Вейен заглянул в зал Совета, увидел там закономерную толчею, быстро поставил портал и убрался домой, подальше от незнакомых журналистов с их блокнотами и знакомых аристократов с их сочувствием. Дью остался праздновать свою победу, и Вейена это ничуть не трогало. Победа эта и на посторонний, довольно завистливый, взгляд была круто посоленной и острой, в ддайгском вкусе. Даже не считая публичного выговора от государя.
Экстренный брифинг, стихийно возникший в зале по инициативе прессы Нового мира, тем временем подошел к концу. То есть был прекращен князем да Гранной. Главу судейской коллегии тут же озадачили, поинтересовавшись, когда можно встретиться и задать все вопросы, если теперь не время. Димитри послал ему взгляд, полный сочувствия и понимания и предложил особенно цепким журналистам пресс-конференцию в привычной для них обстановке по ту сторону звезд. Дав это неосторожное обещание, он отправился в свой особняк, куда должна была уже прибыть его жена Фанд, герцогиня да Винед, разделившая с ним семьдесят восемь лет брака и все тяготы обязательств вице-императора Ддайг. Долгой встречи сразу после вердикта не получалось никак, князю еще нужно было заглянуть в Старый дворец и повидать участников судебного процесса.
Планы Димитри на ближайшее время превратились в полный хаос. Удивительно несвоевременные домашние новости предполагали большой прием на третий или, самое позднее, на пятый день после вердикта суда. Смерть Аргау обеспечила Димитри эту краткую отсрочку, иначе прием должен был быть назначен на следующий день после вердикта или, в удачном случае, через день. И при любых обстоятельствах общение с журналистами в график не втискивалось никак. Димитри еще не знал, прибыла жена одна или вместе с его дорогим другом. Да и ее второй муж, маркиз да Кедвир, тоже мог решить посетить столицу и узнать новости. У Димитри была масса причин хотеть попасть домой без кортежа журналистов. Но князь не упустил случая выделить Ингу из общей толпы. Он вручил ей свою марку и сказал во всеуслышание:
- Для тебя, мистрис, я найду четверть часа по любую сторону звезд, готовь вопросы, - улыбнулся и отбыл.
Тем временем в каминном зале крыла Старого дворца участники судебного процесса пытались общаться. Получалось так себе, несмотря на то, что энцы и моны из охраны старательно делали вид, что их тут нет.
Марина, Алиса и Макс курили на крыльце. Стас Кучеров попросил себе чего-нибудь теплого и сидел на площадке лестницы между каминным залом и галереей, держа кубок, полный вина с пряностями, в руке, а тарелку с пирожками - на колене. Судя по позе парня, за его спиной свернулся сайни, давая человеку еще немного тепла. Полина, устроившись в кресле у огня, рассеянно гладила Чака по холке и смотрела в камин. Во второе кресло кто-то шумно сел. Полина даже не повернула голову. Все у нее получилось, она сделала все верно, но невероятно устала. Так устала, что пыталась понять, как преодолеть ступеньки на галерею к своей комнате, и никак не могла.
- Какая же гадость этот ваш метадон, - послышалось из соседнего кресла.
Полина отвлеклась от своих мыслей и повернула все-таки голову на звук. В кресле сидел Унриаль да Шайни. И был намерен что-то еще сказать.
- Я бы сейчас охотно напился в сопли. Но останавливает мысль о том, что похмелье будет раньше опьянения.
- Понимаю по обоим пунктам, - сказала она. - И по обоим пунктам согласна.
- А, уже разговариваешь? - весело спросил Димитри, подойдя.
- Нет, еще не начинал, - ответил да Шайни.
- Тогда я начну, - сказал ему князь и объяснил Полине. - Я ему предложил попросить тебя о помощи, такой же, как с Алисой. Но он не решился или не знал, как у вас об этом просят. Зная твою строгость в рабочих вопросах, сразу говорю, что он теперь мой воспитанник и я могу просить за него.
- А, - кивнула Полина, - понятно. Если буду жива, сделаю все, что могу, конечно.
Чак поднял шерсть на холке и прошипел:
- Оставь моего человека отдыхать, она устала.
Димитри, удивленно подняв брови, примирительно сказал ему:
- Уже ухожу, не сердись.
И действительно ушел. В дверях его попытались задержать Макс и Марина, но он со смехом отказался, сославшись на личные планы на вечер, дал им серебряные марки, пояснив, что это приглашения к нему на прием, третью вручил Алисе, подмигнув - "еще увидимся", - и действительно ушел.
Ингу Димитри подхватил по дороге, отправив за ней первого попавшегося курьера в гостиницу прессы. Курьер подвел ее к нему, когда он стоял на Фонарной площади и размышлял, идти дальше ногами или ставить портал и ждать подругу уже дома. Заплатив мальчику серебрушку - пять чаш - и погладив его сайни, Димитри взял Ингу под руку по моде Нового мира и, беседуя с ней, направился к своему особняку на улице Подснежников. По дороге они успели обсудить вероятную реакцию сообщества Земли на сводки о процессе, возможный интерес к интервью с участниками процесса и организацию брифинга после возвращения.
Потом, наконец, они добрались. Димитри открыл дверь, увидел веселый взгляд Фанд и любопытство в глазах Ролло, своего дорогого друга, и сказал:
- Фанд, милая, здравствуй. Это Инга, журналист из Нового мира, единственный представитель тамошней прессы, у которой есть полная хроника всех десяти дней процесса. Она твоя дорогая подруга. Ролло, дорогой мой, как ты? Мы не виделись уйму времени.
Инга мучительно покраснела: несмотря на волевой спортивный характер и закалку журфака, быть представленной жене любовника и, кажется, заодно ее бойфренду ей оказалось тяжеловато.
Ролло, осмотрев ее, ахнул:
- Мистрис, ты прекрасна, как заря! Я впервые вижу, чтобы женщина выглядела так, не нанося краску на лицо и не пользуясь заклятиями! Димитри, поздравляю тебя с удачным знакомством.
- Я еще не сдала выпускную работу и экзамены, так что формально, наверное, пока еще я мона, - смущенно сказала Инга.
- Это первая твоя самостоятельная работа? - улыбаясь, спросила Фанд.
- Такая большая - первая, - призналась девушка.
- А теперь расскажи, как ты попала на закрытое слушание, - попросил князь.
- Я предложила статью "Вестнику викки", и они согласились. Больше никто им не предлагал, - просто ответила она.
- Ты потрясающая женщина, - сказал Ролло. - Найти официальную причину быть на закрытом слушании... ты ведь наверняка рисковала своим именем или чем-то не менее важным?
- У меня еще нет имени, - ответила Инга, - и дело не в нем.
- В чем же? - поинтересовалась Фанд.
- Во-первых, освещать все, чему нельзя дать остаться в тайне, - долг журналиста.
- А во-вторых? - Ролло был заинтригован.
- А во-вторых, - Инга снова порозовела, почувствовала это и раскраснелась окончательно, - любить человека - это заботиться о нем и говорить правду не только ему, но и всем. Особенно ту правду, которую о нем скрывают.
- А если эта правда постыдна? - Димитри был очень серьезен, когда задавал свой вопрос.
- Вот именно поэтому все частные интервью мы сначала даем на подтверждение, - так же серьезно сказала Инга. - А публичный поступок все равно невозможно скрыть. Вопрос только в подаче.
- Вот вы все где! Папа, здравствуй! - с лестницы на галерею спустилась женщина, уже очень давно миновавшая пору своей юности и выглядящая сверстницей Марины Лейшиной или Полины Бауэр.
Инга ошеломленно переводила взгляд с нее на Фанд, которой на вид было примерно двадцать восемь, потом на Димитри, выглядящего ее ровесником, потом снова на женщину.
- Хейгерд, дочка! - улыбнулся князь. - Как я рад тебя видеть!
- Я тоже! У тебя новая подруга? А где Эльвира?
- У нее контракт в Московии, - вздохнул князь. - Может быть, на следующую Длинную ночь...
Хейгерд наконец заметила удивление подруги отца и объяснила:
- Я родилась смертной. Дар не передался.
Инга задумчиво ответила:
- Я знаю, как это. У меня родители музыканты, а я нет. У двух людей с идеальным слухом родился ребенок, неспособный различить на слух два разных колокольчика.
- Но они тебя любят не за это, - понимающе улыбнулась Хейгерд.
- Да, любят, - подтвердила Инга. - И совсем не за это, ты права. Димитри, но сколько же времени вы в браке?
- По нашему счету, - ответил князь, - после Долгой ночи пойдет семьдесят девятый год, а по-вашему... погоди-ка... уже сто восемнадцать лет, да.
Инга тихонько вздохнула, потрясенная цифрами. Ей стало окончательно неловко, и чтобы не показать этого, она начала рассказывать об обычаях годовщин. От смущения она сбивалась в датах и названиях, но супругов заинтересовала сама идея, а мельком упомянутая льняная свадьба, четвертая годовщина со дня брака, вызвала живой интерес к теме льна. Когда Димитри получил Зов от старшего сопровождающего группы прессы с вопросом, не у него ли мистрис Сааринен, часы показывали почти полночь. Димитри сам отвел ее по порталу в гостинице, при свидетелях вручил серебряную марку-приглашение, сказал, что ждет ее на приеме, и ушел назад к семье.
Двенадцатого марта в баре "Три кольца" планировался обычный воскресный вечер с музыкой и выпивкой. Да, в три-пять слов его так и можно было бы описать, имея желание спрятать события и их причины.
В тот вечер музыканты играли вдвоем, как и весь месяц до того. И как весь месяц, и как все время их работы и дружбы до этого августа, репертуар планировал Киса. Выбор был странным для выходного дня, впрочем, списать его на конец выходных было вполне можно. Болтун малость обалдел, услышав прямо с самого начала вечера:
Помоги мне увидеть рассвет в этом небе.
Помоги мне подняться и встать в полный рост...
Дальше Киса зажег так, что в кабаке установилась полная тишина. Две из трех выбранных композиций были из Гребенщикова, а разбавлял он впечатление другими темами, тоже из русского рока. После "Поколения дворников" и "На ржавом ветру" Киса вспомнил "Выморок" снова и угостил зал еще и "Стальной змеей". Потом были "Темный, как ночь", "Время N" и "Унтер дер Линден", а за ними "Небо цвета дождя", "Еще один раз" и "Дороги, которые нас выбирают", причем Киса не только сам заморочился заменить гитарным соло флейту, но и умаял Болтуна хитро вывернутой басовой партией. Завершился вечер вообще феерично. Допев "Прикуривает от пустоты", Киса взял сигарету, сделал вид, что прикуривает прямо от воздуха, принял огонь от какого-то ошалевшего мага из вассалов графа да Айгита, купившегося на эту провокацию, прошел через зал, выдохнув по дороге дым, и вышел, не закрыв за собой дверь. Присутствующие гадали, как ему удалось вообще пройти прямо после такого количества выпитого, но Болтун видел, что друг и напарник совершенно трезв, его не берет.
Пока оставшийся в кабаке музыкант отключал и сворачивал аппаратуру, его не оставляли самые поганые мысли. Закончив, Болтун вышел на крыльцо кабака, поводил жалом туда-сюда и решил не ждать развозку, а пойти через лес пешком. И был прав. Только не с точки зрения Кисы, который, отойдя на километр по тропе, уже приладил собственный поясной ремень на еловую ветку и поставил под ноги какой-то обломок то ли ольхи, то ли осины, валявшийся на обочине. Сунуть голову в петлю и толкнуться ногами было делом одной секунды. Болтун успел увидеть это метров с сотни и рванул к нему, как с армейских лет не бегал. И все равно не успел.
Петлю он срезал складным ножом, вытряхнув из кармана на снег все, что там было поверх. Определить пульс и дыхание не смог: собственное сердце билось в ушах церковным колоколом, а руки он еле чувствовал от нервов. Поэтому сделал первое, что пришло в голову - заорал во всю глотку: "Киса, вставай! Вашу мать, да помогите кто-нибудь!"
Через бесконечно долгие три минуты на дороге хлопнул портал, из него вышла эльфийка наместника.
- Ты звал кого-нибудь, я пришла. Чем тебе помогать? - сказала она, подходя, и сразу же добавила. - А, понятно. Странно, он звучал не так долго и не так пронзительно, как... - и не закончила сравнение.
Эльфийка кивнула. Прикоснувшись к щеке Кисы, потом потрогав его руку, сказала:
- Жив. Я вызываю наших, мы заберем его. Пойдешь домой сам, или тебя проводить?
Болтун неопределенно качнул головой и сел в мокрый снег. Эльфийка вздохнула:
- Ты не можешь идти домой. Тебя тоже надо забирать.
Еще через полчаса в госпитале Приозерской резиденции Болтун, щедро угощенный успокоительным, спал в одной палате с Охотником, обожженным дезраствором, и гвардейцем, схватившим плечевой радикулит. А Киса, прокапанный полиглюкином с чем-то хитрым и поэтому трезвый, беседовал с дежурным досточтимым о превратностях жизни музыканта и оборотной стороне привязанности, о надеждах, которым не суждено сбыться, и об идеалах, составляющих смысл жизни.
А утром Болтун встал, вышел на пост, поблагодарить медсестру и справиться о друге - и узнал, что саалан, как и местные психиатры, после попытки суицида держат человека под наблюдением полтора месяца. Еще медсестра сказала, что досточтимый снова придет разговаривать с Кисой после обеда. Болтуну она пообещала встречу с целителем прямо сейчас, и если осмотр покажет, что все хорошо, то он сможет пойти домой, а навестить Кису пусть приходит, когда захочет.
Через час Болтун ушел из госпиталя. Только подходя к воротам резиденции, он догадался, почему друга сорвало с резьбы. Глянул вчерашний релиз по судебным заседаниям, увидел кричащие заголовки "Отказалась от помилования", мрачно кивнул и пошел шарить по сети в поисках свободных музыкантов.
А Полина Юрьевна следующим утром уже не смогла проснуться. И ее совершенно не беспокоило мнение по этому поводу князя, императора, магистра Академии и маркиза да Шайни. Время суток ее тоже совсем не волновало. Ей виделось, что она собирает ярких сааланских бабочек и впрягает их в тонкие шелковые нити, но никак не может набрать достаточно, чтобы оторваться от земли, и ничего важнее этой задачи для нее тем ранним утром не было. Не волновало ее и беспокойство Чака, который звал ее и никак не мог добудиться. И уж тем более ее не тронуло то, что сайни, отчаявшись ее разбудить, вломился в комнаты Жехара и, наорав на него, заставил встать и пойти за целителем. Энц отправил сразу двух курьеров - за целителем и к князю Димитри, поскольку мистрис прибыла из Нового мира. А сам пошел с докладом к начальству.
Досточтимый Эрве знал о случившемся через два часа.
- Пьевра ваша мать, - сказал он раздраженно. - Эта женщина нужна нам всем живой.
Старший целитель, вызванный к магистру Академии, только развел руками.
- Мы бьемся с утра, но результатов нет. Может быть, князь Димитри знает, что с этим делать, Новый мир все-таки другой...
Димитри, выслушав курьера, поморщился:
- Исключительно вовремя. Впрочем, как обычно. Вызывайте врача из-за звезд, других вариантов нет, наши целители это не лечат.
Князь был очень занят подготовкой приема и рассчитывал видеть Полину в числе гостей, но и этим его планам было не суждено сбыться. Оставалось только пытаться исправить хоть что-то и надеяться, что обойдется без критичных последствий.
Доктор Канюков из Приозерской клинической больницы появился в Старом дворце еще через четыре часа, к счастью, с запасом всех необходимых медикаментов. Сперва он учил Арель ставить капельницу и восхищался ее талантом и легкой рукой. В то, что она видит вену и иглу прямо сквозь кожу, он так и не поверил, конечно. Потом говорил с князем. Разговор получился неутешительный.
- В этот раз прогноз еще благоприятный, но в долгосрочной перспективе... - доктор коротко поморщился и отвел взгляд.
- Платон Сергеевич, ведь долгосрочные перспективы потом можно будет как-то скорректировать? - выразил надежду Димитри.
- Без УЗИ сердца я вам точно ничего не скажу, но вторая атака за полгода... в общем, прогнозы не блестящие. Особенно в этом климате, - доктор неодобрительно кивнул за окно.
Князь вздохнул:
- Спасибо, Платон Сергеевич. Стас вас проводит к храму. Оставьте счет за визит виконтессе да Сиалан, она предупреждена.
Онтра явилась в край через тридцать часов после окончания суда, уже зная, что у Полины жар, она не просыпается и никого не узнает. Еще через час она была в городе вместе с сыном. В квартиру Полины на Димитрова они вошли вместе. Когда Айриль открывал дверь, Онтра покосилась на него недоуменно. Настолько злым она видела своего мальчика впервые за всю жизнь.
Войдя, маркиза осмотрелась, присвистнула, ругнулась так, что Айриль укоризненно на нее глянул, и, не размышляя долго, вызвала Святую стражу. У пришедшего патруля она потребовала составления акта о магическом состоянии квартиры. Досточтимые были новыми, их направили в край уже после шторма. Они выполнили работу, четко следуя букве устава Академии - перечислили все, что нашли. В акте получилось богато: нарушения во время обыска, нарушения во время задержания, порча личного имущества.
На этом пункте Айриля выставили из спальни Полины на кухню, а Онтра вместе с монахиней принялась составлять опись испорченной одежды и белья хозяйки дома. Второй монах и следователь тем временем продолжали работать в кабинете, внося в акт пытку страхом, угрозы и все прочее, имевшее место в этих стенах в предпоследний день прошедшего марта почти год назад. Взбешенная Онтра, наскоро сделав заклятием копию акта на листе, взятом с рабочего стола Полины, двинулась в отдел, требовать объяснений у оперов, но встретила Дагрита да Шадо во дворе.
Старший оперуполномоченный отхватил от маркизы по зубам прямо там же, при свидетелях в лице всех дворовых тетушек, бывших около дверей подъездов и у помойных бачков и не поленившихся подойти к окнам на шум. После третьей зуботычины он упал и не пытался встать, зная, что у маркизы да Юн нет привычки ни бить лежащего ногами, ни поднимать с земли за шиворот, чтобы добавить напоследок. Он рискнул подняться только после того, как Онтра скрылась в подъезде.
Зайдя в квартиру, маркиза вынесла решение: эту квартиру должен занять Айриль, но не завтра, а после того, как Святая стража своими силами приведет ее в приличный для проживания вид, а хозяйке будет куплена любая свободная по соседству. По соседству в этом дворе продавали только трехкомнатную, но Онтру это не смутило. Так что из двушки на третьем этаже все уцелевшие вещи Полины были перевезены в трешку на втором через двор. Пока Онтра и Айриль занимались этим, маркиза повторяла, что Полина член семьи, она обязательно поймет это решение и все уладится. Ведь цели были самые благие: Айриль - сильный маг, и зачистить весь магический мусор, оставшийся после обыска, одновременно бывшего и акцией устрашения, для него не составит труда. А Полине после всего, что было на суде и после суда и еще только будет на следствии, предстояло просто перешагивать через все это, пока оно не выветрится. То есть не меньше десятки месяцев. И это могло стоить ей еще куска здоровья, за которое семья да Юн теперь в ответе.
Исиан закончил следствие, начатое им из-за пропавших чарров. Последний собранный им совет Дома был настолько же кратким, насколько и драматичным. Доклад был разослан всем главам Семей Дома за сутки до начала совета. Принц открыл совет вопросом к собравшимся. Он хотел слышать мнение членов совета о случившемся. А услышал молчание или переливание из пустого в порожнее пополам с надеждой дождаться от принца решение, позволяющее как-то придать случившемуся благообразный вид в глазах Созвездия. Выслушав последнего из пожелавших высказаться, Исиан молча протянул руку и положил статуэтку дракона на стол. Совет замер. Этот жест значил, что принц покидает дом Утренней Звезды.
- Случившееся омерзительно, - сказал он в наступившей тишине. - Вдвойне омерзительно то, что даже теперь, когда все выложено на стол, вы ищете возможности прикрыть эту кучу гнили салфеткой и сделать вид, что ее тут нет. Я бы понял попытку сделать это своими руками, но даже это вы оставили мне. С меня довольно. Вы мне не Дом, и я вам не принц.
Договорив, он встал и покинул зал Совета. Члены совета Дома остались сидеть, молча глядя в стол.
На сборы Исиан потратил едва ли час. Уничтожив черновики и сложив в карманы самые необходимые и милые сердцу мелочи, он вышел в зал Встреч, набрал координаты Земли и вошел в портал.
Хайшен узнала новости от Айдиша.
- Я тупая ящерица, - сокрушенно сказала она. - Я ведь сама ее попросила остаться до суда. Решение суда есть, обязательство выполнено, она свободна. И чем я только думала, когда формулировала...
- Досточтимая сестра, но тогда... - озабоченно нахмурился Айдиш.
- А вот этого я не знаю и догадываться не буду, - неожиданно резко сказала Хайшен.
Айдиш вздохнул и посмотрел за окно.
Вейен да Шайни в это время уже беседовал с энцем Жехаром.
- Но мне интересно, ты-то куда смотрел?
- Господин маркиз, ничто не предвещало, - развел руками сопровождающий Полины. - Вокруг нее все время кипели события. Гайям из-за ее песен чуть не потерял голову, а она ему отказала. Эта женщина всегда была весела и дерзка, вплоть до последнего дня суда. После второго вердикта судей она учила сайни танцевать. А после вердикта государя упала. Неожиданно, как трава под снегом...
Когда за Жехаром закрылась дверь, он сел в кресло, откинулся на подушки и посмотрел в потолок. Унрио жив, хоть и изгнан, Дью остался наместником Озерного края, Диди жив после покушения. Дейвин да Айгит рискнул спорить с достопочтенным края, хоть и отстраненным от сана, и говорят, что он пишет книгу, а тему ему подсказала как раз подопечная Жехара. И кстати, с этой девочкой, Медуницей, тоже не все так просто. До визита государя в край мистрис Бауэр с ней общалась, и не раз. А у сайни новый танец и новый способ ухаживаний. У всех сайни столицы. Малыш Чак со свойственной малым созданиям звериной мудростью распределил подарок, чтобы не рухнуть под ним. Это не считая Айриля, сына Онтры да Юн, вдруг получившего в подарок торговый дом, ценой сравнимый с крупным портовым городом. Как было в прошлый раз? Из всего салона моны Нели казнены были только двое, и то не водой, а топором, хотя заговор так и не доказали. Найди Святая стража доказательства против этой компании, отсечением головы виновные не отделались бы. А так... Их семьям не было вообще ничего, обошлось даже без ареста имущества. Все остальные благополучно перебрались через границу и так или иначе устроились на новом месте к своей выгоде. Что же до государя... Шторм, унесший жизнь его брата, был как нельзя кстати, что бы он сам ни думал, и разительно изменил его судьбу к лучшему. Присутствие моны Нели отбирало у ее друзей и поклонников привычное, открывая им новые, гораздо более перспективные пути. Мистрис Бауэр вручает дары, не задумываясь и походя, и меняет жизнь одаренных и всего их окружения. Да, несомненно, эти две женщины - парные перчатки одной владелицы. Ту Вейен не сумел подхватить - и она упала. Или не была ему предназначена. Он видит вторую от той же пары. Вероятно, она для него? Иначе зачем он снова так близко от событий? Ту подобрал Дью да Гридах, эту возьмет он. Но возьмет достойно. Соблюдая законность и не нарушая приличий.
Фанд да Винед начала готовить прием, когда получила точные сведения, что на процессе Озерного края против империи ее муж не ответчик и не истец. Она решила, что пока он занят в суде, будет разумно взять на себя все приготовления. В ту осень на большие новости в столице собрались вообще все: и вассалы князя и других аристократов, занятых в крае и не запятнавших себя недолжным, и знать, интересующаяся положением дел, и те, чьи интересы были более конкретны и привязаны к вопросам денежных и торговых выгод. Появившись в столице, вице-император Ддайг и наместник Озерного края не мог пренебречь долгом гостеприимства, то есть прием становился обязательной частью его планов в Исанисе. Фанд назначила дату на пятый день после оглашения вердикта государя, из-за траура по родичу мужа и необходимости привести в порядок семейные дела.
На третий вечер после окончания суда планировался малый прием, на котором Димитри хотел представить своей семье и ближайшим верным вассалов и друзей из-за звезд. Макс и Стас успели уже примелькаться и запомниться и Фанд, и Хейгерд, и вассалам князя, и даже его оруженосцам и домоправителю, оставалось познакомить их с друзьями и подругами дома. А вот женщины Нового мира - Марина, Алиса и Полина - еще не были знакомы людям князя. К своему сожалению, Димитри Полину представить не мог ни семье, ни знати Исаниса: она была уже так занята своими видениями, что не откликалась ни на Зов, ни на прикосновение, как и в прошлый раз. В вечер малого приема князь отозвал Алису ненадолго в одну из комнат особняка и сказал ей, что она большая молодец и отлично выдержала суд и вердикты, а что расплакалась на пятый день - это ничего, бывает, и никто не узнает и не осудит. А теперь надо собраться еще раз и быть таким же молодцом на большом приеме, от этого зависит слишком многое, в том числе ее собственные шансы на экзамене на статус мага и, следовательно, ее будущий титул.
Утром в день приема Димитри нашел время зайти в Старый дворец справиться о здоровье Полины. Понятно было, что она не встанет ни завтра, ни к началу приема, но этот жест вежливости был необходим. В первую очередь ему самому.
Вернувшись домой, он посвятил оставшееся до прибытия гостей время последним приготовлениям. Впрочем, сделай они даже половину всего необходимого, прием все равно запомнился бы. Димитри и Фанд учитывали каждую мелочь, точно зная, что этот вечер будет на слуху до весны по многим причинам. Первой и самой очевидной стало присутствие на приеме всей пресс-экспедиции из Нового мира. Журналисты оказались в непривычном для себя качестве: они не задавали вопросы, а отвечали на них, удовлетворяя любопытство собравшейся знати. На приеме были не только столичные аристократы - в Исанис приехали и южане, и владыки прибрежных земель, и хозяева северных предгорий. Журналистов, к счастью, было достаточно, так что обе стороны остались вполне довольны вечером: пресс-экспедиция Нового мира получила очередные ценные фотокадры, а знать - пищу для разговоров на всю зиму.
Но самой яркой темой вечера все равно была Алиса. Не вполне понятный аристократам столицы статус девушки, собравшей все внимание сильных магов и политиков империи, вызвал к ней особый и очень сильный интерес. Недомагесса, учившаяся за пределами империи, потерявшая и вновь получившая Дар, прожившая несколько лет без контакта с Потоком, подчиняющаяся напрямую князю, как герцоги и графы, и при этом опекаемая настоятельницей одного из самых сильных и богатых монастырей Аль Ас Саалан - на нее действительно стоило посмотреть, и ее было о чем спросить.
Интерес к Марине был совершенно иного свойства. Члены той самой судейской коллегии, рассматривавшей ее дело, с нетерпением ждали возможности неформального знакомства с ней. Димитри с интересом наблюдал, как молодежь собиралась вокруг Алисы, словно бабочки вокруг светильника, и как не спеша, с достоинством, как скальные ящеры на теплый камень, стекались к месту, занятому Мариной, зрелые и опытные маги, законники и философы. Стас и Макс развлекались вместе с теми, кто не был ни слишком молод, ни слишком умен. Эти собрались в северном зале играть в кости, но Стас достал привезенную из Санкт-Петербурга колоду для игры в "уно", и зал заполнился взрывами хохота и слегка перчеными шутками.
Государь принял приглашение Димитри и посетил прием. Он поздравил Димитри с окончанием семейной ссоры, хоть и после смерти виконта Аргау, и разделил со всеми ужин и беседу. На приеме он немного огорчился отсутствием Полины Бауэр, посмеялся чему-то с молодыми магами и Алисой, понаблюдал от дверей вместе с Димитри и Дейвином за игрой в "уно" и принял участие в беседе старших магов с Мариной Лейшиной. Марина под фотокамерами и взглядами прессы получила от него две золотые марки с изображением восьмилучевой звезды, обнятой спиральными кольцами ветра - для нее самой и для Полины. Это были приглашения в Старый дворец на прием по случаю Длинной ночи. Признание ценности сделанного Сопротивлением для всей империи и легитимности деятельности городской самообороны можно было считать официально подтвержденным.
Пока озадаченная Марина с помощью кого-то из герцогов прикидывала даты Длинной ночи в столице и получала десятое-двенадцатое мая по счету Озерного края, Аизо да Кехан добавил ей пищи для размышлений.
- Мистрис Марина, ты же понимаешь, что нужно готовиться к аудиенции? Ты предупредишь свою подругу?
Марина озадаченно посмотрела на герцога, поискала взглядом Димитри и не нашла. Он вместе с императором ушел из большого зала в зимний сад, обсудить без свидетелей процесс и его итоги. Как раз в ту минуту, когда Марина надеялась обратиться к Димитри за уточнениями, он уже сидел на скамье в своем зимнем саду, а в его любимом подвесном кресле устроился император.
- Итак, Димитри, край согласен доверять тебе?
- Выходит, так, государь.
- Что ты намерен делать с Унрио?
Услышав вопрос, Димитри задумался. Согласно законам аристократического общества, правильный ответ прямо зависел от того, кто именно задал вопрос. А Вейен да Шайни очень близко к трону. "Отвечай, как отвечал бы Потоку", - наконец, сказал он себе.
- То же, что и с Медуницей. Дам возможность восстановиться, все остальное решит Поток, - ответил он.
- Хорошее решение, - одобрил император.
Димитри философски заметил:
- По крайней мере, один раз оно уже принесло достойные плоды. Но должен признаться, государь, придумал его не я.
- Лейшина или Бауэр? - немедленно спросил император.
- Вторая, - ответил Димитри.
- Ее нет у тебя сегодня, - заметил император. - Серьезно больна?
- Кажется, у нее не было планов дальше вердикта суда, - вздохнул князь.
Император смотрел через окно в небо, и отражающийся от облаков луч большой луны окрашивал его взгляд в цвет расплавленного золота.
- На Прозрачных Островах лежит снег, - сказал он после паузы, - через них нет дороги. Путь будет открыт, но не теперь.
Димитри был озадачен ответом. Он понимал, что сказанное как-то относится к обсуждаемым событиям, но приложить слова государя к обстоятельствам не мог.
- Цену мира на очень большую часть заплатила именно она. Человек не может и не должен платить столько, - сказал он.
Император посмотрел на него, чуть склонив голову, как птица Нового мира.
- Ни ты, ни я не можем предложить ей счастья, - произнес он. - Вышло так, как вышло. Но в наших силах по крайней мере быть благодарными и не уронить в грязь полученный дар.
- Грустно знать, что я причастен к этому, государь, - признался Димитри.
Император пожал плечами.
- Ты поступил, как тебе свойственно. В море ты делал так много раз.
- Да, но в море, по ошибке захватив дружественный корабль, я по крайней мере мог возместить ущерб, - посетовал князь.
- Ну что же, - легко ответил император. - Значит, в этот раз я буду возмещать ущерб вместе с тобой.
Димитри встал и поклонился. Решение было принято и оглашено.
- Пойдем к твоим гостям? - предложил император с улыбкой.
В гостиной, как выяснилось, обсуждали танго. Журналистов пытались расспрашивать о танце, несколько человек даже сумели найти в памяти пару-тройку слов, описывающих место явления в культуре Земли. Получалось, что Димитри нашел что-то элитарное даже по меркам Нового мира. Фанд решила, что хочет приехать посмотреть на это. В том, что ее муж встретил нечто более яркое и впечатляющее, чем все находки да Шайни, она не сомневалась ни минуты.
- Я предполагаю, что это нечто, по сравнению с чем шелк окажется всего лишь тканью, пусть и очень модной и дорогой, - говорила она, когда князь вместе с государем входил в гостиную.
- О чем это речь? - весело осведомился император. - Димитри, ты нашел новое развлечение там, за звездами?
- Да, государь, - слегка поклонился князь. - Сейчас я не могу показать это, нужны двое, и вторая, к сожалению, заболела. Но в Долгую ночь, если все сложится...
- Сложится, - уверенно кивнул император. - Я запомню твое обещание. Ведь вы оба приглашены, и ты, и она.
Марина Лейшина слушала эти разговоры вполуха, чтобы не очень раздражаться легкомыслием саалан. У них на глазах человек пять дней назад самостоятельно и осознанно пошел в мясорубку, из которой вряд ли выйдет живым, а эти, подумать только, обсуждают, как будут танцевать на следующем празднике.
Чтобы не переживать об этом слишком сильно, она беседовала с магами о земных правовых нормах и разглядывала Хейгерд, дочку Димитри. Как ей сказали, младшую. Женщина выглядела ее ровесницей. Да, в очень хорошей физической форме, веселой и благополучной, но ровесницей - пятидесятилетней или около того. Марина посмотрела на Димитри, которому на вид можно было дать тридцать пять только из вредности, да и тридцать в основном из зависти, на Фанд, выглядящую на двадцать шесть или двадцать восемь лет, и хмыкнула про себя. Молодец мужик, форму держит, не скисает, тут сказать нечего. А что они долго живут - он уже рассказывал. Жалко, конечно, что у них потеря в семье, его внук и сын этой самой Хейгерд погиб в Сосновом Бору в день аварии, но тут уж ничего не попишешь, саалан совершили фатальное количество ошибок. Эта семья заплатила свою часть цены, с остальных они тоже стребуют. И Алису в правах теперь уже точно восстановят. И гражданство ей отдадут. Вот только Поля... Эта последняя мысль, о подруге, саднила и ныла так, что герцог да Юаль спросил:
- Мистрис Марина, ты грустна или недовольна?
Она отговорилась тем, что хочет курить, но боится помешать присутствующим своим дымом.
- Ну так пойдем на крыльцо, - сказал герцог, - там и продолжим беседу.
Марина кивнула, нашарила пачку в кармане и встала с кресла.
В другом углу гостиной столичная публика расспрашивала журналистов уже на другую тему. Аристократы интересовались, как это жители Нового мира так запросто общаются со своими мертвыми, и правда ли, что старые боги у них прямо так пешком ходят по городам и селам. Прозвучал и вопрос, насколько земные старые боги страшны внешне. Журналисты с серьезными лицами говорили, что, мол, богов от людей у нас уже пару тысяч лет не отличить, так что никто и не пытается. Знать империи озадачивалась, впечатлялась и была заинтригована.
Унриаль да Шайни пытался наслаждаться свободным днем. Князь Димитри разрешил ему не присутствовать на приеме, а дед запретил появляться дома запиской, отправленной с курьером. И даже этой записки ему не оставили. Клочок пергамента был положен перед ним на стол и убран через десяток ударов сердца. Слов на нем оказалось немного, он успел прочитать их дважды. "Смертным не место в доме да Шайни" - вот что там было. Остальные детали маркиз Вейен не счел нужным объяснять бывшему родичу и бывшему магу.
День Унриаля прошел как обычно, между простыми физическими упражнениями, прогулкой по парку и отдыхом, а к вечеру сомнения разрушили его покой, и он спустился из комнат в нижний зал, надеясь на общение хотя бы с охраной. На его счастье, зал был не пустым. Арель сидела там одна и смотрела на пламя в камине.
- У тебя передышка, да? - спросил Унриаль, подходя.
Она неопределенно качнула головой.
- Жехар пока не звал... Вроде бы около получаса у меня еще есть.
- Тяжело, да? - участливо спросил он. - Хуже, чем со мной?
Арель вздохнула.
- Ты был в сознании. А она нет.
- Понятно... - посочувствовал Унриаль скорее интонацией, чем словом. - Послушай, Арель...
- Да?
- Если это не слишком бесцеремонно с моей стороны... - он сделал паузу, чтобы дождаться разрешения или запрета.
- Хорошо, - кивнула она, не отрывая глаз от пляшущего пламени. - Спрашивай.
- Как ты вообще согласилась на инициацию? Это ведь могла быть не самая легкая смерть.
- Да, - согласилась Арель и следующей же фразой выбила землю из-под ног Унриаля. Он порадовался, что успел устроиться в кресле прежде, чем задавать свой вопрос. - У меня почти получилось, - сказала она. - Аэт тоже тяжело умирал. Ящеры не знают заветов Пророка и не чистят зубы... Он полный пятерик дней у меня на руках горел в гнилой лихорадке, а на шестой день очнулся... - она вздохнула, - чтобы попрощаться. Мне не хотелось жить без него, мы были слишком хорошей парой и слишком привыкли быть каждый у локтя второго. Я решила умереть, но та зима была холодной, гавань покрылась льдом, даже мусорщики спали. И к досточтимому я пришла за ядом, а он предложил инициацию, что-то там хотел посмотреть, а что, уже не упомню. Я так надеялась умереть... Но вот, выжила. Я многое за те три года поняла.
- Что же? - спросил изумленный Унриаль.
- Что смерть по своей воле невозможно найти. Когда ты к ней идешь, она убегает, оставляя богатые дары на дороге. Отвлекает, понимаешь? Эти дары не радуют, но замедляют твой бег. Встречу со смертью нужно заработать, и это не так просто. Смерть любит веселых и легкомысленных, ответственность и строгость ей претят. Поэтому Аэт умер, а я осталась...
Арель замолкла. Унриаль сидел рядом с ней, глядя в огонь, и мысли его были печальны.
Молодежь, разумеется, не ограничилась одним днем. Разрешение на общение с Алисой у Димитри спросили тем же вечером, когда выпито было уже достаточно, чтобы запросто обратиться к одному из самых могущественных аристократов империи с вопросом, не будет ли он возражать, если компания, так мило сложившаяся сегодня, продолжит общение и завтра. Князь был только рад этому вопросу, так что уже следующим утром молодежь в его цветах заявилась в Старый дворец за Алисой, едва сайни унесли посуду от завтрака.
Вся, как сказали бы в Озерном крае, тусовка ввалилась в двери, когда Арель уже убежала наверх, к своей новой подопечной, а Жехар проводил Унриаля до его комнат и собрался было к себе. Сцену пронаблюдала Марина, вместе с Юцем утешавшая Чака, которого отправили из комнат больной ради его безопасности. Мейра, исполнительно сопровождавшая Алису, была такой же веселой, розовой и слегка растрепанной, как и все остальные. Задерживаться компания не собиралась, они планировали продолжить развлекаться еще и в последующие дни.
- Твой друг присоединится к нам завтра, Алиса? - спросил кто-то из пришедших и уже собиравшихся уходить молодых дворян.
Девушка пожала плечами, обернувшись от лестницы на галерею.
- Если князь отпустит.
- Хорошо бы, чтобы отпустил, - заметила молодая дама в бирюзовом и розовом. - Мы тогда наймем корабль и покатаемся по бухте, пока погода позволяет.
- Хотели же вроде чай пробовать? - весело удивилась Алиса.
- Чай подождет до тумана или дождя! До завтра!
- До завтра! - засмеялась девушка и побежала наверх по лестнице.
Увидев Марину с двумя сайни, она остановилась. Улыбка с ее лица испарилась, как и не было.
- Все плохо, да?
- Ну почему все, - вздохнула Марина. - Не все. И даже лучше, чем вчера...
- Понятно... - сказала барышня и исчезла за своей дверью. Потом выглянула снова. - Чак, если тебе будет совсем грустно, приходи к нам с Вимом спать. У меня есть место.
- Спасибо, Алиша, - вздохнул Чак, - ты настоящий друг. И ты, Марина, тоже друг. Бедная Лин. Мне так теперь печально без нее.
Исанис, Город городов - заметки поверх объектива.
Этой весной я побывала в метрополии империи Аль Ас Саалан, в ее столице, Исанисе. Основной нашей задачей было документировать процесс "край против империи", но я не удержалась и вместе с коллегами перед процессом и в день отъезда посмотрела город. Он очень симпатичный. Приятный, туристически уютный: с красивым историческим центром, уютными улочками, садами, мостами и национальным колоритом - сайни и ящерами. Кстати, плюс это или минус, не знаю, но в Исанисе уже можно слышать русскую речь - наши гиды говорили на русском бегло, в тавернах и на рынках я видела выступающих русскоязычных артистов, в некоторых лавках и тавернах все продублировано и на нашем языке в том числе.
(фото с видом на городской мост)
Когда ехать?
Я думаю, весной этот город прекрасен. Как мне рассказали, его украшает цветение вишневых деревьев, яблонь и магнолий, и это продолжается не меньше двух недель. Недели тут пятидневные, но сутки длиннее, так что суммарно выходят примерно те же четырнадцать-пятнадцать дней. Это хорошее время для туристов. Говорят, город хорош и летом, когда гавань полна цветных парусов (белый - цвет имперского флага, светским он быть не может), а река и ее притоки пестрят цветными рыбами и ящерами в брачной окраске. Мы приехали сразу после конца листопада. Говорят, он тоже был прекрасен. Вот свежие пейзажи, которые нам разрешили сфотографировать в квартале художников. Вы не ошибетесь, предположив земную манеру письма. Культурные связи в течение двух десятков лет постепенно, но уверенно делают свою работу.
(фото пейзажей, написанных в земной манере - яркие пятна крон над необычной ярко-зеленой водой)
Сейчас город тоже хорош. Покупайте билеты, заказывайте гидов в любое время года. Весной в Исанисе проходит ярмарка привозных товаров, зимой работают салоны и таверны, и зимние виды Исаниса обворожительны.
(фото ратушной площади и часовой башни)
Деньги.
Мне показалось, что здесь очень приятные цены, порой сравнимые с новгородскими или вологодскими. Все в кольцах и чашах (1 кольцо = ~2,7 руб, чаша = ~9,3 руб). Иногда можно расплатиться и рублями. Я практически все оплачивала именно так. Например, 570 рублей за обед из супа, рыбной тарелки, печеных овощей и бокала вина.
(вид обстановки таверны, через окно видно улицу, на улице два сайни катят бочонок куда-то)
Транспорт.
В Исанисе потрясающий общественный транспорт, очень милые повозки под большими крышами, запряженные местными альпаками, их тут зовут "квамы" и красят им шерсть в яркие веселенькие цвета, как мы с вами красим волосы. Повозки ездят по улицам круглосуточно, ночные окрашены в другие цвета. Билет на такую повозку стоит 4-5 чаш, ночью - 7 чаш, с доплатой за освещение. Плату за проезд принимает возница.
(вид городской улицы с омнибусом, запряженным шестью животными, действительно очень напоминающими альпак)
Второй способ перемещения по столице - это портал. Сааланский техник переместит вас в одну из нескольких точек на выбор, где можно обратиться к другому такому же технику и попасть в следующую точку. Каждый такой шаг обойдется вам в десять колец. Этих же техников можно просить создать защиту от дождя, поэтому зонтов в Исанисе не носят, а если непогода застает вас на улице, место под невидимой силовой крышей техник обеспечит вам за пять-семь колец.
(фото двух весело улыбающихся девушек, вероятно, мелкомагов)
Бале.
В Исанисе есть национальное традиционное лакомство - бале. Бале - это порция бало, небольших шариков из сыра, замешанного с пряностями и травами или с овощами, иногда с рыбой, поджаренных на углях. Сытно и вкусно, советую покупать там, где есть очередь -- это значит, вам дадут корзинку бале с пылу с жару, а не остывших и подсохших. Впрочем, подсохшие тоже можно купить, чтобы угостить ими сайни. Бале стоит от 5 до 12 колец.
Национальная кухня саалан - это всевозможные виды рыбы и сыра, выпечка, фрукты во всех видах, отвары трав и, конечно, вино и фруктовый сидр. И вино, и сидр тут делают из всего - из вишни, из персиков, из яблок, из сладких трав и даже из цветов.
(фото уличной жаровни, на которой лежат шпажки с жарящимися сырными шариками)
Сады.
Парков и скверов в городе очень много! Для фотосъемки на пленку хороши храмовые сады, это небольшие террасированные участки с очень красивым ландшафтным оформлением. Там пока не так много туристов, и вход для съемочной группы был свободным.
(фото террасного сада, не очень выразительного из-за осени, но сложно и прихотливо организованного)
Еще стоит отметить сад да Шайни, где летом разгуливают разноцветные ящерицы всех размеров. Вход свободный и очень просторно - небольшое озеро, аллеи и цветущие деревья. Ящерицы совершенно безопасны. Некоторые из них крылатые.
(фото маленького притока реки и облетевших крон с последними листьями)
Рядом с садами в водах реки обитают ящеры. Они тоже по-своему красивы, но безопасными их назвать нельзя. За их поведением следит гвардия и техники. От реки открывается вид на город и Императорский мост, одну из главных достопримечательностей Исаниса. Хорошее место для открыточного снимка без гвардейца в кадре. Хотя они там есть и активно контролируют ящеров.
(фото ящеров в воде)
Как вы уже поняли, одна из самых больших проблем для фотосъемки в городе - это множество ящеров и сайни, способных внезапно оказаться в кадре. Можно выбрать техника саалан и попросить его обеспечить удачный снимок. Или найти уникальные места - например, балкон отеля, где вы проживаете и где завораживающий вид на город.
(фото юной и прелестной пары саалан в национальных нарядах, фото панорамы городских крыш)
Замки.
Правильнее назвать их особняками, но они построены в стиле классических замков, с узкими окнами и нависающей кровлей. Вот только защищают они не от нападающих людей, а от атак летающих ящеров. Правда, ящеров в границах столицы не видели уже много лет, но саалан не теряют бдительности. И их можно понять! Средний представитель фауны Аль Ас Саалан размерами немного крупнее автралийской гоаны, то есть около двух с половиной метров тупого упрямства и отменного аппетита.
(фото шкуры ящера на стене таверны рядом с посудной полкой, на фоне стены - улыбающаяся хозяйка)
Исанис - город салонов
Столица имперской метрополии - очень удачное место для небольших культурных программ. Если вам есть что рассказать или показать, и у вас есть знакомый, говорящий на сааланике, вы будете охотно приняты в гостиной кого-то из нобилей, а может быть, и аристократов, и скрасите вечер милой и вежливой компании заинтересованных слушателей. Разумеется, вам оплатят ваши знания и потраченное время, и если вы понравитесь, то смело можете ждать повторных приглашений. Публика попроще арендует таверну или чайную и приглашает своего гостя туда. Эти помещения тоже вполне уютны.
Тут простор и для съемки, и для программы творческого вечера, и для места ужина - в саду, на террасе или балконе, или в одном из залов. Сервировка с цветами, местными блюдами и стеклом потрясающая. Салонов в Исанисе много, больше, чем замков, разного стиля и бюджета.
(серия фото особняков и обстановок гостиных и залов)
Храм Потока
При выходе из столичного храма в портал досмотр проходят непосредственно перед залом. Вас осмотрит техник, проверит, не вывозите ли вы живых существ, растения или семена, потом проверят ваш багаж, затем вас взвесят вместе с багажом. Постарайтесь поесть до входа в храм, около храмов Потока запрещено торговать едой и питьем.
Надеюсь, мои заметки путешественника вам помогут в Исанисе! Я планирую туда вернуться, чтобы снять ярмарку и увидеть знаменитый сааланский фестиваль парусов.
Ольга Стриженко, блог о путешествиях, 23 марта 2028 года.
Газеты края публиковали подробные отчеты с последнего дня процесса. Иван Кимович, просмотрев прессу, поморщился:
- И тут выпендрилась, ну что ты будешь с ней делать.
- Бауэр-то, Иван Кимыч? - спросил Данила.
- Ну да, - кивнул полковник. - Вот не могла спокойно подождать, пока судебное решение примут, пока все нужные акты пройдут... А с другой стороны, вариантов прилично выглядеть после всего у нее, считай, и не было. Только такой и нашелся.
- В чьих глазах прилично выглядеть? - уточнил Данила.
- А в чьих угодно, - махнул рукой полковник Рудой. - Ладно, ее дело. Данила, что там с этими, со Славы?
- Да овощи, Иван Кимыч, - отчитался спрошенный. - Все семеро в больнице, еле помнят, как их зовут, и чудом справляются с личной гигиеной. Показания снять нереально.
- Нда... - Рудой шевельнул усами. - Выходит, Дагрит да Шадо против Айриля да Юна деточка.
- Так и получается, даже по их меркам, - подтвердил Данила. - Да Юн маркиз, а Дагрит всего-то баронет.
- Проблемы ведь будут, если сцепятся, - вздохнул полковник.
- Ну, пока не сцепились, - обнадежил Данила.
Полковник покосился на него из-под бровей и перевел тему на другие, более прозаичные материи.
- Что Тренер?
- Уехал, Иван Кимыч.
- Ну хоть здесь слава богу. Пусть у Эмергова голова болит. А эти, с родами в бетон, не проявились?