Аннотация: И о проклятьи речь зашла, и с тайн покров она сняла... ПРОДОЛЖЕНИЕ ОТ 07.06.14 - Неладно что-то во Положском королевстве...
Глава одиннадцатая. "Тайны приоткрываются, уговоры заключаются."
Я замерла. Белое лицо Морисланы с кровью у рта мелькнуло перед глазами. Игры-то у господ серьезные, не на жизнь, а на смерть. И меня прикончат под замашку, не пожалеют. Конечно, бельчи - дело хорошее. Но мертвой деньги ни к чему. Вот отравят, как Морислану, и уйду в Кириметев мир, в Наднебесье, горькой тенью. Поминай тогда, бабка Мирона, как ученицу звали-кликали...
Я выдохнула с хрипом - горло отчего-то сжалось, и воздух не выпускало. Вроде как в последний раз дышу.
Пусть Рогор говорит, что госпожу матушку убила не Ерислана - норвин простой слуга, может и не знать всего. Или знать, да не то. Ишь как беспокоится верч Яруня - чешется ему оженить чужого сына. А между тем из-за простого приворота не убивают. Что-то тут зарыто, всенепременно.
Припомнилась и травница в темном платье, что прибежала в светлицу к умирающей. Явилась она вместе с верчем, значит, живет тут же, во дворце. Отчего же Яруня не просит свою травницу об услуге, а обращается ко мне, к незнакомой девке из деревни?
Потом мысли метнулись к Арании. К госпоже матушке особой благодарности я не испытывала - не за что, да и дочерью она меня не считала. И все ж не хотелось забывать о последней её воле. Не по-человечески будет пренебречь словами умирающей. Да и Кириметь-кормилица добрым оком на такое не взглянет. По-хорошему, следовало бы отвезти глупую деваху домой, а отцу её весточку послать...
Долгое молчание встревожило верча. Он оглянулся, посмотрел с нехорошим прищуром, улыбнулся широким ртом. Вроде ласково, но желваки на скулах так и заходили.
- Молчишь? А я хорошо заплачу. Мое верчево слово твердо, ходить тебе в шелках, красоваться в золоте...
Я уж собиралась было сказать нет, но тут вмешалась Глерда:
- Великий господин Яруня, позвольте мне поговорить с госпожой Тришей наедине. Боюсь, девушка напугана. Да и не мудрено - у неё только что умерла родственница. Хоть и дальняя, по вашим словам, родня, а все ж кровь не водица. Я женщина, мне будет способнее её уговорить.
Верч нежданно даже сопеть перестал, и стало слышно, как горестно зудит, бьется над жемчужным подзором усталая муха. Потом Яруня проворчал:
- Не было ещё такого, чтобы меня в моем собственном доме просили выйти из горницы. Но будь по-вашему. Я в обеденной зале посижу, напротив, кваску похлебаю. Кликните, как закончите.
Он вышел, набычившись и тяжело покачиваясь на ходу верхней частью туловища, громадный, страхолюдный. Муха прозудела последний раз и смолкла. Глерда тем временем скользнула к одной из лавок. Села, постучала ладошкой по доске рядом с собой:
- Присядьте, госпожа Триша. В ногах, как говорят у вас, у тутешей, правды нет.
Я села.
- И насколько дальней родней вы приходитесь Морислане? То есть приходились? - Спросила вдруг Глерда.
- Я дочь... - в горле почему-то появился комок. - Её двоюродного брата Иргъера. У нас его кликали господином Игором. Племянница, стало быть. То есть была племянница. Двоюродная.
Сказала и подумала - а правильно ли я назвала имя брата Морисланы? Но на память пока вроде не жаловалась.
- Значит, Морислана приходилась вам тетей? - Глерда глянула ласково, расширив светлые, словно водой промытые глаза. Серые, как туман над речкой Шатеркой поутру.
Мне внезапно подумалось, что взглядом баба в узорчатом платье похожа на Морислану. Но следующие слова выбили все мысли из моей головы:
- Надо признать, что вы и впрямь похожи. Нет, не на саму Морислану. Помню, лет восемнадцать назад я видела в её доме младенца с похожим лицом. Девочку.
Мои колени сами собой разогнулись, поднимая меня над лавкой.
- Сядьте. - Глерда глянула снизу вверх, глаза её сияли, как бегучая вода на гольцах-перекатах. - Теперь, когда вы видите, как много я знаю, может, поговорим откровенно?
Я хлопнулась задом о лавку, но рта не раскрыла. Нехорошие предчувствия у меня были, аж в груди что-то скреблось. Морислана погибла, а меня завлекают в ту же заваруху. И Глерда во мне Морисланину дочь признала. Ох, неспроста это, ох неспроста. При таких раскладах молчать да слушать нужно, а говорить - ну, только по надобности.
Вот только как смолчать, когда хочется спросить так много?
- Я всегда думала, что же случилось с тем младенцем...
Не гляди она при этом так проникновенно, может, я и промолчала бы. А так буркнула:
- А чё ж не спросили?
- Госпожа Триша. - Глаза у Глерды вдруг построжали. - Уверяю вас, после всего, что перенесла Морислана, было бы несправедливо спрашивать у неё что-то. К тому же госпожа Морислана происходила из рода Ирдраар, а там чтут древние норвинские обычаи. Во всяком случае, большую их часть. Согласно им, изуродованного младенца принято уносить в лес и там оставлять, чтобы не мучить ни его, ни себя.
- Заботятся, значит. И о нем, и о себе. - Я тоже глянула проникновенно.
Хотя на душе было гадко. Это что ж, мне ещё и благодарить Морислану нужно, что не в лесу кинула, а бабке Мироне с рук на руки передала?
Глерда выдохнула, серые глаза опять засияли добротой.
- Здесь нет никого, кроме нас. Думаю, нам лучше перестать притворятся. Восемнадцать лет назад, в доме у Морисланы я видела вас, госпожа Триша. Честно говоря, я всегда полагала, что вы не выжили. Жаль, но ни о каком признании со стороны рода Ирдраар не может быть и речи. В роду не должно быть ущербных детей, таков их закон...
- Обойдемся, матушка. - Елейно сказала я.
Беседа мне не нравилась. Хоть и хотелось до ужаса расспросить её об отце, о том, что же такого перенесла Морислана, и не связано ли это с проклятьем, исковеркавшим моё лицо и руку. Но в то же время я понимала - Глерда и впрямь похожа на Морислану, а такие, как она, без выгоды для себя ничего не делают. И не рассказывают. Ох, заманят меня в заваруху с Ерисланиным сыном, ох, заманят...
Что же в этом парне такого, что из-за него все так убиваются? Испокон веков парней приворачивали да отворачивали, горя не знали, а тут на тебе - за приворот да на смерть.
Глерда кивнула.
- Лучше не питать надежд там, где им не суждено сбыться. Однако это не значит, что вы не можете исправить свой облик. Все в руках Дина и Трарина, а также Киримети-кормилицы, великой тутешской богини.
У меня аж дыхание пресеклось. Думаю, Глерда это заметила, потому как заявила с участием, прищуривая добренькие бледно-серые глаза:
- Рассказывала ли вам Морислана, почему у вас такое лицо, госпожа Триша? И рука. Я вижу, она не сильно усохла, но от обычной руки все равно отличается, не так ли?
Всех моих сил хватило лишь на то, чтобы мотнуть головой - мол, не рассказывала. В носу нехорошо повлажнело, а левую руку опять свела судорога. Но я даже не пошевелилась, не до того было.
- Хотите узнать, почему вы уродились с таким лицом?
- А то. - У меня аж голос охрип.
А вот у Глерды, наоборот, голос медом потек, в отличие от моего:
- Это случилось ещё до вашего рождения. Сначала госпожа Морислана была замечена нами, ведьмами, и стала ученицей ведьмастерия. Следует отметить, что у неё имелись большие способности...
Я глянула на Глерду, не веря своим ушам. Нами, ведьмами? Выходит, она тоже ведьма? На старуху, что убивала голубей перед дворцом, баба не походила. Хотя... волос светлый и длинный - раз. И лицом какая-то блеклая, однако на вид ей больше тридцати пяти не дашь - два. И смотрит так, словно все видит, все понимает, хотя до старушечьих годов ещё не дожила.
Сколько же было Глерде, когда она увидела меня младенчиком, восемнадцать лет назад? Семнадцать? Или она старше, чем кажется?
А касательно Морисланы - как сейчас помню, у королевского дворца госпожа матушка уставилась на главную ведьму в упор, прямо глаз не сводила. Неспроста, выходит. Своих увидела.
Вдруг я осознала - сбылось то, за чем ехала в Чистоград. Рядом - ведьма. И бельчей для этого не понадобилось! Сама завела разговор о моем уродстве, о моем лице....
Вот только чего эта баба взамен попросит? Не задаром же она распинается? Госпожа матушка за имя отца попросила на пир сходить и каждый кусок поперед её любимой дочки пробовать. Захотели бы отравить не Морислану, а Аранию - лежать мне сейчас мертвой. Страшно. Аж холодом по спине мажет.
Глерда глянула так, словно все мои думки прочла по лицу. Усмехнулась.
- Я просто поведаю вам тайну, связанную с вашим рождением, госпожа Триша. Если потом вы захотите нам помочь - будем очень рады.
Я лишь самую малость помедлила, прежде чем кивнуть - продолжай, мол.
- Ваш отец, господин Добута, тогда служил жильцом у короля...
- Добута?! - У меня внутри ещё больше захолонуло. Это что ж значит, Морислана так и не сказала мне правды? Наврала?
Глерда тоже вроде как изумилась, глаза у неё стали ещё шире:
- Вы никогда не слышали имя вашего отца? Жаль, это был достойный человек, из семьи земельных, живших в низовьях Дольжи-реки. Вся его семья погибла, когда случился прорыв урсаимских колдунов на южной границе. Мальчонку из милости взял к себе в дом король, потом назначил его жильцом - телохранителем, жившим во дворце. Так что после свадьбы Добута привел Морислану прямо в королевский дворец.
По крайней мере, в одном госпожа матушка не наврала, с печалью подумала я. Семьи у моего отца и впрямь не было.
Глерда сказала тихим голосом:
- Эта история связана со старшим сыном короля, Граденем. Как-то ночью Морислана проснулась, ощутив странное. Добута спал рядом, разбудить его она так и не смогла. Испугавшись, ваша матушка нарисовала перед собой щит и побежала вниз. На её крики никто не отзывался, даже в покоях королевской семьи все крепко спали. Между тем из комнаты старшего королевского сына исходило странное сияние. Черный свет, как сказала потом Морислана. Ваша матушка встала над спящим Граденем, заслонив его щитом. То, что она сумела нарисовать, было всего лишь заслоном для обычной, низшей магии - первое, чему учат учениц ведьмастерия. Когда сияние усилилось, её отбросило в угол. Утром люди во дворце проснулись и обнаружили Морислану в спальне с мертвым королевичем, без чувств.
Она замолчала. Я положила руки на колени, сжала кулаки. На правой ногти впились в мякоть под большим пальцем, на левой кулак так и не сжался до конца. Значит, вот как оно было.
Из-за окон наплывал шелест листвы - после обеда ветер все крепчал, вольно гуляя в кронах деревьев вокруг дворца.
- А мой отец? - Спросила я, тяжко ворочая губами.
- Ваш отец был найден мертвым. Хотя Морислана клялась, что он дышал, когда она уходила. Было учинено следствие от ведьмастерия. Ведьмы постановили, что Морислана не только невиновна в гибели королевича, но и пыталась его спасти. Рисунок посланной магии определили как узор смертного проклятья с кровными узами. Именно поэтому погиб Добута - рисунок щита Морисланы разбил проклятье, часть его пала на младенца в её чреве и была отражена на отца дитяти. Мы искали того, кто опоил весь дворец сонным зельем, но не нашли. Как и того - или тех - кто наводил на дворец незнакомую магию. Однако уже через месяц ведьмастерий сумел подобрать рисунок щита для этого проклятья и больше такого не случалось. Вы молчите, госпожа Триша, вам плохо?
Я думала.
Значит, вот оно как. Морислана пыталась защитить королевича, а я приняла удар. А через меня его принял отец, оттого и помер. Если Морислана его любила, она запросто могла меня возненавидеть - люди слабы, предпочитают злиться на того, кто поближе, особенно если настоящего виновника ищи-свищи.
Да и норвинский обычай опять же. Если у них и впрямь негодных младенчиков в лес выкидывают, то Морислану от одного моего лица должно было с души воротить. Это сколько же раз мне повезло, что я выжила? Правильно бабка Мирона говорила в детстве, когда я плакала из-за своего уродства - не гневи Кириметь-кормилицу, радуйся тому, что есть. Жива, уже хорошо.
Я глянула в окно - прямо напротив большая береза распустила по ветру плакучие ветви, ловила солнечные блики молодой листвой. Ветер ярился и трепал ей космы, оттого узорочье из бликов плясало, взмывая и опадая. Шибко дует - к дождю, не иначе.
Глерда рядом сказала:
- Младший сын короля Досвета, Темень, тоже погиб. Через девять лет после смерти Граденя его нашли на охоте разодранным, в окружении волчьих следов. Королевишна Зоряна теперь наследница престола. А месяца два назад королевская травница сообщила в ведьмастерий, что учуяла в еде Зоряны приворотное зелье. Следствие мы учинили, однако заподозренный слуга исчез, и доказать ничего нельзя.
Она передохнула, тише прежнего сказала:
- Из всех верчей неженатый сын в жениховской поре есть лишь у Ерисланы с Медведой. Но подпускать их к престолу нельзя, не те они люди. И кровь королевичей может быть на них, хоть это - без доказательств. Поэтому Согерд должен жениться на ком угодно, только не на Зоряне.
- Неужто у вас своих травниц под рукой нету? - Вырвалось у меня.
- Как не быть. - Глерда чуть откинулась, посмотрела на меня так, словно в первый раз увидела. - Да тут ведь дело такое. Наши, чистоградские, все наперечет. И зелья у них силы известной. И от них же у всех имеются отворотные зелья, теми же травницами сваренные. А Морислана обещалась привезти из дальних лесов ученицу от особой травницы. Сказала, что зельем от неё она в свое время снабдила нынешнюю великую госпожу Ланьшу, тогда ещё просто Ланьку, дочь бедного земельного. И помогло. Нынче она супруга верча Егеди. А уж как его оберегала матушка, старая верчиха - двух травниц во дворце держала, не одну!
- Мне-то что с того. - Выдохнула я.
Глерда поняла. Снова сделала лицо добрым-предобрым.
- Тот, кто напустил смертное проклятье на королевский дворец, связан с верчем Медведой. Все за то. А у смертного проклятия есть одна особенность - снять его может только смерть хозяина. Поможешь нам - выманишь того умельца. Уж мы его скрутим.
- Так сколько лет прошло. Неужто он так и сидит с тех пор в Чистограде? - Я глянула вроде бы с небрежением, но у самой сердце заколотилось.
И хочется от проклятья избавиться, и страшно - уж больно кроваво выходит. Как ещё на это Кириметь-кормилица посмотрит? Не травницкое это дело - красоту на чужую смерть менять...
- Он здесь. - Ведьма подалась вперед. - Я вижу кусок рисунка от проклятья на тебе. Темно-алое, в черной искре. Искра означает, что хозяин проклятья рядом. Уедет - останется только алое. Он в Чистограде.
Я вздохнула. Осталось только одно. И за это я не буду ни торговаться, ни договариваться.
- Арания уедет домой. Одна, и Согерда ей не надо.
Глерда кивнула.
- Согласна.
----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------ПРОДОЛЖЕНИЕ ОТ 07.06.14
Мысль о том, что и Глерда могла меня обмануть, по примеру матушки, пришла в голову только тогда, когда я уже вышла из горницы. Глерда сзади простучала каблуками, направляясь к двери напротив, за которой верч Яруня прохлаждался квасом.
По-хорошему следовало бы вернуться, да выспросить ведьму ещё раз - но впереди от стены уже отклеился Рогор, а довольный голос верча зазвучал громовыми раскатами из столовой горницы. Сейчас расспросы будут не ко времени. Ладно хоть Аранию из-под беды вывела - и то хорошо. Будет ещё время, спрошу...
Войдя в светлицу, из которой дверь в левой, ближней стене вела в мою светелку, а дверь в дальнем конце, с правой стороны - в покои Морисланы, я остановилась. Норвин за спиной озабочено сказал:
- Девки сейчас должны начать обряжать госпожу. А Сокуг, наверное, ушел к Ирдраарам, у них тут дом в Норвинской слободе. Ты подожди у себя в светелке, я потом позову...
Я мотнула головой и направилась к покоям Морисланы.
В спальной светлице суетились все три девки - Алюня, Вельша и Саньша. На Морислану, порезав по плечам и рукавам, вздели платье - роскошное, алое в серебре, блиставшее острыми искрами от белых прозрачных камений. Алюня, притуляясь к плечам, спешно зашивала разрезы на тканях. Тело Морисланы утопало в охапках хладолиста, рассыпанного по простыне - его использовали, чтобы замедлить тление. И где только её набрали столько, за такой-то короткий срок? Не иначе, у кого-то в кремле есть огородец с нужными травками...
Арания стояла у окна, неотрывно глядя на мать. Глаза красные, заплаканные, с одной стороны от сжатых в клюквинку губ подрагивала морщинка. Я подошла, коснулась её локтя:
Она перекатила на меня светло-карие, с желтизной, глаза, окаймленные красным. Прошептала:
- И ругала она меня, и уму-разуму учила, а все ж с ней лучше было. Сейчас отец или к олгарским теткам меня отошлет, или в дому запрет. Кончилась моя девичья волюшка, ушла моя матушка...
Я смутилась, не зная, что сказать. Не подобает такие слова перед телом матери говорить - но что я в господских обычаях разумею? Припомнив, что в таких случаях говорила бабка Мирона, я сказала:
- Ты поплачь, поплачь, легче станет.
И отошла к кровати Морисланы.
Смерть отняла у неё все цвета, кроме коричневого блеска волос, бровей и ресниц. Но красоты не убавила - госпожа матушка лежала на своем смертном ложе зачарованной ледяной королевишной, которая и не умерла вовсе, а спит...
Долго смотреть на неё я не стала - не дело это, на мертвяков заглядываться. Отошла, села на лавку у стола, с которого содрала давеча скатерть, чтобы Морислана могла утереть кровь. Кто-то подобрал с пола и положил на голую столешницу упавший гребень с темными волосами Арании, запутавшимися меж частых зубцов. Я вздохнула, снова встала и отнесла гребень к изразцовой печурке в углу. Швырнула гребень в топку.
Нет Морисланы - и не надо ничего.
Потом в светлицу заглянул Сокуг, хмуро сказал:
- Девки, идите сложите вещи госпожи Арании. И тебе, госпожа Триша, лучше бы собраться.
Он исчез, а в светлицу тут же вступил норвин в богатой одежде, в рубахе с широченными складчатыми рукавами, запоясанной наборным поясом, с которого свисал короткий меч. Кивнул.
- Приветствую тебя, Арания.
Потом взгляд его метнулся ко мне, и у него чуть глаза не вылезли на лоб - уж так он на меня вылупился. Арания тем временем шагнула вперед, сказала мрачным, угрюмым тоном:
- Приветствую тебя, дядя Харик. - Она чуть кивнула в мою сторону. - И позволь представить тебе госпожу Тришу, дочь дяди Иргъера. Она выросла в доме своей матери, но моя матушка решила приютить её.
Лицо у Харика закостенело, он посмотрел на меня с отвращением. Дернул глазом в сторону слуг и холодно заявил:
- Разве Иргъер женился? Я не знал об этом.
- Она поедет со мной в дом моего отца. - Зло сказала Арания, вроде как и не слышавшая вопроса дяди. - Думаю, верч Яруня с удовольствием приютит нас обоих. До нашего отъезда.
Лицо норвина дернулось.
- Дом Ирдраар пока ещё способен приютить дочь своей дочери в час её печали. И показать, что она не станет сиротой, несмотря на смерть матери - дом её поддержит. А что касается твоей спутницы... - он ещё раз с отвращением глянул на меня. - Что ж, должен же тебя кто-то сопровождать. Но в этом дворце ты оставаться не можешь - после того, как в нем умерла твоя мать. Это немыслимо, и мы ещё узнаем, кто повинен в её смерти.
Он прошел размашистыми шагами к кровати и глянул на Морислану. Девки, закончившие натягивать на ноги Морислане сапоги с гнутыми носками, дружно отступили к стене.
- Здравствуй, сестра, и прощай. - Хрипло сказал норвин, погладив руку Морисланы, утонувшую в россыпях хладолиста.
Потом он резко повернулся к Арании.
- Собирай вещи и спускайся. Мои слуги уже запрягают вашу карету. Для сестры я привел крытую телегу...
Арания в два шага стремительно подошла ко мне, цепко ухватилась за ладонь и потащила к выходу. В дверь двое мужиков уже протаскивали носилки. Норвин крикнул девкам:
- Одна - помочь госпоже с вещами, двое других пусть соберут вещи Морисланы и прочее, что вы с собой привезли. Ну, живо!
Вельша побежала за нами. Я дождалась, пока Арания вытащит меня из покоев Морисланы. Спросила, приноравливая шаг к быстрому, широкому шагу сестры:
- Я-то тебе зачем, госпожа Арания?
Она дернула меня за плечо, притянула к себе, зашептала:
- Матушка от яда померла, так? От какой-то травы. Вдруг и меня отравят? А тебя матушка сама в травницы выбрала, стало быть, доверяла. Вот ты мне и пригодишься. Опять же ехать туда одна не хочу, у них в этом доме Ирдраар все надутые, мол, мы соль и кровь древней Норвинии, а сами-то - изгнанники, за простых земельных дочерей выдают. Ты не бойся, отец за все заплатит, род Кемеш-Бури одолжаться не любит. Ну, иди, собирай вещи.
Она подтолкнула меня к двери светелки, а сама ушла.
Я собирала вещи, размышляя. Глерде я, конечно, помогать согласилась - но про житейское с ней оговорено не было. Где мне жить, как... да и Морислана просила приглядеть за Аранией. Так что самое лучшее - отправится пока с ней. А с Глердой нужно ещё поговорить. Связан ли тот колдун с Медведой, да тут ли он?
А то врать про искры дело нетрудное, и я сама так могу.
Увязывать вещи пришлось в испачканную кровью скатерть - ничего другого не было, а взять с кровати чужую ряднину я постыдилась. Много времени сборы не заняли, но в дверь стукнули раньше, чем я принялась за узлы. В светелку просунул голову Сокуг.
- Готова, госпожа Триша? А то госпожа Арания уже выходит.
Он выждал, пока я покончу с тюком из скатерти, подхватил его и поволок. Я заспешила следом.
Внизу нас ждали длинная телега и расписной Морисланин возок. Сокуг сунул мои пожитки - узел и корзину с травами - в угол кареты. Потом почтительно, под локотки, запихнул меня внутрь.
Появилась Арания, вместе с ней в карету залезли Вельша и Саньша. Без узлов - их вещи, видать, пристроили вместе с господскими. То ли в сундуках на запятках кареты, то ли в длинной телеге, где сейчас покоилась Морислана. Туда же села и Алюня - в окошко я увидала, как прислужница матушки прямо от лестницы свернула вправо, в сторону телеги.