1.     
     На него обижаются. Говорят, прозаизм. Говорят, беспримерное графоманство. Говорят, плохой человек был.
     Ещё говрят, мешает поэтам. После него, вроде бы, стало невозможно писать стихи. Ну, это пройдёт.
     Многое в нём из мандельштамовского "пространством и временем полн". Эта поглощённость свидетельствует о сильнейшей экзистенциальной травме, к которой М.Б. случилась поводом, не более. Ведь пространство и время, если поверить Канту, только форма нашего восприятия, а так-то, на самом деле, их нет, как нет красного и зелёного вне сетчатки.
     Ещё вода. Она у Бродского - синтез пространства и времени, инобытие существования, совершенство, к которому всё стремится и которым в конце концов становится. Умнее ума, сильнее силы. Водяное мясо застит. Венеция, как Питер, - место, где вода всюду напомнит о себе, вернее - не даст о себе забыть. Вот и всё. Где же ещё жить? Ладно, пусть океан, но это не совсем та живая вода, которая плещется на улицах двух любимых городов.
     Желание говорить о несуществующем - это ли не свидетельство травмы. Всякий человек, а в особенности если он склонен к чтению и сочинению стихов, травмирован тем или этим; проще говоря - миром. Поэтому стихи Бродского, притрагиваясь к ужасу существования, вызывают отклик души.
     Ужас этот тих, не ужасен, не виден и неслышим. Но, раз ощутив его присутствие, человек навсегда прикован к нему. Не ужасно, не видно и не слышно.

     2.
     Его душа, как красивая улица, на которой после бомбёжки рухнула часть зданий.
     Может ли поэт быть мизантропом?
     Тогда он перестаёт писать о людях и пишет о пространстве и времени.
     Цикл его рождественских стихов - Василий Фивейский Леонида Андреева на самой последней странице.
     И всё же какие-то вещи гениальны. Оттого-то и страшно. Природа вот гениальна во всём. Можно ли представить вид живого существа, сработанного в каких-то своих частях тяп-ляп? Да даже не тяп-ляп, а просто - не гениально?
     Какая небывалая узость взгляда: "и, судя по письмам, чудовищно поглупела".
     Мегаломания, органичная, как акромегалия. Всем окружающим ничего не осталось, как признать гениальность Бродского. Или вычеркнуть его вообще и попасть во внутреннюю резервацию.
     А всё-таки есть у него такие стихи, за которые можно всё простить. Пока читаешь и живёшь этим стихом. А потом снова на глаза попадаются рухнувшие дома в самом красивом месте улицы.
     Не хочется отвечать на бессмысленный вопрос: "ты за Бродского или против него?"
     Есть такое явление: Иосиф Бродский.
     Ты за ураган или против? Ты за радугу или против? Ты за наст или за иней? Партия дождя против партии снега.
     Только что сказал о том, что, в отличие от природы, у которой всё гениально,...
     Ладно, давайте сойдёмся вот на чём. Иосиф Бродский - такое вот существо в сообществе существ, которые природа создала для фиксации поэзии.
     Я думаю, что поэзия объективна, как тангенс. Всю её можно пропустить сквозь душу - конечно, не одну. Иосифу какую-то часть удалось пропустить сквозь себя, и мы с ним всё это сопереживаем.
     Это и о любом поэте можно сказать.
     Потому что ведь и рухнувшие здания в каком-то смысле есть. Следы отсутствия.
     
     3.
     Пушкин гармоничен, Бродский дисгармоничен. Дисгармония в душе становится источником бешеной энергии.
     Загадка в следующем: откуда энергия у гармоничного Пушкина? Да и есть ли она? Или то, что запечатлено в его стихах, это уже что-то другое, и не в энергии там дело?