- Я - Тома. - пауза. - Ты еще хочешь не потерять меня?
- Ты... - и не надо скрывать вздох облегчения. - Я уже и надеяться переставала...
- Я хочу увидеться.
- Рада.
- Прокатимся на мотоцикле? Не против?... - пауза... - Почему молчишь?
- Думаю.
- О чем?
- Какую надеть кожанку, где взять металл.
- Да ну тебя!..
Я не стала искать кожанку, обвешиваться цепями. По такой-то жаре. Да и вряд ли у нее "харлей", и уж наверняка не наша переделка, скорее, японская игрушка - "Ямаха", "Сузуки". Значит, надо что-нибудь облегающе-обтекаемое... И Тома подчеркнет персидскую синеву своих глаз. То есть джины, курточка на молнии и маячка... в тон... Вот, со старых времен, с синей готикой - "Love. 24 nonstop". Прокатимся?!
У нее - "Хонда". Белая, зализанная, элегантная, как флакон от французских духов. Вместо лишь приветствия качнула головой:
- Устраивайся.
Переживем... Зато руки - кольцом вокруг ее талии, и всем телом - к ее спине.
Я успела сцепить руки, и резкий старт не разъединил нас. Кажется, она хотела напугать меня. Остервенелые сигналы клаксонов остались далеко сзади. При такой плотности движения им эту сумасшедшую не догнать.
Здесь?! Насколько я поняла меня везли в их тусовку. Отлуп? Как говаривала графиня: "Ну уж дудки!".
- Нет.
Будет грубить? После ругани поцелуи только слаще!.. Ну?
Не дождалась. Она медленно разняла мои руки, откинула стопор, сошла с байка... и села на бордюр.
- Извини меня.
- Не дождешься.
- Ты не понимаешь... Я не могу! Ведь ты не при чем!
Я? Не при чем?!.
-.... Андрей стал совсем невыносимым, а они!...
Я не буду ей помогать, на меня не действуют мелодраматические паузы, ну давай, ну, кто кого перемолчит!
- ...Они не принимают меня. Я должна привезти им девку.
Всего-то.
- Поехали.
- Ты не понимаешь! Не я - с девчонкой, а им - девчонку! А это банда! Тебя избить, убить могут!
- Я не боюсь смерти. Драк - тем более.
- Да с тобой там не драться будут....
- Я не боюсь мужчин. Пацанов - тем более.
Она встала. Распахнула глаза. Неужели кокетничает?
- А чего ты боишься?
Улыбнемся... И ответим правду:
- Высоты, змей и...
- И?
- И любимых.
Улыбнулась.
- А... а меня ты не боишься?
Да!
- Нет... пока.
Теперь мы не гнали, как активистки клуба самоубийц, и почти не нарушали правил. И она прокричала свою историю. К ним ее привел Андрей. У него был "Харлей" за $30 000. Но недавно по требованию шефа фирмы, он продал байк и купил - мерс себе и, вот, "Хонду" - ей. "Банда" хорошо знала Андрея, но предательства не простила. Тому не гнали, не трогали, но... но просто не принимали. Когда она попробовала возмутиться, главный абориген со смешком кинул: "Так у тебя нет самки сзади". "Самок" новичков делали общими.
Каменное кольцо закрытых гаражей, асфальтовая поляна и мотоциклетное стадо. И голос из его центра:
- Эй! Подойди.
Я сегодня послушная девочка. Я подойду.
Знаете, перед выходом на подиум девочкам - каждой - объясняют: пройди так, чтобы всем было плевать, и что на тебе одето и кто будет после. Пусть целый вечер ждут только тебя.
Я пошла.
Раздался свист. Кто-то выматерился. А один, на черной "Кавасаки" поймал мою левую руку.
- Давай полюбимся!
Обритая голова, пухлые губы. Пацан.
- Не советую.
- Что так?
Ноготком правой - чуть постукиваю по стеклу его "кваки".
- Со мною неуютно - в болоте.
Отворачиваюсь, нахожу взглядом байк в центре и опять смотрю на свою левую руку. Парень кривит рот, но отпускает. Иду. Мне в самую кучу, в центр, туда где тот, чью банду бросил Андрей.
"Харлей Дэвидсон", стоимостью в небольшой провинциальный замок, кожаная безрукавка, бугры мышц, трехдневная щетина, на плече - татуировка... Я рада, что Андрей его бросил.
- А со мной - полюбишься?
- Не советую.
- Что так? - усмехнулся он.
- Дорого за любовь беру.
- Сколько?
Я свою цену знаю.
- 500$.
- Ты говорила - дорого.
- Я говорила про любовь.
- Про любовь?.. про такую?.. - он неспешно потянулся пальцем к моей груди.
Это мы проходили. Локоток чуть назад и встречным движением... Его палец уперся в мою раскрытую ладонь. Усмехнулся. Оценил.
- И какой у тебя пояс?
- Нету.
- Что так?
- Не люблю ненастоящие драки. И экзамены.
Он пальцем оттолкнул меня.
- Шла, как танцевала, стоишь, как танцуешь... - станцуй!
- Еще один мне экзамен?
- Нет мне - подарок. - откинулся он.
- Здесь нет шеста.
- Тогда спой!
- Нет гитары. И дарят - дорогое.
- Подари - дорогое.
- Мои стихи.
Раздался свист. Кто-то выматерился. Он поднял руку.
- Читай.
Я прочитала...
...Замолчала. Никто не матерился. И не свистели.
- А мне - напишешь?
- Не советую.
- Что так? - с раздражением спросил он.
- Дорого стоит.
- Сколько? 500 баксов?
- Нет. 12 рублей.
- Я говорил про любовь.
- А я про бритву.
Он перегнулся, схватил меня за руку и поддернул рукав. Я не отвела от него глаз. Мне давно уже не стыдно этих двух тонких скользких шрамиков.
- Из-за кого?
- В парке было темно. - я пожала плечами. - И я не запомнила лиц. Да и все мужчины - такие одинаковые.
- Чем же?
Я высвободила руку и провела пальцем по его щеке.
- Они все по утрам колючие.
Пахнуло знакомыми духами, сзади меня обняли мягкие руки, и Тома потерлась щекой о мою щеку:
- А мы до ночи разговоры говорить будем?
Когда расставались, она позволила поцеловать себя, а потом спросила:
- У нас через неделю прыжки. Хочешь? С самолета? Я устрою.