Аннотация: Автор знает, что его фанфик - поперёк всех и всяческих канонов Вархаммера. автор готов смиренно принять все летящие в него от истинных вахолюбов тапочки,берцы и сабатоны. Но авторский произвол свят до тех пор, пока не нарушает законов физики.
Данзан сын Хубилая всей душой надеялся, что на сей раз жена родит ему наследника. Не то, чтобы он был решительно против дочери - но не пятый же раз подряд! С девками, как известно хлопот полон рот: растишь её, холишь, лелеешь - а она в конце концов уйдёт из семьи. И жениха ей искать, и приданое собирать, и подарки жениховой родне... Полугода не прошло, как пристроили замуж старшую, а на подходе ещё трое. Нет уж, пусть лучше сын. Ночь вплотную подошла к рассвету. Предутренний ветерок посвистывал в траве, небо на востоке едва заметно посветлело. Данзан курил трубку, рассеянно поглаживал устроившегося рядом пса и ждал. Пусть всё будет благополучно, думал он, пусть Хонгорзул и дитя будут живы. - Иди, встречай свою дочь! - из шатра вышла довольная повитуха и прищурила на Данзана единственный глаз. Старуха жила на свете так долго, что никто уже не помнил её имени. Осталось лишь прозвище - Одноглазая Лиса. Данзан глянул вверх, на звёздный пожар над головой, вздохнул: эх, Отец Небо, видно не судьба обвести красным узором дымовое отверстие - и шагнул в шатёр. Хонгорзул, лежащая на волчьих шкурах, обессилено и виновато улыбалась. Данзан присел на корточки рядом, погладил растрепавшиеся смоляные косы жены, провёл жёсткой ладонью по влажному лбу, по щеке. Всмотрелся в маленькое личико ребёнка. - Красавица будет, на тебя похожа. Как назовёшь? - Оэлун. Он кивнул. Оэлун, Облако - хорошее имя для девочки. Данзан обмыл новорождённую кобыльим молоком и родниковой водой, посыпал золой из очага и вынес из шатра. Поднял к небу на вытянутых руках, подержал немного и положил на землю. - Отец Небо, Мать Земля! Вот моя дочь Оэлун. Пусть живёт долго и счастливо. За всю церемонию девочка не издала ни звука. На седьмой день после рождения Оэлун, как водится, пришёл шаман - испросить благословения духов для девочки и защитить от их возможных козней. Он долго плясал с бубном вокруг костра, бросал в огонь колдовские травы, гремел погремушками, выкрикивал слова понятные и непонятные. А потом сказал: - Твою дочь ждёт долгий и славный путь. Но больше я ничего не могу сказать тебе: духи не открыли мне её судьбу. Зачем же я тогда им целую овцу отдал, подумал Данзан, но промолчал. С духами он бы ещё рискнул поспорить, с шаманом - ни за что на свете...
Тем временем зима постепенно подбиралась к шатрам. Настало время уходить на север. Степь, где кочевал народ Данзана, делилась на две неравные части: Ховд и Хангай. Лучше быть хангайским быком, чем ховдской девушкой, говорили здесь, и это было правдой. Год в степи состоит из жаркого сухого лета и холодной сухой зимы. Но Хангай лежит ближе к великим рекам Орхону и Керулену, и зима там чуть мягче, а снегу чуть больше. Земля не промерзает насквозь, и скот может добывать траву из-под снега. Летом же большой разницы между Хангаем и Ховдом нет. Поэтому, когда солнце входит в созвездие Лучника, а воздух становится холодным, как дыхание Эрлика, наступает время двигаться по Дороге Ветров - из Ховда в Хангай. Летом каждая семья кочует сама по себе, на своём участке степи - сомоне. Зимой весь род собирается вместе. Борте-Чоно - род не особенно большой и не самый богатый, но самые храбрые воины и самые красивые женщины как правило происходили из него. Туменцэцэг, например, любимая жена Улаан Богдо-хана, легендарного первого правителя Восточного Края, женщина мудрая, справедливая и милосердная. Или Арвай-баатар, Воин Неба. Кстати сказать, в Кэшике Джагатай-хана служили шестеро из рода Борте-Чоно. И хотя родичи снисходительно жалели Данзана за отсутствие сыновей, он был уверен: волей Отца Неба его младшую дочь ждёт необыкновенная судьба. Кто бы там что ни говорил...
* * * В степи человек научается ездить верхом едва ли не раньше, чем ходить. Вот и Оэлун к шести годам была достаточно умелой наездницей, чтобы помогать отцу с пастьбой. У неё имелся собственный скакун - каурая кобылка Унэнч, не слишком резвая, но смирная и послушная. Обязанностью Оэлун было присматривать за овцами, а особенно - за козами. Коза - самая умная, хитрая и злокозненная тварь. Если овцы покорно идут туда, куда их ведут, козы норовят залезть в такие места, где их не вдруг найдёшь. Оэлун прекрасно знала козьи повадки и не позволяла рогатым своевольничать. Ей были известны все окрестные овраги, куда козы могли забраться, все заросли кустарника, где они весной общипывали молодые побеги, а летом - подсохшие листья. Знала она места, где росли алые огнецветы, белые звёздочки и лиловые колокольчики, из которых можно сплести венок. И как окрасить метёлки ковыля жёлтым млечным соком сон-травы, чтобы сделать султан на шапочку-даруулга. В общем даже в одиночестве скучать маленькой пастушке было некогда. Были у Оэлун два самых заветных, жгучих желания: бабахнуть из отцовского болт-пистолета и прокатиться верхом на Салхи. Никто, в том числе и сам Данзан, толком не знал, зачем ему болт-пистолет. В степи это оружие почти бесполезно, ибо легче снять луну с неба, чем добыть боеприпасы к нему. А для охоты или для того, чтобы отогнать двуногих и четвероногих воров от отары, хватает лука, огня и собак. Но говорили, что чем-то подобным сражаются Воины Неба, а истории о них Оэлун готова была слушать часами. Что же касается Салхи... Отец строго-настрого запретил Оэлун подходить к этому чагравому красавцу. Злющий косячный жеребец и ему-то не всякий раз позволял оседлать себя. Но Салхи был прекрасен, как небесный конь-тулпар и быстр, как северный ветер. И однажды Оэлун решилась. - Салхи! Салхи! - девочка сидела на заранее присмотренном валуне, наполовину вросшем в землю. С него было проще забраться на спину рослого жеребца. В конце концов это не Унэнч, которой можно просто приказать: "Ложись!" Конь тревожно косился на неё, фыркал и стриг ушами: чуял подвох. Но присоленная лепёшка выглядела так соблазнительно, что он не выдержал. Подошёл и шумно вздохнув, взял подношение. - Салхи... Хороший конь, хороший... Красивый, - Оэлун погладила его по шее и вцепившись в гриву, вспрыгнула на спину. Обомлев от такой наглости, конь замер на мгновение. Потом зло заржал и вскинулся на дыбы. Потом поддал задом. Убедившись, что нахальная малявка всё ещё сидит на его спине, он помчался сумасшедшим галопом куда глаза глядят. Степь равнулась навстречу Оэлун, ветер засвистел в ушах, остро и холодно запахло размолоченным копытами шарилжем. И стало страшно. Стало по-настоящему страшно: она не знала, куда несёт её бешеный жеребец, не представляла, как с ним, невзнузданным, справиться... Салхи неожиданно остановился и подбросил круп. Мир перевернулся. Первое, что увидела оглушённая падением Оэлун, придя в себя - лицо отца, встревоженное и сердитое. - Цела? - спросил он, помогая ей подняться. - Цела, - Оэлун вздохнула и опустила глаза, лицо залило жаркой волной. Ей было стыдно. Не столько потому, что нарушила отцовский запрет, сколько потому, что не удержалась на лошади. Отец посадил её позади себя на свою лошадь и повёз обратно. - А Салхи? - только и спросила девочка. - Сам прибежит, - отмахнулся Данзан, - он своих кобыл не бросит. И в самом деле, жеребец примчался к табуну едва ли не раньше их. Хонгорзул, до полусмерти напуганная выходкой дочери, отругала её как следует и погрозилась больше не подпускать к лошадям вообще. Оэлун клятвенно пообещала, что отныне будет ездить только на своей Унэнч. Отец сказал, дождавшись, пока жена оставит её в покое: - Что ж, вот тебе урок: прежде, чем войти, подумай, как выйти. На том дело и кончилось.
* * * Всадника, едущего со стороны Дороги Ветров, Оэлун заметила издали и насторожилась. На скотокрада, конечно, не похож, они обычно сбиваются в банды, а не ездят по одному - но мало ли. Ладно, посмотрим, куда он направляется, подумала девочка. Если что, отец рядом. Она свистнула собаке на всякий случай и стала ждать. Данзан тоже заметил путника, и едва тот подъехал ближе, спешился и крикнул: - Очирбат! Ты вернулся, друг! Оэлун разглядела вышивку на рукавах дэгэла гостя - "птичью лапу", знак рода Шир-Шувуу, к которому принадлежала мать, и вспомнила, что Очирбатом звали старшего брата Хонгорзул, служившего в войске правителя Восточного Края. Видимо срок вышел, и родич решил вернуться в родные места. По этому случаю был устроен пир. В неспешной беседе гость расспрашивал сестру и зятя о благополучии скота, о здоровье детей, о том, что происходило с родичами за время его отсутствия. Рассказывал о своей службе, о том, что видел и кого встречал в дальних краях. Улучив момент, Оэлун спросила: - Очирбат-авга, а ты видел Воинов Неба? Данзан строго глянул на неё - никто мелюзге не позволял лезть в разговоры взрослых - но одёргивать не стал. -Я, малышка, даже Хана видел, - ответил Очирбат. - А... какой он? - полушёпотом, замирая от восторга и любопытства, спросила девочка. - Он воин. Сын Небесного Владыки. И это всё: нет таких слов, чтобы рассказать о Хане. В ту ночь Оэлун почти не спала: слова Очирбата не шли из ума. В конце концов она решила, что непременно станет Воином Неба и будет странствовать между звёзд, сражаясь в войске Джагатай-хана с порождениями Эрлика. Завтра поговорю с дядей, подумала Оэлун и с этой мыслью уснула. Однако несколько дней было не до разговоров: то дела находились, то вертелись поблизости сёстры - девчонки любопытные и болтливые, то она не могла набраться храбрости. Наконец она подкараулила родича одного и собравшись с духом, выпалила: - Очирбат-авга, научи меня сражаться на мечах! -Зачем тебе? - Я... я хочу стать Воином Неба, - Оэлун не знала, куда глаза девать от смущения. - Так, - Очирбат уселся, скрестив ноги, прямо на землю и хлопнул ладонью рядом с собой, - садись. Будем разговаривать. Он подождал, пока Оэлун устроится рядом, и продолжил: - Первое, что тебе нужно знать, малышка - в Кэшике нет женщин. Только мужчины. И только те, кто прошёл испытания. А они таковы, что если выдерживает один из сотни - это уже очень много. Но если тебе повезло родиться с душой воина, ты можешь в четырнадцать лет поступить в дворцовую стражу. В ней служит довольно много женщин, а платит правитель щедро. Правда, замуж стражниц берут редко, и ты рискуешь всю оставшуюся жизнь провести в одиночестве. Кроме того, родителям наверняка не понравится твой выбор. Они станут уговаривать, настаивать, сердиться. Выдержишь? - Выдержу! - упрямо тряхнула головой Оэлун. Девочке шёл девятый год, и такие мелочи, как "замуж", её не волновали. Да и дворцовая стража была без надобности. Она решила стать Воином Неба и отказываться от своего пути не собиралась. С родителями оказалось гораздо хуже, чем Оэлун могла предположить. Мать плакала, ругала то её, то Очирбата - заморочил девчонке голову своими россказнями. Отец сердился и говорил, что женщине воинское искусство ни к чему, женщине пристало совсем другое, порой хватался за голову и вопрошал: - Отец Небо, ну в кого она такая упрямая?! - А ты уже забыл, как женился? - посмеивался Очирбат, и Данзан смущённо замолкал. В своё время он взял Хонгорзул уводом - без сговора, без даров, без приданого, без благословения родителей. Обе семьи были против и признали их брак только после рождения второй дочери. Понятно, чей норов унаследовала Оэлун... Поняв, что переупрямить строптивую дочь им не удастся, отец и мать смирились. И началось учение. Первым делом Очирбат дал ей меч - тяжёлый илд, затуплённый и иззубренный. - Держи, - сказал он, - оцени вес оружия, почувствуй, как лежит в ладони рукоять. Оэлун взяла меч обеими руками. Тяжесть его казалась ей уверенной и правильной.
Очирбат гонял свою ученицу без всякой пощады, без скидок на возраст и пол. Показав приём, он заставлял Оэлун повторять его, пока не получится. Порой илд просто падал из рук. Порой ей, сбитой с ног в рукопашной схватке, не хватало сил подняться. Но Оэлун стискивала зубы, вставала или подбирала меч и начинала снова. И снова. И опять. До бесконечности. Делая перерыв, Очирбат позволял ей немного отдышаться и поесть и разбирал ошибки. - Бей по противнику, а не по мечу, - говорил он. Подходи ближе и бей. Ну да, страшно. Но ты же боец! И когда принимаешь удар на свой клинок, вкладывай встречную силу, иначе не удержишь. Колени сгибай: прямые ноги ограничивают подвижность, а она в рубке - главное. Оэлун слушала, запоминала, работала. К тринадцати годам она превратилась в ладного подростка, гибкого, сильного и очень выносливого для своих лет. Научилась стрелять, биться врукопашную, управляться с мечом не хуже своего учителя. Могла бежать размеренной волчьей побежкой от рассвета до заката всего с одним привалом. И в один прекрасный день почувствовала: пора. Оэлун уходила перед рассветом, пока все спали. Так лучше: долгие проводы - лишние слёзы. Она сменила свой девичий дэгэл на мужской - старый отцовский. Одежда оказалась великовата, но если затянуть потуже пояс, то ничего, сойдёт. Расплела косы и связала волосы в пучок высоко на темени. Придумала себе мужское имя - Темугэ. За шатром её ждала осёдланная лошадь. Всё готово - но Оэлун медлила. Она смотрела на отца, на мать, на сестёр, на брата - маленького Отчигина, спавшего рядом с матерью и понимала, что никогда больше не увидит никого из них. Как бы ни сложилась её судьба в дальнейшем, с родичами она расстаётся навсегда. И об этом тоже говорил Очирбат, но тогда слова его казались далёкими и несущественными. Очирбат-авга, прости меня, подумала Оэлун, если я сейчас задержусь, чтобы проститься с тобой, то рискую не уйти... Слёзы поднимались со дна души и жгли глаза, требуя выхода. Девушка сердито смахнула их и вышла. Вскочив в седло, она щёлкнула кобылу поводьями по шее. - Хей, Аянга! Поехали! Гнедая взяла с места размашистой иноходью. На закате Оэлун остановилась у ворот Эрдени.
* * * - Как тебя зовут? - Оэлун, дочь Данзана из рода Борте-Чоно. Джагатай-хан говорил спокойно, без гнева, но насмешка в его голосе чувствовалась. И это больно задевало её. - Кого ты хотела обмануть, Оэлун? Провидца Бури? Апотекариев? Девушке, стоявшей на коленях перед повелителем Белых Шрамов, хватило ума промолчать. Конечно, Алтангэрэл разоблачил нехитрый маскарад, едва увидев её - на то он и Провидец Бури... Под общий хохот он распустил её собранные в пучок волосы и одним взмахом ножа обрезал их, словно лгунье и мошеннице. А лучше бы сразу убил, думала Оэлун, ведь возвращаться в родной сомон с таким позором нельзя. Кто знает, какими путями эта история дошла до Джагатай-хана, но он пожелал услышать её из первых уст, от самой Оэлун. Видеть Хана, говорить с ним - ради этого стоило пройти всё, что она прошла. Алтангэрэл втолкнул её в шатёр и надавил на плечо, заставляя опуститься на колени. Некоторое время Хан молчал, и у девушки была возможность осторожно осмотреться. Кроме Джагатая и двоих из его стражи в шатре был ещё один человек. Женщина, как с удивлением поняла Оэлун. Светловолосая, зеленоглазая чужеземка, делившая с Ханом шатёр, напоминала рысь - столь же красива и столь же опасна. А ещё смущало несомненное сходство с Джагатаем. То ли это был отчётливый "привкус" власти и силы, то ли повадка опытного воина - ленивая безмятежность, готовая в любой миг смениться беспощадной стремительностью удара, то ли просто рост и сложение - Оэлун понять не могла. - Борте-Чоно... Славный род, - продолжал меж тем Хан, - знаю нескольких отличных воинов из него. Так ты что же, решила таким образом проведать родичей? - Ннет, - запинаясь, произнесла девушка, - я хотела... служить Небесному Владыке и тебе, мой Хан! - Похвальное желание. Но среди мужчин женщине не место. По многим причинам. Оэлун гордо вздёрнула подбородок. При том, что она стояла на коленях это выглядело забавно. -На испытаниях я оказалась сильнее многих парней, участвовавших в них вместе со мной! - Это правда, мой Хан, - слегка поклонившись, подтвердил Алтангэрэл. Повелитель Белых Шрамов расхохотался. - Ну вот что с ней делать? - и обернулся к чужеземке, - Что скажешь, сестра? Сестра, некстати подумала девушка, конечно. Могла бы и сама догадаться: внешне совершенно непохожи, но кровь одна, и это чувствуется. - Оэлун, - взгляд женщины, казалось, проникал до самого дна души, - если ты так рвёшься служить Императору, у тебя есть шанс. Но ты должна будешь пройти Испытания заново. По обычаям Плетущих Сеть, моего Легиона -Я исполню всё, что должно, хатагтай! Или умру, пытаясь исполнить. - Ты сказала - я слышала. - А теперь встань, Оэлун, дочь Данзана из рода Борте-Чоно! - приказал Джагатай. Она поднялась с колен и замерла. Примарх медленно вытянул из ножен кинжал с резной рукоятью и провёл острым лезвием по щекам Оэлун. Лицо обожгло мгновенной болью, стало тепло от текущей крови. - Это не знак Легиона, - негромко сказал Джагатай-хан, - и всё же любой из Белых Шрамов узнает в тебе не просто чогорийку, но сестру по оружию. Будь смела. Будь мудра. Служи верно Небесному Владыке и своей хатагтай. Так решилась судьба Оэлун - девушки, которая точно знала, что станет Астартес. Из тёмной ямы позора и отчаяния она сумела выбраться к вершине удачи. Сестра Хана, прекрасная воительница с изумрудными рысьими глазами взяла её под свою руку. Разумеется, было нелегко - пришлось заново доказывать своё право быть Воином Неба. К тому же Оэлун оказалась едва ли не единственной чужеземкой в войске хатагтай... Но после всего пережитого она не боялась даже скаут-сержанта Ленду по прозвищу Тётенька. Оэлун всегда удивлялась - кто дал ей такое ласковое, почти домашнее имя? Была Тётенька человеком строгим, вредным и въедливым, как и положено сержанту. Тем большую гордость испытала девушка, когда Этне, командир Чёрных Вдов, личной стражи хатагтай, сочла её достойной носить чёрный доспех без приборных цветов... Оэлун действительно ждал долгий и славный путь. Памятью о его начале, благословением Джагатай-хана остались шрамы на её щеках и короткая стрижка. С тех пор, как нож Алтангэрэла обкромсал её волосы, Оэлун не носила кос.