Наутро стены Лонгарда окрасились кислотно-зелеными спиралями, знаменуя, что хозяин замка одолел тоску. И встречаться с ним не стоит, даже будучи при смерти - особенно при смерти, если не желаешь, чтобы тебя выпотрошили во славу науки.
Я сплюнул в раковину красную слюну и без сил сполз на пол:
- Интересно, если Лорд Норман меня отравит, кто будет его судить и как?
Лихорадило меня всю ночь. Больше всего хотелось вернуться на Побережье, но понимание, что без опеки Миля я протянул ровно сутки, расстраивало. Ехать на север заклинатель отказался наотрез, и, учитывая его отношения с Шеннейром, это было верным решением.
Вряд ли Норман на самом деле напоил меня ядом - возможно, его зелье не сочеталось с антидотом - но ощущения были самые мерзостные. Брать что-то из рук Лорда я зарекся.
- Это же кровь, - эмпатическое эхо Матиаса сияло чистейшим укором. - Это честь.
В лучших традициях Миля иномирец стоял над душой, страдал, боролся то ли с жадностью, то ли с завистью, и ничего не делал. Я взял мокрое полотенце и шлепнул его на лоб, хладнокровно признав:
- Я недостаточно сознателен для всего этого.
- Ради тебя Лорд пустил в переработку своего Приближенного, - укор перешел в осуждение, и я скептично уточнил:
- Всего?
- А как иначе выпарить нужное количество?
Я вытер с губ красную гадость и резко сконцентрировался на диалоге, который поддерживал только для того, чтобы отвлечься. В странном наборе фраз внезапно проклюнулась внутренняя логика:
- Поясни.
Матиас недовольно проследил за испачканным полотенцем и поднял руку, раздвинув пальцы на крошечное расстояние:
- Вы, людишки, такие себе вкусные кровяные сосуды. А в жилах наших рабочих плещется химическая вода, и жизни в ней вот столько. Но чем выше статус, тем больше в служителях крови Лорда. А больше всего священной крови в Лорде, - заарн зажмурился, и сладко повторил: - Лорде. В голодные годы он может кормить всех своих слуг.
- Эй, Норман уже звал тебя к себе, - я даже отодвинулся в сторону, открывая путь. А я еще думал, что Матиас воспринимает меня как Лорда. Не надо, пожалуйста. - Мне не намекай.
Через эмпатию сверкнула злость, но заарн притушил ее вовремя и плавно опустился на пол, так, чтобы смотреть глаза в глаза:
- А в самые голодные годы Лорд сожрет своих слуг.
- Я прямо жажду продолжения.
- А потом окуклится и будет спать.
И правильно. Поддерживаю. За спиной встала стена, мешая увильнуть от разговора, и я старался держать собеседника на расстоянии вытянутой руки. Светлый не причинит вреда другому светлому. Проблема с Матиасом состояла в том, что в его случае я вовсе не был уверен.
- Но в Заарнее... когда-нибудь... голодные времена кончаются?
Или как в Аринди, смуты и беды - состояние стабильное?
Матиас придвинулся почти вплотную, касаясь лбом моего лба, и низко прошептал, словно пытаясь отпечатать каждое слово у меня в сознании:
- Тогда Лорд создаст себе внешние формы, внешние формы вырастят инкубатор, а инкубатор перезапустит цикл. Я - последний из линейки гельдов, я - кровь от крови Лорда Ирвина. Пятый хочет меня съесть. И тебя тоже. И весь мир. Он же Лорд.
То есть Норман - это Вихрь с мозгами. Интересно, восприняли ли правители Заарнея появление Вихря как попытку провести на свою территорию нового Лорда?
- Нам пора выезжать, магистр, - Эршенгаль, которого я с нетерпением ждал, постучал о косяк и окинул нас спокойным взглядом: - Надеюсь, вы хорошо отдохнули.
Такое ощущение, что он сомневается.
- Я передумал изучать магию крови, - пожаловался я в ответ. - Она мне не вкусу.
А столько было надежд и стремлений. И даже диван в подземельях мне больше не светит. Еще одна хорошая вещь исчезла из этого мира.
Предположение, что сопровождать меня будет отряд Эршена и половина внутренней службы, не оправдалось. Отчетливую печать магической охранки носил только один темный, и вместе с ней он носил форму и вообще не скрывался. Должно быть, в этом и заключался расчет: службист отвлекал внимание, и оставалось загадкой, сколько агентов Нэттэйджа среди охраны, специалистов или магов, сопровождающих груз. Все?
Иллерни был безукоризненно вежлив, доброжелателен и совершенно незаметен, и именно его незаметность заставляла напрягаться.
- Я не стану вам мешать, - пообещал он при первой встрече, и я понял, что темный маг, который выпадает из восприятия эмпата - это совершенно ненормально. Можно было отвлечься, проехать час или два, и внезапно понять, что он сидит напротив и смотрит на тебя добрыми глазами.
- Тяжело сопровождать светлого магистра, да? - я знал, что Иллерни едет в одной машине со мной, но даже эта мысль стиралась из памяти.
А теперь в этих глазах заискрился смех:
- Вы считаете, что это слишком сложная для нас задача?
- И многих светлых вы убили во время войны, Иллерни?
Я не собирался идти на конфликт - проверял реакцию. На второй день пути маг должен немного расслабиться, и, при малейшем намеке на срыв, не поздно отправить его назад.
Хотя я просто развлекался.
Его эмоции не изменились вообще.
- Я не горжусь ни единой смертью, - искренне и открыто сказал темный маг, и мне стало совершенно не по себе.
- Неужели?
- Война - это всегда печально. Тем более, гражданская война.
Эмпатическое эхо показывало прежнюю картину. Нет, дальше давить опасно: я столкнулся с чем-то непонятным, и попытку намеренной провокации оно раскусит.
- Простите мою грубость, Иллерни. Я был некорректен. Могу я узнать, чем вы занимались во время войны?
И выдаст ли мне Нэттэйдж досье на своего сотрудника? Хотя, если выдаст, я узнаю, что Иллерни кристально честен, чист как слеза, да еще работник года.
- Это понятный интерес, - темный чуть развел руками: - Ничем, чем стоило бы хвалиться или стыдиться. Я работал с нейтральными мастерскими.
Обычный пункт из карьеры снабженца. Если бы я не знал, как именно во время войны темная гильдия уговаривала нейтралов выступить на ее стороне.
Матиас продолжал разглядывать службиста; под пристальным заарнским вниманием любому стало бы не по себе, но Иллерни просто достал папку и передал ее заарну:
- Доклад по экономике северного региона. Я подумал, что вам захочется почитать что-нибудь интересное в пути.
Матиас увлекался подобными вещами гораздо больше меня, и внутренняя служба это прекрасно знала. Да, мне тоже прочитать придется, но не оставляло подозрение, что гильдия если не утаивает информацию, то подает ее неверными объемами. Где-то слишком много, где-то слишком мало, и сложно понять, что именно потерялось среди горы сведений.
- Вы ученик Нэттэйджа, Иллерни?
Наконец-то. Эхо изменилось, словно по гладкой поверхности озера пробежала рябь. И в ней был отзвук... сомнения?
- Нэттэйдж - мой начальник, - не меняя дружелюбия ответил Иллерни. - Я обучался у Гвендолин.
Колонна резко сбросила ход, останавливаясь со скрежетом колес. Мысль о нападении была первой, что пришла мне в голову - давно не было, пора повторить - но в эмоциях магов ярче всего горело удивление.
- Не выходите, - Эршенгаль бросил на меня предупреждающий взгляд и исчез снаружи. Через несколько минут в его эмпатическом эхе ядовитым цветком распустилось раздражение: - Теперь можно. Это вас, светлый магистр.
Связь через волшебную татуировку прозвучала так, словно он говорил внутри головы. Иллерни оставался спокоен, уже связавшись со своими по такой же, как у меня, печати; но тревога от того не угасла. Чувствовать такие эмоции от всегда невозмутимого Эршена было необычно.
Поперек дороги цепью стояли женщины и дети. Взявшись за руки, в темной мешковатой одежде и с ожесточенной решимостью на лицах. Головная машина остановилась от них едва ли в трех шагах.
Остальные демонстранты уже выбирались на дорогу, и больше всего в их воинственности было страха. Старик с оранжевым ромбом - знаком главы малых и крупных поселений - стоял рядом с Эршенгалем, главой обоза и невесть когда успевшим подойти Иллерни.
- Староста деревни Повилика Тарен, - поклонился он. Я не стал представляться, предполагая, что это уже сделали спутники, и ровно спросил:
- Что это значит?
Его эмоции сияли чистым благоговением. На меня впервые смотрели как на чудо, спустившееся с небес, и это было неприятно.
- Нам нужна ваша помощь, светлый магистр!
Аринди сильно изменилась за двенадцать лет.
- А почему мы остановились? - Матиас потянул меня за рукав, добавляя к шепоту вопросительное мерцание через эмпатию: - У них же нет оружия?
Вынырнувший из-за машины Луонгаарш подарил ему широкую улыбку, и кивнул на людей, с предвкушением прокручивая в руке боевой посох:
- Эта деревенщина совсем потеряла берега. Нам объяснить им правила приличия, магистр?
А темные изменились не очень.
Луонгаарша я выделял легко: он единственный из всей группы носил столько металлических брелоков и выглядел младше всех. Что выдавало скорее сбой в инициации, а не реальный возраст.
- Проверьте наличие скрытых заклятий еще раз, Луонгаарш. И разве правила приличия позволяют вмешиваться в чужой разговор?
Темный оглянулся на начальство в лице Иллерни, очевидно, вспомнив что-то эдакое, и уже без спеси быстро поправил:
- Лу. Эти не-ассимилированные имена уродливы.
Пожалуй, в чем-то с Луонгааршем я готов был согласиться. Больше всего это напоминало шантаж. Если жителям Повилики требовалась помощь, они должны были обратиться к человеческим властям региона, и те передали бы дело мне.
Или не передали бы. Заслон из женщин и детей - это крик отчаяния тех, кто уже не надеется быть услышанными.
Или циничный расчет. Даже темные не станут давить женщин и детей - или у них совсем нет сердца? Наша островная диаспора тоже так думала.
- Ведите, Тарен. И освободите дорогу - или вам совсем не важны жизни ваших близких?
- Мы знали, что по этой дороге поедете вы, светлый магистр. Вы бы остановились, - с глубокой внутренней убежденностью ответил староста. - Вы же не темный.
Вы тоже не темные. Вы просто ненормальные.
Огороженное защитной полосой из акации, у дороги лежало поле пшеницы. Наверное, пшеницы - сухие ростки покрывала паутина и слизь. Поражение шло кругами, в центре которых, на голой земле, копошились белые личинки рядом с полусгнившими комками перьев. Мертвые птицы.
Болезни были одним из самых явных предзнаменований. Светлый источник служил иммунной системой для нашего мира; когда он слабел, силу набирала зараза.
- Шихиш, - Матиас хищно принюхался и потыкал носком ботинка трупик вороны. - Белая гниль. Они обычно пытаются залезть в инкубаторы, но у вас выбор больше.
- Заарнские твари в заарнские инкубаторы?
Заарней сам по себе - мертвый мирок, и кормиться там практически негде. Я представил, что гниль способна сделать с инкубатором, где развиваются зародыши заарнов, и вновь почувствовал тошноту.
- Коконы на глубине полуметра в центре кругов, - добавил Эршенгаль, рассматривая поле через проявляющую рамку. - Знакомо.
Я и сам ощущал медленное тление жизни под ногами. Отзываясь на чужое внимание, шихиш пробуждались.
- Почему вы не позвали темных? Нормана?
Темная магия отличалась от силы Заарнея. Темная магия была чистой эссенцией, концентрированной смертью, и порождения иного мира умирали от нее точно так же, как все остальное.
- Они же темные, - угрюмо возмутился староста. - Что хорошего ждать от темных? Они десять лет плевали на наши беды! А эта нелюдь, кровавая тварь...
Он остановился, осознав, что уже доболтался до смертной казни.
По лицу Эршегаля было совершенно непонятно, что он думает об услышанном.
С точки зрения темных, все происходящее было полнейшим нарушением иерархии. Пойти на поводу - ужас, страх и безрадостное будущее, где все вытирают о тебя ноги. Единственный выход - срочно сгонять всех с дороги и бежать со свистом ветра. Но светлый магистр обязан поступать иначе.
Люди подошли ближе; они смотрели на меня, и смотрели с надеждой. Я был обычным человеком и терялся на фоне спутников, но в их глазах отражалось нечто иное. За прошедшее время светлая гильдия превратилась в красивую легенду; полезное искусство - вовремя умереть, как сказал бы Миль.
- Что думаете? - я отозвал Эршегаля и Иллерни в сторону, попросив последнего поставить заглушающее поле.
- Поражение уровня второго, слабое, - отозвался боевой маг. - Зато оно растет. Чем быстрее с ним разберёмся, тем лучше.
- Вы можете сделать это сейчас? Это будет правильно?
Вопрос предназначался каждому из них.
- Можем, - кратко ответил Эршен.
Иллерни одобрительно кивнул:
- Люди ждут, что вы поможете им сейчас. Весть о благом деле, которое вы совершили сразу по прибытии, разлетится быстро. Вашему образу это пойдет на пользу, светлый магистр.
Он говорил то, что думал я сам. И помощь была правильна; так почему слова звучали так мерзко?
- Я использую светлую печать. Твари вылезут, и вы их накроете. Идет?
- Будет сделано, - Эршен развернулся к своим. Иллерни коснулся печати на виске, созывая магов из обоза.
Подготовка к зачистке была проста: темные поставили метки по краю поля, очерчивая границы для защитного купола, я попросил жителей отойти подальше. Они ждут светлой магии - они получат светлую магию. Самую чуточку поверх всего остального. Светлый магистр не может поступать неправильно, не так ли?
Обычная светлая печать, которую использовали для связи с источником, была максимальной по размеру, которую я мог создать. Матиас не сказал ни слова, но от притока энергии печать выросла, раскидываясь над полем золотым шестигранником. Шихиш зашевелились, подбираясь к поверхности и проявляя дальние, еще скрытые очаги поражения; светлая магия их разбудила как первые лучи солнца будят землю. Эршенгаль отдал приказ, и темное пламя покатилось по полю, уничтожая все на своем пути.
Чистильщики действовали методично, обрабатывая круги по несколько раз. Жители вновь потянулись вперед, неохотно отодвинувшись от опасной зоны только после окрика темных. За прошедшее с заражения время они не удосужились сами поставить хотя бы ограду у поля - но обычные люди не обязаны заниматься тем, во что вмешивается магия.
Пламя под куполом бушевало минут десять. Я создал над обуглившейся землей новую печать и подождал, не полезут ли наружу уцелевшие твари:
- Ваша земля чиста. Я пришлю сюда специалистов для проверок и оценки ушерба. У меня общее совещание в вашем главном городе, Шалфее через...
- Десять дней, - подсказал Матиас.
- Десять дней. Там мы окончательно решим этот вопрос.
Хорошо бы залить поле морской водой - но после этого здесь пять лет не будет ничего расти. Хотя оно и так не будет расти, и всем окрестным поселениям придется туго. Обычно власти региона выделяли пострадавшим средства, чтобы те продержались, пока идут тяжелые времена, и я надеялся, что не узнаю на совещании нечто новое.
В лучшие времена Аринди едва обеспечивала продовольствием саму себя. Теперь надежда оставалась только на Нэттэйджа и его торговые караваны.
Староста кивнул, не отрывая от меня взгляда:
- Мы верим вам, светлый магистр.
Я обратился к светлой искре, наполняя свои слова властностью:
- И не пытайтесь больше тормозить машины человеческими телами. В следующий раз вас будут судить по закону.
И вы ошибаетесь, думая, что темные обязательно остановятся. А заарны не остановятся вообще.
Люди не ушли, проводив нас до машин, и так и остались стоять на дороге, пока не пропали вдали.
Я поежился и признал:
- Да, это было странно.
И я не сделал ничего, что бы ни сделали Норман или Шеннейр. Не предполагал раньше, что для других значат слова "светлый магистр".
- Это всегда странно, - пожал плечами Эршен.
Серо-зеленые холмы приближались, вздымаясь над горизонтом. Облака уже сидели на их вершинах; Хора, как обычно, пряталась в туман. В отличие от островов, чьи жители попадали в гильдию достаточно редко, предгорья были домом родным для доброй половины магов - тем домом, из которого хочется мчаться без оглядки.
Аринди всегда жила за счет переселенцев. Из Хоры бежали массово; предгорья пустели с каждым годом, а люди заселяли - основывали - пограничные города. Бежали с севера, из конфедерации, с востока, из Вальтоны, и, как показывает пример Нэттэйджа, даже с запада, из Ньен. Беженцев с островов вывозили кораблями. Может быть, именно открытость в свое время сделала Аринди самой развитой страной на южном побережье, но программа ассимиляции, общая для всего материка, для нас превратилась в культ. Все граждане Аринди - один народ, который говорит на одном языке.
Из Хоры пришли ла"эр. Ла"эр, которые давным давно привели к северным берегам самый большой флот, которые заполнили весь материк, захватывая лучшие земли, и насмерть передрались между собой в итоге. Их ассимиляция шла без проблем; единственное, что сохранили первые колонисты - право называть детей длинными непроизносимыми именами. А еще ла"эр считались самыми сильными боевыми магами - так же, как мирринийке считались равнее всех равных и всего лишь стояли у власти, а ашео и Тхаэ Ле Ри просто были и болтались где-то на фоне. И даже думая об этом, я нарушаю закон.
Ехать на север по хорошей дороге и миновать Тамариск было невозможно. В этот раз город выглядел более оживленно: жители украшали дома сосновыми ветвями и омелой и жгли свечи, готовясь к годовому празднику зимы.
День обнуления дат - светлый и чистый день.
Перед умилительно знакомым пропускным пунктом нас встречала целая делегация: представители гражданской власти региона и союзных городов. Зимний праздник считался главным из цикла - именно в этот день путешественники с разбившегося корабля Аннер-Шентагар сумели ступить на землю. Начало колонизации южного берега, момент рождения Аринди, знаменательная дата и все дела.
Нам вручали ритуальные дары: веточки ели, колючие шары из можжевельника, венки из омелы и сладкие манные колобки. Темные принимали подарки со снисходительным одобрением, показывая, что им оно не особо нужно, но внимание приятно. Еловые лапы бросали за процессией; целая делегация поднесла мне горящую свечу; я продержал ее оговоренное регламентом время и под всеобщее облегчение передал спутникам.
Матиас в очередной раз завис, не дописав в блокноте фразу, и я пояснил, не дожидаясь, пока иномирец окончательно уйдет в ступор от творящейся фантасмагории:
- Чем дольше горит свеча, тем дольше проживет человек.
А свеча, погасшая в руках - хуже предзнаменования нет.
- У вас принято радоваться всему этому? - заарн подозрительно осмотрел зал, и испытующе повернулся ко мне: - А ты?
Проклятый эмпат.
- Сегодня темные провели последнюю казнь. Я не праздную.
Я растянул губы в улыбке, встречая нового человека, желающего поздороваться. Матиас вновь склонился над блокнотом.
Любопытство сменилось пораженным узнаванием, узнавание переросло в страх; подошедший показывал необычные эмоциональные реакции. Я присмотрелся, узнав чиновника, с которым столкнулся в первое посещение Тамариска, и со внезапным озарением произнес:
- Регистрация.
Временная регистрация, которую мне дали на месяц, и которую я благополучно просрочил.
Страх начал переходить в панику; взгляд чиновника метнулся по собравшимся, словно моля о помощи, и человек дрогнувшим тоном сказал:
- Я послал запрос...
Его помощник рванулся к стационарному аппарату связи, кажется, собравшись звонить хоть кому-то, кто мог ответить.
- Я не думал, что вы...
Что светлый, которого силком притащили в страну, останется жив к этому моменту?
- Ничего страшного.
Администрация Полыни была расформирована еще до Осеннего праздника, а темная гильдия вряд ли хоть на секунду поверила, что ей придется реабилитировать светлых. Запрос обязан был потеряться, даже не дойдя до тех, кто принимает решения. Мне проще сразу обратиться к Нэттэйджу и вдогонку к непройденному второму посвящению порадовать его своим незаконным статусом.
От лица звонящего разом отхлынули все краски; он быстро произнес что-то одними губами, и побледнели все остальные. Я уловил, как чужие взгляды скрещиваются на черном портрете во всю стену и забрал наушники:
- Норман, хватит пугать людей.
- Регистрация будет у вас к завтрашнему утру. Бланков нет, но мы найдем, - без проволочек пообещал правитель Аринди: - Почему вы мне сразу не сказали?
Я забыл. Я родился в Аринди, и мне странно чувствовать себя здесь изгнанником. Кто вообще имел на то право?
- Наконец-то вы удостоили нас своим появлением, светлый магистр! - Шеннейр распахнул двери, уверенно входя внутрь, и я впервые увидел, как эмпатическое поле одного человека мгновенно затмевает все остальные. Шеннейр сиял, остальные - едва тлели.
Темного магистра здесь знали. Возможно, уже знали его действия; но в Аринди маги были частью привычного мира, и все, что оставалось людям - держать лицо и надеяться, что в этот раз ураган пройдет стороной. Шеннейр еще держался, пока мы не выехали, но терпение его уже закончилось.
- Я торопился, как только мог, - я с достоинством обернулся к вошедшему, не став испытывать судьбу, и прежде, чем он узнал бы ситуацию и начал глумиться, сообщил: - И я просрочил временную регистрацию.
Увлекся заговорами. Простите.
- А вы у нас, оказывается, незаконный мигрант? - с восхищением отозвался темный магистр.
- Я незаконно репрессированное лицо. И я могу потребовать компенсацию с темной гильдии.
- Требуйте. Как только выведете бюджет гильдии в плюс, так сразу, - разрешил он. - Да, поздравляю вас с победой над шихиш.
- И сколько здесь зараженных полей? - сквозь наигранную серьезность я уловил иронию, и сам ответил: - Значит, полно. И вы их не трогаете?
- Люди ложатся под колеса и кричат, чтобы светлый магистр явился и осветил им мрак, - торжественно отозвался Шеннейр, и без перехода презрительно процедил: - Люди от страха теряют последние мозги.
Я кратко маякнул Матиасу через эмпатию, призывая не подходить ближе. Шеннейр находился в приподнятом настроении - но это могло быть предвестие бури.
Темный маг остановился на пороге, вдыхая запах горящей хвои, и с долей ностальгии поведал:
- Знаете, как проводится настоящий темномагический ритуал белой гнили? В тело человека подселяют личинки и зарывают в землю. Через сезон земля заражена на километры вокруг.
- А для правильного темномагического ритуала, как я понимаю, человека нужно зарыть заживо.
- Вы начинаете улавливать суть темных ритуалов, - он указал на стоящую перед входом машину, и я без возражений забрался внутрь, заметив:
- При том, что человека без потерь эффективности заменит гнилая тыква.
- Или не улавливаете. Какой же ты темный, если используешь тыкву вместо человека? - маг последовал за мной и сел напротив: - Вы были нужны мне здесь, Рейни.
Этот разговор должен был произойти. Я хотел бы ответить, что "мне скучно" - это не причина; причина у Шеннейра могла быть иная, и я думал об этом тем больше, чем больше проходило времени.
- Если случилось нечто важное, Шеннейр, вы всегда могли сказать по прямой связи.
Ошибка.
Плохой ответ. По сравнению с темным магистром Шеннейром я был всего лишь бесправным учеником. Низшая ступень в иерархии не имеет права на подобную дерзость. Мне помогли вскарабкаться наверх, но так же легко сбросят вниз, и не следовало об этом забывать.
Темный магистр откинулся на подушках, окидывая меня холодным взглядом:
- Я не привык, что мои приказы не выполняются.
Да. Не привыкли. И мне повезло, что это не прозвучало вслух. Но светлый маг может быть зол и неосторожен; я не стал дожидаться угрожающего "а вы обнаглели, Рейни" и того, что будет после, и тихо напомнил:
- Вы искалечили моего подчиненного, Шеннейр. Он должен был меня прикрывать, а вы едва не лишили меня защиты. Это нарушило бы планы, наши общие планы. Это была моя вина, и я должен был отвечать, а не Матиас.
Шеннейр перевел взгляд на стоящего у соседней машины заарна, и с ленцой посоветовал:
- Понизь тон, светлый. Или я его вообще убью.
Я предпочел умолкнуть вовсе.
Свеча погасла, когда мы уходили.
Вместо ставки Шеннейра мы поехали к складам, где темные начали разгрузку. Просевшие и полуразвалившиеся сараи украшали магические печати и омела, настроение царило расслабленно-праздничное, и прибывшие быстро смешались с местными, побратавшись и решив хотя бы на несколько дней забыть разногласия.
- Подождите-ка, - Шеннейр остановил меня и убрал волосы с виска, открывая печать. Я потерял контроль лишь на миг, прикрывая татуировку ладонью, и темный магистр насмешливо присвистнул: - Да расслабьтесь вы, Рейни. Если я вас ударю, вы же помрете ненароком. И что мне тогда делать?
Наверное, ему казалось, что это забавно.
Я вел себя как обычно; Шеннейр тоже делал вид, что ничего не произошло - но темный магистр умел скрывать свои настоящие эмоции ничуть не хуже. Я следил за ним со стороны, в который раз поражаясь, насколько он похож на Ишенгу. Одинаковые жесты, одинаковый голос, одинаковая интонация. Но я мог ошибаться - прошло слишком много времени, размывая воспоминания, и светлый магистр никогда не общался со мной больше, чем необходимо. Уверен, он не был таким же вспыльчивым, деспотичным и жестоким, как Шеннейр.
А если был - какая теперь разница?
Машину вновь вел Эршенгаль - должно быть, имелась причина, почему Шеннейр постоянно держал его рядом. Темный магистр перегнулся через переднее кресло, пристально меня разглядывая, и вынес неожиданный вердикт:
- Светлый магистр, а что вы все время молчите?
Я не нашелся с ответом; маг недовольно сощурился и резко бросил Эршену:
- Останови.
И вышел из машины.
В дождь и промозглый ветер. Я с тоской оглянулся на Эршена с Матиасом, которые оставались в тепле и просто оставались, и обреченно двинулся следом.
- Так, Рейни, - Шеннейр остановился на краю дороги, и резко спросил: - Что у вас за убитый вид? Что еще стряслось?
Скрыть удивление оказалось на пределе моих возможностей. Заботой об окружающих Шеннейр ранее не запятнался, и мой вид, убитый или нет, он бы заметил в последнюю очередь. Выстраивая линию поведения, я предполагал, что темный не настроен слушать чужую болтовню, тем более от светлого мага. Не касаясь дел - обычный светлый вообще немногое может сказать темному магистру.
Оставьте меня в покое. Я и так делаю то, что вам нужно. Что вы еще хотите услышать?
- Я сожалею, темный магистр. Я ошибался. Не трогайте Матиаса.
- И вы до сих пор из-за этого... - Шеннейр оборвал сам себя и отвернулся, раздраженно простонав: - Связался же со светлыми!
Я пожал плечами и вернулся в машину, сразу прислонившись виском к стеклу. Пусть пришлось померзнуть, но вместо угроз я послушал разные удивительные вещи. Все на пользу.
- Заедем на шестнадцатую, - Шеннейр забрался в машину и от души шарахнул дверью.
Я предпочел молчать дальше.
Объект шестнадцать прятался в редком сосновом перелеске. По просеке к нему тянулись вышки с нитями паутины и скрывались за бетонным забором.
- Именно сейчас меня не ждут. Будет им внеплановая инспекция, - с предвкушением сказал Шеннейр, наблюдая, как открываются ворота.
Темный магистр любил делать жизнь подчиненных веселой и разнообразной.
Зима в предгорьях чувствовалась гораздо сильнее, чем в долинах. Подоспевший комитет по встрече сделал большие глаза и честно предупредил, что к испытанию все готово, но совсем не совсем. Шеннейр милостиво сообщил, что казнить не будет, а всего лишь заехал в гости, и все порадовались его доброте.
Забор окружал заросшее поле и заброшенные ангары. Где-то на крышах виднелся мох, где-то - молодые березки; целыми выглядели лишь несколько зданий, и Шеннейр направился прямиком к ближайшему. Очередной полигон? Хранилища или лаборатории? Новое испытание лично от магистра? Вряд ли от темных стоит ждать хорошего.
- Но это же светлый! - возмутился один из встречающих, маг в рунной броне. - Вы собираетесь показать это светлому? А вдруг он...
Шеннейр распахнул двери одного из ангаров, приглашая меня внутрь. Вначале я видел лишь темноту; потом в темноте зашелестели маленькие лапки, и ко мне со всех сторон бросились пушистые...
Матиас отпрыгнул с места прямо к стене. Я поднял с пола одного из маленьких паучков, с любопытством заглянув в глаза - красные дуги обозначали маркировку нового поколения - и ощутил, как на лицо сама собой выползает улыбка.
- ... испугается, - уныло продолжил техник.
Темных магов мне уже показали, не беспокойтесь.
- Это паучья ферма, - Шеннейр подозвал одного из крупных пауков, придирчиво разглядывая рунные клейма. Остальные дисциплинированно держались в отдалении, не приближаясь к темному магистру; хорошо обученные существа умели вести себя правильно. - Когда выпал снег, они практически замерзли. Мы ставили печи, утепляли стены...
- Селили этих монстров у себя в главном здании... - кажется, техник и сам не решил, хочет он ужаснуться или пожаловаться.
Я вернул паучка к собратьям, наклонившись к большому серебристому смертокосцу, и удивленно сказал:
- Вы их спасли.
- Это же пауки, Кэрэа! - поразился Шеннейр. - Что может быть лучше пауков?
К сигналу связи, прошедшему через татуировку, оказалось сложно привыкнуть. Зато она позволяла разговаривать мысленно; я коснулся виска, активируя печать, и связь взорвалась возмущением:
- Вижу, слухи не врут, и встречу с Шеннейром вы пережили, - скороговоркой выдал образ Миля, появляясь посреди ангара, и внезапно позеленел: - Вы там что, обнимаетесь с пауками? Два дня, Рейни, а вы уже пошли вразнос! У вас официальная миссия, между прочим. Уберите их от меня!
- Я проверяю обороноспособность, - я поправил когда-то поломанную паучью лапку, с нежностью убеждаясь, что она полностью зажила. Остальные пауки сгрудились ближе, и, кажется, заклинатель принял их интерес на свой счет. - Навещаю защитников наших границ.
- А говорят, мерзость к мерзости не липнет, - припечатал маг и оборвал связь.
- Смешной человек, - сказал я смертокосцу.
Как будто Миль способен что-то сделать, если встреча закончится плохо.
Самый новый ангар стоял на отшибе, окруженный вместо разрухи и зарослей колючей проволокой и предупреждающими знаками. Бронированные двери открылись, с щелчком вспыхнули мощные прожекторы, освещая заполненное паутиной помещение. В глубине, в паутинном коконе шевельнулось нечто большое и уставилось на нас сотней сверкающих глаз.
Искаженное. Старое порождение ночи и темных земляных нор. Чудовищная паучиха пристально оценивала вторгшихся в ее приют человечков, и я с трепетом коснулся разделяющего нас стекла:
- Это... это прекрасно, Шеннейр.
- Пробный экземпляр, Тсо Кэрэа, - темный самодовольно ухмылялся, забавляясь моей реакцией. - Мы планируем запустить этих милашек в шахты. Тоннели тянутся под горами и уже выходят в Аринди. Сейчас по ним шарахаются контрабандисты и прочая шушера, и гостей с той стороны нам не надо.
Чудовищная паучиха с обожанием смотрела из темноты.
Теперь в мрачных заброшенных туннелях под Аринди будут жить гигантские монстры-людоеды. Но пауки не виноваты, что они такие милые, что у них столько замечательных глаз и лапок.
Голову сжал невидимый обруч, и незримый шепот стал невероятно громким, почти распадаясь на голоса. Тень выросла за спиной у Шеннейра, упираясь в потолок, колоссальная тень обвинительно нависла над нами, и медленно подняла руку, указывая на темного магистра.
Я не ответил, молча смотря на нее, и опустил смертокосца на землю.
Я помню, кто мой враг, я помню свою цель, и то, что любое промедление - моя вина. Я помню все это. Вы никогда не дадите мне забыть.