Вакуленко Елена Владимировна : другие произведения.

Золушка и банкир

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Оччень сентиментальный детектив. женский. то есть женщинам и девушкам будет интересно, а вот поклонникам крутого жанра - ни в коем разе. Не возмущайтесь - у вас своего чтива достаточно. нам, девочкам, про любофф интересней, чем про мордобой. И про труппы. Кстати о них - только плохие и ужасно плохие. А чего ради хорошим помирать? Выкладываю первую часть, если будут желающие - выложу и вторую.

ЗОЛУШКА И БАНКИР

Часть первая.

  
   -Эй, пацан!
   Я шла по краю тротуара, пиная банку из-под колы. Она все время норовила ускользнуть куда-нибудь, но я упрямо возвращала ее на место и продолжала игру, загадывая при каждом удачном ударе желание. Вот если она не свалится на дорогу - значит, хозяин даст еще работу. А вот она пролетела по прямой целый метр - завтра дадут деньги и я заплачу коммунальные...
   - Ты что, не слышишь? Эй, парнишка! Да ты, ты, в белом кепаре!
   Белый кепарик был в нашем квартале только у меня. Остальные носили синие или черные бейсболки, а круто прикинутые девчонки, ездившие с навороченными ребятами - розовые, поскольку эту весну "Космо" объявил цветом фуксии.
   Я обернулась. Какой-то важный дядька выглядывал из окна "Лексуса" с затемненными стеклами, нетерпеливым жестом подзывая меня к машине.
   - Тебе чего, мужик? - я на всякий случай отошла подальше от края тротуара. Кто их знает, этих придурков, вон в начале года одну девчонку тоже так подозвали. А потом кинули в мерс - и с концами. И ни милиция, ни гадалки, к которым ее мамаша бегала, так ничего путного и не смогли сказать. Был человек, да весь вышел. Правда, я знала - куда, но ведь могло быть и по-другому.
   - Да подойди ты сюда, вот ведь недоверчивый мальчишка! - заулыбался вдруг дядька и я увидела, что он вовсе не такой уж и важный. Просто обалденный пиджак и моднючие очки - точь-в-точь как в журнале для русских джентльменов, делали его похожим на какого-то артиста. Уж не помню на кого, но, точно, не на нашего, он еще все время играл всяких начальников и президентов.
   А, кроме того, сообразила я, он же принял меня за пацана. Не он первый.
   Я пошла в мать - она была наполовину русская, наполовину полячка. Карманная Венера, как называл ее отец. Всегда веселая и всегда себе на уме.
   Этого я не помню, это мне тетя Оля рассказывала, отцовская сестра.
   Мать бросила нас еще в девяносто первом - смылась на историческую родину, в Краков, откуда ее мать была родом, и с концами. Отец первое время пытался ее вернуть, но потом понял, что бесполезно. Он дал ей развод с одним условием - я остаюсь у него. Отец был на семнадцать лет старше матери и детей у него больше не могло быть из-за начавшейся злокачественной анемии. Он получил ее через год после моего рождения на заработках на Украине.
   Мать согласилась легко - она как раз собралась замуж за одного американца польского происхождения и ребенок был для нее обузой. Она, правда, обещала, что, когда устроится в Сан-Диего, то пришлет нам приглашение, а потом и вовсе заберет меня...
   Но, как сказала тетя Оля, обещают не для того, чтобы сделать, а для того, чтобы отстали.
   Мы раз в год, к концу декабря, на их католическое Рождество получали из Америки открытки, отправленные за месяц или два. В них мама Ванда в очередной раз сообщала, что у нее и ее новой семьи все хорошо. Братик или сестричка у меня так и не появились. И это к лучшему, поскольку ее Йозеф, как она один раз написала нам, "не любит детей, и их отсутствие вносит в семью необходимый ему покой".
   Ее новый муж, работал программистом и был все время занят составлением каких-то крутых игр. Он не ходил на фирму - у него был какой-то особенный договор, поэтому дома, где он работал, должна была царить гробовая тишина.
   Она у них и царила, пока не превратилась в могильную.
   Когда мне было одиннадцать лет, мы получили письмо, в котором мама писала, что Йозеф помер от инфаркта. А она не хочется оставаться в Америке сама и, как только разберется с делами, сразу же приедет к нам.
   Может быть, она и вправду бы приехала. Но не успела. Через месяц после похорон она попала под машину.
   Ее похоронили родственники Йозефа рядом с его могилой и прислали нам фотографию памятника и копию ее свидетельства о смерти.
   Отца уже давно унесла болезнь. Тетя Оля не просто заменила мне маму - она была моей самой настоящей матерью. И если бы не ее просьба называть ее тетей, я бы называла ее мамой. Но она считала, что я не должна забывать Ванду, несмотря на то, что та променяла меня на обеспеченное американское будущее.
   Впрочем, это будущее оказалось не таким уж и обеспеченным. Йозефу было далеко до Билла Гейтса. Его заработка хватало на нормальную, по их меркам жизнь, но и только. Он все время вкладывал деньги в какие-то сомнительные акции и даже не смог отложить себе что-нибудь на черный день. После его смерти мама даже собиралась пойти работать в какой-нибудь салон - она была хорошей маникюршей, чтобы рассчитаться с долгами и собрать на билет.
   - Ты не заснул, мальчик? - весело спросил водитель "Лексуса" и я вздрогнула. Я задумалась, вспоминая мою семью, и не заметила, как машина поравнялась со мной.
   - Вам чего? - глядя на него настороженно, спросила я.
   - Слушай, малый, вот тебе деньги. Купи мне сигарет вон в том киоске! "Мальборо", знаешь такие?
   - Я не курю.
   - Правильно делаешь. А сдачу оставь себе на пиво... А, может, ты и не пьешь?
   - Не пью.
   - Оставь на мороженое. Или, раз ты не пьешь и не куришь, остается третий и самый лучший порок - женщины! - шутливо сказал дядька. - Хотя, какой же это порок? Что может быть лучше красивой женщины? Только две!
   - Вот уж ни за что в жизни! - возмутилась я. - Давайте деньги!
   Я быстренько сбегала за сигаретами а, возвращаясь, увидела, что он говорит с кем-то по мобильнику. О мороженом он сказал сам и, видно, не шутил. Он вообще не выглядел жадным, такой веселый, улыбчивый и не старый... И я рискнула и купила себе брикет пломбира за двадцатку. Здоровый такой и ужасно вкусный.
   Я уже съела половину, а он только закончил разговор. Протянув ему в окно сигареты и сдачу с тысячи, я собралась идти, как он остановил меня.
   - Эй, парень, я же сказал - сдача твоя!
   - Вся? - не поверила я своим ушам. - Но тут же много!
   - Это ты называешь много? Ох уж, эти времена! Давай, забирай, честно заработал!
   - Да мне столько за неделю платят! Спасибо вам, вы очень добрый! И симпатичный! - вдруг вырвалось у меня, и я покраснела.
   - Симпатичный, говоришь? - изумился мой собеседник и внимательно посмотрел на меня. И, видно что-то заподозрив, глядя на мой румянец, пригляделся внимательнее и осторожно спросил:
   - А как тебя... вас зовут?
   - Яна, - тихо сказала я, почему-то не решаясь ему соврать.
   Теперь настала его очередь краснеть. Я в жизни не видела, чтобы люди так краснели - не только лицо, но и шея покрылись багровыми пятнами.
   - Девушка, извините ради Бога, - забормотал он, - как же это я не сообразил, это все ваша куртка и лицо из-под кепки почти не видно... И еще эти деньги... Вот, черт, неловко-то как получилось... А я вас за сигаретами гонял...
   - Хотите, я вам сдачу верну? - предложила я в растерянности. - Только я на двадцатку мороженое уже купила... Я вам ее отдам, только домой за деньгами сбегаю, я здесь рядом живу, в соседнем блоке.
   Он покраснел еще больше, замахал руками, категорически отказываясь от денег и только хотел что-то сказать, как громко запел мобильник. И, махнув мне рукой - подожди, мол, он поднес его к уху.
   - Вадимушка? Привет, привет. Ну, здравствуй, коли не шутишь. Нет, не забыл... Могу где-то через часик подскочить... Что значит, сам, как всегда?
   В глазах у него мелькнули веселые чертики.
   - Сколько вам лет, Яночка? - спросил он шепотом, закрывая рукой мобильник.
   - Второго сентября будет восемнадцать, - так же шепотом ответила я.
   - Да, дорогой, приеду. И не один! Нет, не с дамой сердца! Ни за что не угадаешь! Но оставаться долго не смогу - дела. Ну, пока, до встречи!
   - Яна! - обратился он ко мне торжественно. - Во-первых, давайте познакомимся - меня зовут Стас. И я почти в два с чем-то раза старше вас. Видите, в даже в рифму вышло! У меня через час встреча с друзьями в кафе. И я хотел бы как-то извиниться перед вами. Кафе очень приличное. Хотите поехать со мной? Не подумайте ничего дурного, вот вам телефон, звоните родителям, говорите номер машины, я даже документы вам свои дам...Вот, смотрите, Канарин Станислав Павлович...
   - Не надо ничего. Я вам верю.
   - Ну, Яночка, нельзя же так! - запротестовал он. - Вы же уже не ребенок, газеты читаете, телевизор смотрите... Разве можно незнакомым мужчинам доверять! А что ваши родители скажут?
   - Они умерли. Уже давно. Я живу с тетей Олей, папиной сестрой. Она меня воспитала и мне как мама.
   - Извините, я не знал. Она дома? Звоните ей... Впрочем, нет, я сам. Говорите номер.
   Я не знаю, о чем они беседовали, поскольку мороженое в этот момент потекло по рукам и куртке.
   - Я, думаю, мы поднимемся вместе, поскольку Яночку надо переодеть - ей не повезло с мороженым. Ну, что, Яночка, пойдемте к вам в гости? Ваша тетя приглашает! Садитесь в машину! И вот вам платок, вытирайтесь быстрее, пока сама не превратились в мороженое!
   Я кое-как оттерла руки его носовым платком, тонким, цветным, пахнущим какими-то удивительными духами и в отчаяние посмотрела на то, во что он превратился.
   - Не беда, выстирается, будет как новенький! - подбодрил меня Станислав Павлович. - Ну, давайте, объясняйте, куда заворачивать!
   Через пять минут мы уже были у нашего подъезда. Дворовые собаки тут же бросились ко мне и я, достав из кармана печеньки, угостила их.
   Набрав код, я открыла дверь и пропустила гостя вперед.
   В лифте я привычно нажала девятку и, заскрипев, обшарпанная кабина медленно поползла наверх. Станислав Павлович с интересом разглядывал надписи на стенах, а мне, впервые в жизни, стало стыдно за дом, в котором я живу. Я безуспешно попыталась заслонить спиной одно из самых "выдающихся" высказываний по поводу женщин - творчество одного поганого алкаша, который никак не мог упиться до смерти, к отчаянию всех его соседей.
   Лифт, наконец-то, остановился и, выходя, я заметила, что Станислав Павлович прочел высказывание, и оно произвело на него неприятное впечатление. Он посмотрел на меня.
   - Это все наш сосед... Он, понимаете, пьет... Я закрашивала, а он опять...
   - Не расстраивайтесь из-за скотов, Яна. Вы же не виноваты, в том, что мир, в котором мы живем, не очень-то приспособлен для житья нормальных людей, - сказал он мне очень серьезно. - Ну, где там ваша старая мудрая тетушка? У нее был такой строгий голос по телефону, что я даже почувствовал себя виноватым во всех грехах. Она у вас, случайно, не прокурор?
   - Нет, она занимается цветами, а, кроме того, она вовсе не старая! - возмутилась я, звоня в нашу дверь - ключ, как всегда забыла в коридоре на вешалке.
   - Ну, конечно же, нет, я просто пошутил! Женщина, которая сама столько лет воспитывает такую симпатичную племянницу как вы, она просто не имеет право быть старой! Она должна быть вечно молодой! Яночка, вы, наверное, читали "Волшебник Изумрудного города"? Да? Значит, помните, там была такая Стелла, вечно юная фея Розовой страны, прекрасная и удивительная... Вы еще ребенок Яночка, и, конечно, помните эту сказку. А я, вот, даже в моем возрасте, я не только помню, я еще и верю в нее. Верю в то, что где-то в этой Вселенной есть прекрасная фея, пусть ее даже зовут не Стеллой, а как-нибудь иначе... Но она есть и мы когда-нибудь встретимся с нею. Вот так, моя юная подруга, даже такие взрослые мужики, как я, верят в сказки.
   Он говорил это вроде шутя, но в глазах его была самая настоящая печаль. Он, видно, вспоминал о чем-то, таком, что не сбылось. И тут я окончательно поняла, что он действительно видит во мне ребенка и хочет этим приглашением в кафе хоть как-то скрасить мою жизнь. Причем, делает это по доброте и от чистого сердца, а не клеится, в надежде соблазнить малолетку.
   Мне стало ужасно жалко этого классного дядьку.
   - Я вам так желаю этого, Станислав Павлович! Ну, просто от всего сердца! А вот и тетя Оля! Заходите к нам!
   - Заходите же, таинственный незнакомец! - шутливо сказала моя тетя, отступая в сторону и давая дорогу гостю. - Извините, руки не подаю, она в земле. Я как раз цветок заканчивала пересаживать, когда вы позвонили.
   - Станислав Павлович, чего же вы! -дернула я его за рукав, но он продолжал стоять как вкопанный, глядя на мою любимую тетю.
   Я не знаю, почему он решил, что раз тетя - значит обязательно старая. Я и называла ее тетей только потому, что привыкла называть ее так с детства. Она была на 11 лет старше меня, а когда умер отец, ей было всего 16. Она так и не вышла замуж, потому что те, кто к ней сватался, первым делом предлагали отправить меня к матери в Америку, а когда ее не стало - в детский дом.
   - Станислав Павлович, а-у! Вы где? - тетя Оля помахала рукой перед глазами гостя. - Очнитесь!
   - Извините меня, дамы, ради Бога! - спохватился тот. И вошел в коридор, не спуская глаз с моей тети. - И, давайте знакомиться! Мое имя вы уже знаете, я по профессии скромный банкир, не женат и не был. Были, конечно, определенные отношения, я надеялся, они перейдут во что-то серьезное, но, увы! А теперь, в моем возрасте, а мне уже, слава Богу, сорок один, надеяться особенно не на что. То есть, я думал, что не на что. Я хочу сказать, что я, в сущности, в общем, вы понимаете, тетя Оля, то есть, просто Оля, извините, Яночкина тетя...
   Я тихонько захихикала. Мою тетя природа одарила такой внешностью, что при виде ее мужчины теряют дар речи. Она высокая, тоненькая, у нее огромные темные, почти фиолетовые глаза, лицо феи из сказки и вьющиеся золотисто-русые волосы до пояса. Представляете картинку? Она всю жизнь работает с цветами, а хозяйка магазина просто молится на нее - цветы у нее растут необыкновенно. Правда, на зарплате это не очень-то и отражается. А моя тетя Оля ни за что не потребует сама денег. Ее постоянно осаждают богатые клиентки с просьбами оживить тот или иной цветок или дать совет, как ухаживать за ними. Она все это делает, а денег не просит. Только если сами дадут.
   Моя тетя нигде не училась - надо было меня поднимать, это пришлось на самые трудные годы, какая уж тут учеба! Она сначала работала в озеленении, а потом ее пригласила в этот магазин бывшая сотрудница зелентреста. И вот уже который год там.
   После восьмого класса она и меня пристроила помогать - после школы и в выходные. А когда я в прошлом году школу закончила, устроила в филиале магазина возле нашего дома младшим продавцом.
   У нас с ней есть цель. Когда мне исполнится восемнадцать, мы вместе пойдем учиться. На заочное, конечно. Она - по специальности, а я - на юридический. Это моя мечта. Вот только плохо, что для этого надо работать в их системе. Правда, одна ее клиентка, которой она спасла редчайший вид кактуса, клятвенно пообещала, что устроит меня туда, как только мне стукнет 18.
   Глядя на совсем потерявшего дар речи Станислава Павловича, я подмигнула тете Оле и пошла переодеваться и отмываться от мороженого. Меня еще никто не приглашал в хорошее кафе, а с мальчишками из нашего класса мы ходили в наше, возле школы, самое обычное, где было накурено, шумно и пахло вином и сыростью. Я не думала долго, что мне одеть - при наших доходах большим гардеробом трудно было обзавестись. Но все же у меня были вполне приличные брючки, а блузон я взяла у тети Оли. Расчесав свои сбившиеся под кепариком кудри, я быстренько подкрасилась и уже была готова.
   Выйдя из моей комнаты в коридор, я услышала их голоса на кухне и пошла туда. Тетя Оля угощала Станислава Павловича своим фирменным напитком из трав и, смеясь, слушала историю нашего знакомства.
   - Вот теперь, Яночка, вас никто не спутает с мальчишкой, - одобрительно сказал наш гость. - Вы же такая симпатичная девочка, зачем же вы скрываете свою привлекательность?
   - А я и не заметила, как она выросла, - грустно сказала тетя Оля, глядя на меня так, как будто бы увидела в первый раз. - Вот так и жизнь пройдет - и не заметишь, как старость подкрадется...
   - Да что вы, Оленька! - от души возмутился Станислав Павлович. - Какая старость! У такой красавицы, как вы, старости просто никогда не бывает! Яночка, помогите мне уговорить вашу тетю поехать с нами! Оказывается, вам семнадцать с чем-то! Мне-то послышалось восемнадцать! Да вас без родственников никуда пускать нельзя!
   И он мне подмигнул.
   Я умоляюще посмотрела на свою тетю. Она сидела такая веселая, оживленная и даже счастливая. Я не знаю, о чем они говорили, но видно было, что наш гость ей понравился, и что она не имеет ничего против, чтобы поехать с нами.
   И мы поехали.
   В кафе нас встретила веселая компания мужчин и женщин, как выяснилось, бывших однокурсников. Выпускники Плешки, они собирались в этом кафе уже который год. И каждый год, как выяснилось, Стасбанк, как все его называли, по названию его банка, приходил один. А тут вдруг явился сразу с двумя особами женского полу! Веселые шебутные тетки, называвшие друг друга Сонькой, Мурзиком и Лялечкой в два счета выудили из него признание и, вволю нахохотавшись, приставили ко мне официанта со строгим наказом - давать ребенку все, что захочет, особенно сладкое. И в неограниченных количествах. А сами тут же начали шептаться с тетей Олей, поглядывая на Станислава Павловича и в чем-то ее убеждая.
   Потом разговор зашел о домашних растениях. И тут уже пошли в ход визитки и настоятельные просьбы побывать у них дома и в их офисах, а также банках и конторах и посмотреть, отчего же все-таки не цветет то, что, по идее, должно цвести вовсю.
   Наконец-то, они угомонились. И снова подсели за стол к мужчинам, где сидел опечаленный Станислав Павлович и все вытягивал шею, пытаясь увидеть тетю Олю, забаррикадированную мощными формами банкирок и директорш.
   Кафе, в котором мы сидели, было приличное, но не роскошное. Оказывается, это была традиция их группы- собираться здесь после каждого экзамена, а потом, после выпуска, каждый год, перед первым мая.
   В этом году они собрались пораньше. Тридцатого большинство из них уезжали за границу на две недели - кто на Багамы, кто в Испанию. А некоторые даже в экстрим на Северный полюс. Они все были такие жизнерадостные и какие-то очень молодые. Нет, не внешне, а по характеру. Чувствовалось, что годы не тронули их души. Короче, я не знала, как это определить, но вот они действительно были молодыми. Не то, что всякие знаменитости по ящику, у которых от пластических операций живого места не осталось, и, у которых, несмотря на гладкую кожу и хомячьи щеки, возраст пер вовсю, стоило только взглянуть в их старые глаза, точь-в-точь как у черепахи Тортиллы из "Золотого ключика".
   Вскоре официанты объявили, что в кабинете все готово. Оказывается, они всегда ждали друг друга в общем зале, а из-за нас Станислав Павлович опоздал. И только сейчас, с его приходом, им начали подавать какое-то фирменное блюдо, которое они все любили еще со студенческих времен.
   Элегантный седой дядечка, тот самый Вадим, который звонил по телефону и был, как оказалось, все годы учебы их бессменным старостой, скомандовал всем "подъем" и первым отправился куда-то вглубь помещения.
   Мы послушно последовали за ним. И оказались в очень уютном зальчике, где у окна стоял накрытый стол.
   Все стали рассаживаться. Станислав Павлович, понятное дело, сел рядом с тетей, а меня Мурзик утащила на их край стола. Она мне уже рассказала, что у нее три дочки - погодки, представляешь Яночка, и почти моего возраста. Они учатся в лицее, и она будет очень рада, если я приду к ним в гости.
   Она с подружками так восхищалась, что я зарабатываю себе на жизнь, а не болтаюсь по ночным клубам со взрослыми мужиками, что мне стало смешно. У моей тети Оли поболтаешься, как же! А, кроме того, чтобы жить, ну, хотя бы просто нормально и не бедствовать, нужны деньги. А если не работаешь - откуда их возьмешь?
   Став старше, я поняла и оценила, от чего отказалась моя тетя, от какой хорошей и обеспеченной жизни. И все это ради меня. Но когда я попыталась ей как-то это сказать, она мне очень серьезно объяснила, что никакие деньги не сделают женщину счастливой в браке, если супруги не любят и не уважают друг друга. Уж она-то наслушалась этого от клиенток - ей все всегда все рассказывали! А уважать, уже не говоря о любви, человека, предлагающего отправить ребенка в детдом - "чтобы не мешал строить семейное счастье", как выразился при мне один из ее женихов... Нет, это было, решительно, невозможно для нее.
   У нее не было даже близкого друга. Два года назад она встречалась несколько месяцев с одним очень неплохим человеком, но, как выяснилось, он был женат. И так и не нашел в себе силы развестись - ради двоих детей, хотя и собирался. Тетя Оля очень уважала его за это, но встречаться они перестали - она сказала, что чужого ей не надо.
   И вот сейчас... Я потихоньку сжимала кулаки под столом - на счастье, чтоб не сглазить. Мне Станислав Павлович понравился ужасно. И он сам сказал, что не женат и не был... Я не думала, что он захотел бы разлучить меня с тетей Олей, хоть я уже и взрослая, и сама зарабатываю себе на жизнь. Он был не такой, он был очень хороший, я это чувствовала, и он так смотрел на нее! Он никого не видел и не слышал, кроме моей тети, а его друзья, которые были от нее в восторге, изо всех сил старались их сблизить, я это сразу заметила!
   И только моя тетя Оля ничего не замечала - она всю жизнь была такой. Наверное, это было из-за того, что она, будучи сама, фактически, ребенком, еще школьницей, приняла оставшееся без матери дитя, как свое собственное. Она отвечала за меня, за мое здоровье, за мою безопасность в огромном недобром городе, за мое будущее, наконец! И у нее просто не оставалось времени, чтобы заниматься собой. Не говоря уже о великом искусстве флирта, как это называлось в одной книжке для девушек, которые хотят удачно выйти замуж. Я специально купила ее для тети Оли два года назад на 8 марта, но она ее так и не прочитала.
   Зато я выучила ее, можно сказать, наизусть, чтобы, когда придет мое время, не упустить своего принца.
   За окном уже совсем стемнело, из соседнего зала слышалась негромкая приятная музыка. Станислав Павлович уговорил мою тетю пойти потанцевать, а потом, когда она пошла привести в порядок макияж, подсел ко мне.
   - Яночка, - сказал он, взяв меня за руки, - когда я приглашал тебя в кафе, я хотел попросить тебя, чтобы ты сказала ребятам, что ты моя дочь от гражданского брака. Я всю жизнь хотел иметь именно дочку, но вот, не сложилось. До сих пор.
   Я понимаю, что это звучит глупо, но ты очень чуткая молодая девушка, ты сразу поймешь, что я говорю правду. Я хочу всю жизнь прожить с твоей тетей. Все те годы, что мне остались. Я очень хорошо разбираюсь в людях - иначе бы я не стал тем, кем я есть. А еще, если ты не против, я хочу, чтобы ты стала моей дочерью. Официально, по закону, как и полагается. Моей и Олиной. Ты сирота и тебе нет 18 - значит, я имею на это право. Кроме экономического, у меня еще и юридическое образование, и что и как делать, я знаю прекрасно. Я знаю, так не делается, мы только что познакомились... Но, вот, сложилось все так... И что ты тут будешь делать? Судьба! Ты же сама от души пожелала мне встретить мою фею... Кто ж знал, что все так быстро сбудется?
   - А я не смогу называть вас папой, я своего папу хорошо помню, - только и смогла я ответить ему.
   - И не надо. Называй меня Стас и на "вы", пока не привыкнешь. Хорошо?
   - Давайте... Стас.
   И тут до меня дошло.
   - Вы хотите жениться на тете Оле? - шепотом закричала я. - Так это же здорово!
   - Но я ее так боюсь! Я даже не знаю, что ей сказать! Я никогда в жизни не влюблялся, вот так, с первого взгляда! Яночка, родной ты мой ребенок, ну хоть подскажи что-нибудь - как за ней ухаживать надо, что она любит, какие цветы... Может, придти в их магазин и скупить все их горшки с растениями? Как ты думаешь, она обрадуется?
   Судя по всему, Стас, как он просил его называть, окончательно потерял голову. Мне стало смешно и немножко грустно. Вот, все вокруг знакомятся, влюбляются, а когда же придет моя пора? Я, как тетя Оля, не обращала внимания на никого из мальчишек, а ждала своего прекрасного принца. И, чтобы там не советовали журналы для девушек, не спешила стать прежде времени взрослой. Но, может быть, это потому, что я его еще не встретила?
   Однако Стас смотрел на меня, как на последнюю надежду и ждал, что я ему посоветую. Такой смешной дядька, неужели он, действительно, как говорили за столом его друзья, "повенчался с работой" и не понимает, что он очень симпатичный, а, кроме того, добрый и хороший. Ну не может он не понравиться тете Оле, я же ее знаю! Она больше всего на свете ценила в людях доброту и отзывчивое сердце. Наверное, потому, что сама всю жизнь была такой.
   Как же помочь Стасу показать себя в самом лучше свете? Я смотрела, как он лихорадочно закуривает и тут же гасит одну сигарету за другой, и тут меня осенило!
   - Стас, если вы хотите произвести хорошее впечатление на мою тетю, бросьте курить! Она не выносит запаха дыма!
   Он тут же смял пачку с сигаретами и положил ее в пепельницу, вызвав изумление у убиравшего грязные тарелки официанта. Тот моментально заменил ее новой, но Стас сказал, чтобы он унес ее вообще.
   Вернулась тетя Оля и уже сама позвала Стаса танцевать. Тот взлетел с места так, что свалил на пол все приборы перед ним. И тут же начал извиняться перед официантом, молодым парнем лет двадцати. На что тот, пряча улыбку - даже официанты заметили, что Стас влюбился по уши, предложил ему не беспокоиться ни о чем и идти на дансинг, поскольку дама ждет. А тетя Оля засмеялась и протянула Стасу руку - чтобы тот, случайно, не споткнулся, как она сказала.
   Стас вцепился в ее руку, как утопающий в спасительный круг и они ушли в другой зал, хотя, как они собирались танцевать под газмановское "Москва! Звонят колокола!" я так и не поняла.
   Ко мне подсела Лялечка. Она была немного навеселе, но это ее не портило. Наоборот, ее румяные щеки и задорный вид делали ее похожей на ту симпатичную тетку, которая каждое воскресенье пела по телевизору озорные частушки и, несмотря на свои килограммы, вовсю выплясывала перед мужиками, смотревшими на нее восхищенными глазами.
   - Слушай, подруга, тут вот какое дело, - начало она. - Ты тайны хранить умеешь?
   - Конечно! - ответила я, - Мне в школе все всегда доверяли. И я ни разу никому не проболталась.
   - Я знала, что на тебя можно рассчитывать. Я буду говорить прямо. Помоги их поженить! Я Стаса с пеленок знаю - он мой двоюродный брат, я на десять лет его старше. И до сих пор я единственная из баб, пардон, женщин, которых он приглашал на их студенческую встречу. Я сама эту же Плешку заканчивала, но раньше, как ты понимаешь... Неважно. Понимаешь, Янчик, тусовки, деловые ужины, все такое - там без бабы нельзя, там он приводил подруг, но студенческое - это святое. Сюда идут или с любимыми мужьями и женами, или просто с любимыми. Абы кого сюда не приволокут, отвечаю!
   - Лариса Сергеевна, я тоже хочу их поженить, но я не знаю, как это сделать!
   - Слушай сюда. Твоя Олечка глубоко порядочный человек и, если Стас заикнется про бабки, какой он, мол, богатый, она тут же развернется и уйдет. И взять от него тоже ничего не захочет. Ну, разве что букетик или конфеты.
   - Откуда вы это знаете? - изумилась я. - Вы с ней уже говорили?
   - Упаси Бог, ребенок! Это же тайна, ты что, забыла? Просто когда в твоем банке миллионы, чтобы они никуда не делись, а росли и умножались, надо очень, ну просто очень хорошо разбираться в людях - кроме всего прочего. Поэтому, я тебе говорю, Олечку нельзя упускать! Они со Стасом будут действительно счастливыми, я это знаю так же точно, как капитализацию вклада. А потому, давай, помогай! У меня родилась идея - Стас на праздники летит в Тунис. Он у нас романтик, Багамами и Куршавеллем его не прельстишь. А там, понимаете ли, дыхание пустыни. Вот если бы и тетю твою туда отправить, да так, чтобы он узнал об этом только в самолете!
   - Да, это было бы здорово! Только у нас на такую поездку деньги не предусмотрены. Мы с ней на институт собираем. А незаработанные ни я, ни она не возьмем.
   -Это я понимаю. Оля мне рассказывала о ваших планах. Нет, вы железные девки, и я не собираюсь никакую милостыню вам предлагать. У меня другая идея. Сегодня двадцать шестое, правильно? Экскурсия в Тунис с первого по седьмое. А цена "горящей" путевки - около четырехсот баксов, ну плюс стольник на еду, это даже много. А с Олей мы говорили об одном заказе. Это не туфта, у меня в банке, действительно выделены деньги на зеленый интерьер, и знаешь, сколько? Пять штук! Там работы на месяц, но, если Оля хочет, она может начать прямо завтра. Ей полагается аванс в размере двадцати процентов! По закону! И никаких чужих денег! Все ее, заработанное! А ты ей поможешь! Я все сказала, иди к тете и обрадуй. А про путевку мы ей тридцатого скажем!
   Мы только успели уточнить детали, как вернулись тетя со Стасом. Довольные, счастливые и не сводящие глаз друг с друга.
   Через час мы стали собираться домой - завтра нам надо было на работу. Наш магазин открывался с десяти и я могла поспать, но тети Олин находился на Тверской, туда надо час добираться и быть за час до открытия, поэтому она вставала в семь, а я - в девять. Мы распрощались со всеми, и староста Вадим заставил тетю клятвенно пообещать, что она поедет с их компанией на выходные на Истру после 9-го мая. И меня возьмет, поскольку все берут с собой жен и детей, так что как же без Яночки!
   Стас вез нас домой часа полтора, хотя от нашего дома до кафе было минут тридцать на его джипе. Он сказал, что по работе он ездит постоянно с шофером и это ему так надоело, что он специально купил джип для выходных, чтобы самому ездить, куда захочется. На рыбалку, например. На охоту он не ездит, ему зверей жалко. А еще он рассказывал о своей даче в Балашихе - он сам ее строил, еще в конце восьмидесятых, и сделал как сказочную избушку... И еще они о чем-то говорили, но я уже крепко уснула на заднем, ужасно комфортном сидении джипа и не проснулась, даже когда Стас отнес меня, на руках, как ребенка, домой, а тетя Оля, совсем как в детстве, раздела и укрыла одеялом.
   У меня всегда был крепкий сон, и ничего - ни музыка снизу, ни шум машин за окном не мешали мне "набирать норму" как говорил в детстве папа. Без своих десяти часов сна я чувствовала себя разбитой, а, вставать рано невыспавшейся, мне было просто нож в сердце.
   Утром, когда я встала, было без пятнадцати десять. Пришлось сломя голову нестись на работу не позавтракав, но после вчерашнего пира, мне, вряд ли, захотелось бы даже пообедать. Во дворе на скамейке сидел Стас и кормил собак пирожками с мясом, которые продавались на углу. Собаки были умные и есть пирожки отказывались, к его большому огорчению.
   - Вы им лучше печенья дайте, они его всегда едят, - посоветовала я ему вместо приветствия.
   - Янчик! - обрадовался он. - А я вот, с утра Олю на работу отвез, в банк заехал, посмотрел, что и как, теперь тебя жду. Лялька сказала, что с вами договорилась, и с вашим шефом тоже. Надо сейчас в твой магазин заехать, кое-что взять - у Оли на Тверской эта фигня, извини за выражение, но я так и не запомнил название, короче эта штука, которую в цветы сыпят, чтобы росли лучше, она у них кончилась. Твой шеф знает, как оно называется и что это такое. А потом к Лялькиному оффису, Олю уже туда отвезли.
   Эх, не видели наши мальчишки, с каким шиком я залезала в его черный "Лексус"!
   На следующий день Стасу пришлось улететь до 30-го в Швейцарию, что он и сделал, сказав на прощание, что отныне я - его единственная надежда.
   Каждый день допоздна мы пропадали в офисе у Ларисы Сергеевны. Работы там было столько, что кроме меня пришлось еще двоих из магазина нанять - и все равно не справлялись. Здание банка и виповской конторы какая-то модная флористка превратила в такое мрачное творение, что там никому не хотелось задерживаться. Оля взяла отпуск за свой счет и совершенно невероятным образом соединив суперский модерн с домашним комфортом, создала настолько спокойное и уютное помещение, что теперь клиентов оттуда невозможно было выгнать! После их суматошных, чересчур деловых банков, атмосфера покоя, создаваемая Олиными композициями растений и аромат цветов и трав действовали на всех просто потрясающе!
   По вечерам в контору к Лялечке на огонек, как они это называли, собиралась целая толпа. Умные банкиры - а дураки в этой области просто не выживали, быстренько поняли, что дает "зеленый" эффект в плане привлечения клиентов. Олю - я как-то сама по себе перестала называть ее тетей - может, и правда, повзрослела, засыпали заказами до конца года. Кроме того, Лариса Сергеевна, с помощью своего юриста сделала ей такой договор, по которому она просто сотрудничала со своим магазином как специалист-аранжировщик.
   Но уже не за те копейки, что ей платили. А Вадим Петрович, бывший староста Стаса, помог ей открыть за один день фирму. И дал ей менеджера и администратора, которые занялись ее заказами и расценками и только охали и ахали, глядя на ее прежние финансовые "подвиги". И сказал, что это не благотворительный жест с его стороны, а подкуп, чтобы после Лялькиного бардака, она сразу же занялась его международным вертепом, жертвой все той же модной флористки.
   Операция "Тунис", в которой участвовало, по-моему, пол-Москвы - надо же было столько всего сохранить в тайне от обеих сторон, прошла успешно. Они встретились только выходя из самолета - стюардессы тоже были в курсе дела! А в гостинице в Манасире их поселили в соседних номерах.
   Наши экскурсанты вернулись из Африки уже женихом и невестой. Стас ей объяснился ночью, в пустыне, как сказала Оля - под огромным небесным шатром из тысячи звезд. И это было так красиво! Свадьбу назначили на осень - Стас хотел, чтобы и я, и Ольга поступили учиться туда, куда мы планировали.
   Только Олю сразу взяли в Академию красоты на отделение флористики. А самое смешное - не учить, а преподавать! Она понесла им в июне документы, а они ее сразу узнали - в газетах и по телевизору была целая серия передач о прекрасном мире грез Феи цветов - это журналисты ее так прозвали. Ну и обо мне тоже, а также о том, что у Оли со Стасом скоро свадьба, и что он меня усыновляет, то есть, удочеряет, так будет правильней.
   Оля была такая красивая, что интервью с ней появилось во многих западных газетах. И даже по Си-Эн-Эн ее показали. И нас со Стасом тоже - как мы ей помагаем оффис украшать. А, знаете, что самое смешное было? Все в один голос писали - а подходит ли простой банкир, пусть даже такой богатый, как Стас, Фее цветов? Богатых банкиров много, а Фея-то одна!
   Стас сказал, что если раньше он стеснялся, что Оля откажет ему из-за денег, то теперь он начал переживать - а не откажет ли она ему из-за того, что он обычный банкир, а она - знаменитость? Он все рассказывал мне и даже похудел, бедняга, от переживаний. Помолвка, это ведь все-таки, не свадьба!
   Я долго думала, что делать. Потом решила, что Оля все знает лучше, и все ей честно рассказала. На что она, не долго думая, собрала вещи и переехала к Стасу на Николину Гору. Вместе со мной, конечно. Стас, увидев нас, сначала не поверил своим глазам. А потом подумал, что у нас трубу прорвало или что-нибудь в этом духе. И только, когда Оля сказала ему - ну что, дорогой, принимай семью и перестань верить средствам массовой информации, чуть не расплакался и прижал к себе нас обеих так, что только косточки затрещали.
   На следующий день Лариса Сергеевна приехала в гости и привезла с собой Мурзика - ее звали Мариной Константиновной и ее дочек - Кристину, Саню и Дашу, с которыми я подружилась еще на Истре. Вместе с их одноклассниками из лицея. А еще с ними приехал племянник покойного мужа Ларисы Сергеевны, Макс, в которого я сразу же влюбилась. Как и он в меня. Макс учился в Бауманском и то, чего он не знал о компьютерах, не знал никто.
   Мы все веселились в нашем лесу, пока взрослые обсуждали свои дела. Жалко, что Макс уезжал на следующий день на все лето в Англию, но мы договорились увидеться сразу же после его приезда.
   Лялечка была очень довольна и заявила, что она всех переженит, а потом уж и сама спокойно выйдет замуж.
   Удочерение пришлось делать раньше свадьбы - чтобы все было законно. В конце июня я уже была Яной Станиславовной Канариной, а в июле сдавала экзамены на дневное юридического - о заочном Стас и слышать не хотел. И было так странно в графе родители писать его и Олю... Она должна была мне стать, вот цирк, мачехой! Совсем как в сказке про Золушку! Вечером, когда Стас возвращался из своего банка, а Оля - из Академии или от клиентов, мы подолгу сидели во во дворе его особняка, прямо под соснами и пили чай из старого самовара, который Стас собственноручно набивал шишками и разжигал. После чая Оля говорила мне, что она строгая злая мачеха и сейчас заставит-таки меня перебирать зерно знания и чистить очаг науки! Это означало, что пора идти готовиться к экзаменам и учить темы.
   Я все сдала на отлично - я же начала готовиться еще с девятого класса. И по совету Стаса, записалась на курсы усовершенствования для свободно владеющих языком при британском совете. Еще папа, когда был жив, приглашал учителей по английскому, в надежде, что Ванда, все-таки, когда-нибудь позовет нас в гости. Потом я ходила с ним в английскую группу. А когда он умер, Оля все эти годы, даже отказывая себе в чем-то, все так же продолжила водить меня на занятия. Позже я и сама ходила, три раза в неделю. И язык знала, так же как русский. Вот только произношение у меня было "московское". Но на курсах сказали, что это дело поправимое.
   Найдя меня в списке принятых, Стас, как подарок, предложил мне поехать в любое место земного шара. И у меня появилась надежда, что я смогу сделать то, о чем думала постоянно, с того самого момента, когда увидела фотографию маминой могилы. Я хотела положить туда цветы и поплакать, сидя у ее надгробья.
   Но мне было страшно лететь в Америку одной и неудобно звать с собой будущих молодоженов - ведь свадьба у них должна была состояться 4 сентября, через день после моего дня рождения - меньше, чем через месяц! У них было столько хлопот со всем - и платье, и венчание, и гости...
   В общем, я промолчала, но они оба все равно все вызнали у меня. Я плакала, а Оля, как в детстве, посадила меня на колени, обняла и утешала, напевая колыбельную. Стас примостился прямо на земле у ее ног и ничего не говорил. А потом, когда я успокоилась, встал, обнял нас и сказал, чтобы мы паковали чемоданы, поскольку он сейчас позвонит и билеты с паспортами нам принесут через три дня. А кроме того, у него нет никаких слов, поскольку он полный идиот, потому что об этом давно надо было подумать. И его извиняет только то, что в роли отца он всего второй месяц. И впервые в жизни. Правда, сам он не считает это извинением.
   В Сан-Диего мы сразу с самолета поехали на кладбище.
   Я привезла прямо с землей полевые цветы с могилы отца. И хотя американцы боялись всякой травяной заразы, когда Стас объяснил им, в чем дело, нас не проверяли, даже на таможне. И не мешали, а наоборот, вызвали машину того похоронного бюро, которое провожало маму в последний путь и даже того же распорядителя похорон.
   Прямо к самолету в Сан-Диего приехали родные Йозефа, набежала толпа зевак - они узнали Олю, появились и вездесущие журналисты, правда немного, четыре человека. Но, как ни странно, они вели себя очень тихо, никто не щелкал вспышками и не задавал дурацких вопросов. Полиция оттеснила всех любопытных и две их машины поехали с нами на кладбище.
   Там мы с Олей посадили цветы и поплакали вдвоем, вспоминая бедную Ванду. И у меня словно груз какой-то упал с сердца. Все эти годы я знала, что она отказалась от меня, что я ей была не нужна, я еще с детства помнила, хотя и смутно, что она меня не любила. Хотя ей нравилось одевать меня как куколку и гулять со мной. Но все равно, это была моя мама.
   И сейчас, я наконец-то, спокойно простилась с ней и простила ей все, в чем она была передо мной виновата.
   Я смотрела на ее фотографию на памятнике и прощалась с ней навсегда. Кроме этого снимка там были только ее имя и фамилия на английском и даты. И внизу что-то церковное на латинском, какой-то священный текст - Ванда тут числилась католичкой.
   С кладбища я ушла, не оборачиваясь. За могилой хорошо ухаживали и я, в свою очередь, попросила Стаса оформить в цветочном магазине, расположенном тут же, чтобы ей регулярно от моего имени, клали цветы. Он сказал, что уже это сделал и спросил, куда теперь.
   Я хотела только домой, в Москву, и мы улетели в тот же день. Газетчики также тихо провели нас на самолет и только попросили разрешения меня сфотографировать. Я согласилась и даже предложила им ответить на вопросы. Мы посидели с ними в кафе до отлета и одна из них, самая старшая, Дороти, чем-то похожая на Ларису Сергеевну, подарила мне на память красивую ручку и сказала, что она сама осталась сиротой в пять лет, но ее так не берегли и лелеяли ее богатые родственники. А Олю она узнала сразу - Фея цветов, как же, и она очень рада за меня, что у меня такая тетя. И за Стаса, которому досталось такое сокровище. Стас пригласил их заезжать в гости, когда будут в Москве, обменялся со всеми визитками и поблагодарил за деликатность. Ну что вы, ответили они, у нас тоже есть дети и мы все понимаем.
  
   А через три дня после возвращения Стас исчез.
  
   В тот день врач сказала Ольге, что она беременна. И она хотела позвонить ему и обрадовать его. Мобильник не отвечал, и она подумала, что Стас, по своей рассеянности опять его не зарядил. Она позвонила мне, сказала, что теперь я на собственной шкуре узнаю, как это здорово - быть тетей, а Стас опять забыл про мобильник, и она его осчастливит на работе.
   Она позвонила в банк. Там удивились. Стас с утра не появлялся у них, и они думали, что он еще дома. Дома его не было, а его банковский водитель сказал, что Стас велел ему ждать его возле банка в 9.30, а не в 9, поскольку у него какая-то деловая встреча, минут на 15, а потом он приедет прямо к банку. Но он так и не приехал, что вообще было на него не похоже. И никому не позвонил.
   Я узнала об этом от Оли. Я уже собиралась завтракать, когда она снова позвонила мне.
   - Яна! - плакала она в трубку.- Что-то случилось со Стасом! Его нет нигде! И его машины тоже... Он исчез и никто не знает, где он! Он не мог так сделать - не предупредить людей, которые его ждут!
   Я тоже знала, что это не в его правилах. Он никогда так не делал. А если бы мобильник отказал, он бы уже раз двадцать перезвонил откуда угодно. Хотя бы для того, чтобы сказать мне - "доброе утро, будущий прокурор!", поскольку я спала, когда они с Олей уезжали на работу. А Оле он звонил каждый час, поскольку звонить через каждые пятнадцать минут она ему не разрешала.
   - Ты понимаешь, - продолжала Оля отчаянным голосом, - он высадил меня возле Лялечки, развернулся и поехал к себе в банк! И не приехал! Я не звонила ему до сих пор, потому что от Ляли поехала к гинекологу, а оттуда, сама понимаешь, не позвонишь! Яна! Я обзвонила всех! Никто не знает, где он! Что-то случилось! Яна! В банке уже забили тревогу, позвонили в скорую, милицию, кругом!
   - Олечка! Будь у себя на Тверской! Я сейчас приеду! Жди меня!
   Я вылетела во двор и побежала к нашему водителю Славе.
   - Славик! Стас пропал! Поехали в Москву, быстро, Оля там! У нее ребенок будет! А Стас исчез! И она ничего не знает! И его нет! И никто ничего не знает!
   - Успокойся, Янчик! Мы его найдем! Как же такого человека не найти! А Ольга Антоновна... Все обойдется, Янчик, все будет нормально, отвечаю!
   Славик, здоровый накачанный парень, был предан Стасу как не знаю кто. Стас устроил его мать, которую все врачи отписали, в дорогую больницу, достал ей импортные лекарства, потом отправил на курорт для полного восстановления... Я видела фотографии - во время болезни - на них была какая-то умирающая старуха, я ее даже не узнала. Сейчас Татьяна Дмитриевна заправляла всем домом, здоровая цветущая краснощекая сорокапятилетняя женщина. А, кроме того, вопреки всем, принятым у богатых людей правилам, готовила. Этого она никому не могла доверить.
   Она все жаловалась Стасу, что я плохо ем, а уж об Оле и говорить не приходится! Она была неправа. Мы никогда столько не лопали, как тут.
   Света, жена Славика, работала у Стаса в банке кассиром, а Славиков брат Костя - бухгалтером. Мы дразнили Стаса, что у него есть не только Стасбанк, но СтасКлан. А он нам отвечал, что все идет к тому, что было раньше - цехи, объединенные родством. И ничего в этом плохого нет. Своим доверяешь больше, зато и спрос с них строже.
   К счастью, когда мы добрались до города, было начало первого и движение было более-менее приемлемым. Пока мы ехали, я набирала все знакомые мне телефоны, начиная с Ларисы Сергеевны. Она тут же сказала, что уже подъезжает к Ольге и только охнула и выматерилась, когда я сказала ей, что Оля беременна. "Я вызову своего врача, не беспокойся, Янчик!" И положила трубку. Ни Вадим Петрович, ни его коллеги не знали ничего. Но сказали, что займутся всем, не медля.
   На МКАДе нас остановили и велели открыть багажник. Я возмутилась, но пожилой милиционер сказал, что ищут человека. Банкира, который пропал утром. Я назвала имя Стаса и по его настороженной реакции поняла, что это так. Милиционер только хотел что-то спросить, но увидел, что я побледнела, испугался, как бы я не упала в обморок.
  -- Почему в багажнике? - еле выговорила я. - Вы что, уже что-нибудь знаете?
  -- А вы, извиняюсь, кем ему приходитесь? Дочка? Да не волнуйтесь так, деточка, - начал он успокаивать меня, - это так положено, в розыск его машину объявили с полчаса назад, даже меньше... А негласная команда - проверять все машины. Знаете, я в милиции уже тридцать лет, всякого навидался, особенно последние годы. Но, помяните мое слово, если бы вашего папу, ну, не дай Бог, ну, в общем, случиться что-то, уже бы знали. Это все напоказ делается, а его машину в последний раз в одиннадцать видели. Хоть и не положено, но все равно вам скажут, он же у вас не из простых...
   - Зато он, командир, человек, каких мало! - вмешался Славик. - Отвечаю.
   - Ну, кому не знать, как водиле, - согласился милиционер. - Слушайте оба. Особенно, ты, как тебя звать? Вячеслав? Так, вот, Слава, знаешь, как у нас с кадрами? Сам понимаешь - хреново. Хозяин твой, хоть и богатый, но не крутой. Особо искать его и не будут. А я тебе скажу - когда идешь по горячим следам, шансы намного выше. Вам все равно это скажут, а время уйдет. Его джип видели в Хлебном переулке. Там институт США и Канады, вот чуть дальше он и стоял. А потом уехал. Один коллега наш там торчал с утра - делегацию ждали. Вот и обратил, случайно, надо сказать, на его машину внимание. Но кто за рулем - не видно было, стекла-то темные. И еще. По закону, в розыск его объявить можно только через трое суток. Смекаешь? Сейчас мы вроде как машину ищем. Багажник, это я по своей инициативе. За это время атомную бомбу спрятать можно, не то, что человека! Вот что, ребятки. Я через неделю уже на пенсии, документы оформил. Времени у меня - ой-ей-ей! Сегодня последнее дежурство, еще пару часов - и я свободен. Если хотите, потом подъезжайте, поеду с вами, покумекаем.
   Я лихорадочно протянула ему свою визитку с координатами - на всякий случай, а Славик, взяв под козырек, рванул с места так, что меня занесло в сторону.
   - Пристегнись, малая! - крикнул он мне и мы полетели в центр. Я не знаю, откуда он знал все эти переулки и закоулки, но к Новому Арбату мы вылетели со стороны Домжура и, завернув, проехали через каменную арку. Еще один поворот налево - слева появилась вывеска института.
   Славик притормозил и велел мне не высовываться. Я огляделась по сторонам, поскольку, к счастью, стекла были затемнены.
   Улица была абсолютно пустынна. Вокруг были старые арбатские дома, похожие внутри на муравейники, сзади нас, возле ресторанчика "Диоскурия" громоздилась возле мусорных контейнеров свалка, в которой копалось несколько бомжей. На самой дороге сидела чья-то ухоженная пестрая кошка и призывно мяукала толстому белому коту.
   Несмотря на то, что мы находились в самом центре Москвы, безлюдье было полное. Да, здесь все, что угодно можно было сделать, не только украсть человека.
   Я позвонила Оле. Трубку взяла Лариса Сергеевна.
   - Янчик, радовать нечем. Никто ничего не видел и не слышал. Вот такие пироги с котятами. Олечку мы отвезли в к моей знакомой в больницу. Отдельная палата, сиделка и все такое. Ты девочка большая, должна понять - в ее возрасте такое потрясение может стоить ребенка. Ах ты ж, господи, какая же это сволочь устроила, клянусь, своими руками удушу! Ты минут через пять перезвони, она с осмотра вернется...
   И положила трубку, не прощаясь.
   - Ну, что там? - встревоженно спросил Славик. - Как Ольга?
   - В больнице. На сохранениии.
   - Не боись, моя с первого до последнего дня пролежала, но родила здоровенького. Она, правда, не то, что твоя тетка, раза в три поширше будет, но, главное, мне и врач это сказал, главное - вовремя довезти. А уж Лялечка, ох и заводная баба, она нашу Олю убережет. Янка, а ведь искать-то нам с тобой придется, как пить дать! Я не знаю, ты в судьбу веришь, я --да. Мент нам попался человеческий - раз. Я кое-что со службы помню -два. Хоть здесь и не Кавказ, но враг - он везде враг. И у тебя в голове что-то есть - три. Не тушуйся, Оля нам рассказывала, как ты вашу кошку через четыре улицы отыскала. А потом эту девчонку, которую милиция найти не могла.
   - Потому что так искали! Они даже не спросили ни у кого - ага, в мерс села, значит с концами, бандюганы украли! А у ее мамаши денег, кроме как на выпивку, никогда не было! А отца она и имени не знает. Никому она была не нужна. И себе тоже.
   - А как же ты сообразила, что она в армию пойдет?
  -- А куда ей было деваться? Ни образования, ни парня нормального, ни будущего. И с мозгами проблема - институт ей не светит. А в армии и сыта, и одета, и специальность получит. Сейчас там женщин все больше и больше делается. А в мерс затащили - это она специально для мамаши, чтобы не искала и деньги с нее не тянула. Я же порасспрашивала тогда наших бомжей. Хоть и мерс, но не новый. Да еще крыло помято. А кроме того, сказали, что изнутри не вопли, а хохот доносился. Тут и дураку ясно - кто-то из знакомых помог. А я и вспомнила, что ее знакомый в сервисе работает.
  -- И не сказала никому?
  -- Только нашему участковому. Да и того попросила молчать. Он не продал, мужик нормальный, сколько раз ее мамашу пьяную домой в холода приволакивал. Лучше бы на улице оставил.
   - Заявочки! Она ж, все-таки человек!
   - Нет, Славик, она алкоголик. У нас почти весь квартал такой. Эти дома раньше заводскими были. Сам понимаешь. Мы с Олей насмотрелись с детства.
  -- А твой отец, ну тот, который помер?
  -- Никогда, даже по праздникам. У него здоровье было не то. Да и мы с Олей на руках остались - куда уж тут пить!
  -- А откуда бомжи-то узнали? Ну, что милиции не сказали, это ясный перец, а вот как они про машину разведали?
   - А чего им не знать - они же каждый день там. У них ни праздников, ни выходных и каждый на своем месте, в своей помойке. Заняться-то нечем, кроме как в мусоре рыться и у прохожих деньгу выпрашивать!
   Нас осенила одна и та же мысль. Стас не мог пройти мимо никого, кто, по его мнению, нуждался в помощи. Его карманы были вечно набиты десятками и полтиниками и он щедро раздавал их всем сирым и убогим. Не может быть, чтобы помойка на Мерзляковской осталась им необлагодетельствованной.
   - Я пойду. Ты не знаешь, как с ними разговаривать, ты их просто напугаешь.
   Бомжей было трое - вполне безвредные дядечки. Я всегда знала, кто из них агрессивный, а кто уже смирился со всем и только ищет на выпивку. Эти были из смирившихся. Определив старшего, я протянула ему три десятки.
   - Это вам. Возьмите, пожалуйста.
   Они начали многословно благодарить меня, а мне было так стыдно, что я молодая, здоровая, а теперь уже и не бедная, поступила в университет и у меня все впереди. А что ждало их? Два-три года - и смерть. От болезней, холодов или тех, кому они не глянулись, подонков в наше время - хоть отбавляй. Я тоже, как и Стас, всегда, когда могла, давала им деньги. Правда, не десятки, а рубли, но все-таки... Мой папа говорил и Оля это повторяла - от сумы и от тюрьмы не отказываются.
   Кто знает, что будет с нами через много лет? Эти люди, они тоже еще десять лет назад жили в своих квартирах, работали, имели семьи. И тут пошли войны, дефолты, мошенничества... Государства, которое всю жизнь их оберегало и которому они привыкли верить, уже не было, а сильная правовая держава только делала свои первые шаги. Но люди-то были не виноваты! Их никто не готовил к испытаниям! Да, среди них тоже были алкоголики, но попали-то они на улицу не из-за водки, а из-за того, что их все бросили на произвол судьбы!
   Я знала, что в Европе существуют различные социальные программы, помогающие тем, кто хочет, стать на ноги. В Америке с этим обстояло хуже, а в России - никак. Деньги, в основном, раскрадывались теми, кто должен был на них кормить "сирых и убогих". Об этом нам рассказывал Стас с горечью, уж он-то все знал о деньгах и том, куда они идут. И его друзья говорили то же самое. Они создали такой социальный центр, но для Москвы это была капля в море, уже не говоря о России.
   - Простите, барышня, а еще пятерочки не найдется? В аккурат, тогда получится с закусочкой...
   Я посмотрела на него - низенький, худой, с опухшим лицом и смирившимся со всем взглядом. Его приятели смирно стояли сзади - видно, привыкли, что все решает он, и только искренне улыбались мне щербатыми ртами, радуясь уже перепавшим деньгам.
   Доставая из кармана джинсовой куртки еще десятку - я никак не могла приучить себя носить деньги в сумочке, я внимательно осмотрелась по сторонам. Мерзляевская была более оживленной - к библиотеке на ней шла уйма народа - там был удобный выход через двор. Другие торопились через арку на Новый Арбат, и машины постоянно ездили туда и сюда, вопреки "кирпичу", висевшему на редкость неудачно, на самой арке и оттого, демонстративно не замечаемому водителями.
   Мужичок протянул руку, я отдала ему деньги и только хотела предложить еще за информацию, как увидела его глаза. Это был взгляд умного, интеллигентного человека, хотя и смирившегося с судьбой, но не потерявшего к себе уважение.
   И я заговорила напрямую.
   - У меня пропал отец. Около двух часов назад его машину, черный джип, "Лексус", если знаете, видели там, где сейчас стоит наша машина. Он не бандит, не жулик, хотя и богатый, он очень хороший человек. Помогите мне. Пожалуйста...
   - Знаешь, где "Шиш-беш" возле "Художественного"? Иди туда, вправо от входа есть закуток. Там и поговорим. И подожди пару минут на Калининском, ну, в книгах покопайся, что ли и приходи. А вы оставайтесь тут, бойцы. И не вздумайте пить без меня? Ясно?
   Мужички загудели, что, мол, что тут может быть неясного, и они пока возьмут в маленьком магазинчике чего-нибудь для закуси.
   Я помахала рукой Славику и показала, что позвоню ему. И пошла, не оглядываясь.
   В закутке меня уже ждали.
   - Вот, - протягивая мне мобильник Стаса, который я знала прекрасно, - это, наверное, твоего отца, - сказал совсем незнакомый мужчина лет сорока, одетый вполне прилично. - Да ты не плачь раньше времени! Это еще ничего не значит! Я тут в соседней палатке книги продаю. Мобилу мне Семеныч принес - нашел, говорит. Я хотел позвонить и вернуть - за вознаграждение, конечно, игрушка, сама видишь, навороченная, номеров уйма. Да тут батарея почти разряжена, а мой я сегодня не взял. Думал, из дому, под вечер позвоню. Кто ж знал, что тут такое дело...
   Я хотела дать ему деньги, но он покачал головой.
  -- Брось, за горе брать - последнее дело. Вот, когда найдется папаня, тогда и отметим. У меня сын твоих годов, я как представил, сейчас, что ему, не дай Бог, вот так же искать меня доведется...
   - Спасибо, Игорь! - перебил его бомж. - Ну, ты иди, а я с барышней поговорю. Давайте знакомиться - Анатолий Семенович, бывший инженер, бывший капитан, бывший клиент бывшего банка. А также бывший супруг и бывший отец. Вся моя жизнь умещается в одном определении - бывший. Не смог спиться по причине больной печени - гепатит. И не стал с собой ничего делать по причине гордости. Мало того, что все отняли, так еще и жизнь вам подарить - дудки! В сем непотребном виде обитаю второй год, но уже подсобрал денег на билет и думаю отправиться на родину покойной матери в Благовещенск. Там найду, где жить, а уж без работы я не останусь. Вот такая моя биография. Рассказываю ее вам, чтобы вы поняли - доверять мне можно. Верить - тоже. Дальше решать вам. Ваш отец, судя по тому, что я видел, жив. Но остальное, опять же мною виденное, остается тайной за семью замками. Нам надо где-то поговорить. Но так, чтобы нас не видели вместе. Я, как бывший военный, человек грамотный и кое-чему наученный. Прошу мне верить.
   - Я сейчас позвоню нашему водителю и попрошу подъехать к Домжуру. А вы где будете?
   - Орлов напою и буду ждать вас в 14.30 здесь же. Я к Игорю часто хожу, подозрения не вызовет. Ну, идите первая, а я за вами.
   В машине я рассказала все Славику. Одно вселяло облегчение - Стас жив! А если сразу не убили, значит зачем-то нужен!
   Мы позвонили Оле. Ее все еще не отпускали врачи, и трубку опять взяла Лариса Сергеевна.
   - Значит так, Янчик! - сказала она, выслушав меня. - Мы проверили все варианты - и ребята наши, и друзья из конторы, и приятели из ментовки. Везде чисто. Никто его не заказывал, конкуренты наши руками разводят. Да и кому он мог помешать? Он же инвеститор, его бабки сейчас вложены до копейки, если прогорит вместе с группой - пойдет к Ольге букеты вязать! Ну, это я, сама понимаешь, в переносном смысле. Наследницей у него только ты, но кроме дома да сотни штук в Австрии, ничего тебе не светит. А это, по нашим понятиям, мелочь! Понимаешь, нет никакого смысла его ни красть, ни мочить. И это дает надежду. Те, кто его похитил - а уже можно, совершенно спокойно говорить о похищении... Тю, черт, голова дырявая! Джип-то нашли! Никого, ничего. И следов крови тоже нет. Зато, есть на стекле следы от быстродействующего средства, которое мгновенно усыпляет. Конторщики проверяли, говорят у нас используется часто, и, самое важное - безвредно, даже для тех, у кого вместо сердца - пламенный мотор. Ну, для этих, с искусственными клапанами. Делай вывод - ему боялись причинить вред!
   - А Оля знает?
   - А как же! Я сразу же ей сообщила - да, украли братца, но носиться будут с ним, как с писаной торбой. Даже, если девочек, говорю, закажет - приведут!
   - А она что?
   - Уже заулыбалась, значит, поверила, что все будет в порядке. Еще есть успехи, мисс Холмс?
   - Есть. Приеду - расскажу подробно.
   - Вот что, Янчик. Я не знаю, кто в этой игре замешан. Кому можно верить, а кому нельзя. За нашу группу я головой отвечаю. Службы наши никакого отношения тоже не имеют - это я тебе говорю, как компетентный человек. Бандюганы плечами пожимают. Государство в глубоком изумлении. Стас, конечно, не бедный человек, но до "Юкоса" ему, как мне до Волочковой. Так что, абсурд получился. Абзец, как говорит мой старшенький. Полный. Жертва есть, а желающих не было. Но... Но! Может быть, играет группа из всех вышеперечисленных. А посему, попрошу тебя никому чужому ничего и ни о чем, что ты нароешь. Уразумела?
   - Конечно, Лариса Сергеевна.
   - Да брось ты эту Сергеевну. Я, если ты еще не в курсе, теперь прихожусь тебе двоюродной теткой. Так что, давай, будешь звать меня как Стаса - по имени и на вы. Идет?
   - Только, можно, я буду называть вас Лялечкой? Вам Лариса совсем не идет!
   - Давай, я знаю, что вы со Стасом меня за спиной так и называете! Ну, до связи!
   Ай, да Лялечка! Интересно, кого же финансирует ее банковский картель, если все службы ей так лихо отчитались? Да, моя новая тетя, наверное, какой-нибудь штатский генерал. И она очень любит Олю. Интересно, а кем они теперь приходятся друг другу, после того, как Стас меня удочерил? Племянчатыми тетями? Лялечку и так все называли всеобщей тетей! У нее на всех и на все хватало времени. И на своих, и на чужих.
   У ее троих детей уже были свои дети - целых восемь внуков! Сыновья жили в Питере, а младшая дочь с мужем - в Бельгии, где она заведовала отделением Лялечкиного банка. Сейчас вся ее многочисленная семья была в Марбелле, самом южном курорте Испании, в их доме и с нетерпением ждала Лялечку. Муж у нее погиб много лет назад в авиакатастрофе. Но Стас рассказывал, что за ней уже который год ухаживает один немец, с чьим банком она вела какие-то дела. И, судя по всему, была надежда, что он-таки затащит ее под венец.
   И тут я вспомнила, что Лялечка как-то говорила, что ее старший сын работал вместе с нашим президентом и потому не перебирается в Москву, что на него там, в Питере, очень рассчитывают.
   Вот откуда эта оперативность!
   - Что дальше, Янчик? Едем за Семеновичем?
   Мы подобрали бывшего капитана и, по его совету подъехали к ресторану. Стали перед "Джонкой" и сказали, чтобы нам принесли поесть прямо в машину. Вышколенному персоналу дела не было до наших заморочек - лишь бы платили и мы стали слушать Анатолия Семеновича.
   Это утро выдалось для него и его бригады - Гоши с Димой на удивление прибыльным. Сначала грузин, повар "Диоскурии", на редкость добрый и отзывчивый мужик, накормил их вчерашним харчо. Потом два братка, которые постоянно парковали там свои крутые тачки, дали им по стольнику и велели приглядывать за машинами. И, наконец, пятьсот перепало от какого-то совершенно невзрачного мужика из черного "Лексуса", за то, чтобы они срочно вымыли запачканное крыло. Хозяин этого мужика, да, да, тот самый, чью фотографию вы мне показываете, был не в себе и его стошнило. Вот крыло и запачкалось. Бригада, не мудрствуя лукаво, набрала в соседнем дворе, где работали строители, воды в желтое пластмассовое ведро с розочками, которое заказчик вытащил откуда-то из-под сидения и все сделала.
   Это было ведерко, в котором Оля разводила подкормку для цветов. Она всегда держала его в машине у Стаса, потому что, куда бы они не приехали в гости, все, зная ее добрую душу, тут же начинали ее упрашивать своими волшебными руками развести ее фирменный состав, от которого все растет и зеленеет. Легкая рука, как и положено у Фее цветов, смеялся в этом случае Стас, я и сам расцвел и зазеленел как молодой! И они смеялись и дурачились, а Оля даже один раз в жару поливала его водой из этого самого ведерка...
   Я заревела. Стас, конечно, никогда не смог бы заменить мне настоящего отца, но он был для меня одновременно и как отец, и как старший брат - самый лучший на свете человек, он и Оля, они были моей единственной семьей, а теперь он неизвестно где, я только изо всех сил надеялась, что он живой, а Олечка в больнице...
   Надо сказать, Славик и Анатолий Семенович меня не утешали. Славик сидел, стиснув зубы и сжав свои огромные кулаки так, что костяшки даже побелели, а Анатолий Семенович деликатно смотрел в окно. Потом, подождав, когда я успокоюсь и, откашлявшись, закончил рассказ.
   В сущности, дальше уже не было ничего интересного. Стас, бледный как мел, спал на переднем сидении, а мужичонка, приговаривая, что, вот, мол, хозяин всем хорош, но закладывает, сам протер все внутри, чем сначала их удивил. Но потом они решили, что в машине, небось, барсетка с хозяйскими документами и деньгами, вот водила чужих внутрь и не пускает. Они вернули ведерко, получили деньги и пошли сторожить машины братков, возле которых крутились какие-то мальчишки на роликах.
   Пацанов шуганули, чтобы, не дай Бог, чего не поцарапали, и решили сходить в маленький магазинчик поблизости. Прошло минут десять, не больше - но джипа уже не было, а стояли какие-то другие машины, с флажками, и мент, который всех гонял. Из двери института выходила какая-то делегация и Семенович увел бригаду во двор библиотеки от греха подальше.
   Клиенты все не выходили из ресторана, а возле машин опять начали крутиться эти чертовы пацаны, потому в магазин - за дополнением, отправили Гошу, а сами гоняли детвору. Братки вышли только через час, осмотрели машины, остались довольны и кинули им еще сотню. Бригада только собралась употребить "заработанное", как появились мы со Славиком.
   - А мобильник? - спросил Славик, доедавший свиные ребрышки.
   - Чуть не забыл. Мобильник нашел Гошка. Нашел - это мягко сказано. Он увидел его на асфальте, под крылом джипа - видно, когда мужчину тошнило, он выпал у него из кармана и закатился. Гошка отдал мне его потом, когда джип уже уехал - хотел вознаграждение получить. Сдать - так копейки дадут, да еще в шею погонят. А вернуть - это уже другой расклад. Вот я Игоря и попросил, человек книжный, солидный, а то, если я верну - кто ж мне поверит? Вот такие дела, ребята. И, помяните мое слово, жив ваш отец, для чего-то он им нужен, потому как, судя по всему, его какой-то дрянью накачали, обманом, он же мужик здоровый, крепкий - так бы им не дался.
   - Семеныч, паскуду эту описать сможешь, что хозяина траванула?
   - А чего его описывать? Кино про Терминатора помнишь?
   - Конечно!
   - Во второй серии, там приемный отец этого парнишки, которого Шварценеггер охранял...
   - Ну да, его еще второй робот прикончил, противный такой мужик...
   - Копия.
   Я тоже помнила этот фильм, у меня даже были обе кассеты - третий мне не понравился, продолжение, оно всегда хуже начала, и лицо этого актера я представляла себе очень хорошо.
   - Ну, Семеныч, давай мы тебя отвезем и будем думать, что дальше делать. Если что, тебя где найти можно?
   - Во дворе библиотеки, пока тепло, мы там и ночуем, а зимой - в подвалах. Вы меня у "Праги" высадите, я еще кое-где потолкаюсь, у народа поспрашиваю, вам они не скажут, а уж милиции - тем более.
   Мы высадили его, как он просил, у перехода и поехали к Оле. К ней все еще не пускали, но мы все равно прорвались. Она лежала под капельницей, бледная, с закрытыми глазами и я так испугалась, что она умирает, что меня даже зашатало. Лялечка быстро подскочила ко мне и выволокла в коридор.
   - Ты чего, испугать ее хочешь? Да спит она, ей успокоительное сделали, не дергайся! С ребенком все в порядке. У нее срок, оказывается - больше трех месяцев!
   - Как это? - не поверила я. - Мы же только недавно к Стасу переехали...
   - Подарок из Африки, - вдруг засмеялась она, - ты что думаешь, они там просто так звездами любовались...- и она всхлипнула. - Не обращай внимания, у меня нервы тоже не железные... За две недели до свадьбы...
   - А почему Оля раньше не знала?
   - Девчонка она еще, не смотри, что ей почти тридцатник, никогда не беременела, ну задержка и задержка, она ж ничегошеньки не знает, не тошнит, не поправляется...Да и откуда ей что знать, к гинекологу второй раз в жизни пошла... Ох, вы, две девчонки, как же вы сами уцелели в этой жизни...
   И она начала вытирать слезы.
   - Да вы не волнуйтесь, мы всегда с Олечкой сами со всем справлялись.
   - Я все тебя спросить хотела, да все забываю - у вас что, больше никого из родни нет?
   - Мои бабушка и дедушка со стороны отца и Оли погибли во время пожара - задохнулись. А у мамы вообще никого не было - только двоюродная сестра во Львове, да и та уже давно эмигрировала в Польшу.
   Подошел Славик.
   - Я все, что узнали, рассказал шефу охраны банка. Остальным он займется. И позвонил ребятам из нашей домашней охраны - пусть сюда едут, на всякий случай. А мы с тобой, Янчик, сейчас моим позвоним, чтобы служебку взяли - и домой. Лариса Сергеевна, там ваша врачиха нецензурными словами ругается и говорит, что если вы нас отсюда не выгоните, она вас выгонит взашей.
   - Ох, ты, она может! Славик, забирай ребенка - и пулей домой. Янчик, не делай во мне дырки своими незабудками - Оля будет спать до утра и к ней сейчас даже меня не пустят. Ясно, будущая тетя?
   На полпути к дому я спохватилась - мобильник! Он лежал у меня во внутреннем кармане куртки и я о нем забыла. Хотя, он был не заряжен, так что толку с него все равно не было.
   На МКАДе мы подъехали к посту и сразу же увидели знакомого лейтенанта.
   - Ну, что? Жив отец? - первым делом спросил он.
   - Если бы не вы, командир, - с чувством сказал ему Славик.
   - Через десять минут я буду свободен. Хотите подождать?
   Мы оставили машину возле их поста и пошли к ближайшему ларьку. Хоть день был и не очень жаркий - август выдался на редкость прохладным, я, почему-то, умирала от жажды. Ну, конечно, китайская кухня! Мы набрали "Аквы минерале" с газом и без, и еще две маленьких прямо из холодильника - Славик тоже переборщил с острыми блюдами.
   Лейтенант уже ждал нас у машины. По пути мы обсудили все, что узнали сегодня и решили, что начинать поиск загадки похищения надо с кабинета Стаса.
   В доме на Николиной горе было непривычно тихо. Только на кухне всхлипывала мама Славика. Его жена еще не вернулась из банка, а две горничные и садовник не показывались из своих комнат. В доме Славик быстро потерял свою уверенность и затоптался на пороге.
   - Ты чего? - изумилась я. - Передумал?
   - Яна, ты ж тут хозяйка, дочь Станислава Павловича, а я все-таки, просто шофер, ну куда же я в кабинет попрусь...
   - Тебе что, голову напекло! - рассердилась я. - Стас в беду попал, а ты тут фильм из жизни новых русских изображаешь! Теть Тань, ну скажите же вы ему!
   Подошедшая Татьяна Дмитриевна привычно врезала ему по затылку и, обернулась к лейтенанту.
   - Не слушайте моего обормота, извините, как вас звать?
   - Сергей Федорович Левашов, старший лейтенант, без пяти минут пенсионер. А вас, простите?
   Они познакомились, и мы все вместе пошли в кабинет Стаса. Там уже были сегодня ребята из службы безопасности банка. Милиция и ФСБ тоже проверили все, что можно было, но я надеялась, что мы, свои, близкие люди и Сергей Федорович, человек, у которого, как выражался лучший ученик товарища Жеглова Володя Шарапов, глаз незамыленный, все-таки сумеем найти что-нибудь, что поможет нашим поискам.
   Первым делом старший лейтенант велел подключить к зарядке мобильный. К счастью, забудька Стас оставил шнур в кабинете, включенным в сеть. Я быстренько подключила совсем опустевший мобильник и через минуту уже можно было начинать проверку.
   Я открыла списки и начала проверять. Неотвеченные вызовы, принятые, набранные... Одних знал Славик, других я, третьих - Татьяна Дмитриевна. Она, пока мы возились, позвонила Владу, секретарю Стаса, мы включили микрофон и он тоже комментировал полученную информацию. Пока ничего интересного не было. Мне опять захотелось пить. Мы уже второй час возились с номерами и в горле все пересохло от бесконечных обсуждений и комментариев.
   Я попросила тетю Таню принести мне чайку и спохватилась. Люди, которые вместе со мной занимались делом, хотели, наверное, не только пить, но и есть. И никто ничего мне не сказал - все надеялись, что вот-вот мы найдем что-то, что подскажет нам, куда могли увезти Стаса. А кроме того... Я же была тут хозяйкой. Законной наследницей, несмотря на сопливый возраст, командиршей, которая могла накричать на них, уволить, оставить без зарплаты... Мне стало дурно - я никогда не воспринимала людей как слуг и хозяев и никогда бы не смогла этого сделать. Я молчала и не командовала, потому что была самой младшей и по привычке ждала, когда мне скажут, что делать. Ну, например, позовут со всеми кушать.
   - Давайте сделаем перерыв, пожалуйста, - обратилась я к мужчинам. - Заодно мы с тетей Таней вас покормим.
   - Бальзам на сердце, - обрадовался Славик. - Командир, что скажешь?
   - Подкрепиться, оно, конечно, не лишнее.
   Я пошла в кухню, где уже вовсю кипел электрический самовар, ужасно нелюбимый Стасом и все сказала тете Тане. Она не удивилась.
   - Не расстраивайся, Яночка. Командовать - на это тоже талант нужен. А так, чтобы люди тебя слушали и хотели подчиняться... Это надо как наш Станислав Павлович быть. И Лариса Сергеевна такая же. Так, что учись командовать другими. Ты, хоть и молодая, но уже в другой круг попала. Тех, кто командует. А дальше, когда на юриста выучишься, и вовсе придется судьбы людей решать. Ничего, справишься, ты девочка самостоятельная. А сейчас позови-ка девчонок! Спрятались, дурочки в комнате и ревут. Пусть делом займутся!
   Она не спрашивала об Оле, чтобы меня не расстраивать - я ей все по телефону рассказала, и только погладила меня по голове и сказала - держись, Яночка! Сейчас все зависит от тебя.
   На звонок пришли горничные, Люся и Нина и понесли все приготовленное в кабинет. Накрыли на стол, такой непривычно пустой без бумаг, и собрались было выйти, но потом, подталкивая друг друга, обратились ко мне. Они всегда предпочитали иметь дело со мной - может, потому, что были всего на два года меня старше? Стаса они уважали безмерно, Олей восхищались, ну а Татьяну Дмитриевну боялись панически. Она всегда проверяла, как они убирали и если что не так, тут же заставляла переделывать. Высказывая при этом все, что она считала нужным. Она считала, что не имеет значения, кем человек работает, важно, как он делает свою работу.
   - Яна Станиславовна, - начала Люся, - я вот не знаю, может это все и ерунда... И Нинуля говорит, что я зря пургу гоню, ну, все-таки, я скажу... Есть у меня одно подозрение...
   Несмотря на критическую ситуацию, я с трудом сдержала улыбку. Люся была фанатичной поклонницей детективного жанра во всех его проявлениях и постоянно под большим секретом каждый день рассказывала мне, как будущему юристу, о своих наблюдениях за нашими соседями по поселку. По ее слов, они все занимались чем-то очень подозрительным, правда, чем - она так и не смогла понять, но, главное, что все было очень и очень странно. Как, например, в прошлом году... Все бегали из дома в дом и о чем-то переговаривались, а при ее появлении почему-то замолкали. Страшную тайну мне раскрыл Стас. Но я не сказала ей, что тогда все дружно готовили сюрприз великому режиссеру Никите ко дню рождения, а от Люси, провалившей своим любопытством и длинным языком уже три праздника, прятались как от чумы.
   - Сейчас все не ерунда. Выкладывай.
   - Звонок был два дня назад подозрительный...
   В ту субботу день выдался такой по-настоящему летний, что все обитатели дома высыпали на лужайку и загорали возле бассейна. Правда, купаться рискнули только мы со Стасом, остальных вода плюс 19 как-то не прельщала. Все резвились, и только Люся, по приказу Татьяны Дмитриевна, второй раз убирала кабинет Стаса, поскольку поленилась вытереть компьютер и телефоны специальными салфетками. И, несмотря на все наше заступничество, тетя Таня не пустила ее загорать, а оставила доделать работу.
   Звонок раздался в ту самую секунду, когда она взяла в руки служебный мобильник. Люся даже решила сначала, что это она что-то нажала и машинально надавила на прием. Раздался хорошо поставленный мужской баритон. Даже не поздоровавшись, его владелец сказал, что инвестиции Стаса сомнительны, и он поэтому настаивает на личной встрече в понедельник, перед работой. Люся не удивилась субботнему звонку - дела есть дела, они ее не интересуют, а с дураком, сомневающимся в Стасе, она вообще говорить не хотела, поэтому просто выключила телефон и продолжила уборку. Стасу она тогда ничего не сказала - чтобы выходные не портить, а потом просто забыла.
   Но вот сейчас вспомнила и подумала - а вдруг этот злодей звонил? И Станислава Павловича выкрал, чтобы инвестиции вернуть?
   Я нашла Сергея Федоровича, который разговаривал с Татьяной Дмитриевной и все ему рассказала. Лейтенант, дожевывая тети Танины пирожки с картошкой, тут же прибежал с кухни и ловко орудуя мобильным, вытряс из него информацию. Затем сел за Стасов компьютер, влез в интернет и через свою милицейскую программу определил владельца номера.
   Когда на экране появились данные, мы со Славиком разочарованно вздохнули. Зануду с инвестициями прекрасно знали все серьезные московские банкиры. Не проходило и недели, как он начинал звонить очередному банкиру и пугать его всевозможными казнями египетскими, поскольку по РБК покупали одно и продавали другое, в результате чего у любого дилетанта волосы становились дыбом, при попытке осознать, сколько же денег он пропустил, не купив те самые, нужные акции. И какая же его банкир зараза, что этого не сделал - и почему?
   Образование у зануды было литературное, а деньги - унаследованные, поскольку его творчество невозможно было не то, что продать, а даже за деньги уговорить кого-нибудь прочесть. Но он считал, что его миллионы, аккуратно размещенные в 15! банках, должны приносить миллионную прибыль. С тиража, так сказать. С количества.
   Я сразу же позвонила ему, включив мобильник на микрофон. Да, сказал он сердито, звонил. Однако, я вам скажу, ваш Канарин, личность несерьезная! Как увидел меня - тут же развернулся и уехал. Во сколько? Да утром, без пятнадцати десять. Еще его новый водитель козел - сделал вид, что меня не видит. Я ему машу рукой, стой, мол, идиот, мне с твоим хозяином разобраться надо, а тот как даст газу! Сам Канарин? Да дрых себе на сиденьи, развалился так, глаза закрыты, видать выходные хорошо погуляли, что никак отоспаться не может... Шофера нового? Конечно запомнил, морда такая неприятная, но знакомая, где-то он ее видел, на актера какого-то похож... Точно, на него, и характер, как пить дать такой же поганый.
   Я пообещала, что лично все проверю, накажу и проконтролирую и он, успокоенный, попрощался. Стас как-то представил ему меня не просто как дочь, но и как директора юридического отдела холдинга плюс председателя ревизионной комиссии всех банков Москвы, в том числе и нужных пятнадцати. Нужно ли говорить, что тот поверил? Особенно, после того, как обрадованные директора поняли, что все разборки с занудой можно спихнуть на меня? Чем я и занялась, вырабатывая, по совету Стаса, технику общения с будущими клиентами.
   Выяснив, что среди соседей его предков-крестьян таились скрывавшиеся от ЧК аристократы, я убедила бывшего товарища проверить свое родословное древо - поскольку это было сейчас модно. Специалистов-генеалогов оплатил сам Вадим Петрович. А заодно и проинструктировал.
   Результаты были потрясающими. Слегка повыкобенившись, объект исследования снисходительно согласился со мной, насчет того, что и некто Толстой тоже был графом и тоже что-то там писал...
   После банкета в дворянском собрании непризнанный гений вот уже третью неделю регулярно названивал только мне - как польской шляхтянке, то бишь человеку его круга. Остальных "купцов" он оставил в покое.
   Его банкиры от счастья даже зарплату мне заплатили в размере директорской - до такой степени он всех достал.
   Но сейчас его сведения были на вес золота.
   И тут я сообразила, что забыла спросить у доставалы, где он видел нашего Стаса.
   Выждав, для порядку несколько минут, я позвонила ему и сказала, что шофер все отрицает, мол, никого не видел и не слышал. И вообще, в районе Маяковки его вовсе не было.
   - Возле "Художественного" это было! На повороте! - завопил графоманский мэтр. - И пусть ваш слуга не выкручивается, я все хорошо запомнил! Мне не остановил, а вот возле каких-то проходимцев затормозил как миленький! И болтал с этими хамами минут пять, я специально сзади подъехал, думал Канарин ему замечание сделает, так нет, спит, как убитый, ваш плейбой, распустил шофера! Да если бы мой охламон себе это позволил - со знакомыми болтать, когда хозяина возит - вмиг бы уволил! Распустили прислугу...
   - Да не проходимцы это, пан граф, - слегка утрируя польский вельможный выпендреж, возразила я, - это же наше секьюрити с шофером о чем-то совещались. Я-то уж точно знаю, - добавила я в надежде, что дух противоречия и мания оставлять всегда за собой последнее слово, заставят капризного свидетеля вспомнить все. И не ошиблась.
   Минут десять он читал мне мораль о том, что я еще слишком молода, чтобы полагаться на свое мнение, а вот соображения старшего, и, разумеется очень знающего и опытного человека...
   Я тут же повинилась и клятвенно пообешала беспрекословно следовать его советам и полностью положиться на просвещенное мнение господина графа.
   Через полчаса, когда было ясно, что свидетель выдоен полностью, я витиевато распрощалась и, поклявшись бдить и блюсти его интересы, как свои собственные, положила трубку.
   Все сидели тихо и только Сергей Федорович, выключив запись о чем-то думал, постукивая ручкой по столу.
   Славик кашлянул и многозначительно посмотрел на Люсю и Нину.
   - Ну что, девчонки, теперь ваша очередь. Вспоминайте! Всех гостей, которые были у Станислава Павловича, что кто говорил, ну и все такое... Мама, может он сам вам что-то говорил? Надо бы еще у наших охранников спросить, может кто похожий у дома ошивался, так они оба у Ольги Антоновны возле палаты дежурят.
   Я была еще плохо знакома с охранниками - как-то неудобно было доставать занятых людей, но на их старшего сразу обратила внимание. Он потрясающе, просто фантастически наблюдал за всем. Я такое только в фильмах видела. В американских. Было ощущение, что он видит одновременно все, что делается на нашей территории, на улице, на соседнем участке... Стас говорил, что Николаша, как он его называл, до ранения был в какой-то охранной, чуть ли не президентской, а может даже и в самой президентской команде. Шефом и инструктором. Митек, его заместитель, который был раза в два его моложе, смотрел на него как на Бога и слушался соответственно. Об остальных ребятах и говорить нечего. Я лично очень уважала Николашу и, честно говоря, побаивалась. И остальные в доме тоже.
   А вот с Олей они сошлись на почве орхидей и Рекса Стаута. И даже спорили постоянно о том, что надо добавлять в почву и сколько градусов жары цветам нужно. Стас говорил, что Олечка единственный человек, которому Николай доверяет горшочки со своими тропическими питомцами. И которому он улыбается.
   - Сергей Федорович, сейчас я им звякну, - продолжил Славик, - может ребята что видели... Черт, не соединяет, ладно позже еще раз наберу.
   - Действуй, - рассеянно сказал старший лейтенант, продолжая думать о чем-то, видно очень его удивившем и все так же постукивая ручкой о стол.
   Я посмотрела на него внимательно. Что-то в описании графом "двух проходимцев" его очень сильно заинтересовало. Но что? Он даже не вслушивался особенно в диалоги Славика и остальных, словно заранее был уверен, что это ничего ему не даст.
   Я решила подождать еще пять минут, а затем спросить его напрямую, как зазвонил мой мобильник.
   - Чья идея была к Оле охрану поставить? - раздался громогласный Лялечкин вопрос. - Стас вернется - озолотит человека!
   - Это Славик сразу же сделал, как только я сказала где Оля. Что с ней?!
   - Все в порядке. Еще спит, до завтра спать будет. А могла вообще не проснуться! Она же под капельницей лежала, спала, медсестра дежурит, вроде все путем... Кроме врачей, никого не пускают. Мужики ваши в уголочке под пальмой разместились, их там и не видно, халаты надели, один кофе пьет, другой кроссворды решает - вроде как свои, больничные, никто на них внимания не обращает. Даже я прокололась - не узнала ни Митька, ни Николашу. Гиппократы от дежурства отдыхают, думала. И тот подлюга тоже так подумал.
   - Кто? - Сергей Федорович выхватил у меня трубку. - Лариса Сергеевна, старший лейтенант Левашов. Это очень важно...
   - А, лейтенант... Я в курсе, мне сказали. Значит так...
   Первым его заметил Николай.
   И сразу же обратил внимание на этого человека. Ну, во-первых, врачи, которые периодически заскакивали в палату к Ольге, были женщинами. Во-вторых, их неизменно сопровождала Лялечка, которая наплевав на свой банк, решила, на всякий случай, лучше быть поблизости - а вдруг Оля очнется раньше времени? Кто же ее утешит, как не Лариса Сергеевна!
   Медсестра сидела там постоянно и только изредка выходила в туалет, стараясь подгадать к приходу врачей, чтобы не оставлять Олю одну. Как раз в этот момент этот мужик в белом халате и прошел мимо. С ним никто не поздоровался - ни медсестра, ни врачи, и Николай решил, что это кто-то из посетителей. Но на этом этаже было всего три палаты - одна пустая - больная была на процедурах, а во второй при пациентке, которая лежала на сохранении, неотлучно находился кто-нибудь из близких. Но этот тип тут же прошел дальше и пошел к лестнице.
   Второй раз он появился через час и уже не только Николай, но и Митек заметил, что проходя мимо Олиной палаты, он чуть-чуть замедлил шаг.
   Оба были настороже, когда медсестра выскочила из палаты и побежала в конец коридора к туалету. Ольга осталась одна и буквально через секунду этот тип материализовался возле ее двери. Он только попытался сделать шаг внутрь, как Николай засандалил ему в затылок такой стальной фиговиной, которой можно вбить гвоздь даже в панельную стенку. Он не стал ждать каких-то там "преступных действий", окликать его и пользоваться другими законными методами. И был прав.
   В руке у этого типа ребята из ФСБ, появившиеся через пять минут, нашли авторучку. А то, что было у нее внутри - тонюсенькая иголочка с неизвестным большинству нормальных людей мгновенно действующим составом, оставливающим сердце, забилась ему в ногу. Благодаря "противозаконным" действиям Николаши. Еще секунда - и Олю никто не смог бы спасти.
   Допросить этого гада уже не было никакой возможности. Его описание совпадало с портретом одного из двух "хамов", беседовавших с шофером, похитившим Стаса.
   - Значит так, Янчик, - закончила рассказ Лялечка, - мы тут со всеми ребятами посовещались и я решила - будем говорить, что Оля скончалась от сердечного приступа. Мы тем временем перевезем ее в Правительственную больницу и с Митьком и Николашей поселимся у нее в палате. А вы думайте! Сейчас вся надежда на вас! И покажи снимок этого паскуды мужикам - я тебе его сейчас на трубу скину.
   - Подведем итоги, - взял в свои руки беседу Сергей Федорович. - Я попрошу вас сейчас обзвонить всех, кого вы знаете и рассказать, со слезами и прочими эмоциями о трагической смерти Ольги Антоновны, чье сердце не выдержало стресса.
   Давайте, Татьяна Дмитриевна и вы, девочки. Скажите, что Яна Станиславовна в шоке, не может говорить, поэтому вы все и занимаетесь этой деятельностью. Побольше растерянности, слез, хозяин исчез, хозяйка скончалась, Яна ребенок, что с вами будет...
   - Понятно, Сергей Федорович, - необычайно серьезно ответила Нина. - Не думайте, мы все сделаем.
   - Пошли, девчата, будем звонить снизу, с кухни.
   И они ушли, взяв со стола большой телефонный справочник, где были записаны все, кого Стас знал.
   - А нам пора ехать. Только машину, Слава, возьмите другую, ваша уж больно приметная.
   - А мы на нашей семейной, - ухмыльнулся Славик, - на маминой. В жизни не заподозрят.
   - Не мешало бы и внешний вид переменить. У меня с собой гражданское, хотел после дежурства сразу в гости отправиться...
   - Джинсы, кепка - и нашу Янку никто не распознает, подумают - пацан какой-то, - внес мудрую идею Славик.
   - Вот это прекрасно, поскольку есть вероятность, что Яна - следующая жертва. Вот что, друзья, есть у меня одна идея, что все это значит, но она ни в какие ворота не лезет. Поехали к вашему Семеновичу, по пути поговорим.
   На выходе из хола Левашов заскочил в кухню, где тетя Таня и девочки сообщали всем знакомым и незнакомым трагическую новость.
   - Татьяна Дмитриевна, вы за старшего, - сказал он ей и добавил очень серьезно, - я верю в ваш здравый смысл и в то, что вы не растеряетесь ни в какой ситуации. А какие могут возникнуть - я и сам не знаю. Сколько лет работаю, но такой чертовщины... А, главное, кому оно надо? Ведь некому же!
   - Не волнуйтесь, Сергей Федорович, я же понимаю, что у этой чертовщины пока нет объяснения, - вмешалась я. - Но оно будет, мы его обязательно найдем! Помните классику - есть убрать все версии, то та, которая останется, даже самая невероятная... Так может ваша безумная идея - она и есть та, которая должна остаться?
   - Я пока ее придержу, чтобы вас не сбивать. Но, если я прав - у нас остается очень мало времени, чтобы решить задачу.
   Через десять минут старый, но верткий жигуль - память о покойном муже тети Тани, она ни за что не хотела сменить его на что-нибудь другое, необычайно быстро покатил в Москву.
   - Движок, конечно, другой, - уверенно заявил Левашов, - подвески, аккумулятор ...
   - Родная только обложка, - подтвердил Славик и поддал газу. - 200 - без проблем, а нам больше и не надо.
   Во дворе библиотеки мы застали всю компанию уже веселенькой. Только Семенович держался и было видно, что он с нетерпением ожидает нашего приезда, чтобы, доложившись, присоединиться к друзьям по несчастью.
   Увидев нас, он показал рукой в сторону какого-то двора и мы послушно отправились туда. Кроме рабочего вида, Славик, для маскировки, прихватил свой чемоданчик с инструментами, а мне повесил на плечо моток какого-то провода. Сергей Федорович нес в руках папку с бумагами, поглядывая наоколо с начальственным видом.
   Народу в переулке уже прибавилось, но на нас ни один человек не обратил внимания - настолько типичной бригадой мы выглядели.
   - Ну, что, Сергей Федорович, знакомьтесь, это и есть наш Анатолий Семенович, - сказал Славик и Левашов, не задумываясь, пожал ему руку.
   - Вы, случайно, не майор будете? -вглядываясь в нового знакомого поинтересовался бывший капитан.
   - Браво, ребятки, - обратился к нам лейтенант, - свидетель у вас - мечта сыщика! Нет, Семенович, до этой звездочки не дотянул, через неделю на пенсию, капитаном должны проводить, но, сам понимаешь, пока то да се...
   - Дело знакомое, - солидно подтвердил бывший военный инженер. - Ну, дай Бог, не замотают... А теперь, давайте по делу. Я думаю, о встрече у "Художественного" вы уже знаете - уж больно место людное, не могло не найтись свидетелей.
   - Уже в курсе.
   - Эта двойка, что к шоферу самозванному подходила, крутится тут поблизости уже вторую неделю. Но по одиночке! Один из них, неприметный такой, как мышь серая, все по подъездам шарил, списки жильцов читал, что искал, кого искал - неизвестно. И, заметьте, никого ни о чем не спрашивал!
   - Та-а-ак, это уже наводит на серьезные размышления... А ты не обратил внимания, капитан, какие дома он выбирал?
   - В том-то и дело, что обратил - старые! Не те, что иностранцам внаем сдают, а совсем старые, я специально переспрашивал у народа, нет, говорят, чем занюханее здание, тем дольше он ошивался.
   - А второй, который здоровый, с мрачной мордой?
   - А с этим вообще, пещера Лихтвейса! Просто ходил по улочкам от Арбата и обратно и ничего не делал.
   - Совсем ничего?
   - Говорят, на часы посматривал - ждал вроде кого-то, кто его знает, но постоянно посматривал.
   - Время он засекал, - уверенно сказал Левашов. - Ничего, больше не засечет. Семенович, пошли по адресам. А вы, Слава, берите Яну - и к метро. По данным, хотя и косвенным, я пока не могу вам ничего сказать, но есть подозрение, что банда начнет вскоре собираться. Машинами они пользоваться не будут, засечь кто-нибудь может. Самый близкий вариант - метро. Наши люди скоро подойдут, а вы пока что-нибудь там проверяйте, меряйте, ну, вы ребятки умные, сообразите. И имейте в виду - увидите кого - никакой реакции. Знакомый, незнакомый, кто бы ни был - вы делом заняты. И чтобы вас из книжного ларька было видно. Ясно? А мы тут поработаем. Давай, капитан, ты впереди, а я буду держать дистанцию. Не оборачивайся, не спеши и не останавливайся. Сколько домов пометила эта мышь серая?
   - Четыре.
   - Возле каждого из домов знак подавай, ну, кашляни, что ли...
   - Я, товарищ старший лейтенант, лучше, того, ну, бутылки, вроде, пустые искать буду... - сказал Семенович, не глядя на нас и покрываясь багровым румянцем.
   - Отставить, товарищ капитан! - жестко скомандовал Левашов. - Прекратить стесняться! Это боевая операция и тут маскировка нужна. И, кроме того, не думаешь же ты, что я тебе позволю и дальше ...- тут он запнулся, видимо подбирая слова, - бутылки собирать! Такие люди, как ты всем нужны! Да тебя любая служба с руками-ногами оторвет!
   - Не вопрос! С такой соображаловкой! - тут же добавил Славик.
   - Ребята... Правда, что ли... Да на мне ничего не висит, носового платка чужого не взял... да и пью я немного, так, чтобы забыться и ни о чем не вспоминать, печень у меня, еще с гражданки...
   Тут он взял себя в руки, откашлялся и уверенным голосом, совершенно не похожим на прежний смиренный тон, сказал: " Ну, что, поехали?" И, тут же, сгорбившись и опасливо поглядывая по сторонам пошел потихоньку по двору и вышел на улицу.
   Через две минуты Левашов пошел за ним, а еще через пять, мы со Славиком неторопливо пошагали к "Художественному", громко обсуждая, что осмотр почти закончен, но надо бы еще пару раз вернуться и прикинуть, чего, куда и как... Тут Славик пошел сыпать всякими техническими терминами, а я только поддакивала.
   Мы уже почти подошли к метро, как зазвонил мой мобильник. Тихонько, едва слышно, я специально ему тон поменяла - мало ли что. Это был Макс. Из дому. Я даже ушам своим не поверила - он же только к моему дню рождения должен был прилететь!
   Он все узнал от Лялечки - она ему утром позвонила, и тут же сел на самолет - и в Москву. Саня, Даша и Кристина уже ждут его внизу - он им из Лондона позвонил, а сейчас он заканчивает заряжать ноут-бук и через пять минут вместе с девчонками будет там, где я ему скажу. Мы договорились, что он припаркуется возле "Диоскурии", и будет ждать нас на переходе. А девочки пусть зайдут сначала в турагенство - вроде как клиенты, а потом к нам подойдут.
   Макс звонил с их городской квартиры, на Садовой, значит минут через двадцать он уже будет здесь.
   - Слушай, это же классно! Такой отряд мощный, мы сейчас пол-Москвы на уши поставим, - пошутил Славик, пытаясь меня развеселить. - Нет, правда, они все ребятки шустрые, не смотри, что еще зеленые, - добавил он с высоты своих 28 лет.
   Во время разговора мы продолжали делать вид, что проверяем что-то возле люка. На нас никто не обращал внимания, все спешили, солнце клонилось к закату, темнело, и темные очки, одетые нами для маскировки, пришлось снять, чтобы можно было лучше видеть весь этот нескончаемый поток людей, вливавшийся и выливавшийся из здания метро.
   Мы не обращали внимания на тех, кто спешил, нас интересовали те, кто стоял у входа, ожидая встречи.
   Наша задача была только засечь и больше ничего. Не подходить, не вмешиваться и даже не показывать виду. Я понимала, что где-то рядом есть еще люди, ищущие Стаса, специалисты, профессионалы, они лучше нас со Славиком во всем этом разбираются и у них есть та же информация, что и у нас - мы сообщали ее постоянно шефу охраны банка и Лялечке, и, вообще... Но у них не было Олечки, которую чуть не убили, Стаса, который был для них просто очередная жертва покушения, а не самый лучший из людей, Славика, готового "глотку перегрызть за командира", как он сам выразился. А еще с нами были и Левашов, и Семенович, и его друзья, и Макс с сестрами сейчас должен был подъехать... Нас было много и мы не могли не успеть! Я очень хорошо запомнила слова Сергея Федоровича - что, если он прав в своей безумной догадке, то у нас осталось очень мало времени.
   По-моему, я начинала догадываться, что он имеет в виду. Уберите все ложные версии и та, что останется, какой бы она невероятной не была...
   Слишком невероятная, она объясняла и то, почему Стаса пока только усыпили, а Олю хотели убить. Почему это же грозило и мне, а если я не ошибаюсь, то после меня следующей жертвой обязательно станет Стас.
   Зазвонил мобильник. Макс и девочки были на месте. Я только хотела сбегать к ним, как мимо нас прошел тот самый бандит, "усыновитель" из "Терминатора".
   Я посмотрела на Славика, который кивнул мне, не прекращая нелестных высказываний в адрес мэрии по поводу нашей задачи и присела возле люка так, чтобы было видно, с кем этот подонок будет встречаться.
   А то, что у него назначена встреча, было ясно - он стоял чуть в стороне, озабоченно посматривая на часы и оглядываясь по сторонам. И вдруг я сообразила - он же ждет того, которого Николаша упокоил в больнице. А значит время у нас есть. Я отбила Лялечке эсэмэску и получила в ответ приказание линять оттуда немедленно, но спокойно и без паники. Группа уже в двух минутах от метро и Славик им передаст подозреваемого. Как? Он знает, ему не впервой. А меня детвора, как она выразилась, встретит.
   Я тихонько встала и, не торопясь, пошла в сторону библиотеки. На меня никто не обратил внимания - пацан, он и есть пацан, кому он интересен.
   За время жизни у Стаса я ни разу не одевалась так, чтобы меня можно перепутать с мальчишкой - они с Олей были против, и я даже брюки перестала носить, зато не слезала с каблуков. А, кроме того, элегантные деловые костюмы, макияж, чтобы казаться старше - Стас же меня представлял как будущего юрисконсульта банка и надо было соответствовать... И, если за нами, как я подозревала, следили, то опознать меня в моем нынешнем мальчишеском виде у них не было никакой возможности.
   Переходя дорогу, я оглянулась, вроде бы боясь машин и увидела, что бандит, присев на ступеньки, закурил сигарету. Значит, настроился на ожидание.
   В любом случае, успеют милиция и службы или нет, Славик не даст ему уйти. Без особого риска для себя - на Кавказе наш водитель служил в разведке и не таких зверей уделывал! А я была бы ему только помехой. Мы это с ним обсудили, еще когда терроризировали крышку люка и договорились, кто что будет делать.
   Я только хотела позвонить Максу, как увидела его самого. Умница, он подбежал ко мне с воплем - Николаша, привет старик, где ты пропал? И так хлопнул меня по плечу, что я чуть не улетела на проезжую часть.
   Если у кого-то, кто видел эту сцену и могли возникнуть подозрения, то только насчет хороших манер Макса.
   Мы пошли вдвоем к библиотеке. Третий участник банды, мышь серая, мог быть где угодно, а потому мы обсуждали компьютеры и то, что они могут сотворить.
   На самом Арбате мы увидели девочек и тут же разыграли сцену - какие люди, как мы все давно не виделись! И хорошо бы по пивку, а вот близко "Диоскурия", почему бы не туда?
   В баре кроме нас никого не было и можно было говорить спокойно.
   Макса послал ко мне на встречу Левашов - их Лялечка состыковала. На всякий случай, прикрывая меня толпой, они выводили меня из-под удара. А вдруг кто-то все же меня узнает? Хотя, каштановый парик, темные очки и весь этот мальчишеский прикид... Но рисковать никто не захотел.
   Подошли по очереди Левашов и Семенович. Его приятели расположились у входа с железным намерением не пускать никого подозрительного, путем доставания и вымогания мзды. По-моему, они даже кайфовали, получив такое задание.
   - Сергей Федорович, - начала я первой, - вам Лялечка, то есть, Лариса Сергеевна уже сообщила?
   - Да, не волнуйся, Яночка, его пасут там человек пятнадцать. Но Славик ближе всех к нему. Оружия у него нет, разве что эта снотворная дрянь. Но брать мы его не можем - третий исчез, его невозможно вычислить. А вдруг он там рядом где-то?
   - Я тоже так думаю. Если схватят этого гада, "серая мышь" может Стаса убить. Нам надо их опередить. Если я думаю правильно, то Стаса спрятали в одном из четырех домов.
   - Это было ясно с самого начала. Здесь есть хаты, где по тридцать-сорок человек живет, без прописки, гастарбайтеры. Туда они, ясное дело, не сунутся. Им нужна такая хата, где хозяева не бывают.
   - Старлей, - вступил в разговор Семенович, - есть только один дом из четырех, где жильцы пускают без хозяев. Но на одну, две ночи. Не больше.
   И он назвал номер дома.
   - Я знаю этот дом, - сказала Кристина, - там больше ста квартир!
   - Мы не можем обходить их всех, это сразу насторожит преступников,- тут же вмешался Левашов. - Мы знаем троих, но это не значит, что их всего трое.
   Это мы со Славиком давно сообразили, но надеялись на лучшее. Увы, напрасно.
   - Я знаю, что делать, - азартно сказала Саня, - мы с девочками будем их анкетировать! Насчет будущих выборов.
   - Это просто отличная идея! - восхитился Левашов. - Уж этим москвича не удивишь. Но учтите - идите все вместе и не заходите в квартиры. Достаточно, если вам откроют. Те, которые заперты, обходите. Можете позвонить несколько раз, но не вздумайте слушать, что там внутри делается. Макс пойдет с вами - на всякий случай!
   - Если идти всем вместе, это слишком долго, - вмешалась Даша. - мы просто будем вместе на одной площадке, но каждая будет звонить в свою квартиру. Я тоже знаю этот дом. Там шесть этажей по четыре квартиры и четыре подъезда. Пять минут на один этаж - меньше, чем за час справимся.
   - Янка, ты остаешься на связи. Сядь в угол, где потемнее, возьми мой ноутбук и чего-нибудь делай.
   - Я буду у дома внизу, - сказал Левашов, - а Семенович с ребятами здесь. Они с тебя глаз сводить не будут.
   Не прошло и получаса, как все вернулись. Первым появился Славик - его "клиент" пошел в "Шеш-беш" и засел там надолго. Все столики возле него заняли "наши люди" - это Лялечка сообщила. Потом подошли остальные.
  -- Ну что? - спросила я, хотя и так было видно, что новостей немного и они никакие.
  -- Тридцать пустых квартир - и это в девять вечера!
   Макс деловито пододвинул к себе ноутбук и, сказав, ну, я на погружение, вовсю занялся хакерством. Левашов, прозванивая коллегам, вышел на тех, кто работал здесь участковыми последние двадцать лет и выкачивал из них информацию о жильцах, которую Макс тут же проверял, влезая, по-моему, даже в архивы тогдашнего КГБ.
   Семенович с приятелями пошли к дому и перекрыли все входы и выходы. Славик спокойно, размахивая универсальным мотком проволоки, залез на крышу соседнего дома и деловито возился с чьей-то антенной.
   Я в очередной раз позвонила Лялечке и, узнала, что Оля все так же спит и даже не знает, что ее переместили в Правительственную больницу. Дома, на Николиной горе, все было по-прежнему, тетя Таня с девочками обзвонили всех, мне звонила куча народу, но все свои, знакомые, просили, как выйду из шока - позвонить немедленно.
   Стрелки часов в баре ритмично щелкали, перемещаясь с цифры на цифру и мне казалось, что это жизнь Стаса вытекает, как капли крови, падающие из раны на пол.
   - Есть! - раздался приглушенный вопль Макса. - Янчик, с тебя билеты на футбол!
   Мы столпились у него за спиной, и Левашов, тут же схватив, мобильник, объявил начало операции.
   На экране было личное дело какого-то Смирнова Ивана Петровича, полгода как покойного, чья квартира находилась на втором этаже того самого дома. Та, где никто не отвечал на звонки. И где было пусто, на двери пожелтевшая бумажка с печатью, а соседи подтвердили, что товарищ голосовать не сможет потому как т а м еще никто не додумался до избирательных участков.
   Само личное дело было, видно, размером с кирпич, и фарцовка там была самой мелкой неприятностью. На свободе же его оставили лишь потому, что наблюдение за ним дало возможность тогдашним кэгэбэшникам, и нынешним фээсбэшникам установить и прикрыть самый крупный за последние десять лет канал контрабанды валюты, наркотиков и людей. Тех, кого разыскивала не только милиция, но и Интерпол. Брали всех осторожно, чтобы не спугнуть, но, все же, кто-то из преступников решил подстраховаться, поскольку "...гражданина Смирнова И.П. сбила неустановленная машина и исчезла в неизвестном направлении..."
   Но самым интересным была фотография самого Смирнова в ресторане вместе с теми, кого мы знали, как похитителей Стаса.
   Тут был и Николашин покойник, который совершенно идиотски скалился в объектив, и хмырь из "Терминатора" и еще двое! Одного, неприметного, тут же опознал Семенычев Гоша - "мышь серую", а вот второго не знал никто. Это была оперативная съемка и в деле тоже было помечено - объект не установлен.
   И только мне он казался знакомым, я его точно, где-то видела, и именно на фотографии, но вот только где?
   Левашов заметил мою сосредоточенность.
   - Что, Яночка, знакомые лица? Это называется, грамотно сделанный словесный портрет, сразу опознать можно.
   - Да нет, не в этом дело, понимаете, Сергей Федорович, я где-то его видела...
   И я ткнула пальцем в чем-то знакомое лицо.
   - Может, он возле вашего дома шастал? - предположил Макс. - Ну-ка, дай я скину на и-мейл тете Тане, пусть посмотрит.
   Через две минуты она позвонила и сказала, что никто в доме, особенно Люся, его не видел. Но физиономия знакомая, она видела где-то его фотографию, но вот где - убей Бог не помнит.
   - Только в альбомах у Стаса, - безапеляционно заявил Славик. - Скорее всего, кто-то из его старых клиентов.
   Но я была уверена, что нет. Эта фотография ассоциировалась с чем-то давнишним, еще с того времени, когда мы не были знакомы со Стасом. А, значит, это кто-то из знакомых Оли, тетя Таня, наверное, у нее и видела этот снимок.
  -- Теперь ясно, чего они тут искали, вовсе не дом с гастарбайтерами, а дом этого самого Смирнова. Видимо, не знали точного адреса, - пробормотал Макс, напряженно вглядываясь в экран.
  -- По-моему, они точно знали, что его уже нет в живых, - добавил Левашов, - если только сами этому не поспособствовали.
   Зазвонил мобильный Левашова и он, велев нам сидеть здесь и не высовываться деловито ушел к своей группе захвата.
   Мы их не видели, уже было темно, но, судя по тому, как Сергей Федорович был уверен в успехе операции, его коллеги были люди опытные.
   Славик вышел на крыльцо и от волнения закурил. Обычно он этого не делал, так баловался, и то, когда Татьяна Дмитриевна не видела, но сейчас его нервы, видно, не выдержали.
   - Командир, угостишь табачком? - тут же подскочили Гоша с Димой. - А то после этих подвалов...
   - Каких подвалов? - не понял Славик.
   - Которые мы до обеда проверяли, на всякий случай, бутылки там пустые, что-нито ненужное... Они под старыми домами идут, - начал объяснять Семенович. - Там сам черт ногу сломит, кроме нас, да хозяев никто лезть не решается - заплутать можно.
   - Вот в том доме, где мы ходили, - включилась Саня, - во втором подъезде, на первом этаже, там даже такая лесенка вниз ведет и написано - " только для 1-3 подъездов". А чем им четвертый не угодил?
   - - А их подвал в соседнем доме, эти дома раньше были одним домом, это уже после войны из него два сделали. И те, кто в четвертом подъезде живут, в соседний дом ходят, если надо что-то. Уже привыкли за столько лет, - сказала Даша, - я же говорила, у меня в этом доме знакомые живут, только сейчас они на даче. Да Кристюха их тоже знает, они на два этажа выше вашего Смирнова живут... Ой, ну вы же не думаете...
   Она замолчала, а мы вскочили, поскольку именно это и подумали. Ни Левашов, ни его группа об этом подвале не знали, но операция уже началась и если кто-то таился в смирновской квартире или наблюдал со стороны за домом...
   Не сговариваясь, мы все побежали туда. Семенович, задыхаясь, трусил в хвосте, а Даша и Кристина рванули как спринтеры - они знали, где вход в подвал.
   Макс догнал нас у самого дома и гордо продемонстрировал свой фонарь-прожектор, который он всегда возил с собой.
   На улицах было шумно, в кафешках играла музыка, но фонари светили слабо и мы сбились в кучку за углом дома.
   - Слушай мою команду, - шепотом сказал Славик. - Всем выключить мобилы. Семенович, открывай с ребятами подвал, мне Гоша сказал, что вы так ночевать зимой устраиваетесь, все нормально, без проблем. Даша с Кристей, идете плотно за мной и говорите, где поворачивать, Яна посредине, Макс прикрывает с хвоста. При первом подозрительном шорохе или по моей команде тут же падаете на пол. У меня с собой всегда оружие, знаете это прекрасно, я и буду разбираться.
   - У нас с девочками газовые пистолеты в сумках, а у Макса - спортивный, - невозмутимо сказала Саня.- И не забывай, Славик, что мы спортом занимаемся, если что...
   - Постарайтесь без если что, - невозмутимо парировал тот, - но если, действительно что...
   - Мы не будем колебаться, - твердо сказала Даша. - Как Николаша в больнице. Не дергайся, Славик, мы же не дети.
   - Ну да, - ехидно добавил Макс, - 16, 17 и 18, какое уж тут детство!
   - Готово, - донеслось со стороны подвала и мы проскользнули туда не хуже каких-нибудь ниндзей из китайских боевиков.
   В подвале было тихо. Даша, которая еще в 15 лет стала чемпионкой Москвы по фехтованию, подняла с земли кусок арматуры и, привычно поигрывая им, осторожно пошла вдоль дверей, на которых стояли номера квартир.
   - После 32 номера должны идти номера четвертого подъезда, - еле слышным шепотом сказала Кристина.
   - -Здесь, - позвала нас Саня и вдруг отпрянула в сторону, чуть не сбив Макса с ног. Он еще не включал фонарь, потому что сквозь подвальные окошки лился тусклый свет уличных фонарей и мы увидели как кто-то подошел к подвальной двери и завозился с замком.
   - Семенович, ты что, закрыл его? - изумился Славик.
   - А как же, - деловито ответил тот. - Иначе заподозрят. Ну, вы продолжайте поиск, а мы пойдем. Мы с ребятами его задержим. Гоша, доставай пузырь, стаканы... Дима, запевай... Будем зубы заговаривать, пока вы нашего человека не найдете. А если не найдете - заставим его искать!
   И они рванули к входу, на ходу горланя что-то бандитско-задушевное. Дима зубами сорвал пробку с пол-литровки, а Семенович тут же подставил стакан и облил себя и дружков, которые скорчили такие физиономии!
   Они только успели усесться прямо на пол, как дверь открылась и зажглась маленькая лампочка на подвальной лестнице. Мы прижались к стене, но нам все было видно, как на ладони.
   Я сразу узнала его и даже не удивилась - ситуация пошла критическая и третий член банды должен был нет, не убить, но что-то сделать со Стасом, чтобы тот находился в бессознательном состоянии как можно дольше или вообще не смог придти в себя, даже, если бы его нашли. А потом они бы добрались до него в больнице - как, по их мнению, добрались до Оли.
   - Быстрей, - прошипел Славик и мы потихоньку буквально отползли в маленький тесный коридорчик, который вел к подвалам четвертого подъезда.
   До нас доносились шумные веселые голоса Семеновича и его друзей, которые клялись, что не пропустят никого, кто не выпьет с ними. Конечно, они не были силачами, но их было трое, а он один и шум ему был ни к чему. Мы слышали, как он взял у них стакан и что-то начал весело говорить, прерываемый деланно-пьяными воплями нашей спасательной команды.
   Дверь нужного нам подвала ничем не отличалась от других и мы едва ее не проскочили.
   Замок на ней был самый обыкновенный, а за самой дверью царила мертвая тишина. Я похолодела от страха за Стаса, но не успела сказать и слова, как Славик, взяв у Кристи арматуру, выдернул замок, словно редиску из грядки и, распахивая дверь, скомандовал Максу, который тут же включил свой прожектор, поставив его на самый слабый свет.
   В углу на раскладушке, укрытый каким-то тряпьем лежал без движения Стас и еле слышно дышал, так тихо и так медленно...
   Я не знаю, откуда у меня взялись силы, но я стянула его с этой проклятой "дачки", а Славик, Макс и девочки, тут же мне помогли и мы, толкаясь и мешая друг другу переложили его на какое-то старое одеяло, как на носилки, вытащили в коридор и понесли к выходу.
   Там сидела наша компания, расположившись так, что "мышь серая" сидел спиной к подвалу, а Гоша сидел за его спиной на корточках и делал вид, что выбирает очередную бутылку из их сумки.
   - А вот и она, водочка наша, - чуть ли не пропел он, увидев нас и, не долго думая, огрел бандита по голове выбранной бутылкой. Тот развернулся, шатаясь, в нашу сторону, но Даша элегантным мушкетерским выпадом хладнокровно отправила его в небытие своей железякой.
   Тот свалился как подкошенный, на что Семенович философски заметил, что алкоголь - он до добра не доводит и все беды от него. Славик скрутил потерявшего сознание бандита его же ремнем и прикрутил проволокой - все-таки, пригодилась! к дверям подвала.
   Мужчины сменили нас у импровизированных носилок, а Макс побежал за машиной. Но я продолжала держаться за свой угол одеяла и никто меня не отговаривал.
   Мы донесли его до угла и тут подъехал Макс на своем "ване", куда можно было поместить всю футбольную команду. Уложив Стаса на сиденье, Семенович пошел искать Левашова, а Гоша с Димой отправились в подвал "караулить гада".
   Мы быстро забрались в машину и рванули по освещенным, полным людей и машин улицам.
   - К Ольге Антоновне, в Правительственную, - сообщил Макс, не то спрашивая, не то утверждая, и принялся лихо выруливать, нарушая все правила уличного движения одновременно.
   Славик, включив мобильный, по-военному докладывал Левашову обстановку, мы поддерживали Стаса, хотя он и был пристегнут ремнем, и звонили всем - Лялечке, Марине Константиновне, тете Тане, Вадиму Сергеевичу...
   В больнице уже приготовили Стасу палату и хотели выслать машину, но Макс сказал, что пока они заведут свой драндулет, он уже будет у них.
   Во дворе больницы Стаса сразу переложили на носилки и мы побежали рядом с ними и бежали до процедурной, а дальше нас не пустили.
   К счастью, анализ той дряни, которой набрызгали Стаса, был им давно известен. Экспресс-анализ крови подтвердил, что ничего другого ему не вводили и врачи отвезли его в палату к Оле, потому что доза была рассчитана ровно на сутки и утром, в 10, он должен был проснуться.
   Ему тоже сложили капельницу и медсестра села возле него, не спуская глаз с приборов.
   Николаша схватив меня за плечи, потряс так, что с меня слетели и кепка и парик и сел у двери с решительным видом, где уже примостился Славик. Митек, радостный донельзя, суетился возле нас, Лялечка тихонько плакала счастливыми слезами и, глядя на нее, мы с девчонками тоже заревели.
   Лялечка тут же бросилась их утешать, а Макс сел возле меня на стул, обнял за плечи и начал успокаивать и уговаривать как маленькую.
   Приехала Марина Константиновна с Вадимом Сергеевичем, но вместо того, чтобы увести девочек домой, она деловито поставила на стул огромную сумку с провизией и начала всех кормить.
   Последний раз мы ели у нас на Николиной горе в обед, а сейчас уже шел двенадцатый час ночи. Сначала мы не чувствовали голода, но после первых бутербродов со всем, что только есть, на нас напал жор.
   По-моему, мы с девочками так и заснули, с котлетами в руках, а взрослые переложили нас на кровати.
   Когда я открыла глаза, уже светило солнце. Оля сидела у изголовья Стаса и тихонько гладила его по лицу. Увидев, что я проснулась, она заплакала, я подбежала к ней, и она обняла меня, и мы так и сидели, у его кровати обнявшись и улыбались сквозь слезы.
   Кроме меня, все еще спали, только Николаша деловито разбирал свой пистолет. Он сказал, что Вадим Сергеевич уехал вместе с Левашовым, который появился в третьем часу ночи, а остальных они решили не будить. У группы Левашова ночью был неплохой улов - в банде было не три и не четыре, а восемь человек и они всех их повязали - кого на квартире, кого в других местах, которые важны для следствия, но для меня пусть пока останутся тайной. Семенович с друзьями преподнесли им "мышь серую", в кармане у которого нашли шприц и ампулы с дрянью, лишающей человека не только памяти, но и личности, причем навсегда. Николаша сказал, что у Сергея Федоровича и у Лялечки мелькнула мысль сделать укол самому бандиту, но связи с тем, что всем нужна была информация, мысль с трудом, но изгнали.
   Проснулась Марина Константиновна, разбудила девочек, Макса и снова достала из безразмерной сумки кучу еды.
   Макс принес кому чай, кому кофе, и мы начали завтракать, когда Стас заворочался, что-то забормотал, потом открыл глаза, увидел Олю и, засуетившись - в банк опоздаю, попытался встать. Тут прибежали врачи, нас выставили из палаты, но ненадолго.
   Когда мы вернулись, Стас ругался с врачами и отбрыкивался от всех процедур. А идею, что ему придется провести еще сутки в больнице, отверг категорически. Олю врачи тоже отпускали - у нее все было в порядке.
   Стас, наконец-то, узнал, что он скоро станет папой, ошалел, но как-то не совсем врубился, и начал ощупывать Олин живот и даже приложил к нему ухо.
   Лялечка умирала со смеху и нам тоже было весело.
   Мы стали собираться домой, но Николаша попросил подождать Левашова. Пока мы заканчивали завтрак, тот появился и начал обсуждать с нами все, что произошло вчера. Он сказал, что ему нужны показания, но он сам их напишет, а сейчас их надо уточнить и, лучше всего, все записать на диктофон.
   Мы начали говорить, первым Стас, который помнил, что к нему на светофоре подошел какой-то незнакомый хмырь, а потом - темнота, за ним Оля, потом я, потом все остальные, выкрикивая и перебивая друг друга, вспоминая детали, а Стас и Оля слушали нас и не верили своим ушам.
   Марина Константиновна только ахала и охала, узнав, что ее спортивные дочки изображали вчера настоящих коммандос, а Лялечка гордо посмотрела на всех, когда Левашов поблагодарил ее "за невероятную команду спецов, которую она собрала со всех служб России".
   Мы уже собирались уходить, когда Макс достал свой ноут-бук и вытащил на экран ту самую фотографию.
   - Очень знакомое лицо, - сказал Стас, - Олюшка, по-моему, я его где-то в твоем альбоме видел.
   - Не могу поверить, - сказала она изумленно, - этого не может быть...
   - Вы его знаете? - тут же вскинулся Левашов.
   - Лично - нет, но я его видела на фотографии. Это же покойный Йозеф, муж Ванды, Яночкиной мамы...
  
  
   Конец первой части.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   1
  
  
   24
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"