За окном - лето, солнце. А здесь - чуть слышное шуршание кондиционера, мертвое сиянье ламп дневного света. Офис. Полдень.
- ...Сейчас я покажу тебе разницу между эротикой и порнухой! - "какой Димыч стал дёрганный в последнее время" - подумала Светланка и ещё чуть-чуть приподняла коленку. Димыч поднял руку и ткнул в сторону девчонки. - Вот это - эротика. Потому что эротика - это всегда намёк и обещание. И всегда несерьёзно. И всегда хочется улыбнуться.
- Ну, так и улыбнитесь, - улыбнулась девушка.
Леха, пользуясь разрешением начальника, плюнул на приличия и уставился на секретаршу. Там было на что посмотреть: метр семьдесят восемь загорелой плоти.
Светланка сидела нога на ногу, ей льстило внимание Димыча, забавляло возбуждение мальчишки, и она чуть крутанула кресло. Ноги качнулись, слегка раздвинулись, но рука её прижала платье к телу. Димыч улыбнулся: он заметил, как у Лехи рефлекторно дернулась голова. Парень еле удержался, чтобы не пригнуться - подглядеть.
- Сколько? - спросил Димыч.
- Что? - не поняла Светланка
- Ноги. Длина.
- Девяносто девять сантиметров, - обиженно ответила она.
- Да, не доросла. Морковки надо было больше есть.
- От морковки уши растут, а не ноги.
- А откуда ты измеряла? - наконец, вклинился Лёха.
- Не оттуда, - хихикнула она, Димыч засмеялся тоже.
- Да ну тебя! - смутился Лёшечка.
- Измеряют от начала берцовой косточки.
- Так, с эротикой разобрались. Теперь порнуха.
- Я раздеваться не буду! - сразу отказалась Светланка.
- Шеф, а? - даже Лёха заметил нерешительность девушки, и у него загорелись глаза.
- Нет, с эротикой - всё. А раз ты, девочка, раздеваться не хочешь, то с тебя твое мороженое, и набери-ка Алин номерок. Нам до конца перерыва управиться надо.
- Шеф, а может, ну его?.. Алка сейчас такая... Да рядом с ней браслет заземления надевать надо.
- Даже ты заметил?
- Чего там замечать - голая медь под шестьюстами вольтов. На ней плакат "не подходи - убьёт!" вешать надо.
- Голая медь, говоришь? - он вздохнул, но дыхание перебилось, и у него дернулся кадык.
- Чего она вам всем далась?! - возмутилась Светланка. - Она же вся насквозь розовая!
- Как это?! - не понял Лёша.
- С чего ты-то взяла? - удивился Димыч.
- Она умеет... дать понять. То взгляд не там задержит, то... улыбнётся... не по-нашему.
- Так, - незнамо почему, Димыч выглядел довольным. - Значит, будь она сейчас здесь, ты бы ножку не задирала и коленкой бы не поигрывала. Так? - Света негодующе тряхнула прической, но девчонкина коленка съехала на приличествующее место. - Набирай номер. Будем смотреть порно.
"Ну, вас предупредили".
- Аля, солнышко, выручай! Наша Светланочка отказывается от второго мороженого, говорит, у неё тогда фигура потеряет пляжные очертания. А нам лакомиться сугубо мужской компанией невместно как-то... Зайдешь? Ждём.
В комнате затлело молчание.
Вошла Аля.
- Вот, Аль, выбирай.
Димыч раскрыл холодильник. Рядком лежали три разных пакетика.
- Какой вы, Аристарх Дмитриевич, садист, - захихикал Лёшка. - Кто ж русской женщине выбирать даёт?! Я, вон, поначалу в прогах тоже, как американцы, "нажмите на любую клавишу" писал. А посмотрел, как наши красавицы мучаются, из ста двух клавиш одну выбирая, теперь "нажмите пробел" рисую. Аля, слева - "Золотой взрыв". Очень рекомендую. Это типа эскимо. Но дорогое. И с орехами.
- Вам, Димыч, тоже надо мною смешно? Вы меня тоже - "русской женщиной" числите? - вкрадчиво поинтересовалась Аля. Она даже не посмотрела на шефа. Она надорвала обертку, и толстый шоколадный цилиндрик аппетитно поднялся из своей шелухи.
- Что ты, Алечка! Когда же я над тобой смеялся?! Это я после Алексея про жену свою вспомнил. Недавно присутствовал, как она прокладки покупала. Их там было около сотни видов, и у меня сложилось чёткое ощущение, что ей горело их примерить - все.
- И почему я не люблю, когда вы про свою жену рассказываете?..
- И почему ты меня не любишь, когда я молчу, и когда я рассказываю анекдоты - тоже не любишь, мне так казаться начинает, что меня ты вообще не любишь. Лёша, а тебя она любит? Или ты тоже ей о своих девушках рассказать пытаешься?
Аля не стала прислушиваться к их воркотне. Она устроилась на кушетке и занялась мороженым. Её губы раскрылись. Она попробовала слизнуть шоколад, но смёрзшийся в холодильнике тёмно-коричневый пупырчатый слой не поддался напрягшемуся язычку. Тогда губы её округлились, чуть вытянулись и обволокли батончик. Слегка хрустнуло, и губы освободили лакомство. Глаза у девушки почти закрылись. Она ждала, когда во рту растает первая порция, а Лёшечка никак не мог заставить себя оторвать взгляд от неровного излома кремово-белой мякоти. Но Аля лизнула и трещинки сгладились.
Шеф все болтал о чём-то с нервно посмеивающейся секретаршей, только Аля по-прежнему не прислушивалась к ним. Всё её внимание поглощало мороженое.
Шоколад с его боков облупился, и обнажилось сладкое, быстро начинающее таять естество. Аля не спешила. Она успевала слизывать появляющиеся белые густые капельки, её губы, язык, словно ласкаясь, мягко касались вершины округлого батончика, его боков. Возвышающийся из слоя шоколада влажный столбик был в её руках почти неподвижен, разве что иногда чуть подрагивал, а она то наклонялась, чтобы выпить каплю, скатившуюся к самому основанию, то выпрямляла шею, откидывала голову, и язык длинным движением набирал ещё порцию сласти.
Но мороженое потекло. Шоколада по бокам не осталось. Капли накапливались. Гримаска мгновенной нерешительности, капризного недоумения искривила брови и пропала. Её локоток остался неподвижным, эскимо не шевельнулось, и капли не сорвались в с него - опять округлились губы, и они накрыли истаявший столбик. Аля наклонялась всё сильнее и сильней, и мороженое всё глубже и глубже уходило в горло. "Где оно там помещается-то..." - промелькнула тень мысли у Лешечки, промелькнула и пропала - он не мог оторвать взгляда от обнажившихся зубов Али, от её чуть развернувшихся губ. Губы сомкнулись на палочке. И пошло долгое обратное движение.
Небольшая пауза. Было видно, как Аля отогревала во рту сладкую слизь. Проглотила. И опять округлились губы...
Через пару минут всё было кончено.
- Аля, выпьешь с нами кофе? - спросил Димыч.
- Нет, спасибо, - улыбнулась она. - Я пойду?
- И тебе... э-э-э... спасибо. Выручила. Заходи.
Она легко поднялась и, не оглядываясь, вышла.
В комнате молчали.
- Вот это порнуха... - наконец, выговорил Димыч.
- Я поставлю кофе? - вспомнила о своих обязанностях Света.
- Да-да, - согласился начальник, - А минералки - холодной - у нас не осталось?
- Пусть Лёшик в холодильнике посмотрит, - хмыкнула девушка. - Ему она всех больше нужна.
- А я что - не человек?! - слабо возмутилась Света. - Не, во, стерва...
- Да уж, - тоже сглотнул мужчина, - умелица...
Зазвонил телефон.
- Ало? - подняла трубку Света и передала шефу, - Она. Вас.
Димыч слушал молча. Потом начал краснеть. Потом Света поняла, что он еле-еле сдерживает то ли смех, то ли крик. Не выдержала, щелкнула тумблером, и Алин голос заполнил кабинет:
- ... и я останусь на кофе! И вы все кончите прямо в чашки! А потом я выгоню тебя из кабинета и оттрахаю и Лешку, и Светку! И она отдастся! И он не сбежит! И ты сдохнешь от ревности! Ты понял?! - она выдержала паузу и почти спокойно закончила: - В общем, с вас отгул. Я пошла домой. Я пошла?
- Да иди ты!.. - заорал Димыч и швырнул трубку.
- Вот это порну-уха... - ошалело протянул мальчишка.
- Так что, Лёшечка, теперь берегись, - туманно улыбнулась Света, - Ты у неё в списке. Да, - она скосила глаза ему на брюки, - что это у тебя за пятна какие-то... подозрительные?
- Это мороженое! - заоправдывался он, - Мороженое капнуло!
- Да верю я тебе, верю, - она подошла к парящей кофеварке, - Кофе готов. Вам черный? Или, - она прыснула, - со сливками?
За окном - лето, солнце. А здесь - чуть слышное шуршание кондиционера, мертвое сиянье ламп дневного света. Офис. Полдень.