мой инстинкт жизнеспособности яро защищался не давая профессору утвердиться в мысли бессмысленности всякого врачебного вмешательства в мои обстоятельства и он, подчиняясь своей инстинктивной воле, вдруг покинул врачебный консилиум и быстрым шагом зашел в палату
не предупрждая никого и меня в том числе подошел вплотную, и не давая мне ни секунды на осмысление ситуации, задал простой по его представлениям вопрос...
вопрос касался судьбы Ломоносова
с ответом я ошибся и тогда прозвучал приговор опять-таки в виде вопроса: "а Петр Первый когда закончил свои дела?"
и тут я как из винчестера, не целясь, выстрелил: "двадцать пятый!!!"
профессор вздрогнул внедоуменье, на секундочку замер и вдруг закивал решительно головой