Курилова Елена : другие произведения.

Снежная королева

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  СНЕЖНАЯ КОРОЛЕВА []
  
  Посвящается детям.
  
  Первая часть.
  
  Ася
  
  1 кусочек
  
  Все мальчики плохие, это аксиома.
   Стивен Кинг
  
  Мальчик и девочка жили напротив, через узкий и не по-русски гибкий переулок, вернее, даже щель, которые так характерны для древних центров мелкотравчатой Европы, и так непривычны у нас. Дома были старыми, малоквартирными, с горгульями на крышах, со всякими сандриками, пистончиками и трубами дымоходов, и дивной красоты переплетами окон, и фигурными балконами с кружевным ограждением, и скульптурами по фасаду. В таком доме и жила Ася. А напротив жил этот мерзкий пацан, который портил ей всю жизнь. Мерзкий, мерзкий, противный! И как его носит земля?!
  Подумав о мальчике, Ася сразу разозлилась, настроение у нее упало. Враз. Будто щелкнул выключатель. Мерзкий пацан, отрава всей ее жизни. Ладно бы жил где-нибудь далеко, в другом квартале, или, ладно, в этом же доме, но с той стороны, где арка, или с той, где магазины. Так нет! С ее везением мерзкий пацан живет прямо напротив, два шага по воздуху и вот его темный балкон с гнутыми прутьями. Ася ударила себя кулаком по коленке. Ася пряталась за вывешенным бельем, мрачно наблюдая за соседским балконом. Это отродье еще не появлялось. Больше всего она любила в последнее время придумывать ему всякие обзывалки пообидней, сочинять длинные разоблачительные речи и вывешивать на центральной площади список его преступлений. Всё это в уме, но как ярко! Асины ум, сознание и воображение, все без остатка было занято справедливым возмездием, которое ежедневно настигало гада во всех формах и возможных вариантах, каждый раз по-разному. Вчера Ася судила его судом присяжных. Она поочередно была судьей в длинном парике, суровым прокурором, юрким лощеным адвокатом и целой толпой заседателей, слишком добрых для такого важного дела. А позавчера его расстреляла революционная тройка. По законам военного времени! Да-а...
  Солнце отразилось в темном стекле соседского балкона, и Ася чихнула. Выйдет или нет?
  Мальчишка появлялся регулярно, чтобы доводить Асю до самоубийства. Он перекидывал на ее балкон дохлых лягушек, брызгал чернилами на чистые простыни, плевался какой-то дрянью, метя в Асины цветы или в Асю, если она случайно выйдет, для чего ее специально поджидал. Или обзывался. Или придумывал еще какую-нибудь пакость. Фу-у, мерзкий подлец.
  Ася следила за его балконом уже полтора часа. Мальчишка не показывался. Хотя она приняла все меры предосторожности, но он из подлости, все ж таки возможно ее засёк и теперь тоже втайне следит на ней, замышляя недоброе. Ася, пригнувшись, добралась до своей балконной двери, вползла через порог в комнату и только тут облегченно выдохнула. Тыл. Можно перекусить и перевязать раны. Чтоб ты сдох! - подумала Ася и сплюнула себе под ноги, чего мама бы не одобрила.
  Девочка сходила на кухню и сделала себе бутерброд с сыром, налила чаю, хапнула конфет из вазы, все это уложила на поднос и вернулась на свой пост. Сначала она вытянула руки с подносом наружу, на линию фронта, поставила поднос, потом выползла сама, собрав несколько заноз на передник. Спрятавшись за бельем, которое давно высохло, но по Асиной воле продолжало играть роль естественного укрытия, девочка села пить чай. Пацан не появлялся. И с утра его не было видно. Странно. Может, случилось чего? Ася стряхнула крошки с передника и осторожно высунула голову из-за простыней. Ничего. Она встала в полный рост, подошла к балконным перилам и вгляделась в соседний балкон. Сквозь их пыльные стекла ничего не было видно. Ася подумала, подумала и вытащила доску, присмотренную папой для будущего стеллажа. Доска была довольно толстой и по длине - Ася прикинула - то, что надо. Девочка стала вытягивать доску над пропастью, чтобы перекинуть мостик, но не могла удержать, доска перевешивалась и грозила рухнуть вниз. Ася испугалась и втянула доску обратно. Так. Ася решилась и поставила доску вертикально, а потом резко толкнула ее вперед, присев и придерживая снизу. С громким ударом доска опустилась дальним концом на соседский балкон. Есть! Но насколько она устойчиво лежит, а если перевернется или сорвется? Ася боялась. Она же не камикадзе. Но все же она вдруг улыбнулась и в три шага преодолела пропасть и с замершим сердцем ступила на соседский балкон. Быстро ухватилась за перила, переждала сердцебиение и перелезла через ограду. И даже присела, так ухнуло сердце. Оглянулась. Было странно видеть свой балкон со стороны. Ася осторожно толкнула застекленную дверь, она поддалась. Она крикнула в проём: "Эй, есть кто живой?"
  Тишина.
  Ася вошла и нерешительно остановилась на пороге. После яркого дневного света в комнате было темно, как в могиле. И пахло соответственно. Ася пригляделась, в дальнем углу на кровати, кажется, что-то лежит. Сугроб. Вдруг из сугроба появилось злое лицо. Оно сощурилось и выкрикнуло:
  - Что тебе надо???
  - Тьфу, напугал. Это ты?
  - Что тебе нужно?
  - Да я просто... о здоровье узнать.
  - Узнала?
  - Нет, не узнала! Что ты орешь???
  - Иди отсюда, - сказал пацан и снова скрылся под одеялом.
  - Захочу, уйду, захочу - нет. Тебя забыла спросить!
  Ася приготовилась к бою, но пацан больше не подавал признаков жизни. Лежал тихо, но Ася не особо-то ему доверяла.
  - Эй, ты! Ты почему кидаешься в меня гадостью? И обзываешься? Я тоже умею обзываться, понял? И чего ты тут разлегся? Поболеть решил, ха-ха-ха! Кто тебе поверит? Все мальчишки плохие, но ты хуже всех! Ты отморозок, вот!
  Девочка гордо пошла по комнате, разглядывая все вокруг. Все вокруг заполняли мерзкие мальчишечьи вещи и гайки. Ася пнула ногой мяч, тот отлетел и ударился в стену.
  Пацан снова вылез из под одеяла.
  - Послушай, что тебе нужно?
  - Ничего.
  - Ну и вали отсюда.
  - Сам вали. Дурак.
  - Это ты пришла, а не я.
  - Ну и что?
  - Что тебе надо?
  - Я тебя ненавижу!
  - Ну и иди отсюда, что ты припёрлась?
  - Сам иди!
  - Вот дура на мою голову.
  - Я тебя ненавижу, ты хуже всех.
  - Ну и что?
  - А чего ты лежишь?
  - Не твое дело.
  - А чье?
  - Иди отсюда, пока я добрый.
  Ася и сама уже решила идти, но, зная гнойный нрав мальчика, не решалась повернуться к нему спиной. И нагибаться и приседать, надо же как-то перебираться обратно. А вдруг он назло столкнет ее вниз? Просто для смеху? Толкнет в спину, и она упадет. Или дернет доску. С него станется. Страшно. Ася кашлянула. Пацан наблюдал за ней.
  - Что ты уставился?
  - Послушай. Я. Не хочу. Тебя. Видеть. Понятно? Иди домой.
  - Почему ты со мной так грубо разговариваешь?
  - Иди отсюдаааааааа!
  - Сам иди!
  Мальчик вдруг стремительно вскочил и бросился на девочку. Она вскрикнула и попыталась закрыться руками, но пацан злобно и резко ударил ее два раза кулаком в живот. И отскочил. Ася зашлась слезами, сжимая руками живот. Больно, больно, больно! А злой пацан кривил лицо и сжимал кулаки. И аж трясся от злости. Ася не могла смотреть на него.
  - Ты вообще не девочка, - вдруг заявил он.
  - Почему? - спросила Ася сквозь слезы.
  Мальчик вдруг увидел, как внизу, по двору идет Альбина. Беленькая, чистенькая, с золотистыми локонами и в идеально выглаженном платьице, с голубыми бантиками в сияющих волосах. И в чистых новых сандаликах.
  - Потому что ты грязная. Посмотри на себя.
  Ася посмотрела. Передник был обтерт об порог, коленки черные и ободранные, гольфы съехали, сандали просили каши.
  - Ты грязная и противная. Вот она девочка - и мальчик ткнул пальцем в Альбину, - а ты нет.
  Ася расплакалась еще горше.
  - А ты урод, урод, урод! - заорала она и бросилась на него. Они покатились по полу, безжалостно молотя друг друга. Пацан бил расчетливо и кулаком, девочка неумело уворачивалась и лупила его как попало ладошками, и вдруг удачно выждав момент, вцепилась ногтями ему в щеки.
  - У-у-у-у-у - взвыл мальчик, - и схватился за лицо. - Шлюха!
  Ася в истерике зарыдала.
  Пацан пнул ее и вышел из комнаты. Он пошел в ванную, умылся и там, глядя в зеркало на свое покалеченное лицо, решил ее задушить.
  Ася вскочила, чтобы сбежать домой, пока его нет, но он как раз вошел в комнату. Ася испуганно дернулась. Пацан смотрел на нее с ненавистью.
  Он понял ее намерение сбежать и жестоко улыбнулся. И сложил руки на груди. И глядел на нее с усмешкой. Ася запаниковала. Ясно, что через балкон путь закрыт, он ее столкнет, а через дверь - не выпустит. Как раз стоит на пороге и ухмыляется. А в глазах его плещется злоба.
  - Мама... - сказала Ася и завыла. - А-а-а-а-а-а!
   Он изумленно опустил руки. Девчонка была запугана насмерть, он этого не ожидал. Подумаешь, помахались немножко.
  - Слышь... - Он слегка шагнул к ней, но девочка в ужасе стала отползать, шепча:
  - А-а-а-а-а-а, не надо, не надо, не трогай меня...
  - Ты чего?
  - Пожалуйста, не трогай меня... не бей...
  - Да ладно, ты чего?
  Он подал ей руку. Ася замотала головой и стала заикаться.
  Мальчик подумал и отошел в сторону. Ася вздрагивала и все не могла успокоиться.
  По двору в другую сторону прошла Альбинка, он проводил ее глазами и снова взглянул на соседку, та со страхом следила за ним.
  - Как тебя зовут?
  - А...а...с-сссс-я... - она вздрагивала и вздрагивала, как заведенная.
  - А меня Тёма. Хочешь, что покажу?
  Он полез в ящики, потом в стол, что-то вынул. Показал Асе. Это был стеклянный шарик. Круглый, гладкий, прозрачный. А внутри домик. Крошечный, но совсем как настоящий. Тема потряс и внутри шарика пошел снег. Ася открыла рот.
  - Нравится?
  - Д-да...
  - Дарю! - и гордый своей щедростью, мальчик вложил девочке в руку ценный шарик. Ася недоверчиво на него посмотрела. Тёма улыбнулся.
  - Слушай, а как ты перелезла?
  - По доске.
  - И что, не боялась?
  - Не-а, - Ася несмело улыбнулась.
  - Круто.
  - Ну... я пойду?
  - Ну, давай. Так пойдешь или по нормальному?
  - Я лучше так.
  - Ну, давай. Я доску подержу.
  Ася положила шарик в карман передника, Тема дал ей булавку, она защепила край кармана, чтобы шарик не вылетел, когда она полезет. После чего, вздохнув, направилась к доске. Однако теперь она не представляла, как можно вернуться. И как это она сделала в первый раз. Это невозможно. Высоко! Пропасть! Разве что... на карачках.
  - Я не могу...
  - Давай.
  - Не, я не могу...
  - Я доску подержу.
  - А ты не будешь смеяться?
  - Не буду.
  - Точно?
  - Всё, лезь.
   Ася повернулась к нему спиной и неумело поползла по доске, смущаясь своим слишком коротким платьем. Но пацан не обращал на это никакого внимания, глядя больше вниз. Ася счастливо добралась до своего балкона и радостно замахала ему рукой. Он кивнул и скрылся за своей дверью.
  
  2 кусочек
  
  
  "В детстве все было не так. Это был счастливый, наивный мир. Все люди мне казались добрыми и хорошими..."
   Из интервью Наташи Королевой
  
  Ася вернулась домой. До вечера еще было далеко, мама на работе, папа... неизвестно где. Ася потынялась из угла в угол, поглаживая живот, который побаливал после Теминых ударов. Наверное, он мне пробил кишки, и теперь я умру, вяло подумала Ася. Она поизучала себя в зеркало. Нос был огромным, как у слона, щеки круглые и вся она очень-очень противная. Ася решила принарядиться. Прежде всего, она пошла в ванную и помыла руки, немного поиграв мыльной пеной, осторожно потерла щеки, потом коленки. Расчесала волосы щеткой и собрала два хвостика, скрепив их черными аптекарскими резинками. Улыбнувшись своему отражению, она заметила дырку от выпавшего зуба (прямо спереди) и опять огорчилась. Пошла в комнату, порылась в шкафу. Вытащила желтое прошлогоднее платьице. Маловато будет. "У нас нет денег. Понимаешь, доча?" Она понимала. Она не капризничает. У одних такая жизнь, у других другая. Все лучшие платья достаются Альбинке. Закон жизни.
  Платьице было сильно мятым, но Ася его все равно надела, разглаживая на себе руками. Может, это ткань такая, специально-мятая. Села на диван, натянула старые гольфики, зато чистые. А вот сандалики... Беда. Других нет. "У нас нет денег. Понимаешь, доча?"
  Подумав, Ася взяла мамину помаду и накрасила губы. Хотела еще ногти намазать, но лак почти закончился. Мама расстроится.
  Решив, что она выглядит как настоящая девочка (и приличный ребенок), Ася с достоинством покинула квартиру и с достоинством же понесла себя во двор. И оробела. Стоя в подъезде, Ася увидела всю троицу. К Альбине присоединилась Светка со второго подъезда и Юлька. Они играли в резинки. Прыгали и спорили. Играли. Ярко светило солнце. Ася решила, что должна быть смелой и гордо вышла из подъезда. Подошла к девочкам и встала неподалеку. Очень хотелось с ними поиграть. Очень. Даже в животе тянуло, так хотелось.
  - Можно с вами?
  - Бомжих не берем, - заявила Светка и дернула плечом в новой футболке с Микки-Маусом.
  - Я не бомжиха. У меня мама есть!
  - Бомжиха, бомжиха! - сказала Юлька. - Твои родители разводятся. Нам нельзя с тобой играть.
  - Ты грязная, - подхватила Светка.
  - Девочки, девочки, - затянула Альбина, - Ася же не виновата, что она такая... - и мило улыбнулась. - Мама говорит, что даже такие дети имеют право на существование.
  - Я не такая, - прошептала Ася и отвернулась, чтобы не разреветься при них.
  Вот бы треснуть Альбинку. Сорвать с нее голубые бантики и бросить в лужу. И вымазать всю в грязи и тоже обзывать бомжихой. Пусть узнает, каково это. Нельзя. Ее мама будет визжать на весь двор, потом прибежит к ее маме и притащит за руку плачущую Альбинку, и та будет размазывать слезы по щекам и ныть. А ее мама орать: "Я не позволю, чтобы ВСЯКИЕ обижали мою дочь!" И мама расстроится. И утомленно сядет. И спросит: "Ася, ну что опять? Все дети виноваты, а ты хорошая?"
  Ася отвернулась и пошла вглубь двора, за качели.
  "Почему меня никто не любит? А Альбину все любят. Я прочитала "Повесть о настоящем человеке" и "Дикую собаку Динго", а Альбина вообще ничего не читала. Но ее все слушают, а меня нет".
  На траве сидела рыжая кошка и умывалась, вытянув ногу пистолетом. Асю озарила идея! Она сбегала к гаражам, где валялся кусок веревки, нашла его и вернулась назад. Кошка как раз собиралась уходить. Ася схватила ее и привязала ей на шею веревку.
  - Будешь моей собакой! - возвестила она радостно.
  Кошка заорала дурным голосом и стала рваться.
  - Не бойся, киса, не бойся, - бормотала девочка ласково. - Пойдем гулять.
  Мимо пробегал Петька, самый отпетый из всех Асиных врагов.
  - Ты чё делаешь?
  - Собаку дрессирую.
  - Это же кошка!
  - Какая разница?
  - Дура! - Петька побежал к девчонкам, - Эй, а Аська фашистка! Она кошку мучает!
  Троица немедленно побросала резинки и с криками "Где? Где?" побежала в ее сторону. Ася замерла.
  - Вот, - сказал Петька, показывая на Асю пальцем.
  - Фа-ши-и-истка, - протянула Светка.
  - Ужас, - добавила Юлька.
  - Девочки, идите сюда, - позвала их Альбина, и они, переглядываясь, отступили в кусты.
  У Аси заныло в животе. Беда. Снова. Как всегда. Она прекрасно слышала каждое слово, и от предчувствия неприятностей у нее пронзительно зазвенело в ушах.
  - Давайте объявим ей бойкот, - предложила Альбина. - Она живодерка, но мы ее будем перевоспитывать. Чтобы никто ни слова. Целую неделю. Слышите?
  - Так она сама лезет.
  - А вы не отвечайте. Просто тьфу на нее! Будто ее и нету. Это хуже всего. Мне мама говорила. Для человека хуже всего, когда его не замечают.
  - А давайте ее побьем, - внес предложение Петька.
  Альбина - Ася прямо видела - строго на него взглянула своими небесно-голубыми глазами.
  - Девочек бить нехорошо, разве ты не знаешь?
  - Так то девочек, - резонно заметил Петька, - а то Аську.
  - А у меня есть жвачка! - похвасталась Светка.
  - Дай!
  - А ты мне что?
  - А я Аське по шее.
  - Идет. Только, Петька, мы сначала уйдем...
  Ася вскочила и побежала со двора. Она стремительно миновала арку, задыхаясь от отчаяния и острого нежелания жить. Она бежала по улице, лавируя между прохожими, и истерично всхлипывала. Слезы капали на асфальт примерно через каждые три метра. Как грибной дождик. Капли вбирали пыль и превращались в пыльные шарики.
  Ася добежала до парка. Отдышалась. Пошла сквозь деревья, все равно куда. Деревья чуть расступились. Впереди стоял мужчина в красной спортивной кофте. Что-то ее насторожило. Она не поняла что. Что-то не в порядке. Неправильно. Живот прямо скрутило. Ася замедлила шаг и прищурилась. "Не бойся девочка. Я сейчас кончу". И только тут она ЗАМЕТИЛА... У него были расстегнуты штаны, и он что-то делал, резко двигая рукой. Ася побоялась думать, что это, и, резко опустив глаза, не разбирая дороги, слепо бросилась вперед, скуля от ужаса.
  Она добежала почти до середины парка. Выбралась на главную аллею. Ее всю трясло. Лицо было белым от ужаса. Ее тошнило, и она прикрывала рот рукой. А по аллее спокойно гуляли люди. Нормальные взрослые. И все было как всегда. Как будто и не было в кустах этого... этого.
  Ася доковыляла до большого дерева. Самого старого в парке. Ее любимого друга. Ее тайного и самого верного друга. И она обхватила его необъятный ствол. Обняла, прижалась. И только тут ее накрыло - она позволила себе разрыдаться.
  - Дерево, дерево... сделай так, чтобы я умерла. Боженька, услышь меня. Забери меня на небо... Боженька...
  
  
  3 кусочек
  
  
  
  Ася, конечно, не умерла. Совсем обессилев, она просидела в парке до темноты, потом все равно пришлось возвращаться домой. К счастью, во дворе никого не было, и в окнах горел свет. Значит, мама уже пришла. У подъезда сидел Тёма. Она его не сразу заметила в темноте. Ася не знала, что от него ждать, но домой-то все равно надо идти. Когда она подошла поближе, Тема поднял голову.
  - Эй, у тебя спички есть?
  - Нет.
   Тёма сплюнул. Длинным профессиональным плевком, которому позавидовал бы любой подросток. Так метко плюнул, что угодил прямо в цветок, который даже закачался. Ася остановилась.
  - А зачем тебе спички?
  - Никому не скажешь?
  - Нет.
  - Хочу поджечь дом.
  Ася удивилась.
  - Наш? Зачем?
  - Чтобы все сдохли, - объяснил Тема серьезно.
  Ася не нашлась что ответить.
  Она помялась, не зная, то ли надо стоять, то ли лучше уйти и не выводить его из себя.
  - Чего встала? Садись.
  Ася села, но подальше от Темы.
  - Что с кошкой?
  - Да ничего... Я только хотела поиграть! Я ее не мучила! Честно!
  - Я бы ее вообще повесил.
  - Как... повесил?
  - На веревке. Как.
  - Ты что-о? - Ася не могла поверить своим ушам.
  - Просто взял бы и повесил. На дереве. Утром бы все увидели. - И он зло засмеялся.
  Ася отодвинулась.
  - Ненавижу, - сказал Тема в пространство. - Всех вас ненавижу. И мать, и отца. И тебя.
  Ася тупо молчала.
  Тема вдруг взглянул на нее.
  - А ты чего такая мрачная?
  Ася пожала плечами.
  - Твои разводятся?
  - Наверно.
  - Все взрослые - козлы.
  Ей стало совсем плохо.
  - Весь мир дерьмо - добавил он.
  И мир ударил ее в лицо.
  
  Ася пришла в себя на земле. Оказывается, она потеряла сознание и упала с лавки. Видимо, разбила себе нос. Потому что кровь капала ей на руки, и все платье впереди было мокрое. Мама сидела рядом и обнимала ее, и шептала: "Доченька... да что же это?... Асенька..."
  У Аси кружилась голова. А Тема стоял перед ней на коленях и пытался обтереть ее лицо платком. Тема позвал маму, - догадалась Ася.
  - Мам, пойдем домой, - сказала она тихо.
  Так они и поднимались втроем. Тема хоть и жил в другом подъезде, тоже пошел ее провожать. Лицо у него было несчастное и растерянное.
  - Спасибо тебе, - сказала мама и пожала ему руку.
  Тема руку вырвал, резко развернулся и побежал вниз по лестнице.
  
  Ася проснулась от удара по стеклу. Это еще что? Она подошла к окну и отдернула штору. Тема бросал камешки со своего балкона.
  - Ты что?
  - Привет.
  - Привет.
  - Проснулась?
  - Ага.
  - Пошли на речку?
  - Сейчас?
  - Давай сейчас, пока мои спят.
  - А сколько сейчас?
  - Пять. Пол шестого. Ну, ты идешь?
  Ася поежилась.
  - Холодно.
  - Накинь что-нибудь.
  - Ладно. А купальник брать?
  - Пять минут! - выкрикнул Тема и скрылся у себя в квартире.
  Никакого купальника, конечно, не было. Она просто так спросила, для понта.
  Они шли по дороге. Город еще спал. Тема пинал консервную банку. Под глазом у него сиял свежий синяк. Ася не решалась спросить, откуда.
  - Папаша, - разъяснил он внезапно, не глядя на нее.
  - За что он тебя?
  - А! - мальчик махнул рукой, - Он псих.
  - А меня папа не бьет.
  - Да? А что делает?
  - Ничего. Так. Днем спит, вечером уходит куда-то. По делам.
  - Куда?
  - А я знаю? Он нам не докладывает.
  - Поэтому с ним мать разводится? У тебя хорошая мать, добрая.
  - Да, мама хорошая. Только плачет все время.
  - Чего ж она плачет?
  - Не знаю. Может, из-за папы. А может, из-за меня.
  - Ты-то тут причем?
  - Я убоище.
  - Чего?
  - Да так.
  - Ты тоже плакса еще та.
  - Я не плакса!
  - Плакса!
  - Ты сам плакса!
  - Я никогда не плачу! Ни разу в жизни, поняла?
  - Что и в детстве?
  - Ну... это я не помню.
  Они посмотрели друг на друга и рассмеялись.
  - Тема, а тебе кто из девчонок нравится?
  - Чё дура, что ли? Никто. Хуже девчонок только жабы.
  Ася растерялась.
  - А я?
  - А ты бомжиха.
  - Чё?!
  Тема рассмеялся, Ася отвернулась.
   - Да ладно, я пошутил.
  - Ты такой же, как все.
  Тема остановился и развернулся к ней.
  - Ну и вали! Что ты за мной прёшься?
  - Ты меня сам позвал! Сволочь! Сволочь!
  - Ах ты так! - И мальчик бросился на нее.
  Но Ася была настороже и успела отбежать. И показала язык.
  - Бомжиха!
  - Урод!
  Он повернулся и пошел вперед. Ася колебалась, то ли идти за ним, то ли возвращаться домой. То ли кинуть ему в голову камнем.
  Тема шел не оглядываясь. Ася поплелась следом. "Я просто гуляю. Имею я право погулять?".
  - Ася! - Тема махнул рукой, она подбежала, - смотри, только тихо, - и он приложил палец к губам.
  В кустах что-то шебуршало. Ася пригляделась. Вроде, мужчина и женщина. Ася увидела ее задранные голые ноги и услышала стоны.
  - Что это они?
  - Трахаются.
  - Ей больно?
  - Как же, больно ей, - Тема сплюнул, - тебе нельзя смотреть, пошли.
  - А тебе можно?
  - А мне по фиг. Пошли рыбу ловить.
  - А удочки?
  - У меня все припасено, но удочка только одна.
  - А ты мне дашь подержать?
  - Посмотрим.
  - А чего они так по-уродски, как животные?
  
  
  4 кусочек
  
  
  И чтобы рефреном - нас двое! Нас двое!
   Ночные снайперы
  
  
  Ася перелезла по доске, толкнула балконную дверь и вошла к Теме. Он лежал, накрывшись с головой.
  - Тём? Ты чего? Тебе плохо?
  Он не ответил, и Ася привычно уселась за стол. Вытащила из мешка, который у нее висел на шее, учебник по математике и тетрадку.
  - А у нас второго урока не было. А ты в школе был? Тём, у тебя что, температура?
  Ася услышала пьяные вопли. Ясно. Папаша нажрался и песни орет. Она взглянула на Тему, он отвернулся к стенке. Вдруг ручку с той стороны дернули. Ася подскочила.
  - Темка! Открывай дверь, мерзавец!
  Сильный удар в дверь. Ася замерла, Тема напрягся.
  - Отворяй, щенок! От папки закрываешься?! Я тебя!
  - Ася, иди домой.
  Но Ася бросилась к двери и подперла ее спиной, упираясь в пол ногами.
  Еще удар.
  - Темка! Беги по доске! Беги к нам!
  - Нет! - он встал рядом, и они держали дверь вместе, изо всех сил упираясь ногами в пол.
  Папаша побился еще, поматерился и ушел. Его вопли теперь раздавались где-то в глубине квартиры.
  - Хорошо, что я крючок поставил. - У Тёмы дрожали руки. - Ася, иди домой, не до тебя тут.
  - А математика?
  - А, да. - Тема сел к столу, открыл учебник, - эти?
  - Да. И второе задание.
  - А сама?
  - У меня не получается.
  Он делал ей математику, Ася скучала в кресле.
  - Тём?
  - Ну?
  - А я красивая?
  - Не знаю.
  - Ты что, слепой? Посмотри на меня.
  - Ты мне мешаешь.
  - А Альбина... красивая?
  - Эта выдра? Ну, вообще-то... ничего такая.
  Ася обиделась и отвернулась. Помолчав минут пять, она вдруг сказала:
  - Пошли к нам жить.
  Тёма поднял голову.
  - Правда, пошли к нам. Будем жить вместе. Папа выехал, его комната свободна.
  - А мать?
  - Ну, мама... разрешит, наверное.
  - Ага, и обрадуется.
  - Ну, давай спросим.
  - Не мешай мне с глупостями.
  - Долго еще?
  - Заканчиваю.
  - А меня в интернат отдают.
  Тёма закрыл тетрадку и вложил ее в учебник.
  - Я не понял.
  - Маму в больницу кладут, а меня в интернат.
  - Чё, серьезно?
  - Да-а. - Ася внезапно заплакала. Тёма растерялся.
  - А почему?
  - Чтобы я не жила одна. Мама уже все оформила. Заранее. - Ася всхлипывала, Тема смотрел себе под ноги.
  - Когда?
  - Ы-ы-ыыыы-ы-ы! Завтра! Завтра!
  - Так что ж ты раньше молчала?
  - Я не знала. Мама мне не говорила.
  - Пойдем на улицу. - Тема подал ей руку, они вышли на балкон. Смотрели на ее балкон, вниз, во двор, и выше-выше, на крыши.
  - Аська, давай сбежим.
  - Давай. А куда?
  - Да какая разница.
  - А мама? Она же расстроится, заболеет еще больше.
  - Что ж теперь? Что?!
  Ася снова заплакала, Тема обнял ее. С улицы заорал Петька-придурок:
  - Жених и невеста замесили тесто! Тесто засохло, невеста сдохла!
  
  ......................................................................................
  Когда ее увозили, Тёмы не было. Целую неделю она плакала, почти не переставая. Мама лежала в больнице. Жизнь кончилась, впереди были только страдания.
  - Новенькая, эй! Ты! К тебе какой-то пацан!
  - Где? Где???
  - У ворот.
  Ася утерла слезы и бросилась вниз по лестнице. Старшеклассник поставил подножку, она пролетела два пролета. Вскочила: "Козел! Козел! Чтоб ты сдох!" - и выскочила на улицу, оглядываясь. Вышла за ворота. Тёма сидел на корточках у забора. Ася заулыбалась, села рядом.
  - Привет.
  - Привет.
  Тема посмотрел с удивлением.
  - Что это?
  - Ничего.
  Мальчик резко сдвинул ей платок на затылок... и отдернул руку. Ася нервно задвинула платок на место, почти на лицо.
  - Что?! Не видишь? Обрили. От вшей. Что ты лезешь?!
  - Аська, давай сбежим! Я больше не могу!
  - А что случилось?
  - Этот урод мамку зарезал.
  - Как??? Совсем?
  - Нет. Но она так орала. И вся квартира в кровище.
  - И что?
  - Этого в КПЗ, мамку в больницу. Аська, давай сбежим! Слышишь! Слышишь! Я сдохну! Сдохну!
  Ася стала трястись.
  - Как же мы?... Как же мы дальше?
  - Ты пойдешь или нет?
  - Как же мы, Тёма?
  - Я уже все приготовил, - он повернулся спиной, и она увидела на его щуплых плечах тощий рюкзачок.
  - Только хлеба нету. Можешь вынести?
  - Я попробую. Я быстро!
  Ася побежала назад. Почти добежала до столовой, но тут ее за плечо схватил Игорь Борисович.
  - Стриженова, ты куда?
  - Я... я в столовую.
  - Зачем? Обед уже кончился. Ну-ка быстро! Ты что распорядок не знаешь?! Стриженова, тихий час!
  - Игорь Борисович, я только воды...
  - В палате попьешь. Ну-ка быстро.
  - Игорь Борисович! Мне очень надо! Игорь.... Пустите! Пустите! А-а-а-а! Тёма! Тёма! Мама!
  - Стриженова, прекрати! Оспин, держи ее! Еще кусается, зараза!
  - Пусти! Пустите! Сволочи! Сволочи!!!
  - Оспин, не бей ее. Давай... давай тащи. Руки держи, я говорю!
  - Что здесь происходит?
  - Новенькая буйствует.
  - В карцер ее. Инна, помоги мальчикам!
  - До чего сильная, ты смотри! Я тебе сейчас пну! На!
  - А-а-а-а-аа-аа-а!
  - Всё, отдохни маленько.
  - Оспин, закрой дверь. Вечером выпустишь. Вечером, ты понял?
  - Да, Игорь Борисович.
  
  
  5 кусочек
  
  Но под звездами на крыше тепло. Вполне. Может, сходим, погуляем, шагнем?
   Земфира
  
   Ася стояла на краю крыши и спокойно смотрела вниз. Она никогда не боялась высоты. А Темка боялся. И никогда не лазил к ней по доске. А потом и ей запретил, сказал, что опасно. Тёма, Тёма...
  Ася посмотрела на звезды. На небо. На город вдали.
  
  - Я больше не могу. - Улыбнулась. - Прощайте.
  
  И прыгнула.
  
  
  Эпилог
  
  Стриженова сильно разбилась, все ноги переломала, ребра... Осколком ребра ей проткнуло легкое, потом удалили, одно легкое осталось. Полтора года ходить не могла. Ноги плохо срастались. Поэтому несколько раз ломали и снова складывали. Верхотурин тогда, не дождавшись Аси, все-таки сбежал. Полстраны проехал на поезде. Его поймали только под Челябинском, на путях уснул, стрелочник и заметил. Долго мурыжили, разбирались. Определили в интернат, но в другой, в соседней области. Через две зимы он снова сбежал, вернулся в родной город, ехал автостопом, нашел Асю. Ее уже выписали. Ее мама умерла в больнице и Ася осталась в интернате. Однажды вечером Тёма пришел. Он стоял прямо перед воротами. Спустя несколько часов Ася случайно взглянула в окно и увидела его. Мило улыбнувшись девочкам, Ася расчесала волосы, сказала: "Зайду к Люське за феном", и, как была в халате и тапочках, выбежала через черный ход.
  
  ...................................................................................................
  
  
  Конец первой части
  
  
  СНЕЖНАЯ КОРОЛЕВА
  
  
  Часть вторая.
  
  Тёма
  
  1 кусочек
  
  
  Целую неделю они жили в лесу. Стояла жара, но Ася мерзла просто катастрофически. Их двухлетняя разлука, кажется, еще больше увеличила пропасть между детьми. Но они получили опыт. Он был разным. За время скитаний Тёма научился выживать в любых природных условиях, интернатная Ася приучилась выживать среди людей. Они были очень разные. Тёма начал и бросил курить, пробовал марихуану и героин, Ася стала чувствовать намерения людей и исходящую от них опасность задолго до того, как они сами отдавали себе в этом отчет. В школе это ей помогло пару раз избежать изнасилования. Тёма мог голодать неделями и приобрел нечувствительность к физической боли и холоду. Его бесчувственность распространялась на всех живых существ и на него самого в том числе. Своя или чужая боль ему была до лампочки, он плевал на всех... кроме Аси.
  
  С самого рождения он видел вокруг себя только пьяные рожи. Мать и отец пили всегда, сколько он себя помнил. Их с сестрой... - когда-то у него была сестренка, но он не говорил об этом никому, даже Асе - держали в детском манеже, слишком высоком, чтобы маленький Тёма мог выбраться наружу. Первые воспоминания, ему было года три, девочке год или два. Он даже не знал ее имени. Возможно, родители не давали ей имя. Зачем? А свое имя он знал точно - Тёмка-мерзавец! Они сидели в манеже, родители пили в кухне. Это старые дома с большими просторными квартирами. Скорее всего, их гости, алкаши и их подружки, вполне могли даже не догадываться, что у них есть дети. Их держали в дальней комнате, где балкон. Если бы они жили в хрущевке, может быть, их плач был бы слышен, и какая-нибудь сердобольная тетка сделала бы этим козлам замечание, или хотя бы принесла детям чуть-чуть еды. Обычно они голодали. Родители просто забывали о них. Сестренка была совсем слабенькая, ни говорить, ни даже ползать не умела. Тёмка сидел в противоположенном углу манежа и смотрел на нее. Она вяло копошилась и всё время хныкала. Ее скулеж сводил его с ума. Иногда он подползал и тыкал ее кулаком, чтобы она заткнулась. Тогда она затихала. Недавно ему пришло в голову, что, возможно, она была слепая. Незрячая. Потому что, когда он только готовился ее пхнуть, протягивал руку, она не делала ни малейших попыток даже пискнуть или уклониться. Поэтому два раза ударив еще незнакомую толком Аську в живот, он остановился. Она тогда свернулась в клубок и как-то бессознательно напомнила ему сестру. Ту безликую, безымянную девочку. Такую же зассанную и голодную, как он. Да, родители забывали про них конкретно. Они днями гадили под себя, манеж был весь засран. Тёма привык к постоянной вони и не обращал на нее особого внимания. Гораздо больше его доставало чувство постоянного голода. Невыносимые муки голода. Однажды пахан спьяну сунул ему корку хлеба, намазанную горчицей. Он заплакал. Мать заорала: "Ты что делаешь?!" - "Так то ж горчица, зачем он жрет?" - "Так он же еще не знает! Он же маленький!".
  Прооравшись, они подрались и выкатились из комнаты, тут же про него забыв. А Тёма невыносимо страдал он горчицы на губах и языке. Его жгло огнем, нежную кожицу разъедало, он плакал и плакал. В конце концов, он снял с себя описяные штанишки и стал сосать их, чтобы унять боль.
  А как-то родители куда-то ушли. Обычно в течение дня мать иногда заходила, бросала в манеж бутылку с водой и подсохшие корки. Которые он обсасывал беззубыми деснами, а потом делился этой жеваной кашкой с сестрой. А в этот раз мать не пришла. Сестра все хныкала. А потом прошла ночь. На следующий день он выл от голода и одиночества, но мать не пришла. К вечеру сестренка затихла, уснула. На следующее утро он даже порадовался, что она так хорошо спит. Не ноет. Она лежала на боку, лицом к нему. Ее личико в коростах было бледненьким, но спокойным. Он почему-то испугался и попытался разбудить ее, ткнув кулаком. А потом забился в угол и выл, а потом уснул...
  А запах ему не мешал, он давно привык. Родители пришли, но он это плохо запомнил. Мать нагнулась над манежем, тронула девочку и вскрикнула. И тут же выбежала из комнаты. Вернулась с папашей. Тот достал сестру, завернул в одеяльце и вынес. Больше он ее не видел. Мать разохалась, стала его тискать и пачкать своими слюнявыми губами, пьяно плача: "Сынок, сыночек, кровиночка". А он орал и бился...
  Правда, после этого они уже так надолго не уходили. И стали чаще его кормить. А потом, когда он достаточно подрос, мог уже и сам добывать себе еду.
  Аське этого не понять. Она даже не знает, как ей повезло. Родители ее никогда не били. И кормили. Она иногда его угощала конфетой, приносила в кармане передника, даже не догадываясь, как ему хочется! Как ему хочется есть! Он бы съел все, что угодно! И конфеты и всё на свете! Однажды, болтая свои девчоночьи глупости, Аська автоматически вынула конфету из кармана передника и положила себе в рот. И стала жевать и смеяться, что-то рассказывая. Он чуть не сдох. Конечно, Аська бы отдала ему все свои конфеты, и любую еду из дома, но он никогда не просил. Никогда. Ни слова. Из гордости.
  
  Он всех ненавидел и не видел в своей жизни никакого просвета, пока не появилась Аська. Она была достаточно сумасшедшей, чтобы, рискуя жизнью, перелезть по доске на его балкон. И войти в его жизнь, ругаясь последними словами. А потом он смотрел с балкона, как она тягает кошку на веревке. Он не считал, что она фашистка. Когда дети обзывали ее, он не собирался вмешиваться, но если бы Аська попросила - он бы свернул кошке шею, не задумываясь. Не из любви к Аське, а просто потому, что ему по фиг.
  У Аськи было много достоинств, но лучшее, что у нее было - это ее мать. Она и не догадывалась, как ей повезло. И когда Аська просто так, по настроению, предложила жить с ней, он чуть вторично не сдох. Больше всего на свете он хотел, чтобы Асина мать стала его матерью. Если бы он верил в Бога, он бы молил только об этом. Если бы он поймал золотую рыбку, он бы просил только об этом. Но сколько они с Аськой не пробовали, золотую рыбку так и не поймали.
  Смерть Аськиной матери стала для него страшным ударом. Он не переставал мечтать, что когда она выздоровеет, то заберет Аську из интерната и позовет его жить к себе... и он согласится.
  Она ни о чем не знала. Ни о сестре, ни о том, что в тот день, когда она влезла на его балкон, он собирался повеситься. Он ей много о чем не говорил. Она слишком слабенькая. Как ей скажешь? Станет плакать и дрожать. Она всегда подолгу не может успокоиться, трясется и трясется. И заикается. Он от этого с ума сходит. И ему больно в груди.
  Когда Аська первый раз спросила, красивая ли она, он честно сказал "не знаю". Он действительно не знал, что красиво, а что нет. Аська была кругленькая и пухленькая. И, слава богу. Если бы была худая, как он, он бы нервничал, что не доедает. Потом Аська приучила его читать. Давала ему книги. И он читал взахлеб, запоем! Съедал по книжке в день. Он и не знал, что бывает такое счастье. Что есть возможность хотя бы ненадолго пожить другой жизнью. Однажды читал сказку, называется "Снежная королева". Довольно слюнявая история, но про двух детей. Про мальчика и девочку, которые жили напротив друг друга. Прям как про них! И там девчонка была, Герда, смелая, как его Аська.
  Поэтому он не знал, красивая она или нет. Аська это Аська и всё.
  Ему было сложно выражать свои чувства, зато он мог спать на голой земле. А Аська могла выразить все что угодно, но спать на земле не умела, кашляла.
  Поэтому он подготовился гораздо лучше, чем в прошлый раз. Когда ее увозили в интернат, он ее не провожал, просто не мог, сбежал на речку. А когда пришел, ужаснулся ее лысой башке. Но ничего не сказал, у него и своих проблем хватало. Он тогда плохо подготовился, поэтому послал Аську за хлебом. И ждал ее до позднего вечера. И, в конце концов, решил, что она передумала. А что он еще мог подумать? Он же не знал, что она тоскует. Он думал ей хорошо, у нее новые друзья. Он же не знал. Он думал, что ей плевать на него. Что она о нем уже забыла. Он ушел и путешествовал, тоже жил в детдоме, сколько мог. А потом все-таки решил снова с ней встретиться, может она еще помнит такого мальчика Тёму.
  В этот раз он добрался до ее интерната к обеду. Прятался за воротами, наблюдал. Видел, как дети и Ася, его Ася, слава богу, с отросшими волосами, идут из одного корпуса в другой, потом через час обратно. Потом просто сидел. Потом встал и стоял. И она увидела. И когда совсем стемнело, выбежала. В чем была. И никаких вещей у нее не было. А ночами холодно. Пришлось ему поснимать с веревок чужое белье, юбку и кофту, и отработать еще одно одеяло. Он ей оба отдал, ему и куртки хватает. Он не брал ее с собой на дело, потому что она хромает и ходит еле-еле, как утка. А тут надо быстро бегать. Зато, если какие переговоры, Ася вступала. Они ходили в ближние деревни за молоком, и Ася так жалостно попрошайничала, что им никогда не отказывали. А потом она ему запретила воровать, сказала, что будет сама еду добывать.
  За время пока они не виделись, Ася сильно похудела, и теперь не болтает так много. Больше молчит, глядя в огонь. Ну и он молчит, естественно. Сначала они много говорили, он ей рассказывал про свои приключения, а их было много. Иногда Ася начинала трястись, тогда он понимал, что с этой историей пора закругляться, и переходил к следующей. Она ему тоже рассказывала про свою жизнь, а он мотал на ус.
  С пацаном выживать было бы гораздо легче. Был у него такой кореш Васька. Многому его научил во время странствий. Да вот жалко погиб, попал под поезд. Или одному. С ней сложнее, она девочка, к тому же совсем не приспособленная. Но без нее ему никакой жизни. Вчера спросила: "Ты меня любишь?" - он задумался. И думал бы две недели, потому что не знает точно, что такое любовь, но взглянул на Асю, глаза у нее уже набухли, и быстро сказал: "Люблю, люблю" и добавил: "Очень".
  
  
  2 кусочек
  
  
  Аська совсем расклеилась, весь день просидела у костра, завернувшись в два одеяла. Тёма поддерживал огонь и поглядывал на нее. Сходил на речку и наловил рыбы. Сварил уху, но есть отказалась.
  - Ась, ты как? Поела бы.
  - Я вот думаю, осень скоро, что будем делать?
  - Что-нибудь придумаем.
  - И тебя ищут и меня. Что тут придумаешь? А холода придут?
  - Дом найдем заброшенный.
  - Тёма, а зачем заброшенный, у меня квартира есть.
  - Ты что, хочешь вернуться?
  - А почему нет? Правда, ключей нет. Они с сумкой там остались.
  - Ключи не проблема, только... как же мы вернемся?
  - Ну так... незаметно. И к маме на могилу нужно сходить. Давно не была. Мама, наверное, скучает, плачет.
  - Ася, мама умерла.
  - Ну и что? Все равно скучает. А пока ты бродил, у тебя девочка была?
  - Да какая девочка?
  - Какая, какая. Такая!
  - Ну была.
  - И что за девочка?
  - Ирка.
  - Ну?
  - Что?
  - Из тебя каждое слово клещами вытягивать?
  - А что такое?
  - Что за девочка?
  - Обыкновенная такая. Беленькая...
  - Ага, ты любишь беленьких.
  - Ась, ну ты чё?
  - Альбинка, например.
  - Да какая в жопу Альбинка?!
   - С нашего двора, какая Альбинка!
  - Да на фига она мне?!
  - А Ирка?
  - Какая?
  - О которой ты говоришь!
  - А... ну мы в Свердловске познакомились.
  - И чё?
  - И ни чё.
  - Твою мать! Познакомились и чё?!
  - Да у нее проблемы были. Я там помог маленько.
  - Ну?
  - Иди к черту, Ась, со своими вопросами!
  - Уже пошла! А ты вали к своей Альбинке и Ирке заодно!
  - Да чё за дела-то? Что на тебя нашло?
  - Тё-мааааааа, мне холодноооо-а!
  - А-а, а то Ирка, Ирка.... Иди сюда.
  Они улеглись у костра и накрылись двумя одеялами. Тёма обнимал Асю и гладил по волосам. И разглядывал ее. И сказал с удовольствием:
  - У тебя сосочки твердые...
  - Это потому что я замерзла!
  - А-а, а я думал потому, что я тебя трогаю. :)
  - А ты не трогай. Что Ирка твоя давала себя трогать?
  - Аська, - он улыбнулся, - ты что ревнуешь?
  - Да прям. Вот еще. Совсем обалдел уже.
  - Ирка тоже ревновала. :)
  - Отвали отсюда.
  - Куда это?
  - Куда хочешь.
  - Куда ж я пойду, Асенька?
  - Куда хочешь!
  - А ты со мной пойдешь?
  - Еще чего. Размечтался.
  - Аська, ты такая смешная, что просто ужас.
  - Убери руки!
  Тёма убрал руки. Ася придвинулась поближе и ткнулась головой.
  - Тём, ну, Тём.
  - А?
  - Мне холодно.
  - Дровишек нужно подкинуть.
  - Ну?
  - Что?
  - И что ты лежишь?
  - Что же мне, плясать?
  - А дровишки?
  - А вон, Асенька, лежит вязанка у дерева.
  - Я, что ли?!
  - А кто?
  - Ты.
  - С чего бы это?
  - Потому что ты мужчина, а я женщина. Слабая и безвольная.
  - Что ты от меня хочешь? - скрывая улыбку.
  - Обними меня.
  Тёма обнял.
  - И погладь.
  Тёма погладил, дунул ей в ухо, спросил:
  - А Юра тебя гладил?
  - Какой еще Юра? Ты что?
  - Который тебя в больнице проведывал.
  - С чего бы это Юра меня гладил?
  - Откуда мне знать, может, у вас любовь.
  - Знаешь, Тёма, я давно хочу тебе сказать, что ты дурак.
  - Правда?
  - Да. И всегда был дураком. Распоследним.
  - Что ж ты ко мне прижимаешься тогда? К такому распоследнему дураку?
  - Я не прижимаюсь.
  - Ага, покраснела, покраснела!
  - Мне холодно.
  - Аська, правда, ты что-то горячая.
  - Тёма, у меня голова болит.
  - Только не плачь, а то еще сильнее разболится. Аська, не болей, пожалуйста, я тебя очень прошу.
  И Тёма сильнее прижал ее к себе. Но Ася всё равно заплакала.
  - Ась, не плачь. Ну что ты мне душу рвешь?
  - Я по маме! По маме скучаю!
  - Ну-ну, всё, всё, ш-ш...
  Тёма осторожно поцеловал ее. Ася обхватила руками его за шею, и они стали целоваться...
  - Всё-таки ты меня трогаешь! - Выкрикнула Ася триумфально.
  
  
  3 кусочек
  
  
  Тёма проснулся раньше. Ася тяжело дышала. Он потрогал ее лоб. Беда. Заболела. Всё-таки заболела! Что теперь делать? Надо возвращаться в город.
  Или идти в тот дом, что он видел в деревне. Там никто не живет, вроде бы. Надо проверить. Наскоро чмокнув Асю, он побежал вниз с холма. Он бежал всю дорогу, несколько километров, останавливаясь, чтобы упереться руками в колени и отдышаться. И бежать дальше.
  "Не умирай, Аська. Только не умирай".
  
  Ася проснулась, А Тёмы нет. Ася потянулась. Как же сладко было с ним целоваться! И он ее тискал, как взрослый. Научился со всякими Ирами! Ася попыталась встать, но это было трудно. Заболела, и горло дерет. Девочка прокашлялась, и все же решила сходить на речку - умыться. Где же Тёма? Может, рыбу пошел удить? Ася медленно поднялась и, как была, в одеяле, пошкандыбала к реке. После прыжка с крыши, ноги у нее теперь страшные, срослись неправильно, и ходит она, прихрамывая на обе ноги. Ноги такие страшные, что можно носить только самые длинные юбки. Где же Тёма? Ася добралась до реки и села на берегу.
  
  Тёма влетел в деревню как на пожар. Заскочил в магазин, там продавщица добрая, никогда не ругается.
  - Теть Свет, здрасьте!
  - Здравствуй, Тёма. Ты что такой заполошный?
  - Да Аська заболела. Вы не знаете, этот пятистенок с краю, пустой? Хозяева есть?
  - А заколочен он давно, Тёмочка. Хозяева на Севера подались, за длинным рублем. А что?
  - Да вот думаю, пожить бы нам с Асей. А то болеет она. Нельзя ей в лесу.
  - Так и перебирайтесь, чего вам? Ключ над дверью. Только окна заколочены, отодрать-то сможешь?
  - Смогу, конечно!
  - А ну как поймают вас? С сестренкой твоей? Или участковый увидит?
  - Так, а что ж делать? Рискнем. Мы тихие.
  Тёма кивнул и выбежал из магазина. Продавщица вздохнула, сироты, что возьмешь. Конечно, тихие.
  Он легко поотдирал доски, которыми были заколочены окна, нашел ключ и вошел в дом. Нормальненько. Даже не очень пыльно. Кровать есть. Аське понравится. Надо бы печь затопить. А вот с этим хуже, он не умеет. Тёма снова метнулся в магазин.
  - Теть Свет, вы печь затопить сможете?
  - Конечно. Сейчас подойду, только магазин закрою.
  - Ладно, тогда я за Аськой.
  - Я тут вам поесть собрала.
  Но Тёма не дослушал, убежал.
  С Аськой они медленно добирались. Он еще искал ее на реке, тоже выдумала - плескаться с температурой! Топали не меньше часа, а то и двух. В конце концов, доползли. Тетя Света и аспирин принесла, не только продукты. Хоть он и очень устал, настроение у него было отличное! Пристроил, пристроил Аську, теперь ничего не страшно!
  Они к вечеру уже совершенно обжились. Аська таблеток наглоталась, полы помыла, тетя Света ей помогала. Они даже самовар обнаружили, Тёма с ним повозился, потом разобрался, что к чему и через двадцать минут они сели пить чай. Сидели довольные, красные, в блюдца дули, улыбались друг другу и грызли баранки.
  Тетя Света ушла, а они легли спать. В лесу привыкли спать одетыми, и тут не особо раздевались. И спали, не сговариваясь вместе. Хотя Тёма, к примеру, мог бы и на печи лечь. Но он чувствовал, что Ася хочет спать с ним, чтобы он ее обнимал. Так ей спокойнее, говорит. И ему с ней теплее. Когда Ася дышит в подмышку, кошмары не снятся.
  
  Он проснулся мгновенно. Чутье звериное. Ася сопела, как ангел небесный. Тёма прислушался, было тревожно. Кап-кап... кап... Вода.
  А что это, будто веткой по стеклу? Он помнил точно, возле дома впритык нет никаких деревьев. Значит, кто-то ходит под окнами. Тёма бесшумно поднялся, тенью к окну, встал сбоку, чуть отодвинул белую шторку. В дверь бухнули. Аська вскочила, села на постели, смотрит испуганно. Тёма приложил палец к губам. Подобрался к двери. Прислушался.
  - Да тут они, Сергеич, где им быть. Дрыхнут, поди.
  - Ну-ка, стукни еще раз.
  - А ну как через окно сбегут?
  - Да где я тебе людей наберу, засады устраивать? Не сбегут, сам же баишь, девчонка болеет. Ну, иди на всяк пожарный к окну...
  Тёма не стал слушать дальше, показал Асе - давай сюда! Она вскочила, похромала к нему. Он подергал шпингалет на окне, но тот, собака, не поддавался.
  - Тёма, мне страшно.
  - Выберемся, Аська, выберемся...
  Он рванул изо всех сил и проклятый шпингалет, кончив его последние нервы, поддался. Мальчик толкнул створку, потянул девочку за руку: "Лезь, скорее!". Аська замотала головой, высоко, мол. Тёма подсадил ее, она села на подоконник, повернулась, спустила ноги наружу... и прыгнула прямо в чьи-то волосатые лапы. И заорала, будто ее режут. Темка тут же оказался рядом, бросился на мужика, отчаянно молотя его кулаками, но тот прикрывался Аськой и вопил:
  - Сергеич, люди, сюда!
  Аська ослабела, заплакала:
  - Тёма, беги!
  - Я те побегу, сучка!
  Но Тёма никуда бежать не собирался, он ударил мужика кулаком в лицо, а Аська извернувшись, вцепилась зубами ему в руку. Может, удастся?! Может, вырвутся? Бог не выдаст.... Но на зов уже бежали мужики, и этот их проклятый Сергеич, участковый местный, и еще люди. И голосила продавщица Света: "Да за что ж вы детей, ироды!"
  
  
  4 кусочек
  
  
  Он понял, их везут в райцентр. Сдал мужик по имени Семен, хотел перед Сергеичем выслужиться, выпросить катер до дальних озер. Там лучше клюет. Он заприметил Тему еще несколько дней назад, сразу просек - чужой подросток, морда уголовная. А выследить не мог, куда ему за пацаном угнаться! Вот же, есть бог на свете, дождался, проявил терпение, шлюшонка приболела, и сами в руки прилетели, голуби. Светка, сноха его, дура, деток пожалела, в чужой дом пустила, пока хозяев нет. Вот бы потом они спасибо сказали, когда бы детки дом подпалили или украли чего. Дура, она и есть дура. Ну ничего, что ни делается, все к лучшему. А Светку он еще поучит уму-разуму и мужу ее накажет. Сергеич за прошлое теперь и не вспомнит. То дела старые, а сейчас он ему помог беглых детдомовцев поймать, а у них тоже, небось, план есть, у ментов-то. Тоже, поди, начальство требует результатов. А какие у них тут результаты? Тихо. Сонно. От скуки вся преступность повымерла. На два села только два браконьера, а это они с Сергеичем и есть. Семен пожал протянутую участковым руку и козырнул. И пошел за катером, вечером с рыбкой будем.
  Сначала составили административный протокол, дали им одеться, позволили взять с собой хлеба, что Света принесла, а потом посадили в машину и повезли. Вез сам Сергеич. Дети сидели сзади. Да какие, к черту, дети? Уж лет по двенадцати будет, а то и больше. Вон девчонка, хоть хромая и страшненькая, а сиськи торчат. То-то он так за нее трясется. Поди, всю ночь развлекались. А для чего еще им было сбегать? Ясно для чего. Два интерната на ушах. По всей области ищут. Пацан-то непрост. Ох, непрост. Ишь, как затылок сверлит. Еще бы. Срок на нем висит. За разбой с отягчающими. Условно дали, по малолетству. А он бы не стал миндальничать. А взгляд у него, как у волка. Щенок сопливый. Ага, вспомнил, он и в кражах подозревается. Ну, теперь загремит-то по полной...
  
  Ася с Тёмой время от времени переглядывались. Мысли их текли в одном направлении и пересекались в нужных местах, как две узкие быстрые горные речки, приводя к одним и тем же берегам-выводам. Сначала УВД района. Потом ее вернут в интернат, где Игорь Борисович пригласит ее "пообщаться". Ася не стала Тёме говорить. Хватит с него переживаний. С него хватит! Это она выдержит все. Даже "общение" с Игорем Борисычем и его "мальчиками". Она выдержит. Она всё выдержит. А вот Тёма, он не такой сильный. Он очень сдержанный и суровый. Молчун. Кремень. Но она знает, какой он на самом деле. Что скрывается под этой коркой, какое больное сердце и надорванные нервы. Она не скажет ни слова. Хуже другое. На Теме срок. Даже если его как-то отмажут, если очень повезет, то все равно их опять по разным местам. Опять без него! Опять! Опять! Она не выдержит. За ней смотрят, после того случая. Но она уйдет. Все равно. Если Тему посадят, если их разлучат, она...
  
  Они посмотрели друг другу в глаза.
  
  "Я не смогу без тебя"
  
  "Я не смогу без тебя"
  
  "Лучше смерть"
  
  "Аська!"
  
  "Не важно..."
  
  "Ты готова?"
  
  "Да"
  
  "Закрой глаза"
  
  "Тёма!"
  
  "Не бойся"
  
  Мальчик вдруг, не говоря ни слова, бросился на него. Он попытался справиться управлением, выворачивая руль. Машину понесло. Он резко отпихнул щенка локтем, но сучка схватила его за горло... хрхрхррррхх
  - Аська, нет!
  - Тёма, прыгай!
  - Прыгай ты!
  - Тёма!
  Он сообразил - она не сумеет. Ноги. Чертов мент, сука! Аська сражалась с его горлом, давила, давила, давила. Слабые руки - жирное горло. Плачет и жмет. Нельзя ей. Девчонкам нельзя убивать. Тема в ярости огляделся, чем бы ему дать по башке, мент рулил из последних сил, хрипя, как свинья. Тёма опустил руку и вынул ПМ из его кобуры. Как просто. Держи его, Аська. Сейчас. Как тут? Васька показывал. Предохранитель. К потному виску. Жах!
  Выстрел прозвучал очень громко, детей откинуло. Аська чуть не вылетела из машины - пацан успел ухватить ее за руку. Перегнулся через нее, захлопнул дверь. И полез вперед, одной рукой придерживая руль. Аська икала. В крови вся. Да и он не лучше. Смотри-ка, сколько у ментяры было мозгов. Мальчик, удерживая одной рукой руль, второй открыл дверцу, спихнул мента наружу, и сел на водительское место. И захохотал как безумный:
  - Мы прорвались, Аська! Прорвались! Я тебе говорил?!
  
  
  5 кусочек
  
  
  Машину столкнули с обрыва в реку, утопили. И тут же пожалели, что выкинули мента по дороге. Когда это случилось, ехали через лес, место тихое, но все равно рано или поздно найдут. Хоть район этот практически безлюдный, но по лесной дороге не сегодня-завтра кто-нибудь обязательно проедет и увидит Сергеича. Они не помнили, где конкретно его скинули, пришлось возвращаться, искать. Но сначала выстирали свои вещи в реке. Всё пришлось делать Тёме - Ася была совсем невменяемая, ее так трясло, что даже говорить не могла - таращила глаза и заикалась больше обычного. Как припадочная. Намучился он с ней. Как всегда, в особо напряженный момент Аська только и могла, что повторять его имя. Верный признак, что у нее шарики заехали за ролики.
  Он усадил ее на берегу, пониже, в кустах, чтобы сверху случайно не заметили. Поснимал с нее окровавленные шмотки. Аська на движения его рук практически не реагировала, только шеей дёргала: "Т...тём, Т...тём..." и смотрела в одну точку.
  И кофту снял, аккуратно, через голову, и юбку, осторожно, стараясь не смотреть на ее покалеченные ноги. А, главное, чтобы она не заметила, что он смотрит. Иначе хлопот не оберешься.
  Женщины очень сложные существа. Вот у Васьки, его дорогого единственного друга на всю жизнь (хоть он и мертвый, но это всё равно), все пузо было в шрамах и спина. Так он не прятал, наоборот показывал и хвастался. Шрамы были жуткие, Васька и раньше под поезд попадал, потому что смаленьку воровал с составов. Жрать захочешь - еще не то сделаешь. Так вот, Васька шрамами гордился, как признаками особой доблести, и был у пацанов в авторитете, а Аська свои ноги от него прячет, и у нее на почве этого скоро окончательно крыша съедет. А всё почему? По правде - из-за него. Он ее как увидел, после долгой разлуки, бросился обнимать. Аська длинная стала, с него почти. И какая-то... незнакомая. То каталась вокруг него колобком, обниматься всегда первая лезла, а теперь сторонится, глаза иногда отводит и часто говорит вообще непонятно о чем.
  Он ее увидел, такую непохожую, и специально тогда обнял, чтобы вернуть себе прежнюю Асю. Чтобы как раньше. И она ему на шею бросилась, всю рубашку слезами вымочила. Он голову задрал повыше, чтобы слезы из глаз не выкатывались. А потом, как убежали подальше, в частном секторе сели рядышком на завалинке, стал он ее разглядывать. Халат короткий, она его на колени натягивает, он и увидел.... Понял, что досталось Аське крепко, пока его не было. Жалко, мал он тогда был. О себе больше думал. Сейчас бы ни за что ее не оставил. Потому, как только он отвернись, она в историю попадает.
  - Что ты... смотришь?
  - Что с ногами?
  - Так... было дело, - Ася похлопала себя по бедрам.
  Жест знакомый.
  - Куришь?
  - А тебе-то что?
  - Что с ногами?
  - Упала.... Было дело.
  Тёма прищурился. Вынул сигареты, стал в руках пачку крутить.
  - Рассказывай.
  Ася помотала головой. И на пачку у него в руках косится. А он крутит. Она смотрит. Он крутит. Довел ее, всё рассказала. Хотя и не всё. Остальное он потом втайне у ее интернатной подружки выспросил. Подкараулил и прижал ее в уголочке. Но разговаривал мягко, чего девчонку понапрасну пугать. И так всё вывалила. И про прыжок с крыши, и что легкое теперь у Аськи только одно - так что сигаретки ей от него не дождаться, во веки веков, аминь. Но еще что-то было, о чем подружка только вскользь упомянула. Он давить не стал, ладно, разберемся. И первой же ночью все стало ясно, когда Аська во сне закричала: "Игорь Борисович, не надо!". Насилу успокоил, всю ночь рядом с ней просидел. А утром ничего, улыбался во весь рот, будто ничего и не было. Решил у Аськи ничего не спрашивать, знал, что не ответит. Ответит Игорь Борисович. Попозже, когда у него будет больше свободного времени. Он ему задаст пару вопросов.
  А с ногами он сам виноват. Подбодрить хотел, ляпнул со смехом: "Не носить тебе, Аська, коротких юбок!" и всё - аут. Психанула, развернулась, ушла. А он что, дурак, за ней по всему поселку бегать?! Решил выдержать характер. Через час плюнул, пошел за ней. Нашел в гаражах, сидит, ревет. Не знал, блин, что с ней и делать. Хотел утешить, только рот открыл, она заорала: "Ненавижу тебя!". От души отлегло, с одной-то стороны. С другой, решил помалкивать пока. Чем зря сидеть, в соседнем дворе снял с веревки юбку, ту, что подлиннее (из двух выбирал), и кофту. Тряпки не фонтан, но сгодится на первое время. Принес ей, на колени бросил. Она на вещи руки положила и сидит. И злится. Он не понял, что опять? Допёрло, отвернулся, чтоб переоделась.
  И в избе, когда ночевали, опять прикопалась. Так все хорошо было, но Аська так не может, ей обязательно разборки подавай. Когда он и так едва дышит после этих перебежек туда-сюда.
  - Тём?
  - Ну?
  - А ты меня любишь?
  - Говорил уже.
  - А ты еще раз скажи.
  - Говорю.
  - Понятно.
  - Что тебе понятно?
  - А у Ирки ноги красивые, да?
  - Чё? Ты опять за своё?
  - Конечно, у Ирки ноги красивые и сама она бе-е-е-еленькая...
  - Ася, отстань.
  - А что ты мне рот затыкаешь?
  - Надоела.
  - Коне-е-е-ечно...
  - Ася, всё! Давай спать.
  - Не буду я с тобой спать.
  - Не спи.
  Ася содрала с него одеяло, схватила подушку и - он с интересом стал ждать, что будет дальше - понеслась к печке.
  Ну-ну. Залезет она, как же, со своими кривыми ходулями. Тёма улегся на спину и подложил подушку под голову, чтобы с удобствами наблюдать представление. Ничего, не растерялась, стул притащила. Лезет, корячится. Видели бы его сейчас пацаны. Животы бы надорвали, ей богу.
  - Ась, там пыльно.
  - Ничего, я уж как-нибудь.
  - Прекрати ты дурью маяться, в самом деле. Иди сюда.
  - Ты спи, спи. Ты же хотел спать? Ну и спи.
  - Ты идиотка. На фига я с тобой связался?
  - А ты придурок и я знать тебя не желаю.
  - Ты ночью свалишься оттуда.
  - Не твоя забота.
  Он тяжело вздохнул, не даст поспать.
  - Ася, иди сюда.
  - Нет.
  - Почему?
  - Ты грубиян.
  - Я больше не буду.
  - Ты меня не любишь.
  - Люблю.
  - Ты это просто так говоришь! Потому что спать хочешь, вот!
  Тёма перевернулся и ткнулся лицом в подушку. Чтобы Аська не увидела, как ему смешно. Полежал. Лег на бок. Она с печки глазами зыркает.
  - Ася, что я должен сказать? Научи меня. А то я боюсь ошибиться.
  - Не ври.
  - Вот те крест.
  - Ты что, такой глупый и не знаешь?
  - Ася, я ничего не знаю.
  - А Ире ты что говорил?
  - Ничего.
  - Совсем?
  - Ася, я не уверен, что говорил то, что надо. Ты лучше сама скажи. Чтобы наверняка.
  Ася хихикнула.
  - Тёмка, ты простофиля. Девушки таких не любят. :)
  - Я еще маленький.
  - Оно и видно.
  - Ты меня прощаешь?
  - За что?
  - За всё. Ася, прости меня за всё и давай спать!
  - Если ты извинишься.
  - Я извиняюсь, Аська.
  - Ты смеешься. Вот ты опять смеешься!
  - Что ты, мне не до смеха.
  - Сними меня отсюда.
  Тёма потащился ее снимать. Не удержал, упали на пол. Аська вдобавок еще его треснула. Он ей тоже чуть не вломил, еле сдержался. Поднялся, пошел, лег. Сама встала, устроилась рядом.
  - Тём?
  Решил молчать, ну ее к черту.
  - А мы когда вырастим, ты на мне женишься?
  Решил молчать намертво, до победного конца.
  
  ... Раздел ее, своей курткой прикрыл. Куртка, к счастью, не пострадала. В машине жарко было, так он снял. Аська - позднее включение - под курткой закопошилась в попытках спрятаться. Он усмехнулся. Больно надо ему на нее смотреть. Что он девок голых не видел?
  С себя всё поснимал до трусов, пошел к воде, кровь и ментовские мозги замывать. Потом ей на лицо водичкой побрызгал, чтобы отошла. Она даже не дернулась. Плохо дело. Шок. Человека убить.... Хоть и не убивала она, он стрелял. А всё равно. Он уже такое видел. Лучше бы плакала и билась в истерике.
  Тёмка разложил вещи на солнышке сушиться и сел рядом с Аськой. И даже сам не заметил... очнулся только, когда Аська стала его обнимать и утешать, как маленького.
  - Тёма, не плачь. Ну, Тём, пожалуйста.... Тём...
  И обняла крепко. Крепко-крепко. Он ей голову на колени положил. И она его гладила, гладила.... И он уснул. А потом они пошли Сергеича искать. И полночи мудохались - труп прятали. А затем обратно в лес потащились, на свое родное место. Только к утру добрались, даже костер не разжигали, в одеяла завернулись и спать.
  А утром Аська сказала: "Всё, перебираемся в город!" и он не стал спорить.
  
  Зажили втайне в Аськиной квартире. Сидели тихо, как мыши. Свет особо не жгли, окна одеялами завесили. По ночам он в круглосуточные магазины ходил - воровать. Денег не было. Балкон никогда не открывали, а на памятной доске Аська цветочки гуашью нарисовала. Нормально жили, до осени...
  
  
  Часть третья
  
  Вместе
  
  Они неделю ничего не ели. Как в его сраном раннем детстве.
  Теток он засёк еще ночью, как Аська сказала, в виде образов. Ему кошмар приснился, будто сидит он в манеже, только не маленький, а такой, как сейчас. Но выбраться всё равно не может. Ну, как это во сне бывает. И его мертвая сестренка открывает глаза... медленно, медленно... Он дрожит от страха, хочет не смотреть, отвернуться... и не может. Шею заело. И она открывает глаза... а они совершенно белые - без зрачков. Он орет, но голоса своего не слышит, нету у него голоса. От этого ему еще страшнее делается.
  Тогда сестра так же медленно, медленно открывает рот и он слышит - низкий рёв, тягучий, так что слов не разобрать. Он должен понять, что она пытается ему сказать, потому что это важно, важно! И не может. И тогда мертвая слепая сестренка дергает ножкой. Одной, а потом другой. Одной, потом другой. И тут же рык его отца: "Отворяй дверь, мерзавец!" и Асин крик: "Беги к нам, Тёмка! Беги по доске!"
  Он проснулся в холодном поту. Запалено дышит. Ничего не соображает, не видит. Вскакивает, бежит, ударяется с размаху о шкаф. Валится на спину. В панике оглядывается.
  Закрывает лицо руками, воет.
  Ползет, ползет, ударяется лбом, искры из глаз!
  Отползает назад, прикрывается руками.
  И вдруг слышит голос. Тихий, дрожащий. Он идет за ним, за этим голосом. Тонкий голос, прерывающийся, лишь бы совсем не пропал. Голосок - ниточка, за которую он держится. Голосок - лучик света в кромешной тьме:
  - Тёма, Тёма, Тёма, Тёма.... Иди сюда.... Что с тобой?... Тёма.... Где ты?... Я тебя не вижу....
  Он не понимает, что ему говорит голос. Но он идет на зов. Голосок - его единственная надежда... Его поводырь...
  - Тёма, Тёма, не бойся... Тёмка, как же ты меня напугал.... Тёма.... Что ты? Что ты делаешь? Тёма! Пусти меня!... Тё-о-о-о-м-а!!!
  Он открывает глаза. Что это? Господи... Он видит выпученные глаза и руки.
  Руки сжимают ее горло. Аська. Она бьется в этих руках, пытается отодрать их от своего горла. Он хочет их разжать и не может.
  Почему Ася хрипит?
  Что он делает? Чьи это руки?
  Ася, Ася, Ася... Ее глаза закатываются. В судорожном последнем движении ее ноги рефлекторно дергаются, и он получает сильный удар в живот. Второй! И обессилев, падает лицом ей в колени.
  Светает. Уже почти рассвело. Он открывает глаза, смотрит. Прямо перед глазами звездочка. Это его любимый шрам. В виде звездочки. Он все-таки ее приручил и целует ее шрамы каждую ночь. Она его женщина. Нет, она для него больше, чем женщина...
  - Я не понял, почему мы лежим на полу?
  Аська скинула его ночью с кровати?
  Тёма медленно поднял голову. Приподнялся на руках. Что такое? Что это? Что с Асей? Ей плохо?
  - Ася? Аська, ты что?
  Он подлез к ней повыше, приподнял ей голову.
  - Аська, что с тобой? Не пугай меня.
  Да что такое происходит, черт возьми! Прижал ухо к ее груди. Сердце, сердце. Чеееерт!
  - Аська! Держись! Не умирай! Только попробуй! Аська!
  Он стал ей делать искусственное дыхание. Двумя руками. Середина груди. Хоть бы не сломать! Одно легкое! Только одно!
  - Аська, дыши! Дыши! Не смей уходить!
  Он давил ей на грудь и дышал ей в рот. Давил и вдувал воздух. И снова давил. И плакал, плакал. Слезы капали на ее лицо.
  - Асенька, не умирай. Не бросай меня! Ася! Ася! Асенька. Я тебя люблю больше всех. Ты слышишь? Не нужна мне никакая Ирка, ты только открой глаза. Что же ты делаешь? Оживай, оживай! Аська!
  - Дыши ей в рот, - это Васька сказал. - А я буду на сердце. Давай, парень, давай.
  Васька пришел! Вот, что значит настоящий друг! Пришел, не бросил его в беде!
  Тёма еще шире открыл ей рот двумя руками - сильно выдыхает. Васька давит двумя руками. Аську подбрасывает. Он вдыхает, Васька жмет. Вот так, по очереди. Вот так. Вот так.
  - Слышь, ты поаккуратней.
  - Не ссы, братан.
  - Ребра ей не сломай! Васька, слышь?
  - Поучи еще! Кто тебя научил всему? Давай, Тёмыч, давай!
  И у Васьки получилось!
  Ася открывает глаза. И задыхается, и плачет, и тянется к нему. Он ее обнимает и сам ревет, как младенец. Осыпает поцелуями ее лицо.
  - Асенька, Асенька, я так за тебя испугался.
  Васька смотрит на них. Но он пацан с пониманием, отворачивается, встает, уходит к окну. Вынимает папиросы, закуривает. Он его потом поблагодарит, а сейчас только Ася. Он обнимает ее, гладит по лицу. Подбирает всю, садит к себе на колени. Целует в глаза, в ладони.
  - Я тебя люблю, Тёма, - шепчет она. - Так люблю!
  - Я тебя тоже люблю, Аська. Даже не знаю как!
  - Тёмка, Тёмка...
  - Что с тобой было, а? Скажешь?
  Она заулыбалась, закрыла ему рот пальчиками.
  - Ничего, Тёмочка, у меня голова закружилась. У меня бывает, ты же знаешь.
  - А я так испугался, Аська. Если б ты знала.
  - Я знаю, знаю.... Не волнуйся. Все хорошо, всё хорошо...
  - Аська, а если бы ты умерла? Чтобы я без тебя делал?
  - Все хорошо, Тёма. Я тебя люблю. Больше жизни люблю.
  - Ты не уйдешь?
  - Нет, я буду с тобой.
  Вася приоткрыл штору. Они на него оглянулись.
  - Ась, а это мой друг Василий.
  Васька кивнул и ручкой сделал.
  - А я знаю, Тёмочка. Мы уже познакомились.
  - Правда? Здорово. Как же я рад, Аська. Так рад.
  Ася смотрела на него с нежностью, гладила по волосам и называла "Тёмочка". Васька подошел. Сел рядом с ними. Они с Асей переглянулись, и она сказала:
  - Сейчас люди придут, будут стучать. Но ты не бойся.
  - Какие люди, Ася?
  - Не открывай. - Добавил Васька.
  Ася не успела ответить, в дверь позвонили, потом начали долбиться. Стучали долго. Он испугался. Но Ася держала его за руку, и он выдержал.
  - Не бойся, - сказала Ася. - Они сейчас уйдут.
  - Кто же это?
  - Менты, - объяснил Васька. - Тетки из комиссии по делам несовершеннолетних.
  - Значит, нашли нас, Аська. Выследили. - Констатировал он обреченно.
  Думал, она начнет плакать, приготовился утешать. Но она улыбнулась. Спокойно так. Светло и спокойно. Какой-то новой легкой улыбкой.
  - Это ничего. Постучат и уйдут. В другой раз придут.
  - Надо бы дверь подпереть, - озабоченно предложил Васька.
  Решили притащить шкаф из спальни. Он огромный, под потолок, дубовый, наверное. Тяжеленный, страсть. Одному бы ему ни за что не справиться. А втроем они совладали, и очень даже легко. Он не хотел, чтобы Аська надрывалась, ей еще детей рожать. Но поглядел, что она, вроде, ничего, улыбается, и не стал препятствовать. Повозились, придвинули, аж употели. Пошли на кухню чай пить. И заметил он, что Аська перестала хромать. Ходит так легко, танцуя, как в детстве. И какая она вообще стала красивая. Даже сияет. Это у него от любви в глазах светло. Вот, о чем она спрашивала. Он хотел ей сказать, что понял, но Васьки застеснялся, смолчал. Так просто, подошел, чмокнул ее. Чай пили из воды, потому что заварка давно кончилась. Но все равно хорошо было! И Ася с ним, и Вася.
  Он бы хотел угостить старого друга, да ничего не осталось. Последние припасы вчера доели. Последние дни Аська из заплесневелой муки с водой лепешки готовила. А вчера и эта мука закончилась. Сутки вообще ничего не ели. Ему-то что. Он и не то выдержит, а Аська плакала. Ослабела, лежала весь день. Она весь сентябрь кашляла, а в последние дни почти не вставала. Он уж думал - хана, придется нарушить запрет, выйти из подполья, украсть жратвы. А она не пускала. Говорила, вид у тебя дикий, заметут тут же.
  Он сегодня все же хотел наплевать на ее запрет. Как в тот раз. Припер же тогда продуктов. Ведь припёр! И хлеба! И еще каких-то пакетов. Что под руку попадалось, то и хватал. Ну, побили его малость. Намяли бока. Но он же вырвался! И все продукты донёс!
  Если бы не Аська, ему не уйти. Все ж таки ослабел от голода. На ногах еле держался. Но как подумал, что если его заметут, она точно с голодухи подохнет, так откуда и силы взялись. Правда, кровь. Кровь из пробитой башки капала всю дорогу. Вот, видать, по следу-то и нашли. Вот и пришли сегодня. Ну, ничего, как-нибудь. Дверь шкафом подперли, балкон Аськина доска охраняет, с цветочками. Они в безопасности.
  - Ась, а мне сестренка снилась, маленькая. Что-то сказать хотела. Да я не понял.
  - Она хотела сказать - беги, Тёма.
  - Ага, точно, ножками дергала. А я сразу не допетрил. Как же ее звали? Я все думаю, как же ее звали, Ась. Ты не знаешь?
  - Знаю, милый. Оля. Она хотела, чтобы ее звали Оля. Как маму мою.
  - Ась, твоя мама - самая лучшая на свете.
  - Я знаю, Тёмка.
  - Как ты думаешь, она бы меня... приняла?
  - Конечно, ты что, сомневаешься?
  - Нет, Ась, прости. Я не сомневаюсь. А она бы меня любила? Ты как думаешь, Ась?
  - Она тебя любит, Тём. Очень любит.
  Он улыбнулся счастливый.
  - А где Васька, Ась? Ты не знаешь?
  - Он скоро придет, ты не волнуйся. Сходит по делам и вернется.
  - Как хорошо, Аська. Как хорошо, что мы встретились, правда?
  - Да, это и есть счастье.
  Он положил голову на руки и уснул. А потом Ася его разбудила и отвела в спальню. Но сначала велела выключить газ. Хорошо, что она такая внимательная, а то он забыл. Он стал все забывать в последнее время. Но спал в этот раз хорошо, без кошмаров, Ася его за руку всю ночь держала. А утром велела ему помыться, а потом напомнила выключить воду. Чтобы потопа не было. А Васька позже научил, как можно есть обойный клей. А до этого подсказал, что за плитой на кухне валяются две картофелины. Совсем маленькие и сморщенные. С белыми хвостиками. Но он очень обрадовался. Съел их сырыми. Ася разрешила, сказала, что теперь уже все равно. А дальше он снова спал. Кто-то опять приходил. Он иногда слышал удары в дверь. Потом перестали. Они с Васькой забили балкон досками (у ее отца оставались, Ася сказала, для стеллажа), а сверху ее доску приделали, с цветочками. Для красоты. Ася любит красоту и он тоже. Она иногда уходит, потом возвращается. Однажды папаша его вломился, хотел его накормить горчицей. Но Ася с Васей не дали. Тёма орал и бился головой о стену, но Ася прогнала отца, и он успокоился.
  А затем наступил самый лучший день.
  Он проснулся почему-то на балконе. Не знамо как, во сне, что ли, доски посрывал? И чувствовал себя так хорошо, как никогда.
  И даже не удивился, когда увидел доску между балконами.
  А на ней Ася стоит :)
  Его Ася. Красивая, как принцесса. В белом платье, коротеньком! А ноги у нее гладкие, без шрамов. Улыбается и рукой ему машет. Ждет его.
  Аська никогда высоты не боялась. Но и он сейчас страха не испытывал.
  Перелез через ограду и сделал шаг. А Ася ему и говорит:
  - Пойдем, Тёма, мама ждет. Не бойся.
  - А я и не боюсь, Аська.
  Она руку протянула, и он сделал второй шаг. И обнял ее.
  И увидел, что доска не оканчивается его балконом, а уходит куда-то далеко-далеко, в бесконечность.... И спешит к ним женщина. Очень красивая. Очень спешит. Рукой машет. И он делает третий шаг и шепчет: "Мама, мамочка, я иду!"
  А вокруг синее-синее небо...
  
  
  Эпилог
  
  
  Как ни пытались, дверь открыть не смогли. Вызывали МЧС, чтобы проникнуть в квартиру через балкон. Но ничего взламывать не пришлось: дверь была распахнута настежь, мальчик лежал на пороге. Врач констатировал, что смерть наступила примерно сутки назад. Женщине-милиционеру стало плохо. Да и они такое видели в первый раз.
  В квартире стояла невыносимая вонь - в спальне обнаружили полуразложившийся труп девочки. Стриженова лежала на полу. На теле следы насильственной смерти - синие полосы на горле. Она была задушена.
  Непонятно почему, убив ее, Верхотурин не попытался скрыться.
  Как показала экспертиза, мальчик спустя неделю умер от голода. Съел обои, обглодал кожаные женские сапоги....
  Неизвестно как, но истощенному подростку удалось перетащить огромный дореволюционный шкаф из спальни в прихожую. Они пробовали его поднять, когда оттаскивали назад, четверо мужиков едва справились. А девочка помогать ему не могла, по всем признакам, уже была мертва.... Да и что бы она сделала?
  
  Квартира Стриженовой перешла домоуправлению. Когда выветрился запах, сделали ремонт, и вскоре туда въехала семья Решетниковых.
  После пожара у Верхотуриных (два трупа, задохнулись угарным дымом), здесь тоже провели ремонтные работы. Сюда въехали Пашкевичи.
  Говорят, их дети потом крепко подружились.
  Сашка Пашкевич навострился перебираться к Ленке Решетниковой по доске, которую они нашли за шкафом. На доске кто-то нарисовал блеклые цветочки, Ленка их подправила и пририсовала солнышко. А потом Сашкин отец, чтобы дети не покалечились, выплавил мостик на заводе железобетонных конструкций. Красивый, кружевной мостик идеально вписался в архитектурный ансамбль старой улицы.
  
  А Стриженову и Верхотурина похоронили вместе, на одном кладбище. Хотя люди говорили, что нехорошо, чтобы убийца рядом с жертвой лежал, да что поделаешь, больше свободных мест все равно не было.
  
  
  
   - К о н е ц -
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"