Мы провели в море около двух недель, гоняли "Весеннюю Ласточку" на всех галсах по ветру и против ветра, в штиль и в сильный ветер, в любое время дня и ночи. Подходили к берегу так близко, что было слышно, как киль и днище биремы царапают прибрежную гальку, выбрасываемый десант без каких-либо шлюпок вброд достигал берега и был готов в бой с любым врагом. Бирема уходила на такие океанские глубины, что даже в лоции они не имели соответствующих пометок глубин. Один раз мы попали в очень сильный шторм, капитан Скандинав, сквозь стиснутые зубы, признался, что это наш последний шторм, из которого мы живыми вряд ли выйдем. Но бирема "Весенняя Ласточка" так и не поддалась ураганному ветру и океанским волнам высотой в несколько домов, она достойно выдержала этот шторм. Бирема вытащила нас всех из этого проклятого шторма, мы снова увидели яркий и благодатный свет Желтого Карлика, словно своим героическим поступком "Весенняя ласточка" хотела нам сказать:
- Эй, мужики, жизнь прекрасна и удивительна! Так живите и наслаждайтесь этой жизнью!
После шторма матросы биремы все до единого человека поднялись на верхнюю палубу биремы. Мы по-очереди подходили к коммодору Скандинаву, чтобы пожать его мужественную руку, А по дороге к нему ладонью легонько хлопали по центральной мачте биремы, словно хотели ее поблагодарить за то, что она так мужественного и бескомпромиссно боролась с этим ужасным штормом. Мы, все члены команды биремы "Весенней Ласточки", - двести пятьдесят матросов и морских пехотинцев, а также полковник Борг, коммодор Скандинав и я, - хорошо понимали, что выжили в этом шторме только благодаря крепости шпангоутов, устойчивости и мореходности нашей красавицы биремы.
После этого шторма я, капитан Скар, и полковник Борг, поняли, что мы достигли своей конечной цели по тренировке матросов экипажа и морских пехотинцев. В душе мы оба были глубоко благодарны божествам этой планеты за то, что они послали нам такого опытного капитана, как коммодора Скандинав. Эти два обстоятельства позволяли нам полагать, что бирема "Весенняя Ласточка", наконец-то, приобрела настоящий экипаж и капитана, которые способны выполнить любую поставленную перед ним задачу. Теперь с своей биремой мы могли смело выходить на океанские просторы и громогласно заявлять о своем там присутствии, "Весенняя Ласточка" стала настоящим боевым судном!
Как только это нам с Боргом стало ясным и понятным, как к нам обоим снова вернулся вопрос для своего решения, а чем же нам следует далее заниматься?! Казалось бы, на такой простой вопрос имелся такой же простой ответ, отдайся судьбе и перед тобой тотчас же откроется великолепное будущее. Тебе остается сделать выбор из альтернативы, стать героем на море или стать им на суше?! Было ясно и понятно, что коммодор Скандинав и матросы "Весенней Ласточки", своей жизни не мыслили вне моря. Также было ясно и понятно то, что полковник Борг и его морские пехотинцы предпочли бы искать свою фортуну на суше, где полковник и его морпехи чувствовали себя более уверенно и достойно.
Что же касается меня, то я оказался в положении, в котором не смог найти односложного ответа на этот, казалось бы, простейший жизненный вопрос. Мне нравилось море, но в душе я, по-прежнему, связывал свою дальнейшую жизнь с сушей! Если я мог распоряжаться своей фортуной, то очень постарался бы свою жизнь связать в равной степени и с морем, и с сушей. Но к этому времени я достаточно повзрослел, чтобы хорошо понимать и то обстоятельство, что нельзя одновременно убить двух зайцев. Если же попытаешься, подобное сотворить, то обязательно проиграешь и в том, и в другом случае. Поэтому в тот момент я решил особо не ломать головы по поводу своего будущего, я понадеялся на жизненный жребий, каким он выпадет, такой моя жизнь и получится.
Полковник Борг и коммодор Скандинав все еще продолжали спорить о том, что же, по их мнению, лучше, суша или море?! Этот спор можно было бы продолжать до скончания веков! Ведь когда ты сидишь в удобных креслах-качалках на верхней палубе биремы, нежишься в теплых лучах заходящего дневного светила, Желтого Карлика, и в руках держишь бокал холодного мартини, то жизнь прекрасна и удивительна. Можно было бы до бесконечности спорить обо всем на свете, совершенно не думая о результатах такого джентльменского спора.
Я уже давно поднялся из своего кресла и, подойдя к леерам, любовался вечерним небосводом и самим океаном. В этот момент как-то странно полыхнули багровым светом и тут же сникли лучи Желтого Карлика, на долю секунду на море воцарился серый сумрак, но этот сумрак вдруг растворился в светлом зеленом свечении. Мои друзья продолжали свой бесконечный джентльменский спор, они не обратили внимания на этот грустный и прощальный привет Желтого Карлика и на несколько раннее появление прекрасной Эллиды! Ночная богиня вновь не обратила на меня своего божественного внимания, но этим ранним появлением она о чем-то хотела предупредить меня. Я вдруг всем своим нутром ощутил, что в наш мир пришла большая беда, которая в той или иной степени затронет наши жизни.
На верхней палубе "Весенней Ласточки", по-прежнему, властвовал мир и покой, матросы палубной команды лениво занимались своими делами. Большинство их уже спало в разных местах верхней и нижней палубы. Морпехи удобно устроились в каморках весельщиков, кто облокотясь локтями на фальшборт биремы, наблюдали за морем, а кто уже похрапывал. Только два моих друга, слегка между собой переругиваясь, решали извечную проблему соперничества суши и моря. Просто этим двум великолепным мужикам нужно было хорошо провести образовавшееся у них свободное время. В данный момент им было не на что растрачивать силу и мощь своего разума, когда вокруг тебя вечерняя тишь, да океанская гладь. Тем временем, чувство беды все глубже и глубже проникало в мое сознание, она уже настолько глубоко в меня проникла, что я уже не мог просто стоять на палубе биремы и любоваться океанскими и вечерними красотами.
Я снова присел, чуть ли не упал в свое кресло, и тогда в моих глазах сформировалось страшное видение!
"Припортовый городок Валенсия прекратил свое существование"!
Мои видения показывали, что там, где стоял этот прекрасный прибрежный городок, сейчас простиралась черная земля, до угольной черноты выжженная городскими пожарищами. Куда не ни посмотришь, повсюду прибрежный ветерок перекатывал с места на место городской мусор, то собирая его в мелкие кучки, то тут же эти кучки бессмысленно раскатывал по всему полю, на котором прежде стояла Валенсия. Несколько раз в моем сознании формировалась и мелькала общегородская панорама, на которой просматривались одни только разрушения, и не было видно ни единого уцелевшего городского здания! Повсюду были видны одни только пепелища, городские улицы прекратили свое существование, превратившись в белые линии, перпендикулярно друг к другу перечеркивающие это черное поле.
Эти мрачные панорамы городских развалин и пожарищ, возникавшие в моем сознании, сопровождались и перебивались картинами прежней жизни этого городка. Нижняя улица города, по вечерам переполненная праздно гуляющим городским и приезжим народом, сейчас представляла собой ровную линию сожженных увеселительных заведений с одной стороны и сгоревших пакгаузов, складов, служебных строений и причалов с другой стороны. Пламя горения этих строений, видимо, было настолько сильным, что после него не оставалось ни головешек от сгоревших пакгаузов, складов или каких-либо служебных или грузовых зданий! Даже каменные стены в песок рассыпались от сильного жара этого пламени. А люди в таком огне сгорали, подобной серным головкам спичек, ничего после себя не оставляя!
Сейчас здесь ничто не напоминало о том, что когда-то на этом месте стояло множество одно и двухэтажных домов, в которых жили городские семьи, большинство которых имели малых детей. Там, где раньше ровными рядами тянулись дома рыбаков, моряков, докеров сейчас чернели одни лишь погорелые руины и пепелища. Обеих городских улиц, как таковых, уже не было, вместо них тянулись длинные белые полосы, обрамленные горелыми домами и пепелищами. Нигде не было видно ни единой живой души, ни единого домашнего животного, семейной кошки или городской собаки.
Там, где был город Валенсия, сейчас было тихо и пустынно, словно на городском кладбище!
Человеческому глазу не за что зацепиться, чтобы остановиться, задержаться, увидеть хотя бы зеленый листочек дерева или кустарника. Черное жженое пространство царствовало повсюду, не сохранился ни один жилой дом, ни одно хозяйственное строение. Сейчас это бывшая городская территория была нивелирована, были начисто стерты с лица земли жилые здания, хозяйственные постройки. Нигде не было видно ни единого уцелевшего городского жителя.
Все походило на то, что Валенсия была уничтожена вместе со всеми своими горожанами, независимо от их возраста, от мала и до велика. Был уничтожен город, в котором проживало до тридцати тысяч человек, детей, стариков, мужчин и женщин, которые в нем жили, любили, женились, рожали детей.
Когда сердце меня немного отпустило, то я осознал, что лежу на палубе биремы, а надо мной склонились встревоженные лица своих друзей, полковника Борга и коммодора Скандинава. Они были не просто встревожены, а напуганы моим болезненным состоянием.
- Что с тобой случилось, Скар? Ты так неожиданно вывалился из своего кресла на палубу, сначала долго кричал о приближающейся опасности, а затем замолчал. Сколько мы с тобой не бились, стараясь привести тебя в сознание, но у нас так ничего не получилось. Все это время ты уже молчал, до момента прихода в сознание не вымолвил ни слова!
А коммодор Скандинав проревел о том, что у меня в какой-то момент переставало биться сердце. Поэтому его очень интересовало, что же со мной могло произойти такого, в такой замечательный вечер и полный штиль на океане.
- Понимаешь, Стар, ты зря так сильно беспокоишься о биреме, о ее матросах. С биремой все в полном и абсолютном порядке! Вскоре ее экипаж будет в полной мере ею заниматься. Его мастерство возрастет до такой степени, что бирема "Веселая Ласточка" может выходить в море на рейдерство. Тогда богатые купчики начнут делиться с нами своими товарами и крепко держаться за свои карманы, а мы...
Но жестом руки я приостановил болтовню любимого орангутанга, чтобы поделиться с друзьями своими страшными видениями. Для полной достоверности через их сознание прогнал тот страшный виртуальный материал, который только что записал в свое памяти. В долю секунды изменились настроение и выражения лиц моих друзей. Твердые складки вдруг появились в уголках губ полковника Борга, он как-то подтянулся и... немного постарел. Но во взоре его глаз вдруг появилась понятная мне решительность. Коммодор же Скандинав отошел от нас на пару шагов и, сложив ладони рупором, громко скомандовал:
- Внимание всему экипажу биремы. Вантовые срочно на реи. Изменяем курс следования биремы...
Ранним утром бирема "Весенняя Ласточка", когда Желтый Карлик еще только собирался влезать на небосклон Тринидада, хищно вынырнув из пасмурной пелены моря, угрем по волнам скользнула к своему родному причалу порта Валенсия.
Швартовкой у этого причала, завершилось двухнедельное плавание биремы по Внутреннему океану. В ходе плавания коммодор Скандинав с экипажем биремы отработал все ранее запланированные учебные задачи. Он добился полного совершенства и синхронного исполнения действий матросов и весельщиков. На моих глазах молодые городские и сельские парни превращались в профессионалов матросского ремесла. Коммодор Скандинав обучение матросов биремы "Весенняя Ласточка" начинали с простейших вещей, выполнения мелких и незначительных задач, постепенно переходя к более важным и значимым матросским работам с парусами и на самом судне.
Паруса биремы вздымались до небес и опадали вниз по малейшему движению брови коммодора Скандинава. Палуба яростно зачищалась швабрами матросами с утра до вечера. Как только строгий глаз коммодора находил хоть какую-нибудь непотребность в чистоте палубы, непорядок в такелаже судна, или в неправильной укладки груза в трюме, то вся команда судна выходила на работу по устранению обнаруженных капитаном недостатков. Руки парней покрылись мозолями, они работали не покладая рук, честно отрабатывая свой хлеб и заработок.
Морская пехота полковника Борга, помимо того, что научилась синхронно работать тяжеленными веслами биремы, накачивая мускулы пресса и плеч, она провела три учебных абордажных боя. Один из этих боев оказался не учебных и в ходе его мы захватили два купеческих сухогруза, потопив конвойный корабль.
С этим кораблем мы случайно столкнулись в густом утреннем тумане, который встал на море сразу же после восхода Желтого Карлика. Встреча в тумане оказалась неожиданной для обеих сторон, по крайней мере, нам такая встреча была совершенно не нужна.
В то утро я поднялся, как обычно, очень рано, вышел на палубу, чтобы понаблюдать за тем, как полковник Борг, словно лунатик, бродить по верхней палубе биремы. Он останавливался и наклонялся к матроса и морпехам, спящим на палубе, чтобы поправить им положение головы или помочь молодым парням распрямить конечности, ноги и руки, чтобы они не затекали, а парни могли бы хорошенько отоспаться, отдохнуть. В тот момент палуба нашей биремы с телами спящих молодых матросов, напоминала палубы морских судов, только что вышедших из морских сражении, когда их палубы были усеяны телами раненых и убитых матросов, разбросанных по всем уголкам палубы.
2
Полковник Борг не успел еще завершить своей добродетельной работы, как марсовый на клотике центральной мачты диким голосом проревел:
- Прямо по курсу неизвестный корабль. От нас он находится в десяти кабельтовых!
Коммодор Скандинав уже стоял за моей спиной и с крайним удивлением на лице орангутанга, наблюдал за тем, как этот стойкий оловянный солдатик, полковник Борг, словно санитарка на поле боя, обихаживал его матросиков и своих весельщиков. Я полагал, что коммодор орангутанг не удержится и несколько по-своему прокомментирует добросердечность Борка, но ошибся, ничего подобного не произошло. Только через секунду, словно из трубы иерихонской, по палубе пронесся зов боевой тревоги и прозвучал приказ коммодора:
- Боевая тревога! Объявляется боевая тревога! Всем стоять по местам по боевому расписанию! Изготовить к бою морские баллисты. Морским пехотинцам надеть доспехи и с оружием встать к веслам! Вантовые и марсовые - на реи!
Во время исполнения маневров уклонения и сближения с нашей биремой, капитан вражеского корабля до такой степени набрался наглости, что потребовал остановиться и добровольно спустить флаг своего судна. Иными словами сдаться на милость врагу! От подобного вражеского непотребства коммодор Скандинав едва не лишился последнего рассудка. У него и в мыслях не было, чтобы бирему "Весенняя Ласточка" без боя сдать на вражескую милость! В этот момент в голове коммодора вращались совершенно противоположные мысли, он думал о том, как распотрошить и отправить к дну неприятельское судно, посмелевшее на нас напасть.
Взбеленившийся коммодор Скандинав отдал приказ своим безусым молокососам, приготовиться и, когда суда коснутся друг друга своими бортами, взять вражеское судно на абордаж. В этот момент он совершенно не думал о том, что в бой поведет молодежь, которая еще не знала запаха человеческой крови.
До момента непосредственного контакта бортами судов, бирема "Весенняя Ласточка" смогла произвести по два залпа морскими баллистами обоими своими бортов. Ядра баллист, начиненные греческим огнем, повредили рангоут вражеского корабля, создали на его борту два очага устойчивого пожара. Когда призовая партия морпехов полковника Борга в легкой броне и с оружием в руках лихими прыжками с борта на борт перескочила на палубу вражеского судна, то на она встретила весьма ожесточенное, но какое-то неумелое сопротивление противника.
Морпехи полковника Борга сумели себя показать с наилучшей стороны. Оказавшись на палубе вражеского судна, они стремительно и по расходящимся веером направлениям атаковали противника, не позволяя вражеским морякам вести бой только на своих условиях. В самом начале этого боя и в его полной суматохе полковник Борг сумел отыскать и прикончить вражеского капитана, что моментально расстроило сопротивление вражеского экипажа, а в последующем привело к его полной капитуляции. С гибелью вражеского капитана на борту судна не нашлось другого морского офицера, который мог бы встать во главе сопротивляющейся команды, чтобы отражать наши атаки.
Так, что вскоре бой закончился нашей полной победой, а это военное судно стало нашим первым трофейным призом!
Мы захватили в плен около сотни живых матросов противника и три сотни гребцов весельщиков, которые не были рабами. Экипаж этого судна своим внешним видом и манерой поведения не особо внушал нам доверия. Пока полковник Борг со своими морпехами занимался досмотром кают и кубриков, выискивая еще не плененных членов команды, я же попытался разобраться в том, с кем же заставила нас судьба встретиться на морских просторах? Что же собой представляло это судно, почему оно оказалось в прибрежных водах вблизи Валенсии и чем оно здесь занималось?
Вскоре на борт вражеского судна перебрался и коммодор Скандинав, который, как истинный морской волк, попытался сразу же быка ухватить за рога. Он начал выяснять, что за груз нес в своих трюмах этот вражеский барк. Именно так, по-морскому, назвал захваченный нами корабль Скандинав. Из-за его мощной спины я внимательно наблюдал за всеми событиями, происходившими на палубе вражеского барка, а также за поведением и выражением лиц плененных матросов. Что-то в их лицах было не совсем правильным или привычным. Сейчас эти пленные мне чем-то напоминали отару овец и баранов. Они стояли не шеренгой, а вытянутой вдоль борта толпой, все они опустили глаза к палубе, молчали и безвольно свои руки держали по бокам тела.
Складывалось такое впечатление, что этих матросов мало интересовала ситуация, в которой они вдруг оказались, на нас они не реагировали, словно нас не было на палубе на их корабле. Их лица хранили непонятное темное, рабское выражение, в котором было невозможно что-либо разобрать.
При внимательном изучении этих лиц, в моей душе постепенно начало возникать ощущение того, что эти матросы находятся в постоянном ожидании, словно они кого-то или чего-то ожидают. Словно они ожидали какого-то приказа, чтобы тут же бросится его исполнять. Я же обратил внимание на то, что эти матросы палубной команды захваченного нами судна были одеты более качественно, чем гребцы же этого судна, которые сплошь и рядом были в рваном тряпье и обносках. Но, даже, находясь на дальнем от них расстоянии, можно было ощутить сильный смрадный запах. Этот смрадный запах исходил от пленных матросов и гребцов, словно они не знали, что же это такое вовремя омывать свои чресла и тела. Одновременно у меня складывалось и такое внутреннее впечатление, что этим матросам и гребцам было совершенно безразлично, что они не мыты, что их одежда порвана и запачкана. Их не интересовал социальный статус, который они занимали на этом судне, что с ними будет происходить в дальнейшем?!
Чтобы разобраться в этих странностях и лучше понять, кого же именно мы захватили в плен, я решил пообщаться с кем-либо из этих матросов. Но сколько бы я не всматривался в лица, сколько бы ни пытался проникнуть в их сознание, мои глаза проскальзывали по их плоским лицам, а ментальный зонд проникал в их сознание, но ему не на чем было задержаться. Сознание этих людей было опустошено!
Тогда впервые в моей голове возникли подозрения в отношении того, а люди ли эти пленные матросы и гребцы вообще?!
В этот момент один из пленных матросов моему ментальному зонду приоткрыл свой разум, я проскользнул в него. К своему удивлению я вдруг обнаружил, что в разуме этого пленного матроса не скрывалось ничего подозрительного. В какой-то степень этот разум был открыт для доступа, но каких-либо знаний, как таковых, в этом разуме, как я не пытался, так и не смог отыскать. По объему знаний, хранившемуся в памяти этого человека, его можно было бы разве что сравнить с четырехлетним ребенком.
Я задержал взгляд на лице еще одного человека, который испуганно озирался по сторонам, он прилагал невероятные усилия для того, чтобы на него я не обратил бы своего внимания.
Отдав приказ о переносе обнаруженного в трюмах барка груза на бирему, коммодор Скандинав вполголоса беседовал с полковником Боргом о том, что же нам, в конце концов, делать с этим барком и захваченным в плен его экипажем. Коммодору Скандинаву казалась весьма привлекательной идея пополнить численность команды биремы до полного штатного расписания, а полковника Борга - значительно увеличить число своих морских пехотинцев.
Наш учебный выход в море завершался, подходил к концу, в кильватере за "Весенней Ласточкой" следовали два трофейных купеческих сухогруза.
В порту мы собирались отпустить на волю экипажи этих сухогрузов, а вместо них нанять новых матросов и весельщиков. Так, что идея Скандинава и Борга за счет военнопленных пополнить численный матросский и старшинский состав нашей будущей эскадры была действительно привлекательной и возможной. Что же касается самого военного барка, то мы были вынуждены его затопить. Его нельзя было бы включать в нашу еще не рожденную эскадру, так как такое включение могло бы привести к серьезному конфликт с кем-либо из прибрежных государств, которому этот барк мог бы принадлежать. Ни одно государство мира не потерпит того, чтобы корабль его военно-морского флота принадлежал бы вольным корсарами и, наверняка, предприняло бы серьезные меры в отношении такого государственного обидчика. Нам же любая конфронтация с каким-либо прибрежным государством в самом начале морской карьеры было совершенно ни к чему!
Я кулаком ткнул в мощное плечо Скандинава и мысленно попросил его не торопиться, а немного подождать с принятием окончательного решения о дальнейшем использовании захваченных матросов и гребцов. Стоявший поблизости полковник Борг налету перехватил мою мысль и заявил, что полностью ее поддерживает. В свое время я и полковника научил, как самостоятельно принимать, передавать и понимать мысли, направленные другим людям. К слову сказать, Борг оказался сильным телепатом и неплохо со мной работал в ментальном диапазоне. Теперь же мне оставалось искусству телепатии обучить нашего орангутанга Скандинава, мы с ним уже проделали несколько шагов на этом поприще.
Я же вновь обратил свое внимание на того странного человека, который всеми силами перед этим пытался раствориться в общей толпе пленных. По всей очевидности, он занимал какой-то пост в командной иерархии барка и должен был быть информирован обо всем, что происходило на борту судна и в каких целях оно используется?!
Тот моментально сообразил, что на него обратили внимание, этот человек перестал прятаться за спинами других пленных, вышел вперед и смело посмотрел мне в глаза. Одновременно я почувствовал, как некий мысленный щуп пробивается, пытается проникнуть в мое сознание. Причем, этот щуп действовал несколько грубовато и, пытаясь вторгнуться в мое сознание, делал это прямолинейно, не соблюдая каких-либо предосторожностей. Если бы не блокада моего сознания, которую я постоянно поддерживал, то сейчас бы он мог нанести серьезные повреждения и травму моему головному мозгу, в результате чего я мог бы превратиться в идиота.
По выражению глаз, а затем по прочтению мыслей того человека, я понял, что глубоко ошибался в определении его предназначения и места, занимаемого им на барке. Это человек, который только что попытался подчинить или повредить мое сознание, никакого отношения не имел к экипажу захваченного нами военного барка.
Он был поморским шаманом, а звали его Поморец Авдотий, барк же находился в его подчинении. В свое время Поморцу Авдотию непосредственным начальством было поручено заниматься поисками и выслеживанием бывшего повелителя султаната Гурам, некого Эль-Нассара и его Придворного Мага. В течение нескольких месяцев этот барк с шаманом на борту курсировал вдоль побережья султаната Гурам, в каждом порту Поморец Авдотий сходил на берег, чтобы в портовых тавернах и харчевнях собирать шпионскую информацию о вышеназванных людях. За это время он многое узнал о жизни и характере повелителе Эль-Нассаре, но собранная информация была только о былых делах бывшего повелителя султаната Гурам. Ни один из встреченных им доносчиков ничего не знал о том, где в настоящий момент находится и чем занимается Эль-Нассар и его маг. Время же в море тянулось медленно, заниматься особо было нечем, вот от безделья Поморец Авдотий и попал под влияние капитана барка, который втянул его заняться прибрежной контрабандой.
Правители многих государств мечтали о времени, когда они будут иметь свою маленькую и непобедимую армия, набранную из супергероев, из суперсолдат, беззаветно храбрых, но исполнительных и послушных малейшему их приказу. Капитан барка каким-то невообразимым образом получил выход на одного поставщика, который подписывал контракты практически со всеми прибрежными государствами Внутреннего океана на поставку таких солдат. Этому поставщику требовался постоянный и доверенный перевозчик живого груза вдоль побережья, за что он хорошо платил. Вот капитан и его барк стал таким доверенным перевозчиком контрабандно-живого груза, за магическое прикрытие транспортных рейсов барка Поморец Авдотий получал немалые деньги.
К этому времени барк уже совершил два транспортных рейса, а сейчас выполнял свой третий рейс, в рамках которого должен был доставить живой груз в пятьсот суперсолдат в Саану, столицу графства Йоркшир Западной Империи. Чтобы от таможенников скрыть свою аферу, капитан барка всех суперсолдат причислил к членам экипажа барка, переодев их в матросскую робу.
Поморец Авдотий занимал, я бы сказал, должность гораздо выше должности капитана барка, он был личным представителем Черного Духа, архонта Арбакаса. Поэтому шаман обладал практически неограниченными возможностями получать и распоряжаться любой требуемой ему информацией. Чтобы обезопасить свои тылы, Авдотий чуть ли не через самого архонта Арбакаса выяснил, кто в его окружении мог бы заниматься такой контрабандой суперсолдат. Полученная информация говорила о том, что сам архонт Арбакас лично контролировал этот контрабандный бизнес. Именно он определял, правда, неизвестно каким образом договаривался с правителями прибрежных государств, сколько таких солдат и в какое именно государство Восточной или Западной Империй их следует доставлять.
Все остальные дела и операции, проводимые в рамках этого сатанинского проекта, выполнялись руками различных мелких посредников и пешек на подхвате.
В этот момент нашего мысленного общения Авдотий прищурился и мне сообщил о том, что продажные правители прибрежных государств в качестве суперсолдат получали зомбированных человеческих существ.
Все эти пятьсот человек, которые сейчас находились на палубе барка, были похожи на людей, но на деле они уже не были людьми в истинном понимании этого слова. Они уже сделали свой первый шаг по переходу в новое качество, в образ воина Черного Духа. Все они, кто продал, а кто, веря в свое светлое будущее, добровольно подарили свои человеческие души Князю тьмы. Обратного пути эти бывшие люди уже не имели, впереди их ожидало полное превращение в зомбированных существ, верных солдат Черного Духа. Они всегда только ему будут верны, независимо от того, какому бы правителю в данный момент они служили. Наступит время, когда эти предатели рода человеческого предадут своего нового хозяина и перейдут на сторону архонта Арбакаса, когда тот вступит в войну с этим хозяином.
Только совершенно глупому человеку не был бы понятен подтекст того, что мне только что рассказал Поморец Авдотий. Архонт Арбакас так и не отказался от своей идеи завоевания мира Тринидада. Он продолжает активно работать в этом направлении, заранее готовя почву и пятую колонну предателей для этих целей. Сегодня всем желающим правителям государств Восточной и Западной Империй он нелегально продает суперсолдат, которые завтра, когда начнется с ними война, по его приказу перейдут на его же сторону.
От этой мысли и от понимания всей ситуации в целом меня всего передернуло и едва не вырвало, было трудно смотреть на этих предателей рода человеческого.
Полученными от Поморца Авдотия сведениями я тут же поделился с полковником Боргом и коммодором Скандинавом, которые прореагировали на эту информацию самым неожиданным образом, схватились было за клинки, что наброситься и порубить в куски толпу пленных зомби. Эти пленные уже не были настоящими, живыми людьми, но еще и не стали зомби, посвященными и доверенными воинами Князя тьмы. Другими словами, если посмотреть на этих пленных под углом информации, полученной от Поморца Авдотия, то перед нами находились пять сотен нелюдей, полуфабрикатов, чьи ноги не должны были ступить на берег.
Несмотря на огромное нервное потрясение от полученной информации, коммодор Скандинав сумел сохранить внешнее спокойствие, и вполголоса отдал краткое распоряжение. Затем коммодор Скандинав повернулся к нам с Боргом выражением лица жестами рук потребовал, чтобы мы оба вернулись на борт нашей биремы. Удостоверившись, что мы выполнили его распоряжение, коммодор Скандинав тихим голосом приказал своим матросам затопить барк, прорубив топорами дыры в его бортах и в днище. Дождавшись, когда приказание будет исполнено и последний матрос его экипажа вернулся обратно на бирему, Скандинав еще раз обошел барк, внимательно осмотрел каждый его угол и, не подходя к толпе пленных, последним покинул его палубу.
Толпа же пленных матросов барка продолжала бессмысленно стоять на одном и том же месте. Никто из пленных, за исключением, разве что, Поморца Авдотия, не двигался и не покидал своего места. А тот, сообразив, что происходит, вдруг заметался по палубе барка и начал громко кричать и умолять о своем спасении, чтобы его забрали на бирему. Он кричал о том, что у него много информации о Черном Духе, его замыслах и о темных делишках его окружения.
Через двадцать минут барк начал медленно погружаться в воду, а на его борту начал разгораться пожар от брошенного нами на палубу факела, ни один человек так и не вышел из толпы пленных, чтобы затушить факел. В это же время экипаж "Весенней Ласточки" чуть ли не в полном составе находился на верхней палубе биремы, наблюдая за тем, как в море погружается вражеское судно. Наши матросы не понимали, почему только что нами освобожденные пленные так себя спокойно ведут, почему они не тушат пожар, почему не борются за спасение барка и своих душ?!
Коммодор Скандинав поднялся на морскую баллисту и несколько хрипловатым голосом разъяснил своим ученикам, матросам и морпехам экипажа "Весенней Ласточки", что же на их глазах происходит на вражеском барке. Свой рассказ он завершил следующими словами:
- Парни, перед вами на палубе барка находятся не люди, а бездушные существа, которые свои души запродали дьяволу. Как глубоко верующие люди, мы не вправе спасать нелюдей от кары божьей.
Пленные на палубе барка стояли и не двигались, словно они ничего не понимали в отношении того, что сейчас с ними и вокруг них происходит. Ни словом, ни криком, ни делом они не реагировали на медленное погружение барка в океан, словно это их не касалось и не волновало. А барк медленно и неторопливо уходил в океанскую глубину. Люди на его палубе продолжали спокойно стоять и тогда, когда морская вода коснулась их ног и стала медленно подниматься выше.
Только Поморец Авдотий продолжал что-то громко кричать, словно крылья мельницы, махать руками, и умолять просить о своем спасении. В последний момент перед тем, как палуба барка начала медленно уходить вглубь океана, он прыгнул за борт барка и, по-лягушачьи перебирая руками, поплыл к биреме.
Но мы уже подняли паруса, плывущий по океану человек остался далеко позади биремы.
3
В дни двухнедельного плавания нам во всем сопутствовала фортуна! Все, что мы бы не предпринимали, не делали, все это нам удавалось исполнить. Мы, командиры и матросы, были счастливы тем, что такой отличной командой вышли в море. Что коммодор Скандинав учил молодежь биремы всему тому, что сам хорошо знал. На второй или третий день нашего пребывания в море, я вдруг обнаружил, как это интересно и увлекательно разговаривать с молодым парнем, который стоит перед тобой и внимательно слушает то, что ты ему рассказываешь. Причем, что этот парнишка слушает тебя не просто из одной только вежливости, а из-за того, что именно этот вопрос матроса очень интересует. А с каким интересом я прислушивался к тому, о чем коммодор Скандинав или полковник Борг рассказывали своим матросам и морпехам.
Не раз я замечал и то, что нечто подобное происходит и с моим другом, полковником Боргом, он внимательно прислушивался к всему тому, что мне приходилось объяснять матросам. Если у них возникал какой-нибудь интересный или трудный вопрос, а из нас троих никто не знал на него ответа. Тогда за дело решительно брался полковник Борг, он начинал копаться в различных справочных источниках, пока там не находил точного ответа на поставленный вопрос. Часто и мне помогала магия найти ответ на тот или иной впрос молодежи, но я старался особо не демонстрировать свой дар в этой области. Пока меня принимали за простого и умного учителя, но не воина.
После потопления барка с нежитью, от самого факта существования которой у всех нас на душе остались неприятные воспоминания, мы, посоветовавшись между собой, приняли окончательное решение о том, что настала пора нам закругляться и возвращаться домой, в Валенсию.
Правда, полковник Борг намекнул, не заглянуть ли нам в Саану и не предупредить ли местного графа правителя о пагубности проводимой им политики, когда в решении социально-политических вопросах тот полагается на иностранных наемников. Но я решительно отверг это его предложение на основании того, что посещение этого графства сегодня может привести нас к не очень хорошим последствиям. Так как мало кто из правителей этих государств пожелает вести серьезные беседы с людьми, которые совсем недавно были рабами, неизвестно каким образом преодолевшие этот статус и ставшими вольными людьми. Мне также очень не хотелось рисковать "Весенней Ласточкой" и двумя купеческими сухогрузами!
О нашем существовании пока мало кто знал, поэтому всегда могут появиться желающие, поживиться на наш счет, попытаться силой оружия отобрать у нас все три наших судна. А это в свою очередь может привести к эскалации военной военных действий, мы же никогда не согласимся добровольно отказаться от своей собственности! Так, что для нас результаты такого визита были непредсказуемы, сейчас было бы от него лучше отказаться.
Вечером этого дня мне пришло видение о катастрофе, произошедшей с Валенсией!
Получилось так, что, получив лишь косвенную информацию о беде, постигшую наш родной городок, мы все трое решили, специально об этом не договариваясь, нашу молодежь об этом пока не информировать и на ее глазах о Валенсии не разговаривать.
Экипаж же биремы, прослышав о возвращении в родной город, сразу же и явно повеселел, приободрился. Ведь учебно-тренировочный выход биремы в море удался на славу, экипаж биремы превратился в слаженный и отлично работающий механизм парусной биремы. В результате за один только поход, мы одержали три победы на море, а матросы начали ощущать, как тяжелеют их карманы от большого количества монет, когда каждый матрос и пехотинец должен был получить полагающуюся ему долю от продажи купеческих сухогрузов с товарами. По крайней мере, у парней должны появиться деньги на подарки родным, близким и любимым.
Практически сразу после принятия нашего решения "Весенняя Ласточка" совершила разворот на сто восемьдесят градусов и легла на курс возвращения домой в родную Валенсию. Нам потребовалось полтора суток шестнадцати узлового бега биремы, чтобы перед нами снова не появились бы знакомые очертания берегов. Но к этому времени можно было бы уже не спешить, рыбаки встречной рыбацкой фелюги поведала нам, правда, не в деталях, разумеется, о том, что этот город практически стерт с лица земли неизвестным врагом.
Когда бирема "Весенняя Ласточка" пришвартовалась к родному причалу и бросила якорь, мы уже все стояли на палубе и всматривались в неузнаваемый берег, на котором было все разрушено и сожжено. Нижней улицы города не существовало, простым глазом было невозможно отыскать на ней ни одного уцелевшего здания или постройки. Грязные и черные от сажи океанские волны продолжали бесконечно набегать на берег, набрасываясь и перекатываясь через какие-то странные возвышения у берега, когда-то бывшие каменными фундаментами пакгаузов, громадных портовых складов и терминалов. Теперь всего этого не было, портовые склады, пакгаузы и терминалы канули в лету, сильно изменив панораму берега, сделав ее непривычной, пустой и неузнаваемой.
В порту нас не встретил ни один человек!
Да и порта, как такового, тоже не было!
Испуганная и перепачканная сажей и грязью кошка выскочила с той стороны Нижней улицы, где раньше стояли увеселительные заведения, и перебежала улицу, явно пробираясь к биреме, к живым людям. Но в самую последнюю минуту она внезапно изменила направление и побежала по берегу океана подальше от людей. Только пара бездомных, грязных и голодных собак остались сидеть на берегу, поглядывая на бирему. Вдруг одна из них вскочила на лапы и, испуганно поджав к животу хвост, помчалась в развалины. Ее, видимо, испугало большое количество народа, начавшего спускаться с палубы "Весенней Ласточки" по сходням на причал. Вторая же собака, положив голову на передние лапы, флегматично посматривала на людей, но и она была в любую минуту готовая вскочить на лапы и скрыться из нашего поле зрения.
По всей очевидности, подумал я, что эта кошка и собаки были свидетелями того, что несколько дней назад происходило в Валенсии. Но эти свидетели не собирались,... Нет, так нельзя говорить, эти животные не могли поведать нам, что видели собственными глазами. Хотя, я мог бы просканировать их сознание и, по крайней мере, постараться самому увидеть то, что видели эти домашние животные.
Парни нашего экипажа очень болезненно и остро восприняли картину того, что произошло с их родным городом. Они покидали Валенсию, когда город скрывался под богатой тропической растительностью, а жизнь в нем так и бурлила, била ключом. Улицы города, не смотря на то, что их было всего две, я имею в виду основные улицы, Нижнюю и Верхнюю, с раннего утра и до позднего вечера были заполнены городским людом. Кто спешил на работы, а кто уже возвращался с работы из порта, где она не прекращалась на ночь. Пришло в порт какое-либо судно, его нужно было бы быстро разгрузить и снова загрузить, а затем отправить в очередной рейс, независимо от времени дня, утра или ночи?!
Одним словом, жизнь кипела и бурлила и в порту, и на улицах города, в котором все наши парни были рождены, были поставлены родителями на ноги и начинали свои собственные жизненные пути. Когда они покидали город, то вся их родня пришла на причал, чтобы их напутствовать в добрый путь. Родня была искренне рада тому, что их сын, или брат, или близкий родственник получил такую замечательную и хорошо оплачиваемую работу на борту "Весенней Ласточки".
С борта биремы сейчас было хорошо видно, что порт совсем опустел, сейчас в его акватории не было ни одного корабля или купеческого судна, припортовые сооружения и служебные здания были стерты с лица земли. Кроме причала, к которому была пришвартована наша бирема, в сохранности не осталось ни одного другого причала. Из океанской воды торчали одни только прогоревшие сваи других причалов, а волны продолжали неустанно теснить берег, пытаясь собрать вместе остатки разбитых в щепу и полусожженных рыбацких лодок, баркасов и фелюг, всякого другого ненужного портового барахла и мусора, чтобы все это утащить с собой вглубь океана.
Первым пришел в себя коммодор Скандинав, он тут же обратил на себя внимание всех наших юнцов и, встав у центральной мачты, начал направо и налево раздавать указания и приказания. Я сразу же догадался о том, что коммодор понял и оценил размах беды, обрушившейся на головы своих молокососов, поэтому он решил занять их сердца и умы работой. Не дать этим юным созданиям еще с неокрепшим характером утонуть в этом всепоглощающем горе гибели родителей, близких и любимых.
Полковник Борг из своих морских пехотинцев сформировал несколько поисковых групп, вооружил их легкими мечами и, не забывая каждого пехотинца предупреждать о необходимости проявления великой предосторожности, по одной каждую группу отправлял в город по различным направлениям и маршрутам. Поисковые группы должны были дойти до конечной точки своего маршрута и вернуться обратно на бирему.
По мере следования по определенному маршруту члены группы должны выяснить и оценивать картину произошедшего несчастия, но, прежде всего, искать и спасать живых людей, на глаз определять объем разрушений. Молодые матросы, сжимая в руках оружие, сходили на берег и ускоренным шагом расходились по своим маршрутам. Прямо на глазах эта наша молодежь взрослела, в глазах появлялась мудрость и здравость рассуждений о произошедших в городе событиях, гибели родителей и знакомых. Лица парней оставались, по-прежнему, молодыми и безусыми, но, если кому-либо удавалось заглянуть им в глаза, то сразу же становилось заметным, насколько они повзрослели и стали более суровыми людьми. Никто из них не скрывал желания узнать, что же произошло в городе и кто это враг который уничтожил их город, стер его с лица земли.
Нагрянувшая страшная беда пригнула к земле головы многих наших парней, но до конца так и не сломала ни одного из них только потому, что мы к этому времени стали единым коллективом, экипажем, командой биремы "Весенняя Ласточка". И во многом это случилось благодаря коммодору Скандинаву, который и сейчас держал в руках своих молодых матросов. Он заставлял их выполнять нужную и не нужную работу, чтобы они хотя бы на время забылись в работе и подготовились бы к встрече лицом к лицу с этой нашей страшной бедой.
Ничто так не сближает людей, как народная беда или горе!
Сегодня это горе витало повсюду, в воздухе над побережьем, над руинами домов города и над нашей биремой. Никто пока не знал, сто же конкретно произошло в городе, куда исчезли его жители? Многие наши парни продолжали в своих душах лелеять и хранить хрупкую надежду на то, что эта беда миновала их родителей, их членов семей и любимых.
Но к этому моменту я уже точно знал, что беда коснулась всех и каждого из моих матросов и весельщиков "Весенней Ласточки", что Валенсии, как города, и ее жителей больше не существует. Я тогда еще не знал, кто был этим врагом, посмелевшим поднять руку на мирных горожан и их уничтоживший, во имя чего это было проделано? К этому времени не было даже надежды на то, что кто-то из горожан избежал злой и печальной. Быстро окинув взглядом пространство, на котором ранее стояли дома и проходили улицы Валенсии, я снова увидел одни только разрушения и погорелища.
Вскоре последняя поисковая партия морпехов полковника Борга покинула бирему.
Продолжая находиться на верхней палубе биремы, я наблюдал за разворачивающимися событиями на палубе, да и за бортом судна. Побледневший и осунувшийся лицом коммодор Скандинав, до него я только что довел предположительную информацию о печальной участи жителей города, видимо, хотел со мной переговорить и задать пару вопросов, но, увидев выражение моего, он безнадежно махнул рукой и начал спускаться на нижнюю палубу.
Полковник Борг вместе со своим молодым адъютантом Гаврошем стоял у борта биремы и что-то сердито ему выговаривал. Затем он нравоучительно и покровительственно щелкнул его ладонью по затылку, развернулся, и хотел было направиться в мою сторону. Но увидев стоящую рядом со мной Катти, которая была воплощением ночной богини Эллиды, к которой Борг весьма осторожно относился, он резко на одних только каблуках сапог развернулся и отправился на нижнюю палубу, помогать коммодору и вместе с ним переживать общую беду.
А Катти своим худеньким, но весьма накаченным женским телом плотнее ко мне прижалась, словно пыталась во мне найти защиту от нагрянувшей напасти. Пробегавшие мимо нас двоих матросы, выполнявшие очередное задание своего дядька, с надеждой в глазах посматривали на нас обоих. Они хотели, как можно быстрее, узнать о том, что же такое произошло на берегу, кто же сжег их родной город? А главное, все они, матросы и морские пехотинцы, горели желанием узнать, остались ли живыми их родичи?! Они ожидали услышать от меня успокоительных слов, но мне нечем было успокоить их сердца и души. Единственное, что оставалось мне сделать, так это всем рассказать, что город и его жители погибли. Молодые парни стойко восприняли мою информацию, их сердца и души не дрогнули, а наполнились огромным желанием отомстить пока еще неизвестному врагу.
Митинг-собрание на борту биремы получился печальным и очень коротким, вскоре парни разошлись по рабочим места, где продолжили выполнять порученные коммодором задания. Так, им было легче переживать информацию о гибели родных и близких, пряча от друзей свои мужские слезы.
Члены команд захваченных купеческих судов оказались несколько в стороне от этих печальных событий, так как они не были местными людьми. Но и эти парни, узнав о том, какая страшная беда обрушилась на Валенсию, искренне и сильно сокрушались и переживали по поводу произошедших событий.
Глава 2
1
Лорд Арцивиус, как и накануне, пришел никем незамеченным, так и на следующее утро незаметно покинул лагерь Эль-Нассара. Он тенью выскользнул из палатки повелителя, когда утренняя зорька только-только затронула небосклон, и после этого его уже никто больше не видел. Если бы нашелся человек, который спросил бы стражей, охранявших палатку Эль-Нассара, о том, видели они поутру незнакомца, то получил бы в ответ, что лагерь и повелитель крепко спали, ничто не нарушало его покой этим утром. Лорд Арцивиус был сильным магом и, по всей очевидности, построил магический портал прямо от стенок палатки повелителя, поэтому он сумел покинуть лагерь, никого не потревожив, а сторожкие охранники так ничего подозрительного не заметили.
В штабной палатке Эль-Нассара никто в эту ночь не ложился спать. Все лица, принявшие участие в допросе Поморца Чернокнижника, собрались у Эль-Нассара, чтобы обменяться своими первыми впечатлениями и обсудить детали допроса. Принимая во внимание, что в палатке находились одни только свои люди, то и обсуждение всех вопросов велось открыто, никто ни магистр Серой Лиги Магов Арцивиус, ни повелитель султаната Гурам Эль-Нассар и ни придворная магиня султаната Гурам Ивонн де ля Рунж не скрывали своего мнения по обсуждаемым вопросам.
Постепенно в ходе обсуждения стала выкристаллизовываться мысль о том, что на Тринидаде столкнулись две силы - добра и зла. Их высшие представители уже вступили в открытую борьбу, в результате которой зашатались властные устои обеих Империй, Восточной и Западной. Причем, эти силы обладают огромным магическим и физическим потенциалом и мощью. Первый удар сил зла уже пришелся по султанату Гурам, по его повелителю Эль-Нассару. После падения султаната Гурам и в других государствах незамедлительно произошли события, свидетельствующие, прежде всего, о том, что развернулась борьба за верховную власть на Тринидаде.
Разгорается гражданская война в Восточной Империи, зашатались устои государств Западной Империи, в обеих империях начались народные брожения и волнения. И как результат, Западная Империя, которая и так в течение длительного времени находилась в дестабилизированном состоянии, до сих пор не избравшая своего общего правителя, еще более зашаталась и уже сегодня находится накануне своего крушения. Немногим лучше, после падения султаната Гурам, обстояли дела в Восточной Империи. Ее Верховному своими гвардейцами пока еще удавалось сдерживать натиск войск Черного Духа, но подняли головы и потребовали независимости отдельные правители государств, на добровольных началах вошедшие в состав Восточной Империи. Войска в этих государствах присоединились к войскам Черного Духа и сегодня активно участвуют в подготовке нового наступления на гвардейцев Верховного.
Магистр Арцивиус и Ивонн де ля Рунж, на основании полученной от Поморца Чернокнижника информации, пришли к выводу о том, что в настоящее время бездействие противника, наблюдаемое в Восточной Империи, не будет продолжаться до бесконечности. Наступают времена, когда вражеские войска снова обрушатся на гвардейцев в новой попытке подорвать политические устои власти Верховного, чтобы окончательно сокрушить Восточную Империю. В результате этого наступления, возможно, падет, или частично лишится власти сам Верховный.
В последнем, что касается характеристики и предстоящего падения Верховного, Эль-Нассар был категорически не согласен. Он был хорошо знаком с личностью и характером Верховного, немало лет прослужив в его прямом подчинении. Поэтому Эль-Нассар считал, что к борьбе за власть в Восточной Империи не стоит подходить столь упрощенно, как к этому подходили Арцивиус и Ивонн де ля Рунж. Он полагал, что борьба будет продолжаться до тех пор, пока жив Верховный, а он был не тем человеком, который может так просто лишиться имперской власти. За эту власть он боролся всю свою жизнь, держался за нее зубами и всей сутью своего существования. За сохранение этой власти в своих руках Верховный, ни секунды в этом не сомневаясь, рубил головы близким родственникам побратимам, отправлял на плаху близких друзей и верных соратников.
Но вся тройка единогласно сходились во мнении по вопросу о том, что же делать дальше. Они считали, что уже сегодня следует вплотную заниматься консолидацией политических и народных сил, воссоздавать вооруженные силы султаната для организации достойного сопротивления вражеским силам и, возможно, возвращения власти.
Эль-Нассар полагал, что уже сегодня следует на базе сохранившихся воинских подразделений призрачной стражи развернуть кампанию по привлечению в народное сопротивление офицеров и солдат старой султанатской армии, а также начать набор добровольцев и новых рекрутов. Он предложил, уже на следующей неделе покинуть базовый лагерь и рейдом воинских подразделений пройтись по всей территории султаната Гурам. Такой рейд, по мнению Эль-Нассара, позволит лучше ознакомиться с реально существующей в стране обстановкой, разыскать и войти в контакт со старыми друзьями и товарищами, консолидировать оппозицию, превратив ее в реальную народную силу, а также начать набор в войско добровольцев и рекрутов. Во время такого рейда его войскам не стоило бы вступать в крупномасштабные бои и столкновения с противником, а, уничтожая его мелкие подразделения, нарушать внутренние вражеские коммуникации, своим примером сплачивать широкие народные массы в противостоянии врагу.
Магистр Арцивиус горячо поддержал идею Эль-Нассара, он также говорил о необходимости сплочения политических сил сопротивления, полагая, что Ивонн де ля Рунж, как магиня высшего разряда, займется этими вопросами, помимо курирования вопросов безопасности и разведки в войске Эль-Нассара. Сам же милорд Арцивиус решил заняться подбором кадров и непосредственным обучением боевых магов для участия в боевых действий, для противостояний поморским шаманам.
2
После проводов Арцивиуса и Ивонн де ля Рунж, возвращаясь в свою палатку, Эль-Нассару показалось несколько странным поведение своего караула. Обычно воины, встречая своего повелителя, выстраивались в две шеренги, образуя коридор для прохода повелителя в палатку. Пользуясь возможностью, караульные перебрасывались с ним шутками-прибаутками, интересовались его здоровьем, одним словом, вели себя, как нормальные люди. В принципе, войсковой устав вообще не предусматривал подобного воинского ритуала приветствия старшего по званию офицера, но Омару Эль-Нассару нравилось такое веселое общение с караульными. В тот момент, когда он проходил этим коридором-шеренгой в свою палатку, то он внимательно всматривался в лица воинов караула, отвечал на их шутки-прибаутки и сам с ними балагурил.
И на этот раз воины караула также выстроились в две шеренги, но это построение они выполнили как-то механически, словно они были театральными марионетками. Караульные не разговаривали с ним, не шутили, а их глаза оставались мертвыми и безжизненными, когда он проходил между их шеренгами. Вначале Эль-Нассар хотел вызвать капитана Кимвелла, начальника гарнизона лагеря, чтобы у него поинтересоваться, в чем же дело, что происходит с караулом? Но время было очень ранним, лагерь еще спал, а до побудки оставалось совсем немного времени. Из-за, казалось бы, такой мелочи Эль-Нассару совершенно не хотелось вырывать капитана из утренней теплой постели. Ведь, капитан Кимвелл и так катастрофически не досыпал по утрам, каждый день занимаясь служебными делами и обязанностями.
Раздевшись без помощи слуги, Эль-Нассар нырнул в уже разобранную кровать, с головой укрываясь одеялом, привычка, сохранившаяся с детства. Через несколько минут он уже мерно посапывал носом.
Казалось, что прошло всего несколько минут сна, как Омара Эль-Нассара разбудила внезапная боль в правой ноге. Еще полностью не проснувшийся, он с большим трудом разлепил веки глаз, чтобы через чересполосицу солнечных лучей, падающих сверху из отверстия для воздуха в куполе палатки, увидеть сумрачную фигуру человека, склонившуюся в его ногах. Еще полностью не проснувшись, он увидел, как эта фигура вознесла к верху руку с зигзагообразным кинжалом и резко опустила ее вниз, новая боль пронзила все ту же правую ногу.
Новый приступ боли заставил Эль-Нассара поджать к животу обе ноги. Это движение было исполнено настолько быстро, причем, оно оказалось настолько неожиданным, что человек в ногах издал громкое и нечленораздельное восклицание удивления. В палатку тут же вбежало несколько других караульных. Но вместо того, чтобы хватать и заворачивать руки человеку-убийце, эти воины караула тоже начали вытаскивать из-за своих поясов зигзагообразные кинжалы и устремились к кровати Эль-Нассара.
У Омара Эль-Нассара не оставалось времени на дальнейшие раздумья, требовалось срочно спасать свою собственную жизнь. Поэтому резким ударом согнутых в коленях ног в бок убийцы он отшвырнул его на толпу караульных, бежавших к его кровати. Образовавшаяся куча-мала из человеческих тел на полу палатки, вызвала неразбериху и задержку в нападении, но полностью свору убийц не остановила. Но этого малого мгновения Эль-Нассару хватило на то, чтобы, несмотря даже на острую боль в правой ноге, вскочить на ноги, выхватить свой верный клинок из ножен, меч всегда и ночью, и днем находился на расстоянии вытянутой руки от Эль-Нассара, и приготовиться к столкновению с нападавшими. Но сражаться в тесном помещении палатки одновременно с шестью-семью человеками было затруднительным, мало места для маневра, поэтому повелитель резким махом своего клинка распорол полотняную боковину палатки и выскочил наружу.
Не смотря на то, что было очень рано, Желтый Карлик уже стоял в зените, его лучи потоком света и тепла заливали и согревали землю. На небе не было видно ни единого облачка, оно отливало золотистой синевой бесконечности. Трава ровным и сочным ковром, зеленого цвета, покрывала землю, приятно холодила и освежала босые ноги повелителя, легкий озноб пробежался по его обнаженной коже.
Из дыры прорези вначале показались трое голов караульных воинов, которые тут же исчезли внутри, а затем все трое караульные почему-то одновременно и с кинжалами в руках начали протискиваться через эту же дыру наружу. По поведению этих воинов было заметно, что они явно намеревались напасть на Эль-Нассара, но они внезапно остановились, замерли на месте, а их тела сильно содрогнулись.
Выражение отстраненности вдруг исчезло из их глаз, воины стояли, медленно переводя взгляд со своих рук с зигзагообразными кинжалами на Эль-Нассара, замершего напротив них в боевой стойке с мечом в руках. Повелитель стоял, слегка согнув колени и правой ногой на шаг впереди, с вытянутой вперед рукой с клинком, он приготовился отбивать нападение противника. Удивление в глазах караульных сменилось тоской, страхом и ужасом, создалось общее впечатление, что вся эта тройка воинов не понимала, что же с ними происходило. Внезапно ужас в глазах этой тройки караульных сменился дикой болью, из их ртов сильной струей ударила алая кровь, они безжизненными куклами рухнули на землю прямо у стен палатки повелителя.
Эль-Нассар хотел выйти из стойки и осмотреть трупы караульных, но в этот момент из дыры палаточной прорези показались новые действующие лица, которые имели сопровождение в форме странной человеческой фигуре в плащ-накидке с глубоким капюшоном на голову, скрывавшим лицо этого человека. По действиям этой группы караульных было опять же заметно, что ее воины решительно настроены, они были готовы атаковать своего повелителя. Фигура в плащ-накидке держалась позади караульных и, прикрываясь ими, держалась подальше от клинка Эль-Нассара.
Эль-Нассар не стал дожидаться атаки караульных, шагом-скачком он преодолел расстояние, два раза взмахнул своим клинком и две человеческие головы слетели на землю. Третьему караульному клинок вошел глубоко в живот. Он тут же бросил на землю свой большой и неудобный кинжал, чтобы освободить руки и ими удерживать в распоротом животе свои осклизлые кишки, потоком хлынувшие из этого живота. В какой-то момент караульный, видимо, почувствовал дикую и раздирающую боль внизу живота, он задрал свою голову к верху и протяжно громко и надрывно закричал-застонал. Этот его громкий стон-вопль стал вообще первым звуком, разнесшийся над еще спящим лагерем.
Прямым выпадом клинка Эль-Нассар приостановил продвижение вперед еще одного из воинов караульной команды. Но рана на правой ноге сильно кровоточила и мешала быстрому маневрированию. Обратив внимание на это обстоятельство, что Эль-Нассар подволакивает свою правую ногу, один из караульных предпринял подкат под эту раненую ногу повелителя, стараясь зигзагообразным кинжалом дотянуться и перерезать ее сухожилие. Омар Эль-Нассар был вынужден, чтобы уйти от этого подката, стремительно отпрыгнуть назад и попытать отбежать от нападающих.
Но ему не позволили этого сделать, караульные оказались хорошо обученными воинами, они все время стремились его окружить, чтобы лишить своего повелителя пространства для маневра. Их все еще оставались человек пять - шесть и все они были настроены весьма решительно. В тот момент, когда повелитель хотел разорвать дистанцию между собой и ими, караульные попытались его обойти сразу с обоих флангов.
В душе Эль-Нассар хорошо осознавал, что не караульные являются его главным врагом, а то непонятное существо, скрывающееся под плащом с капюшоном на голове. Какие бы действия он не предпринимал, какие бы маневры он не делал, пытаясь прорваться к капюшону и клинком прощупать его защиту, каждый раз между ним и этой странной фигурой оказывался новый караульный с кинжалом в руках. К слову сказать, караульные были решительно настроены, но оказались не очень хорошими марионетками в руках этой странной фигуры с капюшоном на голове, они почти в открытую атаковали повелителя, особо не скрывая или маскируя свои замыслы. Поэтому Омар Эль-Нассар научился быстро уходить от их ударов и выпадов, которые они делали этими дурацкими кинжалами. Каждый раз своему тому или иному противнику он своим клинком наносил глубокие резаные раны. Но, к его удивлению, эти ранения не сказывались на силе натиска караульных, а из их ран почему-то не текла кровь.
В военных лагерях всегда существует когорта воинов, которым приходится подниматься на ноги еще до официального сигнала побудки горном. Это и повара, спешащие на кухни готовить ранние завтраки, это и горнисты, собирающиеся трубить в горны сигнал общей побудки, а также дежурные, дневальные, часовые и постовые и многие другие бойцы, вынужденные подниматься на ноги до общей побудке по различным бытовым причинам. Непонятная возня людей возле палатки повелителя, звон и скрежет металла оружия, а главное, тот громкий крик-стон смертельно раненого караульного, обратили на себя внимание этих бойцов, а также других воинов, спавших в палатках, установленных невдалеке от палатки повелителя.
Увидев издалека, что их повелитель не тренируется и не играется с оружием в руках с окружающей его толпой караульных. Увидев, что он в полную силу сражается за свою жизнь, эти воины схватили оружие и побежали к его палатке. Приблизившись к палатке, они увидели убитых, раненых и все еще продолжающих нападать на повелителя его караульных со странными кинжалами в руках. Эти новоприбывшие бойцы вставали с Эль-Нассаром в единый строй, в котором они своими телами и оружием прикрывали повелителя от оружия нападающих. Причем, в самые первые минуты своего участия в этом бою эти новые бойцы даже попытались утихомирить, якобы, взбесившихся караульных, пытаясь голосом и командами привести их в чувство. Когда же эти бойцы убедились, что слов недостаточно, а некоторые из них даже получили ранения от своих бывших товарищей, то они всерьез принялись за дело, отбивая вражеские атаки и сами все чаще и чаще переходя в атаку.
Первым же делом новые бойцы сделали все возможное, чтобы обезопасить жизнь Эль-Нассара, локтями и плечами они принялись его заталкивать в только что образовавшуюся вторую шеренгу своего строя. К этому времени повелитель уже едва стоял на ногах от большой кровопотери, раны на ноге сильно кровоточили. К тому же на плечи Эль-Нассара навалилась сильная усталость, пошатываясь и особо не сопротивляясь, он вышел из боя.
В этот момент фигура в плаще с капюшоном сообразила, что момент упущен и Эль-Нассар остался живым и здоровым, она громко произнесла:
- Очень жаль! Все хорошо и так многообещающе начиналось! Но почему ты спал ногами к изголовью кровати, человек? - Вдруг фигура поинтересовалась у Эль-Нассара.
- Глупая детская привычка. - Машинально ответил Омар Эль-Нассар, чувствуя, как по правой ноге распространяется онемение мускулов.
- Очень жаль, что эта детская привычка сегодня спасла твою жизнь. Но, видимо, так решила твоя фортуна. Ты погибнешь, но не сегодня, а когда-либо в другой раз. - Продолжило свою мысль существо в капюшоне. - Извини, но я очень спешу, а то, вон, видишь, появилась твоя благоверная защитница, магиня Ивонн! Если я сейчас немного задержусь, то она, наверняка, полезет в нашу с тобой драчку и наколет лишних дров, а потом сиди и разбирайся, что к чему и кто виноват?! Так, что пока, до нашей новой встречи. - Существо превратилось в мерцающее синим цветом облако, но на полпути вдруг прекратило превращение, остановилось и напоследок добавило. - Передай ей нижайший привет от Поморца Чернокнижника и до новой встречи. Пока. - Облако окончательно растаяло вместе с человеком в капюшоне, лицо которого никто так и не увидел.
Придворная магиня Ивонн де ля Рунж вскоре была тут как тут и начала осматривать место боевого столкновения, мертвых, раненых и живых караульных, ранения которых сразу же по исчезновению существа в капюшоне, начали обильно кровоточить. Особо внимательно она обследовала двоих оставшихся в живых караульных, которые замерли на месте, боясь пошевелиться и оторвать взгляд своих глаз от земли. Вскоре, бросив это занятие, магиня сквозь зубы произнесла:
- Омар, - впервые в ее голосе Эль-Нассар услышал сварливые нотки "заботливой, но явно недовольной" женщины, - тебя, ни на минутку, нельзя оставить одного. Ты просто притягиваешь к себе все существующие на белом свете проблемы и неприятности. И почему ты полуголым стоишь снаружи палатки, а не находишься внутри ее, как полагается нормальным людям? Не можешь ли мне объяснить свое поведение, а также, почему ты убил своих караульных? Да, и кто был тот человек в плаще, с которым ты мирно беседовал незадолго до моего появления?
Вопросы женщины следовали один за другим. К этому времени накинув на себя чей-то камзол, Эль-Нассар, небрежным жестом руки приостановив нескончаемый поток вопросов, начал свой рассказ о произошедших событиях. Когда он заговорил о ранах на правой ноге, то машинально посмотрел на ногу и увидел там только два маленьких белесых шрама, онемение и боль исчезли. Бесследно исчезли все зигзагообразные кинжалы, которые за мгновение до этого были в беспорядке разбросаны по земле. У палатки оставались лежать лишь шесть трупов и на ногах стояли два пока еще живых караульных. От удивления, Эль-Нассар запнулся в словах и стал озираться вокруг себя, но других изменений или трансформаций он так и не заметил.
Ивонн де ля Рунж тоже выглядела озадаченной, она нервно пожала плечами и задала пару вопросов оставшимся в живых караульным. Но так и не получив ни одного удовлетворяющих ее ответа, женщина безнадежно покачала головой. По выражению ее лица можно было бы догадаться, что она очень недовольна всем увиденным и услышанным.
- Омар Эль-Нассар, - раздался ее голос с металлическим оттенком, - полагаю, что это неприлично правителю султаната являться на глаза подданным и подчиненным в полуобнаженном виде и с клинком в руках. Поэтому предлагаю вам проследовать в палатку, чтобы обсудить охранные меры, которые необходимо предпринять в связи с имевшими место событиями.
По всему выходило, что магиня не особенно поверила рассказу Эль-Нассара о случившемся. В этот момент у палатки повелителя собралось много воинов, так как слух об имевшем место инциденте молнией разлетелся по всему лагерю. Поэтому повелитель несколько безропотно последовал вслед за своей магиней вовнутрь своей палатки.
И уже в палатке, Ивонн де ля Рунж продолжила чтение нотации несколько менторским тоном.
- Я думаю, Омар, что ты не будешь возражать, если я переселюсь к тебе в палатку, чтобы в дальнейшем не повторялись бы подобные глупости. Трудно поверить в то, чтобы караульные могли бы напасть на охраняемое ими же лицо?! Надеюсь, что ты понимаешь, что мои покои будут находиться на другой половине палатки, будут соответствующей магической ширмой отделяться от твоей половины. Каждый из нас будет иметь свою прислугу.
Если уж честно признаваться, то Эль-Нассар пока еще не пришел полностью в себя от всего этого сегодняшнего утреннего наваждения, - попытки убийства своими же собственными телохранителями, предательства караульных, дружеская беседа с убийцей, быстрое заживление ран на ноге. А теперь еще и это решение магини Ивонн! Это вызвало одну лишь головную боль, все мысли в голове повелителя перемешались и превратились в полный сумбур. Уже мало чего соображая, Эль-Нассар в ответ на предложение Ивонн лишь слабо кивнул головой. Сейчас в душе он желал лишь одного, чтобы люди быстрее его бы покинули, предоставив ему возможность отдохнуть, а затем в одиночестве все произошедшее хорошенько обдумать.
3
Рейдовый отряд Эль-Нассара, насчитывающий до пятисот бойцов, покинул базовый лагерь и с обязательными передовыми, боковыми конными и пешими разъездами и патрулями двинулся по дорогам вражеской территории. В лагере осталось небольшая группа, в основном состоявшая из опытных унтер-офицеров под командованием капитана Кимвелла. В самое ближайшее время Кимвелл должен был этот лагерь превратить в учебный центр войска повелителя султаната Гурам. Капитан Кимвелл, его офицеры и унтер-офицеры будут готовить молодое пополнение, обучая азам военного ремесла сельских парней, которых отцы решатся продать в рекруты.
Сразу же за воротами лагеря, рейдовый отряд углубился в большой лесной массив. Ему предстоял двухдневный переход по лесу. Лес занимал действительно большую территорию султаната, которая была сплошь покрытая зеленными насаждениями. В нем гнездились множество пернатых, он был до краев заполнен крупными и мелкими дикими животными. Их было столько много, что бойцы отряда Эль-Нассара не раз видели, как лисы, зайцы и волки пересекали лесную дорогу прямо пред авангардом отряда. Но, регулярно высылаемые патрули и конные дозоры за два дня пути по этому лесу, так и не встретили в этом лесу ни одного лесника, егеря или охотника.
В день отряд проходил километров пятнадцать - двадцать в основном из-за того, что он почти на девяносто процентов состоял из пеших воинов. Хорошо, что в базовом лагере нашлось достаточное количество телег и тягловых ящеров, на которые загрузили тяжелое вооружение, самострелы, баллисты и катапульты, а также тяжелые латные доспехи пехотинцев. Это позволило во время лесных переходов сохранять силы бойцов, не заставляя их тащить на горбу собственные кирасы, пики, палаши и арбалеты. Эль-Нассар, планируя лесные переходы, предусмотрел короткие остановками для принятия бойцами пищи в середине дня.
Под вечер разведчики Ивонн де ля Рунж выводили отряд на заранее запланированное место ночлега, где тут же разбивался временный военный бивак, готовился плотный и горячий ужин. Охрана бивака осуществлялась патрулями и часовыми, расставленными по его периметру, а также секретами и засадами на тайных тропах. Следует отметить, что воинам сразу же понравилось находиться в постоянном движении, уже на третий день они втянулись в дорогу. В общей колонне вновь зазвучали веселые голоса, молодые парни смеялась и улыбались. Они старались во всем подражать ветеранам и в любых боевых и не боевых ситуациях действовать так, как их учили унтер-офицеры.
По вечерам, до отхода ко сну с молодежью работали унтер-офицеры, которые еще и еще раз показывали, как владеть оружием и отбивать внезапные атаки противника, как требуется действовать в различных сложных ситуациях. Но главное, на биваках и во время переходов молодые воины не роптали, поддерживали в себе высокий воинский дух и должным образом несли тяжкое бремя военной службы.
Эль-Нассар аж нутром ощущал, как растут и крепнут связи между рядовым составом и унтер-офицерским составом, повышается авторитет офицеров. В иные вечера повелитель и сам выходил к молодежи, шутил, смеялся их шуткам, ужинал вместе с ними. В такие моменты он всей душой чувствовал, что эти молодые парни, собравшиеся вокруг него, его хорошо понимают и уважают. Что они, не задумываясь, пойдут за ним в атаку на врага.
На третий день пути перед тем, как покинуть этот лес, рейдовый отряд Эль-Нассара вышел к большаку, по которому в былые дни один за другим следовали купеческие караваны, а народ султаната брел по нему нескончаемой чередой по своим житейским делам. В это же утро большак, чуть ли не основная транспортная артерия султанатского значения, оказался абсолютно пустым. На нем, как доносила разведка, не отмечалось ни путников, ни купеческих караванов. Сама дорога выглядела заброшенной и запущенной, некоторые ее участки поросли плотным травяным дерном, что служило прямым подтверждением того, что этой дорогой особо не пользовались. Разведчики придворной магини Ивонн де ля Рунж доносили, что на километр и в ту, и в другую стороны они не обнаружили ни единого человека, ни единого крестьянского обоза.
Когда этот рейд находился в стадии планирования, то среди офицеров Эль-Нассара шли большие споры о том, как пересекать этот большак. Чуть ли не все штабные офицеры были уверены в том, что эта дорога будет до упора забита путниками и обозами. Поэтому пересекать его планировали в самом неприметном месте и по времени ближе к вечеру, чтобы затем следовать по левой дороге, прилегающей к этому большаку. Эль-Нассар хотел добраться до замка, в котором в свое время располагался наместник этой султанатской провинции. Сейчас же Эль-Нассар испытывал истинную горечь, тяжелый осадок лежал на его душе от увиденной картины запущенности этой дороги, которая во времена его правления считался одним из самых оживленных трактов султаната.
Разведка Ивонн де ля Рунж, которая работала не переставая, уже доносила о том, что, если судить по собранным среди населения слухам, то замок бывшего наместника сегодня был обитаем. Но никто из крестьян так и не смог сказать, кто же в настоящее время в том замке сегодня живет. Эль-Нассар, как ни старался, так и не мог вспомнить имени своего наместника. Единственное, что в этот момент ему приходило на память, так это было то, что на это место претендовал протеже министра экономики и торговли Эриха Шустера, который в течение месяца обхаживал его с просьбой подписать назначение для своего протеже.
Во времена его правления наместники не играли существенной роли в иерархии власти султаната Гурам, в основном их функции носили представительский характер, они даже не отвечали за сборы налогов с населения своих провинций. Поэтому Эль-Нассар, в принципе, не имея особых возражений по отношению протеже министра Эриха Шустера, подписал соответствующий документ о его назначении наместником этой провинции. Сейчас он хотел разыскать этого протеже, что его попросить помочь ему разыскать самого Шустера, так как он надеялся на то, этот выдвиженец поддерживает связь с самим министром.
Но лишь только верховой ящер Эль-Нассара вступил на большак, чтобы пересечь его, как в этой связи повелитель почувствовал внутреннюю обеспокоенность. Что-то было не совсем в порядке с этой султанатской дорогой, Эль-Нассар приказал отряду приостановить выдвижение к дороге и ожидать его дальнейших распоряжений. Смутное чувство тревоги появилась у Эль-Нассара еще во время завтрака, но сейчас тревога стала приобретать более четкие очертания и явно помешала ему своего верхового ящера выводить на этот тракт. Заметив замешательство в авангарде колонны, к нему подскакала Ивонн де ля Рунж и поинтересовалась:
- Что происходит, Омар? Почему колонна остановились?
В последнее время эта женщина сильно изменилась, она перестала носить темную монашескую одежду, перешла на мужские костюмы, когда тот или иной день она должна была провести верхом. Ивонн де ля Рунж начала красиво укладывать свои светлые волосы, неожиданно для окружающих превратившись в очаровательную тридцатипятилетнюю женщину блондинку. В лагере немедленно поползли слухи о ее романе с Эль-Нассаром, в то время, как Омар ничего не предпринимал по превращению надуманного романа в реальность. Но в его душе, может быть, впервые со времени гибели жены, трепыхнулись странные и пока ему еще совершенно незнакомые ощущения при виде Ивонн де ля Рунж. Повелитель хорошо понимал, что эти ощущения можно было бы выразить одной такой фразой, Эль-Нассару было приятно находиться в обществе этой красивой дамы.
Он повернулся в придворной магине и пояснил ситуацию.
- Ивонн, нам нужно пересечь этот большак, чтобы затем выйти на дорогу, ведущую к замку наместника провинции. Но внутри меня появилось какое-то странное чувство обеспокоенности. Как только мой верховой ящер приближается к дороге, то внутри меня появляется какое-то чувство, предостерегающее меня от совершения этого шага. Может быть, нам следует передвинуться выше или ниже по дороге и там уж пересекать этот большак?!
- Хорошо, Омар, я поняла то, о чем ты хочешь мне рассказать! Думаю, нам следует сделать привал для отряда, а я тем временем попытаюсь выяснить, что же тебя так потревожило. - Сказала Ивонн де ля Рунж после короткой задумчивой паузы.
Придворная магиня вошла в магический транс и пребыла в нем не более тридцати минут. Но за это время ее лицо сильно изменилась, заострились его черты, оно осунулось, а кожа приобрела какой желтоватый оттенок, глаза глубоко запали и приобрели желтую радужную душку вокруг зрачка. Во время этого магического транса Омар Эль-Нассар не отходил от своей придворной магини, держал ее за руку и глаз не отрывал своих глаз от лица женщины. Повелитель искренне и всем сердцем переживал за эту молодую женщину и, наблюдая за изменениями, происходившими с ее лицом, ему страшно не хотелось, что Ивонн де ля Рунж так бы мучилась.
Когда магиня начала приходить в сознание, то внезапная мысль поразила Эль-Нассара. Он вдруг понял, что с этого момента и до конца своей жизни будет дорожить каждой секундой общества этой женщины.
- Не надо думать и переживать, Омар, - услышал он мелодичный голос Ивонн, - Все будет хорошо, мы тоже будем вместе и счастливы, когда-нибудь. А что касается этого большака, то мы можем спокойно пересекать эту дорогу. На двадцатом километре от этого места людьми в черном организована большая засада. Но эти люди в черном устраивают такие засады только с одной целью, чтобы не возобновилось регулярное движение по этой дороге, чтобы отлавливать беглецов из городов и деревень этой провинции. Аналогичные засады устроены на всем протяжении дороги и в других провинциях. Черный Дух или Неназываемый, как архонта Арбакаса называет султанатский народ, не желает, чтобы население его государства свободно перемещалось из одного места в другое. Архонт также не желает, чтобы среди населения свободно циркулировала бы правдивая информация и развивалась бы торговля между городами. Поэтому он и запретил, чтобы, под страхом смерти, горожане не покидали города, а сельчане - свои деревни. Только воинские подразделения людей в черном могут свободно, но в организованном порядке могут передвигаться по территории бывшего султаната Гурам. Неназываемый лично поручил этим подразделениям следить за исполнением его эдикта и, в случае нарушения общественного порядка, принимать жесткие меры по отношению к нарушителям. Наш знакомый, Поморец Чернокнижник стоит во главе военного совета этой провинции и несет личную ответственность за спокойствие в данном регионе.
Эль-Нассар тут же внес небольшие изменения в план дальнейшего передвижения своего рейдового отряда. После привала отряд все-таки пересек большак и вышел на дорогу, ведущую к замку.
А на двадцатый километр дороги, где расположилась вражеская засада, выдвинулась группа разведчиков и будущих драгун, парни станут драгунами, когда в отряде появятся верховые ящеры. Эти пехотинцы под командованием лейтенанта Сандерберга полностью вырезала эту засаду из людей в черном. Группа Сандерберга в этой схватке с противником потеряла всего одного человека убитым и четыре его бойца были легко ранены. В эту ночь, как и в предыдущие ночи, рейдовый отряд Эль-Нассара ночевал под открытым небом. Костров не разжигали, так как бивак был разбит на равнинной и безлесной местности, отблеск зарева от костров мог быть заметен издалека, поэтому ужинать пришлось холодным мясом с кукурузной лепешкой.
Глава 3
1
Вскоре все поисковые группы снова собрались у борта биремы "Весенняя Ласточка". В пути задержалась и пока еще не вернулась одна, самая последняя поисковая группа, так как ее маршрут уходил далеко за пределы города. Отправляя группу на розыски в этом направлении, мы, прежде всего, исходили из предположения, что в тех местах помимо жителей Валенсии могли прятаться и скрываться от врага крестьяне, проживавшие в близлежавших к городу деревнях и селениях.
Когда морские пехотинцы, члены этой последней поисковой группы все же появились на причале, то они выглядели ужасно. На них были почему-то порванные, испачканные кровью, землей и дорожной пылью темно-зеленые мундиры. Лица этих пятерых парней были искажены какими-то глупо-судорожными ухмылками и бледны до синевы, руки парней сильно дрожали и тряслись, Они не могли спокойно говорить, постоянно икали и заикались, грудь у них исходила какими-то странными спазмами, парней мучили постоянные рвотные позывы. От группы отделился капрал и нетвердым шагом, рукавом мундира на каждом шагу вытирая заплаканные глаза и нос, он подошел ко мне и обратился со следующими словами:
- Милорд, - сказал он, - позвольте мне рапортовать господину полковнику Боргу!
Полковник Борг сделал два шага вперед, склонил голову в знак того, что готов выслушать рапорт капрала морпеха.
- Господин полковник, они все ... лежат ... там. - капрал Симмонс начал рапорт, рукой показывая за спину. - Женщины и девушки - отдельно, пожилые мужчины и парни - отдельно и дети там тоже лежат отдельно ... в глубоких ямах канавах. - Капрал громко и совершенно по-детски всхлипнул, снова вытер глаза рукавом мундира и продолжил свой рапорт. - Люди все мертвы и лежат в отдельных длинных канавах.
Мы стояли на палубе, слушали рапорт молодого капрала и не понимали, о чем же он говорит?! Почему он так горестно плачет, этот молодой парнишка с капральскими лычками на погонах. Первым пришел в себя полковник Борг, который, видимо, догадался о том, что группа капрала Симмонса обнаружила нечто серьезное и ужасное и одновременно. Он дал капралу мальчишке время прийти в себя, а затем повторить свой рапорт.
- Капрал Симмонс не могли бы пояснить, где и что вы нашли и видели? Что именно ты хочешь нам рассказать? - На этот раз в голосе полковника звучало искреннее сочувствие и сопереживание.
- Господин полковник, тела жителей города лежат в трех котлованах, вырытых на окраине города. В каждом отдельном котловане лежат старики, женщины и дети, и они все мертвые! - Вновь начал свой рапорт капрал Симмонс. - Мы отошли от города примерно метров на пятьсот, когда обнаружили эти страшные ямы, доверху заполненные трупами жителей города. Мы попытались среди наваленных в беспорядке тел разыскать живых людей, но все наши усилия оказались напрасными. Ни одного живого человека! На телах людей не было видно ни единой раны. Находясь там, мы не знали, что нам дальше с этой страшной находкой делать, поэтому решили вернуться в порт и доложить вам о нашей ужасной находке.
После этих ужасающих слов молодого капрала, на причале воцарилась полнейшая тишина. Всем присутствовавшим там людям, независимо от возраста и занимаемого положения, потребовалось пару минут для того, чтобы осмыслить и понять эту страшную информацию. Нам становилось страшно от одной только мысли о том, что на этом белом свете может существовать человек или какое-то другое существо, которое в одночасье может умертвить около трех десятков тысяч жителей такого довольно-таки большого городка, как Валенсия.
Последние надежды, хранившиеся в глубинах наших душ на то, что не все жители городка погибли, что кое-кто выжил, покинули наш разум. Только сейчас мы, а нас было около тысячи человек и в основном только мужчин, кто вернулись в Валенсию, начали осознавать, что в наших жизнях произошло нечто омерзительное, отвратительное, неподвластное человеческому разуму событие, которое навсегда перевернуло наше восприятие и понимание фундаментальных жизненных принципов.
2
Несколько десятков тысяч трупов жителей Валенсии покоились в трех глубоких котлованах за чертой города. Туда вела тропа, пробитая несколькими десятками тысяч ног. Неизвестно по какой причине неведомый нам враг именно в этом месте собрал горожан, заставил их выкопать котлованы, а затем, рассортировав горожан по полу и возрасту, всех их убил до единого человека. Люди лежали лицами вниз в котлованах слой над слоем, все было проделано не по-человечески аккуратно. Но опять-таки по неизвестной нам причине, враг не закопал котлованы. Оставив убитых людей на всеобщем обозрении.
Видимо, этот неведомый нам враг хотел запугать до смерти других людей, которые обязательно придут сюда, чтобы посмотреть, а затем перезахоронить убитых людей.
Когда капрал Симмонс рапортовал нам об обнаруженных котлованах с телами горожан, то он подчеркнул, что морпехи его поисковой группы обошли все эти котлованы, пытаясь найти, но так и не нашли, от чего именно, от какого оружия погибли жители Валенсии. Когда мы прибыли на это страшное место, то я первым же делом попросил, рядом с одним из котлованов построить мне операционный столик и на него положить труп какой-либо убитой женщины.
Когда эта моя просьба была исполнена, то своих друзей я попросил отойти и оставить меня наедине с этим трупом. Заранее готовясь к этой операции, с биремы я захватил с собой не очень-то чистый и рваный халат. Когда остался в одиночестве, то разделся, а халат накинул на свои плечи. Коммодор Скандинав, полковник Борг и многие морские пехотинцы расположились невдалеке от меня и внимательно наблюдали за тем, чем я занимался в тот момент. В этот момент из их круга вышла моя Кати, она решительно направилась ко мне, желая быть рядом со мной и помогать в моей грязной работе. На все мои мысленные просьбы, оставить меня в покое и одиночестве, Кати хранила презрительное молчание. Моя женщина приняла решение, теперь ее ничто не могло остановить!
Я подошел к операционному столику и внимательно осмотрел труп женщины, не стеснялся, если была в этом необходимость, то переворачивал труп с одного бока на другой. Раскрывал рот и пальцами рук ощупывал зубы, осматривал небо, выворачивал ноздри, и самым тщательным образом обследовал ее глазницы и глазные яблоки. Затем перешел к осмотру ануса и других интимных мест, пытаясь зрительно разыскать точку смертельного ранения на теле погибшей женщины. Ведь, она не могла просто так умереть, закрыть глаза и отдать господу богу душу. Ничего подобного в жизни не происходит, даже, когда смерть человека наступает от старости, то это означает, что какой-то внутренний орган человека перестал должным образом функционировать.
С трупом этой женщины я провозился сорок минут, но так никакого ранения не обнаружил, на ее теле не было никакого физического повреждения, которое могло стать причиной ее смерти. В этот момент Кати мне мысленно посоветовала:
- Скар, может быть, было бы лучше вскрыть тело этой несчастной женщины. С ней все-таки что-то произошло, по всему видно, что она погибла не своей смертью. Я пока не могу сама понять, что же конкретно послужило причиной ее смерти, но чувствуется, что ее насильно лишили жизни!
- Я же осмотрел каждый миллиметр ее тела и никаких повреждений так и не нашел. Девчонка была совершенно здорова, она еще даже не рожала. Я, Кэт, полагаю, что в ее смерти замешена магия?!
- Ну, что ты говоришь, Скар?! История магии еще не знает таких массовых убийств. Кому это было бы нужно? Всем хорошо известно, что маги бывают разными, некоторые из них ненавидят род человеческий. Некоторые помешены на убийствах людей, но они готовы убивать двух-трех человек разом, но не более. Даже поморские шаманы не пойдут на большее количество убийств. Иначе они потеряют всякое право заниматься искусством магии. Понимаешь, если ты не сделаешь вскрытия, мне придется разбудить Эллиду. Только богиня может помочь нам разобраться в этом случае.
Я достал свой нож, которым в свое время пытались меня убить, и после небольшой передышки, приступил к вскрытию тела этой несчастной молодой женщины. Должен признать, что при вскрытии тела погибшей работал аккуратно, делал четко рассчитанные надрезы и разрезы с тем, чтобы исследовать и своим глазом осмотреть внутренние органы погибшей женщины.
Оказалось, что, во-первых, я отвратительно знал анатомию человеческого тела, поэтому часто ошибался. И, во-вторых, у меня совершенно не было навыка или опыта вскрытий человеческих тел, а тем более делать хирургически выверенные прорезы, чтобы осмотреть внутренние органы женщины. Разумеется, мне хотелось блеснуть глубиной своих знаний в медицине, но, к сожалению, таких знаний и навыков, как оказалось, у меня все-таки не было. Иногда приходилось ножом вырезать большие куски мяса, прежде чем я находил нужный мне орган.
Кэт давала мне советы своим хорошо подвешенным языком, практически ни на секунду не прерываясь. Но все ее советы... были, так скажем, коту под хвост. Наши богини на небесах и их воплощения на земле в медицине разбирались, скажем, как свиньи в апельсинах. Но эти женщины, в отличии от мужчин, умели рожать, что позволяло им на всех углах утверждать, что медицина и женщина неразделимы. Одним словом, когда я с большим трудом чрез грудину пробился к сердцу этой женщины, то и оно оказалось таким же совершенно здоровым, как и другие ее внутренние органы. С чего мы с Кэт начали, тем и закончили, разве что Кэт оказалась на грани потери сознания. Но ей не позволил этого сделать ее же собственный язык, она была вынуждена все время проводимого нами вскрытия советовать мне, как и что надо резать!
Я выпрямился с огорченным видом, медицина нам не помогла обнаружить причину смерти этой когда-то прекрасной и бывшей такой живой молодой женщины! Мне оставалось только приказать, чтобы со стола убрали бы эти куски человеческого мяса, когда-то бывшего телом женщины, как вдруг вспомнил о том, что еще не осматривал желудок этой женщины. Особо не приноравливаясь, а так просто, походя, я ножом резанул по стенке ее желудка... и почему-то вдруг высоко взлетел вверх и потерял сознание.
Когда я снова открыл глаза, то обнаружил, что лежу на какой-то возвышенности, закутанным в зеленого цвета плащ, а поверх меня для тепла набросано всякое тряпье. В этот момент мне казалось, что рядом со мной жужжит и кружится большой шмель, от его громкого жужжания я, видимо, и пришел в сознание, но у меня сильно кружилась голова. Я попытался подняться на ноги, но в результате лицом свалился в какую-то сладкую пакость. Краем глаза я успел заметить, что ко мне из-за внешнего круга, словно кошка в зоопарке, рванулась какая-то женщина. Меня тотчас же охватил дикий, первозданный ужас. В этот момент мне показалось, что я подвергся нападению именно той женщины, которую я только что, как мясник на бойне, разделывал. От охватившего меня ужаса я широко раскрыл рот, чтобы громко кричать от страха, но в этот момент ласковая женская рука перехватила меня и ладонью крепко зажала мой рот.
Я скосил глаза и посмотрел влево, в нескольких сантиметрах от себя вдруг увидел лицо своей Кэт с примиряющимся выражением глаз. Затем я увидел ее кулак, который стремительно начал сближаться с моим левым глазом. Последовал резкий удар касание, из глаза выплеснулся широкий всплеск искр, тут же на меня накатило мое новое беспамятство.
- После того, как ты взрезал желудок погибшей женщины, то он взорвался всякой дрянью. В момент этого взрыва из желудка вылетел то ли червяк, то ли нечто подобное червяку. Своей внешностью это нечто было похоже на кабачок или на баклажан, но при этом оно обладало огромной магической мощью. Это существо небольшим усилием воли и даже без чтения малого заклинания забросило тебя на вершину дерева, росшее в двадцати метрах от операционного столика. Так, вот, пока ты был без сознания, мы выяснили, что каждый труп горожанина или горожанки имеет внутри своего желудка вот такой магический артефакт...
- Этот артефакт послужил причиной смерти каждого человека! Правда, он может выполнить только одну единственную магическую функцию! - Неожиданно я продолжил мысль своей Кати. - Через год или два этот баклажан артефакт из земли поднимет тело очередного усопшего человека. А затем этот артефакт превратит зомби в солдата, которым пополнит армию архонта Арбакаса, так называемых людей в черном.
- Ты только представь себе, Скар! Этот подлый хитрец Арбакас, помимо того, что убивает невинных людей, использует тела этих людей, принося несчастья, зло и смерть их же сыновьям и дочерям!
- Такое трудно себе представить и тем более поверить, Кэт! Я бы сказал, что таким образом нормальные люди не поступают! Правда, архонта Арбакаса невозможно отнести к категории нормальных людей, прежде всего потому, что он не человек! Ну, да ладно, хватит нам разговаривать о всяких там червяках и архонтах. Теперь мы хорошо знаем, кто виноват в этой массовой гибели валенсийцев! Теперь у меня появилась цель жизни, найти и наказать архонта Арбакаса, но прежде нам предстоит работа по восстановлению города и формированию армии, с которой мы выступим против архонта и его людей в черном! Но, напоследок, Кэт, у меня есть к тебе еще один небольшой вопросик, почему ты ударила меня по лицу? Из-за твоего удара я снова потерял сознание!
- Понимаешь, Скар! Это было нужно сделать! К этому времени наша божественная Эллида еще не проверила тебя и не знала о том, заражен ты или нет этим валенсийским червяком?! Ты только представь себе, чтобы ты с этим червяком в желудке мог бы натворить!
Таким образом, расследуя массовую гибель валенсийцев, нам приходилось волей-неволей своими воспоминаниями возвращаться к событиям недавнего прошлого. Тогда своими отрядами морских пехотинцев и нашей биремой мы стали на защиту Валенсии от нападения кочевых номадов. Совместным ударом морских пехотинцев и ударом биремы с моря мы наголову разгромили табор номадов, а также подразделение людей в черном. Поэтому неудивителен тот факт, что архонт Арбакас не простил валенсийцам такого разгрома своих войск под стенами этого города и по своему, по сатанински их наказал смертью. Полковник Борг первым предположил возможность участия в этом массовой убийстве горожан Валенсии людей в черном и их командиров поморских шаманов.
Несколько позже, продолжая расследование возможной причины уничтожения города и мерзкого умерщвления его горожан, мы постепенно начали находить свидетельства того, что именно люди в черном стали исполнителями воли Черного Духа. Только эта нежить могла, не дрогнув душой и телом учинить резню подобного масштаба. Только эта нежить могла слепо и беспрекословно выполнять приказы своих отцов-командиров, шаманов поморцев, которые ненавидели само человечество и ни во что не ставили жизнь человека. Моя молитва-мольба, обращенная к Желтому Карлику, поделиться с нами той информацией, что он в тот день мог наблюдать с небосклона, осталась без какого-либо ответа. Всякий раз, вознося молитву к этому дневному богу Тринидада, я не всегда был уверен в том, услышало ли это божество мой вопрос, получу ли я ответ на него?! Иногда мне казалось, что это дневное божество все-таки интересуется земными делами и человеческой жизнью, но не особо стремится помогать людям в решении их проблем.
Пока я занимался политико-идеологическим расследованием, каждый из моих друзей не сидел, сложа руки. Коммодор Скандинав из матросов и весельщиков сформировал и возглавил похоронные команды по перезахоронению погибших горожан Валенсии. Он вспомнил о древних традициях народов Тринидада, и предложил все трупы горожан сжечь на громадных кострищах.
Бойцы похоронных команд построили громадные многоярусные помосты-кострища на самом берегу океана. В течение пяти дней и ночей они поднимали тела людей из котлованов, на телегах или арбах перевозили их на берег океана, и ярус за ярусом укладывали на помостах кострищах. Мне тяжело и горестно в деталях описывать скорбную работу, проделанную нашими морскими пехотинцами, которые в большинстве своем были совсем молодыми ребятами. Своими руками он поднимали из котлованов тела отцов, матерей, братьев, жен и любимых и укладывали их на телеги и арбы. Очень трудно и мне совершенно не хочется говорить о том, как многие из этих парней, не выдерживали нервного напряжения, прямо во время работы падали в обморок или впадали в нервную истерику.
Коммодор Скандинав, полковник Борг и я, Скар, постоянно находились рядом с этими нашими молодцами, помогали и поддерживали ребят, чем только могли. Но следует все же откровенно признать, что основная работа по перезахоронению горожан лежала на плечах молодых матросов и весельщиков экипажа биремы "Весенняя Ласточка". Пять черных дня прошли в сплошном кошмаре, парни, упавшие в обморок, вновь и вновь поднимались на ноги, чтобы продолжить свою работу. Только на пятые прекратилась эта работа. Наступил момент, когда все было готово к церемониалу погребения и зажжения погребальных костров.
Рано утром шестого дня почти тысяча человек, из них двести пятьдесят матросов и весельщиков с биремы "Весенняя Ласточка" выстроились в четыре плотных каре перед погребальными помостами-кострищами. Утро было тяжелым и мрачным в тон общему настроению, с мощной и низкой облачностью, порывистым ветром, задувающим с океана. Матросы и морские пехотинцы биремы одели полные доспехи и были при своем оружии. Экипажи купеческих судов одели празднично-траурную одежду темных тонов. Впереди стояли два каре матросов и весельщиков экипажа "Весенней Ласточки", а по обе стороны от них стояли два дополнительных каре, составленных из матросов экипажей захваченных нами в качестве трофеев купеческих суден.
Несколько в стороне от нас находились несколько человек, которые сопровождали заморских купцов, чьи суда мы захватила в океане. С момента пленения купеческих судов и товаров прошло немало времени, а мы с ними еще даже не разговаривали, руки до разговоров с ними еще не дошли. Купцы знали понаслышке о нашей беде, информацию в основном они получали от своих бывших матросов, но на похороны они пришли в полном составе и в траурной одежде. Сейчас они держались немного в стороне, чтобы не мешаться нам под ногами во время траурной церемонии. Я оценил их такт и вежливость, сделав зарубку на память о необходимости с ними встретиться и переговорить.
В воздухе прозвучала и повисла армейская команда "смирно".
Воины выпрямились, стали смирно, взяли наизготовку оружие, а жесткий взгляд своих глаз устремили прямо перед собой.
Под звуки торжественной и печальной музыки Вивальди я вышел вперед и замер по стойке "смирно" перед общей шеренгой из четырех каре. Мне удалось, воспользовавшись своим даром передачи мысли на расстояние, сделав так, чтобы на протяжении похорон все собравшиеся люди хорошо слышали бы музыку великого Вивальди. В своем обращении я говорил о том, что жители Валенсии стали для нас родными и близкими людьми, делили с нами беду и радость, они приютили и нам доверились.
В этот момент на подиум поднялись полковник Борг и коммодор Скандинав, а я продолжил свою мыслеречь:
- Мы обещали вернуться в Валенсию, и мы вернулись! Мы спешили домой, чтобы обнять и прижать к сердцам своих престарелых отцов и матерей, чтобы поцеловать жен и обнять любимых. Мы спешили домой, чтобы рассказать младшим братьям о своих приключениях и подвигах. Мы хотели встретиться с друзьями и похвастаться им своими трофеями. Но причал оказался пуст, на нем не было никого, кто нас бы встречал! На берегу, мы обнаружили, что города Валенсия больше не существует, а жители его, наши родители, жены и дети мертвы. Мы пока не знаем, кто поднял меч на беззащитных людей, кто отдал приказ об уничтожении жителей и самого города. Но мы об этом обязательно узнаем, так как с этой минуты предпримем все возможное, чтобы разыскать врага и его уничтожить, стереть его с лица земли. Мы клянемся, что возродим Валенсию! Мы клянемся, что найдем и накажем убийц!
Последние слова тысяча человек скандировала вслед за мной.
Над полем завис мощный гул голосов, в которых звучало почтение и уважение к родным и близким, невинно принявшим смерть, и ненависть к их убийцам. Как только замолкли голоса, я повернулся лицом к кострам, опустился на одно колено и склонил голову перед павшими жителями Валенсии.
Вслед за мной на колени опустились полковник Борг, коммодор Скандинав и Кати, которая словно из воздуха вылепилась рядом со мной. На мгновение мы застыли коленопреклонными и со склоненными головами.
Я не мог этого видеть, так как это происходило за моей спиной, но хорошо слышал бряцание оружием, когда тысяча человек в едином порыве опустилась на колено, чтобы отдать честь и славу погибшим, преклонить свои головы перед безвинно павшими горожанами, восславляя гибель невинных.
Вновь наступила тишина, в которой все громче и громче звучала музыка "Героической" симфонии гениального Баха, мы поднялись на ноги и, прижав ладонь к левой груди, поприветствовали погибших валенсийцев воинским салютом. Затем каре перестроились и стройными рядами прошли перед нами. Колонну возглавлял коммодор Скандинав. Когда каре проходили в составе колонны перед нами, звеня оружием и сверкая доспехами, то бойцы вместе со своими командирами поднимали оружие вверх оружие и скандировали.
- Хурр-ра! Хурр-ра! Врага найдем и накажем!
Завершив церемониальное прохождение, бойцы вновь выстроились в четыре каре и встали лицом к погребальным кострам. Ко мне подошел Кристиан и протянул два горящих факела. Высоко подняв оба факела над своей головой, я зашагал к первому костру. Внезапно затихли порывы ветра и темные облака, низко зависшие над землей, раздвинулись, позволяя лучам Желтого Карлика обрушиться на землю. Причем образовавшееся солнечное пятно подало именно на костры, над которыми высились помосты с телами граждан Валенсии.
Чем ближе я подступал к погребальным кострищам, тем больше увеличивалась моя фигура, пока она ростом не превратилась в великана, несущего громадные факела в руках. Подойдя к одному из кострищ, я вновь преклонил колено и, сделав короткую паузу, бросил факел в кострища. От факела по уложенным дровам юркими ящерками побежали слабые струйки огня, которые охватывали все большую и большую площадь кострища, временами взмывая в небеса. Огонь разгорался рывками, захватывая в свою пасть толстые ветки и поленья, пока он не превратился в крепкий язык пламени и не охватил все кострище. В эту секунду, пользуясь искусством магии, я сделал так, чтобы одновременно запылали ярким пламенем и другие костры. Через пять секунд целая анфилада костров горела ярким и мощным пламенем на океанском берегу.
Матросу и морские пехотинцы рассыпали строй каре и полукругом сгрудились вокруг костров и, молча, наблюдали за тем, как в очистительном огне в пепел и прах превращались тела невинно погибших людей, тела наших родных и близких людей.
3
Буйство огня траурных кострищ продолжалось до позднего вечера следующего дня.
Он стал затихать и полностью прекратился только тогда, когда на ночной небосклон Тринидада взошла аквамариновая красавица Эллида, чья красота и уверенность в себе скрасило нашу печаль и горечь от потерь близких нам людей. До конца дней своих я буду восторгаться божественной красотой Элиды, которая навечно стала моим кумиром. Вот и в этот последний вечер церемонии прощания с погибшими горожанами Валенсии, я не удержался от того, чтобы не опуститься на колено и вознести своей богине молитву-признание в любви, а также попросить ее о помощи. Выслушивая мою просьбу, лицо Эллиды оставалось мрачным и настороженных, облако затенили чело небесной красавицы, но она по-прежнему была божественна и прекрасна.
- Прекрасная Эллида, - обратился я к полуночной богине, - помоги мне разыскать и жестоко наказать убийц наших отцов и матерей, жен и детей, любимых. Это были невинные жертвы, не способные поднять оружие в свою защиту. Существа же, посмелевшие коснуться смертью тела этих беззащитных и безвинных жертв, не вправе называться людьми и должны быть наказаны. Но я не знаю, кто они и где скрываются. Я не знаю также, кто направлял их руку. Только ты, ночная богиня, можешь помочь мне, так как ты, возможно, знаешь или слышала об этих убийцах.
- Скар, неужели ты мог подумать, что я могу скрывать от тебя убийц. - Услышал я жесткий ответ. - К великому своему сожалению, я не видела их и не знаю, кто они и где скрываются. Могу только сказать, что это были не люди, так как они после себя, после всех этих умерщвлений, не оставили ни единого следа, который позволил бы определить, кто это был. Где бы не находился человек и чтобы он не делал, после него всегда остаются следы, по которым можно определить, что это был за человек, какое племя или расу он представляет, откуда пришел и куда ушел после своего деяния. Но после этого преступления, ничего не оставалось, один только запах крови, а дым пожарищ все еще витал над полем. Я еще тогда ужаснулась, когда увидела страшную картину сожженного города, к тому же совершенно безлюдного. Я тут же переговорила по этому поводу с братом, Желтым Карликом, но он отказался отвечать на мои вопросы, молчал, как будто в рот воды набрал. С большим трудом мне удалось его все-таки разговорить, и тут выяснилось, что незадолго до этого к нему обратился сам Черный Дух с весьма незначительной просьбой, а мой брат, чтобы, как можно скорее, отвязаться от назойливого владыки Подземного мира, согласился помочь ему. Он выполнил его просьбу. Полдня он отсутствовал на небосклоне, когда же вернулся на него, то Валенсии и жителей города уже не существовало. Так что нам с Желтым Карликом оставалось только предполагать, что же там произошло. Боги не всесильны и не всегда могут все знать! Но брат полагает, что в это грязное дело неким образом вовлечен Черный Дух, Уж, слишком незначительна была его просьба, и слишком рьяно он просил брата, исполнить ее. Больше мне нечего тебе рассказать, а гадать на кофейной гуще не хочу и не желаю. Да, Скар, в разговоре с тобой мне хотелось бы затронуть еще один вопрос, который мы с Кати только вчера обсуждали и пришли к единому мнению. Сегодня у тебя появилась необходимость создания специальной службы, задачей которой могли бы стать вопросы охраны высших офицеров твоей армии и флотилии. Слишком уж вы, мужчины, ведете себя либерально и безалаберно относитесь к этим серьезным вопросам.
- Извини, прекрасная богиня, - грубовато прервал я Эллиду, - подобная охрана - дело второе и неспешное. Мы всегда можем вернуться к обсуждению этого вопроса в любую свободную минуту, но позже. Сегодня меня интересует и волнует вопросы, которые касаются Черного Духа и его окружения, его замыслов на будущее и его воинство настоящего. Да, и эти его странные воины в черном. Где и в чем таится их секрет? Не могла бы ты мне подсказать, где бы мы могли начать свои поиски, чтобы найти этих странных людей, взять их в плен, допросить, все у них выяснить, кто они и кто их командиры?
- Хорошо, Скар, - немного подумав, ответила Эллида, - я думаю, что в этом деле тебе стоит начать с поиска обоих Поморцев Ануфриев, за общением которых ты наблюдал во время одного из боев за Валенсию. А что касается учреждения специального подразделения охраны, то, я полагаю, что этот вопрос уже решен. Ты ведь не можешь сам заниматься этим делом, у тебя и так слишком много обязанностей и других незавершенных дел. Поэтому, если ты не будешь возражать, то Кати занялась бы организацией такой службы и, соответственно, набором людей для работы в рамках этой службы, а я, чем смогу, помогу своей подруге.
- Твои последние слова следует понимать, как приказ вышестоящего начальства? - Спросил я с сарказмом.
- Не дури, Скар, - Эллида чуть-чуть поморщила свой аристократический носик, - прежде всего, тебе это не идет. Ты умный мальчик и хорошо понимаешь, что не можешь одновременно заниматься всеми делами сразу. Стратегическое планирование, создание и управление войском и военно-морским флотом, осуществление крупномасштабных операций и многое другое будут занимать все твое время, у тебя не будет свободного времени на эту специфическую работу. Ты занятой человек и тебе не следует разрываться на части, чтобы везде успеть. От этого будет, в первую очередь, страдать дела и люди, так как ты не будешь успевать реагировать должным образом на все свои дела. Поэтому рядом с тобой должен находиться человек, который душой и телом будет предан тебе, взвалит на свои плечи эту тяжкую ношу по охране жизни твоей и близких тебе людей. Кати, мое земное воплощение, идеально подходит к этой работе, она предана тебе душой и... - в этом месте Эллида вновь небрежно поморщила носик, - телом, она всегда и всюду будет рядом с тобой, в полной мере нести бремя ответственности за сохранность твоей жизни.
За моей спиной полыхнул большим языком пламени последний погребальный костер, который медленно упал в само кострище, и погас.
Церемония похорон завершилась! Легкий бриз с моря начал развевать пепел, прах валенсийцев по океанскому побережью.
Глава 4
1
На четвертый день своего рейда отряд Эль-Нассара подошел к замку наместника провинции и остановился на ночлег в небольшой дубовой роще, расположенной от замка на расстоянии в пять дистанций полета стрелы из лука. До закрытия ворот замка осталось около получаса времени. В свое время в султанате существовало общепринятое и обязательное правило, согласно которому ворота населенных пунктов и замков открывались с восходом дневного светила, Желтого Карлика, и закрывались с его заходом за горизонт. В ночные же часы ворота населенных пунктов оставались закрытыми. В прошлые времена это происходило в основном из-за боязни горожан проникновения в их города лихих людей и разбойников. Сегодня это правило было давным-давно забыто, но наместник провинции, владелец этого замка, неукоснительно придерживался старых правил. Как только Желтый Карлик скрылся за горизонтом, то ворота замка начали медленно сдвигать свои створки, чтобы закрыться на ночь и уже не открываться до завтрашнего восхода дневного светила.
Стража замка уже была готова свести вместе створки ворот замка, приготовив чудовищного размера засов, чтобы опустить его в соответствующие пазы. В этот момент стражники увидели кавалера и прекрасную даму, которые на верховых ящерах спешили к замку. Даже издали было заметно, что эта пара не простые путники, на них была добротная дорожная одежда, а держали они себя властно и с большим достоинством, как обычно держат себя господа. Все это заставило стражников несколько задержаться с закрытием ворот, терпеливо ожидая, когда кавалер с дамой к ним подскачут.
Вежливо и с аристократическим достоинством поблагодарив стражников, кавалер вслед за дамой проскакал во внутренний дворик замка, где они из седел ящеров ловко спрыгнули на землю. Встречать неожиданных и поздних гостей вышел сам капитан замковой стражи.
- Не изволите представиться, милорд? Я же капитан Бандерас, командир гарнизона замка. Позвольте мне приветствовать вас в замке наместника провинции. Был бы глубоко признателен за информацию о том, какой случай привел вас к нам в гости в это позднее и столь опасное для путешествий время.
Вежливо попросил капитан стражи, своими маленькими глазками ощупывая фигуру женщины, не обращая при этом ни малейшего внимания на ее кавалера. Своими последними словами капитан Бандерас довольно-таки грубо намекал на то, что Неназываемый, правитель только что созданного государства Ромшера, своим недавний распоряжением категорически запретил ночное перемещения гражданских лиц между населенными пунктами этого государства.
- Лорд Нассар и леди Ивонн де ля Рунж, - в свою очередь представился Омар Эль-Нассар, он решил не отказываться, но полностью не называть своего настоящего имени, - мы прибыли сюда ... ой, извините, капитан, из головы совсем вылетело название этого места. Не могли бы вы напомнить нам, как называется этот замок и имя его владельца? Мы хотели бы, попросить владельца этого замка приютить нас на ночь, а завтра утром мы отправимся путешествовать далее по своим личным делам. Если он пожелает, то мы готовы возместить расходы хозяина на питание и за ночлег?!
Эль-Нассар посмотрел на капитана Бандераса, всем своим видом стараясь ему внушить мысль о том, что они действительно были бы ему весьма благодарны за предоставление крыши над головой на эту ночь. Желтый Карлик уже почти скрылся за горизонтом, искать новое место для ночлега было уже поздно. Ивонн де ля Рунж по-женски несколько глуповато помаргивала глазками и изредка подхихикивала, когда капитан на нее поглядывал, демонстрируя великолепие своих длинных ресниц и полных губ. Время от времени она слегка приоткрывала свой рот в основном для того, чтобы продемонстрировать великолепный набор перламутров-белых зубов.
- Этот замок, милорд Нассар, принадлежит графу Альмейда Пиношу, в прошлом он был наместником провинции Гулистан султаната Гурам. В настоящее время и, к моему великому сожалению, граф Пинош отсутствует и не может предложить вам своего гостеприимства. Он вернется в замок только завтра утром. Но на время своего отсутствия граф передал мне право встречать и оказывать гостеприимство проезжим гостям. Так, что я вправе предоставить вам кров над головой и ужин на ночь. Поэтому, милорд Нассар, позвольте мне предложить вам и вашей леди переночевать в нашем замке.
Несколько величавым и одновременно гнусавым голосом капитан Бандерас сделал официальное предложение лорду Эль-Нассару и леди Ивонн де ля Рунж. При этом, капитан, видимо, не удержался и, в предвкушении предстоящего вечера в замечательной женской кампании, плотоядно облизал языком свои жирные губы. Именно в этот момент внутри Эль-Нассара родилось чувство брезгливости и нетерпения по отношению к этому грубому стражнику, он почувствовал, что этот капитан Бандерас ему не очень-то нравится.
- Прислуга покажет вам наши гостевые комнаты, где вы можете разместиться, помыться и переодеться в новую одежду после этой долгой дороги. А немного позже, где-то часов в восемь вечера, в каминном зале замка состоится ужин для всех обитателей замка. За этим ужином мы любим, послушать рассказы наших гостей о своих путешествиях по стране. Если вы пожелаете поделиться с нами вашим впечатлениями о том, что видели и слышали во время своей дороги, то мы с удовольствием послушаем об этом ваши рассказы.
Капитан Бандерас говорил вежливые и понятные слова, но с ним было что-то не порядке. В душе лорда Эль-Нассара росло и углублялось какое-то негативное предубеждение по отношению к этому человеку.