Киз Грегори : другие произведения.

Рождённая Королевой. Часть вторая

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 7.65*12  Ваша оценка:

Грегори Киз

Рождённая Королевой

Королевство Костей и Терний - 04

  

Часть вторая

Манифесты

   He found her there beneath the cliff
   In the shallows of the sea
   Her body like a white, white swan
   All still and cold was she
  
   He kissed her on her pale wet lips
   And combed her bonny hair
   He cut twelve golden strands of it
   And strung his harp with care
  
   The harp it sang of murder
   The harp it sang of blood
   It rang across the lands of fate
   To the darkling western wood
  
   -- FROM "THOS TOE SOSTEREN," A FOLKSONG OF NEWLAND, TRANSLATED INTO KING'S TONGUE BY STEPHEN DARIGE
  
   Её нашёл он под скалой,
   На мелководье самом:
   Бела как лебедь и бледна
   И холодна как камень
  
   Целуя влажные уста,
   Ласкал златые пряди
   И дюжину тех отрезал
   И нанизал по ряду
  
   И арфа пела про убийц
   Про кровь вторила песня
   Звеня по жребию земель
   На запад, к темнолесью
  
   -- Из "Thos toe sosteren", народной песни Ньюланда; переведено на королевское койнэ Стивеном Дариджем
  
   A butterfly, as it turns out, is only a thing for making more worms.
   -- FROM THE AMVIONNOM OF PRESSON MANTEO
  
   Бабочка, как выясняется, лишь вместилище для большего приплода червей.
   -- Из "Амвионнома" прессона Мантео
  

Глава первая

Императрица в Редхолле

  
   Стоя на носу королевской ладьи, Энни пристально разглядывала стены и башни проплывающего мимо Эслена, поневоле задаваясь вопросом, отчего те кажутся ей столь чуждыми. Неродными. Разве не здесь, в этой самой, высящейся на холме крепости она и провела все семнадцать прожитых ею зим, за вычетом одной-единственной? Разве не этот, полный зелени остров, с его лесами и лугами, был пристанищем детских её игр? И разве не домой она возвращается нынче?
   Нет, не домой, безрадостно отозвалось в груди.
   Вскоре судно достигло эллинга, и они пришвартовались; на берегу её уже дожидалась верная лошадка. Оседлав Резвую, Энни приготовилась было возглавить процессию, чтобы чинно проследовать через город к замку, но вдруг неожиданно приостановилась возле Больших Крепостных ворот, хмуро разглядывая махину камней.
   - Ваше величество? - позвал вопросительно Каут. - Что-то стряслось?
   Жилка на шее странно запульсировала, лёгкие отказывались вздохнуть поглубже.
   - Погоди-ка, - выдавила она еле-еле. - Просто погоди чуть-чуть.
   Обернувшись, Энни посмотрела назад, в ту сторону, откуда они приплыли: вот, почти рядом, - неторопливые перекаты реки Свежести, поодаль - зелёные поля Ньюланда, а ещё дальше - плотина и медленно кружащие крылья маленды на фоне ярко-синего неба. Она вдруг отчётливо осознала, как сильно жаждет перебраться обратно, за реку, а после пуститься в галоп и скакать, скакать так долго, покуда они с Резвой не затеряются окончательно в тех далёких краях, где никто никогда и слыхом не слыхивал ни об Эслене, ни о Кротении, ни о самой Энни Отважной.
   Но нет, взамен постыдного бегства она отвернулась, выпрямив спину и расправив плечи, и пустила лошадь шагом - вперёд, в проём врат.
   Толпы народа собрались вдоль Риксплаф-вэй, и каждый квадрат дороги был заполонён весёлым оживленьем, как если бы в день праздника. Все они скандировали её имя, бросая цветы прямиком под копыта лошади; попытавшись натянуть на лицо маску радушия, Энни заулыбалась, кивая по сторонам. Эх, поддать бы сейчас Резвой шпорами, - мелькнуло тоскливое, - и промчаться, сломя голову, сквозь людскую толчею прочь отсюда... Ага, конечно, дело за малым: будь она, королева, вправе сбежать.
   Возвращаясь прошлой весной из изгнания, Энни проезжала этими же местами, безвестная, почти никем неузнанная. В то время она была удивлена и малость даже огорчена тем, сколь мало подданных знало свою принцессу в лицо. Теперь же неоценённая прошлой ею привилегия - сохранять инкогнито - добавилась к прочим в списке безвозвратно утерянного.

***

   К тому часу, как они достигли собственно замка, единственной ею мечтою было поскорее скрыться в личных покоях, скрыться да так, чтоб с концами; но и там, догадывалась Энни, покоя ей не видать, ибо в комнатах ждала Остра, а как совладать с чувствами при виде старой подруги, взглянуть той в лицо, было решительно непонятно. Проще выстоять против сонма советников, выясняя, что на сей раз не преминули вменить ей в вину за время отсутствия.
   - Я дам аудиенцию в Голубином зале, - объявила она Кауту. - Хотелось бы видеть в числе присутствующих герцогов Файла де Лири и Артвейра, а также Джона Уэйта, лорда Бишопа и маркгрефта Сигбранда. Передай им, пускай прибудут через ползвона, идёт?
   - Будет сделано, ваше величество, - ответил сефри.

***

   Джон Уэйт*, разумеется, уже поджидал внутри, когда Энни прибыла к месту собрания. Пухлый, лысеющий и жизнерадостный, он был когда-то камердинером отца. А в час переворота - взятый под стражу и, по-видимому, просто забытый Робертом; участь, несомненно, предпочтительней той, что ждала большинство сподвижников покойного короля.
   - Ваше величество, - поприветствовал он её поклоном, когда та вошла в комнату.
   - Привет и тебе, Джон.
   - Так понимаю, вы хотели вести разговор наедине, моя королева.
   Она кивнула.
   - Да, Джон. Поначалу я рассчитывала подождать, пока все не соберутся, однако, как погляжу, придётся повременить, пока сыщутся все.
   Энни заняла место, некогда принадлежавшее отцу: кресло с прямой спинкой и искусно вырезанными подлокотниками, походящими на оперённые крылья. Изготовленное из белого ясеня, оно как нельзя лучше вписывалось в убранство Голубиного зала, будучи подстать беломраморным стенам, что купались в обильном потоке света.
   - Отец доверял тебе более, чем кому-либо, Джон, я знаю, вы были близки.
   - Очень любезно с вашей стороны, моя королева, напомнить об этом. Мне сильно не достает нашего доброго короля.
   - Мне тоже, - согласилась Энни. - Я была бы не прочь, сиди сейчас в этом кресле не я, а он. Но что поделаешь: место, подобающее правителю, занимает не достойный его муж, а всего--навсего девчонка; увы, правда жестока.
   - Ваш батюшка не желал бы иного.
   Она едва не рассмеялась.
   - Ну уж нет, если кого он и представлял здесь, то Фастию. Готова поклясться, никто и предположить не мог, что на трон взойдёт кто-то вроде меня. Небось помнишь, как я по малолетству изводила тебя, а, Джон?
   Тот снисходительно улыбнулся.
   - Скорее, малость проказили, - проговорил примирительно. - Но я всегда знал, что у вас доброе сердце.
   - Я и впрямь была ужасным ребёнком, - возразила, не сдаваясь, Энни. - И могу стать ещё более отвратительной; уверяю, мне есть у кого учиться. Надеюсь, ты примешь это к сведению, на правах королевского гардеробмейстера* и держателя ключей дома Отважных.
   Глаза старика расширились.
   - В-ваше величество... я... во мне слишком мало благородной крови для такой должности.
   - В довесок к титулу хватит и капли, - хмыкнула она.
   Уэйт густо покраснел.
   - Ваше высочество, не знаю, что и сказать.
   - Ответь: "да". Ты - тот, кто никогда не воткнёт мне нож в спину, Джон. Вот в ком я нуждаюсь более всего.
   Он низко склонился.
   - Для меня нет чести превыше, чем служить моей королеве.
   - Хорошо, детали обсудим позже. Но первое, чем, я надеюсь, ты займёшься, - подыщешь мне нескольких фрейлин и горничных в прислугу. Абсолютно благонадёжных, понимаешь? Насчёт кого не придётся беспокоиться и кто не станет чересчур сильно докучать мне.
   Вновь отвесив почтительный поклон, старик выпрямился со слегка озадаченным видом.
   - А как же ваша юная камеристка, Остра? Она, полагаю, возглавит челядь?
   - Нет, касательно неё у меня другие планы.
   Пожилой камердинер в удивлении приподнял брови, но вновь ответил согласным кивком.
   - Как пожелаете.
   - Благодарю, Джон, и проследи, будь добр, чтобы нам принесли немного вина, а после присоединяйся ко всем. Последующее обсуждение коснётся и тебя, как новоиспечённого советника.
   - Слушаюсь, ваше величество.
   Заслышав приближающиеся шаги, Энни глянула в сторону дверей - как раз чтобы увидеть входящего внутрь зала Артвейра.
   - Ну что ж, кузен, - сказала она, - я здесь, как вы того и желали.
   - Я польщен, Энни, - ответил он, - более прочего мы нуждаемся ныне в нашей императрице.
   - Для того я и здесь, - повторила Энни, пожимая плечами, - а когда объявятся остальные, обсудим, так и быть, наиболее срочные из скопившихся вопросов.
   - Кто ещё ожидается на собрании?
   - Вот-вот должен вернуться Джон. Я возвожу его в должность гардеробмейстера.
   - Неплохой выбор, - согласился Артвейр, - но вам придётся дать ему титул.
   - Разумеется, я знаю. Как думаете, какой счесть подходящим?
   Герцог нахмурил брови.
   - Хаул Этрейф, полагаю, подойдёт. Один из робертовых выкормышей убил старого лорда Хаула и вырезал всю его родню. Преданный короне гарнизон там имеется, но сам замок прозябает без владельца.
   - Чтож, так и поступим, - заключила Энни.
   - Как погляжу, моя внучатая племянница наконец распрощалась с авантюрами, - громогласно проревел из-за спины чей-то низкий бас.
   - Дядюшка Файл, - разулыбалась она сграбаставшему её в объятия родичу. - Надеюсь, в Копенвисе всё прошло удачно.
   - Да как по маслу. Затея до сих пор мне не по душе, но, кажись, посланцы уже в Ханзе.
   - Поверьте, с мамой ничего не случится, - убеждённо заявила Энни.
   За дверьми зашумели шаги, и в залу по одному прошли оставшиеся советники.
   - Милорды, - приветствовала она, оглядывая всех. - Итак, не начать ли нам? Ну же, не томите, я должна знать всё. Герцог Хаундварпена, первое слово за вами.
   Вытянувшись во весь рост, Артвейр сцепил здоровую руку с деревянным протезом.
   - Ханза продолжает захват Копенвиса, скапливая корабли в тамошней бухте и близ Салтмарка. Мое мнение таково: враг вскоре начнёт высадку сухопутных войск, чтобы маршем проследовать на Эслен, а флотилию отправит к островам Лира. Разведка рапортует также об армии, собравшейся под стенами Шилду, что на реке Свежести. В числе их намерений, вероятно, отрезать нас от торговых путей, а после спуститься по воде вниз, к Ньюланду.
   - Знакомая стратегия, - согласилась Энни. - Один в один к былой нашей.
   - Точно так, ваше величество.
   - А хватит ли у них людей, рассредоточить по всем направлениям на суше, одновременно противостоя целому лирийскому флоту?
   Сэр Файл откашлялся.
   - Могу ли я высказаться?
   - Конечно, - кивнула Энни.
   - В одиночку атаковать Лир кораблей у них не достанет, что правда, то правда. Однако пошёл слушок, мол, и в з'Эспино снаряжают союзную эскадру. А там черёд и за Ракх Фадхом, эти тоже, будь уверена, выступят за Ханзу; словом, как ни крути, не подгадаешь, сколько судёнец у них в запасе и как много они готовы выставить в бою.
   - А что насчёт наших собственных союзников? Разумеется, если таковые наличествуют?
   - Судя по докладам верховых, посольство из Виргеньи прибудет не позднее, чем завтра.
   - Посольство, говорите? Я их императрица, если на то пошло. Что толку в послах, мне нужны корабли и войска, запрошенные ещё три с лишним месяца назад!
   - За виргенцев надо взяться как следует, - вмешался Артвейр. - Больно уж любят щегольнуть напоказ собственной независимостью, раз живут обособленней прочих.
   - Напоказ, говорите, - пробормотала под нос себе Энни. Хмыкнув, развернулась к оставшейся в стороне паре мужчин.
   - Лорд Бишоп, маркгрефт Сигбранд, вы также облечены особым моим доверием.
   - Благодарю, ваше величество, - ответил первый.
   - Милорд, мы назначили вас мастером-над-монетой, верно?
   - Так и есть, моя королева.
   - В каком состоянии нынче казна?
   Мужчина поджал губы.
   - Похоже, перед тем, как бежать из города, Роберт слегка... понабивал карманы.
   - Хватит ли остатков на войсковые расходы и оплату снабжения?
   - Пока да, но проведи мы хотя б один допнабор рекрутов - даже самый скромный, - и ремни придётся подзатянуть нам всем, и потуже.
   - Даже добавь к имеющемуся конфискованное у Церкви?
   - Увы, но и вместе с тем дела наши плачевны, - пожал плечами казначей.
   - Понятно, чтож, полагаю, нам предстоит раздобыть серебра, да побольше, не так ли, господа?
   - Верно говорите, ваше величество.
   Энни развернулась к Сигбранду.
   - Маркгрефт.
   - Слушаю, моя королева.
   - Герцог поведал нам, что войска копятся в Шилду. Это ведь невдалеке от земель вашего родного грефства, Даэрата, я права?
   - Да, совсем рядом.
   - Я призвала вас сюда просить занять должность канцлера. Советую хорошенько постараться на новом посту.
   Губы Сигбранда чуть дрогнули.
   - Польщён оказанной честью.
   - Что я слышу, маркгрефт? Покорное согласие? Неужели ваше сердце не забилось чаще, теперь, когда враг встал у самых границ? Так и быть, я милостиво предоставлю вам выбор. Вы можете служить мне здесь, при дворе, как мой советник и хранитель законности, либо принять на себя командование армиями на востоке и защищать нас там.
   Глаза старого вояки слегка прояснились.
   - Ваше величество, любой возне, особенно дворцовой, я, как мужчина, предпочту меч в руке и честную схватку.
   - Так я и думала, будь по-вашему. Ответ станете держать перед Артвейром, как верховным главнокомандующим, и мною лично. Помимо того, я оставляю за вами право организовывать оборону на собственное усмотрение. За титулом и положенными полномочиями дело не станет.
   - Благодарю за оказанное доверие, клянусь, что не подведу.
   - Ничего другого я и не жду, впрочем, не только от вас лично, но и от всех здесь собравшихся, - хмыкнула Энни, подпёрши бока руками. - А теперь, - продолжила говорить, - спрашиваю последнее. Ответьте как на духу, в силах ли мы остановить войну?
   - Разве не вы сами договорились о посольстве? - заметил Артвейр.
   - Да, я, по собственной воле следуя совету Комвена. Но вы, милорды, не Комвен, а люди, коих я уважаю. Я мало что смыслю в подобном деле, поэтому скажите мне напрямик, всё как есть.
   - Войне быть, - подтвердил её опасения кузен. - Ханза зашла слишком далеко, чтобы сворачивать приготовления, а Маркомир, замечу, - далеко в годах. И за ним, не станем к тому же забывать, стоит Церковь. Это его последний шанс завоевать Кротению, и он как никто другой понимает, что иного не выдастся.
   - И все вы разделяете мнение герцога?
   Прочие мужчины согласно закивали.
   - Чтож, хорошо. Глупо будет промедлить, позволив противнику как следует подготовиться. Мы вступаем в войну с Ханзой, господа, таково моё императорское решение. Каков будет наш первый ход, предлагайте?
   Артвейр нахмурился.
   - Вы подразумеваете, вот так, сразу? Но, ваше величество...
   - Я не собираюсь юлить и выжидать, чтоб не оказаться в один прекрасный день полностью окруженной врагами, - заявила Энни. - Говорите, ханзийские корабли бросили якорь в Копенвисе? Это наш город и наш порт. Вот и пускай, либо переходят под нашу же руку - либо проваливают, поджарив бока.
   - О как, наконец и в девчонке вскипела лирийская кровь, - хмыкнул герцог Файл. - Сколько уж месяцев я твержу то же самое.
   - Сойдёмся пока на этом, - хлопнула она по столу. - Займитесь приготовлениями. Я бы хотела пуститься в путь не позднее, чем через девятидневье.
   - Надеюсь, вы не планируете самолично возглавить людей? - осведомился Артвейр. - Вы обещали, что завяжете с рискованными авантюрами.
   - Это не авантюра и не приключение, а война, - и кто, как не вы, просили меня сражаться? Эслен, знаете ли, не так уж далеко от Копенвиса. Я смогу вернуться, когда вздумается.
   Похоже, так просто кузена было не переубедить.
   - Я пригожусь, герцог, обещаю, равно как и мои дары.
   Он сухо отдал поклон.
   - Как скажете, ваше величество.
   Энни поднялась из-за стола.
   - До завтра, господа.
   Настало время вернуться в свои покои.
   Как и ожидалось, оказавшаяся внутри Остра тут же бросилась ей на шею, от души расцеловав подругу.
   Камеристка была годом моложе Энни, хорошенькая и юная, с волосами цвета солнца, запутавшегося в хлебных зёрнах. Как же весело и непринуждённо бывало им вдвоём когда-то - и как быстро прошлое выветрилось из памяти; вспыхнувшие по новой чувства слегка поколебали твёрдость тлеющих в груди намерений.
   - Так странно вышло - остаться здесь без тебя, - заявила Остра, - в наших старых комнатах, одной-одинёшенькой.
   - Как твоя нога? Надеюсь, поправилась?
   - Зажила почти. Ну, выкладывай, что там с монастырём? Обошлось, а?
   - Более-менее, - отозвалась Энни.
   - Надеюсь, никто не пострадал?
   - Казио в порядке, если речь о нём, - заметила она. - Вы скоро увидитесь, клянусь, хотя и не так быстро, как тебе, я уверена, хотелось бы.
   - Это ты к чему?
   - Я вернулась одна, отослав его в Данмрог.
   Лицо Остры словно исказилось, посерев.
   - Что? - переспросила она слабо. - Данмрог?
   - Я до сих пор не уверена в преданности тамошних наследников. Не удивлюсь, возврати они тёмный храм обратно в лоно Церкви, так что я не вправе рисковать. Мне нужен был кто-то, на кого можно положиться, передав крепость под его присмотр.
   - Но кто же тогда защитит тебя?
   - Теперь меня есть кому охранять, сама знаешь, Остра. И не отнекивайся, ты же первая сочтёшь за счастье знать, что Казио отныне в безопасности.
   - Я счастлива, да, но... Данмрог?! Надолго ли?..
   - Сам Казио пока что не знает, но я отписываю замок ему. А заодно возвожу в титул грефта и посылаю людей в подмогу на случай, если остатки родерикова семейства вновь начнут трепыхаться.
   - Так он что, уже не вернётся?!
   Энни взяла Остру за руку.
   - Не беспокойся, милая, - попросила она. - Отряд сопроводит тебя в замок, даю слово. И я благословлю вашу с Казио свадьбу, если пожелаешь выйти за него.
   - Что?! - Глаза Остры округлились, став что пара блюдец, а голос странно охрип.
   - Однажды ты сказала мне, мол, пускай я и считаю нас сёстрами, нам никогда взаправду не стать ими. Раз уж на деле ты моя служанка, а я... ну, я теперь королева, так ведь? Случись что со мной, и что ты?.. Что станется с тобою? Знаешь, детьми мы мало задумывались о будущем; теперь я гораздо сведущей в делах подобного толка. Да, у меня нет ни права, ни возможности даровать тебе титул, ибо закон запрещает иметь его женщине. Но я могу вручить тебе Казио, а уж тот обойдётся с тобой по-честному, обещаю, и ваши будущие дети станут кротенийскими дворянами.
   - Значит, ты отсылаешь меня? Я больше не буду твоей горничной?
   - Это правда, - согласилась Энни.
   - Так не пойдёт, - возразила Остра. - Я о том, что было б просто замечательно выйти замуж и стать грефиссой и всё такое, но ты не можешь просто взять и отослать меня вот так, в два счёта!
   - Когда-нибудь ты ещё скажешь мне спасибо за всё, - покачала она головой.
   - Просто отдай Казио замок в Ньюланде или сделай его смотрителем где-нибудь в столице, и нам не придётся расставаться!
   - Значит, теперь тебе мало одного платья, подавай заодно и ткань для пошива, - слабо улыбнулась Энни. - Нет, решено, ты едешь в Данмрог.
   Глаза Остры были полны слёз.
   - В чём я провинилась? Зачем ты так со мною? Энни, мы же всегда были вместе.
   - Детьми, да. Но мы больше не дети, Остра, впрочем, это и к лучшему, сама увидишь. Будь готова отъехать к утру.
   Она ушла к себе, накрепко затворив за спиной дверь и оставив позади всхлипывающую подругу детства.

***

   Завтракала Энни в соларе*, вместе с четвёркой наново подобранных фрейлин. К еде она приступила, отправив с утра в дорогу Остру, в компании сэра Уолиса из Пейла и пятидесяти тяжеловооружённых всадников. Сама Энни не стала спускаться вниз, повидаться с былой компаньонкой перед отъездом, опасаясь, что решимость её ослабнет; сейчас кортеж, должно быть, обретался уже в доброй лиге езды от Эслена.
   Внезапно она заметила, что никто не ест и глаза всех фрейлин устремлены на неё. Ахнув, намазала маслом взятый со стола кусочек хлеба и со словами: "Смотрите, королева ест", - шлёпнула поверх ложку джема.
   Лиза де Нейвлесс, одна из числа тех немногих придворных девиц, чьи имена Энни хотя бы знала, захихикала. Насмешнице было лет пятнадцать - родом с Лири, обладательница тёмных, вьющихся волос и носика картошкой.
   - Спасибо, ваше величество, я жутко проголодалась.
   - На будущее, - сказала Энни наставительно, - не стоит ждать королеву, чтобы заняться едой. Уверяю, у меня нет привычки лишать голов за провинности. По крайней мере, не за нарушение этикета, уж точно.
   Хихиканье только усилилось.
   Лиза вгрызлась в рулеты с сыром, остальные последовали её примеру.
   - Ваше величество, - начала молодая женщина с пшеничными волосами и необычайно тёмными глазами, - интересно, не могли бы вы рассказать нам немного о Вителлио? Говорят, это совсем чуждый и удивительный край? Неужели тамошние мужчины все как один такие же красавцы, как сэр Казио?
   - Ну, далеко не все, - заметила Энни, - мисс?..
   - Котсмур, ваше величество, Одри Котсмур.
   - Ага, мисс Котсмур, значит; как я уже говорила, в Вителлио нет недостатка в хорошеньких парнях. Что до остального, не стану кривить душой, наперво многое казалось довольно странным, даже непривычным, в общем, - нездешним.
   - А правда, что вы работали там поломойкой? - вмешался ещё один робкий голосок.
   - Тише, Агнес, - прошипела Лиза, хлопнув по губам девочку лет тринадцати. - Что за невоспитанность, знаешь же, вести себя подобным образом - неприлично. - Она взглянула на Энни. - Я так извиняюсь, ваше величество. Мисс Эллис часто болтает всякое, не задумываясь.
   - Неважно, мисс де Нейвлесс, - ответила она. - Мисс Эллис совершенно права. Прячась в з'Эспино, я и вправду отскребала и горшки, и кастрюли, и даже полы. Я трудилась в поте лица, готовая на всё, чтобы вернуться домой.
   - Должно быть, ужасно вам пришлось, - посочувствовала ей Котсмур.
   События недавнего прошлого легли перед Энни как на ладони.
   - Что было, то было, - пожала она плечами. - А служанка из меня вышла, будем честны, кошмарная, во всяком случае, поначалу.
   Но часть её внезапно затосковала по тем далёким дням, проведённым в з'Эспино. Абсурдное чувство, разумеется. Отчаянно страшась за жизнь, она вкалывала как лошадь, берясь за самую чёрную работу, зачастую попусту сидя впроголодь. Но всё же те времена казались гораздо проще, особенно соизмеряя с сегодня. Энни была не одна, а с друзьями, и все трудились, что есть сил, чтобы выжить, - последнее само по себе было уже наградой. Разве могла она, с детства почитающая за должное привилегии фамильного положения, представить, что настанет день, когда заработанный ценой кровавых мозолей кусок хлеба покажется ей сладчайшим из яств? Эх, и правда, вернуться бы обратно, в счастливое, неомрачённое ничем прошлое.
   Но, право слово, кому какое дело до её пустых мечтаний?
   Девушки принялись весело щебетать между собою; бесхитростная девичья болтовня из разряда, кто кого симпатичней и кто к кому пробирался тайком по ночам. Ей стало грустно, отчасти из-за того, что сама Энни не так уж давно была едва ли не глупее большинства из них.
   Она с облегчением приветствовала приход Джона, сообщившего о прибытии виргенийской делегации. Взяв с собой Лизу и Одри, Энни удалилась сменить платье на более приличествующее приёму послов.
   Выбранное ею было в сафнийском стиле: чёрное с золотом; к нему прилагались лёгкий наперсник и поножи. Короне она предпочла венец самой простой работы, велев Лизе покороче, но не ниже ушей, подстричь ей волосы. Одевшись, Энни спустилась в Редхолл, Алую залу.

***

   Насколько она помнила, никогда прежде ту не использовали в подобных целях. Да и похвалиться размерами Алая зала, расположенная в старой части замка, не могла. Честно говоря, отец вообще держал Редхолл закрытым. Король отдавал предпочтение более внушительным палатам, дабы наводить на просителей благоговейный страх.
   Заброшенный, старый, закрытый - идеальней места для детских игр и не сыщешь. Фастия, сестра Энни, притворялась, что верховодит собственной, уменьшенной версией двора, закатывая целые пиры со щедро расточаемыми вкусностями, пирогами и вином, что они, бывало, таскали со стола или выпрашивали у кухарок. В те дни Энни чаще всего разыгрывала из себя доблестного рыцаря, поскольку быть принцессой... впрочем, она и так была ею. Остра играла роль её верного спутника, и вдвоём они защищали свою королеву от несчётных посягательств врагов и грабителей с большой дороги.
   Здесь, в Редхолле, её вновь окружал полузабытый, домашний уют. К тому же, перенятый образ королевы-воительницы как нельзя кстати подходил для встречи с гостями в менее церемонной обстановке - так сказать, лицом к лицу.
   Сегодня зал казался немного больше, чем прежде, возможно, из-за того, что посланцев из Виргеньи было всего-то трое. Главу делегации она признала сразу: тот был частым гостем при отцовском дворе, - барон Ифвитча, Амброуз Хайнд. Черные, по воспоминаниям, волосы, уже поворошила седина, а широкое, квадратное лицо посла покрылось морщинами. На вид ему было, подсчитай она, лет пятьдесят. Взгляд виргенца казался каким-то смурным, словно извиняющимся, что слегка беспокоило. Позади него стояли ещё двое. Первый, родной кузен Энни, Эдвард Отважный, принц Тремора, - мужчина в солидном возрасте, где-то под шестьдесят зим. Серебристо-седые волосы его были коротко, едва ли не налысо, подстрижены; суровый, ястребиный взор неприятно сдавливал плечи.
   Второй, напротив, был много моложе (вероятно, не старше тридцати) и совершенно незнаком ей. Пуще всего в нём притягивали глаза, мерещилось в тех что-то эдакое, неуловимо странное, разношёрстое. Разномастное, дошло мгновением позже: одна радужка отливала зелёным, другая - карим. Впрочем, от живого, умного, хоть и слегка легкомысленного лица рыцаря веяло дружелюбием. Узкий клинышек бородки и небольшие усики над губой отсвечивали огненно-рыжим - в тон золотисто-каштановым волосам.
   Он улыбнулся - похоже, недолгое её замешательство привлекло внимание; тьфу, и вправду, чего это ей взбрело в голову так пялиться на незнакомца. Нахмурившись, Энни резко отвернулась. Глашатай объявил имена, и каждый из виргенцев почёл за честь в свою очередь подойти к ней, касаясь поцелуем приветственно протянутой руки. "Пфе"-глазый чужак оказался Теймзом Доррелом, графом с мыса Чэвел.
   - Надо же, столь крупная делегация, - заметила она, когда с безотлагательными формальностями было покончено, - приятно сознавать, что дорогой кузен Чарльз всерьёз озабочен нашими... неприятностями.
   - А она не промах, с ходу берёт быка за рога, - пробормотал граф.
   - Я обращалась не к вам, - отрезала Энни, - я разговариваю с бароном.
   - Ваше величество, - вступился за собрата Ифвитч, - я понимаю, как выглядит дело, но, будьте уверены, своим визитом мы не имели цели оскорбить вас.
   - Ну, мне трудно судить, что есть тогда оскорбление преднамеренное. Однако, не в обидах суть, барон. Долг Виргеньи, равно как и её монарха, подчиняться воле их императрицы. Я затребовала рыцарей и тяжеловооружённую конницу, а никак не делегацию для переговоров. Разумеется, я могу лишь строить предположения; но, ответьте-ка, в чём резон вашего появления, неужто, чтоб напрямую высказать нам открытое неповиновенье, а?
   - Смею заверить, что никак нет, ваше величество, - ответил почтительно барон.
   - Тогда не прихватили ли вы с собой, случаем, пару-тройку отрядов?
   - Они вскоре прибудут, мадам.
   - Мне предпочтительнее заиметь их сейчас, нежели когда вороньё начнёт клевать наши кости.
   - Марш из Виргеньи до Эслена займёт не один день, - начал подробно объяснять Ифвитч. - К тому же, рекрутский набор повстречал непредвиденные затруднения. Заячьи Горы кишат чудовищами, сеющими страх по округе. А ваши действия против Церкви...
   - А как насчёт действий самой Церкви, направленных против меня лично? И против многих добрых людей с вашей же, замечу, барон, родины?
   - Преданность з'Ирбине в последние годы вошла в привычку в наших краях, мадам. Особенно, среди знати. На словах никто не отказывался послать людей, однако при желании найдётся немало обходных путей для... скажем что, промедленья.
   - Говорите, беда не в том, что мой дорогой кузен занемог непокорностью, но в том, что он не способен управиться даже с собственными нобилями?
   - В ваших словах есть доля истины, признаю.
   - Чтож, понимаю, продолжайте.
   - Не уверен, что понимаете в точности, ваше величество. Политическая ситуация в Виргеньи нынче весьма осложнилась.
   - То бишь, перевожу, чересчур сложна для меня?
   - Ничего подобного, моя королева. Я буду рад разъяснить вам детали.
   Энни откинулась на спинку кресла.
   - В другой раз. Что ещё плохого имеется из новостей?
   - Более ничего, мадам.
   - Ну что ж, теперь, так и быть, можете отдохнуть после дороги. Мне доставит удовольствие видеть вас за своим столом на вечерней трапезе.
   - Сочтём за честь, ваше величество.
   - Ну и отлично.
   Двое старших мужчин развернулись, собравшись было выйти из зала, но их младший спутник остался стоять как ни в чём ни бывало.
   - Что ещё? - поинтересовалась недовольно Энни.
   - Могу ли я взять слово, ваше величество?
   Вопреки мрачному настрою она слегка улыбнулась.
   - Дозволяю, берите.
   - Вы интересовались насчёт плохих новостей, их у меня, по счастью, нет. Но надеюсь, вы не против, если я порадую вас хорошими?
   - Звучит восхитительно, будь оно правдой, - усмехнулась Энни, - так и быть, излагайте.
   Ифвитч шагнул к графу.
   - Тэм, ты не...
   - Да бросьте, барон, я не против выслушать что-нибудь подбадривающее.
   Коротко поклонившись, Хайнд замолк, не став мешать графу.
   - Это верно, что часть дворянства забыла, в чём суть их обязанностей перед короной, но я не из их числа. Ваше величество, со мною прибыла моя охрана, полста да ещё пятьсот конных, и ручаюсь, это лучшие из лучших, что вам доводилось видеть. Они - как и я - в вашем полном распоряжении.
   - И король Чарльз отпускает вас ко мне на службу? - приподняла она в удивлении бровь.
   Ни один из виргенцев не подал голоса, а Ифвитч густо покраснел.
   - Понятно, - утвердилась в мыслях, - значит, нет, своевольничаете помаленьку.
   - Ему и самому нужны под рукой верные престолу люди, - поспешил оправдать монарха граф. - Правда проста: ему прекрасно известно, что я никогда не выступил бы против него. Но я лоялен не только престолу, я верен и императрице, коей он сам давал вассальную клятву, поэтому ваш покорный слуга явился лично просить о милости, минуя суверена.
   - Не скажу, что рассчитывала услышать сегодня много приятного, скорее наоборот, - хмыкнула Энни. - Каюсь, была неправа, - ваша преданность принята, Кейп-Чэвел.
   Она бросила короткий взгляд на оставшихся в стороне послов.
   - Как погляжу, подобное в наши дни на вес золота.
  

Глава вторая

Вдоль глубокой реки

  
   Ведьмины огни освещали им путь всю дорогу, покуда Стивен, Землэ и Эдрекх в сопровождении двадцати айтивар спускались вглубь горы, туда, где коренились самые потаённые секреты подземья. Эфирные сферы, радужно переливаясь, порхали то тут, то там, отбрасывая на сумрачно-серые стены разноцветные блики и раскрашивая неприметный камень в прихотливые оттенки сапфирно-синего, изумрудно-зелёного, рубиново-алого, ярко-золотого и бледно-серебристого. Лишь теперь, ступив в преддверье скалистого кряжа, он впервые вживую столкнулся с этой, невиданной прежде, чудесной магией, хотя Эспер, бывало, и рассказывал им о непременном атрибуте сефрийских реунов, скрытых пещер.
   Как ни странно, айтивар не знали о загадочных огнях ничего стоящего, кроме пары-тройки простых, житейских примет. Что они такое? Естественна, или нет, их природа? Творение ли они солнцескусства - или же неминуемое порождение тенебрес?
   Никто не мог дать Стивену правдивого ответа. Ни одна живая душа, ни одна прочитанная книга. Впрочем, несомненная (и несравненная) польза, даже не беря в расчёт внешнюю красоту зрелища, перевешивала всяческие сомнения.
   Особенно огни пригодились сейчас, когда тропа, по которой они пробирались, опасно - в кингсярд, не шире, - сузилась, повязанная по правую руку громадой камня, смыкавшего за собой центральное (и величайшее) сплетенье подземных каверн, а по левую - расселиной в леднике, где сквозь напластования горста пробивала себе путь скрытая в утробе Ведьмина Рога река; звавшаяся Неменет, она-то и питала стремнины глубинных ручьёв, а в конечном счёте, возможно, и сам Велф, что спускался притокой к Колдуну, а оттуда уже - к берегам Лирийского моря близ Эслена. Невидимое, но буйное бурление Неменет доносилось издалека, - увы, настолько глубоко не могли дотянуться даже огни, пускай и ведьмины.
   - Ты уверен, что готов к испытанию? - спросила его Землэ.
   - Скорее, склоняюсь к обратному, - пожал плечами Стивен. - По правде говоря, я и первое-то посвящение полез проходить наобум. Метнулся, очертя голову, - и едва не умер в шаге от седоса... а может, и умер, кто знает? Возьмём Виргенью Отважную, скажешь, она просчитывала всё загодя? Нет, шагнула вперёд, и всё. Вот и я не собираюсь ждать, пока Вхелни, или кто другой, догонит нас, воспользовавшись моей нерешительностью.
   - А дневник? В нём упоминалось что-нибудь о храме?
   - Да, пара слов в самом начале: скаслой брал Виргенью в горы совсем ещё ребёнком. И не куда-то, а именно сюда, к Ведьмину Рогу. Тогда-то она и ощутила под собой биенье священнопутья. А спустя годы, вернувшись вновь, прошла посвященье.
   - Значит, ею упоминается точное его местонахожденье?
   - Если ты об этом, то да, я знаю, где кроется храм.
   - Ну и, далеко ещё?
   Стивен улыбнулся.
   - Точно так же мы доставали отца, когда поездка затягивалась. Тебе что, заново стукнуло пять?
   - Нет, меня не волнует, сколь долго нам ещё шагать, просто любопытно.
   - Если прикинуть на глазок, то примерно с пол-лиги; судя по записям, искомое по ту сторону горы. Эдрекх, ты когда-нибудь прежде бывал здесь?
   - Патикх, знайте, в конце тропы - провал.
   - Да неужели? Предлагаешь мне поверить на слово, или ваше племя опять подзабыло кое-что рассказать? Своего рода очередная проверка, да, - поглазеть, на деле ли я наследник Каурона?
   - Это не испытание, патикх, мы никогда доподлинно не знали, где пролегает храмовый путь.
   Стивен остановился.
   - Ясно, как всегда упёрто стоишь на своём. Ну что ж, так тому и быть... Передай-ка мне тюк с едой и воду да проваливай обратно, в реун.
   - Патикх...
   - Давай, поторапливайся. Предупреждаю сразу, если я хоть чуть-чуть заподозрю, что ты ослушался и по-прежнему следуешь за мной по пятам, то и ноги моей у храма не будет. Усёк?
   - Патикх, место, что вы ищете... древнее, очень древнее, и было заброшено давным-давно. Неизвестно, какие опасности могут скрываться в темноте.
   - Стивен, он прав, - вступилась за айтивар Землэ. - Идти туда в одиночку - несусветная глупость.
   - Да ну? Глянь, они при тебе признались, что я нужен им заместо проводника, и только. А где гарантии, что после всего от меня не избавятся, как от досадной помехи?
   - Стивен, сефри не дано пройти посвящение. Даже шагнуть на храмовые пути, и то никому не выйдет. К чему тогда айтивар знать, где пролегает этот?
   Он замер в замешательстве, переваривая новость.
   - Что? Я никогда не слышал ни о чём подобном.
   - Её слова - правда, - подтвердил коротко Эдрекх.
   Нахмурившись, Стивен спешно окунулся в омут воспоминаний (благословение святого по-прежнему пребывало с ним). Никогда ещё ни один сефри не присоединялся к рядам Церкви, не проходил посвящения; и в самом деле, верно... Но что-то вертелось в мыслях, ускользая...
   - "Скорее лучина пустит корни, обагрившись кровью, нежели сефри ступит на храмовый путь", - процитировал он по памяти.
   - Что? - переспросила недоумённо Землэ.
   - Это из Травника Фелама Хаэрта. Единственное, что приходит в голову в подтверждение твоих слов. Как бы то ни было, возможно, у айтивар есть кто-нибудь ещё на примете, помимо меня, чтобы войти в храм.
   - Да кто, сам подумай? Отбросим Фенда, здесь и так всё ясно. Разве что... Хесперо? Тогда к чему им было сражаться с ним?
   Доверяй айтивар.
   Стивен недоумённо моргнул, поняв, что все как-то странно посматривают на него.
   - Что ты сказал? - удивилась Землэ.
   - О чём ты?
   - Ты только что болтал на непонятном языке.
   Вздохнув, он потёр лоб.
   - Да так, ничего, - пожал плечами. - Пустое, не бери в голову. Ладно, Эдрекх, так и быть, иди с нами, если хочешь.
   Айтивар отвесил признательный поклон, и они продолжили спуск. Как и предсказывал сефри, потолок пещеры неуклонно продолжал снижаться, пока наконец обрыв сбоку тропы не ощерился рядом ступеней. Беспокойное клокотание поодаль нарастало с каждым шагом, и в конце концов забирающий вниз спуск упёрся прямиком в насыпь из гравия и песка, устилающих отмель реки.
   Всю дорогу Стивен упорно гнал от себя дурные мысли: как? куда? когда? - и вот, доотгонялся, они замерли в паре шагов от цели; поздно медлить, нельзя отступать... - дыхание его участилось, горло пересохло. Он, конечно, не ждал, что поход пройдёт гладко, но... всё вышло куда хуже, чем предвиделось.
   Вверх по течению, где обитали айтивар, Неменет текла более-менее спокойно. Здесь же извилистый речной поток рушился вниз чередой скалистых порогов, а отмели перемежались каскадом водопадов, образуя грандиозный - и грозный - водоворот. Потолок пещеры отступал от земли едва ли на пару кингсярдов, а единственной переправой служила россыпь булыжников.
   - Нет, - пробормотала Землэ, - ох, святые, только не это.
   - Боюсь, дела наши плохи, - беспечно проговорил Стивен, пряча поспешно накативший страх, но голос его предательски сорвался. Оставалось надеяться, что приступ слабости канул незамеченным, скрытый безумолчным гулом речных перекатов.
   - Не может быть, - повторила Землэ, разворачиваясь к Эдрекху. - Кто-либо из вас пытался преодолеть реку?
   Негромкий кашель айтивар весьма походил на смех; впервые на памяти Стивена тот выдал подобную вольность.
   - Зачем? - сефри повёл плечами. - К чему кому-то добровольно лезть на рожон? Соблюдай я осторожность, и проживу лет семьсот с запасом.
   Стивен опустился на корточки, прямиком на камни. Долгий, медленный вздох, раз-два. Ведьмины огни, казалось, тоже застопорили полёт, враз утихомирившись.
   - Стивен?
   - Тут я, - отозвался он. Сделав ещё парочку глубоких вдохов и поднявшись на ноги, прянул к бурлящей вблизи стремнине водоворота, отчётливо сознавая, что промедление смерти подобно. Главное, нацелиться в самую сердцевину потока, сейчас или никогда...
   Прыжок дался ценой неимоверных усилий. Вода с чудовищной силой влекла тело вниз, не давая и шанса пошевелиться, хотя б пальцем. Всё, что ему оставалось, - сжав покрепче рот, не давать воздуху покинуть лёгкие; внезапно нахлынула безраздельная уверенность: его вновь обвели вокруг пальца. Теперь-то он уж точно покойник; последний проблеск сознания, и силы покинули его, лишив воли бороться. Мысли утекали, опустошая разум.
   А потом всё вдруг вернулось на круги своя, и Стивен опомнился; песок и камень сменились землёй, толчок буквально выдавил его на поверхность, и хватка потопа ослабла, избавляя от скрючивших тело безжалостных тисков. Упав навзничь на гравий, он захрипел; кашель рвал лёгкие, испражняя те от воды, - повсюду зашлась мгла.
   На миг перед глазами вспыхнуло было золотистое сияние, следом пришла багровая краснота. Спустя несколько ударов сердца вокруг вновь заплясали светлячки ведьминых огней.
   Стивен лежал на отмели, схожей один в один с покинутой им недавно; разве что не посреди былой пещеры, высокой и сводчатой, а напротив, внутри туннеля, в паре кингсярдов над речным руслом. Вода пробивалась сквозь потолок, вытекая из большой гранитной колонны справа, слева же проход уходил гораздо дальше, чем могли осветить мрак мерцающие стивеновы компаньоны.
   Услыхав жуткий кашель, он разглядел смутные очертания чьей-то головы и плеч. Кто-то ещё выкарабкивался из речного омута. Эдрекх.
   - Землэ! - вспомнив главное, он поперхнулся воплем. Неужто и она тоже попыталась последовать за ним?
   Один за другим появлялись на свет айтивар, но нигде взгляду было не выловить женского силуэта.
   - Землэ! - выкрикнул он повторно, до изнеможения напрягая грудь.
   - Она у меня, - сказал кто-то. Из-за хаотичного ажиотажа нельзя было сказать точно, от кого именно исходил голос.
   - Кто там?
   Затем Стивен разглядел одного из айтивар, осторожно придерживающего чью-то прихрамывающую фигурку. Сефри пробирался вверх, к берегу.
   - Прокляни меня святые, - прорычал Стивен, - если она...
   Пожав плечами, парень опустил недвижимую ношу на камни. Голова Землэ была испачкана чёрным; кровью, пришла догадка, - алый цвет преломился в пестроте огневой пляски. На мгновение его словно парализовало, но тут женщина подавилась кашлем, и вода запузырилась, вытекая у неё изо рта.
   - Бинты, - велел он Эдрекху. - Скорее, подайте сюда бинты и какую-нибудь мазь.
   Айтивар молча кивнул.
   - Землэ, - прошептал Стивен, ласково гладя любимую по щеке. - Слышишь меня, ответь, Землэ?
   Он прижал к ране рукав собственной рубахи, пытаясь разглядеть, насколько глубок порез. Внезапно глаза женщины открылись, и она вскрикнула.
   - Прости, - извинился торопливо. - Ты слышишь меня, Землэ?
   - Да слышу, слышу, - прохрипела она. - А ты меня, как?
   - Ага.
   - Ну вот и ладненько. Потому что я - тебя - ненавижу. Понял? - Она ощупала пострадавшую бровь, следом лоб. - Я что, истекаю кровью?
   - Кажется, тебя слегка задело, - выдохнул он в ответ. - Крови порядком, но не думаю, что кость пострадала.
   Вернулся Эдрекх с ворохом льняных тряпиц и какой-то кашицей, изрядно пованивающей серой; сев рядом, принялся перевязывать раненой голову. Похоже, он знал, что делает, так что Стивен не стал вмешиваться. Бешено бьющийся в висках пульс, вроде бы, начал стухать, и он вдруг ощутил, как разум затопляет неуместно весёлое возбуждение.
   Что он за человек, чтобы так храбриться? Тот ли Стивен Даридж, что оставил родной Рейли ради знаний, обещанных монастырём д'Эф... да нет, не верится, - неужели, и двух лет не прошло?..
   Даже Эспер, и тот, вполне мог бы теперь им гордиться.
   - Мы никого не потеряли? - осведомился у Эдрекха.
   - Нет, патикх, - ответил сефри. - Все сошлись в пересчёте.
   - Здесь холоднее, - заметил Стивен. - Ты захватил с собой сменную одежду, как я и просил?
   - Да, и теперь понимаю, к чему вам сдалось тащить лишние вещи. Впрочем, сберечь их было б гораздо проще (в смысле, сберечь сухими), обмолвись вы хоть словом загодя, патикх. Да и от моей службы вышло б куда больше проку, делись вы почаще своими планами.
   - Запасное бельё вымокло, говоришь? А что насчёт верхней одежды?
   - Посуше будет, чем та, в которой мы сейчас, патикх.
   - Что ж, пускай так. Когда Землэ сможет встать на ноги, двинемся дальше. Ходьба нас согреет.
   - Погоди-ка, Стивен, - вмешалась та в разговор, - один вопрос. Даже не так: вопросик, совсем-совсем крошечный.
   - Слушаю?
   - А другого пути назад, случаем, не найдётся, а?
   Он глянул на водопад.
   - И впрямь. Полагаю, обратно нам уже не выплыть.
   - Стивен...
   - Нуу, Виргенья Отважная сумела же как-то, да?
   - Ага, сумела. Вот только как? Сам-то, небось, ни сном ни духом, верно?
   - Боюсь, она упустила из виду оставить подсказку потомкам. Но где-то же должен найтись путь наружу, обязан быть.
   - И что нам остаётся? Обнаружить его прежде, чем исчерпаем запасы еды или замёрзнем до смерти?
   - Вот только нос заранее вешать не надо, - заверил её Стивен, чей восторг понемногу начинал угасать. - Всё обойдётся.
   - И как долго ещё до храмового пути?
   - Точно не скажешь, да и Виргенья упоминает об этом слегка расплывчато: под землёй тяжеловато измерять время и расстояние. По её подсчётам - несколько ударов колокола; но как она признавалась, возможно, поход занял и дни.
   - Что если мы заблудились?
   - Навряд ли, при всех прочих вероятность потеряться мала, - пояснил он. - Мы двигались лишь в одном направлении. В любом случае, я ощущаю зов. Храм близко, даю слово. - Стивен схватил её за плечо. - Как ты себя чувствуешь, прошу, ответь честно?
   - Голова чуть-чуть кружится, но идти смогу.
   Эдрекх раскопал среди тюков пальто: крепкие, прочные, пошитые из шкуры лося. И по правде говоря, всё ещё порядком увесистые из впитавшейся в меховой подклад воды; однако, напялив одно из них, Стивен почувствовал себя гораздо лучше.
   Вновь собравшись, все они двинулись дальше.
   Проход изгибался, изворачивался, словно ложе какой-нибудь прихотливой реки, а потолок попеременно то вздымался, то опускался; впрочем, идти это им особо не мешало, да и выбирать было не из чего. Струя за струёй всё больше притоков вбиралось в единое русло, - стекая уже сверху, из трещин и щелей, слишком малых, чтобы вместить человека. Местами пол грубо обрушался, вынуждая использовать для спуска верёвку, по счастью, на сей раз обошлось без излишних волнений. Очередная напасть поджидала дальше - в месте, поименованном Виргеньей Отважной просто: "долина". Стивен знал, что они уже недалече от той: эхо всё ближе и громче вторило шагам, гулко разносясь по туннелю вместе с шумом бурлящей вдалеке воды.
   Вышли путники прямиком к уступу: здесь пенящийся речной поток бешено низвергался вниз, пропадая во мгле, - а перед глазами, куда ни глянь, разверзалась безбрежная, беспросветная пустота.
   - И что теперь? - недоверчиво поинтересовалась Землэ.
   - Где-то наверняка имеется лестница, - задумчиво изрёк Стивен, рыща взглядом вдоль уступа. Должно быть, река время от времени подтопляла вход, разъедая камень по бокам устья - и постепенно вытачивая на мелководье низкую пещеру, уходившую теперь влево от прохода. Немного погодя он обнаружил, что имела в виду Рождённая Королевой, упоминая о спуске, и застонал от отчаяния.
   - Что стряслось? - заволновалась Землэ, пытаясь выглянуть у него из-за плеча.
   - Две тысячи лет, - только и выдохнул Стивен.
   И впрямь, когда-то в камень стены и в самом деле врезались ступени, но начальные четыре ярда бывшей импровизированной лестницы исчезли, вероятно, под напором прилива, о котором он только что размышлял. А дальше - и того хуже: оставшиеся засеки почти стёрлись и, казалось, вот-вот готовы были обвалиться. Добраться до них - значило перепрыгнуть добрых три ярда, а после пролететь как подкошенным ещё парочку и постараться не пропахать носом скалу, приземляясь на скользкую поверхность. Или же ухитриться не сломать ногу.
   И никаких гарантий, что впереди не прячется ещё несколько подобных щелей.
   Стивен расслышал, как позади приглушённо переговаривается с кем-то Эдрекх.
   - Есть идеи? - спросил вслух.
   Быстрый топот ног, и пронёсшийся мимо поток ветра взъерошил волосы. А затем он увидал, как один из айтивар камнем несётся вниз, к остову полуразрушенной лестницы.
   - Святые! - ахнул Стивен.
   Однако не успел он распахнуть рот, как парень уже ударился о ступени, качнулся, балансируя, пошатнулся и... рухнул, не удержавшись, вниз.
   Единственное, что им оставалось: бессмысленно вглядываться в пустоту.
   - Кто... кто это был?! - наконец удалось ему кое-как выдавить из себя вопрос.
   - Анвхель, - последовал ответ Эдрекха.
   - Зачем?.. - Кто-то ещё пробежал следом. - Стой!..
   Но, разумеется, было слишком поздно. Прыгун шлёпнулся на лестницу, нога его соскользнула, и айтивар завалился на спину, словно балаганный шут, приземлившись на зад и кувырком покатившись дальше. Стивен затаил дыхание, уверовав, что трагедия повторится, но нет: молодой сефри как-то спохватился, замедляя падение по изношенным водою ступеням.
   Стивен резко развернулся к Эдрекху.
   - Что не так с твоими людьми? - спросил, пытаясь сдержать гнев. - Кто, как не ты, болтал здесь недавно, мол, не весть какой труд зажиться на свете, не опускаясь до глупостей?
   - Ваш смелый жест тогда, на водопаде, порядком пристыдил нас, патикх. Знай я наперёд планы моего господина, один из нас пошёл был первым. Теперь мы полны решимости не допустить, чтобы вы вновь безрассудно рисковали собою.
   - Что хорошего, шагни кто-то в воду прежде меня? Я и сам не знал, решусь или нет.
   - Прошу прощения, патикх, но ваш слух острее привычного. От прошедшего посвящение святому Декманусу не укрылось бы, начни мы совещаться.
   Стивен с неохотой признал правоту айтивар лёгким кивком.
   - Значит, поэтому ты послал их прыгнуть, раньше чем я попытаюсь проделать это сам?
   - Да.
   - Но я бы не стал...
   Эдрекх пожал плечами.
   - Тем лучше. Кто-то же должен был попробовать, раз вы не знаете иного пути вниз.
   - Ага, не знаю.
   Пронзительный лязг ворвался в уши, и до Стивена дошло - это работа того айтивар, что, выжив при прыжке, добрался-таки до лестницы; гремя зубилом и молотком, он, вероятно, пытался сообразить какую-нибудь опору, чтоб привязать верёвку. Другой сефри занимался тем же самым - уже на их стороне. Где-то спустя ползвона навесную переправу наконец надёжно закрепили поперёк пропасти, и Эдрекх опробовал спуск - повиснув вниз головой, заскользил по канату, цепляясь ногами и подтягиваясь руками.
   Перед тем как Стивену самому позволили спуститься, его как следует обвязали запасной верёвкой. А после, прихватив концы той, всю дорогу подстраховывали с обеих сторон; сорвись он, и оставался шанс кое-как удержаться от неминуемого падения. Да, малость унизительно, ничего не скажешь, но грех в подобном деле отказываться от лишней предосторожности, жизнь дороже; оттого Стивен и настоял, чтобы с Землэ обошлись также.
   Наконец все путники, за исключением того безымянного сефри, которого он так толком и не узнал, очутились на шатких ступенях.
   Скалистая опора выправлялась к лучшему где-то через десяток кингсярдов или около; ступени становились отчётливо виднее, кое-где даже расширяясь. Изредка ведьмины огни высвечивали противоположную сторону расселины, но ни дна, ни потолка было по-прежнему не видать.
   - Холодает, и посильней, чем раньше, - заметила Землэ.
   - Ага, - согласился с нею Стивен. - Бесконечные прения о том, какова природа глубинного мира, ведутся довольно давно. Часть горных кряжей извергает огонь и расплавленную породу, так что можно предположить, что в сердце их царит страшная жара. Однако, в большинстве своём, пещеры имеют тенденцию скапливать холод.
   - Ну, всяко лучше, чем расплавленную руду, - ответила спутница.
   - Согласен... постой, что это было?
   - Ты о чём? Я ничего не слыхала.
   - Наверху, где водопад; будто громадина какая проскрежетала и, похоже, что в нашу сторону.
   - Что-то здоровое, говоришь?
   - Лучники, - скомандовал тихо Эдрекх.
   Стивен попытался было сосредоточиться, навострив уши в направлении привлекшего внимание звука, но за пределами круга, расцвеченного их лучистыми напарниками, клубилась одна только мгла.
   - Есть ли способ притушить слегка ведьмины огни? - спросил он. - Мы тут как на ладони; свет выдаст нас в два счёта.
   Не успев договорить, внезапно принюхался: раскалённое тепло будоражило чувства - смолистый, животный запах... совсем как та метка, отпечатавшаяся на камнях в "орлином гнезде".
   - Он здесь, - выдохнул вслух, борясь с панической дрожью в голосе, в попытке не выдать страх, петлёю захлестнувший горло.
   В лицо вновь повеяло жарой, и спущенная с упора тетива, зажужжав, пронзительно жахнула над ухом.
  

Глава третья

Гис

  
   Видя, как Эспер молнией влетает на поляну, зверь тотчас захлестал вокруг змееподобной мордой, вызывающе задирая здоровенные, перепончатые крылья.
   Лесничий бросился навстречу твари, в считанные мгновения решая, куда нанести удар.
   Перепонка, совсем как у летучей мыши, охватывала лишь передние лапы зверюги. Чудовище разом припало к земле, перекрывая обзор, - остальную часть тулова было не разглядеть. Виднелась только башка, помесь волчьей со змеевой, насаженная на извилистую шею, длиной с кингсярд. В пасти смутно проглядывали клыки.
   Да, точно, глотка. Верное дело, как ни крути. Обрекателю по силам на раз перебить чудищу горло.
   Но когда тварь, забив крыльями, сиганула к нему, вывернув с-под себя длинные и жилистые задние лапы, стало ясно: за вычетом пары деталей, пускай и заимев в росте, та куда больше походила на боевого петуха, чем на нетопыря; мгновение, и она уже зависла прямо над ним, готовая вот-вот выбросить вперёд лапы, с опасно скрючившимися когтями и бритвенно-острыми шпорами. Быстрая, нет, - чудовищно быстрая.
   Эспер не успевал уже замедлить бег, разве что вильнуть вправо, но, увы, запоздал с уходом в перекат. Удар одной из шпор пришёлся прямиком ему в грудь.
   К удивлению (и облегчению) тварь оказалась легче, чем казалась по виду. Вероятно, коготь и пропорол бы тело до кости, не будь он начеку; но зверюге не хватило сил пробиться сквозь вываренную кожу кирасы, загодя надетой под рубашку.
   Застряв когтем, тварь завизжала и задёргалась, пытаясь вырваться. Заодно, понятное дело, норовя врезать свободной лапой аккурат Эсперу по лицу. Подхватив поудобней клинок-обрекатель, он пронзил насквозь клиновидный нарост, почти не чувствуя сопротивления плоти (или чего там). Подскочив ближе, полоснул тварь по шее.
   Однако ответная, наполовину бессознательная, атака не заставила себя ждать. С пронзительным воплем швырнув тулово вверх...
   ...и вниз...
   ...устремившись прямиком к растянувшейся на спине Винне, зверюга...
   Эспер было дёрнулся вслед за нею, но внезапно расслышав цокот копыт, оглянулся на звук. Равно как и тварь, - а вот от копья ей было уже не увернуться; лезвие ткнулось точно под рёбра, в два счёта вздев нанизавшуюся на сталь тушу в воздух. Тварь отшвырнуло взад под совокупным весом боевого коня (гнедой не сбавил скорости) и рыцаря при полной броне. Да так, что точно в ствол ясеня (древко задрожало от натуги). Ужасное порождение тьмы скрутило от удара, но почти тут же оно, шатаясь, привстало на лапы.
   Рыцарь спешился, обнажая меч.
   - Постой! - упреждающе крикнул Эспер. - Может, оно ядовито!
   Он старался гнать из головы мысль, что, попадись нынешняя тварь вроде того греффина, то Винна, возможно, уже отравлена.
   Недолго колебавшись, рыцарь кивнул.
   Эспер осторожно подступил ближе к существу. Хотя разрез на брюхе и был невелик, хватило и взгляда понять, сколь сильно, должно быть, зверюге перемололо кишки. Тварь бдела, до странности пустым взглядом, покуда он подкрадывался шаг за шагом, ещё чуть-чуть и... вновь ринулась прыжком, метя ему в горло. Впрочем, с куда меньшей проворностью, чем прежде.
   Бросок в сторону; уклонившись от выпада, Эспер перехватил лапу твари, одновременно всаживая обрекатель чуть повыше когтей; рывок, и целиком откромсал конечность. Из обрубка струёй хлестнула тёмная, почти багровая кровь, а башка ещё живой зверюги оскалилась клыками, норовя цапнуть. Однако нож у Эспера был наготове, и, подавшись вперёд, он лёгко, словно нарезая мягкую головку сыра, распорол змееподобную шею чудовища.
   Покончив с кровавой работой, отвернулся прочь. Винна, прихрамывая, ковыляла к нему.
   - Отойди сейчас же! - крикнул он ей - громче, чем собирался.
   Она замерла, глаза её расширились.
   - Кровь, - прояснил уже спокойней. - Каждая из этих тварей не похожа на другую. Может, простое прикосновение и обойдётся, чего не скажешь о крови...
   Эспер заметил, как девушка потирает колено.
   - Тебя что, задело при падении?..
   - Это ты, - проговорила Винна слабо. - Как я не догадалась сразу. Всё, что требовалось, просто найти чудовище...
   - Ага, я, - согласился он, смягчая голос; взгляд сам собою заскользил по девичьей фигурке, опускаясь всё ниже и ниже, пока не приковался, наконец, к её животу.
   - Ты что...
   - Ага, - повторила она следом, - ага, - слабо кривя губы в дрожащей улыбке. - Я знала, что ты не мог умереть. Твердила им всем не раз.
   Эспер видел, как слёзы струятся по её лицу. Винна протянула было ему навстречу руки, но он отступил на шаг; она понимающе кивнула.
   - Святые, - пробормотала, выпрямляясь и вытирая мокрые щёки. - Давай же, ототрись скорее от этой дряни, чтоб я могла обнять тебя хорошенько. И расскажи уже наконец, где был всё это время...
   Тут взгляд её метнулся ему за плечо, а голос внезапно похолодел.
   - Ох, - вырвалось у неё. - Здрасьте.
   - Привет, - услыхал он голос Лешьи за спиною.
   Ах, Мрак тебя бери, пронеслось в голове.
   Тем временем рыцарь снял шлём, и лицо его показалось странно знакомым Эсперу.
   - Здесь неподалёку есть источник, - сказал тот. - Можете оставить свою одежду и взять мой плащ. До Эрменсдуна отсюда рукой подать, обернёмся меньше чем за звон-два.
   - Я знаю тебя, - произнёс Эспер.
   - Уи, я есть Эмфрит Энзилсон. Вы спасли мне жизнь.
   Эспер кивнул.
   - Выглядишь лучше, чем когда мы виделись в последний раз.
   - Думаю так, - сказал сын грефта, - вы не пострадали?
   Он пожал плечами.
   - Меня не так легко отравить, в отличие от других.
   - Судя по слухам, вас вообще с трудом назовёшь человеком, - прибавил Эмфрит, пытаясь улыбнуться, но быстро счёл иронию неуместной. Что отнюдь не помешало ему то и дело застенчиво поглядывать на Винну, зорко подметил Эспер.
   - Разве матушка не говорила тебе: не всякий человек - простой смертный? - заметила Лешья.
   - Эспер вполне себе людского племени, - вмешалась Винна.
   - Где Эхок? - спросил он.
   - В горах, ищет тебя.
   Издалека донёсся топот приближающихся всадников, а вскоре те и сами объявились перед глазами: два десятка да ещё двое, большею частью в ливреях, памятных ему аж с Хэмета. Пара красовалась в более грубых нарядах - очевидно, охотники или следопыты.
   - У нас есть несколько запасных лошадей, - сказал Эмфрит. - Я был бы рад, воспользуйся ими вы с леди.
   - Я останусь на своих двоих, пока не смою с себя всё это дерьмо, - подчеркнул Эспер. - Где, говоришь, тут источник?
   - Да вон там, - указал парень.
   Кивнув, он отправился за деревья.

***

   Ручей бил прямо из-под земли, прозрачный и холодный, питая собой приличных размеров пруд, окружённый зарослями плауна и папоротника. Эспер устало стянул кожаный нагрудник, а заодно - и стёганый гамбезон, поддоспешник, настолько изношенный, что местами на куртке зияли прорехи.
   На очереди были сапоги из шкуры лося и бриджи, сняв и их, он скользнул в воду; поначалу кожу едва ли не до боли пробрало холодом, но вскоре тело окунулось в блаженное забытие. Закрыв глаза, Эспер пару мгновений просто отмокал, позволяя ядовитой крови лениво стекать тонкими ручейками вниз.
   По правде говоря, он и не думал, что седмхари (к слову, что за тварь это была? вивер? дрейк?) - был настолько уж ядовит, по крайней мере, в сравнении с вурмом или греффином; тем достаточно было и взгляда, чтобы обессилить (и уложить насмерть) жертву. На раздумья, меж тем, требовалось время, а тут ещё Винна, в её-то состоянии...
   В положении, скажем точнее. Внезапно в памяти всплыла виденная им тогда, в Сарнвуде, огромная свиноматка, чьё брюхо у него на глазах разорвала, стремясь выползти на свет, подобная сегодняшней тварь; и дыхание его участилось.
   "А следующего, кого встретишь, возьми под защиту. И в долину отведи самолично, где спящего Тернового Короля нашёл ты".
   Конечно же, Винна... Мрак его побери, вот кто встретился ему на пути первым, - пропади оно пропадом.
   Ну уж нет, так дело не пойдёт. Висеть тебе на суку, сарнвудская сука.
   Но на кой ей понадобилось, чтобы он, Эспер, отвёл туда Винну? Зачем проклятой ведьме сдалась невинная девушка?
   Услышав сзади хруст прутьев, повернул голову. К озерцу пробирался Эмфрит.
   Эспер метнул взгляд туда, где сложил вещи, - как бы не так, кингсярд с лишком, седма с два доберёшься. Но до ножа, при случае, - рукой подать.
   - Это всего лишь я, - подчеркнул Эмфрит чересчур поспешно.
   - Угу, - он так и понял, кто же ещё.
   - Я принёс свой плащ. Наверное, вашу одежду лучше сжечь, как думаете?
   - Можно и так, - хмыкнул Эспер.
   Эмфрит кивнул в ответ, но приближаться к брошенному на берегу вороху не стал.
   - Я вправду не думал, что встречу вас вновь, - признался грефтич. - Винна упрямилась, настаивая на поисках, а с нею и я, - ну, поскольку, полагаю, обязан вам.
   - И только?
   - Не совсем. Однако ж искал я долго, пустившись по следу вурма до самого Бейргса, пока не потерял вовсе. Но Винне всё было мало. Два дня назад она рассказала, что ей был сон. Мол, видела, как пробираетесь этими лесами. И я решил, что не помешает лишний разок тут осмотреться.
   - Оно и вышло.
   Парень пожал плечами.
   - Хотел бы я иного.
   Эспер вновь кивнул, оглядывая окрестности и пытаясь сложить одно с другим. Чего стоит ждать? Какой засады? Не лучников ли? Впрочем, мальчишка и на вурма-то пошёл с одним копьём в запасе да конём в поводу. То немногое, что знал о грефтиче Эспер, позволяло предположить, что ни храбрости, ни упрямства парню не занимать. А на пару с честностью порою наличествует и честь.
   - Никогда и подумать не мог, что во мне зародится чувство к кому-то... простых кровей, - продолжил Эмфрит. - Но в моей семье бывало и не такое. В конце концов, мы и сами не из высокой знати. - Грефтич понизил голос. - Я могу дать ей лучшую жизнь, чем ты, лесничий. Равно, как и её ребёнку.
   - Знаю, - подтвердил Эспер. - А что насчёт чувств самой Винны?
   - А как сами думаете? Она вас ждала.
   - И вот мы здесь, на месте.
   - На месте, - согласно проговорил грефтич, шагнув вперёд, к одежде Эспера. - Может, и кирасу заодно пустить в расход? Если что, я одолжу вам другую.
   Эспер задумчиво глянул на прохудившуюся кой-где броню. Как долго та служила ему верой и правдой? Однажды он уже потерял Огра.
   Да ладно, хорош глупить. В конце концов, это просто вещь, и пользы от неё теперешней не дать, ни взять, сплошной убыток. Раз уж Эмфрит не собирается попытать счастья, убив его прямо тут, то, верно, и замену предлагает всерьёз, без лукавства.
   - За мною погоня, - решил он прояснить дело.
   - Погоня? Но кто?..
   - Целая свора чудовищ, - уверил его мрачно.
   - И как далеко позади? - без всякого удивления уточнил Эмфрит.
   - Ну, одна летучая тварюга уже побывала рядышком, сами убедились, верно? Что до остальных, точно не скажу, может, день, а может, и целое девятидневье. Зависит от дороги, а я знать не знаю, мастаки ли эти ребята брать след.
   - Эрменсдуну по силам принять бой.
   - Да нет, - покачал головой Эспер, - уж поверь мне, не выйдет.
   - И что тогда?
   - Я...- начал было он, но поперхнулся словами. Им с Лешьей надо бы поскорее уносить отсюда ноги, вертелось на языке, - да отвлечь на себя Фенда с его зверюгами.
   Однако вслух вырвалось иное.
   - Опередим их. Мне известно одно укромное местечко, вопрос в том, как доставить туда Винну.
   Эмфрит нахмурился.
   - Я вполне понимаю ваши чувства, но с этими чудовищами по пятам... не опасно ли ей оставаться с вами?
   Да!
   Нет, покачал он в ответ головою.
   - Охота идёт и за ней. Заметь, на кого первым набросился вивер, ага?
   Грефтич нехотя кивнул.
   - Да, - уступил, признавая его правоту, - но почему?
   Эспер вздохнул поглубже. Вправе ли он говорить парню о гисе? Кто его знает? Мальчишка вполне способен, узнав всю подноготную, прихлопнуть самого Эспера или, по меньшей мере, надолго засадить за решётку, разделив их с Винной.
   Впрочем, стоило попытаться.
   - Помнишь, где я получил ягоды, исцелившие тебя от отравы вурма?
   - У Сарнвудской ведьмы, мне говорили.
   - Ага. - И у всего есть своя цена. - Ведьма сказала, что Фенд убил бы Винну, не останови я его вовремя.
   Рвущийся из груди крик застрял на губах. Попытка прояснить дело провалилась.
   - Посуди сам, - продолжил, почти отчаявшись, Эспер. - Помнишь, ты говорил, как Винне, мол, приснилось, что я объявлюсь здесь?
   Эмфрит кивнул, отвечая вопросом на вопрос:
   - У неё часто случаются предчувствия?
   - Нет! - рявкнул Эспер. - Но она... - Он замолк, не в силах выдавить больше ни слова. Докатился, чего уж, болванчик на веревочках из ребячьего балаганчика, да и только.
   - Мы двинемся в Эрменсдун за припасами и остальными моими людьми, - заявил наконец Эмфрит. - На всякий случай я отправлю несколько лазутчиков, посмотрим, может, они добудут вестей, что там творится позади с погоней. Как-никак, вивера вы убили, глядишь, это собьёт их со следа.
   - Будем надеяться, - с сомненьем в голосе согласился Эспер.

***

   Добираться до Эрменсдуна пришлось без удобств. Винна ехала верхом рядом с ним, а чуть поодаль и Эмфрит. Лешья немного отставала, но проку в том было маловато. Разговора с глазу на глаз не выходило, так что дорогу они провели, почитай, в молчании.
   Эрменсдун строился по старинке: с квадратной башней по центру и крепкой, толстой стеной вокруг. Сам замок твёрдо угнездился на навершьи небольшой насыпи, будучи окружён рвом, древним и явно не пользуемым по назначению, ибо вода внизу давно обратилась топью; а само болотце обильно поросло рогозом и камышовкой, служа теперь, по большему счёту, прибежищем для уток и лысух.
   - Лигой южнее стоит другая крепость, недавно отстроенная, - пояснил Эсперу юный сын грефта. - Прошлым девятидневьем туда откомандировали целый отряд, обновив гарнизон. Полагаю, королева думает, что Ханза вполне способна рискнуть спуститься до Колдуна и пересесть там на лодки. Отец отдал мне во владение Эрменсдун ещё в детстве. До этого замок стоял заброшенным доброе поколение.
   Эсперу нечего было сказать в ответ, поэтому он с чистой совестью промолчал. Так или иначе, вскоре путники уже въехали внутрь ворот, и он очутился в выделенной ему небольшой комнате в башне. Кроме прочего его снабдили ворохом хлопковых рубах, парой крепких бриджей для верховой езды и сапогами из телячьей кожи. Коренастый, огненно-рыжий парень, принёсший сменную одежду, оценивающе оглядел Эспера с головы до ног.
   - Какая бронь надобна?
   - Из вываренной кожи, - ответил он.
   - Кажись, у меня и стальная заваляется.
   - Я не рыцарь; железо мне не сгодится, весит много. Кожа сойдёт.
   - Чтоб склепать подходящую, худо-бедно, пара дней уйдёт.
   - Лучше б побыстрее, время не терпит.
   - Тогда, стал быть, пошёл я, а там покумекаем, мож что под рукой и сыщется, - согласно закивал рыжий.
   - Спасибо, - поблагодарил он.
   Парень ушёл, оставляя его наедине с тревожащими сердце заботами.
   Но одиночество продлилось недолго. Раздавшийся вскоре стук подтвердил былые надежды (равно как и страхи); когда Эспер открыл дверь, на пороге предстала Винна.
   - Теперь-то угроза миновала? - спросила она.
   - Полагаю, что да.
   - Тогда, давай, скорее ступай сюда, или, смотри мне, дознаюсь, в чём дело.
   Казалось, сотни лет прошли с тех пор, как он целовал её, - Эспер почти позабыл вкус винниных губ, но теперь, с каждым новым объятием, воспоминания возвращались к нему, вставая как наяву перед глазами. И первое касание её губ - и встреча лицом к лицу с чудовищем; тоже, впрочем, случившаяся впервые. И память о том, как скоро нахлынувшее из-за поступка Винны удивление смешалось с потрясением при виде неведомых чар, породивших сарнвудскую тварь к жизни.
   Поцелуй затянулся - да вот только, искренне ли? Слишком много недоговорённости - и вопросов - таили эти девичьи губы.
   Наконец они оторвались друг от друга, и Винна улыбнулась.
   - Итак, - протянул Эспер, глянув на её живот.
   Брови девушки поползли вверх.
   - А я-то верила, что обойдётся без "ну и ну", - сказала она. - Эспер Белый, я искренне надеюсь, что ты прикусишь язык прямо тут.
   - Да, но... - проговорил он быстро, - ох, когда же?..
   - А сам как думаешь? В ту ночь, где мы впервые увидали вурма, в твоём древесном доме, когда же ещё?
   Холодок прокрался по спине. Выходит, Винна понесла, уже будучи отравлена тварным ядом. Разумеется, когда бы ещё.
   - Не то выражение я полагала увидеть, - хмыкнула она.
   - Просто... пытаюсь, как видишь, уложить случившееся в голове, - выкрутился он.
   - Ага, я, в общем-то, тоже. Ну и, где - ты - был, Эспер? И какого... клятого святого, она делает рядом с тобой?
   - Долгая история, знаешь ли.
   - Начни с того, как бросил меня здесь.
   Не совсем уверясь, что в точности значат её слова, Эспер кивнул.
   - Ага.
   - Ну, не тяни, отвечай же.
   - Для начала, давай, присядем.
   Винна выбрала кровать, чтобы усесться поудобнее.
   - Я ушёл вслед за вурмом и гнался за ним по пятам через весь Бейргс. Там, глубоко в чаще, я наконец нагнал его, но не в одиночку, как думал. Хесперо невесть как, но тоже выследил тварь.
   - Сам прайфек?
   - Ага. И попытался было убить меня; я так считаю, он уже знал, что с нашей службой на него покончено.
   - У-убить... п-попытался?
   - Угм. Правда, место выбрал неподходящее: я-то внизу утёса, а сам он наверху, - пришлось дать ему ускользнуть, увы. А ещё там был Фенд.
   - Прискакал, значит, прямо на вурме.
   - А в горах скрывались (угадай кто?) - сефри: люди Лешьи. Думаю, сражались с прайфеком. Точно не скажу, мне, знаешь ли, было не до того. А после объявился самолично Терновый Король, вы же со Стивеном пропали бесследно.
   - Ты так и не отыскал Стивена?
   - Нет, но я убил вурма стрелой, перехваченной у прайфека. А потом малость подрался с одним мамрийцем-монахом. Сильный был парень, неплохо мне вдарил, аж ногу сломал. Не окажись рядом Огр, лежать бы мне там с концами, будь уверена.
   - А Огр...
   - Погиб, спасая меня.
   - Мне так жаль, Эспер.
   Он только пожал плечами.
   - Я рассчитывал вскоре отпустить его, пастись на воле, просто никак случая не выпадало. Но бедолага пал в бою раньше. Как бы то ни было, Фенд, ахаха, прикончил-таки Тернового Короля.
   - Что?
   - Той же самой стрелой, что была и у меня. Как оказалось, три попытки для неё не предел. Ублюдок уже собирался опробовать заразу и на мне, когда показалась Лешья и вытащила нас оттуда.
   - Как вовремя.
   - Ага, но без последствий не обошлось. После боя я свалился с горячкой, и дела мои и вправду были плохи. Когда же кой-как очухался, Лешья разыскала нам укрытие, но я всё равно несколько месяцев провалялся волоком. Мне ни то что было не до путешествий, на ноги-то встать не мог. А после Фенд по новой разнюхал, где мы. Сел, собака, нам на хвост, причём, не в одиночку. Послушай, Винна, в здешних краях нельзя задерживаться надолго.
   - Говоришь, целых четыре месяца подряд провёл наедине с этой сефри? - переспросила она.
   - Ага.
   - Ужасно удобно, что и сказать.
   Грудь вспыхнула гневом.
   - Мы болтали, только и всего, слышишь, Винна? Бла-бла-бла и всё такое. Если кто здесь и напрашивался на что-то большее, чем простое ухаживание, так, смею заверить, не я.
   - Ты об Эмфрите, что ли? Да, признаю, он милый, но замена из него никакущая. И не он, учти, - отец моего ребёнка, - она встала с постели. - А что касается "просто-бла-бла-бесед", чтож, пускай по годам я вполне могу годиться тебе в дочери, но отнюдь не дура, чтобы упиваться ревностью. Просто я люблю тебя, потому и волнуюсь, Эспер. Знаешь, каково это - почти распрощаться с надеждой, поверив, что твой любимый и вправду мёртв? А тут ты, раз, и заявляешься, живым-здоровым, да ещё за компанию с нею? Так что не злись понапрасну и не пытайся увильнуть от ответа. Я требую одного: скажи мне, только по-честному, что между вами двоими ничего не было, и всё, забудем об этом, даю слово.
   - Ничего не было.
   Винна издала глубокий вздох.
   - Ну и ладно, - проговорила тихо.
   - Мы закончили с этим?
   - Ага.
   - Отлично.
   - И что дальше? Тебе больше нечего сказать мне?
   На мгновение Эспер прикрыл глаза.
   - Сама знаешь, что я чувствую к тебе, Винна. Но, может, лучшим выходом было бы...
   - Хватит, - пресекла она его сомнения. - Ни слова более, Эспер. В целом мире нет никого лучше тебя. Мне нужен только ты, ты один, запомни. Разве я когда-нибудь просила о чём-то большем, кроме того, что ты и так подарил мне? Хватит с лихвою и этого. - Девушка похлопала себя по животу. - Я и думать не могла, что у нас с тобой, лесничий, сладится всё, как у прочих. Да мне никогда и не обещали ни мирного очага, ни сытой жизни, и я по-прежнему не жду ничего в награду. Но запомни, что бы ни случилось, дитя у меня под сердцем - и твоё тоже.
   Он взглянул на её округлившийся живот, а память услужливо подбросила, как, когда и кем был порождён греффин.
   - Винна.
   - Что, Винна?
   Мрак побери Сарнвудскую ведьму.
   - Раз так, давай, отвезём вас в безопасное место. Куда-то, где тебе не придётся бояться ни за себя, ни за ребёнка.
   - А сам-то пойдёшь со мною, Эспер?
   - Ага.
   Радостно улыбнувшись, Винна бросилась обнимать его, тесно прижимаясь к плечу.
   - Я так тосковала по тебе, Эспер Белый. Ты даже не представляешь, как сильно. - Девушка схватила его за руки, заглядывая в лицо: - И куда же мы отправимся, а?
   Он расцеловал по очереди виннины ладошки, готовясь вымолвить радостное: в Виргенью или Назгейв, - короче, куда глаза глядят, лишь бы подальше от порчи, неустанно разоряющей мир.
   Но нет, язык словно увяз во рту, выговаривая взамен:
   - К Заячьим горам, милая, - услыхал он, как твердеет собственный голос, - там я смогу защитить нас.
   И Эспер вновь приник к её губам.
  

Глава четвёртая

Две служанки

  
   Оседлав Резвую, Энни стремительным вихрем промчалась по Выгнутому лугу. Злая усмешка растягивала губы, из груди неистово рвался громкий смех - на радость всем святым, разинь они вовремя уши.
   Как давно она садилась на лошадь, за-ради одного удовольствия прокатиться верхом? Когда-то за этим делом Энни и тратила большую часть времени, спасаясь бегством от посланцев матери, стремящихся вернуть её ко двору или для занятий. Только они вдвоём с Резвой, порою, в компании Остры.
   Ах да, Остра. Должно быть, она уже с Казио. Будем надеяться, что теперь хотя бы они вдвоём счастливы.
   Мысль эта приспустила её с небес на землю. Прежняя беззаботная Энни осталась в прошлом, и кем же она стала теперь? Всадники, что нынче следуют за ней по пятам, повинуясь приказу, не преследователи более, но преданные стражи.
   Ещё больше, чем в сопровождении, верховых толпилось впереди, где луг, следуя названию, и впрямь выгибался; Энни потянула поводья, сбавляя ход. Алое, золотое и чёрное поверх лёгкой брони, а на щитах - змея над волною. Она не узнавала ни цветов, ни эмблемы. Незнакомцы, очевидно, тренировались, выстраиваясь в каком-то военном построении, держа наготове массивные луки. Вдали маячили мишени, порядком утыканные стрелами.
   Продолжая наблюдать, Энни заметила, что один из всадников, и вовсе невеликого роста, по виду смахивает на женщину. Она укрепилась во мнении, наблюдая, как та, привстав в стременах, вскользь спускает тетиву. Стрела, подрагивая, ударила прямиком в сердце одной из мишеней. А девица, стремительно повернув боком скакуна, уже вытягивала другую из колчана.
   - Чьи это цвета? - спросила Энни капитана Эльтира, невысокого, лысеющего офицера, командовавшего её конными гвардейцами.
   - Того графа с мыса Чэвел, ваше высочество, - ответил он.
   - И что, у Кейп-Чэвела в отряде имеются женщины, носящие оружие?
   - Насколько мне известно, нет, мадам.
   Совсем скоро воины прервали своё занятие, и двое из них приблизились к Энни: сам граф и таинственная лучница.
   Они остановились в десятке кингсярдов поодаль, спешились и преклонили колено. Энни разглядела, что загадочная девушка была совсем молоденькой, не старше пятнадцати зим.
   - Встаньте, - повелела она. - И как вам сегодня, Кейп-Чэвел?
   - Неплохо, - ответил виргенец. - Как видите, проезжаюсь тут со своими кавалеристами.
   - А это, полагаю, один из ваших лучников?
   Улыбка мужчины стала шире.
   - Моя сестра, Эмили. Она среди нас, так сказать, негласно, но я не смог отговорить её от тренировок вместе со всеми.
   Девушка присела в реверансе.
   - Рада знакомству, ваше величество.
   - Вы неплохо управляетесь с луком, - сказала Энни, обращаясь к ней.
   - Благодарю вас, ваше величество, - склонилась та вновь.
   Энни вздрогнула, осенённая внезапной догадкой.
   - Не согласитесь ли вы двое проехаться недолго со мной? - поинтересовалась она.
   - Сочтём за честь, ваше высочество, - откликнулся граф.
   Взобравшись обратно в сёдла, виргенцы последовали за Энни, направившей Резвую по самому краю Выгнутого луга - как раз там, где равнина, круто осадив, уходила в россыпь болотистых риннов далеко внизу.
   - Там, должно быть, Тенистый Эслен, - проговорила вопросительно Эмили, указывая на угрюмую цепь каменных громадин, торчащих то тут, то там, выглядывая из-под листвяного навеса.
   - Так и есть, - подтвердила Энни, чувствуя подступивший к груди лёгкий холодок. Ещё одно место, где она когда-то провела уйму времени, - впрочем, как раз туда ей ничуть не хотелось ворачиваться, чего не скажешь о любимой долине.
   - Он огромен, - удивилась вслух Эмили. - Гораздо величественнее, чем тот, что в Рейли.
   - Ну, полагаю я, здесь просто погибло гораздо больше народу, - пояснила она.
   - Ох, - пробормотала девушка несколько сконфуженно, словно внезапно вспомнив, сколь много родичей Энни недавно упокоилось под сенью этих сумрачных стен.
   - Идём отсюда, - поморщилась она. - На Инисе есть вещи и повеселее могил.
   Энни поддала Резвой шпорами, заставляя ускорить бег, а остальные без труда приноровились к заданному галопу. Похоже, что к сёдлам им обоим, графу с сестрой, было не привыкать; ей хватило и взгляда, увериться в подозрении.
   Наконец, подведя кавалькаду к подножью холмов-близнецов, Том-Уота и Том-Каста, она задумчиво воззрилась на Змея, каменистое ущелье, чей резкий спуск некогда использовала, дабы, затерявшись в риннах, избежать погони. Нет, не сегодня, молвила про себя. Взамен Энни провела гостей до травянистых склонов Том-Каста, потом взяла в сторону, и они пустились в окружную, покуда не достигли самой верхушки холма, здоровенной оголённой пустоши, откуда выгоднее всего было обозреть весь остров целиком - с этакой высоты Инис лежал как на ладони.
   - Вы только погляньте, какая красота! - задохнулась от восторга Эмили. - Видать всё, куда ни посмотри!
   Энни бывала здесь добрую сотню раз, если не больше; но ни разу со дня возвращения в Эслен. И сама была порядком удивлена, обнаружив, что и для неё просторы родного острова смотрятся неожиданно ново.
   На востоке величественно вырастал Эслен, во всём великолепье триады городских ярусов, увенчанных махиной многобашенного замка. На севере струила поток река Свежести, вливаясь в огромное озеро, и высился Королевский Поэл, не так давно затопленный её дядей Робертом, - теперь же красуясь до рези в глазах сотнями кораблей, с развевающимися цветами Лира, Кротении и Хорнладха. К югу тянулись чередой, кроясь в зыбком тумане, ряды риннов, - туда, где в свете полудневного солнца мерцали, словно рыбья чешуя, воды могучего Колдуна. На западе же...
   - Торнрат, - вздохнул граф.
   - Ни разу не выходило представить его наяву, - пробормотала Эмили.
   - Мощнейшая из стен, когда-либо построенных руками маннийцев, - медленно проговорил капитан Эльтир.
   Что было, то было. Инис, если говорить об острове, зарождался при слиянии двух рек, Свежести и Колдуна, там, где оба потока впадали в Пеннопреломный залив. Торнрат разрезал глубокую эту бухту практически пополам - исполинской, цвета слоновой кости, каменной стеной, растянувшейся более чем на три лиги длиною. Семь высоченных башен уходили в небо, а через каждую из семи арок влёгкую могла проплыть навстречу друг другу пара кораблей, без труда разминувшись. Семьсот лет прошло с той поры, как была возведена крепость, и ни разу ещё Эслен не был взят с моря.
   - Всё это настолько... велико, - прошептала Эмили. - Спасибо, что показали мне Инис, ваше величество. - Глаза её оживлённо сверкали.
   Энни кивнула.
   - Ну, в конце концов, ради чего же ещё стоило преодолевать столь тяжкий путь?
   Она повернулась к брату девушки.
   - Зачем вы привезли с собою сестру, Чэвел? Уверена, она была бы в большей безопасности, оставаясь в Виргенье.
   - Увы, но я так не думаю, - ответил граф. - Её вполне могут захватить в заложники, так сказать, для пущего убеждения, подбивая меня вернуться обратно. Здесь, по крайней мере, я могу приглядывать за ней.
   - Во всяком случае, - проговорила Эмили задумчиво, - я бы предпочла оставаться с братом, нежели в безопасности. Здесь, рядом с вами, так захватывающе.
   - А что возьмётесь делать, соберись ваш брат на войну?
   - Я надеялся, ваше величество согласится на небольшое одолжение, - вставил слово граф.
   - И какое же, Чэвел?
   - Возможно, некой даме случится нужда в придворных девицах... - Он затих, осёкшись в подобии смущения.
   - Вот как? - протянула Эмили. - А почему я не могу поехать с тобой? - Она развернулась к Энни. - Швея из меня, по правде, так себе.
   - Возможно, я смогу обустроить всё так, чтобы угодить вам обоим, - сказала Энни. - У меня не достаёт горничной, а ваш брат в любом случае остаётся покуда при мне, ну, по крайней мере, на какое-то время. Хочу лично удостовериться, что из себя представляют ваши люди.
   - Боюсь, это чересчур великодушно, со стороны вашего величества, - проговорил граф.
   - А ещё немало опасно, Чэвел. Любая из моих девушек под угрозой, всегда и везде.
   - С ножом и клинком я управляюсь не хуже, чем с луком, - вмешалась Эмили.
   Поджав губы, мужчина метнул в сторону сестры короткий взгляд, вероятно, желая ей замолкнуть.
   - Это правда, - признался он спустя короткую паузу. - Она и не такое сдюжит. Риск кроется везде, ваше величество, скажу я. Может, вы и притягиваете к себе опасности, но, насколько я слышал, вы также неплохи и в умении их отражать. А держаться поблизости с сестрой... это и вправду куда большее, на что я смел надеяться.
   - Ну, не могу ничего обещать наверняка, но можно попробовать... пару-тройку дней; посмотрим, удастся ли нам поладить.
   Эмили радостно захлопала в ладоши, едва сдерживаясь, чтоб не захихикать. Чтож, ничего не скажешь, смотрелось многообещающе.

***

   Несколькими звонами спустя, пребывая в Горниле Войны, греющийся под солнцем Выгнутый луг с его наполненным свежестью воздухом казался ей чем-то неимоверно далёким. Угнетало не столько отсутствие окон, стесняла сама комната, увешанная массивными картинами, памятующими о славном боевом прошлом семейства Отважных. Особенно тяготило одно из полотен, выделяющееся из прочих. Строй за строем сплочённые в боевом порыве толпились на нём воины, изображённые со спины, причём так, что с самого низа рамы видны были только верхушки шлёмов, а уже следующим рядом проступали головы, ещё выше - силуэты по грудь. На гребне холма высилась женщина, закованная в броню, опять же спиною к зрителю, но притом оборотясь головой к внимающим ей мужчинам. Волосы её рдели пламенем, свитые блистающими прядями, а глаза сверкали, словно раскалённые добела. Жестокие, жуткие. Нечеловеческие. Губы были едва приоткрыты, а шея напряжена, как если бы предводительница готовилась вскричать.
   Пред воинами смутно вырисовывалась окутанная туманом массивная цитадель из багрово-чёрного камня, а в серой хмари, казалось, ворочались гигантские тени.
   Джения Отважная в разгаре той, последней, самой ужасающей битвы, что случилась здесь, на месте, где стоял теперь Эслен.
   Джения Отважная, сохранившая жизнь одному из скаслоев, ставшему тайным узником королей Кротении... до того дня, как Энни выпустила его из застенков.
   Следуй за мной, говорила та. Следуй за мной, дочерь-и-королева.
   - Ваше величество, если вам предпочтительней иное время...
   Артвейр.
   - Нет, - проговорила Энни, встряхнувшись и возвращаясь к реальности. - Я в порядке. Меня просто заинтересовало, откуда художник знал, как выглядит Джения Отважная.
   - Он и не знал, - ответил Артвейр. - Моделью послужила леди Элионор.
   - Тётушка Элионор?
   - Нет, бабка вашего отца, носившая то же имя. Меримот, до замужества, но её мать приходилась из той ветви Отважных, что жили в Минстере-на-море.
   - Значит, вот какой она была...
   - Ну, когда я её повстречал, миледи, разумеется, выглядела уже не так. Однако, она не утеряла былой красоты и с возрастом. Но почему вы интересуетесь этим так настойчиво?
   Потому что едва не распрощалась с невинностью в её крипте.
   - Да так, - ответила уклончиво.
   Пожав плечами, герцог указал на карту, разложенную на столе.
   - Сир Файл возьмёт в блокаду Копенвис, чтобы предотвратить возможное подкрепление с моря. Враги будут ждать наземной атаки, поскольку это лучший (и быстрейший) способ захватить город. Тот, скажем честно, строился не в расчёте на осаду, гористая местность вокруг с лёгкостью подходит для обстрела осадными орудиями. Это означает, что ханзийцы попытаются сойтись с нами где-нибудь на равнине Маог Ваоста, не дожидаясь, пока мы подступим ближе.
   - И значит?..
   - Поэтому я и предлагаю зайти с другой стороны, пойдя, скажем, в обход, а именно: продвинувшись немного восточнее, и тем самым запутав врага, чтобы после, вернувшись по собственным следам, навязать бой.
   Палец кузена описал дугу, уткнувшись в искомую точку.
   - Необходимо послать небольшой отряд конников туда, где ханзийцы примутся ожидать прорыва линии обороны, поставив задачу разбить лагерь, тем самым провоцируя поджидающие нас вражеские силы перейти на осадное положение. Они, несомненно, получат приказ отступить назад, к Поэлсайлду. А мы к тому времени сможем занять выгодную нам самим позицию.
   Энни согласно кивнула.
   - Раз вы полагаете, что это наилучший путь, дерзайте.
   - Разумеется, допустимо снять с места больше военных сил, однако это ослабит Эслен; да и маневренность замедлит. Думаю, Копенвис и без того падёт в два счёта, если мы подналяжем как следует одной кавалерией на пару с лёгкой пехотой.
   - Чтож, тогда рискнём так. Но раз уж расчёт ведётся, по большей части, на всадников, думаю, будет разумно взять с нами и графа Чэвела.
   По лицу Артвейра пробежала едва заметная хмурая тень.
   - Репутация графа заслуживает доверия, не спорю, - проговорил он. - А его конные лучники, говорят, не имеют себе равных. Но отряд перешёл ему от отца, а сам он пока что не проходил проверки боем. Кроме того, меня беспокоит вопрос его лояльности престолу.
   - Думаете, преданность, выказанная им мне, притворна?
   - Не знаю, что и думать, - в том-то и вся проблема, ваше величество. Он чужак, и мне не известны его мотивы.
   - Разве тогда не лучше будет испытать его сразу, не откладывая дело на потом?
   - Допускаю такую возможность, однакож, позволить Кейп-Чэвелу ехать бок о бок с вами...
   - Вот только не начинайте снова, прошу вас.
   Герцог скривил лицо, явно будучи не прочь вновь затронуть давешнюю тему, но вместо рвущихся с языка слов лишь молча покачал головою.
   - Испытаем же графа, - повторила Энни.
   - Как вам будет угодно, ваше величество. А теперь, нельзя ли нам переговорить насчёт обороны побережья...

***

   Совещание заняло ещё пару звонов, а после Энни направилась в свои комнаты, готовясь наконец-то отдохнуть. Она едва начала раздеваться, когда расслышала лёгкое постукивание у дверей. Набросив на плечи халат, отправилась поглядеть, кто там.
   Разумеется, стук исходил от охранника-сефри.
   - Прошу прощения, ваше величество, - проговорил он, - но кое-кто просит вас об аудиенции.
   - Прямо здесь, в моих покоях?
   - Ваше величество, это матушка Уун.
   - Ах, - она давным-давно не видала древней сефри. А за той не водилось привычки заявляться беспричинно.
   - Тогда пропустите, - велела стражу, - и отыщите её любимого чая.
   - Слушаюсь, ваше величество.
   Несколько мгновений спустя на пороге показались две сефри.
   Матушка Уун была стара даже по меркам своего народа, а те, как помнится, жили не одну сотню лет. И в сумеречном свете, проникающим в комнату через окно, было видать, как напряжённо на лице её проступает тёмная паутина вен сквозь полупрозрачную кожу. Волосы старой сефри были скручены в косу, столь длинную, что та обвивала талию тройным рядом, навроде кушака.
   Спутница матушки смотрелась совсем юной, впрочем, имея дело с сефри, вопрос возраста всегда был трудно проясним. Овальной формы лицо, темноватые глаза; слегка кривящиеся, словно на грани протестующей улыбки, губы.
   - Ваше величество, - кланяясь, приветствовала Энни матушка Уун. - Могу ли я представить вам Неренай из Дома Серн?
   Юная на вид сефри вновь поклонилась.
   - Видеть вас - одно удовольствие, ваше величество.
   Голос был с лёгкой, но приятной хрипотцой, однако мелодичный акцент распознать не удалось.
   - Как и мне, - высказалась вслух Энни. - Но чем я обязана такому визиту?
   - Подразумеваете, вторжению, так будет точнее, - вмешалась матушка Уун. - Прощу прощения за столь поздний час прихода. Я не задержу вас надолго.
   - Будьте добры, присаживайтесь тогда, - предложила она жестом.
   Обе гостьи устроились на скамье, а Энни заняла рабочее кресло.
   Взгляд старой сефри, казалось, буравил её, добираясь до самой сути.
   - Ваша сила растёт, - наконец заявила та напрямик. - Вижу, как марево её клубится вокруг, подступает, окутывает. Каждый раз, закрывая глаза, я всё чётче ощущаю ваше присутствие.
   Внезапно до Энни дошло: она и впрямь неимоверно рада приходу матушки Уун, - нет, почти счастлива, что нашёлся хоть кто-то, с кем можно поговорить, и кто не сочтёт её безумицей.
   - Я... со мной происходит нечто странное. Я совершаю вещи, которых порой не понимаю, словно во сне. А в голову приходит такое... - Она издала мучительный вздох. - Не разъясните ли вы двое, что творится со мною?
   - Ну что ж, мне по плечу далеко немногое, но, будьте уверены, для того мы с Неренай и здесь, чтоб поделиться всеми знаниями, что имеем.
   Как раз подоспели с чаем, и Энни нетерпеливо поёрзала, ожидая, пока гостьи не отопьют по глотку.
   - Я вижу женщину, - продолжила она, - в огненном ореоле, исполненную силы. Она помогает мне, но я не знаю, можно ли ей верить.
   - Женщина? Не одна из Вер?
   - Нет, скорее, их убийца, - ответила Энни.
   Глаза матушки Уун расширились, будто бы от удивления.
   - Как интересно, - протянула старая сефри. - Даже не знаю, что бы это значило, а, Неренай?
   - Веры суть советчицы, - добавила её спутница.
   - Не сказать, что хорошие, - саркастически заметила Энни.
   Младшая сефри пожала плечами.
   - Это правда, у всесилия Вер имеются пределы. Вернее, имелись. Но они - те, кто видит незримое в потоке великих сил, что неподвластно прочим. И у них водятся последователи в мирской юдоли.
   - Да уж, - подтвердила Энни, - встречалась я с парочкой этих особ. Помнится, они меня и похитили.
   Нахмурившись, Неренай сцепила пальцы рук.
   - Женщина из пламени, должно быть, ваш арилак, - заявила матушка Уун, - а тот может выглядеть как угодно.
   - А... ри-лак?
   - В старинных преданиях о том, что есть и откуда пошли престолы, водятся упоминания о нём, как своего рода проводнике, направляющем тех, кто владеет могуществом, достаточным, чтобы претендовать на престол силы. По крайней мере, в этом она - ваш союзник, уверяю.
   - Лучше спросите себя о другом, - вставила Неренай, - что за совет могли дать Веры, раз арилак решил, мол, тот не для ваших ушей.
   - Я говорила с их призраками, - вспомнила Энни. - И не слыхала ни слова о том, как и почему они умерли.
   - Возможно, Веры и сами пребывали в неведении. А может, дело в том, чему, как опасался арилак, они могли научить вас позже.
   - Тогда огнерождённая не из тех, кому следует доверять, верно?
   - Разумеется, я бы усомнилась в истинности всего, что она - ох, вернее, оно, - говорит вам. Как знать, возможно и вправду желая, чтобы вы отыскали и добыли престол седоса, но наиболее... явным путём из возможных. Однако могут существовать и другие, трудней и окольней предложенного, знание о которых арилак утаивает от вас. Помните, если оно попросит вас пойти на то, что сочтёте неверным, не мешкайте и надавите силой, требуя отыскать иной выход.
   - То есть, если она предложит отрезать руку...
   - Я бы засомневалась, а надо ли, - вставила Неренай. - Следуйте за арилаком, но не слепо. Будьте осмотрительны.
   Матушка Уун покачала головой.
   - Я предвидела возможное его появление, ещё в первую нашу встречу подозревая, что оно обнаружило вас, но тогдашних моих знаний было недостаточно, чтобы помочь. Вот почему я послала за Неренай. Как раз её клан и хранит подобные секреты. Она поможет направлять вас, - улыбнулась, - направлять, чтобы совладать с проводником.
   - Я к вашим услугам, моя королева, - почтительно произнесла Неренай.
   Мгновение Энни пристально изучала обеих. Отчасти ей отчаянно хотелось верить в искренность намерений молодой сефри, но страх, вдруг и та окажется соглядатаем, не угасал. Вот в чём кроется беда быть королевой: в неминуемой невозможности всецело довериться никому вокруг. Ибо внезапно там, где прежде тебя окружали друзья, видишь одних только незнакомцев.
   Но разве я пустилась на это, не имея цели? - подумалось вдруг. Разве причины, повергшие её стать нынешней Энни, с той поры обесценились?
   - Прежде чем я выскажу своё решение, хотелось бы спросить ещё кое-что, - проговорила она вслух.
   - Как соизволите, ваше величество.
   - Как вы, должно быть, знаете, я освободила Узника. И мой поступок не грозит ничем хорошим, верно?
   - Так и есть.
   - Насколько всё плохо?
   - Хуже, чем можно было представить, - подтвердила её подозрения пожилая сефри, - пускай, я и не могу предположить ничего определённого.
   - Он дал слово, что исправит порушенное, я про закон смерти, и тому подобное, а после умрёт сам.
   - Да, и он проделает обещанное, конечно, - и то, и другое. Иное дело, увы, в том, что случится между разумеемым "тогда" и понимаемым "ныне".
   - Но прошли уже месяцы...
   Древняя сефри зашлась хриплым, вроде вороньего карканья, смехом; а по губам Неренай пробежала тонкая усмешка, казалось, только и ждавшая своего часа.
   - Узник выжидал две тысячи лет кряду, ваше величество. Несколько месяцев для него - всё равно что вдох и выдох.
   Энни сама испустила тяжёлый вздох.
   - Знаю, вы предупреждали меня, но тогда я не видела другого выбора.
   - Понимаю, - согласилась матушка Уун. - В противном случае, поступили бы иначе.
   - А вы достоверно знали, как я поступлю?
   - Ну, скажем, была почти уверена в своём предвидении.
   - Тогда почему не предостерегли меня насчёт неминуемых последствий?
   Матушка Уун осторожно опустила чашку на небольшой столик перед нею.
   - Как я и сказала, дурно было освобождать его, но гораздо ужаснее было бы, погибни сами. Ибо вы - единственная, кто вправе претендовать на престол седоса, Энни, вы и никто боле. Только так мы обретём искупление.
   - Искупление?
   - Старые долги, дела минувших дней, касаемо одних только сефри. Я не вольна разглашать большее чужакам.
   - Значит, вот почему сефри служат мне?
   - Покуда Узник был заключён в темнице, мы были связаны клятвой приглядывать за ним. Теперь же свободны в решении содействовать вам, и быть посему. В миг, когда с него спали узы, наши воины явились отыскать вас.
   - И тем самым спасли мне жизнь, я помню. Не говоря уже о том, что помогли отбить замок. А теперь вы хотите снабдить меня девушкой в услужение. Но я не понимаю причин, что ведают вами, матушка Уун.
   - Ибо ты одна в силах исправить всё, - ответила старая сефри. - И я не скажу ни слова более, иначе мои откровения вторгнутся в ваш разум губительной отравой. А теперь, ответьте, хотите ли получить Неренай или нет? Вы вольны отказаться; в любом случае, отказ ничего не изменит.
   Внезапно нахлынувшая паника стиснула сердце, сдавила горло, обступила, куда ни глянь, - вроде того, как туго пришлось Энни близ городских ворот.
   Да нет же, не надо мне ничего! Ни воссесть ни на какой престол седоса, ни спасти мир! Я просто хочу назад, к Казио и Остре, скитаться вновь по дорогам...
   - Ваше величество? - озабоченно нависла над нею с вопросом пожилая сефри.
   Энни поняла, что бессознательно позволила слёзам стечь по лицу. Мотнув головой и стряхнув назад волосы, выпрямилась, с силой сводя вместе лопатки.
   - Неренай из Дома Серн, я была бы польщена, позволь вы себе присоединиться к моим дамам. Но вы обязаны понимать, что идёт война, и мне никуда не деться от боя, так что опасность может грозить и вам...
   - Мы, сефри, всегда ходим под угрозой, - прервала её Неренай, - я премного благодарна и сочту за честь принять ваше приглашение.
   Странное чувство посетило Энни, будто бы по спине протанцевал крошечный всполох пламени, вспыхнув и тут же погаснув.
   Ты заблуждаешься, молвила над ухом огнерождённая.
   Возможно, но ошибка эта - целиком моя, и только моя. Запомни, мне самой принимать решения, что верно, а что нет.
   Полное довольства насмешливое хихиканье прозвенело в ответ. А после призрачное тепло угасло окончательно.
  

Глава пятая

Буря в Ханзе

  
   Нейл расстегнул крепежи нагрудника и, морщась от боли, скинул тот на пол. Глянул на мрачного двойника, отражающегося в начищенной до блеска (без единого пятна), гладкой как зеркало, поверхности лат, и глубоко вздохнул.
   В дверь крохотной комнатушки легонько постучали.
   - Входите, - откликнулся он.
   Дверь распахнулась пошире - на пороге стояла Элис, изумительно хорошенькая в своём жёлтом платье.
   - Мои поздравления, - проговорила она.
   Он безучастно кивнул в ответ.
   - Благодарю.
   - Не сказать, что кажетесь больно счастливым, - заметила фрейлина. - Дайте-ка, угадаю почему. Небось, разочарованы, что противник бежал, словно побитый пёс.
   - Он отозвал вызов, - ответил Нейл.
   - Ну, вы же гнались за ним, - сдавленно засмеялась Элис.
   Пожатие плечами отдалось острой болью в лопатке.
   - То-то и печалюсь.
   - Как, неужто ждали иного исхода? Скажите ещё, что вся затея, от и до, была не уловкой, в расчёте взять ханзийца на испуг?
   - Я не блефовал, если об этом, - сказал Нейл. - В противном случае он бы отродясь не повёлся. Ничто так сильно не пугает человека, жаждущего избежать смерти, чем встреча лицом к лицу с противником, которого покинуло желание жить.
   - Ах, значит, вы утеряли смысл жизни?
   - Одна моя рука (та, что держала меч) совсем плоха, а другая - и того хуже. Без рук же что толку в навыках, отложившихся в памяти; даже будучи сильнейшим мечником, словами победы не одержать. Что мне остаётся, так вооружась безразличием, идти в каждый бой, как последний. Нет, я не собираюсь кончать с собою, уверяю вас. Но следующий противник, случись что, вполне может не дрогнуть, и тогда - будь что будет.
   - Просто вы ещё не до конца оправились от ран.
   Нейл мрачно улыбнулся.
   - Сомневаюсь, что дело изменится к лучшему, когда те заживут окончательно.
   - Нет, ну взбодритесь же хоть чуточку, сэр рыцарь. Нынче вы победили, причём, вернее прочего. Прилюдно унизить сэра Аларейка - куда как лучше, чем просто убить его. Поздно брать на попятный - история всё крепче пускает корни, а слухи разлетаются и того быстрей: мол, эф Готфера пал духом, лишь завидя вас издали... а глаза ваши, цитирую, пылали притом аки солнце и ширились махом в добрую тарель, да так что никто не смел и головы поднять, ибо словно сам святой Лой во плоти явился на землю. И ни один смертный не смог восстать супротив вас.
   - Значит, глянуть толком никто не мог, а глаза, как там... с супницу, поди рассмотрели ж?
   - Ну-ну, ищите и дальше волосья пониже задницы, - хмыкнула Элис, - заместо того, чтобы пойти и наплодить пару-тройку чудесных детишек, благо желающих этим вечером не оберётесь. А поскольку упражняться в бою вы больше не способны...
   Вздохнув, Нейл продолжил разоблачаться, сбрасывая остатки доспехов.
   - Я не себя подразумеваю, если на то пошло, - уточнила Элис.
   - Что-нибудь ещё, леди Берри?
   Сложив руки на груди, она опёрлась плечом о дверную раму.
   - Сэр Нейл, вы и двадцать второй зимы своей не разглядели-то как следует. Не рановато ли строить из себя разбитого в пух и прах старикашку?
   - Покорнейше благодарю за заботу, леди Берри, - выразил признательность Нейл, - даю слово, со мною всё обойдётся.
   - Уже ухожу, - вздохнула она. - Устала я с вами, честно. Ах да, заходила-то зачем, совсем позабыла, - передать кой-что. В здешних краях мы задержимся ещё на денёк, а в путь двинемся завтра, с петухами.
   - Спасибо за предупреждение, буду наготове.

***

   С тех пор, как вереница всадников устремилась вглубь Ханзы, дорога, ставшая малость приличнее, ползла себе меж невысоких холмов, минуя широкие поля пшеницы, чью стражу неусыпно бдела россыпь фермерских усадьб, то и дело возникавших перед глазами. Мужчины, трудящиеся в поту лица, изредка поднимали головы, чаще соловело наблюдая за проезжающей рядом кавалькадой; но как-то раз им случилось миновать пару невысоких белобрысых девчушек, что, хихикая, помахали вслед всадникам, а после убежали прятаться за заброшенным амбаром. Мюриель ещё долго наблюдала, как любопытные девицы кидают украдкой на послов заинтересованные взгляды, покуда строения наконец не скрылись из виду.
   - Здесь почти что как в Срединных землях, - задумчиво сообщила она Элис.
   - Фермеры, как ни крути, везде одинаковы, - проговорила та, - независимо, говорят ли они на ханзийском или олманийском.
   - Интересно, заботит ли их грядущая война и кто окажется в той победителем?
   Элис уставилась на неё.
   - Вы что, шутите?
   - Да нет, ты же первая сказала: они всего лишь крестьяне. Их жизни ничуть не изменятся, кто бы ни стал собирать налоги.
   - О да, не спорю, а тем временем - военным, напомню, - поля их окажутся разграблены, а дочери обесчещены, неважно какой из сторон. Сыновьям же забреют лбы, коль в том случится нужда, а когда они околеют, их мёртвыми телами забросают замковые рвы, поскольку парням этим знамо одно дело, с какой стороны мотыгу держать, - но никак не оружие. Возможно, селянам и всё равно, кто с кем сойдётся на поле брани - и кто победит, но никто из них, пребывая в здравом уме, не пожелает, чтоб огнём и мечом прошлись по их собственным землям.
   - Кротенийская армия никогда не станет... не опустится до мародёрства, - заявила Мюриель.
   - Станет-станет, обещаю вам. Не впервой, небось.
   Убеждённость, царившая в голосе фрейлины, потрясла её.
   - Расскажи мне.
   Элис отвернулась.
   - Неважно, - передёрнула плечами, - не самая подходящая тема для королевского слуха. Мне следовало сразу прикусить язык.
   - И то верно, но долг слуги - потакать королевским прихотям. Продолжай, раз уж начала.
   Нашарив вожжи, Элис принялась изучать лошадиную гриву.
   - Воспоминания эти из давнишних, - начала она тихо. - Самой мне в ту пору было лет пять от силы. Родня - не из зажиточных, как понимаете. Отцу не хватало денег даже подлатать наш дряхлый мэнор, кой в какие комнаты было попросту не зайти, настолько прогнили полы. Река сменила русло ещё до моего рождения, и добрая половина наших полей оказалась заболочена. Как итог, при земле оставалось лишь с пяток семей. Не упомню уже ничьих имён, кроме одного, - Салли, ибо та была моей нянюшкой. Думаю, в ту пору ей стукнуло зим двенадцать. Рыжие волосы... грубые, шероховатые руки. Знаю, она пела мне весёлые песенки, жаль, как назло, на память ничего не приходит.
   А одним прекрасным днём перед нашими дверьми объявилась целая толпа. Странные, нездешние, чужаки, словом. Кто-то остался в доме, прочие раскинулись лагерем в полях. Помню, отец ещё горячо спорил с ними; конечно, происходящее было мне в новинку, но о большем я не задумывалась. И вот однажды, будучи дома у Салли, та сказала мне, мол, начнём-ка играть в прятки, чур, твоя очередь - затаиться в сарае. Она вела себя очень смешно, но я даже чуток испугалась. Салли завела меня повыше, на сеновал, и велела сидеть тихо, очень тихо, как мышка, и не шуметь, что бы ни случилось. А потом вошли чужаки, мужчины, и силком вынудили её снять одежду.
   - Нет, Элис, не надо...
   - О да. Я понятия не имела тогда, что происходит и что делают с Салли, но одно могу сказать точно - ей было больно, очень больно; я же молчала, ни выдав себя ни словом, как обещалась. А после, когда мужчины ушли, Салли зарыдала - и ещё долго, до вечера, глотала слёзы. Я, конечно, всё рассказала отцу. Помню, он поцеловал меня и спросил, трогал ли кто меня саму, и когда я ответила "нет", заплакал тоже. А после добавил, мол, ничего не поделаешь. Мы на войне, вот что сказал он мне тогда.
   - Козийское восстание.
   - Точно.
   - Что с них взять, козийцы - скоты скотами.
   - Мужчины, столовавшиеся в нашем доме, рыцари да конные латники, были не из Кози, нет, их послали из Эслена. Разумеется, кто есть кто дошло до меня гораздо позже, как и многое другое, что творили в округе эти... бравые воины, живя на наших землях. А вскоре меня забрал к себе ковен.
   - Когда случился бунт, Уильям только-только воссел на трон, - вступилась за мужа Мюриель.
   - Какая разница, кто был королём. Войскам нужна провизия. А людям... мужчинам, что состоят в их рядах, приходится воевать, - возможно, что и гибнуть; близость же смерти странное творит с людьми... страшное. Меняет, что ни говори.
   - Но не извиняет.
   - Нет, и надеюсь, что ублюдок, дурно обошедшийся с Салли, сдох в мучениях. Я никого не оправдываю, просто свидетельствую.
   - Не все мужчины таковы, как ты описала.
   - Нет, конечно. Но и один из ста - уже перебор, а их, увы, больше, гораздо больше, чем кажется, - ответила Элис.

***

   Тем же днём, после полудня, прямо перед глазами послов зародились по дороге высящиеся гигантскими шпилями облачные замки, мерцая словно раскалённые добела. Выросли совершенно из ниоткуда, и Мюриель ощутила, как теряет дыхание при виде такой невообразимой красоты. Время от время изгибы синевато-снежных зигзагов резко сигали меж туч или аккурат к самой земле, но львиная доля жара (и пламени), похоже, ушла прямиком в сердце грозового шквала. Элис, казалось, была увлечена зрелищем ничуть не слабее её самой.
   Сколь много прекрасного, оказывается, таится в мире, когда находишь время это заметить. Знать бы ещё, отчего вспоминается о том лишь в подобного рода странствии?
   Провожаемое с севера полыхающим заревом, солнце невозмутимо клонило путь к лесной чаще на западе; но не успело оно достигнуть приюта, как перед всадниками возникло зрелище иного толка. Поначалу, правда, выглядя обычным облаком пыли на горизонте; но вскоре в просветах замелькали флаги, а с ними - багровые отблески заходящего ко сну светила, отражающиеся от начищенной до блеска латной брони.
   Мюриель ненароком вспомнились давешние беззаботные девчушки, и спину тут же объял липкий, давящий холод.

***

   - Сколько их, как думаете, сэр Нейл? - спросила она рыцаря, покуда ханзийское полчище подползало ближе. Позиция для обзора оказалась выгодной: самая вершина холма с отличным видом на длинную, но не глубокую долину. Эрадал развернул родовое знамя; и отделившийся от соратников авангард во весь опор помчал им навстречу.
   Нейл указал на марширующую колонной, по четверо в ряду, пехоту, что, казалось, растянулась хвостом на добрую лигу.
   - Видите знамёна? - спросил он.
   Мюриель согласно кивнула. Трудно не заметить развевающиеся по ветру полотнища, каждое в несколько кингсярдов длиною. На ближайшем красовалась большая рогатая рыбина. Два других колыхались в отдалении, не разберёшь, что к чему.
   - Под каждым следует не меньше тысячи, или около того, солдат. Считай, целая харджи*.
   - Харджи?
   - Ханзийская армия организована не как наша, - пояснил Нейл. - В Кротении лорды созывают рыцарей, а рыцари приводят с собой вассалов, пехотинцев, - наконец, набранных в рекруты пейзан, если потребуется. Каждый сам за себя, понимаете, люди собираются подле тех, кому привыкли повиноваться.
   - Но в Ханзе не так?
   - С конницей дела обстоят, как и у нас, с полевыми ж войсками - иначе. Там тройное подразделение: меньшее - сотня, вейрду; далее, десяток вейрду составляет ханзу, тысячу; а три или четыре ханзы - харджи, вроде церковного легифа.
   - Звучит, словно всё подчинено строгой иерархии.
   - Так и есть, - ответил Нейл.
   - Но если в ханзе всего тысяча воинов, отчего их страна именуется на тот же лад?
   - Никогда над этим не задумывался, - пожал плечами Нейл. - Возможно, лорд Эрадал прояснит дело.
   Мюриель окликнула ханзийца, и тот, пустив лошадь рысью, подскакал ближе.
   - Ваше величество?
   - Мы тут удивляемся, отчего ваша родина зовётся созвучно войсковому отряду?
   Легкое недоумение, недолго пробывшее на лице мужчины, сменилось улыбкой.
   - Понимаю, традиция эта идёт из нашей истории. Ханза - нечто большее, чем просто тысяча воинов; священный символ, братство, если хотите, союз, благословлённый святым. Бывали времена, мы не имели ни вейрду, ни харджи; но ханза... ханза всегда пребывала с нами. Она - суть фундамент нашего королевства; в преданиях говорится, что когда мы впервые ступили на эту землю, то завоевали её силами одной лишь ханзы.
   - Будьте уверены, Кротению с ходу вам столь малым числом не взять, - сообщила ему Мюриель.
   - Йа-йа, но присмотритесь получше, ваше величество: что до людей, у нас их и так немало.
   Тем временем верховые почти достигли вставшее лагерем на холме посольство. Во главе отряда виднелся рыцарь в цветах дома Рейксбургов, при мече и изогнутом вурме на боку. На шлёме его покачивался плюмаж из конского волоса. А за спиной скакало человек двадцать свиты.
   Остановившись поодаль, он выпрямился и снял шлём; как оказалось, под забралом скрывался совсем ещё юноша. Высокие скулы, бледно-золотистые волосы и глаза, зелёные словно мох.
   Эрадал, успевший, меж тем, спешиться, преклонил колено.
   - Ваше высочество, - обратился приветственно.
   - Прошу вас, вставайте, Эрадал, и представьте меня своим спутникам, - перебил того вновь прибывший.
   Посланник выпрямился.
   - Королева-мать, Мюриель Отважная из Кротении, имею честь представить вам его королевское величество. Принц Беримунд Фрам Рейксбургский.
   - И мой поклонник, - сказала утвердительно Мюриель.
   - Самый неудачливый из поклонников, - уточнил юноша. - Нелестнее всего быть отвергнутым не единожды, но раз за разом; и теперь, видя вас лично, я вдвойне, нет, втройне, повержен в уныние. Ваша непревзойдённая красота славна легендами, но и те справедливо блекнут пред истиной.
   Мюриель попыталась было сказаться польщённой, пряча в глазах смущение: но мальчик был почти вдвое моложе её, а речь его звучала скорее отработанной, нежели искренней.
   - Имея столь сладкозвучный язык, вы могли бы и лично, а не через послов, добиваться моей благосклонности, - добавила она. - Хотя, будем честны, даже святому Эдхену не удалось бы переубедить меня в час траура.
   Беримунд улыбнулся, сжав губы.
   - Я надеюсь жениться на женщине столь же стойкой, как вы, миледи. Хотел бы и я быть оплакиваем в свой час не менее сильно.
   Щёки принца слегка заалели, а по лицу проползла застенчивая тень. Чудно звучит, но от внезапно нахлынувшего смущенья он принял и вовсе уж юный вид.
   - Будем надеяться, ещё долго никому не придётся скорбеть по вам, - сказала Мюриель.
   Он коротко кивнул.
   - Долг и кровь, текущая во мне, обязывают сказать вам кое-что вдобавок, Беримунд. Войско, что вы ведёте... надеюсь, оно движется не к границам моей страны.
   - К границам, да, но нашим, - подтвердил принц, - однако не я стою во главе. Что же до меня, то я послан сюда, миледи, сопроводить вас в Кайтборг.
   - Это очень мило с вашей стороны, но я уже имею при себе эскорт, и он меня вполне устраивает, - заявила в ответ Мюриель.
   - Король, мой отец, на этот счёт был абсолютно непреклонен. Присутствие Эрадала требуется в другом месте.
   - Ваше величество... - начал было тот, но принц оборвал его на полуслове, внезапно затвердев голосом.
   - Эрадал, пожелай я дать вам слово, то сказал бы об этом. Мой человек, Илвхар, передаст дальнейшие указания, я же сопровожу отсюда её величество.
   Он развернулся к королеве.
   - Ваших людей доставят обратно, они доберутся до границы в целости и сохранности, даю слово.
   - Мои люди, говорите? Нет, я не намерена отпускать их восвояси.
   Юноша покачал головой.
   - Можете оставить при себе горничную и одного телохранителя, но остальные пускай поворачивают коней.
   - Это возмутительно, - проговорила Мюриель. - Меня заверили, что старые соглашения будут соблюдены.
   - Эрадал был не вправе бросаться такими гарантиями, - ответил принц. - Ваша страна объявлена Святой Церковью еретиками. Все прежние договорённости более не в силе.
   - Вы вправду верите в то, что сказали?
   На мгновение по лицу мальчика вновь пробежала тень неловкости, но затем губы его сжались в тонкую линию.
   - Не стану опускаться до спора, миледи. - Он кивнул в сторону Нейла. - И от вашего человека тоже не собираюсь ждать бессмысленных доводов.
   - Вы намереваетесь пленить меня и надеетесь обойтись без... хотя бы спора?
   - А вы желали побеседовать с моим отцом, не так ли?
   - Верно, рассчитывая отговорить его от затеи с войной.
   - Ну, так война уже идёт, и начала её не абы кто, а ваша дочь.
   - О чём вы?
   - Она как свиней перерезала пять сотен святых воителей, посланных фратрексом Призмо сохранить мир в королевстве. А Церковь - вернейший союзник Ханзы. В случае нападения на неё мы не останемся в стороне. И что более важно, к нам поступили известия, что эта же девица готовится штурмовать наших миротворцев в Копенвисе. Таким образом мы переходим на военное положение. Вы же, ваше величество, суть часть захватнических сил, и с моей стороны будет полностью оправданно выдворить с боем всех ваших людей, кто носит оружие. Взамен я решаюсь на благородный поступок, позволяя им свободно вернуться в Кротению.
   - А если я пожелаю присоединиться к ним?
   Беримунд приоткрыл было рот, потом стиснул челюсти и на мгновение, казалось, задумался.
   - Отец велел мне перехватить посольство и привезти с собой одну вас лично, уже на своих условиях. Раз цель миссии изменена... раз вы больше не жаждете встречи с ним, тогда я, так и быть, доведу вас до границы. Мне не говорилось, впрямую, пленить её величество.
   - Но разве намерения отца - тайна для вас? Двинься я дальше, не стану ли заложником в грядущей войне?
   Вздохнув, Беримунд отвёл глаза.
   - Возможно, что так.
   Сделав, в свою очередь, глубокий вдох, Мюриель вспомнила вереницу бесконечно длящихся дней, проведённых в Волчьей Шкуре, башне, куда заточил её Роберт.
   - Вам знакома честь, принц Беримунд, - наконец допустила она, - могу ли я тогда, ответив согласием, просить в пути вашего покровительства?
   Юноша замер, казалось, мысленно совещаясь сам с собою, затем кивнул согласно.
   - Я беру вас под защиту своего имени, миледи, если желаете на том условиться.
   - Так и есть.
   - Чтож, хорошо, покончим тогда с разговорами. Ваш рыцарь покамест может сохранить при себе доспех и оружие, если даст слово, что не станет атаковать беспричинно.
   Глаза Мюриель отыскали Нейла; тот вопрошающе глядел на королеву. Она кивнула, разрешая.
   - Клянусь именами всех святых, что в ходу меж моего народа, - принёс заверение молодой лириец.
   - Благодарю, - отозвался ответно Беримунд. После повернулся к Эрадалу. - Позаботьтесь, чтобы остальные члены посольства беспрепятственно добрались до границы. Ни обезоруженными, ни, тем более, как либо пострадавшими. Ни один из них, помните.
   Чуть склонив голову, вновь обратился к Мюриель:
   - Как только скажетесь готовыми, миледи, двинемся незамедлительно в Кайтборг.
   Она ощутила, как накативший с севера ветер взметнул пряди волос. Дуновение бури наконец настигло и их.
  

Глава шестая

Сердце зреет перемену

  
   Данмрог Казио вспоминал с неохотой; мало приятного - беспомощно наблюдать прибитые к столбам, в двух шагах от стен крепости, выпотрошенные, полуживые тела, равно мужские и женские, сознавая, что сам ты - на очереди. Если б не Энни тогда, не её неведомые силы, ей-ей, висеть ему на суку заодно со всеми. Как ни крути, а на тот свет было рукой подать.
   Впрочем, даже не одолей его раздумья о прошлом, не добавь красок память, не освежи воспоминания, он по-любому пребывал бы не в духе. Что вело Энни? Чем наущалась она? Была ли честна с ним, усылая сюда?.. и впрямь по делу? или же, куда проще, чисто в наказание посмевшему ослушаться её?
   Он вспомнил, как она шагнула той ночью на поляну, по-царски величественная, в ореоле могущества...
   Внушая ужас всем своим видом. Власть и страх облекали её, страх и власть, - с тех пор Казио не единожды ощущал их, с трудом пробуя разглядеть за тягостной завесой прежнюю Энни. Нимфу, выплывающую из пруда, - какой повстречал её когда-то впервые.
   Может, она и не была ею. Может, та Энни исчезла насовсем. Или же её и вовсе не существовало.
   А может, всё дело в нём; он сам не хотел более служить этой, новоявленной Энни.
   Вздохнув, Казио уставился на холм, серые стены крепости и удерживаемое теми троебашнье.
   - В конце концов, что я знаю о том, как управлять замком? - пробормотал на родном вителлианском.
   - Мы здесь как раз в подмогу, - ответил капитан Эслей на том же самом наречье.
   Казио развернулся к мужчине, возглавлявшему отряд, препорученный ему Энни. Невысокий, чернобородый, темноглазый. (В бороде блестели редкие вкрапления серебристо-стальных нитей, а над глазами мрачно нависали густые, заросшие брови.)
   - Значит, мы в дороге уже доброе девятидневье, а вы до сих пор не потрудились сообщить, что свободно изъясняетесь?..
   - Я не больно-то и хорош, - сказал Эслей, - но когда-то, будучи помоложе, сражался за Меддиссо из Курхавии, и кое-что не забылось, как видите.
   - Эй, если вам послышалось что-то нелестное о королеве...
   - Я не стал бы выслушивать ничего подобного.
   - Отлично. Хороший вы парень. Viro deno.
   Улыбнувшись, Эслей дёрнул подбородком в сторону замка.
   - А он неплохо сохранился. Положившись на местных, мы вполне сможем удержать эти стены, - если, конечно, Церковь не пошлёт за нами пол-легифа.
   - Тогда, пожалуй, пора пойти познакомиться, - хмыкнул Казио.
   - Уверен, сэр, ваш прошлый визит сюда ещё не успели позабыть.

***

   Как видно, всё ж запамятовали, по крайней мере, охрана у внешних врат уж точно; завидя чужаков под стенами, стража сразу же послала за одним из домочадцев, проверить подлинность королевского письма, без того не решаясь позволить ни ему самому, ни полутораста воякам эскорта миновать крепостной ров. Впрочем, Казио не ставил бы им в упрёк излишек осмотрительности.
   Ожидание растянулось почти в ползвона; присев отдохнуть в тени грушевого дерева, он прикрыл глаза в подобии сна.
   И очнулся лишь от хлопка по плечу.
   - Кто-то наконец заявился, сэр, - сообщил ему Эслей.
   - Ага, - зевнул Казио, отлипая от тёплой, шершавой коры ствола и приподнимаясь на ноги. - И кто там у нас?
   У ворот их ждал пожилой мужчина в вышитом дублете цвета шафрана и облегающих алых штанах. Обветренная физиономия, седая бородка клинышком, ничего необычного. На голове старика болталась небольшая шапочка с отвисшими полями - того же цвета, что и рейтузы.
   - Я Глэйден МейпГлэйден де Плэнт Элнхир, стюард* дома Данмрогов, - представился он. - С кем имею честь говорить?
   - С Казио Пачиомадио да Чиоваттио, зверски уставшем ждать, - буркнул в ответ Казио.
   - Премного сожалею о задержке, - извинился управляющий. - Но ваше прибытие застало меня не в самом подобающем на то виде, к тому же я поразмыслил, что неплохо будет собрать людей к перекличке. Учтя все невзгоды, что свалились на нас в прошлом году, рисковать было бы глупостью. Могу ли я взглянуть на письмо, будьте так добры?
   Казио передал бумагу, стюард мгновение разглядывал написанное.
   - Всё это, конечно, отличные новости, - проговорил он, - я просто счастлив, что её величество сочла нужным укрепить нашу оборону. Всякие слухи ходят, о переброске армий и прочее, хотя у нас самих, по счастью, вполне мирно. - Передал письмо обратно Казио. - Ну, тогда, если изволите пройти за мной, мы подыщем вам подходящие комнаты, ну а после ознакомитесь уже на месте, что да как. Я буду только рад переложить на ваши плечи доставшиеся мне с замком обязательства.
   - Почему?
   Стюард сделал паузу, казалось, смущённый вопросом.
   - Я... полагаю, из меня вышла не лучшая замена бывшим хозяевам. По правде говоря, я больше учёный, нежели политик или солдат. Но её величество избавилась от большинства здешних обитателей, поскольку те были вовлечены в то... что творилось в лесу.
   Он неопределённо махнул рукой.
   - Пройдёмтесь?
   - Что насчёт моих людей?
   - Ах да, разумеется, наших-то и на полгарнизона не хватит; внутри вполне достанет места на всех.
   Казио с гвардейцами проследовали за управляющим во внешний двор замка (славная зелёная лужайка, похоже, и в помине не видавшая доброй драки). Выстланная плитняком тропа привела их к довольно длинному мосту; подъёмные тросы крепились вверху внутренней стены, где-то футов тридцати высотой. Сам мост, однако, не служил заодно и затвором, вроде того, как встречалось ему в других замках. Собственно дверь располагалась справа, являя собой тяжёлую по виду опускную решётку, отделанную железом.
   Не удержавшись, Казио глянул разок вниз, в зелёноватую жижу под мостом, интересуясь про себя (покуда они глухо грохотали сапогами по дощатому пролёту), не водятся ли в здешних мутных глубинах драконы. Или нимфы, на худой конец.
   Вновь ступив на камень, он вздрогнул, странное гудение отдалось в ушах; нет, не гудение, - скрежет, словно что-то спешно натягивалось на лебёдку. А следом раздались крики энниных солдат.
   Казио в два счёта крутанулся назад, пальцы сами собой дёрнулись к рукояти меча. Мост стремительно взлетал вверх, оставляя на том берегу большую часть его людей. Тех же, кто зазевался, невовремя ступив на доски, либо отшвырнуло в сторону, либо смело вниз, в ров. Вокруг несчастных вмиг забурлили, алея плавниками, водовороты; крики удивления враз сменились воплями боли.
   Казио почти нащупал эфес Акредо, но тут что-то свистнуло рядом с шеей, обдавая потоком ветра. Он задрал было руку, проверить, что стряслось, но плечи вдруг сковало странной тяжестью. Перед глазами пустилась в пляс россыпь чёрных пятен, а из ослабших вмиг пальцев с силой выдрало клинок.
   Повернуться помешала троица мрачного вида парней, крепко облапившая по бокам. Братия Мамреса. Шею туго захлестнула верёвочная петля. Не в силах даже захрипеть, он лишь молча боролся, покуда его волоком не подтащили к решётке. Казио успел ещё увидать, как к ним с обнажённым палашом подбегает капитан Эслей, вопя что-то неразборчивое. Недолго, впрочем, - бедолага почти тут же рухнул обезглавленным.
   А после солнечный свет потух, подёрнувшись непроглядным мраком.

***

   Придя в себя, поначалу Казио мог разглядеть лишь длинную сероватую полосу, блекло маячащую перед глазами, - и тысячи крошечных, лениво плавающих повсюду пылинок. Чушь какая-то, мелькнуло в голове, но чуть погодя до него дошло: это лучи света падали узким потоком на каменный пол, просочась сквозь забранное прутами окошко, где-то пареци в четырёх над ним. Заморгав, он отвёл взгляд от блеклого света, приспособиться к которому заняло время. Напряг память. Угодивши в засаду...
   - Ну, думаю, теперь он с нами, - охнул кто-то рядом. Говорил незнакомец на вителлианском, но произнесённое им crefo явно походило на crewo, предательски выдавая аристократический акцент, свойственный з'Ирбине.
   - Замечательно, - ещё один голос. Вновь тщательно взращенный вителлианский, но опять же с блеклой примесью чуждых переливов в тоне.
   - Давайте, пожалуй, поболтаем с ним.
   Когда глаза привыкли к освещению, зрение сфокусировалось на склонившихся над ним лицах; те были ему незнакомы, с голосов проку и то было больше. Зато одежду их он, напротив, смог опознать на раз. Один был одет в чёрное платье и алую мантию патира. Другой же - облачён во всё чёрное, единственно, с красной звездой, вышитой на воротнике. Лишь одному человеку в мире было позволено носить подобную помету.
   - Фратрекс Призмо, - пробормотал Казио.
   - Ого, какое благочестие, - проговорил тот.
   - Я предан лишь святым, возлюбившим меня, - сплюнул Казио. - Но родом я из Вителлио, портреты там повсюду. Вот только не ваши, верно? Вы не Ниро Луцио.
   - Ты ошибся на две нирии кряду, - сказал мужчина, - я Ниро Марко.
   - Далековато же вы забрались от з'Ирбины, ваша светлость, - протянул Казио. - Премного польщён, что зашли так далеко, чтобы повидаться со мною.
   - Прикуси-ка язык! - рявкнул патир. - Ты говоришь с Гласом Всех Святых!
   - О нет, пускай себе болтает, - вмешался фратрекс Призмо. - Он, кажется, занятный малый... дессратор из Вителлио, вдобавок, заодно с кротенийскими войсками посланный обложить замок, да? И кто бы это мог быть? Мне знакома лишь одна личность со столь богатым прошлым.
   - О да, это он собственной персоной, - ещё один голос раздался справа.
   Казио повернулся к третьему тюремщику.
   - А вас я знаю, - сощурился он. - Сэр Роджер, так ведь?
   - Ага, - согласился тот. - Интересно другое, что он тут забыл.
   - Да так, просто путешествовал за компанию с солдатами, - солгал Казио. - В надежде на бесплатный кусок мяса и горячую постель ближе к вечеру.
   Высочайший из служителей Церкви погрозил ему пальцем, как если бы он был малюткой, забравшимся в чужой сад наесться ягод.
   - Но-но, какая топорная отговорка. Неужто запамятовал, что при тебе было письмо от Энни?
   Верно, чтоб тебя.
   - Нет, - ответил вслух. - Просто решил рискнуть, уповая на вашу неграмотность.
   Патир было угрожающе двинулся вперёд, но фратрекс поднял руку, и тот застыл как вкопанный.
   - Я вправду не уясняю причин твоей враждебности, - сказал он.
   - Ваши люди напали на меня, - уточнил Казио.
   - Естественно. Разве не вы вторглись в замок, занятый нами во имя святых? Если б не армия у тебя за спиной, мы могли бы начать с простой беседы, но поскольку заявился ты сюда, явно не преисполнясь дружелюбных манер...
   - Не припомню, чтоб вообще собирался условиться, по-плохому или не особо.
   - Кажется, когда дело заходит о служителях святых, у кротенийцев остаётся одно условие, вернее, привычка - устраивать резню, - фыркнул фратрекс.
   - Мы боролись с продажными церковниками, если вы об этом, - возразил Казио. - Недалече отсюда, это правда, не скрою.
   - Что? Да дел подобного толка и с горстку б не набралось. Причём, ещё до того, как Энни Отважная заявила права на кротенийскую корону. Я говорю о том, что началось с той поры, как она узурпировала трон дяди: военных походах, не судах. К примеру, о безжалостном убиении пятисот людей в Тёрншиде.
   - Они намеревались проделать то же самое с нами, - бросил Казио. - Справьтесь-ка лучше сами у сэра Роберта. Небось, полагали, что обстоятельства сыграют им на руку, да вот просчитались, экая жалость.
   - Им, ещё сонным, перерезали глотки! - гневно взорвался рыцарь.
   - А кто сказал, что они спали? - поинтересовался Казио.
   Сэр Роберт наморщил лоб, затем лицо его прояснилось.
   - Тебя же там не было, да? Ты никак не мог видеть, что случилось с ними.
   Казио приоткрыл было рот, но не нашёлся, что ответить. И то верно, обошлись без него. Нападение возглавляли сефрийские стражи Энни.
   Живот неприятно потянуло. Сефри потеряли в той схватке лишь двоих. Может, они и вправду перерезали врагов во сне. Сама Энни, положим, могла и не знать, как было дело, но подобная бойня вышла б вполне в духе сефри.
   - Он не знает наверняка, - подтвердил фратрекс. - Кто бы мог подумать, что в столь презренном деянии однажды окажется замешан дессратор. В особенности, что им окажется сын самого Мамерчо.
   Имя прошило грудь подобно удару меча.
   - Отец? Как вы узнали, кто был моим отцом?
   - Церковь ведёт записи, разве не знаешь? Впрочем, отбросим архивы, скажу напрямик - много лет назад я встречал его. Это был человек чести.
   - Встречали, говорите? Случайно не с мечом ли в руках, а?
   Фратрекс широко улыбнулся.
   - Понимаю, ты хочешь отомстить за него?
   Злость почти что вскружила голову Казио, вскружила - и прянула, оставляя одну бездумную беспечность.
   - Это были вы? Вы убили моего отца?
   Фратрекс коротко фыркнул.
   - Нет, но ручаюсь, что тебя запросто б устроила моя виновность. Весомей причины убить меня и не придумать, верно? Грех не воспользоваться.
   - Отец был дураком, каких поискать, - сплюнул Казио. - Я никогда не ручался мстить за него, скорее, прожить подольше да получше и не протянуть ноги, как он.
   - В самом деле? Тогда сдаюсь, ибо не понимаю причин. Ты же вроде как двинулся по его стопам, вступив на путь меча.
   - Он дрался во имя чести, - процедил Казио. - Растерял всё, что имел, и кончил жизнь на дуэли за смехотворную идею. Я же сражаюсь за еду и звонкую монету. Чтобы выжить, а не помереть, и, что куда сообразительней, без лишних причин. Я...
   И осёкся, внезапно осознав, сколь давно даже не заикался о подобном.
   Почему он отверг шанс пройти посвящение Мамресу? Почему был так разочарован, когда Акредо попросту прихлопнули, нашпиговав стрелами?
   Нет, ахнул мысленно. Как же так вышло?
   Казио призвал было всю свою злость, некогда обращённую к отцу. Гнев, возмущение, презрение, наконец.
   Но былые чувства исчезли. Испарились. Когда же он успел измениться? И как могло стрястись такое без его на то ведома?
   Фратрекс Призмо по-прежнему внимательно рассматривал его, очевидно, ожидая, что он продолжит отпираться. Когда же Казио так и не подал голоса, церковник склонился ближе.
   - Значит, говоришь, обычный наёмник, а? Честь для тебя ничего не стоит, верно?
   - Я... неважно, - оборвал себя Казио. - Вам известно, кто убийца?
   - Понятия не имею, - пожал плечами церковник. - Я познакомился с Мамерчо за несколько лет до его смерти. В паломничестве к святой усыпальнице Уни, что в Абринио, там же был и я. Он спас наши жизни при нападении разбойников.
   Впервые за долгие годы перед глазами Казио встало лицо отца, вспомнился его голос, твердящий об отъезде в Абринио на богомолье. Поразительно, с какой отчётливой ясностью память подбросила внезапно эти далёкие воспоминания и как неожиданно споро подступили к горлу слёзы.
   - Я не в настроении говорить об этом, - заявил он. Голос размяк, будто увлажнившись, а в горле запершило.
   - Тогда о чём ты не против побеседовать? - спросил его фратрекс. - Что нам с тобою делать, вот подходящая тема.
   - Сойдёт и так.
   - Интересный вопрос. Знаешь, зависит от многого... ну, от тебя самого в первую очередь. Готов поспорить, что до сих пор твоей верностью Энни руководили, так сказать, личные мотивы, а никак не искреннее противление Церкви. Но дабы подтвердить такую точку зрения окончательно, мне требуется некоторое сотрудничество с твоей стороны. Я нуждаюсь в помощи в деле с Энни.
   - Положим, - начал Казио после недолгой запинки, - я предложу сходную сделку? В полёте стрелы отсюда я был свидетелем того, как люди Церкви вершат сквернейшее из возможных злодеяний. Поначалу я был готов поверить, что вовлечёнными в это гнусное действо, из числа духовенства, оказались одни отъявленные ренегаты, но, как обнаружилось, эти события не обошлись без ведома самого кротенийского прайфека, истинность чего могу заверить не я один. Кажется невероятным, что прочие отцы Церкви не ведали ничего ни сном, ни духом, однако же я готов допустить, что вы и не подозревали о творящихся здесь мерзостях. Но дабы окончательно убедиться в том, я нуждаюсь в вашей поддержке. А именно: не соблаговолите ли вы приложиться святым поцелуем к моей голой заднице?
   Покрасневшая рожа патира напоминала теперь свеклу, но сам фратрекс едва шевельнул губами, сузив те в странной усмешке.
   - Понимаю, - он склонился ещё ниже к Казио. - Я намерен дать тебе немного времени, поразмыслить над моим предложением, друг мой. - Он кивнул патиру, и по его знаку тот хлопнул в ладоши. Дверь, которую Казио прежде не замечал, открылась, и внутрь вошла пятёрка здоровенных бугаёв. Монахи Мамреса, разумеется.
   Казио встретился с Ниро Марко глазами, убийственно оскалившись.
   - Скажу ещё кое-что, напоследок. Не стоит вам идти на Эслен. Энни раздавит вас как мух.
   Фратрекс Призмо покачал головой.
   - Нет, сомневаюсь. Мне кое-что известно, а ей нет. С твоей же помощью королеве, возможно, удастся сохранить себе жизнь. В противном случае, боюсь, стрясётся непоправимое.
   - Бойся за себя, - огрызнулся Казио. - Станешь бросаться угрозами Энни, и, клянусь, я сам перережу тебе глотку.
   - Да неужто? - приподнял брови фратрекс. - Ну чтож, ты волен начать прямо сейчас. - Он кивнул охране. - Господа, будьте добры ссудить нам пару мечей.
   - Как будет угодно, ваша светлость, - склонил голову один из монахов. Сняв с себя перевязь с тяжеленным полуторником, он подошёл ближе, передавая оружие фратрексу. Его собрат поднёс Казио его же собственную рапиру, Акредо.
   Казио взялся за рукоятку. Конечно, задуманное могло оказаться какой-нибудь уловкой церковника, но, по крайней мере, он падёт сражаясь, а не сдохнет, замучённым до смерти в казематах.
   Он так и стоял, не вздымая меча, покуда Ниро Марко не занял оборонительную позицию.
   С удивительной быстротой, что опровергала предыдущее заявление, фратрекс ринулся на него. Казио поймал вражеское лезвие в perto, обвёл и утянул вниз в uhtave, а после поразил фратрекса Призмо, вершителя святой Церкви, прямиком в грудь.
   Вернее, поразил бы. Не упрись кончик рапиры во что-то твёрдое, будто бы врезавшись в стену. На мгновение он подумал, что тот предусмотрительно облачился в защитный нагрудник; но после истина сама забрезжила перед глазами. Кончик клинка даже не касался мужчины; он словно застрял в чём-то, едва ли не в пяди от груди Ниро Марко.
   Казио попытался было выдернуть клинок, собираясь нанести следующий удар, но неожиданно конечности его ослабли, целиком до последнего мизинца, и он осел на пол.
   - Теперь же, - услыхал тихий голос фратрекса, - эти люди заберут тебя туда, где ты сможешь поразмыслить, но должен предупредить: не в моей власти позволить тебе предаваться этому занятию чересчур долго. Я здесь проездом и вскоре вынужден буду двинуться на Эслен, не выбирая уже с твоей или нет на то помощью. Но если тебе не найдётся, что сказать мне завтра, то я буду вынужден, даже вопреки желанию спасти тебя, прибегнуть к любому доступному... кхм, поощрению. Если и это не поможет наставлению на путь истинный, ну что ж, возможно, мы ещё успеем очистить твою душу прежде, чем та покинет этот бренный мир. Это меньшее, что я могу сделать в память твоего отца.
  

Глава седьмая

Начало пути

  
   Стоило ведьминым огням стухнуть, как Стивен, заорав, замахнулся рукою в темноту. Эдрекх вскричал, выдавая приказ за приказом, а Землэ пронзительно взвизгнула. Но тут что-то шершавое ударило его, и до Стивена донеслось чьё-то частое и глубокое дыхание. Невидимка с трудом ловил воздух. Ноги внезапно утеряли всякую опору, а где-то рядом раздался ещё один крик, на сей раз изданный иным голосом.
   Не доверяй...
   А после остались лишь тишина да ветер, и ожидание скорого (и спорого) конца.
   Он вновь брякнулся обо что-то; из лёгких вышибло почти весь воздух. Боль ослепляла, но раз он по-прежнему мог ощущать, значит, жизнь ещё не ушла из него.
   Не так уж плохо, мелькнуло в голове. Вероятно, дно было не столь далеко, как казалось.
   Но когда горло, глотнув воздуха, зашлось икотой, Стивен понял: что-то крепко ухватило его подмышки, швырнув прямиком в безбрежную мглу. Был ли то один из айтивар, нырнувший в пустоту в безуспешной попытке спасти его?
   Меж тем, они неслись что есть мочи, и не столько вниз, сколько вперёд. Не падая, но рея.
   Однако какой же твари по силам летать с грузом в виде человека? Отрывки из легенд завертелись в голове: что-то древнее и весьма скверное - вивер, дракон...
   Стивен дёрнулся было позвать на помощь, но издаваемые им звуки, казалось, гасли, не успевая дойти до губ. Бороться он не мог. А даже имей на то шанс и преуспей в схватке, победа значила бы только одно - затяжное падение в бездну.
   Чуждый запах вновь растревожил обоняние, по спине проползло холодное предчувствие: что-то бесконечно злобное витало рядом; и тут Стивен внезапно повалился, с размаху, вниз - под ногами тут же ощутилась каменная твердь. Схватившая его тварь (кем бы она ни была) отпустила свою жертву, и он шлёпнулся на самое дно пещер.
   И в ужасе заелозив ногами, тут же попятился спиной, словно краб, спеша сбежать подальше от неведомого похитителя. Путь к отступлению преградил камень.
   Непроглядное покрывало тьмы по-прежнему скрывало всё и вся.
   - Чего ты хочешь? - с трудом выдохнул Стивен. - Я... для чего я тебе?
   В ответ мгла со всех сторон раскатисто прогремела мешаниной непонятных слов, зачастив со скоростью, неподвластной ни одному человеческому горлу. Несмотря на подступивший к груди ужас, часть Стивена внимала, зачарованная, этой бессмыслице. Не язык ли то демонов?
   - Я не могу...
   "Тише".
   Словно булавкой, пришпилившей назойливое насекомое, голову прошило чуждой мыслью. Губы враз свело холодом, не позволяя и рта открыть.
   - Ты один? - продолжали меж тем говорить. - Тот, кто здесь? Кто ты, тень или сущность?
   Голос картавил прямо в ухо Стивену... по правде говоря, сразу в оба; шёпот, чей бы он ни был, равно шелестел с обеих сторон. Не человеческий, это точно, но он не мог толком объяснить причины своей уверенности.
   Язык всё ещё не слушался Стивена, так что ответить не выходило.
   - Твой запах, - тянул своё голос. - Отвратительно. Не понимаю, как вы не наложили на себя руки, хотя б из-за этого.
   Голос помедлил, и его озарило странное предчувствие: что-то необъятное, безмерное стлалось повсюду. Но тут голос вновь зашептал, отдаваясь, как и прежде, в ушах.
   - Впрочем, от тебя несёт и другим. Вонью седосов. Ты прогнил изнутри, слышишь, подёнка? Все они лезут в тебя, чтобы разложиться. Или взлезут.
   Стивена неудержимо затрясло. Впрочем, теперь он мог хотя б едва-едва, но шевельнуться... да разве что свернуться клубком.
   "Не дёргайся-ка", скомандовал голос.
   Теперь его не слушались даже пальцы, хотя дрожь, объявшая тело, не прекращалась.
   Внезапно чужая воля, иглой пронизавшая сознание, заёрзала, будоража мысли, и Стивен невесть как очутился прямо перед храмом святого Цизеля в Королевском лесу. Ряд могучих стволов обступил его, - поддерживая, словно колоннами, мрачно клубящееся облаками небо. Сам храм был невелик, ухоженное строеньице из серого камня, с низко нависающим, арочным потолком.
   Он замигал, щурясь. И раскрыл глаза, воззрившись уже на другой храм, святого Уота.
   Вспышка, и Стивена закрутило, занесло - от места к месту, из времени к времени, не давая моргнуть и глазом. Вот он, девятилетний, разглядывает морские буруны со скал позади родного дома, чуя терпкие запахи. Вот - уставился на Землэ, скидывающую рубашку. А вот - облегчается, забравшись в кусты позади Старого Королевского тракта. Или наблюдает, как Эспер целует Винну.
   Часть его поняла: это листался ворох собственных воспоминаний, однако ощущались те словно вживую. Вес тела, перекладываемый с ноги на ногу... хотя и не всегда он стоял на ногах, - запахи, перепады температуры; и вся эта чехарда кружилась всё быстрее и быстрее, покуда разум, поверженный вконец видениями, внезапно не повело прочь, в сторону от картин прошлого; и он лишь безучастно взирал, как те льются и льются, словно бесконечной рекой протекая мимо. Уже не пытаясь ничего узнать, разум отстранённо наблюдал за рябью хаотичных перемещений.
   Но спустя время Стивен заметил и иной поток, глубокий и тёмный, струящийся бок о бок с ним, почти соприкасаясь, а чуть вдалеке и сливаясь с рекой - в одно широкое, непрерывно ткущееся полотно.
   Что это?
   Немного погодя распалось не только его тело, но и способность мыслить, и порождать импульсы, зовущиеся вопросами.
   Ещё больше времени ушло понять, что всё кончилось, - и он вернулся из множественной вереницы событий, замерши на одном месте. И в одном времени. По-прежнему дрожа в темноте полупарализованным телом.
   До Стивена дошло, что неведомое нечто вновь говорит с ним, и, по-видимому, уже давно.
   - ...проходя через это? Чушь! Я чувствую кости. Там кости. И в них кровь, верно? В них самих. А, с возвращеньем. Слушай сюда, подёнка. Ему не известно обо мне, по крайней мере, наверняка. Мне нравится этот ход мыслей. Думаю, тебе такой путь тоже придётся по вкусу. Весьма полезная штука, ты согласен? Ты когда-нибудь задумывался, почему он хочет, чтобы ты прошёл посвящение? Прошёлся храмовым путём? Задумывался, да или нет?
   Да, попытался сформулировать ответ Стивен.
   - Ну, смелей, говори же... а-а-а, подожди-ка. Теперь вижу. Всё, уже готово. Можешь отзываться на мои вопросы.
   Стивен ощутил, как в горле словно бы развязался узел; рот, заткнутый до того невидимым кляпом, прорвало. А его самого вывернуло, и ещё долго тошнило, покуда вовсе не опорожнило желудок.
   - Отвечай же, - рыкнула тьма.
   - Ага, - через силу, задыхаясь, подал голос Стивен. - Задавался, ещё как. - Он отчаянно желал поинтересоваться, кто допрашивает его, но обнаружил, что не способен выдать ни звука.
   - Ты знаешь, кто этот он?
   Я не скажу тебе ничего, подумал Стивен.
   - Я не скажу тебе, что подозреваю, - призрак Каурона.
   И внезапно поняв, что озвучил пробежавшие в голове мысли вслух, застонал протяжно. Что творится с ним? Что за треклятое солнцескусство?
   - Каурон? - протянул голос. - Это лишь имя. Само по себе оно ничего ещё не значит. Знаешь ли ты, кто он?
   - Это всё, что мне известно, - выдавил сквозь зубы Стивен; слова сами собой рвались из груди. - Он помог мне найти гору и храмовый путь в ней.
   - Разумеется, кто же ещё. Он сильнее прочих жаждет, чтоб ты прошёл посвящение.
   Стивен уже не пытался спросить, почему.
   - Ну, чтож, вперёд, раз желаешь этого, - промурлыкала тьма. - Я не стану возражать.
   Он ощутил биенье чьих-то крыльев рядом, и стремительно ринувший в уши ветер. Тело раскрутилось словно пружина, а после так же живо высвободилось, и дрожь наконец-то вытравило прочь из мышц.

***

   Некоторое время Стивен просто лежал навзничь, безучастно стеная от нахлынувшей на сердце боли; подумать только, как он вообще осмелился помыслить себя храбрецом? Старая история повторялась. Каждый раз, будучи близок к признанию, что смог овладеть самим собою, и внешне, и внутренне, он терпел крах, - святые вновь, раз за разом, предъявляли ему нечто, способное враз разнести вдребезги с таким трудом выстроенное прежде.
   Открыв глаза, он обнаружил, что заодно с ним вернулись и ведьмины огни. Они по-прежнему находились под землёй, но уже не в той громадине открытого каньона, где его похитили; не видно было поблизости и русла реки, хотя журчащее гудение и доносилось откуда-то издалека.
   Но даже с помощью слуха, усиленного касаньем седоса, Стивен не слышал ни голоса, ни шороха, выдавших бы присутствие его спутников. В порядке опыта он позвал тех вслух, без надежды на ответ, так и вышло.
   Он старался не думать, что наиболее правдоподобным объяснением было то, что все они мертвы. Нет, он отказывался верить в подобный исход, ибо это значило и смерть Землэ тоже, а о последнем Стивен не допускал даже мысли.
   Итак, где же он оказался?
   Потолок пещеры нависал так низко, что и на ноги-то было не встать, однако та тянулась настолько далеко, что даже ведьмины огни не могли осветить все уголки.
   Энни Отважная*, помнится, описывала место вроде этого, называя его "кренящимся преддверьем". Неужто безымянный похититель и вправду доставил его к самому началу храмового пути?
   Каурон, где же ты теперь?
   Но ответа не последовало.
   Ему не хотелось даже вставать, не то что идти куда-нибудь. По правде говоря, ему вообще ничего не хотелось. Но спустя мгновение Стивен всё-таки нехотя поднялся, опираясь руками о колени. Прислушавшись к зову священнопутья, выбрал двинуться туда, куда вела его интуиция.
   Но идти далеко не пришлось. Каменная колонна, немногим меньше здоровенного дуба, возникла прямиком перед носом. Сбоку той виднелся процарапанный еле-еле символ, значащий на старовиргенийском "один".
   Стивен замер. Никогда прежде он не сталкивался с подземными седосами. Наземные же обычно являли собою небольшие холмы, порой - скальные напластования или, наоборот, впадины. Что за святой оставил здесь отпечаток своего могущества, и как бы ему подобраться к тому повернее? Храмовыми путями, находившимися в ведении Церкви, служили усыпальницы, - каждая неся изображение определённого святого, чей лик должен был помочь подготовить разум и тело соискателя к получению частицы могущества их покровителя. Здесь же не виделось ни намёка на ключ, за вычетом накарябанного числа, что могло служить неким подобием шифра. Впрочем, куда вероятней, что оно просто означало нумерацию мест, которых Стивену следовало посетить.
   Но откуда ей был известен верный порядок? Дневник Виргеньи многозначительно молчал.
   Усталый, Стивен пополз к седосу.
   Достигнув вершины, опустился на колени и потянулся рукою к камню.
   - Не знаю, что ты за святой, - пробормотал он. - Иначе, знай бы, обратился к тебе, как подобает.
   Может, и без толку. Ревестури - часть клира, отринувшая Церковь, перебежчики, что помогли Стивену обнаружить это место, - так и вообще утверждали, что никаких святых и вовсе никогда не существовало; единственно реальным, по их словам, было лишь могущество, даруемое седосом.
   Он прикоснулся-таки к камню.
   Что-то ткнулось в кончики пальцев и пробежало вниз по руке. Удушье стеснило ему горло, когда неведомая сила сдавила сердце - и выжала всё, до капли. Стивен, собравшись с духом, ждал неминуемой агонии, предостерегая себя о скором приступе боли, но та так и не пришла.
   Он покачался взад-вперёд на корточках, пока странное ощущение не угасло. Кожу слегка защипало. И невероятное ощущение бодрости, нет, здоровости, казалось, залило его с ног до головы.
   Словно вся боль, обуревавшая тело, - от малейшей рези до распоследней немощи, испарилась в два счёта; и пускай Стивен прекрасно помнил, как ещё пару мгновений назад балансировал на грани кромешной безнадёжности, теперь же ему и вообразить-то было трудно, как он докатился до того чудовищного состояния.
   Стивен ещё раз коснулся камня, но былое переживание не повторилось.
   Впрочем, и нынешний подъём сил никуда не делся. Слабая улыбка пробежала по его губам.
   К чем откладывать неминуемое? Покуда остаётся хоть малейшее знамение тропы, не лучше ли рискнуть и пройти это посвящение, чем добровольно отправиться в последний из путей?
   И он двинулся к следующему "стоянию", чей зов с каждым шагом ощущался всё чётче и чётче.

***

   Потолок всё опускался и опускался, по мере того как Стивен протискивался вперёд; в конце концов, последние пяди он полз на животе, тычась носом в камень. Где-то в глубине души тлела боязнь попасться в ловушку без выхода, но он не позволил страхам прорваться наружу. Здоровая самоуверенность не спешила покидать его, Стивен верил в то, что делает. Не говоря уже о том, что здешней тропой прошли самое малое двое его предшественников, - прошли, выбрались и выжили.
   Вскоре уверенность эта оправдала себя: пол потихоньку становился покатым, начиная круто забирать вниз. Стены удлинялись в высоту, и немного погодя лаз вновь сменился туннелем; что до отвесного спуска, тот перерос в ряд ломаных ступеней.
   Как давно река катила здесь свой стремительный поток? Сколь долго вытачивала скалу, пролагая русло? И представить невообразимо.
   Насколько же древен весь этот мир?
   Не сказать, что сам Стивен много раздумывал над его природой. Но надо отметить, что над темой этой бились многие, и ему доводилось читать основные труды в курсе положенных предметов в колледже. Тамошними книжниками ставилось порядком гипотез, но делились те на два преобладающих течения. Согласно одному мир был сотворён таким, каков он есть сейчас, несколько тысячелетий назад, другому - был гораздо, гораздо древнее.
   В пору ученичества, равно как и нынче, более всего Стивена заботило любимое языковедение да копание в старинных анналах, а старейшим из последних насчитывалось не более двух тысяч зим. То бишь это была эпоха, когда история маннийских народов только зачиналась. Не забудем, однако, и о скаслоях, существовавших задолго до того, - и никто не мог сказать, насколько. Как долго скаслои держали рабов? Как долго существовала сама их цивилизация? И что было здесь до них, если было, разумеется?
   Внезапно безынтересная некогда тема обрела пугающую важность, ибо, как казалось Стивену, подземный мир, простирающийся вокруг, порождал одни только вопросы. Как много времени требовалось воде проточить туннели сквозь камень? иссохнуть одному руслу? пробить другие? и тому подобное. Конечно, святые сами могли создать эти каверны, равно как сотворили некогда сушу, но тогда почему те выглядели так, как если бы сформировались в результате естественных природных процессов, протекавших, должно быть, не одну тысячу лет? Да, возможно, так оно и было задумано изначально, но к чему?
   И если здешние пещеры не были деянием рук святых, если могущество это было лишь тем, чем было, само по себе, как долго оно таится здесь? И откуда взялась его сила?
   Сколько раз с начала мироздания находились те (или то), кто проходил этим же путём, и что с ними стало позднее?
   Вспыхнувшая в голове мысль буквально приковала Стивена к месту. Насколько он знал, лишь Виргенья Отважная да Каурон прошли до него той же дорогой. Виргенья использовала дарованную ей власть, чтобы покорить (и искоренить) род скаслоев. Каурон, кажется, не дожил, чтобы воспользоваться даром. Выживи он, то, конечно, остановил бы грядущее возвышение Проклятых Святых, Войны Колдунов и нечестивое правление Чёрного Джестера.
   Виргенья Отважная спасла от рабства народы маннийцев и сефри. Каурон, умерев, не смог предотвратить печальное будущее, во многом ставшее началом возрождения древнего зла, скаслойской погани. Теперь же, похоже, хаос и мрак вновь грозили миру; и его, Стивена, уделом было пройти посвящение в храмах, овладеть силой и сладить с подступающими к порогу бедствиями.
   Неужели всё обойдётся так просто? Вправду ли он один? Ждёт ли его успех... или же он потерпит неудачу, как когда-то Каурон?
   Стивен покачал головой. Почему сами скаслои не шагнули в храмы? Они не могли ни знать о них. Почему тогда даже не попытались?..
   - Потому что святые за нас, за людей, - проговорил он вслух. - И любовь их пребывает с тем, что есть справедливость и благо.
   Звучало на редкость глупо, и до Стивена вдруг дошло, теперь уже наверняка: он потерял веру в некогда прописные истины.

***

   Следующий храм оказался бассейном с жутко холодной водой. Подойдя ближе, Стивен без колебаний погрузил руки в озерцо, и чуждый говор на мгновение пленил слух. Полузабытое наречие, одна из древнейших форм тьюдийского; но не успел он расшифровать смысл, как к одному голосу присоединилось вдесятеро больше, нет, уже вполсотни, в тысячу, в сто тысяч... Стивен ощутил, как дрогнули его губы, а затем и вовсе перестал чувствовать что-либо, ибо разум его завопил сам, жаждя быть услышанным и сохранить отличие, не оказавшись снесённым заодно с теми в океан плача, рыданий, мольб, воплей и попыток улестить. И тотчас голоса смешались в едином созвучьи, перерастя в настойчивый твердёж, о всём - и ни о чём разом. Истончась, ослабели, вновь возросли, высоко и протяжно... и наконец исчезли вовсе.
   Растерянно заморгав, Стивен рывком отдёрнул руки от воды, но, увы, слишком поздно, пришло озарение, - ибо слух по-прежнему доносил заключительную ноту, что выжидающе зудела в глуби сознания.
   Рассчитывая в свой час поглотить его.
   И даже когда он попытался утихомирить голоса, гоня долой проклятые звуки, те всё равно раз за разом всплывали вновь, порождаясь уже не из недр бассейна, но внутри его собственной головы. И Стивен понимал, когда они вернутся окончательно, разум его окажется сметён прочь.
   У всех храмов свои пределы. Свой спрос и своя нужда. Они берут, и они же - воздают. И если я не покончу с этим вовремя, голоса увлекут и меня в свой сонм. Плоть моя истощится от голода. Я никогда не увижу вновь ни Эспера, ни Винны... ни Землэ.
   Он подтолкнул упрямое тело, пытаясь совладать с паникой, - по мере того, как шипящий шелест медленно нарастал в висках.
   И, значит, я кончусь сам. С концами кончусь.
  

Глава восьмая

Zo Buso Brato

  
   Охранники, подхватившие Казио подмышки, потащили его вниз, миновав по дороге несколько залов и пару кухонь, где кучка краснолицых поварих в фартуках из дублёной кожи и с обмотанными вкруг голов белыми повязками трудилась в поте лица возле здоровенного очага, чьей высоты хватило бы занырнуть внутрь, не сутулясь. В голове коротко мелькнуло: не собрались ли случаем сготовить самого Казио или, на худой конец, пригрозить пленнику подобной участью; но его выпихнули прочь оттуда как раз, когда запах варящегося с зеленью мяса, приправленного уксусом, только-только раззудил мигом пробудившийся аппетит.
   Взгляд выцепил здоровенный нож, валявшийся на разделочной доске, покамест бурый от неотмытых пятен крови. Вот бы добраться до него, блеснула мысль...
   Замешкавшегося Казио подпихнули сзади рукоятью меча.
   - Даже не думай, - рявкнул над ухом охранник, - пускай ты и нужен живым, но подрезать тебе крылышки всегда успеется. Про не калечить, чай, уговора не было.
   Казио глянул на него через плечо, вполоборота.
   - Вас, парни, нынче шестеро, а при виде меня одного поджилки как тряслись, так ходуном и ходят. Ну же, хорош трусить, братцы. Так и быть, поберегите мечи, но верните мне хотя б нож. А уж я покажу этим леди, кто чего стоит, будь здоров. Они, небось, совсем позабыли, и не без вашей на то помощи, как выглядят настоящие мужчины.
   Он слегка повысил голос, оглядываясь.
   - Ну так что, леди? Не хотите малость позабавиться?
   - Что до меня, то я не против, - отозвалась одна из женщин. Лицо её, чуть морщинистое, впрочем, не утратило ещё живости.
   - А ну, заткнулись, - гаркнул другой охранник.
   - С чего бы? - поинтересовалась та. - А иначе что? Что ты со мною сделаешь, парень?
   - Тебе же лучше не знать.
   - Браво, гроза женщин, - продолжил издеваться Казио, - храбрец, смелее некуда.
   - Слушай сюда, отродье Вито...
   - Не будь дураком, - вмешался третий. - Не видишь, что ли, он нарочно тебя заводит. Будь молодцом, не теряй головы и помни о приказах. Чего уж проще, знай себе охраняй да и только.
   - Так-то оно так, - согласился тот, что позади, подкрепляя слова очередным тычком Казио под лопатку.
   - Увы, леди, в другой раз, - рассыпался он в извинениях.
   - Вот всегда так, дальше обещаний дело и не заходит, - бросила одна из женщин ему в спину, когда Казио силком вытолкали из кухни, уводя в подвал. И вновь рот переполнило слюною, покуда его волокли мимо амфор с оливковым маслом, бочонков, битком набитых зерном, леденцового сахара, ветчины и колбасных колец, гроздьями свисающих с балок.
   - Ну и ладно, - хмыкнул он согласно, - пожалуй, я не против посидеть здесь взаперти.
   - Здесь, да не тут, - гоготнул из-за плеча крепыш-охранник. - С темницами у нас в Данмроге туговато, так что не обессудь. Ну-ка, придержали шаг, парни!
   Они встали аккурат перед здоровенной, круглой железякой, прилаженной к полу. Ухватившись за врезанный сверху поручень, один из стражников приподнял ту повыше: глазам Казио открылась тёмная дыра, немногим меньше пареци в ширину. Размотав верёвку, другой охранник бросил один из концов вниз, в яму.
   - А теперь будь хорошим мальчиком и ползи вниз, - добавил он вслед Казио.
   - Только если парочка сосисок составит мне компанию.
   - Обойдёшься, и не воображай, что дамочки с кухни тебе помогут. Мы как следует прикуём крышку. Вряд ли у одной из них найдутся при себе отмычки.
   Казио уже и сам заметил три пары крепких железных петель, торчащих из камня возле опускного люка.
   Не видя иного выбора, он взялся за верёвку и принялся спускаться во тьму.
   Сползать пришлось не торопясь, выгадывая, как с умом использовать доступные пока что крохи света - чтобы разглядеть, да получше, место своего будущего заключения. Впрочем, много времени это не заняло. Выбоина оказалась уже не куда: вытяни только руки, и вот они, стены... ещё бы ни упасть при том. Куда интересней были сотни заполненных глиняными бутылями ниш, вдававшиеся в эти самые стены по обеим сторонам провала.
   - Надеюсь, хоть вина-то мне оставили? - позвал он вопросительно, задрав голову.
   - Звиняй уж, но выпивка кончилась раньше, чем мы добрались сюда, - отозвались сверху. - С везением нынче нелады, парень.
   Внезапно верёвка ослабла, и Казио полетел вниз. Он разве что охнуть успел, как каблуки уже скользнули по камню. Колени малость свело от удара, а пятки прострелило болью, но в остальном ему посчастливилось.
   Ствол шахты кончался куполообразной камерой, шириной шагов в десять; камень вокруг был буквально пронизан сетью углублений, в которые могла б пролезть разве что пресловутая бутыль. Казио шустро развернулся, пытаясь успеть прочесать каждый дюйм подвала, прежде чем сверху захлопнут люк, скрывая и прежде скудный свет. Увы, нигде не виднелось ни малейшей лазейки наружу. Впрочем, как и самой завалящей бутылки вина.
   К чему хозяевам приличный подвал, если его нечем наполнить?
   Над головой шлёпнулась крышка; и громогласный грохот гулко прошил крошечную камеру, до боли сдавливая уши, а следом Казио окутала полная темнота. Спустя какое-то время он расслышал, как наверху залязгали цепями, ворочая замки, а после наступила тишина.
   Мгновение он простоял молча, затем, глубоко вздохнув, плюхнулся на пол и уселся, поудобней скрестив ноги. Нужно было как следует разобраться с возможностями.
   Добраться до краёв подвального лаза представлялось делом маловероятным, больно высоко, однако, приложи он определённые усилия и используй как опору винные ниши, то, вероятно, был шанс вскарабкаться под самый свод пещеры и уже оттуда по возможности дотянуться до люка. Но что тогда? Разумеется, можно было затаиться, выжидая, с мыслью застигнуть врасплох неминуемых гостей, однако насколько б затянулось подобное ожидание? Да и кого он удивит своим видом? Разве что полного болвана.
   Тем не менее, подобной план не стоило сбрасывать со счётов, - заметив себе на память, он принялся размышлять дальше.
   Впрочем, дальше-то двигаться было и некуда. Обследовав на ощупь камеру со смутной надеждой сыскать скрытый лаз, Казио заодно простучал и пол, в расчёте наткнуться на выход там, однако, увы, нигде никаких признаков потаённой полости не наблюдалось. Впрочем, странно было бы ожидать иного.
   Затем Казио вновь обыскал, по одной, ниши, на сей раз рассчитывая на удачу нащупать какую-нибудь полезную вещицу, забытую прежними хозяевами: бутыль вина, или нож, что-нибудь, годящееся как оружие. Опять ничего не найдя, попытался было разломать одну из керамических ниш, чтоб заполучить острые черепки, однако лишь впустую потратил время, повредив вначале пальцы, а затем и ступню.
   А следом жалобно возопил и желудок, и вот уже вскоре заныло всё тело. Со вздохом он наконец отступился от затеи, поудобнее устраиваясь на полу, насколько то было возможно в темноте. Быть может, завтра представится подходящий случай бежать.

***

   Вырвавшись из объятий грёзы о другом винном погребке, где ему довелось погостевать в прошлом, при более счастливых обстоятельствах, Казио замер, недоумевая. Прошёл ли час, а может и целый день, сказать было трудно. Он не был даже уверен, что именно наконец пробудило его; в памяти вертелось какое-то отдалённое воспоминание, упорно не даваясь в руки.
   Сев, он задумался, а стоит ли вообще вставать, но тут размышления прервало глухое постукивание рядом.
   Первая мысль, что промелькнула у него, - это открывается люк, но тут стук вновь повторился, а пол под ногами задрожал. Заодно зазудело в носу, и Казио вдруг звонко расчихался. Воздух вокруг наполнился пылью.
   Грохот, казалось, шёл из-за стены; встав и поводя руками, он нащупал кое-как источник звука. Следующий толчок ощутив уже руками: тот зародился по ту сторону перекрытия и прошил твёрдо сбитую глину, зычно пробиваясь наружу.
   Очередной отголосок прорезался сквозь толщу стены гораздо громче и чётче прежнего; словно до этого Казио скрывала водная глубина, а теперь он всплыл на поверхность. В лицо дунуло воздухом, и он учуял запах скисшего вина.
   Ещё один удар, и на него посыпались обломки глины. Он мигом передвинулся, пристроившись поодаль стремительно растущей дыры.
   Внезапно оттуда хлынули лучи света, столь яркого, что Казио ошибочно принял источник за солнце, покуда из отверстия не просунули фонарь. Глаза, изморенные долгим пребыванием во мгле, сыграли с ним дурную шутку.
   - Казио?
   Странно, но у него ушло доброе сердцебиение, чтобы узнать говорившего. Хотя в целом мире не было человека, знакомей ему и ближе.
   - З'Акатто?!
   Седовласая голова просунулась в дыру вслед за фонарем, помогая себе плечами.
   - Дурень ты этакий, - буркнул в ответ старик.
   - Но как...
   - Не болтай, а поторопись и лезь сюда, - отрезал мечник. - С твоим-то везением гостей не заждёшься, небось, уже на полпути сюда.
   - И то верно, - согласился с наставником Казио. Опустившись на четвереньки, принялся раскапывать проход, сваливая в сторону булыжники, покуда не расширил как следует лаз.
   За стеной оказалась ещё одна подземная камера, чудовищно громадная, насколько он мог разглядеть при свете фонаря, что держал з'Акатто. Прислонённая к стене кувалда железно свидетельствовала о способе, кой применил старик, чтобы спасти невезучего ученика; но куда страннее было, что удары пришлись аккурат по центру ранешнего дверного проёма, ныне замазанного и заделанного.
   - Ага, значит был-таки тайный выход, - пробормотал Казио, поднимаясь на ноги.
   - Его замуровали давным-давно.
   Мгновение Казио изучал своего старого наставника, затем порывисто обнял. От вителлианца несло вином и многодневным потом, на долю мгновения ему показалось, что тот вот-вот расплачется. Спина старика закоченела, потом обмякла, и он ответно сжал ученика, неуверенно, словно на пробу.
   - Я должен был догадаться, - проворчал Казио.
   - Ладно, хватит об этом, - махнул рукой з'Акатто. - Времени в обрез, не до сентиментальностей. Вот, возьми-ка.
   И протянул ему Акредо.
   - Где ты добыл его?
   - Пара солдат дурачилась с ним, а затем оставила в коридоре рядом с кухней. Я предположил, что он твой, хотя на Каспатор и не похож.
   - Спасибо, - поблагодарил Казио. Затем широко улыбнулся: - Ты остался, как погляжу.
   Брови з'Акатто мрачно собрались к переносице.
   - Не принимай на свой счёт, - строго покачал пальцем. - Говорил и говорю, я до сих пор намерен вернуться в Вителлио, и планы мои ничуть не изжились.
   - Ты выглядишь здоровым, старик, и давно бы мог покинуть местные края. Или церковники торчат здесь с той самой поры, как тебя подранило?
   Глаза пожилого мечника озарились хорошо знакомым Казио озорством.
   - Нет, они притащились с девятидневье назад. А у меня нашлась иная причина остаться. Известно ли тебе, кто соорудил это место?
   - Понятия не имею. Данмрогцы, кто же ещё?
   - Данмрогцы, говоришь? Не мели чепухи, они, как воронье, слетелись сюда последними. А сам замок выстроили две с лишним сотни лет тому назад. Тогда здешние земли раздирали на части множество мелких царств, а заправляли ими рыцари Антерстатая. Ну как, теперь-то дошло, довольно с тебя подсказок?
   - Ну и, что дальше? - недоумённо переспросил Казио. - Единственное, что я помню об этих парнях... о нет, ты, должно быть, шутишь...
   Улыбка з'Акатто разъехалась до ушей.
   - Дуко* Черфи даз'Аврии.
   Ещё раз окинув взглядом комнату, где они находились, Казио внезапно сообразил, что запах вина, что он учуял, исходил вовсе не от его старого учителя. Кислым разило из самого подвала, куда вместительней того, где он находился поначалу.
   - Да быть того не может.
   - Идём же, - поторопил его ментор, - нам стоит побыстрее сделать ноги, да подальше отсюда, прежде чем твоя пропажа обнаружится.
   - Ты искал вовсе не меня, - обвиняюще уставился на него Казио.
   - Ну да, до вчерашнего дня, если быть точнее. Мне понадобилось подкрепиться, и кухарки любезно рассказали, что тебя засадили в пустующий погреб.
   - Пойду, возблагодарю святых за твои одержимые бредни, пробуждённые винными парами.
   - Пусть так, - признал з'Акатто, показывая дорогу среди закоулков обширной подвальной кладовой. - Я как раз торчал здесь, внизу, когда фратрекс Призмо приволок в замок своих людей, так вот и избежал пленения; собственно, не думаю, что им вообще обо мне известно.
   - Они что, совсем не обыскивали подвалы? - поинтересовался Казио недоумённо.
   - Либо не почесались и задуматься, а нет ли тут схронов, - продолжил мечник. - Этот, к слову, дуко запечатал перед тем, как уйти.
   - Зачем?
   - Чтобы приберечь запасы вина, я полагаю. А тот подвал, что поменьше, оставил как приманку. Готов поклясться, он рассчитывал вернуться.
   - Тогда как же ты ухитрился найти его?
   З'Акатто шагнул к Казио, разгорячённый и негодующий, вызывающе приложив руку к сердцу.
   - Я знал, что оно здесь. Дуко на весь мир прослыл величайшим коллекционером вин. Он бы наверняка обустроил подлинный подвал помимо фальшивки. - Мечник демонстративно помахал в сторону тысяч и тысяч бутылей, коими была уставлена зала. - Поглянь сам, вызревало добрую сотню лет. Разумеется, львиная доля сойдёт теперь разве что за уксус, но часть вполне пригодна для питья. Так или иначе, уж мне-то на пару месяцев хватит, чтоб продержаться на плаву.
   Казио молча кивнул. Груды открытых бутылей, разбросанные по полу, не остались им не замечены.
   - И сколько приписываемых кошельку дуко винных подвалов мы уже успели разорить? - спросил он вслух. - Припоминаю один в Таурилло (мне тогда стукнуло шестнадцать), и потом, тот, что был упрятан в доме Меддиссо из Истиммы.
   - Не забывай, мой мальчик, про Феррию, - напомнил ему з'Акатто. - Но тут иное дело: те уже были кем-то попользованы, а этот... этот же неподпорчен, нетронут никем; варварам, жившим здесь, и в голову не приходило искать что-то подобное. Представь себе, даже крошечная каморка, где держали тебя, и та стояла пустая. До прихода церковников, как понимаешь. Ни одна дрянь, что у них в ходу заместо выпивки, не крепчает с выдержкой, так что к чему лишний раз беспокоиться?
   Они как раз достигли небольшого, сводчатого прохода; и тут Казио замер, как вкопанный, на полпути.
   - Хочешь сказать, старик, что нашёл его? Zo Buso Brato?
   З'Акатто захихикал.
   - Четыре бутылки, - заявил он. - И одна с того года, как подмёрз Май.
   - Святые, поверить не могу... и как оно? как?
   Тот нахмурился.
   - Ну, вообще-то я ещё не снимал пробы.
   - Что? И чего ты ждал?
   - Время не больно подходящее, - буркнул мечник. - Ну, идём же.
   - Но куда ведёт этот проход?
   - Туда, где безопасно, - бросил ему старик, ныряя под низкие своды. - И будь добр, умолкни. Здесь недалече от коридоров, где нас могут расслышать.
   У Казио по-прежнему вертелась на языке не одна дюжина вопросов, но он, так и быть, покуда придержал те.
   Вскоре проход вывел их в здоровенную и жутко вонючую камору, заваленную мусором и отбросами, с рыскающими по углам крысами. Слабое шуршанье вторило шагам.
   З'Акатто прикрыл створы фонаря, и на мгновение обоих окутала, казалось бы, кромешная мгла. Но вскоре Казио начал потихоньку различать тонкие полосы света, скупо струящиеся из-под прутьев решётки аккурат у них над головой.
   Наставник, видимо, обождав, покуда его собственные глаза приспособятся к естественному освещению, возобновил ход. Достигнув решётки, Казио навострил уши: из сонма гулких шорохов, доселе сливавшихся в невнятный шум, вычленялись вполне различимые слова; пара женщин болтала между собой наверху, но разговор шёл ни на королевском койнэ, ни на вителлианском, так что разобрать смысла беседы он не мог. Однако один из голосов был ему знаком - говорила та самая матрона, что дерзила тогда на кухне.
   Они миновали ещё пару решёток, а затем продолжили идти в темноте, пока з'Акатто наконец по новой не приоткрыл фонарь.
   - Мы больше не под замковыми стенами, - объяснил недоумевающему ученику.
   - И куда ведёт эта тропа?
   - Дуко был охоч продумывать пути отступления. Помнишь, как мы забрались тогда в Таурилло, а? Вот ровно так же я обнаружил и этот проход.
   Немногим позже они вылезли наружу, через очередной люк близ лесистого склона. Чуть ниже выхода лениво текла широченная река.
   - Вот мы и на месте.
   З'Акатто поднял с земли кожаный мешок. Внутри были аккуратно уложены четыре пузатые бутыли, тщательно закутанные во множество слоёв полотна.
   - Мы отведаем их по возвращении домой, - сказал он, закидывая мешок на плечо.
   - Хорошо бы, - вздохнул Казио, живо представив себе возможную картину. Сидя на солнышке, на ступенях Пиато да Фюсса, попивая редкостное вино на пару со стариком, не заботясь ни о тех, кого не зарубить мечом (или что там по правде имела ввиду Энни)... ни об убийцах, разряженных в прекрасные платья. Малость сыра, немного груш - и девица под боком. Пускай ни королева, и ни служанка той...
   Остра.
   Энни собиралась отправить её в Данмрог. Сколько времени займёт дорога? Могла ли она добраться уже до замка?
   - Думаю, пора тебе пойти оглядеться, - встрял з'Акатто. - Здесь поблизости валяется ещё мешок: вино, правда, самое завалящее, но для питья сгодится, и немного закуски к нему, конечно. Прихвати его и...
   - Я не могу вернуться, - перебил мечника Казио. - Пока что, не могу. У меня осталась пара незавершённых дел. И мне понадобится твоя помощь, старик.
   Наставник покачал головой.
   - Говорил тебе и говорю ещё раз: я возвращаюсь.
   - Я не прошу тебя встревать в войну, что затевает Энни, - настаивал Казио, - но Остра... Остра в беде, и ещё, я должен предупредить королеву насчёт фратрекса Призмо. А потом...
   - Хесперо, - пробормотал мечник.
   - Что?
   - Марше Хесперо и есть фратрекс Призмо.
   - Кротенийский прайфек? Тот, что стоял за убийствами в лесу?
   Старик молча подтвердил кивком.
   - Тем больше оснований, чтобы сообщить Энни.
   З'Акатто нахмурился сильнее.
   - Не будь дурнем.
   - Кто, как не ты, бранил меня, мол, у Казио нет чести? Упрекал за то, как использую дессрату, меняя меч на деньги и женщин? За то, что и вполовину не взял ничего от отца?
   Мечник приподнял бровь в деланном удивлении.
   - В прошлом нашем разговоре про отца, ты звал его не иначе, как "этот дуралей"?
   - А теперь ты отвечаешь мне тем же.
   З'Акатто прикрыл глаза ладонью.
   - Дери тебя святые, мой мальчик, - произнёс он тихо.
   Казио опустил руку на плечо наставнику.
   - Спасибо, - поблагодарил коротко.
   - Ох, да заткнись ты уже, сопляк. Идём давай, уведём из-под чужого носа парочку лошадей.
  

Глава девятая

Королевский выезд

  
   Энни резко осадила Резвую, понукая остановиться аккурат возле границы перелеска. Ниже, под ногами, земля мягко опадала чередою покатых холмов. Менее чем в пол-лиги далее склон вновь переходил в возвышенность, хотя очередной подъём забирал несколько круче прежнего. Небольшой речной поток стремил свой путь по дну долины, рядом же вилась и колея Северного Ратеренского тракта.
   - Вижу их, - тихо пробормотал Артвейр. - Более я не стану вновь сомневаться в силе ваших видений, моя королева. Нас едва не зажало между молотом и наковальней.
   Энни проследила взглядом, куда указывал палец её советника; теперь она и сама могла видеть противника, расположившегося в низине меж холмов, - огромный лагерь, легко заметный отсюда, с высоты, но фактически невидимый со стороны дороги.
   - Как они догадались о нас? И что мы изберём именно этот путь из всех возможных? - задумался кузен. - Даже имей изменник крылья, чтобы оповестить хозяев, им всё равно бы пришлось маршировать сюда от самого Копенвиса или Сьютсчайлда. Вы только гляньте, как прочно они здесь обустроились.
   - У них припасён Хэллрун, - заметила Энни. - А это сила всех сил.
   Артвейр взметнул бровь.
   - Я слыхал кой-какие истории, - проговорил он пренебрежительно, - ханзийский вздор, просто чтоб устрашить нас.
   - Вы, в конце концов, сменили убеждения, уверовав, что я и вправду способна зреть сквозь время и лиги. Отчего тогда сомневаетесь в ином?
   - Ваши видения подтверждались раз за разом у меня глазах, - ответил герцог. - Ваше величество благословили сами святые.
   - Если они снизошли до одного смертного, почему бы им не проделать это и с другим? - хмыкнула Энни. - Думаю, он там. Пускай, разглядеть самого Хэллруна я не в силах, однако порою мне мерещится его тень. - Она рассмеялась. - В общем, я занялась тем, что всегда недолюбливала: зарылась в книги, что могли пролить какой-никакой свет на суть дела. Похоже, время от времени в семье правителей Ханзы рождаются обладающие неким могуществом, вот их-то и растят в отдалении, с самого младенчества держа на особом рационе из очищающих экстрактов и отваров, дабы усилить врождённые способности.
   Лицо Артвейра по-прежнему не покидала скептическая гримаса.
   - Если Ханза на самом деле имеет провидцев такой силы, отчего они не единожды проигрывали войну? Допуская оплошность за оплошностью?
   - Никому не уберечься от ошибок, даже хэллрунам, я полагаю, а возможно, им - менее прочих. Иногда их умерщвляли ещё и до начала сражений.
   - Но если они способны предвидеть грядущее...
   - За вычетом своего собственного, по-видимому, - подытожила она.
   - Тогда нам следует уничтожить и этого.
   - Я работаю над этим, - сообщила герцогу Энни.
   - Итак, раз он разглядел нас, следующих этой дорогой...
   - То и я усмотрела ловушку, заготовленную ими, - докончила она мысль, - одно проистекает из другого, как видите. А теперь, самое время позаботиться и о нашем собственном капкане.
   - Нужно узнать точное число противника, - продолжил Артвейр. - И боевой состав их сил.
   - Этой же ночью пошлю сефри в их лагерь, - согласилась с ним Энни. - Луна почти скроется, а моей охране, ручаюсь, удастся разведать всё, что требуется.
   Говоря так, она ожидала, что по лицу герцога пробежит лёгкая тень отвращения, однако тот молча кивнул, подтверждая её выбор.

***

   Энни очнулась ещё до рассвета, дрожа от озноба, хотя лето пока что не торопилось сдавать позиции подступающей осени. Она полежала немного, пытаясь припомнить, куда увлёкла её дрёма, но ничто вокруг, ни цвета, ни образы, ни очертания, не несли смысла. Закрыв глаза, представила, как выползает из дыры наружу, всеми восьмью растянутыми лапками клацая по песку, что приятно пах чем-то сладковатым, вроде недавно пролившейся крови. Скрючившись, замерла в ожидании, ощущая внутри слабый ток, с коим бьётся земля, - и лес, податливо влекомый прочь от неё к мелководью великого моря, и далее, за его пределы.
   Открыв вновь глаза, дёрнулась всем телом, путаясь в простынях, ибо обретённых наяву конечностей было лишь четыре, и наконец села, борясь с подступающей к горлу тошнотой в попытках обрести саму себя.
   Успокойся. Не паникуй.
   Она опять побывала там: арилак, пламенем впечатавшийся в ночи... и страх, скравшийся ползком.
   До сих пор, впрочем, не понимая, где именно.
   - Госпожа моя?
   Энни узнала голос. Неренай.
   - Грёзы... - пробормотала вслух. - Сильнее ночь от ночи. Труднее вспомнить... - И вновь задрожала всем телом, желая знать, о чём шла речь, поскольку вновь потерялась во сне.
   - Что такое? - вопросительно повысили голос. Уже другой. Эмили, её фрейлина.
   - Её величество опять посетили дурные сны, - объяснила Неренай. - Это моя забота, не бери в голову и ступай спать.
   - Я подожду, увериться, что она в порядке, - ответила Эмили.
   Что-то тёплое коснулось губ Энни, тёплое и слегка горьковатое. Но на вкус ничего, и она отпила больше.
   - Отвар поможет, - сказала сефри. - Видение было пророческим?
   - Нет, - выдохнула Энни. - Те... колючие. Колкие. Нет, это... это же... другое. Воспоминания... подчас такие реальные, что чудятся моими. Порою, и нечеловеческие вовсе. Кажется, нынче я была пауком. - Она снова осеклась. - Звучит бредово, но, просыпаясь, мне с каждым разом становится всё труднее вспомнить, кто я на самом деле.
   С минуту Неренай молчала. Потом помогла отпить Энни ещё глоток чая.
   - Ничто не исчезает бесследно, - проговорила она задумчиво. - Когда мы умираем, то отходим реке, она забираёт всё, но то, что таится в нас... оно не проходит прочь.
   - Я видела эту реку, - вспомнила Энни. - Видела забирающей человека.
   - Да, она поглощает нас, разделяя и разнося в свой срок, топя в забытьи. И вещи, знакомые нам, по-прежнему струятся в её водах... но более не в нас самих, ибо то, что скрепляло их вместе, ушло.
   Сефри пошевелила кончиками пальцев, словно набрасывая в воздухе невидимый чертёж.
   - Есть и другая река, - продолжила она. - Или, возможно, иной её ток; и вот кому подвластно испить оттуда, вольно и донести воспоминания эти, и знания назад, в мир, удержа в новом сосуде.
   - Это больше, чем просто воспоминания, - покачала головой Энни. - Это что-то куда большее. - Он глотнула чая, надолго задержав горечь во рту, и поняла, что ей вдруг полегчало. - И оно сводит меня с ума. В чём польза почувствовать себя пауком?
   - Брр, и звучит-то отвратительно, - вставила слово Эмили.
   - Паук... он был обычный? - переспросила Неренай.
   - Какая разница, паук есть паук, - рассудила камеристка, - чего уж тут путаться?
   Энни считала также, но, помедлив, добавила всё-таки:
   - Нет, Неренай права. Думаю, паук был похож на меня. Я ощущала, как бьётся в нём сила, сродная с той, что пользую я сама, благодаря дарам Цер.
   - А может вы и есть паук, с памятью Энни, - сказала сефри.
   - Не шути так, - отмахнулась она. Вновь накатило прежнее болезненное чувство, ибо Энни знала, что сказанное было вовсе не шуткой.
   - Слушаюсь, ваше величество, - склонила та голову.
   Они так и просидели втроём какое-то время в темноте, спать ей расхотелось. А чуть погодя пришла весть о том, что вернулись посланные в ночь дозорные, и тогда, встав с кровати и одевшись, она направилась в палатку для совещаний.

***

   Советников Энни обнаружила склонившимися над картой. Артвейр, а с ним Чэвел и капитан Лифтон, глава её гвардейцев-Искусников, втроём разглядывали цели, попутно отмечая что-то на пергаменте. Все они дружно поклонились, стоило ей войти внутрь.
   - Да, да, не стоит утруждаться, - махнула она рукой. - Что там с донесениями? Герцог, вам слово?
   - Хеол с его парнями насчитали тысяч десять, или около того, - доложил Артвейр. - Разделены на два, примерно одинаковых численностью, отряда по обе стороны от дороги.
   - Всего лишь на пару тысяч больше, чем мы располагаем, - заметила Энни.
   - Уи, но учитывая дислокацию и эффект неожиданности - как вы помните, расчёт идёт взять нас в клещи, заманив в долину, - они бы справились и меньшим числом. Пара залпов стрел, помноженных на атаки тяжёлой кавалерии в два счёта проделали бы брешь прямиком по центру, прежде чем наши воины опомнились бы, сготовясь к бою. В этом разе им хватило бы и шести.
   - Так что же нам теперь делать?
   - Склон над долиной порядка трёх тысяч футов, а с нами всего пятьсот конных. Попытайся мы перебросить на высоту всю нашу армию, и нашу хитрость тут же обнаружат; и потом, им вполне хватит времени, чтобы перекинуть ближе остаток людей и встретить нас во всеоружии.
   - Тогда решено, пошлём одних только верховых, - сказала Энни. - Сколько их у нас? Тысячи три сыщется?
   - Давайте-ка подсчитаем. Пятьсот и ещё полсотни у графа, тысяча копейщиков лорда Кенвулфа, столько же у меня, десятков пять ваших Искусников, порядка двух тысяч лёгкой кавалерии, и ваши же сефри, добрая сотня, снаряжённые под лёгкую пехоту. Если удастся захватить врага врасплох, сможем уничтожить расположившуюся здесь половину сил. А пока остальные сообразят, что да как, подоспеет и подкрепление, и мы сможем навязать собственную тактику боя.
   - Но в таком случае ополченцы на марше останутся без прикрытия, - указал на провал в планах Лифтон.
   - И от кого бы им тогда защищаться?
   Глава гвардейцев неопределённо пожал плечами.
   - Как бы то ни было, - подытожил Артвейр, - будет лучше, если мы оставим им про запас небольшой конный отряд. Возможно, тут-то и придутся кстати ваши люди, граф.
   - Как изволит её величество, всё, что угодно ей, угодно и мне, - заявил Кейп-Чэвел, - но я бы предпочёл пойти в первой же атаке. Смею предположить, что на роль охраны куда лучше сгодятся мои лучники. От них будет больше толка, случись что.
   - Его слова не лишены смысла, - вмешался Лифтон. - У нас, конечно, имеются и свои, из числа кавалеристов, но они, как и сефри, берутся за луки, обычно предварительно спешившись. А здесь бы пригодились опытные вояки, привычные стрелять с седла.
   Артвейр согласно кивнул, устремив испытующий взгляд на Энни.
   - Ну что же, Чэвел, я не откажусь от лишнего сопровождения, - согласилась она. - Повеселимся же от души.

***

   Подготовка много времени не заняла, и отряд выехал ещё до полудня. Энни окружала дюжина искусников, одарённых Мамресом, и охранники из числа сефри, привычно закутанные в шарфы и широкополые шляпы. Впереди скакал авангард, тяжёлая конница Кенвулфа, - пятьдесят рыцарей, каждый с тщательно отобранной свитой в два десятка воинов. Лёгкая кавалерия и прочие сефри ехали на правом фланге, люди графа - слева.
   И уже два звона спустя они припустили рысью, скатываясь волною с холмов. (Энни недолгим взглядом окинула вражеский лагерь, затылок легонько закололо. Замечено ли уже их передвижение? Земля, должно быть, вздрогнула под ударами множества копыт.)
   И на полном скаку вылетая на склон широкого горного кряжа, отделённые от врага лишь парой сотен кингсярдов чистого поля, и более ничем.
   Ханзийская ставка вскипела, словно порушенный пинком муравейник, пытаясь встать в боевую формацию; а вернее, уйдя в глухую оборону, соорудив наспех шаткую преграду из щитов, - Энни ждала, что та вот-вот ощетинится живой изгородью копий, но нет.
   - Отдавайте приказ к атаке, - крикнула она Лифтону.
   Кивнув, тот вздел сигнальный рожок и протрубил приказ приготовиться. Тяжёлая кавалерия перед нею выстроилась в линию по пять рядов и двести корпусов в ширину, сплотившись так тесно, что яблоку не нашлось бы где упасть. Отряд медленно начал наступать, постепенно наращивая темп.
   А воздух уже загудел, наполнившись вихрем стрел, посланных рукою её людей; и они понеслись вниз, лавиной слетая со скалистого хребта, а с ними и Энни, окружённая стеной стражей, Энни, охваченная приступом бешеной, дикой радости.
   Радость смешалась с уже знакомой болезненно-злой яростью (даром Цер), когда она протянула руку в сторону ханзийцев, ощущая, словно наяву, как мокреет в ладони нутро вражеских солдат. Протянула, чтобы неторопливо сжать пальцы в кулак.
   И вот, покуда закованные в доспехи рыцари крушили и мяли вражеский строй, в ушах у Энни стыл многогласый вой сотен отчаявшихся глоток. Схватившиеся было за пики повально бросали их на землю.
   Кротенийский авангард прорвался сквозь полусформированные линии ханзийской обороны, и лёгкая кавалерия рассыпалась цепью по низине, окружая вражеский лагерь. Однако, к вящей досаде Энни, рыцари, взявшие её в каре, натянули поводья, замедляя ход.
   - Что такое? - бросила она недовольно.
   - Наше дело - обеспечивать безопасность вашего величества, - заявил Лифтон. - Приказ герцога. Вам нет нужды самой вмешиваться в битву, где любая шальная стрела или случайное копьё могут задеть вас.
   - Пускай Артвейр - генерал, но он мой генерал, - огрызнулась она. - Мои приказы весомее его. Не сбавляйте атаки, или, видят святые, я спущусь вниз в одиночку.
   - Ваше величество...
   - Единственный ответ, что я приму от вас, капитан Лифтон, - "есть, моя королева".
   - Так точно, ваше величество, - вздохнул он. И уже громче: - Продолжить наступление!
   Они вдарили по остаткам некогда правого фланга противника, но сопротивление оказалось столь мало, что и говорить не о чем. В считанные мгновения армия Ханзы была сломлена и позорно бежала, преследуемая кротенийскими рыцарями, неуклонно прорежавшими численность отступающих с поля боя. Энни видела, как часть вражеских кавалеристов наводит какой-никакой порядок, пытаясь прикрыть бегущих товарищей, но без особого успеха.
   Волей-неволей она очутилась прямиком посреди лагеря, окружённая мёртвыми либо умирающими. Что-то странное будто бы набухало в груди, ликуя с небывалым ужасом, и тут её озарило: та, что поселилась внутри, жила тем могуществом, что ныне сочилось сквозь Энни, вбирая и вбирая его, как воронка.
   Видишь? Видишь, что есть подлинная сила? И это лишь начало.
   - Отлично, - проговорила Энни, захмелев от веселья.
   - Что-то не так, - насторожился Лифтон.
   - А?
   - Не похоже, чтоб здесь было пять с лишним тысяч человек, тут и половине б от этого числа места не хватило.
   Постой... - подала голос арилак, с небывалым прежде чувством неуверенности.
   - Да что такое, в самом деле?
   Хэллрун! Он видел, он видел всё тоже! Хэллрун на шаг впереди тебя! Беги, Энни, скорее, спасайся!
   Энни обернулась было к Лифтону, но тот уже валился вниз со стрелою в глазнице, - смертельный шквал обрушился на них с севера, словно ливень. Боль резко прилила к руке, хлынув через вспухший разрез, а затем стена щитов сомкнулась вкруг её.
   - Кто-нибудь, протрубите отступление! - вскричала она. - Нас провели! Передайте всем, возвращаемся к пехоте!
   Мгновение спустя пронзительно взвизгнул рог. Её собственная охрана уже набрала ход, отступая тем же путём, что и пришли, но дорога оказалась преграждена. Сверху, прямо на них, летела череда всадников. И было их раза в два поболе, чем сплотивших ряды возле Энни.
  

Глава десятая

Кайтборг

  
   Мглистое тёмное небо, в чьей тени маячат зловещие чёрные стены, окружённые на многие лиги пустующими руинами. Такой картины ожидал Нейл от Кайтборга. Всё это, конечно, следовало из историй, что рассказывала давным-давно маленькому бернцу старая нейни Элей. Кайтборг, город чёрных башен, где обитает само зло.
   Однако ж, дорога вилась меж возделанных, цветущих полей и лесистых склонов под гомон остающихся позади местечковых торжищ. За девятидневье, понадобившееся, чтобы достичь сердца Ханзы, лишь однажды путникам пришлось собственноручно разбивать лагерь, а не располагаться на отдых со всеми удобствами (в замковых покоях либо на постоялом дворе). Нейл мало-помалу оттачивал своё знание ханзийского: через силу пытаясь разобрать чужой язык и связать на нём пару слов, даром что местные наречия были много мягче на слух и менее отрывисты, чем знакомый ему прибрежный говор.
   И всё же, до тех пор, покуда дорога не взяла резко вверх, вздымаясь гребнем хребта, Кайтборг, созданный воображением, так и стоял у него перед глазами, - мерзкая чернота стен, увенчанных цепью зубцов словно в акульем оскале.
   Ну, что до стен и башен, их наличие, собственно, и было тем немногим, где речи старой нейни сходились с истиной.
   Вырвавшись из раздумий, Нейл обнаружил, что кавалькада вот-вот остановится.
   - Ручаюсь вам, отсюда обзор лучше всего, - заявил Беримунд.
   - И теперь я понимаю, почему, - сказала королева-мать. - Кажется, отсюда можно запросто обозреть почти весь город.
   Так оно и было. В то время, как Эслен, считай, сразу бросался в глаза, возведённый по воле своих создателей на холме, Кайтборг был равно размерен, что в верховьях, что в низовье, где тёк Дунай*. Русло реки делило город на два неровных (неравных) полукольца: меньшее выдавалось как раз перед ними, а второе, гораздо большее, смыкалось дугой на севере, по ту сторону теченья. Берега скрепляли три огромных моста.
   Обе части города окружал двойной ряд стен из серовато-белого камня. Внешняя была пониже и без сторожевых вышек. Внутри же за нею виднелся широкий канал, а далее, обнесённая валом и насыпью, шла внутренняя стена, на глаз высотою в шесть-семь кингсярдов. Она-то уже охранялась множеством массивных, встроенных в камень, круглых башен, - изящных по виду, но, несомненно, действенных по силе.
   Собственно, город ощетинивался последними везде, где только можно: изящные иглы звонниц и часовых башен, чьи шпили блестели зелёной медью и аспидово-чёрным сланцем, чередовались с устремляющимися в небо стрелами башен проездных, на каждом из мостов, и массивными цилиндрическими бастионами, росшими над укреплениями всякий раз, где к стене подступала река.
   Ещё удивительней было то, что кроме домов всевозможной формы и размеров внутри стен теснились, насколько мог разглядеть Нейл, и плеши зелени, словно меж городских улиц затесались целые поля.
   Северная сторона города мягким отлогом спускалась до противоположной стены - чьи камни казались почти чёрными, - и что окружала вершину холма, откуда виднелась еле-еле белоснежная крыша какого-то строения, цитадели или, быть может, дворца.
   - Там вдали, замок? - спросил Нейл, указывая за последнюю черту.
   Беримунд только улыбнулся.
   - Что ещё ожидать от воина, верно? Это дворец, да. Земля, что покоится внутри этих старых стен, - Хаухейм, город, бывший некогда изначальным. Та же, что сходит ближе к реке, - Нитирхейм. Земли близ нас, те, что пышут зеленью, - Гилгардс. Западная часть города - её отсюда не видать как следует - зовётся Ньюяйм. А та, что по эту сторону реки, - Сьютстат.
   - Вы любите свой город, - заметила Элис.
   Беримунд охотно кивнул.
   - Чудесней его не сыщешь в целом мире. Мне не терпится показать его красоты вашему величеству.
   - Тогда, будем надеяться, батюшка дозволит вам это, - отозвалась Мюриель.
   - Кое-что примечательное попадётся уже по пути во дворец, - заверил её принц.
   Ловко выкрутился, подумал Нейл. А главное, обошёл подразумеваемый королевой вопрос. Знак, не сулящий ничего хорошего.

***

   Въехав через ворота Сьютстата, они очутились посреди шумной рыночной площади. По центру её располагался бассейн с фонтаном, а рядом - каменное изваяние, с посохом в руках и обутое в крылатые сандалии, по которым Нейл и опознал святого Турма. По другую же сторону тяжело осел громадный храм с двумя часовыми башенками, выдающимися по бокам фасада.
   По мере приближения посольства народ, собравшийся здесь, замирал, кланяясь вслед Беримунду. Площадь впереди потихоньку сужалась, переходя обратно в улицу, а пару мгновений спустя они пересекли один из мостов (по сути, самый срединный). Собственно, река не отставала от площади по наплыву толпы, - запруженная всевозможными лодками, главным образом, баржами и мелкими плоскодонками с треугольным парусом. Нейла заинтересовало, что же из оборонительных креплений прячется под водой, невидимое глазу: быть может, цепи или ловушки-стопоры, - вздетые вверх, они б на время задержали врага, позволив защитникам успеть забросать его стрелами с самого моста.
   И пускай здесь не было крепости наподобие торнратской, Нейл вынужден был признать, что в плане обороны город задуман неплохо. Оставалось надеяться, что хотя бы к ханзийской армии не приложили руку те же самые, неведомые зодчие.

***

   В груди у Мюриель сжалось, стоило им пересечь Дунай. Вот она и у цели, и даже жива - пока что. А ведь Беримунд был готов беспрепятственно отпустить их домой. Почему же она не согласилась уйти? Бросить всё, ещё когда выяснилось, что Маркомир утратил всякое понятие о традициях - и чести; отчего она продолжила путь? Правда, принц обещал ей защиту своего имени, но что с того?
   Маркомир далеко не глуп и должен догадываться, что Энни не удержишь, взяв её, Мюриель, в заложники. Разве той помешало напасть на Эслен знание, что мать в застенках у Роберта? Об истории этой нынче не знал только глухой.
   О да, она гордилась Энни, гордилась так, как никогда прежде и не помыслила бы представить. Да и кто мог предвидеть, что её девочка вернётся - вернётся, закалив характер и в ореоле силы? Кто мог вообразить младшую из принцесс - королевой? Испытания изменили её, позволив сотворить невозможное, невероятное, оставив, однако, лишь крохи от той дочери, что знала когда-то Мюриель. Энни отдалялась, будучи поглощена окружавшими её сефри - и тем юношей-фехтовальщиком из Вителлио; воинами, что любили её. Она менялась на глазах, уходя в себя, копя странность за странностью и прислушиваясь к одним лишь голосам, недоступным ничьему уху, кроме её собственного. А порою в ней мелькало и вовсе нечто пугающее.
   - Что случилось? - спросила Элис.
   Мюриель глянула на фрейлину, осознав вдруг, что вместо того, чтобы наслаждаться видом достопримечательностей, поедает глазами поводья.
   - Просто подумалось, какое облегчение это было, поначалу, сбросить с головы корону, - проговорила она.
   - В смысле, когда Энни забрала её?
   - Нет, не Энни, Роберт. Я стала пленницей, да, но заточение избавило меня от дилеммы неверного выбора. Чтобы не произошло дальше, в том не было бы моей вины.
   - Полагаю, можно и так глянуть на вещи.
   - Просто любопытствую, не повторится ли история.
   - Думаете, что с приходом сюда вновь угодите прямиком в темницу?
   Мюриель огляделась, но Беримунд гарцевал впереди, растолковывая Нейлу, что до как творится по сторонам, а прочие всадники сопровождали обеих дам на расстоянии.
   - Это Энни послала меня сюда, Элис.
   Подруга нахмурилась.
   - Но идея с посольством была вашей.
   - Так думала и я. Пока, заговорив с нею, не поняла, что она, кажется, уже знает всё наперёд. Разумеется, Энни пыталась скрыть свою осведомлённость, но она знала, ручаюсь. Вероятно, дело в очередном её видении. Ибо ею особо отмечалось, что мне следует взять с собой тебя и Нейла, вас обоих.
   - Я бы в любом случае не оставила ваше величество одну.
   - Но сэр Нейл... Он ведь до сих пор полностью не излечился.
   - Интересно, - протянула Элис, - хотела б я знать, каких именно действий она ждёт от нас.
   - А вот об этом говорить не стоит, - прервала её Мюриель, вовремя вспомнив, что поблизости полно монахов, способных подслушать не то что их, но и скрежет сверчка на сотни миль вокруг. Возможно, лишь поэтому им и позволили остаться наедине. - Пустое, дело прошлое.
   - Наверное, вы правы, - согласилась Элис, - думаю, нечего беспокоиться по пустякам. Куда опаснее будет распускать язык в замке.
   - Это я и так знаю. Кстати, что насчёт него? Тебе что-нибудь известно о самом замке?
   - Знаю лишь, что зовётся он - Кунйошросн.
   - Я о другом, он сооружён наподобие Эслена, или нет? Особенно меня интересуют стены, понимаешь?
   Ответный, еле заметный кивок продемонстрировал, что до Элис дошёл намёк на эсленские тайные ходы.
   - Вот тут от меня мало пользы. Эслен гораздо старше большинства здешних построек. Не думаю, что к делу были привлечены те же самые... кхм, мастера. Но с уверенностью сказать не смогу.
   - Ну что ж, остаётся надеяться, что когда придёт время, мы узнаем, зачем понадобились тут Энни.
   - Вы здесь, дабы помочь делу мира, - напомнила Элис.
   - И я даю слово, что попытаюсь, но чаяний на переговоры немного.
   - Война только разгорается. Всё изменится, стоит одной из сторон заиметь хоть маленькое, но преимущество. И случись такое, вам выпадет роль гласа всей Кротении.
   - Тоже верно. Ах да, но не стоит забывать, что последняя война с Ханзой длилась лет десять.
   - Ну, тогда вся надежда на здешнюю еду, - может, хоть та хороша.

***

   Кунйошросн и впрямь... поражал; даже Мюриель, далёкая от военного дела, понимала, что строился тот отнюдь не в расчёте на серьёзную оборону. Задумываясь скорее, как господский мэнор, резиденция для лорда, - прямоугольный по форме, высотой в четыре яруса, с необъятных размеров выдолбленным в камне внутренним двором. Ещё имелась парочка башен, но чисто декора ради.
   Мужчины взяли под уздцы лошадей, а Беримунд на правах сопровождающего провёл посланцев внутрь: цепь залов прервалась лестницей в три пролёта. Мюриель уверилась было, что для них заготовили одну из башен, однако им отвели весьма обширные апартаменты, изящно обставленные и с огромными окнами в полстены.
   - Если ваше величество устраивают предоставленные комнаты, то они ваши.
   Мюриель всмотрелась в окно: виды оказались очаровательными - городские кварталы с востока соседствовали с извилистым руслом Дуная, чуть дальше тянулись равнины.
   - Мне подойдут и эти, - сказала она. - Благодарю, мой принц.
   - Я пришлю вам нескольких людей, подберёте себе служанок. Надеюсь, вы не сочтёте за труд, немного освежившись с дороги, присоединиться за мой стол этим вечером.
   - Почту за честь принять приглашение, - ответила Мюриель. - Смею, однако, поинтересоваться, будет ли присутствовать на ужине и ваш отец?
   - Как раз собираюсь переговорить с ним, - пояснил Беримунд.
   - Я и сама бы рада побеседовать с королём - с позволения, разумеется, но чем скорее, тем лучше.
   - Конечно, ваше величество. Я сообщу ему и об этом.
   Но парою звонов позже, когда они собрались в трапезной зале, Маркомира там не оказалось.
   Мюриель любезно представили с дюжину ханзийских лордов (и их дам), что выстроились за длинным дубовым столом. Никто из них, кажется, по титулу не выходил выше грефта, а годами, в большинстве своем, - старше самого Беримунда.
   Просторная, вместительная зала, освещённая множеством свечей, была увешана гобеленами с вытканными на тех сценами охоты. Пара оленьих борзых с надеждой рыскала мимо стола, а на задах комнаты виднелась открытая дверь, ведущая на кухню, где суетилась прислуга. В воздухе стелился древесный дым, а с ним - странно знакомый запах чего-то восхитительно вкусного.
   Вслед за принесённым мёдом (переслащенным, на вкус Мюриель) последовали груши и незнакомые ягоды (эти оказались просто превосходными).
   Встав из-за стола, Беримунд произнёс что-то на ханзийском, и вслед за ним на ноги поднялись все лорды. Подняв в воздух бокал, принц почтительно качнул тот в сторону Мюриель. Королева осталась сидеть. Со времён детских её уроков многое поросло быльём, но знание разнообразных форм этикета, принятых среди просвещённых народов, накрепко въелось в память.
   - Во славу несравненной красоты миледи Мюриель, королевы кротенийской! Да хранят вас святые, во здравии и в радости! Вхайрней!
   - Вхайрней! - единогласно отозвались остальные и, опрокинув бокалы, заняли прежние места.
   - Все вы чересчур добры к нам, - заметила Мюриель, с облегчением порадовавшись, что тост оказался коротким. Интересно, сколько ещё здравиц придётся вытерпеть.
   Как выяснилось, пятнадцать, и это за одну только перемену блюд.
   Наконец, очередь дошла и до мяса: жаркое из оленины с гарниром (вишнёвый соус, посчитала она), молочный поросёнок с луковым пюре, жареная зайчатина с чем-то вроде сливовой подливки, пирог из баранины с сыром, и ещё один, на сей раз говяжий, с яблоками и айвой.
   - Принц Беримунд, - обратилась к хозяину стола Мюриель, закончив подчищать оленье рёбрышко и бросив остатки костей одной из гончей. - Я желала бы знать, передали ли вы отцу моё послание?
   - Разумеется, ваше величество.
   - И?
   Беримунд слегка покраснел.
   - Он просит прощения, но вынужден отказаться, ибо занят делами.
   - А что насчёт завтра?
   - И завтра тоже.
   - И чем же он так занят, неужто войной?
   - Нет, ваше величество. Он, эм... собирается на охоту.
   Кровь - пополам с медовухой - сама собой схлынула горячим потоком по жилам, едва не прикипев аж к скулам.
   - Понимаю, - проговорила она.
   - Обещаю, мы подыщем достойные королевы развлечения, чтобы скоротать время в ожидании аудиенции.
   - Не сомневаюсь. Однако, война, что слышно о ней?
   Нож Беримунда с нанизанным на сталь куском мяса замер на полпути ко рту.
   - О чём вы?
   - Вы сказали, зреет война. И что слышно нового?
   - Не думаю, что вправе посвящать ваше величество в...
   - Кому бы мне проговориться? - перебила его Мюриель. - Разве найдётся здесь кто, способный передать весть моей дочери? Сомнительно, право слово. Давайте же, принц, поведайте мне о ханзийских победах.
   - Ну, если так... - Юноша обвёл взглядом собравшихся вокруг вассалов. - Полагаю, вы недалеки от истины. Что ж, мне известно не столь многое. Лирийский флот попытался было взять в блокаду Копенвис, но мы встретили их в открытом море, преобладая по числу кораблей.
   - И? - подтолкнула его Мюриель, стараясь сохранить на лице отстранённо-каменную маску.
   - Они не вступили в бой, - ответил Беримунд. - Впрочем, противное было бы откровенной глупостью с их стороны. Разумеется, миновало уже пять дней. Кто скажет, что было дальше.
   - Вам повезло, - заметила Элис, - найти целый вражеский флот, да ещё в открытом море.
   Улыбнувшись, Беримунд произнёс что-то по-ханзийски. Знаний Мюриель хватило с избытком, чтобы понять: тот повторяет колкость фрейлины.
   Ответом послужил ряд деланных ухмылок.
   - Lukka? - хмыкнул один из дворян. - Nei, sa haliurunna.
   - Нет, нет, хватит и этого, - затряс головой Беримунд. - Довольно о войне.
   Интересно, что бы значило загадочное haliurunna. Казалось, Беримунд счёл ошибкой само упоминание о нём.
   Она ещё вернётся к этому, попозже, когда празднующие захмелеют, подумала Мюриель.
   Далее из блюд последовала рыба: громадная щука, фаршированная колбасками из форели, лосось с виноградом и пореем, запечённым в тесте (напоминая по форме палтус), жареный угорь, предварительно охлаждённый, под "зелёным" соусом из трав, и, наконец, лещ, приправленный фиолетовой капустой.
   Один за другим провозглашались тосты и текла медовуха. Мюриель потихоньку потягивала из собственной чаши.
   К тому времени, как на столе появилась птица, подвыпившие гости уже затянули песни. Заводилой выступил здоровяк, представленный в начале пира лэндраухтином, владетелем земель. Поначалу Беримунд было слабо замахал тому, веля затихнуть, но бесполезно, а вскоре и сам, порядком набравшись, присоединился к захмелевшим подпевалам, отпустив Мюриель глуповатую, извиняющуюся ухмылку. Песня была ей незнакома, но Нейл, сидевший рядом, одеревенел с первым же словом.
   - Что с вами? - подтолкнула она его локтем. - Вы знаете, о чём поют?
   Рыцарь нехотя кивнул.
   - Моряцкая застольная об удачном походе и великой победе, одержанной на море. Они празднуют.
   - Что уж тут удивительного. - Мюриель пожала плечами.
   - Но не пред лицом же вашего величества! И без того, не так приличествует приветствовать королеву.
   Она накрыла его ладонь собственной.
   - Большинство застолий Уильяма, в конце концов, оборачивалось тем же, особенно, когда он собирал подле себя лучших своих людей. Думаю, и в Лири дела обстоят также.
   - В Лири мне не доводилось никогда ужинать за одним столом с королевой, - признался Нейл. - Но, как ни крути, не по душе мне это.
   - Не теряйте хладнокровия. - Уже все в зале, кроме Нейла, Элис - и самой Мюриель, - включая и женщин, громогласно распевали.
   Наклонившись ближе, королева тихо спросила:
   - Не знаете, случаем, что такое хальюрунна, сэр Нейл?
   - Разновидность солнцескусниц, что могут прозревать будущее. Говорят, Ханза взращивает их.
   - Вам верится, что это правда?
   - Да, - твёрдо подтвердил он. - Вот почему они враз отыскивают наши корабли, и сейчас, и прежде.
   Вот как, мелькнуло в голове Мюриель. Вот в чём крылась суть.
   - Помните, сэр Нейл, расположение Беримунда нам на руку. Почему, объясню позже.
   Песня оборвалась, хотя кто-то вроде бы и попытался затянуть новую, но зачинщика окрикнул принц.
   - Не станем грубить нашим гостям.
   Мюриель встала из-за стола, не выпуская кубка.
   - Прошу извинить за произношение, - начала она и, сделав глубокий вздох, запела:
   - Wha gaf sa ansu gadrauhta fruma?
   На мгновение уставившись на неё, толпа взорвалась хлопками:
   - Sein mahteig arm ya sein hauh-thutsitha!
   В высоких кружках заплескала медовуха.
   Мюриель были знакомы лишь три начальных распева, но дальше ханзийцы разошлись и сами, и разница в познаниях оказалась несущественна.
   Беримунд даже не пытался осаживать запьяневшую свиту, и те всё опрокидывали кружку за кружкой, - под конец либо валясь под стол, вусмерть упившись, либо разбредаясь кто куда, ковыляя на полусогнутых и ища, где пристать на покой.
   Сам принц через силу, но поднялся-таки на ноги, - что впечатляло, после этакого количества выпитого.
   - Хршая ннночка выыдлась, ваше величество, - промычал он. - И вы хрши... хорши... над-деюсь, не оскрбитесь...
   - Вовсе нет, по правде говоря, я больше чувствую лёгкую ностальгию.
   - Хршо, мьи слгхи првдят вас.
   - Вообще-то, я хотела бы просить ваше высочество об одолжении.
   - Нзвите, вше вличество.
   - Охота, я бы просила взять меня на завтрашнюю охоту.
   Глаза Беримунда расширились.
   - С отцом? - Короткий хохот. - Йа, то-то позабавимся.
   Неуклюже поклонившись, он, пошатываясь, удалился прочь из зала. Обратно до их комнат женщин и рыцаря проводила девушка-служанка.
   - Ну, неплохо повеселились, - подметила Элис, стоило им остаться одним. - А откуда вам знакома здешняя застольная песня?
   - От Уильяма - это своего рода "за вопросом ответ". Начинается с "чем одарил первого ханзийского воителя святой?" Думаю, правдашним ответом звучит что-то вроде "силу рукам и крепость мужеству". Уильям же пел как "сестрин поцелуй и ласку". Ну и так далее.
   - Находчиво, сказала бы я, - протянула Элис. - Мне помочь вашему величеству с платьем?
   - Будь добра.
   Тесно прильнув к её спине, девушка занялась застёжками.
   - Я слышала, что говорил сэр Нейл, - шепнула она на ухо королеве. - Думаю, теперь понятно, зачем мы здесь.
   - Почему бы Энни просто не сказать начистоту, - недоумевала Мюриель.
   - А может, она и сама не знает всего. Или же, поведай ваша дочь правду, видению не миновать и колдуна.
   - Выясни всё, что удастся, в моё отсутствие.
   - Вы и вправду думаете, что на трезвую голову Беримунд вспомнит хотя бы своё обещание, не говоря уже о том, чтобы его выполнить?
   - Ему не протрезветь и до полудня, - ответила она. - И да, полагаю, он не отступится от слова. - Развернувшись, перехватила Элис за руку: - Будь крайне осторожна. Один неверный шаг и...
   - Вполне может хватить и пол, - уточнила фрейлина. - Поговаривают, Маркомир не прочь позлобствовать и славен дурным настроем. Так что поберегитесь и сами.
  

Глава одиннадцатая

Вуфхаэр

  
   Эспер проснулся из-за скользнувшего по лицу солнечного луча. Потянувшись, перекатился на бок, чтобы тут же уткнуться во что-то тёплое.
   Винна.
   Она по-прежнему спала, и лицо её сияло, словно лик святого, окружённое золотым нимбом. Эспер помнил Винну ещё по Колбели - совсем малышкой, озорной и полной живого задора. Помнил он и другое: как потрясло его давно неведомое чувство любви, с которой, как ему казалось, он распрощался уже навсегда.
   Глаза сами собой ощупали округлившийся живот девушки. Он бережно дотронулся пальцами до кожи, ласково поглаживая.
   Что там? - невольно пришло в голову.
   Эспер и не думал никогда становиться отцом. Кверла не способна была понести дитя от него: слишком уж различались их народы, люди и сефри. А после её смерти он зарёкся вновь опутывать себя узами брака. Когда же у них с Винной всё закрутилось, то попервой мысли занимало лишь одно: как сберечь собственные шкуры.
   Но теперь... дитя, мальчик или девочка, частичкою от него самого, частичкой от...
   Сердце сжалось. Бесполезно даже и думать так. Неважно, кого принёсет Винна, не быть ему маннийского племени.
   Стоит ли поведать ей свои страхи? В праве ли он?.. сможет ли?
   Похоже, наложенному на него гису хватало мощи, чтобы ухищрённо оберегать заклеймённого им во имя собственной цели. Оберегать... от всего ли? Рискни он спрыгнуть со скалы или перерезать себе глотку? Спровоцируй Эмфрита на драку и поддайся потом? Что тогда?
   Но нет, вряд ли бы ему удалось так просто обвести печать. Из всёго, что Эсперу доводилось слыхать о гисах, явствовало чётко: лишь полное исполнение наложенных условий могло снять зарок. А значит, освобождение сулило только одно: достигнуть как можно скорее долины Тернового Короля и так обрести волю действовать по собственной прихоти. Ведьма, очевидно, рассчитывала, что он опоздает исполнить обещанное, но даже ведьмам не ведомо всё.
   Следовало просто сохранять присутствие духа и делать, что должно. А именно: раз за разом испытывать гис на прочность, выискивая слабости.
   Эспер поднялся осторожно с кровати, опасаясь разбудить девушку.
   Солнце успело взойти выше, чем ему надеялось. В голове назойливо зудело: исчезнуть бы отсюда поскорее да подальше, скинув с хвоста Фенда с прихвостнями; впрочем, глянь на то иначе, возможно, что в скором времени Винне больше не удастся выспаться так же хорошо, как здесь, в стенах Эрменсдуна.
   Эмфрит обнаружился во внутреннем дворе, разговаривающий с парой мужчин. Он не спускал с Эспера глаз, покуда тот спускался с лестницы.
   - Доброго утра тебе, лесничий, - проговорил грефтич малость натянуто, и Эспер отлично понимал, почему.
   - И тебе того же, - ответил вслух.
   - Вуфхаэр*, что рыщут, преследуя вас двоих, найти было нетрудно, - принялся рассказывать юноша. - Арн, один из моих людей, углядел их следы вверх по реке, вблизи Слиф Овиса, но движутся они по-всякому сюда. И доберутся до нас, самое позднее, завтра.
   - Значит, нам лучше поторопиться, - рассудил Эспер.
   - Вообще-то мы можем сразиться с ними и здесь, - заявил грефтич.
   - Каков удалец, - приподнял бровь Эспер. - Ну что ж, делай как знаешь. Мы же втроём двинемся своей дорогой.
   - Нет, боюсь, я не вправе отпустить вас, - проговорил Эмфрит почти извиняющимся тоном.
   Рука Эспера легла было на сталь обрекателя, но затем нехотя опустилась, и он сжал кулаки.
   - Сначала твой проклятый папаша, теперь ты! - рявкнул со злостью. - Да что с вами не так?!
   - Мы просто следуем своим обязанностям, - твёрдо сказал Эмфрит. - Охрана этого перехода - долг моей семьи, и я не собираюсь позволять сброду каких-то чудовищ, и уж тем более сефри, самодовольно разгуливать у меня перед носом без всякой помехи.
   - Но, скажи-ка, удалый ты парень, причём здесь мы трое?
   - Отпусти я вас, и они в два счёта помчат по вашему следу. А останься вы здесь, и тварям не останется ничего другого, как сражаться. Тут-то мы их и перережем, под прикрытием стен.
   - И это всё, что ты вынес из той ничтожной заварушки с вурмом? - спросил Эспер.
   - Да, - кивнул грефтич. - Немногое, не спорю. И куда больше, когда мы, волей случая, покончили с греффином. Согласен, извести их трудно, но они смертны. Да и не так уж много в той ватаге, что пробирается сюда, этих тварей.
   - А у тебя людей всего с полсотни, - ткнул он парня носом, - тварей, может, и немного, но вас им на один зуб.
   - Я послал к отцу за подмогой и поднял по тревоге Келли Гест - ещё один форт, о котором я упоминал, где-то лигах в трёх отсюда к северу. Говорю тебе, нам по силам собрать и за полсотни.
   - Знамо можно, - пробормотал Эспер (звучало словно молитва). - Боюсь, дали мы маху.
   Не гис ли заговорил ему путь?
   Нет, слишком уж глупо.
   - Я предпочёл бы держать тебя при себе, нежели под засовом, - уточнил Эмфрит, - но, как ни крути, от своего долга мы не откажемся по-любому. - Он вздохнул. - Пока всё не закончится, я оставляю Винну в башне, под охраной.
   - Садишь её под замки, значит, как узницу, - проговорил Эспер неспеша и почти безразлично.
   Эмфрит, гневно раздувая ноздри, шагнул было к нему; на мгновение в голове у Эспера промелькнуло, а не преуспеть ли ему хоть так, ввязавшись в драку? Не зря же он недавно перебирал в мыслях возможность за возможностью. Рука вновь скользнула к обрекателю.
   Но грефтич замер в кингсярде поодаль.
   - Я люблю Винну, слышишь, лесничий, и делаю всё, как лучше для неё.
   - А я, стало быть, нет?
   - Не знаю. Но одно верно: Винна не в том положении, чтобы ехать куда-то. Тем более, спасаться бегством от полчищ тварей, сплавляясь по рекам и взбираясь по горам. Вообще-то, случается, женщины умирают и от меньшего, если ты не знал.
   - Ага, однако это не мешает тебе взять её в заложницы.
   - Мне сказать больше нечего, суди как хочешь, - повторил Эмфрит, - а я расскажу, что нас ждёт. Можешь либо мрачнеть да яриться и дальше, либо помочь мне победить. Тебе довелось сражаться с этими чудовищами больше, чем нам всем, вместе взятым. Сроку остаётся день, а теперь, давай, говори, что нам делать?
   - Бежать.
   - Твоя правда, а кроме бегства?
   Про себя Эспер пожал плечами, ярость, подбиравшаяся к горлу, улеглась. Может, и к лучшему, расстанься они здесь с жизнью. Всяко вернее, чем ждать, страшась увидеть, что сарнвудское отродье заготовило впрок для Винны с младенцем.
   - Попервой, - начал он, - среди врага имеются три сефрийских воителя, Лешья зовёт их вейкс. Эти трое, вероятно, сильнее и быстрее урождённых маннийцев. А при них мечи вроде моего ножа, и одному Мраку ведомо, что ещё в припасе. Если уж кто и может рассказать больше, то только сама Лешья. - Он задумчиво потёр подбородок.
   - Часть зверей не столь сообразительна, - продолжил, переведя дух. - Мы с нею потравили с дюжину, насооружав ям-ловушек. Можете и сами нарыть таких, если не против. И подволочить что-нибудь тяжёленькое, чтобы при нужде вдарить по ним с размаху. В форте имеются осадные машины?
   - Катапульта, одна, правда, но найдётся.
   - Надо б побольше.
   - Попробуем подыскать, - заверил его Эмфрит, - а теперь не пойти ли нам за Лешьей и не опрокинуть по кружечке пива? Греффинов я видал, но другие, из числа описанных Арном, для меня внове.
   - Как вы расправились с этакой тварью? - полюбопытствовал Эспер.
   - Навалились ввосьмером и конно. В ту вылазку двоим из нас удалось достать его, убить не убили, но замедлили порядком. А после просто поднажали на копья, не давая вырваться.
   - И обошлось без потерь?
   - Пару лошадей задрал-таки, да из людей троих изрядно потрепало, но в остальном обошлось. Винна предупредила, чем чревато притронуться к ним.
   - С теми, что подбираются сюда, так просто не разобраться, - заметил Эспер. - Но я помогу, так и быть. Моё слово в обмен на Винну, - что ты не станешь держать её взаперти.
   Мгновение Эмфрит померялся с ним взглядами, но затем отрывисто кивнул.

***

   Физиономия сэра Эвана из Линвила рыхло колыхалась, нависшие надо ртом щёки грозили вот-вот сойтись в числе с упитанными подбородками. А лохматые брови насуплено жались друг к дружке, покуда он сверлил глазами дорогу.
   - И как это называть? - спросил рыцарь, указуя на объявившегося вдали в компании чудовищ Фенда.
   - Зовите как угодно, - заверил его Эмфрит. - Лично я сошёлся на мантикоре.
   - Чудно, - хмыкнул сэр Эван. - Прям как та зверюга в предании о принце-рыцаре с Альбиона.
   - Здесь их побольше будет, - вставила Лешья.
   Эспер уже и сам заметил. Людей и сефри было на взгляд примерно поровну, что до тварей, он насчитал уже семёрку утинов, скачущих вприпрыжку бок о бок, четырёх греффинов и парочку тех самых мантикор. Кроме того, имелась чета повозок, прежде им не замеченных, ибо Фенд, скорее всего, не захотел тащить те через перевал.
   - Что-то не то у этого вуфхаэра с обозными подводами, - засомневался грефтич.
   - Ага, - признал и Эспер. - Но в охоте у Хаэргрима*, по большему счёту, мертвецы да альвы, да бёйгшины. Они не нуждаются в еде. Прочим тварям, похоже, довольно и подножного корма, но вот на долю Фенда с людьми того уже не хватит.
   Врага от них отделял ещё добрый десяток перелётов. Меся пшеничное поле, орда приближалась со стороны реки Колдуна. А в полёте стрелы пообок от русла за ними наблюдали с невысокого скалистого берега Эспер с товарищами. Внизу обрыва простиралась голая, безлесая равнина: идеальное место для нападения. И что важнее, по дороге сюда Фенду требовалось пересечь старый каменный мост, по которому в ряд могло пройтись не более трёх лошадей.
   Впрочем, особых надежд это Эсперу не доставляло.
   - Мы, Келли Гест, хотели бы взять на себя честь первыми пуститься в атаку, - высказался линвилец.
   - Прощу прощения, но это мой долг как стража земель, сэр, - воспротивился Эмфрит.
   - Брось, парень, пропусти нас вперёд. Бьюсь об заклад, мы оставим вам на закуску парочку греффов.
   - Вы - мой сеньор, - склонил голову юноша. - И раз вы просите, я...
   Ухмыльнувшись, рыцарь потрепал того по спине.
   - Вот и порядок, тогда за дело. - Он повысил голос. - Эй, там! Пошевеливайтесь, лодыри!
   Келли Гест поделился с ними не одним только сэром Эваном, расщедрясь заодно на полсотни всадников в тяжёлой броне, три десятка лучников и столько же пикинёров. На глазах Эспера рыцарь выстроил конников плотной колонной в пять рядов по десять корпусов. Вероятно, подобное построение имело смысл, ибо отряд окажется атакован сразу, как только авангард врага пересечёт мост.
   Взвод лучников веером развернулся под прикрытием скалы - и растянувшихся в защитную линию копейщиков. Люди Эмфрита держались в резерве.
   Вздохнув, Эспер натянул лук. Рядом то же самое проделала Лешья. Он проверил, крепко ли держат ремни на самодельном копье (на наконечник Эспер пустил, видно, в последний раз, старый-добрый обрекатель); не лучше ли было не мудрить, а оставить всё как есть и вооружить тем руку, задумался под конец.
   Да нет, вряд ли. Эмфрит снабдил его новёхонькой секирой, и кинжалом в пару; вполне сойдёт в бою против обычных людей и сефри, но что толку, сойдись он с седмхари. Воюя с такими тварями, лучше держать тех, самое малое, на расстоянии вытянутой руки.
   Однако и Фенд парень не промах, и тоже озаботился сколотить боеспособный отряд из своей орды. Интересно, каким образом сефри удаётся общаться с теми и откуда те взяли это знание?
   Впрочем, вряд ли Эсперу доведётся узнать правду. Заполучи он ублюдка поближе, и им окажется не до беседы: ибо допытываться, что да как, - лишь впустую терять время.
   Что до самого Фенда, тот явно не был заинтересован очутиться в пределах досягаемости стрелы. По правде говоря, его вообще было не видать. А если быть совсем уж честным, Эспер понятия не имел, командует ли скачущей сюда бандой одноглазый сефри, или же нет.
   Кто бы ни вёл их, в авангарде катилась волна чудовищ.
   Первою мчалась мантикора, следом за нею - стая греффинов, а замыкали цепь утины.
   Неужто я и вправду сошёл с ума? - пронеслось в голове. А может, сгорел от лихорадки в Заячьих Горах? Не место мне здесь, не место.
   Лучники дали залп, стоило чудовищам пройтись по каменному настилу. Часть стрел угодила в цель, застряв в шкурах, но всех седмхари укрывала словно бронёй мощная чешуя, и ни одна из тварей не отступила ни на шаг.
   Над ухом гулко затрещало, это открыла огонь катапульта. Её перетащили из форта на берег люди Эмфрита, ещё поутру рассчитав дальность.
   Камень, размером даже поболе эсперовой головы, долетев до моста, врезал одному из греффинов аккурат по загривку. Хрипло завизжав, тварь перевернулась на спину, удар явно повредил что-то важное; защитники радостно взревели.
   И тут атаковала мантикора.
   И вновь Эспер замер, сражённый её чудовищной скоростью. Сир Эван, а с ним два первых ряда колонны, погнали коней рысью, а когда чудовище почти достигло конца моста, пустились в галоп; в воздух под сдвоенным напором - людей и лошадей - взлетело на полном скаку десять копий.
   Странно, но совместный удар вышел почти беззвучным: еле слышный глухой "чпок!", и всё. Мантикору с силой отшвырнуло назад; тварь не спасли ни броня, ни размеры, ни вес. Впрочем, сразу и не скажешь, сколь сильный вышел урон.
   Всадники круто развернулись, уходя во фланг, им наперерез метнулись греффины, а последующие ряды келлигестцев ускорили ход.
   Как бы Фенд не управлял тварями, ясно одно, сообразительности им он не прибавил, не говоря уже о том, чтоб хотя бы надоумить кошкомордых избежать прямой атаки в лоб и прикрыть бока. Враз перепрыгнув сшибленную наземь мантикору, зверюги ринулись вперёд, голова к голове, - разумеется, проморгав возможность укрыться.
   И практически тут же нанизавшись на копья - две туши разом вздело в воздух; но третьей удалось уйти; одним прыжком повалив лошадь, она пустила в ход клюв и когти. Прочие всадники успели уже умчаться в сторону, но тварь, бросив рвать первую свою жертву, сбила с ног ещё одну лошадь.
   Мантикора, меж тем, не двигалась. Двое из четвёрки греффинов казались по виду умирающими, а третий был весь изранен.
   Чего-то не хватало. Кого-то.
   - Дерьмо, - сплюнул сквозь зубы Эспер. - Куда делись утины?
   Впрочем, не стоило и спрашивать, теперь он прекрасно видел и сам: копошащийся рой выбирался из реки, готовясь взять всадников в клещи.
   Благо, что эти, в отличие от греффинов, на отсутствие мозгов не жаловались.
   Изрыгая проклятия, Эспер, нацелившись на ближайшего утина, спустил тетиву. Первая стрела отскочила в сторону. Вторая застряла в твари, но вряд ли вошла глубоко.
   Колонна рассыпалась на глазах, всадники развернули коней, торопясь встретить мчащихся со всех лап утинов. Эспер мог видеть, как та из тварей, что он подранил, проворно перескочив нацеленное ей в брюхо копьё, крутанулась колесом, сцапав голову всадника когтями. Лесничий успел послать ещё одну стрелу, прежде чем та, опять приземлившись, принялась потрошить уже лошадь.
   - Святые... всевышние... - Это Эмфрит, задыхаясь, с трудом ловил воздух.
   Теперь и вторая мантикора метнулась по мосту. На неё-то и обрушили град стрел оставшиеся не у дел лучники, ибо живой покуда греффин и стая утинов, безобразно перемешавшись с остатками конников, не давали и шанса пристреляться точнее.
   С громогласным воплем Эмфрит поддал шпор коню и поскакал вперёд, увлекая за собою и людей.
   Лучники вновь сменили точку обстрела, ибо часть утинов направлялась теперь к утёсу. Выбрав и сам одну из поганых зверюг, Эспер спустил тетиву.
   Удар пришёлся прямиком в глаз твари. Скрутившись от боли и пошатываясь, та взревела, тем не менее, вновь набирая разбег. И тут же оперённое белым остриё выросло у неё из ляжки. Лешья постаралась. Ещё одно древко, ведомое рукой Эспера, легло на тетиву, глубокий вдох - и короткий щелчок. На сей раз стрела отскочила от толстенной чешуи, прикрывающей башку твари.
   И тут утин наконец добрался до копейщиков. Сграбастав за древко одно из копий, целящих ему в горло, кувыркнулся, пролетев над головами воинов; но тут кому-то из стоявших во втором ряду оцепления удалось-таки его подцепить, и чудовище, всем весом навалившись на наконечник, лишь сильнее растягало дыру в брюхе, орошая землю повсюду кровью. Вопя, оно всё ещё цеплялось за древко.
   Схватка кипела кингсярдах в пяти от Эспера. Тщательно прицелившись, он пустил стрелу в единственно целый глаз утина; на сей раз та прошила череп. Тварь так и замерла, не успев захлопнуть пасть и враз прекратив борьбу. Копейщик пнул тушу, заставляя скатиться вниз, с утёса.
   А навстречу ему уже карабкалось следующее чудовище, тут же встреченное пятнадцатью стрелами. Ушедшими, правда, либо мимо, в молоко, либо перелётом, но одна оказалась удачливее прочих и нашла цель, угодив опять же в глазницу.
   Кажется, лучники наконец сообразили воспользоваться эсперовым советом, мол, где скорее найти слабину у тварей.
   Брошенный в сторону взгляд выявил, что с другим крылом стрелков дела обстоят не столь радостно. Очередной утин смёл-таки линию оборону, вовлекая в схватку почти всех, кто был на ногах.
   Но обстоятельства требовали не отвлекаться и от того, что творилось внизу, на поле.
   Сэр Эван, а с ними ещё девятеро из числа пошедших в первую атаку, не теряли сплочённости и, насколько было видно, сдерживали копьями греффина.
   Остальные, по большей части спешившись и сменив копья на мечи и щиты, занялись утинами, окружая тех превосходящими силами. Одна из тварей уже пала, разрубленная на куски восьмёркой закованных в тяжёлый доспех бойцов.
   Отряд, ведомый Эмфритом, замедлил натиск, поскольку вторая мантикора, снизив скорость, оказалась вне досягаемости катапульты.
   В то же самое мгновение пара выживших утинов, рванув со всех ног подальше от своих мучителей, помчалась в обратную сторону по мосту.
   - Поверить не могу, - выдохнул удивлённо Эспер.
   По первым подсчётам сэр Эван потерял в бою около пятнадцати всадников, что до лучников, тех пало гораздо больше. Ещё скольким-то, из числа задетых когтями греффина, очевидно, тоже осталось недолго. Противник же, в свою очередь, лишился почти всех седмхари, за вычетом пары утинов и мантикоры. Внезапно возможная победа перестала казаться недостижимой.
   Кажется, мысль эта дошла и до врага. Телеги медленно повернули.
   Сэр Эван вновь принялся сплачивать ряды, а Эмфрит пустил коня галопом, торопясь к вершине утёса.
   - Ну, - начал грефтич возбуждённо, подоспев ближе, - как видите, в конце концов затея оказалась не столь плоха.
   - Может и так, - согласился Эспер, - не поверил бы никогда, не увидь собственными глазами.
   - Чуть погодя мы выследим их снова, а после подыщем хорошее место для новой атаки и...
   - Дерьмо, - сплюнул он, - думаю, у сэра Эвана имеются и другие идеи.
   Эмфрит обернулся как раз, чтоб увидать, как келлигестцы - вернее, их остатки, - с громогласными воплями проносятся по мосту, бок о бок с двумя десятками воинов, бывших под рукой самого грефтича. Мантикора уже успела скрыться оттуда и теперь мчалась обратно, к холму.
   - А ну вернуться всем! - взвыл было Эмфрит, но никто даже не оглянулся. Вряд ли его приказ вообще донёсся до них.
   Сефри и прочие люди Фенда, пересекавшие как раз реку, обернулись, - похоже, что не припася в ответ встречного удара. Издали лиц было не разобрать, но что-то в них показалось Эсперу странным.
   - Не нравится мне это, - подтвердила его сомненья Лешья.
   Эспер только головой покачал, пытаясь сообразить, что не так.
   И тут же, словно сражённые тысячью незримых стрел, преследователи рухнули недвижимо на землю. И люди, и лошади, и сам сэр Эван.
   Глаза ослепила вспышка, что-то блеснуло позади одной из телег, переправившихся на тот берег.
   - Всем в разворот! - крикнула Лешья. - Закрыть глаза!
   Эспер ощутил, как лицо охватывает странное тепло, и без промедленья послушался приказа сефри. Спустя мгновение совету последовали и другие.
   - Что это, Мрак меня побери?!
   - Васил-никс, - ругнулась она. - Встретишься с ним взглядом, считай, что мертвец. Думаю, мы достаточно далеко, чтобы...
   - Уводи их отсюда, Эмфрит! - прорычал Эспер. - Уводи прочь всех, кто остался.
   - Не понимаю... - простонал юноша, словно едва-едва пробудясь от глубокого сна.
   - Труби отступление, - приказал Эспер парню, что держал рог.
   - Но, сэр...
   Эспер потянул грефтича за плечо.
   - Тварь вскоре последует сюда, за нами. А задом наперёд к врагу больно не насражаешься. К тому же, мы о нём знать ничего не знаем.
   - Правда твоя, - наконец прошептал мальчишка, подняв голову с мокрым от слёз лицом. - Трубите отступление.
   И вдруг чёрная тень распростёрлась над их головами, а следом ещё одна, и ещё; и воздух взревел от шелеста бесчисленных крыльев.
  

Глава двенадцатая

Каурон

  
   Измученный дрожью, Стивен замер, взирая на ноги... сотни, тысячи пар ног, обутых в сандалии, башмаки, шнурованные баскины, наконец, сапоги, и попросту без ничего, светящие голыми пальцами, - громадные, здоровенные, большие, маленькие, крошечные.
   Словно повторялось то, что проделывал с ним Вхелни, вот только прочие воспоминания были чужими.
   Впрочем, скоро ему стало не до поиска различий. Закрыв глаза, он ступил вперёд, колыхаясь мириадами шагов, тысячью суставов, множеством форм.
   И тут его вывернуло наизнанку, давящееся рвотой тело скрючило пополам, - сознание замерло, пленённое странной отстранённостью, будто бы боль возвращала понемногу утерянную цельность. Самость.
   Но нет. То была величайшая из лжи, мать заблуждений, непоколебимейшая иллюзия. Сущность, звавшуюся Стивеном, извергли, нет, отвергли, - её, бывшую не более чем лоскутом подлинного естества. И ныне трепещущие ошмётки эти силились вернуться обратно.
   Значило ли это конец всему? Конец... ему? Обретёт ли он завершённость, сдавшись на милость воображенья, что крохотная эта суть - реальна?
   Быть может...
   Нет.
   Ворвавшись в мешанину говоров, голос оттеснил прочие, вновь истончившиеся до шёпота. Мягкий, сильный, уверенный, он словно бы возвращал Стивену часть сил, обретённых им в первом из храмов.
   Нет, повторил голос. Сие есмь смерть. И слышимая тобою разноголосица, и пережитые видения... лишь смерть и тлен, потерянные души, упустившие себя, позволившие реке отобрать их суть. Но ты сильнее, ибо у тебя по-прежнему остаёшься ты сам. Понимаешь? Ты всё ещё накрепко повязан сам с собою. Ты не плод выдумки, Стивен Даридж. Совокупное иллюзорно. Подлинно только предельное.
   - Каурон?
   Да. Здесь мне подвластно большее. Ты миновал четвёртый храм. Впереди остаётся только один. Послушай меня. Твои ощущения - лишь порождения разума, пытающегося совладать с биением реки. Но не изведав смерти, не оборвав воплощение, не перестав быть собою - тебе не впустить её в себя. Ты понимаешь, о чём я?
   - Думаю, да.
   Тогда позволь мне помочь тебе сражаться.
   - Но разве ты сам не мёртв? Почему же тогда отличен от них?
   Ибо тоже прошёл священными путями. Ибо когда тело моё угасло, я не позволил реке забрать себя.
   - Я... - Но голоса вновь начали возвращаться, и он выдохнул без раздумий: - Помоги мне отыскать последний храм.
   Будь сильнее, Стивен. Не сдавайся. Дерись за себя. Держись за меня. Храм недалеко.

***

   Но и не близко. В какой-то момент до него дошло, что свет и ветер - не иллюзорны, что где-то по пути, оставив за спиной подземье, он пробился к горному склону. Всё это время Каурон оставался с ним, наставляя, тормоша и не позволяя остальным голосам завладеть им, -наконец, служа напоминанием, что он, Стивен, не призрак. Его не покидало ощущение, что тень древнего монаха витала бок о бок с ним, пускай и невидимая глазу.
   - Вхелни, - Стивен через силу выдавил вопрос. - Чего он хочет?
   - Вхелни?
   - То, о чём ты предупреждал меня тогда, в горах.
   - Не знаю. Не думаю, однако, что он из числа тех, кто взыскует власти, даруемой священными путями. В противном случае, он бы уже давно убил тебя и сам прошёл ими. Нет, ему заранее было известно, где прячутся те.
   - Мне и самому приходило это в голову, - согласился Стивен, молча убеждаясь, что опирающейся на камень рукой управляет он сам, а не чужая воля.
   - Значит, он тот, кто хочет, чтобы сила эта досталась именно тебе и никому иному.
   - Но пророчество гласит, что мы враги. Я - твой наследник, а он враг мне.
   - Если я и имел подобное существо во врагах, то не помню. Но допускаю такую возможность. Призраки, даже подобные мне, не всегда сознают забытое. В любом случае, боюсь, мне известно немногое касательно пророчеств, гласящих о наследнике Каурона. Как понимаешь, их изрекали после моей смерти.
   От внезапного потрясения у Стивена потемнело в глазах.
   Стивен! - голос вновь ослабело забрезжил в висках, тревожно взывая к нему.
   Услышь меня, Стивен. Сосредоточься на моём зове.
   Головокружение отпустило.
   - Что произошло с тобой, Каурон? - спросил он тихо. - Как ты умер?
   - Здесь, в этой самой горе, - ответил призрак.
   - Тебя убило священнопутье?
   - Нет. Это долгая история, мой мальчик. По правде говоря, я сам вернулся сюда, чтобы умереть.
   - Но почему?
   - Не уверен, что смогу объяснить в точности. По воле долга, самое верное. И похоже, я не ошибся в выборе.
   - Но...
   - Храм должен быть впереди. В моё время дорога была поуже.
   - Я хотел бы... так тяжело осознать, чего именно стоит просить.
   - Знаю, и понимаю. Думай о том, кто ты есть. Скажи мне, кто ты, Стивен?
   - Мм... мне нравятся языки. Да брось, ты старше меня на добрую тыщу лет! Я мог бы узнать столь многое... - Стивен замотал головой, пытаясь сосредоточиться. Замер ли он или продолжал двигаться?
   Да, осторожно, шаг за шагом, но тело стремилось вперёд. Что-то объявилось впереди в поле зрения, стоячий камень или вроде того.
   - Я, ах... когда я злюсь или расстраиваюсь, то начинаю мысленно кропать наброски, якобы к воображаемому учёному трактату.
   - Кто бы сомневался, - фыркнул Каурон. - Я имел обыкновение заниматься тем же, особенно по неофитству. Хотя, как-то раз я и вправду перенёс свои измышления на бумагу, а после один из братии - Брат Парсонс - нашёл свиток и показал его остальным.
   - И что случилось дальше?
   - Меня, разумеется, подняли на смех; пришлось потом с год отдраивать конюшни.
   Словно наяву Стивена посетил образ: стоя по колено в лошадином навозе... Он оборвал видение, проговорив:
   - Как-то не с руки представлять великого Каурона, чистящего стойла.
   - А разве я велик? Что такого особенного я совершил?
   - Ты сохранил дневник Виргеньи Отважной, спрятав его здесь. И, должно быть, занимал важное место среди ревестури.
   - Не больше, чем ты.
   - Я? О чём ты?
   - Я был никем. Почти никем, вернее. Обитая в скрифториуме, я чудом обнаружил эти записи; а позже вычислил местонахождение горы. Фратрекс поручил эту миссию именно мне лишь потому, что я меньше других снискал бы подозрений как сколь-либо значимая персона, а значит, никто не стал бы преследовать меня.
   - А как же пророчества, что указывают на тебя?
   - Нет, мальчик мой, они указуют на тебя. Я просто посредник, занятый тем, что мне и полагается делать: помогать.
   Голоса в голове постепенно затухали, почти исчезнув, и способность осознавать происходящее вернулась к Стивену. Он находился наверху каменного отлога, что буквально выдавался из горы треугольным выступом, в четыре кингсярда у основания и семь - длиной. Покатый уклон сужался к вершине, откуда торчал небольшой каменный шип, сбоку которого едва-едва, но можно было разглядеть процарапанную метку, значащую "пять" по-виргеньски.
   - Смешно, не правда? - заметил Стивен. - Ты просил меня рассказать о себе, а, в конечном счёте, разговор зашёл о тебе самом. Однако мне полегчало.
   - Я ведь твой проводник.
   - Кажется, судьбы наши более чем схожи, - хмыкнул Стивен.
   - Похоже, что так. Особенно в юности.
   - Когда я коснусь камня, всё кончится?
   - Знания и сила уже обретаются в тебе, но без благословения последнего святого тебе не совладать с ними.
   - А ты? Что тогда произойдёт с тобою?
   - Моя жертва послужит краеугольным камнем, Стивен.
   - Что ты имеешь в виду под "жертвой"?
   - Не волнуйся, всё пройдёт, как и было предначертано. Ты всю дорогу следовал за мной. Доверься и в последний раз.
   Нехотя кивнув, Стивен осторожно ступил вперёд, со вздохом опуская руку на каменный вырост.
   Последний из голосов поблек в мыслях, сменившись иным предчувствием. Безграничное нечто объяло его, проносясь громадной волной, смяв, сокрушив и пронизав, а после - возвратя на ноги. Всё повсюду казалось непривычным, - странно отличное от прежнего, словно теперь он смотрел на мир совершенно иным, новообретённым зрением.
   Перерождённым. Вместе с ним самим.
   Вот что такое Элк, пришло вдруг запоздалое понимание. Не место, не прибежище, но особое состояние бытия.
   Вконец изнеможённый, он осел на колени, удивлённо пялясь на дивно прекрасную череду гор, что восставала из-за утёса. Внезапно приступ дикой радости охватил его: какое же неимоверное величие крылось во всём этом великолепии - грозовой мгле и сиянии молний, кои и были суть мир. В глубинах уставшего тела ярко, как никогда прежде, билась жизнь.
   Но, как ясно понимал он теперь, для него всё только начиналось. Ещё столь многое требовалось сделать. Путь его не завершался этим храмом. Ему по-прежнему предстояло найти престол, и найти поскорее.
   Стивен встал; хотя колени до сих пор пошатывало, сил идти хватило бы. Что до возвращения назад, дорогу в город айтивар он помнил, это точно, но выбрать её значило обойти пешком добрую половину горного хребта, - увольте, так и с голоду помереть недолго. Ну уж нет, только не теперь, когда все пути открылись перед ним, а с ними - явилось и знание.
   И тот, кто нёсся сюда на крыльях ветра, опаляя и снедая воздух.
   Он обернулся, чтобы встретиться лицом к лицу с Вхелни.
   По-прежнему не видя его вживую - и не чуя, даже впившись дарованной свыше силой глубоко в нутро мира. Впрочем, может, тот и был не более, чем тенью.
   Но нет, в чужаке исподволь плавилось, готовясь вырваться наружу, ужасающее могущество.
   Мои поздравления, проговорила тень, распахивая безбрежную мглу крыльев. Кожу кольнуло предчувствие скорого приказа. Самое время воспользоваться кем-то вроде тебя.
   Колебания оставили Стивена, - и он восславил прекрасное ощущение уверенности, заполняющее тело почти чувственным экстазом. Раз, и поток энергии, повинуясь его воле, метнулся вперёд, опутывая Вхелни, черпая власть из беспредельного разлива, что струился по изнанке мира.
   А навстречу ему ринулось вязкое скопище сырой силы, чья природа была неведома Стивену, никогда прежде не встречавшему и проблеска ничего подобного; противник бился, извиваясь, то и дело меняя форму, словно тот альв, возлюбленный королевы, из полузабытых, старых преданий.
   Но сказка претворилась ужасающей реальностью. Внезапно Стивена оттеснили, обступили; с каждым мгновением становилось всё труднее противостоять демону, сосредоточа все имеющиеся у себя силы. Могущество врага бралось не от седоса; нет, заодно с ним словно восставала к жизни извечная, дремучая ночь, чья суть велась задолго до бытия мира - и всякой мелочной его силы.
   Нет, не знаю, что ты есть, но знаю другое - тебя можно сразить. Прими...
   Громадная волна освежающей энергии хлынула в Стивена, заполняя каждый член тела, и внезапно до него дошло.
   Не важно, демон или нет, Вхелни занял престол Гзиса. Тот самый, коим задолго до того владел сефри, позже повязанный и пленённый, и теперь Стивен понимал, как.
   Он прекратил противостоять потоку демонической энергии, позволив той влиться в жилы, завладеть его, Стивена, сердцем и волей. И стоило вражеской сути послушно вплестись в его собственную, - перехватил вязь чужеродной силы словно пёсий поводок, безжалостно скручивая, свивая словно канат - сцепкой за сцепку сминая под себя, покуда первобытный хаос не пал, облечённый его властью и покорный приказу.
   Нет... - прошило слух шипение Вхелни.
   - Да. И спасибо за признательность. Пожалуй, я повторюсь, твоими же словами: уверен, ты ещё послужишь мне с пользою.
   Я вырвусь на свободу. Я разотру тебя в порошок.
   - Не думаю, а теперь, давай, подхватывай меня и летим обратно, в горы, надо найти моих спутников.
   Ты заплатишь...
   Но тут что-то невидимое окутало Стивена, и мгновением позже он не удержался, рассмеявшись в приступе чистого восторга, когда они с демоном воспарили в воздухе.
   Он никак не мог дождаться встречи с Землэ. И Винной. И Эспером. И даже её величеством королевой Энни, - особенно с нею. Вот уж те подивятся его появлению, забавней некуда. Ему всегда нравилось любоваться лицами людей, когда до тех доходила наконец соль шутки.
   А как же ещё? Разве не потому его прозвали Чёрным Шутником Джестером?
  

Глава тринадцатая

Отступление

  
   Руки не ощутили привычной тяжести поводьев. В ушах словно бы засвистал ветер, а после земля рванула к лицу.
   Зрение никуда не делось, но кругом, куда ни глянь, царила бессмысленная сумятица. Ржание лошадей, мелькание копыт - и тянущиеся к ней издалека руки; мгновение, и краски расплылись, поглощённые шумом... очнулась она уже не здесь, лёжа на лугу возле пруда. Подняв еле-еле руку, поняла: пропало не только поле сражения, но и тени. Зверски ныл бок, и когда Энни потянулась проверить, почему, пальцы ощутили препятствие. Что-то длинное и тонкое мешалось под рукой. Стоило ей шевельнуть помеху, и боль разверзлась агонией, пронизав тело до самой кости. Ладонь завязла в чём-то влажном, липком... - и красном, убедилась Энни, поднеся ту ближе к глазам.
   - Стрелы... - выдавила вслух через силу. Хлещущие ливнем со всех сторон... пришло запоздалое воспоминание. Лошади сгрудились в кучу, а после - оторопь от толчка, гигантская волна, накатившая в спину, попеременно кружа и швыряя вниз... и чьи-то суматошные крики... пока что-то не потащило её прочь, прочь оттуда... и блеклый серп, зависший в небе, словно облако, не перечеркнул собою всё остальное. Последняя вспышка видений - как склонённые над нею чужие глаза под чьи-то пронзительные крики распускаются кровавыми лепестками...
   Что я наделала? Я?!
   - Ты, - вырастая из земли, подтвердила арилак. - Сила, достойная поразить саму Дженью Отважную.
   - Разве мы победили?
   - Ты переломила ход сражения, перебив почти половину атаковавших вас врагов, прежде чем тебя успели подстрелить. Дальнейшее мне не ведомо.
   - Я... пала?
   - Да.
   - И теперь умираю?
   - Не знаю, но в твоём состоянии тебе нельзя здесь задерживаться. Явись сюда на бой ОН, и ты проиграешь.
   - Я не... - Перед глазами заплясали чёрные пятна.
   - Я помогу тебе, - обжигающе горячей рукой арилак коснулась её лба.
   С глухим чпоканьем копыта впечатались в землю рядом с Энни, и кто-то громко выкрикнул её имя.
   Попытавшись сесть, она ахнула от боли.
   - Она здесь! - прозвенел мужской голос. - Одни святые знают, каким чудом, но королева здесь! Мы искали вовсе не там!
   - Её ранило стрелой. - Чьё-то лицо объявилось над Энни.
   - А вот и вы, Чэвел.
   - Вы слышите меня?
   - Вполне.
   - Я попробую поднять вас. Понимаете? Вам нельзя здесь оставаться: мы отступаем. Если вы не сможете... - Его лицо скривилось.
   - Я слишком слаба, чтобы влезть на коня, - выдавила она еле-еле.
   - Тогда поедете со мной. Ваши гвардейцы вместе с тяжёлой кавалерией пойдут в арьергарде. Мои лошади быстрее. Мы отвезём вас обратно в лагерь под опеку лейкарок.
   Мгновение Энни помедлила, ища, что бы сказать, но она слишком устала, чтобы мыслить трезво.
   Боль мучительно отзывалась в каждом суставе, покуда граф устраивал её в седле, а когда они понеслись вскачь, стало ещё хуже: приступ следовал за приступом, терзая тело до изнеможения. И как ни старалась Энни стерпеть, больше всего на свете желая, чтобы боль наконец прекратилась, слёзы сами собой выступали на глазах.

***

   Очнулась она, лёжа на спине и теснясь на подстилке, снаружи грохотало; чуть погодя до Энни дошло: её везут в телеге. Последним из воспоминаний было, как Неренай поит её чем-то горьким, и она засыпает.
   Ощупав бок, Энни поняла, что стрелу вытащили. Похоже, заодно её переодели и закутали в одеяло, но не туго.
   - Не надо, госпожа моя, - голос Неренай донёсся до неё. - Не стоит вставать.
   - Что произошло?
   Эмили вмешалась прежде, чем сефри успела ответить.
   - Вы были неподражаемы, ваши величество. Говорят, просто заставили их глаза взорваться. Верно?
   - Я не в настроении говорить об этом, - пробормотала Энни. - Лучше отыщите мне Артвейра.
   - Никак не возможно, моя королева, - покачала головой служанка. - Он приводит в боевой порядок наши войска. Вы расправились со многими, но у врага по-прежнему хватает сил. Они словно знали, что мы близко.
   - Так и есть. Они знают о нас.
   - Но как? - переспросила удивлённо девушка.
   - Меня переиграли, ханзийский маг, - ответила Энни. Молите святых Элис и Нейла, дабы те отыскали проклятого хэллруна и разобрались, как с ним совладать. Он сильнее меня.
   Внезапно другая мысль посетила её.
   - Если мы сражаемся, почему я на телеге?
   - Вообще-то отступаем, - поправила её Эмили. - Но организованно, чтобы обойтись без лишних потерь. Это заслуга герцога Артвейра как генерала. Он всё очень по-умному рассчитал.
   Я завела его в ловушку, подумала Энни. Такой провал тяжело исправить.
   Да, она была королевой, но доверие генералов требовалось ей как воздух. Особенно Артвейра.
   - Скольких мы потеряли?
   - Точно не скажу. Вроде бы, порядка двух тысяч. Атакованы были не только вы, но и пехота, и лагерь.
   Две с лишним тысячи? Число потерь казалось чудовищным. За все свои "надцать" лет она и лицом к лицу повидала-то куда меньше.
   Тремя днями спустя они доотступались до самого Поэлсайлда. Потери с обеих стороны были минимальными. В дне же пути от самой северной из дамб ханзийская армия наконец прекратила преследовать их.
   Следующую ночь Энни провела уже не в дребезжащей повозке, а на мягких перинах за мощным крепостным валом.
   А у почти трёх тысяч её солдат ночёвка вышла куда проще, на голой земле.

***

   - Ханзийцы, хоть и убрались с горизонта, но недалёко, - поведал ей Артвейр наутро.
   - Выглядите устало, кузен.
   Так и было. Потемневшее за какой-то месяц от морщин лицо герцога состарилось разом лет на десять.
   - Я в порядке, ваше величество.
   - Так куда же они делись?
   - Разбили лагерь лигой севернее, в Андэму, и возводят там редут. Вероятно, укрепившись как следует, они вернутся обратно, под стены Поэлсайлда.
   Энни кивнула. Она заставила Неренай с Эмили усадить её прямо. Стоять бы она не смогла, но и не хотела, чтобы Артвейр разговаривал с её спиной.
   - А флот? Есть какие-нибудь вести?
   - Ханзийцы предвидели и это, - сказал Артвейр. - Лирийцев встретили в открытом море. Мы лишились пяти кораблей, но и у врага потери не меньше. Остальные сэр Файл увёл обратно, к Тер-на-Фату.
   - Значит, - подвела итог Энни, - мы отступаем по всем флангам.
   - Повсюду, где шли на риск.
   - Имеете ввиду, повсюду, куда я посылала вас, - саркастично заметила она.
   - В том, что случилось, нет вины вашего величества. Я тоже посчитал план добротным. Но захватить противника врасплох не удалось. Могло и быть хуже. Однако, и этот их Хэллрун не безупречен. Пускай ему и удалось провести вас, но вы сумели--таки выбраться из ловушки. И вовремя.
   - Едва выбраться, и едва ли вовремя. Но, согласна, дела могли обернуться и куда худшим образом. Я немногое знаю о войне, но нередко при отступлении войска бегут, раздробленные, и после разбиваются противником по частям. Нас и самих вполне могли разгромить. Лишь ваше умелое руководство предотвратило такой исход, герцог.
   - Я не единственный, чьи заслуги достойны чести принимать вашу благодарность. Лорд Кенвулф удержал левый фланг, а юный Кейп-Чэвел - правый. Поймай нас в окружение, они смогли бы прорвать вражеские ряды.
   - Я отблагодарю и их, - ответила она. - Но что теперь?..
   - Разумеется, я послал за подкреплением. Большинство лендвэрдов либо уже прислали сюда новобранцев, либо укрепляют своими людьми прочие форты вдоль границ Ньюланда.
   - Значит, мы добровольно отдадим им Андэму и равнину Маог Ваост? - спросила Энни.
   - Не отдадим, они их и так занимают. Северная Стража пала два дня тому назад, и подкрепление сможет беспрепятственно подойти к нам через Вителлианский тракт. Порты Копенвиса открыты для них. Нет, Ньюланд укреплён гораздо лучше северных границ, и всегда был. Именно поэтому Андэму неоднократно переходил из рук в руки, от Ханзы к Кротении. Им придётся долго и упорно потрудиться, чтобы выкурить нас отсюда. И даже удайся им это, мы просто отступим к следующему каналу, оставив за спиной затопленную сеть поэлов, так что врагам придётся преследовать нас вплавь.
   - Вы упомянули об опасности, что подстерегает нас, если они спустятся по реке Свежести. Что слышно с востока?
   - Сообщений о готовящихся атаках пока нет, но я учёл это.
   - А на юге?
   Герцог кивнул согласно.
   - Оттуда дошли слухи, что, по меньшей мере, три легифа встали лагерем вдоль Теремене. Новость не первой свежести, конечно. Возможно, церковь уже развернула боевые действия.
   Теремене Энни помнила.
   - Река течёт через ущелье, - сказала она. - Чтобы выйти к городу, придётся её пересечь или отойти на север, к Хорнладху... - Энни осеклась.
   - Моя королева? - позвал Артвейр недоумённо.
   Энни прикрыла глаза. Ничего особенного; просто очередная, допущенная мною глупость. Казио, прошу тебя, будь умнее своей королевы.
   - На юге Хэллрун им не подмога. Поглядим, что скажут мои видения о том, как далеко зашла Церковь в своих притязаниях. Что-нибудь ещё важное осталось?
   - Нет, насколько мне известно, ваше величество.
   - Благодарю вас, герцог. А сейчас, боюсь, мне требуется отдохнуть.

***

   Арилака, обозревающую лазурные переливы моря, она нашла на покрытом вереском холме. Воздух вокруг был тёпел и влажен, но таилось в нём что-то нечистое.
   С каждой новой встречей арилак, казалось, всё более и более обретала человеческие черты, порою, впрочем, по-прежнему вспыхивая неистовым - неестественным - пламенем.
   - Тебя перехитрили, - проговорила женщина. - С тех пор, как закон смерти оказался нарушен, Хэллрун стал куда сильнее, чем я ожидала.
   - Ты должна была предупредить меня, - нахмурилась Энни.
   Арилак приподняла огненную бровь.
   - Тем самым оскорбив тебя, обвиняя в неспособности самолично связать одно с другим? Предвидь ты следствия видимого им, неужели тебе не хватило бы ума сообразить, что то же самое по силам и ему?
   - Но возможно ли тогда положить конец этой бесконечной цепочке? - возразила Энни. - Распознай я ловушку, что помешает Хэллруну заметить, что я вникла в суть замысла? И вновь, и ещё раз, и так далее, по безумному кругу "если бы"?
   - И да, и нет. Как ты знаешь, будущее не неизменно, раз ты можешь предвидеть его. Однако, течение времени в равной мере подчинено направлению - и импульсу. Когда Хэллрун увидал, какой путь изберёт твоя армия, а ты, в свою очередь, получила его видение, то могла бы предпринять целый ряд вещей. К примеру, решить сменить дорогу, или передумать и остаться на месте, или привести с собой армию намного больше задуманной первоначально... или же, наконец, поступить так, как и произошло на деле: попробовать обернуть ловушку против самого врага. Все эти пути мелькали перед ним, но смутно, кроме того единственного, что казался бесконечно яснее прочих. В свою очередь, возможным его противодействием было бы: отказаться от плана, раз, послать больше сил, два, и так далее... море вариаций, даже больше, чем у тебя, главным образом потому, что если тебе предстоял выбор из дюжины путей, то у него - из дюжины, помноженной на дюжину. Вот из-за чего ты проглядела смену расстановки фигур в ловушке: это тончайшая, ювелирная работа. И предвидеть исход, по новой смешав вероятности, было бы чудом, - и именно поэтому удалось ваше бегство. Таким образом, отвечая на твой вопрос, скажу одно: поединок с Хэллруном занял ровно столько ходов, сколь занял, и по итогам - он оказался в выигрыше. Однако, достигнув полного владычества над своей силой, ты была бы способна видеть на шаг дальше. Всё дело в бы.
   - Значит, говоришь, я должна догадываться о замыслах Ханзы?
   - Нет, нет, - поспешила возразить арилак. - Ему не ведомы твои видения до тех пор, пока ты не решишь действовать, исходя из них.
   - Тогда что толку мне из предвидения?
   - Донести верный расчёт и стратегию.
   Энни демонстративно закатила глаза.
   - Да уж, слабоватая возможность. Положим, я предскажу, что по реке Свежести спускается армия, и Артвейру требуется отвести войска от крепости, чтобы остановить врага; а взамен этого враг, вместо того чтобы маршировать на восток, заявится прямиком сюда?
   - Вскоре ты поймёшь, как редко выпадает возможность заглянуть в будущее дальше, чем на девятидневье, особенно если речь заходит о чём-то конкретном. Отдалённые видения зачастую расплывчаты и отрывочны; из них не понять, чему и когда суждено сбыться. Тем самым, Энни, власть Хэллруна, как видишь, весьма ограничена. К слову, его самого сейчас здесь и нет. А вот тень, тень по-прежнему виднеется в Ханзе. Он использует вестовых, чтобы доносить сообщения войскам; те могут либо успеть, либо задержаться в дороге, либо не прибыть вовсе. Ты ходишь по самому краю с разгорающимся жерлом войны. Пойми, что теперь тебе следует быть вдвойне осмотрительней.
   Энни ответила кивком.
   - Я всё поняла. Но сначала мне надо глянуть, не добралась ли Церковь до южных границ и не отправила ли я ненароком Казио с Острой в самую гущу опасности. - Она выпрямила спину, полная решимости настоять на своём. - Я не боюсь тебя, - бросила арилаку.
   - Я никогда и не говорила, что тебе следует...
   - И всё же я боялась, - призналась Энни. - Однако, довольно страхов. Теперь я не потерплю, если ты вновь начнёшь скрывать от меня что-то важное. Улавливаешь, к чему я веду? Больше я не собираюсь дожидаться очередного удара в спину.
   - Да будет так, Энни.
   - Будь добра обращаться ко мне - "моя королева".
   - Как только ты ею станешь, но время ещё не пришло. Знай, что я тоже не боюсь тебя.

***

   Она пристально следила за тем, как расползается трещинами колоссальная громада цитадели (и пальцы её будто бы вклинивались в бороздящие могучую твердь зазоры, раздирая на части каменную броню). Сталь ворот пылала словно раскалённая головешка, и вложив всю себя в бросок, она с треском сломала-таки незримые печати. И в тот же самый миг всё внутри вострепетало, переполняясь невиданным прежде, бездоннее всякой бездны, счастьем. Время почти что замерло, и зачарованный высокой магией металл, лопаясь, зазвенел, и вся мощь хаоса обрушилась к её ногам. Сгибаясь пред нею, медленно потекло, востлев, пламя десятка тысяч жизней... существ, столь привыкших к хозяйской плети, что даже теперь, когда свобода сама падала им в руки, они всё ещё боролись за право остаться рабами.
   И вот, врата цитадели наконец распахнулись, робеющие душонки съёжились, а власть, что удёрживала её взаперти, в мгновение ока рассыпалась пеплом.
   Ей и прежде бывал знаком вкус силы, но такой... такой - никогда. Прочь все страхи, прочь опасения, прочь отговорки. Чистейшая, беспримесная и неприкрытая, - стрелой на излёте, бурей в паденье, - непреодолимая, неостановимая, да и не видящая в том нужды, она...
   Очищала от всякой слабости.
   И под смех её пали они, гасимые безбрежной волей - или выпотрошенные воинством ея, превосходным, прекраснейшим, любимейшим воинством. И всё, чем они были (или могли быть), проистекало из них (и струилось обратно), - а значит, она наконец воссела на престол седоса...

***

   - Похоже, в этот раз всё прошло ещё хуже? - озабоченно спросила Эмили.
   Энни едва удержалась, чтобы не придушить девчонку за дурацкий вопрос. Но сделав вместо того пару глубоких вздохов, расправе предпочла-таки глоток сефрийского чая. И не один.
   - Это всё, или я могу ещё чем-то помочь, ваше величество?
   О да, выпрыгни в окно, и побыстрее, - зло оскалилась про себя Энни.
   - Потише, прошу тебя, - проговорила вслух. - Я не в себе.
   А может, как раз наоборот: именно что стала собою истинной. Разве не этого желали все? Невесть сколько радея, прими-де она поскорей на себя обязанности да обязательства? Так за чем же дело стало. Пора ей, принявши королевский венец, предстать той Энни, что все они давным-давно заслужили.
   Ничего не говоря, Эмили попятилась к выходу.
   Звоном спустя голову наконец перестало будоражить, как если бы туда забралось целое гнездо муравьёв.
   - А мне и вправду легчает, - поделилась она с Неренай. - Я просто вызываю в мыслях нужное - и вижу его, или как мне вести себя с ним. Но что до грёз... Чем яснее становятся видения, тем чаще оборачивается кошмаром очередной приход "чёрных мэри". Разве так оно и должно быть?
   - Думаю, такова цена, что сбирает с вас сила, - ответила сефри, - разделяя видения от снов, ведь они проистекают из одного источника.
   - И я различаю их.
   - Верно, пока различаете. Но когда ваша сила возрастёт, вам боле не понадобится искать отличий. Ибо те и другие станут едины.
   Энни вспомнила себя, стоящую перед рушащимися вратами, свободную, - высвобождённую... и веселящуюся.
   - Надеюсь, - вздохнула она. - Пошли ко мне потом Эмили, ладно? Надо извиниться перед ней.
   - Она как раз снаружи, - заметила Неренай. - Вместе с братом. Он пришёл повидать вас.
   - Ладно, - согласилась Энни, - впусти их обоих.
   Мгновение спустя внутрь шагнул граф, а за ним - вцепившаяся в рукав брата Эмили. На виргенце был новёхонький, словно с иголочки, винно-красный дублет и чёрные шоссы.
   - Хорошо, что заглянули, Чэвел, - поздоровалась Энни.
   - Ваше величество, - склонился, приветствуя её, граф.
   - Эмили, прошу меня простить за недавнее.
   - Не стоит, ваше величество, - замотала головой девушка. - Я понимаю, всему виной - ваши сны; но мой долг здесь - служить вам.
   Энни кивнула.
   - Кейп-Чэвел, не думаю, что следует лишний раз благодарить вас за моё спасение.
   - Я того же мнения, - ответил тот, - ваша милость заставляет меня смущаться. Тем более, большинство выжило лишь благодаря дарам, полученным вами от святых.
   - Ну, тогда я не прочь посмотреть, как вы смущаетесь. Благодарю ещё раз.
   Граф и в самом деле покраснел. Забавный парень, подумалось ей, немного смахивающий на сэра Нейла... и на Казио тоже.
   Казио. Энни видела, что он на свободе, вместе с ментором З'Акатто, но Данмрог... Данмрог пал. И Хесперо... здесь видения расплывались. По правде говоря, как только речь заходила о прайфеке, будущее тут же скрывалось пеленой мглистого тумана.
   - Вам уже лучше, ваше величество? - озабоченно спросил граф.
   - Немного. Лейкарка обещала, что мне разрешат вставать на ноги через день-два. Кажется, мне повезло, что внутри ничего серьёзного не задело. Да и болит-то уже не особо, в общем.
   - Какое облегчение, - выдохнул мужчина. - Правда, у меня с плеч словно гора рухнула. Я и прежде видал похожее... похуже кончавшееся.
   Его слова заставили её молча призадуматься. Разве рана, полученная ею, была настолько плоха? Древко наполовину засело под рёбрами. Сравнимы ли увечья, нанесённые стрелами, с поротыми, от клинка? На последние Энни насмотрелась вдосталь. Могли ли лейкари не заметить, что с ней? Неужели она близка к порогу смерти?
   На память пришёл тот самый немёртвый рыцарь, коего Казио удалось остановить, лишь порубив на кусочки. И другой, в лесу недалече от Данмрога.
   И наконец, её дядя Роберт, которому даже застывшая в жилах кровь не помешала пройтись огнём и мечом по Кротении, творя повсюду зло.
   Помоги мне святые, - взмолилась она про себя. Кем же я стала?
  

Глава четырнадцатая

Песнь мёртвых

  
   Объятый ужасом Леоф пожирал глазами пустой пергамент.
   Будем честны, страхи в нём по обыкновению подпитывало нечто противоположное девственно чистому свитку.
   Музыка преследовала его с самого детства, беззвучно витая в голове: не только прочувствованная наяву, но и порождённая воображением. На голую мелодию мысленно налагались гармонические лады, контрапункт, аккорды. Он без усилий мог сочинить симфонию для полсотни инструментов разом, внимая отдельно каждому голосу. Запоздалое желание записать свои сочинения проистекало из стремления (бесспорно, в целях удобства) поделиться музыкой с менее удачливыми слушателями из числа тех, кому не досталось схожих способностей.
   Но теперь его терзал страх перед той, что скрывалась где-то в глубинах разума. Стоило в очередной раз лишь рискнуть подумать о запретных тональностях, как Леофа мгновенно обуревала хворь, ибо память тут же подбрасывала события дней, проведённых в плену у Роберта. И как прикажете сыскать противоядие, если ему не хватает духу даже столкнуться лицом к лицу с недугом?
   - Прошлой ночью мне привиделась матушка, - тихий детский голосок раздался из-за спины.
   Вздрогнув от испуга, он резко развернулся: в паре шагов поодаль за ним насторожённо наблюдала Мери.
   - Кто-кто? - переспросил недоверчиво. Мать Мери, положим, была мертва, но кто его знает; мертвецы, похоже, то и дело объявлялись без спроса.
   - В колодце, - подтвердила девочка, - старом колодце, в саду позади дома.
   - Тебе не следует играть там, - заявил Леоф, - это опасно.
   - А я и не играла, - пояснила Мери ещё тише.
   Разумеется, нет, - подумал он с печалью. Ты никогда не играешь. Больше не играешь.
   Маленькая моя девочка, иногда и впрямь казавшаяся (хотя и не слишком часто) - и той, и другой.
   - Матушка говорила с тобой?
   - Да, сказала, что сожалеет, - подтвердила Мери. - И ещё, что многое забывает.
   - Должно быть, она сильно любила тебя, раз вырвалась повидаться, - сказал Леоф.
   - Теперь им легче проникать к нам, - добавила та. - Легче из-за музыки.
   - Му... той, что мы создали вместе? Для принца Роберта?
   Она кивнула.
   - Теперь они распевают её, вон там.
   - Мертвецы?
   - Ага, поют себе и поют, даже не знаю, зачем.
   Леоф бестолково потёр лоб.
   - Поют, значит, - пробормотал рассеянно. - Да что же такое творится?
   - Тебе грустно? Но почему? Разве плохо, что призраки поют?
   - Не в этом дело, - пояснил ей мягко Леоф. - Не в них самих. Песня, вот что дурно, я думаю. - Он выставил вперёд руки. - Помнишь, как я играл ими на хаммар`арфе?
   - Да, - подтвердила Мери. - И прайфек сломал тебе пальцы.
   - Верно, - кивнул Леоф, силясь укрыться от восстающей в памяти боли. - Они не заживали долго-долго, и вот, потихоньку начали. Кое-что в мире разрушилось: грань, отделяющая жизнь от смерти. А наша с тобой песня лишь ухудшила дело; думаю, что и их - та, что доносится до тебя, - умножает разлад. Препятствуя зажить полученным ранам.
   - Но разве твои руки зажили так, как надо? - удивилась Мери. - Ты же по-прежнему не можешь играть на арфе.
   - И то верно, - признался нехотя Леоф.
   - А что если и с миром выйдет то же самое? Заживёт, но вкривую?
   - Понятия не имею, - вздохнул он.
   Мери глянула на чистый лист.
   - Так вот что ты пытаешь сделать? Создать музыку, способную исцелять?
   - Да, - подтвердил он коротко.
   - А меня? Меня она исцелит?
   - Надеюсь, что так.
   Подойдя ближе, девочка прижалась к нему.
   - Мне так грустно, - призналась, словно по секрету, - всегда-всегда грустно.
   - Знаю, - ответил он тихо.
   - Я бы хотела помочь тебе, честно, но каждый раз, когда я начинаю играть, то делаю больно людям.
   - И это тоже знаю.
   - Правда, я пою призракам, а иногда даже играю для них потихоньку, когда никого рядом нет. Ну, как тогда, у колодца.
   - И как? У тебя легчает на душе?
   - Нет, но тогда лучше грустится.

***

   Пошедший с утра дождь умыл весь Хаундварпен, оставляя после себя на камнях запах первозданной свежести, как если бы мастеровые лишь вот-вот уложили булыжники в брусчатку и кирпичи в стены. Неизменно опрятные улочки небольшого городка засияли словно разукрашенные чужой незримой рукой во все цвета радуги: желтовато-ржаво блестела отделка фасадов, в хлюпающих лужах отражалось, маня схваченной голубизной, небо, горела тёмной медью кровля часовой башни. Поместье Артвейра располагалось всего в паре звонов ходьбы от города; и Леофу нравилось прогуливаться туда-сюда, особенно в компании с Ареаной, казалось, знавшей здесь всех и вся, невзирая на то что детство её прошло лигах в пяти отсюда, в Вистберне. Он любил наблюдать за тем, как она увлечённо торгуется, выбирая то фрукты, то рыбу, то мясо, - и как знакомо трепещет при этом упругий изгиб её ключиц.
   Леоф наслаждался каждой обыденной деталью: дверными молоточками в форме изогнутых рук (предмет особого восхищения), реже - цветов или диковинных рыб, флюгерами, приколоченными вверху плоских крыш, - флаги мешались со знамёнами, изредка перемежаясь драконами и журавлями, - и вновь сердце замирало при виде протянутых словно ладонь стрел.
   А ещё Леоф любил бывать в Раутхате, так звалась расположенная в самом сердце города пивная, всегда оживлённая и полная посетителей, как из числа местных завсегдатаев, так и пришлого народца; кроме прочих, обыкновенно там заседали и один-два менестреля, в надежде выпытать у проезжих парочку новых песен.
   Тишина домашней усадьбы - вот всё, в чём он нуждался теперь, но остаться одному, без этой живой... живительной... жизни. Нет, ни за что, особенно после утрешней беседы с Мери.
   Оттого-то они и оказались нынче здесь, среди толпы, отыскав пустой столик на троих; и Джен, рыжеволосая разносчица с привычной широченной улыбкой от уха до уха, принесла им заказ: коричневое пиво, а к нему - мидии, сварённые в масле под винным соусом, и толстые шматы покрытого твёрдой корочкой хлеба, чтоб промокнуть лишнее. Неудивительно, что Леоф почти сразу повеселел. Ареана же, и вовсе, искрилась словно драгоценнейший рубин, сыпля приветственными возгласами, и даже Мери в конце концов не только притронулась к мидиям, но и начала потихонечку потягивать вино.
   Однако беда дотянулась и до Раутхата: всеобщая подавленность ощущалась и здесь, несмотря на кажущееся привычным веселье. Никто не спешил заговаривать первым, но каждый знал, что ханзийская армия засела уже в паре лиг от Хаундварпена. Разумеется, здешний гарнизон неусыпно стерёг крепкие, хотя и в почтенных летах, стены; однако, прояви враг должную решимость, и сёрьезной помехой на его пути тем не стать.
   И всё же, что мешает ему притвориться вместе со всеми, хотя бы на одну эту ночь, что зловещая буря покамест далече, притвориться и впустить в сердце кроху тепла? Леофу и впрямь не на что было жаловаться: приятно проведённый вечер перешёл в ночь, перемежаемую объятьями молодой жены; и вот, когда они наконец устало сплелись, сонные, лёжа меж влажных простыней, Ареана потянулась ближе, целуя его в висок и шепча коротко на ухо:
   - Я в тягости.
   И Леоф рыдал от счастья - и в страхе, а после они так и заснули, крепко уцепившись друг за друга.
   Утро застало его вновь уставившимся бессонными глазами в чистый лист; под конец раздумий проблеск идеи озарил голову.
   Что если навязать мертвецам иной мотив для пенья?
   Тут же зароилась прорва вопросов, ведомых возникшей мыслью. Почему вообще призракам полюбилась написанная им смертоносная музыка? И станут ли они петь мелодию, чьей основой лягут запретные тона?
   Не лгала ли ему Мери? Нарочно или сбитая с толку духами? Вот что было важнее прочего.
   Прежняя его музыка манила не торопясь, период за периодом, стадия за стадией, уговаривая, задабривая и, наконец, соблазняя живых принять смерть. Гибнущие жертвы, казалось, теряли тягу к жизни, повинуясь чужой, непреклонной воле, сердца их замирали, ибо они сами - силясь не миновать цели - жаждали скончаться.
   Не они одни, впрочем; он вспомнил, что и сам почти сдался, покорённый собственным же творением.
   Возможно ли воссоздать обратное, своего рода регрессию? Мелодию, что заставила бы мёртвых воспылать тоскою по жизни? И если да, то вправе ли он замыслить такое? Ему мигом представились нарастающие час за часом орды тел, что бредут к Раутхату за привычной кружечкой пива или шарят по постелям в поисках былых своих супругов, а ныне - вдов или вдовцов...
   Ну, на худой конец, ему хоты бы хватило духу просто подумать о том, что предстояло сделать.
   За вступлением последовали короткие наброски, виньетки и прочее, короче говоря, вольные фантазии на тему. Жизнь и смерть. Смерть и жизнь. Из-под пера текли одна за другой мелодии и контрапункты, лишённые, впрочем, ладового соподчинения, что даровали б звукам реальную силу; к нему наконец вернулась способность ощущать, что те способны утворить в его голове.
   Стоило началу замысла оформиться в мыслях, как раз после полудня, и чей-то окрик - нет, вернее, вопль - позвал его.
   Распахнув настежь дверь, Леоф поспешно вылетел из дома. Через поле клевера навстречу ему неслась Ареана; подол синей юбки, обшитой по краю кружевом, взметался на бегу. Лицо её покраснело от слёз, а бессвязная, вперемешку с икотой, речь не позволяла разобрать ни слова. Наконец, по жестам он догадался: "Мери".
   Девочка ничком лежала на дне колодца. Первое, что мелькнуло в голове, - это не Мери вовсе, просто чья-та кукла, ненароком обронённая вниз.
   Он распрощался с надеждой, когда слуги выловили бездыханное тело. Пульса не было, а из носа и рта малышки ручьём текла вода.
   Несколько последующих звонов прошли словно в тумане. Леоф силком удерживал рвущуюся к Мери Ареану, пытаясь неловко утешить жену, в то время как слуги обмывали девочку и переодевали в чистое, уложа на кровать.
   - Она казалась такой несчастной, - услышал он шёпот Ареаны, приходя постепенно в себя. - Думаешь...
   - Не знаю, - покачал головой. - Вчера она сказала мне, что слышит, как мёртвые поют возле колодца, а потом, что видела покойницу-мать. Я говорил ей, не стоит туда больше ходить; мне... мне следовало самому остановить её...
   - Это не твоя вина, поверь.
   - Нет, моя, - возразил он с отчаяньем в голосе. - Кто, как не я, виновен во всём? Не возьмись никогда за эту треклятую музыку... Внимательней следи за ней...
   - Ты любил её, - прервала Леофа Ареана. - Ты дал ей больше, чем кто другой, лишь немного раскрыв её способности.
   Он вновь затряс головой, и тогда она поцеловала его в лоб, обняв ладонями за виски.
   - У тебя что, слёзы бегут? - раздался из-за спины удивлённый голос.
   Леоф оглянулся. В дверном проёме стояла Мери, комкая только что собственноручно натянутое ими на неё платье. С неуспевших обсохнуть влажных прядей мерно капала вода.
  
   ________________________________________
  
   Джон Уэйт (John Waite) - на правах небольшой исторической справки переводчик сообщает, что такое же имя (с поправкой на одну букву - John White, Джон Уайт) носил известный английский художник и мореплаватель, друг Уолтера Рэли - и один из первых английских колонистов, а позже и губернатор острова Роанок (более подробно см. нижепереведённое интервью с автором, или Википедию). Его родная внучка, Вирджиния Дэйр (Virginia Dare, да-да, родовое имя семейства Отважных, подробности см. в интервью), была первым рождённым в Северной Америке ребёнком из семьи поселенцев загадочно исчезнувшей колонии (и вновь см. беседу) Роанок.
  
   Гардеробмейстер (gardoald) - переводчик полагает, что в оригинале это компиляция слов [gard]erobe - гардероб + her[ald] - глашатай, герольд, происходящий от более древнего корня "владеть". Но за точность не ручается))
  
   Солар (solar) - верхняя жилая комната в средневековом знатном доме.
  
   Харджи - т.е. армия, в оригинале harji, взятое, вероятно из готск. harjis, что значит "войско, люди, хозяин".
   Готское происхождение имеет и вейрду, wairdu, очевидно из wairdus, с приблизительным значением "тот, кто подставляет плечо", "защитник".
   Наконец, ханза, hansa, значит буквально - "группа", "союз" (воинский, военный; позже - торговый, вспомним Ганзею, Ганзейский союз).
  
   Стюард (steward) - замковый управляющий, он же эконом.
  
   Энни Отважная (Anne Dare, так по оригиналу) - переводчик не вполне уверен, но допускает, что в текст вкралась опечатка и Стивеном подразумевалась не Энни, а Виргенья, что было бы логичней.
  
   Дуко (douco) - знали бы вы, каких усилий стоило переводчику не переиначить титул как дуче, благо происхождение у слов явно общее))
  
   Дунай (Donau River) - немецкое Донау, переводчик позволил себе перевести русским аналогом.
  
   Вуфхаэр (Woothshaer) - переводчик не вполне уверен (а точнее совсем не), но, по всей видимости, здесь имеет место слияние готского wСЧ (звук, плач, шум; звукоподражание, короче) с древнегерманским hДr/hФr (оно же готское harjis), чьё значение см. выше.
  
   Хаэргрим (Haergrim) - опять же пресловутый haer + grim (горький, мрачный, ужасающий, жестокий), - переводчику вспоминается Дикая Охота; и да, последнее, к тому же, излюбленное ругательство Эспера (Мрак меня побери, цитирую).
Оценка: 7.65*12  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"