Аннотация: Не жди подарков от судьбы, пусть она постоит в сторонке и посмотрит как ты сам выпутываешься из сетей ситуации.
Олег лежал и смотрел в светлеющее небо. Долго-долго-долго... Потом сверху опустился немецкий флаг - Олегу показалось, что это какая-то птица - и накрыл с ног до головы лежащего рядом Калле. Русский вскрикнул, с трудом поднялся на колени и стащил полотнище со шведа. Машинально сложил его аккуратно, процедил:
- Нет, ну уж нет... - и нагнулся к шведу. Ему самому было очень плохо, голова кружилась, швыряло даже стоящего на карачках, а уж при мысли о том, чтобы встать на ноги, становилось так дурно, что желудок лез в горло. Рядом возился Гюнтер. - Швед, очнись, - Олег потрогал щёки Калле. - Очнись, а то искусственное дыхание рот в рот делать буду, - пригрозил он, поняв, что Калле дышит и почти успокоившись. Олег тяжело сел на мост и осмотрелся: - О ёлки! Где это мы, это ж куда нас... почти назад! Конунг, вставай, нехорошая твоя мама! Глянь вокруг!
- Рога Одина! - Калле сел, ошалело тряся головой. - Мы уже в раю? Или в аду? Голова у меня, ох...
Мальчишка не мог понять теперь, что было сном, а что явью в страшном замке Ковчега. Ему снилось, что плита отодвинулась открывая красивую, переливающуюся сферу в которой светился всеми красками... О! Никто это не спутает - настоящее Париж! Эйфелева башня. Ходили люди. Дул приятный и такой земной, с запахами большого города, ветер. И это был их приз. Награда за испытания. За участие в эксперименте. И достаточно было поднять ногу и шагнуть вперед, всем взявшись за руки. И они... не смогли. Молча переглянувшись, ребята подняли руки в голосовании. И повернули назад. На Острова. К новым испытаниям и смерти. Вайс - осталось одно незавершенное дело, без которого они не имели права уйти. Одно на троих. Рахель должна жить. А шаг в Париж стал бы ей смертным приговором. Ребята повернули в коридор, прочь от сферы, и тут... на этом память Калле обрывалась.
- Немецкий остров, кажется? - Выдохнул он неуверенно.
А Олег... у Олега совсем не осталось сил. Он хотел сказать, что Один был безрогий... если только Калле успел ему наставить рога, учитывая поведение жены Одина, это было бы легко... А вместо этого сказал:
- Никогда... не хотел в Париж... - выдохнул он, пытаясь прижатой к боку рукой унять боль в рёбрах. Кашлянул и удивился - крови нет. Но рёбра болят, и вообще... - Я ещё тебя, Гюнтер, не убил... думаешь, забыл?.. Убью-у-у, точно тебе говорю... И Йозефа вытаскивать надо... еврейка ваша, опять же... - Олег не выдержал, громко застонал и прижал ребра сильнее. - И вообще, столько интересного... - он стал вставать, опираясь на меч. Поднялся, покачался и устоял. - Самое интересное, конунг, знаешь что? Нас твоя команда СРАЗУ убьёт, как мы в замок войдём, или подождёт, пока по спальням разойдёмся? - он сделал усилие и подал руку Калле. - Вставай, братишка. Послали боги дурака дураку...
- Почему же убьет? - Гюнтер оставался невозмутим. - Пойдем и посмотрим. Или драться разучился?
Он оглядел Олега, тот все еще выглядел плохо, но уже много лучше, чем в замке. Да куда же его ранило, черт задери!?
- Вперед!
Гюнтер пошел по мосту, уверенный, что если Олег не сможет идти, то Калле ему поможет. А у основания моста их уже поджидала толпа. Почти все жители острова. Стояли и смотрели на бредущую с Ковчега тройку. Очень неприветливо смотрели.
- Драться я не разучился... - пробормотал Олег, глядя в спину Гюнтеру. - Ходить вот... и стоять... как-то сложно. Да и дышать плоховато... А ну-ка, шведёнок... - он протянул Калле арбалет. - Давай заряжай. И неси его сам. А меня не поддерживай, не надо им видеть, что мне хреново. Сам пойду.
И он действительно пошёл - прямо, обычной неспешной лёгкой походкой, беспечно посматривая по сторонам. Рука в бинтах? Зацепили, ну и что? Мелочи, с кем не бывает? А что меч положил на плечо - так идти удобней и красивей, они же победители.
Олега шатало внутренне. Ему казалось, что какой-то ртутный шар тяжело катается в животе - туда-сюда, туда-сюда... И он понимал - если сейчас набросятся, то боец из него будет, как из гавна пуля. Да что ж такое, неужели из-за сломанных рёбер?! Или от кровопотери? Держаться прямо. Смотреть прямо. Немного улыбаться.
Ступни казались сделанными из ваты, нога противно "проваливалась" при каждом шаге. Сейчас попить холодной воды. Потуже замотать рёбра. Раздеться и лечь в постель. И проспать часов десять. Спокойно, без снов, чтобы никто не метался и не орал, не будил и не тащил, ничего не требовал и ни к чему не призывал. И он опять будет в порядке. В полном. Они победили эту гадину. Перевернуть страницу, а для этого - выспаться...
Он шёл и думал, что выспаться не получится. И что, кажется, всё равно придётся драться. Ну что ж. Зато больше ни к кому не придёт в сон страшный звенящий голос.
...Арбалет Калле взял с удовольствием, и даже облегченно вздохнул. Всё же в стрелковое оружие он верил больше, чем в свое фехтовальное мастерство.
- Одну минутку, Гюнтер! - Свен угрюмо заступил дорогу маленькому отряду преодолевшему мост, - ты уж извини, но мы не можем пускать на остров, - он замялся и оглянулся на остальных в поисках поддержки, - кого попало. Мы не знаем, что было с вами в логове Люцифера и кто сейчас идет назад. А вдруг в вашем обличье идут перевертыши? Так что, сдайте оружие, ребята, а потом поговорим, как с вами быть.
Поднялся, скот, тоскливо подумал Олег. Как же я его не убил... Сдать оружие? Но это значит смерть, причём смерть мучительную наверняка. Да ещё до неё развлекутся, как могут... Во рту стало сухо и горьковато, как будто вдохнул в поле пыльцу васильков. И так же страшно...
Вот и не поспал. А, что там. Так и думал ведь.
- Калле, - быстро, почти не шевеля губами, сказал Олег, - оружия не сдавай. Что бы Гюнтер не приказал и не сделал. Его могут не тронуть. А нас... в подвале - комната пыток. Я видел. Настоящая. Если что - прыгай вниз. Это не больно. Не бойся.
Внешне он остался спокойным, только остановился и с улыбкой передвинул меч чуть назад по плечу. Так удар смаху получится сильнее. Проверил руку - она слушалась плохо. Вот так. Обидно.
И всё-таки стал ждать, что скажет Гюнтер, надеясь нелепо, что конунг как-то "разрулит" происходящее.
Прекрасно понимал Гюнтер, что задумал Свен. Расправу. Устранение соперника. И момент выбрал подходящий. Глядя в выжидатльно-торжествующее лицо, Гюнти понял, что нацисту как раз и нужен повод напасть на маленький отряд. Уничтожить раз и навсегда. А что потом? Потом Свен поднимет нацисткое знамя, а кубинцы и русские, не сговариваясь, бросят все силы, чтобы раздавить гадину в зародыше. В силу исторической памяти пострадавших народов. Да плюс непонятно, какие угрозы таятся на Ковчеге. И тогда немецкий остров обречен. Погибнут все. Не только люди Свена, но и вон та малышня, что выглядывает с любопытством из-за спин девчонок, таращится на "страшных зомби". Что ж, попытаемся спасти эти жизни. А для этого пока надо выжить самому.
- Понимаю тебя, Свен. Требования твои продиктованы безопасностью остова и справедливы. Я бы поступил так же. До тех пор, пока не выяснится, что мы - люди, а не фантомы Ковчега, я передаю тебе командование.
Гюнтер положил меч на мост, отстегнул тяжелый поясной нож и шагнул на остров, в толпу ребят. Всё оказалось так неожиданно, что никто не успел ему помешать. Свен глянул зло, разочарованно. Все его планы рухнули. Хотя, все ли? Не удалось убить Гюнтера сразу, так найдем повод чуть позже.
- Арестуйте его, обыщите и в подвал, а там посмотрим. - Приказал он и выжидающе повернулся к оставшимся двоим ребятам на мосту.
Калле озирался по сторонам. Да, в словах Олега была истина. Пыток он не хотел. Очень даже. И на всякий случай отшагнул по мосту немного назад. Оглянулся. Ковчег высился далекой снежной глыбой, а мост обледенел ровно до середины. Калле понял, что пройти по такому мосту босыми ногами нечего и думать. Значит, придется драться здесь? Или всё же сдаваться?
Арбалеты, увидел Олег. Три арбалета, два - в руках девчонок. Один из них он сам принёс с русского моста. Интересно всё обернулось...
Олег тоже шагнул назад, встал плечом к плечу с Калле. Устало повёл взглядом по лицам немцев. По лицам младших, по лицам девчонок. Опять убивать? А так хочется спать... Олег вздохнул печально. Перевёл взгляд на Калле. Швед тоже ответил ему взглядом... и Олег понял: тот станет делать всё то же, что и он, Олег. Хоть с моста, хоть в драку... Русскому стало приятно и горько одновременно.
- Ты прости меня за всё, - тихонько сказал Олег. - Я тебе всю жизнь поломал, с меня ведь началось... все гадости у тебя. Иди в плен, зачем тебе умирать? Да и дальше, может, выживешь, ты всё-таки швед... - он быстрым движением забрал у Калле арбалет и подтолкнул его к немцам. - А я русский! - со злой усмешкой заключил он и выстрелил в Свена.
Успев понять с горькой досадой одно - мимо, мимо, мимо... подвела непривычная левая рука...
* * *
Свен начал бить Олега ещё на лестнице в подвал.
Первый же удар пришелся по почкам - с обеих сторон рёбрами ладоней. Связанные у лопаток руки не давали шансов защититься, и от боли у Олега всё оборвалось внутри. Он с трудом удержался на ногах и громко втянул воздух, запрокинув голову. Хрипло спросил, делая следующий шаг:
- Бьёшь связанного?
Второй удар был таким же. Самое мерзкое, что Олег СОВСЕМ не мог защититься и, когда отошёл от боли, то обнаружил, что лежит на полу. По лицу из носа текла кровь. Господи, сколько же можно...
Свен замахнулся ногой, и Олег против воли сжался в комок. Свен не ударил, следя, как Олег с трудом встаёт. Только тогда последовал ещё один удар - кулаком под дых, и русский рухнул на колени, чтобы получить ещё - коленом в лицо. Олег успел подставить щёку, и она лопнула изнутри, в рот потекло солёное.
- Ещё будешь бить? - спросил Олег, всё-таки поднимаясь. Выплюнул струйку крови на пол - был соблазн на ноги Свена ... - Нет? Пошли тогда. Куда угодно, лишь бы тебя не видеть.
Олег врал. С каждым шагом становилась ближе камера пыток, и с каждым шагом ноги делались всё больше похожими на два ватных мешка, а в ушах всё громче колотила кровь. Не надо, отчаянно думал Олег. Ну не надо же. Ну как же так, не надо, не надо, не надо...
Ухххх. От облегчения Олег расслабился так, что лишь в последний момент удержал на месте мочу. Телу сделалось жарко, пот хлынул ручьём. Свен негромко хмыкнул, и Олег понял: тот заметил сильнейшее облегчение русского.
Дело в том, что "куда угодно" оказалось тем самым залитым водой большим залом, в который Олег заглядывал, когда обследовал подвал.
В открытую дверь Олег влетел - влетел от сильнейшего пинка. С шумом рухнул в воду, в ужасе забарахтался и чуть не захлебнулся, хотя тут было примерно по бёдра. Потом с трудом встал - сердце прыгало в горле, кашель от залившейся воды раздирал нос.
Вода полоснула холодом. Олег ничего не видел - совсем ничего, ни единой чёрточки. Мальчишкой овладел ледяной иррациональный страх - ему казалось, что он стоит на краю пропасти; шаг - и всё. Именно поэтому Олег шаг сделал.
Страх отступил, но отчаянье осталось. Олег брёл по воде, пока не наткнулся плечом на холодную и мокрую стену. Ведя по ней телом, мальчишка добрался до ступенек, влез на них (только верхняя была не в воде) и потолкался плечом. Бессмысленно... Дрожа, он спустился обратно, дошёл до второй двери. Та же история.
Олег сел, поджав ноги, на камень. Запястья у него онемели совсем, от них до плеч руки тянула тупая, сильная боль. Он начал крутить руки, сипя сквозь зубы и временами судорожно изгибаясь от боли. Вскоре верёвки разошлись немного... ещё немного... сорвав их с запястий и локтей, Олег хотел разогнуть руки - и закричал, не выдержал. Упал на камни боком, всхлипнул, собрался ногой столкнуть мокрый путаный клубок... но удержал себя. Вдруг пригодятся. Хотя бы чтоб повеситься.
Он лежал так, не сдерживая стонов, пока в руки не брызнули огненные стрелы. Опять закричал - боль была невыносимой, да и кто слышит? Зато руки потихоньку стали шевелиться, и вскоре он смог разогнуть их, завести вперёд - а там и восстановить подвижность полностью.
Тогда Олег сел. И понял, что дрожит - не только от страха и переживаний... даже НЕ СТОЛЬКО. Просто - от холода. От того, который и замёрзнуть не даст, отмучившись - и станет терзать бесконечно.
А что если... что если он тут - НАВСЕГДА?! В смысле - до смерти от жажды?! Олег нагнулся, зачерпнул воды. Солёная, пакость... Он плюнул. Если это и есть и пытка, и казнь сразу?!
- М-м-м-м... - вырвалось у него. Зажмурив глаза покрепче (хоть так увидеть свет!), Олег стукнулся затылком в дверь.
В любом случае ему предстояла смерть. И смерть долгая и трудная, такой никому не пожелаешь, даже врагу. А главное - совершенно бессмысленная. Настолько бессмысленная, что даже смешно. Что выцарапывать на скользких камнях? "Я погиб за тебя, Родина!"? "Наши придут и отомстят!" "Мама, прощай!"?
Бессмысленно. Бессмысленно. Бессмысленно. Никто никогда этого не прочитает. Да и не имеют все эти надписи К НЕМУ никакого отношения. Ни к нему, ни к этому засранному миру... Вот разве что... Олег вдруг улыбнулся. Разве что Калле. Он всё-таки живой пока. Значит, Олег сделал что-то НЕ ТАК, как полагалось здешними правилами. КАК НАДО сделал...
* * *
...Рахель почувствовала, что стало теплее, откуда-то потянуло свежим воздухом. Тварь ушла, испарилась в воздухе... и уже некоторое время девочка сидела в полной тишине. Сейчас эту тишину нарушили шаги, чьи-то торопливые шаги по коридору. Вайсер встрепенулась, с трудом поднялась на ноги и уставилась на дверь. Дверь скрипнула, открываясь, и девочка разглядела Ганса. Парень был серьезен и зол, он быстрым шагом подошел к Рахель и, схватив ее за плечо, толкнул к выходу.
- Иди, еврейская свинья, будешь платить за... - мальчишка не договорил, заметив, что кляпа во рту у девочки нет и ноги свободны. - Кто тебя освободил?! Отвечай! - он развернул скрипачку к себе лицом и ударил.
Маленькая женщина ахнула от неожиданности. Ганс ударил по лицу, так что щека взорвалась болью.
- Ведьма, - ответила Рахель, съеживаясь и начиная подрагивать. Связанные за спиной руки не дадут ей
обороняться, а мальчишка похоже чем-то очень недоволен.
- Значит ведьма? Это все выдумки, поняла, а ведьма ты! Со своей скрипкой вечно голову всем морочишь, ну ничего, сегодня за все ответишь, поняла? За все! И за то, что этого русского переманила, и за то, что шведу заморочила голову, за Гюнтера, который тебя защищает, лживая тварь. Поняла?
- Поняла, - прошептала Рахель, чувствуя, как тело охватывает дрожь. Что страшнее, темная сила с ее иллюзиями и яростью - или простые ребята, подростки, обозленные на тебя? Сейчас девочка чувствовала себя еще более беспомощной. ТВАРЬ можно было обмануть, спрятаться в свете дня... наконец - позвать на помощь, а куда спрятаться от них? Ее везде найдут и звать некого; те, кто мог бы ей помочь, сейчас там, на Ковчеге...
Ганс тащил Рахель за волосы. Поначалу девочка пыталась вырваться, но связанные давно за спиной руки, которые уже потеряли всякую чувствительность, не позволяли даже на мгновение это остановить. Девочка падала и выла, а Ганс, посмеиваясь, тащил ее вперед, не дожидаясь, пока она поднимется. Потом они встретились со Свеном. Вайсер испугалась, не просто испугалась - она была в настоящей панике. Ганс держал, а Свен ударил, ударил раз в лицо кулаком, казалось, лопнет глаз. Во рту набралась кровь, а кулак немца летел уже для нового удара. В голове поднялся звон, перед глазами засновали красные мухи. Девчонка приоткрыла рот, хотела что-то сказать, из уголка потекла кровь, Вайсер выплюнула ее на пол. Свен ждал, а Ганс намотал волосы на руку, задрал голову и ударил под колено. Впечатление было, словно колено выпало из сустава. Скрипачка с криком рухнула на пол. Свен надвинулся, расстегнул штаны, на лице играла ухмылочка.
- Давно хотел тебя опробовать. Все никак не удавалось, сейчас самое время, как думаешь, Ганс? - подросток кивнул, расплываясь в улыбке.
- Пожалуйста не надо! Пожалуйста... - Вайс задохнулась от ужаса, горло перекрыло, а глаза расширились.
- Тебе понравится, еврейская шлюшка. Тебе точно понравится...
* * *
Вайсер втащили в комнату. Она с трудом соображала, что с ней делают, разбитое лицо, и это... ЭТО пережитое, которое, казалось, нельзя пережить, ощущение грязи на всем теле и лице, не просто грязи - такое не смоешь водой, такое вообще не смоешь...
Перед Олегом и Калле Рахель предстала в полуразорваной одежде, скомканные грязные волосы, опухшее лицо, пустые глаза, блуждающий взгляд. Скрипачка все повторяла тихо так:
- Пожалуйста, не надо, пожалуйста, не надо... - ее била крупная дрожь.
- Заткни ее! - рыкнул Свен, и Ганс впихнул в рот Вайсер какую-то тряпку. Девчонку подтащили поближе к арестованным.
Рахель подняла глаза на Олега, во взгляде было только одно: "прости!"
Свен примерял на себя непривычную роль командира острова. Конечно, он давно мечтал и к этому готовился, но всё же вот теперь немного робел. И робость прикрывал повышенной показной агрессивностью. Трогать Гюнтера было нельзя. Пока. Всё же многие тут оказались на стороне маленького президента и даже старшие не разделяли идеи Свена прирезать Гюнтера как свинью - слишком многое меч Неске сделал для острова за прошлые годы, не хотелось терять такой мастерский клинок. В общем, судьбу Гюнтера было решено разобрать потом. Но вот на русском и еврейке Свен решил отыграться по полной программе. Когда все трое пленников связанные и еле живые от пережитого, оказались в пыточной, Свен, уселся на стул как хозяин.
- В общем, мы вас казним. Вы - шлак истории, отбросы. Вы нам не нужные и даже опасные. Но перед казнью полагается последнее желание. Еврейку не спрашиваю. Она не человек. Шведа тоже. Он не умеет драться. Он трус. А вот ты, русский. Говори.
Олегу неожиданно стало смешно. Интересно, сколько продержался бы Свен на Ковчеге, не сдвинувшись умом - на Ковчеге, где "трус" Калле спас всех...
- Блин, - со смехом сказал он и поморщился от боли в рёбрах, - что ж я тебя не добил-то, когда мог? Ох Свен ярл, Свен ярл... недолго быть тебе конунгом, дураку такому. Тебя убьют - или люди Фернандо, или русские, я не знаю, но убьют... а вместе с тобой уничтожат всех на острове... - всё ещё смеясь, Олег весело подмигнул Калле, потом - мягко улыбнулся Рахель. - Ладно. Тут вообще всё так нелепо, что ещё одна нелепость ничего не изменит... Последнее желание, говоришь? И оно не должно противоречить приведению приговора в исполнение, я точно помню? Ладно, вот моё последнее желание. Я ОЧЕНЬ жалею, что по моей вине к русским попал Йозеф. Он, наверное, самый лучший из всех вас. Поэтому я прошу разрешить мне попробовать вернуть Йозефа. Я даю слово, что не сбегу к русским и что или погибну, или вернусь сюда с Йозефом. Ну так как, Свен ярл? Выполнишь желание, или ты сам такой лжец, что в чужие честные слова не веришь? Отвечай воину, немецкая свинья!
Свен проглотил оскорбление. Зачем обижаться, если русского можно наказать очень интересно.
- Попробуешь. - Змеинно улыбнулся он. - Но это право надо заслужить. Поработаешь у нас палачом, а? Ведь нам сегодня надо казнить еврейку и шведа. А ребята устали. Да и зачем им мараться кровью. Возьмешься, а?
- Нет, - коротко и спокойно ответил Олег.
- Жаль. Тогда будешь зрителем. - Свен кивнул Гансу и Георгу, указал на Калле. Те схватили мальчишку и повалили спиной на стол, крепко зажали. Свен неспеша встал, раскрыл складной нож и примерился к горлу шведа.
- А знаешь, - он глянул на русского, - вообще то, сегодня в честь праздника мы можем устроить только одну казнь. А вторую и третью отложить, надолго. Тебя казнить не станем, ты еще Йозефу в глаза посмотреть должен. Ну, казним твоего Калле, что ли. Не зря же ребята трудились, на стол его волокли. Как думаешь?
- Я думал, что самый большой на свете трус - это я, - тяжело дыша, сказал Олег. - Но самый большой на свете трус - это ты. Хочешь, чтобы я сказал - убейте её? - Олег мотнул головой в сторону еврейки. - Да не пошёл бы ты?!
Подпрыгнув, Олег грохнулся на стол поперёк Калле - связанные руки не оставляли шансов нанести удар и остаться на ногах. Но перед этим русский обеими ногами изо всех сил въехал стоящему возле стола Свену в солнечное сплетение, проехал по Калле, рухнул сверху на Свена, впечатал колено ему в горло и заорал:
- От стола, оба! От стола, бросай оружие, или я ему горло раздавлю, ну?! - и нажал сильнее, извернулся, пальцами связанных рук вцепился в глаза немца. - Зенки вырву, отошли, твари, оружие на пол!..
Свен лежал, прижатый к полу, Олег на нем, но... в этот момент по голове русского кто-то ударил сзади. Мальчишка повалился на пол, потеряв сознание. Очнулся он от того, что его облили холодной соленой водой. Калле со связанными руками стоял у стены. Самого Олега прикрутили к деревяшке, идущей вдоль стены, руки в разные стороны, словно распяли на кресте, ноги связаны и прикручены к кольцу внизу.
Свен, не дожидаясь, пока русский окончательно придет в себя ударил в лицо, а потом в солнечное сплетение.
- Сейчас позабавимся, а потом пойдешь Йозефа доставать у русских, - новый президент плюнул привязанному Олегу в лицо.
- Тащите ее, обратился он к парням, - кивнув на еврейку.
Ганс и Георг схватили девчонку, та извивалась как змея, пыталась отбиться, выла, но парни все же уложили ее на этот самый стол, на котором уже побывал Калле.
- Кто хочет быть первым, парни? Раз уж приходится все самим делать, то сперва развлечение, потом убьем, пожалуй утопим, - он повернулся к Олегу, - а потом твоего дружка, - Свен кивнул в сторону шведа, - оприходуем, хотя, - подросток изобразил задумчивость, - я, пожалуй, буду добр и еще разок предложу тебе ее убить самому, тогда можно и без развлечения обойтись, и дружок твой еще, может, пару дней поживет... Выбирай, русская падаль. Я долго ждать не буду.
Олег тяжело помотал головой. Не получилось... Не очень-то и рассчитывали. Приятно уже, что въехал этому гаду. Надо было и правда ломать ему шею, и дело с концом.
- Никто из вас Йозефа с русского не вытащит, а я - могу, можешь мне поверить, могу, - хрипло сказал он.
- Йозефа меняю на жизнь для Калле и отсрочку для еврейки. О себе не говорю; вернусь с Йозефом, и можешь меня убить, немецкая свинья. Или тебе желание позабавиться дороже жизни арийца Варнике? Хреновый ты конунг, если так, я уже говорил. Оттянешься потом на мне, раз уж без этого не можешь. Еврейка живёт до того момента, когда я приведу Йозефа. Калле просто живёт. Я умираю. Соглашайся, игра честная и для тебя выгодная.
- Тупой, как и все русские! - Заключил Свен. - Тебе же сказали, Йозефа мы освободим и без тебя. Думаю, у малыша найдется пара вопросов к тебе. Ты сейчас о другом думай. Кого казним? Шведа? Еврейку? Причем казнишь ты сам. Своими руками. Иначе мы умертвим обоих. А тебя оставим жить пока.
А между тем Ганс и Георг завели шуточную перебранку, каждый тянул девчонку в свою сторону и утверждал, что он будет первым. Рахель отчаянно брыкалась, тогда откуда-то из под края Георг вытащил две петли с обеих углов стола и затянул их на щиколотках Вайсер. Девочка забилась, как пойманная в силки птица, замотала головой. Ганс сделал то же самое с запястьями девчонки.
Углы врезались в чуть вывернутые назад запястья, но Вайсер все равно билась, всеми силами стараясь вырваться. Боль только отрезвляла, если эти двое сделают то, что задумали, она сама не захочет больше жить.
Ганс бросил взгляд в сторону Свена и, не увидав осуждения с его стороны, предложил, пока русский думает, не терять времени и спросить у шлюшки, кому она даст первому - ему или Георгу. Как только Вайс достали кляп, она закричала:
- НЕТ, НЕТ, НЕ НАДО! ПОЖАЛУЙСТА! НЕ ТРОГАЙТЕ МЕНЯ, НЕТ! - скрипачка задохнулась от крика, закашлялась, задергалась еще сильнее.
А Георг дернул тонкую ткань топа, который когда-то очень, очень давно, был оранжевый, а теперь был выцветший, желтовато-красный от крови. Ткань не выдержала и разорвалась на два куска.
В глазах Рахель отражался настоящий ужас, она извивалась, как ненормальная и все кричала и кричала "НЕТ, НЕТ, НЕ НЕДО!"
- Да заткните вы ее! - рявкнул Свен, глядя в глаза русскому.
Ганс снова не заткнул Рахель рот.
- Ни черта вы не сделаете сами, - сказал Олег, шевеля руками в верёвочных петлях. - Ни черта не сделаете, а мальчишку погубите. Когда попрётесь завоёвывать себе лебенсраум, русские его прибьют точно... - Олег старался не смотреть в сторону еврейки, ему было страшно. - Ладно, хорошо! - выкрикнул он. - Я сам... сам её убью, хорошо! Её, не Калле! И сам, сам! - он стиснул зубы, чтобы не заплакать. Повторил тихо: - Сам. Её. Не Калле.
- А вот это уже разговор, русский, - Свен даже не добавил ничего обидного к обращению, - тебе развяжут руки и ноги, но при этом ты и твой шведский дружок будете на прицеле, если что выкинешь - ему первому достанется болт, причем вовсе не в сердце, и тебе тоже не в сердце, а так, чтобы ты потом еще смог видеть, как шведа пытать будут, осознал? Нож тебе дам, решишь сам, как разделать эту еврейскую шлюху.
Свен обернулся к Гансу и Георгу и сделал знак, что бы те взяли арбалеты и отошли от еврейки. Отходя, немец вытянул кляп со словами: "Хочу послушать, как она выть будет". Когда Георг встал напротив Калле и направил свой арбалет ему в живот, а Ганс взял на прицел Олега. Президент ослабил петли на ногах русского, а потом и на руках, быстро отошел на безопасное расстояние, положив по пути нож на стол рядом с головой девочки, и сел наблюдать.
Наконец эти двое отстали от нее, и Рахель остановилась в своем бесконечном дерганье. Она затихла, обмякла вся, лежала молча, хоть кляпа во рту больше и не было. Смотрела прямо в потолок, слезы бежали из глаз и собирались на волосах соленой росой. Девочка облизала разбитые губы, подрагивая от надрывного дыхания после истерики. На нож она смотреть не хотела, хоть и ощущала его близость.
"Не шевелись, не двигайся, не бойся ничего, он сильный, и если суждено умереть, то лучше, если сделает Олег, не Свен и его дружки, так лучше, много лучше, он сразу, они долго, пусть, все равно убили бы рано или поздно, ты же знала, что так и будет... Все равно страшно, страшно как-то очень сильно, за эти дни захотелось жить, жить и домой... Давай Олег, только сразу..." - Рахель зажмурила глаза, ожидая как холодное лезвие коснется теплого еще тела...
...Олег повертел в пальцах нож - свой, тот, который подарил он Калле, с наборной рукоятью. Посмотрел на стоящего под прицелом шведа. На распятую на столе еврейку. Вздохнул, пожал плечами. Посмотрел на арбалет Ганса, направленный ему, Олегу, в живот.
- Ладно, так - так так, - тихо сказал он. - Только я не буду её мучить, я просто перережу ей горло. Не надейтесь.
"Боги, помогите. Помогите, боги предков, вы же видите, я не спецназовец, я мальчик и мне страшно, и я один, я один... Два арбалета - в руках у них. Третий у часового на башне... нет!!! Клаус на башне, его нет, а третий арбалет - вон он, над камином, на полке. МОЙ. В замке ТРИ арбалета. Все тут".
- Погоди, мешаешь, - буркнул Олег, оттесняя боком Ганса, - целься в спину, какая разница, - и проходя к Рахель с другой стороны.
Так, что Ганс на миг закрыл его от остальной комнаты. Немцы собрались у стены и у стола, оттуда было видней...
"...Помогите, боги. Я никогда этого не делал всерьёз... или хотя бы дайте мне умереть первому, если я, трус и лжец, не заслужил вашей помощи, боги, боги, боги!!!"
... И НЕ СТАЛО ПРЕЖНЕГО ОЛЕГА. Уже год в него вколачивали ЭТУ науку. Сан Палыч говорил: "Ты много знаешь и умеешь. В случае чего - проснётся само... - А если не проснётся? - спрашивал Олег. Инструктор смеялся: - Значит, не заслужил!"...
...Неуловимо быстрым движением Олег перерезал Гансу сухожилия и вены на запястье. Левой перехватил падающий арбалет, ногой отшвырнул даже не успевшего ничего понять немца к столу, и, продолжая режуще движение, метнул нож в Георга.
Нож попал немцу, державшему стоящего у стены Калле на прицеле, за правое ухо. В продолговатый мозг. Попадание в который исключает любую реакцию...
Георг умер стоя, выключившись, как автомат. И рухнул к ногам Калле.
Калле нагнулся и связанными руками выдернул нож. Повозился и стряхнул обрывки верёвок. Подобрал арбалет. Выпрямился и взял на прицел стол. Молча и спокойно - видимо, мальчишка уже пребывал ПО ТУ СТОРОНУ страха.
- Вынь нож, освободи жидовку, возьмите вон там, над камином, третью машинку, - сказал Олег, не глядя на шведа. И кивнул Свену - Хорошо, что вы так любите зрелища. Удобно сидите. Ты ведь помнишь, как я стреляю?
Свен кивнул. В его глазах не было ни страха, ни даже ненависти. Только обрекающая скука. И Олег подумал, что его надо будет убить. ОБЯЗАТЕЛЬНО, потому что нехорошо оставлять человека с такими глазами в живых.
- Рахель, - сказал Олег, впервые называя еврейку по имени, - верёвку из шкафа, бегом. Мы уходим. Арбалет.
Окровавленная девчоночья рука вложила арбалет в правую руку Олега.
- Калле, мечи и ножи, живо. Возьми под мышку.
Немцы не двигались. Больше всего Олег опасался броска ножа... но расстояние не маленькое, и вряд ли кто-то бросит точно. А вот он пристрелит любого за шевеление.
Кто-то из младших хныкнул. Олег сказал спокойно:
- Не бойся, слышишь? Сиди смирно и не бойся, я скоро уйду.
- Верёвки, - сказала Рахель.
- Готово, - сказал Калле.
- К выходу, - сказал Олег, двигаясь последним. Голоса вокруг были чужими, и он понимал, что сейчас упадёт... нет, не сейчас, скоро упадёт... нет, не скоро, но упадёт... когда разрешит себе это, а пока нельзя... - Это тебе, - сказал Олег, у самой двери стреляя в Свена с левой. И вышел...
...Клаус на башне спрятался - слышно было, как он ругается по-немецки, потом рядом просвистел нож. Олег не стал стрелять. Он шёл последним. Калле - в середине. Рахель торопилась впереди. Из ворот немецкого замка выбегали люди, но дальше не шли. В руках у них у всех серебристо блестели полоски стали.
Но был открытый мост и три арбалета - разряженный Калле на ходу зарядил и отдал Олегу.
Русский мост уходил вверх, уходил, уходил... Почему они пошли сюда? Олег не знал, а Калле и Рахель не спросили. Олег заставил себя сосредоточиться на том, что он собирается делать. И думал об этом до того момента, когда появился провал.
- Держите мост на прицеле, - Олег отдал один арбалет Рахель. Себе оставил свой - тяжёлый, с зазубренными стрелами.
Олег спокойно привязал к стреле - под оперением - трос. Положил его бухту на мост, крепко прижал босой ногой кончик. Поднял арбалет и выстрелил - не целясь.
Он не видел, как стрела пролетела под перилами. Она возникла словно бы из ничего в сумеречном свете, когда трос кончился (под подошвой ощутимо, зло дёрнулось). Вскинулась вверх, как гадюка, которой наступили на хвост. И начала падать по дуге обратно.
Олег улыбнулся. Получилось с первого раза - значит, всё правильно, что он делает.
Стрела, остановленная в полёте тросом, полетела назад - и, перекинувшись через перила, надёжно зацепилась за этот же трос зубчатым наконечником.
Олег подёргал трос. Натянул его изо всех сил. Надёжно обмотал и закрепил вокруг одной из опор перил на ЭТОЙ стороне.
- Рахель, быстро, - сказал Олег. Немцы поднимались на мост - медленно и осторожно. Они были ещё очень далеко. - Калле, обвяжи её верёвкой и страхуй.
Он стоял и смотрел на снова остановившихся немцев. Свен... СВЕН?!?!?! Олег плюнул. Если бы он не видел, как погибла Ночная Фея, он бы решил, что это ОНА ворожит немцу.
- Она там, - прозвенел голос Калле.
- Ты, - пролаял Олег, отступая к самому провалу. - Стой... возьми ещё один арбалет.
Мост качался и дрожал - как утром, когда они сходятся. С чего бы... нет, это не мост, это ноги. А ведь за ночной бой - смерть... но нет никакого боя. Мы просто гуляем.
Немцы "догуляли" уже до середины моста.
- Олег, скорей! - снова ударил в серебряный гонг голос шведа.
Арбалет за спину. По-моему, я боюсь высоты... но почему-то не страшно... Наверное, они сейчас бегут сюда...
- Олег, они стоят, я их держу на прицеле!
Спасибо, братишка, спасибо... только очень слабыми, очень слабыми стали руки... и сорвались ноги. Вот так. Нет сил закинуть их обратно...
Всё, кажется... Он хотел крикнуть "бегите!", но это значило разжать зубы. И Олег просто стал перехватывать руками верёвку.
- Олег, скорей же, ну же, скорей!
Да нет, всё... Рука - правая, раненая - сорвалась с края моста. Гюнтер... что с ним-то будет? Олег удержался левой за трос, качнулся... не страшно, и море внизу такое серебряное, как голос Калле, как глаза Рахель наверху.
- Не тяни, не сможешь, - процедил он еврейке, - я тебя утащу, отпусти... Бегите в русский замок, ребята... бегите...
...Все произошло быстро. Как в тумане от пережитого, как робот, Рахель делала все, что необходимо, просто выполняла приказы, действовала на автомате. Когда вышли на мост, русский мост, она очнулась, хотела спросить, почему на русский, но не решилась. Надо - значит надо, мальчишкам виднее в делах войны, если они оба шли на русский, значит так было нужно.
Оказавшись на половине русских, девочка несколько раз оглядывалась на смотровую, там мелькнула чья-то голова. Вскоре перебрался Калле, а потом полез Олег и... и чуть не упал... Вайсер вцепилась в веревку, мальчишка оказался очень тяжелый, совсем тяжелый, но Вайс держала и Калле тоже, они тянули, тянули изо всех сил. И им удалось. Как? Скрипачка и сама не поняла, как. Просто удалось и все. Когда тебя загоняют в угол, становишься чертовски сильным и ловким, наверное от страха и желания сохранить то, чем дорожишь... А еврейка очень дорожила этими мальчишками, дорожила так сильно, что готова была там, в подвале у немцев, принять смерть от руки Олега, только бы Калле еще немного пожил, может, им бы удалось еще выбраться... а сейчас она бросила полный тревоги взгляд в сторону немецкого замка. Там остался еще один, очень важный для нее человек и он в беде. Там остался Гюнтер. Конунг, друг.
Олега с трудом удалось вытянуть на мост, в последний момент он отпустил руки. И как Калле успел перехватить его? Но успел, а потом и сама девочка ухватилась и потянула вместе со шведом. Немцы смотрели зло, Свен что-то крикнул на немецком, угрозу, но девочка не расслышала, сейчас стучало в висках и в ушах стоял звон от напряжения, болело все тело, в горло словно всыпали целое ведро дробленого стекла, глотать было почти невозможно, даже дышать было трудно. Видимо, сказывался результат ее ночного промерзания.
Рахель начала тащить Олега к замку. Она вспомнила, как бабушка рассказывала, что в войну служила санитаркой и носила раненых. Она говорила, что, когда нужно, вынесешь даже тяжелого мужика, но потом все болит, все мышцы, а в сам момент просто тянешь и все. И девочка потянула, потянула мальчишку к неизвестности, потому что никто не даст гарантии, что там их не убьют. Они же с немецкого!!!
Калле привязал к веревке арбалеты. Что случилось после - Рахель уже не видела, она вновь потянула Олега, "какой же он тяжелый!". Потом они уже вместе с Калле тащили Олега в замок, было тяжело, сбивалось дыхание, русский то и дело в беспамятстве начинал отбиваться, один раз Вайсер даже отлетела, получив удар рукой. Швед как-то виновато посмотрел на девочку, а скрипачка ответила: "Ничего, не страшно, мне почти не больно", - хоть было и больно и даже очень...
Наконец они добрались до замка и втащили свою ношу под своды ворот.
Олег открыл глаза и увидел какие-то ворота, которые смешно качались и прыгали... и дыхание двух человек рядом - эти люди зачем-то волокли его, ненужного, трусливого дурака... он хотел сказать, чтобы бросили и не тратили время, но ворота упали на него сверху, распахнулись и открылись в черноту... Падая в неё, Олег вдруг вспомнил - Калле привязывает к верёвке два арбалета, перерезает её - и арбалеты падают вниз и раскачиваются под немецкой половиной моста. "А то нечестно будет", - говорит швед. Темно...
Голос из полумрака помещения требовательно приказал: "СТОЯТЬ!" Калле опустил Олега, а Вайс села и положила его голову к себе на колени, немного помолчала и сказала:
- Стоим... Только сразу не стреляйте, пожалуйста.
Вид у ребят был еще тот. Рахель с опухшим, разбитым лицом, руки измазаны в крови, наскоро завязанный топ, босые сбитые ноги, тело все в кровоподтеках и синяках. Калле - не менее избитый, на руках и у той и у другого следы веревок. Олег вообще как из концлагеря. Жизнь островов во всей красе...