|
Однажды в мае ночью я не спал.
Лежал, и мысли всё одолевали,
а за окном всё щёлкал соловей
и делал ночь всё более безмолвной,
безветренной, хрустально-тихой,
хоть тишину на части нарезали
шумящие составы поездов.
И я лежал с закрытыми глазами,
и мысли проплывали так подробно,
что каждую додумывал до дыр.
И вдруг я мысленно увидел тёмный
высоко где-то круг, и он снижался,
и в его плотной душной темноте
ветвились чёрных молний ветви-руки,
и как-то понял, что мои все мысли,
а, может быть, и мысли всех людей,
всегда и мерно этот круг вбирает.
Я злобу ощутил тогда к нему,
желанье кулаком грозить, кричать,
и тут накрыл всё страх необъяснимый.
Всё прекратилось. Ночь была, как прежде,
в хрустальной тишине пел соловей,
и мне осталось лишь словечко «всё»,
а в нём и жил тот страх необъяснимый.
16.8.5.
|
|