- Судья - козёл! Никакого офсайда не было. И тогда было бы 2:0! - когда он злится, у него не в такт словам подергивается нижняя губа. - Ты же понимаешь, что тогда бы мы раскатали коней?!
Мне хватило двух часов на стадионе - криков, нервов, пятидесяти тысяч сумасшедших, заплативших деньги за то, чтобы на морозе расстараться переорать друг друга, переживая за "футбол".
- Это же только игра. - больше я не собиралась ему подыгрывать. - И чужая игра.
Он замолчал. Толпа, истекающая из стадиона, была довольно плотной. Я говорила негромко, но меня услышали, оглянулись. Один, совсем седой, чуть улыбнулся:
"Играйся, девочка, играйся!"
"Какая я тебе девочка?!"
"Не груби старшим"
"А не лезь к младшим" - улыбнулась ему я.
"А хочется же..." - чуть вздохнул он, отвернулся.
Редкие снежинки секли лицо. Словно крохотные блеклые искорки... с блеклого неба. Как всё надоело - хочется солнца, капели, тепла. Хочется лета. Хочется мелочи - твердого стука под каблучками.
Автостоянка.
Мой спутник оживился. Он недавно сменил машину, еще не натешился обновой и, подойдя, прежде, чем вставить ключ, любовно, чувственно провел рукой по капоту. Кошка бы выгнула спину и замурлыкала. Я бы - тоже. Но промурлыкал он:
- Каёточка... - приобретался "крузак", но, будучи купленной, Тойота Ланд-Крузер сразу поменяла ориентацию. - ну, согласись, хороша?
- Да, это дорогая игрушка.
- "Игрушка"! 6-цилиндровый дизель, независимая со сдвоенным вильчатым рычагом и стабилизатором поперечной устойчивости передняя подвеска, задняя - с 4-мя тягами маятниковой вилки и...
- Как называется её цвет? - перебила его я.
- Тёмно-синий перламутр.
- Как-как? - улыбнулась я. - Темно-сине-перламутровая - и с 4-мя тягами маятниковой вилки?
Чувством юмора у него было в порядке. Он хмыкнул, распахнул дверь:
- Садись, вредина.
Ресторан. В нише, где наш столик, как в пещере гномов из новых фэнтези - уютно и странно. Котёнком в ладони играется огонёк толстой свечи, её отсветы забавляются на плечах, руках, груди, прячутся у ресниц, отсверкивают в волосах. И кажется, что если бы она погасла, я могла бы с ноготка зажечь пламя.
- Смерть Милошевича опозорила весь гаагский трибунал. Карла дель Понто лично села в лужу всей своей худой седой карловой... или карлиной? или карликовой? Худой седой, карликовой задницей! - он ожидал моего смешка, но я его не слушала. - Ты меня не слушаешь?
- Нет.
- Почему?
- Мне неинтересны мужские игры. Даже если в них играют женщины. И они...
- Ну-ну?
- Когда я слышу про всех этих железных, янтарных, жевтяно-бланкитных леди, мне хочется узнать, как у них с месячными.
- Чего?!
- У них всё нормально с менструальным циклом?
- Слышали бы тебя феминистки...
- Однажды Черчилль ругался с одной такой. Она кричала на него в парламенте: "Если бы я была вашей женой, я бы вам в кофе сыпанула крысиного яда!". Он пыхнул своей сигарой и ответил: "Если бы вы были моей женой, я бы этот кофе выпил".
- Леди Тэтчер спросили как-то: с чего начинается ваше утро, она ответила: я готовлю кофе мужу... - он протянул, руку и накрыл, сжал мою ладонь. У него сильные руки, мягкие ладони. - А вот о тебе... - наконец-то! - футбол, машина, политика - для тебя пустые игрушки... А что тебе не игрушка?
Думала я недолго, долго молчала. Поймет ли он, примет ли.... От него чуть пахло толи бензином, толи маслами - машиной. Почему эта химия меня возбуждает?
- Мне важно это знать - ответь.
Он же сильный, неужели не ... Нет, у него слишком мягкие ладони - не примет. Но хоть поймёт. И я ответила: