Грейс Еля : другие произведения.

Сожженная светом

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:


    Нелюбимая, проданная, одинокая. Ее ненавидят, избивают, насилуют. И есть только одно спасение - уплыть в объятья сна. Там она не одна. Но может ли мечта стать былью?
       Нелюбимая, проданная, одинокая. Ее ненавидят, избивают, насилуют. И есть только одно спасение - уплыть в объятья сна. Там она не одна. Но может ли мечта стать былью?
      
      
      
      
      
      - Ниэль, иди-ка сюда! - громогласный голос, разбудил многочисленных обитателей избы. Рыжеволосая девица лет шестнадцати подорвалась с печи и слетела вниз. Ежели мать зовет, то надобно явиться.
      
      - Да, матушка. - она предстала пред глаза дородной женщины освещенной, светом нескольких свечей. Тьма еще не отдала господство солнцу, и ее владения оковывала звенящая тишина. Но деревня уже готовилась встречать новый день.
      
      - Понеже зима, удумала отдыхать? - черная толстая коса упала на вздымающуюся пышную грудь. - Не барыня, коль. Иди принеси дров и печку разожги, да побыстрее. Тутошнее уже в церковь собираются. - она повернулась и продолжила помешивать варево.
       Девица же выскользнула за дверь, и еле дыша от пронизывающего ветра, пошла за дровами, оные были аж на другом конце улице, которою замело за ночь огромными сугробами. Темень ужасными клочьями обвила девушку. Холод просачивался сквозь тонкую ткань рубахи. Очередной порыв ветра загасил пару свечей около дроварни. Там собралось несколько парней, а сынок старосты с важным видом откидывал дрова в сани. Обычно, такой работой занимались мужчины, но ее братья еще дрыхли под теплой печкой.
       На хрупкие руки поместилось всего несколько небольших веток.
      
      - Не позорила бы родителей, ишь чего, после сделанного. - в темноте, не разглядеть кто сие сказал, но голос был вполне узнаваемым. Сцепила зубы, не отвечая на колкость.
       - Подстилка - презрительно полетело в нее.
      Ее ненавидят, презирают, но, видит Бог, нет в том ее вины. Зимы здесь тяжелые, холодные, да и работы в такие дни нет, а дабы прокормить семью, все должны чем-то жертвовать. Родители пожертвовали ею, отдали в угоду господину.
      Слезы покатились из зеленых глаз, а первые лучи солнца ласково скользнули по рыжим волосам - еще одним поводом для издевок. Испокон веков, рыжеволосые, "нечистые" девицы, прокляты богами. Раньше таких жгли на костре, но император отменил бесчестный закон. Так что, теперь осталось только всеобщее унижение. Хотя она слышала, что в столице рыжих считают посланниками Всемогущей.
      
      
      
      Что-то со свистом пролетело около ее уха. Потом еще, скользя за шиворот холодными пальцами. Снежки больно били по голым щиколоткам и мокрыми пятнами расползались на тоненькой ночной рубашке.
      - Подстилка... - слышалось сзади.
      - Нечистая... - шепотки раздавались на каждом углу
      - Нечистая...-шипела темнота.
      Поскользнувшись на льду, девушка полетела в сугроб, вязанка дров упала на голову, вызывая ужасную боль.
      Руки занемели от холода, все тело не слушалось. Откуда такая ненависть? Но дабы ее не избили, пришлось мигом вставать и тянуть дрова дальше. Еле дыша от холода и обиды, добралась до дома, на пороге стояла раскрасневшаяся мать в фартуке.
      
      - Что это? - Ниэль красными глазами уставилась на мокрые дрова и рубаху.
      
      - Там... Эти... Они...Меня... - заикаясь и глотая слезы, мямлила она.
      
      - Не вякай, уйди с глаз моих, видит Бог, убью тебя, убью, девка. - матушка втянула девушку в дом, как тряпичную куклу. Вытянула розги, которые были обычным наказанием в их семье - папа считал, что так дети будут слушаться.
      
      - Матушка...
      
      - Что бы знала как мать позорить, нечистая. - взмах, и розги распороли нежную кожу спины, оставляя глубокие борозды. Девушка упала на пол, ударяясь коленками. Второй удар прошелся по голым ногам, причиняя невероятную боль. Она всхлипнула.
      
      - Хватит, Глаша - отец с суровым видом навис над женой, поглаживая усы. - Ей еще к господину идти. - ни капли сочувствия не выражал тот хриплый голос, и глаза оставались безучастными, будто не он продавал дочь, как шлюху. Девушка скрутилась в клубочек и тихонько заплакала.
      
      - Ишь, че сразу не сказал, я бы не портила тело. Ежели так, то надо залечить раны.
      
      - Нет, нет, матушка... Я не хочу - Ниэль сжалась, всхлипнула. Ей вспомнились издевательства господина, который насиловал, издевался, унижал, и шепоток людей, что сопровождал на протяжении всей дороги домой.
      
      - Заткнись, демоново отродъе! - отец дернул за волосы и заставил ее встать и смотреть в глаза - Только мазь, залечишь раны, и вечером к господину пойдешь, ежели не послушаешься... - он громко сплюнул и, пнув, отправил дочь на кухню.
      
      Там уже сидели две сестры и брат. Оные громко разговаривали, обсуждая какие то обновки от мамы с папой. Ниэль же никогда никто ничего не покупал, все деньги, что давал господин, забирала матушка.
      
      - Опять все будут тебя обсуждать в церкви, коль живешь здесь, то не позорь меня! - старший брат, весь в отца, с русыми волосами и жиденькими усами, грохнул кулаком по столу. Его поддержали остальные одобрительными шепотками. Ниэль сжалась и забрала мазь, глотая слезы, поднялась на печь. Боль в спине, казалось, не прекратится никогда.
      
      Аккуратно открыла баночку и вдохнула нежный запах луговых трав, мазь приятно холодила кожу и уносила с собой страдания.
      
      - Идем.- топот ног и тихие разговоры совсем стихли. Ниэль уткнулась головой в подушку и заплакала. Громко, выплескивая все отчаяние и безысходность. Кулаки сжимались от осознания беспомощности.
      
      
      - Почему? - единственный слабый вопрос вырвался из мертвенно бледных губ. Откинулась на кровать, продолжая плакать. Секунда, и она провалилась в объятья сна.
      
      
      
      Вихрь белых пушистых снежинок закружил ее в танце зимы. Рыжие волосы трепал ветер, зеленые глаза сияли счастьем. Вокруг не было ничего, только бесконечная холодная зима. И снег, много девственно белого снега. В воздухе витал запах хвои и морозной свежести. Белое солнце ласкало своими лучами. Вот появился мужчина. Властный, с черными волосами, он прижимал ее к себе настолько сильно, что она не могла дышать.
      Секунда и они уже кружатся в танце, поднимаясь все выше и выше, взлетая в воздух, наслаждаясь теплом друг друга.
      
      
      Девушку выбросило из сна. Послышался скрип двери.
      - Ниэль! - крик привел ее в чувство, всего лишь сон... Она утерла глаза и слезла с печки. Мать с нескрываемым отвращением оглядела дочь и указала рукой на бадью с водой. С улицы слышался радостный смех братьев и визг сестер.
      
      - Мойся, господин не любит грязных, давай, снимай все, белоручка. - Ниэль начала послушно раздеваться. Показывая небольшую грудь и округлые бедра. - Лезь. - вода приятно окутала ее теплом. Матушка вручила мыло и шершавую ткань. Сама же, покачивая тучными бедрами, вышла из комнаты.
       Девушка стерла одинокую слезу, сегодня опять придется терпеть, не говорить, не чувствовать. Переубеждать себя что это тело, просто тело. А на самом деле ее душа далеко отсюда. Что тело можно использовать, а душа принадлежит только ей.
       Вылезать из воды было тяжело, но девушка приложила все усилия. На печи лежало простое серое платье из мягкой ткани, полностью закрытое, оно не давало замерзнуть. Такую одежду матушка раньше давала только младшим сестрам. Быстро переоделась и вышла на кухню, вся семья ужинала.
      
      - Садись, ешь - около нее мать с грохотом поставила тарелку. Ниэль взяла ложку и начала не спеша есть, наслаждаясь тем, что на нее никто не кричит, что нет упреков и боли.
      
      - Быстрее, ежели не хочешь что бы господин тебя наказал - сметя всю кашу за несколько минут, девушка откинулась на спинку кресла, справляясь с тошнотой. Матушка подошла сзади с гребнем и начала расчесывать гладкие мокрые волосы, немилосердно дергая их, сплетая в тугую косу.
      
      - Все, пошли. - Ниэль обреченно встала и, понурив голову, пошла за матушкой, в коридоре ей на плечи накинули большую шаль, а на волосы - платок.
      Метель все властвовала над деревней да с такой силой, что даже соседних изб не было видно. Девушка обрадовалась этому, никто не будет выходить на порог и презрительно смотреть вслед, не будет криков, что она подстилка. А раньше так делали всегда, и обвиняли ее, а не родителей, которые заставляют.
      Идти к замку господина было недолго, но Ниэль успела продрогнуть.
      
      - Слушайся господина - последний приказ ледяным тоном, и мать исчезает из виду.
      Сам замок был большим каменным строением, узкие окна с решетками не давали даже шанса на побег.
      
       Около нее сразу же появились два человека из охран и повели к покоям господина Генберта. Коридоры встретили ее напряженной тишиной. Только несколько служанок презрительно скривили губы, глядя на девушку, да и те поспешили скрыться из виду. Вход в покои охраняли еще два человека, их похабные усмешки были вместо приветствия. Дверь со скрипом распахнулась, и ей пришлось войти.
      
      Господин Генберт, как всегда, расслаблено лежал на диване, только на этот раз был не один. Еще несколько мужчин с противными лицами, искривлёнными похотью, наблюдали за передвижениями девушки. Дабы не навлечь их гнев, та застыла около двери и не поднимала взгляда с пола
      - Подойди - прозвучал тихий приказ, и она молча двинулась с места, остановившись около Генберта, стала сквозь ресницы наблюдать за ним. Плавные, приятные черты лица, мягкий подбородок, совсем не мужественная фигура, и русые волосы, которые сейчас были собраны в косу. Даже ее братья выглядели внушительней.
      
      - На колени - еще один приказ и девушка упала пред ним, выражая покорность. - Видите, она полностью в моей власти, прекрасное развлечение не так ли, друзья? - глумливо спросил он и захохотал.
      
      - Да, отличная куколка. - ее за волосы повернул к себе сероглазый мужчина и повертел со стороны в сторону .Липкий взгляд упал на ее губы.
      
      - Привяжи ее к стене - приказал Генберт, и мужчина молча провел несчастную к цепям, там сковал ей руки. Девушка осталась стоять, переживая приступ тошноты и жалости к себе. - Сними с нее одежду. - ее прекрасное платье разорвали на лоскутики, оставляя в неглиже
      
      - Красивая - прозвучало над ухом, и грудь властно смяли чужие пальцы.
      - Подожди, я буду первым- чужие руки исчезли, и девушка с облегчением выдохнула, чувствуя, как соленые капли заполонили глаза. Мужчины, тем временем, заговорили о чем-то своем. Не вникая в суть, она шептала
      - Тело, просто тело, тело... - на грани слышимости, пытаясь переубедить себя.
      
       От противного ожидания девушка вся дрожала и, чтобы хоть как-то успокоиться, начала разглядывать комнату. Большая, вся заполненная светом магических пульсаров и множеством одеял. Большой стол, за которым сейчас сидели мужчины. Черный пол и красные пошлые стены. Отвращение загорелось с новой силой.
      
      Маги... Им практически все дозволено, они властвуют в мире. Помогают императору, хотя как такие подонки вообще могут хоть чем-то помочь?
      
      Девушка вздрогнула, когда услышала шаги. Генберт подходил, наслаждаясь ее покорностью и страхом.
      - Мааааленькая - потянул он, - моя, - его рука властно легла на бедро девушки и поползла выше, зацепила сосок. Он больно сжал небольшую грудь, оставляя на нежной коже синяки от пальцев. Потом вытянул свой член и начал водить им по животе девушки, та дрожала от отвращения и злости. Одно резкое движение, и он уже входит в нее. Ниэль вскрикнула от боли, но мужчина лишь хрипло рассмеялся.
      
      - Подходите, друзья мои... - выкрикнул он все сильнее и сильнее сжимая девушку. Приподнял ее бедра, заставляя обхватить себя ногами, и сжал ягодицы.
      
      - Да... - хриплые стоны удовольствия вырывались из него. Мужчины также на близились к девушке, один обхватил ее сзади, сжимая ягодицы, и водя головкой по спине. Второй подошёл сбоку и начал целовать сжатые губы.
      На этом моменте девушка уплыла в себя, не обращая внимание на то что делают с ее телом. Душа ведь отдельно, не так ли?
      
      
      
      Принесли ее домой еле живую, всю в ссадинах и порезах. Генберт уважал такие развлечения, и часто ими баловался. Чего только не было в его арсенале: и плётки, и клинки, и множество иголок разных размеров... Поток извращённой фантазии всегда выливался на проданных девушек, таких как Ниэль.
      Ее бросили на порог, раздетую в жутких кровоподтеках. Девушка еле держалась в сознании, ее сил хватило только на то, чтобы постучать в крепкую деревянную дверь.
      
      - Ишь, кого там принесло? - Грозный голос матери песней отдался в израненном сердце несчастной.
      Дверь открылась, и на пороге появилась тучная фигура, ее взгляд выхватил еле живую дочь.
      
      - Еххх... - из губ вырвался изумленный возглас. Но девушка уже этого не выдела, прекрасный сон забрал ее в свои объятия.
      
      
      
      
      
      Черноволосый мужчина с плотно сжатыми губами стоял на балконе мрачного дворца. Предрассветная темень окутывала его фигуру, лишь вдалеке виднелся свет от одинокой свечи. Резкий порыв ветра заставил его зажмуриться, но это не напугало хрупкую фигурку, что стояла за его спиной. Ее рука погладила напряженные плечи, прошлась по изгибам и застыла, обнимая сзади.
      Ниэль, что бесплотной тенью висела над их головами, тихо всхлипнула.
      Мужчина притянул девушку поближе и обнял за талию, та легко поцеловала напряженные губы. Ветер растрепал им волосы, соединяя в непослушный черно-рыжий водопад. Он поднял ее на руки и тихими быстрыми шагами, пошел в сторону еле виднеющейся двери.
      - Нет, нет... - зашептала Ниэль, подлетая ближе. - мой, нет, нет. - она резко влетела в его спину, потом приблизилась к уху и во всю силу закричала - НЕТ!
      Мужчина вздрогнул и выпустил девушку из объятий, та обиженно всхлипнула.
      - Убирайся - приказал он.
      - Но... - ее тихий голосок был полон непонимания.
      - УБИРАЙСЯ - черноволосый рыкнул, и девушка исчезла, растворяясь в воздухе. Он же упал на пол и сжал голову руками. - Где же ты? Где? - Ниэль присела около него, роняя слезы на мраморный пол. Мужчина поднял глаза и увидел, как из воздуха появляются капли. Потом ветер очертил хрупкую женскую фигуру, одетую лишь в серую, из дешевой жесткой ткани ночнушку. На полотне расплывались бордовые кляксы.
      - Маленькая... - прошептал он. - Где ты? Где? - надежда плескалась в его серых глазах.
      - Зачем? - тихий, ели слышный голосок, и мужчина выдохнул.
      - Ты - моя. - он поднялся в полный рост, девушка доставала лишь до плеча.
      - Почему? - Ниель хотела подойти поближе, но заметила, что начинает исчезать.
      - Где? - выкрикнул он и попытался сжать ее в объятьях. Но ветер лишь донес тихий ответ.
      - Во владениях Генберта.
      
      
      Ниэль выбросило из сна, когда лучики солнца только очертили небольшую деревушку, за окном уже слышались веселые голоса детей и взрослых. Сегодня воскресенье, день, когда все отдыхают и воздают молитвы Богу.
      Какие же лицемеры! Ниэль пока неуловимо, но уже ощутимо, даже для себя самой, изменилась после той ночи, после того сна. И пусть это только мечта, но ведь надеяться можно?
       Они все поклоняются Богу, чтят его законы, верят, что он всегда спасет. Все, но не Ниэль. Она уже давно поняла, что спасения ждать не от кого. Ведь если даже родные предают, то как чужой человек, сможет помочь?
      
      Она поднялась с печки и осмотрела места порезов, сейчас о них напоминали только несколько розоватых полосок. У ее родителей, очень дорогая, заколдованная магами мазь, она излечивала даже самые сложные раны, убирала шрамы. Ведь если ее кожа не будет идеально чистой, то Генберт не возьмет больше в свою постель, а значит, и у родителей не будет денег.
      Хотя они и сами не плохо зарабатывают. Папа - кузнец, он берет недорого, поэтому к нему даже с соседних деревушек приезжают, заказы есть всегда, и он бы мог прославиться, если бы не пил так много. Братья пошли все в папу, любят выпить, но и кузнецы неплохие.
      Мать - прачка, стирает вещи господам, те тоже неплохо платят. Сестры обычно делаю что-то в огороде, а пока зима, выращивают в доме разные травки для целительницы.
      
      - Ах, в церкви так хорошо, я бы осталась там навсегда - восторженно шептала сестричка.
      - Ежели так хочешь, то можешь ходить помогать убирать церковь - мать прошла к печи. - Ниель, а ну быстро вставай, сегодня пойдешь, отнесешь целительнице травы. - девушка поднялась и спустилась с печи. На кухне сидела вся семья: сестры, красавицы, пышные с платками на головах и в подбитых мехом плащах. Братья - в рубашках и кожухах.
      
      - Иди, одевайся, господин Генберт передал тебе плащ, сказал, что не хочет больше, чтобы ты приходила к нему холодной. И да... - мать скривилась, словно съела чего-то кислого. - приказал купить тебе платьев. Ишь, чертовка, нажаловалась на нас. - она кинула в Ниэль сверток с одеждой, а потом и плащ. - Иди.
      
      Девушка быстро подняла все с пола и залезла на печь, там открыла свертки и ахнула от восторга. Несколько простых, но теплых ангоровых платьев и одно с аккуратной вышивкой вокруг груди. Плащ был такой, как у сестер, только воротник из меха лисы. Она быстро оделась и спустилась вниз.
      
      - Спасибо, матушка - искренне поблагодарила и подошла, чтобы поцеловать руку. Мать лишь осмотрела ее и отвернулась, девушка так и застыла посреди комнаты, не зная, что делать дальше.
      
      - На - отец всучил ей мешок с травами. Девушка последний раз оглянулась на мать, а потом, утирая слезы, пошла к целительнице. Метель все также бушевала.
      За воротами дома девушка чувствовала себя все менее и менее уверенней. Тихими быстрыми шагами она передвигалась в сторону леса. Громко забрехали собаки, заставляя ее вздрогнуть и вжать голову в плечи. На улицу вышли дети, что с отвращениям смотрели на хрупкую фигурку очерченную снегом.
      - Подстилка. - слышалось ей в след.
      
      - Нечистая - все кричали и кричали за спиной мальчишки.
      
      Ниэль поспешила скрыться, утирая слезы отчаянья. Изба целительницы была далеко, но уже, подходя к ней, девушка насторожилась, вокруг было несколько капель крови. Она подошла поближе и постучала в дверь, но та сама отворилась, позволяя ей зайти в помещение. Тихий скрип от половиц преследовал каждый новый шаг.
      
       В доме всегда пахло травами и заботой, но сейчас что-то было не так. Девушка замялась на пороге, но прошла дальше.
      Деревянный пол тихо поскрипывал под ее ногами. Около стола лежала в неестественной позе старуха целительница. С ее рта капала кровь, стекая бордовыми разводами по старому, серому платью. Руки плетьми повисли вдоль тела, кожа приобрела жёлтый оттенок. Глаза удивленно распахнуты.
      
      - Ааа - закричала на надрывной ноте Ниэль и побежала к выходу, но дверь оказалась заперта, девушка заколотила руками, но никак не могла вырваться. За ее спиной послышался тихий смех, что перешел в кашель. Она медленно повернулась, прижимая к груди мешок с травами. На улице одиноко завыл волк.
      
      Около нее, прикрытая лишь черным покрывалом, стояла темная. Резкие неприятные черты лица исказила гримаса боли. Она зажимала рукой рану на животе, но на полу все равно появилась лужа крови.
      - Отпустите меня - жалобно попросила девушка, понимая что пощады не будет.
      - Обед - мурлыкнула женщина, и еле передвигая ноги приблизилась к Ниэль. Та вся дрожала, и вжималась в дверь.
      
      Она подняла ее подбородок своими крючковатыми пальцами, и посмотрела в глаза, Ниэль отшатнулась, и больно ударилась затылком в дверь.. На минуту черные омуты затянуло пеленой, но никакой боли девушка не чувствовала. Только силу, всепоглощающею силу, которая излечила ее раны, и свернулась черным котенком около сердца. Девушка отступила еще на шаг, прикрывая лицо руками.
      Темная бухнулась пред ней на колени, и как-то сразу постарела, на лице появились морщинки, их россыпь заполняла все тело.
      - Простите Госпожа, не знала, простите, простите - из ее глаз лились кровавые слезы, девушку передернуло от страха, и она сползла по двери, все также прижимая мешок к себе. Отпустить его сейчас казалось избавиться единственной защиты.
      
      - Госпожа, простите, госпожа... - она заглядывала прямо в душу, Ниэль попыталась отползти назад, но ничего не получилось. Девушка отвернула голову, чтобы не видеть ужасное лицо, чтобы не слышать зловонное дыхание. Слезы полились из ее глаз, раскрашивая все мутной пеленой.
      
      Когда они закончились, девушка неуверенно повернулась к той, что наверное и убила целительницу.
      Женщина лежала около нее руками вцепившись в полы плаща. Ниэль сглотнула, и перевела взгляд на ее глаза. Те были закрыты, дыхания не было слышно. Девушка поднялась и отдернула плащ, дверь уже была открыта. На улице царил туман, он серым маревом обвивал все вокруг. Она вышла из избы, и побежала в сторону дома. Захлебываясь от ужаса и слез, не заметила как упала, и так истекая кровью добежала до дома и начала колотить в дверь, все время оглядываясь.
      
      - Матушка... - на крики вышла злая мать.
      
      - Чё горланишь? - она втянула ее за ворот в дом, и впилась в заплаканное лицо взглядом, губы скривились от отвращения.
      
      - Там... Там.. Целительница.. - девушка расплакалась, и закрыла лицо руками, мать отвесила ей оплеуху.
      
      - Мертва... Ее убила.. Те.. Те... Мная - Ниэль окончательно расплакалась и сползла по стене в низ сжимая колени руками. Мать прикрыла рот ладошкой и ахнула.
      
      - Сериин... - женщина уперлась на стену и позвала мужа.
      
      - Чё надо? - лениво отозвался тот.
      
      - Ниэль видела как темная убила целительницу.. - быстро проговорила мать, и наклонилась к девушке, та выла на одной ноте, раскачиваясь с стороны в сторону. Со звоном отвесила той еще одну оплеуху. - Ты видела?
      
      - Д...Да. - ответила та сжимаясь еще больше под пристальным взглядом.
      
      - Кто кого убил? - на крики прибежали сестры и братья и сейчас с отвращением смотрели на хрупкую напуганную фигурку.
      
      - Фера, беги к старосте, скажи что целительницу убила темная. - дети ахнули, старшая сестра послушно выскользнула за дверь.
      
      - Сериин!!!
      
      - Да иду я, иду, чё тут случилось ?
      
      - Ниэль видела как темная убила целительницу. - он посмотрел на дочь, и поднял ее заворот заставляя смотреть в глаза. Та кивала, не пытаясь скрыть слез.
      
      - Пошли к старосте. - он потянул ее за собой, та еле шла, пребывая в каком-то тумане, ее глаза были задернуты темной пеленой. А сущность что поселилась в ней мягко уговаривала принять, обещала что все будет хорошо. Девушка противилась. Пытаясь отогнать тьму, но сама не замечала, как медленно ее свет серел, как добро в которое она верила, испарялось.
      
      Отец быстро тащил ее грязными улицами, не замечая как устала и напугалась девушка. Его пальцы настолько сильно сжимали руку, что на той остались синие отметены.
      
      
      Дом старосты не большой, но крепкий, сейчас около него собралась почти вся деревня. Мужчина лет 40, с большим животиком отдавал указания грозным тоном, около него стоял и сын, что также с важным видом что-то говорил деревенским мальчишкам.
      
      - Берите факелы, вилы, ножи, нужно убить темную.
      
      - Вот, моя дочь видела ее. - Сериин кинул Ниэль под порог дома старосты, люди начали с отвращением разглядывать нечистую. Тихо перешептываясь между собой. От нихвеяло такой ненавистью что девушка физически ее ощущала.
      
      - Это она убила - прокричал кто-то.
      
      - Нечистая.
      
      - Подстилка. - Ниэль больно ударилась головой о деревянную дверь, и ели слышно вскрикнула от обиды и страха. Неужели она такое заслужила? Почему ее никто не любит? Ни мать, ни отец, ни братья с сестрами. Почему? Потому что она рыжая? Так в этом нет ее вины. Потому что она подстилка? Так ее заставили.
      
      - Почему?- ели слышно выдохнула сквозь зубы. Ее обида слишком сильна что бы просто забыть. Почему она должна быть жертвой? Пусть страдают другие, ведь есть ли смысл быть хорошей если об доброту вытирают ноги?
      
      Черный комок что поселился внутри аккуратно занимал все больше пространства.
      
      - Коль видела, то рассказывай, девица. - староста опустился пред ней на корточки, и по отчески улыбнулся глядя на испуганное, но упрямое личико. Она тряхнула волосами и подняла зеленые глаза, заглядывая прямо в душу. Не было уже того по-детски доброго взгляда, его заменил взрослый, усталый, как будто мертвый. Староста еле вздрогнул, вспоминая такой же взгляд у своей дочери, которая перед смертью прокляла его.
      
      - Мать и отец послали меня к целительнице вручить ей травы, по дороге я увидела на снегу красные капли крови. Дверь была открытой и я вошла, целительница лежала мертвой, а рядом с ней темная. Я убежала. - Ниэль кивнула своим мыслям, и решила не рассказывать правду, ведь еще не ясно как объяснить смерть темной. - Вот и все.
      
      - Хорошо, девонька, иди ка домой, ишь, устала ведь.- староста с укором посмотрел на упрямого отца девушки, и помог ей подняться, подавая руку. Ниэль пошла под шум и крики людей, они со злобой вглядывались ей в лицо, как будто готовясь убить. Она вздрогнула, и еле передвигая ноги зашагала вперед, шатаясь от одного края дороги к другому. Грязная смесь под ногами вымазывала светлый плащ, а темный, почти черный туман, с каждым порывом ветра приближался к ней все ближе и ближе. Над деревней как будто нависли тучи.
      
      
      Дом встретил отчаянной тишиной. Девушка вытерла слезы что так и катились из глаз. Ничего, скоро она ляжет на печь и ей присниться ее незнакомец. Как жаль что она не может остаться во сне вечность. Ведь только там хорошо, только там есть покой и умиротворенность. Только там...
      
      
      
      Черноволосый стоял на крыльце дворца и отдавал указания. Ветер трепал одежды стоящих в шеренге солдат. Темная ночь, казалось совсем не мешала сборам. Несколько отрядов уже выдвинулись вперед.
      - Выдвигаемся через два часа, будьте готовы. - его глаза блеснули в свете нескольких факелов. Мужчины уважительно склонились. Секунда и она уже в его покоях. Стремительно, движениями присущими только воину, черноволосый снимал с себя одежду. Мышцы перекатывались в лунном свете, мощные руки обещали расправу каждому, кто посмеет перечит ему.
      Девушка наблюдала за ним, не пытаясь выказать своего присутствия, и только когда он пошел на выход, она растворилась в сумеречной тьме.
      
      
      
      
      Утро наступило слишком рано, по крайней мере для Ниэль. Усталая, не выспавшаяся, она лежала с закрытыми глазами и думала. Думала обо всем : об темной, об Генберте, об сероглазом незнакомце. Умиротворение быстро исчезало за дымкой реальности. Эта темная... Она называла ее госпожой, и после смерти той, у Ниэль появилось что новое. Темное. Неизведанное. Что это? Она не знала. Не хотела знать.
      
      Усталый вздох случайно вырвался из легких. На секунду девушка прикрыла глаза и не заметила как снова уснула, только на этот раз ей снился не мужчина, а какая-то девушка, с темными волосами, аристократичными чертами лица. Ей было где-то десять лет, про что говорило по-детски кукольное личико и выражения наивности на нем.
      
      Девочка сидела за столом в каком-то помещении, в ее руках была тетрадка и карандаш. Около доски с мелом стоял учитель, что со всей строгостью объяснял маленькой леди об магии.
      
      - Моя леди, поймите, ваши родители хотят чтобы вы научились управлять силой, и я им в этом помогу, негоже такой красавице темной и не уметь пользоваться даром.
      
      - Но я не хочу... - надула губки темная.
      
      - Так, все, приступаем. Не хочу ничего слышать. - мужчина упрямо сжал губы.- Все в нашем мире делиться на черное и белое, на светлое и темное, помните что темное - не всегда плохое, также как и светлое - не всегда хорошее. Ваша магия - имеет темный цвет, но это не значит что вы некромант, нет. Вообще магия не имеет хороших или плохих сторон, есть только люди которые ее используют.
      У каждого ельна*(1) есть свой резерв магии, он дается при рождении, но его можно развивать. У вас средний резерв, это обычно для аристократки. Это ясно?
      
      - Да, сир*(2) - девочка потеребила темную косичку, и с интересом уставилась на учителя.
      
      - Твоя магия, пока не управляемая, потому что ты ее не приняла, но как только ты сольёшься с ней воедино...
      
      -Но разве магия это не моя часть?
      
      - И да и нет, потому что кто то принимает ее с рождения, а кто-то не использует ее, поэтому магия это только какая-то часть внутри.
      
      - А как слиться?
      
      - Ты должна поверить, захотеть ее принять. Тогда, ты почувствуешь себя полной, словно в пустой сосуд налили воды.
      
      - Я смогу?
      
      - Сможешь. А теперь слушай. Магия одна, но заклинаний много, они делятся на несколько групп: стихийные - это ветер, вода, огонь и земля, целительские, некромантия, защитные - это щиты. Также есть врожденные способности такие как импатия, ментальная магия, магия крови. Ты - ментал.
      Что бы розвивать врожденные дары нужны постоянные тренировки.
      
      - А чтобы слиться с магией?
      
      - А чтобы слиться с магией нужны медитации.
      
      - Какие?
      
      - Ты должна сесть максимально удобно и сосредоточится на биение своего сердца, вслушиваться в него пытаясь нырнуть вглубь себя. - девочка расширила глаза и подскочила со стула.
      
      - Как это?
      
      - Поймешь, урок закончен, иди.
      
      - Да, сир.
      
      
      
      Ниэль открыла глаза и испугано зажмурилась... Та маленькая девочка... Это... Темная.
      
      - Нет... - всхлипнула девушка, понимая что это ее воспоминания. - Нет...
      
      - Бесстыдница, ты чего орешь? - мать показалась в проеме, сверкая перекошенным от злости лицом.
      
      - Я...Я... - девушка уткнулась носом в колени и заплакала.
      
      - Заткнись, не буди всех, и так ели заснули из-за тебя. - женщина потянула Ниель за ногу и отвесила подзатыльник, та сразу же замолчала, с обидой смотря на такое родное, но такое далекое лицо.
      
      - Коль ты уже стала, то иди готовь есть. - мать исчезла а девушка перевела взгляд на стену.
      
      - За что? - вырвалось невольно у нее. В груди снова заворочался темный клубочек. Но ставать все равно нужно было, иначе потом мать так выпорет, что мало не покажется.
      
       Девушка поднялась и начала одеваться, предрассветную темень разбавлял лишь свет одинокой свечи, что стояла на столе. Ее пламя испугано трепетало после каждого порыва ветра.
      
      На улице было все также темно и холодно, изморозь на окнах ели позволяла что-то рассмотреть. Все вокруг замело снежно белым снегом, поэтому девушка вышла на крыльцо и начала его убирать. Руки которые держали лопату задеревенели до того момента, как она закончила.
      В нескольких соседних избах было темно и тихо, селяне не ставали с самого утра если не было на то надобности.
      Девушка ухватила ведро, и пошла к колодцу чтобы набрать воды и приготовить кушать. Ее родители на деньги господина купили круп и мяса, а мать взяла даже свежих овощей, которые зимой было тяжело достать, так как их выращивали только маги.
      Домом кажется завладела тишина, ее разбавлял только храп с соседней комнаты, на столе лежал недопитый бутыль самогонки, наверное вчера, после того как спалили тело темной, все праздновали это событие.
      
      Пока руки ловко кидали в котелок продукты, девушка мысленно вернулась в тот сон, он был странным, ведь не могут воспоминания мертвой стать ее собственными?
      Но что-то внутри доказывало, что могут. Девушка вспомнила свои ощущения после смерти темной... Ее магия... Это то черное у нее под грудью?
      
      Если это так... То скорее всего ее спалят на костре. Селяне не любили, а то и призирали их, хотя и император заключал с ними сделки. Девушка слышала, что в городе даже можно встреть прогуливающихся темных... Но... Если все это слухи?
      
      Когда все наконец было сварено девушка решила проверить свои догадки. Она уселась на пол, прикрыла глаза, и начала вслушиваться в биения сердца. И как только смогла что-то почувствовать, крик матери заставил ее подскочить и нервно оглянуться.
      
      - Ниэль, ты уже сварила?
      
      - Да, матушка.
      
      - Иди тогда вышивать. - мать наконец появилась из-за дверного проема, отодвигая легкую ткань. - На. - в нее полетели нитки с иголкой и белая ткань рубахи. Мягкая с вплетением шерсти, та была очень теплой и легкой, девушка оглядела ее повнимательней и увидела несколько пятен и дырок.
      
      - А это кому?
      
      - Это тебе, подарок на 17 день рожденья. - мать брезгливо поморщилась и вышка. Ниэль же застыла с обидой глядя на ткань, ведь ее день рождение только через три дня. Матушка никогда ее раньше не поздравляла, но девушка хотя бы надеялась, что та помнит день, но нет...
      
      Но все же пошла и села около мутного окна, в проеме которого кружились снежинки. А ведь еще немного и настанет весна. Время цветов и зелени. Время работы в поле. Время усталых женщин с обвислой грудью и пьяных мужиков с перекошенными лицами.
      Деревня - это робота, постоянный труд на благо... На чье благо? Здесь нет счастливых людей, нет улыбок на лицах, все что им осталось это большой бутыль самогонки и несчастный клок земли.
      Есть ли счастливые? Она не знала, ведь всю свою жизнь видела только одно горе. Горе за скрытыми улыбками, горе за потоком пьяных дебошей, горе в поле, горе дома, везде. Вез-де.
      
      Что тут остаётся людям кроме как сплетен и алкоголя? Она не судила их, не могла и не хотела. Каждый выбирает свой путь сам, и если ничего не меняется, значит все всех устраивает.
      
      Первая капля упала на белое полотно. Словно признание, словно смирение.
      
      
      
      
      
       *****************
      
      
      
      
      - Сир, я пришла.
      
      - Здравствуй, ну о чем ты хочешь услышать сегодня?
      
      - Я...Об... Темных заклинаниях. - выдохнула девушка и зажмурила глаза.
      
      - Тебе еще рано.
      
      - Ну пожалуйста... Только несколько...
      
      - Хорошо, уговорила, садись и слушай.
      
      - Спасибо.
      
      - Темные заклинания доступны как и светлым так и темным. Они делаться на смертельны, боевые и проклятия. Смертельные очень сложные и требуют много энергии. Боевые - сильные, но не убивающие. Проклятия - слова произнесены на особом темном потоке, с вложенной крупицей магии.
      Смертельные я тебя учить не буду, они вообще запрещенные.
      
      - Ну почему?
      
      - Потому что убивают. Боевые используются часто, одно из них так званый бурый вестник. Для этого ты должна уметь плести с магии кружево, очень изящное и тонкое, словно паутинка. Вот смотри - учитель расставил руки и между ними появились тонкие ниточки, которые быстро складывались в несложный узор. Плетение переливалось всеми цветами радуги. - Что бы научиться так быстро создавать заклинание, нужны года тренировок, но не волнуйся, у тебя все еще впереди. Для начала нужно открыть резерв. Потом представить как з руки появляется тонкая ниточка, переключиться на магическое зрение и аккуратно начать плести. Этот узор легкий, потом ты сможешь создавать его быстро.
      
      - Сир, а разве для стихийных не нужно плести?
      
      - Нет, ты просто приказываешь стихии. Так вот, сначала ты должна сплести три восьмерки, а потом выложить в ряд и соединить, вот так - учитель махнул рукой у три восьмерки соединились в кружево.
      
      - Попробуй. - девочка застыла в напряженной позе, а потом медленно начал появляться чуть кривой узор с проплешинами, она глядя на творение рук своих, заметно расстроилась и поникла.
      
      - У тебя получиться. Не переживай. А теперь проклятия, они самые легкие и самые быстротечные. Их срок действия от минуты до декады. Чем больше вложишь магии, не сильнее и больше оно.
      Например : Да, что бы тебе икалось - секунда, и девочка начала сильно икать, с обидой глядя на учителя, на его губах замерла ели заметная улыбка.
      
      - Т-так не чес-тно.
      
      - Честно, все урок закончен, можешь идти.
      
      
      
      
      
      Ниэль потянулась словно кошка и открыла глаза, на улице щебетали птички. Наступила весна. Сны стали ежедневными уроками, и снилась ей не только магия, иногда этикет, мироустройство, танцы, красноречие. Но все таки, другие уроки были очень редко. Сероглазый незнакомец больше не появлялся. Девушка уже настолько привыкла что каждый день наблюдает за его жизнью, что теперь ужасно скучала... Но... Скучать за сном? Ведь это только фантазия, ее фантазия.
      Генберт уехал в дворец на какое-то совещание, или еще что-то. Она знала только одно, его срочно вызвали.
      
      Мать и отец теперь помогали в церкви, сестрички и братья готовились к брачному сезону. Он начинался весной и заканчивался перед осенью. Все молодые девушки и парни собирались вместе, гуляли, работали, и наконец присылали сватов родителям.
      Ниэль не суждено выйти замуж, и она про это знала. Нечистых не берут в жены. Ни-ког-да.
      
      Девушка поднялась и начала собираться в поле. Там еще слишком много работы. Серую из грубой ткани рубаху, что всегда царапала кожу, она одела почти не морщась. От нее на коже образовались стертые места, очень неприятные, а так как и господина нет, то мази не давали, говоря что само заживет.
      Ну да, ее же сестры сейчас должны выглядеть идеально.
      Черная юбка из той же ткани легко села на бедра девушки. Серые башмаки, которые невероятно натирали ноги, тоже пришлось одеть. От них у нее стертые пятки, а пальцы в противных мозолях.
      Улица вся светилась от света и жизни. На черной выжженной земле пробивались новые ростки зеленой травы, пройдет два месяца, и здесь уже все будет цвета сочной зелени, ну а пока...
      
      
      Поле было необъятным, все в красивых ровных грядках с разноцветными ростками. Чего селяне только не выращивали : и капусту, и картошку, и морковку, и кукурузу, и пшеницу. Потом часть отдавали в качестве дани господину Генберту. Девушка не спеша засевала новый клок земли зеленью. Робота была легкой и немаркой, только вот нещадные груды земли, что давили на тонкие мозоли, и заставляли их лопаться, доставляли неудобства.
      Когда она закончила солнце уже склонилось над землей, его ласковые лучи ели освещали путь. Девушка шла тяжело, ели волоча за собой ноги. После дня в поле хотелось кушать и отдохнуть. Грязные улицы деревни не добавляли настроения, а хмурые взгляды с толикой ненависти заставляли ее сжать голову в плечи. От очередного порыва ветра платок снесло с головы открывая кроваво-красные волосы. Несколько шепотков снова раздались в полной тишине.
      
      - Нечистая...
      
      
      
      Так и проходили дни в деревне. Они были одинаковыми, полными застарелой боли и непонимания. Тихая мирная жизнь была нарушена одного солнечного утра, в середине весны. В тот момент Ниэль готовила приданое для двоих сестриц. Те выбрали себе женихов, и теперь сгорали от нетерпения поскорее покинуть отчий дом. Они же часто исчезали на сеновале, вызывая осуждения родителей. Кабы в подоле не принесли. От позора же тогда и вовек не отмыться.
      
      Когда девушка была маленькой, она тоже мечтала об том что выйдет замуж, у нее даже был друг. Они играли вместе, говорили обо всем. Но потом... Его мать запретила ему общаться с нечистой. И больше никто не хотел слышать ее, не хотел общаться.
      
      Душный воздух казалось забрался во все щели дома не оставляя ни одной возможности вдохнуть полной грудью. Такая погода была непривычной для весны, но никто не обращал на это внимания. Все застыли в томительном ожидании. Ожидании чего?
      В медленном словно патока времени прозвучал звон колокола оповещая жителей об общем собранием. Такие объявляли крайне редко и только по важным поводам.
      Сейчас же колокол не умолкал ни на минуту, призывая поскорее бросить дела.
      Сверху послышался шум и на кухню выпрыгнули сестры вместе з матерью, отец сейчас работал в кузни.
      
      - Ниэль, быстро пойдем, что-то случилось... - девушка с тихим вздохом отложила вышивку и поднялась, мать и сестры уже стояли у двери с недовольными лицами. - Быстро.
      
      Выйдя на крыльцо девушка заметила оживление, со своих домов выходили, выбегали, а иногда, даже выпрыгивали все больше и больше жителей. Хоть и сама деревушка была маленькой, около двора старосты собралось около ста человек. Этот рой недовольно гудел, переглядываясь. У всех, несомненно, были важные дела.
      
      - Пусть слышит каждый, и не говорит что не слышал. - грубый голос старосты заставлял внимать каждому новому слову. - Наш достопочтенный император Каруен ил мель Теренер де Фукелен, заключил сделку с темными. Суть такая:
      
      Каждый кто посягнет на жизнь, здравие и свободу темных, будет казнен. Каждый, кто начнет препятствовать обыскам, будет казнен. Каждому, кто неуважительно станет относиться к темным, будет вынесено наказание по всей строгости закона.
      - Да как это так? - шепотки быстро нарастали, как и злость людей. Злость вперемешку с страхом. Ведь именно они недавно спалили тело темной, хоть и не имели на это права. Ниэль застыла истуканом без эмоций глядя на творящийся хаос. Повсюду слышались крики. Глаза людей заволокло пеленой. Девушка знала это их состояние, поэтому поспешила укрыться за надежными стенами дома.
      Но... Не успела. Среди сотни голосов выделялся один, самый звонкий и злой. Голос сына старосты.
      
      - Это все она. Она виновата, нечистая, накликала беду. Все из-за нее!!! - крик все не стихал, уже скоро его поддерживали и остальные надвигаясь на девушку. В их глазах не было ничего человеческого. Они как будто ждали, ждали подходящего времени, и это стало последней каплей. Девушка вздрагивала и отходила назад, не понимая за что они обозлились
      
      - И Глашу накажем, ишь кого родила. - секунду и около ног Ниэль валяется уже и матушка. Оная резко побледнела, сложила руки в молитвенном жесте
      
      - Матушка... - девушка смотрит то на нее, то на людей, которые подходят все ближе и ближе.
      
      - Заткнись! - крик матери раздался громом на ее голову, и она пошатнулась. - Это ты виновата! ТЫ! - жители схватили их и отволокли к столбам, потом привязали.
      Эти столбы - позорные, сделаны из крепкого дерева, они предназначены для наказаний, для казней.
      Несколько молодых парней зажали Ниэль и начали крепче спутывать веревки, потом один из них, ее давний друг, с какой-то жалостью взглянул в испуганные глаза.
      
      - Прости - прошептал он одними лишь губами, и отвернулся. Он знал на что ее сейчас отправляют. Знал и сожалел. Но ничего в защиту не сказал, послушно выполняя все что говорят.
       Мать все орала, со злобой глядя на сжавшуюся девушку. Вскоре люди начали подносить хворост и кидать к их ногам. С церкви вышел священник со святой водой, все собрались вокруг их, держа в руках по факелу.
      
      
      - Грех который лежит на нашей деревни наконец исчезнет. Нечистая будет убита, как и ее нечистая мать. Да видит Бог, мы сделали все, чтобы исправить ее. Но раз так, то именем Бога призываю начать ритуальное действо. - священник подошёл к ним и окропил святой водой. Ниэль никак не могла поверить, что это происходит с ней. Что ее хотят сжечь, родные по сути люди. Люди которых она любила, которых уважала.
      
       К помосту пробрались братья и сестры, даже запыхавшийся отец был здесь. Но все они пришли не ради нее, нет. Ради матери. На судьбу Ниэль всем давно было все равно, они знали что когда-то ее убьют, наверное поэтому и не пощадили...
      Догадка так ярко вспыхнула в голове девушки, что та едва ли сдержала слезы. Так вот почему ее отдали господину. Вот почему не любили. Вот почему смотрели с непонятным ожиданием. Они знали. Знали и не пытались спасти.
      - Староста, моя жена не виновна, прости хоть ее. - мужчина как будто не слышал слов старого друга, его взгляд скользил по лицу девушки, выражение безразличия было единственным что он видел. Но глаза... Ее глаза заволокло темной пеленой, вместо зеленых теперь были почти черные. Он вздрогнул.
      
      - Твоя жена, раб Божий, так же виновата как и нечистая, все виноваты, но наказаны будут лишь двое, разве это не милость Господа Бога, хозяина твоего? - священник свято уверенный в своей правоте вскинул палец до неба подтверждая свои слова. Отец с сожалением посмотрел на матушку и отвернулся, принимая ответ священника.
      
      - Нет... НЕТ... Прошу тебя, Сериин, не оставляй меня... - мать орала не своим голосом, всхлипывала, пыталась вырваться из пут, глядя в след уходящей семье. Но семье ли?
      - Отец... - прошептала в след уходящему Ниель. Отец... А был ли он у нее?
      Она смотрела, смотрела на чужую спину того, кого называла родным, на лицо той, кто ее родил. Они чужие, всегда были чужими. Всю ее короткую жизнь. Девушка застыла от понимания, от понимания собственно глупости.
      Почему не убежала? Пошла бы работать, научилась бы. Хуже чем дома не было бы.
      Тем временем люди, уже накидали достаточно дров для ритуального сожжения.
      
      Все они стояли с упрямыми лицами, и не капли жалости не было на них. Светлые... Хотя какие они светлые? Разве светлые убивают? Разве светлые столь жестоки? Нет.
      Они гнилые, гнилые насквозь от лицемерия, похоти, злости, ненависти. Они уже не светлые, нет. Они твари - твари которым все равно. Твари - которые скрываются за маской любви к Богу.
      
      
      "Помните что темное - не всегда плохое, также как и светлое - не всегда хорошее" - вплыла в памяти строчка, которую рассказывали маленькой темной. Как же учитель был прав, да настолько, что суть этой простой фразы ошеломила девушку.
      
      Люди тем временим решили дать время на посмертное признание, на молитву. Первой начала женщина, которая ее родила. Называть ее матерью даже в своих мыслях девушка не могла, не могла и не хотела.
      
      - Я Глаша, рожденная Аримом и Лейною, каюсь тебе о всемогущий Боже, я согрешила, сильно согрешила. Моя третья дочь, из крови и плоти моей - нечистая. Я не убила ее в утробе и не убила после родов. Кровь ее не пролилась на священную землю Твою. Она жила семнадцать лет, оскверняя Тебя. Я каюсь. Я сожалею, что не убила ее. Прости рабу Твою. Прости и помилуй. - женщина опустила голову вниз, с ее глаз полились горькие слезы. Рот Ниэль искривила гримаса.
      
      - Бог примет тебя в царство Свое, дочь моя. - священник осенил ее полукругом, что означал знак Господа. - Теперь твоя очередь, нечистая, покайся и Бог простит тебя. - все вокруг уставились на ее лицо. На фарфоровое лицо в обрамлении красных волос. Закатные лучи путались в них, придавая девушке чего то темного, опасного, незримого.
      
      - В чем каяться о святой отче? - девушка открыла, до того закрытые глаза, и народ отступил на шаг назад. Черные, нечеловеческие омуты окутали каждого. - В чем мой грех? - она улыбнулась, чем вызвала рой шепотков.
      
      - Ты - нечистая. - священник подошёл ближе, пытаясь рассмотреть девушку, она же горько рассмеялась.
      
      
      - И есть ли в этом моя вина? - она всегда хотела быть как все, выйти замуж, родить детей, работать и жить. Просто жить, без насмешек, без боли. Но... Нечистой это не суждено. Ее убьют, убьют. Спалят на костре, а кости выкинут собакам. И Генберт ничего им не скажет, ведь чем меньше девушек могут довести что он их насиловал, тем меньше риск что об этом кто-то узнает.
      - Есть.- ответил святой отец - Возноси молитву, и возможно, Бог примет твою душу. - по ее щеке скатилась одинокая слеза.
      
      - Ненавижу. Ненавижу вас всех. Ненавижу. - выдохнула она. Бог... Он никого не спасет. Нет души. Ничего нет. Есть только их глупая вера, вера которая несправедлива, которая оправдывает жестокие поступки. - Твари, дикие жестокие твари. - после ее слов священник громко возвестил
      
      - Ты сделала свой выбор - он замахнулся и кинул факелом в дрова, те скоро начали пылать. Сбоку слышались мольбы матери, ее молитвы. Ниэль же еще раз прошлась взглядом по лицу каждого из них. Убийцы. Твари.
      Черный клубок что был у нее в груди обещал спасти. И на этот раз девушка не сопротивлялась. Чернота начала расползаться даря блаженное чувство холода. Девушка сквозь языки пламени видела, как наблюдает за действом народ, как ждет предсмертных криков, но она молчала. Пламя не задевало ее, оно обходило стороной. Тьма медленно завоевывала каждую клеточку кожи.
      
      Девушка повернула голову в сторону и увидела как сгорает заживо мать. Ее кожа покрылась волдырями, покраснела. Запах паленого мяса разлился вокруг. Ее крики были оглушительными. Крики, молитвы, мольбы. Она звала, звала мужа, сыновей, дочерей, Бога. Кого угодно. Но... Никто не приходил. Скажи она хоть одно слово Ниэль та бы попыталась ее спасти. Женщина же взывала к любому, но не к дочери. Так же медленно девушка опять повернула голову к людям.
      
      Пламя уже застилало обзор, но тьма ласковым котенком продолжала завоевывать. И девушка открылась. Принимая ее. Она хотела иметь хоть что-то родное. И тогда, на секунду ощутила благодарность и прикрыла глаза.
      
      А когда открыла то поняла, что что-то неуловимо изменилось. Веревки давно сгорели, как и мать. О ней напоминали лишь черные кости, когда-то красивой женщины.
      
      Люди же с испугом взирали на голое, покрытое копотью тело девушки, но когда она открыла черные глаза, то они начали медленно отступать.
      
      - Ну что, не забрал ваш Бог мою душу? - девушка усмехнулась и поднялась с тлеющих углей. Огонь что недавно потух начал превращаться в пожар, он накидывался на дома, на людей. На все живое что было в той проклятой деревни. И ей не было их жаль. Твари. Убийцы. Ненавижу.
      
      Она отвернулась к телу матери.
      - Ну что, спас тебя твой Бог? - повсюду слышались крики, запах паленой плоти. Ночь заняла свои права. Ночь - время таких как она. Время темных.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      Глава 2. Рассвет.
      
      
      
      
      
      
      
      
      Сожженная светом, всем миром,
      Восставшая с пепла и ветра,
      Рожденная сизым мрачным огнём,
      Исчадие Мрака, воплощение света.
      
      
      
      Она, восстав из пепла и ветра,
      Скинула сотни тяжёлых оков,
      Стал совсем другим человеком,
      Явилася опять в мире, вновь.
      
      
      
      Наказана судьбою, потрепана навеки,
      Жизнью побитая, втоптана в грязь,
      В шрамах тяжёлые смутные веки.
      Это не жизнь, а выживание среди мразей..
      
      
      
      
      И восстанет она в этом мире жестоком,
      И постанет она жгучим и ярким, как свет,
      Для всех оставшись судьбы лишь пороком,
      Она, свысока оглядевшись, лишь скажет: 'Я -Феникс !
      
      
      
      
      А вам, твари, лишь бы только всё жечь,
      Я сгорю, но потом стану мудрее,
      Я медленно стлею, не люблю быстро гореть,
      И вновь восстану из пепла, буду сильнее..'
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       А дальше... Пустота. Она не помнила, как оказалась в лесу, как одевалась. Ни-че-го. Но не смотря на это не жалела. Не жалела ни о чем. Несколько дней прошли как в бреду, ощущения стали красочнее, слух четче, зрение острее.
      
      
       Впрочем пришел час выбираться. Она как раз была около города. Городов во владениях Генберта было всего два. Один побольше, второй поменьше. Сейчас девушка находилась около Гиена. Что и было написано на городских воротах.
       Сам город был большим, но находился от деревни достаточно далеко. О нем она слышала с рассказов старосты, что часто ездил сюда чтобы купить продукты.
      
       В Гиене происходило что-то странное, повсюду были темные, они ходили улицами, проводили обыски. Но зачем, никто не объяснял.
       На девушке сейчас было одето одно лишь светлое платье, но тьма не давала ей замерзнуть, окутывала собой, защищала.
      
       Ниэль вышла на дорогу и твердым шагом прошла к воротам, которые охранялись всего несколькими стражниками. Девушка выдела что они проверяют документы у всех кроме темных. Сам город был окружен стеной, чтобы никто не смог пробраться на его территорию.
      
       Очередь недовольно гудела и очень медленно продвигалась, поэтому Ниэль позволила заползти тьме в свои глаза. Вскоре один из стражников заметил темную, поклонился, и подобострастно глядя в глаза произнес
      
       - Проходите, госпожа. - девушка кивнула и спокойно прошла сквозь ворота
      
       За воротами оказалось то, что она не ожидала увидеть. Везде каменная кладка, по улицах ездят повозки, да и люди не смотрели на нее со злобой или презрением. Дома здесь были добротные, из хорошего дерева, с чистыми окнами и цветами во внутреннем дворике.
      
       Но первое впечатление оказалось обманчиво, как только тьма исчезла из ее глаз, люди сразу же начали коситься подозрительно, словно ожидая гадостей. Босые ноги холодила каменная кладка, но девушка продвигалась все дальше и дальше во внутрь города. Ей надо было найти роботу. Любую роботу, нужны деньги.
      
       Уроки от учителя темной не прошли зря, девушка узнала много нового. И главное это то, что всегда и везде нужны деньги, деньги и магия. Магия у нее только появилась, и даже самые простые заклинания казались чем-то сверхъестественным.
      
       Ее внимание привлекла яркая вывеска на одного из трактиров, тот был заполнен, а подавальщиц явно не хватало. Девушка зашла во внутрь и поразилась чистотой что властвовала в этом месте. Здесь не было ни пошлости граничной с вульгарностью, ни вычурности. Простой и одновременно красивый зал явно привлекал множество клиентов. Ниэль сделала несколько шагов вперед и подошла к стойке с напитками. За ней властвовал седовласый мужчина из расы светлых.
    Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта.

    Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
    О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

    Как попасть в этoт список