Екимов Владимир Николаевич : другие произведения.

Незнакомый Христос

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

  ХРИСТОС
  
  Льва Толстого
  и
  Фомы неверующего.
  
  
  
  Вступление.
  Приведенный разумом без веры к отчаянию и отрицанию жизни, я, оглянувшись на живущее человечество, убедился, что это отчаяние не есть общий удел людей, но что люди жили и живут верою.
  Я видел вокруг себя людей, имеющих эту веру и из нее выводящих такой смысл жизни, который давал им силы спокойно и радостно жить и так же умирать. Я не мог разумом выяснить себе этого смысла. Я постарался устроить свою жизнь так же, как жизнь верующих, постарался слиться с ними, исполнять все то же, что они исполняют в жизни и во внешнем богопочитании, думая, что этим путем мне откроется смысл жизни. Чем более я сближался с народом и жил так же как он, и исполнял все те внешние обряды богопочитания, тем более я чувствовал две противоположно действовавшие на меня силы. С одной стороны мне более и более открывался удовлетворявший меня смысл жизни, не разрушаемый смертью; с другой стороны я видел, что в том внешнем исповедании веры и богопочитании было много лжи.
   Я понимал, что народ может не видеть этой лжи по безграмотности, недосугу и неохоте думать, и что мне нельзя не видеть этой лжи и, раз увидав, нельзя закрыть на нее глаза, как это мне советовали верующие образованные люди. Чем дальше я продолжал жить, исполняя обязанности верующего, тем более эта ложь резала мне глаза и требовала исследования того, где в этом учении кончается ложь и начинается правда. В том, что в христианском учении была сама истина жизни, я уже не сомневался. Внутренний разлад мой дошел, наконец, до того, что я не мог уже умышленно закрывать глаза, как я делал это прежде, и должен был неизбежно рассмотреть то вероучение, которое я хотел усвоить.
  Сначала я спрашивал разъяснений у священников, монахов, архиереев, митрополитов, ученых богословов. Разъяснены были все неясные места, часто недобросовестные, еще чаще противоречивые; все ссылались на св. отцов, на катехизисы, на богословие. И я взял богословские книги и стал изучать их. И вот изучение это привело меня к убеждению, что та вера, которую исповедует наша иерархия и которой она учит народ, есть не только ложь, но и безнравственный обман.
   В православном вероучении я нашел изложение самых непонятных, кощунственных и безнравственных положений, не только не допускаемых разумом, но совершенно непостижимых и противных нравственности, и, - никакого учения о жизни и о смысле ее. Но я не мог не видеть, что изложение богословия было ясно направлено не на изъяснение смысла жизни и учения о жизни, а только на утверждение самых непостижимых, ненужных мне положений и на отрицание всех тех, которые не признают этих положений. Это изложение, направленное на отрицание других учений, невольно заставило меня обратить внимание на эти другие вероучения. Другие оспариваемые вероучения оказались такими же, как и то православное, которое их оспаривало. Одни еще нелепые, другие менее нелепы, но все вероучения одинаково утверждали положения непостижимые и ненужные для жизни и во имя их отрицали друг друга и нарушали единение людей - главную основу христианского учения.
  Я был приведен к убеждению, что Церкви никакой нет. Все различно верующие христиане называют себя истинными христианами и отрицают одни других. Все эти отдельные собрания христиан называют исключительно себя Церковью и уверяют, что их Церковь истинная, что от нее отпали другие и пали, а она устояла. Все верующие разных толков никак не видят того, что не оттого, что их вера осталась такою или иною, она есть истинная, а оттого они называют ее истинной, что они в ней родились или ее избрали, и что другие точь-в-точь то же самое говорят про свою веру. Так что, очевидно, что Церкви одной никогда не было, и нет, что Церквей не одна, не две, а тысячи две, и что все друге друга отрицают и только утверждают, что каждая истинная и единая. Каждая говорит одно и то же: 'наша Церковь истинная, святая, соборная, апостольская, вселенская. Писание наше святое, предание святое. Иисус Христос есть глава нашей Церкви, и Дух Святой руководит ею, и она одна преемственно выходит от Христа Бога'.
  В самом деле, тысячи преданий и каждое отрицает, проклинает одно другое и свое считает истинным. Католики, лютеране, протестанты, кальвинисты, шекеры, мормоны, греко-православные, староверы, поповцы, беспоповцы, молокане, менониты, баптисты, скопцы, духоборцы, и пр., и пр., все одинаково утверждают про свою веру, что она единая истинная и что в ней одной Дух Святой, что глава в ней Христос и что все другие заблуждаются. Вер тысяча, и каждая спокойно считает себя одну святой. И все знают это, и каждый, исповедующий свою веру за истинную, единую, знает, что другая вера точь-в-точь та же - палка о двух концах - считает свою истинною, а все другие - ересями. И 1800 лет скоро, как идет это самообманывание и все еще продолжается.
  В делах мирских люди умеют разглядеть самые хитрые ловушки и не попадают в них; а в этом обмане 1800 лет, миллионы живут, закрывая на него глаза. И в нашем европейском мире, и в Америке, где все по-новому, все - как будто сговорились - повторяют тот же самый глупый обман: исповедует каждый свои истины веры, считая их едиными истинными и не замечая того, что другие точь-в-точь то же самое делают.
  Что же такое значит? Почему люди не отстают от этого учения? Ответ один, в котором согласны все свободомыслящие люди, - тот, что учение Христа хорошо и потому так дорого людям, что они не могут жить без него. Но почему же люди верующие в учение Христа, все разделились на разные толки и все больше и больше делятся, отрицают, осуждают друг друга и не могут сойтись в одном веровании? Опять ответ прост и очевиден.
  Причина разделения христиан есть именно учение о Церкви, учение, утверждающее, что Христос установил единую истинную Церковь, которая по существу своему свята и непогрешима и может и должна учить других. Не будь этого понятия 'Церкви', не могло бы быть разделения между христианами.
  Каждая христианская Церковь, т. е. вероучение, несомненно, происходит из учения самого Христа, но не одно оно происходит, - от него происходят и все другие учения. Они все выросли из одного семени, что соединяет их, что обще всем им. И потому, чтобы понять истинно Христово учение, не нужно изучать его, как это делает единое вероучение, от ветвей к стволу: не нужно, как это делает наука, история религии, изучать это учение, исходя от ствола к ветвям. Ни то, ни другое не дает смысла учения.
  Смысл дается только познанием того семени, того плода, из которого все они вышли и для которого они все живут. Все вышли из жизни и дел Христа, и все живут только для того, чтобы производить дела Христа, т.е. дела добра. И только в этих делах они все сойдутся. Меня самого к вере привело отыскивание смысла жизни, т. е. искание пути жизни, как жить. И, увидав дела жизни людей, исповедовавших учение Христа, я прилепился к ним. Таких людей исповедующих, делами учение Христа, я одинаково и безразлично встречаю и между православными и между раскольниками всяких сект, и между католиками и лютеранами: так что, очевидно, общий смысл жизни, даваемый учением Христа, почерпается не из вероучений, но из чего-то другого, общего всем вероучениям.
  Я наблюдал добрых людей не одного вероучения, а разных, и во всех видел один и тот же смысл, основанный на учении Христа. Во всех тех разных сектах христиан я видел полное согласие в воззрении на то, что есть добро, что есть зло, и на то, как жить. И все эти люди это воззрение свое объясняли учением Христа. Вероучения разделились, а основа их одна; стало быть, в том, что лежит в основе все вер, есть одна истина. Вот эту-то истину я и хочу узнать теперь.
   Истина веры должна находится не в отдельных толкованиях откровения Христа, тех самых толкованиях, которые разделили христиан на тысячи сект, а должна находится в самом первом откровении самого Христа. Это самое первое откровение - слова самого Христа - находятся в Евангелиях. И потому я обратился к изучению Евангелий.
  Знаю, что по учению Церкви смысл учения находится не в одном Евангелии, но во всем Писании и предании, хранимом Церковью. Полагаю, что, после всего сказанного прежде, софизм этот, состоящий в том, что Писание, служащее основанием моему толкованию, не подлежит исследованию, потому что толкование истинное святое единственно принадлежит Церкви, - что софизм этот нельзя уже повторять, тем более что толкование-то каждое разрушено противным толкованием другой Церкви. Все святые Церкви отрицают одна другую. Запрещение чтения и понимания Писания есть только признак тех грехов толкований, которые чувствует за собою толкующая Церковь.
  Бог открыл истину людям. Я - человек и потому не только имею право, но должен воспользоваться ею и стать к ней лицом к лицу без посредников. Если Бог говорит в этих книгах, то он знает слабость моего ума, и будет говорить мне так, чтобы не ввести меня в обман. Довод Церкви о том, что нельзя допустить толкования Писания для каждого, чтобы толкующие не заблудились и не распались на большое количество толков, для меня не может иметь значения. Он мог бы иметь значение тогда, когда толк Церкви был бы понятен, и когда была бы одна Церковь и один толк.
  Но теперь, когда толкование Церкви о сыне Божьем и о Боге в трех лицах, о деве, родившей без повреждения девства, о теле и крови Бога, съедаемом в виде хлеба, и т. п., не может вместиться в здоровую голову и когда толк не один, а их тысячи, то довод этот, сколько бы его ни повторяли, не имеет никакого смысла. Теперь, напротив, толкование нужно и нужно, такое, в котором бы все согласились. А согласиться могут все только тогда, когда толкование будет разумно. Все мы сходимся, несмотря на различие, только в том, что разумно. Если откровение это - истина, то оно не может бояться света разума: оно должно призывать его. Если все это откровение окажется глупостью, то тем лучше, и Бог с ним. Все может Бог, это - правда, но одного Он не может, это - говорить глупости.
  Откровением я называю то, что открывается перед разумом, дошедшим до последних своих пределов, - созерцание божественной, т. е. выше разума стоящей истины. Откровением я называю то, что дает ответ на тот не разрешимый разумом вопрос, который привел меня к отчаянию и самоубийству, - какой смысл имеет моя жизнь? Ответ этот должен быть понятен, и не противоречить законам разума, как противоречит, напр., утверждение о том, что бесконечное число - чет или нечет. Ответ должен не противоречить разуму, потому что противоречивому ответу я не поверю, и потому он должен быть не только понятен и не произволен, а неизбежен для разума, как неизбежно признание бесконечности для того, кто умеет считать.
  Ответ должен отвечать на мой вопрос - какой смысл имеет моя жизнь? Если он не отвечает на этот вопрос, то он мне не нужен. Ответ должен быть такой, чтобы, хотя сущность его (как и сущность Бога) и была бы не постижима в себе, но чтобы все выводы последствий, получаемые от него, соответствовали моим разумным требованиям, и чтобы смысл, приданный моей жизни, разрешал бы все вопросы моей жизни. Ответ должен быть не только разумен, ясен, но и верен, т. е. такой, чтобы я поверил в него всей душой, неизбежно верил бы в него, как я неизбежно верю в существование бесконечности.
  Откровение не может быть основано на вере, как ее понимает Церковь - как доверие вперед тому, что мне будет сказано. Вера есть вполне удовлетворяющее разум последствие неизбежности, истинности откровения. Вера по понятиям Церкви, есть налагаемое на душу человека обязательство с угрозами и заманками. По моим понятиям, вера есть то, что верна та основа, на которой зиждется всякое действие разума. Вера есть знание откровения, без чего не возможно жить и мыслить. Откровение есть знание того, до чего не может дойти разумом человек, но что выносится всем человечеством из скрывающегося в бесконечности начала всего. Таково, по мне, должно быть свойство откровения, производящего веру: и такого я ищу в предании о Христе и потому обращаюсь к нему с самыми строгими разумными требованиями.
  Ветхий Завет я не читаю, потому что вопрос не состоит в том, какая была вера евреев, а - в чем состоит вера Христа, в которой находят люди такой смысл, который дает им возможность жить? Книги еврейские могут быть занятны для нас, как объяснение тех форм, в которых выразилось христианство; но последовательности веры от Адама до нашего времени мы не можем признавать, так как до Христа вера евреев была местная. Чуждая нам вера евреев занимательна для нас, как вера, например, браминов. Вера же Христова есть та вера, которой мы живем. Изучать веру иудеев для того, чтобы понять христианскую, все равно, что изучать состояние свечи до зажжения ее, чтобы понять значение света, происшедшего от горящей свечи. Одно, что можно сказать, это то, что свойство, характер света может зависеть от самой свечи, как и форма выражений Нового Завета, может зависеть от связи с иудейством.
  И потому я оставляю писание Ветхого Завета, писание откровенное, по церковному выражению, в 27 книгах. В сущности же предание это не выражено ни в 27 книгах, ни в 5, ни в 138 книгах, как и не может выразиться откровение Божье в числе страниц и букв. Сказать, что откровение Божье выражено в 185 листах письма на бумаге, все равно, что сказать, что душа такого-то человека весит 15 пудов, или свет от лампы мерою - 7 четвериков. Откровение выразилось в душах людей, а люди передали его друг другу и записали кое-что. Из всего записанного известно, что было более ста Евангелий и Посланий, не принятых Церковью. Церковь выбрала 27 книг и назвала их каноническими. Но очевидно, что одни книги получше выражали предание, другие похуже, и эта постепенность не прерывается. Церкви надо было где-нибудь положить черту, чтобы отделить то, что она признает боговдохновенным. Но очевидно, что нигде черта эта не могла отделить резко полной истины от полной лжи. Предание - как тень от белого к черному или от истины ко лжи; и где бы ни провели эту черту, неизбежно отделены были бы тени, где есть черное. Это самое и сделала Церковь, отделив предание и назвав одни книги каноническими, а другие апокрифическими. И замечательно, как хорошо она сделала это. Она выбрала так хорошо, что новейшие исследования показали, что прибавить нечего. Из этих исследований ясно стало, что все известное и лучшее захвачено Церковью в канонических книгах. Мало того, чтобы поправить свою неизбежную при проведении этой черты ошибку, Церковь приняла некоторые предания из книг апокрифических.
  Все, что было можно сделать, сделано отлично. Но при этом отделении Церковь погрешила тем, что, желая сильнее отринуть не признанное ею, и придать больше веса тому, что она признала, она положила огулом на все признанное печать непогрешимости. Все - от Духа Святого, и всякое слово истинно. Этим она погубила и повредила все то, что она приняла. Приняв в этой полосе преданий и белое, и светлое, и серое, т. е. более или менее чистое учение, наложив на нее печать непогрешимости, она лишила сама себя права соединять, исключать, объяснять принятое, что составляло ее обязанность, и чего она не делала и не делает.
   Все свято: и чудеса, и деяния апостольские, и советы Павла о вине, и бред Апокалипсиса и т. п. Так что после 1800 лет существования этих книг, они лежат перед нами в том же грубом, нескладном, исполненном бессмыслице, противоречий виде, в каком они были. Допустив, что каждое слово Писания - святая истина, Церковь старалась сводить, уяснять, развязывать противоречия и понимать их; и сделала все, что может сделать в этом смысле, т. е. дала наибольший смысл тому, что бессмысленно. Но первая ошибка была роковая. Признав все святой истиной, надо было оправдать все, закрывать глаза, скрывать, подтасовывать, впадать в противоречия и - увы! - часто говорить неправду. Приняв все на словах, Церковь должна была на деле отказаться от некоторых книг. Таковы - вполне Апокалипсис и отчасти Деяния Апостолов, часто не только не имеющие ничего поучительного, но прямо соблазнительное.
  Очевидно, что чудеса писались Лукою для утверждения в вере, и вероятно были люди, утверждавшиеся в вере этим чтением. Но теперь нельзя найти более кощунственной книги, более подрывающей веру. Может быть, нужна свеча там, где мрак. Но если есть свет, то его нечего освещать свечкой: он и так будет виден. Христовы чудеса - это свечи, которые приносят к свету, чтобы осветить его. Есть свет, то он и так виден, а нет света, то светит только поднесенная свечка.
  Итак, читать 27 книг подряд, признавая каждое слово истинным, как читает Церковь, нельзя и не нужно, ибо придешь точно к тому же самому, к чему пришла Церковь, т. е. к отрицанию самоё себя. Для того чтобы понять содержание Писания, принадлежащего к вере христианской, надо, прежде всего, решить вопрос: какие из 27 книг, выдаваемых за св. Писание, более или менее существенны, важны, и начать именно с более важных. Такие книги, несомненно, суть четыре Евангелия.
  Все предшествующее им может быть по большой мере только историческим материалом для понимания Евангелия; все последующие - только объяснение этих же книг. И потому не нужно, как это делают Церкви, непременно соглашать все книги (мы убедились, что это более всего привело Церковь к проповедованию непонятных вещей), а нужно отыскивать в этих четырех книгах, излагающих по учению же Церкви, самое существенное откровение, -отыскивать самые главные основы учения. Отыскивать я буду в этих книгах:
  1. То, что мне понятно, потому что непонятному никто не может верить, и знание непонятного равно незнанию.
  2. То, что отвечает на мой вопрос о том, что такое я, что такое Бог; и
  3. Какая главная, единая основа всего откровения?
  И потому я буду читать непонятные, неясные, полупонятные места не так, как мне хочется, а так, чтобы они были наиболее согласны с местами вполне ясными и сводились бы к одной основе.
  Читая, таким образом, не раз, не два, а много раз, как самое Писание, так и писанное о нем, я пришел к тому выводу, что все предание христианское находится в четырех Евангелиях, что книги Ветхого Завета могут служить только объяснением той формы, которую избрало учение Христа, могут лишь затемнить, но никак не объяснить смысл учения Христа. Что послания Иоанна и Иакова суть вызванные особенностью случая частные разъяснения учения, что в них можно иногда найти с новой стороны выраженное учение Христа, но ничего нельзя найти нового.
   К несчастью же, весьма часто можно найти, особенно в посланиях Павла, такое выраже-ние учения, которое может вовлекать читающих в недоразумения, затемняющие самое учение. Деяния же Апостолов, как и многие послания Павла, часто не только ничего не имеют общего с Евангелием и посланиями Иоанна, Петра и Иакова, но и противоречат им. Апокалипсис прямо уже ничего не открывает. Главное же то, что как ни разновременно они написаны, Евангелия составляют изложение всего учения; все же остальное есть толкование их.
  Читал я по-гречески, на том языке, на котором оно есть у нас, и переводил так, как указывал смысл и лексиконы, изредка отступая от переводов, существующих на новых языках, составленных уже тогда, когда Церковь своеобразно поняла и определила значение предания. Кроме перевода, я, неизбежно был приведен к необходимости, свести четыре Евангелия в одно, так как все они излагают, хотя и разноречиво, одни и те же события и одно и то же учение.
  
  
  Предисловие.
  Соединение четырех евангелий сделано мною по смыслу учения. При этом соединении мне не пришлось почти отступать от того порядка, в котором изложены евангелия, так что при моем соединении не только не больше, но скорее меньше перемещений стихов евангелия, чем в большинстве известных мне конкордий и нашего четвероевангелия Гречулевича. В евангелии Иоанна по моему соединению нет совсем перемещений, а оно все изложено в том же порядке, как и в подлиннике.
  В настоящем же изложении выпущены следующие стихи: зачатие и рождение Иоанна Крестителя, его заключение и смерть, рождение Иисуса, родословие его, бегство с матерью в Египет, чудеса Иисуса в Канне и Капернауме, изгнание бесов, хождение по морю, иссушение смоковницы, исцеление больных, воскрешение мертвых, воскресение самого Христа и указания на пророчества, совершившиеся в жизни Христа.
  Стихи эти выпущены в настоящем изложении потому, что, не заключая в себе учения, а, описывая только события, совершившиеся перед проповедью Иисуса, во время и после нее, усложняют изложение. Стихи эти, как бы они ни были понимаемы, не содержат в себе ни противоречия с учением, ни доказательства его истинности. Единственное значение этих стихов для христианства было то, что неверующему в божественность Иисуса они доказывали ее.
  В изложении каждое отступление от обычного перевода, каждое вставленное разъяснение, каждый пропуск объяснены и доказаны сличением разных вариантов евангелий, контекстами, филологическими и другими соображениями.
  Относительно вообще всех отступлений в моем изложении от принятого церквами текста, читатель должен не забывать того, что столь привычное нам представление о том, что евангелия, все четыре, со всеми стихами и буквами, суть священные книги, есть самое грубое заблуждение.
  Читатель должен помнить, что Иисус никогда сам не писал ни какой книги, как Платон, Филон или Марк Аврелий, даже не как Сократ передавал свое учение грамотным и образованным людям, а говорил толпе безграмотных; и что только долго после его смерти люди стали записывать то, что слышали о нем.
  Читатель должен помнить, что таких записок было очень много различных, из которых церкви выбрали сначала три, потом и еще одно евангелие. Выбирая эти наилучшие евангелия, церкви, по пословице 'не выберешь дубинки без кривинки', должны были захватить в том, что они вырезали изо всей огромной литературы о Христе, и много кривинки. Что много есть мест в канонических евангелиях столь же плохих, как и в отвергнутых апокрифических.
  Читатель должен помнить, что священно может быть учение Христа, но никак не может быть священно известное количество стихов и букв, и не могут сделаться священными стихи отсюда и досюда только потому, что люди скажут, что они священны.
  Кроме того, читатель должен помнить, что эти отобранные евангелия все таки дело тысяч разных умов и рук человеческих, что они отбирались, прибавлялись и толковались веками, что все дошедшие до нас евангелия 4-го века писаны слитным письмом, без знаков, и потому и после 4-го и 5-го веков подлежали самым разнообразным чтениям, и что таких разночтений евангельских книг насчитывают до пятидесяти тысяч.
  Все это должен помнить читатель, чтобы не сбиться на тот привычный нам взгляд, что евангелия, как они понимаются теперь, так точно и пришли к нам от Святого Духа.
  Читатель должен помнить, что не только не предосудительно откидывать из евангелий ненужные места, освещать одни другими, но, напротив того, не разумно не делать этого, а считать известное число стихов и букв священными.
  С другой стороны я прошу читателя моего изложения евангелия помнить то, что, если я не смотрю на евангелия, как на священные книги, сошедшие от Святого Духа, я еще менее смотрю на евангелия, как на памятники истории религиозной литературы. Я понимаю и богословский, и исторический взгляд на евангелия, но я смотрю на них иначе, и потому прошу читателя, при чтении моего изложения, не сбиться ни на церковный взгляд, ни на привычный в последнее время образованным людям исторический взгляд на евангелия, которых я не имел.
  Я смотрю на христианство не как на исключительно божественное откровение, не как на историческое явление; я смотрю на христианство, как на учение, дающее смысл жизни. Я был приведен к христианству не богословскими, не историческими исследованиями, а тем, что 50-ти лет от роду, спросив себя и всех мудрецов моей среды о том, что такое я и в чем смысл моей жизни и получив ответ: ты случайное сцепление частиц, смысла в жизни нет и сама жизнь есть зло, - пришел в отчаяние и хотел убить себя. Но, вспомнив то, что прежде, в детстве, когда я верил, для меня был смысл жизни, и то, что люди, верующие вокруг меня, - большинство людей, не развращенных богатством - веруют и имеют смысл жизни, я усомнился в правдивости ответа, данного мне мудростью людей моей среды, и попытался понять тот ответ, который дает христианство людям. И я стал изучать христианство в том, что из христианского учения руководит жизнью людей, приложение которого я видел в жизни, и стал сличать это приложение с его источником.
  Источником христианского учения были евангелия; и в евангелиях я находил объяснение того смысла, который руководил жизнью всех живущих людей. Но рядом с этим источником чистой воды жизни я нашел незаконно соединенную с ним грязь и тину, которая одна заслоняла для меня его чистоту; рядом с высоким христианским учением я нашел связанное с ним, чуждое ему, безобразное учение еврейское и церковное. Я находился в положении человека, который бы получил мешок вонючей грязи, и только после долгой борьбы и труда нашел бы, что в этом мешке, заваленные грязью, действительно лежат бесценные жемчужины; понял бы, что он не виноват в своем отвращении к вонючей грязи, и не виноваты, но достойны любви и уважения те люди, которые собрали и хранили этот жемчуг вместе с грязью.
  Я не знал света, думал, что нет света истины в жизни; но, убедившись в том, что люди живы только этим светом, я стал искать его источник, и нашел его в Евангелии, несмотря на лживые толкования церквей. И, дойдя до этого источника света, я был ослеплен им и получил полные ответы на вопросы о смысле моей жизни и жизни других людей, ответы, сходящиеся со всеми мне известными ответами других народов, и, на мой взгляд, превосходящие все.
  Я искал ответа на вопрос жизни, а не на богословский вопрос или исторический, и потому для меня главный вопрос не в том, Бог или не Бог был Иисус Христос, и от кого исшёл Святой Дух и т. п.. И одинаково не важно и не нужно знать, когда и кем написано какое евангелие и какая притча может или не может быть приписана Христу. Мне важен тот свет, который освещает 1800 лет человечество, и освещал, и освещает меня.
  На том бы могло и кончиться это вступление, если бы евангелия были книги, открытые теперь, если бы учение Христа не подвергалось 1800-летним лжетолкованиям. Но теперь для понимания учения Иисуса необходимо ясно сознать главные причины этих лжетолкований. Самый привычный и сросшийся с нами прием лжетолкований состоит в том, что под именем христианского учения проповедывается не учение Христа, а церковное учение, составленное из объяснений самых противоречивых писаний, в которые только как малая часть входит оно (учение Христа), изуродованное и подогнутое под требования объяснения других писаний. Главная причина тех лжетолкований, которые так изуродовали учение Христа, что его трудно видеть под их толстым слоем, состоит в том, что со времени Павла, который не поняв хорошенько учение Христа, да и не зная его таким, каким оно выразилось потом в евангелии Матфея, связал его с учением о фарисейском предании и потому со всеми учениями Ветхого Завета.
  Источник его - безобразное послание Павла, 1 Кор. Х1,1 'Будьте подражателями мне, как я Христу' С первых слов он говорит: подражайте мне, т.е. я ваш учитель, тогда как Иисус сказал, что нет учителей, кроме владыки (отца), потом о причастии и т.д. Учение Христа проповедует непосредственное общение человека с Богом и вот фарисей Павел, не понимая учения, подхватывает слова и торопится поскорее всех научить какой-то внешней вере в воскресшего и искупившего мир Христа. Когда Павел учит, евангелия еще нет, и учение Христа почти неизвестно, и Павел, переменив одно суеверие на другое, проповедует его миру. И многие принимали его, одни заменяя им иудейство, другие эллинство. Но являются евангелия Матфея и Луки, и в них выясняется вся сторона учения Христа: его подгибают под суеверие Павла, примешивают иудейства, и вера во Христа представляется верою в нового прибавочного Бога - мессию. Павел обыкновенно считается апостолом язычников - апостолом протестантов. Он и был таким по внешности, по отношению к обрезанию, например. Поучение о связи Ветхого Завета с Новым внесено в христианство Павлом, и это-то учение о предании, этот принцип предания были главной причиной извращения христианского учения и непонимания его.
  Со времени Павла начинается талмуд христианский, который называется церковью, и учение Христа делается не учением единственным, божественным и полным, а одним из зве-ньев цепи откровения, начавшегося с начала мира и продолжающегося в церкви до сих пор.
  Лжетолкователи эти называют Иисуса Богом, но признание его Богом не заставляет их придавать словам и учению, приписываемому Богу, больше значения, чем словам Пятикнижия, Псалмов, Деяний апостольских, Посланий, Апокалипсиса и даже соборных постановлений и писаний отцов церкви.
  Лжетолкователи эти не допускают иного понимания учения Иисуса, как такого, которое было бы согласно со всем предшествующим и последующим откровением; так что цель их не в том, чтобы объяснить значение проповеди Христа, а только в том, чтобы найти наименее противоречивый смысл всем самых невозможно разноречивым писаниям: Пятикнижия, Псалмов, Евангелий, Посланий, Деяний, т. е. всего, что считается священным писанием.
  Объяснений таких, имеющих целью не истину, а согласование несогласимого, т. е. писаний Ветхого и Нового Завета, очевидно, может быть бесчисленное количество, и таково оно и есть. Таковы послания Павла, постановления соборов, начинающиеся формулой 'изволися нам и Св. Духу'. Таковы постановления пап, синодов, хлыстов и всех лжетолкователей, утверждающих, что их устами говорит Св. Дух. Все они употребляют один и тот же грубый прием утверждения истины своего толкования тем, что толкование их есть не людское толкование, a толкование Св. Духа.
  Бывает церковное толкование, которое нельзя опровергать, потому что нельзя понять, на чем оно основывается. Опровергать такое толкование все равно, что опровергать толкование того мужика, который говорил, что настоящее имя распятого жезана, потому что сказано: распятого же за ны (иже с ним).
   Согласование всех откровений может быть бесконечно различно, учение Бога, сошедшего на землю, чтобы научить людей, по самой цели сошествия на землю, не может быть понимаемо различно. Если Бог сошел на землю, чтобы открыть истину людям, то наименьшее, что он мог сделать, это то, чтобы открыть истину так чтобы все ее поняли; если же он этого не сделал, то он не был Бог. Если же истины божеские таковы, что и Бог не мог их сделать понятными для людей, то люди уже никак не могут этого сделать.
  Если Иисус не Бог, а великий человек, то учение его еще менее может породить разногласия, учение великого человека только тем и велико, что оно понятно и ясно высказывает то, что другие высказывали непонятно и неясно. То, что непонятно в учении великого человека, то и невелико; и потому ни одно учение великого человека не порождало сект. Только такое толкование, которое утверждает, что оно есть откровение Св. Духа, что оно единственное истинное, что все остальные ложь - только такое толкование порождает разногласие и вытекающую из него взаимную враждебность церквей между собою.
  Сколько бы ни говорили церкви всяких исповеданий о том, что он не осуждают другие исповедания, молятся о присоединении и не имеют к ним ненависти, - это несправедливо. Никогда ни одно утверждение, какого бы то ни было догмата, начиная с Ария, не вытекало не из чего другого, как из осуждения во лжи противоположного догмата.
  Заявление же о том, что выражение такого-то догмата есть выражение божественное, Св. Духа, есть высшая степень гордости и недоброжелательства к другим людям: высшей гордости, потому что ничего нельзя сказать горделивее, как то, что сказанные мною слова сказал через меня сам Бог; и недоброжелательства потому, что признание себя в обладании единой несомненной истины, включает утверждение о лживости всех несогласных. А, между тем, только это самое говорят все церкви, и из этого одного вытекает, и вытекало все зло, которое во имя веры совершалось и совершается в мире.
  Но, кроме того временного зла, которое производит такое толкование церквей и сект, оно имеет и другой важный внутренний недостаток, придающий неясный, неопределенный и недобросовестный характер их утверждениям. Недостаток этот состоит в том, что все церкви, признав последним откровение Св. Духа, сошедшего на апостолов и перешедшего и переходящего на мнимо избранных, нигде не выражают прямо, определенно и окончательно, в чем состоит это откровение, а, между тем, на этом мнимо продолжающемся откровении основывают свою веру и называют ее Христовой.
   Все церковники, так же, как и магометане, признают три откровения. Но по магометанской вере считается, что после Моисея и Иисуса, Магомет есть последний пророк, объясняющий значение откровения Моисея и Иисуса, и это откровение Магомета всякий правоверный имеет перед собою. Но не то с церковной верой. Она, как и магометанская, признает три откровения: Моисеево, Иисусов и Св. Духа, но она не называет себя по имени последнего откровения - святодуховскою, а утверждает, что основа ее веры есть учение Христа. Так что учение они проповедуют свое, а авторитет этого учения приписывают Христу. Церковники, признавая последним откровением, объясняющим все предшествовавшее, кто Павла, кто одни, кто другие соборы, кто пап, кто патриархов, должны бы были так и сказать и называть свою веру по имени того, кто имел последнее откровение. И если последнее откровение - отцы, или послания восточных патриархов, или папские постановления, или силлабус, или катехизис Лютера или Филарета, то так и сказать, и так и назвать свою веру, потому что последнее откровение, объясняющее все предшествующее, всегда и будет главным откровением.
  Но они не делают этого, а вместо того, проповедуя самые чуждые Христу учения, утверждают, что эти учения проповедовал Христос. Так что по их учению выходит, что Христос объявил то, что он искупил своею кровью род человеческий, павший в Адаме, что Бог - Троица, что Св. Дух сошел на апостолов, и перешел через рукоположение на священство, что для спасения нужны семь таинств, что причастие должно быть в двух видах и т. п. Выходит, что все это есть учение Христа, когда в учении Иисуса нет ни одного намека, ни о чем этом.
  Лжеучители эти должны называть свое учение, свою веру, учением и верою Св. Духа, а не Христовой; потому что Христовой верой можно называть только ту веру, которая откровение Христа, дошедшее до нас в евангелиях, признает последним откровением. Казалось бы, что это так просто, что не стоило бы и говорить про это; но, как ни странно это сказать, до сих пор еще не отделено учение Христа, с одной стороны, от искусственного, ничем не оправданного согласования его с Ветхим заветом, с другой стороны - от тех произвольных дополнений и извращений учения, которые делаются во имя Св. Духа.
  До сих пор одни, называя Иисуса вторым лицом Троицы понимают его учение не иначе, как в связи с теми мнимыми откровениями третьего лица, которые они находят в Ветхом завете, в посланиях, соборных, отческих постановлениях и проповедуют самые странные веры, утверждая, что это вера Христова.
  Другие, не признавая Иисуса Богом, точно так же понимают его учение не так, как оно могло быть проповедуемо им, но как оно понимается Павлом и другими его толкователями. Признавая Иисуса не Богом, а человеком, эти толкователи лишают Иисуса самого законного человеческого права отвечать за свои слова, а не за лжетолкователей его слов. Стараясь объяснить учение Иисуса, эти ученые толкователи навязывают Иисусу то, чего он никогда не думал говорить. Представители этой школы толкователей, начиная с самого популярного и них, Ренана, не потрудившись выделить из учения Христа того, чему учил сам Христос, от того, что на него наклепали его толкователи, стараются понять смысл явления Иисуса и распространения его учения из событий жизни Иисуса и условий его времени.
  Задача, которую им предстоит решить, состоит в том, что 1800 лет тому назад явился какой-то нищий и что-то наговорил. Его высекли и повесили. И с тех пор, несмотря на то, что было много и много праведников, погибших за свою правду, - миллиарды людей умных и глупых, ученых и безграмотных, не могут отделаться от мысли, что этот, только этот человеке был Бог. Как объяснить это удивительное явление? Церковники говорят, что это произошло от того, что Иисус точно был Бог. И тогда все понятно. Но если он не был Бог, то как объяснить то, что именно этот простой человек всеми признан Богом? И ученые этой школы старательно разыскивают все подробности жизни этого человека, не замечая того, что, сколько бы ни отыскали подробностей (в действительности же ровно ничего не отыскали), если бы они даже восстановили всю жизнь Иисуса до мельчайших подробностей, вопрос о том, почему он, именно он, имел такое влияние на людей, остался бы все-таки без ответа.
  Ответ не в том, в какой среде родился Иисус, и кто его воспитывал и т.п., и еще менее в том, что делалось в Риме, и что народ был склонен к суеверию и т. п., а только в том, что проповедовал этот человек такое особенное, что заставило людей выделить его из других и признать его Богом тогда и теперь? Казалось бы, первое, что надо сделать, это - постараться понять учение этого человека и понять, само собой разумеется, именно его учение, а не те грубые толкования его учения, которые распространялись и распространяются после него. А этого-то и не делают. Эти ученые историки христианства так обрадовались тому, что они поняли, что Иисус не был Бог, и так им хочется доказать, что учение его не божественное и потому необязательно, что, забывая то, что чем больше они докажут то, что он был простой человек, и что учение его не божественное, тем дальше они будут от разумения занимающего их вопроса.
  Дело не в том, чтобы доказать, что Иисус не был Бог и что потому его учение не божеское, и не в том, чтобы доказать, он не был католик; а в том, чтобы понять, в чем состояло, во всей чистоте его, то учение, которое было так высоко и дорого людям, что проповедника этого учения люди признали и признают Богом.
  И потому, если читатель принадлежит к огромному большинству образованных, воспитанных в церковной вере людей, но отрекшихся от ее несообразностей со здравым смыслом и совестью (остались ли у такого человека любовь и уважение к духу христианского учения, или он по пословице: 'осердясь на блох, и шубу в печь', считает все христианство вредным суеверием), я прошу такого читателя помнить что то, что отталкивает его, и то, что представляется ему суеверием, не есть учение Христа. Что Христос не может быть повинен в том безобразном предании, которое приплели к его учению и выдавали за христианство; что для того, чтобы судить о христианстве, надо изучать только одно учение Христа, как оно дошло до нас, т.е. те слова и действия, которые приписываются Христу.
  Изучая, таким образом учение Христа, такой читатель убедится, что христианство не только не есть смешение высокого с низким, не только не есть суеверие, но есть строгое, чистое и полное метафизическое и этическое учение, выше которого не поднимался до сих пор разум человеческий, и в кругу которого, не сознавая того, движется человеческая деятельность, политическая, научная, поэтическая и философская.
  Если читатель принадлежит к тому ничтожному меньшинству образованных людей, которые держатся церковной веры, исповедуя ее не для внешних целей, а для внутреннего спокойствия, я прошу такого читателя помнить, что учение Христа, изложенное в этой книге, несмотря на одинаковость названия, есть совершенно другое учение, а не то, которое он исповедует. Вопрос для него не в том, согласно ли или несогласно предлагаемое учение с его верою, а только в том, какое учение согласнее с его разумом и сердцем - его ли церковное учение, составленное из согласований всех писаний или одно учение Христа.
  Если же читатель принадлежит к тем людям, внешне исповедующим церковную веру и дорожащим ею не потому, что они верят в истину ее, а по внешним соображениям, потому что они считают исповедание и проповедание ее выгодным для себя, то пусть такие люди помнят, что сколько бы у них не было единомышленников, как бы сильны они ни были, на какие бы престолы не садились, какими бы ни называли себя высокими именами, они не обвинители, а обвиняемые, - не мною, а Христом.
   Такие читатели пусть помнят, что им доказывать нечего, что они давно сказали, что имели сказать, что если бы они даже и доказали то, что хотят доказать, то доказали бы только то, что доказывают, каждое для себя, все сотни отрицающих друг друга исповеданий церковных вер; что им не доказывать нужно, но оправдываться. Оправдаться в кощунстве, по которому они учение Иисуса Бога приравняли к учениям Ездры, соборов и Феофилактов и позволяли себе слова Бога перетолковывать и изменять на основании слов людей. Оправдываться в клевете на Бога, по которой они все те изуверства, которые были в их сердцах, свалили на Бога-Иисуса и выдавали их за его учение. Оправдываться в мошенничестве, по которому они, скрыв учение Бога, пришедшего дать благо миру, подставили на его место свою святодуховскою веру и этою подстановкою лишили и лишают миллиарды людей того блага, которое принес людям Христос, и, вместо мира и любви, принесенных им, внесли в мир секты, осуждения, убийства и всевозможные злодейства, прикрываясь именем Христа.
  Для этих читателей только два выхода: смиренное покаяние, и отречение от своей лжи, или гонение тех, которые обличают их за то, что они делают и делали.
  Если они не отрекутся ото лжи, им остается одно, гнать меня, на что я, оканчивая свое писание, готовлюсь с радостью и со страхом за свою слабость.
  Ясная Поляна. 1883 г.
  
  
  
  Л.Н.Т. Если бы это было только нравственное учение о том, как вести себя в существующем порядке вещей, то понятно, это не было бы пламя, которое охватывает все, а была бы свечка, которая горела бы, освещая тех, которые близки к ней.
  Если бы это было только учение церковное о том, что Бог сходил в мир спасти людей, учение это никто бы не знал, как мы не знаем верований зулу и чуваш, и никто не заботился бы о нем. Оно не только затухло бы, но никогда бы и не разгорелось бы.
  Если бы это было учение социально-революционное, то оно давно бы разгорелось и потухло, как разгорались и тухли такие учения везде, где есть люди. Но искра не потухла и не потухнет, потому что Иисус не говорит ни о правилах, как жить человеку в обществе наилучшим образом при существующем порядке, ни о том, как молиться Богу и что такое Бог, ни о том, как переустроить общество. Он говорит истину о том, что есть человек, и в чем его жизнь. И человек, понявший, в чем его жизнь, будет жить этой жизнью. Человек, понявший смысл жизни, не может уже в другом видеть смысла. Когда он понял, что есть жизнь и что смерть, он не может не идти к жизни и не бежать от смерти. И что бы ни стояло на дороге к жизни: нравственные правила, Бог, верования людей, общественное устройство, - человек понявший жизнь, будет идти к ней, не обращая ни на что внимания и в своем стремлении включая все явления жизни: и нравственность, и богопочитание, и общественное устройство.
  Иисус Христос открыл свое учение не для того, чтобы сообщить людям, что он Бог, не для того, чтобы улучшить жизнь людей на земле, не для того, чтобы свергнуть власти.
  Иисус Христос постоянно повторял, что не он говорит то, что он говорит, а что говорит то Бог в душе каждого человека.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Как читать Евангелие
  и
  в чем его сущность?
  
  В том, что преподается, как учение Христа, так много странного, неправдоподобного, непонятного, даже противоречивого, что не знаешь, как надо понимать его.
  Кроме того, понимается это учение не одинаково: одни говорят, что все дело в искуплении; другие, что все дело в благодати, приобретаемой через таинства; третьи, что все дело в повиновении церкви. Церкви же, опять различные, понимают различно учение: католическая признает происхождение Духа от Отца и Сына и непогрешимость папы и считает спасение возможным преимущественно через дела: лютеранская не признает этого и считает спасение возможным преимущественно верою; православная признает происхождение Духа только от Отца и для спасения считает необходимым и дела и веру.
  Англиканская, епископальная, пресвитерианская и методистская, не говоря уже о всех других церквях, все понимают христианское учение каждая по своему.
  Ко мне часто обращались и обращаются молодые люди и люди из народа, усомнившиеся в истине учения церкви, в которой они воспитаны, спрашивая меня, в чем состоит мое учение, как я понимаю христианское учение? Такие вопросы всегда огорчают и даже оскорбляют меня.
  Христос - Бог по учению церкви - сошел на землю, чтобы открыть людям божескую истину для их руководства в жизни. Человек, - простой, глупый человек, - если он хочет передать людям важное для них указание, всегда умеет передать его так, что люди поймут его. И вдруг Бог пришел на землю только за тем, чтобы спасти людей и Бог этот не сумел сказать то, что ему нужно было сказать так, чтобы люди не перетолковали его слова так, что все разошлись в их понимании.
  Не может этого быть, если Христос был Бог.
  Не может этого быть и тогда, если Христос не был Бог, а великий учитель. Великий учитель только потому и великий учитель, что он умеет высказать истину так, что она ясна, как солнце, и уже нельзя ни скрыть, ни затемнить ее.
  И потому в обоих случаях в евангелиях, передающих нам учение Христа, должна быть истина. И действительно, истина находится в Евангелиях для всех тех, кто с искренним желанием познать истину и без предвзятой мысли и, главное, без мысли о том, что в них находится какая-либо особая, недоступная человеческому уму мудрость:.
  Ясная Поляна. 22 июля 1896 г.
  
  
  
  
  Л.Н.Т. И приходит то ужасное время, когда является понятие веры, не πιστις - веры, о которой говорил Христос (внутренняя неизбежность, которая становиться основой жизни), а веры как следствия усилия воли, при которой можно сказать: я велю верить, я хочу верить, ты должен верить. Приходит время, когда все лживые легенды становятся на место учения, все собираются в одно, формируются и выражаются как 'догма', т.е. постановления. Мне стало ясно, что если бы Евангелия были открыты наполовину сожженные или стертые, было бы легче восстановить их смысл, чем теперь, когда по ним прошли недобросовестные толкователи, имеющие прямою целью извратить и скрыть смысл учения.
  ВВЕДЕНИЕ.
   Значение Заглавия.
  Евангелие от Матфея, от Марка, от Луки, от Иоанна.
  Мр. I,1 Начало Евангелия Иисуса Христа, сына Божия,
  Перевод Л.Н. Толстого. Возвещение о благе1, по2 Матфею, Марку, Луке, Иоанну,
  Начало Возвещения о благе Иисуса Христа3, сына Божия4.
   Примечание.
   1) Слово Εύαγγέλιου (ЕВАНГЕЛИЕ) обыкновенно не переводят. Под этим словом разумеют книги Нового Завета об Иисусе Христе, и другого смысла этому слову не приписывается. Между тем, слово это имеет определенное, связанное с содержанием книг значение. Буквальный перевод слова Εύαγγέλιου по-русски - благовест. Перевод этот неправилен: 1) потому что 'благовест' на русском языке имеет другое значение; 2) потому что оно не передает значения обоих составных слов Εύ и αγγέλιου. Εύ - значит хорошо, добро, благо, верно, αγγέλιου значит не столько сообщенная весть, известие, сколько самое действие сообщения известия. И потому точнее всего слово это переводится выражение возвещение. А потому сложное слово Εύαγγέλιου должно быть переведено: благовозвещение или возвещение блага - или понятнее по-русски: возвещение о благе.
  2) Слова κατά Ματναίου и т. д. означают то, что возвещение о благе сделано по рассказам или записям, или по указаниям и вообще по сведениям, сообщенным об этом возвещении Матфеем, Марком, Лукою, Иоанном. И так как неизвестно, каким образом передавали свои сведения евангелисты, и не сказано, чтобы евангелисты сами писали, - то предлог κατά должен быть переведен предлогом по, выражающим то, что сведения о возвещении, каким бы образом они ни были переданы, сообщены Матфеем, Марком, Лукою, Иоанном.
  3) Слово Χριστός означаете 'помазанник'. Значение этого слова соединено с преданиями евреев. Для смысла же содержания возвещения о благе слово это не представляет значения и может быть безразлично передаваемо: 'помазанник' или 'Христос'. Я предпочитаю слово Христос, так как 'помазанник' получило в русском языке другое значение.
  4) Выражение 'сын Божий' принимается Церковью, как наименование исключительно Иисуса Христа. Но по Евангелию оно не имеет этого исключительного значения: оно одинаково относится и ко всем людям. Это значение ясно выражается во многих местах Евангелия.
  Говоря народу вообще, Иисус Христос говорит (Mф. V, 16): Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного.
  В другом месте:
   Мф. V, 45: Да будьте сынами Отца вашего Небесного.
   Лк. VI, 36: Итак будьте милосерды, как и Отец ваш милосерд.
   Mф. VI, 1: Иначе не будет вам награды от Отца вашего Небесного.
   - 4: И Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно.
   V. 48: Итак, будьте совершенны, как совершенен Отец ваш Небесный.
   VI, 6: Помолись Отцу твоему, который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно.
   - 8: Ибо знает Отец ваш, в чем вы имеете нужду, прежде вашего прошения у Него.
   - 14: Ибо, если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный.
  И многие другие места Евангелий, в которых сынами Бога называются все люди. Но мало того, в Евангелии Луки находится место, в котором говорится не только о том, что под словами 'сын Бога' должно разуметь всякого человека, но и то, что Иисус называется сыном Бога не в каком-нибудь исключительном смысле, а только в том, что он, Иисус, как и все люди, произошел от Бога, и потому сын Божий. Излагая родословную Иисуса, Лука, восходя от матери к деду, прадеду и далее, говорит (III, 23-38): 'Иисус:был сын...Еносов, Сифов, Адамов, Божий'.
  Итак, слова: Иисуса Христа, сына Божия - обозначают то лицо, кем сделано это возвещение. Лицо это названо так, как оно названо людьми - Иисусом; кроме того, названо Христом, т. е. избранником Божьим; кроме того, названо сыном Божим.
  Заглавие это определяет содержание книги. Сказано, что в книге возвещается людям благо. Значение этого заглавия необходимо помнить для того, чтобы уметь отбирать в книге места более существенные от менее важных. Так как содержание книги есть возвещение блага людям, то все, что определяет это благо людей, и есть самое существенное, все же не имеющее целью возвестить благо, - менее существенно.
  Итак, заглавие полное будет:
  Возвещение истинного блага, сделанное Иисусом Христом, сыном Божим.
  
  
  
  
  Разумение жизни.
  Ин. I, 1. В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. 2. Оно было в начале у Бога.
  Л.Н.Т. Началом1 всего2стало3 разумение4 жизни. И разумение жизни стало за Бога5. И разумение-то жизни стало Бог6. Оно стало началом всего за Бога7.
   Примечание.
  Прежде чем объяснять перевод первого и дальнейшего стихов Введения, необходимо дать себе ясный отчет о значении существующих переводов.
  Церковный перевод первого стиха не только не имеет никакого смысла, но при том значении, которое он дает глаголу ήν, и не может иметь его. Перевод такой: 'В начале было Слово'. Это не есть перевод мысли, а перевод слов. Мысли не выходит, а каждому отдельному слову дается мистическое и произвольное толкование. Чтобы найти смысл этих выражений, необходимо отрешиться от церковного толкования и разобрать каждое слово. Смысл первого стиха только тогда поймем, когда его поймем в связи со всем введением и заглавием. Введение (Ин. I, 1-18) говорит о том, какой получается смысл по возвещению. И вот первые слова выражают этот смысл.
  1) Предлог έν означает пребывание в чем-либо. С глаголом движения он означает перемещение и пребывание в чем-либо.
  2) Άρχή означает начало не только временное, а и основное, - начало всех начал; и потому я перевожу - начало всего.
  3) Ήν (от глагола είυαι - быть) означает кроме существования и перемену и часто может и должен переводится словами: делаться, становиться,
  4) Λόγος имеет одиннадцать главных значений:
  1) слово; 2) речь; 3) беседа; 4) слух; 5) кpаcнopечиe; 6) разум, как отличие человека от животного; 7) рассуждение, мнение, учение (это то самое, которое переведено 'sermo' в Вульгате); 8) причина, основание думать; 9) счет; 10) уважение и 11) отношение (λόγος έγέυετο πρός - быть в соотношении с кем-нибудь).
  Задайте ученику, знающему греческий язык, но не знающему церковного учения, перевести первый стих Иоанна, и всякий ученик для толкового перевода этого места, по смыслу дальнейшего, откинет семь невозможных в первом предложении значений слова λόγος именно значения: слово, речь, беседа, слух, красноречие, счет и уважение. Он будет выбирать между значениями: разума, причины, рассуждения и соотношения. Все эти четыре значения, даваемые слову λόγος при переводах, подходят к смыслу предложения; но каждое из них отдельно - недостаточно. Разум есть слово, определяющее только способность человека мыслить. Рассуждение есть только действие этой способности. Соотношение есть то, что дает материал способности мыслить. Причина есть одна из форм мышления. Каждое значение порознь определяет одну сторону деятельности мысли. Λόγος же здесь имеет очевидно, самое широкое и основное значение. Значение это лучше всего определяется в таком же введении о том же предмете того же писателя. Там, 1 Послан. Ин. I, 1 сказано: λόγος τής ζωής т.е. смысл жизни. Для передачи этого слова по-русски я нахожу наиболее подходящим слово разумение, потому что это слово соединяет все четыре возможные значения слова λόγος.
  Разумение есть не только разум, но и действие разума, ведущее к чему-то; не только причина, но и искание ее; не только рассуждение, но и рассуждение, выясняющее причину, и не только отношение, но и разумная деятельность по отношению причины; а с прибавлением слова τής ζωής, которое прибавляет Иоанн в 1 Послании, значение становится вполне точным и ясным - разумение жизни. Я, не отрицаю никакого другого перевода; можно поставить и слово 'разум' или 'премудрость' и даже оставить 'слово', приписав ему более широкое, несвойственное ему значение; можно даже оставить, не переводя слово 'логос'; смысл всего места будет тот же самый.
  Итак, перевожу дословно первое предложение 1-го стиха так: В начале всего стало разумение жизни. И перевод этот представляется совершенно ясным, если иметь в виду заглавие, т.е. возвещение Иисуса Христа о благе. В начале всего, или началом всего стало разумение жизни по возвещению Иисуса Христа.
  5) Второе предложение 1-го стиха χαί ό λόγοζ ήν πρόζ τόυ Θεόν в церковном переводе еще более безнадежно - непонятно. Для устранения этой непонятности, прежде всего надо обратить внимание на слово 'Бог'. Слово 'Бог' служит как бы определением того, что есть 'логос'. И потому необходимо знать, что автор понимает под словом 'Бог'.
  В заключение этого введения, в 18-м стихе и в I Посл. Иоанн. IV, 12 сказано, что Бога не видел никто никогда. И потому для того, чтобы эти первые стихи не были поняты превратно, для того, чтобы читатель не связал со словом 'Бог' такого понятия, которого не соединяет с этим словом писатель, нужно помнить, как писатель понимает это слово. Только при таком указании на то, что слово 'Бог' не надо и нельзя понимать, как что-то понятное, определенное, смысл первых стихов можете быть понятен.
  Πρόζ с винительным падежом имеет 11 значений: 1) к, ко; 2) по направлению; 3) в большей части значений того же предлога с дательным падежом; значений этих три: а) подле, б) в, на и в) кроме, сверх того; 4) для, в виду чего-либо; 5) относительно чего-либо; 6) против, супротив чего; 7) наравне, за кого, за что-нибудь; 8) по отношение чего-нибудь; 9) по случаю чего-нибудь; 10) во время чего; 11) почти, около чего-нибудь. Самое простое и прямое значение есть к, ко.
  Слова ήν πρόζ τόυ Θεόν в буквальном переводе, как они и переведены по-славянски, значат было к Богу. Но это не имеет никакого смысла. Перевод 'у Бога' - 'erat apud Deum', 'bei Goott' - тоже не имеет смысла, но имеет еще тот недостаток, что предлог πρόζ с винительным никогда не значит apud - 'y' Я нарочно выписал все значения πρόζ с винительным, чтобы ясно было всякому, что слово 'у' никогда, ни в каком случае не может значить πρόζ с винительным. Apud значит: у, перед, подле, и больше ничего не значит. Единственный филологический повод к тому, чтобы перевести πρόζ с винительным через apud, есть тот, что πρόζ с винительным иногда, очень редко значит то же, что он значит с дательным, именно 'подле'. И apud иногда значит 'подле'. Не говоря уже о том, что из тысячи случаев употребления πρόζ с винительным будет один, где он будет иметь значение 'подле', если даже допустить, что πρόζ значит в этом случае apud, то все-таки выйдет, что 'слово было подле Бога', а не 'у Бога'. Для церковного перевода это был единственный выход из затруднения. Церковный перевод 'у Бога' получил мистическое толкование, и Церковь удовлетворилась им, забыв совершенно то, что это не есть перевод, а произвольное толкование. Но так как я ищу смысла в книге, которую я читаю, и не позволяю себе давать произвольного значения словам, то я должен был или откинут эти слова, как непонятные, или найти их значение, соответственное законам языка и здравого смысла.
  Для того чтобы придать второму предложению какой-нибудь смысл, можно, понимая πρόζ в значении 'слова' или 'мудрости' дать предлогу πρόζ то (5-ое) значение, которое он имеет в греческом языке, именно: относительно, по отношению к чему-нибудь; так что слово πρόζ может быть переведено в этом месте одним родительным без предлога, а именно так: И разумение было или стало разумение Бога. И тогда перевод выйдете такой: По началу было разумение. И разумение было разумение Бога. Но тогда значение предлога πρόζ будете передано натянуто.
  Можно также придать слову πρόζ значение разумения, деятельности разума, всегда обращенной к чему-нибудь; и тогда предлог πρόζ можно перевести в его прямом и первом значении - к, подразумевая то, что разумение обращено к чему-нибудь. И тогда перевод будет такой: разумение было или стало (обращено) к Богу. Но тогда, или будет прибавлено лишнее понятие 'обращено' или перевод будет не совсем ясен.
  И можно дать еще слову πρόζ значение равенства, замены одного другим. Значение это выражается вполне народным словом 'супротив'. (Быки супротив коней не сработают; он его супротив отца почитает, и т. п.). И тогда третий перевод будете такой: Началом всего стало разумение. И разумение стало супротив Бога, т. е. что разумение заменило Бога.
  Два первые перевода имеют почти одно и тоже значение, но оба они не вполне точны. В первом значении слово πρόζ (два раза повторенное и потому очевидно нужное для выражения мысли) совсем опущено; во втором - для того, чтобы дать значение этому предлогу, к нему прибавляется новое слово 'обращено'. Третий перевод выражает ту же мысль, но имеет то преимущество, что он передает πρόζ предлогом же и ничего не прибавляет другого.
  Чтобы решить между этими тремя переводами, нужно разобрать все четыре связанные между собою предложения (ст. 1-й и 2-й), в которых употреблен предлог πρόζ.. Четыре предложения следующие: 1) в начале был логос или началом стал логос; 2) логос был к Богу или логос стал πρόζ τόυ Θεόν; 3) логос был или стал Бог; и 4) в начале или началом логос был или стал πρόζ τόυ Θεόν.
  Во всех трех переводах одинаково ясна одна часть мысли и неясна другая. Именно ясны: первое предложение, что по началу или началом было или стало разумение: и третье, что разумение было или стало Бог.
  В значении первого предложения, что по началу было разумение, началом стало разумение, и третьего, что разумение было или стало Бог, согласны все три перевода и согласен церковный перевод. По началу было разумение или началом стало разумение и оно стало или было Бог. Это - главная мысль. И одно вытекает из другого.
  Второе предложение объясняет эту мысль, объясняет то, каким образом разумение стало или было Бог, и четвертое предложение повторяет только первое и второе предложения. Сказано, что оно стало Бог тем, что оно было или стало πρόζ τόυ Θεόν. Три значения πρόζ, подходят к этому: 1) разумение было или стало разумением Бога; 2) оно было или стало обращено к Богу; и 3) оно было или стало супротив, вместо Бога.
  Два первых перевода сходятся в одном, именно, в том, что разумение есть то, что выразило Бога. Разумение было разумение Бога, значит: разумение выразило Бога. Разумение было обращено к Богу и стало Бог, значит то же: слилось с Богом, выразило Бога.
  Третий перевод выражает то же самое именно: разумение стало супротив, т. е. вместо Бога, выразило Бога. И этот перевод включает в себя смысл обоих первых. Стоит только поставить вместо неловкого в этом месте слова 'супротив' слово за, означающее замену, и получается самый широкий и полный, и дословно точный перевод, удерживающий и падеж подлинника: и разумение стало за Бога.
  6) В третьем предложении 1-го стиха χαί Θεόζ ήν ό λόγοζ я переставляю слова и перевожу: разумение-то стало Бог. Я ставлю слово 'разумение' впереди слова 'Бог', потому что по духу русского языка подлежащее должно стоять впереди сказуемого, a λόγοζ есть подлежащее, потому что оно стоит с членом; а сказуемое Θεόζ без члена. Частица то, которую я ставлю после слова 'разумение' есть член русского языка, всегда употребительный в народной русской речи, именно тогда, когда нужно отличить подлежащее от сказуемого: 'мужик-то' или 'мужик - от пень' т.е. мужик похож на пень. 'Пень - от мужик', т. е. пень оказался мужиком. 'Ходить-то трудно', и т. п. Глагол είναι, кроме значения быть, жить, существовать имеет значение происходить, делаться, становиться. Если сказано, что в начале было разумение или слово, и сказано, что слово было к Богу, или у Бога или за Бога, то уж никак нельзя сказать, что оно 'было Бог'. Если оно было Бог, то оно не могло быть ни в каком отношении к Богу. И потому в этом месте неизбежно перевести глагол ήυ - стало, а не 'было'.
  7) Переведенные таким образом стихи 1-й и 2-й получают определенное значение. Понятие о Боге предполагается известным и говорится о том источнике, из которого явилось это понятие. Говорится; по возвещению Иисуса Христа началом всего стало разумение жизни. И разумение жизни, по учению Иисуса, заменило понятие Бога или слилось с ним.
  Если бы нужно было подтверждение такого понимания этих двух стихов, то 18-й стих, заключающий все рассуждение и прямо выражающий ту мысль, что Бога никто не познал, а явил сын в логосе, и все рассуждение, говорящее то же самое, и следующие стихи, говорящие о том, что логосом все рождено и без него ничто не рождено, и все дальнейшее учение, развивающее ту же мысль,- все подтверждает то же самое.
  Смысл этих стихов такой: По возвещению о благе Иисусом Христом в основу и начало всего стало разумение жизни. Разумение жизни стало вместо Бога. Разумение жизни стало Бог.
  Оно-то по возвещению Иисуса Христа стало основой и началом всего вместо Бога.
  
  
  
  
  
  Ин. I, 12, а тем, которые приняли Его, верующим во имя Его, дал власть быть чадами Божьими,
  Л.Н.Т. Но все те, которые поняли, его, всем тем он дал возможность стать сынами Бога, верою в значение его.
   Примечание.
  В 12-м стихе сказано, что разумение дало людям возможность сделаться сынами Бога. Для того, чтобы понять, что значит это выражение - сделаться сыном Бога, - о чем подробно и ясно изложено в беседе с Никодимом (Ин. Ш, 3.21), нужно вспомнить то, что сказано сначала. Разумение есть Бог, следовательно, сделаться сыном Бога значит сделаться сыном разумения. Что значит сыном? В 3-м стихе сказано, что все, что уродилось, родилось от разумения. То, что родилось, то есть сын, следовательно, все мы сыны разумения, и потому, что же значит: сделаться сыном разумения? На этот вопрос отвечает 4-й стих. Он говорит, что жизнь находится во власти разумения, и потому сыновность разумению двоякая: одна естественная - все сыны разумения; а другая, зависящая и от воли людей, от признания зависимости своей жизни от разумения. Точно так же, как плотская сыновность тоже всегда двоякая: всякий непременно - хочет ли или не хочет - сын своего отца и всякий может признавать и не признавать отца. И потому сделаться сыном разумения, значит, понять то, что жизнь во власти разумения. Это самое сказано в 9-11 стихах. Сказано, что люди не признавали того, чтобы жизнь была вся в разумении. И в 12-м стихе сказано, что, однако, поверив в значение разумения, они могли сделаться вполне сынами его, потому что все люди произошли не от похоти мужчины и от кровей женщины, а от разумения. Стоит признать это, чтобы и по происхождению и по признанию быть вполне сынами разумения.
  
  
  
  Ин. I, 14. И слово стало плотью и обитало с нами, полное благодати и истины: и мы видели славу Его, славу, как единородного от Отца.
  И от полноты Его все мы приняли и благодать на благодать:
  Ибо закон дан чрез Моисея, благодать же и истина произошли чрез Иисуса Христа.
  Л.Н.Т. И разумение сделалось плотью и поселилось среди нас, и мы увидали учение - учение его, как однородного4 от5 Отца, законченное6 учение Богоугождения7 делом8.
  Потому что от выполнения10 его все мы постигли11 Богоугождение вместо12 богоугождения.
  Потому что13 Моисеем дан закон. Богоугождение же делом произошло через Иисуса Христа.
   Примечание.
  4) Μουογενήζ - кроме значения, рожденный, один, единственный, значит однородный, eines Geschlechts, одного рода, свойства, одинаковый по сущности с кем-нибудь; μόυος в этом соединении значит не единый, но один, как и во многих подобных словах, как то μονοχρόυοζ - одновременный, μονολόυοζ - говорящий один, и многие другие. В Евангелии Иоанна только четыре раза употреблено это слово: 1) в настоящем случае; 2) 'Бога не видел никто никогда; однородный сын сущий в небесах, он явил' (I, 18); 3) 'Так возлюбил Бог мир, что отдал однородного сына своего единственного, чтобы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел бы жизнь вечную' (Ш, 16); и 4) 'Верующий в Него не будет судим, а неверующий уже осужден, потому что не уверовал в однородного сына Божия' (Ш, 18). Все четыре раза слово это употреблено в одном и том же смысле однородности.
  5) Παρά. Во многих местах у Иоанна предлоги употребляются в смысле сказуемого, так употреблено πρός в первом стихе; так употребляется и здесь παρά, оно означает исшедший от. Тоже как παρά Θεού значит сошедший от Бога.
  6) Вместо πλήρης стоит во многих списках πλήρης, т. е. винительный падеж, и относится к δόξα, а не к λόγος, и означает совершенное, полное, законченное. Родительный падеж χάρις и άληθείας; может зависеть и от πλήρη и от δόξα. В обоих случаях смысл один и тот же: совершенно ли полно было то разумение, которое дало нам учение, или совершенно полно выполнено было учение разумения. Я предпочитаю относить к δόξα, а не к λόγος, потому что δόξα в том самом древнем варианте, который я принимаю, стоит после и как бы умышленно повторено.
  7) Χάρίς значит: 1) прелесть, приятность, любезность, красота; 2) благосклонность; 3) благодарность; 4) все то, что вызывает благодарность - благотворение; 5) дары, жертва и само жертвоприношение, богоугождение, culte. В этом месте я перевожу χάρις; через богоугождение, потому что в 16-м стихе говорится, что Христос дал нам χάριυ άντί χάριτος, т. е. одну χάριυ вместо другой. Одна же χάρις есть закон Моисея, т. е. закон богоугождения, следовательно, χάρις Христа есть богоугождение по учению Христа.
  8) Άληθεία значит правда, истина, действительность, реальность. Для выражения двух первых значений слово истина передает его вполне, но для выражения реальности, действительности, чтобы передать это понятие, нужно бы употребить перифразу и сказать на деле, и я употребляю это выражение. Принимая же каноническое размещение слов, именно: 'И Слово стало плотью и обитало с нами, полное благодати и истины, и мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца',- перевод будет тот же: И разумение вселилось среди нас, разумение совершенного богоугождения истиною (или на деле) и мы поняли учение его, как однородного учения, исходящего от Отца.
  9) Стих 15-й об Иоанне Крестителе поражает своею неуместностью, и по нарушению смысла, и прямо филологически. Речь в 14-м стихе идет о совершенной славе, или учении благодати, или служении Богу, в 16-м же стихе то же слово πλήρης - в форме существительного πλήρωμα - связывает дальнейшее изложение о благодати, и вдруг в середине этих стихов является стих о свидетельстве Иоанна Крестителя, ничем не связанный ни с предыдущим, ни с последующим. Стих этот не входит в изложение и должен быть печатан мелким шрифтом в виде прибавления.
  10) Πλήρωμα значит полнота, преисполненность, совершенство, выполнение. Я перевожу выполнение, потому что все это место Иоанна, говорящее о значении учения Иисуса Христа по отношению к закону Моисееву, очевидно, находится в тесной связи и как бы только разъясняет 17-й стих 5-й главы Матфея, где употреблено то самое слово πληρώόαι в смысле выполнения: ουχ ήλθον χαταλυσαι τόυ υόμου, άλλά πληρώόαι.
  11) Λαμβάυω значит принять и понять, т. е. взять в себя - έυ σοί λαμβάυω. Понять совершенно передает λαμβάυω, но так как понять в новом нашем русском языке получило исключительно отвлеченное значение, то я передаю глаголом, имеющим более широкое значение и вполне соответствующим большинству значений λαμβάυω - постигаю.
  12) Άυτι имеет вполне значение латинского pro и русского вместо и так и должно быть передано. Передача предлога άυτί через воз по-славянски и űber по-немецки - Gnade űber G-nade значит по-русски 'благодать на благодать', sur и après по-французски - grâce sur grâce или après grâce, - как переводит Рейс, - ничем не оправдывается. (Один английский перевод, по особенности предлога for - for grace, - имеет отчасти в одном смысле значение вместо).
  13) Ότί стоит во всех древнейших списках и значит потому что.
  В переводе 16 и 17 стихов я отступаю от обычного перевода. Отступления, делаемые мною, подтверждаются требованиями языка, ясностью получаемого смысла, связностью всей речи и строгою соответственностью с предшествующим. Как в переводе слова λόγος - слово, γίγυομαι - творю, так и теперь в переводе слова δόξα - слава, μουογεής - единородный, предлога άυτι - сверх, воз, ώς - quasi, als, χάρις - благодать и глагола λαμβάυειυ в этом месте словом получить - пусть требуют объяснений не от меня, но от прежних переводчиков. Только желание подвести слова под вперед утвержденное мнение могло заставить переводчиков давать такой несвойственный языку и все-таки темный перевод этого места.
  Δόξα означает воззрение, догмат, учение, верование; только в редких случаях оно имеет значение славы, а то в смысле русском народном - слава.
  Церковный перевод передал δόξα в этом месте словами gloria, Herrlichkeit, слава. Но смысл этих слов неприложим к разумению, и потому Церковь придала и слову слава то настоящее значение учения, верования, которое оно имеет, и потому говорит: 'мы видели его славу как единородного сына', понимая под словом слава не вполне Gloria, а что-то другое. Часто Церковь слово слава употребляет прямо в смысле верования, учения, как напр. в выражении όρθή δόξα - православие или правоверие. Я ставлю учение вместо славы, как слово более точное, но готов и оставить слово слава, если придать ему значение верования. Значение μουογεής - однородного - подтверждается версией этого места у Оригена, там стоит άλήθώς μουογευής ώς παρά παιρός, т. е. истинно однородного, как от Отца. Παρά παιρός есть только объяснение того, что значит μουογεής - совсем такой же, как от Отца.
  Χάρις переведено словом gratia, brase, Gnade, благодать. Первые два - gratia и grace--значат прелесть, но слова эти, хотя и переведены так, понимаются не в этом значении, а в том, которое получили эти слова после. Точно так же и слово Gnade, означающее милость, не понимается в значении милости, а в значении другом, данном слову после. То же со словом благодать означающим благой дар: оно понимается не в смысле благой дар, а в том смысле, который дан этому слову после.
  Но если понимать слово χαρις в значении церковной благодати, то 17-й стих, где сказано: 'и благодать вместо или за благодать', нарушает этот смысл. 'И благодать вместо благодати' значит, что прежняя благодать заменена новой; но это значение было противно церковному смыслу, и потому переводчики должны были изменить значение предлога άυτι, на котором зиждется весь смысл, и совершенно произвольно передали его воз, на sur, űber, по-английски for. При этой переделке получился тот смысл, который был нужен, именно тот, что от Христа мы получили прибавление благодати. Но при этом произвольном переводе объяснение всего места и в особенности 16-го стиха стало еще труднее. Сказано: 'от полноты его мы получили благодать на благодать' и слова эти объясняют тем, что мы получили от Иисуса Христа, добавляет к благодати, полученной через Моисея. Но вслед затем говорится, что закон Моисеем дан, благодать же и истина Иисусом Христом, т. е. благодать и истина противополагаются закону Моисея.
  Трудность перевода этого места состоит в том, что в 14-м стихе говорится, что разумение стало плотью, и мы увидали его учение или славу, как однородного от Отца, преисполненного (как понимает Церковь) χάρις и истины. Как ни понимать χάρις, до сих пор ясно, что λόγος был полон χάρις и истины. Но в 16-м стихе, начинающемся с ότι, говорится, потому что от полноты Иисуса Христа мы получили χάρις вместо - или за - χάρις и ничего не сказано об истине, тогда как в начале говорится, что он Христос, был полон χάρις и истины, и в 17-м стихе опять говорится, что χάρις и истина от Иисуса Христа. Если бы не было 16-го стиха, все бы еще кое-как можно бы связать: λόγος был полон χάρις и истины (хотя и очень неловко сказано: вместо того, чтобы сказать, что он научил нас, дал нам χάρις и истину, сказано, что он был полон), но если он полон χάρις и истины, то ясно то, что сказано в 16-м стихе, что закон Моисеем дан, т. е. не χάρις и истина, a χάρις и истина даны Иисусом Христом. Но 15-й стих, стоящий в середине и как будто разъясняющий связь 14-го с 17-м, совершенно нарушает ее. Если даже переводить (что невозможно) άυτι через на и χάρις через благодать на благодать и под первой благодатью разуметь закон Моисея, - непонятно, почему сказано в 17-м стихе, что благодать и истина даны через Иисуса Христа, было бы сказано, что добавление благодати, а не благодать и истина. Чтобы придать смысл этому месту, надо переводить χάρις через богоугождение и άλήθεια через слово делом, на деле; и тогда выходит тот смысл, что совершенное учение богоугождение на деле дал нам Иисус Христос, потому что от совершенства его мы получили радостное, свободное, жизненное богоугождение, вместо богоугождения внешнего. Закон дан Моисеем, но богоугождение, исполняемое на деле, дано нам - Иисусом Христом.
  
  
  Воплощение разумения.
  Мр.I, 4. Явился Иоанн, крестя в пустыне и проповедуя крещение покаяния для прощения грехов.
  Л.Н.Т. Явился Иоанн Купало1 в степи и проповедовал купанье в знак2 перемены жизни3, в знак освобождения от заблуждений4.
   Примечание.
  1) Βαπτίζω - купаю, омываю. Я предпочитаю народное выражение 'купать' слову 'крестить', потому что 'крещение' получило церковное значение таинства и не выражает самого действия, выражаемого глаголом Βαπτίζω.
  2) Είς я перевожу: в знак, как оно весьма часто переводится, так как значение в здесь не применимо.
  3) Μετάυοια - слово в слово - передумание, изменение мысли. 'Покаяние' верно бы передавало значение слова, если бы слово 'покаяние' не получило свойственного ему церковного значения. Я ставлю слово обновление, имеющее в народном языке значение покаяния, но не столько в смысле раскаяния, сколько в смысле внутреннего изменения.
  4) Άμαρτία - значит грех, но не в смысле греха религиозного, но греха в смысле ошибки, огреха; и потому я перевожу это слово через заблуждение.
  
  
  Мф. III, 2. И говорит: покайтесь, ибо приблизилось царство небесное.
  Л.Н.Т. Иоанн говорил: одумайтесь, потому что наступило1 царство небесное2.
   Примечание.
  1) Ήγγιχε есть перфект и означает то, что совершилось и теперь совершается. Глагол, значит приближаюсь. В форме перфекта он означает то, что царство Бога уже приблизилось так, что больше приближаться не может. И действительно по всем пророчествам царство Бога было в будущем и приближалось. Теперь же оно совсем приблизилось. И потому ήγγιχε должно быть переведено в этом месте теперь пришло, наступило.
  2) Царство небесное. Слова эти получили свое церковное значение. Они означают царство, составленное из всех верующих, царем в нем Иисус Христос. Очевидно, не об этом царстве небесном мог до Иисуса говорить Иоанн Креститель. В устах Иоанна Крестителя и Иисуса Христа слова эти должны иметь значение понятное для всех тогдашних слушателей. Царство небесное для всех слушающих евреев означало пришествие Бога в мир и воцарение его над людьми, то, чем переполнены все пророчества Захарии, Иосии, Малахия, Иоиля, Иеремии. Особенность смысла речей Иоанна Крестителя от других пророков состоит здесь в том, что тогда, как другие пророки неопределенно говорили о будущем воцарении Бога, Иоанн Креститель говорит, что царство это наступило и воцарение совершилось. Все почти пророки при этом воцарении Бога предсказывали внешние чудесные, страшные события, один только Иеремия предсказывал воцарение Бога в людях не внешними явлениями, а внутренним соединением Бога с людьми. И потому утверждение Иоанна Крестителя о том, что царство небесное наступило, не смотря на то, что не было никакого страшного явления, надо понимать так, что наступило то внутреннее царство Бога, о котором предсказывал Иеремия
  
  
  Проповедь Иисуса.
  Ин.II, 19-34 включительно.
  Сказано только, что, увидав Иисуса Христа, Иоанн сказал: 'Он идет за мной, но был прежде меня'. А не говорит, Христос ли он. И потому, как в этом месте, так и в последующих, относящихся до указаний на то, что Иисус был Христос, надо отделять указание на то, что он Мессия, от учения, с которым они часто слиты. Был ли или не был Иисус, учение которого охватило большую половину мира, тем Христом, с точки зрения иудеев, которого они ожидали, - есть вопрос совершенно чуждый учению.
  Для евреев, переходивших в христианство, он мог иметь значение, и потому понятно, почему в Евангелиях часто затемняется смысл мест; затемняется он только для того, чтобы доказать, что Иисус был Христос, то есть помазанник; что, как Давид и Саул были помазаны, так и Христос был помазан Иоанном.
  Для людей же не еврейского закона и ничем не убежденных в том, что Иисус был истинный посланник Божий, утверждения Иоанна об Иисусе, если бы они и были сказаны,- совершенно не нужны.
  Стихи Ин. I, 19-34; Мф. Ш, 16, 7; Мр. I, 10, 11 и Лк. Ш, 21, 22, имеют содержанием удостоверение и доказательства того, что Иисус Христос есть сын Божий.
  Был ли Иисус Христос сын Божий по понятиям иудеев, для нас, не иудеев, совершенно безразлично. Если бы не было других доказательств его сыновности Богу, кроме голоса, который 1880 лет тому назад неизвестно кто слышал, то это предание о голосе с неба не убедило бы никого в его избранности и сыновности Богу.
  Для того же, кто понял истинность Иисуса и сыновности его Богу так, как они объяснены в 1-й главе, предания о голубе и голосе с неба, по меньшей мере, излишни.
  
  
  Первые ученики.
  Ин. I, 51. И говорит ему: истинно, истинно говорю вам: отныне будете видеть небо отверстым и ангелов божьих восходящих и нисходящих к сыну человеческому.
  Л.Н.Т. И он сказал: Узнаешь то что важнее этого. Истинную правду говорю вам: теперь узнаете, что небо открыто и силы Божьи будут сходить к сыну человеческому1 и восходить от него на небо.
   Примечание.
  1) Υίος τού άυύρωπου - Сын человеческий и по смыслу и по употреблению значит и не может значить ничего другого, как 'человек' в смысле общих всем людям свойств человеческих.
  По прежнему учению Бог был отдельное существо от человека. Небо - обиталище Бога и сам Бог были закрытыми для человека. По учению Иисуса Христа небо открыто для человека. Общение Бога с человеком установлено. Жизнь человека от Бога, и Бог всегда с человеком, и потому сила Божья сходит к сыну человеческому; человек познает ее в себе и восходит на небо. Человек из себя познает Бога. В этом и заключается наступление царства Божья, которое проповедовал Иоанн и подтверждает Иисус.
  
  
  Ин.VI,30. На это сказали ему: какое же ты дашь знамение, чтобы мы увидели и поверили тебе? Что ты делаешь?
  Л.Н.Т. Какой же ты нам дашь пример, чтобы мы верили тебе, что ты сам делаешь?1
   Примечание.
  1. Церковь понимает эти слова Иисуса всегда так, что Иисус велит верить в себя. Иисус ничего подобного не говорит, он везде увещевает их верить в то, что он говорит, и ответ иудеев показывает, что они и не думали понимать так Иисуса. Они говорят: ну вот, ты велишь верить в того, кого послал. Ну, что же ты делаешь?1
  
  
  
  Из главы II.
  Общее примечание.
  Содержание этой 2-й главы есть отрицательное определение Бога. Смысл царства Божия в мире Иисус выразил словами пророка Исайи. Царство Божье есть счастье для несчастных, спасение для страдающих, свет для слепых, свобода для несвободных. Ученикам своим Иисус сказал, что царство небесное в том, что отныне Бог уже не будет тем Богом неприступным, каким Он был прежде, а что отныне Бог будет в мире и в общении с людьми. Если Бог в мире и в общении с людьми, то - какой это Бог? Тот ли это Бог Творец, сидящий на небесах, являвшийся патриархам и давший свой закон Моисею, Бог мстительный, жестокий и страшный, которого знали и почитали люди, или это другой Бог?
  И в этой 2-й главе Иисус определяет то, что не есть Бог. Для того чтобы это было вполне понятно, необходимо восстановить настоящее значение речей Иисуса Христа, значение, которое все Церкви старательно затемняли.
  Значение речей и действий Иисуса Христа, приведенных в этой главе, то, что Иисус Христос отрицает все, решительно все вероучение еврейское. В сущности, это до такой степени ясно и несомненно, что как-то совестно доказывать это. Надо было, чтобы наши Церкви постигла та странная историческая судьба, заставившая их против здравого смысла соединять в одно несоединимые, прямо противоположные учения: Христианское и еврейское, чтобы они могли утверждать такую нелепость и скрывать очевидное. Стоит не только прочесть, но пробежать Пятикнижие, в котором до малейших подробностей определены все действия человека в десятках тысяч самых разнообразных случаев, чтобы ясно видеть, что при таком подробном, мелочном определении всех поступков человека не может быть места какому-нибудь продолжению, дополнению учения закона, как уверяют Церкви. Еще мог бы быть какой-нибудь простор для нового закона, если бы сказано было, что все законы эти людские. Но нет, ясно и определенно сказано, что все это - о том, как и когда срезать или не срезать прыщики крайней плоти, о том, как и когда, побить всех жен и детей, каких людей как вознаградить за нечаянно убитого вола, - слова самого Бога. Как же дополнять этот закон? Дополнять такой закон можно только новыми подробностями о прыщиках крайней плоти, о том, кого еще убить надо и т. Д. Все определено, нечего проповедовать. Для первого слова какой-нибудь проповеди в виду Пятикнижия, надо разрушить Пятикнижие, закон Пятикнижия. А в том, что Пятикнижие от Бога и Евангелие от Бога, в этом-то самом должна себя и других уверять Церковь. Что же ей больше делать, как не закрывать глаза на очевидность и напрягать все силы изворотливости ума, чтобы соединить несоединимое.
  Сделалось это вследствие ложного учения Павла, которое предшествовало знанию учения Христа, и по которому непонятое учение Христа было представлено, как продолжение учения евреев. Но когда уже раз это совершилось, и задача была поставлена не в том, чтобы понять смысл учения Христа, а в том, чтобы соединить несоединимое, что же было делать, как не вилять и не говорить те туманные, несвязные, выспренные речи, как Павлово послание к Евреям, и весь тот сумбур в этом же роде, который 1800 лет проповедуют так называемые отцы Церкви и богословы. В самом деле, что ни возьмем:
  В Евангелии: не только убить кого-нибудь, но запрещается сердце иметь на кого-нибудь; в Пятикнижии: убить, убить и убить жен, детей и скотов.
  В Евангелии: богатство - зло; в Пятикнижии - высшее благо и награда.
  В Евангелии: все люди братья; в Пятикнижии - все враги, одни иудеи братья.
  В Евангелии: никакого внешнего богопочитания; в Пятикнижии большая половина книг определяет подробности внешнего служения Богу.
  И это-то учение Евангельское, как уверяют, есть дополнение и продолжение Пятикнижия.
  О той лжи и неизбежно-ложном понимании учения Христа, которые вытекают из этого нелепого утверждения, по отношению к другим местам Евангелия, будет сказано в своем месте, теперь же речь идет о внешнем богопочитании, против которого восставал Иисус.
  По толкованиям Церкви выходит, что все те места, которые помещены в этой 2-й главе: отрицание омовений и необщения с неочищенными, отрицание всего, считающегося нечистым, отрицание постов, отрицание важнейшего завета евреев с Богом - субботы, отрицание всех жертвоприношений, отрицание необходимости рукотворного храма, отрицание даже самого священного для евреев места, Иерусалима, и, наконец, отрицание самого Бога как чего-то внешнего, а признание Бога - духом, которому надо служить в духе,- все это, по толкованиям Церкви, какие-то для нас совершенно ненужные нападки на выдуманные какими-то фарисеями излишние тонкости.
  Иисус боролся со всеми законами Пятикнижия, само собою, разумеется, исключая некоторых истин, которые должны же были быть в этой куче безобразия и вздора. Так он понимал о заповеди любить отца и мать, любить ближнего. Но то, что в Пятикнижие нашлись две, три фразы, которые мог признать Иисус, не доказывает, что он дополнял и продолжал его, так же, как не доказывает то, что человек, оспаривая другого, берет его же некоторые слова для утверждения своих доводов.
  Иисус не с фарисеями спорил, а со всем законом и в своих отрицаниях внешнего богопочитания он перебрал все, что только составляло догмат веры внешнего богопочитания каждого взрослого еврея.
  Вот, как определено, было по Второзаконию богопочитание евреев:
  Об очищении. Левит XVII, 7. Чтобы они впредь не приносили жертв своих идолам, за которыми блудно ходят они. Сие да будете для них постановлением вечным в роды их.
  8. Еще скажи им: если кто из дома Израилева и их пришельцев, которые живут между вами, приносит всесожжение или жертву,
  9. И не приведете ее, для посвящения Вечному, ко входу в скинию, тот человек будет изгнан из среды народа.
   Числа. XIX, 13. Всякий, прикоснувшийся к мертвому телу какого-либо человека умершего и не очистивший себя, осквернит жилище Господа; истребится человек тот из среды Израиля, ибо он не окроплен очистительною водою, он не чист, еще нечистота его на нем.
  14. Вот закон: Если человек умрет в шатре, то всякий, кто придет в шатер, и все, что в шатре - нечисто будете семь дней
  15. Всякий открытый сосуд, который не обвязан и не покрыт, нечист.
  16. Всякий, кто прикоснется на поле к убитому мечем или к умершему, или к кости человеческой, или к гробу нечист будет семь дней.
  17. Для нечистого пусть возьмут пепла той сожженной жертвы за грех, и нальют на него живой воды в сосуд.
  18. И пусть кто-нибудь чистый возьмет иссоп, и омоет его в воде и окропит шатер и все сосуды, и людей, которые находятся в нем, и прикоснувшегося к кости (человеческой) или к убитому, или к умершему, или к гробу.
  19. И пусть окропит чистый нечистого в третий и седьмой день, и очистит его в седьмой день. И вымоет он одежды свои, и омоет (тело свое) водой, и к вечеру будет чист.
  20. Если же кто будет нечист и не очистит себя, то истребится человек тот из среды народа; ибо он осквернил святилище Господа; очистительною водою он не окроплен, он нечист.
  21. И да будет это для них уставом вечным. И кропивший очистительною водою пусть вымоет одежды свои; и прикоснувшийся к очистительной воде нечист будет до вечера.
  22. И все, к чему прикоснется нечистый, будет нечисто; и прикоснувшийся человек нечист будет до вечера.
  О постах. Левит XVI, 29. И да будет сие для вас вечным постановлением: в седьмой месяц, в десятый (день) месяца смиряйте души ваши и никакого дела не делайте, ни туземец, ни пришлец, поселившийся между вами:
   Левит XX111, 27. Также в девятый (день) седьмого месяца сего, день очищения, да будет у вас священное собрание; смиряйте души ваши и приносите жертву Господу.
  О субботе. Исход XXXI, 13. Скажи сынам Израилевым так:
  Субботы мои соблюдайте; ибо это знамение между Мною и вами в роды ваши, дабы вы знали, что Я Господь, освящающий вас.
  О жертвах не стоит выписывать потому, что добрая часть Пятикнижия наполнена определенными установлениями от самого Бога о том, какие и как Ему нужно приносить жертвы.
  То же можно сказать и об Иерусалиме. Иерусалим - город Бога. Бог там живет. О том, что Бог не дух, а внешнее существо с руками, глазами и ногами, видно из всех мест, где только упоминается о Боге. И потому, отрицая и очищение, и посты, и субботы, и жертвы, и храм плотского Бога, Иисус не продолжал веру Моисея, но всю под корень отрицал ее.
  
  
  
  
  
  Отрицание субботы.
  Мр. II, 28. (Мф.XI,8: Лк. VI, 5). Посему сын человеческий есть господин и субботы.
  Л.Н.Т. И потому человек1 господин субботы.
   Примечание.
  1) Сын человеческий здесь никак не может пониматься в смысле божества, так как сказано, что суббота сделана для человека, а не человек для субботы, и потому вывод никак не может относиться к новому лицу - Сыну Человеческому - Богу. 'Сын человеческий' имеет здесь значение, какое он имеет везде, значение человека вообще.
  Вся эта речь, имевшая огромную важность тогда, когда она была произнесена, имеет огромную важность и для нас, если мы хотим понять учение Иисуса. Вследствие же ложного представления толкователей о том, что Иисус только продолжал закон Моисеев, от нее ничего не остается, кроме ненужной пикировки с какими-то фарисеями.
  Для непредубежденного читателя место это имеет огромное значение, а именно то, что Иисус при первом столкновении с законами внешнего богопочитания всеми силами прямо под корень отрицает его. Суббота есть главный завет Бога со своим народом. Несоблюдение субботы казнится смертью. Суббота исполнялась и исполняется до сих пор и половина талмуда трактует о ней. Соблюдение субботы для евреев есть то, что для церковников причастие. Так же как не еврей тот, кто не соблюдает субботы, - не православный и не католик тот, кто не причащается. Осквернить субботу и осквернить причастие - одинаково ужасно.
  И вот Иисус говорит, что эта суббота - пустяки, людская выдумка, что важнее всякой внешней святыни человек; что для того, чтобы это понять, надо понять, что значат слова: 'Милости хочу, а не жертвы', и что субботу, т. е. считающееся самым важным внешнее богопочитание, - не нужно исполнять. И вот это-то значение скрадено толкователями.
  Слова против субботы относятся только к внешнему богопочитанию, которое установила Церковь. Но остаются слова: Здесь то, что более храма. Церковь искажает текст и говорит Тот, но и Тот все-таки значит 'человек' по смыслу всего последующего. Но толкователи уверяют, что это Иисус про себя, как про Бога, говорит.
  Смысл толкования тот, что Иисус сам храм, и от этого ученики могут, есть в субботу. И таким извращенным толкование заменяется глубокий смысл слов Христа.
  Оказывается, что то, что сын человеческий господин субботы, и что суббота сделана для человека, а не человек для субботы, как сказано у Марка, оказывается, это изречение совсем уничтожено, и что суббота отменена опять не человеком, а Богом.
  
  Мф. XII, 12. Сколько же лучше человек овцы! Итак, можно в субботу делать добро.
  Л.Н.Т. А ведь человек лучше овцы. Он сказал: оттого-то добро надо делать и субботу.
   Примечание.
  Если бы могло быть какое-нибудь сомнение в том, на основании чего Иисус Христос отвергает соблюдение субботы, то это место должно бы, казалось, рассеять его. Не на основании своего мнимого личного божества Иисус отвергает субботу, т. е. внешнее богопочитание, а на основании здравого смысла, все того же разумения, которое стало в основе всего.
  Он говорит: овцу вытащить из колодца можно, а человеку нельзя помочь, - это бессмысленно. Важнее всего человек и дела добра. Всякое внешнее богопочитание только может препятствовать исполнению дела жизни, и потому оно не только не нужно, но вредно. И он берет самое считавшееся важным из всех дел богопочитания, приводит пример, когда оно становится в разрез с делом добра и отвергает его.
  Разве не та же суббота есть воскресенье, есть трата на свечи, на плату попам, те богатства церквей, те заботы о внешнем богопочитании, которые всегда становятся в разрез с исполнением дел любви, которые не могут, не становится в разрез с делами любви к человеку по той простой причине, что дела богопочитания всегда обращены не на людей, а на что-нибудь мертвое, а дело любви может быть обращено только на человека.
  Никак нельзя говорить, как мне говорят всегда: 'обедня, причастие, молитва не помешают делать добро людям'. Как же не помешают, когда они направляют деятельность на что-то другое, чем на людей.
  Надо не забывать, что учение Иисуса состоит в том, чтобы всякий шаг жизни направлять на дела добра людям. Как же может быть для исполнения этого учения полезна деятельность, направленная прочь от людей? Все равно как уверять, что курить трубку очень полезно для того, чтобы вспахать поле. Может быть, это мало мешает, мало тратит времени, даже дает отдых и удовольствие, но это дело само по себе не содействует паханию поля, а противоположно ему. Отвергнув главное выражение богопочитания Евреев - субботу, и показав, что оно несовместимо с делами добра, что оно неразумно, Иисус показывает, что оно еще и вредно тем, что люди, исполняющие внешние обряды, этим исполнением считают себя правыми, а, считая себя правыми, уже не ищут избавления от заблуждений. И он опять повторяет, что определенные жертвы не нужны, а нужна любовь к людям.
  
  
  Изгнание из храма.
  Ин. II, 16. и сказал продающим голубей: возьмите это отсюда, и дома Отца моего не делайте домом торговли.
  Л.Н.Т. И сказал: вынесите это отсюда и не полагайте, что базар может быть домом Отца моего.
   Примечание.
  0н пришел в храм, выбросил все то, что нужно для их молитвы, точно так же, как теперь бы сделал тот, кто, придя в нашу церковь, выкидал бы все просвиры, вино, мощи, кресты, антиминсы и все те штуки, которые считаются нужными для обедни. Его спрашивают, какой он δημείου покажет для объяснения того, что он делает. Σημείου никогда, ни по какому лексикону не значило и не значит чудо, но, положим, это значит чудо. Что же значит вопрос иудеев? Человек повыкидывал все, что нужно для обедни, и у него спрашивают: 'Какое ты нам покажешь чудо, что ты это делаешь?' - вопрос этот, по меньшей мере, непонятен. Евреи могли спросить, зачем он это делает; могли спросить, чем он заменит то, что он уничтожил; могли спросить, какое он имеет право это делать? Но с какой стати, вместо того, чтобы его выгнать, они спрашивают его: 'Покажи нам чудо'. Еще удивительнее то, что на вопрос иудеев: покажи нам чудо, он отвечает вовсе не тем, что покажу или не покажу чудо, а говорит: 'Бросьте этот храм, - я вам в три дня сделаю новый - живой'. По толкованиям Церкви это значит, что чудо, которое он сделает, он сделает после смерти, чудо, в которое никто из евреев и после смерти-то не поверит, и эти слова его убеждают всех. И вслед за этим говорится, что чудеса его, т.е. то, что он обещал сделать после смерти, убедили всех и много народа ему поверили.
   Ведь стоит только снять очки церковные, чтобы видеть, что это не разговор, а бред сумасшедших. Иисус делает непонятное дело, выгоняет скотину из храма. Евреи, вместо того, чтобы выгнать его, говорят зачем-то: 'Покажи нам чудо'. Он забывает о том, что он выгонял за что-то все, что нужно для службы, из храма, и говорит: Чудо я вам покажу, когда умру, но так, что вы не увидите, и от этих его слов все поверили в его учение. И смысл всего тот, что Христос чрез три дня воскреснет. И сказал это не Христос, а писатель евангелия.
  По евангелисту Иоанну первым делом Иисуса есть так называемое очищение храма, в действительности же уничтожение храма, и не какого-нибудь храма, а храма в Иерусалиме, того, который считается домом Бога, святыней из святынь. Иисус приходит в храм и уничтожает все, что нужно для служения. Не говоря уже о том, что сказано во введении о Боге, о том, что Бога никто никогда не видел и не видит, и то, что Иисус дал нам новое богоугождение вместо прежнего, Иисус сам в храме говорит слова пророков о том, что храм Бога есть весь мир людей, а не вертеп разбойников.
  Объяснять это - все равно, что объяснять то, что в наше время пришли бы духоборцы в Православную церковь; повыкидали бы все антиминсы и сказали бы: Бог есть дух и ему надо служить духом и делом. И дело и слова писания уже так ясно говорят, что прибавлять и толковать нечего. И дело и слова ясно говорят: Ваше богоугождение есть мерзкая ложь, вы не знаете настоящего Бога, и обман вашего богослужения вреден, и его надо уничтожить. Вот это-то самое выражают действия и слова Иисуса в храме. Он отрицает и богослужение, и понятие еврейского Бога. На эти действия и слова его евреи говорят: Какое право ты имеешь так делать? И он отвечает: Право мое то, что ваше служение Богу - ложь, а мое живое служение есть истина. Мое служение Богу есть служение живое, делом. И многие верят Иисусу. Иисус первым делом своей проповеди отрицает ложного еврейского, видимого Бога. В следующей главе он говорит, что Бог-дух и Ему надо служить делом. И очевидно, что для того, чтобы люди могли верить в Бога-духа и служить Ему, нужно разрушить ложного, выдуманного Бога и ложное служение Ему, и это самое делает Иисус. Не понять этого нельзя.
   Если место это не понято церквами, то не от глупости, а от большого ума. Таких умышленных нелепых толкований встретится много. Такие толкования бывают тогда, когда церковь узаконила то самое, что отвергал Иисус. Так и теперь Иисус отвергает Бога-творца, внешнего Бога, отвергает всякое богослужение, кроме служения Богу делом. А церковь узаконила Бога-творца внешнего, и только тем существует, что совершает службы и жертвы. Тут уж по неволе глуп будешь.
  Тот же, кто хочет понимать Евангелие, должен твердо помнить, что первым действием Иисуса, прежде проповеди, было отрицание Бога внешнего и всякого внешнего богослужения. Уничтожение храма, повторенное всеми евангелистами (что весьма редко), есть очищение почвы для посева. Только после уничтожения прежнего Бога возможно учение о Боге Иисуса и о том служении Богу, которому учит Иисус.
  Все это место разъяснение стиха: Бога никто не видел и не видит никогда.
  
  
  Беседа с Никодимом.
  Ин. III, 3. Иисус сказал ему в ответ: истинно, истинно говорю тебе: если кто не родится свыше, не может увидеть царства Божия.
  Л.Н.Т. И в ответ сказал ему Иисус: Верно, говорю тебе, кто не зачат Богом с неба только тот может не понимать, что такое царство Бога.
   Примечание.
  На слова Никодима: 'мы знаем, что ты от Бога' и т. д., Иисус отвечает о царстве Бога. Отсутствие связи между ответом Иисуса и словами Никодима замечено всеми. Но мне кажется, что, если понимать так, как понимают обыкновенно всю беседу Никодима, то не только нет связи между словами Никодима и Иисуса, но слова Никодима ровно ничего не значат, ничего не говорят, не вызывают никакого ответа и должны быть опущены, как излишние.
  Слова Никодима получают смысл только тогда, когда вспомним, что к словам Никодима следует прибавить: Как же ты говоришь, что не надо богослужение, не надо храма, а говоришь о царстве Божьем.
  Никодим видит, что учение справедливо и важно, но по всему тому, что прежде говорил Иисус, видит, что он отрицает богослужение, и не может понять, какое же может быть царство Бога без бога еврейского, почитавшегося в храме. Он не понимает этого, и ночью один на один приходит к Иисусу и спрашивает его: 'Как же ты учишь о царстве Бога, а уничтожаешь всякое отношение к Богу?' Этот смысл вытекает из предшествующего - уничтожения храма и из последующего - ответа Иисуса, который говорите о том, какой его Бог и что он разумеет под словами 'царство Бога'.
  Очевидно, что если слова об иудейском боге,- связывающие речь Никодима с речью Иисуса,- и существовали, то они должны были быть выкинуты или переделаны переписчиками, верившими в еврейского Бога. Но и без этих слов связь речи очевидна, если понимать так, как написано предшествующее. Учение Иисуса Христа выражается тем, что он проповедует царство Бога и вместе с тем отвергает всякое исполнение закона и служение внешнему Богу.
  Мысль Никодима та: Ты проповедуешь царство Бога, а отрицаешь еврейского Бога. Что же такое твое царство Бога и твой Бог?
  И с первых слов Иисус говорит Никодиму о том, что сказано то, что царство Бога всегда есть, что оно внутри нас (Лк. XVII, 21), что нельзя не видеть царства Бога, что тогда только человек мог бы не видать царства Бога, если бы он мог быть не зачат от Бога. Условная форма стиха 3-го и 5-го означает не то, что должно зачаться от Бога, что человек должен стараться возродится свыше и от духа, как это понимает Церковь, и что не имеет смысла, но то, что всякий человек, потому что он есть человек, уже неизбежно зачат свыше и от духа.
  
  
  
  Ин. III, 7. Не удивляйтесь тому, что Я сказал тебе: должно вам родиться свыше.
  Л.Н.Т. И потому не удивляйся, что я сказал тебе: мы должны быть зачаты от Бога.
   Примечание.
  Стих этот имеет важное и глубокое значение. Глубокое и важное значение имеет и каждое слово этого стиха. И значение это вовсе не таинственное и мистическое, а самое ясное, хотя и глубокое.
  Прежде сказано в 3-м стихе, что человек должен быть зачат с неба, т. е. от Бога. Когда Никодим понял это зачатие в смысле плотском, то Иисус сказал, что, кроме плотского, есть еще зачатие не от плоти. Чтобы выразить то, что есть не плоть, употребил слово дух.
  Теперь (в 6 и 8 ст.) разъясняется, что в человеке есть плоть от плоти и дух от духа; здесь Иисус определяет, что есть начало жизни не плотской, и говорит: дух - т. е. то, что не плоть -- дует, т. е. движется и живет, где и когда хочет, т. е. свободно, независимо ни от чего, само от себя; и голос его понимаешь, т. е. оно разумно; но не знаешь, откуда он и куда, т. е. вне причины и вне последствий, вне закона причинности.
  Нужно сказать: Духовное начало живет свободно, разумно и вне причины и цели. Пускай скажут это так, чтобы всякий понял это, и нельзя сказать иначе, как так, как уже сказано.
  
  
  
  
  Ин. III, 13. Никто не восходил на небо, как только сошедший с небес сын человеческий, сущий на небесах.
  Л.Н.Т. Никто ведь1 не входил на небо. А только сшедший с неба сын человеческий2, то, который и есть на небе3.
   Примечание.
  1) Во многих списках стоит ούδείς δή - ведь.
  2) Здесь впервые встречается выражение: сын человеческий в том особенном значении, которое приписывает ему Иисус. В стихе о субботе, где сказано: суббота сделана сыном человеческим, 'сын человеческий' имеет значение просто - 'человек'. И в стихе: Будут ангелы восходить и сходить - выражение это может быть понято просто - 'человек'. Но здесь значение это точно определено в его особенном смысле.
  Прежде сказано, что в человеке есть этот зачатый с неба от Бога дух, зачатый духом. Теперь говорится, что на небе у Бога никто не бывал, никто не восходил до Бога, и потому про Бога мы не можем говорить; но от Бога с неба сошел, зачался сын духа, - дух человека, тот самый, который остается всегда на небе с Богом. И потому 'сын человеческий' значит: дух, сын духа в человеке.
  Для знающего евангелие излишне приводить места, в которых употребляются выражения 'сын человеческий' и 'сын Божий', говоря о людях. Все места эти имеют только одно это значение.
  Ин. VI, 27. Сын человеческий, на ком положил свою печать Отец - Бог.
  Mф. V, 45 Да будете сынами Отца.
  Лк. VI, 35. И будете сынами Всевышнего и т.д.
  3. Ό ώυ τώ ούραυώ слово в слово: тот, что на небе. 'Быть на небе' значит: быть Богом; небесное и божественное - равны. И потому тот, который и есть на небе значит: тот, который и есть Бог.
  
  
  
  Ин. III, 16. Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал сына своего единородного, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную.
  Л.Н.Т. Потому что так1 Бог любил людей, и для того дал сына своего, такого же как Он, чтобы всякий, полагаясь на него, не погибал, но имел жизнь невременную.
   Примечание.
  1) Οΰτω не относится к ώστε, во-первых, потому, что во всем Евангелии нет такого соотношения этих двух частиц и оно несвойственно языку Евангелия; во- вторых, и, главное, потому, что такое соотношение дает самый превратный, несвойственный смысл всему предложению. 'Бог так любил, что дал сына' - как понимает это Церковь, есть понятие невозможное по отношение к Богу. Можно сказать про человека: он так любил, что отдал последний рубль; но про бесконечное начало, про Бога, нельзя сказать. Нельзя мерить любовь Бога, нельзя говорить про жертвы Бога. Οΰτω γάρ соединяет только предыдущее с последующим. Было сказано, что, как Моисей возвеличил змея, так надо возвеличить сына человеческого, чтобы люди не умирали, но имели жизнь. Теперь говорится, что, как Моисей, любя народ, сделал змея, чтобы люди спаслись, так же Бог дал сына миру, чтобы люди спаслись.
  Этот стих и последующий отвечают на ту мысль, которая должна была быть у Никодима и которая живет во всех людях, когда они думают о значении своей жизни: зачем кто-то сотворил меня для того, чтобы умереть? На это чувство всякого человека и отвечает Иисус. Он прежде еще сказал, что человек может не пропасть, не уничтожится; теперь он подтверждает это и говорит: Бог не мог для погибели людей дать им сына своего - жизнь, а Он любил мир и для блага его дал ему жизнь, не за тем, чтобы она пропадала, а чтобы она была вечная. Надо помнить тоже, что под словом 'Бог' в этом месте никак нельзя разуметь не только нашего, или еврейского Бога, но никакое определенное существо.
  Уже сказано, что Бога никто не знал и не знает: сказано, что на небе никто не бывал, а только есть сошедший с неба сын человеческий, и сказано, что человек рожден от духа, и потому здесь под словом 'Бог' должно разуметь только источник - начало духа в человеке. Про начало это сказано только то, что оно любило мир, т. е. что все, что мы о нем знаем, есть то, что оно есть: субъективно - любовь, объективно - благо
  Разница моего понимания с пониманием церковным состоит в том, что я понимаю под словом 'Бог' то, что Иисус определил под этим словом в искушении, в беседе с Никодимом в беседе с самарянкою, а не того Бога творца еврейского, которого отрицал Иисус и которого под словом 'Бог' понимает Церковь.
  Если Бог есть творец всемогущий, благой и всеведущий, как понимает его Церковь, то является вопрос: зачем он, будучи благим, сотворил человека таким, что человек может быть дурен и погибнуть. Зачем смерть?
  Бог всемогущий, всеведущий мог не сотворить зла и мог прекратить зло, а допустил его продолжение и размножение. За что же он погубил людей, которых он мог избавить от греха и смерти? Зачем сделал дьявола и попустил его пасть.
  Допуская Бога, творца всего, для разъяснения этого противоречия необходимо выдумать дьявола, падение Адама, искупление, благодать...
  Непонимание учения Иисуса об отрицании еврейского Бога-творца о замене этого Бога единым Богом - духом, 0тцом сына человеского, разумением, - неизбежно вело к изобретению бессмысленных, соблазнительных и безнравственных догматов о творении Богом злых духов, об искуплении и о вечных муках. Стоит только понимать прямо то, что сказано в предшествующих главах и во всем Евангелии о сыне человеческом - однородном Отцу, которого признает Иисус, для того, чтобы противоречия этого не существовало. Притчи о сеятеле и другие как бы предугадывают вопрос о том, что есть то, что человек называет злом и отвечают на него.
  Иисус объявил, что Бога творца, законодателя и судьи никакого никто не знает и не знал, а есть только в человеке дух, нисшедший из бесконечного начала - сын духа, свет разумения и в нем жизнь.
  В беседе с Никодимом сказано, что источник жизни, Бог, дал жизнь миру, любя его. Не сказано, что Бог любил каждого человека, как и нигде не сказано; но именно сказано, что Бог любил мир, т. е. людей вообще, и хотел им дать жизнь, и потому дал миру сына, и тем дал миру, т. е. людям вообще, жизнь и возможность вступить в царство Божье.
  
  
  
  Нагорная проповедь.
  Лк. VI, 20. (Мф. У, 3). И Он возведши очи свои на учеников своих, говорил: блаженны нищие духом, ибо ваше есть царствие Божие.
  Л.Н.Т. И подняв глаза на учеников1, сказал: счастливы нищие2, бродяги, потому что ваше царство Бога.
   Примечание.
  1) Надо не забывать, что, как по Матфею, где сказано, что перед тем, как Иисус начал говорить, 'ученики подошли к нему', так и по Луке, где сказано, что 'подняв глаза на учеников, Он начал говорить', - надо не забывать, что Иисус говорит народу, но речь свою обращает к ученикам, и по Луке говорит им: 'Блаженны вы нищие', разумея их так же, как и себя, - нищими, бродягами.
  2) У Матфея стоит: πτωχοί τώ πυεύματι; у Луки (в греческом тексте) просто πτωχοί. У Луки ли пропущено πυεύματι или у Матфея прибавлено? Чтобы решить это, надо прежде понять, что значит в этом месте πυεύματι.
  Вот что говорят церковные объяснения на слово 'духом' (Толк. Ев. Архм. Мих. Ев. Mф. стр. 66).
  Нищие духом - бедные духом. Быть бедным духом - значит иметь смиренное понятие о своих духовных качествах, уничтожить себя, считать себя грешником, вообще бедный духом есть смиренный, качество противоположное гордости, тщеславию или самолюбию. Поелику Адам пал от гордости, возмечтав быть Богом, то Христос восставляет нас посредством смирения (Феофилакт, ср. Злат.). Присовокупил духом, чтобы ты разумел смирение, а не бедность (Иероним).
  Для чего же не сказал, смиренны, а нищие? Потому что последнее выразительнее первого (Злат.).
  Все это можете быт глубокомысленно, но все это мысли Феофилактов, Иеронимов, Рейсов, но не Христа. Ибо если бы в этом месте Христос хотел сказать о смирении, то он и сказал бы это ясно, как он говорил во многих и многих местах. Здесь же Иисус, очевидно, ничего не хотел говорить о смирении, во 1-х, потому, что нищета духа, т. е. соединение слов πτωχοί τώ πυεύματι не имеет никакого смысла. Πτωχοί значит собственно: нищий, бездомовник, бродяга (прохожий) без того презрительного значения, которое приписывается этому слову и потому нельзя сказать: 'бродяга духом'.
  Во 2-х, потому, что все Евангелие учит о том, что надо возвысить дух, жить духом. Каким же образом Иисус скажет, что блаженны те, которые бедны духом?
  В 3-х, у Матфея сказано: блаженны вообще нищие духом, а потом в числе этих блаженств перечисляются другие, вытекающие из этого состояния блаженства. Между тем 'алчущие правды' никак не соединяется с понятием смирения. Если понятие 'алчущие правды' и не противоположно понятию смирения, то уж никак не вытекает из смирения.
  В 4-х, все следующие блаженства, - потому что только к первому блаженству прибавлены слова: их-то есть царство Божье - очевидно, должны разъяснить блаженства, вытекающие из первого. Но понятия: алчущие правды, милостивые, чистые сердцем - не вытекают из понятия смирения.
  В 5-х, награды, обещаемые за перечисляемые свойства, противоположны понятию смирение: увидят Бога, получат землю, нарекутся сынами Бога.
  Из этого видно, что перевод πτωχοί τώ πυεύματι 'смиренными' совершенно неправилен и невозможен, что два слова эти в соединении своем не имеют никакого значения.
  Какое же имеет значение πτωχοί без πυεύματι?
  По Луке Иисус говорит: Блаженны вы, бродяги, потому что вы в царствии Божьем.
  1) Значение этих слов может быть весьма не согласно с суждениями Иеронима и богатого юноши и всех нынешних и прежних богачей, называющих себя христианами и носителями истин христианских, но значение это филологически точно. Иисус говорит, что по учению его блаженны бродяги, то самое, что он поручил сказать Иоанну, когда его спросили, о чем его учение.
  2) Значение это согласно с последующей речью, в которой перечисляются те беды, которые испытывают бродяги - по Луке: горе, голод и гонения.
  3) Значение это согласно со смыслом учения до и посла Нагорной проповеди и со всей Нагорной проповедью.
  Иоанн был нищий, бродяга. Иисус всю жизнь был бродягой. Иисус и учит, что богатым нельзя войти в царство Божье, что надо отвернуться от всего и т. п., и вся Нагорная проповедь почти только об этом и говорит. И начинается Нагорная проповедь тем, что блаженны бродяги, и кончается тем, что не надо собирать, а жить, как птицы и цветы полевые.
  Из всего этого ясно, что слово πυεύματι не пропущено у Луки, но прибавлено у Матфея.
  Но зачем и как прибавлено это слово?
  Могло быть то, что в какой-нибудь версии было сказано: Блаженны духом нищие = μαχάριοι οί πτωχοί τώ πυεύματι, т.е. что нищие - бродяги все-таки блаженны духом. Этим можно объяснить появлению в этом месте неожиданного слова πυεύματι. При переписках же и передачах понятно, что люди, руководимые тем же чувством, которое охватило и богатого юношу, когда он узнал, что царство Божье принадлежит бездомовникам, перенесли это πυεύματι к πτωχοί и, как Иероним, объяснили, что Иисус нарочно присовокупил 'духом', чтобы понимали, что не 6едные, а смиренные. Получившийся темный смысл этих первых слов у Матфея сделал то, что при переписках в эти же первые стихи вошли у Матфея изречения, вовсе не подходящие к первому блаженству, именно: стихи 5, 6, 7, 8, 9.
  Mф. V, 5. Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю.
   6. Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся.
   7. Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут.
   8. Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят.
   9. Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божьими.
  Мысли, выраженные в этих стихах, не говоря уже о том, что изречения эти суть повторения изречений Ветхого Завета, мысли эти ничего не выражают такого, что бы не выражено было в других местах Евангелия более у места и сильнее; здесь же они, очевидно, не в своем месте и вставлены случайно.
  Для того неясного смысла, который, получается от 3-го стиха, при прибавлении слова 'духом', они могли быть вставлены, но при том ясном смысле, который дает версия Луки, они, очевидно, излишни, не у места и нарушают смысл. И потому я пропускаю, как непонятное слово πυεύματι, так и вставленные стихи. Для того чтобы ясно было, что пропуск этот ничего не изменяет в смысле проповеди и не вносит никаких новых мыслей, выписываю здесь толкование на это место Церкви и Рейса. И в том и другом видно, что толкователи изобретают смысл, под самые неясные и незначительные слова.
  
  
  Вечный закон.
  Мф. V, 17. Не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков: не нарушить пришел Я, но исполнить.
   Лк. XVI, 17. Ибо истинно говорю вам: доколе не прейдет небо и земля, ни одна йота или ни одна черта не прейдет из закона, пока не исполнится все.
  Л.Н.Т. Не думайте, чтобы я учил1 о том, как уничтожить2 закон3. Я учу не уничтожать, а исполнять.
  Верно говорю вам: пока небо и земля стоят, и каждое положение закона будет стоять перед вами до тех пор, пока не будет исполнено все4.
   Примечание.
  1) Έρχεσθαι (ήλυον) во всех местах, где имеет дополнением глагол или глагольное существительное, должно быть переводимо: пришел открыть, объяснить, показать, учить, или просто: показывать, учить.
  2) Καταλύσαι τόν νόμον значит: уничтожить, a νόμον с членом значит во всем Евангелии - закон Божий в противоположность закону Моисея, который всегда выражался тем же словом, но без члена.
  Примеры употребления закона вообще, с членом, в Евангелии:
  Мф. XXII, 36. XXIII, 23.
  Примеры употребления закона Моисея, без члена:
  Лук. II, 23 - 24, и в особенности примеры того и другого в посланиях.
  3) Во многих списках слова ή τούς προφήτας = 'или пророков' опущены.
  'Закон и пророки' было обычное выражение, и потому естественно к слову τόν νόμον могло быть прибавлено προφήτας; прибавка же эта нарушает смысл, ибо речь идет не о законе и пророках, а о законе вообще.
  Иисус говорит: 'По всему, что вы слышали и видели от меня - отрицание обрядов, храма, и теперь по тому, что я говорю, что блаженны бродяги, и увещеваю всех сделаться бродягами, - вы можете думать, что я развязываю руки всем людям, говорю: делай, что хочешь, нет ни хорошего, ни дурного, нет закона. Так не думайте этого: я вовсе не тому учу, я не учу беззаконию, а учу исполнению закона и вот какого', - и говорит о тех правилах, которые он дает: 'кто будет поступать так, т. е. так, как я сейчас скажу, тот будет в царствии Божьем'.
  Мало того, в некоторых цитатах отцов Церкви все место это читается так, слово в слово: 'Что выдумаете: я пришел исполнить закон или пророков? Не исполнить пришел я, а уничтожить'. Только в этом обороте речи понятны слова 'или пророков'. Очевидно, что этот весь оборот речи не был принят в канон, но слова 'или пророки' были приняты из него и перенесены в речь, где они не понятны.
  Церковное объяснение, ничего не объясняет и избегает вопроса. Оно не объясняет, что надо разуметь под словом Божьим, и в каком отношении учение Христа к закону Моисея, и что надо разуметь под законом.
  Стоит только не разрывать учения и рассматривать его в связи с предшествующим и последующим, и смысл опять не только ясен, но необходим. Иисус говорит: надо быть нищим, бродягой (прохожим), чтобы войти в царство Божье, т.е. отрешиться от всех форм (привязанности к) жизни. В этих двух стихах он опять говорит о том, что надо быть бродягой, не таким бродягой, для которого нет закона и все позволено, а, напротив, бродягой, исполняющим закон, т.е. известные правила. Иисус учит, живет противно всем преданиям Моисеевым, его распинают за это, - вдруг оказывается, что он не нарушал, а продолжал закон Моисея. Казалось бы, нельзя выдумать ничего безумнее, а это-то самое и сделано.
  Слово δ νόμος с членом надо разуметь как loi morale и вот почему:
  По Луке по-гречески loi morale нельзя иначе и выразить как δ νόμος от νέμω закон и делю, т. е. черта предела, где кончается 'кон' - покуда можно и дальше чего нельзя.
  Лк. XXVI, 16. Закон и пророки до Иоанна: с сего времени Царство Божье благовествуется, и всякий усилием входит в него.
  Сказано: закон и пророки, т.е. закон писанный, еврейский, был нужен до Иоанна, а теперь царство Божье возвещается и т.д. и вслед за этим: Скорее небо и земля прейдут, чем пропадет одна черта из закона. Или Лука нарочно сопоставил два стиха, противоречащие друг другу, или он разумел под законом и пророками одно,- то, что никогда не может уничтожиться, пока есть люди.
  Слова черта, черточка, если бы нужно было подтверждение, еще подтверждают такое понимание закона: за - кон. Черта деления определяет кон и за - кон. Если бы речь шла о писаном законе Моисея, то сказано бы было: ни один стих, ни одно слово, ни одна буква, но никак: ни одна черта.
  Понимание закона как loi morale (с членом) и как закона писанного (без члена) особенно ясно в следующих местах посланий Павла к Римлянам:
  Римл. III, 27. Где же то, чем бы хвалиться? уничтожено. Каким законом? законом дел? Нет, но законом веры. Ибо мы признаем, что человек оправдывается верою, независимо от дел закона. Итак мы уничтожаем закон верою? Никак: но закон утверждаем.
  Здесь дело идет о 'законе и пророках', о писаном законе. Далее:
  Римл. VII, 16, Если же делаю то, чего не хочу, то соглашаюсь с законом, что он добр.
  Итак, я нахожу закон, что, когда хочу делать доброе, прилежит мне злое.
  Но в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного.
  Здесь дело идет о законе вообще, loi morale.
  То, что в ст. 17, 18, гл. V Мф. говорится о законе loi morale, ясно еще из того, что в конце проповеди, перечислив все, что должно делать, Иисус говорит: в этом (т. е. в этих маленьких правилах) весь закон и пророки, т. е. эти немногие правила заменяют весь писаный закон. Иисус говорит: не уничтожаю закон, напротив, выполняю его, потому что неизменнее земли и неба существует закон человеку - пока все не сделается.
  У Луки надо понимать: пока все не будет делаться по закону. Мысль та, что закон, указание того, что должно, существует и всегда будет существовать, пока мир существует и пока все не исполнится, т. е., что закон может не существовать только в двух случаях: 1) если бы мир прекратился и 2) если бы люди исполняли всегда закон, так как закон есть только указание того, что не исполнено, указание отклонения.
  
  
  О милостыне, посте и молитве.
  Мф. VI, 7. А молясь, не говорите лишнего, как язычники: ибо они думают, что в многословии своем будут услышаны:
   8. Не уподобляйтесь им: ибо знает Отец ваш, в чем вы имеете нужду, прежде вашего прошения у Него.
  Л.Н.Т. Молясь, не болтайте языком3, как комедианты4. Они думают, что болтовня их слышится.
  Не будьте, как они, потому что Отец ваш знает, что нам нужно еще прежде чем вы рот раскроете5.
   Примечание.
  3) Не сказано δταν προσεύχη; как прежде, но сказано προδενχόμενοι δέ μή βαττολογήσητε - молясь, не болтайте языком, т. е. молитва не в болтании языком, не в говорении слов
  4) Во многих списках стоит не έυνιχοι (язычники), а υποχριται (комедианты).
  5) Во многих списках стоит άυίξαι τό στόμα - прежде чем рот откроете.
  
  
  Мф. VI,11, Лк. ХI, 3. Хлеб наш насущный дай нам на сей день.
  Л.Н.Т. Денное пропитание дай нам с нужду1.
   Примечание.
  1) Слово έπιούσιον неверно переведено: 'насущный' - хлеб на этот день; слово это значит: необходимый.
  У Матфея стоит: 'не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого'; у Луки, в греческом тексте, последние слова 'избави нас от лукавого' не находятся. Последние слова суть очевидное прибавление к тексту Луки. 0бе фразы эти не только не заключают в себе никакой мысли, вводя бесполезное многословие, но и нарушают связь с последующим и предшествующим. В предшествующем стихе 7-ом Мф. сказано, что много говорить нечего: Отец знает, что вам нужно, прежде чем вы рот откроете. И говорится то одно, чего можно желать и просить у Бога. Это одно состоит в том, чтобы признавать Его Отцом, желать Его царства и воли, и потому прощать всем. И вслед за этим говорится: если вы не простите, и Отец не простит.
  'Вот то, что должно заменить вам молитву'. Другого смысла не имеют эти стихи. Но как во многом и многом случалось с учением Иисуса, так и здесь те самые слова, которые он употребил для того, чтобы отрицать всякую молитву внешнюю, те самые слова, с небольшими туманными прибавлениями, поняты, как образец молитвы просительной. Как еще яснее сказать, что не нужно молиться?
  Храм жертвы уничтожен; сказано: не жертва, а любовь ваша между собою нужна. Сказано: Бог - дух и Ему надо работать делом и в духе. Мало этого, как бы предвидя упорство людей удержать молитву, Иисус прямо говорит: не молитесь словами. Вся молитва должна состоять в желании царства Божьего и в исполнении Его правил, а все правила в том, чтобы не считать никого виновным, а всех любить и прощать. И что же? Эти самые слова, которыми он отрицает молитву, приняты за слова молитвы.
  
  
  
  Л.Н.Т. Не заботьтесь ни о еде, ни о чем. 0тец ваш, Бог, знает, что вам нужно; не заботьтесь вперед, довольно зла от заботы и одного дня, от которого вы не уйдете. Зачем прибавлять себе еще новое зло, заботясь о завтра. Держитесь только минуты настоящего, стараясь всегда только в эту минуту исполнять волю Бога, и вы войдете в жизнь. Ищите только того, чтобы быть в царстве Бога, исполнять волю Отца, а все остальное само придет. Желайте, ищите только одного этого, и Отец даст вам эту жизнь, не телесную, но духовную. Он знает, что для вас добро, и то самое даст вам. Это кажется вам трудным, потому что вы не видите пути. Вам кажется, что везде путь; но есть путь - один только путь, тот, который я вам показываю, - путь этих правил, и по нем вы войдете в царство Божье. Не бойтесь, - вы войдете, потому что Бог сам хочет этого:
  
  Евангелие от Фомы.
   Это тайные слова, которые сказал Иисус живой и которые записал Дидим Иуда Фома. И он сказал: Тот, кто обретает истолкование этих слов, не вкусит смерти.
  1. Иисус сказал: Пусть тот, кто ищет, не перестает искать до тех пор, пока не найдет, и, когда он найдет, он будет потрясен, и, если он потрясен, он будет удивлен, и он будет царствовать над всем.
  2. Иисус сказал: Если те, которые ведут вас, говорят вам: Смотрите, царствие в небе! - тогда птицы небесные опередят вас. Если они говорят вам, что оно - в море, тогда рыбы опередят вас. Но царствие внутри вас и вне вас.
  3. Когда вы познаете себя, тогда вы будете познаны и вы узнаете, что вы - дети Отца живого. Если же вы не познаете себя, тогда вы в бедности и вы - бедность.
  4. Иисус сказал: Старый человек в его дни не замедлит спросить малого ребенка семи дней о месте жизни, и он будет жить. Ибо много первых будут последними, и они станут одним.
  5. Иисус сказал: Познай то, что (или того кто) перед лицом твоим, и то, что скрыто (или тот кто скрыт) от тебя, - откроется тебе. Ибо нет ничего тайного, что не будет явным.
  6. Ученики его спросили его; они сказали ему: Хочешь ли ты, чтобы мы постились, и как нам молиться, давать милостыню и воздерживаться в пище? Иисус сказал: Не лгите, и то, что вы ненавидите, не делайте этого. Ибо все открыто перед небом. Ибо нет ничего тайного, что не будет явным, и нет ничего сокровенного, что осталось бы нераскрытым.
  7. Иисус сказал: Блажен тот лев, которого съест человек, и лев станет человеком. И проклят тот человек, которого съест лев, и лев станет человеком.
  8. И он сказал: Человек подобен мудрому рыбаку, который бросил свою сеть в море. Он вытащил ее из моря, полную малых рыб; среди них этот мудрый рыбак нашел большую (и) хорошую рыбу. Он выбросил всех малых рыб в море, он без труда выбрал большую рыбу. Тот, кто имеет уши слышать, да слышит!
  9. Иисус сказал: Вот, сеятель вышел, он наполнил свою руку, он бросил (семена). Но иные упали на дорогу, прилетели птицы, поклевали их. Иные упали на камень, и не пустили корня в землю, и не послали колоса в небо. И иные упали в терния, они заглушили семя, и червь съел их. И иные упали на добрую землю и дали добрый плод в небо. Это принесло шестьдесят мер на одну и сто двадцать мер на одну.
  10. Иисус сказал: Я бросил огонь в мир, и вот я охраняю его, пока он не запылает.
  11. Иисус сказал: Это небо прейдет, и то, что над ним, прейдет, и те, которые мертвы, не живы, и те, которые живы, не умрут.
  12. В (те) дни вы ели мертвое, вы делали его живым. Когда вы окажетесь в свете, что вы будете делать? В этот день вы - одно, вы стали двое. Когда же вы станете двое, что вы будете делать?
  13. Ученики сказали Иисусу: Мы знаем, что ты уйдешь от нас. Кто тот, который будет большим над нами? Иисус сказал им: В том месте, куда вы пришли, вы пойдете к Иакову справедливому, из-за которого возникли небо и земля.
  14. Иисус сказал ученикам своим: Уподобьте меня, скажите мне, на кого я похож. Симон Петр сказал ему: Ты похож на ангела справедливого. Матфей сказал ему: Ты похож на философа мудрого. Фома сказал ему: Господи, мои уста никак не примут сказать, на кого ты похож. Иисус сказал: Я не твой господин, ибо ты выпил, ты напился из источника кипящего, который я измерил.
   И он взял его, отвел его (и) сказал ему три слова. Когда же Фома пришел к своим товарищам, они спросили его: Что сказал тебе Иисус? Фома сказал им: Если я скажу вам одно из слов, которые он сказал мне, вы возьмете камни, бросите (их) в меня, огонь выйдет из камней (и) сожжет вас.
  15. Иисус сказал: Если вы поститесь, вы зародите в себе грех, и, если вы молитесь, вы будете осуждены, и, если вы подаете милостыню, вы причините зло вашему духу. И если вы приходите в какую-то землю и идете в селения, если вас примут, ешьте то, что вам выставят. Тех, которые среди них больны, лечите. Ибо то, что войдет в ваши уста, не осквернит вас, но то, что выходит из ваших уст, это вас осквернит.
  16. Иисус сказал: Когда вы увидите того, который не рожден женщиной, падите ниц (и) почитайте его; он - ваш Отец.
  17. Иисус сказал: Может быть, люди думают, что я пришел бросить мир (είρήνη) в мир (χόσμος), и они не знают, что я пришел бросить на землю разделения, огонь, меч, войну. Ибо пятеро будут в доме: трое будут против двоих и двое против троих. Отец против сына и сын против отца; и они будут стоять как единственные.
  18. Иисус сказал: Я дам вам то, чего не видел глаз, и то, чего не слышало ухо, и то, чего не коснулась рука, и то, что не вошло в сердце человека.
  19. Ученики сказали Иисусу: Скажи нам, каким будет наш конец. Иисус сказал: Открыли ли вы начало, чтобы искать конец? Ибо в месте, где начало, там будет конец. Блажен тот, кто будет стоять в начале: и он познает конец, и он не вкусит смерти.
  20. Иисус сказал: Блажен тот, кто был до того, как возник.
  21. Если вы у меня ученики (и) если слушаете мои слова, эти камни будут служить вам.
  22. Ибо есть у вас пять деревьев в раю, которые неподвижны и летом и зимой, и их листья не опадают. Тот, кто познает их, не вкусит смерти.
  23. Ученики сказали Иисусу: Скажи нам, чему подобно царствие небесное. Он сказал им: Оно подобно зерну горчичному, самому малому среди всех семян. Когда же оно падает на возделанную землю, оно дает большую ветвь (и) становится укрытием для птиц небесных.
  24. Мария сказала Иисусу: На кого похожи твои ученики? Он сказал: Они похожи на детей малых, которые расположились на поле, им не принадлежащем. Когда придут хозяева поля, они скажут: Оставьте нам наше поле. Они обнажаются перед ними, чтобы оставить это им и дать им их поле.
  25. Поэтому я говорю: Если хозяин дома знает, что приходит вор, он будет бодрствовать до тех пор, пока он не придет, и он не позволит ему проникнуть в его дом царствия его, чтобы унести его веши. Вы же бодрствуйте перед миром, препояшьте ваши чресла с большой силой, чтобы разбойники не нашли пути пройти к вам. Ибо нужное, что вы ожидаете, будет найдено.
  26. Да был бы среди вас знающий человек! Когда плод созрел, он пришел поспешно,- его серп в руке его, - (и) он убрал его. Тот, кто имеет уши слышать, да слышит!
  27. Иисус увидел младенцев, которые сосали молоко. Он сказал ученикам своим: Эти младенцы, которые сосут молоко, подобны тем, которые входят в царствие. Они сказали ему: Что же, если мы - младенцы, мы войдем в царствие? Иисус сказал им: Когда вы сделаете двоих одним, и когда вы сделаете внутреннюю сторону как внешнюю сторону, и внешнюю сторону как внутреннюю сторону, и верхнюю сторону как нижнюю сторону, и когда вы сделаете мужчину и женщину одним, чтобы мужчина не был мужчиной и женщина не была женщиной, когда вы сделаете глазá вместо глáза, и руку вместо руки, и ногу вместо ноги, образ вместо образа, - тогда вы войдете в [царствие].
  28. Иисус сказал: Я выберу вас одного па тысячу и двоих на десять тысяч, и они будут стоять как одно.
  29. Ученики его сказали: Покажи нам место, где ты, ибо нам необходимо найти его. Он сказал им: Тот, кто имеет уши, да слышит! Есть свет внутри человека света, и он освещает весь мир. Если он не освещает, то - тьма.
  30. Иисус сказал: Люби брата твоего, как душу твою. Охраняй его как зеницу ока твоего.
  31. Иисус сказал: Сучок в глазе брата твоего ты видишь, бревна же в твоем глазе ты не видишь. Когда ты вынешь бревно из твоего глаза, тогда ты увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего.
  32. Если вы не поститесь от мира, вы не найдете царствия. Если не делаете субботу субботой, вы не увидите Отца.
  33. Иисус сказал: Я встал посреди мира, и я явился им во плоти. Я нашел всех их пьяными, я не нашел никого из них жаждущим, и душа моя опечалилась за детей человеческих. Ибо они слепы в сердце своем, и они не видят, что они приходят в мир пустыми; они ищут снова уйти из мира пустыми. Но теперь они пьяны. Когда они отвергнут свое вино, тогда они покаются.
  34. Иисус сказал: Если плоть произошла ради духа, это - чудо. Если же дух ради тела, это - чудо из чудес. Но я, я удивляюсь тому, как такое большое богатство заключено в такой бедности.
  35. Иисус сказал: Там, где три бога, там боги. Там, где два или один, я с ним.
  36. Иисус сказал: Нет пророка, принятого в своем селении. Не лечит врач тех, которые знают его.
  37. Иисус сказал: Город, построенный на высокой горе, укрепленный, не может пасть, и он не может быть тайным.
  38. Иисус сказал: То, что ты услышишь твоим ухом, возвещай это другому уху с ваших кровель. Ибо никто не зажигает светильника (и) не ставит его под сосуд, и никто не ставит его в тайное место, но ставит его на подставку для светильника, чтобы все, кто входит и выходит, видели его свет.
  39. Иисус сказал: Если слепой ведет слепого, оба падают в яму.
  40. Иисус сказал: Невозможно, чтобы кто-то вошел в дом сильного и взял его силой, если он не свяжет его руки. Тогда (лишь) он разграбит дом его.
  41. Иисус сказал: Не заботьтесь с утра до вечера и с вечера до утра о том, что вы наденете на себя.
  42. Ученики его сказали: В какой день ты явишься нам, и в какой день мы увидим тебя? Иисус сказал: Когда вы обнажитесь и не застыдитесь и возьмете ваши одежды, положите их у ваших ног, подобно малым детям, растопчете их, тогда [вы увидите] сына того, кто жив, и вы не будете бояться.
  43. Иисус сказал: Много раз вы желали слышать эти слова, которые я вам говорю, и у вас нет другого, от кого (вы можете) слышать их. Наступят дни - вы будете искать меня, вы не найдете меня.
  44. Иисус сказал: Фарисеи и книжники взяли ключи от знания. Они спрятали их и не вошли и не позволили тем, которые хотят войти. Вы же будьте мудры, как змии, и чисты, как голуби.
  45. Иисус сказал: Виноградная лоза была посажена без Отца, и она не укрепилась. Ее выкорчуют, (и) она погибнет.
  46. Иисус сказал: Тот, кто имеет в своей руке, - ему дадут; и тот, у кого нет, то малое, что имеет,- у него возьмут.
  47. Иисус сказал: Будьте прохожими.
  48. Ученики его сказали ему: Кто ты, который говоришь нам это? (Иисус сказал им): Из того, что я вам говорю, вы не узнаете, кто я? Но вы стали как иудеи, ибо они любят дерево (и) ненавидят его плод, они любят плод (и) ненавидят дерево.
  49. Иисус сказал: Тот, кто высказал хулу на Отца,- ему простится, и тот, кто высказал хулу на Сына, - ему простится. Но тот, кто высказал хулу на Духа святого, - ему не простится ни на земле, ни на небе.
  50. Иисус сказал: Не собирают винограда с терновника и не пожинают смокв с верблюжьих колючек. Они не дают плода. Добрый человек выносит доброе из своего сокровища. Злой человек выносит плохое из своего дурного сокровища, которое в его сердце, (и) он говорит плохое, ибо из избытка сердца он выносит плохое.
  51. Иисус сказал: От Адама до Иоанна Крестителя из рожденных женами нет выше Иоанна Крестителя. <...>> Но я сказал: Тот из вас, кто станет малым, познает царствие и будет выше Иоанна.
  52. Иисус сказал: Невозможно человеку сесть на двух коней, натянуть два лука, и невозможно рабу служить двум господам: или он будет почитать одного, и другому он будет грубить. Ни один человек, который пьет старое вино, тотчас не стремится выпить вино молодое. И не наливают молодое вино в старые мехи, дабы они не разорвались, и не наливают старое вино в новые мехи, дабы они не испортили его. Не накладывают старую заплату на новую одежду, ибо произойдет разрыв.
  53. Иисус сказал: Если двое в мире друг с другом в одном и том же доме, они скажут горе: Переместись! - и она переместится.
  54. Иисус сказал: Блаженны единственные и избранные, ибо вы найдете царствие, ибо вы от него (и) вы снова туда возвратитесь.
  55. Иисус сказал: Если вам говорят: Откуда вы произошли? - скажите им: Мы пришли от света, от места, где свет произошел от самого себя. Он... в их образ. Если вам говорят: Кто вы? - скажите: Мы его дети, и мы избранные Отца живого. Если вас спрашивают: Каков знак вашего Отца, который в вас? - скажите им: Это движение и покой.
  56. Ученики его сказали ему: В какой день наступит покой тех, которые мертвы? И в какой день новый мир приходит? Он сказал им: Тот (покой), который вы ожидаете, пришел, но вы не познали его.
  57. Ученики его сказали ему: Двадцать четыре пророка высказались в Израиле, и все они сказали о тебе. Он сказал им: Вы оставили того, кто жив перед вами, и вы сказали о тех, кто мертв.
  58. Ученики его сказали ему: Обрезание полезно или нет? Он сказал им: Если бы оно было полезно, их отец зачал бы их в их матери обрезанными. Но истинное обрезание в духе обнаружило полную пользу.
  59. Иисус сказал: Блаженны бедные (образами), ибо ваше - царствие небесное.
  60. Иисус сказал: Тот, кто не возненавидел своего отца и свою мать, не сможет быть моим учеником, и тот, кто не возненавидел своих братьев и своих сестер и не понес свой крест, как я, не станет достойным меня.
  61. Иисус сказал: Тот, кто познал мир, нашел труп, и тот, кто нашел труп - мир недостоин его.
  62. Иисус сказал: Царствие Отца подобно человеку, у которого [хорошие] семена. Его враг пришел ночью, высеял плевел вместе с хорошими семенами. Человек не позволил им (служителям) вырвать плевел. Он сказал им: Не приходите, чтобы, вырывая плевел, вы не вырвали пшеницу вместе с ним! Ибо в день жатвы плевелы появятся, их вырвут и их сожгут.
  63. Иисус сказал: Блажен человек, который потрудился: он нашел жизнь.
  64. Иисус сказал: Посмотрите на того, кто жив, пока вы живете, дабы вы не умерли, - ищите увидеть его! И вы не сможете увидеть самаритянина, который несет ягненка (и) входит в Иудею. Он сказал ученикам своим: (Почему) он с ягненком? Они сказали ему: Чтобы убить его и съесть его. Он сказал им: Пока он жив, он его не съест, но (только) если он убивает его, (и) он (ягненок) становится трупом. Они сказали: Иначе он не сможет ударить. Он сказал им: Вы также ищите себе место в покое, дабы вы не стали трупом и вас не съели.
  65. Иисус сказал: Двое будут отдыхать на ложе: один умрет, другой будет жить. Саломея сказала: Кто ты, человек, и чей ты (сын)? Ты взошел на мое ложе, и ты поел за моим столом. Иисус сказал ей: Я тот, который произошел от того, который равен; мне дано принадлежащее моему Отцу (Саломея сказала:) Я твоя ученица. (Иисус сказал ей) Поэтому я говорю следующее: Когда он станет пустым, он наполнится светом, но, когда он станет разделенным, он наполнится тьмой.
  66. Иисус сказал: Я говорю мои тайны... тайна. То, что твоя правая рука будет делать,- пусть твоя левая рука не знает того, что она делает.
  67. Иисус сказал: Был человек богатый, у которого было много добра. Он сказал: Я использую мое добро, чтобы засеять, собрать, насадить, наполнить мои амбары плодами, дабы мне не нуждаться ни в чем. Вот о чем он думал и сердце своем. И в ту же ночь он умер. Тот, кто имеет уши, да слышит!
  68. Иисус сказал: У человека были гости, и, когда он приготовил ужин, он послал своего раба, чтобы он пригласил гостей. Он пошел к первому, он сказал ему: Мой господин приглашает тебя. Он сказал: У меня деньги для торговцев, они придут ко мне вечером, я пойду (и) дам им распоряжение: Я отказываюсь от ужина. Он пошел к другому, он сказал ему: Мой господин пригласил тебя. Он сказал ему: Я купил дом, и меня просят днем. У меня не будет времени. Он пошел к другому, он сказал ему: Мой господин приглашает тебя. Он сказал ему: Мой друг будет праздновать свадьбу, и я буду устраивать ужин. Я не смогу прийти. Я отказываюсь от ужина. Он пошел к другому, он сказал ему: Мой господин приглашает тебя. Он сказал ему: Я купил деревню, я пойду собирать доход. Я не смогу прийти. Я отказываюсь. Раб пришел, он сказал своему господину: Те, кого ты пригласил на ужин, отказались. Господин сказал своему рабу: Пойди на дороги, кого найдешь, приведи их, чтобы они поужинали. Покупатели и торговцы не войдут в места моего отца.
  69. Он сказал: У доброго человека был виноградник; он отдал его работникам, чтобы они обработали его и чтобы он получил его плод от них. Он послал своего раба, чтобы работники дали ему плод виноградника. Те схватили его раба, они избили его, еще немного - и они убили бы его. Раб пришел, он рассказал своему господину. Его господин сказал: Может быть, они его не узнали (в оригинале: Может быть, он их не узнал). Он послал другого раба. Работники побили этого. Тогда хозяин послал своего сына. Он сказал: Может быть, они постыдятся моего сына. Эти работники, когда узнали, что он наследник виноградника, схватили его, они убили его. Тот, кто имеет уши, да слышит!
  70. Иисус сказал: Покажи мне камень, который строители отбросили! Он - краеугольный камень.
  71. Иисус сказал: Тот, кто знает все, нуждаясь в самом себе, нуждается во всем.
  72. Иисус сказал: Блаженны вы, когда вас ненавидят (и) вас преследуют. И не найдут места там, где вас преследовали.
  73. Иисус сказал: Блаженны те, которых преследовали в их сердце; это те, которые познали Отца в истине. Блаженны голодные, потому что чрево того, кто желает, будет насыщено.
  74. Иисус сказал: Когда вы рождаете это в себе, то, что вы имеете, спасет вас. Если вы не имеете этого в себе, то, чего вы не имеете в себе, умертвит вас.
  75. Иисус сказал: Я разрушу [этот] дом, и нет никого, кто сможет построить его [еще раз].
  76. [Некий человек сказал] ему: Скажи моим братьям, чтобы они разделили вещи моего отца со мной. Он сказал ему: О человек, кто сделал меня тем, кто делит? Он повернулся к своим ученикам, сказал им: Да не стану я тем, кто делит!
  77. Иисус сказал: Жатва обильна, работников же мало. Просите же господина, чтобы он послал работников на жатву.
  78. Он сказал: Господи, много вокруг источника, но никого нет в источнике.
  79. Иисус сказал: Многие стоят перед дверью, но единственные те, которые войдут в брачный чертог.
  80. Иисус сказал: Царствие Отца подобно торговцу, имеющему товары, который нашел жемчужину. Этот торговец - мудрый: он продал товары (и) купил себе одну жемчужину. Вы также - ищите его сокровище, которое не гибнет, которое остается там, куда не проникает моль, чтобы съесть, и (где) не губит червь.
  81. Иисус сказал: Я - свет, который на всех. Я - все: все вышло из меня, и все вернулось ко мне. Разруби дерево, я - там; подними камень, и ты найдешь меня там
  82. Иисус сказал: Почему вы вышли в поле? Что бы видеть тростник, колеблемый ветром, и видеть человека, носящего на себе мягкие одежды? [Смотрите, ваши] цари и ваши знатные люди - это они носят на себе мягкие одежды и они не смогут познать истину!
  83. Женщина в толпе сказала ему: Блаженно чрево, которое выносило тебя, и [груди], которые вскормили тебя. Он сказал ей: Блаженны те, которые услышали слово Отца (и) сохранили его и истине. Ибо придут дни, вы скажете: Блаженно чрево, которое не зачало, и груди, которые не дали молока.
  84. Иисус сказал: Тот, кто познал мир, нашел тело, но тот, кто нашел тело, - мир недостоин его.
  85. Иисус сказал: Тот, кто сделался богатым, пусть царствует, и тот, у кого сила, пусть откажется.
  86. Иисус сказал: Тот, кто вблизи меня, вблизи огня, и кто вдали от меня, вдали от царствия.
  87. Иисус сказал: Образы являются человеку, и свет, который в них, скрыт. В образе света Отца он (свет) откроется, и его образ скрыт из-за его света.
  88. Иисус сказал: Когда вы видите ваше подобие, вы радуетесь. Но когда вы видите ваши образы, которые произошли до вас,- они не умирают и не являются - сколь великое вы перенесете?
  89. Иисус сказал: Адам произошел от большой силы и большого богатства, и он недостоин вас. Ибо... смерти.
  90. Иисус сказал: [Лисицы имеют свои норы], и птицы имеют [свои] гнезда, а Сын человека не имеет места, чтобы преклонить свою голову (и) отдохнуть.
  91. Иисус сказал: Несчастно тело, которое зависит от тела, и несчастна душа, которая зависит от них обоих.
  92. Иисус сказал: Ангелы приходят к вам и пророки, и они дадут вам то, что ваше, и вы также дайте им то, что в ваших руках, (и) скажите себе: В какой день они приходят (и) берут то, что принадлежит им?
  93. Иисус сказал: Почему вы моете внутри чаши (и) не понимаете того, что тот, кто сделал внутреннюю часть, сделал также внешнюю часть?
  94. Иисус сказал: Придите ко мне, ибо иго мое - благо и власть моя кротка, и вы найдете покой себе.
  95. Они сказали ему: Скажи нам, кто ты, чтобы мы поверили в тебя. Он сказал им: Вы испытываете лицо неба и земли; и того, кто (что?) перед вами, - вы не познали его; и это время - вы не знаете, (как) испытать его
  96. Иисус скачал: Ищите и вы найдете, но те (вещи), о которых вы спросили меня в те дни, - я не сказал вам тогда. Теперь я хочу сказать их, и вы не ищете их.
  97. Не давайте того, что свято, собакам, чтобы они не бросили это в навоз. Не бросайте жемчуга свиньям, чтобы они не сделали это...
  98. Иисус [сказал]: Тот, кто ищет, найдет, [и тот, кто стучит], ему откроют.
  99. [Иисус сказал:] Если у вас есть деньги, не давайте в рост, но дайте... от кого вы не возьмете их.
  100. Иисус [сказал: Царствие] Отца подобно женщине, которая взяла немного закваски, [положила] это в тесто (и) разделила это в большие хлебы. Кто имеет уши, да слышит!
  101. Иисус сказал: Царствие [Отца] подобно женщине, которая несет сосуд, полный муки, (и) идет удаляющейся дорогой. Ручка сосуда разбилась, мука рассыпалась позади нее на дороге. Она не знала (об этом), она не поняла, (как) действовать. Когда она достигла своего дома, она поставила сосуд на землю (и) нашла его пустым.
  102. Иисус сказал: Царствие Отца подобно человеку, который хочет убить сильного человека. Он извлек меч в своем доме, он вонзил его в стену, дабы узнать, будет ли рука его крепка. Тогда он убил сильного.
  103. Ученики сказали ему: Твои братья и твоя мать стоят снаружи. Он сказал им: Те, которые здесь, которые исполняют волю моего Отца, - мои братья и моя мать. Они те, которые войдут в царствие моего Отца.
  104. Иисусу показали золотой и сказали ему: Те, кто принадлежит Цезарю, требуют от нас подати. Он сказал им: Дайте Цезарю то, что принадлежит Цезарю, дайте Богу то, что принадлежит Богу, и то, что мое, дайте это мне!
  105. Тот, кто не возненавидел своего отца и свою мать, как я, не может быть, моим (учеником], и тот, кто [не] возлюбил своего (отца и] свою мать, как я, не может быть моим (учеником]. Ибо моя мать... но поистине она дала мне жизнь.
  106. Иисус сказал: Горе им, фарисеям! Ибо они похожи на собаку, которая спит на кормушке быков. Ибо она и не ест и не дает есть быкам.
  107. Иисус сказал: Блажен человек, который знает, (в какую пору] приходят разбойники, так что он встанет, соберет:и препояшет свои чресла, прежде чем они придут
  108. Они сказали (ему): Пойдем помолимся сегодня и попостимся. Иисус сказал: Каков же грех, который я совершил или которому я поддался? Но когда жених выйдет из чертога брачного, тогда пусть они постятся и пусть молятся!
  109. Иисус сказал: Тот, кто познает отца и мать, - его назовут сыном блудницы.
  110. Иисус сказал: Когда вы сделаете двух одним, вы станете Сыном человека, и, если вы скажете горе: Сдвинься, она переместится.
  111. Иисус сказал: Царствие подобно пастуху, у которого сто овец. Одна из них, самая большая, заблудилась. Он оставил девяносто девять (и) стал искать одну, пока не нашел ее. После того как он потрудился, он сказал овце: Я люблю тебя больше, чем девяносто девять.
  112. Иисус сказал: Тот, кто напился из моих уст, станет как я. Я также, я стану им, и тайное откроется ему.
  113. Иисус сказал: Царствие подобно человеку, который имеет на своем поле тайное сокровище, не зная о нем. И [он не нашел до того, как] умер, он оставил его своему [сыну]. Сын не знал; он получил это поле (и) продал его. И тот, кто купил его, пришел, раскопал (и) [нашел] сокровище. Он начал давать деньги под проценты [тем, кому] он хотел.
  114. Иисус сказал: Тот, кто нашел мир (и) стал богатым, пусть откажется от мира!
  115. Иисус сказал: Небеса, как и земля, свернутся перед вами, и тот, кто живой от живого, не увидит смерти. Ибо (?) Иисус сказал: Тот, кто нашел самого себя, - мир недостоин его.
  116. Иисус сказал: Горе той плоти, которая зависит от души; горе той душе, которая зависит от плоти.
  117. Ученики его сказали ему: В какой день царствие приходит? (Иисус сказал): Оно не приходит, когда ожидают. Не скажут: Вот, здесь! - или: Вот, там! Но царствие Отца распространяется по земле, и люди не видят его.
  118. Симон Петр сказал им: Пусть Мария уйдет от нас, ибо женщины недостойны жизни. Иисус сказал: Смотрите, я направлю ее, дабы сделать ее мужчиной, чтобы она также стала духом живым, подобным вам, мужчинам. Ибо всякая женщина, которая станет мужчиной, войдет в царствие небесное.
  
  
  
  
  Комментарий.
  Настоящая публикация вызвана необходимостью возвращения Христу того естественного человеческого облика, которого Он лишен восточным вероисповеданием (Спас) либо искажено болью Голгофских страданий западным. Иными же конфессиями Он, не мудрствуя лукаво, представлен набором расхожих библейских цитат, давно утратившим свою значимость от частого употребления.
  Та же потребность существует и в отношении текстов Нового Завета, которым следует вернуть изначальный вид, устранить внесенные изменения, обусловленные историческими причинами. Известно, что идеология христианства зарождалась в острой полемике различных концепций понимания благой вести Христа, когда во главу угла ставилась не Истина, а сиюминутные интересы противостояния. Разумеется, традиции ветхозаветного вероучения, ее исторического опыта оказалось достаточно для победы, а признание христианства государственной религией лишь облегчило задачу его адаптации. Письменные источники информации о Христе были приведены в соответствие с постулатами победившей доктрины и составили с ее текстами, пользуясь выражением Льва Толстого - талмуд христианский. Библия на века предопределила направление развития христианского мира и его мировоззрение, которое сегодня, оглядываясь назад, можно определить, как постиудаизм.
  Соответственно и Новый завет до настоящего времени воспринимается, как своего рода скрижали лишь нисшедшие от Духа, хотя несуразности смыслового содержания, которых в текстах предостаточно, говорят обратное, что они - творение рук человеческих. Например, за известным словами ':да будет воля Твоя на небе и на земле' скрывается неверие и сомнение в том, что жизнь на земле действительно подвластна Богу (ибо просят то, чего нет, либо то в чем сомневаются), иными словами, точка зрения атеизма. В свою очередь, использование технологий внушения и медитации во время молитвы (повторы, фиксация, состояние транса и т.п.) позволяет программировать подсознание убеждением в существовании неодолимой пропасти между божественным и человеческим бытием, подразумевая при этом умаление последнего. Зависимое положение, не оставляя места для проявления человеческой инициативы, ограждает реальную жизнь от изменений, сохраняет ее в рамках языческого миропонимания и природного фатализма.
  Принципы атеизма насаждаются и там, где умышленно корректируется сам текст (исходя из благих намерений - дабы лучше было), особенно опасный из-за своей неприметности, т.к. обнаруживается по истечении времени. К примеру, история искушения Христа (сама мысль уже подвергает сомнению его божественность), перемещение сатаной, сущностью подчиненной, низводит бога до уровня простого смертного. Уравнивать добро и зло, изобретать мифы об их вечной борьбе, где богу отводится роль богатыря, вышедшего на борьбу со змеем-Горынычем, значит не только разделять точку зрения язычества, но и попросту не понимать сущности благой вести, самого факта явления Христа миру.
  В свою очередь, идея противоборства, вынуждая везде высматривать врага, а не искать причину, неизбежно обрекает человечество на бесконечную борьбу всех со всеми. Вследствие этого, ветхозаветную практику выживания невозможно заменить христианской идей всеобщей любви и мира без предварительной ликвидации этой установки на противостояние. Идея дробления мира, эгоизма, преобладания, и т.п. - не все последствия, к которым приводит соблазн подправить буквальные, властные слова Христа сатане 'Иди за мной' (исходный греческий текст) на утверждающие дуализм и автономность зла - 'Отойди от меня' (Мф. 4.10). Безусловно, следует учитывать общий уровень духовного развития того времени, последствия рабства и непрерывных войн. Что, в свою очередь, отозвалось бедностью языка, не готового к принятию нового миропонимания, когда духовное приходилось насильно помещать в связи скудной, убогой действительности и выражать соответствующими словами - 'царство небесное', 'я есмь дверь', 'ядущий плоть мою' и т.п.
  На устранение выше отмеченного, под лозунгом 'Хватит, прикрываясь Христом нести в мир ложь', и были направлены усилия Л.Н.Толстого. 'Четвероевангелие' - труд, которому он посвятил около 25 лет, считал главным из всего, им написанного (инициировавший отлучение). Естественно, взгляды Л.Н.Толстого противоречили придворному ортодоксальному вероучению и, общественностью, выросшей в атмосфере его догм, не были поняты и приняты. Работа, в свою очередь, была подвергнута духовной цензуре, не тиражировалась и была малознакома широкой публике. Произведение, общим объемом в 800стр., здесь представлено лишь незначительной своей частью, теми местами и для тех, кого интересует, беспокоит судьба христианства.
  Вывод Л.Н.Толстого о необходимости очищения учения Христа от вековых наслоений, становится еще более актуальным для нашего, сменившего эпоху тотального материализма, времени. Времени религиозного невежества, когда ключевые понятия христианства некритически заимствуются из различного рода источников, а безотчетное манипулирование ими вызывает лишь настороженность и предубеждение ко всей области духовного.
  Евангелие от Фомы по причине его позднего обнаружения (1945г) также малознакомо широкому кругу читателей и публикуется для сопоставления источников христианства, их первоначального облика и того вида, в каком они 'добрались' до нашего времени. Авторитетное во времена раннего христианства 'пятое' евангелие (а их насчитывалось около 100) сохранилось на саидском диалекте коптского языка, поэтому при чтении следует учитывать несовершенство перевода с древнегреческого на язык совсем другого строя и иным словарным запасом, а так же трудности передачи в прозе сути оригинала, выраженной с помощью ритмической формы. Однако, 'непричесанность' апокрифа вызывает больше доверия к достоверности и истинности описываемого, нежели идейно выверенные и тщательно отредактированные веками синоптические евангелия, особенно в местах, которые перекликаются с выводами Л.Н.Толстого.
  Принципиальна и непротиворечива установка евангелия на инициативность самого человека - Царство Небесное силою берется (Мтф.11.12). Для сравнения - известное место (11.28-30 там же), откорректированное в духе Ветхого завета 'Придите ко мне все труждающиеся и обремененные, и я успокою вас:' у Фомы (94) заканчивается словами, ':и вы найдете покой себе'. На путь активного духовного поиска ориентируют и изр. 6, 15, 108, а вместо выполнения обрядов и служения внешним целям предлагается отречься ото лжи и насилия над собой. Все это, заставляет, по-иному взглянуть на шкалу устоявшихся представлений о христианских ценностях, пересмотреть их и освободить от унаследованных стереотипов.
  Ветхозаветной традиции у синоптиков в отношении веры, которая нуждается во внешних доказательствах, изр.95 противопоставляет благодать Откровения, а именно, полноту личной встречи с Богом '...кто перед вами, - вы не познали его'. Боговоплощение, не вымысел, а реальный факт, который изменил (и продолжает изменять) ход человеческой истории, и действительность его, ни в коем случае не может быть предметом веры (по определению) или зависеть от умозрительных выводов знания. Богоявление - событие, подлинность которого может ставить лишь перед дилеммой выбора - принять в свободе либо отвергнуть, но, в любом случае, последующие поступки и ответственность за них будет уже нести сам человек.
  Изначальная связь человека с Отцом, источником жизни, образа и подобия - азбука человеческого бытия, аксиома, пренебрежение которой автоматически возвращает нас в то состояние (животного) из которого были взяты дыханием уст Его. Поэтому, за любыми попытками поставить очевидность, реальность небесного родства (как и земного) в зависимость от прихотей веры или спекуляций разума стоит, в конечном счете, лишь неуверенность в своем происхождении.
  Неудивительно, что евангелие от Фомы, подрывавшее основы учения о необходимости церковной надстройки, как института посредничества между человеком и богом, было запрещено. Его автор, известный благодаря особой близости Учителю под именем - Близнец (единственный из учеников, кто готов был погибнуть с Христом, ':пойдем и мы умрем с Ним' Ио.11.16), был дискредитирован и со временем в массовом сознании трансфор-мировался в Фому неверующего, образ нарицательно - негативный.
  Идея же о несовместимости вероучений Ветхого и Нового заветов не вызывала сомнений еще в эпоху раннего христианства и служила причиной обоюдного отчуждения сторон. В ее основе лежит принципиальное различие в том, кем и как заключается союз, если в первом случае, бог Яхве избирает свой народ, то во втором, сам человек, принимая свободной волей Благую весть - Отца.
  Процесс обособления христианства оставил следы, а именно: в языке, где евангелие обозначено понятием - Новый завет, а последователи названы - христиане, в жизни, когда воскресенье (Христа) стало праздничным днем и торжественно отмечаться. Сторонниками иудаизма, со своей стороны, также предпринимались меры к размежеванию от чуждого по духу христианства, а чтобы оно не укоренилось на исторической родине, и территориально. Жестокие гонения, предпринятые со стороны иудействующих, а затем и римлян, в свою очередь, обнаруживают наличие глубокого антагонизма между благой вестью и идеологией язычества. Борцы за веру самоотверженным личным примером, пролитой кровью, подтверждали и свидетельствовали очевидность состоявшегося факта.
   Все вышеизложенное указывает на насущную потребность современного христианства - осознать и восстановить индивидуальный характер своего мировоззрения, коего лишилось в результате огосударствления церкви. Ответить на вопросы: Каким образом из откровения 'не от мира сего' была изготовлена церковная яичница и прилеплена к вере в этнического бога Израиля (бога Авраама, Исаака и т.д.)? Созданы и поддерживаются, многочисленными изданиями Ветхого завета (чего нет даже у родственных учений буддизма и индуизма), условия для появления всякого рода конфессий на базе иудаизма с примесью христианства? Почему забыт и не изучается путь, которым волхвы, незнакомые с 'боговдохновенными' Писаниями, были приведены к Христу, в то время как свои, зачитывая до дыр те же тексты, ничего кроме Египта и Голгофы предложить, не смогли? Каким образом Благая весть обернулась верой во Христа, а Евангелие Христа превратилось в евангелия о Христе?
  Лишь поиск ответов на эти и подобного рода вопросы позволит христианству идентифицировать себя самостоятельным религиозным учением и выбраться из тупика, в котором сегодня находится. Попутно, обратить внимание на причины, по каким - Иван (собирательное имя славян и бывший Иоанн) народным сознанием стал ассоциироваться с персонажем, мягко говоря, простофили, подтверждая истинность выражения 'По имени и житие'.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"