- За прошлую успел выучить, - он почему-то был напряжён.
- Какой долгий год...
Последним сентябрьским теплом понежил мои плечи ветер, но стало зябко.
- Обойми меня.
Андрей по-хозяйски оглядел проткнутое шампурами мясо, темнеющие от жара угли... Жёлтый листок спланировал от ближней берёзки и прилип к шашлыку. Мужчина небрежно смахнул его на угли, и он в мгновенной вспышке скрутился и рассыпался в пепел.
- Андрей...
Он поднялся, подошел, опустился рядом, по-восточному скрестив ноги. Я перебралась к нему, и он обнял меня.
Солнце слепило глаза, его лучики баловались с моими волосами, заглядывали под вырез блузки. А высокое небо плескалось синевой, по нему плыли реденькие белые облака, и оттуда летели листья.
Я люблю осень. Разную. И южную - тёплую, сухую, с туманами по утрам и виноградом вечерами. И прибалтскую - влажную, гулкую. А уж нашу... листопадную, грустную, счастливую, с редкими праздниками солнца, с длинными дождями, с заваленными листвой аллеями да тропками... Почему запретили в городах жечь костры? Ведь так дополняют друг друга: голые деревья и чистый запах сгоревших листьев!
А куда бы в следующем году мне поехать смотреть осень? Может, в Белоруссию? Говорят, только в сентябре можно понять: почему тамошняя Русь - белая... А может... Сентябрь ведь ещё не кончился? И заодно познакомиться с той - обожженной молнией... И самой тронуть бледный крестообразный шрамик на ее ладони.
- Скажи мне что-нибудь хорошее, - попросила я Андрея.
И он сказал:
- Выходи за меня замуж.
Лицо затопило теплом. Наверное, снова солнце выглянуло из-за одинокого облака. И остро почувствовались его, чуть придавившие мне груди, руки. Открыла глаза. Точно - солнце. Высвободилась. Встала.
Он поднялся следом. Снова хотел обнять меня, но я сделала шаг вперёд. И сказала:
- Ключ.
Он резко за плечо развернул меня:
- Не понял!
Он всё понял, но я повторила:
- Мой ключ. От моей квартиры. Верни.
Другой бы, так побледнев, потерял сознание, этот сейчас ударит. И я продолжила:
- И не приходи в "Карат" - тебя не пустят. И к моему дому - тебя убьют. И... у тебя хорошая память, но ты постарайся - забудь мои телефоны: не хочу менять симку.
- Зачем? - он умудрился выговорить это, не разжав зубов.
Я промолчала.
- Почему? - опять выговорил он.
- Если бы мы... - почему-то оказалось трудным, проговорить это слово, - если бы мы поженились, то чьей бы из нас любовницей стала Тома?
И он ударил. Сильно. Я, наверное, потеряла сознание, потому что не запомнила, как он с меня сдирал джинсы.
Из... на... си... ло... ва... ни... е.
Мужское отчаяние опустошения. Я не стала смягчать его. Я, как только его руки ослабли - брезгливо высвободилась.
Пока одевалась, он держался, но когда вытряхнула всё из карманов его штанов - завыл. И резко оборвал себя. Вскочил. Наткнулся на мой взгляд. Развернулся к костру и ногой запулил шампуры в разные стороны. Я отвернулась, повернулась к его... к его "каёточке". Да, связка ключей свешивалась из замка зажигания. Выдернула. Освободила свой, остальные уронила на землю.
- Не сходи с ума! До шоссе 34 километра. А здесь ты попуток не встретишь!
Почему так соблазнительно выглядит полураздетая женщина и так нелепо - до половины одетый мужчина?
- Напрямик короче. До сумерек еще часов шесть. Успею.
Какой он ласковый - русский лес: ни чащоб, ни буреломов, ни косогоров, ни провалов - редко где встретится неглубокий пологий овраг... А осенью... наполовину голый, он беззащитен. И листья, листья, листья под ногами... Такие яркие... Они, наверное, и не знают, что уже мертвы...
Интересно, Андрей с Томой поженятся? Неинтересно.
Где-то вверху прошумело, и новый хоровод закружился, завился, запутался... Один лист, громадной снежинкой уткнулся мне в лицо, другой притулился на плечо, третий... Можно было бы замереть, но не меньше остроту восприятия обостряет лёгкий бег. Я побежала.
Есть в русской природе усталая нежность
Эх, редактора бы ему, критика, которому бы он верил, который бы заставил его выкинуть все остальные красивенькие слова и найти вместо них истинные, такие как в двух с половиной строчках из последней строфы:
Как будто душа о заветном просила,
А сделали ей незаслуженно больно,
Но сердце простило...
На шоссе вышла еще засветло, и меня подхватила первая же попутка. Трейлер. Огромный, яркий, как.... как прогулочный теплоход на море. Гнал мобильники в Евросеть. Наверное, их там не меньше миллиона.
На кольцевой, неподалёку от метро остановился.
- Сколько с меня?
- Сколько дашь, - ухмыльнулся мужик.
Я губами потёрлась о его щеку. Хватило. Напоследок он проревел всеми своими сигналами.