Шурочку переиграл немецкий снайпер. Почти шесть часов она пролежала без единого движения. Ей казалось, что глаза уже не разбирают картинку впереди. Начало сводить ноги. Это означало, что надо прекращать в этот день охоту. Никуда фриц не денется, как и несколько десятков других, с которыми приходилось тягаться с тех пор, как она на фронте. Вот уже год она воюет. И судя по наградам, совсем не плохо. Она уже приготовилась быстро скатиться с небольшой высотки, на которой оборудовала снайперское гнездо, когда прямо перед собой увидела вспышку и ощутила удар в левое плечо. Скорее интуитивно, чем осознано, ей удалось тоже сделать выстрел, но уверенности в попадании не было. После этого она потеряла сознание от резкой боли и очнулась уже в МСБ. Пуля раздробила левую лопатку. Костный осколок оказался в сердечной сумке. Раненую быстро эвакуировали в тыл, где сделали ещё одну серьёзную операцию и после четырех месяцев лечения списали из армии вчистую. Шел январь сорок четвертого года. Председатель медицинской комиссии женщина - майор сказала
-У тебя педагогическое образование, детей учи, это важнее стрельбы. Без тебя фашистов добьют. На спине слева на всю жизнь остался безобразный рубец. Шурочка уехала к родителям в небольшой сибирский городок и стала преподавать в семилетке химию, биологию и свой предмет - географию. Учителей не хватало. Физику, русский и литературу, историю преподавала пожилая блокадница, ленинградка Василиса Николаевна. Она жила при школе с рахитичным внуком-сиротой, четырёхлетним Вовкой. Учеников же было напротив много. В основном дети работников ДОКа. Дерево необходимо было воюющей стране не меньше снарядов. Работали в три смены. Директор ДОКа Дударев Николай Данилович с первого дня обратил на синеглазую худенькую девушку внимание. Шурочке в это время было двадцать пять лет. Николаю Даниловичу сорок. Тем не менее, через несколько дней после первого знакомства, он вечером пришел в дом её родителей, посадил Шурочку и её мать с отцом рядком за стол и сообщил без обиняков
-Человек я занятой. Ухаживать мне, Шура, за тобой некогда. Ты мне так понравилась, что я даже работать с полной отдачей не могу. Словом предлагаю идти за меня замуж. Могу обещать одно. Буду верным и преданным мужем. Разница в возрасте пускай не смущает. Я мужик крепкий и из породы долгожителей. У меня и дед, и бабка ещё живы. Сейчас ничего не говорите, подумайте денёк, а завтра я вечерком приду за ответом. После его ухода Шурочкин отец, свернув цигарку и присев возле печки на низенькую табуретку, сказал, немного подумав и глядя на пламя
-А что, Шурка, иди за него. Мужиками, да ещё такими, разбрасываться не дело. Нынче все на фронте. Людей там положили страсть сколько. Мать добавила
- Видно понравилась ты ему. Сама гляди. Он ведь начальник и говорят строгий. Самой Шурочке Николай Данилович понравился. Её смущало только одно - наличие безобразного рубца после ранения на спине. Поэтому она ответила матери с горечью
- Понравилась! Он ещё моей спины не видал. Увидит, так сразу, как старуха отшепчет.
- Ну и ладно - решил отец- я ему завтра скажу, так, мол, и так. Пусть сам решает. На завтра, когда Николай Данилович вечером пришел к ним за ответом, Шурочкин батюшка немного напряженный и побледневший сообщил
- Мы, конечно, не против такого купца, да только ведь товарец у нас того, немного побит на войне. Дочка, поди сюда. Шурочка специально одетая для такого случая в открытое летнее платье вошла в комнату и показала спину. Николай Данилович встал и рукой едва заметно провел по рубцу
- Чем это тебя так?
-Пулей, потом две операции делали.
- Не болит - спросил он и мягко улыбнулся.
-Теперь уже не болит- ответила она смущенно.
-Эх - с тяжелым вздохом произнес жених - не надо стесняться этого. Это нам мужикам должно быть стыдно, что под пули своих женщин подставляем. Я ведь сам с первого дня войны на фронт стремился - сказал Николай Данилович, - но отказали. Он с досадой стукнул по столу ладонью.
-Номенклатура крайкома и точка. Не рыпайся. Там воюй куда направили. Нас двое братьев младший Георгий певец - бас. Тоже хотел на фронт, не пустили. Ладно. Будем считать- в нашей семье хоть один фронтовик, да будет. Так что давай, Шура, собирайся, домой пойдем.
- Прямо сейчас? - испугалась Шурочкина мать.
- А чего тянуть то, мамаша. На днях съездим в район, распишемся. Мать только покачала головой, но возражать побоялась. Так для Шурочки началась семейная жизнь. Дом Николая Даниловича оказался вагончиком. Из таких домиков состоял целый поселок. В них по две семьи в каждом жили рабочие. Обогревалось это временное жильё печкой типа буржуйки только раза в два больше. На ней же готовили еду. Стенки были дополнительно для утепления обшиты досками, но утром всё промерзало основательно. Вода в ведре покрывалась ледком. В городе у Николая Даниловича было прекрасное жильё. Трехкомнатная большая квартира располагалась в так называемом городке НКВД. Правда мебель в ней, да и вся утварь была казенная. Все имело свой номер, свою бирку. За два года они ночевали в этой квартире несколько раз, когда Николая Даниловича вызывали в Красноярск. На работу Шурочка ездила на доковском грузовичке. В конце 1944 у Василисы обнаружился туберкулез лёгких. Её положили в диспансер. Шурочке в пришлось взять её внука Вовку к себе. Николай Данилович был не против. Малыша после блокадного голода Василисе удалось откормить, только ножки у него так и остались рахитичными и слегка напоминали букву х. Зато аппетит был великолепный. Мальчишка, словно наверстывал упущенное. От еды никогда не отказывался. Шурочка легко нашла к нему подход. Рассказывала, или читала всякую свободную минуту сказки, до которых он был очень охоч. Вечерами, когда глаза у Вовки закрывались, она вглядывалась в его личико и её вместе с нежностью наполняла тревога. Она понимала, ребёнка предстоит вернуть бабушке, а она к нему не на шутку привязалась. Однако весной сорок пятого года Василиса скончалась. Шурочка с Николаем Даниловичем быстро Вовку усыновили. В день объявления о капитуляции Германии, за праздничным столом, Николай Данилович, глядя на жену и сына счастливыми глазами, удовлетворенно сказал
- Ну вот, теперь у нас полная семья и в войне мы победили, теперь станет полегши. Будем учиться жить соответственно. Счастливо жить. И правда, им было хорошо втроём. Через год Николая Даниловича вызвали в Москву и назначили на новую работу во Львов. Он должен был организовать добычу и обработку древесины в Западной Украине. Предупредили, конечно, что будет не просто. Националисты, недобитые бандеровцы ещё пошаливают, но и обнадежили, что с этим скоро будет покончено раз и навсегда. Работа в этом плане ведется серьёзная.
Дома решили, что Николай Данилович уедет один, а как мало-мальски устроится, вызовет семью. Так и поступили, но прошло несколько месяцев, а он звать Шурочку с Вовкой не торопился. В письмах писал, что пока в бытовом отношении неважно и с выездом необходимо подождать. Дело шло к осени, похолодало и в один прекрасный день Шурочка, послав мужу упреждающую телеграмму, выехала с Вовкой поездом во Львов. Николай Данилович встретил их на вокзале.
Разумеется, он был рад их видеть. Водитель Дима на служебном "Опеле" привез их в шикарную квартиру в центре города. Шурочка прямо спросила почему он до сих пор их не вызывал к себе?
-Если у тебя тут женщина, мы немедленно вернёмся назад. Николай Данилович возмутился
- Ты меня не первый день знаешь. Я тебе не хлыщ безответственный. Тут время от времени постреливают. Галиция хоть русскими основана, но не Россия и даже не Украина. Вот и двор. Народ поспешно вернулся в помещение столовой. Только на расстоянии двух метров от вся причина. Видишь, что таскать приходится. Под его пиджаком на поясе оказался пистолет. Через три недели Шурочка убедилась в справедливости его слов. В ноябрьские торжества их обстреляли в Галицком районе, где на улице Ивана Франко в столовой проходил торжественный ужин. Когда раздались выстрелы, Шурочка схватила Вовку в охапку и спряталась за пивную бочку. Всё произошло на заднем дворе столовой, народ уже расходился по домам. Парадная дверь оказалась закрытой. Как позже выяснилось, её специально заблокировали. Было уже темно. Одинокий фонарь освещал черного хода остался лежать солдат, который был прикомандирован для охраны, рядом с ним уже образовалась кровавая лужица. Николай Данилович и ещё несколько человек из-за пивных бочек, стоящих во дворе, открыли стрельбу из пистолетов. Опытным глазом снайпера Шурочка огляделась кругом и поняла, что палят они в божий свет, как в копеечку. Им отвечали с двух точек на крыше четырехэтажного дома, который находился метрах в ста. Она крикнула мужу, чтобы стреляли в фонарь. Не сразу, но стрелки поняли, что надо делать. Кто-то из них, наконец, попал в него и стало темно. Шурочка немедленно перебежала к мужу, сунула ему сына, затем подхватила винтовку, лежащую рядом с убитым солдатом, и с ней вернулась обратно на свою позицию. Сквозь прорезь прицела она вгляделась в два едва заметных силуэта на крыше.
- Только бы оружие было пристреляно - произнесла про себя мысленно, как мольбу и спустила курок, после этого передернула затвор и сделала второй выстрел. Всмотрелась. На крыше никого не было. В ночной тишине после некоторого молчания раздался возглас
-Вот это да! Всё что ли? Потом кто-то засмеялся. Кто-то пробежал к двери и скрылся за ней. Больше никто не стрелял. Оборонявшиеся со двора перешли в помещение. Приехали военные. Шурочка объяснила откуда стреляли. Кроме неё этого, как оказалось, никто не понял. С крыши сняли два трупа. В одном из них Николай Данилович опознал своего водителя Дмитрия Рымчука. Домой вернулись глубокой ночью. Уложили Вовку, а сами долго сидели на кухне. Обсуждали случившееся. Потрясло то, что Рымчук служил в армии. Прошёл всю войну. Как он оказался среди врагов, было не понятно. Шурочке показалось, что она вернулась на фронт, хотя скорее было наоборот, война догнала её здесь в Галиции.
Вовку определили в первый класс, а Шурочке предложили работу в той же школе. Она стала преподавать географию. Жизнь начала приобретать более четкие очертания. Николай Данилович пропадал на работе до поздней ночи. У Шурочки тоже было много дел. Частенько они виделись только утром. Отношения с коллегами учителями на первый взгляд были нормальные. Хоть Шурочка порой ощущала некоторый холодок при общении. Двое из учителей работали и в оккупации. Причем рассказывали, что бандеровцы этого не приветствовали. Считали сотрудничеством с немцами.
-Могли и пристрелить - как-то пожаловалась учительница немецкого Ядвига Негода. Дело было в учительской и завхоз Валерия Федоровна, присутствующая при этом, когда осталась с Шурочкой наедине тихо сказала
-Слушай их больше, они наговорят.
-Что же их не проверяли, когда пришли наши?
-Проверяли. Бывшего директора посадили, а этих двух выпустили. Им, конечно, видней, но эту овчарку немецкую я бы, ни за что не выпустила. Однажды Шурочка застала днем Николая Даниловича с незнакомым подполковником.
-Это Захар Петрович - представил его муж - накрой нам стол на четверых. Потом заглянул к Шурочке, которая хлопотала на кухне, кратко пояснил
- Это начальник местной контрразведки. Бригаду рабочих в лесу перестреляли. Ни один не ушел.
- И что теперь?
- Не знаю, будем решать. Через некоторое время пришли еще двое военных в капитанских погонах. Их тоже познакомили с Шурочкой. Владимир и Николай чем-то походили друг на друга. Оба молодые, крепкие парни.
- Александра Степановна, с нами садитесь - попросили военные. Но Шурочка отказалась. Она старалась мужчинам не мешать. Заходила в комнату только по необходимости. Ближе к вечеру она услышала, что они запели "Черный ворон", потом "Любо братцы любо". Она заглянула в комнату и обнаружила, что солирует её муж. Причем голос у него был густой и очень красивый. Когда провожали гостей, Захар Петрович пообещал подарить ей трофейный карабин с оптическим прицелом.
- Вы себя прекрасно проявили в недавней перестрелке, Александра Степановна. Пусть это будет вам наградой. Шурочка, проводив гостей, обиженно спросила мужа
-Что ж ты, Коля, никогда мне одной не пел?
-А когда петь то было? Не станешь ведь ни с того, ни с сего.
-Здорово у тебя получается. Какой красивый голос!
-Да что у меня, вот у братишки Горки голос. Слушай его любимое. И он запел "У короля была блоха"потом вдруг прервался на полуслове
-Черт, чего я распелся. Там люди погибли, а я пою. Он сел, облокотившись на спинку кровати, задумался. Шурочка смотрела на него, размякшего от водки , очень домашнего, сильного человека и чувствовала, что никого дороже на свете нет. Даже Вовка был дорог ей совсем по-другому. Николай Данилович перевел взгляд на жену и сказал
Водитель-то убитый совсем не Рымчук, а Олесь Щерба, бандеровец. Фронтовик Дмитрий Рымчук скорее всего убит. Использовали его документы. Может тебе с Вовкой уехать пока к родителям? Вон военные говорят месяца через три - четыре будет потише. Но, посмотрев Шурочке в глаза, сказал
-Ладно, сама решай. В конце концов, тех двух бандитов ты уложила.
Иногда мысль уехать, действительно приходила на ум. Например, когда Вовка пришел с улицы и на его губах Шурочка обнаружила кровь
-Тебя кто-то ударил? Стала допытываться она у сына.
-Девочка пирожок дала с камнями.
-Господи, зачем же ты взял его?
-Она спросила, сынок ли я пана директора и дала пирожок.
-Ты проглотил хоть маленький кусочек?
-Нет выплюнул. Он с камнем был.
-А пирожок куда дел?
-Выбросил.
- Пойдем, покажешь, куда выбросил.
Они нашли остатки пирожка и Шурочка обнаружила в нем вместе с картошкой мелкие кусочки толченого стекла.
-Ты знаешь эту девочку? Где она живет? Увы, Вовка не знал ни того ни другого.
Шурочка решительно взяла его за руку.
-Пойдем, сынок поищем её. Разумеется они никого не нашли, но с того времени Вовка лишился возможности гулять на улице без присмотра.
Вместо расстрелянной бригады рабочих , было решено отправить в лес оперативных работников соответствующим образом экипированных.
Через несколько дней девять человек уже находились в районе Милятича. Они засветились у местных жителей. Купили у них самогон, хлеб, яйца, сало и творог. Затем скрылись в лесу, оставив на опушке двух дозорных. Примерно через час, те увидели мальчишку лет двенадцати, который буквально шел по следам опергруппы. Войдя в лес он присел под дерево и замер настороженно прислушиваясь. Так продолжалось не меньше десяти минут. Потом встал и припустил по лесу бегом. Догнать его даже нечего было и думать. Ровно через тридцать минут он вернулся. Не торопясь вышел из леса и скрылся в селе. Прикинули скорость, время на переговоры и обратную дорогу, получилось примерно два километра. Быстро разбились на группы по два человека, для поиска и обнаружили замаскированную мелкими кустами отдушину и небольшой лаз в землянку. Но людей в ней не оказалось. Оперативниками командовал один из капитанов, приходивших в гости к Николаю Даниловичу. Владимир. Он распорядился оставить на опушке леса дозорных на ночь. Вокруг вагончика, в котором были расстреляны рабочие, и где расположилась опергруппа, выставили охранение, незаметное со стороны. В полночь дозорные на опушке разглядели тени людей, двигающихся от села к лесу. Старший отослал напарника предупредить товарищей, а сам продолжил наблюдение. Бандеровцев было, по крайней мере, человек семь, восемь. Они шли по лесу веером. Передвигались очень осторожно. Вооружены были автоматами и ручными пулеметами. Такой случай был предусмотрен. Дозорный должен был оставаться на месте. И недаром. Минут через десять после основных сил бандитов, появились ещё два вооруженных автоматами человека. Они шли не торопясь, словно на прогулке и даже переговаривались тихо между собой. Вот они миновали дозорного и остановились метрах в трех впереди. Он отчетливо различал накинутые на них плащ-палатки. Точно такая же была и на нём. Из леса раздался звук взорвавшейся гранаты. На растяжку напоролись - определил дозорный. Потом послышалась пальба из автоматов и ручных пулемётов. Один из двух крикнул
- Це засада, тикаем. Действительно, чтобы определить это особого ума было не надо. В это время дозорный короткой очередью уложил обоих. Бандеровцев окружили и теперь просто уничтожали. Двоим всё же удалось выскочить из кольца. Они бежали в сторону села. Дозорный подождал, когда бандиты поравняются с ним и побежал рядом. Первый заскочил в одну из хат на краю, с другим пришлось бежать ещё метров сто. Прежде, чем скрыться в своём дворе он явно принимая дозорного за кого-то из своих, крикнул, задыхаясь от быстрого бега
- Ганке требо сказать, шобы всё сховала получше. Наблюдатель пробежал ещё несколько метров, потом присел у плетня, чтобы отдышаться. Вокруг была могильная тишина. Стрельбы из леса тоже не было слышно. Низкое небо, затянутое облаками, безразлично смотрело на село, к которому уже вплотную подкралась зима. Ночами землю подмораживало. Но одежда у дозорного была мокрой от пота. Без потерь не обошлось. Одного из оперативников ранили смертельно, троих тяжело, но не опасно. На царапины и легкие ранения никто внимания не обращал. Убитых бандеровцев оставили в лесу, сами выдвинулись в село. До утра никого не арестовывали. Утром взяли нескольких селян, чтобы те провели опознание убитых. Потом арестовали двух ночных бегунов. Ганка оказалась вдовой новопреставленного раба божьего Дмитрия Лестовского, местного фельдшера. Одного из тех двух, которых пристрелил дозорный. Что она должна была заховать, стало понятно только после досконально проведенного обыска. Между стропилами и соломой, покрывающей сарай во дворе, нашли целый склад золотых монет, колец и других ювелирных изделий. Кроме этого золотые зубные протезы, коронки, некоторые из них прямо с зубами, на которых даже не смыли следы крови
-Что сама дергала зубы ? - поинтересовался Владимир.
-Та, бывало и сама - сообщила женщина с улыбкой, потом выхватила откуда-то из складок юбки пистолет и выстрелила в офицера. Тот упал замертво. Её обезоружили, связали, приставили часового, но что толку, жизнь убитому командиру уже не вернёшь. Когда машина с оперативниками возвращалась в город, на дороге в полукилометре от села мелкими камушками поперёк дороги была выложена надпись " Слава героям!", невдалеке в траве сидели несколько мальчишек и с ненавистью смотрели на проходящую машину
-Снять бы штаны да ремнем по заднице - сказал кто-то. Ему ответили
- Ага, а он по тебе из пистолета, как эта Ганка в Володю. Примерно через неделю после описываемых событий, Николай Данилович принес домой немецкий карабин марки Маузер 98 с цейсовским прицелом к нему и соответствующим разрешением
-Вот тебе от контрразведчиков награда. Захар Петрович передал. - Шурочка, рассматривая подарок, задумчиво произнесла
- Хорошее оружие. Прицел ZF-41 Отличная оптика, скорее всего, меня ранили именно из такого. Николай Данилович обнял её
-Банду, которая перестреляла рабочих, уничтожили. И Володя погиб тот, что к нам приходил. Двое детей осталось. Он мне их фотографии показывал.
Хотел тебе, Шура, ещё раз предложить пожить у родителей, но с этой штукой - он кивком указал на карабин - тебе теперь сам чёрт не брат. Да и мне, если честно, спокойнее. Через неделю в Киев надо ехать. Весь парт. хоз. актив собирают. Как вы тут без меня целую неделю?
- А что с нами сделается. Будем ждать. Через неделю утром Шурочка с Вовкой провожали Николая Даниловича. На вокзале они расцеловались и Шурочка шепнула мужу на ухо
-А нас, кажется, уже четверо.
- Не может быть? - воскликнул он, при этом лицо его стало молодым и счастливым. Он подхватил одной рукой Вовку , другой обнял Шурочку и, целуя их обоих, приговаривал
- Сынок, у тебя братик будет.
-А может быть сестрёнка - возразила Шурочка
-Согласен. Кто будет тот и будет.
Потом он уже из вагона, по пояс высунувшись в окно, махал им рукой и лицо его было необыкновенно счастливым. Таким он и запомнился Шурочке. Больше она его никогда не видела. Бандеровцы отцепили вагон от состава и всех пассажиров из него перестреляли. Шурочке объяснили, что Николай Данилович был убит пулей в затылок, которая на выходе изуродовала его лицо. Поэтому гроб не открывали. Панихида состоялась в Доме Советов. Там были установлены девять гробов. Играла траурная музыка, которая просто разрывала душу . Всё это продолжалось целые сутки. После похорон Шурочка, обессиленная на грани сумасшествия, наконец забылась сном . Ночью, тем не менее, она проснулась от страшного сна. Ей снилось, как Николай Данилович выскакивает из вагона, скатывается по железнодорожной насыпи, пытается перезарядить пистолет и как высокий мужчина с волосами, гладко зачесанными назад, и с прядью, падающей на лоб, стреляет в него из обреза. Всё это было так отчетливо, что уснуть больше не удалось. Всю последующую неделю она ходила на работу словно лунатик. Из этого состояния её вывел товарищ Шацкий из финансово-хозяйственного отдела обкома. Квартира, в которой они жили с Николаем Даниловичем, казённая, сообщил он. Её необходимо освободить и добавил, как показалось Шурочке краснея
- Освободить нужно в двухдневный срок. Впрочем, Шурочке это только показалось. Она спросила куда нужно переехать
-Жильём мы вас обеспечим, как вдову и фронтовичку - заверил Шацкий - на этот счет будьте уверены. На следующий день пришла машина и Шурочку перевезли в комнату в старом четырехквартирном доме на краю города и с удобствами на улице. Вот после этого сомнамбулическое состояние как рукой сняло. Шурочка подумала с грустью, но не без юмора, а если бы я была не фронтовичка и не вдова номенклатурного работника, меня поселили бы в землянку. Единственную свою вещь - детскую кроватку она привезла с собой. Вовка спальным местом был обеспечен. Придется спать на полу, оглядывая пустую комнату, думала она. Сзади, словно угадав её мысли прозвучало
-Если хотите, можете взять у меня диван. Я ваша соседка Аня - сообщила молоденькая девушка и протянула руку . Шурочка пожала её, представилась и они отправились смотреть диван. Им оказалось огромное "доисторическое" сооружение совершенно не подъёмное на первый взгляд.
-Едва ли мы его перетащим - усомнилась Шурочка - уж очень велик.
- Он разбирается. Аня показала как. Он действительно легко разобрался. Вдвоем они перетащили этого монстра к Шурочке в комнату. Диван оказался многофункциональным. Он был ещё и шкафом, и комодом. Шурочка разложила вещи, оставшиеся от мужа, карабин и свою одежду . Всё вошло и место ещё осталось. Стол, чтобы Вовка мог делать уроки, тоже дала Аня. Вообще в этой восемнадцатилетней львовчанке было столько доброты, что она сразу располагала к себе. Вовка просто не отходил от неё ни на шаг.
- Почему ты одна, где твои родители.? Спросила в первый вечер знакомства Шурочка соседку.
-Мама еще в 43 погибла во время налета авиации. Папа в Сибири в тюрьме сидит.
- Он что бандеровец? - осторожно спросила Шура.
- Нет, я полька. Бандеровцы не любят поляков сильнее, чем немцев и русских. Мой отец был директором воскресной католической школы и инвалид с детства, перенес полиомиелит и хромал на одну ногу. В политику не вмешивался и не понимал в ней ничего.
- За что же его посадили?
- За то, что у нас был ещё мой дед. Епископ и настоятель Кафедрального Храма Успения Пресвятой Девы Марии. Впрочем, возможно просто понадобился наш дом в центре. Дедушка умер ещё в сороковом году в Риме. Отца посадили, а меня перевезли сюда в эту комнату. Вот уже год, как я здесь. Хотите я вам кое - что покажу? Они зашли в комнату Ани
-Посмотрите внимательно, вам ничего не кажется странным, или необычным. Вот эта широкая стойка, например? Такие мощные стойки обычно удерживают капитальные перекрытия. А эта что удерживает? Ровно ничего. Она постучала по стойке костяшками пальцев. Да ещё и пустая. А теперь фокус. И Анна легко открыла нишу, скрытую декоративной стойкой. От пола вверх шла лестница, которая заканчивалась площадкой. Они обе поднялись на эту площадку. Аня отодвинула деревянную заслонку и сквозь открывшуюся щель увидела свою комнату
- Для чего это здесь? - поинтересовалась Шура.
-Думаю, мы живем в доме, который раньше был домом терпимости. А это площадка для наблюдения за экстравагантными действиями посетителей и не только. Вот посмотрите на этот деревянный кронштейн. Он наверняка для крепления фотоаппарата. При наличии соответствующих фотографий кое - кто мог заниматься шантажом. Они спустились с лестницы. Вернули стойку в прежнюю позицию и Шурочка спросила
- Ты, Аня, совсем без акцента говоришь на русском. Я вначале была уверена, что ты русская.
-Спасибо за комплимент. Очень приятно. У меня способности к языкам, как у папы и дедушки. Я кроме польского знаю русский, немецкий, французский и английский. А предупредить об опасности, или попросить воды смогу у грека и турка.
-Чем же ты занимаешься, Анечка, чем живешь?
-Мою пол у обеспеченных людей , вожусь с их детьми.
-А не пробовала устроиться на нормальную работу?
- Нет, это невозможно. Почему невозможно объяснять не стала и перевела разговор на другую тему.
- А вы бывали в Сибири? - спросила она.
- Я там родилась и жила всю жизнь.
- Что же вы сделали такое, что вам пришлось жить там.
- Ничего не сделала. Это не наказание. Там чудесно. Правда короткое лето и суровая зима, но такой простор, такая красота. И люди прямые, открытые, решительные и добрые.
Анечка, практически сразу стала частью Шурочкиной семьи. Они даже питались с одного стола. С горем, связанным с потерей мужа, именно эта девочка помогла ей справиться. В один прекрасный день Шурочку, когда она шла на работу, окликнули из проезжающей мимо машины. Это оказался Захар Петрович. Он посадил её рядом и стал расспрашивать, как ей живется. Когда она сказала, куда её переселил обкомовский деятель Шацкий, Захар Петрович удивился
-Постойте, постойте. Я правильно понял, что вас подселили к Анне Вишневицкой?
- Да, это так.
- Ах! Шацкий! К бандеровке подселил. Вот глупая сволочь. Я займусь этим.
-Захар Петрович! Ну какая она бандеровка? Она же полячка, милая девочка.
Я хотела попросить вас её даже на работу устроить.
Захар Петрович нахмурился
-Милая девочка говорите, а вы вспомните, как вашего мальчишку стеклом чуть не накормили. А расспросите его, не эта ли милая девочка ему пирожок дала. Даже мы специалисты с украинской националистической шантрапой разобраться не можем. Мельниковцы, шевченковцы, бандеровцы, тарасовцы, польские державники. Нет, Александра Степановна, подальше от них подальше, хотя, он на секунду замолчал, потом продолжил
-А почему собственно подальше? Вы настоящая Советская патриотка, да ещё и фронтовичка. Вдруг ваша протеже действительно только милая девочка и я ошибаюсь на её счёт. Присмотритесь, понаблюдайте. Уверен, если вы обнаружите, что она враг, от нас скрывать не станете. Вот. Он достал из бумажника квадратный кусочек бумаги. Это телефон, по которому меня отыщут. Только не называйте себя по имени. Отрекомендуйтесь, он задумался
- Ну, скажем псевдонимом Ксенз. Это исключительно для конспирации. Ну, договорились? А квартиру мы вам сделаем. Не сомневайтесь.
Шурочка вышла из машины, её слегка подташнивало. Ай да Захар Петрович! Встретил меня на дороге, по которой я на работу хожу по два, три раза в день. И, разумеется, случайно. Кто бы сомневался. Теперь ясно, почему меня в эту лачугу подселили. Шатцкий тут не причем. Он и в собственном туалете без разрешения начальства воздух не испортит. Смотрите как они прытко стукачей вербуют! Анне про это происшествие она не рассказала. Не потому, что не доверяла ей, просто стыдно было говорить этой открытой славной девушке о такой мерзости. Поделилась ней другим. Сказала
-Хочу уехать домой в Сибирь. Душно мне здесь у вас. Противно.
- И я бы с вами уехала - мечтательно сказала Аня - может быть папу там отыщу.
- Глупенькая, отыщу папу. Там тысячи километров тайги и огромные города. Никого ты там не отыщешь.
-Ну и что, пусть не сама, сердце его отыщет. Шурочка погладила Анну по голове и подумала про себя
-Может ты и права Нечего тебе здесь делать. Бежать надо и чем скорее, тем лучше, а вслух сказала
-Надумаешь, теплое пальтишко и валенки я тебе найду.
Наступила зима. Шли противные дожди. Люди сидели по домам. Ложились спать рано. Именно в такую ночь постучали в их дверь. Шурочка спросила
- Кто стучит?
-Органы безопасности - ответили ей.
- Сейчас оденусь и открою - пообещала она. Сама шепнула Анне, чтобы та спряталась, накинула халат и открыла дверь. Вошли четверо, одетые в военную форму. Глянув на петлицы войск связи, у одного из них ,Шурочка поняла, что это бандеровцы. Собственно никто этого и не скрывал. Високий бандит, который всем распоряжался, спросил
- Кто ещё есть в квартире? - Шурочка сказала, что только она с сыном.
- А где соседка?
-Я ей не сторож. Главный распорядился всё обыскать. Нашли только нитку искусственного жемчуга.
- Це барахло, копеечная цацка - определил высокий. Один из четверых сунул бусы в карман
- Жинке поднесу - пояснил он.
Высокий снял пилотку и положил её на стол. При этом прядь , гладко зачесанных назад волос, упала ему на лоб. Шурочка узнала лицо человека, приснившегося ей во время похорон Николая Даниловича. Видно при этом у неё изменилось лицо. Бандит это заметил
-Ну, шо очи таращишь? - спросил он.
-Убивать сейчас не будем. Убьём, колы через три дня будешь ещё на этом месте. И гаденыша твоего не пожалеем. Поняла ?
-Да, все поняла - ответила Шурочка.
-Ну, гляди, кацапка. Хлопцы, уходим разом. И они, больше не сказав ни слова, исчезли в ночи. Шурочка закрыла дверь. Анна уже вышла из своего укрытия.
- Я знаю этого, который у них старший. Мы много лет соседями были. Немцы их из квартиры выгнали, так они переехали на хутор по дороге на Внники. Там один небольшой лесок и на краю хутор
- Как туда доехать?
-Туда не надо ехать. Пешком минут тридцать. Очень легко найти. У деда там летняя резиденция была. Во время войны сожгли, а хутор он немного севернее дороги, думаю и сейчас цел. У этого высокого фамилия Либо и хутор называется Либовским. Шура легла в постель и заставила себя уснуть. На завтра ей нужна была ясная голова.
Во время завтрака утром она спросила Анну, собирается ли та ехать в Сибирь. Девушка подтвердила свою готовность. После этого Щурочка написала письма. Одно Анне на тот случай, если она не вернется, в котором поручала ей позаботиться о Вовке, другое - родителям. В нем просила принять Анну, как дочь. Затем направилась в железнодорожные кассы и купила билеты на Красноярск, на послезавтра. И, даже не заходя домой, отправилась на поиски Либовского хутора. Действительно он находился практически в черте города. Сам хутор был со всех сторон обнесен плетнем и состоял из двух жилых домов, хлева и двух сараев. От леса с Юго - Востока его отделяла проселочная дорога. С Северо - Запада местность была открытая. Почва на зиму была распахана. Шурочка нашла дерево, с низко расположенными ветками, с которого будет удобно наблюдать за домом и отправилась домой. На рассвете следующего утра, хорошенько покушав, она, взяв заранее приготовленную фуфайку, плащ - палатку, карабин в брезентовом чехле, отправилась в Либовской. Там она забралась на дерево и устроила себе настоящее снайперское гнездо. Затем, переоделась в принесенную одежду, и погрузилась в привычное ожидание. Что подвигло её на самостоятельные действия. Во- первых Аннушка. Контрразведчикам ничего не стоит сломать жизнь девчонке. Во- вторых расскажи она, что ей приснился убийца мужа, никто не поверит. А она была уверена, что так и есть и во чтобы то ни стало решила подтвердить свои подозрения. Через два часа ожидания, из дома вышел один из бандитов, приходивших ночью. Тот самый, что позарился на бусы. Он отошел к сараю и начал справлять малую нужду. Шурочке даже показалось, что она слышит журчание жидкости. Разумеется, только показалось. Расстояние до него было слишком большое, но не для пули. Шурочка взяла его на мушку и спустила курок.
Звук выстрела был громким. Но после него ничего, как будто, не произошло. Во всяком случае движения никакого заметно не было. Шурочка через оптику внимательно наблюдала за домом. Неужели выстрела не услышали? Нет, услышали, поняла она, когда сразу в двух окнах колыхнулись шторки. Скорее всего это произошло из-за сквозняка. Кто-то открыл с противоположной стороны или дверь, или окно. Так и есть ,подтвердила свою догадку Шурочка. Кто-то выставил штык лопаты из-за угла дома, в надежде, что противник в него выстрелит. Потом штык исчез и на его месте показалось дуло автомата. Ещё через секунду бородатая морда бандита. Он пытливо всматривался в лес. Шурочка была уверена, что её бандит не обнаружит. Солнце было за её спиной. Так продолжалось несколько минут, потом бородатый подполз к убитому и осмотрел его. Видимо поняв, по входному отверстию, откуда произведён выстрел, он опять начал изучать лес. Потом видимо решив, что опасности нет, он пошел в дом. Опять вокруг установилась томительная тишина. Через сорок минут дверь открылась, из неё осторожно выглянул бородатый. Он вышел, немного постоял потом что - то сказал, приоткрыв дверь. Из-за неё после этого вышли ещё двое, оба из четырёх ночных гостей. В их руках были автоматы, они направились к лесу. Шурочка выждала, когда они прошли почти половину пути, уложила двумя выстрелами, которые слились практически в один, двух, а затем тщательно прицелилась и пристрелила третьего, который развернулся и бежал к дому. Тут же переведя взгляд на дом, она заметила, что шторка на одном из окон осторожно сдвигается и выстрелила в окно. Буквально сразу же после этого из дома выскочила, размахивая белой тряпкой , женщина, в которой Шурочка узнала с изумлением Ядвигу Негоду, преподавательницу немецкого. Шурочка выбралась из своего укрытия и дождалась пока Ядвига войдёт в лес. Узнать Шурочку в зимней мужской шапке, в ватнике и плащ-палатке она разумеется не могла. Шурочка обыскала её.
-Зачем вы меня обыскиваете? - Сквозь слёзы бормотала она
-Мы с мужем сами жертвы бандитов, Два дня назад они захватили наш дом.
-Кто сейчас в доме? - Спросила Шурочка.
-Только Лерик, но он убит.
- Кто такой Лерик?
- Валерий Либо - мой муж.
-Кто-нибудь ещё есть?
- Больше никого, мы с мужем живем вдвоём.
-Хорошо, идите в дом и не дай вам Бог, если соврали.
Шурочка шла за Ядвигой, держа наготове карабин. Никто не стрелял. Было похоже, что она не врёт. На всякий случай Щурочка ещё раз спросила
-Вы уверены, что дома никого нет?
- Говорю вам, уверена - входя в дом, сообщила Ядвига, но не закончила фразу. Раздался выстрел и она рухнула на пороге. Шурочка сняла с вешалки какую-то одежду и бросила в комнату. Немедленно раздался выстрел и от дверного косяка отлетела огромная щепа
-Что он из гаубицы палит -подумала Шурочка и тут же её осенило. Он стреляет из обреза пулей жакан. Она присела на корточки и выглянула из-за остатков дверного косяка. В комнате, опираясь на стену сидел Либо, прядь, зачесанных назад волос, падала на лоб. Правой скулы и глаза практически не было. Он пытался зарядить обрез, только у него ничего не получалось. Не врала Ядвига, она ошибалась, муж её был ранен, а не убит. Ошибка эта стоила ей жизни. Впрочем, было ясно, что и он не жилец. Шурочка ногой выбила обрез из его дрожащих и скользких от крови рук и отбросила его подальше. Сказала со злостью
-Это чтобы ты не застрелился, бандера проклятая. Потом вернулась в лес к гнезду. Тщательнейшим образом всё прибрала, чтобы ничто не выдавало её присутствия.
Дома она сожгла ненужные теперь письма, и на следующее утро поезд увез их в Сибирь на встречу новой долгой, трудной и счастливой жизни.