На пятый год жизни маленькая Мьюри узнала, что такое метафора.
Мама оставила в кресле раскрытую книгу, в которой было написано, что какая-то девица неожиданно выпустила коготки, чем немало удивила своего поклонника. Мьюри свесилась с галереи вниз и увидела, что папа сидит у камина и полирует костяную статуэтку.
- Пап, почему он удивился?
- Кто? - спросил папа, неспешно потягиваясь и отставляя работу в сторону.
Мьюри прочла ему вслух пару абзацев из книги.
- Видишь ли, милая, это метафора. Так автор объясняет читателю, что он хотел сказать. Сравнивает то, чего ты не знаешь, с тем, что ты знаешь хорошо. Ты не знаешь, насколько сильно рассердилась эта девушка, но читаешь про коготки и понимаешь, что шутить она не намерена.
- Но на самом деле она не выпускала коготков?
- Нет, - покачал головой папа и подставил руки, потому что с галереи на него спружинила маленькая гибкая пантера, всего за несколько секунд трансформировав свое тело из тела пятилетней девочки.
Так Мьюри узнала, что не все на свете умеют превращаться.
На седьмой год своей жизни Мьюри отправилась с папой и мамой на светский прием. Строго говоря, отправляться никуда не нужно было - прием устраивали мама и папа. Ей просто разрешили спуститься в зал и побыть с гостями. Перед этим родители почему-то долго спорили об инстинктах, и мама беспокоилась. Она, наверное, раз десять сказала, чтобы Мьюри держала себя в руках, ни в коем случае не принимала вторую форму и не досаждала гостям.
- Ты должна быть с ними приветливой и вежливой, - повторяла мама, и в ее мягких интонациях слышалось эхо грозного рыка.
- Это какие-то необычные гости? - спросила девочка.
- Нет, они такие же... граждане, как и мы, - ответил папа.
И все трое, взявшись за руки, вступили в бальную залу.
Мьюри захлестнуло волной запахов и света. Голова закружилась, и она улыбалась гостям, но не видела лиц. Хотелось бежать, стремительно лететь и почему-то кусаться. Казалось, эти гости - отличные друзья для игр в лесу, но выглядели они очень взрослыми и серьезными. Очень мало молодых лиц; медленно двигаясь от группки к группке, Мьюри видела, что многие из них старше папы и мамы.
Все были радостно взволнованы и обсуждали предстоящие скачки.
- А что такое скачки, пап? - спросила она шепотом, когда отец закончил почтительно разговаривать со стройным стариком в зеленом.
- Большие соревнования, когда лошади бегут наперегонки, а зрители пытаются угадать, какая из них придет к финишу быстрее. Они сообщают об этом специальному человеку и дают ему деньги. Это называется "ставка". Победитель забирает очень много денег себе.
- А чего хотел этот твой знакомый?
- Чтобы я сделал ставку на него.
- На его лошадь?
Папа снова рассмеялся, прижимая ее к себе.
- Нет, именно на него, милая. Его вторая форма - именно конь. Очень неплохой конь, должен я сказать, - отец задумчиво посмотрел вслед своему собеседнику.
- Почему конь? - Мьюри была очень удивлена.
- Потому что он таким родился, моя девочка. Его мама и папа были лошадьми, как я и твоя мама - пантеры. Во второй форме, конечно.
- И теперь у него такая работа - все время бегать? - ей вдруг стало грустно.
- Нет, что ты. В нашем городе запрещены скачки на постоянной основе, это просто ежегодное развлечение. В остальное время он управляет Библиотекой.
Мьюри широко открыла глаза от изумления. Управляющий Библиотекой, почти небожитель, бегает наперегонки с другими... конями!
Так Мьюри узнала, что некоторые люди могут превращаться в других животных.
На двенадцатый год жизни Мьюри познала свою первую охоту, и родители не помогали ей в этом. Небольшой "отпуск" на пару дней - выследить добычу, загнать ее, отлежаться в ласковых теплых полях. Удовлетворенная и задумчивая, Мьюри возвращалась в город - и не слишком хотела домой. Она задержалась на пустырях между городскими каналами, прячась у самой земли, между стеблями, и наблюдая за тем, что происходит вокруг - почти в шутку продолжая охоту.
В высокой траве явно кто-то был, кроме нее, - и тоже кого-то выслеживал. Конечно, к двенадцати годам она знала, что на свете есть не только пантеры и лошади. Но сейчас в ноздри бил тот самый, с детства знакомый запах, и он притягивал. Ее вторая форма остро помнила наслаждение охоты, и Мьюри бесшумно двинулась вперед, не совсем понимая, что делает. Сейчас вокруг них не было бальной залы, одежды и правил - только кровь, пружинящая во всем теле, и запах нагретой солнцем травы. Оставался только коридор, по которому она придет к тому, для чего предназначена - и пантера текла по нему черным пламенем... Пока не наткнулась на твердый наконечник стрелы. Стрелу аккуратно придерживали вполне человеческие руки. Натянутый лук, на котором лежала стрела, был опущен до уровня конской груди. Конская грудь переходила в человеческую. На земле твердо стояли холеные крупные копыта, а руки, плечи и лохматая голова с сосредоточенным лицом принадлежали молодому человеку, примерно ее ровеснику.
Так Мьюри узнала, что не все жители ее города превращаются до конца.
А кентавр узнал, что тетива может выскользнуть из рук, даже если держать ее очень, очень крепко.