Аннотация: Светослав Рац в своей деятельности с Ватагой начинает сталкиваться странными загадками. Но все ярче разгорается его надежда на воссоединение с семьей...
Глава 5. На закате лета.
Пути, вести, фантасмагории.
Больше месяца я исполнял роль бессловесной бандероли в ловких руках опытных почтальонов.
В Выборге меня встретил "стратегический" человек и через несколько дней переправил на туристическую базу Куолаярви - на север Карелии.
Потом тайными тропами меня переадресовали в Хельсинки, где сделали легкую пластическую операцию. Она была скорее косметическая, и "прижилась" быстро. Еще мне окончательно "приживили" паспорт на знакомое имя - Цубера Станислава Владимировича. К нему добавили водительские права международного типа и новую пластиковую карту "Трансславбанка".
Затем меня передислоцировали в Калининград.
Тут я сидел на пустующей загородной даче и читал приключенческую литературу: Майна Рида, Фенимора Купера, Льюиса Стивенсона, Эдгара По и прочих, с детства любимых авторов.
Хотелось видеть "ватажников", пообщаться с Наташей и Каринкой. Но главное - я буквально бесился от сознания того, что за меня, - в том числе и по моему личному делу, - работают другие.
Время от времени я останавливался перед зеркалом, чтобы привыкнуть к своей обновленной физиономии. Никогда не считал себя красавцем, но кудесник из Хельсинки явно улучшил мой фасад. Брови потончали и почернели. Нос чуть сузился, губы, наоборот, слегка располнели. Глаза будто освободились от давления прежних кустистых бровей и явно расширились. Тонкая полоска растительности делала подбородок более волевым. Специальная обувь и "секретный" корсет выправляли осанку, увеличивая рост - сантиметров на пять, не менее. Но главная "фишка" финского "мордодизайнера" - устранение природного красноватого оттенка кожи моего лица. Этому помогала какая-то хитрая мазь, состав которой декларировался как научное достижение века.
Раньше я бы порадовался улучшению своей внешности, но сейчас, глядя в зеркало, хладнокровно оценивал степень "неузнаваемости".
Интересно, сразу ли узнают меня близкие? Филин с Корейцем, как тренированные в "шпионском" ремесле люди - узнают наверняка. Наташа, как неравнодушная женщина - возможно, тоже. Укропов или Пилипок - навряд ли. А вот Олежка? Как давно я его не видел. Может быть, я его узнаю не сразу,...если встречу. Не хнычь, говорил я себе, все будет хорошо.
Главное, чтобы меня не узнавали люди из соответствующих учреждений - по описаниям, фотографиям и прочим следовательским штучкам-дрючкам.
Удручал факт, что информацией о ходе работы Ватаги я практически не владел. За полтора месяца получил от Стратега только три весточки.
Первое сообщение поступило еще в июле и содержало лаконичное резюме по поводу развала "прокурорской группировки" в нашем городе. Стрельченко уволили "по собственному желанию". Трое следователей, так или иначе, последовали по пути опального подполковника. Кравец пострадал меньше, но намертво обосновался в Челябинске с небольшим понижением по службе.
Кадровые перестановки, естественно, не означали, что исчезло "левое" влияние на местные правовые органы. Поэтому Наташе рекомендовано пока не "светиться" в городе. В небольшом городке в тридцати километрах от нашей "Берлоги", ей нашли должность, где ее феноменальная ассоциативная память очень даже устраивала Стратега. И теперь на новую работу госпожа Ярилова выезжает из Мишкино на собственном автомобиле "ауди". Да, в том самом автомобиле, который в свое время увез ее из "профилакторного" плена. Карина ездит с мамой, - в том же городке ее устроили в одну из частных школ "продленного дня" с гарантией полноценного развивающего обучения.
Я порадовался таким событиям. Но до исполнения основных желаний было далеко. Меня душила "одна, но пламенная страсть": найти сына.
Второе сообщение от Стратега пришло уже в начале августа и содержало результаты выявления истинных владельцев охранно-поискового предприятия с многозначительным названием "Кербер". Выяснились интересные детали. Масальский и Либерман в девяностые годы стажировались в Принстонском университете штата Нью-Джерси по специальностям бизнес и право соответственно. Там же в эти годы "в очном формате" обучался экономике и будущий работник российского министерства Ян Мицукевич.
Иосиф Хуцилава был в свое время уволен из рядов грузинского МВД со стандартной формулировкой "несоответствие". Удалось выяснить, что руководству тогда не понравился криминальный "душок" в деятельности слишком активного сотрудника. Зато, переехав в Москву, Хуцилава стал востребован в частных силовых структурах и сдружился с Мицукевичем.
Так что, несмотря на засекреченность списка главных акционеров ЗАО "Кербер", угадать истинных организаторов фирмы было не сложно.
Стратег задействовал аналитиков компьютерных сетей - хакеров. Те целенаправленно пошарили, где следует, и обнаружили в стране еще полтора десятка фирм, к созданию которых имели отношение Либерман и люди из его окружения. Все эти ООО, ЗАО и НПП были частными структурами трех основных типов: силовые - охрана и сыск; производственные, - разработка полезных ископаемых; научно-исследовательские, - фармацевтика, минералогия, оптика, акустика и даже парапсихология.
Кстати, в качестве помощника министра Мицукевич действительно курировал разработку полезных ископаемых на Урале.
"Заглотив" эту информацию, я задумался. Вообще-то, ничего сверхординарного в данных фактах нет. Подтверждались версии, выдвинутые еще на июньском заседании Ватаги в Мишкино. Правда, оставалась невыясненной основная побудительная причина политики противника. Кажущееся разнообразие исследовательской деятельности Либермана "со товарищи" требовало дополнительного осмысления.
Но мне-то было важно во всем этом выделить личную линию. Неужели такая "моська", как я, умудрилась наступить на любимую мозоль гигантского слона? В эмоциональную версию моего наказания как-то не верилось. Слишком много сложных ходов. Меня - в тюрьму, Милую - в могилу, Олега - вообще непонятно куда.
В истории разрушения моего уютного мирка должна существовать логика. На ум приходили разные, даже фантастические предположения. Но ни одно из них не поддавалось логическому объяснению.
Меня - арестовали, Милку - убили, Олега - убрали. Почему так, а не иначе?
Меня - устранили? Милку - не сберегли? Олега - использовали? Вообще чушь, сплошные вопросы.
Наиболее странной казалась вторая часть этой тройной акции. Кому могла помешать беспамятная больная женщина? Тут я начинал размышлять о втором малоизвестном лице в этой истории. Если Либерман - главный "икс" уравнения, которое мне необходимо решить, то есть "игрек" - скромный профессор Левин. Может, выявятся еще и "зеты".
В суете переездов не удавалось толком подумать, помечтать и даже поспать. Но в пригороде бывшего Кенигсберга, в коттедже под старинными кленами приснился мне сон, - черно-белый, но зато построенный на ярких звуковых восприятиях.
Я сижу у высокого темного ложа, на котором лежит Наташа. Она в белом одеянии, белые волосы распущены. Белое лицо, - светлы даже зрачки глаз и губы. Темны только ресницы. Они слегка дрожат.
Я взволнован, но не встревожен. Чего-то жду, но не помню, чего.
Вдруг из-за спины раздаются дребезжащие, как будто кашляющие звуки гитары. Из них рождается мелодия, которую я силюсь вспомнить. Да - слышал ее совсем недавно, на турбазе Куолаярви. А вот и он, странный старик, певший там простенькие песни. Седые длинные волосы, лохматая борода, но под живописными лохмотьями угадывается огромное крепкое тело.
Старая раздолбанная гитара кажется игрушкой в его больших ладонях. Мотив, типа наигрыш, который звучал в перерывах между его песнями, из переборов и аккордов вдруг начинает перерождаться в мелодию новой песни. Но слова у певца не получаются. Он шевелит губами и смотрит на меня из-под насупленных бровей.
Но слова складываются в моей голове:
"Ожидание богов
Длится тысячи лет.
Серость снов, грехов, долгов,...
Где же ты, белый цвет?"
О чем это он? Песня продолжается, но я не могу запомнить слова, так как, повернувшись к Наташе, не вижу ее лица. Вижу светлое пятно с полосками ресниц. Но тело под покрывалом явственно изменилось. Увеличились холмики грудей, и живот стал более выпуклым.
И песня, звенящая прямо в мозгу, не может заглушить знакомый женский голос, тихо произносящий:
- Светик...
Потом - как обычно: нервное пробуждение, ночные мысли, состоящие из сплошных вопросов, и смутно-тревожный сон "без картинок".
В общем,- какая-то фантасмагория, явно "по мотивам" Эдгара По.
Но Филин с Корейцем неоднократно советовали мне больше доверять снам и пытаться найти в них ростки возможного будущего.
Много дней я ходил, пытаясь вспомнить слова песни, звучавшей в Куолаярви и во сне.
Может быть, вспомнил, но, скорее всего, мой мозг сам в стихотворной форме выразил мысли, навеваемые песней. Мелодию и слова я записал, условно назвав творение "Белой песней".
Фотографии, информация, домыслы.
От Стратега пришло третье сообщение, насыщенное фотоматериалами. Текст был краток: ЛЕО ЗА ГРАНИЦЕЙ. ПОСЕЩЕНИЯ ФИКСИРУЮТСЯ. ФОТО ВНУТРИ НЕДВИЖИМОСТИ "ДРУЗЕЙ". ИНФА+ НАЗВАНИЯ ФАЙЛОВ.
Времени - хоть отбавляй, поэтому я рассматривал фотографии "с чувством, с толком, с расстановкой".
На фотографических файлах с названием "Вилла Масальских в Ницце" чаще других мелькала пожилая женщина, бабушка Лео. Также немало места занимала молодая женщина, репетиторша французского языка и гувернантка по совместительству. Часто навещал Масальских семейный адвокат, на лощеной физиономии которого взгляд невольно искал надпись "евротип". Что ж, - у нас моден сейчас стиль "евро".
А это отснято в лондонском особняке Либермана. "Стратегический" фотограф попал, очевидно, на светский прием. Множество лиц - пресных, скучных, пресыщенных,... ряд синонимов можно продолжать. Оригинальных и живых персонажей не видно, знакомых - тоже.
В летней резиденции Либермана в Сицилии "фотоперсоны" выглядели веселее. Конечно, взгляд постоянно цеплялся за мутных "секъюрити", ненароком застрявших в уголках фотографий. Зато колоритный усатый дворецкий зачастую выпячивался на передних планах.
Однако, лучше других украшала снимки улыбчивая девочка лет тринадцати. Фото с ее лицом подписано - "Ревекка, племянница Либермана". Миндалевидные карие глаза под каштановой челкой смутно напоминали девочку-мечту моего подросткового периода.
Рядом с ней постоянно находилась пожилая и толстая гувернантка негроидной расы.
Снято, в основном, на террасах - пляжей, коттеджей, кафе.
На одном из снимков "а ля ужин при свечах" мой взгляд задержался надолго. В бледной барышне, сидящей по центру стола, я с трудом узнал Ревекку. Вместо обычной улыбки она демонстрировала снисходительную сжатость губ. Темные волосы, обычно распущенные, собраны во что-то чересчур сложное, чтобы нравиться. Бордовое платье - в старинном стиле, громоздкое из-за множества кружев и рюшек.
Рядом с девицей юмористично выглядела чернокожая гувернантка в светлом платье. Расплывчатый увеличенный негатив хозяйки - не иначе. За спинами лиц женского пола смутно угадывалась фигура усатого дворецкого.
Снимок сделан с места напротив особ женского пола. Поэтому профили трех гостей, сидевших рядом с фотографом, попали в кадр лишь частично. К тому же четкость изображения оставляла желать лучшего.
Но снимал "профи". Он как-то изловчился, и лица всех персонажей худо-бедно, но в кадр попали.
Два господина типа "состоятельный джентльмен", - помните кротов из мультфильма "Дюймовочка"? - были мне незнакомы. Зато видневшаяся за ними седая борода под характерными круглыми очками кого-то мне напомнила.
Полутьма, очки, бородка,... похоже на профессора Левина! Конечно, видел его я только раз, причем в самый тяжкий момент жизни - при прощании с Милой.
Но, если это он, то связь его с Либерманом несомненна!
Я разглядывал снимок и так и этак, масштабируя нужный ракурс.
Ладно, поделюсь сомнениями с Филиным, он поможет их разрешить.
Четвертая группа снимков имела заглавие "Коттедж Мицукевича на острове Крит". Там я не увидел ничего интересного. Отснятые женщины и мужчины были, в основном, моложе Либермана или Масальского. Хотя я сделал пометку на одном лице, явно кавказской национальности. Может, это Хуцилава?
***
Ночью долго не мог заснуть. В глазах "каруселились" лица, незнакомые и мрачные. Улыбалась лишь девочка с каштановой прической. Да у профессора под бородкой угадывалась змеиная хитрость.
Ближе к "часу быка" я стал засыпать. И в этот момент мне привиделся черно-белый образ Ревекки со стрижеными волосами.
Ч-черт! Я, как ошпаренный, выскочил из кровати и бросился к "спецфону". Открыл крупное фото Ревекки, прикрыл на нем челку и задумался.
Детских фотографий у Милой сохранилось немного, и одна из них была по-своему уникальна. Любительский мутный снимок изображал угловатую девчонку рядом с парой дворовых подружек. Бледное личико и мальчишеская стрижка напоминали о недавно перенесенной болезни. Милая не любила эту фотографию, но я видел в девочке черты будущей красавицы отчетливей, чем на других детских снимках.
Так вот, если бы Ревекка была острижена после длительной болезни, она бы очень походила на Милую из тех далеких времен!
Конечно, у каждого мужчины свой идеал женской красоты, - "свой типаж", частями узнаваемый во многих представительницах прекрасного пола. Если таких "элементов узнавания" у женщины много, мужчина теряет от нее голову.
Но почему похожие общие черты могут проявиться у славянской женщины и у еврейской девочки? Хотя этот вопрос так сложен, что его можно занести в разряд риторических.
Меня так распирало от множества мыслей, что я не стал ждать утра и послал сообщение Стратегу: БИОГРАФИЯ РЕВЕККИ? СНИМОК 57 ЛЕВИН? 72 ХУЦИЛАВА? ХОЧУ РАБОТАТЬ!!!
Ответ пришел через двое суток. ОТЕЦ РЕВЕККИ СЕМЕН (САМСОН) ЛИБЕРМАН УБИТ В ТОЛЬЯТТИ ЗА 2 МЕСЯЦА ДО РОЖДЕНИЯ ДОЧКИ. МАТЬ ЭММА ЛИБЕРМАН - СУДЬБА? РЕВЕККА ВСЮ ЖИЗНЬ В СИЦИЛИИ. ЛЕВИН НА СНИМКЕ+. ГРУЗИН СТ.АГЕНТ КЕРБЕРА.
ПО РАБОТЕ+ ЧИТАЙ ФАЙЛ. И ЖДИ.
Информации - не густо, но нельзя привередничать - в ней, наверняка, все, что есть у Филина на сегодняшний день.
Зато известие о предстоящей работе порадовало.
Я тут же открыл предлагаемый файл и стал читать его с легким недоумением.
"Произво́дственное объедине́ние "Вымпел" - федеральное государственное унитарное предприятие по производству компонентов ядерного оружия, изотопов, хранению и регенерации отработавшего ядерного топлива, расположено в городе Тихореченске Челябинской области.
ПО "Вымпел" является одним из крупнейших российских центров по переработке радиоактивных материалов. Объединение обслуживает Кольскую, Нововоронежскую и Белоярскую атомные станции, а также перерабатывает ядерное топливо с атомных подводных лодок и атомного ледокольного флота.
С 1948 года ПО "Вымпел" производит оружейный плутоний, первый реактор был запущен 19 мая 1948 года.
"Актымская авария" - первая в СССР радиационная чрезвычайная ситуация техногенного характера, возникшая 29 сентября 1957 года на химкомбинате "Вымпел", расположенном в закрытом городе "Челябинск-40". С 1954 года город назывался Тихореченск, но его название в советское время употреблялось только в секретной переписке, поэтому авария и получила название "актымской" по ближайшему городу Актым, который обозначен на картах.
Взрыв полностью разрушил емкость из нержавеющей стали, содержащую 70 - 80 т отходов, сорвал и отбросил в сторону на 25 м бетонную плиту перекрытия каньона - ячейки для емкости в заглубленном бетонном сооружении. Из хранилища в окружающую среду была выброшена смесь радионуклидов общей активностью 20 млн. Ки.
Облучение населения, проживающего на территории Восточноуральского следа, было как внешним, так и внутренним: 2280 человек за 250 дней проживания получили дозу около 17 сЗв, а 7300 человек за 330-770 дней проживания - около 6 сЗв. От радиационного облучения только в течение первых 10 дней погибли около 200 человек, общее число пострадавших оценивается в 250 тысяч человек....
В период с 1953-го по 2000-й год в ПО "Вымпел" произошло больше сотни аварий.
В ходе проверки в 2005 году прокуратура установила факт нарушения правил обращения с экологически опасными отходами производства в период 2001-2004 годов, что привело к сбросу в бассейн реки Тиша нескольких десятков миллионов кубометров жидких радиоактивных отходов производства ПО "Вымпел". По словам замначальника отдела Генпрокуратуры РФ в Уральском федеральном округе Владимира Иванова, "установлено, что заводская плотина, которая давно нуждается в реконструкции, пропускает в водоем жидкие радиоактивные отходы, что создает серьёзную угрозу для окружающей среды не только в Челябинской области, но и в соседних регионах". По данным прокуратуры, из-за деятельности комбината "Вымпел" в пойме реки Тиша за эти четыре года уровень радионуклидов вырос в несколько раз. Как показала экспертиза, территория заражения составила 200 километров. В опасной зоне проживают около 12 тыс. человек. При этом следователи заявляли, что на них оказывается давление в связи с расследованием. Генеральному директору ПО "Вымпел" Виктору Садовникову было предъявлено обвинения по "экологическим" статьям 246 и 247 УК РФ. В 2006 году уголовное дело в отношении Садовникова было прекращено в связи с амнистией к 100-летию Госдумы.
Тиша - река, загрязнённая радиоактивными отходами, сбрасываемыми химкомбинатом "Вымпел". На берегах реки радиоактивный фон превышен многократно. С 1946 по 1956 год сбросы средне- и высокоактивных жидких отходов ПО "Вымпел" производили в открытую речную систему Исеть-Тобол в 6 км от истока реки Тиши. Всего за эти годы было сброшено 76 млн м3 сточных вод с общей активностью по β-излучениям свыше 2,75 млн Ки. Жители прибрежных сел подверглись как внешнему облучению, так и внутреннему. Всего радиационному воздействию подверглись 124 тыс. человек, проживающих в населенных пунктах на берегах рек этой водной системы. Наибольшему облучению подверглись жители побережья реки Тиши (28,1 тыс. человек). Около 7,5 тыс. человек, переселенных из 20 населенных пунктов, получили средние эффективные эквивалентные дозы в диапазоне 3 - 170 сЗв. В последующем в верхней части реки был построен каскад водоемов. Большая часть (по активности) жидких радиоактивных отходов сбрасывалась в оз. Каралык (водоём 9) и "Старое болото". Пойма реки и донные отложения загрязнены, иловые отложения в верхней части реки рассматриваются как твёрдые радиоактивные отходы. Подземные воды в районе оз. Каралык и Тишинского каскада водоёмов загрязнены.
Вопрос радиоактивного загрязнения Челябинской области поднимался неоднократно, но из-за стратегической важности химкомбината каждый раз оставался без внимания".
***
Полдня я потратил на запоминание текста, а также на тщательное изучение и запоминание подробной карты Актымского района, приложенной к текстовому файлу. Почему? Стратег ненужную информацию не дает и наверняка устроит "случайный" экзамен доверенному лицу.
Только после этого я принялся размышлять на тему "а зачем это нужно".
Получалось не очень.
Тихореченск от нашего города расположен в ста с небольшим километрах на северо-восток. Об Актымской трагедии пятьдесят седьмого я, конечно же, слышал, но серьезно о ней не задумывался.
Пересланная мне информация - явно официальная, из Интернета. Так сказать, базовая, ибо наверняка у Стратега имеются важные дополнения, поясняющие тонкости предстоящей работы.
Может, не забивать голову всяческими измышлениями? Но работа мозга стихийна, как сама природа. Усилием воли ее не остановишь.
Эх, фантазировать, так напропалую!
Возможно, некие могущественные структуры заинтересовались чем-то, связанным с радиоактивными выбросами на Южном Урале. И, судя по затрачиваемым средствам, цель явно их оправдывает.
Направление деятельности фирм, организованных под эту цель, намекает на научные открытия, - совершенные, или совершаемые, - которые приносят, или могут принести баснословные прибыли. Иначе "либерманы" и пальцем не пошевелят.
Есть, правда, цель, "достойная" таких людей, но при этом требующая больших и быстро не окупаемых вложений. Это власть - над миром, над страной, или, хотя бы над регионом.
Короче, делать какие-то выводы на "хлипкой базе данных" - нецелесообразно. Лучше сохранить нервы и разум свежими - к будущей встрече с начальством.
Надейся!
Чтобы отмахнуться от нагло лезущих в голову мыслей, я вынул "спецфон" и долго смотрел в спокойные глаза Милой на фотографии "а-ля Мадонна с Младенцем".
По строжайшей инструкции Стратега "ватажник" на задании не должен иметь при себе ничего, хоть как-то относящегося к его истинной личности. Но я отсканировал фотографию Милой с Олежкой на руках и положил ее в самый дальний и секретный файл "спецфона". Думаю, если Стратег узнает, то не сильно рассердится, - ведь посторонним лицам невозможно извлечь файл, не разрушив его.
Зато при виде любимого лица на душе становилось спокойно, хоть и грустно. Вспоминались цели, для которых живу.
Извлек другой файл, нашел снимок Ревекки и стал изучать отдельные фрагменты лица девочки, закрывая пальцами остальное.
И вдруг...
Сбоку за шеей девочки я увидел отражение в квадрате стекла.
Высокая спинка кресла, - инвалидного? - и за ней женская голова в цветастой шали. Видны лишь край щеки и ухо.
Будто боксер Валуев врезал мне своим кулачищем в сердце! И на грани нокаута, в течение нескольких секунд я был уверен, что именно эту щечку и именно мочку этого уха я целовал у Милой еще пару лет назад!
Наконец, вместе с хрипло втянутым в себя воздухом, я включил свой рассудок.
Нельзя долго смотреть на лик Милой, а потом разглядывать фотографии! Так можно в любых бликах усмотреть все, что хочется раненому подсознанию.
Но сердце не слушало рассудок и возражало ему:
- Тук! - на! Тук! - дей! Тук! - ся!
На - дей - ся?
Конец второй летописи.
Приложение 1.
"Прошлолетие" Вадима Пака
Самые яркие детские воспоминания Вадима Пака - боль, злоба, отчаяние и слезы в одиночестве. Все, выпадающее обреченному на поражение участнику драки.
Так сложилось, что среди сверстников у него не было даже приятелей, не говоря о друзьях. К отцу маленький Вадим со своими обидами не шел, так как уже с трехлетнего возраста начал понимать - старшему Паку в жизни тяжелее, чем ему. А отца он очень любил.
Жаловаться матери - дело абсолютно бесполезное, и, к тому же, болезненное. Ее нервные срывы и истерики ударяли по отцу, по ней самой, по Вадиму. Но никогда не выходили за пределы дома.
Мать - слабый человек, так как - женщина. Отец объяснял это сыну, но легче не становилось. Женщины в бедах всегда винят мужей, но в чем был виноват отец Вадима?
В тысяча девятьсот семьдесят девятом году уральский автозавод получил заказ на большую партию автомобилей для Северной Кореи. В условиях контракта было оговорено обучение представителей заказчика премудростям автомобильного производства.
Так в составе корейской делегации в Россию приехал молодой специалист Пак Ким Ир. Для своей миссии парень подходил по всем статьям: молодость (значит, перспективность), техническое образование и неплохое владение русским языком. К тому же кореец был физически хорошо сложен, а черты его лица больше смахивали на европейские, чем на азиатские.
Даша Шевчук работала технологом на сборке моторов. Русоволосая сероглазая "хохлушка" приветила статного корейца. Молодые люди нашли общий язык. Их решение пожениться было одобрено руководством обеих стран, так как превосходно вписывалось в идеологические принципы. Уральский автозавод к тому же приобрел специалиста, так как Пак решил остаться в Советском Союзе. Родителей у него убили в войне шестидесятых годов, а у Даши от умершей матери в Старом городке остался домик, пусть небольшой, но вполне справный.
Поначалу ничто не мешало Пакам жить нормально. В частном секторе Старграда жители не слишком обращали внимание на соседей. Удивлялись выбору Даши, но недолго. А так, кореец был тихий и вежливый. К тому же, обрусевшими корейцами Россию не удивишь.
Через год у Паков родилась дочка Ира, потом сын Вадим.
Но грянули лихие девяностые годы. В страну пришел капитализм в стадии первоначального накопления капитала. В переводе на житейский язык - началось первоначальное воровство добра, нажитого при социализме. А поскольку Россия всегда идет своим, обычно кривым путем, то и капитализм в ней больше походил на бюрократический феодализм. Князьками на местах сели бывшие партийные и комсомольские боссы, породнившись с криминалом. Раковыми метастазами по стране поползли коррупция и бандитизм.
На градообразующем предприятии было что воровать. Автозавод оказался лакомым куском для "новых буржуинов". Производство загнивало, зато многие городские высокопоставленные жулики успешно торговали автомобилями, - по ценам, намного меньшим, чем в торговом центре самого автозавода.
Промышленный гигант банкротился прямо на глазах. Работникам стали задерживать зарплату, начались массовые увольнения.
Паки уволились одними из первых. Ким обладал рабочими "золотыми" руками, и это навело на мысль создать небольшую мастерскую для изготовления и ремонта бытового инвентаря.
Исходя из теоретических законов капитализма, предприятие Пака было обречено на успех. Ведь вокруг мастерской располагался частный, почти сельскохозяйственный сектор.
Но работящий кореец не учел некоторые местные реалии.
Популяция пожилых добропорядочных соседей в Старграде стала резко сокращаться. Кто-то умер, а кто-то переехал в благоустроенные квартиры. Дома и землю скупали, - "под коттеджи", - люди явно не аграрного, а скорее бандитского сословия.
Это сейчас уголовники вынуждены обретать внешний лоск корректности, а тогда они были обычными "урками". Несчастный Пак в силу своего происхождения, - и, отчасти, предпринимательской деятельности, - очень быстро стал объектом не только насмешек и оскорблений, но и шантажа вперемешку с террором.
Кличка Глупак была еще милой - с социалистических времен. А как вам, например, Корейская Пакость?
К тому же у корейца выявился недостаток, мешавший ему жить. Болезнь называлась - Принципы. Бандиты приходили к Паку с предложениями сделать самодельное оружие, или, хотя бы, отремонтировать имеющееся. Но "Глупак", пацифист по мировоззрению, отказывался наотрез.
Естественно, после этого его жизнь, мягко говоря, не улучшалась.
Вадиму было десять лет, когда местные криминальные "барончики" практически сделали Паков изгоями. Особенно старались братья Цыпкины. Было их трое, но "заправлял" в микрорайоне, по сути, один из них - старший, Михаил. Он любил кличку Медведь, но за глаза, - а старшие "авторитеты" и в глаза, - его называли Цыпой-старшим.
"Цыпы" младшие, - Федор и Петр, - были пристроены к "делу", но толку от них было немного. Зато гонору и чванства - больше, чем у старшего брата. Они "крутили хвосты телятам", то есть занимались рэкетом, и "сливок" на "житуху" им хватало.
Местная школа была заполнена многочисленными отпрысками династии Цыпкиных - заносчивыми и жестокими. Они копировали жизнь папаш - собирали в банды школьников, в народе именуемых "цыплятами", распределяли роли "фрайеров" и "шестерок".
В подобной иерархии Вадим вполне мог бы стать "петухом". Но даже дети быстро поняли: такого звереныша легче убить, чем подчинить. Правда, пробовать на корейчонке-одиночке свои прорезающиеся шакальи зубы им никто не мешал, - всемером одного они почти не боялись.
В школе Вадим чувствовал себя, как кот в собачьей стае. Шкура постоянно на дыбах, боль ждала всюду.
А тут еще мать перестала выдерживать житейскую "напрягу". Здоровье ее пошатнулось, характер окончательно испортился. На мужа и детей пошел "слив" всех обид, сыпавшихся на семью. Мысль о "глупом поступке молодости" озвучивалась по десятку раз на дню. Надо же, молодая, белокожая, красивая - и замужем за корейцем.
Старшая сестра Вадима, Ира переняла от отца способности к иностранным языкам. Прилично владела английским - еще в советское время повезло с преподавательницей. Корейский язык знала от отца. Когда жить в Старграде стало совсем невыносимо, пятнадцатилетняя девчонка совершила авантюрный поступок, удививший многих. Каким-то образом она умудрилась доехать до Москвы и найти северокорейское посольство. Расположила к себе соотечественников отца, рассказав о тяжелой жизни в бандитской провинции. "Соцкорейцы" капиталистическую Россию любили не очень, хотя политических скандалов старались избегать. Но владеющая тремя языками "полукореянка" им приглянулась. Восточная мудрость прорезалась в атташе, который придумал, как помочь девочке. Попросту взял ее на работу. По корейским меркам Ира была уже совершеннолетней, но все оформили чин чином. Родителям запрос сделали, российским властям - тоже. И те и другие согласились.
Кстати, позже Вадим узнал, что запрос сделали и по Пак Ким Иру. Тут оказалось сложнее. Дарья Пак категорически отказалась "идти в кореянки", российские власти выставили достаточно причин оттянуть репатриацию, да и сам кореец-россиянин не был готов к подобному повороту. Счел подождать совершеннолетия Вадима, да и жену он любил, невзирая на происшедшие с ней перемены.
Замордованный сверстниками Вадим созревал для похода по стопам сестры, в смысле, - для свершения какого-нибудь отчаянного поступка. Но судьба вдруг послала ему приятеля и мудрого наставника в одном лице.
Однажды мальчик подрался в очередной раз. Точнее сказать, его побили, так как противников было четверо, и они были старше. Это были "васькины цыплята" - семиклассники под руководством Васьки, сына Цыпкина старшего.
В неравной драке Вадим проявил себя неплохо - удалось "зажечь фонаря" под глазами у двоих нападавших. Но, - получив при этом синяков в три раза больше.
Позорно бежать Вадим считал "западло", но удалось забиться под мост у местной речушки. Приемлемый узкий лаз туда существовал только один. Скопом не залезешь, а по очереди страшно - Вадим драться умел. В свое время он выведал у отца несколько приемов древней корейской борьбы. Как истинно уважающий себя северный кореец, старший Пак служил в армии, а там существовал корейский вариант российского самбо. От себя Вадим добавлял в драку жестокие хулиганские приемы, которым улица учит ребят, дерущихся постоянно.
Васька и его "бойцы" наверху бубнили матерщину, кричали "выходи, подлый трус", но вниз спускаться не торопились. Маленький Пак настороженно сидел под мостом и выжидал. Терпеливо и долго ждать - основа характера кота, вынужденного жить с собаками.
Вдруг в глубине под мостом кто-то зашевелился. Вадим было дернулся, но, приглядевшись, увидел укрытого рваньем "бомжа" - безобидного пьяницу с незатейливой кличкой Жук.
В Старом Городе Жук жил только летом. Где он жил зимой, никто не знал и знать не хотел. Вместо правой ноги у "бомжа" была деревяшка, что зачастую помогало ему собрать на кусок хлеба и стакан водки. Возраст подобных социальных изгоев определять трудно, но Жуку, похоже, сорок годков еще не стукнуло. Имя у него было русское, - Иван, - да и черты лица соответствующие. Но черные волосы наводили на мысль о цыганских корнях. Отсюда и кличка.
Он говорил, что потерял ногу в Афганистане. Никто не верил - всем известны классические сказки для легковерных обывателей.
- Парень, ты чо, и вправду, кореец? - Жук прокашлялся, но говорил шепотом. - Вообще-то похож, да не очень. В Афгане я их видел парочку. Но я смотрю, пацан, ты не из боязливых. Ребята крупные на тебя напали. Как будешь действовать?
Вадим сделал жест, означающий "тише", но сквозь зубы процедил:
- Первого постараюсь вырубить, а там видно будет.
- Веса в тебе маловато, - задумчиво пробормотал бомж. - Таким ребятишкам я, в свое время, рекомендовал приемы не из каратэ, а из айкидо.
Музыка восточных боевых слов действовала на мальчика магически. Он вопросительно уставился на Жука.
- Не надо блокировать удары и бить на силу, - продолжал неожиданный союзник, и речь его вдруг стала плавной и литературной. - Используй силу удара врага. Увернись и помоги противнику лететь по инерции. Желательно, чтобы на его пути был какой-нибудь твердый предмет. В бою с превосходящей тебя силой главное - использовать самоуверенность врага. Выгляди слабеньким, но разозли его. Тогда приемы айкидо действуют лучше. Да что я тебе говорю? Щас, сам проверишь.
И действительно, совещание наверху закончилось. "Цыплята" решили действовать. Хруст ивы, чмоканье грязи - и перед Вадимом возникли два Васькиных главных "боевика". Ну, конечно, Сашка Хряпин и Степка Мурин, "сладкая парочка". Они всегда ходили вместе, недаром их прозвали Шуриком и Муриком.
Возбужденно сопя, они попробовали протолкнуться в лаз одновременно. Получалось не очень, поэтому Шурику пришлось вырваться вперед. Занося кулак, он прыгнул на Вадима. Полет длился полсекунды, но этого хватило, чтобы маленький Пак успел отодвинуться и даже пнуть противника под колено. Приземление получилось крайне неудачным - нога Шурика надломилась, тело его по инерции пролетело вперед и с воплем плюхнулось со склона в реку.
Помня о втором враге, Вадим резко развернулся. И - вовремя! Мимо виска что-то просвистело, затем что-то сильно ударило в плечо.
Первым "что-то" был увесистый арматурный прут, вторым - голова Мурика. Сам обладатель этих предметов полетел в реку вслед за своим приятелем. И завопил точно так же.
Краем глаза Вадим успел заметить деревянную ногу Жука, быстро прячущуюся под тряпьем. Лицо "бомжа" было безмятежным.
- Зли остальных, - шепнул он.
- Васька, трус! - закричал Вадим. - Твои бойцы решили искупаться! Если тоже хочешь, лезь сюда!
Грязным оползнем сверху скатился мат. Но, похоже, Васька был устрашен судьбой Шурика и Мурика. И звуки его визгливого голоса стали удаляться, перемещаясь ниже по течению реки.
Раздвинув кусты, Вадим увидел, как метрах в пятидесяти "атаман" с помощником помогают выбираться из воды незадачливым членам своей банды.
С удовлетворением отметил, что грязные и мокрые "шурики-мурики" сильно хромают - один на правую ногу, другой на левую.
Васька что-то говорил своим подраненным бойцам. Но они его не слушали. Сняли одежду, отжали ее, потом встряхнули, одели и понуро заковыляли в сторону города.
Непострадавший Васькин помощник, - Вадим забыл его имя, - немного поколебался, но последовал за уходящими приятелями.
Атаман без банды - никто. Васька повернул в сторону невидимого врага свое перекошенное злобой лицо и вознес к небу кулак. Но, - что делать? - побежал вслед за приятелями. Догнав их, принялся что-то доказывать, оживленно жестикулируя. Энтузиазм его, правда, не находил понимания.
Неожиданно для себя Вадим подошел к инвалиду и сказал:
- Спасибо, дядя Жук.
- А, ты про это? - Бомж высунул из-под тряпья деревянную ногу. - Ерунда, просто не люблю, когда дерутся нечестно. Ну, что, пойдем?
Вадим протянул руку, но Жук вдруг мощно оттолкнулся от земли руками, и тело его буквально взлетело, утверждаясь на ногах. То есть - на ноге и на деревяшке.
- Здорово, - воскликнул Вадим.
- У тебя время есть, Кореец? - спросил новый приятель, не подозревая, что впервые применил название национальности как кличку, под которой Вадим потом приобретал известность, - в определенных кругах, разумеется. - Родители ждут?
- До восьми вечера - нет, - махнул рукой юный Кореец.
- Вот и хорошо, - вздохнул Жук. - Тебе надо немного отсидеться, не рисоваться. Пойдем в мою Жучью нору.
И он подмигнул Вадиму, которому очень понравилась такая манера общения, - как равный с равным.
Так началась эта странная дружба. Жук знал о борьбе за жизнь практически все. Он постоянно восхищался инстинктами животных: волчьей честью, лисьей сноровкой, змеиным терпением. И старался развить подобные свойства у себя. А теперь - и у своего молодого друга, разумеется.
Водку он пил не чаще многих благопристойных граждан. А "бомжом" был лишь наполовину - только летом, "по состоянию души".
В далеком поселке Ленинске у Жука была избушка - "печка, обшитая досками", как он говорил, смеясь.
Каждой весной в Старграде он находил и готовил для себя несколько "явок", точнее - нор. И, надо отдать должное, - готовил талантливо.
По крайней мере, даже находясь в метре от любой "жучьей явки", невозможно было догадаться, что она там есть - под бетонной плитой возле свалки, или в крапиве под теплопроводными трубами.
Несмотря на инвалидность, Жук ходил быстро и достаточно бесшумно. На деревянную ногу надевал мягкую насадку собственного изготовления. Вообще, в этой ноге у него был секретный тайничок для десантного ножа.
Но о подобных тонкостях никто не знал, потому что на людях Жук предпочитал выглядеть тем, кем его и считали - неловким жалким калекой и алкашом.
Правда, он не скрывал природный веселый нрав и умение цветисто выражаться. Это приносило ему дополнительные дивиденды в виде подачек. Русский народ не жалует мрачных или слезливых попрошаек...
Вадим очень любил и уважал отца. Но старший Пак, вечно занятый житейскими проблемами, так и не стал ему другом. Его взгляды на жизнь расходились с рано определившимся мировоззрением сына. Непротивление судьбе "дао" и индуистский пацифизм не находили отклика в юной душе Вадима.
Жук не забивал себе голову религиозными догмами. Вообще-то он уважал чужие убеждения, потому как - выстраданы и появились не "с бухты-барахты". Но моральным здоровьем индивида он считал природное чувственное восприятие. "Жизнь коротка", - говорил он. - "Надо успеть почувствовать ее вкус, заложить в себя лучшее, что в ней есть. Ее надо любить! Не умом, а сердцем. Ее надо уважать - в себе, и в других. И тогда будешь поступать так, чтобы душа потом не болела. А все ученые штучки - от лукавого!".
Вадим легко делился с Жуком любыми планами, и всегда получал в ответ: "Спроси душу, как она будет чувствовать после поступка. Если паршиво - ищи другой вариант".
В-общем, с одиннадцати лет Вадим зажил другой жизнью. Нет, тело его страдало так же. Но сердцу стало легче, - оно освоило истину: испытания для людей - как ветер для огня. Слабых личностей беда тушит, а сильных - распаляет и делает крепче.
С Жуком он проводил много времени. Ловил каждое слово в беседах, запоминал каждое движение на тренировках.
По совету Жука он стал строить из себя забитого тихого ребенка - перед взрослыми. Но в школьных бандах знали - драться с юным корейцем нежелательно, даже всемером.
Прошло три года.
Бандитский мир в городе трансформировался - как и во всей России. Шакалы все еще отрывали куски от тела покойной советской империи, но лакомых кусков, которые легко оторвать, становилось меньше. Зато среди хищников появились львы и крупные волки - "бизнесмены" новой формации. Им мешала старая криминальная свора. Мелких гиен и шакалов представители крупного полулегального капитала быстро ставили на место. Определяли, кого сделать партнером, кого - "шестеркой", а кого - "жмуром".
Эти политэкономические тенденции Жук разъяснил Корейцу и предсказал скорый закат династии Цыпкиных. "Помяни мое слово", - вещал он. - "Цыпы слишком жадные и глупые. Непомерными поборами они подрывают экономику района, а тупой террор населения - не лучший способ изъятия доходов".
Тонкостей экономики Вадим не понимал, но верил наставнику. Надежду на лучшие времена пытался внушать отцу.
И действительно, первой ласточкой надвигающихся перемен стало неожиданное приглашение Пака в мэрию. В отделе по работе с частными предпринимателями ему предложили перерегистрироваться в соответствии с новыми правилами. И даже сделали какое-то деловое предложение, о котором отец Вадиму намекнул, но распространяться не стал.
Каким-то образом слух о "связях" корейца с какими-то "деловыми" из центральной части просочился в Старгород и, естественно, достиг ушей братьев Цыпкиных.
Если бы Вадим вовремя поделился этой информацией с Жуком, тот наверняка спрогнозировал бы опасность для семьи Паков.
Ведь даже тупые бандиты звериной сущностью чувствуют угрозу своему благополучному существованию. Правда, обычно им не хватает ума понять истинное происхождение опасности. И они начинают бороться - не с причинами, а со следствиями.
В том году осень выдалась сухой и теплой. Жук шутил: "Если такая погода будет продолжаться, не уеду в Ленинск".