Дмитрий Евгеньевич Галковский в своей книге "Необходимо и достаточно" касается гипотезы о том, что авторство дилогии об Остапе Бендере принадлежит Михаилу Булгакову. Галковский приводит убедительные тезисы в защиту гипотезы и в частности предлагает любопытную загадку о том, что татуировка Остапа Бендера должна служить неким знаком, указывающим на истинного автора:
"Как я уже говорил, Булгаков не каббалист и не демонолог. Ему интересны художественные образы и символы религии, но неимоверно скучно заниматься нумерологией и чертить пентаграммы. Это человек другого склада.
Другое дело филологическая игра. Здесь Булгаков царь и бог. И ему это действительно интересно. Но шарады и ребусы его интересуют опять-таки не как самоцель, а как средство решения той или иной литературной задачи.
Какая задача стояла перед Булгаковым как перед автором "Двенадцати стульев" и "Золотого теленка"? Он должен был поставить тайную печать на свой текст, чтобы в случае чего доказать авторство.
Но Булгаков эстет, для него в живой ткани художественного текста символично всё. Он создает "тяжелые вещи". Поэтому тайная печать должна быть печатью буквально, и она должна быть поставлена на "главную вещь" книги - на главного героя дилогии.
И такая печать есть: "На груди великого комбинатора была синяя пороховая татуировка, изображавшая Наполеона в треугольной шляпе с пивной кружкой в короткой руке".
Этот символ никак не раскрывается. Можно конечно сказать, что Бендер это Чичиков, а Чичиков похож на Наполеона, а сюжет "Двенадцати стульев", в свою очередь, взят из рассказа о Шерлоке-Холмсе "Шесть Наполеонов". Можно объяснить и пиво - пивные градусы изобрёл австриец Карл Иосиф Наполеон Баллинг. Или вспомнить, что есть пирожное "Наполеон" на пиве".
Но всё это очень натянуто и очень умозрительно для такого мощного образа. По сути главного в смысловой иерархии символов дилогии.
Булгаков любит подлинный смысл маскировать внешней аналогией. Карикатура на Маяковского замаскирована у него поэтом Осипом Колычевым. А карикатура на Катаева - писателем Пантелеймоном Романовым.
Но внутренний смысл татуировки в дилогии не раскрыт. Очевидно, что это шарада или ребус. Не случайно писатель посвятил теме шарад целую главу, и не случайно гном Синицкий подмигивает читателю".
Попробуем разобраться в этой загадке и может быть даже найти еще одно подтверждение авторства Булгакова.
Начнём с образа Наполеона. Оказывается, булгаковеды давно заметили, что он достаточно часто встречается в творчестве Булгакова.
Рассмотрим например ранние произведения Булгакова, так называемый "московский" цикл повестей: "Дьяволиада", "Роковые яйца" и "Собачье сердце". Они небольшие по объёму и достаточно прозрачные, что скрытному Булгакову по всей видимости не совсем нравилось.
В "Дьяволиаде" спокойное течение жизни "маленького человека" делопроизводителя Короткова разрушается его новым начальником Кальсонером. Из-за мелкой ошибки он увольняет Короткова со службы. Отчаянная попытка объясниться перед начальником приводит Короткова на путь безумия (при этом мы наблюдаем всё более фантасмагорические видения его глазами) и заканчивается его гибелью.
"Роковые яйца" об изобретении профессором Персиковым красного луча, обладающего способностью ускорять развитие живых существ, и по ошибке примененного к змеиным яйцам. Это вызывает нашествие гигантских особей ползучих гадов на Москву.
"Собачье сердце" об ошибке в эксперименте профессора Преображенского, в результате которой он превратил собаку в человека, и к каким последствиям это привело, и как ему пришлось эту ситуацию исправлять.
В "Дьяволиаде" образ Наполеона проецируется на Кальсонера. У него бритое лицо и невысокий рост, "Le Petit Tondu" (приблизительно "бритый малый") - прозвище Наполеона в Великой армии; он носит серый френч - лермонтовский "серый походный сюртук". Неприятности Короткова начинаются после того как он подвернулся Кальсонеру с повязкой на глазе - забавно отмечен антагонизм к одноглазым:
" - Вы, товарищ, - сказал он [Кальсонер]... настолько неразвиты, что не понимаете значения самых простых служебных надписей. Я положительно удивляюсь, как вы служили до сих пор. Вообще тут у вас много интересного, например, эти подбитые глаза на каждом шагу. Ну, ничего, это мы все приведем в порядок".
Самый важный штрих наполеоновского образа создан музыкальным Булгаковым в виде театрального выхода "бритого, мстительного и грозного" Кальсонера под куплет романса:
"Шумел, горел пожар Московский, Дым расстилался по реке, А на стенах ворот Кремлевских Стоял он в сером сюртуке".
Лысина Кальсонера Булгаковым превращается в гротескно усиленный и устойчиво повторяющийся образ шара или яйца: "голова... представляла собой точную гигантскую модель яйца", "лысой она была тоже, как яйцо", "огромный, живой биллиардный шар на ножках", "шар тут, возле постели, и очень сильно пахнет серой".
Кальсонер - это гоголевский персонаж
По мнению булгаковеда Яблокова, шарообразность даже становится отличительным признаком персонажей Булгакова связанных с Наполеоном. На мой взгляд более важный образ здесь - это яйцо. Например, центральной темой московского цикла является даже не место действия в постреволюционной Москве, а то что все сюжеты крутятся вокруг яиц, т. е. новой жизни, несущей однако хаос и разрушение. В "Дьяволиаде" яйцо на ножках доводит главного героя до самоубийства, в "Роковых яйцах" - нашествие монстров из змеиных яиц, в "Собачьем сердце" - пересадка яичников приводит к рождению гомункула.
Один из шарообразных и бритых персонажей в "Роковых яйцах" - это профессор Персиков: "голова замечательная, толкачом, лысая", "лицо гладко выбритое". Начинается повесть так: "Персиков вошел в свой кабинет... зажег верхний матовый шар и огляделся". Свет этого шара позже даёт красный луч в микроскопе профессора.
У булгаковедов считается общепринятым (об этом упоминает и Галковский), что Персиков - это явная карикатура на Ленина. У них совпадают инициалы "В.И.", а также одинаковый возраст.
Следовательно можно предположить, что за образом Наполеона и связанного с ним яйца-шара как символа новой советской жизни Булгаков скрыл образ Ленина. Аналогия с захватчиком Москвы и узурпатором Кремля очевидная. Впрочем Булгаков здесь не был оригинален, сравнение Ленина с Наполеоном, Робеспьером, Кромвелем и другими революционными деятелями было общим местом в иностранной прессе.
Возвращаясь к "Дьяволиаде", самое явное указание на то, кто скрывается под персонажем Кальсонера, находится в следующем отрывке:
"... он [Коротков] оказался внизу возле огромной новой стеклянной стены под надписью вверху серебром по синему "Дежурные классные дамы" и внизу пером по бумаге "Справочное". Темный ужас охватил Короткова. За стеной ясно мелькнул Кальсонер. Кальсонер иссиня бритый, прежний и страшный. Он прошел совсем близко от Короткова, отделенный от него лишь тоненьким слоем стекла".
Кабинет Ленина в Смольном институте
Кальсонер мелькающий за стеклянной стеной с надписью "Дежурные классные дамы" - это Ленин в Смольном институте занимавший кабинет с вывеской "Классная дама".
Прежде чем идти дальше, сверимся с самим Остапом Бендером: проецируются ли на него образы Ленина и Наполеона?
Коронная фраза Бендера "Лёд тронулся, господа присяжные заседатели!" используется Лениным в тексте газетной статьи: "Лёд тронулся. Советы победили во всём мире". Эта фраза, а также "Заседание продолжается" могла бы использоваться в дореволюционном суде, и зиц-председатель Фунт точно указывает кем именно:
"Фунт сидел при Александре Втором "Освободителе", при Александре Третьем "Миротворце", при Николае Втором "Кровавом", при Александре Федоровиче Керенском... И, считая царей и присяжных поверенных, Фунт загибал пальцы".
Присяжные поверенные (т.е. адвокаты) здесь упоминаются во множественном числе, а из правителей России кроме Керенского эта профессия была только у Ленина.
После успешного обмена собранного компромата на деньги, Бендер уговаривает Корейко присоединиться к нему, отправиться в столицу, посмотреть на её достопримечательности:
"Просто два врача-общественника едут в Москву, чтобы посетить Художественный театр и собственными глазами взглянуть на мумию в Музее изящных искусств. Берите чемодан".
Литературовед Щеглов недоумевает:
"Соблазнительно думать, что в словах Бендера за древней мумией скрывается совсем другая мумия. Вопрос лишь в том, могли ли соавторы пойти на столь рискованное озорство, предполагающее к тому же весьма непочтительное отношение к советским святыням, не вполне вяжущееся с известной нам лояльной позицией писателей".
Наиболее выпукло образы Наполеона и Ленина соединены в главе о шахматном турнире в Васюках.
Наполеон любил шахматы, но русская традиция изображения его шахматистом идёт из цитаты в "Войне и мире" перед бородинским сражением: "Шахматы поставлены, игра начнется завтра".
Изображение Наполеона как игрока в шахматы появляется в "Белой гвардии". Весть о бритом и шарообразном "как зерно в стручке" Наполеоне-Петлюре уподобляется появлению нового игрока "на громадной шахматной доске". Сцены подготовки юнкеров к обороне Киева от петлюровского наступления наполнены аллюзиями на Бородинское сражение. Более того Булгаков прямо развивает миф Толстого о Наполеоне: "Историческая личность - суть ярлык, который история вешает на то или иное событие":
"Миф. Миф Петлюра. Его не было вовсе. Это миф, столь же замечательный, как миф о никогда не существовавшем Наполеоне, но гораздо менее красивый. Случилось другое. Нужно было вот этот самый мужицкий гнев подманить по одной какой-нибудь дороге, ибо так уж колдовски устроено на белом свете, что, сколько бы он ни бежал, он всегда фатально оказывается на одном и том же перекрестке. Это очень просто. Была бы кутерьма, а люди найдутся".
Бендер одетый не в серый, но в "зеленый походный пиджак" проигрывает свою бородинскую шахматную партию одноглазому противнику (Кутузов), но ускользает от одноглазого на воде (Нельсон).
Бендер в тексте главы окружён ленинскими цитатами: "промедление смерти подобно", "учитесь торговать", а также пророческое по сюжету "спасение рук утопающих - дело рук самих утопающих".
Известно, что Ленин также любил шахматы и много посвящал им времени в молодости. Например, на его первую после университета работу помощником присяжного поверенного его взял А.Н. Хардин, его наставник в шахматах. Покажем, что Ленин в шахматной главе тоже присутствует, но подойдём мы к этому несколько с неожиданной стороны.
В образе одноглазого предводителя васюкинских любителей изображен Владимир Маяковский:
" - Это он! - закричал одноглазый. - Ура! Ура! Ура! Я узнаю великого философа-шахматиста, старичину Ласкера".
Почти дословная цитата "Это - он. Я узнаю его" из стиха "Товарищу Нетте..." ("Служил Гаврила почтальоном, Гаврила письма разносил...").
Второй, ещё более прозрачный намёк: "Экспедицией командовал одноглазый. Единственное его око сверкало в ночи, как маяк".
Маяковский несомненно обыгрывал свою фамилию, часто используя в стихах только "один глаз": например в стихотворении "Я": "Я одинок, как последний глаз у идущего к слепым человека!".
Бунин в "Окаянных днях" заметил:
"Одноглазый Полифем, к которому попал Одиссей в своих странствиях, намеревался сожрать Одиссея. Ленин и Маяковский (которого еще в гимназии пророчески прозвали Идиотом Полифемовичем) были оба тоже довольно прожорливы и весьма сильны своим одноглазием. И тот и другой некоторое время казались всем только площадными шутами. Но недаром Маяковский назвался футуристом, то есть человеком будущего: полифемское будущее России принадлежало несомненно им, Маяковским, Лениным".
Известно, что один глаз Ленина плохо видел, и ему приходилось его прищуривать - отсюда знаменитый ленинский прищур.
Явная отсылка к "Одиссее" лежит на поверхности. Когда Бендер и Воробьянинов убегают от васюкинцев, те пытаются догнать, кидают камни, но Одиссей-Бендер ускользая, насмехается над ними.
Но это еще не всё. Вся васюкинская глава наполнена ссылками на (циклопическую) поэму Маяковского "Владимир Ильич Ленин":
"Скажем, мне бильярд - отращиваю глаз - шахматы ему - они вождям полезней".
В поэме Советская Россия уподобляется кораблю в море:
"Маяки поломались в порту, кренимся, мачтами волны крестя! Нас опрокинет - на правом борту в сто миллионов груз крестьян",
в прозе:
"Слишком много любителей скопилось на правом борту васюкинского дредноута. Переменив центр тяжести, барка не стала колебаться и в полном соответствии с законами физики перевернулась".
Намёк на покушение на Ленина:
"Ты знаешь путь на завод Михельсона? Найдешь по крови из ран Ильича".
Афиша Воробьянинова указывает путь:
"В помещении клуба "Картонажник" состоится состоится лекция на тему: "Плодотворная дебютная идея" и Сеанс одновременной игры... Администратор К. Михельсон".
Московский завод Михельсона c 1916 г. начал производить гранаты и снаряды. Из картона делался картуш или картуз - контейнер с пороховым зарядом для пушки. Картонажем также называют ленты из папируса, в которые пеленают мумию. Вручая Воробьянинову документ на имя Михельсона, Бендер даёт тому краткую характеристику:
"В высшей степени нравственная личность, мой хороший знакомый, кажется, друг детей... Но вы можете не дружить с детьми - этого от вас милиция не потребует".
Почётный членский билет Љ 1 общества помощи беспризорным детям "Друг детей" был вручен конечно Ленину.
И далее:
"И от шахмат перейдя к врагу натурой, в люди выведя вчерашних пешек строй". Остап играет "устаревшую, но довольно верную защиту Филидора". Отсылка к Филидору - первому шахматному теоретику позиционной игры с опорой на пешки.
"Плохо человеку, когда он один. Горе одному, один не воин". Упоминается, что одноглазый читает Шпильгагена, самым знаменитым романом которого считается "Один в поле не воин".
"С этого знамени, с каждой складки снова живой взывает Ленин". В тексте есть библейская отсылка на вхождение Христа в Иерусалим: "... по улицам города провели белую лошадь. Почитатели шахмат приветствовали ее, размахивая пальмовыми ветвями и шахматными досками...".
"Возьмем передышку похабного Бреста. Потеря - пространство, выигрыш - время". Остап предлагает васюкинцам переименоваться: "Назвали бы, например, вашу секцию - "Шахматный клуб четырех коней", или "Красный эндшпиль", или "Потеря качества при выигрыше темпа".
"Похоже - стала вновь Россия кочевой". Остап цитирует переиначенную строку "Все учтено могучим ураганом!" из романса: "Всё сметено могучим ураганом, И нам недолго осталось кочевать. Махнём, мой друг, в шатры с тобой к цыганам, Там не умеют долго горевать". Шахматную главу в целом пронизывает лошадиная тема: "клуб четырех лошадей/коней", "по улицам города провели белую лошадь", "шахсекция, которая почему-то помещалась в коридоре управления коннозаводством", "на стенах висели фотографии беговых лошадей".
И последний штрих васюкинских аллюзий - в пропущенном фрагменте упоминается шахматист Торре, прервавший свою карьеру из-за психического расстройства:
" - Уау! Уау, уау! - неслись отчаянные крики в эфире. - Я молодой мексиканец Торре! Я только что выписался из сумасшедшего дома. Пустите меня на турнир! - Ох! Уж эти мне молодые шахматисты! - вздохнул одноглазый. - Пошлите за ним уже мотовоздушную дрезину. Пусть едет!".
Позже такой же вопль "Уау!" исходит от васюкинцев, перевернувшихся на лодке, и больше нигде в книге он не используется:
Упомянутая мотовоздушная дрезина - это экспериментальный аэровагон, испытания которого в 1921 г. завершились гибелью ряда иностранных большевиков и в том числе товарища Артёма. Того самого которого выносили в гробе из психиатрической больницы. То есть крах одноглазого шахматиста завершается сумасшествием и билетом на тот свет.
Могли ли лояльные советской власти Ильф и Петров настолько зло насмехаться над такими чувствительными темами как покушение и обстоятельства смерти Ленина?