Еловенко Вадим Сергеевич : другие произведения.

Мне было трудно вернуться

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 6.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В городе объявляется странное существо. Оно доводит до сумасшествия группу молодых людей. Оно пугает и приводит в ужас всех, кто с ним сталкивается. Один из героев погибает, фактически покончив жизнь самоубийством. Второй принимает существо и переходит на его сторону. Третий уезжает из города, считая дело пропащим. Спустя несколько лет он возвращается, чтобы свести счеты с тем, кто так испортил его жизнь. Вещь о борьбе одиночки со страхом и Врагом.

   Мне было трудно вернуться.
   Недобрая сказка.
     

Возникая ниоткуда мы уходим в никуда...

   Глава первая.  
     
      Мне было трудно вернуться. Ох, боже, как мне было трудно вернуться. Невозможно. Тоскливо становилось от одной мысли, что мне предстоит снова увидеть все эти места. Я не верил до последней минуты, что возвращаюсь. Даже когда я с прикрытыми глазами сидел в машине "частника", а он осторожно лавировал между выбоин на асфальте въезжая в городок, я думал что это только сон. Нет не сон... Сон это когда ты, просыпаясь, чувствуешь облегчение, а, здесь, открыв глаза, я потянулся за валидолом.
   Мне всего двадцать восемь, а с этими мятными таблетками я не расстаюсь. И в этом тоже виновато это место. Это проклятое место. Это кладбище. Этот склеп надежд и помыслов. Именно здесь я умер. Именно здесь умерли и все мои друзья. И Влада умерла здесь же. Да, и я после нее. Именно так все и произошло. Умирали не враз все, а по очереди так сказать. Загибались каждый в одиночку. Я сломался последним. Последним из всех. Когда я огляделся в последнюю минуту, никого рядом уже не было. Были только их опустевшие оболочки. Были тела изломанные экстазом и угаром. Были перекошенные лица, раззявленные слюнявые рты, и как в удивлении расширенные глаза.
   Это не удивление. Или... это, наверное, последние проблески человека в них глядели на хаос и, уже не в силах что-либо изменить, просто в изумлении взирали на мир вокруг них. Мир так нелепо валящийся куда-то вправо и вверх. И уже утром, когда я проснулся, то увидел последствия вальпургиевой ночи в темноте углов, по которым расползлись уже мертвые для меня люди. И сам я стоял мертвый, отражаясь в зеркале размытым пятном. Я перестал быть личностью в своих глазах. Я превратился в тень самого себя в ту ночь, а утром тень моя поплелась в чем была на автовокзал. Именно моя тень, выскребла из кармана какую-то мелочь и, вывалив в жестяное блюдце в кассе, попросило билет до Москвы.
      Помню, я сидел на холодной скамейке под козырьком автовокзала, сморкаясь и глотая слезы, ждал когда он придет. Он пришел. Он, волшебный, он такой желанный, такой... спасительны. Медленно из утреннего тумана, предвещая самого себя ревом, на площадь вполз обшарпанный автобус. Он, с совершенно милым моему сердцу скрипом, остановился и открыл дверь. Я пошел. Нет, я побежал к нему. К его освещенному изнутри салону и таким зыбким водителем за стеклянной перегородкой. Я бежал, не глядя, что наступаю в мутные лужи. Мои замерзшие ступни практически не чувствовали, как на них опирается дрожащее тело. Колено еле согнулось, поднимая меня на ступеньку. И тут я замер. Напрягся, как будто почувствовал недобрый взгляд города мне в след. И пересиливая себя, я обернулся. Сердце у меня похолодело, когда я увидел два освещенных окна в доме на холме, прямо-таки зависшем над автовокзалом. Я был до нельзя напуган видом этих окон. Казалось, будто это два горящих глаза демона-великана вперились мне в душу. Я попятился и чуть не спотыкнулся о следующую ступень...
      - Приехали.
      Я открыл глаза и ошеломленно огляделся. Неужели все? Неужели сейчас я выйду на ту землю, на которую думал уже никогда не вернусь?
      - Приехали, говорю. - Повторил водитель видно посчитав что я спросонья его не понял.
      - Угу. - Я протер глаза и всмотрелся в тоскливую залитую дождем и еле освещенную улицу.
      Левой рукой я нащупал рядом с собой свой тряпичный портфель и протянул водителю две сотни заранее мною приготовленные для оплаты и так и не выпущенные из рук во время поездки. Водитель брезгливо развернул смятые и пропитанные моим потом бумажки и сказал:
      - Ну, давай. А то мне еще обратно. Не хочу в этой дыре даже до утра ждать.
      Я вышел под противный моросящий дождь и с каким-то потерянным чувством проводил исчезнувшие в дожде за поворотом "габариты". А потом я огляделся.
      Вся та тоска, которая была мною затоптана вглубь, вновь вырвалась наружу, и я чуть не застонал, увидев перед собой слабо светящуюся, но от этого не менее узнаваемую вывеску кафе, в котором когда-то мы все собирались. "Стимул". Это же надо дать такое название кафе. Вернее даже не кафе, а пивнушке! Мол, это и есть стимул для вашей жизни - наша прибыль и ваша выпивка. Просто маразм какой-то. Но маразм, не маразм, а именно здесь мы покупали разливное пиво и упивались им практически до поросячьего визга. Господи, прости нас грешных... мы ж его как воду пили! Да, какое как воду... я лично помню, мог за вечер вылакать более шести литров! Туалета здесь никогда не было, и мы гадили прямо под стены "Стимула". Хозяева против не были. Наверное, считали, что мы даже все вместе фундамент подмыть не сможем.
      Я осмотрелся: так они туалет и не построили... А могли бы за три-то года.
      В "стимуле" играла музыка. В кафе был такой до боли знакомый шум веселья. Девичьи повизгивания, тяжелое уханье басов, и чьи то пьяные подпевающие голоса.
      Я осторожно приблизился к массивной двери и потянул ее за ручку на себя. Потянул, открыл и задохнулся тем самым стоном, который так и не сорвался. Мне даже показалось, что я вижу их... что это именно они с гиканьем скачут по залу и совершают незамысловатые движения руками и ногами. А вон... нет, слава богу... это всего лишь морок. Показалось. Не может здесь быть Лехи. Он умер траванувшись паленой водкой прошлой зимой. Его жена тоже спилась, и ее лишили родительских прав. Детей забрала к себе бабка Нюра. Я это знал от Ромки с которым переговаривался с месяц назад предупреждая его о своем приезде. Ромка веселый и пьяный не сразу узнал меня по телефону. Вернее он не узнал бы и вовсе, если б я ему не сказал что это я, его старый собутыльник звоню. Мне показалось, что он протрезвел. Ну, уж во всяком случае, точно перестал весело и смешно картавить. Он был рад моему звонку. Так он мне сказал. Но я знаю, что это не так. Он был, может удивлен. Может, напуган им, но не рад. Не мог он радоваться мне. Не мог. Не мог...
      Какой-то молоденький парень подхватил на руки весело засмеявшуюся девчушку и я вспомнил, как сам в пьяном веселье вот так же подкидывал своих подруг вызывая у них приступ смеха и визга. Я тогда мог на пятый этаж мешок с песком поднять... Силы было просто не меряно. А сейчас валидол. Да-с, валидольчик-с.
      Паренек поставил девушку на пол и, сцепившись с ней локтями, закружились среди таких же молодых и веселых людей.
      Я зазевался в проходе. Коренастый бритоголовый типок валкой походкой выходя на улицу задел меня. Он был видно еще не совсем пьяный, так как, прижав руку к груди и посмотрев на меня, извинился. Я кивнул и вошел-таки внутрь.
      Как обычно пятница, а я приехал именно в пятницу, был ажиотажным деньком для баров городка. Работяги спешили пропить свои денежки. Их безработные и безденежные друзья подмазывались к столу и пили с не меньшим удовольствием за чужой счет. Много девушек спешило найти себе "спонсоров" на вечер и ночь. Особенно на вечер. На ночь спонсоры всегда находились. Неизвестно кто тут кого "снимал". Пацаны девчонок или наоборот. Но платили в основном пацаны. Проходя к дверям, я заметил на обочине с пяток машин. Значит, сегодня тут есть те, кто угощают остальных. Машина в моем городке всегда была признаком достатка. Ну, я хоть и без машины, но не без денег. Так что сегодня я себе обеспечу и ночлег и ужин. Главное знать, кого поить.
      Столик как специально для меня нашелся быстро в одном из неосвещенных углов. Я, бросив на скамейку, дипломат и куртку прошел к стойке. Да, благословенен этот край, где придя в одиночку в кафе ты не боишься, что отойдя от стола у тебя что-либо пропадет.
      - Пива. И... арахиса. Соленого.
      Симпатяга девушка кивнула и быстро наполнила мне стакан разливным. Высыпав на блюдце арахиса из пакетика, она сказала стоимость.
      Я заплатил и, взяв в правую пиво, а в левую руку блюдце вернулся за столик. Было всего еще около одиннадцати, а "Стимул" я знал будет работать до последнего клиента. Так что даже если я не найду никого кто мне предложит продолжить веселье у нее дома я хотя бы выйду отсюда уже утром. А там я и до гостиницы дойду. При свете солнца мне не страшно...
      На мне была простая одежда: джинсы, рубашка из джинсовой ткани, черные туфли из хорошей кожи, я за них заплатил двести долларов. Скромные кстати надо сказать туфельки. Но я знал, что зарплата многих здесь, позволит купить такие только месяца через три упорной работы. На моей правой руке болталась толстенная золотая цепь. Это мой залог. Всегда с собой таскаю. Когда в ресторане или клубе не хватает денег расплатится за мегагулянку с друзьями, я ее оставляю до утра. А утром когда трезвею, приезжаю и выкупаю ее. Часы у меня были простенькие, но достаточно привлекательные. Купил по случаю в салоне "касио". В нагрудном кармане болталась мой сотовый телефон размером со спичечный коробок и сотней баксов на счете. Я закинул денег уезжая из Москвы чтобы хоть об этом здесь не думать. Не искать, как и где оплатить.
      Вот такой скромный парень, я сидел и попивал пивко среди молодежи, которая такие деньги-то и не видела здесь. Я рассчитывал привлечь внимание девчушек ищущих себе приключений, и молил бога, чтобы не привлечь внимание шпаны. Правда на случай неприятностей я таскал в портфеле "Reck 8mm" - газовичок, простенький и небольшой. С пятью патронами в магазине. Не столько газ, сколько вид ствола останавливал достаточно много разгулявшихся подонков. Да и как холодное оружие Рэк тоже был неплох...
      Как и говорил, я рассчитывал подцепить девчонку, у которой можно было бы не просто перекантоваться ночь, но и зависнуть на все те две недели, что я собирался здесь пробыть. Именно две недели. Ни днем больше. Я ведь мертв для этого города. И мои друзья оставшиеся здесь мертвы для меня. А трупам нечего ходить по земле, для которой они уже не существуют.
      Я как бы воскрес на две недели. Надеюсь, я "воскресаю" в родном городе в последний раз. Я еще одного возвращения просто не переживу. Никакого валидола не хватит. Но это лирика. Пусть содрогающая все мое существо, но лирика.
      Заиграли хиты прошедшего лета и молодежь снова сорвалась в танец. Я сидел и смотрел на веселящихся людей и тихо им завидовал. Но зависть, это лишнее. Завидовать тем кто жил в аду и сам того не знал? Завидовать тем, кто веселился в то время, когда стоило бежать со всех ног, куда глаза глядят? Нет уж... Я начал выбирать среди пришедших девушек, так сказать, "жертву". Как? Да просто. Сначала высматриваешь ту, что тебе приглянулась, а потом по обстоятельствам... можно просто ей аплодировать, когда она будет вытанцовывать что-нибудь этакое, можно просто с улыбкой на нее смотреть и периодически жестом приглашать присесть к себе за стол. Не думайте что вас сочтут сумасшедшим или маньяком... к двенадцати часам в пятницу в кабаках на периферии все либо сумасшедшие, либо маньяки. Никто другой так не напивается. А дальше еще проще: она либо подсядет и с милой улыбкой начнет разговор либо нет. Если сама подсядет, то все практически удалось, если нет, то у вас есть выбор выйти к ней потанцевать или выбрать себе какую-нибудь другую подружку. Если вы таки вышли танцевать это подвиг прежде всего для вас. Среди незнакомцев, которые, кстати, друг друга или знают или хотя бы видели, вы будете привлекать внимание не только особы, к которой вышли. Парни тут редко танцуют.
   Она? Она, если видела вашу поддержку и если она с нормальной психикой благодушно воспримет, то, что вы все-таки вызвались составить ей пару на танц-поле. Если она не видела ее просто не напирайте и не старайтесь выделиться. Вы и так для всех как бельмо. Чужой. Чужак. Но девушки, заметив золото, часы, деньги которые вы бросите на стойку, заказав еще пива, а для приглянувшейся девчонки вина или шампанского с шоколадом или мартини с шампанским один к одному, примут вас как родного. И их любопытство не отпустит вас. Поверьте, теперь мне надо было быть осторожным, чтобы ко мне за стол присела одна красивая девушка, а не выводок какой-нибудь крокодильей фермы.
      А вот и "жертва". Невысокая, в брючках в обтяжку и белой водолазке. С волосами распущенными по плечам она так мне напомнила Владу, что я аж вздохнул. Она. Именно она. Вот она заметила, что я на нее гляжу. Но веселая улыбка не исчезла, а только приобрела какой- то задорный вид. Пол победы - хоть я ей не отвратителен. Она посмотрела на мой пустой практически столик и отвернулась в центр площадки. Я понял свою оплошность и постарался как можно быстрее ее исправить. Метнулся к стойке замечая ее любопытный взгляд на себе и с ходу забрал бутылку "русского стандарта", две пачки сока апельсинового, апельсины нарезанные. Лимон, нарезанный и присыпанный сахаром (это для меня, люблю лимоны) шоколад, пепельничку, пару пачек хороших, дорогих сигарет и конечно пару стеклянных, а не пластиковых стаканов, которыми тут пользовались все.
      Почему водка, а не рекомендованное мною шампанское? Не знаю. Просто помню, что три года назад, когда я еще был жив, классное созвучье, девушки этого городка пили водку не меньше пацанов. И если для приятного знакомство годилось шампанское и вино, то для постельного знакомства, не менее приятного, пацаны покупали водку и просто спаивали новых подружек. А мне нужна была постель до утра как минимум, а лучше на все две недели.
   Кстати, сразу скажу, что именно у той девушки, что мне приглянулась, я сомневался, что была квартира, на которой можно было отвиснуть. Слишком молода, не более восемнадцати на вид, слишком расслабленная, и, кажется, без спутника. Так не бывало. Я только успел расставить все на столике, как музыка кончилась и все стали рассаживаться пока не зазвучала следующая композиция. Это, наверное, психологический выверт - если не успел до скамейки пока не заиграло значит оставайся на площадке и следующую песню. Не у всех, не всегда, но есть. Вот и моя подруга направилась к столику, за которым пьянствовало и смеялось не менее шести девушек. Ага. С ними все ясно. Эти либо, правда, сидят в ожидании "съема", либо что-то празднуют сугубо их личное. Может развод одной из подруг. А значит либо-либо... "Моя", я так ее уже назвал про себя, всего на миг повернулась, оглядывая зал, и ее симпатичные озорные глаза остановились на мне. Я как факир взмахнул руками и указал на столик. Она изумилась и засмеялась, привлекая внимание подружек. Но, спохватившись, она что-то им сказала успокаивающее и направилась ко мне, красиво, мягко, но четко ступая ножками, затянутыми в полусапожки на высоких каблучках. Я невольно засмотрелся на ее ножки. Влада. Она так же вышагивала. У нее тоже были любимые брючки в обтяжку слегка расклешенные книзу.
      - Привет. - Озорной веселый голосок вернул меня к реальности. - Можно к тебе присесть.
      Я расплылся в улыбке:
      - А для кого я так старался? Вот все набрал... все сидел и думал, как тебя пригласить.
      Она, смешно откинувшись, рассмеялась.
      - Вот так значит. Это значит все для меня? А если я водку не пью?
      Я сделал растерянное лицо и, чуть разведя руками, сказал:
      - Ну, я виноват... тогда скажи, что тебе нравится и я тебе это возьму.
      Снова смеется. Я что такой смешной?
      - Все что я скажу? - интересуется она.
      - Все. Все что из здешнего есть. Прости, но так не хочется в дождь до магазина бежать.
      - Ну, ты даешь. - улыбается она качая головой. - Все нормально. Нет, правда, все хорошо. А с чего ты решил что я подсяду к тебе?
      Что мне, наверное, лучше всего удается так это делать растерянный и неуверенный вид. Он у меня такой с рождения. Она снова рассмеялась. Хохотунья.
      - Понятно, типа я тебе понравилась и так далее...
      - Нет, ну... - я наморщил лоб и сказал, подбирая слова - Ну, вы там сидите, одни девушки. Я и подумал, что ничего плохого не будет, если ты со мной посидишь? Я не прав?
      Девушка улыбнулась, загадочно смотря на скромно сервированный стол.
      - А если я с подругой подсяду?
      - Ну, с подругой так с подругой. - улыбнулся я. Это даже лучше, добавил я про себя.
      Она посмотрела на только один свободный стеклянный стаканчик, в моем уже был сок, и сказала:
      - Ее Кристина зовут она веселая и смешная. Можно ее пригласить?
      - Я же говорю приглашай. - Кивнул я с улыбкой.
      - Ты точно не против?
      - А почему я должен быть против? Я за!
      Она ничего не сказала, поднялась, одарив меня красивой улыбкой и ушла к столику с девчонками. Она подошла к одной темноволосой совсем молоденькой девушке сидящей с краю на скамейке и что-то зашептала ей на ушко, причем, хотя остальные девушки их не слышали из-за музыки зазвучавшей вновь, но все они повернулись к шепчущей в надежде что-то уловить. Меня выдала именно темноволосая Кристина. Она, не сдержавшись посмотрела в мою сторону и смущенно улыбнулась, столкнувшись со мной взглядами. Потом она томно поднялась и что-то сказав подругам, такой же, как у мне понравившейся девушки, походкой направилась ко мне. А тем временем белый свитерок "моей" замаячил возле стойки, явно выпрашивая еще один стеклянный стаканчик.
      - Приветик. Света сказала, что тебе скучно? Что ты смотришь? - она повернулась к стойке - А. Она сейчас подойдет. Да не смотри так туда... - девушка засмеялась поводив ладошкой у меня перед лицом. - Я красивее...
      Да пожалуй, Кристина была даже посимпатичнее Светы. Одна беда, также понаглее. А я боюсь наглых и уверенных в себе женщин. Это мой комплекс. Женщина должна быть мягкой и нежной характером. И красивой телом. Это моя слабость.
      - Да ты красивая. - Сказал я. Уж не знаю, как я это сказал, только она почему-то смутилась. Чтобы сгладить ее смущенность я предложил налить ей водки с соком. Она согласилась и была очень удивлена, что я в водку доливаю сок.
      - А вы так не пьете?
      Кристина посмотрела на меня и улыбнувшись сказала:
      - Нет, конечно, мы так пьем. Только можно сразу взять коктейль в баночках. Там водка с апельсином, или с дыней, или с грейпфрутом. А если есть водка и сок отдельно надо их так и пить.
      Я внял объяснению и со своим растерянным лицом хотел уже пойти к стойке, у которой я видел Свету и попросить еще стаканов, но Кристина меня остановила и сказала:
      - Да сиди ты... Сейчас Светка принесет.
      Она принесла. Она принесла и поставила на стол еще один стеклянный и три пластиковых стаканчика:
      - А это под сок. - Прокомментировала она, но поглядела на стакан Кристины и поняла что опоздала.
      - Да ладно я так выпью. - Сказала Кристина и спросила: - Кстати, а как твоего друга зовут?
      Мы втроем переглянулись, а когда Света пожала плечами громко, несдержанно засмеялись. Света ладонью прикрывала губы при смехе, а вот Кристина просто согнулась к столу.
      - А ты пока я не сказала, наверное, даже не знал, как ее зовут? - сквозь судороги смеха спросила она.
      Я кивнул, и смех новой волной понесся от нашего столика. Хорошо музыка громко играла, а то весь бы зал на нас уставился.
      - Меня Ваней зовут. Иван.
      - Ва-аня. - протянула Кристина - Как мило.
      Она еще что-то хотела сказать, но Света ее легонько толкнула локотком в бок и та недоуменно уставилась на нее.
      Света посмотрела на меня выразительно указала глазами на бутылку и я спохватился:
      - Да, конечно. - Пока наливал, я поинтересовался у Кристины: - А что такого в моем имени?
      Она расслабленно улыбнулась и сказала:
      - Извини. Извини, если подумал что... просто у нас тут есть один дурачок. Его тоже... тьфу, прости. Не тоже... Его просто Ваней зовут. У нас тут Ваня это не имя это...
      - Понятно. Определение. - Подсказал я с усмешкой.
      - Ну, да.
      Кристина еще что-то хотела сказать, но Света видя, что я закончил разливать, перебила ее и сказала:
      - Давайте выпьем за знакомство.
      - Давайте. - Поддержала Кристина.
      - Согласен. - Сказал я и поднял стакан с водкой.
      Залпом выпили. Кристина никак не могла успокоиться, только она выпила свою водку с соком и закусила апельсином, как сразу заявила:
      - Хорошего человека, Ваней не назовут...
      Я был вынужден согласиться:
      - Да я не хороший человек. Совсем не хороший человек. - Добавил я, разливая второй раз.
      - А ты совсем плохой?
      - Ага. Давайте еще раз. Как говорится...
      - Знаем мы, знаем! И про первую и про вторую. - Перебила меня Кристина. - Просто давай и все.
      Товсь! Пли! Пошло, пошло, пошло, в желудок плюх... тепло по нутру. Долой грусть и страх. Долой морось заоконную из своего сердца. Да здравствуют девушки, веселье и музыка.
      - Ух, тяжело что-то пошло. - Кристина говорила как заправский пьянчужка. - Надо запить это дело еще...
      Кристина под моим и Светиным взглядом запила прямо из открытой пачки с соком.
      - Да подруга. Ты уже все... - констатировала Света глядя, как сок проливается мимо губ Кристины. Странно, но у меня отвращения эта картина не вызывала. Может из-за того, что Кристина и правда была достаточно красива, чтобы ей прощались такие нюансы, то ли я сам был в состоянии великодушного терпения. Хотя нет, от двух стаканов не пьянеют.
      - Зря ты пиво с водкой пила. - Тихо сказала на ушко Кристине Света. Она сказала это так, что бы я не услышал. Но в мелодии была, как раз, пауза и я всю фразу понял полностью. Я улыбнулся. Света посмотрела на меня и смущенно отвела взор, улыбнувшись уголками губ. Словно это именно она уже тихо икала сидя напротив меня. А вот Кристина даже не смущалась своего состояния. Она посмотрела на заново разлитую в стаканы водку, и выпила свою, даже не ожидая нас и не говоря тостов. Выпила и заявила:
      - Хочу танцевать.
      Ну, хочет, так хочет. Она поднялась и вышла на танц-площадку. На ее беду песня кончилась. Все стали рассаживаться и, в конце концов, она осталась одна. Оскорбленная такими обстоятельствами Кристина топнула и заявила громко:
      - Я хочу музыку!
      Пьяный паренек сидящий за ближайшим к стойке столом с такими же пьяненькими пацанами поддержал ее своей репликой:
      - Я требую продолжения банкета!
      Заиграла немного неуместная песня Милен Фармер. Неуместная, но такая завораживающая. Настолько завораживающая что Кристина, не отдавая себе отчета начала, танец с того, что провела ладонями по бедрам и поднимала их пока не повела по грудям. Это настолько удивило всех кто наблюдал за ней и даже меня, что раздались достаточно похабные свистки и завывания. Как красиво она танцевала. Это плавное и ритмично покачивание бедрами, эти руки, бессознательно касающиеся тела в разных местах. Как это зачаровывало. Как это возбуждало.
      Требующий продолжения банкета паренек собрался с силами и выступил к Кристине. Он стал извиваться не хуже самой девушки перед ней. Были бы вокруг трезвые, не то бы подумали. Но для одурманенных алкоголем этот танец казался верхом красоты. Я мог бы красочно рассказать о том, что я видел в клубах и барах Москвы, но меня никто бы не стал слушать. Им было плевать, что в Москве это был бы даже не средний уровень, но... это было так естественно. Это было так приятно для глаз. Музыка и этот танец двоих были настолько экзотичны для прокуренного "Стимула" что даже барменша прекратила отпускать клиентов и смотрела, как паренек уже танцевал впритирку к Кристине. Вот он подхватил ее за талию и чуть пригнувшись провел колено ей между вертких и нежных в тоже время бедер. И что бы вы думали? Танец плавно превратился в пантомиму на половой акт. Кристина забиралась лобком затянутым в джинсу на середину бедра мальца и спускалась по нему почти до самого колена причем уже не парень держал ее, а она сама держалась за его ремень, а он только поднял отстраненно руки вверх и полу прикрыв глаза смотрел за мимикой ее лица. А мимика была достаточно богатой: губы по которым проскакивал изредка жадный кончик языка, то приоткрывались, подрагивая как в экстазе, то плотно сжимались когда девушка опускалась практически на колено молодого человека. Глаза такие большие и желающие, прикрывались веками то слегка, а то вообще плотно-плотно, будто девушка жмурилась от удовольствия. На щеках даже в полумраке виднелся румянец. А может это просто умело наложенный макияж? Я не знал. Я только видел, как натягиваются джинсы у нее на попке, когда она приседала. Поверите, нет, только, я забыл про все, когда смотрел на этот танец. И про то, что я в любой момент столкнусь со своим прошлым. И что любой из тех, кто меня знал, может сейчас войти. И мне уже невозможно будет отвертеться от памяти и совершенно меня не порадующих их ответов на вопросы о наших старых друзьях. Я забыл о том, что мне еще даже негде остановиться. И что кто-то из этих девчушек должен меня приютить... Я все смотрел и смотрел.
      - Я сейчас ревновать буду. - Ни с того ни с сего заявила Света глядя на мое вмиг растерявшееся лицо. - Давай лучше выпьем. Кристинка пьяная в никакую просто, вот и вытанцовывает. Я тоже так умею. В этом ничего такого нет...
      Я улыбнулся девушке и сказал:
      - Но ведь красиво?
      Света тоже улыбнулась и сказала:
      - Пошло... Но ты прав - красиво.
      Совершенно не помню, сколько прошло времени, пока Кристина танцевала. Помню, что за это время мы успели со Светой выпить раза три и о чем-то поговорить. Так, о каких-то пустяках. Когда Кристина вернулась за стол, я не смог открыто ею не восхитится. Разгоряченная она была такой желанной, такой... Не знаю. Многое я бы отдал в тот момент, чтобы прыгнуть с ней в постель и там посмотреть, как она умеет танцевать на плоскости. Она заметила это и просто усмехнулась мне. Я только повторил, что она замечательно танцует.
      К столу подошел тот самый паренек что вытанцовывал с ней и, наклонившись осторожно косясь на меня что-то зашептал ей на ушко. Кристина улыбалась все сильнее и сильнее. Паренек завис над ней, явно ожидая ответа. Кристи только слегка кивнула, почему-то рассеянно глядя мне в лицо. Парень довольно разогнулся и вышел ни с кем, не прощаясь на улицу.
      Кристина залпом выпила водку и, запив ее соком, закурила и сказала Свете:
      - Этот Витя просто прелесть. Мне такого еще никто не говорил.
      - Ты сейчас с ним? - без обиняков спросила Света.
      Кристина закатила, как бы задумавшись, глазки и сказала:
      - Да, наверное. Сейчас он машину подгонит, и я выйду к нему. А там посмотрим.
      Она таки уехала с ним. Только снаружи раздался клаксон, как она выпорхнула из-за стола и выскочила за дверь бара, махнув на прощанье нам со Светкой ручкой. Света вздохнула и спросила:
      - А у тебя машина есть?
      Я даже не знал что сказать:
      - Есть. - Ответил я. - Только не здесь. В Москве. Я вот хотел, приехав купить, но у кого не знаю.
      - А ты из Москвы что ли? - изумилась она.
      - Да. От туда. - Кивнул я не особо желая вдаваться в подробности.
      - То-то я смотрю не знакомый парень какой-то. - улыбаясь сказала Света.
      - На самом деле я здесь раньше жил. - Пришлось мне признаться.
      - Когда? - Спросила она, откусывая от кожуры мякоть апельсина.
      - Три года назад.
      - Давно. Я тогда еще даже по барам не могла ходить. Только на дискотеки и то украдкой чтобы родители не застукали. Мне нравится танцевать. Мне нравится музыка. А ты как?
      - Нееее. Я этого не люблю.
      - Но со мной-то пойдешь? - озорно спросила она.
      - С тобой? - я вопросительно посмотрел ей в лицо.
      - Да, со мной потанцуешь?
      Я закурил и сказал, что да, с ней потанцую...
      Не буду рассказывать, как меня завел этот танец с такой красивой девушкой. Она тоже распалилась и в конце мы уже просто целовались, балансируя и стараясь не упасть. Мой язык проник сквозь ее приоткрытые губы и встретился там с ее язычком таким подвижным и ловким.
      Мы выскочили на слабо освещенную улицу, вместе держась за руки и веселясь над изумленными провожающими взглядами подружек Светы. На воздухе я снова прижал ее к себе, стараясь не ударить портфелем, в котором так ловко уместилась бутылка с остатками водки и неоткрытая пачка сока. Поцеловал. Господи, почему в моей жизни было так мало таких поцелуев? Почему таких красивых и понятливых я встречал так нечасто?
      - К тебе есть куда пойти? - Спросила она с улыбкой, чуть отстраняясь.
      Внимание решающий момент!
      - Откуда? Я ведь только приехал. Я даже еще не знаю, где остановится.
      Господи, почему? Как сладко защемило в груди, когда она поцеловала и, проведя ладошкой по моей рубашке в районе сердца, сказала:
      - Пошли ко мне. У меня мама только в девять утра придет с работы. А мы запремся, и она даже не узнает, что ты в моей комнате. Пойдем.
      Благодарю тебя Наставник!
      - Я... я конечно за...
      Она весело взяла меня за руку и шутливо потянула за собой. Я наклонился, не сдвигаясь с места и потянул ее обратно. Снова прижал ее к груди и поцеловал в ее мягкие податливые губки. Обалдеть. Истома, сладкая и уже почти забытая заставила меня напрячься и прижать девушку еще сильнее к себе...
   Чуть приоткрыв глаза я вздрогнул от ужаса: на углу прислонившись к сырым кирпичам стоял он! Стояло мое прошлое! Стоял мой кошмар, пробуждающий меня даже сейчас по ночам, когда вроде уже все прошло. Манекен с пепельно-серым лицом в своей безрукавке торчал у стены и улыбаясь смотрел на нас.
      ОН! Это ОН! Он узнал о моем приезде! Он нашел меня! И мне теперь не уйти!
   Паника. Вот что заполонило мое сознание. Мне трудно передать ту дрожь, что охватила меня от ужаса. Меня прямо заколотило в трясучке. Я боялся вздохнуть и уже готов был расплакаться, разреветься, сжаться и обхватить ноги девушки, что стояла рядом со мной... В тот раз ведь именно девушка так похожая на Свету спасла меня от Манекена.
      А потом "тело", что я принял за моего Врага, повернулось и направилось к дверям бара. Мужик, ни в чем не виноватый, ничего не знающий, не ведающий... как он напугал меня. А ведь просто незаметно для меня вышел из бара и справил малую нужду. Напугал ведь меня почти до поноса и зашел обратно. Смешно? Мне не очень.
      - Замерз? - участливо спросила Света, чувствуя мою отступающую дрожь.
      Я не сразу пришел в себя.
      - Нет... Нет, правда. Просто что-то зазнобило. Сыро-то как!
      - Пошли в тепло. У меня дома тепло. Правда, правда. Пойдем... - потянула она меня за собой.
      И мы пошли. Над нашими головами проплывали лампочки без рассеивателей и абажуров, чуть скрытые в почти голых ветках.
      Осень. Хорошо, что морось прошла.
      До дома Светланы надо было пройти очень и очень прилично. Это почти другой конец городка. Стоя в темноте на крыльце, я слушал, как она возится с ключами отпирая дверь. Стоял, слушал и молился. Благодарил Наставника за то, что это был не манекен. Упрекал самого себя, за то, что это мой мозг такое вычудил со мной. А если бы это оказался он? Нет, он бы ничего не сделал со мной сам. Сам он ничего не делает. Он только направляет. Он бы нашел людей, кто меня разорвал бы.
   Еще бы... Я ведь от него ушел. Остальные нет, а я ушел. Он мог бы легко на меня весь "Стимул" бы ополчить. И вооруженные вилками и ножами... страшным строем бы окружили люди меня и стали бы отрезать по куску и съедать его на моих глазах. Может Света вдруг бы переменилась в лице и сильно толкнув меня на асфальт раздавила бы своими каблучками мне мошонку.
   Манекен мог многое. Он не мог только одного. Сделать это сам. Ему были нужны... руки. Мужчины и женщины. Дети и старики. Все кто ему подходил, становились его оружием. Слепым, но точным оружием. Смертельным. И только его хохот вперемешку с шепотом ("Убей, убей, убей его... он тварь...") будет звучать над этим безумием.
      ...Дверь с тихим шуршанием и лязгом петель отворилась и Света зашла в темную прихожую.
      - Проходи. - Сказала она не громко, почти шепотом.
      - А что мы так тихо? - поинтересовался я тоже еле слышно.
      - Соседи. - Отозвалась она неопределенно.
      - Услышат?
      - Ага. А наутро все матери выскажут.
      - Почему? - Спросил я.
      - Свиньи. - пожав плечиками высказалась Света.
      - А... - аргумент был однозначно не в пользу соседей.
      В прихожей я задел-таки какое-то ведро и чуть не выматерился. Просто прошипел что-то невразумительное, на что Светлана тихо рассмеялась.
      Загорелся свет и я увидел в раскрытой двери ведущей внутрь дома улыбающееся личико Светы.
      - Быстрее проходи. Да не разувайся. У меня в комнате разуешься. Что бы мать твои туфли не увидела.
      Я так и сделал. Быстро проскочил внутрь мимо девушки и нырнул в комнату, которую мне она показала. На пороге скинул промокшие двухсотдолларовые туфли и сделал шаг в центр комнаты. И замер. А что шариться-то в полной темноте? Портфель с сорокаградусным грузом я так и не выпустил из рук. Вот загорелся тусклый свет, и я огляделся. Сзади, наблюдая за мной, стояла, держась рукой за косяк, улыбающаяся с искорками в глазах Светлана. Впереди прямо передо мной был огромный диван-переросток. Справа у окна базировался массивный стол и кресло. На столе стояла магнитола, причем включенная. Красный огонек сети светился, я его еще во тьме заприметил. Светлана прошла к магнитоле и прибавила громкости. По радио играло что-то уж очень лиричное и иностранное. Очень иностранное. Совсем непонятное. Девушка развернулась ко мне такому нелепому с портфелем в руках стоящему посреди комнаты и, прыснув в кулачок, сказала:
      - Раздевайся, Ваня. - Сама она мгновенно скинула в кресло куртку и легкий шарфик. Я стащил с плеч свою тяжеленную "кольчугу" и стал доставать из портфеля на стол захваченное в "Стимуле".
      - Стаканы тащи. - Сказал я с улыбкой и шутливо потирая руки.
      - Сейчас. - Света исчезла в темном коридоре.
      Когда она появилась со стаканами в руках, я уже успел избавиться от своей рубашки с болтающимся в нагрудном кармане телефоном и остался перед ней голый по пояс. Светлана аж притормазила на входе, но, рассмеявшись, прошла к столу и поставила стаканы.
      - Ну, что? Ну, у тебя и, правда, жарко. Я же не голый! - Сказала я шутливо извиняющимся тоном.
      - Все нормально. - Сказала Света с улыбкой и указала на стаканы - Наливай, а то выгоню за аморальное поведение.
      Я, понимая, что это такие шутки у них и решил продолжать пока горячо. Я притянул девушку к себе, так что ее ладошки оказались сначала на моей груди, а потом проскользив по коже сцепились пальчиками сзади на моей спине.
      - Правда, выгонишь?
      - Выгоню. Уммм. - Она еще пыталась что-то сказать сквозь поцелуй. Но у нее ничего не вышло. Не знаю, как, но она выскользнула не только из моих объятий, но и из водолазки заодно. Какая великолепная грудь, думал я, восхищенно глядя, как Света откинув в кресло водолазку наступает на меня своим медленным шагом.
      Вот у меня как я и хотел и ночлег и теплая постель с девушкой. Все не так плохо. Даже не смотря что мне пришлось сегодня родится заново и, наверное, придется скоро умирать. Ведь так заведено: Родился - Умри. Но... "...если вы не живете, то вам и не... то вам и не... то вам и не умирать. Не умирать". Не знаю жил ли я до этой ночи. Но со Светой я рождался и видел свет четыре раза за ту ночь. Ловкая девушка. Она сама все знала и умела.
      Она уткнулась мне в шею и замерла только в четыре утра. Верите, нет, но толи от стресса пережитого возвращения на проклятую моим разумом землю толи от такой бурной по моим скромным меркам ночи, но я смог уснуть только полчаса спустя.
     
   Глава вторая.
  
      - Блин, что вы делаете? - я рвался из рук Стаса и Лехи, но кроме еще большего снега за шиворот ничего не добился. Они прочно завалили меня в сугроб и теперь с веселыми воплями не давали мне оттуда выбраться.
      - Ваньку валяем! - задыхаясь от натуги, пропыхтел Леха.
      Стасу выражение понравилось и он начал, неустанно его повторяя, вдавливать меня еще больше в снег.
      - Ваньку валяем, дурака валяем, Ваньку валяем...
      Мне уже откровенно нечем было дышать. Я уперся руками в спрессованный нашей возней снег и попытался отжаться. Получилось. Я опрокинул сидящего на моей спине Стасика и лягнул Леху. Попал валенком по шапке. Обиженный Леха откатился, но снова полез на меня. Я поспешно поднялся и, увязая в снегу по колено, попытался сбежать. Спотыкнулся. Упал. Поднялся. Отдышался, наблюдая как барахтаются в снегу Стас и Алексей. Слепил снежок и метнул его в Леху. Попал по лицу. Ух, какие мы обиженные. А как меня утопить в сугробе так это легко. А сами снег жрать не хотите?
      - Так то снег, а это снежок. Он же твердый...- возмущался Леха на мои восклицания. Мой снаряд разбил ему губу и теперь снег на лице мальчика окрасился в ярко красный цвет. А он его слизывал и утирал шерстяной варежкой.
      - Покажи. - Потребовал Стас, всматриваясь в кровь на лице Леши.
      Алексей смешно оттопырил губу и предоставил на обозрение маленький разрыв.
      - Это от зубов.
      - Это от снежка. - сказал обиженно Леха.
      - Ну да от снежка. Но губа об зуб порвалась.
      - Много ты знаешь. Я вон уже сколько крови потерял.
      Мы сочувственно похлопали Леху по шапке, а он только отмахнулся от нашего подбадривания.
      - Идите на фиг. У меня аж голова заболела.
      - У тебя там нечему болеть. - С твердой уверенностью заявил я.
      - Это у тебя там нечему болеть. - Огрызнулся Леха все еще жалея себя и невинно пролитую кровь.
      Я сел в мягкий сугроб и посмотрел на мечтательно раскинувшегося в снегу Стаса.
      - Интересно, а сколько в человеке крови?
      Стас как всегда нашел ответ в своей башке:
      - Пять литров.
      Он всегда все знал. А если не знал, то выдумывал. Это просто Стас.
      - Ты откуда знаешь?
      - Биологичка говорила пока вы в "точки" резались.
      - Вот блин, а, сколько у меня уже вытекло?
      - Не с-сы, даже литра не наберется.
      Я посмотрел на, растерянно сидящего в снегу, Леху, и сказал:
      - Слушай вечно ты из-за пустяков ноешь. Че тебе губы никогда не били?
      - Били. - Обиделся Леха.
      - Так, а что ты сейчас страдаешь?
      - Не страдаю я. Просто...
      Стас оживился:
      - У меня дядька, почетный донор. Он говорит, что когда много крови сдаешь голова начинает кружиться. И можно вообще в обморок упасть.
      Леха опять заскулил:
      - У меня уже голова кружиться и болит.
      - Ага. - Довольно заявил Стас. - Сейчас в обморок упадешь. Кстати перед обмороком у людей белеют десна. Десна покажи.
      - Кого?
      - Зубы покажи балда.
      - Что я вам лошадь?! - Возмутился Леха.
      - Причем тут лошадь? Мы по зубам тебе скажем будешь ты в обморок падать или нет.
      Леха забыв про свои болячки посмотрел на нас как на умалишенных. Покрутил пальцем у виска и заявил:
      - Вы совсем того... да? То есть если зубы белые и чистые, то человек все сейчас в обморок плюхнется?
      Мы просто не смогли сдержать хохота. Пока мы ржали, Леха вспомнил, что он потерял много крови и решил прилечь отдохнуть. Я тоже откинулся и погрузился шапкой-ушанкой в снег. Так мы и лежали ногами в центр этакого вот треугольника и раскинув руки глядели в высокое голубое небо.
      Помню, мне показалось, что я вылетел из тела и, поднявшись над снежным полем, смотрю вниз на нас троих. Мы лежали такие разные и такие одинаковые. Выросшие вместе и в то же время с разным воспитанием. Тепло одетые, но как позволяли родительские финансы. В варежках, в одинаковых шапках-ушанках, вечно слетающих с головы во время нашей возни. В валенках из темного прессованного войлока, и с расслабленным выражением на лице. Мягкие снежинки опускались на наши лбы и щеки и таяли, превращаясь в капельки которые стекали незаметно для обработанного снегом лица на замотанные шарфами шеи.
      Это нам двенадцать. Это мы уже не дети, но и еще не взрослые. Мы уже пробовали водку и частенько попивали пиво. Покуривали тайком зажимая сигареты двумя палочками что бы не пропахли руки. Это мы уже видевшие по видаку у Стаса дома порнушку, но еще не разу не попробовавшие девушку даже поцеловать. Это мы просыпающиеся утром стыдливо боящиеся вылезти из кровати так как он, он..., ну вы меня понимаете, нарушил нормальный вид "семейных" трусов превратив их в вигвам. Это мы веселые друг с другом, но еще робеющие при взрослых особенно при женщинах. Это мы швырявшие зажженные бенгальские огни через замерзшую "Шаню" и в тоже время боящиеся дать сдачи пацанам на год или несколько старше нас. Это мы. Это мы. Это мы...
     
      ...Я проснулся и сразу сообразил, что в постели-то я один. А моя ночная ловкая фея упорхнула невесть куда. Сколько сейчас? Во... часы настенные. Круто. А ночью я их и не заметил. Сколько, сколько? Час дня уже? Ого-го. Так надо решить сегодня с жильем, остальное подождет. Надо или поселиться, у кого из хозяев или ползти в гостиницу. Этот приют странников и клопов.
      Помню, когда там проводили чистку химией и на дверях незанятых обработанных номеров вешали бумажки с надписью "обработано". А один шутник из персонала повесил еще и другую: "Проверено. Клопов нет. Жилец". Ржала вся гостиница.
      Вот я и думал, одеваясь, что если моя фея меня выгонит, то я как тот жилец пойду проверять наличие клопов в гостинице на собственной шкуре.
      Я уже оделся, а Света все еще не показалась. Я вновь присел на кровати. Посидел, так ожидая может в коридоре хоть половица скрипнет. Ведь она говорила, что ее мама должна рано придти с ночной. Так она, наверное, пришла просто спит, - догадался я. Только мне все равно непонятно было, на кого меня бросила Светлана или это порядки такие здесь новые почти незнакомого человека в доме одного оставлять?
      В ожидании я прилег на неубранную постель и посмотрел в угол на застекленный шкаф с книгами. Стекла были настолько плотно завешены всякой требухой, типа вырезок из журналов и газет, наклеек из жевательных резинок. Всякая чушь короче. Странные для комнаты девушки, обнаженные женщины явно из старинных затертых многими руками журналов "Плэйбоя". На стене возле шкафа висела, мне сначала показалось что плакат, афиша, приглашающая всех желающих на концерт бардов из Москвы. На плакате двое бородатых мужичков держали в руках гитары и как-то мудро и добро взирали на потенциальных слушателей.
   Я такие лица ненавижу. Я их насмотрелся. На фотографии апостол Петр, а в жизни матершинник, развратник, просто подонок. Этих двух апостолов я не знал, поэтому ничего против них не имел, но вот лица их... М-да. Ну, имидж у них такой. И все... закрыли вопрос. Лучше на плакат не смотреть. Стоп, стоп, стоп... Так это он что у нее на стене три года почти висит? Мрак. Когда? Июль? Двадцатое? Классно. А почему я не помню? Я же уезжал осенью. Я должен был бы помнить этот концерт. Я тогда ни одного выступления ни чьего не пропускал. У меня столько подружек было, что я даже не мог его пропустить. А любимым шиком моим было свозить подружку в театр в Калугу или посетить местные чьи-нибудь выступления. Да, странно, что я не помню этих ребят. Барды из Москвы. Серебряные струны. Ладно, оставим.
      А это что? Календарь. Календурь. Тоже непонятность, а почему на прошлый год? А часы-то здесь правильно ходят? Или по прошлогоднему?
      Я услышал, как скрипнула входная дверь. Поспешно лег одетый на не заправленную постель и закрыл глаза притворяясь спящим. Дверь в комнату открылась и я услышал как мимо меня прошуршала куртка Светы. Вот молния с характерным звуком разошлась и куртка, шурша, полетела в кресло. Я почувствовал, как девушка перекинула через меня ногу и осторожно уселась на мои бедра. Я приоткрыл глаза и увидел ее улыбающееся личико.
      - Привет. - Сказала она шепотом.
      - С бодрым дутром. - ответил я и спросил: - Мама спит?
      - Ага. Но мы тихо. Я в магазин ходила. А ты проснулся видно без меня. Завтракать будешь?
      - Обедать наверное? Вон уже половина второго.
      - А, - махнула рукой Света, - не обращай внимания они на три часа вперед идут.
      Часы точно по прошлогоднему календарю ходят, усмехнулся я про себя.
      - А почему?
      Света слезла с меня и села рядом.
      - У меня отец на севере. У нас с ним два часа разница. Я смотрю на часы и всегда знаю сколько у него там времени.
      - А где на севере?
      - В Муравленко.
      - Это где?
      - Тюменская область. Есть такой городок там.
      - Работает он там? - Спросил я, подкладывая руки под голову.
      - Да.
      - А когда он приезжает? - Продолжал я шутливый допрос.
      Света нисколько не смутившись сказала:
      - А он никогда не приезжает и не приезжал. И не приедет. Это точно.
      - Твои развелись что ли? - Спросил я, делая сострадательную мину.
      - Она и не женаты были. Отец вообще не знает, что я есть на белом свете.
      - А ты откуда про него знаешь?
      - Мама рассказывала в детстве. Вот с тех пор часы так и ходят. Я попросила их так поставить.
      Сказать, что я что-то понял, это ничего не сказать. Глупость какая-то. Девушка никогда не видевшая своего отца ставшая уже взрослой продолжает играть в игру, будто он у нее есть. Живет на каком-то севере в городе, название которого я первый раз услышал. Во ужас. Причем говорит об этом так уверенно! Да даже если он там и был, почему она решила, что он там на всю ее жизнь застрял? Нееее. Это бред. Сама ситуация с часами могла войти в учебники по детской психологии.
      Но я только улыбнулся и погладил Свету по руке.
      - Кто-то завтрак обещал.
      Кушали мы на огромной кухне. Настолько огромной, что в ней стоял диван, а уже перед ним стол и вокруг него табуреты. У стены по-типовому разместились нарезочный стол, плита, холодильник, шкаф пенал. Лампочка, спрятанная в красный плафон, была чересчур пыльной. Я сидел прямо под ней и задрав голову увидел, что ни плафон ни лампочка не мылись, наверное, со дня подвешивания. Неряхи. Шутка. Я сам забыл, когда у себя дома в Москве люстру мыл. А раз я такой же значит и они нормальные. Ну не могу же я и себя неряшливым назвать. Вот такой я.
      Нет, как приятно все же утром съесть нормально приготовленный омлет с помидорами и лучком. Ммммм. Просто прелесть. Я смел свою порцию и сделал расстроенное лицо, что нет добавки. Света усмехнулась и предложила бутербродов с сыром. Я отказался, заявив, что никакие бутерброды не заменят мне такой вкусный омлет. Она мило улыбнулась и начала рассказывать, какие она еще прелести умеет готовить. Я слушал вполуха, пытаясь выбрать момент и спросить о главном: можно ли у нее остаться. Я готов платить ее маме только что бы в гостиницу не идти. С условием, что мне будет обеспечен всегда завтрак с омлетом.
      Момент все не находился. Я робел. Вернее боялся получить категоричный отказ. А что? Да я не любитель развязывать ситуации одним ударом. Это не значит, что я сторонник оттягивать неизбежное. Но если отсрочка может принести победу я за такую отсрочку. Вот я сидел и слушал про картофельные драники, про борщи, про рыбу. Хорошо я сытый был. Любой йог давно слюной бы захлебнулся. А я терпел. И вот!
      - Слушай, а ты куда пойдешь сейчас?
      Я уже хотел было начать, но в этот момент мне представилось улыбающееся по звериному лицо манекена и я стушевался вздрогнув. Уж не знаю, что подумала глядя на меня Света, только она заявила:
      - Ты в гостиницу не ходи. Там гадюшник. Я вот поговорила с соседом он тебе комнату сдаст. Ты на сколько?
      Я соврал:
      - Не знаю.
      - Ну, это не важно. Он пятьсот рублей в месяц просит за комнату.
      - Это много или мало?
      Она посмотрела на меня и улыбнулась очаровательно.
      - Смотря для кого. Для тебя нет.
      - А я что выгляжу богато?
      - Тебе честно?
      - Ага.
      - Более чем для наших мест. - Призналась она.
      - Это из-за цепи?
      - Это из-за всего. Кстати у соседа машина есть. Если договоришься, он тебе за залог доверенность выпишет. Ты говорил, тебе машина нужна.
      Я кивнул и спросил:
      - А что за машина?
      - Жигуль...
      С соседом и его "жигулем" Светлана меня познакомила час спустя. Нет, ну во-первых я не знаю но можно называть соседом человека живущего через десяток домов, но вот то, что стояло о четырех колесах было "москвичом" это точно, а уж никак не "жигулем". Я усмехнулся про себя познаниям Светланы в машинах и решил, что ее в менеджеры по рекламе автомобилей не возьмут. Кстати, а ведь я так и не узнал где, она работает.
      Сосед был деловой малый, года так на четыре старше меня, может, чуть больше. В старых потертых джинсах и теплом, крупной вязки свитере, с огромным толстым ошейником-воротником, заросший по самое не грусти, он мне чем-то напомнил мое детское видение геологов в тайге. Он стоял на крыльце и приветливо махал нам пока мы пробирались среди хлама разбросанного по двору.
      - Вот, Вась, это Иван. Ваня, это Василий. Он мой старый друг и он тебе поможет.
      - Помогу, помогу, - заверил меня Василий таким тоном, что я усомнился. - Тебе комната нужна? Надолго?
      - Я пока не знаю... Но оплачу сразу за месяц вперед.
      - Это хорошо. Пятьсот. Оплатишь? Вижу, что оплатишь. Отлично, заселяйся. Где твои вещи?
      Я потряс в руке портфель и сказал:
      - Да у меня собственно только это.
      - И все? Маловато что-то для неопределенного срока.
      - Думаю, уже к вечеру будет больше. Собираюсь по магазинам прошвырнуться.
      На меня посмотрела Света и улыбнулась:
      - Я так в Москву к тете езжу погостить. Ничего с собой не беру, а возвращаюсь с полными сумками.
      - Так. Это ладно... - сказал деловито Вася. - Пошли в дом покажу, где жить будешь.
      В доме мне не понравилось. Сыро было в доме от сушащихся пеленок и марлевых подгузников. Сыро и тепло. Субтропики. И темно. Субтропики ночью. Вечером.
   Пока мы шли к дальней комнате, по дороге нам попалось зыбкое бледное существо названное женой Валей, с младенцем на руках не названным никак. Из зала, который мы миновали, раздавалась многоголосая детская болтовня. У Васи, я посчитал по голосам, было, как минимум, пять детей. Не до младенцев короче. И не до жен. Комната мне определенная была какой-то страшненькой. Нет на ужасную она не тянула. Именно страшненькая. Какие-то смутно видные желтоватые потеки на потолке и стенах. Старые во многих местах подранные голубые обои. Темные неопределяемого цвета занавески и конечно грязная лампочка над головой. Так, так, так... Что там у нас с клопами в гостинице? Ой, какие милые букашки... Я откровенно задумался, а может таки ломануться в гостиницу? Я так глубоко задумался, что на вопрос Василия: "Устраивает?" тут же ответил "да" сам того не заметив. Мне в трансе пожали руку и сделка была заключена в присутствии одного свидетеля. Я отдал деньги и зачем-то остатки водки из портфеля. Тут же появились грязные стаканы и мы это дело обмыли. Втроем.
      На улице я почувствовал себя лучше. Света смотрела на меня сочувственно и с пониманием. Именно она озвучила так и не решенный мною вопрос:
      - А в гостинице лучше?
      Я почесал затылок и сказал:
      - Как тебе сказать. - Дальше я сказать не успел, так как "геолог" вылез на крыльцо и спросил:
      - Слышь, а Светка говорила, что тебе машина нужна? Да? Так бери мою. Ты только залог оставь и бери. Она сейчас баксов четыреста стоит (я чуть не подпрыгнул) ну половину оставляй и я тебе на время доверенность выпишу. Договорились?
      Две стодолларовых бумажки перекочевали к Василию. Он сбегал домой за ручкой и бумагой.
      Писали долго. Сначала писали договор аренды в двух экземплярах. Я со стоном согласился на пятьдесят долларов в месяц за эксплуатацию, но из тех денег, что я ему оставил залоговыми. Сказал, через месяц еще пятьдесят дам. Потом писали доверенность и тоже от руки. Василий совершил две ошибки и я заставил его не исправлять их, а просто переписать временную доверенность. Он, поматерившись для приличия, переписал.
      Взяв "доверку" я пошел осматривать гадюшник на колесах. Так и есть. От него будет больше геморроя, чем удовольствия. Ладно, нам на нем не вечно кататься. Бензина в баке оказалось совсем ничего и я предложил Светлане проехаться до заправки. Мы "помахали ручкой" Василию и выехали из двора. "Москвич" ревел, но тянул. На двадцати пяти перешел на третью.
      Заправку за три года никуда не перенесли и я с удовольствием обнаружил, что на ней работает кассиром Леночка. Ах, Лена, Лена. Не узнаешь ты, кто перед тобой? И не надо. Не надо бередить тишину трехлетнего забвения. Я с тоской посмотрел на ее осунувшееся лицо и вспомнил, какая она была в двадцать четыре. Веселая смешная прямо-таки озорница. Но что было, то прошло...
      - Я вам сдачу уже дала! - проскрипел на меня динамик.
      Я растерянно сунул руку в ложе для денег и забрал из него сдачу.
      - Спасибо. - Ответил я и, не поворачиваясь, пошел к машине - кричаще-зеленому уродцу на фоне не менее уродливого исковерканного мокрого асфальта. Эх, Леночка, озорной огонек...
      - А здесь что? - спросил я проезжая мимо незнакомого мне монументального кирпичного здания.
      - Это налоговая. Но она уже года три стоит как никак.
      - Да ну брось. Я когда уезжал даже фундамента не было заложено. Тут какие-то "деревяшки" стояли.
      - Ну, если и меньше, то не на много. Давно она тут торчит. Три этажа на наши деньги отгрохали, а теперь всех трясут как липку.
      - У нас самые низкие налоги в Европе. - Назидательно сказал я.
      Света вдруг обнаружила некоторые познания в экономике:
      - Зато и социально мы хуже всех обеспечены. И безопасность у нас такая... Моя милиция меня бережет, сначала поймает, потом стережет.
      - Забей. Но здание конечно грандиозное.
      Света молчаливо согласилась.
      Весь тот день и часть вечера я посвятил воспоминаниям. Нет не тем пугающим... те воспоминания я рад бы вычеркнуть из памяти навсегда. Я вспоминал маленькие нюансы маленького города. Вот здесь надо раньше повернуть, чтобы не въехать в яму. А вот здесь просто ну ничего слева не видно и надо очень аккуратно выдвигаться. А этот магазин... в нем я первый раз покупал презервативы. С ума сойти. Как давно это было... И ведь не в аптеке, а в магазине! На сдачу с сигарет. Обхохочешься. Я помню, что тогда у меня был очень маленький опыт и никто из девушек не хотел помочь приобрести прыщавому пацану опыта побольше. Ха-ха. Я помню, что я с ними сделал через неделю. Мы их с Лехой надули и разрисовав маркером, рожицы, которые позже как я узнал называют смайлики, выпустили на ветер из окна. Подхваченные ветром они унеслись к небесам, там наши рожицы слились с небом и растаяли навсегда. Хоть надували мы их с Лешкой, презервативов было три и мы не долго думая надписали на них свои имена. На каждом свой. И Стасова тоже. Он очень рассердился, узнав чем мы тут занимаемся. Переводим полезности, как он назвал резинки. Посмеялись с него...
   В тот вечер я познакомился с Катей.
      Я вообще не фанат помнить всех своих подруг тем более московских. Но вот почти все местные, почему-то запомнились мне. И Катя. Особенно Катя. С тех пор я понял, что я пропал: У меня выработалось четкое понятие моего вкуса. Катя была невысокой хрупкой еврейкой и именно она дала мне то, что потом называть все станут сексуальной грамотностью. Она поработила меня. Так получилось, что с тех пор у меня ничего серьезного с родными русскими девчонками не выходило. Так мимолетно... А вот стоило появится носику с пипочкой и чуть уловимой горбинкой, стоило мне уловить на себе взгляд этих зачастую темных глаз из такого специфического разреза и все... Ваня, я ваша навеки!!! Только наоборот я их навеки. Это болезнь. Это почти комплекс. Даже не почти. А Влада? А Светка кто? Ага... они и есть.
      Я улыбнулся. Себе. Посмотрев на меня Света, улыбнулась тоже. Мы проезжали парк отдыха и немедля решили "отдохнуть".
      С бутылками пива в руках мы оккупировали качели и пока не выпили до конца, малышам ее не освободили. Ничего тут смотреть, как взрослые подают плохой пример! Вокруг качелей двадцать, пусть на других покатаются. Да плевать что пиво неудобно пить, взлетая и опускаясь, зато прикольно. Я лично весь в пене был. Светка смеялась с меня до слез. А я пытался держась ногами за седло и вытереть лицо свободной рукой. На подъеме меня прижимало к сидению и ноги уже не удерживали, я хватался за специальную дугу и переводил дух. А на спуске и вовсе страшно бросать дугу - скоро спуск закончится и тогда голова в плечи и снова вверх. Весело. Было бы не хорошо, если бы это Светка испачкалась. А я весь в пиве, но довольный пугал детей страшными рожицами. Добился обратного эффекта. Они столпились вокруг нас и смотрели как на диковинный аттракцион. Давненько они не видали взрослого дядьку катающегося на качелях. Никогда точнее. Здесь это табу. Стал взрослым ну и веди себя как взрослый. Жри водку, трахай все что шевелится, езди хоть на мопеде, но главное езди. Я не люблю табу и всегда по возможности их нарушал, иногда получалось очень даже весело. Нарушать весело я имею ввиду. Хотя иногда последствия были не столь удовлетворительными и приходилось жалеть, что переспал с подругой приятеля. Есть что вспомнить и кроме такого. Как дурачились в Питере. Переплывали грязнущую Неву именно там, где стоял знак купание запрещено. Как спали на газонах с надписью "не ходить". А мы и не ходили. Мы лежали или ползали. Или... нет, этого мы там не делали.
      Из парка мы рванули к Шане.
   Непонятно с чего, ветра вроде не было, но облака разошлись, и над городком засияло уже почти не греющее осеннее солнышко. Я огляделся. Грязного, буро желтого цвета листочки еще висели еле трепыхаясь на некоторых ветках. Только хвоя темная и грузная от влаги сохраняла свой зеленый цвет, нисколько не смягчая уныния пейзажа. Темная Шаня даже при свете солнца не стала светлее.
   Только, временно "мой" "москвич" дурацким весеннее-салатовым пятном светился на пожухлой траве. Я достал с заднего сиденья еще пива себе и Свете и вот так стоя, держа в одной руке бутылку, а другой, прижимая к себе девушку, я стоял и думал, что же могло меня здесь радовать раньше.
   Света ненароком прижалась ко мне еще крепче и обняла за талию. Ее пальчики в перчатке зацепили кусок материи куртки и явно не собирались меня отпускать. Смейтесь, смейтесь. Я сам себя почти никогда не понимаю в вопросе с... Мне всегда кажется, что я влюбился. Я понимаю, что это не так. Но ничего не могу с собой поделать, я теряюсь. Я... мне кажется, что я нашел то, что искал. Что так долго искал. Тепло. Нежность. Понимание. Красоту. Верность. А потом я сам смеюсь, переворачивая фото в альбоме или прокручивая записи на видаке. Есть только одна, наверное, совсем неразрешимая загадка для меня самого. Как это я умудрился до двадцати восьми лет не жениться?
   Из всех в моей памяти я, наверное, выбрал бы Катю. Нет Владу. Владу. Нет, не ту, какой я помнил ее на утро моего последнего дня в городе, а ту, которая была так нежна со мной до этого.
   Черт, я, кажется, начинаю забывать, что они все умерли во мне. Все до последнего. Я их убил. Я представил себе, как они умирают кто от взрыва, кто от передоза, кто от ножа. Но я всех убил в своей памяти. И заставил мозг в течение трех лет верить в это. И вот мозг как единственная моя разумная часть задумалась о лживости установки. Сволочь, он еще и думает. Влада мертва! Моя Влада мертва! Я убил ее... как... не помню. Но она умерла и уже даже если я ее увижу, это будет не она. Это будет что-то... хорошо, не что-то, а кто-то иной. Надо бросать думать о таком. Нельзя о подобном думать. Неправильно это.
   Вот со мной Светка и это хорошо. Пусть мы с ней всего сутки и даже меньше, но она со мной и я от этой мысли греюсь и плавлюсь. Где-то там на другой стороне планеты еще есть Катя. Она меня тоже помнит и эта мысль так же мне приятна, а вот о трупах нечего говорить. Точка. Увижу, не узнаю. Или узнаю?
      Света, милая Света, умница ты моя, спасибо, что на этом берегу, ты со мной стоишь и просто молчишь.
      - Не замерзла? - спросил я ее вглядываясь в лицо.
      - Замерзла. - Кивнула она. - Пойдем в машину?
      - Пошли. Это пиво холодит.
      - Нет, пиво вкусное.
      - Да уж. - согласился я выкидывая пустую банку в щетинную пожелтевших камышей.
      Я завел машину и вырулил на улицу, ведущую к центру. Я хотел уехать подальше от берега. И не потому что мне было холодно, а просто Шаня, как и всякая порядочная река наводняла мозг тихими мыслями о себе, об окружающих. А думать мне ну совершенно не хотелось. Я мог нечаянно слишком хорошо вспомнить Манекен. Так он мне пока только чудился и я вздрагивал, а что со мной будет интересно, когда я его увижу вживую вот так, как сидит сейчас Света. Я взглянул на Светкины локоны и чуть не вошел в забор... В парике из ее волос сидел этот ублюдок. Он повернулся ко мне и сказал ее голосом:
      - Ванечка, что случилось?
      Остановившись я проморгался и морок исчез. Света сидела и озабоченно поглядывала на меня.
      - В глаз что-то попало. - Соврал я.
      - Дай посмотрю... - Потянулась она ко мне.
      Я дал, но осторожно спросил:
      - А Ванечка... это с чего?
      - Тебе не нравится, когда тебя так называют? - спросила она пытаясь что-то разглядеть у меня в глазу.
      - Меня так мама только называла. - Признался я. - И, да... Я не люблю, когда меня так кто-то называет.
      - Ты маму не любил? - Света отстранилась.
      Я, моргая, сказал:
      - Ну, что ты глупости говоришь. Именно я ее сильно любил и это имя... Это только она... Ну, не знаю, понимай, как хочешь. Только не называй меня так.
      - А как тебя друзья называют?
      - Ваней.
      - А в детстве?
      ...Пластмассовые губы раздвинулись и сказали: Родж...
      - Родж...
      - Что? Как? Родж? - не понимающе поглядела она на меня.
      - Да, - сказал я, морщась деланно и наигранно - только так меня не только друзья называли.
      - Враги тоже?
      - Да... Враги тоже.
      Я через силу улыбнулся и вы не поверите ее ответная улыбка заставила меня забыть обо всех этих пластмассовых штучках. Манекен унесся вслед за умершими друзьями. Естественно, я ее поцеловал. Как можно не поцеловать такие губки?
      Проезжая мимо "Стимула" Света попросила остановить.
      - Ты внутрь хочешь? Он разве открыт?
      - А сколько времени? Шесть есть? Значит открыт. Мне надо Кристи найти. Она так и не появилась утром дома. Я ей звонила... Я волнуюсь. Подождешь меня?
      Я подождал минут десять, а потом пошел внутрь. В опять-таки полном зале я ее не увидел. Это было для меня не понятно и удивительно. Кстати, когда я осознал, что ее в зале нет, меня прямо-таки в дрожь бросило. Засосало под ложечкой и подурнело в желудке. Короче полный набор физической реакции организма на предчувствие неприятностей. Подойдя к стойке, я спросил у новой женщины бармена:
      - Девушка в светлой куртке, такой... дутой такой, не проходила дальше внутрь?
      Женщина осмотрела меня с ног до... стойки, в которую я уперся грудью и сказала флегматично:
      - Сейчас она выйдет.
      - А где она? - сделал я удивленное лицо.
      - Какая разница? Сейчас она выйдет.
      - Я не спрашиваю вас, когда она выйдет, я спрашиваю, где она?
      Еще один долгий томительный взгляд. Я не отвел своих глаз от взгляда этого торгового работника с шкурой бронтозавра и дал понять, что ответ я все равно получу. Она поняла, поэтому, сохраняя наплевательское выражение лица, она распахнула дверь в подсобку и крикнула туда с закрытыми глазами:
      - Сергей. Тут Светку ищут.
      Зря она глаза не открыла, когда набирала воздух в грудь чтобы перекречать динамики. Вот если бы она не закрыла их, она увидела бы своего Сергея двумя руками трясущего Свету как липку и саму Свету с заплаканным лицом и растекшейся тушью. Этот, мать его, Сережа, аж замер, глядя в раззявленный рот торговки с площади, барменом язык не поворачивается ее назвать, и на меня удивленно взирающего на действо только что открывшееся.
      Надо отдать должное Сереже... он таки отпустил Свету, не сразу, а только после того, как на стол дулом к нему лег "Reck 8mm". Хорошо клиенты не видели и бармен в обморок не упала. Хотя какой обморок... у нее же на лбу нарисованы двадцать лет в торговле. Света проскочила ко мне и схватила меня за руку утягивая меня из бара. Я не дал себя уволочь, наоборот я притянул к себе Свету, спрятал в карман куртки пистолет и поманил к себе так и стоящего внутри подсобки "Сережу". Тот не торопясь, сохраняя достоинство, подошел.
      - Чего?
      Торговка благоразумно отодвинулась. Я, смотря не на Сережу, а именно на нее, сказал:
      - Извиняться перед девушкой все равно ты не будешь, поэтому и просить тебя об этом не буду... - Я заметил краем глаза, как зло улыбнулся парень. - Но уж спросить я могу, за что ты бедняжку так мучил...
      Он не ответил, а Света жалобно посмотрела на меня и попросила:
      - Пойдем, Вань... пожалуйста.
      По тому, как она рвалась уйти, я подумал, что может, и правда есть, за что ее так трясти. Глупости! Нельзя женщину бить. Какое бить, даже оскорблять нельзя. Это просто... просто не по-мужски.
      - Я не герой-заступник, Сереж. - Сказал я переводя взгляд на парня. - Но коли не трудно, разжуй Ване-дурачку, мне-то есть, за что ты ее так...
      И тут он меня убил... нет, он меня обездвижил и мог со мной делать все что хотел:
      - Родж... Родж, валил бы ты отсюда. Тебя здесь сколько, три года не было? Так вот вчера приехал, а сегодня уже ввязываешься... Любил ты ввязываться в говно... Вот и сейчас. Не надо. Уезжай туда, откуда приехал.
      Я стоял пораженный. Ему бы сейчас эффектно развернуться и уйти, прикрыв дверь в подсобку, и я был бы вообще морально растоптан, но он не стал топтать... Он ждал пока я приду в себя. Я не люблю, когда меня ждут:
      - У меня не было друзей Сергеев.
      - И может и не быть никогда. Уезжай, и я первым пожму тебе руку. Ведь никто не забыл той ночи. Никто не забыл, что и ты там был. Всё тихо пока. Так не буди лихо... Появился? Молодец. Навести друзей и уезжай, когда надоест пить.
      - Мы это любили всегда. И будем любить. - Сказал я не зная что еще сказать.
      Сергей вздохнул:
      - Леха уже не пьет. Он допился. Я ясно говорю? Ведь не шутки же это... что дурачком прикидываешься? Уже весь город знает, что Родж приехал.
      - Я популярен...
      - Я не так выразился. Те, кому это интересно уже знают, что ты в городе. Кто-то тебя вчера узнал здесь. Ты же не забыл наш город? К утру все кто должен был знать, знали, что Веселый Роджер снова улыбается нашему многострадальному городку.
      Я переваривал его слова и, с холодом в груди, начал понимать, какую страшную ошибку я допустил. Не надо было соваться в бары. Надо было тихо пробраться к Ромке, он хоть и мерзкий тип, но что-нибудь тихо подыскал и забыл.
      - Так, а девушку за что тряс? - вспомнил я.
      - Тебе еще хочется узнать? - изумился Сергей.
      - Да.
      Он снова усмехнулся и протянул руку к Светиной голове и прежде чем я среагировал погладил ее и чуть толкнул.
      - Она моя сестра.
      Я кстати среагировал на это заявление менее эмоционально. Просто прижал к себе Свету и, сказав спасибо за предупреждение, вышел из бара. Усевшись в машину и заведя мотор, я спросил:
      - Он твой родной брат?
      - Да. Только отцы у нас разные. Из-за моего отца, а точнее из-за меня его отец развелся с моей мамой.
      - Во-блин... - ухмыльнулся я. Круче чем в Мексике...
      Я еще не отъехал от дверей "стимула", а к моему окну подошел Сережа и тихо постучал в стекло.
      - Родж. Я, правда, не шутил...
      - Я же сказал спасибо. - Зло отозвался я.
      - И вот еще... кстати, купил это говно или одолжил у своего хозяина?
      - Ты даже это знаешь? Взял в аренду.
      - Хорошо, значит, хоть машину тебе не разобьют. Я передам дальше, что она не твоя. - с нескрываемой насмешкой сказал он.
      - Спасибо. - кивнул я.
      - Берегись сам и эту дуру береги. - Сказал он о моей подруге. Света смотрела в свое окно, и кажется еле давила слезы внутри себя.
      - Обязательно. Когда первых гостей ждать? Или ты не знаешь?
      Он опять хищно улыбнулся:
      - Нет, Родж, не знаю. Думаю, не пойдут они к тебе пока не поймут, зачем ты приехал.
      - А ты передать сможешь? - С интересом спросил я.
      - Смогу Ваня, смогу... Так что пустить "по воде"?
      - За Манекеном я...
      Улыбка превратилась в оскал.
      - Круто. Не много не мало. Только ты же не первый...
      - Надеюсь последний. Передай. Очень прошу.
      - Передам. - Он обратился к Светлане - Прости, Свет, я о тебе думал... извини если больно сделал. Сама видишь, с кем связалась.
      Света только кивнула.
      - Я кстати думаю, что теперь после его заявления рядом с ним самое безопасное место. С дураками они не воюют. - Сергей усмехнулся и протянул на прощание руку. Я как не брезговал, все же пожал ее.
      "Москвич" достаточно бодро рванул с места, и я еле увернулся от въезжающей на стоянку перед баром "девятки". Света посмотрела на меня и спросила:
      - Ты расскажешь мне про Манекена.
      Я поежился. Зареванная девица справа от меня просит рассказать ей самую страшную сказку из всех ныне рассказываемых.
      - Потом.
      - Когда? Давай ты мне дома расскажешь? - Попросила она.
      - А мы сейчас домой?
      - Да. Я хочу домой. - кивнула девушка. - Мне надо умыться и в порядок себя привести. Давай возьмем, что-либо на вечер.
      Я хмыкнул. Молча, ведя машину я почти до последнего держал свой вопрос за зубами. Но уже около ее дома, выйдя из машины, я не выдержал и спросил:
      - Зачем, Свет, тебе неприятности? Ты же меня только день знаешь. Тебя брат от общения со мной хотел отговорить? Да?
      Она кивнула, а на все стальное просто ответила:
      - Ты когда сказал что ты Родж, я поняла, что теперь что-то произойдет. Должно что-то произойти. Был парень один, Алексеем зовут... звали. Это про него вы там говорили. А я его очень даже знала. Он знаешь, как тебя ждал. Он говорил, что когда ты вернешься, все изменится. Что стоит тебе только вернуться как вы... с ним... Он и про манекен говорил... только когда очень сильно напивался. Трезвый он бледнел при упоминании манекена.
      - Ты его очень хорошо знала?
      Светлана кивнула и сказала:
      - Он какое-то время был моим парнем...
      - Давно? - изумился я.
      - За месяца два до того как он умер... отравился. Я и вашего третьего знаю. Стаса.
      - Он тоже был твоим другом?
      - Ты чего? У него жена есть и любовница штатная. На работе...
      От словосочетания штатная любовница мне стало до невозможного смешно:
      - Это секретарша что ли?
      - Ага. Он с работы сразу домой... И мы несколько раз у него дома были. С Алексеем. У него очень даже ничего жена. Такая фифочка. Правда мы никогда надолго у него не задерживались, мне даже казалось, что ваш Стас... не любит или брезгует Алексеем. Он даже не пил с нами.
      - Так он почти не пил никогда. - Вспомнил я вслух.
      - Ну, да! Он знаешь, как нажирался тут! По городу в своем джипе рассекал народ пугал. А с нами он пить боялся. Он думал, что Алексей как выпьет, так сразу начнет вспоминать прошлое. Он очень боялся прошлого. Он так и сказал однажды, когда мы у него отогревались у камина. Просто по дороге зашли, а он дома оказался. Так он сидит, смотрит в огонь и говорит: "Я похоронил прошлое и разрешение на эксгумацию не дам никому, ни тебе Леха, ни этому придурку Ване." Он так и сказал. Извини, если я обидела тебя.
      Я засмеялся и вышел из машины взял с заднего сиденья пакет с купленным в магазине и сказал вышедшей Светлане:
      - Я не обижаюсь. Я всегда был Ваней-дурачком. Мне не обидно. Именно я всегда был для этих двух... объектом приколов. Мне, правда, наверное, даже нравилось, что так было. Я не был ни слабее их, ни дурнее, но я был любопытен и всегда спрашивал всех обо всем, поэтому мне и приклеили это прозвище Ваня-дурачок. А Роджер... точнее Веселый Роджер это после моего личного флага пошло. Я на мотоцикле рассекал по городу с черным пиратским флагом. Череп с костями. У них у каждого свой флаг был, а мне нравился вот этот пиратский.
      Света стояла, замерев рядом со мной, и смотрела мне в глаза. Ладони она спрятала в рукава куртки и, пританцовывая ждала когда я соизволю пройти с ней в дом. Я сжалился над ней, прервав себя на полуслове и прошел с ней в дом. Мы зажгли свет в ее комнате и я спросил:
      - А где мама? Не на работу же она после ночного пошла?
      - Мама? Мама нет, она не на работе... Она у своего друга и мы совсем одни на всю квартиру.
      - Круто.
      - Нормально. Пойдем, перекусим, а?
      На кухне мы устроили праздник живота, опустошив и то, что мы привезли и треть холодильника в придачу. Уже в конце давясь охотничьей колбаской и заливая ее пивом, я подумал, что с таким брюхом хрен нормально выспишься. Света, тоже переборщив с едой, уже откровенно страдала. Я, не выражая никакого сочувствия, заявил:
      - Вот этим и отличается человек разумный от других тварей в частности собак и кошек.
      - Чем? - страдая, поинтересовалась Светлана.
      - Тем, что человек разумный всегда себя ограничивает в чем бы то ни было. И в удовольствии и в работе... и в еде. А кошки и собаки могут есть пока не уснут, а, проснувшись, снова будут есть и гадить.
      Светлана, похлопав себя смешно по животику, сказала:
      - Я точно не разумный человек. Я уже объелась, и даже челюсти устали жевать, а вот еще вон той бы морковки по-корейски поела бы с пивком.
      - Изжога будет от острого на ночь.
      - Ты обещал рассказать про манекена. - Отмахнулась Света.
      - А от таких рассказов вообще спать не сможешь. - пообещал я.
      - Страшно?
      - Жутко. Нет сейчас некоторые моменты даже смешны, но остальное, как вспоминаю так дурно делается. Да и долгая это история.
      - Пойдем в комнату. - Сказала Светлана. - Я утром уберу. Бери пиво, а я пепельницу возьму. У форточки покурим.
      - Это хорошо, а то мне так лениво выходить на крыльцо. - Признался я.
      - Мне самой лениво даже до кровати добраться.
      - До кровати я тебя хотя бы волоком дотащу. Кровать это классно...
      Света обернулась и рассмеялась, глядя, как я неуклюже переваливаюсь.
      - Ты как волк в мультфильме про деревенского пса.
      Я согласился и заявил:
      - Ага, щас спою.
      Я не стал заваливаться на кровать, а бросил свою задницу в кресло под форточкой и с наслаждением закурил. Хорошо. Нет, есть в отравлении организма свои прелести.
      Света села на стол и тоже закурив, сказала:
      - Рассказывай. Иначе я усну. Хотя я все равно усну. Ты посматривай за мной хорошо? И главное запомни на чем ты остановился. Хорошо.
      - Ну, неее. Это же не сказка на ночь.
      - А чем не сказка? Я уже столько про этого манекена - кукловода слышала, что теперь это народная сказка. Кстати, а кто первым с ним столкнулся?
      - Кто первым? - вопрос поставил меня в тупик. - Не мы это точно. Он тут со времен коммунистов я так понимаю. И гадит с тех же времен. Мы лишь наткнулись на него случайно. Мы его увидели. Он нам тогда очень не понравился, хотя ничего плохого и не сделал. Напугал только до безумия. А дальше все чаще и чаще мы стали видеть и его самого и дела его. Видели его и другие и им он лично тоже ничего плохого не делал. Потом мы догадались, что сам-то он хоть и не бесплотен, но и неопасен, разве что напугать может до безобразия. Знаешь, сколько мы вытерпели пока не поняли это. Я до сих пор иногда вижу его тень в подворотнях и вздрагиваю.
      - Видишь его тень? - Наморщив лоб, спросила Света.
      Я усмехнулся, стряхивая пепел.
      - Глючит меня до сих пор от того пережитого. И это серьезно. У меня, правда, давно с головой не все в порядке и я это знаю. Правда, я знаю и другое... что Манекен не моя идея фикс и не моя выдумка. Может это и паранойя, только тогда массовая. Его видели до нас и, наверное увидят и после меня. Наверное... Если у меня не получится...
      Света потушила сигарету в пепельнице и не раздеваясь завалилась на кровать.
      - Продолжай... - попросила она.
      Я выдохнул дым и тоже потушил сигарету. Зажав высвободившиеся руки между колен, я продолжил...
  
   Глава третья.
     
      Конечно. Кто еще мог первым увидеть его? Только я. Сколько мне тогда было? Двадцать два? Нееет. Двадцать три. Точно. Я институт закончил и вернулся из Москвы в родной городок попить погулять с месяцок. Уже два года прошло, как я стал полным сиротой. Хоронил маму я здесь же... нет, не хочу об этом. Это мое. Эксгумацию памяти, как поговаривает Стасик, запрещаю. Я приехал на месяц чтобы проведать друзей которых не видел почти полгода пока занимался извращенным сексом с дипломной работой. Через месяц по идее я должен был выйти на работу в новом качестве на фирму, в которой я подрабатывал уже года три системным администратором. Я не вышел ни через месяц, будете смеяться, ни через год. Сколько было пропито в кабаках и барах. Сколько было любви в тот год. Вау! Одна Влада чего стоит!
   Это было что-то незабываемое. Это было верхом возможного в моей жизни. Она так смотрела на меня... За такой взгляд я пойду обвязавшись гранатами под танки. За эти глаза я готов был отдать все, что имел. А имел я надо сказать не мало. Скопленные средства за время работы, оставленные матерью сбережения от продажи дома в Серпухове. Мне было на что гулять. Я мог бы не просыхать по моим подсчетам года четыре, если не пять. И я искренне стремился к идеалу - быть пьяным всегда. У меня тогда еще старенькая "копейка" была. Много она не жрала, но возиться с ней приходилось с пугающей периодичностью, строго раз в неделю я лез внутрь или под нее. Карбюратор это цветочки. Я его уже мог с закрытыми глазами снять разобрать почистить собрать и поставить. Но без машины я не мог, а покупать себе что-то, когда живешь на чемоданах и в любой момент можешь сорваться, возможно, навсегда в Москву, это глупо. В Москве же я ездил на метро. Вот я и мучился с копейкой... Чемодан, блин, нести тяжело, а бросить жалко. Кроме "копья" у меня был еще мотоцикл. Я его продал потом. Восход. Старый и убогий как моя жизнь. Нет, я его привел в нормальное состояние и даже перекрасил в черно-красные тона. На нем я уже с флагом не гонял. Флаг пылился на стене в гараже. Улыбался всем входящим. Я его напротив входа повесил. Влада несколько раз фотографировалась с ним. У меня даже в Москве карточки остались.
   Вот... Такой вот я классный гулена-парень вдруг созрел до трезвого образа жизни. Как созрел? Так почки чуть не отказали. Почки созрели. Набухли. Еще бы! Год не просыхать практически. Влада меня откачала. Вот и тут мне стало совершенно не на что тратить деньги. У меня кроме всего прочего началась жуткая депрессия. Я привык уже к тому, что чуток накатишь и весело становится и хорошо. И смотришь на мир по-другому, и люди тебе кажутся приветливее. Тогда-то я понял, что я просто алкоголик. И с этим своим откровением я поплелся к Стасу. Он у нас самый умный был. Он тоже созрел для протрезвления. Его просто уже жена запилила и мать. И та и другая знали толк в пилении, наверное, поэтому он и завел себе отдушину - любовницу тире секретаршу. Вместо водки. Он плохо отходил от алкогольной зависимости. Тоже с депрессией. Тоже с нервами и лекарствами для почек... И это пацаны в двадцать четыре года. Что поделаешь... У кого запои бывают на несколько месяцев у нас запой прокатился по году нашей жизни. Глупо. Но в то же время поучительно. Уж не знаю, что там вынес Стас, но я понял, что легко опущусь на дно. Легко пойду собирать бутылки, когда закончатся деньги. Я это понял и испугался самого себя. Я вдруг взглянул на то, что для меня делала Влада. Она же меня весь этот год пыталась отвадить от баров и друзей пропоиц. Сколько мы с ней спорили сколько скандалили сколько раз она уходила и возвращалась присмотреть за мной пока я валялся в коридоре, еле вползя в квартиру. Она не могла затащить меня на кровать или разбудить. Она просто сидела на диване в комнате и посматривала в коридор. Это вначале она плакала, глядя на меня, а потом бросила это дело. Иногда я, конечно, бывал трезвым. За эти краткие мгновенья я успевал бриться и приводить вообще себя в порядок. Стираться там, марафет по квартире навести. Уделить время Владе. Не много... До вечера. А вечером... Ура! Мочи косматый!!! За нас! Дзинь... Это мне тоже трудно вспоминать. Наверное, я похоронил Владу именно из-за моего стыда перед ней, а не из-за того, что она сделала в конце. Потому что ее забота должна была пересилить все мыслимые ее грехи. Я ее утопил. Точно вспомнил... Я же ее в Шане утопил в своей голове. Жестоко? Ну, вот такой я. Знали бы, как я себя похоронил! Неважно. Важно, что к первому к кому я пришел это был Стас.
      - Тоже допился? - спросил он у меня не отнимая руки от поясницы. - Это хорошо что пришел... В одиночку ни ты, ни я не слезем. Сдохнем от тоски без градуса. Кому сказать, что я алкоголик не поверят же. На что собираешься перелезть?
      Я сначала не понял его. Уж подумал, не свихнулся ли он.
      - Я имею ввиду не наркотики или транквилизаторы. Я спрашиваю, чем будем забивать миллион часов свободного времени? Только не говори мне о спорте, у меня спина не сгибается.
      Я помню, пожал плечами и честно сказал, что не знаю чем можно занять время.
      - Книжки пробовал читать?
      Я кивнул. Это не работало. Тоска становилась просто не выносимой. Казалось под градусом я бы лучше понял тему. Легче воспринимал бы текст и не так плыли бы буквы. И не усыпал бы я от десяти прочитанных страниц.
      - Это хорошо значит, я тоже пробовать не буду. Гулять пробовал?
      - Как гулять?
      - Просто. По лесу там или вокруг дома, в конце концов.
      - Бредовая идея...
      - Согласен, но пробовать придется. Хрен знает, где выход из этого кошмара. Что у нас еще? Хобби?
      - У меня машина. Я с этим хобби уже хоббитом стал с волосатыми ногами. Один-два дня в неделю я смогу убить.
      - Ну, у меня тоже... кораблики.
      - Что?
      - Че смотришь. Да. Кораблики. Вот хочу и клею себе по чуть-чуть...
      Я сквозь смех попросил показать его произведения. И заткнулся, когда увидел в кабинете вечно запертом на ключ его творения. Я этого засранца знал всю жизнь и даже не подозревал, что он такое делает. Представьте себе, он стеснялся рассказать нам своим друзьям о своем деле. Он, правда, стал ассом в этом моделировании. Красавцы клиперы и фрегаты, крутобокие каравеллы и галеоны, прямофорштевневые когги, линейные корабли, Чего только он не собрал за свои года. На его коллекции можно было преподавать развитие парусного флота.
      Я позавидовал ему. Честно. Он же не просто любил это дело он на него и времени не жалел. Я даже на компьютере работаю в сутки часа три-четыре. Ну, как работаю... это громко сказано. Так поиграюсь немного и оставляю - утомляет отсутствие болельщиков и интереса. Все одинаково. А у него нет. Я думаю, в мире всегда найдется модель корабля, который Стас еще не собирал. У него в этом плане вечная тема. А у меня такой нет. Но я ее придумал себе. Потом.
     
      Светлана уснула не раздеваясь спустя часа два моего повествования. Я потушил свет и, тоже не раздеваясь, прилег рядом с ней. Так приятно когда к тебе прижимается такое нежное чудо... Она положила сквозь сон ладонь мне на предплечье и обняла меня рукой и ногой одновременно. Я уснул так и не представляя как же буду ей рассказывать в следующий раз про уже борьбу Алексея. Ведь она его знала... лично...
      Утром мы вдвоем зашли в мою комнатушку. Не помню, что нас туда дернуло. А, точно... я хотел забрать из портфеля свои документы. Василий встретил нас приветливо и все интересовался все хорошо с машиной-то. Мы не стали перегонять аллигатора из под забора Светланы под забор Василия. Просто пешком прогулялись. Я ответил хозяину, что все нормально и что мы даже никого еще не сбили. Он нервно усмехнулся и поведал нам занимательные новости. Оказывается накануне к нему заходил знакомый и просил передать для постояльца, что того ждут в любой день в "Уюте". Обещают хороший вечер встреч. Странное приглашение. Никто тебя приглашает ни зачем. И главное в любой вечер. Это что, я такая важная персона что, ради меня люди бросив все, будут вечера проводить в ожидании? Не верю.
   Я спросил, как знакомого то зовут, но имя приходившего мне ничего не дало. А описание ну уж никак не подходило под ближайших друзей Манекена. Толстенький, низенький, веселый. Славой зовут. Тех-то я сразу узнаю... Поджарые, резкие с непонятно какими глазами, определения нету у такого взгляда. Он внимательно-отстраненный и изучающее-брезгливый. Говорят быстро, борзо, и чисто-конкретно. Передавший приглашение таковым не был. Значит не к Чудаку пригласили. Значит не в "уюте" место сбора его шавок. Найдем, найдем... Все перетрясем и найдем. Или нас первее найдут. Точнее меня. Что-то я опять на войну настраиваюсь.
      Я поблагодарил хозяина и сказал, что сегодня дома ночевать буду. Тот улыбнулся, мол, ты заплатил за жилье, так что зачем предупреждаешь, когда будешь, а когда нет?
      От Василия направились под руку со Светланой не куда-нибудь, а прямо к Стасику на дом. Воскресенье - он дома. Да и нехорошо это столько уже в городе, а еще друга не проведал. Ой, не хорошо. Обидеться может. Хотя может обидеться именно потому, что приду к нему, а не забыл его адрес вовсе.
      Я, подходя к его дому, аж присвистнул.
      - Ты чего? - спросила Света удивленно.
      - Хорошо живет. Дом вон кирпичом обложил, смотрю, каминная труба появилась.
      - Я ж тебе говорила, что у него камин есть. А раньше не было?
      - Да ничего у них не было. - Сказал я вспоминая как жили родители Стаса - Отец педагог, мать медик. Это вот Стасик стал большим человеком, я погляжу. Зазнался совсем, наверное?
      Света подумала, что это вопрос и пожала плечами:
      - Он брезгливый очень. Мне такие не нравятся. Он вообще...
      Я не дождавшись продолжения фразы, спросил:
      - Что вообще?
      Света, смотря под ноги и аккуратно переступая через лужицу, сказала:
      - Он к людям так относится... просто кошмар. Мне кажется, он всех вокруг дураками считает, а только себя умным.
      - Глупости. Он нормальный пацан. Был, по крайней мере. Мы такие фортели выкидывали вместе. А что касается ума. Так он, правда, поумнее нас с Лехой был. Мы так дети были еще когда он уже по-английски шпарил как по-русски. Он же отличником всегда был. И не жадничал, списывать давал. А иногда даже за нас в школе писал на математике и физике.
      - Я не знаю... - сказала Света наморщив носик - сам увидишь, изменился он или нет.
      О! Он изменился! Еще как.
      Стас сам открыл двери. Я его в очках и не узнал. А бородка с усиками и вовсе делали его другим человеком. Он, какое то время смотрел на меня, потом на мгновение его взгляд скользнул по Светлане и снова уперся мне в лицо. Изучающее так. Словно он увидел незаконное проявление антигравитации. Словно я не мог стоять перед ним ввиду того, что меня никогда и не существовало. Наконец поправив очки на переносице, он сказал негромко, но резко:
      - Проходи. Что встал? И она... тоже пусть проходит.
      Он ушел в дом.
      Я стоял как оплеванный. Он же даже мне руки не пожал. Не поинтересовался, когда я приехал. Не обрадовался он мне короче.
      Я раздвоился. Часть меня хотела просто зло сжать зубы и, повернувшись, уйти, а другая часть, именно та слабая, которая столько раз меня подводила, говорила, что он таким и был раньше, просто я от него отвык и вот уже почти готов обидеться... Я внял как обычно слабому.
      Я вошел в чистенькую прихожую, снял туфли и надел тапочки что, как и три и пять и десять лет назад батареей стояли около двери. Света тоже разулась и влезла в меховые тапки значительно большего размера, чем ее ступня. Мы прошли в широкий коридор. Здесь я помню по детству мы в футбол играли резиновым мячом - ширины и длины вполне на троих-четверых хватало, иногда с нами Ромка ошивался. Сейчас вместо вторых ворот напротив входа красовался большой камин, обложенный темно бордовой декоративной плиткой. Рядом с камином стоял кожаный диванчик и кресло, явно для хозяина.
      С кухни раздался голос Стаса:
      - Проходите к камину. Дома никого нет - мы одни. - Уже появившись с графином чего-то темно красного, он спросил: - Тебе ведь это на руку я так понял?
      - Что? - прикинулся я идиотом.
      - Ну, то, что моих нет и мы можем поговорить?
      Роль нужно играть до конца:
      - Стас я только вчера приехал, извини, что сразу не зашел. Устал-отсыпался. Сам понимаешь...
      Он посмотрел на меня и поставил графин прямо на пол. Снова посмотрел на меня и спросил:
      - Ваня-дурак?
      Это наш позывной был. Ну, или не позывной, а как бы это сказать... Когда мы начинали откровенно маяться дурью вдруг начинали звучать вопросы: "А дурак ли Ваня?" или "Ваня-дурак?" чаще "Ваня поумнее нас наверное в дурости?". Я не обижался. И тут я не обиделся:
      - А что в графине? - с интересом спросил я.
      - Вино.
      - А мы его на полу пить будем? Из графина?
      Стасик странно сам себе ухмыльнулся и пошел в кухню за табуретом и стаканами.
      Он ни о чем не говорил и не спрашивал, пока разжигал огонь в камине, только сказал нам, чтобы мы разделись и повесили одежду на вешалки, а не на спинку дивана.
      Пламя медленно разгоралось. Тонкие и толстые лучины далеко не сразу разогрелись и подожгли уголь, щедро наваленный в камине. Но успокаивающее тепло пошло, а скоро Стас разлил по бокалам вино и поднял свой. Он даже ничего не сказал, мол, за что или за кого пьем. Просто, держа бокал над головой, выразительно на меня посмотрел и выпил большой глоток, словно водку. Я даже ожидал, что он поморщится. Но он не скривился, а наоборот улыбнулся и наконец заговорил:
      - Приехал, значит?
      - Ага. - Сказал я весьма удивленный приятным вкусом вина. - Домашнее?
      - Да. Из местного винограда. Кислятина.
      - Брось, меня оно прикололо. - Признался я.
      - Пей, значит, у меня его еще литров восемьдесят осталось в подвале.
      - А ты значит виноделом заделался?
      - И им тоже... - кивнул Стас головой.
      Светлана молча посматривала на огонь и отпивала из своего бокала делая вид что совершенно нас не слушает.
      - Чем занимаешься?
      - Работаю. А ты?
      - Отдыхаю. Вот решил здесь пару неделек отдохнуть.
      Как бы вам описать этот изумленно-недоверчивый взгляд. Чуть увеличенные линзами ресницы вздрогнули и распахнулись широко. А его светло серые глаза прямо таки готовы были заговорить человеческим голосом Станиславского: "Не верю!".
      Я выразительно посмотрел на Светлану и повторил:
      - Вот отдыхаю...
      Отморозок! Он не мог ничего лучшего сказать как:
      - Один тоже вот так с ней сидел, а потом доотдыхался...
      Света посмотрела сначала на Стаса, а потом на меня:
      - Это вы обо мне?
      Нисколько не обращая внимание на нее Стас продолжил:
      - Она что у вас как переходящий вымпел отпускника?
      Света еще не вошла в тему и только еще готовилась обидеться. Не успела:
      - Она у нас как роза, которую дают только близким.
      - С шипами?
      - С зубами.
      - Роза - мутант.
      Света на полном серьезе заявила:
      - Я не мутант. Я честно не мутант.
      Мы вдвоем посмотрели на нее и засмеялись. Мне показалось, что именно на этом моменте оттаял Стас. Я был безумно благодарен Свете за этот перенесенный ею ударчик. Он помог мне понять, что со Стасом еще осталась возможность все наладить. Я приобнял ее за плечи и попросил, улыбаясь, Стаса:
      - Не обижай ее, пожалуйста...
      Стас откинулся в кресло и заявил:
      - Больно надо...
      Не помню о чем мы там трепались, главное, что мы прорвали три года могильной тишины между нами и теперь были готовы говорить и говорить. И мы говорили. О чем-то спорили. Возмущались и смеялись над возмущениями Светланы. Она тоже повеселела и теперь с искоркой в глазах смотрела на нового для нее открывшегося Стаса.
      - ... Я жене говорю, что пошел к любовнице. Юльке говорю, что пошел к жене. А сам как Ленин на Шаню в шалашик и на рыбалку. Один. И что бы ни одной твари рядом не было.
      - У тебя, что жена знает про любовницу?
      - Ага. А что в этом такого?
      - Ну не знаю. Наверное, пилит?
      - Пусть попробует. Выгоню на хрен. Ребенка заберу. Не отдаст, найду способ лишить родительских прав. Мне-то жена даром не нужна... Это раньше она язык распускала...
      - Ну, ты даешь...
      - Чего такого?
      - Ну, как... Я такое первый раз вижу.
      - Привыкнешь. И только не надо мне лекций про браки на небесах или про ответственность. Не надо. Пошли все куда подальше. Я никому. Слышишь? Никому! Ни черта! Не должен. А тем более этой дуре, которая сидит у меня на шее и еще чем-то недовольна.
      Я усмехнулся.
      - Че ржешь?
      - Да так...
      - Да говори... Что я смешного сказал? - Настаивал он.
      - Нет круто. Ты как шах в гареме. Здесь жена. Здесь наложница. У нее еще детей не предвидится?
      - Пусть только попробует заикнуться... Я ей спираль вставил.
      - Сам?
      - Я что похож на гинеколога? - Изумился он моему тупому вопросу.
      - Больше на проктолога.
      - Да пошел ты. - Сказал он усмехаясь.
      Так мы и сидели, споря о преимуществах многоженства. Даже не спорили мы, я несмотря на неодобрительные взгляды искристых глазок Светланы во всем соглашался со Стасом. Правда, когда я заикнулся о любви... его прорвало. Прямо таки понос вылился на мои уши. Он брызгал слюной и почти топал ногами заявляя что, лично удавит своего ребенка, если тот женится по любви. Я открыто ржал над его фразами.
      За первым графином Стас принес еще один наполненный. А когда мы и его "уговорили" Стас взял меня за локоть и потащил с собой в подвал. Вернулись мы, истерично смеясь над самими собой. Вдвоем еле дотащили двадцатилитровый бочонок. Светка, увидев нас в пыли подвала и с раскрасневшимися от смеха физиономиями тоже не сдержавшись засмеялась. И уж совсем она скисла от смеха, когда мы начали прямо из бочонка разливать по бокалам. Анекдот. Больше проливалось на паркет коридора. Дальше были мучительные поиски тряпки. Потом плюнули и вытерли пол кухонным полотенцем. Весельчаки. Стас долго жаловался, что с женой он уже не знает где и носки-то его лежат. Та ему все сама приносит. "Халявщик" - так я его прозвал и он с этим вынужденно согласился.
      Ночь. Именно ночь была, когда мы почти лыка не вязали. Светлана, которая пила меньше нас, стала тянуть меня домой, но Стасик заявил, что его жена возвращается только завтра в обед - она на дне рождения у своей матери, а он сам только к восьми собирается на работу и разбудит всех, если эти "все" согласятся у него переночевать. Он пытался нас еще убеждать, даже... когда мы согласились. Он расхваливал свой диван в зале самым простым образом: привел нас туда и завалился на него. Ладно, если бы завалился так еще и глаза закрыл. Я уже подумал, что он уснул мгновенно, но Стас вдруг посерьезнел, сел и заявил:
      - Пошли, Ваня, обратно пусть твоя подруга его разбирает. Слышь, Свет, белье, короче... где-то оно здесь. Поищи, пожалуйста.
      Света нашла белье и стала расстилать, а мы вернулись к пылающему камину. Стас сел прямо на пол перед открытой решеткой и плюнул в пламя. Я сел чуть поодаль и предупредил:
      - Ты сейчас вспыхнешь. Слышишь, Стас?
      - Плевать. Вспыхну - потушишь. Правда ведь?
      - Правда, только зачем баловать.
      - И, правда, незачем... - сказал Стас и чуть отодвинулся от огня проскользив по паркету.
      Он посидел какое-то время вот так вперившись в огонь своим пьяным взором, а потом ни с того ни с сего заявил:
      - Леха спился и я сопьюсь.
      Я хлопнул его по плечу и сказал:
      - Мы это уже проходили. У тебя кораблики есть... Опять будешь месяц слезать с алкоголя.
      - Не буду. Да и корабликов нет. Я там чучела повесил. Хочешь, покажу?
      Я сказа утомленно:
      - Хочу, Стас, правда, хочу, только вот подниматься вломы...
      - Ладно, утром посмотрим... Зря ты приехал. Ты же не отдыхать приехал... - сокрушенно сказал он.
      Я попытался его заверить что именно отдыхать, на что он, огрызаясь, сказал:
      - Это вон на черное море сейчас едут, там конец бархатного сезона. Это в горы сейчас уже можно идти, это в Грецию можно слетать. Шесть часов туда, и солнце. Вот там отдых. А у нас не отдых. У нас только водку пить можно да баб ... Какой это отдых. Это когда здоровье поправляешь, а здесь его только портишь. Да и не верю я, что ты сюда водку пить приехал. Опять своего Манекена искать будешь...
      - Нет, я...
      - Да пошел ты... Это ведь из-за тебя Леха... Он же совсем свихнулся в конце. Он ходил к Бабуину и ему тобой угрожал. Представляешь. Ни с того ни сего. Кричал там, чтобы Бабуин отрекся от чего-то. Мрак, короче.
      - От чего-то?
      - Я не знаю от чего. Мне не говорили.
      - А ты не знаешь от чего можно отречься в нашем городке?
      Стас снял очки и, бросив их на табурет к стаканам, посмотрел на меня не видящими и уставшими глазами:
      - Не знаю и знать то не хочу.
      - Значит Бабуин тоже?..
      - Я тебе говорю, просто у Лехи крышу срывало вконец. Он же и меня тут подозревать начал. Он один раз нажрался и пришел отношения выяснять. У меня жена открыла. Она его послала. Я не знал, я спал, но если бы не спал, то тоже бы послал его куда подальше. Он просто уже не соображал, во что превратился. Он ходил и орал что боится. За меня, за мою жену, за моего ребенка...
      - А сам ты не боишься? - перебил я его.
      Он не поленился потянуться за очками и, водрузив их на нос, с интересом посмотрел на меня:
      - Ты такой же чокнутый как и он. - Сделал он вывод и снова снял очки.
      Я пожал плечами:
      - Я боюсь. - Как-то я сам себе даже удивился в тот момент. Сижу возле огня. Пьяненький. Да к черту страхи!
      - Я боюсь. - повторил я. - Я просто хорошо помню Олега...
      - Я тоже помню его. - сказал устало вздыхая Стас. - так вот человек, который тогда его ударил ножом скоро выйдет года так через три. Его я кстати боюсь. Вашей паранойи боюсь. А того, что вы себе выдумали, нет. Не боюсь...
      - Выдумали? Выдумали?! - Я возмущенно посмотрел на его щеку освещенную пламенем. - Да ты сам его видел. Выдумали! Ты сам от него убегал с разрушенной фермы. Ты сам в него кидал камни. Это ты тогда придумал самодельные пистолеты. Выдумали...
      - Да выдумали! - воскликнул он, снова посмотрев на меня. - Вы просто играли и я играл с вами.
      - Так играют в шесть лет, а уж никак не в двадцать три!
      - А в чем разница? - Его этот вопрос просто возмутил меня.
      - В чем разница? Ты что сам не понимаешь? Что ты себе в голову вдолбил?
      - Это вы вдолбили! - почти закричал он - Это вы и себе и мне и остальным вдолбили. Это вы придумали себе игру и играли в нее со всеми последствиями. У этого даже диагноз есть! ОРЗ - Очень резко завязал.
      - С ребятами Петрушки была не игра.
      - Вот это ты точно заметил. Там игрой и не пахло... Но я там ни причем. И тебе трепаться не советую. Об этом знало трое. Теперь двое знают. Может и к лучшему, что Леха того... А то бы он со своими запоями и не такое бы разболтал.
      - Ты что говоришь? - спросил я тихо - Ты чего чушь мелешь. Леха наш друг. И он остался моим другом, даже умерев. Я не знаю, что у вас с ним тут было, но мне он друг.
      Я видно его задел. Он сел по-турецки ко мне лицом и заговорил совершенно трезвым голосом:
      - Друг говоришь... А ты где был, когда твой друг спивался и пропивал последние шмотки из дома? Где ты был, когда он ходил и украдкой бутылки подбирал? А? Я спрашиваю? Где ты был, когда его сбила машина и он никому не нужный валялся четыре месяца в больнице. И не к тебе он пошел, когда его оттуда поперли, а ко мне. Это моя жена его кормила, поила и наливала когда, он в мое отсутствие буянил здесь.
      - Да пошел ты... Это мерзко.
      - Да это мерзко! Я его даже в монастырь возил, думал люди божьи вылечат окаянного. Так он оттуда что-то украл и бегом в ломбард. Деньги пропил.
      - Его поймали?
      - Конечно. Он же и не убегал. Я заплатил за него...
      Мы помолчали. Он вдруг улыбнулся как-то печально и сказал:
      - Ты знаешь я... Он когда со Светланой стал встречаться, я подумал что, слава богу, обошлось. Он же пить перестал. Он привел себя в норму. Он два месяца выглядел так... Словно и не было ничего. Он вылечился. Правду говорю. А когда она его бросила, он снова полетел... Его только на четыре месяца хватило. Мне когда сказали, что он траванулся я не поверил. Он, представляешь, навострился определять паленую водку от непаленой. Не мог он водярой отравиться. Мне так и не дали медицинского заключения патологоанатома. Нет краткое дали, а развернутое сказали мне ни к чему. Я думаю, он сам траванулся. Специально и далеко не водкой. Многие лекарства, вступая в реакцию со спиртом или просто алкоголем, приобретают ядовитость. Скорее всего, он взял горсть чего-то и запил их водкой. Устал он от такой жизни как у него.
      Я молчал. Верите, нет, я чуть не заплакал. Сдерживая комок в горле, я спросил, кто был на похоронах.
      - Я был. Вот она была, - он кивнул в сторону зала - только она даже не плакала. А я ревел, как дурак. Представляешь? Смешно. Приходил Ромка, Бабуин со своими тоже прикатили на тарантасах. Он к Лехе какую-то слабость питал...
      - А может...
      - Манекен? - Стас ехидно ухмыльнулся - Я в ваши сказки больше не верю.
      - Он бы мог послать проводить. Ведь именно Леха тогда нам помешал с этой тварью расправится.
      - Прекрати. Я не хочу заново начинать верить в эту чушь.
      Стас отвернулся от меня и взял с табурета свой стакан. Отпил глоток и также ничего не говоря поставил его обратно.
      Пламя вовсю веселилось в камине. Оно обладало чем-то необыкновенным. Каким-то волшебным свойством замедлять мысли. Я, тоже засмотревшись, так ничего и не сказал, пока не появилась Светлана.
      - Я уже давно разобрала постель. Пошли.
      Я поднялся и хлопнул по плечу Стаса:
      - Спокойной ночи.
      - Ага. Боюсь мне теперь вообще не уснуть...
      Я ушел, оставив Стаса в коридоре на полу сидящим перед горящим камином. Ему, наверное, было о чем подумать. Было что вспомнить. А может, наоборот, волшебное пламя сожгло все его думы и мысли и позволило ему спокойно отойти ко сну. Но я помню твердо, что спустя час, когда мы со Светкой еще баловались в постели, он проснулся. И дом наполнил страшный стон-крик...
      А наутро Стас не пошел на работу. Он сказался по телефону больным и мы провели утро втроем.
      Сначала мы завтракали. Готовить Стас не умел в принципе, поэтому парламентерам к кастрюлям и бунтующим сковородкам была заслана Светлана. Я ожидал так понравившийся мне омлет, но пришлось разочароваться. Вместо того, чтобы проявить мастерство моя подруга просто разогрела взятые из холодильника котлеты и макароны. Не знаю, как и кто, но я лично с утра набивать брюхо себе просто не могу. И я, видно, так медленно ковырял вилкой в тарелке, что Стас не выдержал и заявил, что меня вообще кормить нельзя - один мой вид отбивает аппетит напрочь.
   Я не спорил. Но Стасик был не прост, он знал, как исправить ситуацию. Для начала он заставил меня приготовить мой знаменитый соус извращенца. Это когда в одном блюдце перемешиваются майонез и кетчуп, а уже в них добавляется мелко нарезанный лук. Не зеленый, а такой... ну вы меня поняли. Потом он лично разлил нам в пивные кружки вина и дело пошло. Мы съели не только то, что в тарелках, но еще и остатки батона, больше половины, куски которого мы просто макали в блюдце с соусом. Набив пузо мы переползли к камину заранее разожженному Стасом и там сидели, продолжая распивать вино. Мило провели время, пока Стас не заявил, что скоро придет жена, которую он, конечно, "вот где держит", но не хочет лишний раз расстраивать явлением непрошенных гостей. Мы поржали с ним на тему брака, под сомнительную улыбочку Светланы, и договорились обязательно встретиться завтра.
      Прощались мы с ним странно. Я, уже выйдя на крыльцо, стоял, застегивая куртку, а Светлана, стоя рядом натягивала перчатки. Мы попрощались со Стасиком внутри и думали, что он просто сейчас закроет дверь, но он наоборот распахнул ее и встал в проеме оперевшись о косяк. Он стоял в своих тренировочных брюках и куртке, и мне подумалось, что он наверняка простудится стоя вот так. Я уже хотел ему об этом сказать, но передумал. А что? Парню почти тридцать пусть сам о себе думает. Да и о нем, кроме меня, есть, кому заботиться. Он смотрел нам в спины и я невольно повернулся синхронно со Светой. Девушка подняла правую руку и несколько раз помахала ему пальчиками: ата, ата... Я еще раз протянул ему руку, и он пожал ее без слов.
      Я уже хотел спуститься с крыльца, как он вдруг сказал:
      - Я не верю...
      - Ты о чем? - спросил я.
      Он отмахнулся и закрыл за собой дверь...
      Осень. Не знаю уж, что в ней находил Пушкин и остальные, но для меня это проклятущая пора. Этот вечно моросящий дождь. Эти голые изломанные ветки. Эти лужи, в которые нельзя не наступить. Просто невозможно в них не ступить. И конечно это ощущение вечно сырых ног. Ужас. Я так не могу. Я начинаю уже прямо-таки мечтать о зиме. Помню я задумался, что, наверное, в глубокой старости, если доживу до нее, я так буду думать о смерти. Я буду желать ее прихода. В детстве, я желал повзрослеть. Чуть постарше я думал о том времени, когда мама мне будет вообще не указ. Наверное, только сейчас я не желаю взрослеть. Наоборот многое отдал бы, чтобы стать на десять лет моложе и не таскать собой повсюду валидол. Но я устал от осени.
      Странно, вот я жил какое то время в Питере. И что самое смешное, что там дожди мне не надоедали так сильно. Так что со мной стало? Или там дожди другие? Надеюсь что именно это. Очень трудно чувствовать себя стареющим в двадцать восемь лет и особенно, когда рядом с тобой такая молодая и красивая девушка. Я взглянул на Свету и, не удержавшись, поцеловал ее.
      - Мне надо сейчас домой. - Сказала Светлана когда мы уже отошли достаточно от дома Стаса.
      - Я с тобой. - Сказал просто я.
      - Нет, Вань, мне надо там по дому кое-чего сделать. Ты лучше вечером заходи. Хорошо?
      Я пожал плечами, мол, мне-то что, а Светлана подумала, что я обиделся.
      - Ну, правда мне надо дела сделать и тогда я вечером свободна. Пойдем, если хочешь, у Сережки посидим? В "Стимуле".
      - Хорошо, хорошо... - сказал я, думая, чем бы забить время до вечера. Не сказать, что у меня не было дел, просто состояние после домашнего винца Стасика было далеко не деловое.
      - Хорошо? Точно? - Спросила Света.
      - Угу. Я к тебе в семь зайду.
      - Можно даже раньше. В шесть. Я уже управлюсь. Просто я не люблю, когда кто-то посторонний смотрит, как я работаю по дому.
      - На постороннего я щас обижусь. - Сказал я совершенно в шутку. Ну, правда, даже после трех ночей вместе кто я ей?
      - Не обижайся. Ну, Вань, не обижайся. Не обиделся? Ты меня проводишь?
      - Конечно. - Ответил я.
      Мы шли не торопясь. Она держала меня за локоть двумя ладошками и смотрела нам под ноги. Милое зрелище, наверное, со стороны. Я шел тоже, чуть наклоняя голову к ней. Ни дать ни взять влюбленная парочка. Хотя, да, влюбленная. Моя влюбчивость не знает границ. Я готов любить всех. Не в пошлом смысле слова. Вот только ту, которую я увидел возле здания дома культуры рассматривающей афишу я уже никак полюбить не мог...
      Влада.
      Влада, весело смеясь, указывала на афишу и что-то говорила подруге, отчего та тоже задирая голову, безудержно хохотала. Наш маршрут по-любому проходил мимо этих двух подружек и я имел только два варианта действий либо вперед, либо назад. Это что же мне придется объяснять Свете, если я поверну? Уж лучше вперед.
      Не меняя шага, мы прошли практически в метре от той, ради которой я когда-то чуть не натворил столько дел. Они при нашем приближении чуть умерили хохот, но и только. Та, которая кода-то смотрела на меня самыми влюбленными в мире глазами и та, которая желала стать моей женой, я тогда еще не думал о таких глупостях, меня даже не узнала. Что ж, это к лучшему. Не смотря на то, что был рад остаться неузнанным, червячок внутри моей душонки обиженно надул губки и скорчил недовольную гримасу.
      - Ты знаешь их? - спросила Света.
      Неужели я как-то себя выдал? Может я напрягся а Света это почувствовала?
      - Кого?
      - Этих двух.
      - А что?
      - Одну из них Владиславой зовут. Владой. Я подумала, что может это и есть твоя старая подруга.
      Я промолчал. Отойдя еще метров на сорок, я демонстративно повернулся и всмотрелся в фигурки девушек.
      - Я что-то даже не рассмотрел. - Сказал я. - Может и она была. Давно это было забыл я все...
      Проводив Свету домой я направился на автомобиле аж за десять домов вверх по улице. Василия дома не было, но я постучался, и его жена без лишних слов меня пустила. Я прошел в комнату и только там разулся. Сразу завалился на кровать и расслабился. Я вспомнил девушек возле афишного столба.
      Влада. Владочка. Владислава.
      М-да. А любовь то есть ока-зы-ва-ет-ся. Есть! Есть...
   Она изменилась. Она изменилась. Она изменилась...
      Я люблю тебя...
      Волосы вечно распущенные по плечам. Детская резкость в движениях. В той, что стояла и глумилась над афишей, это еще было. А вот...
      Не покидай, не покидай меня,
      никогда...
      ... наивность, беспечность, лукавый огонек в глазах... Этого я не заметил. Да и не мог с такого расстояния и не пообщавшись. Я молил бога, чтобы это осталось.
      ... Он убьет нас!
      Нет, я стоял тогда на его пути и поверь мне Влада, он бы не прошел сквозь меня, пока за мной была ты. Он ушел... тогда чтобы вернуться вновь некоторое время спустя. И ты... Я не понял этого до сих пор...
      ... Если можешь - прости...
      Я мог и я прощал. Со словами прощения я уснул на голом матрасе, расстеленном на железной кровати, в убогой комнатке, в домике, где было еще человек шесть детей. Ни их крики и визги, ни топот их ног не помещал мне уснуть и увидеть... сон...
      ... На ферму мы попали проездом из Адамовского. Если честно, то нам просто приспичило в туалет после пива. Как говорится пиво подошло к концу... Вывалив из моей копейки, мы втроем понеслись сквозь высокую траву к разрушенному длиннющему коровнику. Собственно от него остались только сваи и крыша. Стены местные уже растащили на стройматериалы. Пристроившись, чтобы нас не было видно с дороги, мы с идиотским подвыванием пустили струи. Если бы тут еще были коровы они бы от такого доиться бы перестали. Но разруха... кругом разруха и три парня стоящих на разломанных плитах, пьяных и веселых поливающих то, что когда-то было полом. Эх, прав был профессор Преображенский, а с ним и Миша Булгаков.
      Не помню точно, кому в голову взбрело побродить по развалинам, по-моему даже мне. Мы сначала обследовали этот коровник, а затем по затерянной в траве тропке пробрались в более-менее целый курятник. Он не намного был короче коровника и уж точно не уже. Только в нем было темно. Темно и сыро. Словно здесь под этой крышей укрыли маленькое болотце. Не пей Иванушка - в козленочка превратишься. Это так надо мной Стасик прикалывался, когда я, держа в руке бутыль с пивом, решил таки добить ее до конца. Там на пару глотков оставалось, не больше. Когда он ляпнул мне такое прямо в ухо, я вздрогнул и выронил бутылку из рук. Она, конечно, разбилась о бетонный пол. Я толкнул шутника и тот налетел на Леху. Леха толкнул Стаса обратно. Я чуть не упал, когда Стас врезался своими острыми локтями мне в спину. Намаявшись дурью мы побрели по Курятнику к его другому концу. Дойдя практически до стены, мы в сумраке помещения обнаружили следы костра и кучу мусора раскиданную вокруг него. Такое часто встретишь в наших лесах. Московские бомжи на лето имеют обыкновение в деревню подаваться. Так сказать на свежий воздух. Да и местные... тоже гуляют по лесам да по оврагам. И бывших зеков, и автостопщиков в наших краях тоже пруд пруди и если одни пытаются добраться к себе домой, то вторые просто путешествуют. И те, и другие, и третьи имеют свойство устраивать привалы с кострами причем зачастую в столь неподходящих местах как, к примеру, этот вот курятник.
      Мы как юные следопыты обследовали место привала и не нашли ничего кроме всякой ненужной или разбитой утвари натаскано видать с ближайшей свалки. Правда, в раздолбанном кресле сидел не вполне понятно, откуда принесенный манекен. Вот поверьте, на слово в темноте курятника мы втроем всерьез приняли его за человека отдыхающего в немного не подходящем месте. На манекене не было ничего. Его пол собственно не определялся. То есть вверху голова вроде как мужская, а вот внизу... Внизу дизаенеры подкачали.
      Ой, сколько мы прикалывались над этим чудовищным трансвиститом. Леха даже потанцевать с ним умудрился. Ему сгибали руки и ноги, благо они с трудом, но сгибались на шарнирах, ставили в различные позы, совершали незамысловатые движения тазом, пинали его в конце концов. Дурачились. Потом мы прислонили его к стенке и начали с довольно-таки приличного расстояния кидать в него всем, что попадется под руку. Мне, я помню, удалось его даже сбить на пол. Весело было. Только вот, не долго...
      Сначала я просил Леху поднять Чудика, как мы его назвали, и снова прислонить к стене. Я уже держал в руках какой-то ботинок и мне лениво было его отпускать, чтобы идти и ставить манекен к стене. Леха упирался и говорил, что кто уронил тот и ставит. А потом...
      ... Потом Манекен сам, медленно сгибая руки и ноги поднялся и, разогнувшись, встал. Ботинок как-то сам выпал из моих пальцев.
      Он стоял, не шелохнувшись, и смотрел своими глазами без белков и зрачков на нас. Казалось, мы окаменели. Я лично так точно чуть не напряг живот и не выпустил желудок к себе в трусы. Я стоял, помню, и не мог сглотнуть, так у меня пересохло во рту. А потом меня начала бить крупная дрожь. Настолько сильно, что аж затрясло и зубы застучали. И это когда Чудик просто стоял. А когда он сделал шаг, я понял что такое предобморочное состояние. Я стоял я смотрел, как он идет на нас. Стас с Лехой тоже смотрели и их тоже жутко трепало страхом.
      Я попытался повернуться и побежать. Вместо этого я просто упал и забыл, как двигать слаженно руками и ногами, чтобы подняться. Я скреб по бетонному полу и не понимал, почему я еще здесь, когда, по идее, я уже должен бежать через траву к машине. Лежа я увидел, как Стас повернулся и таки дал деру. Но ему тоже не повезло и он, спотыкнувшись о стык напольных плит, так же упал. И, как и я не мог сразу подняться.
      Я делал чудовищно неимоверные усилия, чтобы заставить руки и ноги слушаться меня, но тщетно: все, что я добился, это несколько проползанных мною локтей. Алексей, он появился в поле моего зрения, отступал от Чудика спиной вперед. Он не мог оторвать взора от чудовища. Не мог и повернуться. Но он шел, а я лежал. Может осознание того, что теперь я ближе всех к этому страшилищу и дало мне сил одним рывком подняться и побежать.
      Я не оглядывался. Я так же боясь посмотреть назад поднял за воротник Стаса и мы поддерживая друг друга, как два раненых бойца уходящих с поля боя ринулись прочь из здания. Выбежав на траву, мы повернулись, и на нас налетел Леха. Чуть не падая мы отбежали еще метров шесть от входа и повернулись, ожидая ЕГО. Дождались...
      Сначала я увидел тень. И новый поток ужаса охватил меня. Шаркающей походкой этот безглазый уродец шел из глубины прямо на нас.
      Простите меня, но я с открытым ртом полным крика и душевной боли бросил товарищей и побежал к дороге. Слезы непонятно откуда взявшиеся наполнили мои глаза и я, почти ничего не видя, еще несколько раз не больно упал в траве. Сзади на меня кто-то налетел, спотыкнулся и, поднявшись, побежал дальше. Я тоже поднялся и побежал, уже совсем не разбирая тропки.
      Машина завелась сразу и я рванул с места, не думая даже о том все ли успели сесть. Слава богу, все. Стас справа, Леха тихо скулящий и зажимающий окровавленный ладони между колен сзади. Он тоже, где-то, все-таки упал.
      Я не жалел подвеску. Я ненавидел эту машину за то, что она так медленно едет по самой раздолбанной дороге в стране. Я никак не мог отойти от дрожи. Но, вцепившись в руль, я хотя бы ее поумерил. Стало не так заметно. А вот краем глаза я видел, как плачет и трясется двадцатичетырехлетний парень по имени Стас.
      Вечером, так и не отойдя от шока пережитого, я напился водкой впервые за три месяца ее полного неупотребления...
     
      Я проснулся от ощущения, что на меня смотрят. Представляете после моего-то сна-воспоминания, да еще и кто-то в комнате. Резко открыв глаза, я сел и уставился на фигуру передо мной.
      Это Света. Слава богу, Света. Только что она тут делает? Я настороженно посмотрел на нее.
      Девушка, приседая рядом со мной и понимая мое не совсем вменяемое состояние сказала:
      - Я тебя ждала до семи, а потом решила пройтись. Вася меня впустил, сказал, что ты спишь.
      Я, еще не совсем веря в то, что это именно Света, а не продолжение кошмара, почти готовый к тому, что сейчас девушка превратится в манекен, спросил:
      - А время-то сколько сейчас?
      - Почти восемь. Я пока чаю с Васей и его женой попила, пока просто рядом с тобой посидела... Ну, мы пойдем?
      - Куда?
      - К Сергею. Он кстати нас приглашал.
      - Я так понимаю, он хочет нас угостить?
      - А что ему? Он хозяин "Стимула", а я его сестра как никак.
      Я был не против "промыть" себе мозги после таких сновидений и с удовольствием пошел вместе со Светой.
      Мой ужас постепенно растворялся в мороси вечера. Дождь смывал остатки сна и переживаний. Я даже повеселел, подходя к "стимулу" и слушая вполне беззаботную болтовню Светки о том, что ее подруга Кристина только этим днем вырвалась из сладострастных объятий того незнакомого паренька, что увез ее из бара. Я порадовался за пацаненка и сказал Светлане, что тоже не против провести с ней двое суток не вылезая из постели. Так в чем дело? - спросила она игриво. Я пообещал, что как-нибудь попробуем.
      А в "Стимуле" нас ждал сюрприз. Только мы вошли как Сергей, который непонятно что делал у стойки, объявил во всеуслышание, заглушив предварительно музыку:
      - Поприветствуем того самого знаменитого Роджера!
      Господи, вы не поверите, они встали! Они мне хлопали! Словно это не захолустье какое-нибудь и не паршивый бар, а столица и вечер творчества какого-нибудь достаточно знаменитого писателя или художника. А я именно эта знаменитость и есть. Я оторопел. Я огляделся ничего не понимающе и заметил в зале несколько вполне узнаваемых физиономий. В частности Ромку. Тот стоял и расплывался в улыбке, будто это он меня представлял почтенной публике. Будто он именно тащил меня в город. Будто это не он был на другом конце телефона и сухо отвечал мне на мои вопросы. Словно это не из него я вытягивал клещами обстановку в родном городке. Он стоял и лыбился. Даже мне рукой помахал, засранец.
      Кроме него из знакомых оказались Эльвира и ее муж Витя. Они уже хрен знает сколько женаты, но что тогда что сейчас они достаточно трогательно относились к друг другу. У них, насколько я знаю, было двое дочерей лет так по шесть и восемь, вполне самостоятельных, чтобы оставлять их одних дома. Им я с удовольствием помахал рукой.
      Сергей уступил место своей барменше и та без промедления сделала музыку погромче. Под ритмы хип-хопа мы прошли к столику, будто специально оставленному для нас и так и не занятому никем. Светлана, скинув куртку на спинку стула, сразу убежала к брату, а я подпер подбородок кулаком и стал ждать ее. Дождался. Только не ее, а Ромку.
      - Я не верил, что ты вернешься. - Сказала он мне счастливым голосом.
      Я улыбнулся этой довольной роже и сказал, стараясь сделать как можно более довольным голос:
      - Ну, я же говорил что приеду. Я обещал.
      Он отпил из принесенного собой стакана пива и сказал:
      - Не я один не верил, что ты появишься в городе. После... ну ты понимаешь.
      Я мотнул головой и сказал:
      - После чего? Не понимаю.
      - Ну, после Петруни, Петрушки... после Влады. После ваших заморочек...
      Я ухмыльнулся слову "вашим" и чуть не ляпнул что это общие заморочки.
      - Глупости. Просто надо было уже ехать работать. Не всю же жизнь пить. А с Петрушкой я никак не связан... Ну, вот ни на столько.
      - Ну, да... говори больше.
      - Честно. Это что они меня считают... Что это я с ним!? Это же глупо!
      Ромка хитро улыбнулся и поведал мне:
      - Да сейчас весь город тебя героем считает.
      - Кем?
      - Настоящим героем. Дело ведь так и не закрыли тогда... А ты вот взял и рискнул приехать.
      - Да вы чего, я там вообще ни при чем был. Да и не было там меня!
      - Ладно, не хочешь говорить так и не говори. Давай выпьем со мной!
      Я посмотрел на Светлану у стойки и сказал:
      - Сейчас Света принесет и выпьем.
      - Я сам тебе налью. - С этими словами Ромка метнулся к своему столику, за которым было еще не менее пяти бритых рыл и там, отчего-то трясущимся руками плеснул в пластиковый стаканчик водки и вернулся ко мне. - Вот. Давай за тебя!
      Я поднял стаканчик и удивленно огляделся. Вместе со мной в воздух подняли стаканы многие из присутствующих. И все неотрывно смотрели на меня. Даже торговка. Даже Светлана замерла со стаканчиком в руке у стойки. И невозмутимый Сергей, лукаво улыбаясь смотрел из приоткрытой подсобки на меня держа в руке полный поллитровый пластиковый стакан с пивом. Каждый с кем я встречался глазами, растягивал улыбку еще шире и чуть приподнимал в воздух стаканчики, стаканы, рюмки... Словно они были роботами, которые ждали только моего приказа, и проявляли свою готовность такими вот улыбочками и молчаливыми тостами. И я, смотря исключительно на Светлану, залпом влил в горло обжигающую водку. И понеслось... Света так же, смотря только на меня, выпила, поморщилась и закурила ожидая выполнения заказа. Эльвира и Витя, чуть наклонив головы, пригубили свое вино. И, оторвавшись от стаканов, снова улыбаясь, посмотрели на меня. Я улыбнулся им и кивнул. Спасибо. Спасибо всем за внимание. Спасибо... Они все пили, кряхтели, морщились, стучали бутылками о столы. Неаккуратно зацепляли полупослушными пальцами орешки или сухарики с блюдец, рассыпая их зачастую по столу, и закусывали. Запивали водку чудовищными глотками сока или лимонада. Вытирали невольные слезы те, кто пить еще не привык. Тяжело дышали те, кто чуть не подавился огненной водой. Я осмотрел зал и, в который раз удивился. Дай этим ребятам и девчонкам волю так они бы сейчас гурьбой повалили бы к моему столику, сметя с пути Ромку, и стали бы наперебой поздравлять меня с возвращением в город. Желать удачи, желать исполнения задуманного и, конечно, приглашать выпить с ними. Когда это я приобрел такую популярность у моих земляков? Наверное, кто-то провел мне здесь глобальную рекламу. Эх, не к добру это. Тем более что как сказал этот, засранец, дело менты не закрыли. У такого убийства нет срока давности.
   У убийства. У убийства с особой жестокостью. У моей памяти тоже нет сроков давности. У души есть, а вот у памяти нет. Я уже простил Петрушку. Я уже простил всех. И тех, кто умер по-настоящему и тех, кого я убивал в своей памяти. Кстати, а что я сделал с Ромкой? По-моему, я его отравил. Чем вот только не помню. Забавно сидеть с трупом за одним столом и пить за мое здоровье. Есть что-то в этом символичное, хотя и противоестественное.
      - Привет. - Поздоровалась подошедшая Светлана с Ромкой. Она поставила на стол бутылку "ржаной" и пачку апельсинового сока. - Помоги мне принести все.
      Ромка с удовольствием поднялся и пошел за моей Светой. Вдвоем они принесли еще блюдце с горкой расчетверенных апельсинов, пластиковые стаканчики, зачем-то пива три бутылки и несколько пачек сигарет. Уселись. Ромка лихо открыл водку и пока я разливал сок по стаканчикам он разлил водки всем одинаково по-моему даже слишком одинаково. Это опыт. Он, наверное, "бульками" мерил. Он первым поднял стакан и произнес тост.
      - За тебя. Опять за тебя. За твою удачу.
      Слава Богу, никто в этот раз не обращал на нас внимание. Мы выпили и запили соком. На голодный желудок, я ел только с утра у Стасика дома, меня довольно быстро развезло и потянуло пообщаться с этим подобием человека.
      - Так что ты говорил, чтобы я не приезжал? - спросил я, откусывая от апельсина.
      Ромка ничуть не смутившись, но однако проведя ладонью по своим коротко стриженным волосам, сказал:
      - Так ведь я думал, что ты так просто... хочешь прогуляться. Ни к чему это... Вот я и наговорил тебе тогда по телефону.
      - А что сейчас изменилось?
      - Так ты же сказал что по делу. Что за должком старым приехал... За...
      Я видно сильно выразительно на него поглядел, что он прервался и, всплеснув руками, сказал оправдываясь:
      - Весь город уже знает, что ты за Чудиком приехал.
      Я взглянул на занятого с клиентами наравне со своей работницей Сергея и улыбнулся сам себе.
      - Только, прости, конечно, - сказал Ромка, косясь на Свету - никто не верит, что у тебя что-то получится. Сейчас у него даже Бабуин со своими молодцами...
      - А где этот Бабуин сейчас?
      Он посмотрел на меня и снова осторожно разлил водку по стаканчикам.
      - А он то тебе зачем?
      - Догадайся... - усмехнулся я.
      Не понравилась ему моя ухмылка. Он выпил без тоста и сказал:
      - Может тебе сразу Чудика подать? Так ведь это не сложно. Я думаю, он сам к тебе придет пообщаться. Поговорить, так сказать.
      А вот это не понравилось мне. Не понравилось мне, что он серьезно на это рассчитывает. Ромка не балаболка, не смотря ни на что. И если он предполагает такое, значит так оно и произойдет скорее всего.
      - Скорее бы... - только я и нашелся сказать. - Ждать надоело.
      - Ты надолго?
      - Пока дела не сделаю. - сухо сказал я.
      Ромка нахмурился и сказал:
      - Тебе бы осторожнее надо быть.
      - Если бы я хотел быть осторожным, я бы не приезжал вовсе.
      - Я про другое. Ты бы не ходил к Стасу. Люди нервничают. Если ты один камикадзе так не тяни за собой других.
      Ах, вот он о чем... Быстро. Быстро они узнали.
      ...Вы хотели меня загнуть. Теперь загнетесь сами. Ха-ха...
      - А кто нервничает? Кому это, к примеру, интересно кроме него.
      - Например, мне. Я, честно говоря, нервничаю. И не просто так. Ко мне уже подходили и просили, чтобы я повлиял на тебя.
      - Как?
      - Что как? - не понял Ромка.
      - Как повлиял?
      - Ну, там... поговорил, чтобы ты дурью не маялся, а уезжал по добру по здорову.
      - Они угрожают? Тебе? - Удивился я.
      - Нет не мне... тебе. - Ромка поджал руки, обняв себя за плечи и уперевшись локтями в стол. - И поверь, они не шутят.
      Я верил. Я верил, что Манекен шутить не будет. В прошлый раз он чуть не дошутился. Теперь со мной он будет очень серьезен. Эх, если бы не Леха... Тогда у нас была ничья так сказать. И нас было трое. А сейчас двое. Да какое там, надо быть честным... я один. Один. Против этого урода и его помощников. Я мало надеялся на то, что смогу его убить. Но у меня не было выбора.
      ... Упал - встань. И снова иди на дорожку. Иначе всю жизнь будешь бояться снаряда...
      У меня не было выбора. Я должен завершить этот ужас.
      - Ты расскажешь о нашей встрече? - Спросил я в лоб Ромку.
      Тот аж поперхнулся соком. Светлана пристально посмотрела на него и встала, отойдя к стойке за салфетками.
      - Ты о чем?
      - Да ладно тебе... Вон Серега честно сказал, что передаст от меня слова кому надо. Наверное, и ты знаешь кто мной интересуется и скажешь им о нашей маленькой пьянке. Скажешь ведь?
      Ромка вытерся принесенными Светланой салфетками и сказал:
      - Нет, я не буду передавать.
      Я улыбнулся про себя и сказал вслух:
      - Ну, на всякий случай... Скажи что у меня нет пути назад. И что... И что я не боюсь. Уже не боюсь. Я никогда не боялся трупов. Я боялся только живых. Но те, кто будет у меня на пути, уже сейчас умерли. Вот именно сейчас, когда я тебе об этом говорю. И мне они не страшны.
      Моя пафосная речь впечатлила его. Он не отрывая глаз от меня, снова налил себе водки. А я продолжил:
      - А теперь мне вообще нечего и не за кого боятся. У меня нет больше друзей. У меня нет больше и Влады...
      Зря я, наверное, об этом при Светлане. Но та сделала вид что прослушала.
      - ... А человеку, которому нечего терять, кроме прошлого хочется только одного. Поскорее его забыть. (вот меня развезло) И на пути к покою у меня есть только один... одна тварь...
      Ромка смотрел на меня во все глаза и что-то хотел сказать. Я ему не дал. Я сам сказал:
      - Передай по случаю, хорошо?
      Ромка кивнул и поднялся. Тяжело поднялся. Посмотрел на меня сверху. Мотнул головой, ухмыляясь, и ушел за стол к своим бритоголовым друзьям.
      Я, молча приобнял Светлану и посмотрел ей в глаза. Не знаю, может, в моих глазах она увидела неуверенность и поэтому шепотом почти неслышным из-за музыки сказала:
      - Все будет хорошо.
      К чему это, не знаю, но мне стало чуть смешно от такого заявления. Я улыбнулся и чуть сильнее прижал к себе девушку.
      В зал впорхнула Кристина. Она весело осмотрела собравшихся и заметив нас немедленно подсела.
      - Привет. - Улыбнулась она нам и еще раз оглядевшись спросила: - Мой маленький не появлялся?
      - Какой твой маленький? - спросила Света. - Тот, который тебя из постели два дня не выпускал? Так это значит не маленький. Это просто гигант.
      Я про себя подумал, что Света завидует подруге. Но отмахнулся от этой глупости.
      - Да ладно, мы просто развлекались, - пожав плечами с веселой улыбкой сказала Кристина, - А вы как? Угощаете?
      Я небрежно махнул рукой на стол, мол, сама наливай себе. Расстегнув куртку Кристина сбросила сумочку на соседний стул и пошла себе за стаканчиком. Наливать все же пришлось мне. Я разлил далеко не так ровно как опытный Ромка и к неудовольствию моему мне достался самый полный стаканчик.
      - За мужиков! - Подняла стакан Кристина и Света, улыбнувшись, тоже подняла стаканчик...
      Домой мы добрались уже достаточно поддатыми в третьем часу ночи. Пока Светлана открывала дверь, я, не вытерпев справлял малую нужду прямо под соседским забором. Она уже исчезла внутри, когда я только дошел до ее калитки. Дернул ее на себя. Черт, она же в другую сторону открывается... Пока я проползал сквозь нее я посмотрел мутным взором в сторону единственного на улице фонаря.
      ... Я никогда тебя не выпущу...
      В конусе света стояла высокая, как мне показалась, фигура. Фигура куталась в плащ и стояла достаточно безобидно и спокойно. Словно,
      Манекен
      ожидая чего-то. Может меня. Я посмотрел пристальнее и увидел матовое свечение серого пластика выше воротника. Холодная волна накрыла уже мои легкие сдавив их и не давая вырваться крику. Чрезвычайно медленно я опустил и поднял веки.
      Фигура стояла все там же, только вот выше воротника я теперь разглядел бритый череп пожилого мужчины. Я смотрел на него и не мог оторваться. Надо же, как у меня съезжает крыша. Пока я стоял к мужчине подошла молоденькая девочка и, поцеловав того в губы, исчезла в одной из многочисленных калиток в том конце улицы. Он просто провожал девчонку и, стоял под фонарем, пока она выясняла, спят ли родители. Сейчас он наверняка развернется и пойдет домой к уже спящей жене и своим отпрыскам которые сами не прочь погулять в это время.
      Мужчина, посмотрев вслед уходящей девочке, махнул ей в спину безнадежно рукой и, развернувшись, побрел с улицы. Я какое-то время еще мог разглядеть его ссутуленную фигуру, а потом он вовсе исчез во мраке ночи и мороси.
      Я услышал от входа шепот Светланы: "Ну, где же ты?" и поспешил к ней. Стоя на крыльце, я посмотрел на ее темный силуэт и улыбнулся. Не помню чему я улыбался. Почти сразу я ощутил ее ладошки на своем лице. Она вытирала влагу с него и тоже улыбалась.
      Дома мы пошли на кухню и почти протрезвевшие пили крепкий чай без сахара.
      - Этот Роман, я хотела раньше спросить, он был твоим другом?
      Я удивился этому вопросу но ответил:
      - Как тебе сказать... так приятелем он нам был. Иногда в детстве играли вместе. Чуть постарше ходили на дискотеку. Потом изредка напивались вместе. Не скажу, что он что-то значит для меня, но он считал себя нашим другом. Причем обижался, когда мы его не брали в наши игры в детстве. А постарше когда с девчонками стали гулять, так мы его вообще старались обходить. Он мог такое отморозить, что потом краснели все. А ему хоть бы что.
      - Это что к примеру?
      Я вспомнил:
      - Ну, мог моей или Лехиной подруге дать шлепка по ... ну ты понимаешь. Или еще круче пригласить ее на танец и всю облапать. Чуть не туда... руку засунуть. А его словечки так вообще даже меня раздражали. А я самый терпеливый был среди нас троих. Он мог открыто матом при моей матери говорить. Ну, это пока она еще жива была.
      - Понятно. А что вы с ним тогда вообще не порвали?
      - Сама разве не вникаешь? Как тут порвешь? Мы же постоянно пересекались, то на дискотеке, то в баре. Он же в принципе безвредный был, а что вел так себя... ну у каждого свои проблемы с головой. Вот у меня, к примеру, Манекен...
      Светлана, отхлебывая, сказала:
      - Это-то при чем здесь? Его даже я видела! Что это значит у меня тоже с головой не все в порядке?
      Я посмеялся и совершенно серьезно спросил:
      - А где ты его видела?
      Светлана передернула плечиками и сказала:
      - Честно, я не хочу об этом говорить...
      - Это важно. - Заявил я, не давая той договорить.
      Светлана поставила в сторону почти пустую кружку и сказала:
      - Я с Алексеем была тогда. Почти расстались уже, но еще иногда встречались. Он так хотел. Наверное, он любил меня. Я не уверена. Но это неважно. У меня уже новый парень был в городе... но в тот день мы вместе поехали. Это Новый год был. Мы в лес поехали. Классно было. На одну елочку мы повесили гирлянды и подключили их к аккумулятору. Это машина моего знакомого была. Он со своей подругой хотели с нами праздновать. Там еще ребята и девчонки были. На снег поставили раскладной столик, а уже на него там всякие оливье, селедки под шубой, водку, шампанское. Кажется, точно так и было, кто-то даже целую зажаренную курицу притащил. Мы ее помню руками прямо ели. Отрывали куски и ели. Прикольно. Все руки в теплом жире. Она еще теплая была. Потом в снегу руки мыли. А жир от холода только на руках еще сильнее чувствовался. Но мы терли, терли и терли. Открывали шампанское, водку... Мы с Алексеем вообще из горла одну бутылку шампанского выпили. Нет, стаканчики были просто так веселее. Вот, а когда уже где-то около трех было, мы стали фейерверк запускать. Ну, это не то что фейерверк. Так... петарды там всякие. Свечи римские. Ну, и по мелочи. Но знаешь, как весело было! Честно. Я так хохотала. Мы там целовались все с друг другом. Смешно было мы пьяненькие, но такие веселые. Классно...
      Светлана мечтательно прикрыла глаза, а когда открыла, подвинула к себе кружку с недопитым чаем и, смотря в нее, продолжила:
      - А потом появился он... Манекен. Мы такие пьяные были, что подумали, что это просто кто-то в маске. На нем была какая-то дубленка с капюшоном... на ногах не помню что было.
      - Неважно, Леха бы его узнал в любой одежде. - Уверенно сказал я.
      - А он до этого за что-то на меня обиделся и ушел в машину во вторую с ребятами выпить в тепле. А мы этого... Чудика стали звать к себе в круг танцевать. Наливали ему, помню, а он пил с нами. Или мне казалось, что он пил. У него губы не разжимались. Мы хотели шутки ради с девчонками с него снять маску. Но у нас не получилось. Там такая куча-мала возникла веселая. А потом... Потом я услышала Алексея. У него был совершенно трезвый голос. Он закричал, чтобы мы не подходили к этому человеку. Что это манекен и он убийца. И все прочее. Я, честно говоря, испугалась. Ну, правильно он же мне все уши этим своим манекеном забил. Я отпрянула, а Чудик... Он просто засмеялся. По-человечески засмеялся. И заговорил с Алексеем. Голос у него был такой... приятный... Что ты, типа, людей пугаешь? Спросил он у Алексея. А тот нагнулся в машину и, вытащив пустую бутылку из под шампанского, метнул ее в него. Как гранату. Он промахнулся. Чудик даже не наклонился, не постарался увернуться. Словно он знал, что Леша промажет. А Леша ему - Уходи! Алексей, держал уже в руках полную бутылку с шампанским. Он представляешь, был бледен вот как эта скатерть. Он боялся. Жутко боялся. Его аж трясло. Но он сначала сделал шаг к Чудику потом еще один. И все поднимал и поднимал руку с бутылкой. Он не верил, что попадет, если метнет ее. Наверное, он хотел просто подойти и ударить. Но он не подошел. Не смог. Он так и стоял, кричал на него, чтобы тот уходил. Потом почти хрипел. А мы все стояли вокруг и ничего не понимали. Вернее я кое-что понимала и испугалась. Сильно. Особенно, видя, как эта маска... как у нее раздвинулись в улыбке губы. А потом это... Заговорило. Медленно спокойно, даже по-деловому как-то.
      Светлана перевела дух и, не отрываясь взглядом от чашки, откинулась на спинку стула.
      - Он предложил исполнить любое Лешино желание. Все что угодно. Только чтобы они помирились. И больше не ссорились. Он как-то даже заискивающе говорил перед ним. Упомянул, что чем-то обязан ему, Алексею... А тот пожелал, чтобы это чудовище провалилось в ад. Тогда манекен засмеялся и заговорил уже другим тоном. Он предложил ему меня... представляешь, он рассказал ему, как я спала с моим новым парнем. Он описал как я ... кончала. Блин так неприятно об этом рассказывать. Он рассказал, что я еще с одним парнем переспала в то время, когда мы ужу с Лешей встречались. Алексей кричал, что не верит, а тот показал рукой на меня и попросил подтвердить. Я не знаю, что со мной было... я бы никогда не созналась в этом... а тут, я как будто загипнотизированная кивнула и назвала имя моего парня. Он... Он заплакал. Было очень холодно. Он уже не смотрел на манекен, он смотрел только на меня. Он плакал и его слезы стекали на бородку и там замерзали. Мне было его и жалко и противно. Взрослый парень, а ревет. Но вот потом было вообще противно... мерзко. Можно я не буду рассказывать? - с надеждой спросила она у меня, я покачал головой, и потребовал продолжить. Все для фронта, все для победы. Я должен был знать как можно больше про это существо. - Он сказал, что если Леха захочет, он сделает так, что я буду любить его всегда... всю жизнь. Он спросил... Разве счастье не стоит того, чтобы заключить мир с врагом. А Леха стоял и переводил взгляд то на меня, то на него. Остальные словно размылись они стояли, не шевелясь, и молчали. Леха уже не плакал, он опустил бутылку и сказал, чтобы Чудик убирался и оставил нас в покое. Но Чудик так не захотел. Он засмеялся... А потом я ничего не помню... Мне потом Алексей сквозь зубы обо всем рассказывал. Мы видно совсем пьяные были. Нет, я не буду рассказывать.
      Я отодвинул кружку... ничего нового. Это уже было. Влада...
      - Ты просто трахнулась на его глазах с кем-то из тех, кто там был.
      Светлана покраснела и приложилась губами к простой чашке.
      - Он тебе рассказывал? - прозвучало из чашки приглушенно.
      - Когда? Нет, конечно... Но я догадался... Кое-что подобное было уже... раньше. Это не новый трюк этого козла. - Я закурил, так как Света разрешила раньше курить на кухне. - Он тебе все рассказал, или нет?
      - Нет. Ему было противно. Он просто сказал, что я не с одним... Что там на его глазах другие девчонки тоже... Мол, там такая оргия была.
      - А с ним?
      - Нет, он не захотел смотреть и участвовать и ушел в машину.
      - Вы что прямо... на снегу?
      Она раздраженно сказала:
      - Я не помню. Может на шубах. Я, правда, не помню. Я очнулась только уже дома... у него на кровати. Он сидел рядом и смотрел в сторону.
      - А потом вы поговорили?
      - Да нет толком... Я когда узнала, а особенно почувствовала... ну там внизу... Я домой ушла. Я даже не прощалась с ним.
      - Понятно, а потом?
      - Потом я придатки лечила... - просто сказала Светлана.
      Не знаю, подействовал ли на меня ее рассказ. Наверное, да. Я не то что бы... Хотя нет, черт, что тут говорить? Я действительно по-другому посмотрел на нее. Наверное, она это поняла.
      - А он?
      - Я с ним только еще пару раз встречалась. Когда его избитого из "каскада" выкидывали, а я со своим парнем мимо проходила.
      - Ты не остановилась?
      - Нет. И не смотри так на меня. Что я должна была сделать? Поднять его и тащить к себе домой умывать и приводить в порядок? А мой парень, мол, должен был бы мне еще и помогать?
      ... Они тебе даже не помогут. Они никого не жалеют кроме себя...
      Я ухмыльнулся и сказал:
      - Пошли спать. А то уже голова начинает болеть.
      Мы пошли спать. Я настолько был загружен историей Лешки, что не то что любовью заниматься не мог, но и даже поцеловать Свету на ночь забыл.
      Я никогда не уйду. Я всегда буду жить для тебя...
      Интересно, он такие слова говорил ей? Я Владе говорил. Он, наверное, тоже. Этот ублюдок бьет только в самое больное место. Он ударил по моей Владе. Леху он лишил Светы. А Стас? Нет, это не его больное место. Он, наверное, так специально себя ведет со своими женщинами, чтобы случись, что не так обидно и больно было. Но ведь у него тоже есть слабина. И я ее помню. Надо проверить бил ли туда манекен. Если да то тогда будет легче уговорить Стасика вспомнить все. А вот если нет... Если нет, то Стасик заключил сделку, а, следовательно, он уже не друг. И значит, совершенно зря я к нему ходил. Даже плохо, то, что я к нему ходил...
  
   Глава четвертая.
  
      Утром я встал раньше Светы и тихо свалил, пока она не проснулась. На машине до Ангара я добрался за пятнадцать минут. Ангар стоял. И над ним развевался Веселый Роджер. Нет не мой. Мой был нарисован белой нитроэмалью через трафарет, а этот... даже отсюда видно, что он шитой.
      Дверь в Ангар была приоткрыта и я вошел внутрь. Сначала я подумал, что никого здесь нет, а открытая дверь просто оплошность. Да в наши времена здесь собиралось, наверное, мотоциклов пять не больше, а теперь вон только разобранных штук пять. И в стойке стоит пяток. Круто, клуб растет.
      С балкона, который мы сооружали втроем, послышался шум. И вот на лестнице, не той шаткой что мы прислоняли что бы забраться в свои спальники, а крепкой с перилами и ступенями обшитыми кусками ковра появилась фигура. Точнее фигурка. Девушка в расстегнутой "косухе" под которой темнела футболка с веселой зеленой надписью "Canabis for young", короткой стрижкой, заспанным симпатичным личиком, и черными брючками в обтяжку медленно спускалась, не понимая, кто я такой и что со мной делать.
      - Здравствуйте. - Сказал не понимая, почему это я начал разговор на "вы".
      - Привет. А вы кто?
      Я почесал затылок и сказал замешкавшись.
      - Я Ваня. Меня еще тут некоторые Роджем кличут.
      - Родж? Ой, а я про вас слышала! Вы же вместе со Стасом этот клуб строили.
      - Да. Со Стасом и Алексеем.
      При упоминании Лехи девушка поморщилась и ладошками провела по лицу, просыпаясь.
      - А меня Викой зовут. Проходите. Сейчас еще рано. Все подъедут только ближе к вечеру. А вот Стас не знаю, подъедет ли. Я могу ему позвонить... мы же сюда телефон провели недавно.
      Я спохватился:
      - Нет не надо. Я так... посмотреть что здесь новенького, а что осталось как прежде.
      - Так давайте я покажу.
      - Покажи. И... Давай на "ты".
      - Давай. - Девушка сонно улыбнулась и махнула рукой, приглашая меня за ней.
      Под балконом мы еще тогда, давно, сделали помещение. Тогда мы не нашли ему настоящего применения и сначала, кажется, соорудили спортзал с одной самодельной штангой и парою гантель, потом мы притащили туда со свалки диван, стол, и холодильник. Электричество было с самого начала. И стало у нас на одно место встреч с подругами больше. Помню, мы в очередь записывались... смешно. Потом мы украсили стены пенопластовыми панелями пастельного цвета, и стало вообще уютно. Появился шкаф из Лехиной квартиры. Его родители купили новую "стенку", а старую собирались выкидывать. Но мы же не дадим добру пропасть. Как же мы корячились таская его, разбирая и собирая заново уже внутри помещения...
      Не было ничего этого больше. Стоял вполне приличный бар на нем телевизор четырнадцати дюймов в диагонали. Три столика пластмассовых и таких же стульев с десятка два стоящих пирамидой сбоку от грандиозного траходрома застланного клетчатым пледом. Ковер на полу. А на стене... На стене было то, ради чего я сюда пришел, и многое другое... Противно.
      Девушка была несколько удивлена, что я быстро попрощавшись покинул нами созданный клуб. Выходя, я заметил, что с балкона на меня смотрит еще чья-то сонная физиономия.
      "Москвич" завелся и, пыхнув, пошел с места. Я даже забыл ручник отпустить.
      Вот гад! Сволочь. Понятно, почему он так хочет не вспоминать обо всем, что с нами произошло. Продался гаденыш. Интересно за что? Наверное, за хорошую жизнь. Хотя, что такое хорошая жизнь? Гад, гад, гад... Еще и смеялся надо мной...
      Значит я один. И враг знает обо мне больше чем я о нем или о его собаках. Пардон, помощниках. Он же так их называл?
      ... Он мне помогает. Может, и ты станешь моим помощником?..
      Нет уж, я знаю, зачем вернулся. Я мог уже давно продаться. Я отказался тогда и сейчас я тоже не смогу принять предложение. Я пришел убить эту тварь. И я ее убью... Или сам подохну здесь...
      Задумавшись, я чуть не сбил собаку, которая, безумно свесив язык и виляя хвостом, переходила дорогу. Резко затормозив, я пропустил это безбашенное создание и поехал дальше.
      Надо начинать. Надо уже что-то предпринимать. Надо готовиться к схватке. Они дают мне время? Прекрасно, надо этим пользоваться. Надо настраивать себя и готовить оружие. А его еще надо найти. Надо еще многое, что найти. Надо найти его помощников. Сознательных помощников. Не тех, которых он просто использует, а тех, кто хотя бы знают, где его самого искать. Стоп. Стоп, стоп, стоп... Меня же в "уют" приглашали? Точно. Теперь, пожалуй, пора и заехать туда. Надо узнать, кто же это такой уважительный, что собрался меня ждать каждый вечер. Может он? Нет, это не может быть Уродец. Он бы так просто не сказал, где его логово.
      Значит, решено: сегодня в "Уют". Надо к Свете заехать. Пригласить со мной. Я ее же так бросил дома... стыдно.
      Только вот не оказалось ее дома. Никого дома не оказалось. Я потоптался на крыльце минут пять и успел замерзнуть и промокнуть. Мерзкая погода. Ненавижу это время года.
      Василия тоже не было дома, он работал. Я прошел мимо его жены к себе в комнату и стал готовиться к вечернему моциону. Точнее сначала я лежал на кровати и настраивал себя, что все что произойдет... что это неизбежно и что надо смирится с предстоящим. Надо собраться и начинать искать этого серого недочеловека. Я лежал с закрытыми глазами и вспоминал все наши встречи с ним. Вспоминал его повадки и манеру говорить. С содроганиями я вспоминал об ужасе, который испытывал всегда рядом с ним. То ли я слишком перевспоминал толи еще, что, но я явственно почувствовал его запах в комнате. Запах пластика. Мне даже почудился скрип его суставов...
      Резко открыв глаза, я вытянул перед собою нож, которым игрался для придания себе уверенности, пока погружался в страшные воспоминания. Не думая, я прочертил сверкающую дугу в том месте, где он как мне показалось, стоял и улыбался, глядя на мое озабоченное лицо.
      Естественно ничего и никого в комнате не было. Я осторожно вытер мгновенно выступившую испарину со лба ладонью и лег снова. Запах не пропал. Мне показалось, что именно вот в этот момент он лежит под решеткой моей кровати и тянет свои негнущиеся пальцы к моей беззащитной спине.
   Я не мог больше лежать! Вскочил и отпрыгнул к стене. Держа перед собой нож двумя руками, я смотрел под кровать и не мог понять, куда же он подевался. Я приблизился к, как я знал, пустому шкафу и распахнул дверцы... Держась за перекладину для вешалок, он стоял там и смотрел на меня своими глазами без зрачков и улыбался мне.
      Я побледнел и еле сдержал вскрик. В зеркале на дверце, уголком зрения, я увидел свои полные ужаса глаза и белое как мел лицо, и отпрянул, задев бедром стол. Неуклюже упал и чуть не поранился о собственный нож. Перевернувшись на спину, я снова выставил его перед собой и посмотрел в шкаф. Там никого не было. Исчез и запах. Совсем.
      Проклиная собственный разум и решив что это очередной его фортель я перевел немного дух. Поднимаясь, я ощутил острую боль в бедре и невольно ей усмехнулся. Я убью сам себя раньше, чем доберусь до Манекена.
      ... Я никогда тебя не выпущу...
      А я никуда и не собираюсь без твоей пластмассовой безволосой задницы - чуть я не сказал своему воспоминанию. Оно заткнулось. Я опять невольно улыбнулся.
      Он боялся карт!
      ... давай сюда карты! Давай...
      Я не понимал, почему, но он их боялся. Он сбежал от нас, когда из кармана Стаса выпала колода "Таро". Он ее раздобыл у своей сестры, чтобы нам показать в клубе. А может и попытаться в них сыграть. Рассыпавшись карты, так напугали нашего врага, что он просто исчез на наших глазах. А мы, еще стоя в шоковом состоянии, не могли понять, что его заставило сбежать. Стас первым, опомнившись, стал собирать карты в стопку, а Леха бессмысленно смотря на него, вдруг сказал:
      - Карты. Они как-то его напугали.
      Мы еще слабо ворочающимися мозгами переварили им сказанное и усомнились. Но потом... потом именно эта колода позволила нам свести бойню вничью.
      Значит, мне нужны карты. Желательно те, сестры Стаса. Идея безнадежная, решил я. Мне теперь со Стасом вообще нельзя встречаться. Значит надо купить такую же.
      Эта идея настолько меня заполнила, что я без промедления выскочил на улицу и поехал по магазинам. Я скитался по улицам на своем аллигаторе почти до восьми. Казалось я объездил все возможные магазины в городе. Я не пропускал даже продуктовые. Нигде... Нигде я не нашел элементарной вещи. Гадальных карт "Таро". Я под конец окончательно уверился, что это его рук дело.
   Что делать? Не знаю...
      Я остановился на повороте возле стадиона и задумался. Мои размышления прервала открывшаяся дверь и севшая в машину Светлана.
      - Опа! - изумился я. - Ты откуда?
      Она закурила и сказала:
      - Все-таки, ты сволочь... - сказала она, на меня не смотря.
      - Что случилось?
      - Что случилось? Что случилось? - она была близка к истерике - Я проснулась, а тебя нет. Я перепугалась, думала, что ты поехал уже...
      - Куда?
      Она посмотрела на меня и, выпустив дым, сказала:
      - К нему! - Я думала что больше тебя не увижу. - Я так испугалась. Я вот сейчас от знакомого иду, мы с ним на машине целый день тебя искали.
      Я улыбнулся и обняв девушку прижал ее к себе.
      - Извини. Я просто тебя не хотел будить. Кстати я очень быстро вернулся. А тебя уже не было, ну, я домой и поехал...
      - Не было тебя у Васи. Ни тебя ни машины.
      - Я там тоже не задержался. Сразу почти по магазинам поехал.
      - Зачем?
      Я даже растерялся... Как объяснить, что я искал весь день карты?
      - За картами.
      - Зачем? - Не поняла она.
      - За картами. - Повторил я.
      - А где ты потом был? Не подумай, что я что-то имею...
      - Не подумаю... Я вот только успокоился. И то, потому что почти все магазины уже закрыты.
      - Ты до сих пор их искал? - Изумилась она.
      - Ага.
      Казалось, она возмущена:
      - Да они в любом магазине лежат по десятке за калоду!
      - Мне не эти были нужны. - Сказал я.
      - А какие? Пластиковые?
      - Нет. Хотя плевать, на чем они нарисованы. Мне нужны были не просты карты... Мне нужна была... да к черту... мне еще и сейчас нужна колода "Таро".
      Она наморщила лобик:
      - Чего колода?
      - "Таро"... это специальные карты гадальные.
      - Ты что гадать собирался?
      - Нет, но...
      - Если погадать, я тебя к бабе Рите отведу. Она тебе погадает.
      - Мне не надо гадать... Мне нужна колода "Таро". - сказал я как можно мягче. - Просто колода карт "Таро". С верхними и нижними арканами. И ничего больше. Я не гадать их беру.
      Света посмотрела на меня чуть удивленно и сказала:
      - Честно? Я таких вообще не знаю. Я даже руны видела, а вот твоих "Таро" нет.
      Я пожал плечами и сказал:
      - По каким-то причинам их у вас в городе нет. Вернее есть, но у кого-то на руках. Купить их у вас невозможно.
      Света обиделась:
      - У нас? У нас ты говоришь? А это разве не твой родной город?
      Я приобнял девушку и извинился:
      - Конечно это мой родной город. Я просто... просто отвык от него. От людей, которые в нем... знакомых и не очень. Они стали во многом мне менее понятны. Но это не важно.
      Мы посидели, куря в салоне не открывая окон и вдруг, я не знаю, что на меня нашло, предложил:
      - А поехали в Обнинск?
      - Куда? Ты чего? Сейчас что ли? - Возмущенно-изумленно спросила она. Пригляделась к моим глазам и добавила: - Ты сумасшедший. Там же на дороге ни черта сейчас не видно. Да и погода видишь какая? Далеко ведь!
      - Ничего. - Сказал я - Понимаешь мне именно сегодня надо достать колоду.
      - Вот тебе приспичило.
      - Ага. - согласился я. - А когда вернемся поедем в "уют". Мне сказали, что там мне будут рады.
      - Мы же совсем ночью вернемся! - Сказала Света.
      - Ну и что? До скольки работает этот бар?
      - До последнего клиента. Во вторник их не так много. Можем нечаянно приехать к закрытым дверям.
      - Плевать. Светуль, ну поехали со мной. Мне одному скучно будет туда обратно ползти...
      Короче говоря, я ее уговорил.
      Дорога действительно была убогая: неосвещенная, со своими обычными частыми заворотами, со спусками и подъемами. Она блестела лужами в свете моих фар и на деревьях плясали отражения. Я частенько не замечал обочины справа от меня, так мокрый асфальт сливался с мокрой землей. Может, кто, что и находит в ночной езде, я не сторонник ее. Поэтому я ехал медленно и не торопясь. Света справедливо заметила, что при такой скорости мы в Обнинске часа через три будем только. Но, не смотря на ее замечание топить газ в пол я не стал, а продолжал ехать с той же скоростью о чем-то рассказывая ей. Она открыла окно и курила, выдыхая струю в шумящий за стеклом воздух. Слушала она меня внимательно, и я был рад, что ей хоть не скучно в дороге. Музыку мы включили тихо, чтобы мне не надо было надрывать горло.
   Где-то через двадцать километров я увидел огни заправки и решил залить бак. Все-таки целый день катался.
      Зарулив на освещенную площадку и подогнав впритык к колонке, я вылез и вставил "пистолет" в наливное отверстие. Пошел, оплатил и еще долго стоял, ожидая, когда мне вольется тридцать литров. Закрыв крышку и повесив "пистолет" в скобу, я огляделся уже садясь в машину и увидел чуть дальше по трассе светящиеся огни какого-то заведения. Подумав что это бар, я уже выехав с заправки и хотел проехать дальше, но случайно заметил вывеску: "Свежие газеты и журналы, необходимые товары в дорогу, МАСЛА И АВТОЗАПЧАСТИ. КРУГЛОСУТОЧНО". Мило, подумал я и остановился на обочине рядом с магазинчиком.
      - Ты чего? - Спросила, обеспокоено Света и посмотрела за окно. - Хочешь зайти?
      Я кивнул.
      - Я с тобой. А то у меня, честно говоря, уже все затекло. А вроде так мало проехали.
      Мы вышли из машины и, осторожно ступая по раскисшей обочине, направились к магазину. У двери мы отряхнули о железную решетку обувь и зашли внутрь.
   Магазин представлял собой собственно два независимых отдела, автомобильный и газетный, в каждом из которых сидело по пожилому продавцу. Плюс к ним у входа в подсобное помещение сидел охранник и решал какой-то невероятной площади кроссворд. При нашем появлении он приподнял голову и осмотрел нас. Видно мы прошли фэйс-контроль раз он снова грызя кончик карандаша углубился в газету. А мы направились к старичку в вязаной жилетке, одетой поверх фланелевой рубашки сидящему на стуле и премило что-то почитывающему в отделе прессы.
      - Добрый вечер.
      Старичок по-доброму улыбнулся, отрываясь от чтива, и посмотрел на нас.
      - Добрый, молодые люди... Что-то желаете?
      Я огляделся и увидел. Прямо на прилавке под стеклом в одном ряду с обычными игральными картами лежали они...
      ...Это карты моей сестры...
      Они лежали и смотрели на меня картой высшей арканы "Сила" изображенной на обложке упаковки. Я усмехнулся и сказал Светлане:
      - А вот и они...
      - Что? Где? Вот это? - Светлана склонилась к прилавку и рассматривала обложку. - А сколько их там?
      - Все. - Ответил я за продавца и сказал старичку: - Мне пару колод "Таро".
      Старик посмотрел на Светлану и на прилавок и грустно вздохнув, сказал:
      - Вы знаете молодой человек эта колода последняя.
      - Вообще больше нет?
      - Нет, молодой человек. Их привезли-то всего ничего и мы все распродали. Люди хотят знать свою судьбу.
      - Может, поищете? Или точно нет? Давайте тогда эту последнюю. Обидно. Я сегодня все Кондрово излазил так и не нашел их, а вот у вас нашел но только одну.
      - А у меня именно ребята из Кондрого разом купили почти девять колод.
      Я вам так скажу. Ощущения пробирающего по коже волны жара далеко не самое приятное, что я испытывал в своей жизни.
      - Когда... - спросил я вдруг осипшим голосом. И тут же, прочистив горло, повторил вопрос: - Когда? Когда вы им продали.
      Наверное, на моем лице отобразилось насколько это важно для меня, потому что продавец, перестав улыбаться сказал:
      - Давно уже. Месяц так точно прошел. А что? Вы будете брать?
      Я спохватился и достал бумажник. Выудив из него полтинник, я положил деньги в пластмассовую тарелочку и, взяв колоду на которой еще висел ценник "тридцать четыре рубля", я потянул Светлану на выход.
      - А сдачу молодой человек? - озабоченно громко позвал меня продавец.
      Я отмахнулся и, сказав "спасибо", вышел на улицу, почти волоча за собой несопротивляющуюся Светлану.
      - Ты чего? - спросила она, поправляя рукав куртки, когда я ее отпустил.
      - Ничего... - ответил я, судорожно ища валидол в кармане. Нашел. Таблетку под язык и дышать. Заставлять себя дышать.
      - Тебе плохо? - испуганно спросила Светлана и заглянула мне в глаза.
      Плохо ли мне? Не знаю. Девять колод! Девять человек знают о маленькой тайне большого чудовища. Они не скупили все. Они купили конкретно девять колод. По колоде на каждого. Защитная колода от монстра. Оберег. Языческий символ власти над будущим. Ложной власти над, наверное, ложным будущим. Пластиковые карты против пластиковой вечно улыбающейся головы. Помоги мне боже, отыскать этих ребят раньше чем они решаться на то чтобы сделать МОЮ работу. Помогите мне все святые уберечь их от ужаса такой же бойни что прошли мы втроем.
      ... Я никогда тебя не выпущу...
      Помоги мне, боже...
      Очнулся я сидящим на полу того самого магазина, где и купил карты. Надо мной склонилось зареванное лицо Светланы и озабоченное лицо продавца. Они мне что-то говорили, но я слышал их как сквозь беруши. Тихо-тихо. Зато кровяной паровой молот бил с таким оглушающим звуком мне в виски, что я невольно поморщился. Подошел охранник и поднес к моим губам стакан с водой. Таблетка из под языка куда-то исчезла и я спокойно выпил воду. Выпил и закашлялся. Меня легонько постучали по спине и спросили, как я себя чувствую. Я кивнул, мол, еще себя чувствую. Они поднялись и помогли подняться мне.
      Очень быстро я отошел и, попрощавшись, вместе со Светой вернулся в машину. Продавцы хлопотали, вокруг пытаясь уговорить меня задержаться пока я не приду в себя, но я только вымученно улыбнулся и сказал что со мной уже все в порядке. Света молча смотрела на меня пока я осторожно разворачивался аллигатора в три приема и только потом спросила правда ли я себя чувствую нормально. Я как можно ласковее улыбнулся и сказал что да, нормально. Она какое-то время молча ехала и, слушая музыку, думала о чем-то о своем а потом неожиданно попросила показать карты. Я, не отрываясь от дороги, подал ей колоду. Она немного неуклюже открыла ее, чуть порвав глянцевую упаковку. Включив свет над своей дверью, она стала внимательно рассматривать карты старшей арканы. Я краем глаза заметил несколько знакомых карт: "Смерть", "Богадельня", "Повешенный", "Луна". Очень нехороший расклад. Кто же это так их уложил. Прямо как для меня. Я вспомнил перевод: конец прошлой жизни, неизбежный разрыв с прошлым; поражение от непонимания, неведения; Самопожертвование ради достижения цели; и конечно желание все строить под себя.
      Судьба вмешалась внезапно и по-скотски: яма, на которой мы чуть подлетели, была маловата, чтобы нас выкинуть в кювет, но достаточной, чтобы Светлана упустила колоду из рук. Лепестки карт зашелестели, разлетаясь по коврику под ногами девушки. Они все упали рубашкой вверх. Все, кроме... девятки мечей. Два мальчика стояли на вершине башни держа в руках клинки и готовясь к бою, снизу была банальнейшая надпись "NINE", "Девять". Для знающих это трагедия. Без сочетаний это карта неизбежной смерти. А сочетаний не было. Остальные даже те карты, что просмотрела Светлана, лежали рубашками вверх.
      Я остановился и ждал, пока Светлана с виноватым видом соберет рассыпанную колоду. Она посмотрела на меня с немым вопросом, а я... А я? А я через силу улыбнулся, глядя, как она крутит в руке последнюю поднятую карту: Девятку мечей.
      - Все нормально... - сказал я и посмотрел вперед. Там на пределе видимости кто-то переходил шаркающей походкой дорогу. Я переключил скорость и рванул с места, если конечно на "москвиче" можно "рвать". Только поравнявшись с переходящим дорогу, я понял, что это вовсе не мой враг, а так... непонятно почему затянувший с переселением в город бомж. Я остановился и смотрел, как мужик сгорбленно спускается с дороги и углубляется в лес, где я заметил отсветы костра на кронах сосен.
      - Странный мужик. - Сказала Светлана тоже наблюдающая за бомжом.
      Я ничего не сказал, а просто поехал, так же не торопясь и молча.
      В городе мы прямиком направились в "Уют".
      В этот час, не смотря на то, что был вторник, бар был не просто заполнен. В нем продохнуть негде было. Он был битком набит девушками и отрывающимися парнями. Шум и веселье гремели вокруг нас, не давая услышать даже самих себя. Но музыка стихла и в паузе между песнями, я услышал:
      - ...Ваня, Ванечка, Ванюша...
      Это не правда. Этого не может быть. Это не она. Она бы меня не узнала. Она...
      Влада стояла передо мной такая же соблазнительная, как и тогда... когда я первый раз с ней танцевал. Я вздрогнул всем телом, когда она протянула руку и погладила меня по заросшему подбородку.
      Светлана видно все поняла, поэтому стояла тихо и только сильнее прижимала мой локоть к своей груди.
      - Потанцуем? - голосок был игривым, как и раньше. Ничего не изменилось. Кроме того... Кроме того, что она умерла. "Утонула в Шане". Я с утопленниками не танцую. Правда, я с ними теперь имею свойство говорить, но это мелочи.
      - Нас ждут, Влад... Мы по делам.
      Она посмотрела на зажавшуюся Свету и просто сказала:
      - Ну, ладно. Но потом, после... ты же со мной потанцуешь? Свет, ты же против не будешь?
      Наверное, она кивнула. Ответа я не расслышал, потому что ударила музыка, но по тому как Влада отошла, я понял что нам дали время решить одни проблемы, чтобы потом решить другие. Интересно, а Влада это проблема?
      Ну и куда дальше? Как куда? К бармену! Уж они-то все на свете знают. Все и про всех. Подходя к очереди возле стойки я гадал, узнает тот меня по приметам или нет. Или мне придется объяснять непонимающему взгляду, что я Ваня-дурачок и у меня тут встреча назначена. Когда? Да каждый вечер. С кем? А я откуда знаю. Ну, не дурачок ли?
      - Родж? - незнакомый мне парень прокричал мне на ухо мою кличку и вопросительно посмотрел мне в глаза.
      Я кивнул и он махнул рукой чтобы мы шли за ним. Ну, мы и пошли. Он провел нас за какую-дверь и мы очутились на лестнице, ведущей на второй, недавно построенный этаж. Здесь было тише и парень сказал:
      - Наверх идите там вас ждут. Блин, я тебя еле узнал. Ты меня не помнишь?
      Я отрицательно мотнул головой. Паренек усмехнулся и сказал:
      - Я учился с тобой в школе только на два класса младше. А позже мы с тобой на рыбалку ездили. Помнишь, это когда еще с нами эта толпа с КБК была?
      Я чуть вспомнил, о чем именно он говорит, но его самого никак вспомнить не мог. Виновато пожав плечами, я все равно помотал головой. Парень улыбнулся и махнул рукой, мол, пустяки. Пустяки, так, пустяки. Я поднялся со Светой наверх и очутился в бильярдном зале. Этого тут никогда при мне не было. Да что там... при мне не было и второго этажа.
   В прокуренном, задымленном помещении было не более десяти человек. Здесь был свой собственный бар и мы направились именно к нему. Бармен при виде нас наморщил лоб, что-то мучительно вспоминая, а потом обрадовано показал куда-то за наши спины. Я повернулся и увидел, что в дальнем конце зала расположилась на диванах перед низкими столиками уютная компания молодых людей. И девушек, и парней. Никого старше меня как я понял. Это что именно туда меня и приглашали? Я удивленно посмотрел на бармена и тот на мой невысказанный вопрос только несколько раз кивнул. Я пожал плечами и со Светланой под руку прошел к диванам.
      Я дожил до того счастливого момента, когда меня узнают совершенно незнакомые люди. Весело было наблюдать как молодые поднимались и, представляясь, пожимали мне руку. Я просто был в трансе. Я ничего не понимал. Да откуда они меня все знают? Нам предложили присесть на быстро освободившиеся места и попросили подождать. Пока мы ждали непонятно чего, нам принесли высокие бокалы с коктейлями. Мне насколько я понял, сделали простую смесь сока и водки, а вот Светлане что-то связанное со сложным сочетанием кампари и нескольких сортов вин. Я попробовал коктейль из ее трубочки и мне понравилось. Пока мы пили наши коктейли, молодые люди довольно часто сменялись за столами. Это значит или они очень хорошо играли или наоборот все кроме нескольких вообще играть не умели. Мне хотелось подняться и подойти к столам, но, решив, что лучше благоразумно подождать, я остался на месте. Светлана вникла в суть разговора за столом и принимала активное участие в нем. Я наоборот никак не мог въехать, о чем они там трепятся. Но тут, прямо передо мной, на стол плюхнулась колода игральных карт и чей-то грубый голос из-за плеча поинтересовался:
      - Сыграем?
      Голос этот привлек внимание сидящих за столом и те начали, улыбаясь, кивать приветствуя обратившегося ко мне. Я медленно повернулся.
      Так и есть. Один из помощников Чудика. Я поднялся и, поправляя рубашку, проверил пистолет невидимый под курткой. На месте. Я сомневался что "Reck" мне поможет, но его наличие помогало мне чисто психологически. Словно видя меня насквозь, этот тип улыбнулся такой похожей на его хозяина улыбкой.
      - Сыграем? - повторил он свой вопрос.
      Я почесал затылок и поинтересовался:
      - Ставка?
      - Выходной билет отсюда. - Честно ответил мне оппонент. - Выходной билет для тебя и Светули.
      Светуля, как он ее назвал, даже не смотрела на нас, снова увлекшись разговором.
      - Он в ней?
      - Нет, еще, но если ты пожелаешь...
      - Нет. Пошли.
      Я, поцеловав Свету в лоб, сказал, что сейчас вернусь. Девушка озабоченно посмотрела на меня и моего спутника, и кивнула.
      Комната куда мы зашли, никогда не была игровой. Единственное что в ней было это низенький столик и два кресла. Комната отдыха персонала, помню, я подумал тогда. После приглашающего жеста я присел в мягкое кресло и попытался устроиться на его краешке чтобы быть ближе к столу. Противник сел напротив и расслабленно стал тасовать карты. Тасовал он их долго. Очень долго. Проверял мои нервы на прочность, наверное. Но нервы у меня совсем никакие и я, не выдержав, спросил:
      - Во что?
      Даже голос похож:
      - А во что можно сыграть с Ваней? Наверное в "дурака".
      - Можно в бридж, преферанс. - И уже совсем издеваясь я добавил: - А можем просто пасьянсы пораскладывать. На нашу общую судьбу...
      Он юмор понял и, усмехнувшись, начал сдавать. В "дурака".
      - Ставка выход для одного.
      - Для двоих.
      - Для одного. Не волнуйся если бы мы хотели чтобы ты не вышел, то ты бы и без этого дурацкого "дурака" не вышел - он сам усмехнулся тому что сказал. - Так что ставка выход для одного.
      Мне не понравилась его щедрость. Но карты сданы. У меня "шесть" и я хожу...
      Я выиграл две партии подряд. Не волнуясь и не напрягая памяти. Просто взял и выиграл. Они наверное думали что я изнервничаюсь, изведусь мыслью о том как бы не проиграть, ан нет... не дождетесь.
      - Что ж... дурак в "дураке" знает толк. - Со своей ухмылкой изрек противник откидываясь в кресле и смотря на мою реакцию.
      Я тоже откинулся и перевел дух.
      - Зачем ты приехал?
      Эк он сразу быка за рога.
      - За ним...
      - Он уже не тот, кто был раньше.
      - И я не тот. Я стал... я тоже стал другим.
      Он посмотрел на меня и сказал со вздохом:
      - Меня зовут Артур.
      - Мне все равно как тебя зовут. - Ответил я пытаясь подражать их улыбке.
      - Верю и сразу... Но вот в чем беда. Он, правда, стал другим. Он не даст тебе довести намеченное до конца.
      Я вспомнил карты: "Смерть", "Богадельня", "Повешенный", "Луна". И, конечно, "девятка мечей".
      - Мне плевать.
      - А вот в это не верю. Иначе бы ты не приехал. - улыбался Артур.
      Я задумался. Вернее сделал вид что задумался.
      - Я не уеду, если ты хочешь мне это предложить. Я хочу оторвать его пластиковую башку и я это сделаю.
      - Нет, ты этого не сделаешь. МЫ будем его защищать до последнего. Он слишком много сделал для нас... для города.
      Я сжал подлокотники пальцами и посмотрел на свои побелевшие костяшки. Надо готовиться к прыжку. Плевать, что он обещал мне выход. Надо готовиться прыгнуть и бежать.
      - Мне кажется ты готовишься совершить очередную глупость. - Сказал Артур тоже посмотрев на мои руки. - Оставь это. Я бы может тебя и не выпустил, но Он хочет, чтобы ты вышел отсюда после нашего разговора. Чем бы разговор не закончился.
      - Чем бы не закончился? - удивился я.
      - Да. Именно так. - Артур поднялся и, обойдя кресло, встал и облокотился на спинку. - Все вот это... дал нам он. - Он выразительно показал вокруг. - Он берет никчемных детей и делает из них людей. Именно людей. Он дает нам возможность жить по-людски. Единственное, что он от нас требует это изредка выполнять его поручения. Или не обращать внимания на некоторые провалы в памяти. Это мелочь по сравнению с удовольствием всей остальной жизни. Все что хочешь. Все что пожелаешь. Деньги, женщины? Их у тебя будет в избытке. Ах, прости, я забыл, что ты не очень-то в них нуждаешься. Слава? Тебе нравится, что тебя все узнают в этом городе? А хочешь, тебя будет узнавать весь мир? Просто привези к нам в город любого продюсера из своей Москвы и он, хозяин, все сделает. Ты станешь знаменитым актером. Тебе будут предлагать лучшие роли. Привез бы ты президента, и он бы назначил тебя своим приемником.
      - А если бы привел бога? Он бы меня назначил папой римским? - Спросил я вскидывая брови.
      - Нет, наверное... - усмехнулся Артур. - Вот привези ты с десяток кардиналов, может быть и да... А уж коли бога привел, то надо требовать как минимум права и возможности демиурга.
      Не знаю, что его рассмешило, но он громко захохотал и, утирая слезы сел обратно в кресло. А потом нажал на кнопку под плоскостью стола.
      Мгновенно! Мгновенно дверь распахнулась и в комнатку вошла девушка. Миниатюрная, в белой юбочке чуть выше колена в белой блузке, в бежевых туфельках-лодочках с подносом в руках заставленном бутылками и тарелочками с закуской. Она поставила поднос на стол, ловко переставила все с него и уже собиралась уйти, улыбнувшись нам на прощание, но ее остановил Артур.
      - Аля, девочка, вот это тот самый Роджер. По-моему ты ему понравилась...
      Я удивленно посмотрел на Артура, а потом на Алю.
      Мать, мать, мать... Да, что они тут устроили!? Девушка, не торопясь, поставила поднос на столик и, улыбаясь мне начала расстегивать блузку.
      - Останови это. - Сказал я Артуру.
      Тот легко махнул пальцами и девушка, подхватив поднос, выпорхнула из комнаты.
      - Видел?
      - Видел... - угрюмо сказал я.
      - Нравится?
      - Нет. - Категорично заявил я наблюдая как Артур разливает по стаканам темную жидкость из кубической бутылки. - Пошло... и противно. Будто они ваши рабы.
      - Тебе не понравилось? Что ж... на вкус и цвет, как говориться... На попробуй. Это виски.
      Я попробовал. Самогон. Натуральный. Аж передернуло.
      - Видишь это тебе тоже не понравилось. А ведь есть люди, которые только это и чтят. Не пиво и водку, а именно виски. - Нравоучительный тон Артура начинал выводить меня их себя. - Так и с нами. К тем, кому не понравится он же не пристает? Он предлагает тебе только то, что ты хочешь. Причем это для него в равной степени легко, что сделать человека мэром, что сделать человека просто самым богатым в нашем городе. Вот и Стасик твой...
      Он многозначительно замолчал и посмотрел на меня.
      - Что Стасик? - спросил я.
      Артур тоже выпил виски и, закусив кусочком вяленого мяса, продолжил:
      - Он же тоже выразил свое желание. Получил и решил забыть напрочь о нем и о вас. Ну не может же он мстить своему благодетелю. Может у тебя тоже есть мечта?
      Я задумался. Есть ли у меня мечта? Не знаю. Скорее нет, чем да. Раньше, помню, я мечтал о чем-то, но сейчас нет. Так... что-то сиюминутное и ничего не значащие желания. Давно ли это у меня? Да. Уже года три. Я когда в Москву приехал так и перестал мечтать. Стал работать и думать только о работе. Только утром пугая очередную свою подругу стонами, я мечтал... да я мечтал... что бы мне перестали сниться кошмары, в которых я убегаю по тропинкам или коридорам от него.
      - Есть. - Сказал я. - увидеть как его пластмасса растекается в топке.
      Артур усмехнулся:
      - Да ты садист. Он же разумный. Как же можно так убивать разум? Неужели ты забыл, как вы с Алексеем обсуждали, что самое святое это разум. А помнишь, как ты хвастался вычитанной где-то фразой, что если бог кого-то хочет наказать, то он лишает его мозгов.
      Они даже это знают? Вот ведь гады. И кто это им сказал? Стас? Нет, он не знал об этом. Неужели сам Алексей? Не может быть!
      На моем лице всегда все написано...
      - Не ломай себе голову. Алексей тоже принял его предложение. Леша тоже пожелал и он узнал все, что было в его голове.
      Я неожиданно для себя охрип и таким вот голосом спросил:
      - Что он пожелал?
      Артуру понравилась моя реакция. Он даже позволил себе растянуть губы в довольной улыбке:
      - Всего лишь умереть. Всего лишь... Он исполнил его желание. Быстро и без боли. Наверное, Алексей до сих пор благодарит его на небе. Или в аду? Как ты думаешь?
      Я был поражен. Я был обездвижен таким заявлением. Я в своем смятении даже вопрос не расслышал и не стал на него отвечать. Смерти. Смерти? Он искал Смерти? От этого вечного не прекращающегося ночного кошмара. А может и я ее ищу? Может мне тоже пожелать. Я освобожусь. Я стану свободным. Без памяти и страха. Темнота. Теплая обволакивающая темнота. Сон. Чистый и темный сон. Сон до скончания веков. Без осознования себя. Без эмоций и проблем. Без боли. Без боли... Последний нырок в постель, чтобы уже никогда не проснуться. Было бы классно уснуть в последний раз обнимая Свету. Или Владу?
      Мысли о Владе привели меня к мыслям о моем последнем дне в этом городе. Тогда... три года назад. Я согласен на смерть, решил я, но только после того как вырву его пластиковое сердце, или что там у него вместо сердца. Такое (!) можно простить, имея именно пластиковое или каменное сердце, но уж никак не живое и вечно требующее валидола.
   Я мотнул головой и увидел вместо Артура напротив меня Манекен. Он улыбался, повергая меня в оцепенение и шок. Я, борясь с собственными мускулами, что скрутились от страха и не желали подчиняться, потянулся к поясу и вынул пистолет. Вынул и направил его в голову Существу. Пальцы парализовало. Я никак не мог согнуть указательный палец, уже, неведомо каким образом, оказавшийся в скобе. Слезы застилали мне глаза и я практически не видел врага. Зато очень хорошо расслышал голос Артура:
      - Не надо. Толку то...
      Я сморгнул и снова увидел перед собой лицо помощника Чудика. Я еле сдержался, чтобы не нажать вновь ставшим послушным пальцем на курок. Убрал пистолет. Протер лицо рукавом и сам, налив себе виски, залпом выпил.
      - Ты совсем плох. - Заметил Артур.
      Я, не хорохорясь, просто кивнул, боясь вдохнуть воздух обожженной алкоголем глоткой. Тот якобы сочувственно покачал головой и сказал:
      - Бросай ты эти глупости. Что было, то прошло. Вот я, к примеру, простил тебе своего друга. Что? Петрушу... Да он моим другом был. Я с ним вырос вместе. А ты его так вот взял и того... Да и остальных тоже жалко.
      - Олега тоже жалко. - Заметил я. - Он хорошим парнем был.
      - Я и говорю остальных тоже жалко. - Артур сделал скорбное лицо и спросил: - Скольких ты готов убить, чтобы дойти до него? Десять? Сто человек? Боюсь, тебе придется перебить весь город. Теперь от него многое что зависит. Точнее многие. Даже твоя Света. Да, да, даже она... Ее ты тоже готов убить?
      Я согнулся к столу и сказал тихим голосом:
      - Десять? Сто? Весь город? Да легко. Ради того, чтобы эта мразь больше не существовала и не отравляла землю.
      - А может просто ради того, чтобы тебе кошмары не снились? - спокойно спросил Артур, а потом пропел часть куплета дворовой песни: - Так может сразу пулю в лоб и делу крышка, ла-ла-ла? Может тебе станет легче от этого и никого не придется убивать?
      Я встал и сказал:
      - Это успеется... Привет боссу.
      Я вышел в бильярдный зал и Артур даже не пытался меня задержать для продолжения разговора.
      Свету я обнаружил грациозно склонившейся над бильярдным столом и готовящейся к удару. Я не стал пугать ее чтобы она не смазала и подождал удара. Удар. Она не смазала. Полосатый, фиолетовый, вошел в лузу от столкновения с черным и теперь трепыхался в сетке, словно живое существо.
      - Я все. - Просто сказал я давая понять что готов уйти.
      Светлана обратилась к своему партнеру по игре, и тот запротестовал:
      - Нет, нет, нет... игру надо закончить. Вы так классно играете. Первый раз вижу играющую женщину. А уж как вы держите кий...
      Я выразительно взглянул на него и тот извинился за сомнительного качества комплимент. Интеллигентный паренек попался... Света посмотрела на меня с улыбкой и сказала:
      - Я доиграю, а ты пока вниз сходи... по-моему там у тебя еще одно незаконченное дело.
      Я поджал губы и пошел вниз. Меньше всего мне хотелось после таких разговоров еще о чем-то вспоминать с Владкой на пару.
      Выйдя в шумный зал, я подошел к бару и попросил себе водки сто грамм. От запивки или закуски я отказался. Попросил пепельницу и, закурив, взял в руку стаканчик. Эх, за успех... После водки первая затяжка вообще не почувствовалась. Словно обыкновенный воздух пролетел по горлу в легкие. Еще одну тяжку и можно нормально дышать.
      - Ты чего один пьешь? - Мягкий голосок раздался справа от меня достаточно неожиданно, чтобы я стряхнул пепел мимо пепельницы.
      Повернувшись к Владе, я заставил себя посмотреть в ее глаза и пожать плечами.
      - Компанию составить?
      - Я только что из хорошей компании. - Сказал я затягиваясь.
      - Наверное, от Артурчика?
      Я вынужден был кивнуть.
      - Ну и что вы решили?
      - Ты о чем? - Наигранно удивился я.
      - Ну не просто же вы там пили? Наверное, решали что-то важное.
      Я почувствовал себя дурно в этом хаосе музыки, человеческих тел, запахов. Стараясь никого не задевать, я выбрался на улицу и отдышался. Следом за мной обнимая себя руками за плечи, в моросящую ночь вышла Влада.
      - Мы просто пили. - Соврал я. - Старые друзья. Вот решили выпить.
      - Это после смерти Петруши ты его другом стал? - С издевкой спросила Влада
      Я, давясь дымом от сигареты, кивнул:
      - Ага. Именно...
      - А... - протянула она и замолчала.
      Я не знал, что ей сказать, а она видно не решалась ни о чем спрашивать. Так мы и простояли минут пять, пока она не сказала:
      - Я замерзла, пойдем внутрь.
      Я, не смотря в ее сторону, пожал плечами и сказал:
      - Иди. Я на улице постою. Мне внутри просто дурно.
      Она, пробормотав "Ну, как хочешь..." исчезла внутри.
   На мгновение музыка стала громче, но как только дверь прикрылась я снова остался почти в тишине и один. Совсем один на слабо освещенной улице. Не помню, сколько сигарет я успел выкурить, пока из дверей не вышла изумленная Света:
      - Я думала, что как только ты закончишь сразу за мной поднимешься.
      - Я не мог себя заставить снова войти внутрь. Там так душно и мерзко. - Подумав я добавил: - Словно давит что-то.
      Она пожала плечиками совсем как Влада до этого и сказала:
      - А по-моему ничего...
      Я сдержался, чтобы не ответить грубостью. Я просто достаточно сухо спросил:
      - Ты со мной едешь или здесь остаешься?
      - С тобой, конечно. - И уже садясь в машину, она спросила: - Мы ко мне или к тебе?
      Я пожал плечами и спросил в ответ:
      - Ты хочешь, что бы я у тебя остался?
      Она без промедления с озорной улыбкой сказала:
      - Да.
      Я напомнил ей, что у меня сегодня приступ был и что от меня в таком уставшем состоянии будет мало толку в постели. Она не расстроилась, даже наоборот оживилась:
      - Хорошо. Тогда расскажешь мне, что дальше там у вас было.
      Я кивнул и уже через минут двадцать лежа с ней, в еще не успевшей нагреется постели, и, обнимая ее одной рукой, я рассказывал ей продолжение страшной сказки.
  
   Глава пятая.
     
      Леха не поддержал нашу идею бросать пить водку весной. Зато летом на следующее утро после события на ферме он, как и мы отказался от опохмелки. Мы сидели на кухне у меня дома и, попивая кефир, молчали, стараясь не смотреть друг на друга. Первым заговорил Стас:
      - Надо же такому привидеться...
      Я посмотрел на него и спросил:
      - Ты что решил, что это нам просто показалось?
      - А ты что серьезно веришь, что пластмассовые манекены могут ходить?
      Я пожал плечами и сказал:
      - До белой горячки мы пивом допиться не могли. Значит массовый гипноз?
      Стас, отхлебнув кефира, и пожевав кусочек мякоти, оторванной от батона, заметил:
      - Зачем обязательно гипноз? Просто показалось... Ну, бывает такое.
      - У меня такого не бывает. - Подал злой голос Леха.
      - У меня собственно тоже. - Поддержал его я.
      - Но ведь было? - не унимался Стас.
      - Было. - Согласились мы. - Только это был не гипноз. Это было существо, которое просто похоже на манекен.
      - Вы чего? - изумился Стас нашей непонятливости. - Ну, хотите, давайте съездим туда и гарантирую, что мы найдем Манекен там же в курятнике, где мы его и оставили. Он будет просто там валяться в кресле. А все остальное плод нашей фантазии. Поехали!
      - Без меня. - Воскликнул Леха и метнулся в туалет. Мы с кухни слышали, как его там громко тошнит.
      - Вообще-то... - заметил я. - Мы его далеко не в кресле оставили, а у стены. Он упал от моего попадания.
      - Значит, он там сейчас и лежит. - Убежденно сказал Стас.
      Я с сомнением посмотрел на опустевшую кружку с испачканными кефиром стенками и добавил:
      - Только он потом сам, как минимум, до выхода из курятника дошел...
      - Чушь! - Слишком громко воскликнул Стас. - Ты его видел?
      - И ты его видел. - убежденно заявил я.
      - Я видел, - нисколько не смущаясь, сказал Стасик - только какую-то тень в глубине. И больше, слышишь, больше я ничего не видел!
      Я тут мне пришла в голову идея как пробить Стасову твердолобость:
      - Что ж... Хотел съездить? Давай прокатимся.
      Он как-то сразу сник. Нет, он никуда ехать не хотел.
      - Давай, что же ты? - давил я.
      - Отстань. - Огрызнулся Стас - Видишь Лехе плохо?
      - Так, а мы с тобой вдвоем съездим, а он пусть дома побудет. Давай?
      - Мне тоже плохо. Вот полегчает, тогда...
      Я усмехнулся горько:
      - Потом поздно будет. Фиг знает куда это ... уйти успеет.
      - Манекены не ходят! - Почти завопил Стас.
      - Это ты тому объясни. - Не менее громко сказал я.
      Он опять присосался к кружке с кефиром. После туалета и ванной на кухне появился Леха и глубокомысленно заметил:
      - А кефиром блевать еще не самое худшее.
      Мы усмехнулись и поинтересовались, а чем хуже всего.
      - Корейской морковкой. - Уверенно заявил Леха - Горло жжет.
      Вот мы и смеялись, обсуждая эту тему. Только вот смех у нас был какой-то истеричный. О поездке на ферму в тот день мы речи больше не заводили. Кефир не корейская морковка, но тоже неприятно. А мой желудок при воспоминаниях готов был выплеснуться наружу.
      В тот день я очень быстро развез по домам друзей и поехал за Владой. Она была в гостях у своей сестры и попросила меня по телефону отвезти ее обратно. Я привез ее к себе на квартиру и она первым делом стала открывать форточки. Запах в комнатах... спертый набор запахов перегара, остатков пищи, блевотины и носков мог убить неподготовленного человека на месте и Влада зажимая носик, бегала между комнат открывая окна и форточки.
   Проветривание шло часа два. Мы успели посмотреть "путешествие "Единорога"". После мы даже навели порядок в квартире и я даже вымыл пол. Все было замечательно пока вновь не объявился Леха и не заявил что ему плохо. Я посмотрел на него и спросил, чего тот в больницу не идет. А он мне начал сидя на диване пространно рассуждать, что ему плохо не телесно, а душевно. Появившаяся в проеме кухни Влада с полной уверенностью заявила: Алкоголизм. Причем в запущенной форме. Мы посмеялись, а вот Влада оказалась права. Уже вечером Леха изводился как последний червяк не понимая, что с ним. Это было... словно ты как будто вынужден чего-то постоянно ждать. Причем ведь когда ожидаешь, занимаясь делом, время идет незаметно, а когда нечем заняться и все время смотришь на часы, то ожидание превращается в пытку. Вот так и мучился приблизительно Леха. Ночью Леха остался у нас дома. Он, я слышал лежа в обнимку с Владой и почти засыпая, ползал еще ой как долго. Я тогда подумал, что если он найдет мою заначку, то ее утром я просто недосчитаюсь. Я сам водку не пил за исключением дня накануне, когда у нас все тряслось почти до ночи и мы не выключали свет, даже уходя спать, но она у меня была, как говорится на пожарный случай.
      Он водку не нашел. Зато выпил весь кувшин с холодной кипяченой водой, который Влада наполняла периодически. Понятно, что утром мы пили чай - неразбавленный кипяток. Все небо сжег себе, хотя я на него и дул и давал остыть. К обеду с Лехой стало твориться вообще странное. Он как бы цепенел особенно перед телевизором. Он даже когда реклама запускалась, не переключал каналы, а с таким же "интересом" продолжал смотреть и ее. Влада даже, прикалываясь над его состоянием, помахала ладошкой перед лицом, стараясь привлечь внимание к окружающему миру вполне тусклых глаз Алексея. Он сидел в кресле и ожесточенно тер руки. Я где-то читал, что это признак наркомана, но уж никак не думал, что и алкоголика тоже. Он просто не находил себе места. Вечером он не выдержал: одолжил у меня (в который раз) сотку и убежал в ларек за водкой и пивом. Я наблюдал за этим спокойно и с пониманием. Сам слезал еще недавно. Но вот появившийся вечером у меня Стас просто чуть башку мне не оторвал. Он разве что слюной не брызгал, глядя то на меня, то на упившегося, а от того довольно и по-доброму смотрящего на мир из глубины дивана, Леху. За меня заступалась Влада, а Леха сам за себя заступался фразами типа: Ну, что вы пацаны, в самом деле... Кончайте базар, давайте выпьем.
      Стас ушел и я думал, что он надолго обиделся, но он вернулся и притащил с собой пять бутылок хорошего красного вина.
      - Вот! - почти закричал он на ухо Лехе. - Вот это можно пить! А вот это твое говно нет!
      И говно, прошу прощения, пустая бутылка из-под водки полетела в окно, по дороге чуть не задев раму. Мы с Владой проводили ее глазами и присоединились к озлобленному, но все еще дорогому мне другу. Пили мы вино долго и вдумчиво, и не смотря на потуги Лехи нам помочь, ему мы не наливали из голого принципа. Постепенно Стас успокоился и мы с ним договорились, что я больше Лехе денег давать не буду, а он будет, если что, просто приносить вина с мы будем пить его, а не ужираться водярой. Идея пришлась по вкусу даже Владе, которая вообще была против попоек у нас дома. Я говорю у нас, потому что уже год она практически жила у меня, поэтому не стоит обращать внимания, если и дальше проскользнет подобное.
      С алкоголя снимали мы Леху месяц так точно. За это время как-то притупились воспоминания о Манекене и о нашем страхе, испытанном на ферме. И незаметно мы подошли к мысли, что не плохо бы съездить на нее и правда взглянуть, а не привиделось ли все нам тогда. Страха не было. Оставался странный кураж. Да и на белую горячку мы грешили. Столько пить-то...
      Захватив с собой на случай пожарный обрезы труб, мы погрузились и поехали. Вчетвером. Влада, узнав о Манекене, прямо-таки загорелась желанием посмотреть на него. Она в отличии даже от нас, его видевших и от него убегавших, поверила в то, что он реальность, а не плод нашего воображения. А мы до последнего не верили... до последнего. И даже когда, нервничая, входили в заброшенный курятник не верили. И даже когда подошли к креслу, в котором мы его тогда нашли, тоже сомневались. Но потом сомнения исчезли.
      Сначала запах разложения ударил нам густой волной в нос. Потом мы увидели в сумраке, что кресло повернуто спинкой к входу, а не к стене как мы его в прошлый раз нашли. Когда мы обошли кресло на расстоянии несколько метров Влада не выдержав громко вскрикнула... В кресле, склонив голову на бок, сидел разлагающийся труп в каких-то обносках, а его проявившиеся кости и гниющее мясо были прямо облеплены огромными зелеными мухами. Они деловито перебирались с места на место и запускали свои хоботки в вонючее мясо давно умершего человека.
      Влада отвернулась. Я тоже. Лучше бы я не отворачивался. Я прямо таки уперся взглядом в надпись на стене:
      Вы хотели меня загнуть. Теперь загнетесь сами. Ха-ха.
      Не смотря назад, я на ощупь дотянулся до Стаса и дернул его. Он повернулся и тоже замер. Страх? Нет, это ужас. Именно ужас мы испытали, подойдя к стене с надписью и поняв, чем она сделана. А у основания стены мы нашли и миску с засохшей по стенкам бурой кровью. Наверное, именно в нее он макал свои пластмассовые негнущиеся пальцы, а потом всей кистью выводил эту ублюдскую надпись. И наверняка, это кровь того несчастного, что сидел теперь скалясь обнажившимися челюстями.
   Я помню, что крепко обнял Владу и пока мы не вышли на воздух, так и не отпустил ее. Наверное, она подумала, что это я ее пытаюсь защитить от неведомого врага. Нет, это не так. Просто пока я, как дурак, шел, вцепившись в нее мне было спокойнее. Это наверное и есть пресловутый эффект маминой юбки. Я, отцепившись от Влады, еле дошел до автомобиля и забрался внутрь. Влада тоже села. Со своего места я хорошо видел вход в курятник и как возле него согнувшись, на коленях стоял Леха, пытаясь выблевать хоть что-то. Тщетно. Мы, же так ничего и не поели перед поездкой. Над ним стоял, смотря куда-то в сторону Адамовского, Стас и что-то говорил.
   Я почувствовал тошноту и уже хотел открыть дверь и просто склонится. Думаю, Влада бы меня простила, но тошнота улеглась и я облегченно вздохнул. Справа от меня Влада с белым, как мел лицом и чуть подрагивающей нижней губой еле сдерживала слезы. Кому что...
      Ребята сели в машину и я "завелся". Ехали не торопясь по лесной дорожке с опаской вглядываясь в придорожные кусты и стараясь хоть что-то высмотреть за поворотами. Ничего, добрались нормально, если не считать истерики, закатанной Стасом. Хотя может это и не истерика вовсе. Я его спросил, считает ли он до сих пор, что нам это все привиделось или нет?
      А он посмотрел на меня безумными глазами, я видел в зеркальце, и вылил мне такой понос на голову, что до сих пор я чешу в затылке, пытаясь это переварить. Он говорил, что это все бред и паранойя. Что, скорее всего какой-то маньяк видел нас, а мы его нет. И посмотрев, что мы непонятно отчего убегаем, придумал для нас такую "веселую" шутку. А может, это из нас троих кто-то сошел с ума и все это сделал. Догадайтесь, кого он имел ввиду? Уж не себя и не изблевавшегося Леху точно. Я его послал. Он не обиделся и продолжил. Мол, он такое не исключает и сейчас он сразу направится в милицию и что всем стоит приготовиться давать показания. Я помню, при слове милиция даже не вздрогнул. Поверьте, я бывал и под следствием, и в пресс-хате побывал... там я так не пугался, как был напуган возле фермы.
      В милицию никто из нас так и не пошел. Решили что это уж слишком подозрительно... Ну, во-первых, не будем же мы рассказывать, что месяц назад повстречали там ходящего манекена, а о первом посещении придется все равно рассказать хоть что-то. Там же наши следы остались. А во-вторых, какого хрена мы поперлись снова на ту ферму. Уж не следы ли замести? Почему-то я был уверен, что труп в кресле был именно месячной давности. Не знаю почему... Ребята тоже, кстати, так считали. А вот Влада прямо-таки не знала, что и думать о нас троих. Для нее история с манекеном почему-то отпала после увиденного. Она, наверное, правда решила, что это кто-то из нас сумасшедший. Хорошо, что на меня она не думала, а то бы я не знал, как доказывать обратное.
      Это был первый труп из мне известных. Единственное чего я не знаю, это как этот горемыка был убит. Это потом... потом, значительно позже мы узнали, что Манекен никогда своими руками никого не убивал.
     
      Светлана спала и я, поудобнее рядом с ней устроившись, уснул. Снилось мне всю ночь, что у меня болит сердце, и что я никак не могу понять, почему в коробке из-под колоды "Таро" осталось всего пять карт:
      "Смерть", "Богадельня", "Повешенный", "Луна". И, конечно, девятка мечей.
      Утром я первым делом потянулся к рубашке за валидолом и проверить колоду.
      Светлана, проснувшись, приготовила завтрак. Я настоял на омлете и она, улыбаясь, упорхнула в халатике на голое тело в кухню. Я одевался не торопясь и заодно обдумывал что мне еще необходимо для встречи с милым моему больному разуму чудовищем.
      За завтраком я вспомнил еще одну очень важную деталь из моего прошлого: Он не любил крестики. Да, обыкновенные нательные крестики. Он словно вампир их старался не касаться и даже подходить к человеку с крестом. Пока ему не приспичивало совсем... Я помню, как он подошел и спокойно толкнул окаменевшего от ужаса Олега, а ведь у него был крестик выправлен поверх майки.
   В этом было что-то, правда, я не мог уловить что. Без крайней нужды он не касался людей с крестами, но и не отступал перед крестом окончательно и торопливо, как перед колодой карт "Таро".
      Взвесив все за и против я решил обзавестись таки крестиком и причем именно в течение дня.
      Позавтракав, я предложил Свете проехать до церкви, на что та удивленно спросила:
      - А что там делать то в среду?
      - Крестик надо купить. - признался я.
      - Это зачем?
      - Чтобы было.
      - Ты в бога веришь? - удивилась она.
      Я усмехнулся и сказал:
      - Мне такое тут предстоит, что я готов помощи искать где угодно...
      Через час я и Света с укрытой прозрачным платком головой вошли в церковь. Мы не стал ставить свечек, хотя нам настойчиво рекомендовал это сделать продавец в лавке находящейся прямо внутри. Просто купили, как нас заверили, освещенные серебряные крестики на простеньких шнурках и покинули церковь, оставив сдачу, полученную у продавца сидящим на паперти инвалидам.
      День начался. После церкви мы уехали на берег хмурой осенней Шани и там пили пиво, болтая о мелочах. Пока мы вот так сидели на теплом капоте балансируя, чтобы его не прогнуть я пытался еще что либо вспомнить из славного боевого прошлого...
   ...В тот раз мы загнали его в угол хитрым прибамбасом под названием... Да нет у этой штуки названия. И не может быть. Хотя, нет, наверное есть. Только слов обозвать это коротко не найду. На раме из тонких реек мы натянули простынь и на ней нарисовали точную копию, только увеличенную, карты высшей арканы "Солнце". Что она там означала? Связь между миром материальным и миром духов? Так что ли? Или я что-то путаю как обычно? Вроде так только она еще что-то значит. Не помню...
      - Свет ты рисовать умеешь? - спросил я девушку.
      Она, недоумевая, посмотрела на меня и сказала:
      - Ну, вообще-то да, а что надо-то нарисовать?
     У нас рисовал Стас. Не думаю, что он сейчас повторит тот свой подвиг. Это, правда, был подвиг. Ползать по огромной простыне и рисовать каждую часть рисунка отдельно, при этом сохранив пропорции и истинность символа. А мы ему даже подписаться не дали тогда под его этой вот картиной. Боялись, что не сработает. Сработало тогда. Зачем надо было Лехе все испортить? Я так и не узнаю ответа. А на следующий день я убежал. Я просто сбежал. Мне казалось, что уже никто ничего не изменит.
      - Что нарисовать надо, Вань?
      Я посмотрел на Свету и, отхлебнув из бутылки, поставил ее рядом с собой и достал колоду. Долго искал и, наконец, вынул карту "солнца".
      - Ее.
      Света посмотрела на карту и сказала уверенно:
      - Такое даже ребенок нарисует.
      - Наверное, но надо нарисовать ее несколько больше.
      - Насколько? На лист могу. Нет? На ватман? А что у нас больнее ватмана?
      - Простынь. - Сказал я, и чуть не рассмеялся, когда она в удивлении вскинула брови. Такого ответа она не ожидала.
      - На простыне? Может на холсте? Точно надо именно на простыне? Ну, у тебя точно все не как у людей.
      Я не обиделся и лишь переспросил, сможет ли.
      - Смогу. Только мне на это вечер потребуется.
      Ха, вечер! Мы наше "солнце" два полных дня рисовали.
      - Отлично. Поехали за простыней.
      И мы поехали. Найти белую простынь... обыкновенную белую простынь, без всяких там завитушек и цветочков было трудно. Очень трудно. Почти нереально. Только в одном магазине мы нашли то, что было необходимо. Правда нам пришлось к простыне купить еще и две наволочки с пододеяльником. Только в комплекте продавалось. Но это ерунда я отдал комплект Светлане и повез ее домой. Я очень просил, чтобы она немедленно приступала, а сам, предупредив, что вечером заеду, направился на кладбище. Пора было свидеться со старым другом...
      Кладбище расположенное впритык к городской заправке меня повергло в уныние. Нет, там можно было что-то найти, но только с большим трудом. Я нашел Лехину могилу только спустя минут сорок. Почти там где и сказал Стас.
   За могилой не смотрели. Вернее, скорее всего смотритель иногда поправлял скромный крест с его именем, фамилией и датой, но ни оградки, ни посыпки, ни тем более нормального камня на могиле не было. Я присел на корточки и долго смотрел на фото в полиэтиленовом пакете прислоненное к кресту. Ему было двадцать семь, когда он пожелал от всего избавиться. Это же как должен дойти человек, чтобы такое пожелать? Я немного сомневался в словах Артура о том, что Алексей сам пожелал смерти. Но других свидетелей не было, да и память ставшая доступной для Уродца, была хорошим подтверждением слов Артурчика.
      - И ты меня предал... - со вздохом проговорил я и открыл принесенную бутылку пива. По-моему, поминать таким образом человека умершего от отравления алкоголем, пива просто кощунство. Но я сидел на корточках и пил "холстен".
      Я не долго пробыл в месте скорби. Подобрав с земли пустую бутылку, я ушел с кладбища не оборачиваясь и моля бога чтобы мне не пришлось мечтать о смерти. Как пришлось ему.
      ... Я никогда тебя не выпущу...
     
      Когда мы к нему пошли во второй раз на ферму мы его не нашли. Зато он нас нашел быстро. Очень быстро. Буквально спустя неделю, после того как мы получили его настенное послание. Буквально через неделю...
      В дверь ко мне не стучась ворвался Леха и задыхаясь попытался что-то объяснить. Я стоял невозмутимый с руками в бензине и ждал, пока он отдышится. Я чистил карбюратор до этого и был совсем не рад, что меня прервали таким вот шумным образом.
      - Он там! Он нашел меня! Он меня убить хотел...
      Не понимаю почему, но я сразу решил, что тот о Манекене. И не ошибся...
      - Где?
      - В подвале. - чуть заикаясь сказал Алексей. - Я убежал еле-еле. Я думал все... мне конец. Я даже дверь еле успел закрыть.
      - Ты его в подвале запер? - жестко спросил я, вытирая руки о замасленную тряпку.
      - ДА! Да! Да! - чуть не орал он. - Это там и никуда не выберется.
      Я бросил тряпку на разобранный карбюратор и сказал:
      - Я переодеваюсь, а ты звони Стасу.
      Я из комнаты хорошо слышал как он, матерясь, раза три пытался набрать номер Стаса. Наконец раздалось:
      - Стас!? Срочно к Ваньке беги! Да срочно. Мы манекена поймали в моем подвале!
      Я так, правда, и не понял, почему это мы его поймали, а не он его запер там. Стас надо отдать ему должное буквально через пять минут был у нас. Он весь аж светился бледностью, и первым что сделал, это наорал на Леху:
      - Вы тут, что, с ума посходили? И меня в сумасшедшего превратить хотите? Мы же решили что это не повод для шуток.
      Я вылетел из кухни и, не разговаривая с ним, просто сорвал с вешалки куртку и сказал Лехе:
      - Пошли!
      Он вышел за мной и я, уже закрывая дверь, сказал Стасу:
      - Хочешь - оставайся. Мы посмотрим и вернемся.
      Господи, это же всего только решить - идти или нет... А на его лице отобразилось такая невыносимая мука.
      - Давай решай! - я почти проорал.
      Он выскочил из квартиры и встал за Лехой. Помотав головой, он только и произнес:
      - Блин, вы меня с ума сведете.
      Я не ответил. Просто спустился с крыльца и направился к калитке. Они за мной.
      До дома Лехи мы добрались пешком только спустя минут десять. Приближаясь, я вдруг начал испытывать такую дрожь, что сдержать ее стоило мне больших усилий. Помню, что на мое осунувшееся лицо как-то подозрительно посмотрел Леха. Он что-то хотел сказать но передумал и просто молча последовал за мной когда я, не останавливаясь, направился к внешнему входу в подвал. Стас, хмыкнув, посмотрел на замок и спросил:
      - Ключ то не потерял?
      Леха дрожащими руками достал незамысловатый ключ и протянул его Стасу.
      - Что ты мне его даешь? Сам и открывай...- Стас отстранился, давая проход Леше, и внимательно смотрел, как тот с третьей попытки попал в скважину и повернул ключ. Дуга навесного замка отскочила со странным звуком лопнувшего железа и замок провалился из скоб в руки Лехи. Он отошел, как бы предлагая нам войти первыми. Я посмотрел на друзей и, выудив длинную плоскую отвертку из кармана куртки, первым подошел к двери и раскрыл ее.
      Сырость и тепло дохнуло мне в лицо. Я поморщился и сделал шаг за порог.
      Дальше шли ступени, причем, каждая давалась мне нелегко. Я осторожно переступал и переносил вес на ногу, ступившую на ступень. А эти двое... Я тогда им вечером это и "предъявил": стояли и смотрели как я - герой Матросов, полз на амбразуру.
     Стас и Леха остались наверху, а я спустился на песок подвала. Спустился и замер в полной тишине. Простите, не в полной... Сверху откуда-то из-за железобетона доносился звук работающего телевизора. Но это не важно. Важно, что я стоял с отверткой во вспотевших ладонях и дико озираясь, высматривал его.
      Никого. Совсем никого. Подвал семьи Алексея был пуст. И не было в нем ни чудовищ, ни просто еще кого-либо кроме меня.
      - Эй, ты где? - Стас крикнул. Ну, где я еще мог быть?
      - Здесь! - ответил я. - Спускайтесь. Его нет!
      Они спустились. Молча. Это потом, брызгая слюной, Стас будет кричать, что Леха все выдумал, а тот почти плача будет огрызаться и говорить: Ему что? Делать больше нечего было?
   Они спустились и осмотрелись. Стас подошел к стеллажам с банкам маринованных огурцов и помидоров и спросил:
      - Где ты его видел?
      - Вот здесь. - Указал Леха на середину комнаты. - Я за банками пришел у нас сегодня гости будут вот мать меня и послала за ними. Я сидел, выбирал... ну чтобы там не мутные были, а нормальные. А он сзади, как скажет...
      Леха сглотнул, а Стас нетерпеливо спросил:
      - Что сказал?
      - Привет! - Леха выпалил это чересчур громко и даже вздрогнул: - Привет! Я чуть головой в банки не вошел от испуга. А когда повернулся и увидел его, то у меня сердце схватило и я дышать разучился. Он вот здесь стоял и смотрел на меня. И улыбался. Клянусь!
      - Манекены не улыбаются. - Сказал Стас и спросил: - и что дальше? Как ты выбрался-то?
      Леха еле сдерживая слезы, с надеждой посмотрел на меня. Я пожал плечами и, убирая отвертку, сказал:
      - Ну, видишь же, никого нет?
      - Он был здесь! Он мне говорил!
      - Что он тебе говорил? - спросил требовательно Стас. - И все-таки как ты отсюда ушел, если он стоял именно здесь. Он же на твоем пути был к выходу.
      - Я не знаю. Я спиной ударился о стеллаж. Скатился на пол, а поднявшись просто напролом дернул к двери. Выскочил. И закрыл.
      - Он что не бежал за тобой?
      - Нет... не знаю. - Леха был растерян, смущен и сильно напуган.
      Я попытался его успокоить:
      - Все. Все прошло. Успокойся. Ты лучше скажи, он тебе что-нибудь еще говорил.
      Леха затравлено оглядел подвал и сказал тихо:
      - Он сказал, что вот в той банке огурцы вкуснее.
     
      Света нарисовала карту "Таро" уже к моему приезду и теперь простыня разложенная в ее комнате на линолеуме смотрела на меня солнцем и стилистической короной лучей. Под жарким палящим ликом шли нам на встречу мальчик и девочка. Уж не знаю, о чем думала Света, но лица детей были какими-то одновременно серьезными и решительными.
      - Ты чем рисовала?
      Света, довольно оглядывая свою работу, пояснила:
      - Мелками. А что?
      Я присел на корточки. Красиво, только...
      - Только мы рисовали краской.
      Света озадачилась и посмотрела на меня. Я поднялся и погладил по волосам девушку.
      - Ничего. Все классно. Наверное, это неважно чем... Наверное.
      Света перестала довольно смотреть на картину и небрежно скатала ее и кинула на диван.
      - Ну, если хочешь, я еще нарисую? Краской.
      Я улыбнулся и сказал:
      - Нет, не надо.
      - Вань... Я понимаю, что это важно. Давай и, правда, я перерисую? Вон отрежем лишнее от пододеяльника и я нарисую? Давай?
      Я посмотрел в эти глаза и подумал, в который раз, что ни смотря, ни на что мне несказанно повезло встретить такую девушку.
      - Нет, маленькая, не надо. Все классно. Пусть так и останется. Только дай мне колоду. Скорее всего, она мне понадобится сегодня.
      - А что ты задумал?
      - Я кое-что вспомнил...
      - Что?
      - Это мелочи, но я должен ее проверить... эту теорию. Тогда я тоже хотел. Но не успел.
      Света посмотрела на меня и спросила:
      - Ты скажешь мне?
      Он был в ней! Он может все узнать еще раз войдя!
      - Скажу, только позже. Когда проверю.
      - Ты у меня сегодня ночью останешься?
      Господи! Я кажется, влюбляюсь все сильней и сильней, думал я в тот момент.
      Он бьет только в самые больные места...
      - Нет. Мне сегодня встреча предстоит одна.
      Почему женщины такие понятливые в большинстве случаев?
      - Ты к Владе?
      Я чуть не подавился. Прочистив горло, я соврал:
      - Нет. У меня будут дела. Мне надо кое за кем последить. Прости. Но если хочешь, я приеду после этого?
      Теперь она посмотрела на меня как-то по-особенному и сказала:
      - Приезжай. Только не домой. Я в "стимуле" буду. Хочу с девчонками посидеть.
      - Отлично, - сказал я нисколько не удивившись - я заеду как дела сделаю.
      Сначала я поехал "домой". Ну, к себе в комнатушку. Взял нож и пистолет и, посмотрев на себя в зеркало, сразу вышел из дома. Вася шумел на кухне так и не заметив ни моего прихода, ни ухода.
      Дорога до моего дома... Я специально выбрал этот маршрут. От школы и до дома. Я по этой дороге десять лет отходил. Теперь вот ехал.
      Направо... Вот здесь я на повороте я довольно часто обнаруживал мертвые раздавленные тельца домашних животных. Ну, как часто? Раз в пол года тут обязательно погибала какая-нибудь животинка. Мой кот тоже здесь погиб. После его смерти и глупых похорон в нашем саду я решил, что больше я никого не заведу. Сколько мне тогда было? Десять? Одиннадцать? Не помню.
      Я резко ударил по тормозам. Испуганная мною собака метнулась через дорогу, только чудом не попав мне под бампер. Я выматерился и посмотрел на замершего на другой стороне дороги пса. Мать, да это же тот самый, что чуть уже не попал мне под колеса! Вот идиот! Я его точно раздавлю в следующий раз.
      Я отпустил сцепление и машина дернувшись заглохла. Сквозь зубы опять отпустив ругательство, я перебросил скорость в нейтральное положение и повернул ключ, выжимая сцепление и газ. Завелся. Пес все еще смотрел на меня. Черт, я никогда (!) не думал, что у собак глаза тоже светятся в темноте. Зелень зрачков ошеломила меня. Я поспешил тронуться.
      Через несколько минут я уже подъехал к своему дому. К своему дому. К своему... Я долго откладывал встречу с ним. Отсюда я ушел в ледяное мокрое утро и на три года исчез среди бушующего людского хаоса Москвы. Мой дом. Как там говорится? Дом, милый дом?
      Я вышел из машины и посмотрел в освещенное кухонное окно. Все так, как я и предполагал. Тень на занавеске прошла от стола к плите и обратно. Женская тень.
      Я прошел через даже не скрипнувшую калитку и, поднявшись на крыльцо, позвонил. Мой ключ... Мой ключ остался в Москве. Я очень не хотел возвращаться в этот дом. В этот мой дом.
      Сквозь дверь я услышал, а скорее почувствовал подходящего человека. Провернулся замок и дверь открылась.
      Влада. Маленькая Влада. Моя нежная Влада. Все как я и предполагал.
      - Привет. - Сказала она, облокотившись на дверь и ожидая, что я скажу.
      - Привет. - Сказал я и показал внутрь рукой. - Пустишь?
      Она пожала плечами и с грустной улыбкой отошла в сторону.
      - Проходи это твой дом, а не мой. Я тут так... гощу иногда.
      Я разулся возле двери и оглядел коридор. Ничего кроме календаря под зеркалом не изменилось. Влада закрыла дверь и, прижавшись к ней плечом и виском, смотрела на меня. С улыбкой смотрела.
      Я никогда не уйду, я всегда буду жить для тебя!
      Не знаю, как я смог это пережить достаточно спокойно... Влада подошла ко мне и тихонько поцеловала в мою открытую шею. Спокойно? Да, внешне я сохранил спокойствие, но внутри...
      - Тебе неприятно?
      Я отрицательно помотал головой и чуть отстранился от девушки. Посмотрел на нее удивленно и отвернувшись прошел на кухню.
      А вот здесь изменилось многое. От занавесок до стола и мойки.
      - Я тут кое-что обновила... - сказала из дверей Влада - Ничего?
      - Ради бога... - только и ответил я.
      Я не снимая куртки сел за стол и отодвинув штору посмотрел на окно. Цветы. У меня после смерти мамы в доме никогда не было цветов. Я их не поливал и они потихоньку умирали. К моменту появления в моей жизни Влады в доме уже не осталось ни одного цветка. И вот снова цветы. Какие? Да я ж откуда знаю? Я из всех домашних цветов только кактусы знаю и то сомневаюсь что это цветы, а не просто растение, как трава. Хотя нет... они же вроде цветут. Да черт с ними...
      В доме было тепло. Кто жил в домах с АГВ понимают, что это значит. Очень трудно прогреть дом, в котором долго никто не жил. Значит, Влада здесь не просто цветы разводит, но и живет здесь. Интересно одна? Я усмехнулся сам себе: это вряд ли...
      - Ты чего улыбаешься? - спросила Влада, тоже улыбаясь уголками губ и озорно сверкая глазками.
      - Да так. - сказал я усмехнувшись. - Подумал, что за это время у тебя уже столько пацанов было.
      Она не улыбалась больше. Она поправила локон и сказала:
      - Восемь. Или даже девять. Это не считая так случайных встреч. Раз это тебе так интересно... Думаю, что у тебя нет прав на претензии.
      Нет. Не было у меня прав. Я усмехнулся про себя: Интересно она их в мой дом приводила или так сказать на их месте для встреч?
      - А сейчас кто?
      - Саша. Ты его не знаешь. Он милый мальчик.
      - Вы с ним в моем доме живете?
      Это я специально. Это я с издевкой...
      - Да. - Просто ответила она. - Но если хочешь, мы уедем. У него тоже дом есть. Вернее квартира.
      Интересно она рассчитывала, что я скажу: Да нет, что вы!? Оставайтесь! Трахайтесь в моем доме, подмывайтесь в моей ванной.
      - Я не хочу лишних в моем доме.
      - Я лишняя? - спросила Влада.
      Опять не знаю, что она ожидала:
      - Да, ты тоже. И уже три года...
      Она вздохнула, словно я был маленьким мальчиком. Непонятливым и непослушным.
      - Ты все еще о том вспоминаешь? Господи, Вань, ну ты о чем? Я же ни в чем не виновата! Да так получилось. Но, во-первых, мы все тут пьяные до невменяемости были, а, во-вторых, этим тот воспользовался.
      Тот. Я сам страдал, долго обвиняя в моих собственных проблемах и ошибках манекена, а вот в тот момент мне вдруг стало противно от ее упоминания о нем.
      - По-моему, там не было манекена... Ты просто была пьяна.
      Не знаю, зачем я это говорил, ведь я сам помнил его рожу среди этой оргии сидящую в сторонке и ухмыляющуюся.
      - Я тебя поняла... - сказала она мне в лицо. - Я пойду пожалуй... Будет, кто звонить пусть перезванивают на вот этот телефон. Она ручкой взятой с холодильника написала на уголке газеты пятизначный номер и протянула мне. Я почему-то подумал, что она специально мне его написала, что бы я знал всегда, где ее найти.
      Она отцепила от своей связки ключ и положила его поверх газеты.
      - Я потом зайду, второй занесу. Я дубликат делала. А заодно и кое-какие вещи заберу. Хорошо?
      Я кивнул и... ничего не ответил. Господи, как глупо все.
      Я услышал, как закрылась аккуратно входная дверь и уставился в сверкающую начищенную плиту. Мне было больно и в то же время как-то тоскливо. Мне было не по себе от возникшей в доме тишины. Нет, это был мой дом и мне даже показалось, что он вспомнил меня и принял в свои теплые объятья, но его ласковость делала мне еще больнее, ведь именно Влада несмотря ни на что держала его в порядке и чистоте пока меня носило по безумным работам в Москве.
      Мне, не понимаю почему, стало жутко стыдно. Я даже чуть не бросился вдогонку за ней. Но удержался и только тяжело облокотился на холодильник. Тот жалобно закряхтел под моим весом и я поспешил отодвинуться от него. Ладно... Хрен с ними со всеми. Я уже должен был понять, что я приехал в город трупов и я здесь один.
      Один. Мститель, Убийца, Могильщик в едином лице. И все остальные лишь привидения из моей прошлой жизни. И есть только я и ОН! И останется в городе только один.
      Именно в тот момент мне почему-то подумалось, что этим "одним" могу оказаться далеко не я. Четко так представился Олег с ножом в груди. Я вспомнил раззявленный в истошном почти сумасшедшем смехе рот Петруни. Я вспомнил и ребят Петруни безумно бросающихся на пылающие стены сарая. Много что залетело в мою свихнувшуюся голову и вылетело из нее, оставив там только страх и боль прошедшего. И обиду на себя самого.
      Ваня-дурак?
      Дурак. Дурак. Дурак. Трижды... Ведь мог же... Ведь даже Леха в чем-то был тогда прав.
      Нет, не прав. А если и прав, то не моя это правда. Я не хочу потом из-за такой правды просить смерти. То же мне пацифист долбанный.
      Вот воспоминания о Лехе дали мне сил и злости перебороть метания души. Я вспомнил, зачем навестил привидение моего дома. Почему привидение? Да потому же. Я его "спалил" когда уезжал.
      Я скинул на стул куртку и прошел по коридору в свою комнату.
      М-да, может когда-то она и была моей только вот теперь она явно была Влады. Кровать была отодвинута от стены на середину, и всю ее скрывал огромный плед с изображением Эдема и этих двух кадров, от которых весь род человеческий пошел. Символично. Уж не здесь ли она со своим Сашей? Да, скорее всего именно здесь.
      А вот мои полки никто не тронул. Пыли на книгах не было, но я заметил, уж не понимаю как, что их собственно никто и не читал за эти три года. В шкафу кроме моих вещей я нашел еще три полки с вещами Влады. Я задумчиво взял в руки трусики что упали, когда я открыл дверцу и покрутив в руках положил на полку. Она все это заберет. И у меня будет еще три свободных полки. Гут.
      Вещей неизвестного мне Саши я здесь не увидел. И, слава богу.
      Я не задержался в когда-то моей спальне и прошел в "кабинет".
      Здесь вообще все... Все! Все осталось, так как в ту дебильную ночь, когда нами овладел дьявол. Я подошел к компьютеру и включил его. Как для меня было невероятно увидеть, что он исправен... Да плевать, что это всего лишь 266 Celeron и что у меня в Москве машинка чудовищно более мощная и быстрая.
   Такой ностальгией повеяло на меня. Именно здесь мы резались со Стасом в Qwake II именно здесь мы с упоением проходили по очереди Аллодов. Помню, как мы в порыве исходили матом, когда что-либо у нас не получалось. Скажете, нашел что вспоминать? Ничего подобного! Когда к обыкновенным ругательствам мы добавляли префиксы или начинали их коверкать, от одного звучания получившегося мы катались со смеху. Глупости конечно, но весело.
      Я, стоя перед загрузившимися "форточками", закурил и осмотрелся. Даже пачка "резинок" осталась не тронутой на полке с фотографиями наших пикников. Уж не думал, что они доживут до моего приезда. Господи, о каких глупостях я в тот момент размышлял. Не подумайте чего, но мне было приятно увидеть даже того самого паучка, что сплел паутину в верхнем углу комнаты. Он уже давно засох, и все его художества покрылись толстым слоем пыли, но я помнил его. Я помнил, как отстаивал перед Владой его право жить надо мной. Она-то его веником хотела...
     В зале, у окна на тумбочке, глядел на меня огромным серым оком неизвестный мне телевизор. Тогда давно... тогда у меня был "Горизонт" и уж никак не "Шарп". Наверное, Владины друзья прикупили подружке. А может и сама заработала. Хотя нет, это вряд ли. Я помнил, что в моем родном городке надо очень много копить, прежде чем купить такую игрушку. Значит друзья-ухажеры.
      Чего это я опять разгорячился? Нет, все прошло. Все... А трупы пусть хоть усношаются, мне до этого дела нет.
      Диван оказался тоже не тем. Вернее тем, но как я посмотрел, просто со смененной обшивкой. А вот и кораблик, что мне подарил Стас когда-то. Я долго его выпрашивал. Я не просил большого чудовища - линейного корабля, я умолял его подарить мне это малюсенькую модель каботажного суденышка пятнадцатого века. Он согласился с условием, что я никогда никому не скажу о его хобби. Я пообещал и никому не сказал, откуда у меня эта прелесть. Я невольно прикоснулся к ниткам-вантам и мачтам-лучинам. Нет, он мастер. И плевать, что он продался за... неважно. Главное что не досталось манекену это его талант. Талант. Мастерство. Пусть такой мелочи, но не досталось. Эх, где его коллекция сейчас. Ее заменили чучела животных и птиц. Интересно он сам их убивает или ему приносят, а он их набивает? Или он даже не набивает, а готовые покупает? Черт и не спросить ведь уже. И про корабли не спросить. Поздно.
      Я уселся в кресло и вспомнил, как когда-то в этом кресле я вот так сидел и смотрел на танцующую Владу. Я вспомнил ту красоту, с которой она раздевалась передо мной и вообще... ее красоту. А теперь ее трахает какой-то Саша, а я не могу без содрогания души даже смотреть на нее. Слезы подступили к горлу, когда я подумал, что ведь я мог тогда все забыть... тем более, ведь, правда, пьяными все были. И не отпустить эту красоту от себя. Это вечная дилемма простить на словах и помнить душой всю жизнь, глядя на нее... или не прощать и все равно помнить, вспоминать... Смешно.
      Я посмотрел на люстру. Это та же... Только некоторых хрустальных "висюлек", как их называла Влада, не хватало. С кряхтением я поднялся и, усмехнувшись чему-то, уже не помню, вышел в коридор.
      Я подошел к маминому, оставшемуся после ее смерти трельяжу в коридоре и посмотрел на себя. Отморозок, сам себе засравший мозги и душу, смотрел на меня, ухмыляясь и почти плача. Придурок.
      Поглядев на полочку перед собой, я обомлел. На полке вся потрепанная и еле узнаваемая, со стертым рисунком на лицевой стороне лежала она
      ...Давай сюда карты!
      та самая колода. Та, которая спасла нас всех.
      Я дрожащей рукой взял ее и поднял к глазам. Мне показалось, что свет стал меркнуть, когда я попытался раскрыть коробочку...
  
   Глава шестая.
     
      "Стимул" меня оглушил, отрезвил, и хлестко поставил на место. Эти пьяные рожи... Какое им дело до того, что я чуть не разбился, пока летел к Свете. Плевали они на то, что всеми ими уже давно управляют помощники Чучела. Гадили они на опасность, что их подстерегает в любой момент, если они что-либо попытаются ему противопоставить. Пить, трахать, жрать, расслабляться... вот что они желали. Вот что он им давал, только чтобы они не мешали ему.
      Я увидел парня подошедшего к стойке и громко попросившего налить ему в кредит. Торговка мило улыбнувшись исполнила просьбу. А кто будет этому, выглядящему как бомж, парню помогать возвращать долг? Уж не сам ли он? Может это его, кстати, политика, чтобы все бары наливали в кредит? Ему я помню, с пьяными легче было обращаться. А уж учитывая как он тут развернулся ("Уют" значит все-таки его. И, наверное, не только он...) можно предположить, что его не сильно гнетут местные алкаши. Наоборот он очень рад...
      Света меня увидела и сразу замахала показывая, где она сидит. Рядом с ней пристроились пара парней и Кристина. Все со мной поздоровались, а молодой паренек, что до моего появления явно на что-то рассчитывал от Светы, даже мне место уступил сам сев за торец стола. Я естественно поблагодарил его.
      - Ты чего такой? - Спросила громко, перебивая шум музыки и бара, Света.
      - Какой? - не понял я.
      - Взъерошенный...
      Я ответил, интригуя и в то же время честно:
      - Я сегодня многое понял. Очень многое.
      - Что именно? - Не поняла Света.
      Я отмахнулся и спросил:
      - Тебе взять что-нибудь?
      - Ага. Только полегче что-нибудь, а то мы это уже... - она без комментариев указала на стол, на котором стояли две почти опустошенные бутылки водки и коньяка. Я заглянул под стол и увидел там уже пустую бутыль из под "флагмана". Круто. Мальчики конкретно веселятся и им нужна компания для постельных веселий. Может, зря я подвалил? Мне-то сейчас, как говорится, не до того, а Светке, наверное, надо это. Опять я, по-моему, глупости подумал...
      Я встал и подошел к барменше:
      - Здесь всем в кредит наливают?
      Она странно взглянула на меня и кивнула.
      - Да вы не думайте это я так... деньги у меня есть.
      Я достал три сотни и заказал еще флагмана по ноль пять, а Светлане мартини и сок. Стаканчики, чистую пепельницу, и салфетки. Мало ли кто что разольет. В три приема я перетащил это к столу и сказал незнакомым паренькам чтобы разливали. И если паренек, отсевший от Светы, и точил на меня зуб внутри (еще бы! Кто девушку угощает тот ее и танцует) то после моей "проставы" он улыбался мне все чаще. Завтра всем будет рассказывать, что пил с тем самым Роджем.
   Да хрен с ним. Уже минут через пять он нашел достойную замену Светлане и бодро ее спаивал даже в перерывах на перекур, что мы устраивали. Еще через минут сорок я был таким же теплым, как и они все. Свете не пошло на пользу понижение градуса. Она обняла меня за локоть и, положив голову на плечо, почти засыпала на нем. И это под одуряющее громкую музыку.
      Вышли мы часа через два. Выползли, смеясь и спотыкаясь. Пока дошли до машины, я чуть раза три не упал. Потом я начал орать что-то типа: Внимание на улицах криминальная обстановка - Ваня пьяный за рулем. Не знаю что в этом смешного, но Света ухахатывалась. Еле отъехали. Так же еле-еле добрались до дома. До Светиного дома.
      Я уже как-то привык, что дома у нее никогда мамы толком не бывает. Но когда мы завалились к ней в прихожую я увидел эту "гарпию" и отшатнулся от количества ругательств обрушившихся на мою Свету и на меня в придачу.
      Короче меня выгнали, а ее огрызающуюся оставили дома. Я постоял возле ее калитки и покурил, глядя на окна ее комнаты. Наконец она отодвинула шторы и помахала мне на прощание. Я тоже помахал и шатко пошел к машине. Залез, завелся и поехал. Я остановился миновав десять домов и заглушив двигатель еще долго сидел куря и ленясь выбираться из машины. А дальше...
      ...Дверца резко открылась, и чья-то сильная рука выволокла меня из салона. Я уцепился в ручку двери, но ничего сделать не мог. Меня еще раз резко дернули и опрокинули в грязь. Я пытался перевернуться и встать, но тут мне в ребра впилась такая боль, что я ощутил сильнейший порыв к рвоте.
      Вырвало меня после третьего или четвертого удара в живот.
      Ничего не понимающий и почти обезумевший, я пытался хотя бы отползти от мучителей, но мне и этого не давали. Еще один удар ногой в ребро и я понял, что мне его сломали. Я перевернулся и получил удар в лицо. Правый глаз сразу перестал что-либо видеть. Кровь из рассеченной брови залила его и я никак не мог проморгаться. Руками, испачканными в грязи и блевотине и пытался защитить хотя бы голову. Мне стыдно признаться, но боль была такой страшной, что я невольно стонал и ревел. Я умолял: Не надо. Не надо больше.
      Они думали иначе. Еще один удар пришелся в копчик, а другой в почки. Меня разогнуло болью. И я понял, что меня убивают. Методично, тихо, без лишнего трепа или угроз. Просто убивают. Еще один удар в голову.
      Я потянулся во внутренний карман куртки за пистолетом и почти вытянул его, когда меня ударили в пах. Я раскрыл глаза и рот. Подавился криком. Руки сами нашли больное место. Пистолет выпал из кармана и кто-то его поднял. Еще один удар в лицо. Выбитые зубы. Сломанный нос. Отсутствие воздуха в сжавшихся от боли легких. А потом мне выстрелили в упор в лицо. Из моего же пистолета...
     
     ...Из реанимации меня перевели в другую, обычную палату только спустя неделю. Повязку с глаз сняли через две недели. Лицо размотали тогда же. Корсет убрали только через три недели. Швы, где их накладывали, уже сняли, но сами шрамы еще иногда кровоточили. Через три недели меня первый раз допросили.
      Что я мог сказать? Ну, я рассказал, как было на самом деле. Только мне не поверили. Не поверили, что я никого не видел и не узнал. Просто не поверили. А зря.
   Следующий допрос был через неделю. На нем меня спросили, тактично так, а знал ли я некого известного под кличкой Петруня, человека. Я честно сказал, что знал. А потом понеслось... Меня допрашивали, начиная с того, где я был тогда-то, тогда-то. С кем? Кто еще может это подтвердить. Многое, свалив на уже погибшего Алексея я остался на свободе и с твердым алиби по тому случаю. Спасибо Стасу кстати. Стасик слышишь? Спасибо тебе. Мне этот мент сказал, что ты все подтвердил. Хотя если бы ты не подтвердил, пошел бы в тюрьму сразу за мной.
      Мне разрешили выписываться через полтора месяца. Никто не приходил ко мне в больницу за это время. Никто не приносил передачи. Мне было чуть обидно. Обидно и в тоже время спокойнее. Плевать на все мне было тогда. В кармане кроме валидола теперь поселился и "новопассит". Я пробыл в больнице на три дня больше чем нужно и только после этого пошел. Пошел домой.   
   Я шел по выпавшему за ночь снегу и думал, что я все-таки счастливый человек. Удачливый. Выжил, хотя меня четко хотели отправить на тот свет. Я шел и улыбался.
      На лице у меня теперь застыла достаточно злобная маска. Обожженное оно стало уродливым и два шрама на брови и подбородке только усиливали это уродство. Прикидываю как пугающе выглядела моя улыбка в тот момент.
      Пистолет мне так и не вернули никогда. Он был приобщен к делу о нападении на меня и исчез в ментовке как вещдок. Имели ли они основания на это, я не знаю до сих пор. Нож у меня тоже отобрали, но его мне было не жалко. По нему, кстати, у ментозавров даже вопросов не возникло.
      Разрешение на ношение газового оружия у меня не отобрали и я через неделю уже, купил у одного из охотников приятный газовичок копию Макарова. И вид повнушительней и выброс эффективный на восемь метров. Только я думаю, если из него мне теперь в лицо зарядят я помру еще до больницы.
      А! Я же забыл, что два месяца практически не пил. Стал вынужденным трезвенником. Это очень положительно сказалось на моем именно внутреннем самочувствии. Правда выйдя из больницы выпить хотелось жутко. Просто выпить и обдумать расслабленными мозгами что же делать дальше. Ведь столько времени угроблено в никуда.
      Влада пришла ко мне поздно вечером. Одна, с пакетом, в котором я так понял, у нее была бутылка шампанского и конфеты. Я не ошибся. Она старалась не смотреть в мое изуродованное лицо, когда доставала все это из пакета. Мы молчали. Я не испытывал никаких эмоций. Мне даже показалось странным, что я любил ее когда-то. Такой вот я стал флегматичный.
      Я открыл бутылку, и мы выпили ее почти молча и почти за раз. Я не знаю, зачем она приходила. До сих пор не знаю. Она как привидение появилась и ушла когда посмотрела на меня. Час. Не больше провела она у меня. Так ничего и не взяв из своих вещей, она ушла поцеловав на прощание мою не тронутую выхлопом и побоями шею. Я почувствовал, как она вздрогнула, когда нечаянно коснулась лбом сгоревшей щеки. Я не стал целовать ее губами, от которых отрезали знатный кусочек. Они еще не вернули свою форму, так зачем пугать девиц. Дверь за ней я закрыл без сожаления. Вернулся на кухню и задумчиво съел конфету.
      Мне теперь будет в сто раз труднее все сделать, думал я тогда. Я никого кроме себя не винил. Дурак. Приехал по делу, а занялся хрен знает чем. Девки, пьянки, гулянки... правильно, что меня так проучили.
      Когда-то я приехал сюда на месяц, а остался фиг знает на сколько. Неужели сейчас тоже самое будет. Нет. Не будет. Я теперь многое понял. А "новопассит" помог разобраться во всем без страхов и эмоций. Я теперь по-другому взглянул на все.
      Колода, с запиской от Стаса внутри, была утеряна еще тогда ночью. Но я помнил все, что он написал. Я помнил каждую черточку его каллиграфического подчерка. Помню, хотя прочитал его записку всего один раз. Я тогда понял осознал, а сейчас и того больше. Стас ты умница, не смотря на то, что продался... Продажная умница. Я тебе благодарен.
      Исчезла неизвестно куда и моя вторая колода. Теперь надо искать, где ее купить, а может и правда поехать в Обнинск придется. Стас, ты тогда, не хотя, дал мне последнего козыря на своего хозяина. И если ты еще жив, а не повесился от... не знаю от чего, то помни что, не смотря ни на что, я тебе благодарен. Очень благодарен...
      После ухода Влады, я оделся и вышел во двор. У меня не было теперь ни машины и второго пристанища. У меня, я насколько тогда понял, и подруги-то не было больше. Побродив по снегу возле дома, я сел на плашку, на которую мама всегда ставила тазик с бельем, прежде чем развесить его. Я не знал что делать. Нет, я знал, что надо делать, но не мог сообразить с чего начать. Толи по вине "новопассита", толи от слишком большого количества дел, я был растерян и совершенно не представлял чем заняться в первую очередь.
      Подсказал мне сам Манекен.
      Возвращаясь в свой дом, я увидел ранее мной не замеченную надпись на двери мелом: "Ваня-дурак, курит табак, деньги ворует, девчонок целует."
      Это его вечное "Ха-ха" сквозящее в каждом послании, лучше всякой подписи. Улыбаясь я пригоршней снега затер надпись и вернулся в дом.
      Начнем, с денег решил в тот момент я. И начал...
      В банке не было банкомата, но был терминал для обналичивания. Операционистка приняла от меня карточку вставила ее в щель терминала и попросила ввести код. Я ввел.
      Она попросила указать сумму, которую я хотел снять. Я сказал. Ни одной эмоции не отобразилось на ее лице, когда она выдавала мне тысячу баксов в рублях по курсу. Должно хватить, решил я тогда, пряча деньги в нагрудный карман.
      Потом я зашел в газетный киоск и купил газету с местными объявлениями. Машин продавалось мало и значительно дороже, чем у меня было с собой в кармане. Я остановил свой выбор на неприметном объявлении о продаже "копейки". Триста зеленых это много конечно для нее, но все же надо взглянуть. Я позвонил с почты по указанному номеру. Забыл сказать, что моя трубка исчезла без следов той ночью. Толи у ментов толи у тех... других... Благо я позвонил в Москву оператору и заблокировал свою симку и объявил в пропажу свой телефон.
      Итак, объявление...
      На другом конце мне ответил голос совсем уж пожилого и почти глухого человека. Выяснив, что именно он продает машину, я договорился, что сейчас подойду и осмотрю. Через полчаса я был уже у старичка. А еще спустя часа два у нотариуса оформлял с ним генеральную доверенность.
      Теперь уже на машине я колесил по городу, подбирая нужное место. В окне первого этажа я увидел то, что так искал.
      "Сдам квартиру под офис. Тел. 8-08434-*****"
      Офис, бывшую квартиру на первом этаже в пятиэтажке, с телефоном и укрепленными окнами и дверью я снял за такие смешные деньги, что даже упоминать не буду. На съем ушло часа три. Пока нашли хозяина, пока его уговорил встретиться именно сегодня... Но дело сделано.
   Было без пяти шесть вечера, когда я спохватился и понесся в редакцию местной газеты. Меня встретили в отделе приема рекламы сухо и неприветливо. Мол, мы уже закрыты. Я даже денег не платил, а так уговорил принять срочное объявление.
      Тетка на приеме скептически улыбнулась когда я просунул ей текст, но ничего не сказав, приняла его и сразу набила его на клавиатуре. Я расплатился, поблагодарил и вышел.
      В шесть, в провинции работает только продуктовые магазины и бары. Ни то ни другое мне было пока ни к чему, и я решил смотаться до Обнинска.
      Один. Так тоскливо нестись по заснеженной трассе одному. И даже музыка не помогает. В свете фар падающий снег превращался в шикарный звездопад и, кстати, очень сильно мешал. Я остановился возле того самого магазинчика, что тогда так мне помог и отряхнув снег с ботинок вошел внутрь. Вместо старичка за стойкой отдела стояла размалеванная девица и куталась в шерстяную кофту, хотя в магазине было тепло. Ни на что, не обращая внимания, я прошел к витрине и посмотрел туда, где раньше лежали купленные мною карты. Любые колоды были здесь, на любой основе. Эротические, с изображениями политиков, детские с огурцами, арбузами морковками и грушами вместо мастей... Разные. Много разных. И ни одной колоды "Таро".
      Я разочарованно посмотрел на девицу и спросил:
      - Здравствуйте, "Таро" есть?
      - Что?
      - Карты Таро. - Терпеливо повторил я.
      - А какие это?
      Ну что я мог ей сказать?
      - Гадальные, с картинками.
      - Ой, вы знаете у нас так много с картинками карт. Да что там все с очень хорошими картинками.
      - Но не все гадальные. - Уже раздраженно сказал я.
      - Но ведь гадают на вот таких вот обыкновенных. - Сказала девица указывая на простенькую колоду.
      - Да, только на этих написано карты игральные. А на тех гадальные. - Не понимаю, зачем я с ней препирался. Надо было сразу уехать и все дела.
      Она пожала плечами и смущенно посмотрела еще раз на мое ужасное лицо.
      - А где... раньше здесь такой пожилой мужчина работал... где он?
      - Олег Федорович? - я кивнул, хотя совершенно не знал, как того зовут, девица грустно посмотрела на меня и сказала: - Он умер уже как месяц. Я его внучка.
      Я был не много шокирован информацией.
      - Простите меня... и я очень сожалею... - только и сказал я и, выйдя из магазина, сел в машину.
      Вот и он умер. Мы все умрем. И нет таких, кто увидит гибель вселенной.
      Я несся сквозь звездопад, думая о том, что если я ничего не сделаю, то одна тварь вполне может и увидеть смерть человечества и мира. Я не знал, вечен ли Манекен, но почему-то не сомневался, что если ему не помешать, то он переживет и меня и... моих знакомых.
      Улицы Обнинска, занесенные снегом, были хотя бы освещены и я расслабился, катаясь по городку. Черт, где можно купить карты в такое время? Не знаю. Я проползал до десяти часов, но так ничего и не нашел. Сидя в машине и куря последнюю сигарету из пачки, я думал, думал и думал. Мне казалось что не найду решения, однако когда я его нашел я просто смеялся и плакал одновременно.
      Скажу так... часа через два я был уже у себя дома в Москве. Одинокая квартира. Пустая и брошенная. Вскипятил чайник, пока искал телефон моего знакомого Петра из конторки торгующей сувенирами. А потом пока мы с ним обсуждали заказ я, пофыркивая пил чай. Петя обещал все исполнить за неделю. Я не стал ему рассказывать про происшедшее со мной, просто сказал, что еще чуть болею и не приду на его день рождения послезавтра. Господи, два месяца прошло, а они даже не подумали, что меня может не быть в городе. Эх, веселый град Москва. Здесь можно с концами потеряться и ни друзья, ни знакомые тебя не то что не найдут, но и искать не будут. Люблю эту деревню с двенадцатью миллионами душонок, душ, душищ.
      После Петра я позвонил своему начальнику на работу. Разговор был тяжелый и неприятный. Сорвано три глобальных проекта и немеряно маленьких. Это деньги. Это большие деньги. Так что пусть я не придуряюсь и бегом завтра же на работу. Я объяснил ему проблему с моим здоровьем. Он не поверил. Тогда я запустил компьютер, быстро настроил камеру и законнектился с шефом. Он меня увидел, аж не сдержал эмоций. Брезгливо так сказал:
      - Ты где это так?
      - В Химках. Там же и в больничке лежал.
      - Больничный покажешь. - сухо сказал шеф.
      - Конечно. Вам какой купленный в метро или у врача? - с издевкой спросил я. Вроде же все на лице видно. Нет ему еще больничный.
      - Не поясничай. Серьезно... что делать будешь?
      - Отлежусь недельку и на работу. - Сказал я.
      - Вот и отпускай вас в отпуск. - Буркнул начальник недовольно.
      - Да, уж... - неопределенно вздохнул я.
      Мы с ним попрощались, но прежде чем потушить камеру я увидел, что он что-то хочет сказать:
      - Да, босс?
      - Вань... ты это. Короче как вернешься на работу я тебе адресок дам, там пластику делают. Пусть тебе морду подправят.
      - Это же не день займет! Это же на месяц, может даже больше. А как же работа?
      Он пожал плечами и сказал:
      - Будешь, как человек невидимка ходить в бинтах.
      - А клиенты? - Улыбался я начальнику.
      - А мы с них еще и денег за экстрим брать будем. - сказал он стараясь не смотреть на мое изуродованное лицо. - Я шучу, клиентами пусть моя Валька занимается. Надо же ей зарплату отрабатывать...
      Валя, секретарша босса, была табу для обсуждения сотрудниками, но тут я съязвил таки:
      - А что она так не отрабатывает?
      Босс умеет сказать:
      - У меня потребностей меньше, чем у нее предложения.
      Поржали мы с ним хорошо. Даже когда потухли окошки связи, я оставался в хорошем расположении духа. Все пройдет. Всех убью, один останусь. Блин, а ведь босс не шутил. Через неделю я должен уже остаться один. Или проиграть. Но это тогда уже важно не будет. Валька будет искать другого начтеха. Да за три года я начтех процветающей фирмы. Не много? Да и хрен с ним что невысоко поднялся. Главное работа почти безгеморройная.
      Ванна, вот, наверное, что мне не хватало эти два месяца. Нормальной ванны. Я ведь в больнице даже вымыться толком не мог. Лежал отмокал разглядывая голубоватый кафель и даже ни о чем не думая. Все мои невеселые мысли словно растаяли в горячей воде. Будто вода высосала всю дурь из меня оставив только пустую оболочку... Так как кроме дури во мне вроде в тот момент ничего и не было.
      После этого, уже часа в три ночи я вылез в чат к моим друзьям и подружкам и был встречен ликованием и радостными воплями, типа давно не виделись.
      В чате трепясь о том, о сем, я просидел до пяти утра. И только потом пошел спать.
      Спрашивается, зачем я общался с ними, а не высыпался перед дальней дорогой? Не знаю. Вернее сейчас уже понимаю. Это же огромная психологическая поддержка. Дружелюбная среда это многое значит. Особенно для того, кто вырвался, как мне казалось из зоны боевых действий.
      Встал я в одиннадцать. Опять в душ, чай с крекерами, чистая одежда на себя и в сумку. Спецовку с запасными джинсами. Туда же трусы, майки, носки. Тогда я ехал на две недели и ничего не брал. Я поумнел. Теперь я еду на неделю и беру вещей на месяц. Последней я осторожно положил колоду моих личных карт Таро. Уезжая тогда, я не помнил о них. А вот вернувшись, подумал, что я забыл не только их, но и голову. Надо же было такое оставить.
   Я сел на диван и подумал, что у меня такое состояние, будто вынырнул в нормальную жизнь из дурдома и теперь снова приходится ехать к безумным врачам, сумасшедшим санитарам и совсем уж спятившим пациентам. Как мне не хотелось ехать обратно. Как я мечтал остаться. Вернее не так... Я хотел остаться, но чтобы уже все кончилось. Или чтобы этого и никогда и не было. Не знаю... я начал путаться тогда в своих мыслях и желаниях. Чтобы не передумать я просто волей поднял себя, заставил взять сумку и спуститься к машине.
      Я не узнал местную шпану и наркоманов: даже магнитолу из машины без сигналки не вынули. Я усмехнулся их оплошности и завел свой драндулет.
      Без приключений выехал из Москвы и тихо, мирно, спокойно за три часа докатил по сверкающей от снега дороге до родного города. У стелы с названием я остановился и демонстративно выпил бутылочку сока. Выпил и разбил о стелу: на счастье. Да, вот я такой! Стекла бью, табак курю, девчонок целую - Ваня-дурак. А дурак ли Ваня? Ну, то, что у него в голове все тараканы перетрахались это уж точно, но дурак ли он даже после этого. Вот вопрос? Играем!
      Помоги мне Наставник!
      ...Мой офис я быстро переделал под прием посетителей. Просто поставил еще три стула и маленький столик. Сменил аппарат и сел в кресло, думая, что же дальше? Вывеску? Да надо вывеску или хотя бы в окна выставить плакат. Плакат? А кто рисовать будет? Света? Не смешно...
      Я просидел ничего не делая, а только продумывая следующие шаги, почти до семи. Потом просто поехал домой...
      Все мое нутро сжалось, когда я увидел в окне кухни свет. Неееееет. Больше я себя избить не дам. Ствол в руку. Предохранитель на хрен. Теперь я буду в упор вам в лицо стрелять. Вы у меня получите массу незабываемых впечатлений. Я вам буду бананы носить в больничку. Ха! Вперед.
      Я бы, наверное, выстрелил, если бы с кухни на звук распахнутой двери не раздался женский вскрик. Я прошел, не разуваясь, на кухню и увидел замершую возле мойки Светлану. Она держала нож в одной руке, а в другой огромную двузубцевую вилку.
      Спрятав пистолет за спину, я сказал, указывая на вилку и разряжая обстановку:
      - Я не съедобен. Подавишься.
      И тут она разревелась. Бросилась мне на шею и горько плакала. Из нее нельзя было ничего добиться. Она только всхлипывала и ревела. Я прижал ее к плечу и повел в комнату, которую под себя переделала Влада. Усадив это плачущее чудо на кровать, я принес ей воды, и пока она пила, просто стоял и молчал над ней.
      Она выпила и, возвращая мне стакан, снова взглянула на мое лицо и заревела уже громче.
      - Что ты ревешь? - спросил я нарочито грубо.
      - Они... ты... тебя...
      - Нет, не убили.
      - Нет... Лицо!
      - И лицо вроде на месте. - сказал я прекрасно понимая как пугает ее мое уродство.
      Она провалилась во всхлипы и прижалась лбом к моему животу. Я постоял над ней и, не понимая, чем могу еще помочь, просто вышел. Я сходил в машину принес оставленную мной сумку и вернулся в дом. Согрел чайник. Она вышла из комнаты только минут десять спустя. С красными глазами и размазанной тушью. Проскочила мимо меня и исчезла в ванной. Я налил кофе из запасов Влады и поставил кружки на стол.
      Через минут десять Света пришла в кухню и села на место, которое приглядел себе я. Ладно, что ж теперь, буду пить из кружки с именем "Саша".
     
   Глава седьмая.
     
      ...Я смотрел на снежное поле и приближающаяся фигура уже не вызывала во мне столько страха как раньше. Единственно, я огляделся в поисках людей, которыми тот мог овладеть.
      У страха, как утверждают многие, есть предел. Я убедился в этом сам. Манекен приближаясь не вызывал во мне больше паники. Так легкая обеспокоенность плюс сильное чувство брезгливости и очередной приступ неверия в происходящее. Сама картина, конечно, была еще та. Чудик подходил ко мне не торопясь словно в кошмарном сне, в котором все плохое происходит вот с такой же медлительной неумолимостью. Я видел его все отчетливее и яснее. Он очень стал походить на человека. Исчезла резкость и деревянность движений. Теперь он совсем очеловечился. Он шел на меня с, можно сказать, даже с дружелюбной улыбкой. Вот так шел и улыбался, словно хорошему приятелю. Я приготовился - рука в кармане вытряхнула из пачки колоду карт и пальцы сильно сжали рассыпающиеся картинки, сминая их. Не смотря на холод, у меня вспотели ладони. Я захватил пальцами материал куртки, в кармане стараясь вытереть их. Будто я собирался здороваться за руку с этим нелюдем.
      До меня ему оставалось метра три. Я уже тянул руку с колодой, почти смятой ладонью в дугу, из кармана. Я уже "видел" как колода, рассыпаясь на отдельные карты, летит в эту пластиковую и такую добродушную улыбку...
      Хлоп... и только маленький вихрик снега затанцевал на том месте, где только что был Манекен. Не знаю... Не знаю, почему, но я вздохнул с облегчением. Я достал из кармана так и не брошенную колоду и уложил ее обратно в пачку. Снова бросил ее на дно кармана и побрел, проваливаясь по середину икр в снег, в сторону леса.
      Что ему надо было? Что он хотел сегодня от меня? Он был без помощников и все равно бы ничего не сделал. Зачем он рисковал и пошел мне на встречу? Он улыбался. Чему? Тому, что я шел к месту казни? Тому, что я решился посетить могилы своих врагов? Могилы? Да все это поле одна сплошная могила. Ветер еще долго разносил пепел и прах. Все это поле удобрено частицами Петруни и его гопников. Я шел к месту нашей последней битвы. Именно там мы могли закончить весь этот кошмар. Именно там мы победили первых его помощников. Они могли еще тогда стать последними. А теперь? Теперь?! Хрен теперь с ними справишься. Их теперь сотни. Сотни сознательных помощников дьявола из пластмассы. Теперь придется бить в сердце. Это сложнее но и наверное правильнее. Он конечно заслонится этими сотнями. Он оградит себя от кары, но и мы теперь умнее.
   Мы? Опомнись! Ты один! Я. И только я. И если у меня ни хрена не выйдет уже никто, наверное, не пойдет против его воли и его власти. Или пойдут? Кто-то же купил девять колод "Таро"? Кто-то же уже знает его маленькую тайну. И кстати, почему они таки оставили мне одну? Если бы я был на их месте, я бы купил все колоды. Авось пригодится. А они? Странно.
      ...Сарай не отстроили. Правильно зачем? Его и тогда-то никто не использовал кроме как для места встреч молодежи для приобретения сексуального опыта. Да еще летом в нем иногда оставался сторож полей. Ну, очень иногда...
      Из-под снега достаточно четко выделялись бугры. Это так и не прогоревшие, но повалившиеся столбы-опоры. Еще один не поваленный, обгорелый и страшный уродливым памятником вырывался из-под снега, обозначая место гибели. Он как почерневший от гангрены палец торчал и указывал в небо. "Помни!" говорил он назидательно. И я помнил. А что позабылось от времени, сразу вернулось и с ревом пронеслось заполняя сознание.
      ... Гул пламени почти заглушал крики погибающих. Стас валялся на земле, вся его рубашка от груди и до брюк пропиталась кровью. Он почти не стонал. Единственное что выдавало его непереносимую боль, это побелевшее лицо и плотно сжатые губы и веки. Его рука, прижатая к ране, уже полностью покрылась кровью. Если бы я не знал что у него простой, пусть длинный пусть на вид страшный и сильно кровоточащий, порез, я бы сильно тогда перепугался за него. Но я видел, что лезвие петруниного ножа лишь чиркнуло по телу Стаса. Лешка сидел на коленях и тоже подвывал, глядя на извивающуюся колонну огня. Он не был ни ранен, ни даже задет как-то, но вот с психикой у него точно что-то в тот день произошло. Он широко раскрытыми глазами смотрел на съедаемый пламенем сарай и его искривленный в бездумном вое рот мелко подрагивал, создавая забавные звуки и меняя интонации воя. Я усмехнулся, глядя на него.
      Я один остался стоять на ногах. Все еще держа канистру с остатками бензина в руках, я пытался унять дрожь в коленях. Поставив канистру на землю, я сел на нее и закурил! Хорошо хоть руки не загорелись, так бы я тоже испытал "очищение огнем".
      Даже на расстоянии почти десять метров жар от пламени был еле терпим. Я провел рукой с сигаретой по волосам и почувствовал, что те реально могут и загореться от такого жара. Как-то отстраненно я ощущал себя тогда. Да я весь дрожал от перенапряжения и случившегося, но... мне даже в голову не приходило, сочувствовать тем, кто в тот момент заживо сгорал в сарае. Я их не жалел. Они были уродами и до встречи с Манекеном. Не могу сказать, что и сейчас я раскаиваюсь о содеянном. Нет. Наверное повторись ситуация и я бы сделал то же самое. Вот Стас нет. И Леха, царство ему небесное. Они тогда чуть с ума не сошли. Ха, они чуть не сошли, а вот я, наверное, именно свалил с катушек. На меня не произвело никакого впечатления смерть наших врагов. Ну, подохли и, слава богу, меньше геморроя будет.
      Я смотрел, прищурившись на пламя, и, кажется, радовался (!) этим крикам, что доносились из-за стен. А крики были жуткими. Разрывающими все нутро человеческое. Чем сильнее кричали они, тем сильнее завывал и Леха. Он даже попытался рвануть их спасать. Ха, к сараю ближе, чем на пять метров просто было не подойти. Он вернулся и снова упал на землю ничком. От его куртки вился дымок. Потом он сел и подобрал под себя ноги. И завыл снова. Кретин. Да... Я помню... я достаточно брезгливо отнесся к его травме.
      Я тогда встал и подошел только к лежащему Стасу.
      - Идти можешь? Идти, спрашиваю, сможешь?
      Стас разлепил глаза и, не разжимая губ, кивнул и что-то промычал. Я не стал переспрашивать, а просто помог ему подняться. Он так и не оторвал руки от пореза.
      - Леха! - крикнул я. - Леха, вставай и пошли. Скоро сюда пожарники приедут. Вставай, твою мать...
      Лешка дико на меня оглянулся, но выть перестал и поднялся с колен. Поднялся и, оглядываясь на почти затихшие голоса, пошагал быстро за нами. Я так понял, что Петруня с ребятками просто голоса сорвали в свои последние мгновенья жизни. Трагедия? Только не для меня. Что-то в моей голове тогда сорвалось. Словно нужен был вот такой ужас, чтобы я изменился. Мутировал. Преобразился непонятно во что.
      Именно я, когда мы уселись в машину, заявил свои друзьям:
      - У нас последнее дельце. Надо только эту тварь добить.
      Господи, если бы я знал тогда, что Леха, скотина, помешает нам, я бы его в тот момент сам бы в сарай горящий засунул.
      Стас, сидя сзади, наконец, заговорил:
      - Давай езжай в клуб. Он там. Он будет ждать своих придурков. Только вместо них... умммм... он нас... блин, как болит... дождется.
      Я ухмыльнулся и спросил:
      - Еще один костер пионерский?
      Стас, наверное, тоже в тот день мутировал... Он улыбнулся и кивнул. Я, минуту спустя, сказал:
      - Только его сначала все равно спеленать придется.
      И с этим Стас согласился.
      Пока мы неслись к "клубу" он смог расстегнуть рубашку и перевязать себя бинтом из аптечки. Криво, косо, но кровь он остановил. Свою испорченную вконец рубашку он кинул в пакет из под хлеба, что так и не довез домой, а сам хлеб бросил назад за музыкальные колонки. Причем он словно ожил. Уже не сжимал зубы судорожно. По-моему, он еще анальгина полпачки сожрал всухомятку.
      А Леха был совсем плох. Он сидел, уцепившись побелевшими пальцами в "торпеду" и шевелил губами, проклиная кого-то. Я не обращал внимания. Сначала... А, подъезжая к "клубу", заметил Лехе:
      - Если бы не мы их, то они нас. Ты же знаешь... Так что прекрати и давай доведем дело до конца.
      Машину мы бросили метров за тридцать от клуба, за поворотом под уже облетевшей яблоней. Стас первым вылез из салона. Странно мне было видеть обнаженного по пояс, перемотанного поперек туловища бинтом и залитого кровью даже на спине человека в зеркальце. А вот Стасик все воспринимал без эмоций. Охая, он отпер багажник и вытянул из него наше "творчество" натянутое на двух палках. Я усмехнулся. Я кстати тогда не верил. Нет, не верил, что карта, увеличенная и нарисованная на простыне, нам поможет. Я больше верил, что именно сама простыня нам нужнее. Чтобы, так сказать, просто завернуть в нее Чудика.
      В тот момент я ничего не боялся, но из машины я вылез только после того, как в стекло постучал нетерпеливый Стас. Это было, как нырнуть в воду. Мне нужен был просто глоток воздуха перед прыжком. Я вздохнул глубоко и, толкнув в бок Леху, вылез из салона. С другой стороны вышел трясущийся Лешка. И мы пошли.
      Я смотрел строго перед собой. Стас, как я понял, тоже. Господи, какие мы были решительные в то время. Не то, что я сейчас. А вот Леха так и не смог до конца избавиться от своих глаз гадящей мыши. Открытые и напуганные они могли ввести в заблуждение. Можно подумать, что это от страха. Нет, не думаю. Скорее это шокирующее изумление. Мол, что мы такое сделали и что еще собираемся? Да, трудно нарушать заповеди. Трудно ломать в себе мораль.
      Перед входом мы, не сговариваясь, замерли. Не знаю, как у них, но у меня на сердце такая пустота возникла. И еще... Я вдруг понял, что он уже все знает. Он нас почувствовал. Он осознал, что ему больше не уйти. И что... что мы его больше не боимся. И мы пришли за его пластиковой душонкой.
      Первым, держа свернутую на палках простыню, вошел Стас я за ним. Леха следом.
      И мы увидели его.
      Он стоял посреди клуба.
      Он ненавидяще смотрел на нас.
      Он кривил улыбку, готовясь, что-нибудь сказать.
      А мы?
      Мы стояли как три дурака в "кавказкой пленнице" перед автомобилем. Разве что за руки не взялись. Даже Леха теперь смотрел своими безумными глазами на Чудовище без страха. Это мы пришли за ним, а не он пришел тревожить нашу жизнь и сон.
      Я шагнул вперед. Стас протянул мне одну из палок-крепежей нашего "одеяльца" и я взял ее довольно твердо, не смотря на то, что моя "трясучка" еще не прошла. Развернули простынь и на Манекена взглянуло солнце. Дети, под ним взявшись за руки, шли четко на него. И не было веселости в лицах детишек. Это были лица убийц. Это были скулы в напряжении ожидающего снайпера. Это были глаза ротвейлеров готовых порвать вора. Это были скривленные губы палачей. Я даже не знаю, кто смотрелся страшнее... наши "детишки" под "короной" солнца или Манекен. Но они были на нашей стороне. И растянув простынь, мы так же неумолимо, как имел привычку ходить Манекен пошли на него. Нет, на его лице не появилось страха или паники. Он умел проигрывать. Но он, как-то уж сильно по-человечески, еще на что-то рассчитывал и надеялся. Время показало, что он был прав. Надежду просто противопоказано терять.
      Он отступил. Мы ухмыльнулись. Он хотел уже повернуться и убежать в "спальню", но Стас рванулся, и я вынужден был тоже побежать. Рывок! Деревянная рейка чуть не вылетела из моих плохо слушающихся пальцев. Стас. Стас с забинтованной грудью приложил огромное усилие и, преодолевая боль, настиг Чудака и сделал ему... подножку! С пластмассовым дробным звуком манекен упал между рамой "ковровца" и стоящим на вилках "минском". А мы встали над ним и просто накрыли его простыней.
   Я уже чувствовал победу. Я уже радовался. Я уже ликовал. Стас осторожно отошел в сторону и, не отрываясь, смотрел на сжавшийся под простыней комок, бывшим Ужасом и Страхом. Резво он, подхватив с пола канистрочку со спиртом опустошил ее прямо на простынь. Она намокла, и мы четко увидели сквозь нее и самого монстра и пылающую корону Солнца обнявшего своими складками плечи и спину манекена.
      И тогда он застонал. Тихо так застонал. Обреченно. Даже мне как-то не по себе стало. За все время мы не проронили ни слова, ни он ни мы. Но тут он заговорил.
      - Пожалейте. Пожалейте... Если осталась у вас жалость, простите и пощадите.
      Стас замер со спичками в руках. Его лицо преобразилось, стало каким-то остервенелым. Он разъяренно пнул Урода под простыней и выпалил:
      - А ты козел Олега пожалел? А нас ты пожалел? Я, из-за тебя сука ночами просыпался в холодном поту. Я темноты стал бояться! Я боюсь людей уже. Потому что в любом из них ты ублюдок можешь оказаться.
      Мне этот пафос не понравился и я просто сказал:
      - Поджигай, Стас, не тяни.
      И вот когда спичка летела уже вниз, Леха... вот ведь идиот... одним рывком сдернул простынь с Манекена. Спичка в полете упала на уже отлетающую простыню и огромный пылающий призрак улетел к выходу из ангара. Манекен, на котором я видел пятна спирта так и не вспыхнул. А дальше. Наш шок от происшедшего позволил манекену спокойно подняться и удалиться...
      Я лично избил Леху тогда. В кровь. В месиво. Он у меня плевался кровью. Я бы, наверное, убил бы его, если бы, вмиг постаревший Стасик, меня не остановил. Я получил удар в челюсть и... успокоился.
      Вечером вернулась Влада и застала нас пьяных и избитых. Она рассказала о том, что остатки трупов в сгоревшем сарае практически не опознаваемы. Она ничего не спросила о том, чем все закончилось с Манекеном. Она и так все поняла. Это мы сами рассказали чуть погодя, какая скотина этот Леша. Леха сидел на полу, прислонившись спиной и головой к стене, и его изуродованная физиономия была лучшим комментарием.
      Влада, милая Влада. Она просто вздохнула и сказала, чтобы мы плюнули на все.
      - Вы очень много что выиграли. Вы избавились от Петруни и его подонков. Вы до смерти напугали Чудика и тот, может, уже и не вернется никогда. Вы сами перестали его бояться.
      Я посмотрел на нее и сказал тогда, что бояться мы не перестали. Он еще может подчинить себе любого смертного, если тот будет без всяких там оберегов, крестов или карт "таро". А значит, нас еще можно убить или как по-другому нам отомстить. А что касается Петруни... Я этого не говорил, но про себя подумал, что уж очень легко отнеслась к их насильственной смерти моя Влада.
      Она махнула на все рукой и сказала чтобы мы собирались и ехали домой, а она поедет пригласит своих подруг и заодно Ромку притащит с Витькой.
      - Это все равно победа и ее надо отметить...
      Знала бы она, чем это отмечание кончится.
     
      ...Я не долго пробыл в столь памятном мне месте. Еще раз обматерил Леху... Тот, наверное, в гробу переворачивался, когда я его вспоминал.
      Что примечательно я оставил свою машину точно в том месте, где я оставлял ее тогда. Булыжник, оттащенный с поля экскаватором, был хорошим ориентиром. Залез в салон и закурил. Воспоминания мне помогли. Мой страх перед чудовищем немного померк. Нет, не исчез до конца, но я теперь мог идти на дальнейшие шаги. Сколько мне их предстоит сделать? Наверное, много, раз я даже не знаю где искать этого урода. И, наверное, шажки будут тяжелыми. Урок беспечности мне запомнился хорошо...
      Света ждала меня дома. Она успела сделать все свои дела и я был рад что она сегодня уже никуда не исчезнет. Привязался я к ней. Это плохо. И я и Леха в свое время это поняли. Теперь, конечно, она ходит с колодой и почти защищена. Но кто знает... Ведь забывают же часы на столике или очки на рабочем столе?
      Света приготовила ужин, и мы хорошо перекусили. Честно говоря, в тот день я довольно сильно умотался и поэтому значительно раньше обычного времени завалился спать. Где-то около девяти вечера я уже хрючил. А зря.
      Как все-таки тяжело просыпаться, когда поспал всего четыре часа.
      Было ровно час ночи, когда в дверь настойчиво постучали. Я услышал, но вставать не захотел. Снова провалился в сон. Опять настойчивый стук. Тихо матерясь, я высвободился из под закинутой мне на бедро Светиной коленки и вышел в коридор.
      - Кто там в такую срань? - Спросил я зло.
      Ответ я услышал не сразу:
      - Поговорить нужно.
      - Говори. - Жестко отозвался я.
      - Дай войти. Холодно...
      - Да, кто ты?
      - От твоего знакомого, Романа. - Был мне многозначительный ответ
      Ни голос, ни интонации мне были не знакомы. Я сунул руку в карман куртки на вешелке и выудил оттуда пистолет. Второго раза не будет... убью уродов.
      Сходил в комнату натянул тренировочные штаны, футболку. Толкнул довольно неаккуратно Свету и, когда она удивленно спросила, в чем дело, я сказал, что к нам гости пожаловали. Даже в полумраке было заметно, что девушка побледнела.
      Я снова подошел к двери снял с предохранителя пистолет и, вставив его перед собой, повернул ключ в замке. Отошел от двери и сказал:
      - Открыто!
      Светка напряглась стоя сзади меня в моем халате и засунув руки в карманы.
      Дверь открылась, и по ногам подул морозный воздух.
      - Проходи и закрывай дверь. Холодно, как ты говоришь.
      Вошел мужчина лет так сорока. Плотный в сером пуховике делающем его еще полнее. Вошел и прикрыл за собой дверь. Увидев ключ в замке, еще и запер ее. Повернулся и я смог рассмотреть его лицо. В принципе ничего особенного. Дрябловатое, конечно, для сорока лет, слишком много морщин, глаза серые ледяные. Вот, наверное, что меня совсем взвинтило. Взгляд ледяной. Такой только у одержимых Чудиком становится. Я уж подумал, что сам Манекен пожаловал. Но я ошибся. Я часто ошибаюсь.
      - Меня зовут Андреем Сергеевичем.
      - Да, Андрей... - я специально проигнорировал отчество, но казалось, что тот и не заметил моего хамства. - Что вам угодно в час ночи?
      - Может, ты уберешь пистолет?
      - Может и уберу. Потом... - чуть кивнул я.
      Он вздохнул и попытался сказать:
      - Я не враг вам...
      Я перебил его слишком нагло:
      - Но и не друг, поэтому продолжайте и быстро.
      Он улыбнулся при этом его глаза так и оставались холодными:
      - Наверное, все-таки друг раз я пришел к вам с таким делом.
      - Каким? Говорите ваше дело!
      Он сделал шаг от двери ко мне, но я покачал стволом и он вернулся обратно.
      - Хорошо. - Сказал он опять со вздохом. - Если хотите, чтобы я говорил здесь я скажу... Не вы одни пытаетесь убить Зверя.
      Я оторопел чуть.
      - Какого зверя?
      - Пришедшего из Ада и принявшего форму пластмассовой куклы. Дьявол послал его к нам. И он пришел, подчиняя себе неправедные души... И мы, как и вы приняли вызов этого чудовища.
      Тааааак... Понятно... религиозные фанатики. Я помню, чуть не рассмеялся нервным смехом. Но не стал... Уж очень взгляд мне этого человека не нравился. С таким взглядом люди не любят смеха над ними.
      - Я не понимаю, о чем вы говорите. - Сказал я так и не убирая пистолета.
      - Ты все понимаешь. - Усмехнулся этот Андрей. - Может даже больше чем я и мои друзья.
      Ну, блин, так он еще и не одинок в своем фанатизме? Хотя, что удивительного? Бредовые идеи заразны.
      - О чем вы говорите?
      Мужчина ожесточенно поджал губы и выпалил:
      - О манекене! О том кто убил вашего знакомого Олега и вашего друга Алексея.
      - Алексей это несчастный случай...
      - Может быть и так. А может, ведь оказаться, что к этому приложило руку чудовище.
      Как бы объяснить... в тот, наверное, момент я и понял окончательно, что этого ночного гостя нельзя подозревать в связях с Чудиком. Те не стесняясь, заявили бы, как это было на самом деле. Они вообще мало чего стеснялись. К примеру, такую комедию им было бы лениво разыгрывать. Им легче еще на месяц уложить меня в больничку. Но понимание что передо мной враг моего врага мне все равно ничего не дало. Я не терплю фанатиков. Ни футбольных, ни религиозных, ни каких других.
      - Извините, - сказал я чуть опуская оружие, - давайте обо всем этом поговорим в следующий раз. Вы мне скажите, где вас можно найти? Я как созрею для такого разговора, так и приду к вам. Хорошо?
      - Потом может быть поздно. Мы можем вам помочь, а вы можете помочь нам.
      - Кто мы? Я один. И моя подруга тут ни при чем. Не впутывайте ее сюда. Так, где мне вас искать если что?
      - Захотите нас найти найдете... Но вы делаете большую ошибку... Может, вы мне не верите? Может вам нужны доказательства, что мы не с ним заодно?
      - Нет этого не нужно. Но и искать я вас не собираюсь. Если вы не скажете где я могу вас увидеть, то эта наша с вами встреча последняя. Второй раз в такое время я вас просто пристрелю. Вам понятно?
      - Да. Более чем... - Казалось, он безмерно расстроен. - Если бы вы знали как я рисковал идя к вам. За вами же постоянно присматривают. И не факт что я доберусь до безопасного места целым и невредимым. А вы... Я не могу увеличивать риск, говоря, где нас можно найти. Но вы сами догадаетесь, если будете почаще читать газету местную. В разделе объявления.
      Я вместо ответа кивнул. А он открыл дверь и, вздохнув, обреченно вышел из прихожей. Я кивнул Свете на замок. Она поняла и повернула ключ.
      - Зря ты его не выслушал. - Только и сказала она.
      Я пожал плечами и убрал пистолет в куртку на вешалке, предварительно поставив его на предохранитель.
      Раздевшись, я залез в постель и укрылся почти с головой. Света тоже улеглась сзади и обняла меня. Так мы немного полежали, а потом я сам вдруг понял, каким дураком был, что хотя бы не выслушал этого посетителя. Я же сам хотел узнать, кто тут еще есть на моей стороне. Это меня такие его речи о "Звере посланном из Ада" сбили с панталыку. Я сел на кровати и подпер рукой подбородок.
      - Ты чего? - Спросила Светлана, приподнявшись на локте.
      - Да, думаю... Надо было его хоть на машине куда подкинуть. Его же тоже могут того... Уложить на койку. А могут и убить. Жалко.
      Света улеглась на подушку и, не сводя с меня глаз, сказала:
      - Поздно. Что теперь? Ты что за ним поедешь?
      Я тогда после ее слов и решился.
      - Да.
      Она изумленно наблюдала за мной, как я судорожно одеваюсь.
      - Ты с ума сошел? Ты хочешь меня одну оставить? А вдруг они только и ждут, что ты выйдешь и поедешь за ним.
      Я не отвечал. Я сам обо всем этом думал в тот момент. Но, сжав плотно губы, я продолжал одеваться. Наконец я накинул куртку и замер, возле выхода натягивая перчатки. Светлана стояла в ночной рубашке и смотрела на меня как на сумасшедшего.
      - Закрой дверь сразу за мной и ложись. Ничего не случится сегодня. Я сейчас его догоню и подкину куда-нибудь, а потом сразу вернусь. Поняла? Все давай...
      Я вытащил пистолет из кармана, с трудом просунул палец в перчатке в скобу и только после этого снял с предохранителя оружие. Вот так оттянув чуть назад руку со "стволом" Я и вышел на крыльцо в темноту. Сзади раздался звук поворачиваемого ключа и я уже чуть спокойнее спустился с крыльца. Вышел на улицу, где оставил машину и залез в салон. Наученный горьким опытом я заблокировал двери и только после этого завел машину. Минут пять потребовалось, чтобы прогреть масло и я осторожно "отлепившись" от забора поехал вверх по улице. Фары да редкие уличные фонари давали достаточно света, чтобы еще оглядываться по сторонам. Я проехал по улице до ее перехода в главную городскую, и повернул налево в сторону телеграфа.
      Ехал я медленно и, слава богу. Почти у самой светящейся вывески круглосуточного телефона я чуть не наехал на лежащее тело. Так и есть... Самое худшее всегда оправдывается. Я пока не вышел из машины, надеясь, что это не мой гость. Что это какой либо алкаш, не дошедший до дома. Да что там... Мне в тот момент было бы лучше, если бы это был сбитый кем-то человек и оставленный умирать неизвестным козлом-автолюбителем.
      Я вылез осторожно из машины и снова достал "ствол". Огляделся, пристально всматриваясь в тени меж голых кустов и близко стоящих стволов деревьев. И только после этого подошел к телу.
      Андрей Сергеевич лежал на спине и из груди его торчала рукоять ножа. Того самого. Того что... Картина перед моими глазами налегла на ту давнюю...
   Олег. Олег тоже лежал навзничь, а мы стояли над ним и умирали от страха и ужаса того, что видели перед собой. Именно эта наборная рукоять торчала из сердца нашего друга. Я до сих пор помню цвета вставок и их порядок. Именно рукоять врезалась мне в память больше всего. И имена эта рукоять сейчас уродливым чудовищем вылезала из груди моего несостоявшегося хорошего знакомого. Мне нужны были доказательства, что они не с манекеном? Да нет, не нужны были. Но вот оно доказательство. Нагляднее не придумаешь.
      Я трясущейся рукой достал из нагрудного кармана телефон и набрал номер скорой.
      - Здесь ножевое ранение в грудь. Человек без движения. Лежит навзничь. Рядом с телеграфом и телефоном... Моя? Неважно я здесь же. Я дождусь... Милицию вызовите сами.
      Только положив в карман телефон я заметил что чуть вдалеке стоят повернувшись ко мне три темных силуэта. Я невольно вздрогнул. А потом нагло развернулся к ним и стоял так, ожидая, что будет дальше.
      Силуэты повернулись от меня и, скатившись с дороги, удалились к проулку между домами. Я зло сплюнул в их сторону и отвернулся к машине. Мать!!! За оголенными кустами как на параде выстроились еще четыре тени. Я даже не вздрогнул, я просто чуть не вскрикнул, так меня напугала близость к этим безликим теням. И тогда я резко обернулся вокруг себя. Еще трое замерли на другой стороне дороге и наблюдали за мной. Я не сомневался почему-то, что это именно те, кто совершил расправу. Я набрал в грудь воздуха и, стараясь держать голос, крикнул:
      - Эй, козлы, что встали! Ублюдки! Валите отседова. Второго раза не будет. Я вас всех с собой заберу.
      Тихий смех. Самый противный смех, который я в жизни слышал. Они смотрели на меня и откровенно забавлялись. Я снова обернулся вокруг себя. Наверное, я все-таки слишком был напуган. Когда я понял, что тени за кустами чуть придвинулись ко мне, я отшатнулся и ногой зацепился за руку неподвижного Андрея. Я спотыкнулся и очень больно ударился локтем, упав на асфальт. Хорошо хоть пистолет, зажатый в руке, не выстрелил. Хотя нет... Лучше бы пальнул. Лучше бы чтобы палец нечаянно нажал на курок. Я бы тогда оглох на некоторое время и не услышал теперь уже откровенно издевательского смеха. Я вскочил и дико озираясь, прижался к крылу машины. А они все смеялись и смеялись. Я взглянул на тело и понял, что своим падением чуть сдвинул его. Но это так мелочи, чтобы отвлечься. Я посмотрел на силуэты за живой изгородью и мои нервы почти сдали. Те уже перешагнули через кусты и стояли, в каких-то пяти шагах от меня. А я все никак не мог разглядеть их лица. Направив на них пистолет, я заорал:
      - Стоять уроды! Я сейчас выстрелю...
      Это уже не смех... это просто хохот. Где менты!? Где скорая!?
      Понятно, все как обычно...
      Ну что я мог сделать в той ситуации? Мне стыдно до сих пор. Я сбежал. Я бросился наутек прямо по дороге под громкое и звонкое улюлюканье. Я так и не выстрелил. Я так и не смог защитить даже трупа того человека, который пошел на риск и погиб только чтобы встретится со мной и что-то успеть рассказать. И плевать что он фанатик. Не фанатик не пошел бы на такой риск. А я? А кто я? Я трус? Наверное...
      Холодный воздух на бегу выбил у меня непроизвольные слезы. Я чувствовал как они, застывая, катятся по щекам, почти обжигая своим холодом. Я проклинал всех и вся. Мне было страшно. Мне было жутко от хохота несшегося мне в след. И я еще собирался со всеми ними воевать? Я испугавшийся элементарного - выстрелить и распугать толпу этих кретинов?
      Я остановился только, когда впереди меня показались мерцающие огни "скорой помощи". Я встал на дороге перед ними и замахал руками. Машина остановилась и удивленная медсестра открыла дверцу.
      - Это вы вызывали?
      Я сквозь отдышку и слезы подтвердил. А на вопрос где потерпевший я указал дальше по улице возле моей машины. В конце улицы я увидел приближающийся автомобиль милиции. Он как раз остановился рядом с моей колымагой и я забравшись в "скорую" показал рукой, мол, к ним ехать.
      Конечно, никого рядом с местом преступления из тех, кто меня так напугал, уже не было. Они испарились такими же неузнанными и не увиденными во тьме этого захолустного городишки. Странно только, что они нож из груди не вынули.
      Андрей Сергеевич был мертв. Смерть констатировал врач, который ехал со мной в салоне. Он обреченно сказал медсестре, чтобы она оформляла направление к патологоанатому, а сам сел в машину приехавшего наряда и что-то стал говорить капитану. В это время двое сержантов занимались описанием места преступления. Меня никто не звал и не дергал еще очень долго.
   Я забрался к себе в машину и попытался согреться в ней. В полной тишине салона я наблюдал за действиями сержантов и был поражен, с каким флегматизмом они занимались описанием положения трупа. Скоро после осмотра и описания места происшествия меня позвали в машину к капитану. Доктор уже ушел к себе в "скорую" и по тому, как он сочувственно взглянул на меня, я подумал, что теперь меня замучают вопросами. Так оно и оказалось. Сначала капитан снял с меня показания по поводу обнаружения мною тела. Потом внимательно выслушал рассказ о непонятных людях, что были неподалеку и которых я так и не смог увидеть в лицах. Проверил мое разрешение, на газовое оружие осмотрел для чего-то и сам пистолет. После этого он сказал мне, чтобы я шел к себе в машину и потом следовал за ними в отдел для дальнейшей дачи показаний. Своим сержантам он дал команду осмотреть прилегающие кварталы и пока они ходили я сидел в заведенной машине и грел у печки руки, промерзшие даже в перчатках. Скоро врач вместе с водителем, погрузили тело к себе в машину и уехали в морг, где работал и патологоанатом.
      В отделе мне предложили в дежурке чай и я с удовольствием выпил кружку грея о ее бока ладони. Дальше дежурки меня не пускали минут тридцать. Наконец пришел капитан и позвал меня с собой.
      Я повторил показания во второй раз причем, как и в первый не помню, почему решил не упоминать, что Андрей Сергеевич шел от меня. Как я там оказался? На телефонные переговоры ехал. Хотел родственникам позвонить. Ночью? Да, ночью. А что? Я сам не сплю до пяти и мой двоюродный брат имеет такую же дурную привычку. Странно... Ничего странного... Ладно, езжайте домой. Распишитесь здесь и здесь, из города не уезжайте. Вас мы можем вызвать в любой момент. Еще раз постарайтесь вспомнить тех, кого вы видели рядом с телом. Сержант возьмите отпечатки пальцев...
      Оперативно прибывший эксперт сказал, что отпечатки на ноже не мои и только после этого меня отпустили окончательно, пожелав спокойной ночи. Издевались, наверное...
      Светлана так и не легшая спать встретила и выслушала меня с белым как мел лицом. Она закурила вслед за мной, и мы достаточно долго сидели на кухне отходя от всего, что нам довелось испытать.
      Только под утро мы легли спать и еще долго ворочались, пытаясь освободиться от страха и непонятного давления в груди.
      А утром... утром я нашел под дверью нарисованный на свежем снегу смайлик - улыбающуюся рожицу, какие мы часто рисовали раньше и каким символом я пользовался в чатах и "аське" для передачи веселого настроения. Да уж кто-то этой ночью повеселился.
      Господи, почему я его не выслушал... зачем я его так откровенно отослал прочь? Я сейчас бы хотя бы знал, что не одинок в своей войне. Хотя... Что он там говорил про объявления в местной газете?
      - Свет. Ты домой пойдешь сегодня?
      - А ты меня отправить хочешь? - Спросила она грустно.
      - Да нет. Просто думал, что ты обратно захватишь газету...
      - Какую?
      - А что тут у вас выпускается? "Новое время" кажется? Вот ее и надо достать.
      - Ну, поехали. Отвези меня, я тебе газету и вынесу.
      Я решил, что так будет даже лучше.
      Свежий номер мы со Светой рассматривали вместе. Что он имел в виду, говоря про объявления? Не знаю. Сначала мы откровенно искали что-то типа "Юстас-Алексу", а потом просто прочитали все объявления. Ничего. Ничего, что бы говорило о том, где мне искать единомышленников ночного гостя. Я попросил принести мне предыдущий номер и его мы так же тщательно изучили. Тоже самое. Все тщетно...
      Не знаю с чего, но нам пришла после всего происшедшего только одна мысль, напиться. Не долго думая я оставил Светлану дома у нее, а сам поехал в магазин. В бар по утрам не ездят. Я раньше вообще-то по утрам и не напивался. Но в то утро мы, можно сказать, до поросячьего визга упились. Водкой... закусывая только нарезанными солеными огурцами, ну и мякотью черного хлеба. Совсем скоро меня опять потянуло в сон и мы просто завалились у Светланы в комнате под часами, которые шли неправильно и календарем трехлетней давности.
      Проснувшись только часа в четыре вечера мы не нашли ничего лучшего кроме как продолжить напиваться правда уже в "Стимуле". Брат Светланы посмотрел на нас как-то косо, но, ничего не сказав, исполнил заказ. Уж не знаю, почему, но его верной барменши-торговки за стойкой не было. Светлана сама все принесла за столик и мы, не торопясь, снова налегли на водочку, изредка посматривая на все новых прибывающих посетителей.
      Помню, я как параноик вглядывался в каждое новое лицо, пытаясь узнать хотя бы одного их тех, кто меня так напугал ночью, а Андрея вообще отправил на тот свет.
   Казалось бы, чем больше водки пьешь, тем вроде бы слабее должен становиться страх и прочие эмоции. Ан нет... Уже забытый мною ужас, который я испытывал при воспоминании о Манекене, вновь стал тягучей пеленой окутывать мой и так воспаленный мозг. И если мне раньше задача казалось хоть как-то исполнимой, то теперь после ночной демонстрации силы его помощниками мне вообще не верилось в то, что у меня что-то выйдет. Я только тогда понял, что имею дело не с тем Чудиком как раньше, а выросшим окрепшим и окружившим себя живой стеной Чудовищем. И я готов был уже сам назвать его Зверем из Ада. Если бы не одно но...
  
   Глава седьмая.
     
      ...Олег в нашей странной жизни появился тоже странно. Он пришел к нам в клуб, а точнее приехал на своем "Минске" в начале июля и без комментариев заявил, что ему у нас нравится. Я помню как аж застыл с молотком возле стены. Я прибивал вешалку для одежды и только и смог, что посмотреть на Стаса, также замершего на лестнице по дороге в "спальник". Леха в это время был в "траходромной" и не видел ни изумления на наших лицах ни отвисших наших челюстей. Мне понравилась реакция Стаса:
      - Ну, понравился клуб - оставайся. - Только и сказал он - А мы посмотрим понравишься ли ты нам.
      - Окей, - сказал Олег, слезая с мотоцикла и ставя его на подножку. - Помощь нужна?
      Я с еще пока непонимающим выражением лица, с удовольствием передал ему молоток гвозди и саму вешалку. И только со стороны наблюдал, ровно ли он ее прибивает. Олег достаточно уверенно забил несколько гвоздей и спросил, чем еще нам помочь. Я вспомнил, что у нас в сарайчике, пристроенном к ангару лежит старое железо. Ну, там арматуры всякие, просто листы жести и кровли что так и не доехали до пункта приема металлолома. Там же в сарае лежал и сварочный аппарат. Мечта Стаса заключалась в том чтобы из всего этого собрать стойку для десятка мотоциклов. Кому эта стойка была нужна, не знаю. Мы как-то без нее обходились. Даже Леха, у которого на "Восходе" отсутствовала ножка обходился без стойки и просто прислонял "зверюгу" к стене опирая его на ручку газа. Но Стас нас как-то уговорил и мы согласились, что на досуге обязательно сварим стойку. Досуг не досуг, а о ней я вспомнил именно с Олегом.
      Варили и гнули железо не на улице, кабеля не хватало, а прямо в ангаре. Ерунда что весь ангар наполнил сизоватый туман, так еще и мерцающие страшными сполохами от скачков напряжения лампочки пригнали к нам в зал из "траходромной" Леху. Он, дико озираясь, начал интересоваться, какого хрена мы устроили, причем в тумане спутал новенького еще не знакомого ему человека со Стасом. Кстати они вообще не похожи были. Когда ж я познакомил Леху с Олегом и объяснил, что наши шаловливые ручки добрались, наконец, до стойки тот немного успокоился и ушел обратно - он там выпиливал прямоугольные куски для декорации стен. А точнее для закрытия нескольких неизвестно с каких времен появившихся пробоин в жестяном корпусе ангара. Нет, летом это было в кайф - вентиляция! А вот представляя себе зиму, мы решили их таки заделать и закрасить. Пока он там примерял, отпиливал, крепил, верите, нет, но Олег сварил то до чего у нас руки не доходили месяц.
      Олег вообще не гнушался никакой работой, он потом даже наверх ангара лазил, там флаг закреплял. И это без лестницы. Просто держась одной рукой за край он поднялся наверх, а потом просто спрыгнул вниз на траву! Четыре с половиной метра! Тоже мне ниндзя... Мы тогда на него наехали, мол, а если бы ноги сломал? Он только улыбнулся в ответ и сказал, чтобы мы от него отвязались. Не грубо, а так в шутку: Отвалите, блин, мамочки...
      Он оказался вообще классным пацаном. Немного непосредственным, чуть даже бестактным, но веселым, умным, и с руками, росшими не от туда, откуда они росли у Лехи. Кстати Лехину работу по заделыванию дыр переделывал именно Олег.
      Вечером мы отметили знакомство ящиком пива и четырьмя полупросушенными рыбехами. Пока пили, он немного рассказал нам о себе. Где родился, где вырос, где живет. Стасу он телефон дал. Он и мне давал, только мне лениво было записывать. Я отмазался мол, запомню. Мы узнали, что у него море подруг и ни с кем он конкретно не гуляет, а так заскакивает к любой, что ближе на "пару палок чая" и катит дальше. Мы ему не поверили, считая, что это очередные байки под пиво. Но его рассказы о приключениях с девчонками слушали взахлеб и смеялись также. Он знал множество анекдотов и просто смешных случаев из жизни. Было даже интересно просто смотреть за его мимикой, когда он рассказывал ту или иную историю. С того вечера мы еще не могли называть его другом, но приятелем называли с удовольствием.
      Он приезжал в клуб каждый день. Даже Стас не появлялся там так часто, хотя клуб был его идеей, его детищем. Нет, не так... он был нашим детищем. Приезжая Олег обязательно, что-либо делал полезного в клубе. Даже просто приборку он делал с удовольствием и каким-то садомазохистским остервенением и педантизмом. Он притащил неизвестно откуда первые картины в наш клуб. Сам он рисовал неплохо, но в основном такое, что на стену не повесишь. Ха-ха, он первый свой сюжет нарисованный при мне посвятил парочке занимавшейся любовью на берегу Шани. И обозвал его в традиции нормальных неформалов (классное сочетание ): "Караюга" - достаточно коротко и непонятно. Мы смеялись и над другими его зарисовками, но смешных у него было очень мало...
   Первый раз он шокировал меня нарисованным обыкновенным карандашом петуха на плахе с уже отрубленной головой. Помню, хоть рисунок и был черно-белым, мне стало не по себе от детализации некоторых вещей. Голова петушиная, к примеру, не до конца отделилась от тела, а еще свисала на куске кожи. И из его шеи ударил слабый фонтанчик крови. Крылья в агонии распахнулись, и я видел открывшиеся взору зажатые в морщинистой ладони лапы птицы - судорожно сжавшиеся и напрягшиеся ляпы. Я помню лично просил, чтобы это дерьмо не вешали ни в зале, ни тем более в "трахадромной". А он не обидно, но как-то едко осведомился, не стану ли я импотентом глядя на этот рисунок над траходромом. Стас тогда засмеялся и перевел это в шутку, мол, он не станет, а вот ни одна девица такое увидев, точно не даст... Чиркнув зажигалкой с улыбкой, Олег поджег рисунок и смотрел, как тот разгорается сначала в его пальцах, а потом догорает на полу. Не помню точно, но кажется, во мне тогда сложились два чувства облегчения и жалости. Все-таки нарисовано было отменно правдоподобно. Потом были и другие подобные картинки, и, сказать вам честно, со временем у меня к ним пропала брезгливость. И я как-то по другому их стал рассматривать. Некоторые мне даже нравились. Странно.
      Так или иначе, Олег очень быстро с нами стал справлять и праздники и неудачи. Он крепко впаялся в наш круг и я уже даже не представлял, как мы без него существовали. В общем, он был классным парнем.
      Потом начались проблемы... Леха. Он вечно что-нибудь сам себе вталдычивал в голову и потом в это верил. Вот он стал нас ревновать к Олегу. Послушайте, но мы же не бабы и не "простигосподи"... Он, однако, часто обижался на то, что мы могли умотать куда-нибудь на Угру купаться, позвав его чисто для проформы. Леха частенько не мог вырваться, и мы естественно уезжали без него. Притом почти всегда на машине, а не на мотоциклах. Когда мы возвращались в ангар, то видели его насупленную рожу и долго не могли понять, что ему неймется. Мы же звали его, в конце концов. Что это за обидки такие? А потом случилось так, что Олег приехал на праздник со своей очередной подружкой и оказалось что это, вот смех, недавняя подруга Лехи. Я тогда заскочил с Владой, а Стас с новой своей любовницей, уж не помню, как ее зовут. Леха был один. Может, ничего бы этого не случилось, если бы Олег не стал отзываться о своей подружке достаточно в пошлых тонах. Мол, она такое умеет, и так это делает...
   Что такое накатило на Леху, но тот просто банально и грязно сцепился с Олегом. Они катали друг друга, когда устали бить по мордам. Они извозились в грязи и потом еще долго отмывали пятна с одежды. А мы со Стасом, ничего не понимая, просто стояли рядом и, не разнимая их, курили. Только посматривали на этих придурков, совершенно не желая ввязываться в идиотизм. Они сами раскатились и долго валялись на полу не в силах подняться. Внешне, кстати, Олег пострадал больше. Разбитые губы, шишка на лбу как рог, заплывший глаз и содранные кулаки. У Лехи только скула опухла да палец он вывихнул, в очередной раз. Хорошо девчонки, ушедшие в "траходромную", где одуренно орала музыка, ничего этого не видели и не слышали. Отмывшись на колонке рядом с ангаром эти два... вернулись уже почти помирившись. Олег извинился, хотя продолжал говорить, что это глупости из-за такого сраться, а Леха вообще был подавлен и пришиблен всем случившимся. Мы придумали великолепную отмазку, что ходя за пивом, за которым пришлось-таки идти, нам пришлось столкнуться с отморозками из "черемушек", где мы "отстояли все наше" за исключением физиономий Олега и Лехи. Девчонки, вот наивные, поверили. Даже моя Влада. И даже та, из-за которой весь сыр-бор произошел.
      В тот вечер мы хорошо поддали и посвятили Олега в нашу тайну. В нашу кошмарную тайну. Он выслушал всю историю и посмотрел на Владу, она с нами была, и спросил:
      - Ты тоже во все это веришь?
      Она кивнула и сказала:
      - Не только верю, но и боюсь всего этого.
      - Ребята, а вы не того? - Только и спросил он, покрутив пальцем у виска.
      Не понимаю, зачем мы все это ему рассказали тогда. Наверное, осмелели оттого, что давно уже не видели и не слышали о нем. И зря. Не буди Лихо пока тихо.
      Он нам не поверил в тот раз, а потом...
      Неделю спустя он позвонил мне и отчаянно завопил в трубку, чтобы я приезжал в клуб срочно. Я приехал. Кроме меня там уже был Стас и ожидался с минуты на минуту Алексей. Я выскочил из машины и, подбежав, спросил что случилось то? Они оба бледные и на взводе завели меня внутрь и я чуть не сблевал. Весь пол в зале был залит кровью, покрыт внутренностями - кишками, органами. То тут, то там на полу валялись оторванные кошачьи головы и шкурки. Одна более-менее "целая" дохлая кошка валялась на сиденье моего мотоцикла. Запах стоял тошнотворный. Скользкий и липкий пол под ногами не просто пугал, а приводил в состояние безумного ужаса. Помню, кстати я тогда даже чуть не убежал. А Стас, хоть и бледный, сказал:
      - Мы это никогда не отмоем...
      О чем он говорит, думал я тогда, при чем тут отмыть! Что вообще происходит!?
      Когда Стас понял, что я чуть успокоился, он развернул меня за плечи к выходу и показал надпись, над дверью написанную уже ставшей для нас банальностью кровью:
      "Помните обо мне. Не забывайте обо мне. Я к вам скоро приду"
      Тут у меня помутнело в глазах, и я просто вывалился на свежий воздух, задев по дороге плечом подошедшего Алексея.
      Рвало меня легко и можно сказать без дополнительных проблем... Не смешно. Лехе было тяжелее. Он видно ничего не ел с утра и его просто сгибало пополам рядом со мной, но безрезультатно. Сзади над нами стояли Олег и Стас, молча курили и думали каждый о своем. Наконец, я стоящий на колене услышал вопрос Олега:
      - Это и есть ваш Чудик?
      - Ага, - как-то слишком бодро ответил Стас, - он самый.
      - А что он так кошек не любит?
      - А я почем знаю... может у него аллергия на них.
      Их так прямо скажем легкий разговор, мне перекрыл горло и заставил подняться. Я смотрел на них воспаленными от вынужденных слез глазами и не понимал, как они могут оставаться такими спокойными. Все волнение Олега выражалось в том, что он теребил на своей груди крестик. А Стас просто грыз фильтр сигареты.
      - Да успокойся ты... - Видя мое изумление, сказал Олег.
      Стас отошел от нас и посмотрел вдоль по улице сначала направо потом налево. Вернулся к нам и сказал:
      - В общем хоть изблюйтесь тут, но надо это дело убирать.
      Я отшатнулся от них и поднял руки к груди:
      - Идите в сраку! Я туда не войду.
      - Я тоже... - сдавлено сказал сзади так и не разогнувшийся Алексей.
      Тут Стас рассвирепел:
      - Вы что бабы сопливые? Давайте дуйте внутрь за мной и ищем ведра швабры и тряпки ненужные.
      Он первый пошел внутрь, а за ним и Олег. Я и Алексей так и не смогли войти за ними. Я просто даже шага не сделал, а Алексей как он представил, ЧТО ТАМ ТВОРИТСЯ, опять согнулся у заборчика.
      Я стоял и, не смея пошевельнуться, ждал, что будет дальше. Я думал, что сейчас Стас вернется и просто нас затащит за собой, но вместо него появился Олег и, бросив нам два железных ведра, сказал:
      - Короче... Давайте, воду таскайте, я принимать буду. Мы тут... сами разберемся.
      Воду мы с Алексеем доносили до дверей ангара и передавали ведра Олегу. Тот исчезал на мгновение внутри и после сразу возвращался с уже опустевшим ведром. "Наливайте", говорил он и ждал в дверях, пока мы не принесем ему еще воды.
      А потом... Олег отступил в сторону, и я увидел Стаса, толкающего впереди себя швабру. Перед шваброй небольшой волной шла бурая от крови и грязи вода. Волна перекатилась за порог и вместе с ней перекатились захваченные шваброй, внутренности, головы, пропитавшиеся кровью шкурки.
      Я, кстати, увидев такое, смог устоять и опять не упасть в спазме, а вот Алексей просто в слезах от тошноты сел на мотоцикл и уехал. Дальше воду я таскал один.
      Через минут двадцать перед порогом возникла уже приличная куча воняющих остатков. На них стали слетаться мухи и, самое странное, осы. Вся эта жужжащая масса никак не добавляла привлекательности зрелищу.
      Замывка помещения заняла около часа, и в конце его вся площадка перед ангаром была покрыта кровью и отвратительной более густой массой непонятно чего. Вышедшие подышать свежим воздухом, Стас и Олег молча осмотрели этот психоделический кошмар и сокрушенно согласились, что так это оставлять нельзя.
      Я не участвовал в сборе остатков на лопату и перегрузку их в мешок из под картошки. Я стоял поодаль с двумя наполненными ведрами и ждал, когда эти двое мне скажут начинать поливать асфальт. Потом, собрав крупные остатки эти ассенизаторы куда-то ушли с мешком, а, вернувшись, долго отмывали руки под колонкой. Наконец, мы все закурили и Стас сказал:
      - Давайте сейчас все это дело зальем. Только надо, что ли, хлорки найти...
      Хлорки, в пропахшем кровью, как и ангар, сарайчике-пристройке мы не нашли. Зато сгонявший бодро домой Олег привез какой-то импортный дезинфикатор и, разбавляя его в воде, мы стали пытаться волнами смыть все, что осталось дальше на проезжую часть. Вроде управились еще за час. А может и больше, уже не помню.
      А потом пошел дождь, и мы загнали мотоциклы в ангар. Двигатели оставили на холостом ходу пусть хоть запах отработанного топлива перебивает въедающийся в наши мозги запах крови. Поднялись в "спальник". И там лежа под самой крышей слушая оглушающий бой ливня, мы решали, что же делать дальше.
      - Он псих... - заявил я.
      - А ты разве где-нибудь видел нормальных ходящих манекенов? - Съязвил Стас.
      - Я не об этом.
      - А о чем? - С интересом спросил Стас.
      - Он псих, и хочет, чтобы мы сами стали такими же психами.
      - Серьезно? - В тон Стасу спросил Олег, затягиваясь дымом.
      Я оглядел их и подумал, что эти два отмороженных никогда меня не поймут.
      - Вам что дуракам, даже не страшно?
      Стас стряхнул пепел в банку из под кофе прикрученную к стене и как-то очень уж внушительно сказал:
      - Страшно. Очень. До ужаса. Это мне. Я его хоть видел... Не знаю как Олегу.
      Олег пожал плечами и сказал:
      - Но ведь этот ваш псих мог здесь раскидать внутренности человеческие. Правда? Так, наверное, это было бы страшнее. И, наверное, проблематичнее. А так. Мне просто не по себе оттого, что этот ваш Чудик на такое способен. А страх? Есть, конечно. Но ведь не забывайте, что я в вашего манекена не верю. Я его не видел и думаю что это все-таки человек переодетый.
      - Я его в руках держал... тогда на ферме. - Раздраженно сказал я. - Хрен тебе это, а не человек.
      - Ну, и что, что ты его в руках держал? Что из этого? - флегматично спросил Олег.
      - Он легкий не как человек. И уж слишком пластмассовый для человеческой кожи. Блин, да о чем я? Это манекен был!
      - А потом он взял и пошел? - С усмешкой спросил Олег. - Тоже ничего. Японская робототехника на российском полигоне.
      Он почти смеялся над нами. Но он замолчал после взгляда Стаса на него. Стаса Олег не дразнил и уважал.
      - Ты бы это... хоть для приличия не дразнил бы? - Попросил Стас и отвернулся к слуховому окну затянутому полиэтиленовой пленкой.
      - Я не дразню. Просто все это как-то бредово очень. - Сказал Олег виновато.
      - А с десяток кошек разорванных на куски это не бредово? - Спросил я - Или ты думаешь, что это мы их так пошинковали?
      Олег потушил окурок и сказал:
      - Нет, ты бы точно не смог. Да и ростом ты не вышел, чтобы над косяком такую надпись намалевать. А лестницы у вас тут в помине не было.
      Я сокрушенно откинулся на койку. Мы не слышали, как Влада вошла в ангар. Зато услышали, как она заглушила один за одним двигатели и крикнула:
      - Эй, вы что больные? Совсем с ума сошли? В закрытом помещении запустили три движка? Нет, вы просто кретины! Где вы?
      Я флегматично отозвался:
      - Наверху. Ползи к нам.
      Скоро она забралась и, видя наши уставшие физиономии, прекратила наезжать и просто спросила, что случилось. Олег ей красочно и обрисовал. Владу не стошнило, она просто не поверила. А вот когда Стас и я подтвердили, она стала такая же, как и мы все загруженная-загруженная. Словно решала проблему экономического кризиса в стране. Она минут пять посидела, покурила, а потом достаточно решительно сказала:
      - Нет, с этим положительно надо что-то делать.
      - Во-во. - Сказал я. - Надо, только мы ни хрена не знаем что...
      Нет, ей бы главнокомандующим быть, а не в провинции отмирать...
      - Надо сначала узнать кто он, что он, откуда он, и есть ли у него сообщники...
      - Да какие у этого чудовища сообщники? - Изумился я. - Это он сам такой. По себе. Вот ты была бы сообщником манекена? И я нет.
      Уже через неделю мы поняли, что права была все-таки Влада, а не я. Но это через неделю. А до этого мы узнали почти все, что знаю я о нем сейчас.
      На следующий день мы все, не сговариваясь, собрались в ангаре и были приятно удивлены отсутствием запаха. Старались за весь день так и не вспоминать о происшедшем. Занялись какой-то мелочью. Леха извинившись за то, что вчера свалил и не помог. Ему дали штрафные работы - красить ворота и заборчик соседа, рядом с которым был расположен ангар. Соседей надо задабривать, особенно когда на его, соседа, забор вчера мы так доблестно блевали. Пока суть да дело, я занимался карбюратором, а Стас и Олег варили стеллаж для деталей. Стеллаж, в конце концов, получился кривой и неказистый и его уже через месяц заменили обыкновенными полками. О, они гордились своей работой и даже собирались заставить Леху и его выкрасить, но я отговорил, сказав что и так уже от запаха краски дурею, а они еще и стеллаж сегодня собрались малевать. Только вечером мы разъехались по домам. Правда мы с Владой еще и в "Стимул" заскочили. И там подправив настроение, поехали таки отсыпаться и... в общем, вы поняли.
      Два дня прошли в праздности и отдыхе. Сгоняли на Угру покупаться. В этот раз и Леха, плюнув на дела по дому, свалил с нами. Нажарившись вдоволь под солнцем и промерзнув в вечно холодной Угре, мы вернулись домой. Попросили Олега заехать в ангар проверить все ли там нормально. Тот съездил, а потом...
      На допросах у следователя мы естественно показали, что Олег не мог ни с кем поссориться, так как был очень дружелюбным и достаточно коммуникабельным человеком...
      Уже дома, собравшись, мы, тихо плакали и хлестали водку. Этот кошмар первый раз ударил, открыто в нас. Ударил и убил наповал. Ножом в грудь. Недолго длилась наша дружба с Олегом. Хороший был парень.
      Домой я теперь развозил всех на машине, а потом вдвоем с Владой и сами направлялись к себе. Так мы прожили в шоке два дня. А на третий... нам просто повезло. Он допустил ошибку.
      Не знаю, что меня дернуло позвонить Стасу и сказать, чтобы тот одевался. Я не стал ничего говорить, кроме того, что я скоро приеду к нему. На душе у меня было, что-то такое, чего я не понимал. Мне казалось, что если мы сейчас поедем в ангар, то узнаем (Увидим, почувствуем, поймем?) гораздо больше. Позвонил я и Лехе. Тот пробурчал что-то типа ага и положил трубку. Владу я будить не стал.
      Машина как назло забарахлила, и я еще долго дергал стартер, пытаясь ее завести. Наконец "схватило" и я чуть постояв, прогревая, включил свет фар и покатил к Стасову дому. Стас нервно ходил вдоль забора и курил, ожидая меня. Когда я остановился, он уселся, справа от меня и спросил:
      - Ну и?
      - Потом, потом, Стас... Сам еще ничего не понимаю. Сейчас за Лехой.
      - Хорошо. - Только и сказал он.
      Выудив из-за пояса на животе фляжку, он открутил пробку и отхлебнул глоток. Но салону почувствовался запах вина.
      - Ты что это? Запил? - спросил я, не отрываясь от дороги.
      Стас помотал головой и сказал:
      - Просто отойти не могу. А под парами легче. Будешь?
      Я не отказался. Я сам пил в тот день и одним глотком больше или одним меньше это уже было не важно. Леху пришлось будить. Он сонный и в одних тренировочных выполз к нам и еще и поинтересовался, какая форма одежды на ночные выезды сейчас моднее. Невесело так поинтересовался. Мы ему ответили, конечно, что трусы и тапочки, на что он исчез дома и появился уже в более приличном состоянии: Джинса и футболка, кроссовки на босу ногу и в руках сверток газетный. На наш вопрос, что в нем он развернул газету, и мы увидели не малых размеров ножичек. Почти римский короткий меч.
      - Ты где это мачете стырил. - Спросил Стас, протягивая Лехе почти опустевшую флягу.
      - У матери. Она им раньше головы петухам рубила...
      В голове ясно вырисовался рисунок Олега, что сгорел, но перед этим привел меня в странное состояние. Отрубленные петушиные головы. Отрубленные кошачьи головы. Скоро может быть придется смотреть на отрубленные человечьи. Или манекена?
      К ангару мы не подъехали - подлетели. И сразу луч одной из фар ворвался в проем двери. Дверь была взломана. Мы выскочили и рванули ко входу. Леха по дороге обнажил свое чудовище и чуть его мне в спину не воткнул, когда я замер сразу за порогом. Стас тоже встал. Тому, кто был перед нами, бежать было точно некуда. Да и не зачем. Знали мы этого гаденыша. Петька-Крик. Из кодлы Петруни самого отмороженного из отморозков "Черемушек".
      - Лех, стой на входе и наколи этого урода, если он попытается сбежать. А мы с ним сейчас поговорим.
      Сказав это, Стас двинулся на Крика. Я за ним только чуть левее.
      - Слышите пи...оры, дорогу дайте, а то я вас сам сейчас наколю.
      Это было странно для Крика. Петька по жизни был трусом из трусов и у Петруни был на положении шестерки. Но ни на Стаса, ни на меня, его слова впечатления не произвели. Этому сосунку было от силы семнадцать. Да и в то, что он пустит в дело нож сверкающий уже в его руке, верилось ну очень слабо.
      Он, конечно, помахал перед Стасом и мною этой фиговинкой, ну и что? Стас одним рывком достал Крика за шиворот, а второй рукой схватил кулак Петьки. Я схватил вторую руку этого шкета. Скрутили мы его проволокой, из которой хотели сделать удлинитель. С перетянутыми кистями, локтями и коленями этот человечек развалился на полу и только истошно орал, призывая помощь. Вот тут красиво сыграл Леха: он подошел к связанному Крику и сказал сквозь его ор:
      - Слышишь, заткнись, а то я тебе голову отрежу как вы этим котикам несчастным.
      Крик заткнулся. Не особо церемонясь, я захватил ладонью его воротник и потащил связанного в "траходромную". Стас, пока я надрывался, вернулся к двери и смог запереть ее изнутри. Леха плашмя ударяя ножом по ладони, шел следом за мной и даже не сделал попытки помочь мне тащить это тело. Сбросив Крика около "траходрома" я сел на край кровати-переростка и посмотрел на онемевшего в испуге пацана.
      Подошел Стас и без церемоний ударил в коленку связанного:
      - Говори...
      Как по заготовке нам рассказали удивительную историю о том, что оказывается, Крик просто мимо проходил, увидел взломанную дверь и вошел. Он сказал, даже не отрицая, что, решил чем-то поживится.
      Я не поверил, мои друзья тоже. Леха от неверия даже уронил на пузо Крику нож острым концом вниз. Нет, он не сильно ранил Крика физически, так... капля крови выступила под темной рубахой. Но каков эффект! Взвыв Крик, обещал рассказать все, что знает.
      И он рассказал и о том, как они впятером вся боеспособная группа Петруни занимались дурью и ловили в "Черемушках" бродячих котов и кошек. Как потом они притащили ночью вопящий и мяукающий мешок сюда, взломали дверь и... А потом появился некто в балахоне с капюшоном на голове и пластмассовой маской на лице. Они вместе с Петруней вошли в ангар и там оставлись почти полчаса. А после они вышли. Человек в маске сказал, что он нам очень и очень благодарен и что каждому это потом зачтется. А Петруня, он был весь в крови, сказал за всех, что он всегда готов помочь этому человеку и что его ребята тоже готовы.
      А потом они пили в баре на "Черемушках". И каждому кто был с ним, Петруня дал по сто долларов. Это же блин такие деньги! А они ведь ничего и не делали. Так, только выполнили работу за службой отлова бродячих животных.
      - А Олег!? - не выдержал Стас.
      - Какой Олег!? - истерично закричал Петя.
      - Которого убили здесь! - Зло и требовательно спросил Стас.
      - Это все Петруня и Славка. Они на пару его закололи. Я на стреме стоял. Я не убивал его.
      - Это ты ментам расскажешь!
      - Ничего я им не расскажу. Они меня и спрашивать не станут. Этот в маске он не просто же человек. Он колдун. Я не брежу! Чес слово! Он умеет другими управлять. Я сам видел, как после этого вашего Олега, он подчинил себе Петруню и заговорил с нами его ртом. Вот вам крест! Он нас поблагодарил и сказал, что это еще одна наша заслуга перед ним. Мы тогда испугались, но не очень. Он все так шуточками говорил. Всех подбадривал и заверил, что если нас и поймают менты, то вот так как он сейчас управляет Петруней, он будет управлять и ими. И они, мол, отпустят нас. Он говорил, что нет людей ему не подвластных. И только вы трое остались почему-то ему не по силам. Это зря он говорил мы и, правда, подумали, что он всемогущ, после того как он продолжил говорить ртом Славки. А, нет, вы вот такие есть и ему типа опасны. Ну, мы посмеялись, мы же вас знаем. А вот после того как тот уродец в маске нам денег дал по двести на рыло. Не рублей...
      Я потом Крика почти и не слушал мне не передать, как это было противно. Противно и больно...
     
      Первый звонок на трубу, номер которой я дал в объявлении произошел, когда я был к нему ну уж совсем не готов. Сидел на "толчке" и думал о том, что теперь надо спешить, если я хочу окончательно до зимы управиться и в Москву к боссу вернуться. Причем так спокойненько рассуждал, будто речь шла о том, чтобы ремонт там какой сделать или яму выкопать. Смешно и аллегорично... На толчке я рыл яму для Манекена.
      - Алло? - Сказал я, когда мне откровенно надоела "марсельеза" в акустике туалета.
      - Здравствуйте. - Ответил мне с того конца приятный голос. - Это ваше объявление в газете?
      - Какое? - спросил я прекрасно осознавая что говорим мы про мое.
      - "Ищу тех кто поможет сшить похоронный саван по Манекену..." - сказал голос - Причем "манекену" с большой буквы.
      - Да, это я давал. Но если вы от него, то скажите, что меня уже утомили звонки его прихвостней. И объявления я не уберу из газеты. - Мне и в самом деле уже неоднократно звонили и с угрозами и с издевками, мол, мы тебе сами саван сошьем. Предлагали прекратить баламутить город. Я отказывался. Они нашли на меня управу. Позвонили из отдела рекламы газеты и сообщили, что мое объявление как не проходящее по содержанию выходит последний раз. Я скандалил. Не помогло... Я уже отчаялся надеяться на результаты и, кстати, серьезно подумывал расклеить подобного содержания объявления на столбах. Благо на чем распечатать имелось.
      - Нет, я не от него. Я, пожалуй, представлюсь. Меня зовут отец Анатолий. И если вы желаете, мы могли бы с вами встретиться.
      Я еще не верящий удачи сказал:
      - Конечно, приезжайте ко мне в офис...
      - Нет. Я бы лучше встретился с вами в доверенной мне церкви.
      - Это та, что возле Районной управы? Где непонятна, какая роспись стен и даже неясно православная ли она?
      В трубке вздохнули и так же не громко и мягко ответили:
      - Нет. У меня более скромный и удаленный от мирских властей приход. В поселке Троицкое.
      Честно говоря, я не знал в Троицком никакой церкви. Более того, я о ней даже не слышал. Это меня насторожило и я спросил:
      - А вы адресок не подскажете?
      - Вам любой в Троицком подскажет единственное я прошу, если мы встретимся, то мне бы... да и вам было бы удобнее в воскресенье.
      Странный святой отец... ему в воскресенье удобнее. А как же служба?
      Я согласился. Мы спокойно распрощались, будто по пустякам разговаривали. И я стал собираться домой. Решив еще заскочить в магазин, я пересчитал оставшуюся наличность и, убедившись, что на все мне необходимое денег достаточно запер остальную наличность в ящик стола. Прежде чем выйти я долго смотрел через глазок на площадку и даже когда вышел за дверь еще прислушивался, не начнет ли кто спускаться с этажа выше. Убедившись, что все тихо, я запер железную дверь. Выйдя из подъезда, я подошел к машине и осмотрел колеса. Приходилось все это делать, иначе мог и проморгать мелкие происки противника, а точнее его прихлебателей.
   Так и есть... под передним правым колесом я обнаружил дощечку пробитую насквозь и подложенную гвоздем в резину. По-моему легче просто пробить шилом колесо, чем вот так изгаляться. Хотя может это и не Манекеновы ребята шалят. Может так, шпана балуется. Неважно...
      Я откинул на обочину препятствие и сев за руль завел свой "пепелац".
      После магазина я направился прямиком домой, шляться лишний раз на улице мне было просто противопоказано. Проезжая мимо одного из опасных участков, где из-за забора невидно поворота я в, который раз, чуть не сбил одного и того же человека. Ну, жил он там и словно специально под мою машину бросался. И если обычно я разражался ругательствами, которых он, понятно, не слышал, то в этот раз я даже не ругался. Мужчина удивляя меня и чуть пугая, просто встал и, облокотившись на мой капот, пристально стал на меня смотреть.
      Я, сидя внутри показал жестом, чтобы он отошел, на что мне ответили бодрым мотанием головы. Я скривил физиономию и с неохотой вылез наружу.
      - Ну. - Спросил я, оглядываясь и уже представляя, что это ловушка. Пистолет висел в кобуре на поясе, но я помнил, как он "пригодился" мне в прошлый раз и не спешил доставать поделку под "макаров".
      - Иээээээ. - Проговорил мужчина, стоя в такой же позе.
      - Не понял. - Честно сказал я.
      - ИААААЫЫЫ - Сказал мужчина, оторвав одну ладонь от капота и указав на меня.
      Нехорошие догадки об умственном положении моего оппонента озарили меня. Сумасшедший.
      - Ты кто? - спросил я - Как тебя зовут?
      - Иааан! - ответил он гордо и отчего-то выпрямился во фронт.
      - Иван? - переспросил я и непонятный малый закивал головой.
      - Значит тезка. Я тоже Иван. - Сказал я вздохнув, и видя что он не отходит, спросил: - Ты где живешь тезка?
      Мужчина показал рукой сначала в одну сторону, а потом чуть ли не в противоположную.
      - А что ты от меня хочешь?
      - Ататься - ответил Иван, и я сообразил по тому, что он опять уперся руками в капот, что тот хочет кататься. В мои планы развозить умалишенных не входило и я откровенно приуныл, видя что тот и не собирается отходить. Ну не силой же его отводить с дороги... Мне как-то от одной мысли к нему прикасаться становилось не по себе.
      Прибежала Светлана, наверное, увидевшая нас из окна моего дома.
      - Привет. - Сказала она чмокнув меня губы. - Что ты встал тут? Это ты с нашим Ваней познакомился. Что он хочет?
      Я пожал плечами и сказал:
      - Кататься говорит, хочет.
      Света улыбнулась:
      - А... Это он любит... Теперь придется тебе его катать. Он иначе не отвяжется. А силой и не думай с ним справиться. Это бог его умом обидел, но не силой.
      Я почесал саднящий после больницы подбородок.
      - Ты что не шутишь? Серьезно?
      - Ну конечно... - Она посмотрела на меня совершенно серьезно. - Да ладно тебе. Он долго не катается. Что-нибудь увидит. Ему интересно станет и попросится выйти.
      - Ты-то откуда знаешь.
      - Он же местный. - Словно ответила на мой вопрос Светка. - Вот его дом...
      Я помолчал, подумал, а потом со вздохом сказал:
      - Ладно, тезка, садись.
      Блин, сколько щенячьей радости, сколько восторга. Даже Светлана засмеялась, видя как, смешно подпрыгивая, скачет Ваня к задней двери. Сама Света села справа от меня.
      Что-то не похоже было, что наше знакомство с местным сумасшедшим будет коротким. Ваня не просто сидел пока я катал Светлану и рассказывал про звонок святого отца и мои подозрения, он еще и бесцеремонно указывал куда ехать. И вот, следуя его недвусмысленным "уда и уда" мы очутились на склоне берега реки. Я конечно, не против был полюбоваться на Шаню. Но только вдвоем со Светкой, а не с еще каким-то безумным типом. Пусть даже моим тезкой.
      Только мы вышли из машины, как Ванек стал прыгать и громко кричать "Ут! Ут! Ут и ут озе". Света перевела "Тут и тут тоже". А потом спросила не особенно серьезно:
      - Ваня что тут?
      - Узое.
      - Чего? - не понял я.
      - Чужое, что ли... - прокомментировала Света.
      - Ну, понятно, что не наше... - сказал я, отворачиваясь к реке. Я только загляделся на черную воду, как почувствовал, что меня тянут за рукав и честно говоря, струхнул, увидев впритык к себе Ваню.
      - Узое ут! Одз узое ут...
      - Чужое тут... чужое тут. - Сказала Светлана, отцепляя крепкие пальцы Ивана от моей куртки.
      - Что тут такое? - Спросил я у Светланы.
      - Не знаю... - ответила та, пожимая плечами. - Вон там... - она указала в сторону дороги - бомбоубежище. А под нами не знаю. Может он землю имеет ввиду?
      - Да я откуда знаю... - сказал я раздражаясь. - Поехали.
      Мы уже сели в машину и звали к себе Ивана. Но тот, приплясывая на месте, только и повторял: "Узое ут". Иногда еще вставляя два непонятных слова: "Одз" и "тока".
      В конце концов, когда меня это достало я завел машину, дал сумасшедшему время понять, что мы уезжаем с ним или без него. А потом, без сожаления бросив его на берегу так ему понравившемуся, покатил домой. Света не стала настаивать забирать с собой Ивана.
      Это уже потом я понял, какую очередную глупость сделал.
        
      Священник мне чем-то не понравился. Наверное, тем, что сразу воспринял меня как ученика или там не знаю... свою паству, которую он направляет на путь истинный.
      Отец Анатолий вышел со мной из церкви и предложил чуть пройти по улице, дабы на природе и ее свежем воздухе пахнущим зимой мысли были наши столь же свежи и не горячны.
      - Как имя твое сын мой?
      Видя, что Анатолий всего лет на восемь старше меня я ответил с некоторой издевкой:
      - Иваном меня зовут... отец.
      - А прозвали тебя Роджером за увлечение пиратами?
      - Вы даже это знаете... - сказал я и спросил в лоб: - Это вы послали ко мне Андрея Сергеевича?
      Отец Анатолий ответил не сразу. Он мерно вышагивал рядом со мной, высматривая что-то вдали улицы. Наконец он сказал:
      - Я не посылал его. Но в том, что он погиб есть моя вина. Мой грех.
      - Поясните, пожалуйста... - попросил я, улавливая непонятные мне нотки в его голосе.
      Отец Анатолий развернулся и предложил пройти в тепло, видно мысли совсем охладились. Можно сказать замерзли.
      Мы прошли в церковь в какое-то маленькое помещеньеце, где нашлись для нас и лавки и стол. Еще чуть-чуть и я подумал бы, что вот сейчас он предложит перед рассказом мне и выпить и закусить. Не знаю с чего эта дуристика полезла мне в голову. И от чего я веселый такой был... Манекен как-то вообще рядом с этим служителем казался чем-то непонятно сказочным. Казалось даже... неважно... Наверное, сказывалось то, что я его давненько не наблюдал и перестал шарахаться от каждой тени.
      - В городе нашем беда. И беда настолько большая, что ни я, ни мирские власти, ни мои братья в вере специально обученные для изгнания бесов не можем ничего сделать. - Именно так он начал. Я уж думал, что он будет разглагольствовать о вере, о том, что Христос спасет нас от этой напасти, а он просто взял и честно признался... Умница. - Более года я ищу способы управиться с этим ужасом. И иногда мне кажется... что я недостоин, занимать пост сей. Недостоин направлять и укреплять в вере, ибо сам начинаю терять ее. Тебе сын мой не понять этих вещей. Остановись, подожди... я говорю только то, что вижу. Тебе не понять что, смотря себе в душу, ты видишь, что она черствеет и опадают с нее как листья с деревьев, шелуха. Только каждая частица оторвавшегося это утерянная капля веры. Потерянный день. Не услышанный призыв страждущего. Оглядываясь назад я вижу, что многое упустил, подавшись на неуемное стремление постичь того, кто принес страх в город. И я не услышал Андрея. Я не остановил его. Я не осознал, что тот тоже уже под властью Его и что представляет он это существо не иначе как... ВРАГА. Не уразумел он моих слов, которые я ему бросил. Я же не смог их донести до него. Подумал, что все это суета и не принял к вниманию. Однако...
      - Он погиб...
      - Я его провожал в Царствие Божье...
      - Вот как. - Я помолчал. Собравшись, я спросил-таки то зачем пришел: - Он говорил, что он не один... Он вас имел ввиду?
      Отец Анатолий сцепил пальцы и, склонив взор, ответил:
      - Нет.
      Я подождал продолжения но, не дождавшись спросил:
      - А кого тогда... Я уже было подумал, что именно вы направляли его...
      Пастырь ответил:
      - Ты уже понял, что это не так. А что касается тех, кто был с ним. То я смог остановить и образумить их.
      Я сперва вник в суть сказанного, а потом, чувствуя, что злюсь, сказал:
      - А может их, образумила смерть Андрея Сергеевича?
      - Нет.
      Я опять ждал продолжения и дождался:
      - Я хоть его и отпел... Но сердце мое полно сомнений. Уж не желал ли он героя из себя создать и, смерть мученическую приняв, двинуть своих товарищей дальше на путь ошибок.
      - То есть, не самоубийца ли он? Могу вас заверить, что это не так.
      - Бросившийся на амбразуру тоже самоубийца... - сказал отец Анатолий и продолжил: - И его подвиг так сказать, двинул его товарищей. И один Вседержитель ведает, чем бы все это закончилось, если бы я не успел их остановить.
      Мне даже показалось, что он чуточку гордится содеянным. Чем гордится? Тем, что меня товарищей лишил. Тем, что бессмысленен этот разговор. Что уйду я отсюда, так же как и пришел... один... Но вслух я спросил:
      - И как же вы их остановили?
      - Мы говорили... и я их убедил...
      - В чем?
      - Во многом... в бессмысленности умирать раньше срока отведенного Господом.
      - Короче в том, что надо все стерпеть? Да? Мол, Христос терпел и вы терпите?
      - Не язви молодой человек. А если ты спрашиваешь. То, да, и в этом тоже.
      - А в чем еще? - Спросил я, уже откровенно собираясь послать его куда подальше и уйти.
      Отец Анатолий угадал мои намерения и жестом попросил сидеть и успокоиться:
      - У каждого существа есть логово. У страха тоже - это наша душа. У того СТРАХА тоже есть нора. И бить его надо зная, где она и именно там. А еще что на медведя не стоит выходить поваренку с перочинным ножиком.
      - Это вы меня имеете ввиду? - Со смешком спросил я.
      - Это я говорил им. А не тебе. Тебе я скажу другое.
      Я, снисходительно улыбаясь, приготовился выслушать целую лекцию о том, что надо ближнего своего возлюбить и т.д. Но он меня удивил:
      - Мне кажется, что ты тот охотник и в твоих руках не ножик, а рогатина, кто может медведя завалить. Шанс маленький, но есть. Не смотри так на меня. Но Рогатина в борьбе со страхом любого верующего это сама ВЕРА.
      - Своей верой я его не убью.
      - Тогда ты не убьешь его ничем...
      - Я победил свой страх... И ЕГО удавлю. - Сказал я решительно.
      - Нет. - Покачал головой святой отец - У тебя злость, а злостью ничего не сделать хорошего. Ни для кого.
      - Что же я должен к нему идти мирненько так и смотря в пол?
      - Нет. Тебе еще пока некуда идти. - Сказал, покачивая головой, отец Анатолий. - Ты еще не знаешь где его логово. А вот когда узнаешь...
      - Что тогда?
      - Тогда приди ко мне, и я благословлю тебя на святое дело очищения земли от скверны.
      Разум мой помутился...
      Я вскочил и что есть мочи заорал на него:
      - Ты понимаешь святоша!? Что я пережил!? Что у меня друга уже убили. У тебя твоего прихожанина, как свинью на закланье... Ты меня понимаешь? ТЫ соображаешь что это потерять всех!? Что твои бывшие друзья стали врагами! Что нет в городе ни одного, кто помог бы мне! Я к тебе шел, думал помощь найду, а ты мне тут проповеди читать? Да что бы я к тебе на благословенье пришел?
      Я задохнулся, видя его спокойный взгляд. Совладав с собой, я сказал громко, но уже без брызганья слюной:
      - Вся ваша бесовская вера придумана, чтобы в узде людей держать, как баранов пасти. Правильно. Когда не могли силой завоевать и покорить, брали религией. Сейчас тоже самое. Были люди, что сражаться с ЭТОЙ ТВАРЬЮ хотели так ты их ... отговорил. А теперь и меня тормозишь. Так ведь еще и не скажешь кто они... Я прав?
      Отец Анатолий посмотрел на меня даже с каким-то любопытством... но взгляд его снова стал спокойным и он только и сказал:
      - Иди вон...
      Меня не пришлось упрашивать долго. Я выскочил, но услышал слова вдогонку:
      - Одумаешься, успокоишься... приходи.
     
      ...Я лежал у себя в московской квартире и все уговаривал себя встать... Шеф, наверное, с ума сходит, опять ему с его секретуткой отдуваться с заказчиками. Но подняться было выше моих сил... вчера этот финн перепоил меня. А еще говорят, что кроме русских так никто не пьет. Да он круче геолога и мичмана с самого дальнего поста ТОФа. Что же мы с ним порешили? Ах да... теперь пока мы документы в порядок не приведем он хрен что подпишет. У него там в его Чухонии, блин, не идиоты в юридическом сидят. И как сволочи оперативно. Только им по факсу выслали так они электронкой через час ответ дали. Уууу гады. Хотя я бы на их месте тоже не подписал... Сквозь дрему я улыбнулся. Хорошо хоть голова не болит, а просто лениво вставать...
      - Ваня, вставай...
      Я аж весь передернулся... Надо мной склонилась Влада и смотрела в мои еще щурящиеся глаза. Я что-то хотел высказать, но она меня остановила, прижав ладонь к губам, и сказала:
      - Уже все в сборе. Давай, только тебя ждем.
      - Кто все? - Спросил я, хрипло и не соображая ни чего.
      - Ну, все... Уже камин разожгли! Давай вставай.
      Я удивленно оглянулся и понял, что моя московская квартира странно преобразилась. На стене моей комнатушки добавилось картин. Точнее не добавилось... у меня их просто никогда не было. Я не понимал, зачем их на стену вешать. Для какой такой красоты. А тут... Какие-то безумные пейзажи с пылающими небесами...
      Шкаф зачем-то передвинули ближе к окну, а на его предыдущем месте в стене обнаружилась неизвестно откуда взявшаяся дверь. Причем со стеклом. Матовым, непрозрачным. За окном, как им и полагалось, маячили, раздирая серое небо многоэтажки спального района.
      Я снова перевел уже более осмысленный взгляд на Владу...
      - А ты чего здесь... - спросил я как-то невразумительно.
      Она, похоже, обиделась. Надула губки и распрямилась. В руках я обнаружил у нее высокий фужер. Да и сама она... казалась выше. Наверное, это ее такой делали черные туфли на тонком высоком каблуке и облегающее тоже черное вечернее платье.
      - Ты чего так вырядилась? - Спросил я, садясь на край кровати и ступая в свои тапки.
      Влада поморщилась и ответила:
      - Если ты со своими пьянками совсем память потерял, то я тут не причем. И отдуваться за тебя не буду. Все уже собрались. Я и так не хотела тебя будить до последнего...
      - Да кто собрался-то? - Спросил я вставая.
      - Иди сам смотри, кого ты наприглашал.
      Я хмыкнул и направился спокойненько в ту дверь, которой, как мне известно, в моей квартире никогда не было.
      Очутился я не где-нибудь, а в холле у Стаса. Вернее и он странно изменился... Так что Стаса это холл или мой или вообще непонятно чей... я не понял. Но так похож, на тот где мы, я, Светка и Стас, напивались его вином... Только шире он что-то и длиннее вроде...
      - О... Встал, спящая красавица... - Стас поднялся мне на встречу из кресла, а с дивана из окружения Ромки и Лехи мне игриво помахала рукой Светлана.
      Я пожал руку Стасу и кивнул ребятам. Леха вскочив с дивана, подошел ко мне и протянул такой же фужер как у, замершей за моей спиной, Влады.
      - Ты это извини... ты пока там просыпался, мы тут уже начали. На... давайте вместе выпьем.
      Я безвольно принял из его рук фужер и только тогда понял, что все они в костюмах да при "бабочках". Светлана, как и Влада в черном вечернем платье и таких же туфлях. А я так вот запросто в трусах и тапочках... Я еще пытался что-либо сообразить, а Стас уже произнес тост:
      - Ну, за встречу...
      - Точно, а то мы только, наверное, на том свете все окончательно соберемся. - Сказал Леха и залпом осушил свой бокал.
      Я отпил мелкий глоток и посмотрел на Светлану, которая пила на брудершафт с Ромкой. Ревности я не испытывал даже когда они поцеловались. Я спокойно допил свое вино и, держа в пальцах стекло, сел в нагретое Стасом кресло.
      От пламени в камине приятно давало теплом по коже. Я поставил на низкий столик, отделявший меня от Ромки и Светланы, фужер и заявил:
      - Откуда вино?
      Стас усмехнулся и сказал: "да у тебя там в подвале не меньше восьмидесяти литров". Я вскинул удивленно брови и сказал:
      - Вы уже и в подвал ходили?
      - Ага. - Сказал Леха и долил мне вина из пластиковой бутылки. - Я и не знал что у вас в городе такие подвалы у каждого...
      Я тоже этого раньше не знал, про себя отметил я. Особенно, какие подвалы могут быть, если моя квартира далеко не на первом этаже. Но вслух я спокойненько так спросил:
      - Вы что только одну притащили?
      - Ага. - Сказал Леха. - Давай еще выпьем.
      Мы выпили и в этот раз Светка с Ромкой целовались уже минут пять не меньше. За это время Влада включила где-то в квартире музыку и, вернувшись, предложила потанцевать. Я думал все зарубят эту бредовую идею. Еще даже в голове ведь не зашумело. Однако Леха, мерзко так мне подмигнув, обнял Владу и они, не разжимая объятий закружились под непонятной, огромной как театре, люстрой.
      Стас потянул меня за плечо, и я спросил его, закидывая голову:
      - Ты что меня потанцевать приглашаешь?
      Он заржал, а потом кокетливо так спросил:
      - А вы милашка против?
      Я возмущенно встал и уже хотел ему показать своего милашку, но он, протестуя и косясь на девчонок, замахал руками:
      - Верю, верю... Ты им наверное рыбу глушишь...
      Мы поржали немного с Ромки, который теперь не знал, как выбраться из объятий Светланы. Выпили еще и решили, пока одна парочка танцует, а другая лижется сходить вниз и принести еще вина.
      Спуск в подвал был, оказывается в моей кухне. Откинув коврик, я увидел люк и немедленно, нисколько этому не удивившись, потянул за ручку.
      Вниз вела деревянная лестница. Сам подвал, а вернее туннель, в который мы попали, был затянут в железобетон. Причем лестница опускалась аккурат посередине этого туннеля, я посмотрел сначала вперед, а потом назад. И в той и другой стороне в конце горели лампочки, без абажуров освещая какие-то полки и стеллажи. На них стояли непонятные мне пыльные банки, бутылки, коробки.
      - А вино-то где? - Спросил я.
      - Ну, ты даешь, в собственном подвале не знаешь где у тебя что... - сказал спустившийся следом Стас. В своем костюме, в пыльном подвале, он выглядел, прямо скажем, немного экзотично. Хотя я в трусах и в тапочках, наверное, смотрелся не хуже.
      - Ты не разговаривай. - Сказал я - Ты типа показывай. Я этот подвал вообще впервые вижу.
      - Да? - Спросил, издеваясь, Стас и потащил меня назад.
      Пока мы через трубочку отливали из огромной бочки спрятанной под полкой в пластиковую бутылку вино, кто-то еще спустился в подвал. Из за лампочки свисающей между нами я не мог понять, кто это к нам пожаловал.
      Наконец я закрыл бутылку и распрямился.
      Сердце мое ухнуло, когда я столкнулся нос к носу со своим полоумным тезкой. Его раззявленный слюнявый рот что-то говорил, но я никак не мог взять в толк что именно. Я даже рассердился.
      - Ты можешь внятно сказать, что ты хочешь? - Спросил я у него, отдавая бутылку Стасу.
      - Узое! Ут! Узое Ут! Одз, Узое...
      - Что? - Спросил я, морща лоб у Стаса.
      Тот пожал плечами, видно тоже не фига не поняв, и спросил:
      - Что ты хочешь ему сказать?
      - Узое! Узое Ут! Тока Узое Ут! - почти вопил он и бил ногой в землю.
      - Чужое тут... да? - спросил я.
      Блаженный стал яростно кивать.
      - Хорошо. А что такое "Одз"? - спросил я как можно мягче
      Ваня посмотрел пристально на меня, а потом, резко выкинув руку, вперед указал на мою грудь пальцем.
      - Одз, Аня. Тока...
      - Чего? - переспросил Стас протирая бутылку какой то тряпкой поднятой с пола.
      - ТОКА! ОДЗ! АНЯ! - сказал сумасшедший, гримасничая и повышая голос.
      Мы молчали, переваривая и, наконец, Стас произнес:
      - "АНЯ" это Ваня. "Одз" это Родж. А...
      - ... "ТОКА" это тезка... - закончил я за него.
      - "Родж, чужое тут" - Собрал фразу Стас.
      Мне в трусах и в тапочках стало прохладно и я уже хотел обойти Ваню и пойти на выход, но только я выглянул за плечо блаженного, как увидел в другом конце ЕГО. И ОН шел на нас... Я бы ни за что не успел бы добежать до лестницы... И никогда бы не смог бросить Стаса и своего Тезку здесь ему на расправу... Что ж, помирать так с музыкой! - подумал я, хватая в руки банку с какими-то соленьями....
      ...Я вскочил с кровати весь в липком и холодном поту. Светлана потревоженная мною открыла глаза и спросила:
      - Ты чего?
      Я помотал головой и сказал, еле справляясь с дыханием и делая нервные шаги по комнате:
      - Надо ехать! Надо срочно ехать...
      - Куда? - изумилась Света.
      Я снова бессознательно помотал головой.
      - Я должен один... Ты не поедешь...
      - Да куда, блин, ехать? - Спросила она окончательно просыпаясь и наверное пугаясь видя меня в таком состоянии.
      - Туда к реке...
      - Куда?
      - К реке. Где мой тезка тогда прыгал и орал.
      - Где прыгал? Что орал? - Продолжала не понимать и, кажется, злиться Света.
      - Ты что не соображаешь?! - Повысил я непростительно голос.
      Она сообразила и даже как-то успокоилась. По крайней мере, она взяла часы посмотрела на них, потом развернула ко мне и сказала:
      - Ну, не в четыре же утра?
      - Именно сейчас...
      - А это подождать не может?
      - Нет, Свет не может...Что ты говоришь там было? Бомбоубежище?
      Тут она поняла все, наверное, вспомнила все наши с ней разговоры...
     
      Черт бы побрал и эту дверь и того придурка кто ее запер.
      - Попробуй, ну, пожалуйста!
      - Какого хрена!? Ты что не видишь, что здесь не пролезть! - Я был откровенно раздражен и раздосадован. Это ж надо так "попасть".
      - Родж, ну, пожалуйста, придумай, что-нибудь.
      Я спустился на бетонный пол и посмотрел на Светлану. Бедная девчонка, в который раз укорял я себя, вот ведь не повезло ей с парнем. Вечно я куда-то попадаю и она вместе со мной.
      - Успокойся, Свет. Садись, посиди.
      - Я на пол не буду садиться.
      - Ну, тогда стой только успокойся и выслушай.
      - Окей.
      - Нас закрыли, надеюсь это ясно? Хорошо. Нас закрыли не навсегда. Наверняка подержат и отпустят... - В последнее, мне верилось с трудом самому, но говорил я уверенно и с чувством. - А значит что надо вести себя спокойно и с достоинством.
      - Родж, я боюсь... я боюсь, что все не так просто, как ты говоришь.
      - А ты не бойся. Просто говори себе, что это шутка и она скоро кончится. Глупая шутка придурков пацанов, которые в этом дворе живут.
      - От этого мне меньше страшно не становится.
      - Успокойся я тебе говорю...- Сказал я, чуть повысив голос. - Я же с тобой.
      В это время отключился свет и честно говоря, мне стало настолько не по себе в этой кромешной темноте, что захотелось вжаться со страху в стену и ждать с раскрытыми от ужаса глазами своего конца. Светлана, коротко вскрикнув, заплакала навзрыд, говорила мне, совершенно не видя даже моего силуэта.
      - Родж, что это!? Кто-то выключил свет! Родж, где ты!?
      Я собрал силы и, борясь с хрипотой горла, сказал:
      - Я здесь. Дай мне руку и ничего не бойся. Это просто те же пацаны еще больше шалят.
      - О чем ты говоришь? Какие это шутки! - Воскликнула она сквозь слезы, но руку мне подала и встала рядом, стараясь постоянно меня касаться.
      Тишина помещения нарушалась только всхлипыванием Светы и от этого мой собственный страх только усилился. Нащупав в кармане зажигалку и достав ее, я провернул колесико и слабый огонек ослепил меня. Сначала я не мог в его свете разобрать даже собственные руки.
      Я поднялся и, продолжая держать левой рукой, запястье Светы потянул ее за собой вглубь помещений.
      Она послушно поплелась за мной, шаркая ногами и старясь не упасть, спотыкнувшись об обвалившиеся куски штукатурки и бетона.
      - Куда мы? - Спросила она, когда мы проходили сквозь арку очередного перекрытия.
      - Посмотрим... - Коротко сказал я и, не останавливаясь, пошел дальше.
      Помещения были невероятно огромны. Совершенно пустые залы пугали нас эхом наших же собственных шагов. А когда я обжег пальцы и был вынужден потушить огонек, нас разве что дрожь не взяла. Всхлипывая, Светлана прижалась ко мне вплотную и так мы и стояли, пока я снова не смог держать в руках еще горячую зажигалку. Снова огонек сначала ослепил нас, а только затем дал рассмотреть пол перед нами. Мы продолжили движение.
      Пройдя еще два зала, мы снова замерли в темноте.
      - Родж, мы заблудимся если и дальше так будем бродить. - Сказала отчаянно Света.
      - Ерунда. - Ответил я. - Обратно мы дорогу-то точно найдем.
      - Ты уверен?
      - Уверен. - Сказал я и потянул ее дальше.
      Неожиданно огонек стал скакать, то увеличиваясь, то уменьшаясь и спустя минуты полторы погас вовсе, оставив нас во мраке слепыми и потерянными. Я только тогда, наверное, осознал в какой мы, однако, заднице... Верите, нет, но это осознание принесло уверенность и какое-то безбашенное веселье.
      - Тааак, - протянул я - вот теперь как в том анекдоте можно отчаиваться.
      Света нервно хмыкнула, вспомнив анекдот. Я сел на пол и слепыми глазами стал осматриваться, в надежде увидеть хоть слабое свечение. Ничто в этот раз не помешало Свете усесться на пол вместе со мной.
      - Нас найдут? - С надеждой спросила она, спустя несколько минут.
      - Не-а - Уверенно ответил я. Будь что будет. Захочет истерику закатить, пусть ревет.
      Однако Света удивила меня тем, что вместо этого просто села поближе ко мне и обняв меня положила свою голову мне на плечо. Причем ничего не говоря. Умница, понимает, что истерики только взвинтят меня и в такой темноте, это будет что-то ужасное.
      Мы молча сидели и только наше дыхание нарушало тишину это преддверия загробного мира.
      Не зная, зачем, я стал обшаривать карманы и выкладывать все из них на пол перед собою. В карманах было не особо много полезных предметов. Точнее ни одного. Колода "Таро", ножик складной, в принципе, наверное, полезный - вены себе перерезать... куча ненужных бумажек - чеки, телефоны записанные на клочках газет и тетрадных листов, ручка, паспорт - по крайней мере похоронят не безымянным, сотовый... Потревоженный нечаянным нажатием кнопки телефон озарился зеленоватым светом кнопок и дисплея. Этот мертво зеленоватый свет несказанно порадовал меня и Светлану. Светлячки кнопок манили немедленно нажать на них.
      - Вне сети. - Констатировал я, глядя на экран. - Халява с вызовом милиции не пройдет.
      Почему-то Светлана усмехнулась моим словам. И я подумал, что она еще не совсем отчаялась. Мне ее смешок показался даже веселым.
      - Посмотрим, может где-то ближе ко входу и будет ловить. - Сказал я.
      - Только вот где вход? - Светлана огляделась в темноте.
      - Найдем. - Уверенно сказал я.
      - А что мы раньше-то не попробовали?
      - Стормозили. - Пожал я плечами. - Ничего, сейчас посидим и попробуем вернуться.
      - А что сидеть-то?
      Я не ответил, задумавшись о том, собственно, кто и для чего нас запер. И не ждет ли нас в этом безмолвном темном подземелье сюрприз из дружков и служак Манекена. По идее если я все правильно понял, должен ждать. Но сколько я не прислушивался, ничего кроме нетерпеливого сопения Светы я не слышал. Непроизвольно я взял в руки колоду карт и раскрыл ее. Выпавшая мне на ладонь стопка картинок заставила изумиться меня и удивленно вскрикнуть Светлану.
      Рисунок на верхней карте был целиком обведен чем-то похожим на фосфор. Но не зеленовато-голубым, каким я привык видеть его на часах и приборах, а разноцветным. Тройка мечей - каждый меч светился салатово-зеленым, а цифра ультрафиолетовым светом. Я раскрыл веером карты и изумился еще больше - каждая карта светилась и почти ослепляла в кромешной темноте мои привыкшие к ней глаза.
      - Что это... - спросила Света, не зная пугаться ей или радоваться еще нескольким светлячкам в полной темноте убежища.
      - Не знаю. - Честно ответил я - Раньше такого за ними не водилось.
      Перебирая колоду, я резко зажмурился от нестерпимого света ударившего мне в глаза. Еще до того как я смог утереть вынужденные слезы я понял, что за карту держу в руках. Отвернув ее от себя, я раскрыл глаза и был радостно удивлен освещенности помещения. "Солнце" словно прожектор било изнутри карты и освещало стену напротив меня. Разбиваясь о бетон свет, озарял и небольшое пространство рядом с кружком яркого пламени отчетливо видного на серой стене. Изумленный выдох, наконец, вырвался из груди Светланы, и она посмотрела на меня.
      - Мистика. - Пожал я плечами словно столкнулся с совершенно обыденной вещью.
      - ...?
      - Я сам ничего не понимаю, Свет. Раньше они не светились. И уж точно не работали как фонарик.
      - ...?
      - Ладно давай подниматься. - Я встал и собрав с цемента разложенные вещи, держа карту с солнцем отвернутой от себя, рассовал их по карманам. Остальную колоду я взял в другую руку и, посмотрев на Светлану, сказал: - Пошли.
      - На выход?
      - Угу. Держись за меня.
      Поводив Картой из стороны в сторону, я убедился в том, что она действительно превратилась в хороший фонарь со всеми его положительными качествами и даже большими - отсутствием батареек. Хотя кто знает, может это и отрицательное качество. Те хотя бы заменить можно и фонарь работать будет дальше, а, на сколько хватит этой мистики, не знает никто. Хотя какая разница... Ни чего другого, а уж и батареек к этому "чему другому" под рукой не было, и радоваться еще одному чуду я не переставал.
      - Родж, мне кажется, что выход там. - Сказала Светлана, видя что я направляюсь в другую сторону.
      Я не останавливаясь, пояснил:
      - Мне тоже так кажется, только вот... Мне также кажется, что нам стоит поискать другой выход.
      - Родж! Ты чего!? Мы оттуда хоть позвонить сможем! Нам на помощь придут. Откроют двери и вытащат нас отсюда.
      - Согласен. Но только...
      - Что?
      - Я просто еще не забыл, зачем мы вообще сюда пошли.
      - Родж, если есть возможность выбраться, зачем зарываться еще глубже!? Давай вернемся, а в следующий раз тогда все и узнаем.
      Я не ответил.
      - Роджер, ну, пожалуйста! Ванечка!
      Я снова промолчал, упрямо двигаясь вперед.
      - Я боюсь.
      - Я тоже. - Глухо сознался я.
      - Давай вернемся.
      - Нельзя.
      - Почему!? Почему нельзя. - С надрывом спросила Света.
      - Прикол с картами не спроста случился. Это знак, что нам надо в любом случае закончить все сегодня. Даже бог, или ну я не знаю кто, говорит нам идти вперед.
      - Ты бредишь! Немедленно пошли назад. - Потребовала она.
      - Иди если хочешь. - Жестко и жестоко сказал я.
      - Я не дойду одна. - Испугалась Света и взмолилась: - Ну, пожалуйста.
      - Прекрати. Я же говорил, оставайся дома.
      - Родж... - уже со слезами умоляла она.
      Я остановился. Посмотрел на нее и сказал:
      - Нам надо идти. Я не знаю почему, но чувствую, что второго раза не будет. И так уже все затянулось. Чудик расправится с нами, когда поймет, что мы уже готовы его найти и уничтожить. Он выберет момент и сам ударит первым. Мне нужно узнать, что же здесь такое. Что тут спрятано. Он уже знает, что мы здесь, и я боюсь, пойди мы обратно, он нас не то, что не выпустит он нас здесь и похоронит. Так что идем вперед.
      - Родж. Подумай, что он сделает, если мы вызовем милицию?
      - То же что и всегда. Внушит ментам, что я вооружен и держу тебя в заложницах. Или что мы оба особо опасные преступники. И тогда... хана нам тогда, чего говорить. Пристрелят, как пить дать.
      - Может, обойдется?
      - Ты хочешь рискнуть?
      - Да. Давай рискнем. - Попросила она.
      - А вот я не хочу рисковать ни собой, ни тем более тобой. - Я обнял ее рукой с зажатой в ней колодой и добавил: - Не бойся, если не получится найти второй выход, мы вернемся. Что бы ни было - мы выберемся. Но сейчас нам надо идти вперед.
      - Зачем?
      - Что бы понять.
      - Что. Что понять!? Что мы с тобой и так уже с катушек съехали? Всякие эти чудеса... Все эти приключения... Весь этот дурдом. Да я такого ни в фильмах не видела, ни в книгах ни читала. Нас точно за сумасшедших примут!
      - Только не в этом городке таких же, как мы.
      - Да нас лечить-то отправят куда-нибудь отсюда. А там мы никогда не докажем историю про манекена и остальных...
      - Ну, нас еще не отправляют. - Сказал я и повернувшись пошел дальше. - И вдобавок... Если у нас не получится победить Чудика, я сам пойду в психушку, там хоть уколоться и забыться можно. Я устал, Свет... Я устал бояться. Точнее я уже не боюсь, но я уже не отличаю сон от яви. Это в моей башке так переплелось, что я сам говорю, что я чокнутый. Только вот я еще знаю лекарство от этого. Хотя оно может и не помочь. Идем, говорю.
      - Но ты и меня такой делаешь!
      - Нет. - Крикнул я. - Ты сама по себе! Если бы ты не хотела сходить с ума, ты бы плюнула и пошла бы на поклон к этому Зверю. И ты бы все забыла. Поверь. Стас живет неплохо. И ты бы жила не хуже. И ни о чем не думала бы. Но ты здесь и со мной. Так что идем!
      Света не двинулась ни на шаг. Я посмотрел на ее отчаянное, заплаканное лицо.
      Медленно выговаривая слова, Света произнесла:
      - Я думаю уже, что Стас был прав. Был прав, когда решил отказаться от такого безумия.
      - Ты одобряешь его действия? - Удивился я.
      - Да. - Уверенно сказала Светлана.
      Я стоял как громом пораженный. А плевать, что карты светятся, плевать, что вокруг происходит то, что в страшном сне никому не снится кроме меня. Но вот так сказать. Это предать, наверное, все. Это предать меня. А может она просто со злости так говорит или от страха?
      - Ты уверена? - спросил я тихо.
      - Да, Родж. Я думаю да... Стас понимал, что ему в этом городе еще жить и в одиночку он не победит. Это ты уехал и концы вводу, а он остался. И мне в этом городе жить. А ты уедешь...
      - Ты тоже пойдешь к Чудику? Тоже вымолишь себе сладкую жизнь? - Усмехнулся я.
      - Не вымолю. - Закричала она - И не сладкую жизнь. Я просто хочу жить, как человек, а не боятся каждой тени. Я хочу знать, что меня защитит хотя бы милиция от подонков. А не так, что я даже ментов боюсь.
      - Их по всей стране боятся...
      - А я не хочу ждать вечно ударов только за то, что я перестану...
      - Что перестанешь?
      - Что я буду...
      - Кем ты будешь?
      - Не такой как все...
      И она, и я замолчали.
      Через некоторое время она сказала:
      - Я не хочу ни с кем ссориться. Прости. Правда. Ведь у меня есть брат, мама. Это же ударит и по ним. Ведь то что до сих пор их не тронули это, наверное, потому что просто о них забыли. А если мы будем продолжать, то о них вспомнят. И нам никуда не деться отсюда.
      Я смотрел на Светлану совершенно по-другому. Уже не так как раньше. Я понял что еще одна нить, соединяющая меня с действительностью рвется. Медленно, но неостановимо.
      - Зачем же ты шла со мной все это время?
      - Ты мне нравишься, Родж. Правда. Я люблю тебя, Ваня. Но так нельзя...
      - Как?
      - Идти наперекор более сильным. Это безумие. Смотри в его руках уже весь город. И с этим ничего нельзя поделать.
      Я молчал. Не помню, сколько прошло времени, прежде чем я так же молча протянул ей карту со сверкающим солнцем и сказал:
      - Иди обратно. Вот тебе телефон. Там есть номер Стаса. Позвони ему, он тебя заберет. Расскажи ему все, что здесь произошло. Все что ты говорила мне. Он все сделает в лучшем виде. Ты не пожалеешь.
      - А ты? - Спросила она глотая слезы.
      - Я должен идти. Это мое безумие и мне с ним бороться. Это мой крест.
      - Родж...
      - Света, я не хочу, чтобы ты чувствовала себя виноватой. Ни за что. Тебе, правда, некуда деться. Тебе надо возвращаться к тем, кого ты покинула. К подругам, друзьям, брату, матери. Это твоя жизнь. И не было бы меня ты, наверное, никогда бы не столкнулась с этой страшной сказкой. Иди.
      - Но свет... как же ты без света.
      - Как без света, так и без Светы. - Улыбнулся я. - Я чувствую, что уже близко. Я знаю, что я дойду и потом выберусь. Пусть Стас мне сделает одолжение...
      - Какое? - с трепетом спросила Света.
      - Дверь оставит открытой на всякий случай. - Я, продолжая улыбаться, сказал: - Может тут и нет никакого второго выхода.
      - Обязательно. Я обязательно попрошу его. Я позову помощь. Я своего брата попрошу. Он поможет. Я вернусь за тобой. Мы найдем тебя и вытащим. Я обязательно вернусь...
      Я ее не слушал. Воспользовавшись тем, что она светит мне в спину, я двинулся дальше по освещенному коридору. Она так и продолжала светить мне вслед всхлипывая, и открыто плача, пока я не свернул за угол.
      Остановившись и прижавшись к мокрой и холодной стене, я закрыл глаза и слушал, как она осторожно начинает свой путь обратно. Вскоре шуршание штукатурки под ее ногами стихло и я открыл глаза. Темнота ослепила меня и я чтобы подавить неведомо откуда взявшийся страх и желание побежать за Светой, быстро посмотрел на колоду, зажатую у меня в руке. Переливающиеся очертания мелькали передо мной, когда перебирал карты в поисках чего-либо подходящего. Есть. Единица "звезд". Меня почему-то тянуло обозвать ее тузом. Очертания звезды еле тлели в моих руках, но даже такого света было достаточно, что бы осветить стены коридора. Или просто мои глаза привыкли к кромешной темноте. Я двинулся дальше.
      С каждым шагом делаемым мною у меня росла уверенность, что я иду правильно. И что конечный пункт довольно близко. И хоть я догадывался, что там меня встретит что-нибудь неожиданное, однако я забыл об осторожности, когда спустя полчаса увидел впереди чуть мерцающее свечение. Я ускорил шаг и уже почти бежал, когда навстречу мне из-за поворота вышла непонятная фигура со свечой в костлявых пальцах. Оцепенение. Да именно оцепенение и жуткий испуг охватили меня. Я замер как вкопанный и только мог смотреть расширившимися глазами на то, что приближалось ко мне.
      Фигура подошла ближе, и я уловил знакомые очертания лица такого неясного в свете огонька свечки.
      - Леха? - смог удивленно вымолвить я.
      Алексей ответил не сразу:
      - Да, видишь ли... это я. Или то, что от меня осталось.
      - Ты умер?
      - Это совершенно очевидно. Ввиду того, что меня похоронили.
      - Но ты же вот... - я с сомнением в голосе проговорил, указывая на него.
      Алексей отпрянул от моей протянутой руки и сказал:
      - Не стоит прикасаться.
      - Почему? - Спросил я.
      - Просто. Просто не стоит трогать живым мертвых.
      Я ошарашено смотрел на Алексея и не мог понять, это я совсем с катушек поехал или сие есть взаправдашний призрак моего друга.
      - Ты молодец что пришел. - Сказал он. - Я так хотел тебя повидать. Вот и свиделись. Правда, за приезд твой нам не выпить. Но это ничего. Пойдем...
      - Куда? - Спросил я настороженно.
      - Со мной. Там тебя уже ждут.
      - Где там? И кто ждет?
      - Не бойся не на том свете, а кто ждет... Сам увидишь. - Алексей отвернулся и пошел по коридору от меня.
      Я невольно последовал за призраком.
      Пройдя несколько поворотов, мы очутились в широком зале, который был освещен непонятным светом, истекавшим из еще более непонятного предмета в центре зала, лежащего прямо на полу. Шар совершенно круглый и светящийся голубовато серым светом приковал мое внимание. Алексей последовал прямо к этому предмету, увлекая меня за собой. Возле шара он потушил свечу и та растворилась прямо в воздухе.
      Алексей посмотрел на меня и сказал:
      - Садись и жди.
      Я послушался и сел на пол прямо перед шаром, который в таком положении доходил мне по высоте аж до груди. Естественно я стал рассматривать этот непонятный предмет, который здесь точно не мог находиться, как и призрак моего друга. Поверхность шара вся светящаяся оказалась далеко не однородной, словно дымка перетекали по его поверхности разводы и неотчетливые пятна. Движение настолько было хаотичным и в тоже время плавным, что я невольно засмотрелся и вскоре уже не мог оторвать взгляда от этого переменчивого рисунка поверхности...
     
      ...Я выбрался из убежища на берег реки и, завалившись на траву с тоской посмотрел в небо. Это конец. Конец мира. Столько раз, предсказанный, он в тоже время неисчислимое количество раз откладывался. А вот теперь... опаньки. Хрен отложите. И наступит срок и поглотит этот новый мир наш старый. И не будет в нем место человеку, как свободной личности. И изменится пространство и время, и станет возможным то, что раньше казалось фантастикой и потеряет человечество само себя в новом порядке. А точнее в его отсутствии. Рабство. Вот что ожидает человека. Рабство иллюзии. А я то думал что борюсь с Манекеном, Чудиком, в конце концов, со Зверем. Ан нет, с новой жизнью, которая готова вылупиться там за спиной я воюю. Я дерусь за старый мир без всяких там чудес. Без злых и добрых. Я хочу, что был верен закон Эйнштейна, а чтобы не превратился он с новым порядком в фикцию. Не хочу, чтобы небосвод был твердыней. Я не хочу, чтобы появился край земли или что-нибудь подобное.
   Но, нет возможности остановить это. Или есть? Ведь должен же быть шанс повернуть все вспять.
      - Нет.
      Это категоричное заявление заставило меня вскочить и обернуться. Так и есть. Рука, так и не выпустившая колоды направила "туза" звезд перед собой и Чудик пошатнулся. Пошатнулся, но устоял.
      - Нет, ни шанса ни надежды. - Проговорил он медленно - Мой мир придет в ваш. И мое пространство пережует и проглотит ваше. И ты прав, нет в нем места человеку. Существа, населяющие мой мир более сильны. Там тоже действовал закон эволюции. И те, кто его населяют, без труда поглотят вас. Неподготовленных к миру, где нет запретов и законов. Вы не выживите в хаосе. Вы превратитесь в подобие нас. Ваши желание и инертность сознания, конечно, изменят приходящее пространство, но не намного и не надолго. Пришедшие за пространством существа вернут все в прежнее состояние всеобщего хаоса возможностей и желаний.
      Я сделал шаг вперед и Чудик, скрежеща пластиковыми деснами сказал:
      - Остановись, если хочешь говорить со мной.
      - Я хочу твоей смерти.
      - Я знаю. Но заслуживаю ли я ее? - Спросил он.
      Я придвинулся еще на шаг.
      - Да. Тысячу раз да.
      Он отступил.
      - Остановись. Мне есть, что сказать тебе.
      - Говори, пока я не прижал или не прогнал тебя.
      - Ты видел зародыш мира? Ты осознал, что он такое и теперь у тебя единственного в этом городе да что там, у единственного в этой вселенной есть право сознательного выбора помогать мне или сопротивляться неизбежному.
      - Я буду бороться с тобой всегда и везде.
      - Но ведь ты умрешь.
      - И ты со мной. - Уверенно сказал я.
      - Да нет, ты не понял... Пройдет время и ты умрешь. А я останусь и доведу дело до конца.
      - Я тебя уничтожу и уничтожу этот... этот зародыш.
      Манекен через силу улыбнулся.
      - Меня ты может, и уничтожишь только вот не наступающий мир. Но и я могу сделать нечто, что тебе не понравится. Просто забрать росток и уехать отсюда, да так что никогда ты меня более не увидишь. И лет так пятьдесят спустя, распустится кокон и выпустит мой мир к вам. А ты ничем не помешать, ни помочь не сможешь.
      - Я и его найду способ уничтожить.
      - Кого? Целый мир? Ты болен. - Теперь Манекен откровенно усмехался, несмотря на то, что я на него наступал.
      - Его росток в нашем мире.
      - Ну-ну. Посмотрим. Только вот замечу... так для сведения, что в моем мире нет смерти. И только в вашем мире я могу умереть. И то воскресну у себя и снова найду способ проникнуть сюда. Так что же плохого в том, что вы тоже станете бессмертными? Пусть вы и будете условно несвободны от моей или такого же или другого существа воли, но вечны. И будет время и шанс стать свободными. В мире, где нет ограничений ни фантазии, ни воли. Только фантазия другого и воля другого. Это же сказка. Это больше чем сказка, это ее воплощение. Что такого в твоем мире, что тебе так дорого? Это немыслимое расстояние до других миров? Но в моем мире каждый будет иметь собственную вселенную! Вот уж воистину, каждый человек в таковую превратится. Или тебе дороги твои несбывшиеся надежды и мечты? Но там... Там это все сбудется! Что такого здесь есть, чего не будет там? Да вы перестанете быть теми, кто вы есть. Но может это и не плохо?
      - Я не хочу этого. - Сказал я.
      - А ты других спросил? Может они хотят этого?
      - А ты спросил их?
      - А мне незачем.
      - А мне зачем?
      - Ты человек и должен чувствовать вину за то, что лишаешь своих сородичей счастья исполнения желаний.
      - Никакого чувства вины. - Покачал я уверенно головой.
      - А как же те дети, которые умрут от вещей, которые в нашем мире даже немыслимы, а если и представимы, то кто же сам себя такими мечтами попытается убить? А если и убьет то немедля воскреснет не потеряв ни памяти, ни других своих идей. Тебе не жалко детишек?
      - Жалко. Но такова судьба.
      - Какая судьба? Может появление моего мира в твоем это тоже судьба?
      - Нет.
      - Это почему же? - Почти смеялся Манекен.
      - Нет, я сказал. Судьба нашего мира жить по законам физики нашего пространства. А не выдуманного.
      - И тебя прельщает такая судьба?
      Вместо ответа я прыгнул к нему. Я уже радовался, что сейчас прижгу его "звездой". Но не рассчитал я прыжка и повалился к его ногам.
      Манекен даже не засмеялся. Он даже не отошел, хотя видно, что испытывал нестерпимую боль.
      - Не спеши еще раз на меня прыгать. Просто выслушай меня. Просто дослушай и ты многое поймешь.
      Я подобрался и встал. Часть колоды рассыпалась, но я даже не нагнулся подобрать разлетевшиеся карты. Не сказать, что я был готов его слушать, но мне надо было собраться и подумать, что же я могу сделать. А Чудик продолжал:
      - Если бы ты не гонялся за мною, как дурачок, ты бы многое понял. Что именно зла я никому не делаю.
      - Ну, да?
      - Именно. Ведь посмотри, я никому не делал ничего, чего бы тот сам не хотел.
      - Мне что-то не хочется больше тебя слушать. Почему-то вспоминаю Алексея. Кстати я его видел недавно. Там внизу... Ну, ты понял.
      - Он, правда, хотел умереть. Можешь мне не верить, но, похоже, однажды утром он проснулся и понял идиотизм своей жизни превратившуюся в один большой запой. Что? Остальные? Андрей Сергеевич? Так он хотел быть героем в борьбе со Злом. Мучеником хотел стать. А ты? Вначале... Вначале тебе ничего не надо было, а потом ты захотел иметь Врага. С кем-то бороться. Только ты не видел, что борешься сам с собой. Это шизофрения. И захоти ты меня погубить, давно бы это сделал. Наверное...
      - А все то, что ты с людьми в городе сделал?
      - А что я с ними сделал? Ведь живут-то они веселей, чем прежде. Кто хочет быть, как это по-вашему, крутым... Тот им и становится. Кто хочет покоя и минимум приключений получает то, что хочет. Женщинам по мужику. Кому мало по несколько. Ведь каждого в душе тянет на некоторые немного аморальные приключения. Ну, я даю им то, что они хотят. Кому не нравится, не смотрите. Все для вас. Так даже ваша газета называется. Новое время. Это пришло именно новое время, новых возможностей. Хочешь быть богатым? Пожалуйста. Хочешь положения, пожалуйста. Я готовлю жителей городка к тому, что грядет другой мир, где каждое желание будет исполняться.
      - Иногда люди хотят чувствовать, что они сами этого добились.
      - Через тернии к звездам? Да, пожалуйста. Только пожелайте. Но таких мало, вы в основном на дармовщинку желаете. Примеров сам видел сотню... и Стас в том числе. И, кстати, Алексей тоже. И не суди о нем строго. Он хотел забываться в вине, он это получил. А потом он захотел умереть и тоже получил это.
      - А я?
      - А вот ты хочешь меня убить. И я вот не знаю... По идее мой мир обязан дать тебе эту возможность. Только я все-таки хочу убедить тебя, что твое желание идет вразнос с другими. Ведь в том другом мире, который ты застанешь, мы учитываем желания других. Не всех и не всегда, но учитываем.
      - Так дай мне тебя убить. Не убегай. Говоришь, ты все равно воскреснешь? Так что тебе терять?
      - Время. Время и у вас и у нас величина почти неподвластная, пусть у нас она идет по-другому пусть существуют некоторые нюансы, когда им можно управлять, но хлопотно это.
      - Я же все равно тебя достану. Да и не верю я тебе.
      - Почему не веришь?
      - Как ты говоришь, я бы тебя давно убрал бы.
      - Да ты и не хотел меня убрать сначала. Ты лишь хотел преодолеть страх свой передо мной. А вот уже преодолев его, захотел и совсем меня порешить. Или я опять тебя обманываю?
      Я уже был готов прыгнуть, и я прыгнул вверх по склону, намереваясь схватить Манекен и держа его прижечь "звездой" что еще сжимал в ладони.
      Он исчез, когда я его уже почти схватил. Я только и услышал на последок словечко, оскорбившее мои умственные способности.
      Я лежал ничком на траве и ощущал себя обнимающим землю. Раскинув руки, я пальцами перебирал стебельки высохшей травы. И так было спокойно и мне и этому миру. И пение птиц, разносящееся над моим распростертым телом, не будило этот мир, а наоборот усыпляло его. Я жмурил глаза, борясь со слезами, которые так и хотели вырваться. Я устал. Я помню, мне больше всего хотелось простого отдыха. И толи бог смилостивился, толи Манекен был прав, только я не слышал даже шума города над рекой. Только птицы. Только шелест пожухлой от ночных заморозков травы. И перевернулся на спину и посмотрел в темно-голубое небо над собой. Вот где покой. Неудивительно, что Лёха так туда захотел. Устать от жизни можно одинаково и в пятнадцать лет и в сто. Может мне тоже пожелать такого же. Просто умереть и не видеть ни этого бреда сейчас, ни того бреда потом. Сдаться. Пойти к Стасу, как наверняка пошла Светка. Простить все и вся всем. Может я, и правда, все это желал сам. И схватки с врагами и даже того события, что повалило меня в больницу.
      Шелест опавших сосновых иголок под чьей-то осторожной поступью заставил меня сесть и посмотреть, кто же это ко мне идет.
      Стас.
      - Ну, типа привет... - сказал он непонятно улыбаясь. - Отдыхаешь?
      - Отдыхаю. - Сказал я тихо.
      - А потом, конечно, опять будешь биться как рыба об лед? - Спросил он.
      - Обязательно.
      - Ну и молодец. - только и сказал он. - Манекен дает нам возможность развлекаться, как мы того желаем. Вот ты желаешь за ним охотиться? Да, пожалуйста...
      Его издевка меня завела.
      - Ты чего пришел? Что тебе надо?
      Он пожал плечами:
      - Ко мне прибежала вся зареванная Света и сказала, что ты заблудился в убежище. Вот она просила тебе вернуть... Я как рассвело пошел тебя искать.
      Я принял из руки Стаса карту с изображением солнца, покрутил ее в пальцах и спросил, глядя тому в лицо.
      - Как прибежала? Дверь-то была закрыта?
      - А. Ну да, она мне рассказала ваши приключения. Но когда она дошла до выхода, кто-то уже видно открыл дверь, чтобы вас выпустить.
      - Не знал. Я-то... мне по развалинам вентиляции пришлось ползти. И что ты? Сразу бросился ко мне на помощь?
      Стас сел на траву и, прищурившись, посмотрел на меня.
      - Нет, - ответил он - не сразу. Сначала я выполнил ее просьбу.
      - Это какую же?
      - Познакомил ее с Манекеном поближе.
      - Врешь, я только с ним беседовал. - Сказал я.
      - Чудик... он знаешь ли там, где его желают видеть. И действует он, так как хотят, что бы он себя вел. Посчитаешь что он Ангел, так он тебя в рай приведет, а уж коли дьяволом представишь, тогда развлекайся...
      - И что? Познакомил?
      - Ага. - Просто отозвался он.
      - И где они? - Жестко спросил я.
      - Сидят возле камина у меня дома обсуждают дальнейшую жизнь Светланы.
      - Она уже пожелала? - спросил я скрывая свой страх.
      Стас показал мне, что бы я садился. Я присел.
      - Да. Она пожелала. - Сказал он тогда.
      - Что именно?
      - Ну, я естественно всего не слышал. Не хорошо это... подслушивать. Но я понял, что она хочет прекращения всего того бреда, что вокруг нее творится. Она устала и ее можно понять.
      - И Чудик выполнит? Прекратит? - усмехнулся я - Тогда ему самому придется прекратиться.
      - Это почему же?
      - Так он и производит этот бред. - Сказал я уверенно.
      - Ну, это ты не прав. Бред производим мы, не понимая, сами чего желаем, и что творим. А он лишь выполняет это, иногда поучая нас, что желания наши вредят другим. Он, правда, готовит нас к тому, другому миру.
      - Ох, ты... Да ты и это знаешь?
      - Это было то, что я пожелал. Знания. Полные. Объемные о нем и о том, что он тут делает. А потом уже благополучие.
      - А мне чудик говорил, что я один такой все теперь ведающий... Что ж ты мне сразу не сказал?
      - А ты поверил бы продавшемуся Манекену бывшему другу?
      - Я не особо и сейчас верю. - Признался я честно.
      - И не надо. Не об этом речь.
      - А о чем?
      - О будущем. Все мы хотим прихода мира, в котором мы сможем получать то, что пожелаем.
      - Вы перестанете быть там людьми. Вы станете подчиняться тем, кто придет с ним.
      - И что? А здесь? Здесь не так? Здесь мы не подчиняемся горстке тех, кто правит нами?
      - Здесь вы свободны.
      - Свобода? Дааа. Что ж понятно. Осознание что мне это можно. Да? Так вот ты можешь в теории объехать весь мир, правильно? Но никогда этого не сделаешь. Денег не хватит. Так свобода ли это? Банально, не правда ли? А там что не пожелай - да будет так. Только делись энерго-ресурсами мозга, да и ползи себе дальше. Только другим не особо гадь. Глядишь, и мы сами изменимся там и сможем больше не делиться своими эмоциями и энергией с ними. Всякое может быть.
      - Я не хочу тебя слушать. Он тебе мозги промыл.
      - И не слушай. Ты думай. Просто задумайся, если весь этот город принял его и считает что так и надо, то почему прав ты, а не они, то есть мы. Я ведь тоже считаю, что приход его мира позволит стать человеку еще кем-то кроме телесной оболочки и разума. Всю жизнь человек стремится приблизиться к богу и вот есть шанс. А ты его отвергаешь. Но не просто отвергаешь, так еще и другим права выбора не даешь. Вот даже твоя подруга, в конце концов, устала и пришла к нему.
      - Ты мне тоже предлагаешь?
      - Да. Иди. Или к нему или уходи из города.
      - Круто. А вы не думаете, что тоже мои права ужимаете?
      - Думаем, поэтому дали тебе исчерпывающую информацию о том, что здесь происходит. А ты почему-то делаешь выводы, которых никто и не ждал.
      - Так уж и никто. А те, кто борется с ним кроме меня?
      - Ты о ребятах, что посылали к тебе Андрея Сергеевича?
      - Ну, типа...
      - Так они желают сражаться с сатаной нисколько не забывая, что тот вечен. Так какой нам всем вред от них нам или Манекену?
      - Интересно...
      - Наоборот, нисколечко. Таких во все времена хватало и до Манекена. В каждой кошке видеть исчадье ада или в каждой умной женщине - ведьму. Не уподобляйся им. Прекрати. Живи и дай жить другим, так как они того хотят.
      - Но он зло!
      - Зло и добро - стороны морали. А он ее вообще отвергает. Только желания. Те или иные. Что плохого в них, если они не несут вреда другим или если человек сам хочет вреда для себя?
      Чувствуя подвох, я промолчал, но и Стас не продолжил. Мы посидели молча, а потом он поднялся и пошел по склону вверх оставив меня.
     
      - Уезжаешь? - Спросила Света.
      - Да. - Кивнул я ей в ответ.
      - Когда автобус? - Грусть в ее голосе была слишком явной.
      - Через полчаса.
      - Может, пойдем, посидим в кафе?
      - Не хочу, Свет. Я уж лучше тут. А то у меня такое ощущение, что на меня весь город сейчас смотрит.
      - Так мы и так все на тебя смотрим. - Сказала Света и осеклась, впервые причислив себя к остальным. - И мы хотим, что бы ты остался. Особенно Он хочет.
      Я посмотрел на нее и спросил:
      - А ему-то я зачем.
      - Он говорит, что ты не плохой человек, хотя и немного заморочный. Останься и он поможет тебе добиться всего, что ты хочешь.
      - Я уже ничего не хочу. - Помотал я головой.
      - Это неправда. Например, ты хочешь уехать. Иначе бы согласился остаться. - Ее озорная улыбка немного согрела меня, но все же я сказал:
      - Нет, уж. Живите, как желаете. А мне кажется, что надомной просто посмеялись и выставили дураком.
      - Никто кроме тебя самого не виноват во всем, что произошло. И даже в смерти тех... Помнишь в сарае.
      - Вот именно. Я боюсь еще чего-нибудь пожелать. Боюсь, что этот... Чудик выполнит желание.
      - Ты стал осторожен в своих желаниях.
      - Наверное, каждому надо быть осторожным в них. - Сказал я оглядываясь по сторонам.
      - Останься. - Тихо попросила она.
      - Нет.
      - Я хочу, чтобы ты остался. - Сказала Света. - А здесь желания выполняются.
      - Я не принадлежу вашему миру. И не подчиняюсь Чудику.
      - Но ты уже не принадлежишь и тому миру. Ты видел столько сказочного, что мозг твой будет скучать по чудесам.
      - По кошмарам он скучать не станет. Поверь мне. Я не любитель скучать вообще и в частности по тому, что меня дураком выставило. Я постараюсь все забыть. Один раз у меня это получилось. Получится и второй раз.
      - Тогда тебе помогла злость и страх. - Сказала она неуверенно.
      - А сейчас поможет бессилие. И... понимание неизбежного.
      - Ты же знаешь, что это не неизбежно. И желание прекратить это опять вернет тебя сюда.
      - Нет. Это неизбежно. Когда вы, а вас так много... хотите этого. Что я могу сделать со своим маленьким желанием нормального понятного мне мира.
      - Останься. - В который раз попросила меня Света.
      - Нет, Светик, не могу. Не хочу. Я не понимаю своего места здесь.
      - Любое! - Как-то уж очень обрадовано сказала Света. - Только захоти занять любое. Ты же что угодно умеешь и сможешь
      - Нет, Свет, уже нет. Да и не хочу я жить с ярмом на шее в виде Чудика. Он мне будет напоминать о Лехе и... других.
      - Даже ради меня? - Спросила Света и грустно посмотрела мне в глаза.
      - Тем более ради тебя. Тебе надо веселиться и ни о чем не думать. Надо чтобы твои желания сбывались. Именно твои. Только не проси, чтобы я остался.
      Подошел автобус и я, не оборачиваясь, пошел к подножке. Зашел внутрь и, найдя свое место, уселся тяжело вздохнув. Посмотрел на Свету и удивился тому, что она так и стоит на том же месте. Приглядевшись, я увидел, что она продолжает что-то говорить, будто я еще стою перед ней. Я поднял руку и помахал. Она меня не заметила. Вдруг она повернулась и, сделав нелепый жест, будто брала кого-то под руку, стала удаляться от автобуса. Я как будто даже слышал, как она смеется. Она, улыбалась все время, поворачивая голову направо и общаясь с кем-то воображаемым.
      Я серьезно испугался за ее здоровье и хотел уже выскочить, но страшная догадка озарила меня. Я вынул колоду "Таро" из кармана рубашки и положил ее на соседнее кресло. Когда я вновь посмотрел в окно, я увидел... Я увидел себя, недовольно бредущего под руку со Светой, рассеянно отвечая на ее неслышные мне вопросы. На "моем" правом плече была копия моей сумки, что сейчас я зажимал коленями.
      В этом городе все желания исполняются. И страшные и добрые. Ибо отрицает мораль Манекен. Ну, правильно может ли пластмасса или чистая органика чувствовать моральность или аморальность своих действий. Наверное, нет.
      А Олег?...
     
     
      P.S.
      ... Я сошел в Обнинске. Сумка больно била меня по спине, когда я бежал в кассу. У кассы она совсем сорвалась с плеча и глухо упала на пол. Я подхватил ее, чуть не потеряв равновесие. Подлетев к кассе и оттолкнув какого-то незадачливого подростка, почти прокричал в окошко:
      - Когда автобус до Кондрова?
      - Что вы орете молодой человек! Я вам не справочная. Смотрите расписание!
      Билетерша не отвлекалась от монитора, пока говорила мне это. Не знаю, что со мной произошло, но я рявкнул еще громче:
      - КОГДА! АВТОБУС! ДО! КОНДРОВА!?
      Она с испугом посмотрела на мое изуродованное лицо и, побледнев, ответила:
      - В шестнадцать десять...
      - А сколько сейчас?
      - Девять сорок... - совсем осипшим голосом сказала билетерша, собственно никуда и не заглядывая.
      Я не поблагодарил. Некогда мне было. Не мог я ни благодарить, ни ждать ее долбанного автобуса...
      Выскочив из касс, я огляделся в поисках частника. Машин было много, но я собственно не выбирал. Без лишних вопросов я плюхнулся на заднее сиденье ближайшей серой волги и сказал откладывающему газету водителю:
      - В Кондрово.
      Ответ водителя меня чуть задел, но я не придал ему значения:
      - Конечно в Кондрово.
      Волга не отошла от бордюра, она словно торпеда сорвалась из аппарата, обрызгав подвыпившего мужичка копающегося в мусоре. Когда тот выругался, машина уже несколько минут летела обратно в город желаний...
      ..."Волга" остановилась возле церкви в Троицком.
      - Сколько? - спросил я открывая портмоне.
      - Парень... Делай свое дело. - Ответил мужик, поворачиваясь ко мне. - Это же твое желание.
      Я раздраженно сказал:
      - Манекену привет!
      - Как получится. - Улыбнулся в ответ водитель.
      Я сжал губы. Сами напряглись скулы. Но я ничего не сказал. Просто захлопнул дверь.
      Войдя в церковь, я бросил сумку старушке, что продавала свечи отдельно от церковной лавки и сунув той сотню сказал:
      - Посмотрите за ней, пожалуйста.
      - А как же сынок...
      Отец Анатолий, увидев меня, нахмурился. Он никак не поприветствовал меня, даже когда подошел к нему вплотную. Он только недоуменно осмотрел меня с ног до головы.
      Ноги мои сами подогнулись. Руки плетьми повисли вдоль тела. Губы сами разжались и произнесли:
      - Благослови...
      Голова моя подбородком уперлась в грудь, а глаза закрылись.
      Казалось, целые часы ничего не происходило, а потом опустилась рука мне волосы...
      - Иди. Господь с тобой. Благословляю тебя на дела богу угодные.
      Я хотел уже рывком подняться, но рука в волосах меня мягко удержала на коленях, и отец Анатолий продолжил:
      - Нельзя войти в рай с адом в душе... Нельзя победить Ад не обретя Рая в самом себе. Придя к аду с беснующейся душой, только усилишь адское пламя.
      - Не с адом иду воевать, отче. Но с исчадьем его... С искусителем...
      - Не на войну ты идешь... а на гибель. И либо умрет Ад в твоем духе, либо дух умрет. И так и так гибель. Но я буду молить Господа за тебя грешного. Иди. Нечего тебе здесь делать пока не обрел ты бога. И я не помощник тебе в этом...
      Я схватил сумку и выскочил на улицу. Дождь хлестнул меня по лицу своим ледяным крылом, и я невольно вздрогнул. Куда дальше? Теперь надо все делать быстро. У меня было преимущество в том, что они еще не знали, что я вернулся. Или уже знают? Знает ли ОН?
      Так теперь пока еще не стемнело надо в тайник... Стас не мог его уничтожить. Он бы не посмел. Он должен был сохранить память... даже не хотя помнить...
      Бегом... бегом... бегом... Черт, я так не привлекаю внимание только у голубей, что норовят на голову нагадить. Нужна машина.
      Возле картонной фабрики стояли ряды автомобилей. Я бросился к ним.
   Повезло, в одной из иномарок сидел за рулем пацан и откровенно спал. Я открыл дверь, чем его перепугал до бледноты и заикания.
      - Отвезешь до... - я назвал адрес - Две сотни дам.
      Он, толи от не доверия, толи еще от чего хотел возмутиться, но я сунул ему в руку две бумажки и быстро запрыгнул назад.
      - Ну, ты даешь... - сказал пацан, расправляя бумажки.
      - Быстрее. - Потребовал я.
      - Хорошо.
      Машина тихо завелась и осторожно вырулила из рядов парковки.
      Время текло для меня невыносимо медленно, а тут еще и этот... машину бережет каждую выбоину объезжает. Я хотел уже прикрикнуть, чтобы он ехал побыстрее, но промолчал, понимая, что это я просто сам себя накручиваю. А надо наоборот... успокоится. Не победить Ад с Адом в душе.
      Вот и ангар. Я выскочил и провожаемый изумленной улыбкой пацана, вбежал в клуб.
      Господи сколько тут народу... Откуда?
      Вокруг не меньше пятнадцати мотоциклов возилось, суетилось и праздно шаталось не менее сорока молодых людей. Толпа! Смех и какая-то умиротворенная атмосфера ударила меня похлеще, чем до этого дождь. Окатило, и промочило насквозь. Но я собрался и пошел напрямую в "траходромную". На встречу из нее мне вышла девица мне уже знакомая. Испуганно прижав ладони ко рту, она привлекла своим возгласом внимание окружающих. Все посмотрели на меня. Кто безразлично, кто с подозрением, кто со смешанным чувством страха. А я, не обращая внимания ни на кого, обошел замершую девушку и прошел в комнату. Подошел к стене с фотографиями.
      Здесь? Нет не здесь. Вот здесь мы подписывались под клятвой стоять друг за друга в борьбе со злом и просто по жизни. Клятвы не было. Именно ее я не увидел когда в прошлый раз приходил сюда. Ее банально заклеили обоями. Я стал сдирать обои. Лоскутами они отрывались и валились к моим ногам. А сзади... Сзади стояли притихшие мальчики и девочки и со страхом смотрели на обезумевшего меня. Но я не безумен. Я знал что ищу.
      Вот! Огромный лист обоев оторвался, и я увидел под ним краску с нашими письменами. Это лист жести приколоченный что бы закрыть тайник.
      Я царапал пальцами краску, пытаясь подцепить край жести. Не получалось. Я даже поцарапал костяшки пальцев. Раздосадованный я выхватил из сумки первое, что попало в руку. Пистолет. Толпа сзади ахнула. Я не стал объяснять, что это газовый, а просто со всей силы ударил рукоятью в край жести. Она чуть согнулась, и я смог подцепить сначала ногтями, а затем и подушечками пальцев край, и со всей силы потянул на себя. Но пальцы были мокрые от пота и я сорвался. Чуть не упал. Тут я на грех разозлился. Я снова вцепился в этот кусок жести и с матом и ревом потянул на себя. Разламывая ссохшуюся краску выдирая гвозди и обрывая остатки обоев на себе, жесть отвалилась от стены. К взору не успевших разбежаться мотолюбителей открылся тайник, который мы сделали так давно.
      Я отступил. Я хоть и надеялся... но все же думал, что он окажется пуст. Он не был пустым. И я понял, что Стас непросто его потом еще раз вскрывал, но и кое-что докладывал. Вот, например три колоды карт... вот мой нательный крест, что я ему давным-давно подарил. А вот самодельные пистолеты, это мы вместе укладывали сюда и если я не ошибаюсь, они заряжены. И еще куча всякого другого дерьма, что казалось нам таким важным тогда. Я не церемонясь, все сгреб в сумку...
      - Он предупреждал, что вы можете придти за своими вещами...
      Это ко мне обратилась девушка, когда я задернул молнию на сумке. Я посмотрел на нее, уже успокоившись, и спросил:
      - Он так и сказал за своими?
      - Да. - Кивнула она.
      - Хорошо. И что он еще сказал?
      - Ничего. Точнее сказал не мешать вам.
      - Стас? Правильно?
      Девушка усмехнулась и сказала:
      - Ну не Манекен же...
      Я закинул сумку на плечо.
      - А почему бы и нет...
      Вместо ответа девушка достала из заднего кармана тонкую стопку "Таро". Скорее всего, у нее были только высшие Арканы. Я кивнул. Кивнул и улыбнулся про себя. Ах, ты Стас... Сам продался, а других бережешь? Ну-ну...
      "УЮТ". Да уж ЕМУ тут уютно. Среди своих-то. До кафе я долетел на одолженном у ребят мотоцикле. Они мне даже пожелали удачи. Можно сказать благословили. Так что я дважды благословенный Российской Федерации. Не знаю, важно ли это...
      У входа маячили ребята Бабуина. Обезьяны в кепках. Меня гады заметили сразу. Ух ты какие вы резвые. Один из четверых бросился внутрь, а вот остальные направились ко мне. Я, не останавливаясь, вытащил пистолет и направил его на кепистых подонков. Они остановились и ждали, когда я подойду ближе.
      - Ты убрал бы свой баллончик... - сказал один из них.
      - Отойдите. - Просто сказал я, продолжая идти на них.
      - Слушай. Отдай его сам нам, а то будет как в прошлый раз...
      Верите, нет, я встал как вкопанный... Ну, вот и теперь понятно кто это мне личико подправил. Короче это решило их участь...
      Два звонких выстрела и кристаллики газа, еще не превратившись в облако, вонзились в кожу и глаза одного, а потом и второго урода. С первого даже сорвало кепку. Еще бы... Рассчитанный на восемь метров с двух и свечку потушит, если не опрокинет. Третий, схватив свою долю, все-таки поднырнул и выбрался из очага поражения. Но бросаться на меня не стал. Наверное, нечленораздельные крики его товарищей остановили этот порыв. Он просто сбежал. Уж не знаю, как он потом перед товарищами оправдается за побег. Особенно за такой быстрый.
      Я сам не ведаю, как добрался до входа и нырнул внутрь. На входе меня остановил удар в грудь. Чуть ниже и валялся бы я скорчившись от спазма. Но минуло... Я, еще не привыкнув к сумраку, ткнул наугад рукой с зажатой в ней пистолетом. Удачно. Не поверите... дулом в рот попал. Ну и с губами снес, что там по дороге было. Невразумительное мычание. Ногой ударить не получилось. Зато получилось оттолкнуть загораживающего мне проход. Внизу на данц-поле народу практически не было. Я не гуманист и благословение не обязывает оставлять потенциальных врагов за спиной. Два выстрела в воздух. Через мгновение здесь не то, что находиться, вдохнуть нельзя будет. Если конечно вентиляция плохая.
      Сам я тремя прыжками был уже у лестницы ведущей наверх. А навстречу мне уже катилась парочка "бегемотиков". Они чуть не снесли меня обратно вниз. Я благоразумно пропустил их мимо, наслаждаясь звуками их падения.
      Три ступени... Две... одна...
      Нет... Не судьба... видно не гожусь я в Воины Света... Даже с благословением я просрал последнюю карту...
      ОН сидел на диване и смотрел на меня этак спокойно-благожелательно... А между ним и мною стояли люди. Замерев. Сжав губы. Не смотря на меня. И кажется, остановив сердца. Лишь тоненькая тропка позволяла видеть мне в конце нее ЕГО.
      Я всмотрелся в лица людей. Первой кого я заметил, была, конечно, Светлана. Она стояла в первом ряду и ее пустые глаза, казалось, презирают меня за то, что я пришел расправиться с их благодетелем. Дальше я увидел и Стаса и Владу. Рядом с ними стоял Ромка. Этот замер с ехидной улыбкой на губах. Вон и брат Светки - Серега. Господи, да тут только те, кого я знаю если не лично, то виделись множество раз. И как ему удалось их тут собрать всех вместе... Проклятье, а не благословение на мне. Проклят я вечно на неудачи.
      От бессилия я выронил пистолет. Он глухо упал на ковровое покрытие. Манекен, казалось, улыбнулся еще шире.
      Нет. Так не может быть. Это Ад. И я должен войти сюда с Раем. Да, блин, как такое возможно?
      Я даже для себя удивительно расслабился. Прогнал все мысли из головы. Наверное, я в тот момент все-таки о чем-то думал только вот убей... не помню о чем. Казалось, руки мои сами ожили. Освободившимися пальцами я потянул молнию. Причем хоть мне и казалось, что все происходит очень медленно, я знал, что это не так. Что движения мои быстры и точны.
   Рука нырнула в зев сумки и, вцепившись во что-то, потащила это наружу. Манекен продолжал улыбаться. Может, он думал, что я достану там колоду или библию... Но вместо них из сумки возникло то чудовище, что изобрел Стас теперь безмолвно стоящий в живом щите Чудика. Ствол длинною тридцать сантиметров и внутренним диаметром с сантиметр. Рукоятка, выточенная из ясеня, удлиняла оружие до полуметра. И этого зверя мы называли пистолетом. Курок, переделанный из непонятно чего и бьющий по зажигалке. Точнее по колесику. А уж то выбивало искру из кремня. Внутри порох. Самый настоящий. И шарик от подшипника. Да не маленький - девять миллиметров... Жалко порох, наверное, замок за эти три года... Но вид сходящей улыбки с морды Манекена стоил того, чтобы все это провернуть.
      Я думал, что не выстрелит. Думал, что сорвется курок на мощной пружине и, подогнувшись, промахнется мимо чиркала. А если и попадет то порох или не загорится, или просто сшипит не дав толчка пуле.
      Он выстрелил. Причем за тысячную доли мгновения я понял, что все будет хорошо. Он выстрелит и пуля войдет куда надо... В эту маску смерти. В пластик чудовища, что свело меня и половину этого города с ума.
      Пуля проломила пластмассу чуть ниже левого глаза и голова вся пошедшая уродливыми чуть побелевшими трещинами откинулась назад. Откинулась и снова посмотрела на меня.
      Ну что смотришь? Не ожидал? Да... не ожидал... А ведь шарик. Это тоже символ. Шар. Сфера! Мировая Сфера. Сфера вселенной. Сфера нашего мира. Наших законов физики и математики. Вот тебе ответ на сферу вашего мира. Мы и с ним еще разберемся... А ты...
      А Он на глазах терял свое лицо. Куски пластика отваливались, будто превратились в подсохшую, но так и не обожженную глину. Так продолжалось недолго. Процесс разрушения докатился до плеч и дорогой костюм, натянутый на пластик начал проваливаться внутрь себя.
      Я не хотел на это смотреть. Я знал, что все... Больше он уже никуда не сбежит. Но у меня осталось еще одно дело. Я опустился на колени и подобрал брошенный газовик. Кинул и его и разряженное чудовище в сумку. Поднялся, взглянул вдоль тропинки оживающих тел, на совсем исчезнувшие черепки манекена, и только тогда повернулся к лестнице.
      Да они оживали. Все те, кого я знал... Те, кто должны были своими телами остановить меня на пути к НЕМУ. Я не хотел слышать их криков ненависти и посему быстро рванул вниз.
      Забывчивость это мой грех... Я полной грудью хватил отравленного воздуха танцплощадки и меня мало того, что чуть не разорвало болью от этого горчичного газа так еще и помутившиеся мозги бросили тело вниз. Пусть мне теперь скажут что газовое оружие в закрытых помещениях не эффективно. Да тут и оружия не надо дихлофоса можно разлить и помрешь как миленький.
      Не помню, как я, ничего не соображающий, выбрался наружу. А там... Если бы не опасность я бы корчился отравленный у дверей "уюта" еще минут двадцать, а так... Короче, увидев краем глаза, что на меня ползут изуродованные мною "бегемотики" я от испуга забыл, что дышать не могу и вообще нахлебался отравы. Как я от них дернул...
      Благо до мотоцикла было двадцать метров и когда я был уже в седле они были в десяти метрах от меня. Не знаю, кто его назвал "Юпитером" надо было обозвать кометой. Актуальнее было. С длиннющим дымным хвостом, я с места в карьер... короче оставил их позади. А над городом уже вился сладкий звук... нет, не колоколов... сирен ментовских "луноходов".
      Только бы на них не нарваться, думал я, выбирая дорогу к ростку.
      Подлетев к "катакомбам" я спешился и, не мешкая, нырнул внутрь...
      Пока я пробирался к зачатку другого мира, я судорожно соображал собственно и что я с ним смогу сделать? Оно же неуничтожимо. Или нет? Вообще, что с ним можно сделать?..
      Голубая вся в разводах сфера открылась мне так же внезапно, как и в прошлый раз, когда меня сопровождал призрак. Вот она. Но, Господи, что же дальше делать!?
      Я приблизился к ней и протянул руки к ее поверхности. Сзади раздался голос:
      - Ну? Еще не сообразил?
      Я не повернулся. Я знал кто это. Это мое безумие и мое благословение. Такое редкое, но такое нужное.
      - Нет.
      - Не притворяйся тупым. Просто подумай.
      - О чем.
      - Что перед тобой?
      - Мир...
      - Еще?
      - Вселенная с другими законами и правилами...
      - Во... - почему-то акцентировал внимание Леха.
      Я недоуменно вскинул брови:
      - Что "Во"...
      - Что может вместить в себя вселенную?
      Я нахмурился. Нет, я его конечно понял... Но отчего-то я весь похолодел. Нет. Так нельзя. Леха не прав...
      Я обернулся к нему и никого, не увидев хмуро, опустил руки от сферы.
      - Так нельзя! - крикнул я в темноту, чуть освещенную лишь моим фонариком на полу. - Надо ее взорвать... Надо завалить ее, в конце концов. Надо уничтожить, но так нельзя...
      Я стоял перед НЕЙ и понимал, что собственно получал я благословение не на то чтобы убивать манекена, а на то чтобы войти и принести в ад рай. Но я не справлюсь... Я не смогу. Он поглотит меня...
      Я обречено сел на заваленный цементной пылью пол и теперь уже снизу вверх посмотрел на СФЕРУ. НЕ помню, сколько я ее разглядывал. И так и эдак. Я пытался уловить хоть какую-то закономерность в движении "облаков" на ЕЕ поверхности. Она меня зачаровывала. Она меня манила. Она говорила мне, что только я... Я и никто кроме меня на это не способен. Хотя нет... Это говорило мое второе я. А ОНА только презрительно холодно-голубым светом окидывала меня словно взглядом. И еще... за этим презрением я чувствовал неуверенность и легкий страх. Словно... Словно она не верила до конца, что я могу с ней что-то сделать. Не верила, но сомневалась в своем неверии. Правильно... она меня один раз уже видела и тогда она победила меня. Скоро я понял, что начинаю путаться в мыслях, как и в прошлый раз. И тогда...
      Я резко встал и, сделав шаг вперед, навалился на сферу и обнял ее. Обнял, словно ничего дороже и нужнее у меня никогда не было. Обнял с любовью и нежностью. Обнял с пониманием, что, принимая ее в себя, я в тоже время полностью и навсегда погружаюсь в нее. Боль разорвала мое сознание. Но боль от любимого существа терпима и простима. Хаос смерчем ворвался в мой мозг. Безудержный водопад окатил мое тело, заморозил его и заставил биться мелкой дрожью. В камень превратилось мое мясо и нутро. Камень, подрагивающий от биения сердца. А мои легкие словно наполнились океаном воздуха. И их все распирало и распирало. Наверное, они должны были лопнуть, но...
      Серая волга стояла на склоне, а ее водитель сидел неподалеку на корточках и кидал смерзшиеся комья земли в так и не застывшую речку. Ну не мужик, а дите малое. Я отряхнулся и направился к нему...
      - А... - сказал он узнавая меня, но не поднимаясь - Ты... Ну, как обратно едем?
      Я присел рядом с ним и стал наблюдать за кругами, что расходились по воде от каждого падения.
      - Ну, так че? Обратно едем, спрашиваю. Надо сейчас ехать, а то там уже милиции в округе... Все какого-то парня ищут... С сумкой. С обрезами и газовыми пистолетами.
      Я не удержался и спросил с ухмылкой:
      - С обрезами?
      - Это что... говорят у него пулемет еще есть. И на лицо он страшный словно черт...
      Я потер свою изуродованную репу и сказал:
      - Ну, поехали, пока он и в самом деле нас не подстрелил.
         Я усмехнулся... Спасибо всем на небесах, все кончилось. Или нет?
      Я поднялся и направился за водителем. Остановился. Пошарил в карманах куртки. вытащил его, посмотрел и с размаха швырнул в реку... Флакончик из под валидола веселой зелено-белой рыбкой выскочил из воды и уносимый течением поплыл прочь.
      В груди спокойно и мерно билось сердце по неизвестным и непонятым законами иного мира...
     
     
      г. Кондрово 2002г. -2003г.
  
  
Оценка: 6.00*3  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"