Следы на камнях растворяются медленно; ветер
Читает мне письма далекой, далекой страны.
Я рву их, не глядя, я мертв, оттого - безответен.
И лилии вянут - они никому не нужны.
Я, кровью смывающий с улиц душистое масло,
Смотрю на закат и на линии черных крестов,
Как солнце вечернее, я умираю и гасну,
И мне не воскреснуть на ложе заморских шелков.

Ты будешь моим,
Иерусалим,
Стен твоих жидкое золото,
Небо горит,
Месяц убит,
Звезды расколоты
Сталью французских клинков... 

Следы на руках и короста на пятнах стигматов
Не значат уже ничего в душных сумерках. Ночь
Крадется по крышам на мягких, взлохмаченных лапах,
Крадется, как черная кошка, и снами не может помочь.
Не может помочь мне в серебряных бликах пальметты
Изящная чаша с твоим кисло-сладким вином,
Ты прячешь, мой город, скелеты, секреты, ответы,
А мне отдаешь только тление и катапульт мертвый гром.

Ты будешь моим,
Иерусалим,
Стен твоих жидкое золото,
Небо в огне,
Сердце во мне
Бьется - проколото
Сталью арабских клинков.