Я родилась в тот миг, когда она умерла. Ее сердце остановилось, а я проснулась в ней. Ее тело было колыбелью, а я младенцем, плывущем в ней.
Я очнулась, лежащей в пепле, оглядела свои руки - алые ожоги таяли на глазах - так странно было ощущать себя человеком.
Я встала и, покачиваясь, пошла вперед - там горела стена вагона, а в ней окно щерилось осколками стекла. Я протянула руку вперед и ласково коснулась огня. Он льнул ко мне словно щенок.
- Пока, братишка! - шепнула я.
Я убрала осколки, смахнула их курткой и пролезла в окно.
Я шла по путям, держась у стены. Ко мне бежали люди в униформе.
- Вы целы? - крикнул один из них.
- Да, - ответила я. Незнакомое ощущение - слова рождались во глубине моей груди и вместе с воздухом вылетали изо рта. Мой голос был глубоким и красивым. Раньше я пела со своими братьями и сестрами, соединяясь в одно, поглощая живительную пищу.
- Осторожно! - сказал второй, поддержав меня за локоть, когда я пошатнулась. Все-таки я не привыкла ходить на двух ногах, хотя мое тело и помнило как это - двигаться. Я кивнула и рывком высвободилась.
- Проводить вас? - спросил он.
- Нет.
- Не наступите на контактный рельс, - посоветовал он.
- Хорошо, - и я пошла по туннелю, пробираясь сквозь завалы.
С потолка капала омерзительная вода, мой противник, мой враг, моя смерть. Соприкасаясь с кожей, она шипела, испаряясь. Как часто я умирала от нее, когда люди заливали меня ею, а затем воскресала вновь.
Я подошла к платформе. Служащая помогла мне подняться. Я благодарно улыбнулась ей. Все-таки ... наверное, нельзя видеть в людях только зло. Ведь я теперь тоже человек, по крайней мере, внешне.
- У вас есть травмы? - обеспокоенно спросила служащая.
- Нет.
- Это удивительно, наши люди обследовали уже несколько вагонов и там все мертвы! Взрыв такой силы!
- Повезло,- соврала я.- Ладно я пойду,- я выскользнула из-под ее заботливой опеки и взбежала по ступенькам вверх.
Куда идти? Что делать? Я не знала... Я стояла у здания метро и медленно, лихорадочно замерзала под дождем. Каждая капля яростной болью отзывалась в теле. Я побежала к остановке. Там среди толпы мне нашлось местечко. Я присела на лавочку и стала рыться в сумочке, которая все время была со мной, даже во время аварии.
Это была типичная женская сумочка, в которой болталась куча всего ненужного, на мой взгляд: мелочь на дне, косметика, бижутерия.
А также детектив в потрепанной обложке, и записная книжка, в которой был написан адрес.
Радость всколыхнулась на дне моего сердца, отныне оторванного от стихии. И еще одна важная находка - ключи.
Вскоре подъехал старенький, скрипящий и пыхтящий автобус. Я залезла в него, расталкивая молодежь.
Автобус тронулся, пассажиры качнулись, наваливаясь друг на друга и едва не падая.
Я спросила старушку, стоящую рядом:
- Я правильно еду? - и назвала адрес.
Та задумалась на секунду, а затем заметила :
- Надо в другую сторону.
Я сдавлено выругалась. Старуха презрительно отвернулась.
Я не умела контролировать себя, я могла затаиться среди угольков, только если не было иного пути, а иначе...
Я горела, маленькие искорки запутались в волосах, скользили по коже, лаская. Первозданное, родное пламя.
Я улыбнулась, словно сумасшедшая.
Люди кричали, отшатывались от меня, давили друг друга.
- Она горит!
- Погасите ее!
Они боялись огня.
Боялись меня.
Я засмеялась, когда какой-то дурак накинул на меня куртку, и она тоже запылала.
Автобус завилял и остановился на обочине.
Я ударила кулаком в окно на двери. Огонь залечит, залижет мои раны.
Я вылезла на мостовую.
Город тонул в вечернем сумраке. Фонари сияли золотистыми шариками на тонких ножках, точно цветы или горошинки.
Я шла, и мне хотелось петь и смеяться. Огонь прорывался из меня алыми, золотистыми и синими сполохами, оплел мое тело и душу. Я - была пламенем, а оно мною.
Но вскоре огонь устал, затаился. И опять дождь ранил меня, и я спряталась от него на остановке, под навесом.
Доехала я до дома моей предшественницы без приключений. Поднялась по старой вонючей лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, удивительно как тут живут люди!
Долго искала свою дверь, найдя, вставила ключ и повернула.
Маленький коридочик, вытертые половички, старая вешалка. Я скинула обрывки платья.
Медленно из дверного проема выплыл недовольный кот, похожий на раздувшийся комок шерсти.
Кот сердито смерил меня взглядом и требовательно мяукнул, словно спрашивая, что я сделала с его хозяйкой?
- Прости, пушистик,- ответила я.- Я здесь вообще не причем.
Я хотела погладить его, но он увернулся и убежал, оцарапав меня. Вместо крови появились маленькие язычки пламени и зализали, срастили ранку воедино.
Я вошла в комнату.
В кресле кто-то сидел - черный силуэт на фоне бледного света фонарей среди смутных теней мебели.
- Явилась? - сердито спросил силуэт, и зажег лампочку.
Я подумала, как бы поступила человеческая женщина? Все-таки я видела их, видела их поведение, мирно пылая в камине или сжигая города.
- Прости, милый,- сказала я не слишком убедительно.
- Где ты была? - он встал и подошел ко мне.
Взглянув на него я ощутила странную дрожь, так наверное глядели женщины на своих возлюбленных, и пол уходил у них из под ног.
Он был красив по меркам огня - черные волосы, как небо перед грозой, сердце туч, и нежно-зеленые глаза, улыбка леса. В его напряженном, злом голосе слышалась песнь пламени.
Я неожиданно улыбнулась, смеясь над собой:
- Не узнаешь.
Он схватил меня за плечи, и пальцы сомкнулись на нежной коже. Не моей, но теперь это тело мое! Я имею на него право.
Я смотрела в его глаза, которые стремительно темнели.
- Алина, ты меня удивляешь!
- А я не Алина,- ответила я, проводя языком по губам, и не пытаясь вырваться.
Он отпустил меня, и отступил на шаг. Склонил голову
- Тогда кто ты?
Я рассмеялась.
- Догадайся сам.- Иначе будет слишком просто.
И ушла в другую комнату, плотно закрыв дверь.
Я легла на постель, привыкая к непривычным ощущениям. Ноги гудели, приятная усталость растекалась по телу, точно вода.
Я поморщилась и села.
Ненавижу воду. Она убивает меня. Я возрождаюсь снова и снова из ничего, из пустоты из кислорода и дерева.
Только сейчас мне нужна другая пища.
Что едят люди?
Я подошла к двери.
Нервные, частые шаги. Резкие движения.
Пламя готовиться к нападению. Затихает, чтобы вымахать и схватить еще больше пространства, испепелить все.
Но я умею быть незаметной. Я выждала момент, и приоткрыла дверь. Он стоял спиной ко мне около окна.
Я пронеслась, как смерч, как тихий ураган, как маленькая тонкая дорожка огня, и вот, я уже в коридоре.
Я выдохнула.
Открыла прямоугольный белый гроб - холодильник.
Запахи манили, заставляли потерять голову.
Я набрала всего и побольше: ветчины, помидоров, сыра...
Откуда я знала все эти названия, откуда я знала людскую жизнь, пусть не практически, а теоретически?
Я не могла понять - видимо что-то осталось во мне, в теле той девушки, что-то осталось от нее.
Я вздохнула, мне стало ее жаль...
А раньше я никогда никого не жалела кроме себя, сестер и братьев.
Нельзя жалеть тех, кто убивает, твоих врагов, даже если ты не чиста.
Я вгрызлась в самодельную пирамиду бутерброда.
Дверь распахнулась, и в кухню вошел он.
Присел рядом, изучая меня задумчивым взглядом.
Я чуть не подавилась, отложила маленький кусочек бутерброда, откинулась на спинку стула и уставилась на юношу немигающим пронзительным взглядом.
Долго мы мерялись в гляделки, пока ему не надоело, и он сказал укоризненно, но не признал себя побежденным:
- Что же ты, как маленькая? Расскажи лучше, где ты пропадала?
Я ухмыльнулась коварно. Что же такое ему рассказать?
- Алина не вернется,- сказала я.
- Почему? - спросил он с внезапной злостью, даже острые скулы побледнели, а пальцы непроизвольно сжались в кулаки.
Наверное, он любил ее. Странное чувство любовь... я не знала даже о его существовании. Огонь мог пылать в страсти, мог испытывать тихую нежность, лаская друг друга языками пламени... но это не была людская любовь. Наша любовь была ярче, неистовее, безжалостнее...
Она не знала, что такое идти на жертвы. Она не знала жалости. Она убивала все на своем пути.
- Потому что теперь вместо нее я, - ответила я.
- Ты...- процедил он. - Милая моя Алина, - с сарказмом, - ты повредилась рассудком.
Я встала из-за стола.
- Извини, что-то чувствую себя усталой, - и ушла в комнату.
Странная потребность в расслаблении и покое. Я улеглась в постель, прямо на простыню - гладкую и мягкую, накрылась теплым одеялом. Истома окутала моя тело. Я смотрела, как звезды светятся в темноте, словно невесомые светлячки, и незаметно для себя уснула.
Мне снилось нечто странное сумбурное - бесконечные коридоры и свора врагов, преследующая меня, точно безжалостная стая коршунов. Я бежала по бесконечным, изогнутым коридорам, среди теней и тихих, потусторонних всхлипов, а они все наступали и наступали без конца...
Их лица множились, отражаясь в друг друге, как в бесконечных зеркалах, мерзко ухмылялись...
Я вытянула руки вперед и шагнула в окно, без страха и сомнений, зная, что не разобьюсь, и проснулась.
За окном просыпался город: шумели машины, активно махал метлой дворник, кричали ребятишки, лаяли собаки.
Я выглянула.
Ночь мучительно умирала, истекая кровью. Солнце - огромный алый монстр, встряхивало свою шкуру, и брызги-лучи летели во все стороны.
Я купалась в этом свете, который так напоминал безумие костра.
Задумалась о своем сне... Что мог он значить? Что есть сон, сплетение жизни реальной и тайной ... загадка без конца и начала.
Огонь не видит снов, лишь умерев, он исчезает во мраке небытия, наполненном призрачными шорохами и отблесками, тенью сновидений, чтобы после возродится вновь.
Около шкафа был старый камин, внутренность которого покрывал толстый слой пыли. Я задумалась всего лишь на миг, а затем вышла в коридор, где лежала стопка газет, и предала их огню.
Погладила шелестящую бумагу и позволила искрам сорваться с пальцев. Маленький звездопад упал в благодатную почву. Я вдохнула знакомый запах дыма - терпкий и горький и присела на пол, нежась в тепле, протягивая руки к огню, черпая пламя ладонями, наслаждаясь родной стихией.