Аннотация: История, написанная по мотивам индоевропейских легенд
Клинок Трёх Лун
Начало этой истории затерялось во тьме времён, и никто уже не знает, так всё было на самом деле, или нет...
Талларна - вечная головная боль королей Делы. Северная окраина королевства, лесной край, обширный и богатый, любую власть, кроме собственных князей, признаёт весьма условно, смуты там и сейчас нередки, и потому каждый следующий владыка начинает с того, что так или иначе пытается восстановить королевское право над непокорными землями. Так оно было и в те времена, когда там появился Юлэй. Кто он такой и откуда взялся - никто не знал, потому и дали ему прозвище Дьейтерин - Чужестранец. Ум у него был ясный, рука тяжёлая, а меч острый, и потому очень быстро стал Чужестранец князем Талларны. Он придавил беспорядки, замирился с тогдашним королём, выговорив княжеству кое-какие привилегии, и стал править в собственном уделе и по собственной воле.
На то время был он молод и хорош собой, и невеста для него нашлась без труда. Да только прожили они с Линнед недолго. Младшему их сыну и двух лет не исполнилось, когда какая-то болезнь унесла молодую княгиню. Второй раз Юлэй так и не женился: отговаривался тем, что не хочет брать детям мачеху.
Случилось однажды, что Дьейтерин на охоте отбился от своих и заплутал в Заклятом Лесу. Долго искали его, но лишь к исходу третьих суток вернулся князь в свой замок. Никому не рассказал он, где был и что видел, но стал с той поры молчалив и смутен.
Однажды, в самую длинную в году ночь разыгралась такая буря, что с корнем выворачивало столетние деревья. То ли ветер выл за стенами замка, то ли Гончие Кадарна гнали добычу - попробуй пойми. Стража у замковых ворот подобрала невесть откуда взявшийся свёрток. В нём оказался новорождённый ребёнок, девочка. Как водится, находку доставили князю. Ко всеобщему удивлению он признал дитя своей дочерью, дал ей имя Нолвайн и стал воспитывать вместе со своими сыновьями Мадаугом и Мархейтом.
Время шло, и к той поре, как исполнилось Нолвайн пятнадцать лет, не было в Талларне девушки прекраснее её. Говорили, что такую самому королю в жёны не зазорно. Внешностью удалась она в отца - высокая, гибкая, рыжеволосая и черноглазая. К тому же была княжна колдуньей - умела исцелять болезни и раны, говорила с животными, предсказывала будущее. Со всякими бедами приходили талларнийские жители к дочери князя, и если могла она помочь - никому не отказывала.
В пятнадцатый день рождения дочери не стало князя Юлэя Дьейтерина. Снова выл ветер за стенами замка, вторя плачу осиротевшей княжны...
А когда отпылал погребальный костёр, собрались в ауле замка все трое - Мадауг, Мархейт и Нолвайн. Лучи рассветного солнца ударили в узкое окно, расплескались золотой волной и выхватили из полутьмы отцовский меч в потрёпанных ножнах, лежащий на княжеском троне. Видно, сами боги в этот час решали, кому быть правителем Талларны.
Первым взял меч старший, Мадауг. Потянул его из ножен и ни на волос не вытянул. Потом попробовал Мархейт, и тоже неудачно. Делать нечего - взяла меч Нолвайн. И едва лишь ладонь её легла на рукоять, меч с тихим шелестом вылетел из ножен. Белым острым светом засиял клинок, и вспыхнуло клеймо у рукояти - луна в трёх фазах. Точно по девичьей руке пришлось грозное оружие: не был меч ни длинён, ни короток, ни чрезмерно тяжёл, ни излишне лёгок. Так стала пятнадцатилетняя девушка правительницей огромного края, почти королевой. Братьям её достало ума и любви к сестре, чтобы принять сделанный не ими выбор.
Потомки Нолвайн ещё долго правили Талларной. Помнили они предсказание княгини: тому, кто владеет Клинком Трёх Лун, быть королём Делы. Но сперва не хотели они затевать братоубийственную войну в королевстве, а потом и вовсе потеряла Талларна былую волю. И не одна сотня лет миновала прежде, чем эта история получила продолжение.
Плачь, Дела - умер Орин, король твой! В языках пламени, в горьком дыму погребального костра ушла душа его к небесам. Плачь, Дела...
Закончился долгий день печальных церемоний. Королева Араньяль осталась наконец одна в своих покоях. Орина нет больше, и королём стал их старший сын Амраль. Вопреки всем законам и обычаям королева предпочла бы, чтобы корону унаследовал младший, Дариан. Амраль подозрителен, жесток и тщеславен, и вряд ли его правление будет добрым. Но как есть - так есть. Судьба младшего сына беспокоила её. Нарываясь на ссору с братом, именно Дариан взял из её рук отцовский меч, и переломив, бросил в огонь, хотя это должно было сделать наследнику. По сути дела он прилюдно оспорил право брата на престол. О смерти короля ходили разные тёмные слухи, но точно никто ничего не знал. И поступок Дариана выглядел, как обвинение. Надолго запомнила королева, какими глазами смотрели братья друг на друга. Когда чёрный и голубой взгляды скрестились, ей послышался звон оружейной стали.
Араньяль села к зеркалу и погасила свечу. В ночь полнолуния , если задать правильный вопрос, зеркало может показать ответ. Будущее Дариана - вот о чём думала королева, ловя в стеклянную поверхность луч ночного светила. Сперва зеркало подёрнулось лёгкой дымкой. Затем пелена исчезла, и Араньяль увидела сына стоящим на ступенях какого-то здания. Белый плащ струился с плеч Дариана, в руке нестерпимым светом пылал меч, поднятый к небесам. На мгновение ей почудилось, что она смотрит прямо в его глаза - чёрные, дикие, отчаянные... Королева успела заметить ещё, что плащ принца выглядит новым, а рубашка изодрана и окровавлена, и видение пропало.
А спустя неделю после коронации молодой король обвинил младшего брата в заговоре и отправил в ссылку. В Талларну, на край света. Там и провёл Дариан следующие несколько лет своей жизни. Там встретился с юной рабыней Лайлой и влюбился в неё до смерти. Хоть и невместно это принцу, да сердцу не прикажешь. Что же до самой Лайлы, то никто не сказал, что она делила постель с Дарианом против воли. Она же и поведала принцу историю о Клинке Трёх Лун.
- Никто не знает, как попал меч в заброшенный храм в Теневых Горах, - рассказывала девушка, - но потомок Нолвайн, если он отважен и честен, может попытаться добыть его. А ты, господин мой и повелитель, похоже, из этого рода. Глаза у тебя чёрные, а волосы рыжие, как у Нолвайн.
- Не знаю, так ли это, - усмехнулся Дариан, - но мать моя талларнийка.
Крепко запала история в бедовую голову принца. Понял он, что обязательно должен найти этот меч. А там будь что будет.
Вот так и случилось, что нерадостным утром Лайла проснулась одна и обнаружила на окне вольную грамоту, серебряную гривну и кошелёк с золотом. Трижды прокляла девушка и меч, и судьбу, и свой длинный язык, и Дарианово безрассудство.
Стоит ли рассказывать о том, как добирался принц до цели? Теневые Горы безжалостны. Он потерял коня и оружие, угодил под камнепад и уцелел чудом, отделавшись лишь сломанным предплечьем, карабкался по почти отвесной скале, воя в голос от боли в раздробленных костях руки...
...Небольшой храм стоял на плоской вершине, как на ладони бога. Стены из голубого мрамора растворялись в слепящей синеве горного неба. Девять ступеней вели вверх, к резным дверям. Хромая, прижав к груди распухшую, почти неподвижную руку, Дариан шагнул на лестницу. И пока он поднимался по ступеням, боль, усталость и отчаяние постепенно отступали.
Двери бесшумно и плавно распахнулись перед ним. В храме не было окон, но его внутреннее пространство заполнял неяркий серебристый свет, подобный свету полной луны. Стены украшала роспись: фигуры всадников, едва намеченные чёрными тонкими линиями. Лишь одна яркая нота была в этой чёрно-голубой мелодии - гранатовые кудри всадника, скачущего впереди.
В середине храма возвышался алтарь - массивный, в половину человеческого роста брус чёрного нефрита. И дивной красоты меч был вогнан в него до половины. На серебристой стали узкого клинка темнело клеймо - луна в трёх фазах. Рукоять, оплетённая кожей, казалась ухватистой и удобной. В камне, украшавшем крестовину, свивались дымные струи, подсвеченные оранжевым огнём.
В три шага Дариан пересёк пространство, отделявшее его от алтаря и взялся за меч. Едва рукоять легла в его ладонь, оружие легко вылетело из камня, словно из ножен.
- По праву и обычаю этот меч принадлежит мне! - крикнул он в пустоту. Она в ответ полыхнула алым, золотым и фиолетовым светом, и бесплотный голос спросил:
- Кто ты?
- Дариан, сын Орина, - ответил принц.
- Что ж, коли сумел взять Клинок Трёх Лун - значит, он твой. Но даром этот меч не достался даже его первому владельцу. Знаешь ли ты, чем придётся заплатить?
- Скажи - буду знать.
- Не торопись, - голос как будто бы рассмеялся, - сколько лет тебе, Дариан?
- В день зимнего солнцестояния исполнилось двадцать.
- Тогда, - продолжил невидимый собеседник, - я даю тебе срок двадцать лет и ещё один год. Когда это время выйдет, ты вернёшься сюда, принесёшь меч и останешься в храме навсегда. Согласен?
- Согласен, - со спокойствием, удивившим его самого, ответил Дариан, - по крайней мере я буду знать, что проживу эти годы.
-Проживёшь, - в голосе снова послышался смех, - непременно проживёшь. Но что будет залогом твоего обещания?
Дариан перехватил меч поудобнее, полоснул лезвием по руке, и прижал окровавленную ладонь к холодному камню алтаря.
- Вот. Теперь же позволь мне уйти.
- Опять торопишься, - призрачный хранитель храма снова рассмеялся, - на перевале метель, и если ты уйдёшь сейчас, твоё странствие закончится на дне первой же расщелины. А ты слишком красив и отважен, чтобы погибать так глупо. Не спеши, Дариан. Некуда тебе спешить.
И принц неожиданно почувствовал себя совершенно обессиленным. Меч выпал из руки, и он медленно опустился на пол, успев подумать, что так, наверное, умирают от потери крови - безболезненно и незаметно. Каменные плиты пола показались ему тёплыми, как хорошо протопленная печь, и мягкими, как пуховая перина.
Следующие трое суток Дариан провёл в храме. Он спал, просыпался, опять засыпал. Иногда, вынырнув из забытья, находил рядом ломоть свежего ржаного хлеба, чашку воды и несколько яблок, или обнаруживал, что лежит не на голых камнях, а на мягкой шкуре горного медведя, и укрыт белым плащом. Это его удивляло, но не надолго: сон, крепкий и сладкий, как талларнийское вино, снова накрывал его с головой.
К началу четвёртого дня Дариан окончательно проснулся. Чувствовал он себя отдохнувшим, лёгким и сильным, и даже сломанная рука зажила и больше не болела. Он подобрал меч, подошёл к алтарю и низко поклонился.
- Благодарю тебя, кто бы ты ни был, - сказал принц, - я помню о данном тебе слове и сдержу его, когда придёт время.
- Не стоит благодарности, - откликнулся невидимка, - плащ возьми на память. И доброй удачи тебе, Дариан, сын Орина, повелитель Делы. На плечи принца невесомо легла шелковистая тёплая ткань.
- Я здесь! - древний боевой клич разорвал тишину горного утра. На ступенях храма стоял Дариан, вскинув к небесам Клинок Трёх Лун. Солнце пылало на мече яростным кровавым огнём. И тем же тревожным и диким светом горели гранатово-рыжие кудри принца.
Немногое осталось ещё рассказать. Вернувшись, Дариан узнал, что брат его убит, и королевство охвачено мятежом. Он сумел остановить кровопролитие и по праву занял отцовский трон. Лайла стала его королевой, и с тех пор не существовало для Дариана других женщин. Двадцать один год правил он в Деле, и не худшим было это время в истории королевства.
Рассказывают, что по истечении условленного срока он вернулся в горный храм вместе с той частью своей дружины, что пошла до конца за своим повелителем. Там и обитают они в ожидании дня, когда их мужество и честь снова понадобятся в этом мире.
Жители Делы считают короля Дариана Водчим Дикой Охоты, и говорят, что каждый год, во время зимнего солнцестояния он вновь объезжает свою державу.