"У здравомыслия есть лишь один подход - наука. Отсюда, имеют место лишь факты, доказательства, незыблемые постулаты. Куда ни глянь - явления природы сплошь состоят из одних только домыслов. В глубинные причины заглянуть не удается. Научились подстраиваться, но обуздать не могут. Природа неподвластна умам человечества. Она умнее ученых. Что ж, кому разбираться в этих загадках, как не мне?" - размышлял Кирк.
Мистер Беккет-младший подошел к зеркалу и выставил ему свои почти кроличьи резцы. Первые коренные зубы у детворы порой несоразмерно голове велики. Кирк недовольно нахмурился в очередной раз удостоверившись в этом, потом пригладил волосы, приподнял подбородок, повертелся вправо, влево - серьезный ученый. Отвернулся и прошагал к столу, взобрался на огромный стул с высокой спинкой из древесины, с узорами по краям и мягкой набивкой за спиной. Резные подлокотники истерлись от времени, но все еще дышали роскошью. Рука Кирка не могла охватить кулаки, вырезанные на подлокотниках там, где сейчас располагались его детские ладони. Кирк уместился на широком сидении и его носки, начищенных до блеска ботинок, едва касались пола.
Кабинет теперь всецело принадлежал Кирку. Частые командировки отца надолго оставляли хранилище знаний дома Беккетов на попечение младшего из семейства. И сын порой забывал о главном хозяине кабинета и вел себя здесь, будто сущий властелин книг и рукописей этой одной из самых вместительных комнат особняка.
Стол, перед которым уместился Кирк, примерно четыре метра в длину и около полутора в ширину взгромоздился на изогнутых деревянных колоннах, переходящих в массивные металлические набалдашники. Набалдашники, несущие весь вес тяжелой конструкции, были выполнены в форме позолоченных голов норманнских воинов. На каждом из бородатых воинов средневековой Скандинавии был шелом - классический конусный шлем с полосой металла, опускающейся на переносицу. Один из вылитых в печах воинов был явно зол, и рот его застыл в крике, другой был печален, а еще два, что отвернулись на выход из кабинета, замерли в подмигивании входящим сюда посетителям.
Резьба на столе отличалась от той, что использовалась на стуле, но все же гармонировала с письменным столом. Несколько выдвижных ящиков, вделанных по краям, повторяли изгибы ножек с одного края и извивались, как волны на детских рисунках, с внутренней стороны. Они занимали всю высоту стола. Один ящик метра в полтора длиной размещался под столешницей и всегда запирался на ключ, который Кирк уже давно обнаружил и, время от времени, радовал себя запретными знаниями. Впрочем, ничего особо ценного там не было. Банковские бумаги, акции и документы на дом, складские помещения в старом Воллдриме, акты о праве собственности Лилианны Беккет на здание аптеки и другие мелочи. Отец оставил здесь несколько изящных предметов, неясного применения, походивших на сувениры. Возможно, изделия имели ювелирную ценность, но скорей всего чисто археологическую: уж больно старинными они показались Кирку.
Столешница представляла собой цельный кусок дерева, причем на ней читались годовые кольца невероятно толстого ствола. Весь срез дерева вместили в раму из выкрашенного черного бука. Этот стол, совершенно точно, стоил немалых денег и вероятно его делали на заказ, а это значит, он был исполнен в единственном экземпляре. Наследие Беккетов досталось им от прародителей Кирилла Беккета, отца Кирка. Прадед славился оригинальностью, он не терпел стандартов. Благо богатство позволяло делать себе подобные подарочки. Несмотря на возраст стола, древесина источала запах лака, смешанный с преставлением о том, как пахнет консервативная старина: терпкий и основательный.
Стеллажи с книгами занимали почти все стены кабинета, лишь окна от пола в потолок создавали атмосферу жизни в этом строго научном мире, ведь выходили они в сад. Дуновения свежести устремлялись в помещение через несколько распахнутых квадратов стекла. Мелодии птах и кузнечиков тормошили тишину и покой комнаты. Кучерявая листва плясала в порывах ветра, а листочки схватывали лучи солнца и через мгновение выпускали их на волю. Отчего по полкам с книгами сновали эти неуловимые солнечные хулиганы. На улице, по ровно выстриженной траве носился Кайгы. Освоив сад Смолгов, он приноровился лазать сквозь узкие прутья калитки на лужайку соседей. Впрочем, Беккеты уже привыкли. Сам Кирк успел привязаться к Кайгы, но все еще мучился, вспоминая, что чуть не убил беднягу.
Для бездомной собаки, тот оказался довольно умным и, похоже, понимал речь людей. По крайней мере, интонацию. Реагировал на команды и даже на обычные просьбы, например, "не лаять". Забавно, но Кирк полюбил невзрачного питомца Элфи, впрочем, ему нравилось многое, что имело хоть какое-то отношение к его давней подруге.
Кабинет наполняли неисчислимые книги, карты, картины, свитки, рукописи, инструменты для наблюдения за звездами, микроскопы, компасы. Чего тут только не было!
Научный хаос намекал на увлеченность Беккетов, будь то отец или сын. Владельцы обстановки явно противились вмешательству со стороны, на что указывала покоившаяся здесь пыль. Пожалуй, редкий марш швабры с тряпкой по полу - это все что дозволялось творить в этих стенах пришельцам из мира обслуги. Остальное - дело семейной элиты интеллектуалов, и вовсе не связанное с наведением порядка.
Кирк запрокинул голову и уставился на потолок. В десяти метрах над ним кабинет венчала раскидистая люстра. Ее испещряли тонкие изгибы с листочками и похожими на лодочки цветами, покрытые позолотой. Это была тонкая работа умелых декораторов. Правда, Кирк презирал подобных мастеров за их фантазии - таких растений не существует, он искал - ни в одной книге, ничего подобного. Кроме того на канте люстры были надписи на странном языке.
Отец привез эту люстру в прошлом году. В тот раз мистер Кирилл Беккет, долго отсутствовал и вернулся с ворохом всевозможной утвари и литературы, как раз вместе с бабушкой и дедушкой Элфи, четой Либель. Вроде бы они встретились на пересадке одного из вокзалов. То было первое путешествие, в которое он не взял сына с собой. Тогда младший из Беккетов еще не ходил в школу и был весьма свободен. Но, сославшись на какие-то непреодолимые препятствия, отец отказался от совместных путешествий, и Кирк стал безвылазно обывать в Воллдриме. Если не считать прогулки по окрестностям в короткие недели нахождения отца дома. С тех самых пор отец ни разу не позвал сына присоединиться к нему в поездках. Это обстоятельство чрезвычайно злило Кирка.
Беккет-старший, несомненно, был одним из самых образованных и умных людей Воллдрима, имел почитателей не только в школе Крубстерсов. Часто его приглашали на приемы в мэрию, в университеты и колледжи всего мира. Он мог стать мэром Воллдрима, однако отказался от участия в выборах, ссылаясь на необходимость заниматься многочисленными теориями, занимающими все его время. К тому же именно они оказались его основной страстью, заставляющей собирать данные, искать доказательства вдали от дома, вдали от единственного сына. Лилианна скучала, но муж никогда не брал ее с собой. Теперь и Кирка перестал брать. С мамой ясно - она ничего не поймет, но он! Почему?
Воспоминания об удивительных местах, куда возил его отец, о необычных людях, с которыми он успел встретиться за годы своего раннего детства, иногда всплывали в памяти Кирка. Они были столь расплывчаты, что порой ему казалось - этого не было на самом деле. Частенько снились красочные сны о странных местах. Кирк давно понял, что его незрелый мозг искажали детские воспоминания. Они не соответствовали действительности, ведь он мало знал и понимал в то время. Иногда Кирк задумывался, почему отцу было интересно ездить с ним, пока он был совсем ребенком и требовал строгого надзора, но сейчас, когда он стал вполне самостоятельным и столько знающим взрослым, не по возрасту образованным, он перестал делить исследования с сыном. Говорил: "Надо ходить в школу!" Но звучало это не вполне убедительно. Кирк превосходил каждого вэйоса в любой науке, впрочем, не только вэйосов.
С появлением светильника в кабинете Беккетов, у Кирка появилась идея расшифровать причудливые фразы, написанные на ее канте. Уже давно он перерисовал иероглифы со светильника и много часов потратил, чтобы выявить систему. Выяснилось только, что это вполне стройная письменность, со своей пунктуацией и повторяющимися знаками. Из известных Кирку алфавитов ни один не совпадал с этим. Собственно может это были вовсе и не иероглифы, но слишком уж заковыристые символы. Скорее всего, каждый является слогом или даже целым словом. Возможно, загадочный язык превратился в антураж для украшений предметов искусства или же банально был ненастоящим, то есть еще одной фантазией явно неумных декораторов. Такую версию Кирк также взял себе на заметку, как запасную. Письменность слегка походила на Ливийские углы и петли, но все же с неимоверной натяжкой. Лишившись всяких указаний на дальнейшее исследование языка "с люстры", Кирк забросил это занятие. Однако нерешенная задача порой раздражала его. Не любил он проигрывать, тем более каким-то завиткам, похожим на слова. Впрочем, запасная версия немного утешала, к тому же она свидетельствовала в пользу того, что не зря Кирк презирает людей из мира искусства, которые, по его мнению, занимаются ерундой!
В то самое лето, когда Кирилл Беккет привез эту странную люстру, вернувшись в родные края, он вовсе первым делом направился к соседям. О том, что отец вернулся, Кирк узнал случайно. На дворе у дома Смолгов развернулось торжество. Там, на лужайке накрыли стол и уже вовсю праздновали. Играла музыка и бренчали бокалы. Прелестно. Отец не взял Кирка в путешествие и свежими новостями первым делом решил поделиться с соседями! Ко всему этому напрашивался единственный вывод: с недавних пор он упорно игнорирует своего сына. Впрочем, досаду скрасили кое-какие привезенные отцом вещицы, специально для него. В тот раз Кирку досталось несколько книг и старинный прибор для измерения широты в морских путешествиях - астролябия, служивший скорей украшением, ведь особой пользы при нынешних достижениях науки в нем не было. Из книг - учебник по старофоландскому и несколько научных изысканий на том же языке. "Флора и фауна Земли", "Хождение в строение молекул" и "Странности - нет - системность!" о законах жизни и круговороте знаний о ней. Обида быстро растаяла - лучшего подарка нечего и желать! Книги - это сокровище! Правда, не все. Художественную литературу Кирк презирал. Ну, ясно, фантазии писателей - сущий бред! О, да, еще отец привез странную фигурку человечка с птичьей головой. Что-то вроде брелока, каменная статуэтка. Он был обкручен собственными руками и ногами, да так, что походил на куколку бабочки или стрекозы. Папа сказал: "Подобные вещи носят лишь аристократы!", с тех пор Кирк таскал с собой сувенир ежедневно. Астролябия же нашла свое место на одной из полок в детском кабинете мистера ученого - в его комнате.
Итак - старофоландский. Прежде Кирк не слыхал о нем. Но отец уверял - пришла пора изучать языки и ни в коем случае не бросать подготовку к школьному природоведению. Он твердил: "Пригодится все! Понимание простых вещей приведет к пониманию всего". И Кирк верил. Все же отец преумнейший человек, хоть порой и забывает о своем единственном сыне.
К началу обучения Кирк вызубрил учебник, прочел остальные книги и теперь вполне сносно мог изъясняться на старофоландском. Впервые он столкнулся с остатками древнего языка в школе. Названия некоторых животных, тасманийских и сумчатых обитателей континентальной Австралии на древних наречиях были схожи с наименованием на старофоландском. Кстати, современного фоландского он не встречал, существовал лишь умерший язык, но отчего он назывался "СТАРОфоландским", не ясно?
"А еще - Дриммерн!" - Кирк покачал головой.
Его имя - "Харм" - дословно переводилось: "тихо", "тишина", "несчастье", "печаль", кое-где даже упоминалось значение "злоба", но лишь в паре мест потрепанных учебников. Вспоминая их первую встречу, теперь Кирку казалось - подобные эпитеты соответствовали незнакомому оборванцу с букетом роскошных ромашек, которые в той ситуации явно ему не шли.
Кстати, Кирку бывало жаль Харма - изредка накатывало. Он заслужил что-то большее, чем презрение, тем более после спасения Элфи от кобры в зоосаде. А может, он не так уж плох? Действительно, совершенно неученый ребенок, однако схватывает знания и умело ими манипулирует. Задает дерзкие вопросы и продирается в саму суть. Будь он одет поприличней, то вполне заслужил бы его внимание.
А вот ситуация с Элфи, Кирку вовсе не нравилась. Она заболела - это печально. Из-за недомогания в последние месяцы Элфи стала предпочитать его обществу одиночество. Посему сам Кирк стал избегать неприятных визитов. Не любил он когда его игнорировали. Однако совсем недавно в жизни Элфи появился Дриммерн. Он влез в их дружбу, и теперь мисс Смолг стала проводить столько времени с этим... с этим Хармом. На Кирка у нее не хватало здоровья, зато какого-то безродного удостоила вниманием. Да, неприятно. Еще как!
Кирк ставил лишь большие цели и одна из них - пройти все отделения школы, дабы попасть в таинственный "Уголок Просвещения" школы Крубстерсов. Мало кому это удавалось, но он готов трудиться! Однако какая несправедливость - Дриммерна туда возьмут, почти решено.
Он вздохнул и нахмурил брови, сложил кулаки и упер их в подбородок.
- Мечтателями становятся после изучения всех наук или это природный дар? Скорее второе... - вслух размышлял Кирк.
Он вспомнил событие недельной давности.
Занятия окончились, и он шагал по главному холлу Купола Природы. Мистер Генри Смолг сидел на краю сцены, заложив ногу за ногу - он что-то читал. Кирк, как воспитанный молодой мужчина, решил проявить вежливость и поинтересоваться здоровьем Элфи, тем более ее состояние его действительно тревожило. Но вдруг мистер Генри вскочил и подошел к Дриммерну, похлопал того по плечу и они, разговорившись, куда-то отправились. По всей видимости, мистер Смолг ждал именно Харма и так обрадовался его появлению, что позабыл свою книгу. Кирк подошел и не смог прочесть название на переплете. Однако узнал символы - точно такие же красовались на люстре в кабинете отца.
Что же было потом? Кирк намеревался догнать мистера Смолга и вернуть ему книгу, но подходить к тому, пока рядом находился Харму, ему не хотелось. Демонстрировать что-то общее, хоть всего-то собеседника или общего знакомого - нет, это уж слишком!
Кирк проследил за ними. Те довольно долго ходили по коридорам школы, а потом зашли в кабинет. Один из тех, что посещали вэйосы, с десятком аквариумов. Они прикрыли дверь. Кирк остался поодаль, но его разбирало любопытство, и он подошел, осмотрелся - никого, приложил ухо и через пару секунд выпрямился - послышались голоса бродящей по школе молодежи. Группа природоведов вышла в коридор морских глубин и зачем-то остановилась в десятке метров от Кирка. Какая нелепость - подслушивать. Кирк зашел за угол и оперся о стену, то и дело выглядывая. Вскоре выскочил довольный Харм и вприпрыжку почесал прочь.
Кирк задумался: "Что же делать? Зайти? Подумают - следил. Подожду, пока мистер Генри сам выйдет", - но минуло с десяток минут и Кирку надоело ждать. Он вышел в коридор и подошел к двери - закрыта, тишина. Из щели под дверью ударил ветер - видимо открыли окно. Кирк прислонился к стене и сразу услышал голоса, мужской и женский.
- Здравствуйте, мисс Брегантина! - Кирк обомлел. Откуда она взялась? Может там есть другой проход?
- Генри, здравствуй! Я ненадолго, поэтому сразу спрошу. Как успехи у малыша Харма?
- Чудесно в плане разума, похуже этикет, я думаю это вовсе не его, - он рассмеялся.
- Это точно, да, да. Но я не за тем прикрепила тебя к нему, - мисс Брегантина тоже смеялась. - Ты знаешь, что меня интересует? Мечты, его мечтательство, ты контролируешь их?
- Это, пожалуй, невозможно. За такой срок, да и мечты обуздать по силам лишь самому мечтателю, вы ведь знаете.
"Что?!" - после последней реплики мистера Смолга, Кирка уже ничто не смущало. Он прижался ухом к двери, и в этом акте расследования находящиеся неподалеку ученики перестали для него существовать. Хоть они и поглядывали с явной укоризной на невоспитанного вэйоса, для Кирка они находились к каком-то другом, возможно, параллельном мире.
А Брегантина продолжала беседовать с Генри Смолгом:
- Конечно. Но все же давай серьезней.
- Я уверен, Харма ждет Уголок Просвещения и бесконечность за его дверями. Он научится чуду в душе, но в ней много несчастья, гораздо больше, чем вы думали.
- Да, я согласна с тобой, в мальчике много горького...
- Как же тебе не стыдно вэйос?! - на Кирка смотрела два глаза, в которых засело порицание.
Один из учителей застал ученика за неподобающим занятием. Он упер кулаки в свои раздутые бока и склонил голову к Кирку, отчего треугольная прядь седых волос опустилась на нос учителя.
- Что?
- Какой позор! Ты кто? - учитель выпрямился и не сводил глаз с Кирка.
- Я?..
За дверью послышались шаги, и Кирк рванул с места. Через пару секунд Кирк скрылся за поворотом и гнал, что было сил до самого дома.
Вспоминая это преинтереснейшее происшествие, Кирка кольнула зависть:
- Столько тайн мира, но Дриммерн только появился, а ему уже прочат знания за пределами общедоступного. "Его ждет Уголок Просвещения", - так сказал мистер Смолг. Почему?
Позорная сцена с подслушиванием, а точнее факт его обнаружения, покоробила самолюбие Беккета, но теперь он понял - Харм из "мечтателей", они же "просвещенные"! Кирк не сожалел о случившемся, ведь знания никогда не стоят сожаления.
- Все-таки необходим природный талант. Но у меня-то он должен быть! Само собой! - Взгляд Кирка обшаривал стены кабинета, впрочем, скорее его мысли блуждали в мозговых извилинах, а глаза лишь повиновались невидимому сражению интеллекта. Он помотал головой и взял в руки ту самую, забытую мистером Генри книгу. Теперь отдавать ее неудобно. Откуда она у него? Да и в томике гораздо больше символов. Так легче расшифровать загадочный язык. К тому же на страницах встречаются фразы старофоландского и еще пяти-шести языков, понятных не более, чем язык "с люстры". Ничего подобного на фасадных стенах корпуса Мировых Языков он не видел, а тот пестрел фразами с сотнями известных языков, наречий, диалектов! Еще та загадка!
"Эти просвещенные не так просты. Ими могут оказаться учителя и, даже, некоторые ученики", - теперь Кирк понял это. "Помощи ждать неоткуда. Да и не зря отец говорил: "Ты станешь умнейшим из людей!"
Мама всегда одергивала отца, когда он внушал подобное сыну.
"Да откуда ей знать, что же будет на самом деле? Она вовсе не ученая, в отличие от папы! Тому явно видней! А если так - я разгадаю любую головоломку!"
- Шунте дель мунте, - сказал Кирк и опустил лоб на стоженные крест-накрест на столе ладони.
"Загадки существуют лишь в незнании" - эпитет в книге мистера Смолга.
Кирк выпрямился и достал из личного ящика стола толстую тетрадь, стал просматривать свои пометки о расшифровке фразы "с люстры". Не так уж много там было. В основном рассуждения об устройстве мира и потоках знаний, опирающихся на человеческую речь. Задумавшись, Кирк понесся в интеллектуальную фантазию:
"Все связано не только в природе. Как круговорот жизни и питание организмов, как переход энергии в иные состояния. Есть цепочка циклов, пройдясь по которой достигнешь иной сферы жизни и знаний. Один язык можно увязать с другими. Всегда есть связующие нити. Это математические формулы речи. Из простейших аксиом рождаются сложнейшие теоремы! Из звуков - слова, фразы, языки. Даже в относительно изолированном обществе детали речи обязательно совпадут с языком соседей. Главное понять связи..." - Но мысли отделялись от теорий и часто возвращались в лоно непонимания и претензий к отцу: "Почему отец настаивал на природоведении? Он говорил, что природа объяснит все, она основа и источник знаний. Из нее зародилось все остальное..."
У Кирка разрасталось противоречие. Он осознал, что порой взрослые использовали туманные выражения, чтобы добиться своего. Кирк предпочитал точные науки, да и языки оказались вполне увлекательным занятием. Купол Природы - это вовсе не то, над чем стоит так долго корпеть. Пора заканчивать! Вот приедет отец, и Кирк скажет ему о своем решении. Правда есть еще одна причина - Элфи!
Странная улыбка нарисовалась на недавно дерзком личике Беккета-младшего. Он обмяк! Не может быть! И все из-за мыслей об Элфи? Да, он считал ее удивительной. Правда, Кирк осознавал - она не так уж умна. В ее присутствии он и сам припрятывал свой склад знаний. Ну... насколько мог, с его-то самомнением.
Теперь Кирк мог объяснить себе нелюбовь к Дриммерну. Сначала тот был обычным оборванцем, потом спасителем Элфи, что даже заслужило небольшое уважения. Если бы не его неожиданная дружба с Элфи, в конце концов, он мог стать интересным собеседником. "А может попытаться принять оборванца? С его помощью можно подобраться к мечтателям! Хотя их валом вокруг, но пока это не дало ничего".
- Шунте дель мунте, - повторил Кирк. - Я отвлекся.
Всю неделю до сегодняшнего дня, Кирк пытался разобраться в книге Генри Смолга. Он проводил многие часы в поисках соответствующей литературы для расшифровки записей, дома и в школьной библиотеке. А когда он обратился за помощью, на него уставилась худощавая старушка-библиотекарь и со словами: "Откуда это у тебя!" - потянулась за книгой. Кирк отступил, но она словно испугавшись, выскочила из-за своего стола и направилась к нему, явно намереваясь отобрать предмет многодневных исследований мальчишки-ученого. Кирк сбежал и решил больше не пытать свои поиски в библиотеке Мировых Языков, да и в других корпусах тоже, на всякий случай. И теперь-то уж точно он не вернет книгу хозяину. После странной реакции библиотекаря. Там наверняка что-то ценное!
Сидя на отцовском кресле и болтая ножками, Кирк принялся листать книгу и искать точки соприкосновения, которые помогут подобраться к цели - перевести каждое слово в этой загадочной книге! Спустя несколько часов работы Кирк подытожил новые наблюдения.
Книга делилась на семь разделов. Кстати, последний пестрел языком "с люстры"! Два других языка присутствовали в каждой из частей: старофоландский и "цветочный", так Кирк обозначил второй из-за частых изгибов и лепестков в его символах. Скорее всего, по ним и придется ориентироваться, а значит стоит сосредоточиться именно на этих двух. Эпитеты повторялись в начале каждой главы. Но в третьей части в конце каждого из вступительных напутствий стоял значок отличный от остальных. Значки были крупнее и, в отличие от черного текста, были цветными. Вроде намека на скрытый смысл. Первый значок напоминал красную книгу, второй - зеленого дракона, третий походил то ли на куст, то ли на пламя, а может это была чья-то голова? Цвет - опять красный.
- Итак, гипотеза, - он записал в тетрадь, - "Книга обычно символизирует знания, мудрость и все, что может быть с этим связано. Дракон - сила, душа, ценности... С последним символом - не ясно... Слишком мало сведений для выводов".
"Я все смогу сам!" - уверяла Кирка его гордыня, но логический подход постоянно упирался в факты: "Без помощи эксперта тут не обойтись!" Осталось подыскать подходящего. Но где?
Кирк задумался, откинувшись на спинку кресла. Опустил глаза на раскачивающиеся, как пара качелей ботинки и заметил под столом мамин чемоданчик с лекарствами. Он пододвинулся и ударил его ногой - тот раскрылся. Кирк наклонился:
- Что-то знакомое, - на одном из бумажных пакетиков красовалась листва и корневая система колючего кустарника. Неясное растение, но он слышал, его называли - "эфеби". Мама оставляла подобные пакетики у Смолгов, заваривать чай для Элфи. Кирк схватил один из них и взглянул на обратную сторону. Теперь его охватило удивление. Символ! Тот самый "куст" или "голова"! Он сравнил - точное совпадение!
- Откуда это? Так, надо подумать. Точно! Медицинские термины связаны с латынью.
Он вскочил и метнулся к полкам с книгами. На одной толстенной книге красовалось слово: "Латынь". Схватил ее и подбежал к столу, перелистал десятки страниц - ничего общего! Что тогда?!
Лишь на секунду замешкавшись, он выскочил в коридор и пролетел холл перед парадным входом. Около квадратного проема без дверей Кирк глубоко вздохнул и плавно выдохнул, нахмурился, сложил руки за спину и вышагнул в свет гостиной, там читала книгу Лилианна.
- Мама! Есть вопрос.
Она мгновенно схлопнула страницы и посмотрела на сына, улыбнулась:
- Да, Кирк? - Лилианна насторожилась: растрепанные волосы и красные щеки. - Что с тобой? Ты не болен?
- Что здесь написано? - Кирк проигнорировал тревогу матери.
- Дай, взгляну. О, это описание целебного свойства препарата.
- Что здесь написано? - повторил Кирк. - Точнее, переведи, - стиснув зубы, закончил он.
А потом кратко взглянул на книгу, что читала мать - "Дуновение счастья", он недовольно покачал головой.
- Я могу лишь в общих чертах сказать.
- Ясно, - разочарованно вздохнул раздраженный сын. - Откуда это?
- Это привез отец, из Индии.
- Отец?! Из Индии? - Кирк проняло. Отец знает, он наверняка знает, что это за язык, а, возможно, и понимает его! Ведь он привез эту траву! - Здесь на хинди или другое наречие?..
- Я не знаю...
- Естественно! - Он развернулся и быстро зашагал прочь.
За спиной мать сказала что-то вроде:
- Кирк! Зачем ты так со мной?!
Но он уже бежал в кабинет.
Так, "Энциклопедия стран мира". Он пролистал до раздела "Индия" и бегло просмотрел насколько страниц.
- Численность населения, географическое положение, провинции, религия... О! Языки.
"Наиболее известные языки и наречия составляют..."
Пробежался глазами и выдал:
- Итого около двадцати пяти. Их делят на основные группы: индоарийские языки, дравидийские, сино-тибетские, австралоазиатские. Так много? Придется разобраться...
Несколько часов разбора и ясно лишь одно - эти надписи никак не связаны ни с Индией, ни с кучей другой письменности, представленной в библиотеке его отца! Несколько раз приходила Лилианна, но Кирк игнорировал ее. Один раз она попыталась выхватить у него книгу и получила в свой адрес жесткий ответ:
- Если хочешь, оставайся глупой, читай свои бестолковые романы! Но мне не мешай развиваться! - на этот раз она заплакала и выскочила из кабинета. До слез раньше дело не доходило. И на пару минут Кирк поддался сожалению, но вскоре его вновь поглотил интерес и теперь он не вспоминал о своей матери.
Окна окрасились в насыщенную синеву позднего вечера, озорные лучи отправились веселиться далеко за горизонт, а загадочные бутоны светильника с насмешкой поглядывали своими белыми огоньками на макушку озадаченного Кирка. Неожиданно тот выпрямился и схватил шею руками. О, да она затекла и начинала болеть. Кирк встал и прошаркал по полу, обошел стол несколько раз, разминая ноги и размахивая руками. Остановился и вслух произнес:
- Какой же я - дурак! Библиотека Смолгов! Не может быть, чтобы у мистера Генри была всего одна подобная книга. Значит - пора в гости! - Он глянул в окно и понял - поздновато для визитов. - Завтра утром! - А желудок жалобно напомнил о своей печали. - Поесть и спать, а завтра, на свежую голову...
Он вышел из кабинета и прошествовал в кухню, по пути, бросив матери, сидящей с чашкой в гостиной:
- Я голоден! - та вмиг подскочила, отставила чашку и направилась за сыном.
Он уселся на стул, мама засуетилась в кухне:
- Сейчас накормлю своего малыша, - Кирк поморщился, а мать с энтузиазмом принялась за ублажение несносного мальчишки. Похоже, их кухарка, весящая под полтора центнера, уже покинула свой кухонный пост, и потому миссис Беккет самой пришлось заняться поздним перекусом.
"Я - единственный ребенок, к тому же самый умный... почти самый... Все же повезло Лилианне быть моей матерью!" - размышлял "малыш" Беккет.
Через пару минут, ухмыльнувшись, Кирк принялся за бутерброды с сыром и свежим салатом. Мать, тем временем, облокотившись о столешницу напротив Кирка, нежно скользила глазами по щекам, плечам, ладоням любимого сына, а Кирк наслаждался: "Похоже, она понимает, что ей повезло. Следовательно, не так уж она глупа..."