Аннотация: Нууу вот как то так.Не дописал одну книжку..начал вторую и тоже в соавторстве)) Во всем виновата Лента( http://samlib.ru/o/ososkowa_w_a/ ) и "Ноябрь" который мы пишем.Это глава из него... которая внезапно получилась полноценным рассказом. И да... это фанфик по одному из финалов "Белого тигра" который всерьез рассматривали но так и не сняли. Версия не окончательная - не все логические и заклепочные косяки выправлены)
Здравствуйте.
Я Тэшка.
Да-да, именно Тэшка, а не Ташка, не Тошка и уж тем более не Тотошка. Я танк... ну, пускай Т-44 "альфа-версия", как нонешние детишки говорят. Почему "альфа"? Да потому что я "дитя любви случайной -- мать плотва, отец Чапаев". Корпус был от новенького Т-44, а башню взяли от Т-34-100, благо, погон совпадал. Ну, их тогда накрутили конкретно, вот они и начудили...
Кто кого накрутил? Да завод, ГАБТУ, конструкторов - всех. Сумбурно рассказываю, уж простите. В общем, как проблема с "Белым" всплыла -- все и забегали, как наскипидаренные. Вот меня и слепили... за месяц. Ага, конечно "не может быть!" -- это у вас сейчас не может. А тогда -- могли и не такое.
Короче -- нужен был танк-убийца "тигров". Не просто способный бороться и отстреливаться, а конкретно охотиться и убивать. Ну вот меня и сделали. За месяц. Ещё и цинично замаскировали под обычный Т-34-85 -- на лоб корпуса наварили имитацию люка мехвода и курсового пулемета. Не, на самом деле смысл в этом был, как потом выяснилось -- у "восемьдесят пятого" лоб как у обычной тридцатьчетверки -- 45 мм, а у меня там -- 90 мм и под хорошим углом, и гансы поэтому... Ладно, это я что-то отвлёкся, что вам все эти миллиметры да калибры. Хотя с "Белым" этот "люк" нас как раз здорово выручил.
Что за "Белый"? Да как сказать... Вроде, про его историю даже целое кино "Белый Тигр" сняли, но переврали, небось, всё от первого до последнего слова, как это в кино всегда бывает... Но, в общем, был Найдёнов, и майор-куратор тот тоже был, ну и, конечно -- "Белый".
И я.
Но это я сейчас так всё рассказываю, про броню, про то, как меня делали... На самом деле на свет я появился не в цеху и не на Гороховецком полигоне. Там был... ещё не я, а "тридцать тонн уральской стали". Появился я в тот самый момент, когда Найдёнов похлопал по броне свежеполученный танк... меня. Найдёнов -- он вообще был странный. Я никогда таких не встречал до этого. Он ведь по правде мог со мной разговаривать. Да и не только со мной, вообще -- с нами, танками. А может, и не только танками? Вот только... не знаю, хорошо ли это было. Ведь он вот так похлопает по броне тридцатьчетверку искалеченную, которую в тыл везут, поговорит с ней, разбудит... она оживёт и, типа, на ремонт и в бой... а её, бедную, или на запчасти, или вообще в переплавку. Грустно...
Как у него это получалось? Да просто человек он был такой. Как будто настолько живой, что и сам не погибал, и нас... оживлял. Своим вниманием, разговором... собой.
Для меня просто факт: похлопал он меня по броне, за рычаги сел, сказал шёпотом: "Ну что, Тэшка, повоюем?" -- и вот... получилось, что получилось.
Забавное время было. Первый раз САМ дизель запускаешь и балдеешь от того, что он там, в корме, ревёт, как медведь в берлоге; в первый раз, осторожно трогая траками мёрзлую землю, выползаешь из капонира, а колючка, ну, которая проволока, когда в траках застревает -- неприятно... А первый выстрел, когда мы какую-то несчастную сараюшку на потеху высокому начальстве фугаской развалили с километра -- ну так это вообще! Выстрел! Мощь! Я охотник и победитель! Всех "тигров", что белых, что чёрных -- на куски, "пантеры" -- в лоскуты! Короче, разбегайся, кошатник, медведь пришёл!.. Как сейчас вспомню -- даже самому смешно.
А, блин, заговорился... Мы ж про "Белого".
Ну, нарисовалась тогда у РККА проблема странная -- на флангах наступающих танков появлялся "тигр" белого цвета и устраивал форменную резню. Появлялся из ниоткуда, там, где немцев и быть не могло, расстреливал тридцатьчетвёрки и -- исчезал. Натурально исчезал без следа. Слухи нехорошие пошли. Разведка доложила, что загадочная немецкая контора на букву А что-то... вызвала, и ЭТО вселилось в обычный "тигр", который после этого стал ну совсем необычным. И сами гансы полученного результата, мягко говоря, боятся... Ну и, в общем, было выдано грозное ЦУ: "Найти и уничтожить!" -- чем мы -- я, Найдёнов и экипаж -- и занялись.
Я тот бой хорошо помню. Я тогда внезапно понял, что ни я, ни Найдёнов -- не бессмертные ни разу. Когда мне первая болванка от "Белого" по щеке башни чиркнула... я тогда даже испугаться не успел. А второй он строго в лоб корпуса зарядил -- прямо в "люк мехвода". Вот тут-то эти лишние 45 мм брони очень пригодились! Но этот же "люк" чутка нас всех и не угробил -- его осколок мне под башню залетел и заклинил её нахрен.
А третьим выстрелом "Белый" мне ленивец на левом борту снёс и три звена гусли вместе с ним.
Вот это было уже БОЛЬНО. Хорошо, что "Белый" в этот момент уже от меня два подкалибера огрёб -- первый в корпус, а второй строго в лоб башни, её от такого аж развернуло! Короче -- горел он, как свечка, и задним ходом за угол дома отползал. А мы наводились для третьего выстрела... Как? Каком сверху! Поворотом корпуса! Никогда не пробовали стрелять в ответ, когда вам только что... ну, по башке и в грудь поленом пробили и на сладкое ногу сломали, левую?! Ну вот и не пробуйте.
Мы тогда всё-таки попали... и эта тварь в своём белом туманно растаяла. Хотя, если честно, было строго наоборот -- он уже исчезал, когда ему третий подкалибер прилетел. Видели это все -- и удар, и искры... и всё. Как сквозь землю этот гад провалился!
Но провалился удачно... нам тогда чутка полное выполнение задачи не зачли. Только Найдёнов упёрся рогом и того майора, который всё это дело курировал, убедить смог. Он тогда как с цепи сорвался! Мы были, кажется, единственным танком-свободным охотником в РККА! Я, Найдёнов с экипажем и майор с убойной бумагой, по которой нас надо было кормить, заправлять, заряжать, чинить и не мешать. Даже когда Найдёнова и майора в Особый отдел таскали -- разговаривали с ними там по тем меркам ОЧЕНЬ вежливо. Ну просто намекнули, что у немцев есть и другие танки окромя "тигров". Тогда мы начали убивать всех гансов, что нам попадались. Реально -- всех, а до этого мы строго на "тигры" охотились.
Я тогда... повзрослел как будто. Да уж, взрослеющий танк, тот ещё феномен. Зато в процессе участвовал в полный рост. И корпус сам поворачивал, когда понимал, что Найдёнов не успевает, а эта "ягдпантера" нас сейчас угробит! И пушку чутка доводил, когда видел, что наводчик, этот мазила криворукий, мимо целит, и...
Ну и к маю 45-го мы сотни полторы гансов наколотили. Только мы их не считали, а носились по фронту, как тот мужик на своём пароходе за своим белым китом. У нас тоже был свой "Белый"... только не кит, а "тигр".
А потом -- кончилась война.
И я, и Найдёнов тогда до 62-го года на полигоне работали. Я на испытаниях новых 100 мм снарядов, а Найдёнов был главным спецом по новым танкам. Он просто мог сразу сказать, что и где не так. Ему не верили и спорили с ним до хрипоты... но он всегда прав оказывался. Странно, правда? Но не для того, кто с танками разговаривает... А в 62-ом он исчез. Ну, для меня исчез. Не... вроде не умер, просто однажды не появился -- и всё, я его больше не видел. Уволился, на пенсию ушёл, перевели куда-то -- танку как-то не доложили, понимаете ли.
А потом меня в 65-м в Кубинку перебросили. И я начал засыпать... ну как это ещё назвать-то? Поговорить -- нет никого. Соседи в боксе -- "сорок тонн уральской стали". Ребята-срочники, которые до 76-го на мне иногда вождение сдавали... ни один даже близко на Найдёнова похож не был! Они меня, конечно... ну, поддерживали, что ли, не давали совсем уж оцепенеть, но всё равно, чего-то главного не было. Того, что Найдёнов в меня... вдохнул?
Ну а потом -- всё. Загнали меня в бокс. Обслужили по полной, законсервировали -- и забыли... И я заснул, как думал тогда -- окончательно.
Сколько я так проспал, что происходило в это время -- не знаю. Могу только догадываться. Но в какой-то момент я -- проснулся, точнее, начал просыпаться... И спросонья силился понять - где я? Это было что угодно, только не бокс в Кубинке.
Я украшал собой бетонный постамент у шоссе. А напротив... внизу, у постамента, стояла девчонка. Вот так на взгляд определить возраст человеческих детей я, конечно, не могу, все они для меня -- мелкотня неинтересная, но этой я бы дал лет двенадцать-тринадцать. Как дочке одного капитана на Кубинке, которую я видел пару раз перед тем, как заснуть.
Вот и эта такая же примерно пигалица была. Аккуратненькая, с двумя русыми косичками, в жёлтой футболке с какой-то мультяшной рожицей, джинсах и белых кроссовках на липучках... и с красной гвоздикой в руке.
А ещё она была не одна. Товарищ её -- сама противоположность, босой, в джинсовых шортах и завязанной на пузе узлом клетчатой рубашке; черноволосая макушка, упрямые вихры во все стороны, царапина на щеке и подживающая ссадина на коленке. Это звучит смешно, но... как раз этот-то пацан меня и разбудил. Вот прямо как Найдёнов когда-то. Ладошкой по броне похлопал, забираясь на постамент, и прошептал: "Привет, танк".
А потом схватил протянутый девчонкой цветок и полез на меня.
-- Ди-им... ты прямо в дуло обещал засунуть, помнишь?
-- Сама ты "дуло"! Это ствол пушечный! -- фыркнул мальчишка и по второму катку ловко забрался на крыло с левой стороны. Потом с видимым удовольствием потопал босыми ногами по тёплой броне и полез на башню.
-- Ди-им, осторожней!
-- Блин! Светка! Я ещё никуда не упал, а только собираюсь... -- Пацан оседлал ствол пушки, рывками двинулся вперёд и вот тут-то, взмахнув руками, картинно завалился вбок... чтобы благополучно повиснуть вниз головой, уцепившись за ствол скрещёнными ногами.
Впечатлившаяся девчонка издала пронзительный визг, который сама и прекратила тут же, зажав рот ладошками.
-- Дурак! -- пискнула она наконец.
-- Ага! -- жизнерадостно согласился мальчишка, сунул гвоздику в зубы и, ухватившись за ствол руками, с ловкостью обезьянки бодро полез к цели своего "путешествия".
-- Димка, ну ты совсем дурак!
-- Дурак, дурак... -- Димка добрался до цели и начал пристраивать гвоздику в ствол, бормоча вполголоса, явно не для ушей подруги: -- Зато я на танке, а Светка внизу торчит. А ты, танк, хороший. Тёплый.
И где-то в этот момент я проснулся окончательно. До этого я всё ещё "плавал" в оцепенении, удивляясь происходящему, а тут словно лампочку внутри включили.
Первая мысль была вредная -- вот очень захотелось расстопорить казённик по-походному, чтобы пушка плавненько так (да сколько весу в этом Димке!) начала опускаться вниз... Вот визгу-то будет! Или башней слегка покрутить?..
А потом я понял, что я могу это сделать! Я был не наблюдателем, не "тридцать тонн уральской стали", я был живым!
Я был собой, Тэшкой, охотником на зловещего "Белого тигра".
Мысли защёлкали, как передачи. В баках было литров 70-80 солярки. Не было аккумуляторов -- но завести дизель можно, провернув каленвал, а люк наводчика был закрыт на пол-языка замка -- тот, кто его закрывал, был явно не в курсе, что по "лючнику" надо было слегка стукнуть и потом только проворачивать... Да я вообще мог завестись и уехать нахрен!
Димка тем временем пристроил-таки гвоздику в стволе и, конечно же, опять отпустил руки, повиснув вниз головой. Девчонка уже как-то ритуально взвизгнули и выдала в очередной раз "Дурак"... А меня накрыло чем-то старым, жутким и изрядно забытым за время скучной службы на полигоне и долго-долго "сна" без сновидений.
Танкам, вообще говоря, сны и не должны сниться. Но происходящее "здесь и сейчас", когда я проснулся, вдруг стремительно начало напоминать натуральный человеческий кошмар.
В башню как будто упёрся чей-то прицельный взгляд и... и...
Впереди за шоссе было поле, по его краю тянулась лесополоса, а прямо напротив меня -- был просвет, который теперь медленно затягивал белый, густой и странно знакомый туман... И взгляд был оттуда. А потом из тумана плавно начал выдвигаться ствол "ахт-ахта", увенчанный массивным набалдашником дульного тормоза. Снежно-белый ствол, белая башня...
Это был глюк! Слишком долго я был среди людей и знал, что у них ТАКОЕ иногда бывает, но вот что и у танков... Ведь я чётко понимал, что проснулся, ожил, пришёл в себя. Или всё-таки сон?
На улице было то ли лето, то ли самый конец весны, но мне вдруг стало... холодно, так что броня вдруг покрылась изморозью. Димка ойкнул и начал быстро-быстро съезжать обратно к башне. А я вдруг услышал: ревели все семьсот лошадей "тигриного" "майнбаха", смачно лязгали гусеницы... а потом пушка Белого полыхнула огнём, и над моей башней с противным шелестом вжикнул снаряд!
Димка уже был на башне, точнее, он упёрся тощим задом в маску пушки... и он, испуганно замерший не дыша, явно видел то же самое, что и я! А стоящая у постамента девчонка -- нет!
-- Ди-им, ты чего?
Мальчишка только издал в ответ какой-то нечленораздельный звук, а я вдруг понял, что Белый -- ну а кто же ещё это мог быть, кроме моего врага! -- сейчас сделает то, что не смог тогда, в январе 45-го -- тупо пристрелит меня на этом дурацком постаменте! И меня, и этого смешного пацана...
И я усилием воли (странно звучит для танка... но именно так) провернул каленвал дизеля, а тот радостно взревел, как будто не на холодную и вообще только этого и ждал! Воткнув заднюю, я удивительно легко съехал с пьедестала... и вот тут понял, что схожу с ума.
Двинувшийся умом танк -- свежо и ново, но, видимо, у меня сейчас была сомнительная перспектива быть первым. Я -- остался на постаменте... и я же, смачно треснувшись кормой об асфальт (торсионы возмущенно заскрипели, люк наводчика, и так закрытый на "отвяжись", радостно расстопорился и открылся...), -- я же, спасая ствол орудия от удара об постамент, крутанул башню вправо и, отдирая закрылки, окончательно рухнул с постамента.
Димка в этот момент вскочил на башне на ноги, но от резкого движения с воплем сверзился в открытый люк.
Второй снаряд "Белого" аккуратно пролетел через бетонный кубик, сквозь того меня, что по-прежнему стоял на нём... и свечкой ушёл вверх -- рикошетом от крыши моей башни! Ни на постаменте, ни на "тридцати тоннах уральской стали", которые на нём стояли, он даже царапины не оставил!
Я ещё видел широко распахнутые изумлённые глаза девчонки... и тут она пропала. Под гусеницами внезапно оказался не асфальт, а брусчатка, на которой я немедленно забуксовал, как корова на льду; пропало шоссе, поле, лесополоса, лето... впереди была длинная, захламлённая "средненемецкая" улица, покрытая этой проклятой брусчаткой, и в концах улицы клубился белый дым.
В башне, всхлипывая, возился вроде как живой Димка.
"А вот сейчас нас начнут убивать всерьёз..." -- пришедшая ко мне мысль была ну очень своевременная.
Я потихоньку сдавал задом, в процессе созерцая, как из дыма проявляется Белый. "Где я?", "Что вообще произошло?!" -- в тот момент меня эти вопросы уже не трогали абсолютно. Я попал в старый неоконченный бой, и у меня было два снаряда в носовом бак-стеллаже... но вот вместо экипажа внутри был непонятный сопляк, и не факт, что целый -- ноги-руки этот Димка при падении мог переломать "легко и непринуждённо", люди вообще хрупкие.
И вот, я мог ездить, крутить башней, наводить... но только мальчишка должен был совершить невозможное. Всего лишь вытащить из стеллажа снаряд, который был чуть легче и чуть короче, чем он, втащить снаряд в башню и, подняв почти на высоту своего роста, -- зарядить пушку. И у меня было стойкое подозрение, что делать он всё это не умеет... Да даже если бы и умел -- мне как-то надо было в ближайшие пару минут наладить контакт и всё ему объяснить, потому что он же не понял ничего в происходящем, откуда пацану из... интересно, сколько лет я проспал, десять, двадцать? Да какая разница, главное, что моя война с "Белым" была от этого Димки дальше, чем Луна!
Значит, придётся всё объяснять на ходу... И увы, мальчишка оказался ничуть не "Найдёновым" -- меня он не чувствовал и не понимал, а значит, надо было сейчас с ним... поговорить. Как?! Ну... допустим, через шлемофон, который висел вот прям сейчас на командирском перископе МК-4.
"Какой дурак его тут повесил-то? Они что меня с постамента забирать собирались?!"
Ладно, шлемофон -- это хорошо. Вот только надо, чтобы Димка его надел, а пацан, всхлипывая, сидел на дне корпуса и судорожно оглядывался. Зато, вроде, целый -- ну, в смысле , руки-ноги. На лбу хорошая такая ссадина, локти и левая коленка -- для симметрии с подживающей правой, видимо -- разбиты до крови... Но Димке явно повезло -- так вот просто свалиться в люк и отделаться только, по большому счёту, царапинами. Короче -- целый... и с этой мыслью я уронил ему на коленки шлемофон, слегка крутанув прибором.
По лобовой броне в этот момент стеганула длинная пулемётная очередь -- Белый нащупывал дистанцию... или просто издевался. Я вильнул вправо и наехал на какое-то авто. Тряхнуло, и Димку приложило о борт. Ну и как его заставить надеть шлемофон, а?!
"Хочу динамик. И внутренний, и, может, даже внешний... Да хоть какой-нибудь, а то нас сейчас убьют!"
Танки не паникуют, но эмоции меня переполняли -- через край. Но прежде чем я придумал, как же намекнуть Димке, пацан вдруг судорожно натянул шлемофон на голову -- сам.
Вы пытались разговаривать с насмерть перепуганными мелкими "ребёнками"? Особенно когда "вы" -- это танк... Я вот нет. Но всё происходит в этой жизни в первый раз.
-- Ты жить хочешь?! -- о, это было, бесспорно жизнеутверждающее начало, но что делать, сейчас надо было срочно заткнуть фонтан вопросов типа "Что? Где? Как?"
Пацан вздрогнул и начал судорожно озираться... а потом схватился за шлемофон, явно собираясь сдёрнуть его с головы. Я мысленно взвыл -- зашёл, что называется, с козырей!
Но потом услышал хриплое, со всхлипом:
-- Хочу... а ты кто?!
Я чудом удержался от соответствующего ответа. "Дитё всё-таки... рано ему ещё..."
-- Я -- танк... в котором ты сидишь сейчас. Так! Вопросы "как, кто, почему, зачем" и "хочу к маме" давай решать ровно через пять минут... Аккумулятором клянусь: чем смогу -- помогу по-полной! А пока надо убить эту тварь...Ты её видел, я надеюсь?
-- Этого "тигра"?!
-- Именно... Ну а иначе эта су... тварь тупо убьёт нас обоих. Тебя -- быстро, максимум, промучаешься пару минут, зажариваясь... потом сознание потеряешь, и всё. Ну а если повезёт, так вообще сразу откинешься, когда снаряд внутрь влетит... Утешил? Короче -- ЕГО НАДО УБИТЬ!
-- Как!? Я... я не умею!
-- Каком кверху! Держись!
Пока мы потихоньку катились задним ходом по улочке, скрывавшая всё вокруг туманная хмарь рассосалась, и я с ужасом увидел, что заканчивается улица баррикадой. Хорошей такой, по-немецки добротной противотанковой баррикадой с бетонными блоками, колючкой, ажно до второго этажа! А поворот налево, на который я так надеялся, оказался милым таким тупичком -- сквериком с парой скамеек, засохшими деревцами и скелетом ржавого аж до прозрачности полугусеничного "Ганомага"...
Тут я с перепугу врубил дымопуск -- на мне эту хрень в 61-м как раз испытывали.
"Блин, солярки и так кот наплакал... но жить-то хочется!"
Димка схватился обеими руками за откинутую сидушку зарядного, а я с хрустом въехал задом в витрину какого-то магазина.
-- Слушай сюда... как тебя, Димка, да? Убивать его буду -- я... Я хорошо это умею. А тебе надо мне помочь!
-- Чем!? Я ж...
-- Пушку зарядить! Для этого ничего уметь не надо!
"Ага...только быть лет на пять постарше, кило на двадцать потяжелее и роста на полметра больше -- вот ни разу не помешало бы..."
-- Но...
-- Бак-стеллаж перед собой видишь?!
-- Нет! -- Димка всхлипнул и, сдавшись самому себе и своему страху, шёпотом добавил: -- Танк... я домой хочу...
-- Ща лампочку включу -- увидишь! А домой к маме -- после того как мы Белого грохнем... Вот карбюратором клянусь -- прям к двери родного дома привезу!
И тут Димка меня обрадовал. Он хмуро так фыркнул, потом нервно хихикнул и выдал:
-- Мы на третьем этаже живём... так что только к подъезду. И вообще, нету у тебя карбюратора! Ты ж... дизельный, -- последнее Димка произнёс шёпотом и уже слегка неуверенно.
"Какой умный, блин, не по годам ребёнок! Но если хихикает -- шансы есть... Хуже было бы, если б истерику закатил или вообще в ступор впал..."
Белый в это время, походу, изрядно озадачился моими пируэтами и остановился недалеко от того места, где я дымопуск врубил. Стоял и нервными рывками дёргал стволом "ахт-ахта" вправо-влево, а пару раз даже стеганул вдоль улицы из спаренного пулемёта и добавил из пушки. Снаряд радостно бахнул на блоках баррикады -- та даже не шевельнулась.
"Правильно, что я задом её таранить не стал... Вот завис бы сейчас на этих блоках, как бабочка на булавке... тут бы он нас и порешил..."
Дымопуск я не вырубал. Хотя соляры потихоньку становилось всё меньше, а заправки не предвиделось, но клубы белого -- не такого мистического, как "тигриный", а обычного, солярочного -- дыма, валившие из разгромленного магазина, начали затягивать и улицу, и баррикаду.
"А так тебе и надо... нечего самому распускать свой туман этот. Кто к нам с чем, тот от того... Хотя, конечно, не "того", но всё равно, поделом..."
Лезть в дымзавесу Белый явно не хотел, справедливо ожидая там от меня какой-нибудь подлянки... Которую я, кстати, ему старательно и готовил, скороговоркой объясняя Димке, что, откуда, куда и как.
-- Короче, -- я зажёг лампочку на месте зарядного, -- ящик здоровенный с дырками видишь?
Димка кивнул.
-- Кусок фанеру внизу него видишь? -- Ещё один кивок. -- Лезешь туда, выдёргиваешь фанерку за ней два снаряда, ты их жопки увидишь, -- пацан ожидаемо и как-то нервно хихикнул, -- отжимаешь фиксатор и цепляешь ПРАВЫЙ -- это "Изомер", подкалибер образца ажно 74-го года... Мы им эту белую тварь от лба до зада вместе с трансмиссией и двиглом прострелим, "привет из будущего", типа.
Я сделал паузу. Димка внимательно меня слушал и больше не паниковал.
-- Дальше одним рывком вытягиваешь снаряд сюда, под башню. Он весь пушсалом смазанный, так что пойдёт легко... Понял? -- кивок. -- Тут под башней ставишь его на попа... а дальше, Дим, будет тяжело. Он весит чутка за десять кило и держать неудобно, но... его надо вот сюда в лоток забросить, и выбора у нас нет...
"А весит он в натуре 21 килограмм... но я тебя, Дим, заранее пугать не буду".
-- Десять? Да ну, заброшу, конечно, -- мальчишка шмыгнул носом и попытался сделать суровое лицо: -- Да я у бабушки в деревне...
И тут Белый решил в нашу производственную планёрку внести своеобразную чертовинку -- долбанул в нашу сторону через стенку, наощупь. Первый раз получилось у него это так себе -- снаряд пролетел в полуметре от моего лба. А вот второй...
"А стреляет эта тварь по-прежнему быстро..."
Выстрел аккуратно смахнул с моей лобовухи псевдопулемёт, я толком ничего и не почувствовал от потери этой декорации, но внутри повис тягостный гул, а Димка, который в этот момент сидел на месте зарядного, взвизгнул и юркнул вниз.
-- Стреляет тварюшка... Чует, что карачун скоро придёт, -- преувеличенно бодро прокомментировал это я. -- Держись, я сейчас чутка назад сдам, а то пристреляется гад -- нам это надо?
Димка хмуро выдал с пола:
-- Я чуть в штаны не наложил...
-- Дим... Вот сейчас ты меня зарядишь, и в штаны... в гусеницы... короче, будет уже кирпичи откладывать он!
-- А ему одного-то хватит?...
-- За глаза, его не на какие-то "тигры" делали, а на "паттоны". Короче, всё запомнил?
Димка ещё раз сумеречно кивнул.
-- Тогда снимай шлемофон, он на командирский ТПУшник подключён -- шнура тупо не хватит. Ну и вперёд. Как снаряд под башню затащишь -- опять наденешь...
-- Ага, а когда этот гад в нас очередной раз стрельнет, я оглохну нахрен и башку разобью! Не-не-не... -- умный мальчик Димка выдернул разъём и прям в шлемофоне нырнул вниз, к стеллажу.
Белый в этот момент начал методично дырявить стенку. План долгий, но на выходе отвратительно успешный: либо отперфорированная до нужной кондиции стена сложится, и нас тут завалит -- либо я выскочу прямо под выстрел. В обоих случаях -- профит.
Долго предаваться мрачным мыслям не удалось: от стеллажа нарисовался Димка и включился в ТПУ:
-- Слушай, твой подкалибер до середины вытащился и застрял наглухо! Зато второй идёт нормально! -- скороговоркой выдохнул он.
Сказать что-то в ответ я не успел -- он уже нырнул обратно. А я мысленно взвыл: второй снаряд был банальной фугаской! Мало того что снаряд в сборе весил тридцать два кило и меня мучили суровые сомнения, что этот мелкий шкет его сможет на лоток досылателя закинуть, так и, до кучи, ну вот куда белому в лоб фугаской стрелять?! Не, он, конечно, от такого захода впечатлится по самое "не хочу" -- пятнадцать кило снаряда с двумя кило гексала со скоростью 900 метров в секунду и прямо в лоб -- такое не прибавит здоровья никому. Но вот во лбу у Белого 100 мм брони -- и фига с два их фугаской пробьёшь! Так что аккурат после моего выстрела "впечатлённый" Белый, с его скорострельностью и нормальными бронебоями, продырявит меня, как сеточку маслофильтра...
"Нет, точно хочу динамик! Димка, не..."
Сначала раздалось пыхтение, под башней появились грязные димкины пятки, потом уже извазюканные в солярке -- нашёл же где-то! -- шорты и драная на спине рубашка... а потом, под смачное хеканье, под башню рывком въехала светло-серая тушка снаряда. Загнанно дышавший Димка взгромоздился на сидушку зарядного и, придерживая снаряд на полу ногой, включился в ТПУ.
-- Блин... этот нифига не десять кило весит!
-- Пятнадцать, -- недрогнувшим голосом соврал я.
-- Да ну... -- недоверчиво протянул мальчишка. -- Походу больше. Хрен с ним... Тут от него вот это отвалилось, -- и Димка продемонстрировал куда-то в воздух предохранительный колпачок.
"Ахринеть... он колпачок со взрывателя сдёрнул и таскает как бревно по боевому отделению снаряжённый снаряд! А если он его тюкнет неудачно! А-а пофигу -- он снаряд тюкнет, Белый прострелит... один хрен!" -- под этот внутренний монолог я невозмутимо выдал:
-- Нормально. Его все равно перед заряжанием снять надо было...
-- Слушай, я что придумал... Ты пушку опустить до упора можешь?
-- Могу. А зачем?
-- Ну тогда, это... ну, куда его заряжать-то...
-- Казённик?
-- Ну да... опустится, и снаряд затолкать в пушку проще будет. А то он мало того что тяжёлый, так ещё и скользкий!
"А мысль неплохая... Какой всё-таки умный ребёнок попался!"
-- Тогда не опустить, а поднять -- ствол вверх, казённик вниз...
-- Тебе виднее. Ща я его на попа поставлю, а ты опускай пока, -- и мальчишка снова отключился и соскользнул вниз раньше, чем я что-то ответил.
Я аккуратно задрал ствол пушки вверх до упора -- в потолок. Димка завозился внизу, запыхтел, на секунду замер, и, наконец, с воплем, одним рывком поставил снаряд вертикально. Серебристый конус взрывателя долбанулся об срез казённика, я взвыл про себя... и промолчал.
-- Не-е... он точно не пятнадцать кило! -- пытаясь отдышаться, сообщил Димка. -- Врёшь ты всё... Вот кто б сказал что танки могут врать -- в жисть бы не поверил... -- он вцепился в снаряд, удерживая его вертикально, и жалобно спросил: -- А ниже никак?
-- Нет -- потолок мешает. А на улице -- Белый...
-- Бли-ин, -- мальчишка судорожно выдохнул, -- у меня ж пупок развяжется и позвоночник в трусы осыпется...
-- Подожди, я сейчас...
-- Нафиг... Если я его сейчас с первого раза не закину -- я его не подниму больше вообще! Он скользкий, зараза... Вы чем их смазываете-то?!
-- Пушсалом, вроде... и не мы, а в РАВе.
-- Ну вот и на...?!
Я не успел удивится... а дальше я понял, что ну вот совсем зря в начале общения берёг "нежные детские уши". Выдав матерную тираду в три этажа, которая была больше уместна в устах срочника второго года службы, этот шкет... короче, закинул он снаряд с первой попытки в лоток и, упёршись в дно гильзы плечом, сорванным голосом заорал:
-- Поднимай, ...! Он соскальзывает!
Я опустил клин затвора и стал судорожно опускать ствол, а Димка кряхтел, кряхтел...
-- Всё... -- у пацана подломились ноги, и он начал сползать вниз.
-- Дим, ещё чуть... толкни его вперёд! Поторопись, а то Белый нас ща...
-- Бл... блин! -- Димка рывком вскочил и упёрся ладошками в дно снаряда. -- Ну же!
-- Давай, Дим, быстрее, ну!
-- Да ща... -- Димкин голос сорвался и перешёл в какой-то хрип, от которого мне стало не по себе: дети явно ломаются куда легче взрослых, вдруг и Димка сейчас не выдержит и... В этот момент затвор сыто чавкнул.
-- Всё, Димка, всё, ты успел. Ты молодец...
Если бы я мог дышать -- я бы выдохнул только сейчас.
-- Да, -- эхом отозвался пацан чуть слышно.
Белый, как бы соглашаясь с этим, всадил нам в башню свои 88 мм, но не пробил через две стенки. В башне опять повис тягостный гул, мигнули лампочки, а Димка, загнанно дыша, сидел на дне, раскинув ноги циркулем, и вообще ни на что не реагировал... Только со странным любопытством разглядывал свои сбитые в кровь грязные коленки.
-- Дим...
-- Я успел?
-- Да успел, успел, -- снова повторил я.
-- Нам опять прилетело, что ли?
-- Ага. Но не пробил.
-- Да пох... похрен на него. Я вот понять пытаюсь... Вот что со мной сейчас было?
-- Ну... у тебя получилось всё. Успел. Зарядил.
-- Да я не про... ладно, -- Димка задумался и вдруг глубокомысленно выдал: -- И пупок не развязался, -- нервный смешок. -- И, это... раз успел и зарядил, то... убей его нахрен, а?
Ну а дальше было как в песне -- "конец простой: пришёл тягач, и там был трос, и там был врач"... Словно тумблер щёлкнул, и все эмоции выключились.
Я вовремя вспомнил, что Белый в девичестве был самым обычным "тигром" из первых двух сотен выпущенных и что у него крыша корпуса под башней -- всего 26 мм. И что фугаска наша вполне это осилит. Дождался очередного выстрела -- и выкатился на улицу, разворачиваясь к Белому лбом. Он что-то понял в последний момент и попытался прикрыть щель между корпусом и башней, опуская маску пушки... Впрочем, я туда и не попал. Белый, поворачивая и опуская ствол "ахт-ахта" в мою сторону, подставил под летящий снаряд массивный дульный тормоз... и его от взрыва развернуло в металлический футуристичный цветок.
А потом Белый, ещё ничего, наверное, не поняв, выстрелил в ответ. И ему оторвало полствола, а у меня за кормой с грохотом осыпался дом.
"Да, Дим, вовремя мы смылись..."
Повисла тишина, невозможная ещё мгновенье назад. Я заглох, когда остановился, Белый -- при взрыве. Он стрелять не мог -- остался без пушки, а у меня не было снарядов. Вернее, второй снаряд был, но -- Димка точно не осилит повторный подвиг. Вот прям сейчас -- нет. Я это просто чувствовал.
И тут Белый, верно, приняв какое-то решение, с рёвом запустил "майнбах" и, окутываясь своим проклятым туманом, медленно начал сдавать задом по улице...
"Снаряд! Двигло, башню и коробку передач за снаряд в стволе!" -- но это все были в разговоры в пользу бедных.
Я победил его -- во второй раз... И, кстати, не я один.
-- Дим, хочешь на этого кастрированного слоняру глянуть напоследок?
-- Хочу! -- Димка оторвался от созерцания своих коленок (кажется, мой -- наш! -- победоносный выстрел он умудрился даже не заметить) и, задрав голову, глядел в распахнутый люк заряжающего.
-- Лезь сюда, а то он пропадёт сейчас.
Димка осторожно встал и вскарабкался наверх, закинув шнур шлемофона через плечо. Оттолкнувшись ногой от казённика, ухватился за край люка и, шёпотом матерясь, наконец, подтянулся и сел на башне справа от открытой крышки люка.
-- Ё... Ты ему ствол отстрелил, что ли?!
-- Ага, -- я добавил в голос самодовольства: -- Только не я, а мы.
-- А я-то что?
-- То, чем я ему ствол отстрелил -- ты зарядил. Война, Дим, это коллективный вид спорта...
Димка словно очнулся от сна и вдруг подпрыгнул, азартно выдохнув:
-- Уйдёт же гад! Ща я второй... я быстро! И мы его от морды до самой...
Белый, лязгая траками, удалялся -- и таял в белом тумане.
-- Сиди, герой. Не успеем.
-- Я быстро! Куда!.. Ой, а я через него стенку вижу...
-- Всё как в прошлый раз. Мы тогда в нём три дырки проделали, Дим. Он, гад, горел как свечка -- и вот так же в тумане своём растаял. Слушай, который год сейчас?
-- 89-й... Ну уйдёт же! И нам опять потом...
Я не торопился:
-- Ну, мы его в прошлый раз в январе 45-го подстрелили. Сорок три года ремонтировался, тварь. А сейчас ему ещё на полвека ремонта мы с тобой обеспечили... Так что ничего, будем считать -- победили. На ближайшие лет тридцать-сорок.
-- Кто он вообще такой?!
-- Найдёнов говорил, что пока его, ну, Белого, не сожжём -- война не кончится... Найдёнов -- мой командир тогдашний. Он типа тебя был.
-- Не кончится?! Ну тем более! -- Димка почти успел сигануть в люк... но Белый окончательно растаял под Димкин разочарованный стон: -- Ушёл... гад.
-- Ушёл, -- согласился я. Ушёл, а значит, у меня тайм-аут ещё на хрен знает сколько лет. И двенадцатилетний пацан на броне. В шортах и драной рубашке посреди, чисто по ощущениям, поздней-поздней, ноябрьской, осени.
-- Блин... Слушай, а мы вообще где? -- словно прочитал мои мысли Димка. -- Что это за место? И куда нам отсюда?
"Ну вот, началось в колхозе утро", -- проскочила у меня унылая мысль.
-- А кто ж его знает, Дим... Я сам здесь впервой.
-- Давайте отрежем Сусанину, э... Может, тебе гусеницу отрезать? -- Димка хихикнул, но в этом смешке проскочило что-то истеричное. Горячка боя забывалась, эйфорию от победы сам Белый изрядно подпортил. Мальчишка вскочил было на башне, но длины шнура от шлемофона не хватило, и Димав опять сел, свесив босые ноги в люк и сутулясь от холода. -- Блин, у нас там, вообще-то, май вроде как. А тут ноябрь какой-то.
-- Там за сидушкой мехвода бушлат от зимнего танкача должен быть.
Димка, похожий на нахохлившегося воробья, дёрнулся было, чтобы спрыгнуть вниз, но вдруг вздрогнул -- и всхлипнул тихо:
-- Слушай, танк... отвези меня домой, а? Ну я ж всё сделал, как надо! Ты его подстрелил, он исчез...
В баках оставалось литров тридцать солярки... "И что? Обещал -- делай! А потом? А потом разберёмся... В конце концов, со мной ничего не будет, а люди от холода ломаются. А я обещал тогда, что верну. А как? Разберёмся! Мы, вон, Белого победили, чуть не померли оба, и ничего -- живы!"
Под этот мысленный монолог я снова завёл дизель:
-- Ну, поехали! Дим, ты только не реви, слышишь?
-- Я и не реву, -- Димка так и сидел в люке, зябко обхватив себя за плечи. -- Ты хоть знаешь, куда?
-- Понятия не имею! Но пока -- туда, где мы вывалились.
"А вообще -- на сколько соляры хватит... Но этого я тебе, Дим, не скажу, не дождёшься".
-- А...
-- Держись давай, -- проворчал я. Димка послушно вцепился в крышку люка. -- А то свалишься опять...
Мы катились по улице, а мир вокруг как-то странно плыл. Как будто резкость не наводилась. Скверик с ржавым "ганомагом", раздавленное мной авто... А вот мои следы, где я на брусчатке буксовал. Совсем недавно, а такое ощущение, что пару лет назад.
-- Приехали, Дим, -- сообщил я. -- Вот тут все началось.
-- И куда тут?-- заозирался Димка, уже трясущийся то ли от нервов, то ли от холода, то ли от всего сразу. Я хотел напомнить про бушлат, но не до него было.
-- Не знаю. Но осмотреться надо -- провалились мы точно вот тут.
-- Ну, я тогда сейчас! -- воодушевлённый Димка отцепил разъём шнура, вскочил на башне и тут же не сдержался: -- У-у, холодно, блин!
-- Бушлат-то возьми, -- не удержался на этот раз я, но уже впустую. И сам удивился, распознав в своём голосе ворчливо-заботливые нотки, какие слышал раньше только в разговорах танкистов об их детях.
Но Димка, казалось, и без шлемофона меня понял:
-- Да я быстро, просто слезу и поближе гляну! -- он ловко соскользнул с башни на левое крыло и наклонился, примеряясь, как половчее прыгнуть на землю.
-- Осторожней! И под ноги-то смотри...
"Вот уж нянька нашлась... Танк-нянька, единственный и неповторимый. А он меня и не слышит, вообще-то..."
-- Я мигом! -- повторил Димка, улыбнулся и спрыгнул.
И пропал -- просто в воздухе растворился.
Мир моргнул, и я кажется, потерял сознание... ну, если танк это может. Пришёл в себя... а кто ж его знает, через сколько -- дизель исправно молотил на холостых, а в стволе была... заряженная Димкой фугаска.
"Вот блин! Все чудесатее и чудесатее..." -- эту фразу любил наш зампотех, и она самым точным образом описывала ситуацию. В стволе -- заряженный снаряд... который я совсем недавно всадил в Белого! Дизель работает, солярки литров сорок, а ощущение такое, словно во времени скакнул. Как будто Димка всё ещё сидит внутри и вот-вот спросит, что это с ним сейчас было, а я -- всажу в Белого снаряд.
Вот только Белого -- нет. И Димки -- нет! Я ритуально нарезал по улочке пару кругов, но это скорее "для очистки совести". Откуда-то я точно знал, что кроме меня тут больше никого, ни одной живой души... и что Димка попал-таки домой.
"Сделал доброе дело, довёз ребёнка -- получи квитанцию... Соляры ровно сколько было и снаряд в подарок... Спасибо тебе, Дим. И удачи".
Волной накатило уже знакомое по Кубинке сонное оцепенение.
"Ага... что, до следующей встречи с Белым мне теперь так, что ли? Или пока Димка не вернётся? А ведь вернётся... вот точно знаю, только не знаю, когда и как".
Догадываясь, что происходит, я заехал в какой-то переулок, который мне показался особенно уютным -- с тыла и флангов прикрыт, с улицы вот так сразу и не видно, но туда мои 100 мм смотрят... И -- заснул.