Аннотация: Еще одна история по мотивам вселенной Звездный Путь. На этот раз сюжет затрагивает одних из самых интересных обитателей этой вселенной - боргов.
АССИМИЛЯЦИЯ.
ЧАСТЬ 1. АССИМИЛЯЦИЯ.
Эта история о двух героях. О мужчине и женщине. Хотя насчет женщины трудно сказать. Нельзя с полной уверенностью утверждать, какого пола было это существо, но будем считать, что оно было женщиной. Так ее задумывали ее создатели. Борги. Понятие пола для них не имело никакого смысла, но ради такого случая они очень постарались, наделив свое создание всеми соответствующими признаками. Сейчас герои находились совсем рядом друг от друга - по меркам вселенной, конечно, а по человеческим меркам их разделяли многие мили не терпящего жизни пространства - вакуума космоса.
Она просыпалась. Не так, как люди, которые помнят, что было с ними вчера или даже помнят обрывки своих снов. Она пробуждалась из небытия. Точнее будет сказать - рождалась. Впервые ее разум посещал это недвижное тело, сначала осторожно прощупывая незнакомое обиталище, приспосабливаясь к нему, постепенно овладевая им, распространяя до всех его границ шепот чувства - оно мое, это я сама... Кожа вернула ощущение целостности тела и вместе с тем присутствие чего-то, что плотным коконом стесняло движения так, что она даже не могла в точности изведать, что же это такое - движения. Веки затрепетали, она открыла глаза, взмахнув длинными ресницами, и увидела черное ничто. Что-то подсказывало, что эта тьма таит в себе загадки. Постепенно глаза стали улавливать слабые светящиеся точки. Сначала одну, за ней другую... Зрачок оббегал дозволенную ему орбиту, и за ним стайкой проявлялись крапинки света, моментально пропадая, как только она концентрировала на них взгляд. Звезды? Откуда она это знает?
Может показаться странным для обычного человека, но зародившееся в ее сознании желание выбраться за пределы стесняющей ее оболочки нашло неожиданный отклик у чего-то, что таилось в ее теле. Странного, чуждого и в то же время неразрывно связанного с ее естеством, ее существованием и истоком ее рождения. Она почувствовала, как частички ее сущности без труда преодолевают кожные покровы, проникают сквозь сетчатую оболочку, плотно прилегающую к телу, раздвигают волокна непроницаемых кремниево-металлических нитей, вырываются на свободу и... ужасный холод жалом боли пронзает ее. Она непроизвольно изгибает тело, замечая перед глазами странные пятипалые отростки. Ее руки? Боль ослабевает, превращается в тупую ноющую досаду и пропадает, оставляя на плече, в том месте, где она пыталась выйти за рамки своего узилища, напоминающий о себе источник холода. Теперь она с большим интересом рассматривает свои руки, спрятанные в неуклюжие металлизированные перчатки. Это скафандр! Она внутри скафандра плавает в открытом космосе и может быть...
Она попыталась изогнуться всем телом, почувствовала, как медленно вращается вокруг собственной оси, и звездная картина перед ее глазами сменилась иной. Всюду, куда хватало глаз, плавали разрозненные обломки. Останки каких-то гигантов, куски каких-то циклопических конструкций. Космических кораблей? Огромное скопление дрейфующего в пустоте мусора, вдали сливающееся в сплошное поле, за которым, серебря его подобием светящегося тумана, мерцал слабый источник света. Солнце или отражающая его свет луна?
- Глыбы льда, холодные и мрачные, - подсказал сравнение кто-то с самого краешка сознания.
Она попыталась понять, кто это, но незнакомец исчез... Ей стало страшно, мороз пошел по коже и, вздрогнув всем телом, она неожиданно для себя чихнула. Капельки влаги вырвались из ее рта и бусинками жучиных глаз, помаргивающих в ответ на ее изумленное раскрасневшееся лицо, покрыли внутреннюю поверхность забрала шлема, разукрасив мрачную картину искорками преломленного света, переливающегося всевозможными цветами. Она улыбнулась, а капельки, будто продолжая играть с ней в некую игру, стали двигаться по собственному разумению, как будто были живыми, и собираться в одном месте забрала, образовывая нечто, похожее на причудливую мягкую линзу. Неужели эти маленькие чертенята желают ей что-то показать?
Она всмотрелась в колышущееся оконце и заметила в его глубине движение. Среди медленно плывущих обломков из темноты космоса что-то показалось, сверкнуло отраженным светом, приближаясь. Это был корабль...
Он был капитаном харвестера "Необэ" - маленького корабля, одного из многих, нанятых Звездным Флотом для выполнения скорбной работы. Собирать останки тех, кто не пережил сражение. Изломанные, исковерканные тела все еще плавали среди скелетов выпотрошенных кораблей. Поле битвы оставили и люди и борги. Сражение было отчаянным и жестоким. В подобных схватках обычно не бывает победителей. Что касается боргов - вряд ли они мыслили подобными категориями, они покинули поле боя по своим никому не ведомым причинам, но отнюдь не потому, что потерпели поражение. Люди же переживали все произошедшее, как катастрофу. Две трети флота превратились в кучу обломков, которые теперь заполняли оставленную зону боев. Живых и раненных уже давно эвакуировали. Теперь в этом опасном мире, на кладбище кораблей, в которое превратился кусочек пространства, следовало сделать последнее: отыскать тех, кто погиб и кого не удалось вывезти раньше.
Харвестер обычно подходил к остову разбитого корабля - какому-нибудь некогда гордому крейсеру или стремительному эсминцу, теперь же зияющему своими просторными палубами в открытое пространство, и высаживал "спасательную" команду, которая отыскивала и собирала останки людей. Это было опасным занятием. Потому за него и брались отчаянные капитаны маленьких юрких харвестеров - такие, как он, капитан Харрис.
Абордажные фиксаторы бесшумно отпустили тело еще одного погибшего корабля, имя которого, отсеченное посредине рваной пробоиной, сейчас в новом прочтении звучало смешно и неуместно, и харвестер с очередным скорбным грузом стал отходить в пространство. Холодильник в корме "Необэ" был уже полон. Пора было возвращаться. Капитан находил в своей миссии странный символизм, жестокую иронию стечения обстоятельств. Не считая преданной маленькой команды, на борту были одни мертвецы. И капитан - мертвец... Это уж определенно. Он знал это и внутренне уже смирился с этим. От мрачных мыслей Харриса отвлек помощник:
- Капитан, вот там вроде человек...
- Где?
- Видите этот кусок располосованного куба боргов, а чуть ниже протаранивший его эсминец. Почти на самом краю поля обломков. Видите?
Помощник дал увеличение, выводя на экран корабля указанный кусок пространства, и все, кто находился в рубке, стали рассматривать неуклюжую, но, несомненно, человеческую фигурку, медленно дрейфующую среди обломков.
- Человек в скафандре! - выдохнул старпом.
Скорее всего, еще один труп, мрачно подумал Харрис. Стоит ли ради него рисковать напоследок?
- Не борг, это уж точно, - капитана передернуло от отвращения, когда он вспомнил, кого еще они находили среди останков кораблей, кроме умерших людей. - Что показывает сканирование? Может быть...
- Сэр, человек жив!!! - воскликнул старпом, и эта неожиданная новость оказалась полным сюрпризом для Харриса и его экипажа. Все уже смирились с ролью похоронной команды, а тут живой человек, переживший ад сражения и длительное пребывание в одиночестве внутри хрупкого скафандра. Унылое настроение, владевшее командой, сменилось оживлением и радостью. Ради такого случая стоило облазить все эти мрачные свидетельства смерти. Невеселые мысли самого капитана тоже отступили на задний план и энергичная натура Харриса взяла свое:
- Мы сможем подойти ближе?
- Опасно, сэр, но я попытаюсь, - ответил пилот.
Харвестер, пофыркивая импульсными двигателями, стал осторожно пробираться среди обломков. Смотря на все это, капитан нутром чувствовал, как немой скрип раздается со всех сторон, угрожающим рефреном сопровождая дерзкий кораблик. Обломки нависали со всех сторон, грозясь затереть "Необэ" в стальных торосах, раздавить и привести к всеобщему знаменателю, царящему на этом кладбище - смерти и разрушению.
Все это пространство тоже жило. Жило странной жизнью случайностей, невообразимых закономерностей и вероятностей, реализующихся с завидным постоянством, противоречащим основам мироздания. Один из раздавленных чудовищным взрывом кораблей, казалось, продолжал свой неоконченный полет. Скользя кормой назад, он столкнулся с раскроенным диском некогда величавого крейсера, остатки обшивки которого сморщились подобием эластичной кожи, с той лишь разницей, что броня крейсера была не так податлива. Обнажившиеся резервуары, хранящие так и неиспользованные запасы плазменного топлива, лопнули и извергли в пространство протуберанец, который породил серию взрывов, ставших источником зародившейся в глубине кладбища кораблей необычной лавины. Один из посланцев этого катаклизма - контейнер с плазмой, вращаясь, понесся сквозь строй обломков, вознамерившись помешать планам боргов и дерзости экипажа "Необэ".
Харрис оттолкнулся подошвами тяжелых башмаков от края шлюза и стал падать в хаотичный коридор, образованный обломками, с одной стороны закупоренный вплотную подошедшим харвестером, а с другой стороны открытый в необъятную пустошь космоса. Ослепительно белая фигурка в скафандре висела там, в пустоте, как маленький паучок, застывший в центре невидимой паутины, натянутой на распахнутой форточке, выходящей на свежий воздух из до-предела захламленной комнаты. Капитан не отказал себе в маленьком удовольствии и представил себя ныряльщиком за жемчугом с Терры. Он выставил вперед руки, будто раздвигая толщу воды, и по-ребячески стал загребать ладонями пустоту, по инерции, не прибегая к ранцевым двигателям скафандра, паря в бездну. Крепкий страховочный линь ленивой змеей тянулся вслед за ним.
Еще там, на корабле, они попытались связаться с человеком, надеясь, что мощные радиоприемники харвестера смогут уловить даже слабый отклик возможно растративших свой энергоресурс коммуникационных средств скафандра, но частоты, обычно используемые Звездным Флотом для таких случаев, были пусты. Возможно, человек был без сознания или коммуникатор его скафандра нуждался в починке. Фигурка плавно вращалась вокруг свой оси и вот темное забрало, закрытое светофильтрами, блеснуло навстречу приближающемуся Харрису, отразив давным-давно блуждавший в лабиринте обломков свет и вот теперь достигший еще одних человеческих глаз.
Капитан знал, что человек жив, но когда тот вдруг неуклюже замахал своими толстопалыми руками, Харрис испытал неожиданные удивление и радость. Почему-то жесты фигуры породили в нем смутную тревогу. Человек в скафандре явно хотел что-то выразить ими. В этот момент на рабочей частоте в коммуникаторе скафандра послышалось слабое шипение и осипший от страха голос напарника Харриса, следовавшего в кильватере, прокричал в самое ухо капитана:
- Сэр, сэр, прямо над вами...
Не дожидаясь окончания фразы, Харрис активировал двигатели ранца, и встроенный компьютер скафандра, подчиняясь воле своего хозяина, выполнил вираж, разворачивая капитана в указанном направлении. В забрале шлема Харриса отразилась в миниатюре огненная катастрофа, разгоревшаяся среди обломков. Град из кусков обшивки, стальных ферм и замерзших капель топлива, окутанных облаком плазменной ваты, вырвавшейся из лопнувшего контейнера, несся прямиком на людей.
Харрис преступно медлил, потрафив своему капризу. Следовало бы поскорее забрать человека, вместо того чтобы беспечно парить в этом мрачном колодце, ну а теперь необходимо как-то исправлять положение. Не долго думая, он отцепил страховочный линь, могущий только помешать в том, что он задумал. Форсировав энергетическую установку ранцевых двигателей, капитан вырвался вперед перед фронтом несущихся обломков, частички которого уже сгорали в пламени выхлопов двигателей скафандра. Харрис знал, что такого режима двигатели долго не выдержат, но цель была уже близка.
Человек перед ним, будто понимая, что задумал капитан, обхватил себя руками и подогнул ноги в коленях, превратившись в уродливого эмбриона. Харрис врезался в этот сжавшийся кокон, почувствовал толчок, от которого сознание помутилось, а боль, вспыхнув тугим комком в груди, звоном понеслась к конечностям, но тело капитана, заранее получив от сознания заготовленный рефлекс, сомкнуло руки на человеке, обняв его. Двигатели загудели, меняя вектор тяги, грозя разорвать скафандр на части. Необычная скульптура из обнявшихся фигур едва успела нырнуть под укрытие дрейфующего рядом куска брони, как огненный дождь налетел всей своей яростной силой, прошивая горящими ядрами истонченные края бронелиста, заставляя его причудливой сковородкой подхватить спрятавшихся за ним людей и начать их жарить на своей раскаленной поверхности. Внешняя оболочка скафандров плавилась, расползаясь и обнажая твердый экзоскелет, который нагружал внутреннюю систему терморегуляции притоком тепла, и вскоре внутри скафандров стало просто невыносимо. Именно в этот момент Харрис впервые увидел лицо незнакомки. За тусклым стеклом шлема ее глаза горели страхом. Он поймал их своим взглядом и не отпускал все то время, пока вокруг бушевала огненная стихия, сокращая, словно кусок шагреневой кожи, их ненадежное укрытие. Неизвестно, сколько времени прошло с того момента, когда опасность миновала и звуки, по всей видимости, уже некоторое время раздававшиеся в шлеме скафандра Харриса, не заставили капитана подняться из глубины абсолютно черных глаз незнакомки.
- Сэр, вы в порядке? Вы живы, капитан? Капитан... - тараторил его напарник по операции спасения.
- Да жив я, жив...! - поспешил успокоить своего товарища Харрис. Он попытался разжать руки, но лохмотья пластика сплавились и теперь два скафандра представляли собой единую причудливую скульптуру. Капитан вновь обратился к напарнику: - Пристегни карабин страховочного линя к моему скафандру и отбуксируй нас к кораблю. Сможешь?
- Сейчас, сэр, сейчас! - голос человека дрожал от едва сдерживаемой радости. Харрис же все еще не решался отвести глаза от лица незнакомки, почему-то боясь потерять свою прекрасную находку. А она видела человека впервые. И в ее голове поднялась дурная волна. Напоминание о том, для чего она и зачем. Чужая воля, ее сущность, твердила на сотни голосов - скоро, скоро, скоро...
А к плывущему в пространстве за пределами поля битвы флоту неслись радостные сигналы - найден живой человек... Бесчисленные компьютеры заработали, множество людей засуетились, проверяя списки личных составов экипажей кораблей. Тех, что погибли, и тех, что выжили...
Она молчала, оказавшись на борту "Необэ", молчала, когда ее спеленатое тело по переходному тамбуру доставили на борт корабля-госпиталя, молчала, когда труба сканера поглотила ее и ощутимой секирой светового щупа прошлась сквозь ее тело. Она знала, чего касаются эти щупальца, инстинктивно стараясь подальше упрятать свою истинную сущность.
Лампы, светильники, змейки мягких люминесцентных трубок - все это сливалось в единый поток, освещавший странный коридор, сплетенный из частей кораблей, отсеков, проходов, лиц людей, панелей механизмов и, наконец, - она одна, вокруг тусклый свет, тишина, мягкий шелест дождя вдалеке, приятный запах...
- Хвои, - кто-то подсказал на границе сознания.
Она попыталась удержать этого незнакомца, сжала зубы до боли в скулах, силясь распахнуть доселе скрытую дверь в своем сознании. Та неохотно поддалась, и наружу внезапно хлынула многоголосица всех тех сознаний, что жили в ней, что стали ее наследством: люди, инопланетяне, монстры, звери, существа из неведомых далей. Ее социум, ее предки, ее семья, все те разумы, когда-то растворенные в сознании борга, теперь же вдруг получившие возможность выкристаллизоваться в свою индивидуальность, овладеть этим телом.
Она уже поняла, что поступила неразумно, захотела закричать, но тело не слушалось. Губы растянулись, а исказившаяся кожа сломала точеные черты лица. Она упала с кушетки, на которой лежала, и страшные корчи изломали ее тело. Уже в безмолвии, немая, захваченная ужасом растворяющегося Я, она наблюдала, как ее руки превращаются в волосатые лапы, затем в мужские ладони, грудь исчезает, мышцы рвутся, подчиняясь желанию очередного владельца переделать биологическую оболочку под себя. Ее тело - чудо из чудес - как комок пластилина, податливое велению всех этих разбушевавшихся существ, беспрестанно менялось, сжигая скудные запасы энергии. Еще немного и она лишилась сознания. Как будто именно ее цепляющийся за реальность рассудок и был препятствием для чего-то, пытавшегося безуспешно вмешаться в вакханалию и навести порядок. Глубинная воля творцов тот час же загнала первичные разумы в их прежнюю темницу и захлопнула неосторожно раскрытую дверь, погрузив разгоряченное тело в глубокий сон.
Она проснулась от острого чувства голода, и тут же, словно ее ощущения подслушивали, на пороге отведенного ей отсека (больничной палаты?) появилась женщина в форме медперсонала.
- Привет. Меня зовут Фрай. А ты... Ли? - женщина, заметив растерянность на лице пациентки, пояснила: - По крайней мере, это имя было на нашивке твоего комбинезона.
Ли? Это ее имя? Память не откликнулась на это сочетание звуков... Но что сейчас можно с уверенностью утверждать, если она не помнит ничего из своего прошлого. Ни кто она, ни почему оказалась там, где ее нашли. Пусть будет Ли...
- Да... Приятно познакомиться, - ответила она, впервые пробуя на вкус свой незнакомый голос.
Фрай помогла ей одеться и предложила следовать за собой. Ли запоздало спохватилась, украдкой осматривая себя, но от вчерашних метаморфоз не осталось и следа, будто это был всего лишь дурной сон. Она с готовностью последовала за своей провожатой, наслаждаясь касанием мягкой одежды своей кожи, свежестью рубашки, приятно щекочущей соски грудей, слабым ветерком, блуждающим в коридорах корабля, ощущением твердой почвы под ногами, знанием, что она ходит впервые за все время своего существования, но ведь ходит!
Ли замечала на себе взгляды, но не назойливые. Они думали, ей все здесь знакомо. Она же просто растерялась. Она попробовала спросить совета у того, кто подсказывал ей раньше, готовясь тут же захлопнуть опасную дверь, но в ответ - тишина. В сомнении она застыла перед аппаратом, из которого до нее Фрай вынула брикеты пищи и теперь терпеливо ожидала рядом. А Ли не знала, как поступить. Надписи электронного меню не говорили ей ни о чем. Она попыталась еще раз вызвать странного советчика, нащупав запретную дверь, и в голове вновь, нарастая, стал раздаваться хаотичный гул:
- Возьми картошку и пиво...
- Нет, мясо, мясо с кровью...
- Прожаренный бифштекс...
- Кусок протоплазмы, бери жир и протоплазму...
Этот вожделенный хор был еще хуже, чем полная неопределенность. Ли побледнела, едва сдерживая себя, чтобы не зажать уши ладонями на глазах у всех. Окружающие стали обращать на нее внимание, а сопровождавшая ее Фрай как будто растерялась, не зная, чем вызвана такая реакция ее подопечной.
В этот момент сильная рука мягко обхватила талию Ли, теплом проникнув сквозь тонкую тунику, позволив ей расслабить дрожащие ноги и опереться на эту неожиданную, но такую нужную сейчас поддержку. Она подняла глаза и встретилась взглядом с Харрисом. Он вновь пришел ей на помощь, и она была благодарна ему за это. Его тонкие губы тронула легкая улыбка, и он произнес приятным голосом:
- Я тоже не люблю эти раздатчики пищи. Никогда не знаешь, что скрывается за всем этим многообразием пищевых смесей, - капитан харвестера ободряюще подмигнул ей, обернулся к ее провожатой и кивнул, позволяя той устраниться, а затем продолжил: - Давайте попробуем старую добрую земную пищу и легкое вино к завтраку. Обещаю, это будет вкусно!
- Спасибо... - ему понравился ее, с легкой хрипотцой, голос.
- Я капитан Харрис. Помните меня? Рэй Харрис. С любезного разрешения командования Флота подлечиваю на этом корабле свои ожоги после нашего с вами маленького приключения.
- Ли... - робко представилась она.
Он сделал заказ, заполнил поднос ароматно пахнущими блюдами и, предложив ей взять прохладное вино, обернутое в полотенце, повел ее к свободному столику. Люди вокруг шептались о чем-то, поглядывая на них, но все ее внимание захватил капитан. Вновь волна дурноты попыталась подняться к самому горлу, но Ли яростно загнала ее обратно, не позволяя испортить так чудесно продолжившееся знакомство.
Как и обещал капитан, еда была превосходна, и разговор в сущности ни о чем потек сам собой. Взгляды украдкой, слабое касание рук, легкий румянец на щеках от искреннего смеха - все эти мелочи были для Ли в новинку и безмерно приятны, погружая ее в успокаивающую негу, колыхая на волнах безмятежности. Кошмары отступили, мрачные мысли забились в свои темные щели, во всем ее существе чувствовалась легкость и ощущение полета...
О себе напомнила Фрай, и Ли пришлось расстаться с капитаном. Но не надолго. Может быть, именно тогда родившееся чувство не позволило спусковому крючку темного естества Ли запустить то, для чего она была предназначена. Как знать, но может быть, именно сила зародившейся любви вытеснила эту готовую вырваться бестию, спутала ее в тенета мягкого сопротивления - благополучия и обретения смысла жизни. Они встречались все чаще. Странно, но Харрису никто не мог сказать ничего определенного о его новой знакомой. Ее окружал заговор молчания, но их встречам никто не мешал. Он тоже забыл о своей судьбе, окунувшись в стихию чувств, наслаждаясь каждой секундой общения с Ли. И она отвечала ему взаимностью.
До сих пор они ограничивались лишь легкими рукопожатиями, и капитан часто удивлялся тому, что ему самому достаточно и этого. Но стоя однажды на обзорной палубе корабля-госпиталя, завороженные видом диадемы туманности, причудливо украшенной бриллиантами звезд с застежками-кораблями по краям, они теснее прижались друг к другу, и он склонил к ней свое лицо, отыскивая ее утонувшие в мягких тенях прекрасные черты. Ли отвела свой взгляд от далекой звезды, быть может, той самой, где она была рождена, и что-то подсказало ей, что не сделай она ответное движение, тонкая ткань доверия, связывавшая ее с этим человеком до сих пор, разрушится, не получив продолжения. Она откинула голову, позволяя захватить свои губы, слегка приоткрыла их, влекомая наитием и нежными указаниями его губ. Она погружалась в его чувства, а он в ее. Она исследовала его, она наслаждалась им, она устремилась своей не ведающей границ сущностью в его естество, стараясь охватить этого человека, ощутить его цельным и... в ужасе отшатнулась, разрывая кольцо его рук.
Капитан непонимающе смотрел на нее, боясь окончательно спугнуть неосторожным вопросом. Она же по-новому смотрела на него. Он был болен, неизлечимо болен. Он умрет... Завтра. С холодной уверенностью ее злобная сущность подтвердила это, жестоко доказывая свою правоту. Когда его не станет, ее темная половинка освободится для своей изначальной цели! Он же по ее глазам вдруг понял, что она каким-то невообразимым образом узнала о его судьбе. Харрис скрывал это от всех. Даже от своей команды. Сначала он ушел из линейного флота, болезнь прогрессировала, отсчитывая сначала последние годы, затем месяцы, и он занялся рискованной работой на харвестерах, а сейчас чувствовал - счет пошел на дни. И боль, сочувствие, неверие, сопереживание в ее глазах говорили - она знает...
- Прости, я... - вымолвил капитан, ощущая, что в какой-то степени предал ее, позволив ей надеяться, любить, жить мыслями о нем, а сам он позабыл о своем кресте и повел себя эгоистично по отношению к ней.
Ли осторожно положила ладонь на его щеку, приблизила губы и поцеловала. Поцелуй длился и длился. Харрис чувствовал в нем нечто большее. Ее тело в его руках то напрягалось, то становилось мягким и податливым, будто оно толчками изливало из себя жизненную силу. Он пил и пил из этого источника, а она... она слабела. Он чувствовал это, но ее воля, неожиданная и непрекословная, заставляла его еще крепче припадать к ее губам. В ее же сознании демоны стенали, бессильные помешать уготованной им участи. Они в ярости метались, пытаясь предотвратить задуманное Ли, но их силы были ее силами - они истощались, угасали, расщеплялись, теряя свои индивидуальности, умещаясь в потоке наночастиц, устремляющихся в новый сосуд...
Харрис прервал поцелуй и прижал истощенное тело Ли к своей груди. Ее руки - плети - опали вдоль тела, а голова откинулась и заострившимся подбородком уставилась в потолок.
- Нет... Не может быть... Нет!!! - закричал он, понимая, что она ушла...
Его крики услышали. С усилием его оторвали от бездыханного тела. Он вырывался, стремясь согреть ее, оживить, но их разлучили окончательно...
Капитан корабля-госпиталя Артадо наблюдал за ним. Харрис был небрит, осунулся и лихорадочно блестящими глазами рассматривал свои кисти с вспухшими венами. Все, что рассказал Артадо, не укладывалось у него в голове.
- Вы знали с самого начала, что она борг!
- Мы не смогли отыскать среди экипажей кораблей, принимавших участие в сражении, данных о человеке с такими биометрическими данными, как у нее. Сканирование только подтвердило наши подозрения.
- Почему вы не изолировали ее или... не уничтожили?
- Нам очень важны сведения о них, капитан. Тем более, что ее миссия...
- А меня вы использовали в качестве подс... - Харрис осекся, вспомнив ее глаза, подавил в себе обиду, не в силах произнести фразу до конца, понимая, что этим предает ее, отделяя ее от себя.
- Вам почти ничего не угрожало. Тем более что ваша медицинская карта показывает, что вы...
- Неужели, зная, что мне осталось жить совсем немного, вы решили, что я сгожусь на эту роль. Вы посчитали, что мной можно будет пожертвовать? - Харрис с яростью посмотрел на своего собеседника. - Вы еще хуже, чем они...
Артадо проигнорировал этот взрыв эмоций, и Харрис, бессильный пробиться через щит его невозмутимости, промолвил едва слышно:
- Я любил ее... Неважно, кем она была! Создана ли она искусственно или рождена естественным путем. Она была самым дорогим мне... человеком. Да, она была человеком! А вы даже не интересовались, чувствует ли она... Для вас она была всего лишь объектом эксперимента...
Харрис надолго замолчал, а потом, успокоившись, спросил едва слышно:
- Почему она погибла?
- Стремительное истощение организма. По всей видимости, она притворяла в жизнь свою задачу, но что-то пошло не так и вы уцелели, капитан. Так что не обольщайтесь на ее счет. Она бездушный борг, призванный ассимилировать биологические организмы, и лишь чудом вы не оказались ее первой жертвой.
- Я не верю в это. Слышите! - капитан Артадо как будто смутился под напором этих слов, и Харрис, заметив это, почувствовал, что затронул какие-то скрытые до сих пор мысли капитана корабля-госпиталя: - Вы что-то еще скрываете от меня?
- Понимаете, странно, но сканирование вашего организма показало, что вы полностью здоровы. Совершенно.
- Что!?
- Никаких следов метастазов. Клеточная структура идеальна. Повторяю, вы полностью здоровы, - на лице Артадо сквозь маску невозмутимости впервые проступила так долго скрываемая растерянность. - Никто не может понять, как это возможно... Но это факт, капитан.
- Она погибла, дав мне новую жизнь, - прошептал потрясенный Харрис. А жить нет никакого желания, подумал он про себя.
- Что вы сказали? - переспросил Артадо.
Но капитан харвестера молчал. По его худым щекам текли слезы, капали на ладони и скользили вдоль вздувшихся вен, собираясь во влажные дорожки, похожие на разрозненные ручейки жизней, сливающиеся, в конце концов, в одну реку вновь дарованной жизни перерожденного существа.
ЧАСТЬ 2. БЕГЛЕЦ.
Теперь он по настоящему испугался. Перед ним перекресток, справа, слева и позади однообразные коридоры, освещенные нейтральным светом. Куда дальше? Как так случилось, что он стал бояться этих столь привычных стен. Почему теперь каждый поворот вызывает спазмы панического страха? Все дело в нем самом. Он слишком поздно сообразил, что следовало как можно скорее убираться отсюда после того печального происшествия. Но он согласился остаться и пройти дополнительное обследование. А может быть, им было известно все заранее. Возможно, они играли с ним. Убаюкивали, а подспудно уже готовили его к заключению. Ведь они считают, что он и не человек вовсе. Он сам стал верить в это с недавних пор. Когда же он впервые все понял и почувствовал, что он не такой, как прежде? Именно тогда, когда ему удалось сбежать из палаты. Да нет, какой там палаты! Из камеры...
Впервые Харрис заметил намек на изменившееся к себе отношение после разговора с Артадо. Капитан корабля-госпиталя предложил Харрису задержаться на борту и пройти более тщательное медицинское обследование. Причина такой просьбы была вполне объяснима. Близкие контакты с боргом, пускай даже внешне не отличимым от человека, требовали отнестись к этому предельно серьезно. Харрис согласился, и Артадо пообещал сам уведомить команду "Необэ", что их капитан задержится на корабле-госпитале.
Харрис покинул рубку и за дверью столкнулся с офицером-медиком, который, видимо, уже поджидал его по распоряжению Артадо. Офицер предложил следовать за собой, и Харрис, не расположенный к беседе, все еще поглощенный осмыслением произошедшего накануне, поплелся за ним по коридору. Краем глаза он заметил, как от стен по бокам от входа в рубку отлепились фигуры и, слегка поотстав, последовали за ними. В тот момент Харрис не уделил этим людям должного внимания и слабо теперь представлял, кто они были такие. Только позднее он понял, что это был первый раз, когда к нему приставили охрану. Конвоиров... Но тогда он мельком подумал, что это кто-то из медицинского персонала и, не придав этому особого значения, погрузился в свои тяжелые размышления.
Дорога до медицинской лаборатории, слегка разнообразившаяся подъемами и спусками на лифтах, само обследование в трубе магнитно-резонансного сканера, тихое неразборчивое обсуждение медиками результатов, - все это осталось за краем его сознания, не способное хоть как-то отвлечь от мучивших Харриса мыслей. Когда же у двери внутри лаборатории он заметил двух человек, уже вовсе не похожих по форме и повадкам на медицинский персонал, он еще удивился, что здесь делают военные? Ах да, он ведь находился на борту космического госпиталя, который входит в состав звездной эскадры. Немудрено, что Харрис столкнулся с военными. Это-то как раз было естественным.
Оказалось, военные ждали его. Их ладони как бы невзначай легли на расстегнутые кобуры фазеров, и Харрис, обратив на это внимание, заподозрил, что тут что-то неладно. Первый звоночек опасности зазвенел у него в мозгу, но он все же надеялся, что военные здесь вовсе не по его душу. Харрис ошибся. Как только капитан подошел к двери, оба верзилы встали у него по бокам и последовали за ним в коридор. Там Харриса ждали еще четверо. Офицер, руководивший военными, выступил вперед и произнес скрипучим голосом:
- Капитан Харрис, следуйте за нами.
Харрис только еще готовился задать вопрос, но офицер отвернулся, давая понять, что ни на какие вопросы отвечать не намерен, и махнул рукой скорее своим подчиненным, чем капитану. Харрис вспылил и остался на месте, не собираясь подчиняться:
- Что все это значит? Что происходит? Артадо сказал...
Офицер обернулся и процедил:
- Не создавайте себе новых проблем, капитан Харрис. Или, может быть, вы уже не Харрис? - затем коротко кивнул и один из сопровождавших выдернул из кобуры свое оружие. Харрис, краем глаза заметивший это, уже готов был вонзить свой локоть в бок охраннику справа, кувыркнуться, избегая выстрела и, сбив ударом головы желчного офицера, пуститься по коридору бежать. Но охранник даже не стал поднимать оружие. Прямо от бедра он коротким движением воткнул его рыло в бок Харриса. Мышцы капитана свело судорогой. Все его тело внезапно напряглось до такой степени, что стало похоже на камень. Мгновенно сузившиеся в спазме поры кожи выдавили по всему телу капельки пота. Харрис почувствовал, что одеревеневшие мышцы горла не дают дышать, сердце колотилось в застывшей стальными прутьями груди, как канарейка в клетке. Последнее, что увидел Харрис, это надвигающуюся на него поверхность пола. Он ощутил сильные руки, подхватившие безвольную статую его тела, а затем потерял сознание...
Он очнулся в небольшом слабо освещенном помещении. В затемненных углах изредка посверкивали глазки какой-то аппаратуры. Жестковатое ложе, на котором он лежал, находилось напротив угадывающегося в темноте скругленного по краям квадрата двери. Все это Харрис исследовал, передвигая глаза из стороны в сторону, боясь, что если повернет голову, то расплескает из чаши своего гудящего черепа потоки боли, которые ожгут все его тело. Горечь на языке заставила капитана сморщиться и все же попытаться повернуть голову. Ничего не случилось. Голова оказалась наполнена звенящей пустотой, и даже шорох его собственных движений не проник сквозь этот неслышимый звон. Харрис дернулся, пытаясь приподняться, спустил ноги на пол и обнаружил, что одет в свободный комбинезон, больше смахивающий на пижаму, чем на внутрикорабельную форму. Капитан стал подниматься, пробуя крепость своих ног и вспоминая все те последние мгновения, что отпечатались у него в сознании, прежде чем он провалился в темноту. Что там говорил этот офицер? Что-то про то, что он, Харрис, уже и не человек? Что за бред?
Короткая боль прострелила руку Харриса, и он подскочил, как ужаленный. Оказалось, в полумраке он не заметил, что к его правой руке тянулось несколько проводков, соединяющих закрепленные на запястье датчики с нависающими над ложем приборами. Теперь, когда Харрис, поднявшись, неосторожно дернул рукой, липкие фиксаторы, до сего момента не ощущавшиеся на коже, отрываясь, дернули волоски на руке, и находящиеся на взводе нервы Харриса превратили это, в общем-то, безобидное воздействие в ощутимый укол.
Так или иначе, но связь с аппаратурой прервалась, и на панелях приборов мигнули красные сигналы. Харрис не обратил на это внимания и приблизился к двери. Неужели он в тюремной камере? Да нет... Откуда на корабле-госпитале камеры. Скорее всего, отдельный стационар. Но почему его изолировали здесь? И зачем нужна была охрана? Они чего-то боялись? Да, Артадо намекнул, что контакт с боргом не проходит бесследно, но ведь ничто не предвещало такого развития... Глупец, он должен был сразу сообразить, что теперь его так просто не отпустят, особенно если учесть его удивительное выздоровление.
Харрис сжал зубы и в досаде с силой хлопнул ладонью по плите двери. Та даже не завибрировала и не отдалась отзвуком обычной коробчатой конструкции. Да, отсек капитальный. Возможно, снаружи даже выставлена охрана. Интересно, что с ним будут делать дальше? Харрис вздохнул, оторвал ладонь от поверхности двери и тут же вскрикнул от острой боли. О, эта боль была не чета той, что он недавно испытал. Инстинктивно Харрис отшатнулся вглубь комнаты, оказавшись на наиболее освещенном пятачке в ее центре и вскинул пылающую словно от ожога ладонь к глазам. В центре ладони алел лоскут обнаженного мяса. Крови не было, а по краям рана странно серебрилась и... Да нет, верно! Края двигались, прямо на глазах заращивая рану.
Харрис, завороженный этим зрелищем, позабыл о боли, и о том месте, где находится. Вот последний клочок алеющей плоти вспенился, пронизанный тонкими паутинками металлического оттенка, и Харрис уже смотрит на первозданную, лишенную каких бы то ни было изъянов кожу, испещренную знакомыми линиями. Значит, тот офицер... Он имел в виду это? Какой еще сюрприз может преподнести ему его собственное тело? Внезапно Харрис покрылся холодным потом. Его разум - пленник в чуждом теле! Сейчас он еще способен мыслить о себе, как о капитане Харрисе, но что будет дальше? Харрис знал, что представляют из себя борги, и видел тех, кто оказывался захвачен и ассимилирован ими. Неужели, такая же участь ждет и его? Мысль о самоубийстве всплыла мгновенно. Самый лучший выход. Дарованная Ли жизнь на поверку оказалась ловушкой... Дьявол! Теперь он проклинал ее. Лучше бы ему умереть тогда! Впрочем, именно накануне Ли сказала, что он умрет... Умрет сегодня. Не все ли равно, что будет причиной его смерти? Болезнь или его собственный умысел...
Харрис лихорадочно осматривал замкнутое пространство отсека, примеряя провода на петлю и ища на потолке нечто, за что бы ее зацепить. Секунды шли, складывались в минуты, и жизнелюбивая натура капитана постепенно вклинилась в мысли о самоубийстве, осторожно шепча разуму - подумай... Ведь ты жив и осознаешь себя до сих пор. Вспомни, как ты упал под разрядом станнера, и, тем не менее, сейчас ты чувствуешь себя прекрасно и не ощущаешь никаких последствий. Та же рана ладони. Да, возможно, враг затаился внутри тебя, но, может быть, все совсем не так плохо? Мысль о смерти отодвинулась на задний план, уступив место вопросу - что же делать дальше?
Необходимо отсюда убираться, подумал он. Если он сам не убьет себя, его уж точно разрежут по кусочкам, не считаясь с тем, что он человек или когда-то им был. Решительные шаги военных это доказывали. Но как выбираться? Да, конечно, это не тюремная камера, а корабль-госпиталь не перевалочный пункт для преступников.
Харрис вновь подступил к двери и вдруг подумал, что же случилось, когда он с силой оперся на нее? И как это он сразу не задался этим вопросом. Освещение было ни к черту, а на привычном месте сенсора управления освещением не оказалось. Капитан обшарил на ощупь все темные углы, но так и не нашел сенсор. Скорее всего, уровень освещенности регулировался извне. Что же, Харрис решил попробовать то, что было под рукой. Капитан осторожно стал ощупывать приборы, расставленные на панелях. На двух из них сияли достаточно яркие индикаторы, но один из приборов был жестко закреплен на полке, а вот второй Харрис аккуратно снял и понес к двери, до тех пор, пока позволяла длина оптоволокна.
Тусклый свет, излучаемый панелью прибора, едва выхватывал из темноты маленький участок двери, но все же это было лучше, чем ничего. Вот и то место, где он опирался рукой. Лоскут собственной кожи он обнаружил сразу: равнобедренный треугольник, слегка посеребренный, похожий на пергамент клочок, будто бы впаянный в толщу двери. Харрис поскреб его ногтем и с легким удивлением обнаружил, что поверхность идеально ровная без каких либо шероховатостей. Словно участок металлопластика поменял свой цвет в этом месте и все. Харрис решился, смирившись с тем, что потеряет еще частичку себя, и вновь прижал ладонь чуть ниже первоначального места. Сначала он ничего не почувствовал, затем ему стало слегка щекотно, но ничего необычного. Харрис уже готов был вновь отнять ладонь от двери, как внезапно ощутил, что под ладонью что-то пульсирует. Да нет, даже не совсем под ладонью. Он предположил, что пульсация происходит в глубине самой двери. Он явственно чувствовал поток энергии, пронизывающий панель, сосредоточился на этом и обнаружил целое кружево, рисунок, сотканный из пульсаций. Догадка зародилась в глубине сознания Харриса. Он вновь решил отнять ладонь от поверхности двери, но лишь затем, чтобы прижать ее в ином месте. Учтя недавний болезненный опыт, он стал отнимать руку медленно и плавно, без рывков. Никаких неприятных ощущений не последовало. Повернув ладонь и взглянув на нее при свете мерцающего огонька прибора, он убедился, что кожа совершенно цела, а на панели двери нет ни единого следа.
Харрису вдруг подумалось, что за ним, наверное, наблюдают. Догадываются ли они, что он задумал? Если его теория насчет двери верна, то следовало поторопиться. Капитан вновь опустил ладонь на плиту двери примерно в том месте, где, как он думал, в ее толще был спрятан магнитный замок. Не прошло и пары секунд, как он ощутил уже знакомые пульсации, сложившиеся теперь уже в иной рисунок. Что-то более сложное и неоднородное купалось в этих пульсирующих потоках, само оставаясь темным и непроницаемым. Так ведь это и есть замок, весело подумал Харрис! Хорошо, он его нашел, но что надо сделать, чтобы открыть его? Перекрыть доступ энергии... Мысль, как это сделать, еще только всплывала в его сознании, как Харрис почувствовал, что его ладонь еще плотнее приросла к двери, и не успел он испугаться, как вдруг сам стал продолжением пульсирующих в двери энергетических потоков. Энергия, казалось, переливалась теперь прямо сквозь его пальцы, омывая вены, набегала прибоем на запястье, толчками ширилась вверх по руке. Мысленно Харрис сжал нематериальный кулак, перекрывая пульсирующую артерию, и в ту же секунду почуял запах дыма и разогретого пластика. Его ладонь будто статикой отбросило от двери, и за ней взвились струйки пара. Дверь с упреком мяукнула и отошла в сторону. За ней виднелся пустой коридор. Харрис, раскрыв рот, смотрел на результат своих экспериментов, да так и простоял бы, наверное, еще с минуту, если бы внезапно со всех сторон не взревела сирена, покатившись трубным гласом по коридорам...
С тех пор он только бежал. Без оглядки, сломя голову. Сигнал тревоги, топот сапог преследователей по палубам, стробоскоп алых маяков гнали его все дальше и дальше по непривычно опустевшим корабельным коридорам. Свободная одежда не мешала бежать, а голые пятки не чувствовали рубчатую поверхность палуб. Когда же Харрис остановился на очередном перекрестке, чтобы отдышаться, он наконец-то впервые задумался над вопросом, куда свернуть и где он вообще находится. Харрис внезапно понял, что безнадежно заблудился в хитросплетениях корабля-госпиталя. Отсутствие людей говорило о том, что вероятно на всем корабле проведена глобальная изоляция и введен карантин. Уж не из-за него ли? Можно было бы воспользоваться информационной консолью и определить свое местоположение, но по запросу его сразу засекут. Хотя, конечно, его и так, наверняка, отслеживали при помощи встроенных датчиков. Слишком уж точно и часто на него выходили преследователи. Несколько раз его пытались заблокировать, но недавний опыт отпирания дверей сейчас давал ему беспрепятственный проход в большинство отсеков корабля.
Харрис еще раз огляделся на перекрестке и выбрал самый широкий и освещенный коридор. Он принял решение выбраться к ангарам челноков, а там, чем черт ни шутит, возможно, ему удастся увести челнок и связаться с "Необэ", который должен быть где-то поблизости. Харрис верил, что сможет убедить экипаж харвестера помочь ему.
Коридор перед ним был длинным и слегка изогнутым. Харрис прикинул по степени его кривизны и конструктивным особенностям корабля-госпиталя место, где он примерно может находиться. Беспокоило только то, что из коридора не вели двери в другие отсеки, и обмануть ловцов в этом коридоре не было ни единого шанса. Харрис решился и как спринтер, понесся по слегка изгибающейся беговой дорожке коридора к другому его концу. Уже преодолев по собственным прикидкам половину пути, он услышал впереди топот обутых в тяжелую обувь ног и отрывистые команды. Впереди его уже ждали. Ловцы еще не показались из-за изгиба коридора, но стремительно приближались. Харрис затравленно обернулся и припустил назад. Поздно! С другого конца тоже послышались звуки погони. Капитан стал осматривать стены коридора, ища хоть какую-то возможность спасения. Ни двери, ни фальш-панели, которую можно было бы снять и воспользоваться техническим лазом. Харрис бросился к стене и стал лихорадочно ощупывать ее, пуская в ход все свои вновь приобретенные способности. Ничего. Ни скрытого замка, ни пустот. Только несущая стена монолитного пластметалла, укрытая декоративной панелью. Харрис в отчаянии повернулся на звучащие уже совсем рядом звуки и вжался в стену между ребристыми выступами, образующими слегка затененную нишу.
Пол завибрировал под тяжелыми шагами, и коридор заполнили люди, одетые в легкие скафандры и держащие наготове мощные фонари и расчехленное оружие. Вот сейчас кто-нибудь из них повернет голову, заметит его и подаст сигнал остальным. И они накинутся на него всем скопом, скрутят, особо не церемонясь, так как он уже видел на их лицах сквозь прозрачный плексиглас шлемов искаженные, недовольные и раздраженные лица. Идущий впереди человек как в замедленной съемке поворачивал к замершему капитану голову, вот его глаза остановились на нем. В зрачках все еще не появлялось узнавание, и Харрис, чувствуя, что вот сейчас рука с оружием начнет подниматься, а губы охотника шевельнутся, решил драться до последнего. Капитан попытался вскинуть ногу, чтобы как следует врезать военному под коленку, затем отбросить его рукой в сторону на его же товарищей и прорваться дальше по коридору. Но вдруг Харрис с ужасом почувствовал, что не может двинуть ни рукой, ни ногой, ни даже повернуть голову. Оставалось только беспомощно следить, как взгляды уже нескольких военных скользят по нему, почему-то минуют, возвращаются вновь. Люди смотрят на него, как на пустое место...
Адреналин отхлынул, и Харриса пробил озноб. Отряд ловцов пронесся, грохоча, мимо и скрылся за изгибом коридора. Не понимая, в чем причина столь чудесного спасения, Харрис попробовал отойти от стены, послышался треск рвущейся материи, и комбинезон, составлявший его одеяние, повис на нем лохмотьями. Харрис крутился на месте, осматривая приобретшую странный цвет и рисунок одежду. Часть одежды так и осталась прилипшей к стене, но вся она повторяла своей расцветкой, фактурой и рисунком пластиковую декоративную панель, к которой еще секунды назад жался Харрис. Больше того, в тех местах, где из брючин и рукавов выглядывали руки и ноги Харриса, кожа фактически сливалась с одеждой и только на кончиках пальцев стала медленно приобретать нормальный телесный цвет. Харрис поднял ладони к лицу, ощупал нос, лоб, чувствуя под пальцами рубцы искусственного рисунка, который был впечатан в пластик стены позади него. Харрис все понял и вдруг громко засмеялся. Ну надо же! Он превратился в... хамелеона!
Он стал срывать с себя куски заскорузлой одежды, та сопротивлялась, слезая с его тела, как отмершая кожа со змеи. Куски потерявшей эластичность материи рвались, как бумага и осыпались у его ног серым холмиком. Когда Харрис сорвал с плеч последние остатки бывшего комбинезона, сирена внезапно стихла, и длившуюся в течение секунды тишину пронзил голос капитана Артадо:
- Харрис, капитан Рэй Харрис... Мы все равно выясним, где вы. Не сопротивляйтесь и не упорствуйте. Ваши фокусы с замками не помогут вам покинуть пределы корабля. Рано или поздно мы вас найдем. Вы должны понимать, что несете ответственность не только за себя, но и за безопасность Федеративных войск. Я не утверждаю, что вы представляете для нас непосредственную угрозу, но вы должны понимать, что мы не можем рисковать...
Артадо говорил что-то еще, но Харрис уже не слушал его. Почему-то слова о долге, Федерации и безопасности человечества не трогали его. Может быть, он уже борг? Бездушная машина, ждущая приказа извне превратить этот корабль в плацдарм? Впрочем, Харрис послал все эти мысли куда подальше и зло усмехнулся на слова Артадо.
- Лицемер... - прошептал он про себя и побежал по освещенному коридору. Его обнаженную грудь овевал встречный ветерок и впервые за долгое время Харрис наслаждался своим сильным, здоровым телом.
Он придерживался, как ему казалось, верного направления. И даже тогда, когда ловцы заставляли его делать крюк, или особенности палубы выводили его совсем не туда, куда было нужно, он все равно находил возможность вернуться на правильный путь. Белые коридоры медицинских горизонтов сменились жилыми палубами, затем, постепенно, от коридора к коридору декоративные панели как будто слезли со стен, обнажив серый металл и оправленные в кожухи энерголинии. Если бы он воспользовался внутренней транспортной сетью, то моментально оказался бы в причальных отсеках, куда он так упорно стремился, но он преодолел соблазн, боясь попасть в ловушку, из которой уже не будет выхода. Нет, он пробирался через лабиринты технических лазов, окольных коридоров, транспортных конвейеров, тянущихся за стенами. Уже без особого удивления Харрис подметил, что может прекрасно видеть в кромешной тьме, стоит ему только побыть в ней несколько секунд. Его чувства обострились, и ощущать гудящие в стенах энерголинии, тонкую паутинку контрольной аппаратуры и следящие датчики ему уже удавалось, не прикасаясь непосредственно к стенам. Отчасти этим объяснялось то, что его все еще не смогли схватить. Артадо еще несколько раз обращался к нему по громкой связи, и каждый раз, когда Харрис останавливался не то чтобы послушать его, а перевести дух, вскоре уже слышал звуки погони и срывался с места, проклиная морализаторство капитана корабля-госпиталя.
Интерьеры вновь сменились, и Харрис теперь не мог определить ни по надписям, ни по условным знакам на стенах, какого рода отсеки на тех палубах, где он сейчас находился. Коридоры стали тесными, створки дверей выглядели грубо и неприступно. Замки уже не так легко поддавались, как раньше. Приходилось прилагать усилие, чтобы преодолеть очередное препятствие. А однажды Харрис просто не смог открыть массивные створки, перегородившие коридор, и тут же его неудачу ехидно прокомментировал по громкой связи Артадо, взирая на растерянного Харриса через зрачок висящей над дверью видеокамеры:
- Ха, не можешь открыть, Харрис? Неудивительно. Здесь нет электроники. Старый добрый механический замок. Мы все ждали, когда же ты окажешься здесь. Вот ты и пришел. Единственное место на корабле, где не все доверено современной электронике... Ты думал, мой корабль - это обычное медицинское судно поддержки? Ты ошибся. Что же, ты сам явился туда, куда попал бы рано или поздно. До встречи... - и голос смолк, оставив Харриса гадать, что имел в виду Артадо.
Харрис поспешил назад, минуя уже пройденный путь. В какую бы дверь он не ткнулся, он не мог ее открыть. Он перестал чувствовать потоки энергии. Внезапно свет потух. Все погрузилось в темноту. Слышимые на границе слуха звуки аппаратуры тоже стихли. Наступила полная тишина. Харрис шагнул наугад, не дожидаясь, пока сможет видеть в темноте, и услышал шлепанье своих голых ног по металлу. Звук почему-то испугал его, живо вызвав в сознании картину холодного сырого каземата.
Где-то в глубине корабля вдруг послышался зловещий лязг, затем что-то тяжелое опустилось. Холодивший ступни ног ток воздуха у самого пола как будто перекрыли. Натянутый, как струна, Харрис заслышал далекие шаги и понял - преследователи обложили его со всех сторон и теперь, не торопясь, вооруженные всевозможными сканерами и прожекторами, планомерно сужают круг. Он был уверен, что уж теперь-то они не поддадутся на его уловки, и будут ориентироваться исключительно на показания приборов. Какое-то время он сможет избегать их, прячась в темноте, но лишь оттягивая закономерный финал.
По мере того, как осторожные шаги приближались, Харрис стал медленно отступать к той самой двери, которая впервые его остановила. Он не сорвался на панический бег даже тогда, когда из-за угла мигнул зрачок инфракрасного фонаря и в его тусклом свете не показался причудливый шлем, оснащенный инфракрасной оптикой и тепловыми сканерами. Побеги Харрис, и звуки его шагов тут же уловят преследователи, кинутся за ним по пятам, как стая рассерженных долгой погоней озлобленных гончих.
Капитан какое-то время пятился спиной, боясь пропустить момент, когда, наконец, преследователи выйдут на его след. Видимо, по этой причине он свернул не туда. Почувствовав лопатками холод металла, он сдвинулся в строну, ожидая поворота коридора, но прохода не было. Харрис шагнул в сторону, вытянув в темноту руку, и вновь наткнулся пальцами на металл. Он оказался в тупике. Возвращаться к подлой развилке было уже поздно. Там посверкивали, отражаясь в гладких поверхностях стен, красные огоньки инфрафонарей. Харрис что есть силы вжался в металл стены, понимая, что никакая маскировка теперь ему не поможет. Металл неприятно вытягивал тепло из обнаженного тела, и Харрис вдруг ощутил, что хладное онемение распространяется все дальше и дальше, охватывает неприятными пальцами спину, пробирается под мышками на грудь, превращает ребра под кожей в ледяные пальцы, которые сжимают легкие и сердце морозной хваткой.
Харрис попытался закричать, привлечь внимание своих преследователей, чувствуя, что сейчас умрет. Это было страшнее и ужасней, чем плен. Уж лучше камера и неволя, чем вот такая смерть... Огоньки ловцов мигнули в коридоре перед ним, Харрис потянул к ним ладонь, уже не имея возможности кричать. Его сердце, в последний раз ударившись о ледяную камеру грудной клетки, остановилось, и Харрис, отстраненно понимая в этот миг, что вот сейчас он действительно умер, с удивлением почувствовал, что медленно проваливается сквозь стену, подпиравшую его застывшее тело...
Тело сковывал холод, зубы Харриса отчетливо выстукивали торопливую чечетку, все члены болели - каждая косточка, каждая мышца. Как только какую-либо часть тела покидал холод, ее начинало ломить, завязывая нервы узлами. Харрис беззвучно корчился на полу, а вместе с ним корчились сердце, легкие и желудок, силясь отвоевать у стужи свою плотскую обитель. Харрис замычал от боли, попытался встать на четвереньки, ожидая увидеть направленные на него сверху фонари ловцов, но вокруг было темно. Послышался глухой звук, и Харрис дернул головой, разобрав едва слышные голоса, доносящиеся откуда-то извне:
- Его нет здесь, сэр...
Пауза. Видимо, говоривший прислушивается к коммуникатору. Следует раздраженный ответ:
- Тем не менее, его нет на этой палубе, сэр! И деться ему некуда.
Человек вновь замолчал, выслушивая своего собеседника, затем грязно выругался - видимо, куда-то в сторону, чтобы не услышал человек на другом конце связи, а затем, сдерживая недовольство, вновь ответил:
- Вам сразу следовало отправить его сюда, сэр. Боюсь, мы ошиблись. Попробуем прочесать уровни выше и ниже, сэр...
Послышались тихие шаги, шипение пневматики, лязг тяжелых створок дверей и все стихло. Харрис ничего не понимал. Все еще стоя на четвереньках, он подтянул под себя коленки и на корточках подобрался в ту сторону, откуда исходили голоса. Дорогу ему преградила глухая стена. Харрис провел руками справа и слева, постепенно привыкая в темноте, но никаких признаков двери или прохода не было и в помине.
Харрис обернулся, окидывая улучшившимся зрением помещение, в котором оказался. Больше всего оно походило на лабораторию. Или операционную. Непонятные приборы закрывали металлические стены. В центре на массивном основании стоял операционный стол. Харрис понял это, увидев над его краем кончики пальцев человеческих ног. Капитан наконец поднялся на ноги, ощущая, что прежние боли и ломота испарились без следа. Все еще полностью не различая лежащее на столе тело, он шагнул ближе, в круг бледноватого сияния, падающего конусом из притушенных операционных ламп, висящих сверху над столом.
Что-то знакомое было в обнаженной человеческой фигуре перед ним. На бедрах человека лежал кусок белой материи, на котором покоилась ручка зажима, удерживающего торчащий из тела чуть выше пупка патрубок. Харрис скользнул глазами выше по худому телу, остановил взгляд на проступившей прутьями ребер груди. Приглядевшись, Харрис понял, что перед ним женщина. Чуть ниже левой ключицы алела раскрытая рана. Аккуратное рассечение, сквозь которое в грудную клетку были погружены уже несколько трубок и даже, как показалось Харрису, тонких энергокабелей. Худые руки женщины были раскинуты в стороны, и их кисти терялись в темноте за пределами освещенного круга. Кожа имела металлический сероватый оттенок. Харрис обратил свой взор на запрокинутую назад голову, все еще четко не различая лица, но уже узнавая линию подбородка. Его сердце учащенно забилось, он на секунду закрыл глаза, вызывая в памяти лицо Ли, зажал виски ладонями, порывисто оторвал руки от головы, склонился над телом, подсунул ладонь под затылок женщины и поднял к себе ее лицо.
Да... Это была она! Ли... Любимая Ли. Ее лицо заметно изменилось, обритая голова сделала ее похожей на ребенка. Ребенка с крупными глазами, скрывающимися за огромными лепестками пронизанных темными сосудами полупрозрачных век. Сухие губы сжаты, потрескались и чернели резким пятном на фоне бледной кожи, проткнутой темными ямами запавших щек.
Харрис осторожно оторвал Ли от ложа, подхватил ее безвольную голову и, прижавшись к ней щекой, беззвучно заплакал, тихо раскачиваясь на краю ложа и шепча ее имя. Неизвестно, сколько времени так, сжимая тело Ли, просидел Харрис, когда вдруг почувствовал на своей коже слабое дуновение, щекочущее волоски на шее. Харрис подумал, что это всего лишь внутренняя циркуляция воздуха, но у дуновения был слабый ритм и теплота. Харрис встрепенулся. Осторожно вернул Ли на ложе и склонился над ее губами. Так и есть. Слабое дыхание вырывалось из ее уст. Харрис положил пальцы на артерию у основания шеи и почувствовал слабый пульс. Волна восторга зародилась где-то в глубине его груди. Ширясь и нарастая, разгоняя печаль, выстраивая мысли, очищая душу от тьмы, она рвалась наружу криком - она жива, жива!!! Харрис заметался, пытаясь сделать все сразу, он протягивал руки, желая поднять Ли с этого ужасного ложа, но глаза натыкались на зловещие трубки, погруженные в ее тело. А вдруг она жива лишь благодаря этим приборам? Как узнать? Не торопись, капитан, не торопись... Новой потери тебе не перенести, - бормотал Харрис, рассматривая приборы, которые следили за ним своими индикаторами, насмехались, дразнили, будто осознавая свою власть на ним и Ли.
Может быть, его вновь обретенное естество подскажет, как поступить? Ведь теперь он весь целиком связан с Ли. Это ведь ее дар. Харрис простер над женским телом ладони. Опустил одну из них на ее грудь возле раны, а другую возле раны на животе. Замер. Закрыл глаза. Прислушался к своим ощущениям, ожидая намека, сигнала, шепота, всего, что угодно, но дающего ответ на мучающий его вопрос. Он почувствовал, как его ладони стали источать нечто неощутимое и, тем не менее, стремительно расширяющее границы его ощущений. Его сознание топталось на кончиках пальцев, в нетерпении ожидая шага вглубь, за пределы тела, и микрочастицы, выстраивающие сейчас мостки между клетками вовне, становились проводниками его ощущений.
Осторожно он крадется вдоль чужеродных трубок, облекает их сенсорной пленкой, пытается понять причину и следствие их существования, ощущает токи энергии и веществ внутри них. Похоже..., да нет, точно, и это прибавляет оптимизма Харрису, без некоторых из них можно обойтись. Но вот та, у сердца... Без нее никак. Тут нечто, что поддерживает жизнь, но и не позволяет пробудиться до конца, сосет жизненную энергию, не давая ей наполнить чашу сознания пленницы, и в то же время уберегает от безвозвратного распада.
Харрис заскрежетал зубами, проклиная Артадо и его мясников. Ли крепко прикована к этому ложу. Ни жизнь и не смерть. Существование тела, плоти, но не разума... Харрис устремился глубже, следуя вдоль этой хитрой узды, и удивляясь своим неожиданным способностям. Он пробирался к нервным окончаниям, подсматривая таинство управления плотью, он касался трепещущего сердца, пытаясь разгадать всю хитрость содеянного вивисекторами. Вот здесь он попробовал перекрыть внешний источник ферментов, поспешно подменив его фабрикой собственного тела. Вот тут обнаружилась стимуляция легкими импульсами энергии - и тут он может подменить инородца. Так, так... Осторожно разжать капкан, высвободить из него сердце, при этом не поранив его и продолжая поддерживать его слабое биение.
Тело Харриса затекло в неподвижности, но он едва ощущал это, полностью находясь там, на границе своего пластичного естества, возле сердца любимого человека. Он не замечал, так как глаза его были закрыты, как патрубок на животе Ли покинул рану и, соскользнув вместе с зажимом, сиротливо повис под тяжестью инструмента над полом. Ладонь Харриса вдруг исторгла на кожу Ли отсвечивающие металлом брызги, которые охватили кровоточащее отверстие, сомкнулись на нем и устроили настоящий взбалмошный танец. Нечто похожее происходило и на груди Ли. Только там щупальца приборов находились слишком глубоко в теле, и Харрис, будто бы разбуженный, пошевелился, отнял вторую ладонь, обхватил ростки металла и пластика у самого тела и потянул вверх. Как только их концы оказались снаружи, рану затопило озерцо крови. Ладонь Харриса поспешно накрыла рану, и серебряные брызги вновь заиграли между его пальцев, порождая в каждой капле несмешиваемый красно-серебряный символ Инь и Янь...
Когда Харрис убедился, что слабое дыхание Ли не прервалось, а сердце все так же едва ощутимо, но неизменно ритмично сокращается, он осторожно поднял ее тело с ложа. Она была легка, словно и вправду являлась ребенком. Да Харрис и не знал точно, сколько же ей на самом деле лет. Сейчас в его руках ее истощенное тело было невесомым, хрупким, маленьким и беззащитным. Харрис инстинктивно расправил плечи пошире, а потом ссутулился, укрывая Ли своим торсом.
Теперь самым большим желанием Харриса было оказаться на борту "Необэ".
- Узнать бы еще, где мы находимся, Ли! - прошептал капитан, обращаясь к находящейся в забытьи женщине у себя на руках.
Внезапно со стороны входа послышалось жужжание, и панель двери утопилась в переборку. Едва Харрис со своей ношей успел отскочить за находящуюся у стены ширму, как на порог ступил человек в военной форме. За ним следовал человек в комбинезоне медперсонала. Люди вели разговор, который...
- Думаешь, они его поймают?
- Куда он денется с корабля...
...прервался, едва они увидели пустое ложе в центре лаборатории. Военный подскочил к столу и отбросил кусок материи, покрывавшей поверхность, будто не мог поверить в исчезновение тела и хотел убедиться, что оно не скрывалось в складках материи. Человек в форме медика, похоже, справился с растерянностью, и его голос прозвучал ровно и укоризненно:
- Он был здесь!
Военный обернулся, и его лицо исказила ухмылка:
- А мы гадали, куда он подевался из устроенной нами ловушки. Вот значит как! Но как ему удалось попасть сюда?
Этот вопрос интересовал и самого Харриса, наблюдавшего из-за ширмы за происходящим, но тут он заметил, как глаза военного сощурились, его пальцы потянулись к кобуре на боку, и он сдавленно проговорил:
- Он, может быть, все еще где-то здесь! Притаился...
Не дожидаясь, когда военный и его товарищ начнут обшаривать лабораторию, Харрис что есть силы пнул громоздкую ширму, и она огромным кожистым крылом накрыла стоящих в лаборатории людей. Военный упал, судорожно нажав на кнопку фазера и пробив в ширме дымящееся отверстие. Второй человек запутался, споткнулся о тело упавшего военного и завозился, силясь подняться. А Харрис, не теряя время на созерцание этой в чем-то даже комичной ситуации, выбежал из лаборатории в теперь уже ярко освещенный коридор и бросился к той самой злосчастной двери, которая ранее преградила ему путь, а теперь была открыта.
Ему повезло. Знакомый запах наэлектрилизованного воздуха, разбавленного ароматизатором, заглушающим менее приятные запахи, всколыхнул искру надежды. Конечно, все выходы к причальным докам и ангарам челноков заблокированы, но, возможно, охотники не догадаются перекрыть доступ к сервисным мини-кораблям, которые и полноценными-то кораблями не являлись, а служили для обследования внешней обшивки звездолетов, ремонта, погрузки и коротких транспортных вояжей. Если на пассажирских пирсах тот запах, который сейчас Харрис впитывал, как запах грядущей свободы, трудно было бы уловить, то на технической палубе особо не заботились о комфорте обоняния. Настоящие запахи смазки, перегретых механизмов, ионизированных газов, охлаждающих жидкостей и толика ароматизатора смешивались в тот самый неповторимый букет, который не хуже компаса указывал нужное направление.
Стены коридоров претерпели очередную метаморфозу, потеряв монолитность, превратившись в ячеистые панели, сквозь которые можно было разглядеть змеи гудящих кабелей. На полу появились неряшливые подтеки масла. Харрис буквально летел, не ощущая веса Ли, по слабо освещенным клетям, нависающим над открывшейся внизу просторной палубой, уставленной окрашенными в желто-черное сервисными кораблями. Он преодолевал пролет за пролетом, спускаясь вниз, моля, чтобы там не оказалось засады.
Внизу его никто не ждал. Харрис осторожно положил Ли на низкий вытянутый контейнер, и бросился к ближайшему кораблику. Уже привычное мановение рукой и замок с готовностью открылся. Фонарь, чмокнув, отъехал, открывая тесное пространство кабины. Приборная панель засияла огнями. Харрис протянул ладонь, чтобы проконтролировать запасы энергии, когда вдруг за спиной в дальнем конце ангара раскрылись створки, и внутрь вошла группа вооруженных людей. Впереди был сам Артадо. Он поднял руку, призывая сопровождавших его остановиться, что-то поднес к губам, и в огромном объеме ангара, множась и отражаясь от стен, загремел его голос:
- Признаю, Харрис, вы едва не обвели нас вокруг пальца. Два раза избегнуть безвыходной ловушки - это достойно восхищения. Но игра в прятки закончилась. Вы похитил тело нашего врага. Вы сами почти что стали врагом, Харрис. Всего один шаг отделяет вас от той черты, за которой я уже не смогу гарантировать вам и... ей жизнь. Вас уничтожат. Вас и ваш харвестер, если вы вдруг сможете до него добраться. Возвращайтесь по доброй воле!
Харрис и сам понимал, что теперь никто не позволит ему воспользоваться пчелой. Ему оставили всего два варианта действий. Сдаться или умереть. Его рука все еще неподвижно висела над панелью управления сервисного корабля, скрытая от глаз Артадо и его людей. Глаза Харриса заблестели, лицо его заострилось, губы изогнулись в загадочной улыбке. Он кивнул и медленно поднял вторую руку. Артадо, заметив этот жест, двинулся со всей компанией к капитану. Ох, если бы охотники могли видеть выражение лица Харриса, они бы лишний раз подумали, а не сошел ли тот с ума и не готовит ли какой сюрприз, но они находились еще слишком далеко, чтобы различить маску безумия на его лице.
Харрис провел ладонью над пультом, вводя в заблуждение бортовой компьютер пчелы, и ее двигатели заработали. Кораблик сорвался с места, а Харрис отпрыгнул к лежащей Ли, накрывая ее своим телом. Неуправляемый мини-корабль устремился к мерцающей на противоположном конце ангара запирающей преграде, отделяющей энергетической пленкой пространство дока от пустоты космоса. Капитан заметил, что Артадо тоже сообразил, что сейчас может произойти, и уже бросился назад к открытому проходу, из которого недавно появился.
Сумасшедшая пчела достигла тумбы эммитера запирающего поля, и врезавшись в него, взорвалась. Поле мигнуло и исчезло. Ток воздуха устремился в черноту космоса. Он сдвигал контейнеры, ворочал корабли, поднимал вверх менее весомые предметы и все это выбрасывал из дока в пустоту. Спустя всего лишь долю секунды скудный объем атмосферы, а вместе с ней живительный кислород и жизненно необходимое давление исчезли. Вместе с выброшенными контейнерами последний выдох корабля-госпиталя исторг в пространство и людей.
Харрис оказался в открытом космосе. Выглядел он в высшей степени странно. Все его тело будто бы покрылось инеем, сквозь который поблескивал тусклый металл. Казалось, это не сам Харрис, а застывшая в странном скорченном положении его статуя, изваянная из какого-то серого материала или отлитая из металла. А в руках у него было нечто, напоминавшее человека, но без черт. Руки и ноги этой второй фигуры были неразличимы в коконе все того же материала, а голову охватывал бликующий пузырь. Руки Харриса сливались с этим коконом, произрастая из него странными корнями, или, наоборот, порождая этот самый кокон. Вновь, как когда-то, он нес в своих объятиях Ли сквозь космос, спасая ее от смерти. Может быть сейчас, они, наоборот, преодолевали дорогу в обратном направлении - от жизни к смерти?
В рубке "Необэ" собрался весь небольшой экипаж харвестера. Старший помощник капитана, Иво Ларсен, или, как все называли его за спиной - старый волк Ларсен, только что довел до сведения экипажа, что командование эскадры Звездного Флота предписало им и всем прочим невоенным кораблям покинуть зону дислокации флота.
- А что же с капитаном? - спросила Инди, оператор абордажных гарпунов, а по совместительству связист.
Ларсен отвел глаза в сторону.
- Он задержится на корабле-госпитале.
- Что значит задержится!? Насколько задержится? Ты что-то скрываешь, Иво! - возбужденно воскликнул пилот и механик харвестера андорианин Лоуренс Аравийский.
- Да нечего мне скрывать, я и сам ничего не понимаю, - проворчал Ларсен. - Командование флота ничего не объясняет. А когда я попытался выяснить побольше, мне недвусмысленно намекнули, что мы можем запросто лишиться корабля, если будем упорствовать в своих расспросах и не уберемся куда подальше отсюда. Теперь ясно? - старпом обвел всех тяжелым взглядом. Никто из собравшихся и не сомневался, что Ларсен первый встанет за капитана горой, но против Федеративных властей, как ни крути, не попрешь.
- Все, больше мы не можем здесь находиться, - Ларсен встал. - Готовьте корабль к прыжку. Мы возвращаемся на базу.
Пилот и связист заняли свои места. Сам Ларсен в нерешительности застыл перед капитанским креслом, качнул головой и направился было к своему привычному креслу навигатора, но поймал на себе взгляд Инди. Та печально улыбнулась и отвернулась к своему пульту. Ларсен вздохнул и распорядился:
- Лоуренс, проложи курс возле этого самого корабля-госпиталя. Качнем на прощание кэпу крылом.
- Будет трудновато. Флот заблокировал подходы к кораблю. Странно все это. Боюсь, им не понравится наш маневр, Иво.
- Ну и черт с ними. Нам впервой что ли маневрировать среди всякого хлама, что болтается в космосе!
Пилот обернулся и вместе со старпомом улыбнулся этой незамысловатой шутке.
Первое предупреждение они получили, когда в наглую протискивались между блокирующим северную полусферу крейсером и парой эсминцев сопровождения. Пилот вел "Необэ", вслушиваясь, как Ларсен плетет по связи какую-то чушь капитану крейсера о незначительных неполадках в курсовом оборудовании и прочей несуществующей дребедени, якобы отравляющей нелегкую жизнь экипажа харвестера.
Когда крейсер все же разродился челноком с ремонтной командой, они уже улепетывали на полных парах по направлению к сверкающей точке корабля-госпиталя. Поняв, что их надули, крейсер и эсминцы стали лениво разворачиваться по курсу нарушителей. Край силового луча зацепил харвестер, но куда было неуклюжей жабе крейсера до верткого кораблика. Ларсен сцепил зубы в замок, каждое мгновение ожидая, что им вслед пустят торпеды. Он уже клял себя в душе, что решился на эту дурацкую авантюру, когда Инди внезапно привлекла его внимание, выводя на центральный экран клочок космического пространства, находящегося прямо по курсу.
- Посмотри, Иво, там вроде человек! - девушка повозилась с настройками. - Да он без скафандра, похоже!
- Труп? - Ларсен привстал со своего места, в нетерпении заглядывая через плечо Инди, которая анализировала показания датчиков.
- Черти что показывают сканеры... Помните тех серых уродцев, что пугали нас там, на свалке?
- Борг?
- Именно! Откуда он здесь? Хотя, погодите-ка... - Инди неожиданно запнулась.
- Ну что там? - теперь уже нетерпеливо спрашивал Лоуренс, не отвлекаясь от пилотирования.
- Внутри это как будто-бы человек! Обычный человек, заключенный в оболочку. Он жив. И еще... - связист вновь замолчала, неуверенная в выводах компьютера.
- Не томи! - пытал Инди Ларсен.
- Он не один там, Иво! И знаешь, что это мне напомнило? Ту девчонку, которую кэп притащил со свалки! Ее биометрика у нас в компьютере. Так вот, очень на нее похоже.
- А биометрики кэпа у нас случаем нет?
- Я поняла, о чем ты подумал. К сожалению, нет, но мы ведь можем их вытащить!
Ларсен кивнул, и пилот с готовностью начал маневрировать, пытаясь как можно точнее выйти в точку перехвата.
- Похоже, мы не одни хотим получить этот приз! - Инди дала панорамный обзор участка пространства, спроецировав сферическую картину на плоскость вспомогательного экрана. С разных точек к месту нахождения плывущих в космосе странных человеческих тел устремились разнокалиберные челноки.
- Мы успеем раньше! Должны успеть! - прорычал Ларсен, про себя уже почему-то уверовав, что тот человек - это капитан Харрис. Живой или мертвый, но капитан вновь должен вступить на борт "Необэ", и уж он, Ларсен, все для этого сделает!
Благодаря искусству Лоуренса "Необэ" уравнял свою скорость с медленно движущимися телами, распорол свое брюхо транспортным люком и показавшаяся из чрева корабля облаченная в скафандр Инди осторожно забрала тела. Дождавшись завершения операции шлюзования, она вызвала мостик и закричала:
- Это он, Иво. Ты был прав! Это кэп и его девчонка. Черт, ну и странные у них скафандры!
В рубке по лицу Ларсена пробежала волна радости, и человек, взиравший на него с основного экрана, заметил это, понимающе кивнул и сказал:
- Отдайте их нам, мистер Ларсен.
- Почему? Они преступники?
- Я уже объяснил вам, кто они. Если вы воспрепятствуете нам или попытаетесь покинуть зону, мы объявим вас вне закона. Вас разыщут и предадут суду. Подумайте, Ларсен, стоит ли рисковать всем ради борга?
Про себя Ларсен уже все решил.
- Не отдавай им кэпа, Иво - поддержал его мысли пилот.
Появившаяся в рубке Инди согласно кивнула. Ларсен с облегчением повернулся к экрану, с которого за ними наблюдал капитан Артадо, и ответил:
- Капитан Харрис стоит этого, сэр.
Канал связи был прерван, как только Артадо начал что-то говорить. Пилот пришпорил "Необэ", харвестер сорвался с места и, раздвинув реальность пузырем гиперполя, скользнул в образовавшуюся щель. Может быть, им повезет, и они смогут оторваться от погони, которую, безусловно, устроит Артадо и командование Флота, но, как считал Ларсен, даже если существовала хоть маленькая толика шанса вырвать у них капитана, экипаж "Необэ" должны использовать эту возможность. А там... Там будь что будет! Жизнь вне закона, в бескрайнем космосе, где существует невообразимое количество возможностей прожить ее так, как тебе хочется, не так уж и плоха, как по своему прошлому опыту доподлинно знал сам Ларсен.
ЧАСТЬ 3. ВНЕ ЗАКОНА.
Начищенные сапоги выстроились в ряд на рифленой поверхности корабельной палубы. Своими блестящими мысками они ловили свет бестеневых панелей освещения, умудряясь казаться не такими черными, строгими и унылыми, какими должны быть - ведь это были армейские сапоги. Их владельцы едва покачивались в идеально ровном строю, слегка выпятив подбородки и ловя уголками глаз шедшего вдоль строя офицера. Тот ставил ступни мягко и неслышно, плавно перенося вес с пятки на носок так, что его грубая обувь совершенно не издавала звука. Прошествовав вдоль всего короткого строя из семи человек, офицер застыл на другом конце не слишком просторного отсека грузового корабля. Прищурившись, он еще раз придирчиво осмотрел своих подчиненных и, не оборачиваясь, негромко спросил:
- Артадо, вы уверены, что ваших беглецов не удастся вернуть иным способом?
Человек, к которому, по всей видимости, был обращен вопрос, выступил из тени и, прежде чем ответить, поправил очки и одернул мешковатый комбинезон без знаков отличия.
- Уверен, майор. Вы уже ознакомились с отчетом и должны понимать, что эти... люди представляют серьезную угрозу.
- Насколько я помню, в отчете не упоминаются случаи ассимиляции или вторжения боргов на подконтрольных Федерации планетах за все время с начала бегства ваших подопечных. Возможно, и сам капитан Харрис не был ассимилирован в том смысле, как мы это предполагаем. Что же касается женщины...
- Не забывайте, что в контакте с ними длительное время находился экипаж скрывшегося харвестера. Неизвестно, что произошло с ними.
- Информационная сеть не зафиксировала агрессивных проявлений на предполагаемом маршруте их следования. Именно по этой причине нам так сложно было их засечь. Возможно, вы все же ошибаетесь, преувеличивая их опасность?
- Майор Н'Че, мы не можем гадать, пока эти люди на свободе. Вы оспариваете приказ Командования? - тон Артадо стал жестким.
- Нет, сэр...
- Ваши люди готовы?
- Да.
Не имея возможности увидеть на лице майора задумчивое выражение, граничащее с недовольством, Артадо удовлетворенно кивнул. Подчиненные майора, так и не получившие команды вольно, вытянувшись по струнке, внимательно вслушивались в каждое произносимое слово. Натянутую атмосферу разрядил вызов по внутрикорабельному коммуникатору. Капитан грузовика докладывал Артадо текущую обстановку:
- Сэр, мы подходим к Шахерезаде. Сенсоры засекли харвестер у одного из орбитальных ремонтных доков.
- Мы можем пристыковаться к доку, но так, чтобы наше появление не вызвало подозрений? - по тону Артадо было ясно, что он не ожидал так быстро обнаружить корабль беглецов.
- Да, сэр. Мы будем зарегистрированы, как грузовое судно, выполняющее транзитный вояж через систему. Таких кораблей здесь множество и наше прибытие не привлечет особого внимания.
- Отлично, капитан. Выполняйте! - Артадо деактивировал коммуникатор и направился к выходу из отсека. У дверей он задержался и обернулся к майору: - Ваша идея использовать для операции грузовоз блестяще себя оправдывает, майор.
Майор Джен Н'Че пожал плечами, не придав похвале особого значения. Он знал, что на его месте любой мало-мальски грамотный офицер Звездного Флота предусмотрел бы подобную деталь:
- Это нейтральная территория и появление кораблей Звездного Флота привлекло бы нежелательное внимание. Возможно, даже спровоцировало бы конфликт и уж точно дало бы сигнал беглецам. Но...
- Но? - Артадо ждал, что майор пояснит свои сомнения.
- Здесь мы находимся без прикрытия. Мы можем надеяться только на себя. Учитывая то, что мы планируем силовой захват беглецов на неподконтрольной Федерации планете, мы можем столкнуться с противодействием местных властей.
- Надеюсь, майор, профессионализм ваших подчиненных позволит нам избежать открытого конфликта?
- Мы приложим к этому все возможные усилия, сэр.
Артадо довольный кивнул, повернулся и вышел из отсека, направившись в рубку. Майор Н'Че позволил себе расслабиться, с удивлением обнаружив, что в присутствии Артадо невольно чувствовал себя неуютно. Взглянув на строй неподвижных десантников, он наконец-то отдал долгожданный приказ:
- Вольно, ребята.
Пятеро мужчин и две женщины зашевелились, разминая затекшие мышцы. Застывшие маски их лиц наконец-то оживились нормальными человеческими эмоциями, игрой румянца на коже, улыбками, морщинками и непослушными прядями волос, упавшими на лоб. Майор чувствовал, что всех их распирает от массы вопросов, несмотря на подробный инструктаж, состоявшийся накануне. Лучше сейчас прояснить все детали, подумал майор:
- Вопросы?
- Сэр, извините, но вы и вправду верите, что с боргами можно вести переговоры?
- Я этого не говорил, лейтенант. Но все же следует помнить, что беглецы не являются боргами в обычном понимании.
- Но вы подвергли сомнению силовой метод захвата.
- Я не отметаю сам вариант захвата, лейтенант. Просто я считаю, что данные место и время не слишком благоприятны для проведения подобной операции. Тем не менее, мы имеем приказ Командования и будем его выполнять...
Шахерезада была во всех отношениях примечательной планетой. О своей непохожести на большинство миров М-класса планета заявляла своим гостям еще тогда, когда только космический корабль оказывался на ее орбите. Вполне естественным было то, что прибывающие в систему корабли старались подойти к планете в строго определенную точку, чтобы их пассажиры могли насладиться видом Ока Шехерезады, открывающимся с орбиты. Происхождение этого геопланетарного чуда было прозаично и не слишком интересно, если бы не старания новоявленных хозяев планеты, превративших шрам, оставленный войной на лике планеты, в достопримечательность космических масштабов.
Изначально это был гигантский кратер, образовавшийся после управляемой метеоритной атаки. Тогда катаклизм, чуть было не приведший к разрушению планетарной коры, оставил над поверхностью океана единственный уцелевший материк, который украсила гигантская каверна кратера, а спустя несколько десятков лет, когда кора остыла и потрескалась, дав путь океанским водам, каверна заполнилась водой. Образовавшееся внутриконтинентальное море, имеющее идеальную округлую форму, обрамляли, словно ресницы, ниточки рек, берущих начало на склонах вознесшихся сквозь лопнувшую кору высоченных хребтов, похожих на грубые веки. Противоборство воздушных потоков над центром материка, вызванное необычной геофизикой этого места, влияло на структуру облачного покрова, который почти никогда не скрывал Око, а лишь окружал его пенным фронтом. Из космоса планета имела характерный, легко узнаваемый вид, разве что соперничающий по известности со знаменитым Глазом Юпитера в Солнечной системе.
В центре моря хрустальным зрачком плавал искусственный город-остров Лазарь. Лазарь был центром развлечения, отдыха и торговли в этом секторе космоса. В этом самом большом и единственном городе планеты причудливо переплетались торговые комплексы, игорные заведения, гостиничные корпуса, театры, зоны отдыха, вычурные поместья, яхт-клубы и морские пирсы. Здания города являли собой невообразимое смешение стилей, которые, тем не менее, органично взаимопроникая друг в друга, казались единым слаженным оркестром отражающих солнечный свет и играющих световую симфонию архитектурных ансамблей.
Вся остальная часть планеты была местом, где разворачивались захватывающие путешествия: экспедиции в джунгли, спуски по опасным горным рекам до самого океанского побережья, походы к замершим полюсам или экстремальные восхождения на вздыбленные катаклизмом вершины тысячеметровых пиков. Туристов на берега моря с острова-города доставляли флаэрами или ультрасовременными паромами, каждый из которых сам по себе был плавучим минигородом. Шахерезада была раем, и сюда стремились многие.
Чуть меньше столетия минуло со времени окончания конфликта, породившего Око Шахерезады. Противоборствующие стороны, когда-то отступившие из этой части космоса, признав ее нейтральной территорией, теперь с вожделением смотрели на жемчужину сверхуспешной планеты, но паритет сил вынуждал их оставить в стороне все свои прошлые претензии. Предприимчивые дельцы, в свое время воспользовавшиеся этой ситуацией, сумели выторговать независимость солнечной системы и от тех и от других. Тогда мало кто верил, что им удастся хоть что-то извлечь из изуродованной планеты, но когда в небо вознесся хрустальными шпилями Лазарь, со всех прилежащих уголков космоса, а то и из самых дальних секторов галактики на планету, прослышав о ее чудесах, устремились авантюристы, путешественники, художники, писатели и толстосумы. Вложенные усилия окупились сторицей, и теперь Шахерезада была одной из самых процветающих независимых планет-государств, благополучно изгладив из памяти народов галактики свою печальную историю.
Вскоре на орбите Шахерезады куски разбитых звездолетов сменили станции обслуживания прибывающих космических кораблей и ультрасовременные грузовые доки, превратившие солнечную систему в крупный транспортный узел этой части галактики. Один из таких орбитальных доков находился на геостационарной орбите совсем недалеко от того притягательного места, откуда открывался прекрасный вид на Око Шахерезады. Небольшой корабль, по форме корпуса похожий на маневренный харвестер, какие встречаются на суровых окраинах галактики, висел, пристыкованный к открытому эллингу под обширным брюхом дока. Иво Ларсену, находящемуся в рубке корабля, почти ничто не мешало наслаждаться созерцанием Ока. Вообще-то Ларсен следил за действиями Инди, которая находилась в скафандре снаружи и, используя металлические конструкции эллинга, охватывающие борта звездолета, как своего рода монтажно-строительные леса, исследовала обшивку корабля.
Голос Инди отвлек Ларсена от разглядывания Ока:
- Иво, я закончила... Пусти меня внутрь!
- Отлично, Инди. Секунду...
Ларсен качнул головой, улыбаясь своим мыслям. Сколько же имен и идентификационных номеров они сменили, ускользая от погони. Имя "Необэ" теперь было только в памяти экипажа корабля. Новый идентификационный номер и название реально существовавшего когда-то другого судна, купленные за немалые деньги на черном рынке и на данный момент записанные в бортовом компьютере, теперь идентифицировали бывший харвестер, как судно транспортного обеспечения "Торопыга". Оставался маленький завершающий штрих - удалить маркировку предыдущей ипостаси корабля с внешней обшивки, и нанести новую, соответствующую данным компьютера, чем, собственно, и занималась Инди. Местные власти смотрели на это сквозь пальцы. Ни для кого не было секретом, что Шахерезада стала привлекательным миром для мафиозных кланов и незаконных сообществ всех мастей. Теневой бизнес процветал в этом раю, свободном от налогов и обязательств перед огромными империями и звездными объединениями, подобными Федерации Объединенных Планет. Капитан Харрис, прислушавшись к совету Ларсена, прибыл сюда, чтобы еще раз попытаться стряхнуть с хвоста ищеек Федерации.
Мельком глянув на экран дистанционного контроля, Ларсен заметил, как Инди благополучно забралась в переходный тамбур. Привычно взглянув на контрольные датчики шлюза, Ларсен вновь бросил взгляд на изображение переходной камеры. Давление установилось на штатном уровне, и операция шлюзования завершилась. Инди уже снимала шлем скафандра. Все было в порядке, и Ларсен переключил свое внимание на приборы контроля обшивки. За спиной послышалось тихое шипение открывающейся в рубку двери. Ларсен начал было оборачиваться, и тут со всей отчетливостью понял, что Инди ну никак не могла так быстро избавиться от скафандра и подняться на мостик.