа. Не понимает глупый, что грань между проигрышем и победой часто тоньше кобыльего волоска, и того, кто останется жив, иногда определяет случайность, а не сила и мастерство.
   - Мишчихал, мы выступаем ночью.
   Я посмотрел на главу клейменных отступников и увидел в нем жажду крови.
   - Почему сегодня? Есть какие-то новости?
   - Враг на расстоянии в три тысячи шагов отсюда. К тому же, он захватил в плен первую заставу. Мы не можем допустить, чтобы сенай Ямар увидел наше бессилие. Слабые воины ему не нужны, так что сегодня, колдун, волконогие с твоей поддержкой освободят своих братьев и добудут победу.
   Сотник еще не закончил, а собравшиеся возле его шалаша воины уже начали возбужденно размахивать оружием, радуясь и подвывая.
   "Хоть бы противника не спугнули, - подумалось мне. - Значит, не только мой хода заранее считает битву выигранной. Может, я чего-то не знаю? Сейчас глянем..."
   - Их что, меньше чем нас?
   Сотник, уже было направившийся к дальним кострам, повернулся.
   - Да, Мишчихал. Откуда ты узнал?
   - Шаман я или дряхлый ворон? - проворчал кто-то моим голосом. - Ждите моего сигнала, Нотеке передаст вам, что делать.
   И только в своем шатре из звериных шкур, что который год укрывает меня от дождей и ветра, я почувствовал, какая тяжесть легла на сердце.
   "Взбодрись, тремисер, нужно выдержать еще один бой - и все. Собрать оставшиеся силы - и победить. Даже не победить, а отвлечь и направить этого глупца-сотника вперед на врага. Пусть они убьют только магов, даже если все как один сложат при этом свои буйные и пустые головы, но Мишчихал-тремисер должен жить. Он один стоит для сеная Ямара дороже пяти или десяти сотен тех же волконогих или песчанников".
   Нужные слова самых мощных, самых проверенных заклинаний сами поползли с моего языка, посох-рутан я пока отложил в сторону и достал бубен из козлиной кожи с заговоренными костями, что висят на шнурках, свисающих по краям.
   - Одоме йоу, одоме роу, ни чи-чи джан, ни чи-чи джар, - запел я, размеренно ударяя в бубен, а в ответ кости, подпрыгивая снизу, выбивали гулкую дробь. И силы земли медленно, но уверенно окружали мой шатер.
   Если даст Йемис, покровитель всех тремисеров, толику везения, и я сам, без помощи юти, покажу русоволосым жрецам, что такое магия.
   Нотеке осторожно поднял полог и вошел как раз в положенное для него время - после третьего повторения семи песен восхваления духов-прародителей. Я кивнул на дозер, разрисованную шкуру оленя, натянутую на круглый обруч, и хода понял меня правильно - пропускаем ритуальное окуривание и начинаем строить невидимого двойника, который врагам мешать будет, со следа сбивать, в лесу дороги путать.
   И пока ученик, взяв в руки заговоренный черный пишущий камень, начал рисовать сегодняшнего помощника, я успел подумать, что хотя бы в этом утру нос русоволосым. Поскольку они осмелились командовать чужими духами, Мишчихал, в таком случае, проведет свой излюбленный ритуал - создаст нового юти. Пусть ненадолго, но он будет таким же сильным, как настоящий.
   Тум-тум та-та те-те тынь-тынь, та-та те-те тынь-тынь, - пел под моими ладонями бубен, когда хода осторожно достал принесенный горшочек со свежей птичьей кровью и вылил немного на дозер. И как это часто бывает, если обряд проведен правильно, юти-двойник стал медленно, а потом все быстрее и быстрее мотать нарисованной лохматой головой, слизывая красную жидкость с поверхности дозера.
   - Туда лети, где враги, их припугни, страха нагони. Зло принеси, душу отрави, руку подбей, крови пролей. Пусть задохнутся, пусть повернутся, и никогда домой не вернутся. Я - твой хозяин, ты мой слуга, все, что сказал, да будет так, - прошипел я, и Нотеке, заканчивая заклинание, хлопнул снизу по дозеру.
   Новоявленный юти сорвался с разрисованной кожи и, быстро увеличиваясь в размерах, заметался по шатру, ища выход. Но как бы не так - быстро выхватив из мешочка заговоренную мышь, я кинул ее на пол, поближе к догорающему очагу, и когда двойник вцепился в нее зубами, набросил ему на шею удавку из шелковых нитей, сплетенных в полнолуние.
   Настоящая петля, естественно, пролетев сквозь бестелесного, упала на пол, а ее прозрачная сестра-близнец затянулась на шее новоявленного юти и не дала себя сорвать.
   - Все, что видишь, круши, всех врагов пореши, будь послушен лишь мне, и приказ вот тебе: по болотам лети, чужих магов ищи. Плоть их порви, разума лиши, пусть подерутся, победы не дождутся. Хур-р-р!
   Нотеке распахнул вход в шатер, и двойник стрелой вылетел наружу.
   - Теперь тороян, - сказал я, и когда мы с ходой сели возле костра, достал щепотку нужного порошка из высушенных трав, грибов и кореньев и бросил в огонь.
   Сизый, густой и упругий на ощупь дым окутал нас. Постепенно стали просматриваться знакомые пейзажи, с той лишь разницей, что мы наблюдали их с высоты птичьего полета.
   - Вот они, русоволосые... - не выдержав, нарушил молчание хода.
   Я чуть не отвесил ему оплеуху - во время ритуала тороян запрещается разговаривать до тех пор, пока дым не станет черным, иначе могут придти лживые образы - но пришлось сдержатся, потому что прерывать ритуал и дергаться сейчас нельзя.
   - Теперь, отец Йемис, пожалуйста, яви нам путь двойника, - прошептал я, и тут же в темной зелени леса проступила сизая полоса. Один ее конец обозначал мой шатер, а второй быстро приближался к лагерю русоволосых и через минуту-другую должен был пронзить его центр. Там, в чужом шатре, сидели маги. О-о, как хорошо я их ощущаю.
   Ощущаю и не завидую им.
   - Алишер нуаран дорени чархони-и! Прошу духов смерти принять в свои объятия тех, кто осмелился мешать моему советнику-юти! - броском правой руки я пробил изображение вражеского шатра, и в ту же секунду юти-двойник атаковал тремисеров.
   Яркая вспышка озарила туман, какие-то люди бросились из шатра, что на глазах засветился разными цветами.
   "Странно, он должен стать красным или, в крайнем случае, медово-желтым, а тут чуть ли не вся радуга", - мысленно удивился и нахмурился я, но внешне остался спокойным. И когда уже открыл было рот, чтобы скомандовать начало новой атаки, вокруг шатра русоволосых внезапно возникла и рывком понеслась в восточном направлении широкая темно-синяя волна.
   - Что это, учитель? - удивился хода. Такого он, конечно, еще не видел и не мог видеть. - Куда она летит?
   Проверить направление атаки несложно, но мне и так было ясно, что является ее целью.
   - К нам, хода. Беги к сотнику, пусть выступает.
   На какое-то мгновение Нотеке в недоумении замер, но потом сорвался с места и выскочил наружу. Я же схватил в руки свой посох, одним движением вбил его в землю и принялся читать слова защитного заклинания.
   Волна накрыла шатер где-то на третьем слоге. Удар страшной силы сбил с ног, ощущение было такое, словно в грудь врезался бычок-трехлетка. Через несколько секунд натужной борьбы я уже знал, что этого противника мне не одолеть, будь я даже в самой лучшей форме и с парой могучих юти на поводке. Русоволосые маги оказались настолько сильны, что могли убить меня в любой момент или заставить служить себе не хуже пленного духа, однако у них была одна слабость - им, как и моему тремисеру когда-то, нравилось добивать проигравшего медленно, без лишней спешки, чтобы, вытягивая из него оставшиеся силы, выпытать неизвестные ритуалы и заклинания. Этот приём я знал не понаслышке - много раз видел Аюркалаха за работой - поэтому не стал сопротивляться и сделал вид, что упал без чувств.
   Враг еще несколько раз тряхнул меня, словно сытый волк падаль, затем подкинул в воздух и ударил сверху так, что вначале я задохнулся от страшного веса, обрушившегося на меня, потом прокатился по затухшим, но еще очень горячим углям очага, и лишь после этого маги отбросили Мишчихала к дальней стене, где я и остался лежать, оглохший, дымящийся и разбитый.
   "Ничего, я еще доберусь до твоего горла, белый демон, я зароюсь поглубже, выслежу и убью. Я только что видел тебя и теперь знаю - ты один, так что пощады не жди, мой ответный удар будет страшен. Я отвлеку тебя и ударю в спину тогда, когда ты не сможешь этого предугадать".
   Прервал мои размышления тот, кто вбежал в шатер.
   - Тремисер Мишчихал? - спросил глупый хода, который сейчас должен был находиться за тысячу шагов от лагеря.
   - Здесь, - просипел я, вставая на четвереньки. Нотеке бросился мне помогать, но я резко отмахнулся, поднялся и, опираясь на рутан, пошел к выходу. Ни о каком отдыхе и речи быть не могло, с минуты на минуту русый маг может вернуться, чтобы добить. Видимо, сейчас отвлекся, чтобы дать поручения своим приспешникам. Как же мне лучше поступить - попытаться укрыться в ближайшем из мест силы или бежать? Бессмысленно, найдет, гад, и снова накроет волной. Хотя есть одна мыслишка, не хочется так поступать, конечно, да только больше его ничем не проведешь.
   - Нотеке, хода, раз ты уже пришел, останься и прикрой старику спину, а я пойду вслед за сотником, прослежу, чтобы он вовремя перехватил вражеский отряд. Этот глупец может пойти не той дорогой.
   - Как скажешь, тремисер, - поклонился мальчишка, пряча глаза. Обрадовался сын гадюки и шакала: если меня прирежут в схватке, тогда он займет мое место в племени и станет шаманом. Зря я взял его в ученики, нужно было брать кого-то глупее, зато преданнее.
   С трудом наклонившись и подняв дозер, я глянул на него раз-другой и махнул рукой - на создание второго двойника у меня сейчас сил не хватит.
   - Одень мою маску-гоши, она усилит защиту, - бросил, уже выходя из шатра. - И добавь еще тороян-зелья в очаг, будет лучше видно вражеский лагерь.
   Хода кивнул, ишь, как обрадовался, щенок. Мне-то и маска, и порошок не понадобятся, перемещения наших и вражеских воинов я и так отчетливо вижу, а маска уже год, как утратила свою силу. Если доживу, новую сделаю.
   Лес тихо шелестел листьями, когда седой уставший старик с горящими глазами и посохом в руке быстрым шагом направился догонять далеко ушедшую группу волконогих. В движениях Мишчихала чувствовалась необычная резвость, а пальцы, сжимающие посох, излучали странное серое сияние.
  
   Дикарский сотник
  
   Откуда-то слева запахло падалью, потом заросли кончились, и луна осветила просеку. Если бы запахи не сказали о близости цветущих бадьянов, точно сбился бы с пути, а опозориться перед своими же бойцами - значит утратить крепость лидерства.
   - Клык, веди дюжину левее. Сомар, твои пусть засядут справа. Ждите свиста Дермиша. Кузаро, твои люди останутся здесь.
   - Вождь!
   - Да, Риго?
   - Шаман пришел.
   - Что ему надо?
   - Говорит, нужно двигаться на запад, русоволосые передумали наступать, вместо этого выслали своего тремисера вперед.
   Вот так, полагайся после этого на грязных псоядцев-шаманов, они сначала одно говорят, потом другое.
   - Позовите его сюда.
   - Я уже здесь, Сабек, - слышится рядом знакомый голос, и злость внутри меня почему-то поджимает хвост, когда я чувствую в Мишчихале незнакомую и пугающую силу. Она называется жажда мести.
   - Если ты послушаешь меня, сотник, и поможешь одолеть их мага, то я обещаю тебе, что когда мы встретим сеная Ямара, ты возложишь к его ногам целую гору белых ушей.
   - Почему?..
   - В этом лесу без своего тремисера русоволосые не проживут и дня. Мы перережем их, как свиней в загоне.
   - Что ты предлагаешь?
   - Пошли половину своего отряда вперед, это отвлечет их тремисера, а мы тем временем зайдем ему за спину. Твои люди легко справятся с ним, потому что он движется к нашему лагерю в одиночку.
   - Если все так и будет, я вспомню о тебе в момент признания сенаем моей доблести. Однако если ты вновь ошибешься, я скажу, что ты был виной поражения.
   Старик-шаман кивнул, и я, проверив тетиву лука, махнул Самару, чтобы возвращался. Ничего, мы еще повоюем, русоволосый пес, у меня с собой амулет Лунного Волка, так что не удивляйся, если твоя магия обойдет меня стороной.
  
   Шаман
  
   Воины двинулись вперед, словно огромная бесшумная змея, скользящая между деревьями и подбирающаяся к добыче все ближе, а я немного отстал, как будто случайно.
   Идите-идите, стадо баранов, русоволосый тигр уже вышел на охоту. Хотя, может, с первой группой он и справится, поиграв немного, а вот со второй - вряд ли. Шаманы из окружения сеная-казаритянина выдали Сабеку пять костяных стрел специально для такого случая, и я думаю, он не упустит шанса ими воспользовать.
   - Тремисер, сотник просит вам передать, что впереди заметили воина русоволосых, - тихо подошел ко мне Риго, правая рука Сабека. - Он в стальном шлеме и кольчуге.
   - Это их маг, я ощущаю его силу отсюда. Устройте засаду.
   - Но он повернул на север.
   Хитрый демон, почувствовал толпу этих олухов, что и не удивительно при его умениях.
   - Он обходит наш лагерь по кругу, следуйте за ним, и, когда отойдет подальше, бейте в спину, я буду прикрывать вас.
   Риго кивнул и растворился в ночи, а я глянул на зеленого сына неба, которого русоволосые по своей неотесанности прозвали Зенаб, и попросил у него помощи, защиты и удачи, после чего вдохнул влажный ночной воздух поглубже и осторожно направился в южном направлении.
   Вступать в бой с русоволосым мне никак нельзя. Сейчас он настроен крайне решительно, раз вышел один против всех, и как только почувствует близость шамана, будет бить наверняка, чтобы я не мешал ему в схватке с волконогими. Да и незачем мне вмешиваться. Нотеке, одетого в мою маску, русоволосый тремисер уже, скорее всего, убил, посчитав, что это я из последних сил строю защиту, и теперь мне остается надеяться на заговоренные стрелы в руках воинов Сабека. Если они прикончат мага, пусть даже все как один сдохнут при этом, старина Мишчихал с удовольствием выпьет хмельной настойки за их глупые души. А может, Танир смилостивится, и я сам еще не день и не два буду с удовольствием пытать раненого мага русоволосых, выуживая из него ценные знания и силу.
   Нужно верить и надеяться, ибо все в этой жизни когда-нибудь случается, а пока пойду гляну, что там в лагере русоволосых происходит. Вдруг придется внезапным нападением на беззащитных передо мной воинов отвлечь русого тремисера и дать сотнику шанс прицелиться? Тогда, как говорится, и овцы целы, и волк подох.
  
  
   Луна ярко осветила поляну; деревья, колышущиеся под огромным, потрясающе богатым звездным небом, казались океаном теней, но человек, осторожно вышедший из зарослей, не уделял особого внимания ночной красоте - мысли о мести не покидали его разум, ибо старик-шаман, только что пожертвовавший учеником и двумя сотнями соплеменников, хотел лишь одного - увидеть своего врага мертвым. А ради этого дикарский тремисер намеревался принести смерть и панику в лагерь воинов Арстона.
   "Он ушел далеко, так что если и почувствует, что это моя работа, не сможет дотянуться. Ему придется бегом возвращаться назад или, в крайнем случае, послать рабов-юти, а для них у меня тоже есть несколько сюрпризов. Эти вечноголодные духи любят кровь. Что ж, я дам им достаточно крови, я натравлю их на раненых и воющих от страха русоволосых. Жители потустороннего мира всегда предпочтут больший кусок меньшему, кому, как не мне, это знать. Старина Мишчихал достаточно изучил их повадки, - улыбаясь думал шаман и бесшумно шагая вперед. - А что касается мага, я надеюсь, его не убьют, а только ранят костяные стрелы, и мы с ним еще целую неделю будем испытывать живучесть его тела".
   Внезапно что-то заставило дернуться старика, он по-собачьи повел носом, будто принюхиваясь, и приступ беспричинного страха овладел ним. В следующую секунду раздалось мерное гудение, и тупая боль в груди сковала дыхание Мишчихала. Звезды над ним покачнулись, время стало лениво растягиваться, трава мягко приняла на себя осевшее тело, руки и ноги отказались повиноваться. Пытаясь поднять голову и рассмотреть, что это было, колдун заметил, что какая-то ветка закрывает ему поле обзора. Хрипло выдохнув, он подавился кровью и болью, и тогда понимание, наконец, снизошло к нему. И не только оно.
   В центре поляны, не двигаясь, стоял высокий широкоплечий мужчина, чьи мощные руки плавно опускали большой лук. А выпущенная стрела торчала из груди шамана.
   "Вот что гудело. Хитрый мерзавец подкараулил меня и подстрелил, - с опозданием сообразил Мишчихал. - Йемис, как же я его не заметил? Но если это маг русоволосых, то за кем же тогда пошел сотник Сабек?"
   И пока колдун, глядя на своего убийцу, пытался произнести хотя бы слово, тяжелая, сковывающая боль растекалась из груди по всему телу, вытягивая жизненные силы и мешая сосредоточиться.
   "Он пьет мою силу, словно воду, и я тону во тьме", - подумал шаман и усилием воли выдернул свой дух из темницы плоти, чтобы в последнем рывке разглядеть, где сейчас волконогие и что с ними происходит.
   "О Тамир-создатель, как ловко он обманул нас всех", - это было последнее, что сказал себе Мишчихал перед тем, как невидимый ветер потянул его далеко-далеко.
  
   Одиннадцатый день пути
   Утро
  
   Посланник
  
   Рассвет пришел на болота тихо и незаметно, словно бедный родственник в дом богача. Радостно защебетали птички, туман вскинул голову и сообразил, что недолго ему осталось целоваться с влажными от его ласк травой и осокой, деревья, вытянув листочки, зашептались о чем-то своем, приветствуя друг дружку и пересказывая свои сновидения. А мы - толпа ворчащих и недовольных росой на своих одеялах мужиков - не торопились щебетать, соображать и шептаться. Слишком уж бурной выдалась прошедшая ночь, чтобы рано вставать. Можно сегодня разрешить гвардии отоспаться, тем более, что по болотам шагать все равно когда: что утром, что днем, что вечером - здесь, в тени деревьев, жары не бывает.
   - Эй, Гро, ты надоел, хватит ворочаться, - бормочет кто-то справа.
   - Ноги чешутся, комары - демоны их забери - заели. То не кусались, а теперь спасу нет.
   Пойти, что ли, посмотреть, как там змейка? Нет, сейчас ее рядом нет, это я хорошо ощущаю, наверное, лакомится вчерашними гостями. Что ж, прекрасно, приятного аппетита, тогда и я пойду пройдусь по котлам, может, осталось кое-что после ужина.
  
   - Тарц, доложи наши потери.
   - Пятеро мертвы, шестнадцать человек ранены, из них семеро тяжело, но лекарь говорит, выживут. Похоже, что стрелы были отравлены.
   - Ясно, придется осмотреть их раны, - кивнул я солдату и отвернулся, чтобы закрыть глаза и просмотреть некоторые детали.
   - Господин, - несмело подал голос старшина, - позвольте спросить, почему все дикари пошли за Лацем и в результате вышли прямо на нашу засаду?
   - Поверили, что это был я, ваш командир.
   Объяснять, почему они так решили, не хотелось, а то бы пришлось рассказывать, как я обманул их старого колдуна, создав вокруг Лаца ореол силы, у мальчишки после этого все утро голова кружится. Потом еще вполне успешно прошло ночное освобождение жителей поселка Рилмак - никто из жителей не пострадал, муадеры же практически все перекочевали в иной мир. Как вспомню этот бой, так лук сразу же в руки просится.
   К поселку шли по реке - не реке, а речушке - камыши по грудь, дно илистое, ветер шумит в зарослях, скрывая шаги трех десятков стрелков, бывших пограничников или следопытов-охотников. Когда мы подкрались на расстояние выстрела, я снял парочку дозорных - тугое сопротивление тетивы, пальцы отпускают стрелу, и через мгновение сраженный враг удивленно валится наземь, после чего отправил Акастоса проверить, есть ли еще муадеры на улицах.
   Дальше все было еще проще: я стрелял, мои бойцы распахивали двери и врывались внутрь, а Ширтас выныривала из крон деревьев и хватала тех, кто расположился на крышах.
   - Господин, а почему дикари не устроили нам такую же ловушку?
   - Потому что я бы ее почувствовал, как в тот раз, когда вы пленных взяли. Их шаман понял это и приказал атаковать, так как ничего другого им не оставалось.
   Старшина кивнул, а у меня в памяти всплыло удивленное выражение лица старого колдуна, когда я медленно появился из воздуха и застрелил его. Думал, небось, что скоро к нашему лагерю выйдет, точнее, к тому месту, где я разместил нужную иллюзию - сами-то арстонцы сидели в хорошо защищенной магическим образом засаде и ждали дикарей. Думал хитрец, да ошибся - поляна оказалась пуста.
   - А что с новыми пленными делать?
   - Сколько их?
   - Два или три десятка.
   - Многовато. Вяжите со всеми и напоите сонной настойкой, харчей должно хватить, если не будем здесь задерживаться.
   - Господин, господин! - подбежал к нам молоденький конюх, точнее, пехотинец, который за лошадьми ухаживал. - У кобылы судороги начались! Простите, господин, но не могли бы вы глянуть?
   - Ладно, идем посмотрим, а то не будет кому телегу с ранеными тянуть.
   Когда мы подошли, конвульсии у лошади уже прекратились.
   - Мертва, - констатировал лекарь Дарен. - Не пойму, почему. Неужели чирьи на ногах могли к такому привести?
   Я осмотрел лошадиные ноги - они действительно были сплошь покрыты малюсенькими припухшими ранками - и мысленно заглянул внутрь неподвижного тела.
   - Проверьте, есть ли у других коней такие царапины.
   Молодой конюх быстро рванулся к коновязи, а стоящий рядом со мной Берн побелел, и, пытаясь закатать непослушными руками штанины, упал в обморок.
   - О, боги! - выдохнул старшина Тарц, когда мы осмотрели лодыжки и колени бойца.
   - Прикажи своим людям построиться и снять штаны, - сказал я седому воину. - И пусть только кто-то попробует скрыть эту хворь, заставлю голым шагать до столицы.
   Через несколько минут стало ясно, что положение очень серьезное - примерно треть отряда была поражена неизвестной болезнью. Проявлялась она нестандартно: сначала зудела кожа на ногах, потом появлялись прыщи и ранки, затем начинались головокружение и рвота. А заканчивалось все, если судить по лошади, судорогами.
   Что же это такое? Насланная колдунами болезнь - не похоже, зараза из питьевой воды - тоже нет, а ну-ка, присмотримся повнимательнее, что же это за чирьи такие на ногах?
   Присев возле лежащего без чувств Берна, я слегка сдавил ранку с двух сторон, потом нажал сильнее, и что-то беленькое, извиваясь, вылезло вместе с гноем. Так, кое-что прояснилось, теперь нужно выяснить, откуда это пришло. Внимательно глядя на лежащего пехотинца, я плавно сместился во времени влево, и произошедшие события слоями пошли мне навстречу. Вот оно.
   - Быстрее тащи их, да не дергай - они нормально плывут. Ишь, как ногами перебирают! - кричит Берн, взявший на себя роль перевозчика, и заходит по пояс в воду, чтобы вытащить упавших с плота и практически развязанных дикарей. Те барахтаются, но, в конце концов, выползают на берег.
   Нужно будет потом и дикарей осмотреть, а то передохнут, пока Мендора встретим.
   - Тарц! Тарц!
   - Я здесь, господин, - подбегает ко мне напряженный старшина. За солдат он переживает не меньше, чем наседка за своих цыплят.
   - Собери на кухне все масло и сало, которое осталось. Потом тащи к котлам, пусть дежурный разведет огонь, будем жир топить. И можешь сразу послать десяток своих следопытов на охоту, скажи, пусть бьют только крупного зверя да пожирнее.
   - Понял, бегу.
   Ну, и попали же мы в переплет! Неприятно признаваться в своих ошибках, но это я проморгал начало эпидемии, чуть не превратившее наше победное шествие по болотам в трагедию. Вот что значит - слишком увлечься общением с прошлым.
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"