Из цикла: Некоторые события моего Мошанского периода
Выбор без выбора
Окончив среднюю школу, я, впервые за одиннадцать лет, оказался на "улице" с двумя "дипломами": аттестатом зрелости и свидетельством о присвоении квалификации. В моем аттестате отличные оценки были с минимальным перевесом. В свидетельстве о присвоении квалификации без натяжек стояли оценки "отлично". На плоской, с разворотом, тонкой картонке значилось, что я слесарь КИП и Автоматики с отличной теоретической подготовкой и отличными практическими навыками. Сказалось довольно длительное, в течение пяти-шести лет занятие радиолюбительским конструированием.
С выбором профессии особых проблем не возникло. Будучи бледной тенью старшего брата Алеши, я должен был идти по его стопам: стать врачом. Несмотря на предопределенный, больше семьей, жизненный путь, в моей голове взбрыкивали и другие предначертания. От путешественника-геодезиста и археолога до научного сотрудника зоопарка либо заповедника Аскания-Нова. От инженера КИП и Автоматики, радиоинженера до конструктора-оружейника.
Первое фиаско
Итак, позади школа. Впереди - неизвестность. В основном радужная, так как в те годы я твердо верил, что мой космос у меня впереди. После выпускного вечера я стал готовиться к вступительным экзаменам. Несмотря на то, что в школе я учился неплохо, сама подготовка оказалась тоскливой.
В детстве мне никогда не хватало дня, а ночи казались невероятно длинными. Однако после окончания школы мной овладела почти болезненная сонливость. Я смотрел кинофильмы, читал художественную литературу. Но как только я брал в руки учебники физики, химии либо русской литературы, глаза закрывались сами собой, мной овладевала неодолимая сонная истома. Мама ругалась:
- Ледащий!
Приехавший к родителям в гости, родственник настоял:
- Как только захочется спать, ложись и спи, сколько влезет! Сонливость пройдет самостоятельно.
Я лег спать. Вставал поесть и снова ложился. Так длилось ровно двое суток. Потом сонливость куда-то делась. Ко мне вернулась обычная работоспособность.
Потом были вступительные экзамены. Химию я сдал на отлично, физику на четыре. Сочинение я написал на тройку. Поскольку на 300 мест было подано около трех с половиной тысяч заявлений, проходной балл был определен числом 14. У меня было только 12.
Комсомол
Не дожидаясь итогов конкурса, решено было искать работу, желательно в средней школе. В школе, естественно, больше возможностей для подготовки к следующим вступительным экзаменам. Я поехал в район. В районном отделе народного образования мне было предложено на выбор место учителя физики, химии, иностранного языка и других дисциплин. Только в южных районах Молдавии.
Я поплелся в райком комсомола в надежде занять место пионервожатого в одной из школ района. Когда я вошел в небольшой дом, где располагался райком, в просторной приемной собрался весь состав молодых районных вожаков. Шум, споры, взаимные обвинения по поводу каких-то путевок. Я громко поздоровался.
- Кто тебе нужен?
- Секретарь райкома!
- Зачем? - сидевший на столе высокий осанистый молодой человек спрыгнул и сел за стол.
- Ищу работу. Пионервожатым ...
- Какую школу окончил?
- Дондюшанскую ...
- Поешь, танцуешь, играешь на музыкальных инструментах? - спросила меня, сидевшая под бюстом Ленина, длинноволосая блондинка.
Я отрицательно покачал головой.
- Чем ты увлекался в школе? - спросил меня невысокий, в черном костюме, парень.
В коридоре послышались шаги. Гремя связкой ключей, кто-то пытался открыть замок двери кабинета напротив.
- Иван Алексеевич!
ДОСААФ
В приемную комсомола вошел молодой человек невысокого роста. Темно-серый костюм, открытое лицо, зачесанные назад волнистые волосы. Спереди небольшой кок, приглаженные, словно прилизанные назад, рано начинающие седеть, виски.
- Иван Алексеевич! Вот твой инструктор!
Иван Алексеевич сделал приглашающий жест. Забыв попрощаться, я вышел в коридор. Иван Алексеевич толкнул дверь. Входя, я успел прочитать: ДОСААФ Председатель РК И.А.Чебан.
Снова вопросы. Где окончил школу, куда поступал. Мои планы на будущее. Затем Иван Алексеевич объявил:
- Мне нужен инструктор райкома ДОСААФ. Тебе самому ничего придумывать не надо. Работа общества регулируется республиканским комитетом. Времени готовиться к поступлению в следующем году у тебя будет, хоть отбавляй. Пиши заявление задним числом, с первого августа. Ты сам откуда?
- С Елизаветовки.
- Вот и хорошо! В твоем распоряжении будет мотоцикл ИЖ-56. На первое время основной твоей задачей будут членские взносы.
На моем лице что-то вероятно изменилось, так как Иван Алексеевич тут же добавил:
- Нет-нет! С деньгами ты связан не будешь! Ты только выбиваешь у председателей колхозов и руководителей предприятий перечисление. И обязательно контролируешь. В республике положение с членскими взносами неважное. Вот тебе список колхозов по селам и сумма задолженности. Занимаешься только членскими взносами. Пока...
Так нехотя и внезапно я стал инструктором райкома ДОСААФ. Передавая ключи от кабинета и деревянного гаража, где стоял, требующий ремонта, мотоцикл, Иван Алексеевич сказал:
- До конца месяца будешь и председателем. Я уезжаю в Кишинев. У меня на носу защита диплома на юридическом. Рули! Рабочий день у тебя не нормированный. Если выезжаешь в район, оставляй записку в райкоме комсомола. Если будешь ехать автобусом, уголками приклей билеты к командировке. В конце месяца будешь сдавать для оплаты.
А меня беспокоило другое. Водительских прав на вождение мотоцикла у меня не было. Я поделился моими опасениями с Иваном Алексеевичем.
- Не страшно! Я поговорю с Соколовым и Друцэ. Это гаишники. На всякий случай каждый понедельник пиши себе командировочное удостоверение на неделю. Печать будет в твоем сейфе. В случае чего, у меня есть второй ключ. Вписывай каждое село, куда тебе предстоит ехать. Главное, запомни, членские взносы! В комсомоле, профсоюзе и у нас - главное членские взносы.
Приближалось время обеда. Но я оставил обед на потом. Во мне все зудело. Хотелось побыстрее увидеть мой служебный мотоцикл. Я пошел в гараж. На мотоцикле плотным слоем лежала пыль. Следов повреждений я не заметил. Шины на колесах были накачаны. Открыл бензобак. Убрав фильтр, сунул пальцы. Мотоцикл был заправлен.
Пообедав в чайной на углу Ленина и Лазо, я зашел к дяде Ване Гавришу, мужу уже покойной Веры, младшей маминой сестры. Он был настоящим асом в мотоциклах. За домом его очередной жены стояли ИЖ-49, М-72 с коляской и разобранный "Харлей". Дядя Ваня откликнулся на мою просьбу мгновенно. Мы направились к гаражу. Двигатель мотоцикла не заводился. Мы перекатили мой служебный транспорт к дяде Ване. Осмотрев мотоцикл, дядя Ваня меня утешил:
- Езжай домой. Завтра к обеду мотоцикл будет на ходу.
Дома
Прибыв домой, я сообщил родителям о моей, первой в жизни, должности. Отец тяжело и шумно вздохнул. Потом, низко наклонив голову, покрутил головой. Мама долго молчала. Потом сказала:
- Мы с отцом видели много разных инструкторов. Это постоянная езда, собрания допоздна, ночевки в чужих селах и чужих домах. А к поступлению в институт готовиться надо.
- Магарычи, пьянки, дурости разные. Сейчас сухо, дороги хорошие. Будет осень, зима. А ездить надо будет. Это работа, тебя никто не пожалеет. О подготовке в институт никто, кроме тебя думать не будет! Ганю! - продолжил отец, обращаясь к маме. - Пусть поработает. Пусть попробует и этого хлеба. Чтобы потом не жалел и не обвинял нас...
О мотоцикле я счел благоразумным родителям не сообщать. Потом вспомнил. Ошеломленные моей неожиданной работой, родители забыли спросить, какова моя заработная плата. Размера моей будущей зарплаты я сам не знал. Забыл спросить Ивана Алексеевича ...
Членские взносы
Несмотря на ненормированный рабочий день, на работу я приезжал к восьми. Таковым было расписание утреннего автобуса. В домике, где располагался райком комсомола и ДОСААФ, в это время работала только баба Аника - уборщица. Все остальные комсомольские начальники собирались с половины девятого до девяти.
Еще дома я распределил свою нагрузку: по три колхоза в день. В приемной райкома висела, нарисованная от руки, план-карта района. Составил список по три села в одной строчке. Прикинул. За две недели я должен навестить всех председателей колхозов и председателей первичных организаций ДОСААФ.
Мотоцикл к тому времени уже был на ходу. По телефону уточнил время проведения наряда. Выезжал, бывало, и наугад. Очень скоро мой график сломался. То не было председателя, то не могли найти колхозного ДОСААФовца. Скоро я начертил сетку. В каких колхозах был, какие хозяйства перечислили деньги.
Активнее перечисляли взносы колхозы, где главными бухгалтерами были более пожилые женщины. Одна из них надоумила меня требовать копию платежного поручения. Я записывал номер и через два - три дня звонил в банк. К счастью, он был тогда единственным. Случалось, меня дурили. Давали мне копию платежного поручения, заверенную подписями главного бухгалтера, председателя колхоза и печатью. А денег все не было.
В банке, спасибо, меня быстро просветили. Денег не перечисляли, копию поручения вручали, а там, как говорится: или осел сдохнет или боярин преставится. Таких я брал на особый контроль. Скоро квадратики с надписью "перечислено" стали заполняться. Помог один из моих наставников по радиотехнике, заведующий общим отделом райисполкома Иван Алексеевич Унку. За подписью зав орготделом райкома, его подписью и печатью райисполкома, должникам предлагалось в кратчайшие сроки погасить задолженность.
К концу августа, когда вернулся из Кишинева председатель райкома ДОСААФ, более, чем в шестидесяти процентах колхозов и предприятий задолженность по членским взносам была погашена. Иван Алексеевич округлил глаза:
- Ты что, гипнозом вытягивал из колхозов членские взносы. Даже в квартальном и годовом отчетах такие цифры нельзя показывать! Дадут такой план!...
Но мне уже было все равно. За две недели я успел понять, что я сел не в свои сани. Бессмысленное метание по району, попытки некоторых колхозных ДОСААФовцев подсластить пилюлю отказа приглашением на магарыч, а то и просто выпить в подсобке сельмага на троих, накопившаяся усталость, больше всего от нелюбимого занятия, сделали свое дело. Пока я не увяз глубоко, надо было рвать.
Родителям я ничего не говорил. В среду второго сентября, я подкатил на мотоцикле под открытое окно кабинета ДОСААФ. Газанув, заглушил двигатель. Вошел в кабинет. Мой начальник был у комсомольцев. Я успел написать заявление, привести в порядок сейф и бумаги на столе, когда вошел Иван Алексеевич. Извинившись, глотая слоги и слова, я объявил ему об уходе. Положил на стол заявление, ключи от кабинета, сейфа и мотоцикла.
В это время в кабинет вошел первый секретарь. За две недели я уже знал всех райкомовцев. Первого звали Федор Прокопович. По фамилии Конишеску. Он не позволял называть себя по комсомольски: Федя. Всем своим видом он давал понять, что называть его следует только по имени-отчеству. Он вник в ситуацию, что называется, с ходу. Вначале были радужные обещания, потом последовали угрозы:
- Мы соберем бюро райкома! Дадим такую характеристику, что ты в институт до старости не поступишь!
Стало очень неприятно. Я чувствовал насилие, какое-то глумление над собой. Объяснять что-либо, или вступать в спор я не хотел. Меня очень легко уговорить. Этого я боялся больше всего. Уже тогда я начал осознавать то, что я не воин. Я еще раз извинился, что не оправдал доверия. Попрощался и вышел ...
Каков был месячный оклад инструктора райкома ДОСААФ я так и не узнал.
Вержбицкий
Я вышел на улицу. Остановился в нерешительности. Направо в пятидесяти метрах к железнодорожному вокзалу примыкала автостанция. Скоро должен отходить автобус на Елизаветовку, домой. Ехать домой не было желания. Я повернул направо, к, утопающей в пыли, улице, ведущей к старому железнодорожному переезду.
- Сходить еще раз на сахарный завод? - подумал я. - А вдруг за эти две недели освободилось место в КИП?
Я прошел мимо длинного одноэтажного здания РОНО (районного отдела народного образования), когда сзади меня окликнул знакомый голос:
- Единак!
Я оглянулся. У калитки напротив входа в РОНО стоял наш учитель математики и черчения Михаил Васильевич Горюк. Мы уважали и, пожалуй, любили этого немногословного, всегда говорящего вполголоса, учителя. Последний год он у нас не преподавал. Построили молдавскую школу. Молдавские классы перевели туда, а директором назначили Михаила Васильевича.
Михаил Васильевич сделал приглашающий жест. Я подошел. Михаил Васильевич неожиданно протянул мне руку. Поздоровались.
- Зайди к зав РОНО. Сергей Максимович увидел тебя через окно. Он помнит тебя с первого посещения. Попросил вернуть тебя. Он ждет. - провожая меня по узкому темному коридору, Михаил Васильевич повторил. - Сергей Максимович.
Я вошел в приемную. Секретарша оторвалась от пишущей машины и кивком указала на дверь заведующего. Я постучал.
- Заходи! Оттуда стука не слышно!
Я открыл обитую дерматином дверь. За ней была еще одна, тоже обитая дерматином.
- Здравствуйте!
- Проходите! Садитесь сюда, поближе! - кивком головы Сергей Максимович указал на стул. - Нашел работу? - Сергей Максимович сразу перешел на "ты".
Я рассказал о последних двух неделях моей жизни, работы и о событиях последнего часа. Заведующий РОНО внимательно слушал, не перебивая.
- Что больше всего не устраивало тебя в ДОСААФовской работе?
- Я понял, что у меня не будет возможности как следует подготовиться к вступительным экзаменам в следующем году. Да и сама работа... - я замялся.
- Ясно! В Мошанах в этом году открывается девятый класс. В дальнейшем будет средняя школа. Лаборантом пойдешь?
- Пойду! - я даже не думал.
- Пиши заявление! На мое имя.
Я написал заявление. Сергей Максимович, пробежав глазами текст, что-то быстро написал в верхнем углу листа.
- Можешь ехать прямо сейчас. Найдешь директора. Пономарь Иван Федорович. Он с утра мне звонил.
Я вышел. До сих пор не могу себе ответить, поблагодарил ли я Сергея Максимовича, сказал ли "До свидания". Не помню...
Поднявшись по ступенькам к калитке, я уверенно повернул направо. На автостанции водитель обилетчивал пассажиров в стареньком автобусе "Дондюшаны - Атаки". Я вскочил в салон.
Школа
Вышел я на остановке в центре Мошан. Школа белела длинной полосой здания с широкими окнами в самом начале противоположного склона оврага, разделяющего село на две части. Походя, я сорвал, свисающую через каменную изгородь, сливу. Оттерев пыль, я отправил сливу в рот. Стал жевать. Кисло-сладкая с горчинкой мякоть казалась очень вкусной.
Украдкой оглянувшись, я быстро наполнил карман полу-зрелыми продолговатыми фиолетовыми плодами. Спускаясь в долину, затем поднимаясь к школе я разламывал пальцами ягоды одну за другой. Отбросив косточку, жадно поглощал половинки мякоти. Это была неуемная жажда кислого, которую я никак не мог утолить.
Директора школы я нашел в учительской. Он сидел за длинным, покрытым зеленым сукном, столом с массивными тумбами. К директорскому столу приставлены друг к другу три квадратных столика. Я подал заявление. Иван Федорович визировал заявление короткой фразой:
- "Зачислить лаборантом с 01. 09. 1964 г."
В это время раздался звонок на перемену. Дверь в учительскую открылась, и комната стала заполняться учителями. Входя, каждый вставлял классный журнал в нумерованные ниши ящика на стене у двери. Директор представил учителям "первого в истории" Мошанской школы лаборанта. Познакомились. Потом учительница с протезом ноги и с красной повязкой на рукаве "Дежурный учитель" взяла из щели журнал. Со звонком, больше напоминающим небольшой колокол на ручке, вышла в коридор. Прозвучал звонок на урок.
Иван Федорович продолжал вводить меня в курс школьных дел и моих обязанностей. В Дондюшанской школе, где учился я, было два лаборанта: один в кабинете физики, другой в кабинетах химии, биологии и географии. Я же был просто лаборантом Мошанской школы, единственным. Кроме физики и химии мне вменялось в обязанность, при необходимости, запустить старенький одноцилиндровый бензиновый мотор школьной электростанции, крутить пластинки на уроках французского языка.
- С первого сентября обещали ставку моториста. Если разрешат перепрофилировать, то примем как рабочего по хоздвору. И тебе будет легче и проще. - сказал Иван Федорович.
На следующей перемене директор объявил, что в пять часов вечера состоится заседание педагогического совета. Мое участие в нем, как лаборанта, обязательно ...