Он опередил меня минут на пятнадцать, не меньше, потому что, когда я подъехал к биваку снег со всех столов, скамеек и с самой площадки был чисто сметен, а кострище загружено дровами.
- Сейчас погреемся! - сказал он, обнажая зубы в улыбке.
Но я не стал ждать пока костер разгорится, да и не очень надеялся, что могу согреться у огня, больше доверяя метаболизму, как сейчас говорят. И потому, развернувшись и что-то сказав в свое оправдание, двинулся дальше завершать дистанцию.
Сейчас я пробую найти слова, чтобы передать чувства, раздирающие моё сердце при виде деяний моего товарища и его друзей, но мне это не удается, я только помню, что было состояние человека ощутившего смысл жизни.
Не дело пишущего воспроизводить картину увиденного, пусть каждый сам вообразит это так, как сможет его фантазия, но только скажу, что в лесу, на берегу озера, вдали от поселений, в месте, доступном любому прохожему, создан уют туриста. И создан он на пределе доброты, благородства и щедрости. Его охрана состоит только в том, что вероятные поломки должны немедленно восстанавливаться.
Я вернулся минут через двадцать. Сухие дрова феерически выбрасывали оранжевые полотнища пламени, а перед огнем мой товарищ снимал с себя всю одежду, которая была совершенно мокрой, чтобы переодевшись во все сухое и теплое, дожидаться своих друзей и так в компании за стаканом горячего чая поговорить " за жизнь".
Пригласил и меня. Но при морозе под двадцать я не мог даже у огня просидеть и пяти минут.
Мы распрощались.