Параллельный мир/Возможный мир(в фантастике) -- реальность, существующая каким-то образом одновременно с нашей, но независимо от неё. Эта автономная реальность может иметь различные размеры: от небольшой географической области до целой вселенной. В параллельном мире события происходят по-своему, он может отличаться от нашего мира, как в отдельных деталях, так и кардинально, практически во всём. Физические законы параллельного мира не обязательно аналогичны законам нашего мира; в частности, иногда допускается существование в параллельных мирах таких явлений, как магия.
От автора: фэм похожий на слэш, слэш похожий на фэм. Ода проклятия и благословления Сети. Что-то совсем не похожее на меня. Но пусть будет таким, каким есть)И да,опять про любовь ~_~ Короче, я всех предупредил! И да, они снова похожи на девочек. Но пусть это будет моей "фишкой".
/воплощая в реальность/развиртуализация/загрузка...
Наша история, как и многие в наше время начиналась в Интернете. Ныне Сеть была полна всем, чем угодно, практически всеми, кем угодно. Интернет давал иллюзию общения, любви, нужности, свободы слова. Лично я использовал Сеть ради собственного удовольствия, а так как я любил очень странное кино, кино артхаусное - я искал и смотрел его в Сети. Читал кучи рецензий, чужие отзывов по поводу того или иного фильма. Я был зарегистрирован на многих сайтах связанных с кино, но никогда сам не писал не отзывов, не комментариев, да и вообще особо не светился. Просто не интересно было. Я жил в придуманных другими историях, я жил ради Сети, я спал, чтобы набраться сил и снова окунаться в чужие миры. Смеха ради на всех сайтах я ставил себе в графе "пол" - "женский". И указывал рядом имя - Антонина. Никто и не догадывался, что я просто написал женскую форму своего земного имени - Антон. Никому это даже в голову не пришло, ибо ныне Сеть наоборот наполнена женщинам, девушками, девочками, что пытаются писать о себе от мужского рода. Вопрос в том, что далеко не всегда это удачно получалось. Большинство людей уже знает об этом, и поэтому поставив себе женский пол я автоматически отвел от себя все подозрения, да и к тому же я ничего и не писал. Создавалась иллюзия, что я вообще бот, чей-то фейк или просто заброшенный аккаунт. То есть я был изолирован от дискомфорта на сайтах, тем самым ничто не портило мне удовольствия просто наслаждаться тем, что было интересно. Я вырос в роли наблюдателя. Мне нечего было защищать, мне не на кого было нападать. Этаким человеком-невидимкой я медленно подкатил к восемнадцати годам. И все бы осталось по-прежнему, если бы однажды, читая отзыв, с ужасом и дрожащим внутри восторгом - прочел в точности свои слова, мысли. Коротенький ник в четыре буквы, пол женский. Я, закусив губу, полез на профиль этого пользователя. Действительно, девочка, семнадцать лет, на сайте чуть больше года. Записи, как и я не пишет. В профиле стояли незапоминающиеся вечно - циферки аськи. Моя аська существует около полугода, заброшенная и абсолютно пустая. И это девушка была первой, кого я добавил. Зачем и про что я не знал...
Около суток ее ромашка аськи горела на меня блекло-серым, а затем как по волшебству вспыхнула зеленым, словно ожила. И пришел вполне логичный вопрос "Мы знакомы?", на что я искренне ответил "Нет".
Так все и началось, я объяснил, что я "девушка с такого-то сайта", что зовут меня Тоня... Общение стало ежедневным, почему то необходимым, чем-то правильным, времени уходило в два раза больше... Было сложно. Находить время, учиться выражать эмоции и мысли. Чего уж там - странная была девочка. Отзывалась на простое имя Женя, и порой давила меня интеллектом, ибо по-моему все, что она делала - это читала. Уайльда, Мураками, Толкиена... А я только моргал, смаргивая не то любопытство, не то раздражение.
Моя вечно пустая комната, была абсолютно пуста, всегда убрана, словно операционная, а не комната семнадцатилетнего подростка. Здесь были светло-сиреневые стены, нейтральные, без картин, плакатов рок-звезд или обнаженным женщин, без даже расписаний или карт метро. Кровать у окна и компьютерный стол. Словно не комната, а гостиничный номер. Аккуратный, светлый... Не единого признака жизни. Словно я и не жил там. Я начал это понимать после общения с Женей, когда на моем столе появились первые томики Уайльда, я тогда понял, что пора начинать жить, а не ходить блеклым манекеном... Комнату заливал солнечный свет, окрашивая мои сиреневые стены из холодного цвета - в нежный теплый. И как символом новой жизни стала книжка на столе и кружка, наполовину наполненная чаем...
Жить другими, жить за других довольно просто. Жить за себя и для себя сложно. Не становиться чей-то тенью, а полноценной частью, сложно. Найти кого-то кто примет, поймет. Кто будет волноваться о тебе, спрашивая тревожно "Все в порядке?"... И я долго отлеплял себя от стен, тихо рождаясь заново, не наблюдателем, призраком, духом, а героем этой пьесы. Беря роль, безусловно, не простую, но так захотелось. И было тревожно и впервые так сладко - плакать. Это было таким забытым, плакавший последний раз в далеком детстве. А теперь капли слез катились горячими дрожками из уголков глаз, заливаясь в уши и делая мокрыми волосы на висках, оседая солью. Я чувствовал себя Галатеей, что медленно оживает, как отступает равнодушие, какая-то закостенелость.
Первой покупкой после книги стал плеер. Маленький синенький аппаратик, наполненный чужими мыслями, но совсем не так, как кино, они шли рядом рассказывая мне, показывая мне... Не забивали голову своими истинами, давая возможность соглашаться или спорить, иметь свое мнение, формировать взгляд на мир, его точки...
Бывало, что Женя пропадала на время, на пару дней, хоть и предупреждала, но я впервые вспомнил, что такое скучать... Мир возвращался, словно где-то утерянный, почему-то утерянный... Будто все это время я был оболочкой, просто капсулой, куклой, теперь меня словно наполняли, делали полноценным, не просто пластиковой манекенной шкуркой для теплой пустоты и стандартного набора органов.
Зачитавшись Мураками и его совершенно отвратительным "Все оттенки голубого", было мерзко, но не оторваться, хотя я все равно так и не понял, что в этом находила Женя... Придерживая пальцами книгу, я выполз в часа два ночи на кухню за чаем. А на кухне сидела мама и говорила по телефону. Я поставил чайник, воды было не много, он вскипел быстро. Залил заварку в чашку, добавил кипятка. Улыбнулся маме и пожелал ей спокойной ночи.
И когда увидел выражение не то тревоги, не то изумления на мамином лице, вдруг понял, что только что ожил окончательно. Потому что, видимо, даже родители считали меня каким-то не живым...
Учился я средне, комната всегда была в полном порядке, я не пропадал на улице, возвращаясь всегда после школы сразу же, нигде не задерживаясь, не у кого не задерживаясь. Я не пил, не курил, не играл в компьютер, не спал с девушками...
Я не был проблемой для родителей, учителей, одноклассников. Я просто был Никем.
И вдруг мне стало страшно. Потому что, когда оживаешь, когда просыпаешься, выползаешь из кокона понимаешь, что быть настоящим сложно... И одному не получается. У меня никогда не было друзей, только если в далеком детстве, мутных воспоминаниях, неясных, словно они были записаны на пленку, которая теперь перевирает цвета и создает такие помехи, что лиц не разглядеть, каким был Антон Мельников. Кем он был...
Когда живой, когда глупое сердце начинает доказывать тебе, что ты не можешь быть совсем один. Что есть тот, что становиться важным, чье лицо вспомнишь через сотни лет. Такое смутное чувство. Что за дурацкая природа сердца - ему обязательно надо к кому-то привязаться.
Но я был всегда и повсюду один.
Но тогда же я вспомнил про Женю. И снова испугался. Что если она и есть фейк, бот, чья-то злая шутка? Что если - ее нет?
Это законы Сети. Если ты есть в Сети, это не значит, что ты есть в Реальности. Сеть - оцифрованный мир. И я сам говорил, что в ней можно получить все, кроме настоящего. ПсевдоДружбу, ПсевдоЛюбовь...
Эта мысль врезалась острым краем в мозг, и в половине четвертого утра я подскочил к компьютеру. Жени в Сети не было, но я написал в оффлайн.
Женя, а мы могли бы встретиться?
Единственное, что я знал, что она живет в моем городе. Это было указано в профайле на том еще сайте, если, конечно, и это не оказалось бы ложью...
Она молчала почти трое суток. И каждый раз, заходя в аську, я видел лишь мертвый цветочек. А в час ночи, когда мне уже захотелось схватиться за голову и разбежаться головой в стену, она ответила. Простое и логичное, на мой взгляд:
Зачем?
А я начал отвечать, что хотелось бы познакомиться по-настоящему, что-то еще, про реальность твердил...
Тогда ты будешь разочарована.
Знаете такое чувство покалывания, любопытства, ужаса и восторга. И я написал совсем дурацкое "Почему?".
Я не девочка.
И как в анекдоте. "А кто тогда?". Отправил, а потом только подумал, прикусывая губы. Мне даже почудился ее... его смех. И тут я понял всю дебильность и глупость ситуации. Ведь и я все еще был для него девочкой... Просто девочкой Тоней из одного с ним города...
И тут меня скрутило в вспышке истеричного хохота, так, что выступали слезы, смеялся на всю комнату, сгибаясь от не то смеха, не то хрипа, что вырывался наружу... Половина второго ночи.
Женя висел в статусе "пишет". И я быстро пробежался по клавишам.
Я тоже не девочка. И меня зовут Антон.
Женя перестал писать, видимо, прочитав и стирая все, что написал до этого. И ответил только одно короткое:
Не смешно.
Пальцы мелко дрожали.
Не знаю. Но это факт. И я не разочарован, а скорее удивлен. И по-прежнему хочу встретиться.
Женя покинул Сеть. А я остался сидеть, как последний идиот, глядя в окошко аськи.
И где-то внутри противно заныло, как начинают болеть раны, когда случайно их намочишь, и под корочку затекает вода. Можно плюнуть и забыть, не обращать внимания, можно залить йодом, но при каждом шаге и с каждым ударом сердца - все будет напоминать... Тут я понял, что ошибся. Где-то провально ошибся.
Хотелось... не то молчать, не то кричать. Все назойливо напоминало о нем... И самое страшное не понимать, ЧТО именно сделал не так... В какой именно момент произошел сбой. И как исправить?.. И можно ли вообще?..
Женя молчал. То ли вообще не выходил в Сеть, то ли просто поставил меня в список невидящих. А я просиживал в Сети вечерами, уже с какой-то отчаянной надеждой хоть на какой-нибудь ответ.
Шли дни... Ползли серой кинопленкой, не проявленной, засвеченной целиком, или просто пустой, не отснятой, а я все пытался ухватиться за дырки по краям этой пленки... Мутным чувством тревоги накапало неделю... На улице повалил снег, конец ноября. Резко похолодало. И словно уснул цветок аськи до следующей весны. И я сам не понимал, что именно меня тревожит. То, что он...она... не отвечает. Или то, что выходит, что мы врали друг другу. И кто он вообще? Есть ли он?..
Психика играет с нами в жестокие игры, и я не удивлюсь, если проснусь в психушке, вдруг осознав, что я сам все придумал.
Но просыпался я привычно в своей комнате с бледно-сиреневыми обоями. Уже в хламе, книгах, чашках, проводах, шмотках. И мама впервые попросила меня убрать комнату. В окне летит снег.
И для чего я ожил?
Тренькнул приглушенно компьютер. Я думал, что показалось, но нижняя полоса на мониторе замигала оранжевым. А я зажмурил глаза, словно пытаясь сморгнуть морок. Но он не проходил, мигало окошко. Глубоко вздохнув, как перед выходом в открытый космос, я нажал. Там коротко и просто.
Приезжай.
И ниже адрес.
И ничего больше. И ничего больше было не нужно.
Космос открылся.
Сначала был восторг, потом страх. Паническая волна тревоги. Но я поехал. Его район я знал плохо, но ориентировался в новом пространстве хорошо. Блуждая между типовых серых пятиэтажек и все внимательно вглядываясь в клетчатый листочек с накарябанном на нем адресом, волна не отпускала. Он метро идти минут пятнадцать, вижу издалека его дом, и судорожно сжимаю в кармане уже порядком измятый листок, словно за спасательный круг хватаюсь. В паре минут до финального столкновения с реальностью. От которого, мне казалось, я рассыплюсь на пиксели, атомы, останки. И реальность... вот она. В измятом листке бумаги на дне кармана. На серых ступеньках подъезда и его запахе табака, мусора и гари. Реальность лежит под пальцами на звонке. Замираю. Вслушиваюсь. За дверью ничего не слышно и падения снега отсюда тоже не расслышать, только чувствую как пролетает тень от падающих снежинок по лицу, глазам, рукам, черной куртке. И наверно, это был бы красивый кадр для какого-нибудь фильма. Но только четко осознавал, что не кино. Нельзя поставить паузу, выключить... Зажмурив глаза вдавливаю палец в звонок и слышу дребезг, прокатившийся внутри квартиры.
Дверь распахнула девушка с удивительно светлыми волосами и глазами. Секундная попытка узнавания. И видимо, не узнав, она нахмурилась.
- Ты Дима?
Я выдохнул и снова набрал воздуха в грудь, чтобы ответить.
- Нет. Меня зовут Антон. И я к Жене...
Девушка распахнула в изумлении светлые глаза:
- К Жене?.. Ну заходи.
И я шагнул в темную прихожую. Судорожно замер, сердце колотилось у горла. Девушка постучала в дверь комнаты справа. Из-за двери послышались шаги и характерный звук упавших книг. Щелкнула ручка и дверь открыл... Женя.
Я никогда не видел таких людей. Он был белый. Весь-весь белый. Светлые волосы, светлая кожа, казавшаяся светящейся в темноте.
- Жень, он говорит, что к тебе... - девушка неуверенно переводила взгляд с меня на Женю и обратно.
- Да, верно. Жанна, это Антон.
Девушка... да, Жанна кивнула, все равно глядя на меня с каким-то опасливым чувством и почти бесшумно пропала в глубь квартиры. Ее я отследил краем глаза, потому что не отрываясь смотрел на Женю.
- Это моя сестра, - проговорил он, открывая дверь шире и пропуская меня. Я чувствовал, как дрожат отчего-то пальцы. И снова синдром Рыбы, отрубившаяся способность говорить. Но я тихонько подтянул на себя весь свой ком нервов, собираясь.
- Она красивая... Вы близнецы?
- Нет. Двойняшки. Она меня чуть старше, - Женя, не оборачиваясь, смотрел в монитор. А я стоял истуканом, не зная куда себя деть. В конце концов, аккуратно сел на стул неподалеку от юноши.
Комната была погружена в тьму, на окнах висели плотные темно-серые шторы. Свет издавал только монитор и крохотный ночник, светившийся холодным голубовато-белым светом и от Жени тоже, казалось, исходило легкое сияние, таким он светлым был. Женя повернулся ко мне лицом, монитор освещал правую часть его лица. Я как-то непродуманно подался вперед, вглядываясь в его глаза. Он на удивление не отшатнулся, а остался сидеть ровно. Глаза у него были светлые, не мутные или водянистые, именно светлые, серые, серо-розовые.
- Красивые глаза... Необычные.
Женя медленно закрыл глаза.
- Я альбинос. Поэтому глаза, как у лабораторной крысы красные, - Женя встал и подошел к окну, я молчал, даже не зная, что ответить... Мне Женя показался красивым. Не в привычном понятии красоты, именно своей снежностью, тонкостью, светлотой и удивительными серо-розовыми глазами...
- Чай будешь? - юноша неслышно оказался рядом. Я улыбнулся, кивая.
На кухне было светлее, но свет все равно мутно просачивался сквозь довольно плотные шторы, хоть и бежевые. При таком свете Женя смотрелся тоже правильно.
- Ты свет не любишь?
Женя пожимает плечами:
- Думаешь, меня спрашивали - люблю или нет? Какой есть, такой и родился, - он звенел кружками, - Не то, чтобы не люблю. Просто летом выйти на улицу - почти смерть. Жуткие ожоги остаются. А если на холод выйти - можно заболеть, у нас ведь иммунитета по сути нет. Мама специально во все комнаты такие занавески купила, чтобы света не пропускали.
Женя поставил передо мной чашку с чаем. Вверх поднимался парок.
- Ты вообще на улицу выходишь? - я намертво вцепился в горячее стекло кружки, руки так и не согрелись с улицы.
- Редко, - Женя взглянул на меня с каким-то неясным чувством, то ли равнодушным, то ли она сам боялся, что я стану равнодушным, перестану спрашивать или вообще встану и уйду. Но я оставался. Глотнул чая, чувствуя приятное тепло, покатившееся вниз, к желудку. Женя прищурился одним глазом и улыбнулся.
Незримо, неслышно, где-то внутри моей головы что-то хрустнуло крабьим панцирем, зашуршало осколочками вниз, рыбьей чешуей, с шелестом-перезвоном...
Так бьется виртуальность. Начатая с фантомов, защиты Сети, негаданно, не ожидая правды по факту... В Сети почти не принята - правда. Жизнь, наконец, перестала казаться малобюджетным фильмом, первыми столкновениями с реальностью, в темноте черного чая в чашке, в мутноватом свете из-за штор, в улыбке Жени...
Допив чай, Женя потянул меня обратно в комнату. Мы тихо о чем-то переговаривались. Обо всем и не о чем. Тихо шутя или хмурясь и вдаваясь в высокие темы. Потом к нам даже заглянула Жанна. И я впервые почувствовал уверенность в своем пребывании здесь, в этом мире, в этом городе. Женя говорил тихо, и я невольно понижал голос до шепота. Это было безумно близко, словно мы не просто говорили обо всем на свете, а как минимум делили тайны... А может так и было.
Время пролетело моментально. Стемнело. И я в ужасе глянул на часы, начиная собираться. Впервые испугавшись, что влетит от родителей. Раньше у меня не было причин приходить домой поздно. Женька наблюдал за моим судорожным запихиванием себя в куртку и сборке и проверке мелких вещей.
Стоя в дверях, мы прощались. И он тихо спросил:
- Ты ведь придешь еще?
И я кивнул, напоследок вглядываясь в его серо-розовые глаза.
Уже отшумели новогодние праздники, хотя на босые ноги все равно прилеплялись иголочки от елки, и где-нибудь в углах квартиры можно было заметить блесточку от гирлянды. Я январь не любил, да и в вообще зиму не жаловал. Она серой и муторной казалась, как отцовская рубашка застиранная и плавающая в тазу. Обворачивала чуть теплой мыльной простыней. Но сейчас меня январь не заботил, и я даже наконец прекратил обращать внимание на вечные снегопады. Снег, который лежал отовсюду и сыпал с небес, напоминал мне о Жене. Снежно-белом мальчике. Он как-то даже пошутил, что он сын Снежной Королевы. А я тогда спросил, кто тогда его отец. А Женька, рассмеявшись, ответил:
- Кай.
- Но Кай же к Герде вернулся... - я недоуменно моргнул. А Женя снова тихо рассмеялся, почти не слышно, но я уже привык.
- Этого никто не знает. Мы знаем, что Герда его забрала, да. И, возможно, они даже прожили благополучно еще с десяток лет. Но Кай мог и вернуться к Снежной Королеве... - Женя медленно приближался ко мне, склоняя лицо все ближе к моему, а я тогда обхватил его лицо ладонями и всматриваясь в розовые глаза...
- Ты и есть Кай...
В ответ он только закрыл глаза.
Больше я уже не путался в однотипных пятиэтажках, быстро петляя через дворы к жениному дому. Уже не в первый раз, приходя сюда. Дверь мне открыла Анна Михайловна, мама Жени и Жанны. Женька точно в маму пошел, невысокий, тонкий, светлый. Хоть тетя Аня и имела светлые волосы и такие же брови и ресницы, но альбиносом не была. И в кого брат с сестрой уродились - не понятно. Потому что и отец не обладал такой светлой кожей.
Тетя Аня меня сначала восприняла чуть тревожно, как и Жанна в первый раз, но затем, видимо, поняла, что я зла причинить Женьке не могу. Кому угодно, но не ему. К ним я уже ходил почти как домой. Оставался на ночь. Всегда быстро мчался из школы к нему. А мама только смеялась, как бы она так рано бабушкой не стала... я что-то отшучивался ей в ответ. Ведь как я мог ей рассказать, что не к девочке вовсе хожу... А к мальчику, что никогда не сможет выжить в этом мире без защиты. Физической ли, медицинской... Хрупкий, как хрустальные фигурки, легковоспламеняющийся, как крылья белых капустниц, тонкими костями и полупрозрачной кожей, глазами, что не могут смотреть на солнце... Как ей рассказать, что когда я сплю рядом с ним все время тревожно просыпаюсь, боясь его сломать и услышать тонкий пронзительный звон, разбившихся жемчужно-белых костей... Наверно, у него и кровь перламутрово-розовая, густая, вязкая, как шампунь...
На кухне пронзительно свистел чайник и я подорвался его выключить, по дороги удивляясь, что в квартире никого не было кроме меня и Жени. Крутанул ручку газа, гася синий цветок огня. Я вытащил из шкафчика кружки, разлил темную заварку. На перезвон керамики пришел Женька, встал у окна, осторожно заглядывая под штору. Бледное февральское солнце только-только начало угасать, мир замер в странной дымной пелене, промозглой, но благодатной для Жени...
- Может, выйдем немного подышать? - я легко коснулся его плеча.
Женька помолчал с минуту, а потом посмотрел на меня с ехидным выражением, которое я встречал на его лице редко. И кивнул. Конечно, тащить его на улицу не самая хорошая мысль, но мы же не надолго, к тому же тети Ани дома нет...
И Женя потянул меня за руку.
На улице, словно, по заказу валил картинно пушистый снег. Занося грязно-серые и бурые пятна в уже протаявшем местами снеге, облеплял оградку, Женьку тоже облеплял... Кружился, кружил вокруг Жени, словно наблюдал, звал куда-то, к Снежной Королеве, но только вряд ли в сердце моего Кая тот осколок зеркала и поэтому Женька стоял и заворожено поднимая и опуская светлые ресницы - смотрел. Боязливо стянул толстую перчатку и подставил небольшую ладонь, ловил в нее снежинки... Кристаллики покалывали кожу. А я заворожено смотрел на него.
Мальчик-Зима. Кай. Женька... Цифры аськи, мелькающие перед глазами... Колит внутри. Нет. Нет, не фантом, не сон... Зажмуриваю глаза.
Прохладная рука ложится на щеку. Женька смотрит встревожено. Солнце уже почти скрылось. Снег видно только в островах света от фонарей. Окрасили в рыжий Женьку. Неверяще накрываю его руку своей. Нет... Живой. Стоит и смотрит на меня розовыми глазами. Изо рта поднимается парок, пропадающий в глубоком синем небе. Тяну его легонько на себя, касаясь губами своими его бледных и вечно искусанных. Женька только будто всхлипывает тихо, с ужасом отстраняюсь, всматриваюсь. Но не плачет он, улыбается. На мгновение прижимаю к себе и тяну в сторону дверей подъезда.
Женька часто твердил про Возможные Миры. Рассказывал мне, что это такое. Параллельный мир. Его можно придумать, создать, построить. Лишь вопрос в его - Возможности. Сможет ли он существовать? Сможем ли мы существовать в нем?
Стать почвой придется мне, чтобы небо не упало, не испарилось, не рассыпалось на снег Снежной Королевы, чтобы твердо стоять ногами на влажной земле с колосьями ржи. Чтобы небо не упало, не потерялось, не глядело беспомощно розовыми своими глазами...